Бог не играет в кости

XIX

— Ты где?

Звонок Ганича поднял меня с постели.

— В отпуске, — недовольно буркнула я сонным голосом.

— Неправильный ответ.

— Тогда в кровати.

— Опять неверно.

— Еще как верно. Ты меня разбудил.

— А где твоя кровать? Ты можешь…

— Послушай, остряк, — перебила я его. — У тебя случайно нет родственника по имени Франческо Гримани? А то этот тип тоже следил за моей нравственностью.

— Уманская, ты не выспалась что ли? На черта мне сдалась твоя нравственность? Меня интересует, где ты сейчас находишься. Я, конечно, и сам мог бы отследить, но все равно тебе звонить собирался… Если ты в Питере, то тут один наш общий знакомый хочет с тобой встретиться. А если ты, к примеру, на вилле у своего британца где-нибудь на Сейшелах или еще где…

— Да в Питере я, в Питере, — буркнула я. — У себя в номере.

Я уже почти проснулась и почти начала соображать.

— К стадиону подъехать сможешь? Он там, в кафе ждет.

Я угукнула и вылезла из постели.

На сборы у меня ушло совсем немного времени. Взглянув на залитый солнцем Петербург — не соврал Холланд — я сначала решила «выгулять» свой шикарный жилет, но этому воспротивилось мое чутье. Оно подвело меня к двусторонней неприметной куртке и удобным туристическим ботинкам. Ты полагаешь, что сегодня мне придется много бегать и прятаться? — спросила я у него. Но интуиция как всегда не ответила, лишь напомнила, что стоит прихватить с собой травматику. Я мысленно пожала плечами, забросила за спину свой рюкзачок и захлопнула дверь. Проскочив мимо ресторанного кафетерия, я втянула умопомрачительные запахи кофе и свежей выпечки — увы, не сейчас — и рысью устремилась к выходу.

Такси, бойко петляя по улицам и улочкам Петербурга и мастерски объезжая пробки и заторы городских магистралей, вынесло меня к новому стадиону.

Эта громадина, похожая на серую, невзрачную летающую тарелку, не вызвала во мне должного восхищения, на которое наверняка рассчитывали строители. Создавалось впечатление, что кто-то просто решил сэкономить на краске. Почему она серая?! — хотелось мне крикнуть архитектору. — Посмотрите на небо! В Питере и так очень много серого цвета! Ну что вам стоило раскрасить ее? Такие ясные, безоблачные дни, как сегодня, в этом городе редкость. Даже сейчас, при ярком солнечном свете, стадион смотрелся унылым тусклым блюдцем. Правы были строители старого Петербурга, расцвечивающие дома в радостные оттенки — желтые, розовые, зеленовато-голубые. Должно же что-то услаждать глаз на фоне бледного неба и дождя, которые здесь присутствуют почти всегда.

Я расплатилась с таксистом и припустила в сторону стадиона.

Знакомая черная кожаная куртка сразу бросилась мне в глаза. Так вот кого Ганич сумел заинтересовать странными смертями футболистов! Как же я сразу не догадалась! Только Егор — отнюдь не та фигура, которая по первому зову отправится расследовать нечто противоестественное. Даже если этот зов исходил от нашего гения. Значит, чем-то это дело зацепило его.

В пустом кафе был занят только один столик. Перед Егором и сидевшей рядом с ним красивой шатенкой стояли чашки с недопитым кофе, а девочка рядом с ними апатично ковыряла ложкой мороженое. Прямо образцовое семейство в выходной день!

Егор поднялся, приветствуя меня. Я видела, что он рад мне, но в то же время в его глазах притаилась настороженность. Почему? Ведь я — это я. Что изменилось за несколько месяцев, что мы не виделись? Может, дело в его спутнице, что сейчас пожирает меня ревнивым взглядом? Сам же Егор остался прежним. По-прежнему очень хорош. И, скорее всего, все так же истово борется с «мировой закулисой», не останавливаясь ни перед чем. Рыцарь без страха и упрека. Тьфу. Что-то я совсем как Ганич заговорила. Это он Рэналфа рыцарем обозвал…

С Егором я столкнулась полгода назад во время поисков Андрея Крылова — моего первого самостоятельного дела, обернувшегося полным провалом. Я нашла парня, но не смогла уберечь. Егор в этом деле выступил моим напарником. Как потом выяснилось, этот высокий темноволосый красавец, оказавшийся рядом со мной в те дни, имел отношение к суперсекретному отделу «Рубеж», неудачная операция которого по устранению Снежной королевы — главы «Нижней десятки» и по сути нынешней правительницы Земли — и положила начало той трагической цепи событий, которая привела к смерти Андрея. Какой же наивной я тогда была! Я считала наш мир далеко не совершенным, но хотя бы ясным и понятным. Я вовсе не подозревала о его тайных сторонах. В последний раз я видела Егора тяжело раненым на полу частной клиники, где Андрей сумел вывести из комы Снежную королеву и где пожертвовал своей жизнью, спасая Егора.

— Ну, здравствуй! — говорит мне темноволосый красавец. Он улыбается, но глаза при этом смотрят внимательно и настороженно. — Антон сказал, тебя представят к награде за удачно проведенную операцию. Поздравляю! Наверху сейчас выдохнули — документы все целы. И даже больше — ты им привезла кучу компромата на «друзей».

— Здравствуй. Я тоже рада тебя видеть.

Я заказала кофе и уселась на свободный стул.

— Анна — Валерия.

Мы с шатенкой обменялись дежурными улыбками.

Кивок в сторону малышки с мороженым:

— А это Яна.

Ловлю на себе взгляд спутницы Егора. Осторожный. Оценивающий. Сравнивающий. Конечно, любые две незнакомые женщины, оказавшись в обществе молодого красивого мужчины, невольно будут проводить параллели друг с другом. Но тут все было намного серьезнее. Мне казалось, что я почти читаю ее мысли.

Оглядев меня с ног до головы и не придя к какому-то определенному мнению, она принялась разбирать меня по частям. Обычные джинсы и куртка — значит, не придает внимание одежде. Хвост вместо прически — собиралась впопыхах. Никакого макияжа… Ну какая женщина, даже сильно опаздывающая на встречу с мужчиной, не потратит еще несколько минут на боевой раскрас? Только если этот мужчина ее совсем не интересует. Коллега и ничего больше, — наверняка успокаивает она себя сейчас.

Да, я права. Настороженное выражение в глазах шатенки постепенно тает, оставляя место для обычной, ни к чему не обязывающей доброжелательности.

— Вот уж не думал, что встречу в твоем лице гостью «закулисы», — тем временем говорит Егор. В его голосе чувствуется горький сарказм.

— Ты не прав. Хоть я и прилетела вместе с Холландом, но сторонником «Нижней десятки» я не являюсь.

Но он меня как будто не слышит.

— Чем же так подкупил тебя этот британец? Что пообещал?

— Ты не слышишь меня, — сказала я жестче. — Я сама по себе. Прошло то время, когда все сказанное я принимала на веру, мне нужно разобраться.

— И когда же ты разберешься? Игра состоится сегодня вечером.

— До вечера еще много времени. Для того, чтобы понять, на чьей я стороне в той запутанной ситуации полгода назад, мне хватило одной ночи. Но, к сожалению, не хватило умения и уверенности в себе, чтобы не допустить гибели Андрея и твоего ранения.

— Мы не можем позволить, чтобы «Нижняя десятка» в очередной раз взяла верх, — в голосе Егора прорезывается металл.

— А я не уверена, что будет правильно, если победит «Верхняя десятка», — возражаю я. — Может статься, что мы попадем из огня да в полымя.

Валерия с интересом наблюдает за мной и Егором. В ее глазах вновь вспыхивает ревность. Теперь уже к нашему общему прошлому. Интересная женщина. Красивая. Но ее портит какое-то детское, обиженно-удивленное выражение лица. Таких, как она, вообще просто обидеть. И такие обычно льнут к сильным людям вроде Егора. Вот и сейчас по тому, как она внимает каждому сказанному им слову, чувствуется преклонение перед сильной личностью.

Попутно я ловлю взгляд девочки, брошенный на меня. Пристальный, внимательный, изучающее-холодный. Дети так не смотрят. Да и люди тоже.

Ух! Ну и разыгралась же у тебя фантазия! — хихикнула я в душе. С такой фантазией только книжки писать. Но все же, откуда у них этот странный ребенок?

Официант принес кофе, и я с радостью утыкаюсь в чашку. Пауза, чтобы привести мысли в порядок, мне нужна как воздух. А то лезет в голову всякая чертовщина.

Я кладу в чашку сахар и неспешно размешиваю его. Эти простые движения в какой-то мере возвращают мне душевное равновесие. Надо же померещиться такому, удивляюсь я себе. Сейчас напротив меня сидит обыкновенная девочка лет семи-восьми. Светлая кофточка в цветочек, заколки с розовыми пони в волосах. Воспитанный ребенок. Наверняка ей скучно в компании взрослых, но она спокойно доедает мороженое, не докучая старшим.

— И что ты собираешься делать?

Вопрос Егора возвращает меня к разговору.

— Слушать, смотреть, анализировать и делать выводы.

Скептически поджав губы, он смотрит на меня.

— Меня тоже многое не устраивает в нашей действительности, — говорю я. — И сегодня вечером, насколько я поняла, будет чуть ли не единственный момент за долгие годы, когда можно кардинально что-то изменить в судьбе человечества. Так?

— Так.

— Холланд…

При упоминании британца Егор недовольно кривится, но я мужественно продолжаю:

— Холланд сравнил две «десятки» иерофантов с родителями человечества, у каждого из которых свой взгляд на воспитание ребенка. По-моему, иерофанты — это не родители, а скорее няньки, гувернеры, наставники, которые забыли о своей главной обязанности — вытирать нам носы, учить, воспитывать и оберегать нас. Пока они спорят друг с другом, деля нас, из «ребенка» может вырасти полный отморозок, испорченный вседозволенностью и безнаказанностью, либо забитое, беспомощное и несамостоятельное существо. Мне не нравится, что делают с нами нынешние правители — «Нижняя десятка». Но если выиграет «Верхняя десятка» — сторонники жесткой руки и тотального контроля — будет не лучше. По другому — да, но вот лучше — вряд ли.

— Она права. «Десятки» заняты только своим соперничеством, они перестали выполнять отведенные им функции. Пора все вернуть обратно. И сейчас единственный момент, когда это можно сделать, — вдруг раздается звонкий детский голосок.

Егор и Валерия озадаченно смотрят на ребенка.

— И как же? — наконец спрашивает он.

— Не допустить сегодняшний матч.

Я уже открываю рот, чтобы узнать, много ли она понимает в том, о чем говорит, но что-то меня останавливает.

Яна отодвигает недоеденное мороженое и начинает рассказывать.

…Это была игра. Обычная игра, наподобие наших компьютерных игр. Сначала определяешь физические константы мира, затем создаешь звезду, потом планетную систему. Потом заселяешь систему живыми организмами, начиная с одноклеточных. Но с самого начала играют немногие, в основном это игроки, которые в игре довольно давно и уже многое испробовали в ней. Их не интересуют проторенные пути, найденные кем-то устойчивые, жизнеспособные комбинации, они желают творить, создать нечто свое, новое, никому кроме них не пришедшее в голову, пробовать невероятные сочетания и запредельные условия. Но таких единицы. Большинство же просто берет уже готовую систему, как правило, класса G, с одной планетой, населенной разумными существами. Почему только одной? Так проще управиться новичку. В игре представлено множество вариантов разумной жизни, но интереснее всего играть за гуманоидов, именно поэтому в вашей Вселенной разумная жизнь в основном представлена людьми.

Игроков привлекают разные вещи. Кому-то интересно следить только за научными открытиями на планете, стремясь как можно быстрее вывести жителей планеты в космос. Кто-то отдает должное войнам, тасуя расы и культуры как игральные карты. Кто-то занимается евгеникой, экспериментируя и изменяя человеческую породу. Кто-то просто создает локальную структуру наподобие тайного ордена или королевской династии и следит за ними на протяжении тысячелетий, оставляя все остальное за бортом своих интересов. Но чем бы ни был занят игрок, ему все равно приходится учитывать массу параметров и отвлекаться на рутинные вещи. К примеру, контролировать численность населения, климат, заботиться о стабильности геологических структур и многое другое. Если бы вы знали, насколько утомительно следить, чтобы всем на планете хватало еды, чтобы правильно работала экосистема, чтобы эпидемии не уничтожили население. А когда наука и вооружение достигают определенного уровня, то приходится постоянно кого-то хватать за руку, чтобы этот кто-то ненароком не уничтожил планету.

Если ты новичок и не можешь сразу сладить с кучей параметров, которые необходимо поддерживать, или просто хочешь избавить себя от этого скучного занятия, то игра позволяет свалить текучку на… Аналогом в вашем мире можно назвать искусственный интеллект. Во многих ваших компьютерных играх разработчики предусмотрели возможность какие-то вещи поставить, что называется, на «автомат». Он будет заниматься рутиной, а игрок может воевать, творить, развлекаться — заниматься тем, что ему интересно. Так и здесь. Этот искусственный интеллект устроен по принципу тандемно-экспертной системы и наделен достаточно большой долей самостоятельности. Слишком большой…

— Подожди, — перебила я девочку. — Ты говоришь о иерофантах? Я считала, что они обыкновенные люди. Ну не совсем обыкновенные, но все же люди…

— И да, и нет. Сочетание человеческого и надчеловеческого в них дало странные результаты. Например, при решении планетарных вопросов они иногда отдают приоритет личному, а не глобальному. Могут проявить неповиновение. В серьезных решениях могут руководствоваться эмоциями. Превалирование личного над всеобщим однажды привело к тому, что они решили довериться жребию. А теперь они просто заняты своим соперничеством. Выиграть — вот что важно для каждого из них сейчас.

— Откуда ты все это знаешь? — спрашивает Егор.

— Знаю, — упрямо говорит она. В ее голосе проскакивает типично детская обида — взрослые не поверили.

— Яночка — особый ребенок, — шепчет мне на ухо Валерия. — К сожалению, она сильно больна. Возможно, болезнь обострила в ней какие-то…

Валерия замолкает, не в силах подобрать подходящий эпитет.

— Ребенок, а не переиграл ли ты в компьютерные игры? — прищурившись, спрашивает Егор.

— По-моему, Яна в последние сутки слишком много слушала взрослые разговоры. Нам надо было быть внимательнее, — опять встревает Валерия.

Я с сомнением смотрю на Валерию, неужели она верит в то, что говорит? Неужели она не догадалась, кто сидит с ней за одним столом?

— А что думает сам игрок, то бишь 21-й аркан о сложившейся ситуации? — спрашиваю я девочку. — Вряд ли его устраивает существующее положение вещей. А если не устраивает, то почему он не прекратит все это?

Ответить она не успевает, ее перебивает громкое объявление о начале открытой тренировки, всех просят пройти в вип-зал.

— Пойдем, — говорит Егор поднимаясь. — Посмотрим на иерофантов во всей их красе.

Мы дружно снимаемся со своих мест и направляется к эскалатору, ведущему наверх. По дороге Яна что-то тихо говорит Валерии и они, сделав нам знак, отходят в сторону. Так что в вип-зале появляемся только мы вдвоем.

Фантазия организаторов матча не продвинулась дальше обычного фуршета. Огромная стеклянная стена позволяет видеть футбольное поле, не вставая из-за столиков. Но сейчас почти все столики пусты. Люди собираются кучками, видимо, не так уж и много у иерофантов возможностей встретиться всем кагалом.

— Шампанское, мадемуазель.

Рядом со мной материализуется официант с подносом. Мне сразу же в голову лезет знаменитое «шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты». Хмыкаю про себя, ибо к аристократам не отношусь никоим образом, и беру бокал. Вкусно.

Как-то буднично все, приземленно… Не так я себе представляла встречу правителей мира.

Я с интересом рассматриваю повелителей Земли. Какие же они разные! Среди них есть важные седовласые мэтры в дорогих костюмах. Очень красивая женщина восточного типа, чей возраст невозможно определить. Какой-то странный субъект, встреть я его на улице, подумала бы, что он бомжующий художник, слегка не в своем уме. Были и такие, мимо которых я прошла бы, не оглянувшись, настолько серо и заурядно они выглядели. Попутно в толпе замечаю Алекса, который с понурым видом стоит между Ольгой Андреевной и своим отцом. У обоих напряженный вид, похоже, разговор идет на повышенных тонах. Мне жалко мальчишку — хотя оба его родственника, несомненно, любят его, но оба играют им, как иерофанты играют земным шаром.

Затылком чувствую пристальный взгляд. Разворачиваюсь и встречаюсь с бездонными черными глазами на нежном юном личике. Снежная королева. Рядом с ней ее верный паж — тот самый прилизанный голландец, чей выстрел убил Андрея и ранил Егора. На меня вновь накатывает волна воспоминаний, а вместе с ней приходят и сомнения, терзающие меня с того самого дня, когда я отпустила их обоих. И я вновь спрашиваю себя — правильно ли я тогда поступила? Что сделала бы, если бы мне представилась возможность пережить этот момент еще раз? Но, как и раньше, у меня нет ответов.

Пока я пялилась по сторонам и занималась самоедством, Егор куда-то пропал. Оставшись одна, я направилась к огромной застекленной стене.

На поле действительно началась тренировка, но она, похоже, никого из присутствующих не интересует. Две команды — одна в белой, другая в пурпурной форме — лениво трусят по краю поля. Закончив пробежку, футболисты остаются на своих половинах поля и приступают к упражнениям. Может, кому-то и нравится смотреть наклоны и приседания, но только не мне.

Я возвращаюсь в зал и сажусь за свободный столик. Передо мной моментально появляется бокал.

Да я тут сопьюсь!

Алекс, наконец-то в окружении своих сверстников, издалека машет мне рукой. Улыбается. Неужели родственнички сумели договориться? Другая кучка молодежи — скорее всего, имеющая отношение к «Нижней десятке», ревниво косится на них с другого конца зала.

— Вас просят спуститься на трибуну. Я провожу, — раздается вкрадчивый голос у меня за спиной.

Прилизанный.

Догадываюсь, чьим эмиссаром он выступает, поэтому молча встаю и направляюсь вслед за ним к выходу на трибуны. Крыша стадиона закрыта. Здесь тепло, так что я зря накинула на плечи куртку. Невольно возникает мысль — так вот почему в Питере построили стадион с раздвижной крышей. И дело тут вовсе не в многофункциональности арены и чемпионате мира. Стадион строили для сегодняшнего матча и его немногочисленных зрителей. А чтобы они не мерзли в конце ноября и смотрели единственный интересующий их матч с комфортом, установили крышу.

Я спускаюсь вниз, к одиноко сидящей фигурке с недавно отросшими темными волосами и молча усаживаюсь рядом с ней. Футболисты уже закончили с упражнениями и теперь отрабатывают стартовую скорость.

— Я хочу поблагодарить вас, — говорит она.

— За что?

— Я была полностью в ваших руках, но вы не воспользовались этой ситуацией. Я у вас в долгу. И я привыкла оплачивать свои долги.

Прошло то время, когда я гордо отвернулась бы со словами «мне от вас ничего не нужно». Я молча жду, что она скажет дальше, но она тоже молчит, наблюдая, как футболисты отрабатывают удары по мячу. Поэтому следующая фраза принадлежит мне:

— Говорят, в России вы уязвимы, так зачем же вы вновь приехали в Петербург?

Губы Снежной королевы трогает легкая улыбка.

— Да, это так. Санкт-Петербург был гибельным городом для моего аркана во все времена, даже двадцать пять тысяч лет назад, когда на этом месте стояла южная столица ныне погибшей империи. Мне казалось, что у меня достаточно сил, чтобы переломить ситуацию. Юношеская самонадеянность, — усмехается она и добавляет: — Да и разве я могу пропустить сегодняшний матч?

Какое-то время мы сидим молча и смотрим на игроков в белых и пурпурных футболках, которые к этому времени уже начали бить по воротам. Королева провожает внимательным взглядом каждый мяч.

— Команда в хорошей форме, — удовлетворенно отмечает она. — Подумать только, мы уже почти распрощались с игроками и готовились к проигрышу.

— Это команда вашего противника действительно распрощалась с семью игроками, — замечаю я. — И готовиться к проигрышу надо ей.

— Да, скорее всего, Верхняя десятка и на этот раз проиграет.

— Похоже, вас это радует.

— А вас огорчает?

Я дипломатично молчу, но королева не отступает:

— Неужели мы настолько плохо справляемся со своей задачей? Думаете, Верхняя десятка окажется лучше?

— К сожалению, не думаю, — говорю я чистую правду.

— И что же тогда? Как, по-вашему, нам обустроить Землю?

На юном лице играет улыбка заинтересованности. Похоже, ее забавляют мои слова.

— Если бы я знала! — бурчу я. — Только пора бы уже завязать с этим футболом и прекратить вытирать ноги о земной шар.

— А люди с этим согласны?

Королева доверительно наклоняется ко мне.

— Открою маленький секрет, — заговорщицки шепчет она. — У человечества гораздо больше прав на Земле, чем оно полагает. Но изменения снизу в этом мире наступают лишь тогда, когда их хочет большинство людей. Их воля передается нулевому аркану, и уже тот действует от их имени.

— И кто же этот таинственный нулевой аркан? Когда он, наконец, даст знать о себе? И кто выбирает представителя человечества? Или им может стать кто угодно, захотевший этого?

Не стесняясь, я вываливаю ворох вопросов, понимая, что другого такого случая может больше никогда не быть.

— Выбирает сама игра. По каким критериям? Даже для нас они остаются тайной. Единственное, о чем с уверенностью можно сказать, этот человек по своим душевным качествам, умственным способностям, целям, запросам и многим другим параметрам наиболее точно соответствует типичному представителю своего времени. Так было всегда. Но наверняка есть что-то еще, о чем не догадываемся даже мы.

— А если вдруг он так и не объявится до начала игры?

Королева смеется.

— Нет, такого точно не случится. Этот человек непременно окажется на стадионе, возможно, он даже сейчас где-то здесь, только пока не ведает о своей исключительной роли.

Тренировка почти закончена. Футболисты, сгрудившись вокруг своих тренеров, получают последние наставления.

— Пойдемте обратно, — говорит королева, поднимаясь.

Пока мы отсутствовали, в зале что-то произошло. Если бы я оставалась там, то, скорее всего, ничего не заметила бы. Все по-прежнему улыбаются, оживленно беседуют, пьют шампанское. Но я чувствую разницу. Моя обостренная интуиция кричит о разлившемся в воздухе напряжении, словно сейчас произойдет взрыв.

Яна с Валерией тоже здесь. Валерия бела, как мел. Она даже не пытается скрыть свое состояние. Девочка тоже выглядит не лучшим образом. Теперь мне хорошо заметно, что она действительно серьезно больна.

Я не успеваю спросить, в чем дело. Валерия быстро отходит в сторону. Лавируя между группами людей, она вскоре скрывается за чужими спинами.

Почему-то у меня возникает ощущение, что сейчас произойдет нечто непоправимое. Первое мое желание бежать вслед за ней, задержать ее, но девочка крепко берет меня за руку и останавливает.

Проходят долгие минуты. Я вижу, как Валерия подходит к невысокому худощавому парню с волосами, стянутыми в крысиный хвостик, и что-то говорит ему. Тот цинично усмехается в ответ и поворачивается к ней спиной. Это он сделал напрасно, ибо Валерия размахивается и с силой всаживает ему в спину шприц. Ну конечно же! У нее же полная сумка лекарств и шприцов из-за Яны. Только зачем она это сделала?

Парень пытается выдернуть иглу, но рука лишь слегка касается цилиндра. Парень неловко топчется на месте и оседает на пол. Люди расступаются, и на полу остается распростертое тело, над которым с белым, как мел, лицом стоит Валерия.

В зале воцаряется звенящая тишина. Откуда-то выскакивает Егор и бросается к ним. Он быстро наклоняется, прикладывает руку с шее упавшего, затем медленно поднимается, закаменев лицом.

Я оставляю девочку и подхожу к телу.

— Еще жив, — бросает Егор мне и поворачивается к Валерии:

— Песец смердящий, что ты ему вколола?!

Валерия все такая же бледная молча стоит над распростертым телом. Похоже, она никого не слышит.

— Лера, что ты ему вколола? — рявкает Егор, тряся ее плечи.

— То же, что и он Давиду, — шепчет она.

И тут раздаются хлопки, за которыми следует звонкий детский голосок:

— Браво, Валерия Александровна. Я же говорила, что вы найдете и обязательно накажете виновных.

Отталкивая меня, к телу бросается полный, с обширной лысиной и глазами навыкате старик. С трудом нагибаясь, он приподнимает голову парня.

— Николя… — бормочет старик.

И тут раздается спокойный голос.

— Вставай и объясни.

Снежная королева.

Величавой походкой она направляется к лежащему парню и проводит рукой по его лицу и груди. Тот со стоном шевелится, переворачивается на бок и с трудом встает на четвереньки. Затем с помощью старика, шатаясь, поднимается на ноги.

— Я убил семерых футболистов красных, — еле слышно шепчет он, понуро глядя себе под ноги и не решаясь поднять глаза на свою повелительницу. — Мы думали, что «верхние» уничтожили нашу команду.

— Ты знал о договоре? — спрашивает королева.

— Я хотел, чтобы мы выиграли, — бормочет он. — Вы не могли ничего предпринять, так как были связаны договором, но мы… Мы старались ради нашей победы!..

Парень, наконец, отважился бросить на королеву взгляд полный надежды и сомнений, однако раскаяния там не было.

— Знал?

Вопрос звучит как удар хлыста.

— Да.

— Уходи.

Он дергается как от пощечины и бледнеет еще больше.

— Сжальтесь, умоляю, — стонет старик.

— Уходи, — повторяет королева.

Парень, опустив голову, направляется к выходу. Все расступаются перед ним, давая дорогу, как будто бы идет прокаженный.

Снежная королева переводит задумчивый взгляд на Валерию. Я вижу, как напрягся Егор, и судорожно соображаю, что надо как-то напомнить королеве о данном обещании, но не успеваю ничего сказать. Валерия вдруг выходит из ступора, срывается с места и бросается к девочке, которая медленно оседает на пол, заливая хлынувшей из носа кровью светлую кофточку.