Блондинка в Академии Теней

ГЛАВА 1

Предложение от которого нельзя отказаться - это когда красивый мужчина с внешностью молодого Тома Круза тебе нежно говорит:

- Лорелея, ты согласна?..

Обычно на этом моменте девичье сердце сладострастно трепыхает. Или что там еще делают сердца в любовных романах?.. Заходятся в неистовом стуке, замирают в любовной истоме и все такое прочее. Мне, честно говоря, хотелось бежать к фаянсовому другу.

Странное состояние не позволяло даже толком сосредоточиться на том, что мне говорили. Меня явственно знобило, как при гриппе, в глазах двоилось, а в горле стоял удушливый комок.

- Так ты согласна, - тип, сидевший напротив, убрал от лица длинную прядь каштановых волос и с придыханием продолжил, - что нам нужно расстаться?

- Что? - вяло переспросила я, все еще пытаясь уговорить желудок не бунтовать, а голову не кружиться.

- Дорогая, как же, - надменно поджал губы мой собеседник. - Я привел тебе все разумные доводы о невозможности наших дальнейших встреч. Хотя оно, безусловно, было приятным, но увы-увы.

Ухмылка этого красавчика почему-то вызвала воспоминания о бородавчатой жабе, которуя я как-то “имела счастье” подержать в руках. Один из моих бывших кавалеров был сумасшедшим герпетологом. Собственно, потому и бывшим. На мой вкус даже название этого хобби звучало, как венерическая болезнь.

Но жаба хотя бы молчала. Этот же тип в кресле напротив вещал, как член компартии на съезде политбюро: торжественно, много и только о себе.

Я схватила хрустальный бокал, поскорее запивая подкативший к горлу комок, и буркнула:

- Повторенье - мать ученья. Давай еще раз свои доводы.

Парень удивленно моргнул и тоже потянулся к бокалу. А я только сейчас вдруг поняла, что одет мой собеседник в лучших традициях девятнадцатого века: кружевная рубашка с манжетами и сюртук. Да и окружающие выглядели таким же нелепым образом.

Хм, как и когда меня могло занести на костюмированную вечеринку?..

И что я вообще здесь делаю? И где это здесь? И кто этот тип? И кто эта Лорелея?!

Голова разрывалась от вопросов.

Очнулась я, надо сказать, всего десять минут назад в… кхм, туалете какого-то ресторана. Роскошном, в мраморе и позолоте. Смешно сказать, но и сама я выглядела не хуже. В пышном платье из красного шелка, драгоценностями и с каким-то пузырьком в руке.

А потом долго смотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, когда я успела побывать у очень дорогого косметолога и заполучить такую внешность.

В общем и целом из зеркала на меня смотрела я - знакомые черты, голубые глаза, длинные светлые волосы, убранные в прическу. Но вот детали явно расходились с моей памятью: фарфоровая кожа, ровные белые зубки и пухлые малиновые губы. А где мои вечные синяки под глазами от недосыпа? Где брекеты, которыми я пыталась выпрямить передние зубы, и вечно сухие губы от морозов и зимних ветров?

Не то чтобы я по всему этому вдруг резко заскучала, но чувствовала я себя в этом почти идеальном теле странно. Разве что ощущение портило состояние, словно я вот-вот слягу на неделю с вирусной простудой.

Насмотревшись в зеркало, я вышла в зал и по дороге была перехвачена вот этим самым типом со словами: “Лорелея! Наконец-то, тебя так долго не было, мне уже ждать надоело!” Тут мужчина подавился словами и торопливо поправился, усаживая меня за столик: “То есть забеспокоился, все ли у тебя впорядке”.

Сопротивляться усаживанию я не стала. Тем более настаивал не только франтоватый собеседник, но и стул. Буквально четырьмя аргументами ножек и бархатной подушечкой для мадам сижу. А голова все еще кружилась.

Но, кстати, почему Лорелея? Из этого правильно было только “Лора”. Точнее Лариса Ивановна Быстрова. Студентка второго курса юридического университета.

Из последних воспоминаний я… Спину вдруг прошиб холодный пот и яркое как молния осознание. Я - умерла?!

Перед глазами возникла картинка промозглого зимнего утра, нерегулируемый пешеходный переход между зданием общежития и корпусом университета. Экран мобильника, который неотвратимо показывал, что я уже пятнадцать минут должна быть на лекции по банковскому праву и… несущийся по второму ряду грузовик. Нет, не может быть!

- Эй, ты меня слушаешь? - недовольно донеслось до меня.

- Да-да, - откликнулась я в пространство. - Внимаю аки стенографистка на съезде КПСС.

- Кто? - удивленно моргнул парень, но тут же об этом забыл и без перехода продолжил. - Так вот, как я уже говорил, я рад, что ты адекватно восприняла новость о нашем расставании. Честно сказать, я думал… ну знаешь, будет истерика и все в таком духе. Но я рад, что ты все же благоразумная девушка, Лорелея. И ты же понимаешь, что раз я поступил в… - парень сделал торжественную паузу, - в Академию теней, то между дочерью обычного барона и будущим имперским магом не может быть ничего общего. Это перфоманс!

- Мезальянс, - поправила я автоматически, но говорливый парень даже не смутился, продолжая белозубо улыбаться. А я зависла в удивлении. Куда-куда он поступил, этот “будущий имперский маг?” И с чего я вдруг превратилась в баронскую дочь?

Я вновь торопливо огляделась по сторонам. А может это розыгрыш или съемки фэнтези-фильма? А меня просто случайно занесло на съемочную площадку?..

Но камеры и режиссера видно не было и я вновь вспомнила про злосчастный грузовик, похолодела, вцепляясь двумя руками в салфетку и пытаясь собрать мысли.

А может точным ударом самосвала меня отправило в прошлое? Но в прошлом точно не было магов и Академий теней…

Тогда что? Это явно не сон… Переселение душ?.. Очень похоже на то. Похоже версия о новой жизни после смерти пока что самая правдоподобная. А значит я в другом мире, параллельном измерении, у черта на куличках. Не важно. Главное, я все же жива, а с остальным разберемся.

Как там говорил тот покойный француз: “Мыслю - значит существую”. Хотя с мыслями в моей блондинистой голове всегда было не густо, но уж как есть.

Итак, что мы имеем? Я - Лорелея, дочь какого-то барона. Уже неплохо, значит, у меня есть семья, причем аристократическая, если я правильно помню все эти титулы из уроков истории. С другой стороны, иногда такие родственнички бывают, что и врагов не надо. И сейчас я нахожусь где-то в ресторане вместе с моим уже бывшим парнем.

И раз мы все выяснили, думаю, пора и честь знать. Толку здесь просиживать шелка и полупопия вместе с этим жабенышем.

- Надеюсь, в память о наших встречах, ты проводишь меня домой? - я лучезарно улыбнулась парню и добавила. - Дорогой?

- О, конечно, - с облегчением выдохнул шатен, явно радуясь завершению вечера, и махнул рукой, подзывая гарсона. - Счет!

- Конечно, господин Жак. Прикажете подать экипаж? - на утвердительный кивок моего спутника, официант крикнул швейцару. - Карету господину Дюбуа!

Ну вот и выяснили, как зовут моего несостоявшегося претендента на сердце, руку и другие анатомические части. А еще то, что меня, кажется, собираются везти… в карете. Настоящей карете с лошадьми и все такое…

Божечки-кошечки! Это же просто тронуться умом!.. Хотя, кажется, я уже…

К выходу из ресторана я направилась медленно, придерживая непривычно пышное платье. Скажем честно, в обычной жизни я последний раз надевала такое на выпускной. И то на торжественную часть, а спустя час сменила его на привычные брюки.

- Твою… маковку, - ошеломленно выдохнула я, выходя на улицу и оглядывая большую улицу.

По крупным булыжникам широкого проспекта в тени раскидистых деревьев прогуливались дамы в таких же как у меня роскошных платьях. Торопливо бежали в невзрачных платьишках серо-коричневых цветов горожанки победнее и служанки. Хлопали ставни магазинов - наступал вечер и они закрывались на ночь.

К счастью моего возгласа никто не услышал и через минуту нам подали карету. С непривычки забраться удалось лишь с третьей попытки, но мой несостоявшийся муженек явно списал мою неуклюжесть на волнение из-за скорбных новостей о нашем расставании. Два раза “ха!”

Карету покачивало от мерного хода лошадей, но тряски почти не ощущалось - видимо местные ухитрились придумать что-то вроде рессор. Я смотрела в окно все более округлявшимися глазами и одновременно думала, сказать ли этому типу о том, что я совсем не Лорелея и, видимо, вообще не из этого мира?..

Так мы доехали до какой-то площади. Чуть в стороне стояла небольшая толпа человек пятьдесят и… виселица, на которую волокли бледную растрепанную девушку в чем-то вроде ночной рубашки.

Я испуганно отпрянула от окна, задергивая шторку, и выдохнула:

- Что там происходит?

- Это? - удивленно и как-то равнодушно отозвался лорд, мельком глянул в окно и удивленно приподнял бровь. - Очередную иномирянку казнят. Что-то их много в последнее время.

Желание понять, что же тут происходит, перевесило здравый смысл и я вновь потянулась к шторке. Ничего не изменилось. Вечер. Девица. Палач.

А еще - он. Он стоял у фонтана, чуть левее толпы основных зевак. Вначале мне показалось, что под раскидистым каштаном просто черная тень. Но, нет - это был мужчина. Темная одежда, длинные черные волосы, небрежным шелком, стекающие по плечам. Белая кожа идеально симметричного красивого лица контрастировала с этой чернотой. Длинные пальцы лежали на трости, постукивая по навершию из какого-то драгоценного камня.

Мужчина стоял расслабленно, хотя его цепкий взгляд скользил по толпе, по снующим туда сюда ротозеям. По проезжающим каретам.

От него разило опасностью, словно от хищника. Невольно захотелось вжать плечи, но при этом смотреть-смотреть… как бандерлоги на удава.

Взгляд черноволосого вдруг метнулся к нашей карете, встречаясь с моим. Палач набросил пеньковую веревку… Сердце глухо стукнуло.

Шторка вновь отрезала карету от основного мира, а мне стало понятно, что никто и никогда не узнает, что я из другого мира. Ни за что!

- Я понимаю, что ты сегодня не в себе, - буркнул Жак. - Но ты ведешь себя странно, Лея.

Ох, знал бы ты, дружок, насколько я не в себе, а в ком-то другом, тебя бы вообще кондратий хватил. Точнее меня… на виселице.

Кривую улыбку удалось натянуть на лицо примерно как сову на глобус. Но я искренне надеялась, что со стороны это выглядит лучше, чем ощущается. Я слабо трепыхнула ресницами, картинно прижала руки к груди, и позволила единственной слезинке скатится из уголка глаз.

- Ох, прости, я так надеялась стать твоей женой, любимый. И никак не могу пережить эту новость…

Мужчина ожидаемо скривился, похлопал меня по руке в утешение и… торопливо отвернулся.

Я внутренне ухмыльнулась: да, милый, женские слезы - страшная вещь. Против такого психотропного оружия антидот еще не изобрели.

Карета петляла по городским улицам еще минут десять и остановилась у старого особняка в два этажа.

Над входной дверью криво висел источенный временем, дождями и паразитами деревянный герб с изображением неопознаваемого зверья, вставшего на задние лапы. То ли лев, то ли бобер - одинаково в профиль. Бронзовая ручка тоже истерлась и потускнела. На месте удара дверного молоточка образовалась выемка от сотен тысяч стуков.

Значит, аристократы, да?..

Нас уже ждали. Стоило переступить порог дома, как в просторном холле словно из ниоткуда телепортировали две девицы примерно моего возраста. Пожилой мужчина в сюртуке дворецкого и милая девушка в сером платье горничной.

Последней в холл выплыла статная дама. Черноволосая, высокая, с мощным разворотом плеч и грудью, которую ее хозяйка несла впереди себя, как гвардейское знамя.

- Леди де Куален, - почтительно поклонился моей не-жених, целуя руку статной даме, - возвращаю вашу дочь в целости и сохранности.

Я остолбенела. Дочь?! Вот эта вот тетка моя мать?! Да у нее на лице написано, что на завтрак она ест долматинцев, а закусывает белоснежками!

- О, Жак, для вас просто Мадлен, - засмеялась женщина, любезно подставляя холеные пальцы под поцелуи.

Они обменялись еще парочкой ничего не значащих фраз и Жак откланялся. Дверь стукнула и я осталась в окружении любящего серпентария.

Оказалось, что жабеныш был вполне неплохим вариантом.

- Ну, как? - спросила одна из девиц, полная шатенка в желтом платье

- М-м-м, - задумалась я и наугад выдала, давя на жалость. - Ах, мама, он меня бросил!

Щеку обожгло хлесткой ядовитой пощечиной.

- Какая я тебе мать, дрянь?! - прошипела женщина. - Думаешь, если я вышла замуж за твоего покойного папашу, ты стала мне дочерью? Забываешься!

Хорошо отточеный удар справа вернул женщине пощечину. Ее отбросило от меня, как лодку при шторме. На белоснежной коже мачехи расцвел красный отпечаток моей ладони.

Наступила тишина. Нехорошая. Тяжелая.

- Ах, ты!... Ты!... Возвращайся к себе в каморку, дрянь, - мачеха скривила мясистые полные губы, но подойти ко мне вновь не рискнула, все еще прижимая ладонь к щеке и нехорошо предупредила. - Мы еще поговорим.

Прозвучало угрожающе. Нет. правда, что за жизнь-то у этой Лорелеи тут была? Нет бы прильнуть к широкой мачехиной груди. Поплакаться на гада-женишка. А вместо этого меня бьют и отправляют в каморку! Меня что, зовут Гарри, а на лбу внезапно отпечаталась шаровая молния?

В другой момент я бы может даже всплакнула, но не факт. После гибели родителей в автокатастрофе, меня воспитывали дедушка Герман Александрович, образованнейший человек, профессор медицины и бабушка Софья Михайловна, преподаватель в третьем поколении.

Собственно кем может вырасти девочка, которую с пяти лет растят в самой интеллигентной семье на свете? Или забитым запуганным ботаном или этой же девочке придется научиться отстаивать свое место под школьным солнцем. Выбрасывать чужие портфели в окно и, порой, даже драться.

Собственно, с этим я в свое время справилась на пять. А год назад дедушки и бабушки тоже не стало. Вначале ушла она, а ровно на девятый день не стало и деда. Он всегда казался человеком из стали: такой же несгибаемый, упрямый. Но тут он как-то резко пригнулся к земле, словно на его плечи лег непосильный груз… и ушел вслед. Так я осталась одна.

- И бусы мои отдай! - взвизгнула шатенка, сдирая с меня нитки жемчуга.

- И платье не забудь снять! - прошипела вторая, гордо удаляясь вслед за матерью. - Тебе к лицу твои лохмотья.

Змеищи растворились, оставив меня наедине со слугами. Те смотрели с жалостью, отводя глаза в сторону и тихо перешептываясь. Ничего интересного, но из их шушуканья стало понятно, что дворецкого звали Пьер, а служанку - Абель.

- Леечка… - растерянно пролепетала горничная. - Она же тебя теперь сожрет… Со свету сживет…

- Лора! - рявкнула я. Леечка, блин! Еще бы шваброй назвала или ведром! - И мы еще посмотрим, кто кого сживет.

Хотя тут же мне стало стыдно. Похоже, в этом гнездюшнике слуги были единственными, с кем я могла общаться.

- Прости, пожалуйста, - извинилась я перед девушкой. - Поможешь дойти до комнаты?

Та кивнула и через пять минут я оказалась в своей… М-да, действительно каморка…

Три на три метра с узкой жесткой кроватью, маленьким столиком с единственной свечой и старым сундуком, в который едва ли поместится пара платьев.

У себя дома моя кровать была больше, чем это “жилье”. А здесь разве что можно предаться оргии с мышью, норку которой я заметила в углу, а потом повеситься от горя.

Впрочем, предаться стыду и разврату мне не дали. Через пять минут дверь открылась и сзади послышался уверенный стук каблуков.

Кто бы это мог быть, гадать не приходилось.

Я внутренне подобралась, отвешивая себе метафорическую затрещину. Так, Лора, надо быть аккуратнее, осторожнее и так далее по списку. Призрак виселицы для попаданок все еще маячит у тебя перед носом.

Нацепив на лицо самое вежливое, скорбное и придурковатое выражение я обернулась.

Мачеха стояла в дверном проеме с таким видом, словно проглотила палку и она вот-вот выйдет… Кхм, не важно, в общем как в классике просто входит и выходит. Замечательно выходит… для кого-то, но не для одной юной блондинки с дурацким именем Лорелея.

Словом, прямая спина, расправленная ширь плеч и горделиво задранный подбородок делали Мадлен похожей на одну из тех статуй, что приколачивают к носу корабля.

Не хватало только бутылки шампанского, которого разбивают о корму, отправляя судно в первое плавание. Корма, кстати, у мачехи, тоже была ого-го!

Что и говорить, выдающаяся во всех отношениях дама.

Удивительно, но лицо женщины не выражало никаких эмоций. Вот совсем. Ни злости, не недовольства. Только блестели странным масляным блеском черные глаза.

Стало жутко.

- Лорелея, - пропела Мадлен, неторопливо подходя ближе.

Я торопливо сделала шаг назад и уперлась спиной в столешницу. Дальше можно было отодвинуться только если забраться на него с ногами. Но на такую эквилибристику в дурацком платье с оборками я была не способна.

- Да, кхм… госпожа Мадлен?

В этот раз я, кажется, угадала с обращением, потому что женщина изогнула в улыбке пухлые губы и протянула мне пухлый конверт с коричневой сургучной печатью.

- Что это?

- То, о чем ты, похоже, забыла, дорогая...

От слова “дорогая”, которое прозвучало таким тоном профессиональной стервы, захотелось выпить как минимум комплексное противоядие.

Но я молча взяла предложенный конверт и развернула жесткую желтоватую бумагу. С запозданием надеясь, что я не только умею говорить на местном языке, но и читать.

Первое мгновение незнакомые буквы заплясали перед глазами непонятными закорючками, заставив спину покрыться испариной, но уже через пару секунд знаки начали складываться в слова.

И это была… купчая на меня. То есть, конечно, на Лорелею де Куален, в чьем теле я сейчас находилась.

Все это называлось красивым словом “Договор о помолвке”, но сути не меняло. По условиям договора некий граф де Кубер выплачивал баронессе Мадлен де Куален триста тысяч золотом взамен на согласие о замужестве ее подопечной Лорелеи, которая становилась пятой женой графа.

Пятой?! Он их там ест что ли?!

Баронесса молча наблюдала за моим лицом, на котором радиоактивным полонием светились эмоции по поводу перспективы стать женой местного Синего бороды.

Мадлен усмехнулась и проворковала:

- Как твоему опекуну, мне достаточно поставить подпись под этой бумагой и магия завершит сделку. А ты ведь умоляла меня не делать этого, так жалобно плакала, говорила, как не хочешь быть пятой женой графа. Уверяла, что найдешь другой вариант. Но твой вариант сбежал. И, как ты понимаешь, если ты оказалась такой дурой, что не смогла затащить этого идиота Жака Дюбуа под венец или хотя бы в кровать, то… - Мадлен сделала многозначительную паузу и усмехнулась. - Мы возвращаемся к первому варианту. Я все равно продам тебя, Лорелея, так или иначе. Вот только в этот раз это будет вариант намного-намного хуже.

Мачеха ушла полчаса как, а я все размышляла над словами баронессы. И о том, чем мне все это грозит. Конечно, есть вариант, что этот граф - красавчик писаный, как яйца Фаберже. А его жены просто не выдерживают так сказать накала эмоций в супружеской спальне. Но что-то я сомневаюсь…

Эх, главное, чтобы не писаный, как гаражи в нашем жилмассиве.

Что и говорить, после разговора с Мадлен мне вначале хотелось бегать по стенам, потом напиться, потом адреналин спал и захотелось сдохнуть.

Впрочем, умирать второй раз за день была так себе идея. И я даже обрадовалась, когда тихий стук в дверь оторвал меня от размышлений о бренности всего сущего.

В комнатку протиснулась горничная Абель, которая смущенно потупилась и сказала, что госпожа Ильжбетта требует отдать ее платье. Я вздохнула, но спорить не стала, понимая, что служанка уж точно не виновата в том, что ей приходиться выполнять поручения этих “самодурочек”. Тут скорее можно винить предыдущую хозяйку этого тела, которая позволила загнать себя в эту каморку. Но это не значит, что Я собираюсь в ней сидеть!

А значит, пора провести разведку и выяснить позиции и планы врага. Например, больше узнать о моем предполагаемом замужестве. И о том, почему мачеха вообще распоряжается жизнью Лорелеи. Вроде же взрослая, самостоятельная девица.

Кстати, о моем женишке номер два память предыдущей хозяйки тела не говорила вообще ничего. Словно файл просто удалили из системы.

Пока пальцы Абель ловко распутывали шнуровку корсета, я попыталась закосить под дурочку. Всхлипнула так, что испугала сама себя и спросила:

- Абель, а ты знаешь что-нибудь о графе де Кубер?

- Я? - девушка вжала голову в плечи, затравленно огляделась по сторонам, а после презрительно передернула плечами. - А что про него знать?.. Старый распутник, но богатый. Берет в жены молодых девушек из обедневших семей. Да только ни одна дольше двух лет не прожила.

Та-а-ак… Надежды на расписные яйца не сбылись. Все же меня хотят спихнуть местному Синему бороде. И уж точно я не любитель китайской кухни и деликатесных столетних яиц пиньинь.

Тогда подойдем с фланга.

- Послушай, Абель, сегодня в ресторане я так переволновалась, что кажется упала в обморок и… немного ударилась головой. Нет-нет, ничего страшного. Но в голове словно все перепуталось, ничего не помню, все забываю и путаю. Поэтому не удивляйся моим вопросам…

- Ох, Леечка, неужто и успокоительное снадобье не помогло? То, что дала вам госпожа Анетта?

Анетта - это ведь одна из сводных сестриц? Та самая любительница жемчужных бусиков?.. Я прищурила глаза, складывая в уме два и два. Так тот пузырек, который я держала в руке, когда очнулась в туалете ресторана - это было успокоительное? Точно-точно?..

Ладно, будем решать вопросы по мере их поступления.

- Кхм… Абель, а почему госпожа Мадлен вообще мой опекун?

- Так решил в завещании ваш папенька, покойный господин Жорж, царствие ему небесное, - грустно отозвалась горничная, потом торопливо огляделась, и шепотом добавила. - Хотя я слышала от Густаво, который слышал от Генриетты-поварихи, которой сказал дворецкий Пьер, что… господин Жорж за два дня до смерти приказал вызвать своего нотариуса. Вроде даже хотел переписать завещание. Говорил что-то о том, что Мадлен его обманула, что надо все исправить. Но… не успел.

- Второе завещание?.. - медленно проговорила я, мысленно обдумывая информацию и загораясь надеждой. - А вдруг все же успел? Вдруг оно существует?

- Не знаю, - пожала плечами горничная. - Второго завещания не нашли. Все вещи вашего папеньки госпожа Мадлен приказала отправить на чердак, а в его кабинете устроила гардеробную.

Хм… и все же это пусть призрачный, но шанс. Может во втором завещании покойный барон де Куален приказывал гнать мачеху с сестрами поганой метлой, а Лорелея становилась единоправной и полной владелицей всех заводов, газет, параходов.

Мечты! Мечты!..

Уговорить служанку провести меня на чердак оказалось не таким уж простым делом. Но спустя десять минут уговоров безотказная Абель сдалась, сказав, что придет, когда мачеха и сестры улягутся спать.

На ужин меня не позвали, видимо, решили, что я и так должна быть сыта и счастлива после ресторана с неудавшимся женишком. Но и упрашивать я тоже не собиралась, терпеливо ожидая часа икс.

На чердак вела старая скрипучая лестница, которую тускло освещала единственная свеча в облезлом подсвечнике. Дверь открылась лишь с третьей попытке и то, когда мы вдвоем с Абель как следует налегли на нее всем весом.

- Ну что ж, приступим! - с надеждой возвестила я, оглядывая заваленный вещами чердак и закатывая рукава старенького шерстяного платья, которое мне пришлось надеть взамен шелкового наряда Ильжбетты.

Спустя два часа пришлось признать: в этом хламе нет и не может быть никакого завещания. Все, что здесь хранилось - это старое ломье, которое годилось разве что для логова профессионального бомжа.

Если второе завещание и существовало, то оно находилось где-то в цепких руках мачехи или вовсе давным-давно сгорело в огне камина.

А может и вовсе никогда не существовало.

Где-то снизу донесся возмущенный крик мачехи, которой какого-то черта не спалось, и Абель унеслась на призывный вопль. Я осталась одна, вздохнула, раздумывая не отправиться ли мне следом, и на чистом упрямстве открыла последний недосмотренный сундук. Старый, с позеленевшим и покрытым патиной замком.

Чисто для своего успокоения.

И тут же отшатнулась, с трудом сдерживая рвущийся из груди вопль.

В сундуке лежал… череп! Вполне себе натуральный со всеми выемками, впадинками и выпуклостями. Лежал себе и довольно скалился абсолютно целыми красивыми зубами, всем дантистам на зависть.

Придя в себя от первого шока, я усмехнулась: ну какой же аристократический род и без скелета в шкафу. В данном случае - в сундуке.

Интересно, он настоящий?..

Любопытство, как говориться, не только кошку сгубило, но и одну не в меру придурковатую блондинку. Пожалуй, не надо было брать череп в руки, представляя себя трагической актрисой на сцене театра. И уж точно не следовало протирать лысую черепушку рукавом платья.

- Лусиана! - разнеслось по чердаку громогласным голосом. - Любовь моя!

- Твою ж маковку!.. - только и сумела выдохнуть я, роняя череп обратно в сундук, и глядя, как его глазницы загораются зеленым магическим огнем.