Божий мир

Читатель мой, послушай-ка рассказ,

Который не из книжек, а из жизни.

Каким бы он тебе ни показался,

Подобное встречал я много раз.

В столице, но особенно в горах,

Где девушки наивны, словно дети,

А мы, в своих не разобравшись чувствах,

Сердца чужие разбиваем в прах.

Начнем с того, как молодой Мурад,

Герой моей истории печальной,

Приехал в отпуск в горное село,

Где он родился тридцать лет назад.

Давным-давно покинув отчий край,

Остался он в столице после вуза

И там женился тайно от родных,

Скрывая узы брачного союза.

Но дома средь застолий и друзей

Его шайтан как будто бы попутал,

И, увидав красавицу одну,

Он позабыл о долге на минуту.

Она была троюродной сестрой,

Едва-едва ей стукнуло семнадцать…

Ах, Аминат! В кругу твоих подруг

Никто не мог так весело смеяться.

Она училась в классе выпускном,

Ей жизнь казалась книгой нераскрытой,

Где впереди и счастье, и любовь…

Но тут Мурад, как вихрь, ворвался в дом.

…Сыграли свадьбу шумную в селе,

Скрепили узы клятвенно в мечети,

Молитву троекратно прошептав,

Чтобы Аллах был этому свидетель.

И сразу же с избранницей своей

Отправился в Москву герой поэмы,

Где ждали его фирма и семья…

Но это уж совсем другая тема.

…Итак, семья давно его ждала:

Жена Марина и родные дети –

Виктория и Виктор – сын и дочь,

Их он любил сильней всего на свете.

Еще был тесть – богатый бизнесмен,

А также шурин – фирмы совладелец.

Он, правда, жил в Америке сейчас,

Но часто приезжал с «мешками денег».

Был он закоренелый холостяк,

Держал в Москве просторную квартиру,

В которой без него Мурад не раз

Кутил на зависть остальному миру.

Туда-то и решил он поселить,

Пусть временно, жену свою вторую…

Как будто птичку в клетке заточить,

Чтоб пела там, не злясь и не ревнуя.

Все так и шло, как загадал Мурад:

Семья семьей, любимая любимой…

По двум потокам жизнь его текла,

А все казалось, ускользала мимо.

Сперва себя героем он считал,

Мол, что хочу, то ворочу на свете,

Мне не указ московская жена

И не укор мне тесть и даже дети.

Куда хочу, туда я и лечу: –

Днем к Аминат, а вечером к Марине…

Ведь я джигит, мне горы по плечу,

В своем гареме царствую отныне.

…Прошла неделя, а затем и три –

И наш герой устал от странствий этих.

Осунувшись от постоянной лжи,

Он за покой отдал бы все на свете.

И бедная дикарочка его,

Томящаяся в запертой квартире,

Уже Мурада стала раздражать,

Как музыка визгливая в эфире.

Но что поделать?.. Ведь она жена,

Тем паче по закону шариата…

Жизнь стала палкою о двух концах,

А разве он о том мечтал когда-то?..

Куда деваться?.. Как вернуть покой?..

Не выставишь жену же в самом деле,

Которая, как камень на душе,

Не радует ни в доме, ни в постели.

Да и родным попробуй объяснить,

Зачем и почему расстался с нею?..

Что ж, «се ля ви»: что радовало нас

Вчера – о том сегодня сожалеем.

От грустных мыслей пухла голова,

Где рисовались страшные картины.

И наш герой решился наконец

К жене московской побежать с повинной.

… Марина, его первая жена –

Законная, если сказать точнее,

Ни разу даже глазом не моргнув,

Прослушала рассказ, как эпопею.

– Ах, Боже мой, воскликнула она, –

Когда он наконец поставил точку, –

Тебя, Мурад, не стану я судить,

Хоть девушка тебе годится в дочки.

Мы восемь лет живем уже с тобой,

Но я тебе и раньше позволяла

Ни в чем своих желаний не стеснять:

Все брать от жизни – много или мало.

…А я была тогда, неверный муж,

Красивою: и гибкой, как пантера,

И умной, и богатой, да к тому ж

Меня ждала блестящая карьера

Психолога… Но ты перемешал

Моей судьбы удачливые карты,

Как ветер, ты ворвался в жизнь мою,

Кавказским заразив меня азартом.

Явился ты, как из бутылки джин,

Готовый выполнить любую прихоть…

А я звала тебя Алаутдин

И нежные слова шептала тихо.

Пошла я всей семье наперекор,

Что не желала с чувствами считаться

И вовсе не хотела, чтоб их дочь

Связала свою жизнь с судьбой кавказца.

Но ты мне душу сразу покорил,

И смуглое лицо твое родное

Узнала б я в стотысячной толпе,

Пусть даже ты совсем меня не стоил.

Я родила тебе двоих детей –

Розовощеких смуглых ангелочков –

И стала тенью верною твоей,

Храня тебя от бед и днем и ночью.

Я отдала тебе всю страсть мою,

А ты отверг все это бессердечно

И притащил в дом брата моего

Какую-то безмозглую овечку.

Мурад поник повинной головой,

Пока жена его за все ругала,

Он недоволен сам собою был,

Но совесть в нем покуда не дремала.

И жалко ему было Аминат,

Которую он запер, как зверушку,

В чужой квартире средь чужих вещей,

Где превратилась девушка в старушку.

Она была пуглива, словно лань,

И бурных ласк его она боялась,

Когда пытался он ее ласкать,

Она в укромный угол забивалась.

И жалобно скулила, как щенок,

Которого от матери отняли…

Бежали дни и ночи, но, увы,

В ней ничего они не изменяли.

И даже слезы детские ее

Мураду, будто жвачка, надоели –

Ни запаха, ни вкуса больше нет,

А выплюнуть не можешь в самом деле.

…Не то его законная жена,

Она и впрямь в постели, как тигрица,

И так умеет мужа ублажать,

Что до утра потом ему не спится.

В интимном царстве ей неведом стыд:

Она там и раба, и королева,

От страсти лишь лицо ее горит,

Когда она божественна, как Ева.

Она не жвачка – мятный леденец,

Который вовсе не надоедает,

И чем он дольше держится в губах,

Тем он скорей и сладостнее тает.

Она вселяет радость и задор

В любовные забавы, как в искусство,

До кончиков ногтей принадлежа

Лишь этому взволнованному чувству.

Она сама – как бешеный огонь,

Который образумить невозможно,

Поэтому всегда ее любовь

На золотое зарево похожа.

… Но лед и пламень как соединить?

На сей вопрос не знал Мурад ответа

И ждал он, что Марина, может быть,

Ему поможет делом иль советом.

– Ах, что ты, бедный мой Мурад, –

Вздохнула горестно Марина, –

Проблем себе не создавай

И больше не сгущай картины.

Я с ней расстаться не прошу,

Когда закон ваш позволяет

И Аллах… Пускай же будет впредь

Она жена тебе вторая.

А я останусь навсегда,

Мой дорогой, женою первой!..

Все козыри в моих руках,

Но не хочу казаться стервой.

Я предложу тебе свой план

По воспитанию дикарки,

Которую мы сообща

Рабою сделаем послушной.

…Итак, пусть посидит одна

В квартире и поголодает,

Зато потом, Мурад, она

Как рыбка станет золотая.

И будет по пятам ходить

Повсюду за тобой, как кошка,

Но ты для этого ее

Поморишь голодом немножко.

И страхом… Дня четыре-три

Вообще не появляйся в доме,

Чтобы все время провела

Она в губительной истоме.

Посмотришь, милый, быстро как

Сработает мое коварство,

Ведь страх и голод испокон

От спеси лучшее лекарство.

Пускай она денек-другой

Сурово брови свои хмурит,

Зато на третий день, родной,

Посмотришь – все будет в ажуре.

Тогда-то ты к ней и придешь,

Появишься, как джин из сказки,

Обрушишься, как водопад

Из страсти, нежности и ласки.

И станет шелковой она,

От счастья обалдев такого,

И станет преданно, как пес,

Ловить твое любое слово.

И каждый жест, и каждый взгляд,

И каждое твое желанье

Законом станут для нее,

Как для пугливой горной лани.

Накормишь ты ее тогда

И, как ребенка, приласкаешь,

А после бурных слез ее

Подарков ей пообещаешь.

Наврешь с три короба, что ты

Был занят важными делами,

Ну, скажем, в США летал

В Лос-Анджелес или в Майями.

Затем ты поведешь ее

По самым лучшим магазинам,

Где встречусь я вам невзначай,

Твоя «знакомая» Марина…

Свою жену представишь мне

И с ней предложишь подружиться,

Чтоб одиночество ее

Со мной развеялось в столице.

Как надо все устрою я,

И ты увидишь, как умело,

Уже на следующий день

Примусь за праведное дело.

Начну ее я обучать

Премудростям утех любовных,

Чтоб не была она, как лед,

В твоих объятиях греховных.

Чтоб ощутила жизни вкус…

Не забывай, ведь я психолог

И знаю, как разжечь в душе

Огонь, чтобы растаял холод.

Вползу я гибкою змеей

В ее застенчивые мысли

И возбужу в ней интерес

К роскошной и бесстыдной жизни.

Я сердце выверну ее,

Как будто платье, наизнанку,

И подарю его тебе,

Как золотое сердце Данко.

И даже будет интересно

В постель втроем улечься нам…

А, впрочем, шутка неуместна,

Хотя в ней есть особый шарм.

А в это время у окошка

Сидела в страхе Аминат,

Три дня уже и хлебной крошки

В глаза не видела она.

Водою голод утоляя,

Она осунулась от слез,

Застыл в глазах ее огромных

Немой отчаянный вопрос –

Где он, Мурад ее любимый?..

В огромном городе одна

Без документов и без денег

Не знала, как ей быть она.

Ни телефона, ни прописки,

Да и подруги ни одной…

К тому же наказал Мурад ей,

Чтобы из дома ни ногой.

Мол, город дьявола страшнее,

Там всюду беды стерегут:

Иль проходимцы одолеют,

Или в ментовку загребут.

– А если что-то с ним случилось? –

Шептала нервно Аминат, –

И никогда уже отныне

Я не увижу милый взгляд?..

И не пожалуюсь я даже

Ни матери и ни отцу…

И слезы горькою рекою

Текли по бледному лицу.

И волосы вставали дыбом

От ужаса, что никого

Помочь она призвать не в силах

Сейчас на поиски его.

…Часы минута за минутой

Стучали молотком в висок,

Уж ночь на пятки наступала,

И страх пронзал, как будто ток.

Где он?.. Живой ли, невредимый?..

И, как безумная, она

Прислушивалась к странным звукам,

Что долетали из окна.

По комнате большой бесцельно

Блуждала, не смыкая глаз,

И со слезами вспоминала,

Как встретилась с ним в первый раз.

…Был вечер выпускной в разгаре,

Когда на белом «БМВ»

Явился он, как будто ангел…

Еще бы!.. Он ведь жил в Москве!

Одет с иголочки, шикарно

И в окружении ребят,

Ее в толпе подруг приметил,

Не в силах отвести свой взгляд.

Уже на следующий вечер

К родителям явились сваты…

А ей завидовали девчата:

– Счастливая какая ты!

Ведь он москвич, хозяин фирмы,

Где самый главный человек,

И с ним достойно и богато

Ты проживешь свой долгий век.

Родители их ликовали,

Благословив своих детей,

И свадьбу шумную сыграли,

Где было полсела гостей.

И весь медовый дивный месяц

Жила как в сказке Аминат:

Они уединялись в горы,

Чтоб посмотреть на водопад.

И в море с милым уплывали

Под белым парусом вдвоем,

Бродили в парке по аллеям

И мокли вместе под дождем.

Потом на «БМВ» блестящем

Отправились они в Москву

И по дороге посещали

Все интересные места:

Курган Мамаев в Волгограде,

Ростов, Воронеж и Рязань…

Затем три дня еще бродили

Они по красочной Москве,

И у горянки кареглазой

Кружились мысли в голове

От радости, что ей на долю

Нежданно выпала… И вот

Уже три дня ее любимый

Домой с работы не идет.

И неизвестно, жив ли, нет ли?..

Кого на помощь ей позвать?..

Быть может, скажут хоть соседи,

Как ей Мурада отыскать?

Вскочив, она, как на пожаре,

К соседям со всех ног бежит

И всем двоим поочередно,

Как угорелая, звонит.

Одни ей вовсе не открыли,

Другие, посмотрев в глазок,

Так глухо щелкнули цепочкой,

Словно нажали на курок.

И на нее из черной щели

Взглянул недобрый женский взгляд:

– Чего тебе? Ты кто такая?..

– Жена Мурада Аминат, –

Она ответила несмело… –

Я здесь недавно… Может быть,

Вы мне подскажите, соседка,

Как мужу в фирму позвонить?

– Здесь никакого нет Мурада, –

Ответила соседка зло, –

В Америке сейчас хозяин,

Значит, тебе не повезло…

И дверь захлопнулась со скрипом…

В растерянности Аминат,

Руками слезы вытирая,

Бесцельно поплелась назад.

Вопросы в голове роились,

Как пчелы, жаля сердце ей,

Где становилось с каждым мигом

Все беспросветней и темней.

И вдруг в квартиру позвонили…

И с возгласом: «Любимый мой!..» –

Уставшая от слез горянка

К защелке ринулась дверной.

Но на пороге спотыкнулась

И замерла с открытым ртом –

Три парня в милицейской форме

Заполнили дверной проем.

На миг в слабеющем сознании

Быстрее пули пронеслось:

«Аллах, неужто в самом деле

С Мурадом что-нибудь стряслось?..»

И лишь в машине милицейской

Она очнулась, наконец,

И, ничего не понимая,

Забилась в угол, как птенец.

В пропахшей куревом дежурке

Сидела молча Аминат,

Блуждал по выцветшим обоям

Ее полубезумный взгляд.

– Кто ты такая и откуда?

Что делала в жилье чужом?.. –

Вопросы милиционера

Она понять могла с трудом.

– Кто твой хозяин? Ты живешь с ним?

И сколько платит он тебе?.. –

От этих слов, дрожа и плача,

Она доверилась судьбе.

Робка, как бедная овечка,

Она сидела у стола

И взоры трех верзил огромных

К своей фигуре привлекла.

И вправду хороша девчонка,

И черноглаза, и стройна,

Небось любовному искусству

Давно обучена она.

И можно с ней договориться,

Чтобы покладистей была,

И в камере повеселиться,

Другие отложив дела.

– Мы на добро добром ответим, –

Ехидно ей сержант шепнул, –

Но если будешь ты упряма,

В тюрьму отправим, не в аул.

Напишем, что обворовала

С сообщником квартиру ты…

Он улизнул, а ты попалась…

За это, милая, кранты.

И, побледнев от возмущенья,

Влепила парню по щеке

Вот эта «робкая овечка»

С неженской силою в руке.

Терпя и смех, и оскорбленья,

И похотливый чей-то взгляд…

Лишь об одном молилась Богу,

Чтоб выручил ее Мурад.

И в это время в отделенье

Вошел дежурный капитан,

Который сразу же увидел

Картину, полную стыда.

– Отставить! – приказал он жестко.

Всем отправляться по местам.

Задержанную допрошу я

И протокол составлю сам.

Не пьяная, не наркоманка,

И не бездомная она,

Лицом похожа на горянку

Кавказскую и так юна…

Но на воровку не похожа –

Слишком наивна, и к тому ж,

Глотая слезы, повторяет,

Что у нее законный муж –

Некий Мурад… Правда, соседка,

Что вызвала к ним в дом наряд,

По телефону утверждала,

Что там такие не живут.

Некий Олег – хозяин дома –

Сейчас в отъезде, но сестра

Его бывает здесь частенько,

Особенно по вечерам…

И капитан решенье принял

Не мучить девушку, пока

Не разберется он подробно

В ее проступках и «грехах».

Наутро, только свет забрезжил,

Решил взволнованный Мурад

Пойти любовь свою проведать,

Покинутую Аминат.

И, движимый остатком чувства,

Советам женушки не вняв,

К заброшенной односельчанке

С утра он кинулся стремглав.

Но как же был разочарован,

Увидев комнату пустой…

Где Аминат?.. Ведь потеряться

Ей запросто в Москве большой.

И вдруг увидел он листочек,

Торчавший в скважине замка…

– Вах, из милиции повестка!..

Олегу… Что за ерунда?..

Но тут его вдруг осенило

Прозренье: вот где Аминат!..

Но как она туда попала,

Увы, не мог понять Мурад.

…Бежать в милицию? Но как он

Докажет, что она жена?..

Ведь нет свидетельства о браке,

И в паспорте печать должна

Стоять… А там совсем другая,

С другою женщиной печать…

Не дай Аллах, еще за это

Ему придется отвечать.

Как объяснить ментам проклятым,

Арестовавшим Аминат,

Что брак у них по шариату

И что он муж ей, а не брат?..

Нет, рисковать собой не надо,

Марине лучше позвонить,

Она-то сможет все уладить

И Аминат освободить.

Итак, он позвонил Марине…

Минут, примерно, через пять

Знакомый номер телефонный,

Волнуясь, стал он набирать.

После гудков протяжно-длинных

Она ответила: – Алло…

Кто там в такую рань проснулся?..

– Твой муж, – вздохнул он тяжело.

– Мурад?.. Откуда ты?

– От брата…

Приехал полчаса назад, –

Он ей ответил виновато, –

Я не нашел здесь Аминат.

Она пропала…

– Как пропала? –

– Марина крикнула в ответ, –

Она не вещь и не иголка,

Ведь есть же хоть какой-то след.

– Ее в милицию забрали…

– За что?

– Пока не знаю сам.

Займись скорее этим делом,

А мне оно не по зубам.

Ведь ты же знаешь, дорогая,

Не любят нас в Москве менты,

Посланцев славного Кавказа,

Но можешь все уладить ты.

Скорей звони отцу, тем боле,

Что он влиятелен везде…

Пусть посодействует он зятю,

Поможет, хоть в одной беде.

– Ты что, с ума сошел, бедняга,

Отца в роман твой посвящать…

К тому ж сегодня на Канары

Он уезжает отдыхать.

Об этом никому ни слова…

А горскую жену твою

Я вызволить сама сумею,

Вот только кофейку попью.

Да что ты бьешься лбом об стенку,

Ведь это, право, ерунда:

Два-три звонка друзьям старинным,

И отворят они врата

Тюрьмы…

– Ах, не шути, прошу, Марина,

Ведь Аминат дитя еще,

Ей лет шестнадцать дашь, тем боле

Румянец не сошел со щек.

А там в СИЗО такие звери,

Преступники… Да и менты

Ее обидеть тоже могут…

– Мурад, а ведь ревнуешь ты?..

А как же я, скажи, любимый,

Стерпела все и вот – жива!

Меня обидеть не боятся

Твои двуличные слова?..

Ведь ты меня как будто любишь

И только мною дорожишь?

Так отчего же ты так прытко

Спасать несчастную бежишь?

– Мне просто жаль ее, Марина,

Ведь перед Богом мне она,

Хотел я или не хотел бы,

Но шариатская жена.

– Ну, ладно, хватит припираться

И обижаться на меня.

Полковник Ларин, мой приятель,

Решит проблему за полдня.

Я позвоню ему, и вместе

В милицию поедем мы

Освобождать твою дикарку

Из цепких лап ее тюрьмы.

Жди… Молодую недотрогу

В подарок привезем мы в срок…

А ты на радостях, любимый,

Покрепче завари чаек.

Открылись ржавые засовы,

И перед сонной Аминат

Предстал милиционер суровый

И бросил вслед ей хмурый взгляд.

– К тебе пришли…

И с криком: – Милый… –

Горянка бросилась за ним,

Но женщина ждала в дежурке

Вдвоем с полковником седым.

– Марина… – руку протянула, –

А ты, конечно, Аминат.

Что ж, собирайся, ты свободна,

Нас за тобой послал Мурад.

…И вот они уже в квартире,

От слабости едва жива,

Рыдая, бросилась к Мураду,

Забыв все русские слова.

И только по-даргински: – Милый…

Ты жив, любимый мой, родной…

А я-то думала, что больше

Мы не увидимся с тобой!..

И в три ручья бежали слезы

По бледному лицу ее…

И совестно Мураду стало

За прежнее свое вранье.

Он приласкал ее, но тут же

Изобразил суровый вид,

Чтобы понравиться Марине

И скрыть свой запоздалый стыд.

– Кого учил я, дорогая –

Переступать нельзя порог…

Ты это правило простое

Должна усвоить на зубок.

Не суй свой нос куда не надо

И за тебя мне думать дай,

Тогда хлопот не будет больше,

Теперь же их, хоть отбавляй.

Скажу тебе не без укора –

Не надо здесь ни слез, ни слов…

Мне хватит и того позора,

Что ночевала у ментов.

Откуда знать мне, что чиста ты?.. –

Воскликнул с пафосом Мурад.

– Но я ни в чем не виновата, –

Запричитала Аминат.

Лицо ладонями прикрыла,

В груди обиды ком застрял,

Она лишь правду говорила,

Но ей никто не доверял.

Мурад, страшны твои упреки…

Мне сердце болью обожгло –

Зачем ко мне все так жестоки?

Кому я причинила зло?..

Когда же наша героиня

При всех расплакалась навзрыд,

Ее утешила Марина,

Изобразив печаль и стыд.

С тех пор мурадовы супруги

Вдруг стали не разлей вода…

Случалось, вместе, как подруги,

Они бродили иногда

По магазинам и салонам,

И модным выставкам – везде,

Где было радостно и шумно,

И одиноко вместе с тем.

Смех снова зазвучал в квартире,

И огорошенный Мурад

Двух жен своих внезапной дружбе

Как будто даже был не рад.

– Скажи, Амина, что случилось?..

С Мариною вы, как друзья,

А вот со мною каждый вечер

Сама ты будто не своя?..

И дня ты без нее не можешь,

Как наркоманка без иглы…

– Напрасно ты, Мурад, встревожен,

Ведь наши помыслы светлы.

Марина и твоя подруга –

Она добра и так умна,

Что радуются там повсюду,

Где появляется она.

Ее везде так уважают,

А вместе с нею и меня,

С улыбкой радостной встречают

Знакомые день изо дня.

И у меня вошло в привычку

С Мариной время проводить,

Ведь настоящею москвичкой

Я только с ней сумею быть.

Лишь три недели мы знакомы,

А будто дружим с малых лет,

Мы с нею, как родные сестры…

А твой вопрос совсем нелеп.

Ведь ты – мой муж, она – подруга…

Конечно же, ты мне родней!

И у нее есть муж, но только

Он не ревнует же ко мне.

Мурад от этого ответа

Совсем поникнул головой…

Ах, как же люди безрассудно

Играют собственной судьбой.

…Но Аминат не унималась,

И вдруг нежданно, как дитя,

Она взяла и разрыдалась,

То ли всерьез, то ли шутя.

– Ах, ты меня совсем не любишь

И держишь дома взаперти…

Но я мечтала не об этом,

Клюя, как птица, из горсти.

Москва!.. Москва!..

Я все твердила,

От радости едва дыша,

Что буду жить в самой столице,

Что, как невеста, хороша.

Но здесь с утра до поздней ночи

Сижу, как будто бы в плену,

И медленно схожу с ума я…

Не оставляй меня одну!

На улицу не выхожу я,

Страшась милиции, людей

И даже шороха любого,

Подслушанного у дверей.

От слез своих уже я слепну

При свете солнечного дня…

Прошу лишь об одном на свете:

Мой милый, не бросай меня!

– Ах, мне бы все твои заботы, –

Вздохнул взволнованно Мурад, –

Поверь, сидеть все время дома

Я несказанно был бы рад.

Но из-за фирмы, из-за дела

Я жить иначе не могу…

Опять мне вечером сегодня

Уехать надо в Петербург.

Жаль, но зависит от работы

Судьба дальнейшая моя –

Чем длительней командировки,

Тем независимее я.

Ты просишь взять тебя с собою,

Ну, что ж, я буду очень рад…

Когда в Америку поеду,

Не позабуду Аминат.

А нынче серая рутина

Не даст мне даже помечтать…

Работа, дом – вот вся картина,

Что я смогу нарисовать.

Не то что ты, моя родная,

Хоть спи, хоть видео смотри

Иль сериалы «мыльных опер»,

Чтобы о них поговорить.

На самом деле он лукавил…

Ведь каждый вечер, как герой,

Идет с мечом на поле битвы,

Он просто шел к себе домой.

С утра он уходил на фирму

И там крутил он допоздна

Рубли и доллары, и марки,

Чтоб стала полною казна.

В обед заскакивал вальяжно

Он к Аминат на час-другой,

Спешил он в казино на ужин,

А вечер проводил с семьей.

И так по замкнутому кругу

День изо дня кружил Мурад:

Ночью – жена,

А днем – подруга…

И был уж этому не рад.

Ему покоя захотелось,

Чтоб в лоне собственной семьи

Уставшее расслабить тело

И с детками гонять чаи.

Сынок Витек и дочка Вика

Похожи оба на отца:

Кавказские носы и глазки,

И губы, и овал лица.

Он обожает их, конечно,

Как, впрочем, и они его…

Никто союз их не разрушит,

И им не надо никого.

Но жизнь порою нам диктует

Свои законы и, увы,

Им подчинившись безрассудно,

Останемся без головы.

А в это время без смущенья

Марина строила свой план…

Великолепный план отмщенья

И острый, будто бы игла.

…Итак, приехала однажды

Она к сопернице своей,

Чтоб вкрадчиво, как рысь лесная,

Проникнуть прямо в душу к ней.

В обнимку кинулась с порога,

Словно всю жизнь они друзья:

– Ах, милая моя Амина,

Как по тебе скучала я!..

Не стала даже пить я кофе,

Лишь из постели – и к тебе…

Оставила детей на няньку,

Чтоб их капризы не терпеть. –

Всплеснула Аминат руками:

– Так у тебя есть малыши?!

Что ж ты их не взяла с собою,

Мы б поиграли от души.

Как их зовут?

– Витек и Вика…

– А мужа твоего как звать?..

– Му… Мишею, – сказала тихо

И стала громко хохотать.

– Но почему ты так смеешься? –

Надула губы Аминат.

Да потому, что так похожи

Мой Михаил и твой Мурад.

– А дети на кого похожи?..

– Две точных копии отца,

Будь он на тридцать лет моложе,

Не отличили бы с лица.

– Ах, как, Мариночка, я рада,

Что счастлива твоя семья!

Расцеловать бы их хотела,

Ведь малыши – мечта моя.

А через день решили рядом

Весь день подруги провести –

Шампанского и шоколада

Из магазина принесли.

Марина, словно бы случайно,

Из распаленной Аминат

Легко выуживала тайны,

О коих знал один Мурад.

– Хочу я, милая подруга,

Чтобы мой муж лишь мне одной

Шептал бы глупости пустые,

Что возбуждают, как вино.

Пусть чепуху, пусть чушь собачью

Он в опьянении несет,

Но лишь бы щекотал мне ухо

Его полураскрытый рот.

Чтобы дрожащие ладони

Тугую согревали грудь,

И чтобы плоть воспринимала

Его любовную игру…

…А утром, онемев от счастья,

Хочу я с ним вдвоем бродить

По старым улочкам московским

И кофе на Арбате пить…

Чтоб осторожною рукою

Меня он обнял за плечо,

И чтоб от жара его тела

Мне становилось горячо.

– Так в чем же, милая, проблема? –

Марина вздрогнула тайком…

– А в том, что больше он не хочет

Здесь ночевать и только днем

Еще приходит, но нечасто…

Бывает, нет его три дня…

Мариночка, как я несчастна,

Лишь ты одна поймешь меня…

Но даже и когда он дома,

Уж прежнего в нем нет огня.

Порой бывает, будто мебель,

Не замечает он меня.

Три месяца, как мы женаты,

Но бешеный огонь в крови

Погас у моего Мурада…

Во мне ж проснулся жар любви.

Что делать?.. Подскажи, Марина,

Ведь опытна ты и смела…

А я, от робости немея,

Возможно, счастье проспала.

Дай мудрый мне совет, подруга,

Ты знаешь его столько лет.

Ведь без любви его взаимной

Не стану жить я на земле.

Быть может, съездить с ним куда-то?..

Ну, скажем, в город на Неве,

Куда он ездит даже чаще,

Чем остается здесь, в Москве?

Забыть о времени, гуляя

По петербургской мостовой,

Где Пушкин ездил на карете

И Блок гулял ночной порой.

И побродить по Эрмитажу,

Который знаю лишь в мечтах…

И вместе с милым раствориться,

Как облако, в белых ночах.

Взлететь над миром легкой птицей

И, утопая в небесах,

Навек в любимом раствориться,

Пропасть, как на щеке слеза.

И снова к жизни пробудилась

Она, как веточка в саду…

Но заморозок отдаленный

Уже ей предвещал беду.

– Не стоит ни один мужчина

На свете ни любви, ни слез…

Ты, Аминат, к своей проблеме

Напрасно отнеслась всерьез… –

Так ей Марина говорила,

Зло усмехаясь про себя, –

Я тоже искренно любила,

Но предал муженек меня…

– Как, ты в разводе?..

– Нет, Амина…

Потом он предал и ее,

Свою избранницу вторую,

В ад превратив ее житье.

– И ты, конечно же, простила

Бессовестного подлеца?..

– А как бы я, скажи, растила

Детей без помощи отца?..

Амина, ты еще наивна.

Поймешь, когда родишь дитя,

К тому же я на самом деле

Его любила не шутя.

Хотя мне и обидно было:

На что меня он променял –

Мой ум и тело молодое,

И сердце, полное любви.

На девочку, почти подростка,

Без опыта, без глубины…

К тому же этого ягненка

Возвел на царский трон жены.

Вдруг, оголившись, словно Ева,

Марина стала танцевать,

Мол, все смотрите, как прекрасна

Моя изысканная стать!

Как хороша моя фигура:

Какие плечи, бедра, грудь…

– И ты, Амина дорогая,

Похвастайся хоть чем-нибудь.

Что под нарядом ты скрываешь –

Уродство или красоту?..

– Ах, что ты, от стыда такого,

Мариночка, я пропаду…

При свете дня не раздевалась

Я перед мужем никогда…

Марина тут расхохоталась:

– И в самом деле ты чиста?..

А как же ночь в СИЗО, Амина?

Или московские менты

Попробовать не захотели,

Какой душистый персик ты?..

Ну, ладно, будет врать, родная,

И корчить недотрогу здесь…

На свете столько, кроме брака,

Порочных наслаждений есть.

Бокал шампанского… И сразу

Вдруг закружилась голова,

Как будто ум зашел за разум

И позабылись все слова.

Как будто дали ей отраву,

И вся квартира поплыла:

Лицо Марины, окна, кресла

И голубой хрусталь стекла…

Наряд свой скинула Амина,

Почувствовав в груди костер,

Как трепетная лань, изящна,

Она упала на ковер

И замерла там бездыханно…

Тогда Марина в тот же час

Из сумочки достала «Кодак»

И щелкнула ее не раз.

Потом кому-то позвонила.

А через несколько минут

В дверь осторожно постучали…

Хозяйка всполошилась тут,

Оделась быстро и небрежно

И тотчас отворила дверь,

В которую вошел мужчина,

Спортивный, в общем, с виду зверь.

Они о чем-то пошептались,

И гость разделся догола,

Чтобы позировать с Аминой,

Которая еще спала…

А вездесущая Марина

Достала снова аппарат

И отсняла почти две пленки,

Где в разных позах Аминат

Была в объятиях мужчины,

Нага, как Ева, и к тому ж

Бесстыдна и великолепна…

Все это твой увидит муж,

Со злобой думала Марина,

И, парню деньги заплатив,

Закрыла дверь за ним со стуком,

Амину тут же разбудив.

Она, уткнувшись в грудь Марины,

Дала простор своим слезам:

– Не знаю, что со мной случилось.

Будто ужалила оса…

На свете трудно жить без друга,

Когда холодная стена

Тебя от мира отделяет,

Лишив и счастья, и тепла.

Перечеркнув твои надежды

И веру в правду и любовь…

Тоска теперь моя подруга,

Змеею проползает в кровь.

Мурад своим пренебреженьем

И холодом пустой души

Меня к себе не подпускает.

И гибну я одна в тиши…

– Ах, ладно хватит тебе хныкать, –

Марина крикнула в ответ, –

Пойдем с тобой по магазинам,

Где снова ты увидишь свет.

Развеемся, повеселимся,

Накупим разного тряпья

И в парикмахерской, родная,

Красоткой сделаем тебя.

Отрежем косу и подкрасим

Мы губки бледные тебе,

Ресницы подведем и брови

Назло разлучнице судьбе.

Встряхнем мы твоего Мурада,

Заставим сердце ревновать,

И после, думаю, как надо,

Вся жизнь наладится опять.

Когда Мурад домой вернулся

С коробкой дорогих конфет,

Марина с видом безразличным

Подсунула ему конверт.

Мол, будто парень незнакомый,

Не объясняя ничего,

Придя к ней утром на работу

Пакет оставил для него.

«…Что там?» – подумалось Мураду…

И сердце сжалось от тоски,

Он вскрыл конверт одним движеньем

Уже трясущейся руки…

Достал листочек, на котором

Текст этот отпечатан был:

«Привет тебе, козел рогатый,

Ты, видно, выбился из сил…

И больше не мужик ты вовсе,

Коль нам приходится порой

По очереди развлекаться

С твоей молоденькой женой.

Она-то знает толк в постели

И не должна страдать одна,

Когда тебя, болван, ласкает

Твоя законная жена.

Ты шоколад имел в кармане,

Но пряник бросился искать…

И если что-то с ней случится

Тебе придется отвечать.

А нам она пришлась по вкусу,

Овечка кроткая твоя,

И навещать ее решили

Почаще новые друзья.

А чтобы ты не сомневался,

Что это все не клевета,

Прими на память эти фото,

Где женушка твоя снята».

И на пол веером упали

Те снимки, на которых вдруг

Жену нагою обнаружил

Засомневавшийся супруг.

К тому же в позах неприличных

С каким-то парнем молодым…

В глазах Мурада потемнело,

Как от предчувствия беды.

Он, тяжело дыша, со стоном

Все фотографии собрал

И молча их со взглядом злобным

Опять в пакет упаковал.

Ни слова не сказав Марине,

Из дома выскочил стрелой

И, как ошпаренный, помчался

К своей супруге молодой.

Сомнений больше не осталось,

Теперь понятно для кого,

Она так стала малеваться,

Конечно же, не для него.

Свернувшись кошечкой невинной,

Лежала в кресле Аминат.

Она спала еще… Но грубо

Растормошил ее Мурад:

– Вставай, стыдливая овечка, –

И фото ей швырнул в лицо, –

Скажи мне, сколь раз, змеюка,

Спала ты с этим подлецом?..

Она дар речи потеряла,

Не веря собственным глазам,

И лишь ресницами моргала,

Как крылышками стрекоза.

– Ах, Боже мой, какая гадость…

Мурад, не знаю я того,

Кто здесь со мной лежит в постели…

Поверь, не видела его.

– Да, ты еще, как стерва, лжива, –

Воскликнул с грозным гневом он, –

Я сделал множество ошибок,

Но эта страшная, как сон.

Ты не жена мне перед Богом, –

Он троекратно повторил, –

Домой сейчас же убирайся,

Уже билет тебе купил.

И бледная, как смерть, Амина

Вдруг прошептала, как в бреду:

– Это подстроила Марина,

Она накаркала беду.

Чтоб ревновать тебя заставить,

Она хотела мне помочь…

Мурад заскрежетал зубами:

– Замолкни ты, шайтана дочь!

Не вмешивай сюда Марину

И знай, изменница, она

Мне никакая не подруга,

А настоящая жена.

Законная… Возьми мой паспорт

И ты увидишь в нем печать,

Где и она, и двое деток…

Я больше не хочу молчать

И врать тебе, ведь по сравненью

С твоею грязью – я святой…

Бери билет без промедленья

И уезжай к себе домой.

Он ей швырнул билет и деньги

И дверью хлопнул, что есть сил,

Как будто бы поставил точку

На всем, что с нею пережил.

Он пулей вылетел из дома,

Позор его дотла сжигал…

И вдруг, уже садясь в машину,

Стекольный звон он услыхал.

…Толпа на улице кричала

И охала – на мостовой

Амина бедная лежала

В крови с распластанной рукой.

Когда он выбежал за двери,

В порыве горестном она,

Остановить его пытаясь,

За ним шагнула из окна.

С шестого этажа… О Боже…

Он, весь от слабости дрожа,

Отправил сам ее в больницу –

В ней теплилась еще душа.

Пока врачи за жизнь боролись,

Лишь об одном твердил Мурад:

– Что будет с ней?.. И что со мною?..

Ведь я ни в чем не виноват!

И сумасбродная девчонка

Сама упала из окна…

Все могут подтвердить соседи

И верная моя жена

Марина… Быстро к телефону,

Как заяц, побежал Мурад,

Твердя, как будто заклинанье,

Что он ни в чем не виноват.

Марина тотчас прибежала,

Проинструктировав его,

Что надо говорить в больнице,

А что скрывать… Мол, ничего

Он и не слышал и не видел…

Племянница его она…

С утра затеяла уборку

И вывалилась из окна.

Мол, до сих пор он в страшном шоке,

Поскольку так ее любил…

А этот город бессердечный

Его племянницу убил.

…И успокоила Мурада,

Мол, снимки все она сожгла,

И нервничать ему не надо,

Когда она все утрясла.

Затем она прошла в палату,

Шепнула что-то Аминат,

Которая пришла в сознанье,

Но слаб был безразличный взгляд.

– Запомни, бедная Аминка,

Ты в комнате была одна,

С утра затеяла уборку

И вывалилась из окна.

И если ты Мурада любишь,

Тверди одно в избытке чувств:

Что ты была неосторожна –

И следователю, и врачу…

Кивнула ей в ответ Амина –

Она была в полубреду

И видела над головою

Большую яркую звезду.

Звезда качалась и сияла,

И за собою вдаль звала,

И убаюкивала звоном

Разбитого рукой стекла.

Звезда далекая манила,

Великолепна и чиста…

Амина выдохнула: – Милый… –

И стиснула навек уста.

Кружился за окном больницы

Холодный ветер… И Мурад,

Не видя под собой дороги,

Все брел куда-то наугад.

Последний желтый лист осенний

Как будто бы прилип к душе…

Жизнь продолжалась, но спасенья

В ней больше не было уже.