Богомол

Игорь Середенко Богомол

На продовольственном рынке было довольно шумно. Людской гам словно обезумел, с обеих сторон ряда слышались голоса продавцов, безудержно и монотонно предлагавших свой товар каждому, кто проходил мимо томящихся прилавков, и с аппетитом рассматривал аккуратно выложенные снадобья.

Молодой человек лет 25, красивый брюнет, чопорно ходил между рядами продавцов фруктов, с упоением разглядывая прилавки. Продавцы смотрели на каждого покупателя проходящего мимо их столиков, на которых были аккуратно выложены бананы, апельсины, яблоки, виноград и многие другие тропические фрукты. Молодой человек подошел к одному из столиков, словно он выбрал то, для чего пришел.

— Это свежие бананы? — спросил парень.

— Самые свежие, других не держим, — ответила полная женщина, продавец. — Только вчера привезли.

— Вчера? — удивился парень. — Нет, мне не нужны вчерашние.

— Но ведь это только вчера… — обиделась хозяйка. — Они самые свежие, вы нигде не встретите лучше. Смотрите какие, — она подняла связку фруктов.

— Нет, нет, — произнес парень, отмахнувшись, и с пренебрежением он отошел от прилавка.

Медленно пройдя несколько столов набитых доверху фруктами, он опять остановился, и внимательно посмотрел на стол.

— А у вас есть сегодняшние фрукты? — поинтересовался парень.

— Конечно. У нас все самое свежее, — улыбаясь, ответила продавщица.

— Меня интересует не свежее, а сегодняшнее.

— Ну, конечно есть. Вот смотрите. Эти персики. Их доставили сегодня утром. Они вкусные, сладкие, во рту просто тают. Попробуйте, — предложила женщина, достав нож, чтобы сделать разрез на одном из персиков.

— Нет, спасибо. Я верю вам. А виноград тоже сегодняшний?

— Я для такого красивого молодого человека найду сегодняшний, — она нагнулась под прилавок и подняла на стол небольшой ящик. Вот этот доставили сегодня. Попробуйте, он сладкий на вкус.

— Да, я вижу. Хорошо. Взвесьте мне, пожалуйста, два килограмма винограда и персиков столько же.

— Нет ничего проще, — произнесла довольная женщина и на её устах засияла улыбка. — Вы так и не попробовали.

— Не нужно. Я верю вам. Ваши глаза не лгут. Я это вижу.

Женщина взвесила фрукты и достала кулёчек.

— Вам в один кулек, большой или в два маленьких?

— Да, пожалуй, отдельно. Спасибо.

— С вас 250 рублей, — произнесла продавщица.

Парень достал кошелёк и начал считать деньги.

— А если не секрет, для кого эти фрукты? — поинтересовалась продавщица. — У вас день рождения?

— Нет. Они нужны для моей сестры. Она больна, и поэтому ей нужны самые свежие фрукты.

— А?! Тогда понятно. Наверное, ваша сестра гордится таким братом, как вы. Вы очень заботливый.

Парень молча дал ей деньги и мягко улыбнулся ей в ответ.

— Да, я люблю свою сестру, и сделаю все, что бы она была счастлива. Ведь она самый добрый человек на свете, у нее очень красивые глаза, — произнес парень.

Он взял два небольших кулька с фруктами и направился к выходу базара.

— Эй, молодой человек! — окликнул парня чей-то голос.

Он обернулся и увидел мужчину продававшего мясо.

— Не проходите мимо. Купите килограмм, не пожалеете. У меня все самое свежее. Только вчера зарезали. Молодой теленок. Смотрите, — мужчина поднял красного цвета кусок мяса и встряхнул его. — Из этого куска можно сделать великолепные отбивные или шашлык.

— Нет, спасибо, — ответил мрачно парень. — Мы с сестрой вегетарианцы и не любим мясо.

— Ну, как знаете. Если передумаете, то приходите. У нас самое свежее.

Парень подошел к выходу. Рядом с дверью находилась доска объявлений. На одном из объявлений он увидел фотографию молодой девушки. Ниже была надпись: «Помогите в розыске. Вышла 8 мая из дома и не вернулась. Особых примет нет. Возраст 14 лет. Волосы рыжие, глаза карие, рост 164 см., телосложение среднее. Просьба всех, кто знает о её местонахождении или тех, кто ее видел после 8 мая, позвонить по телефонам…».

За окном уже стемнело. Последние лучи угасающего солнца скрылись, уступив место царствованию белой луны — вечной спутнице ночи. Парень аккуратно разложил только что вымытые фрукты на поднос. С подоконника из вазона он срезал красивую красную розу. Слегка полил ее водой, что бы она казалась еще свежее, затем положил ее на поднос, рядом с фруктами. Со стола он взял шариковую ручку, и вместе с подносом и газовой лампой отправился в комнату. В просторной тёмной комнате, он подошел к небольшой дверце в полу. Положил поднос на пол, и открыл дверцу. Внизу, в полном мраке, в небольшой яме, сидела на коленях молодая рыжеволосая девушка с карими глазами. Лучи лампы осветили прелестное молодое безвинное личико перепуганной девушки. Увидев, что единственная дверь, ведущая на свободу, открылась, она тут же вскочила на ноги и подбежала к выходу. Прищуриваясь от яркого света, она смотрела вверх на единственный луч света, появившийся в потолке погреба, пытаясь разглядеть хозяина дома. Парень приятно улыбнулся, глядя на девушку.

— Отпустите меня, я вам ничего не сделала. Я никому про вас не расскажу, честное слово, — сбивающимися словами и жалобным тонким голоском, произнесла рыжеволосая девушка.

— Что ты говоришь, сестричка? — произнес парень. — Ты больна, и не знаешь, какая страшная болезнь мучает тебя.

— Нет. Я не больна… — она начала плакать, захлебываясь слезами, её мысли путались. — Отпусти меня… — взмолилась она, глядя наверх.

Он положил поднос на специальную доску, привязанную канатом, и стал медленно спускать ее вниз.

— Вот, дорогая сестричка, попробуй, поешь. Тебе нужно выздороветь. Это самые свежие фрукты. Ты ведь всё, что у меня есть.

Он уже опустил поднос с фруктами вниз. Но девушка, несмотря на его уговоры, так и не притронулась к еде. В руке парень держал шариковую авторучку и изредка большим пальцем нажимал на её кнопку, выставляя и пряча стержень.

— Ты должна поесть, — спокойно произнес он.

Девушка перестала плакать, она разглядывала поднос. На подносе она увидела среди фруктов, аккуратно положенную красную розу.

— Я не больна. Я здорова! — уверенно закричала девушка. — Это ты придурок болен…

— Замолчи! — гневно ответил парень. — Сестра, ты не знаешь, что говоришь… — тонным голосом произнёс он.

— Я не сестра тебе, — ответила девушка. — Что тебе нужно от меня?

— Как, не сестра? — удивился парень. — Ты, это она. У тебя те же волосы и глаза. Твои глаза никогда не обманывали меня. Нет, ты и есть моя сестра. Сегодня я помогу тебе. Я вылечу тебя, — парень начал судорожно нажимать на кнопку авторучки. — Твои глаза… Я понял. Именно они спасут тебя. Ты так красива и чиста, словно ангел. Эта болезнь, что внутри тебя… Нет, я должен помочь тебе, а то будет поздно. Я спасу тебя, и твои глаза помогут мне. Они никогда не обманывали меня.

— Зачем тебе это? — спросила девушка, глядя на то, как он нажимал пальцем авторучку.

— А, это… — он поднял руку перед собой, держа ручку и разглядывая её. — Это то, что поможет тебе увидеть мир по-иному…

— Я не больна! Это ты болен! — отчаянно кричала девушка.

— Не кричи, у меня голова болит от этого. Ешь свежие фрукты. И не волнуйся, — спокойно произнес парень. — Все будет хорошо. На этот раз я спасу тебя.

Парень развернулся и направился на кухню. В этот момент раздался сильный удар по входной двери дома. Звук был такой сильный и неожиданный, что парень с перепугу упал на пол прихожей, которая соединяла комнату и кухню. Входная дверь в дом разлетелась на две части, и темная прихожая неожиданно ярко налилась белым светом. В дом вбежали вооруженные полицейские, освещая яркими фонариками тёмные углы. Заломив руки парня за спину, один из полицейских надел на него наручники.

— Вы можете хранить молчание… — произнес твердый голос одного из полицейских.

Парня подняли и вывели на улицу, посадив в полицейскую машину. Молодой сержант выбежал из дома и подбежал к капитану.

— Она здесь, — произнес сержант.

— Позвоните ее родителям. Да, и пусть сначала с ней побеседует наш психолог. Она ведь не совершеннолетняя. Надо выяснить кое-какие детали. В присутствии её родителей конечно.

— Хорошо. Будет сделано.

Плачущую рыжеволосую девушку увезли на полицейской машине.

— Все опечатать, — сказал капитан.

— Капитан! — произнес один из сотрудников. — Мы нашли доказательства.

— Это то, что я думаю? — спросил капитан.

— Да, — ответил эксперт-криминалист. — Все пять пар.

— Они одного цвета?

— Похоже на то, все карие. Он держал их в спирте, у себя в шкафу. Найти было не сложно.

К капитану подошел офицер — начальник местной полиции.

— Позвольте вас Матвеев поздравить, — сказал майор Асташен. — Ваша идея на счет сестры нам очень помогла.

— Спасибо. Я ведь всегда говорил: нет, не раскрытых преступлений. Все данные находились в ваших делах. Нужно было только логично выдвинуть гипотезу и верно построить теорию.

— О! Я, кажется, наступил на что-то. Кто-то разлил воду, — майор отошел в сторону от мокрого пятна.

— Нет, это не вода, — ответил капитан Матвеев.

— Что же это, по-вашему? — спросил майор Асташен.

— Это его моча. Он от страха отоварился. Можете пойти в прихожую, вы там такую же лужу обнаружите, — сказал эксперт-криминалист.

— Ну, надо же, — удивился майор Асташен. — Он еще и трус.

— Нет. Это обычная реакция на внезапный раздражитель, — сказал капитан Матвеев. — А вот дальше. Это уже условный рефлекс. Ему трудно сдержаться. Сигнал на раздражение был значительным и неожиданным. Он доминировал. Это пройдет. Ваши ребята отлично сработали.

— Спасибо. А, кто доминировал? — поинтересовался майор.

— Страх, майор. Обыкновенный человеческий страх, — спокойно ответил Матвеев.

В машине сидел парень прикованный наручниками к двери. Он наклонял голову и вновь поднимал её, тихо что-то бормоча себе под нос, словно читал какую-то молитву.

— Он мне приказал. Он приказал… — тихо бормотал парень.

На следующий день, в полицейском отделении, Асташен поздравлял капитана Матвеева за неоценимую помощь в поимке серийного маньяка.

— Он сознался во всех преступлениях, — сказал довольный майор Асташен. — Дело можно закрывать. Огромное спасибо вам капитан Матвеев. Я уже отправил отчет о проделанной вами работе с благодарностью вашему начальству в столицу.

— Премного благодарен, — ответил Матвеев. — Как он вёл себя на допросах?

— Сержант Дремов расскажет вам все подробности. Он присутствовал на всех допросах. А, вот и он. В комнату вошёл молодой человек.

— Мои поздравления вам капитан Матвеев еще раз, — сказал сержант Дремов.

— Скажите сержант, — спросил капитан Матвеев, — каково поведение обвиняемого? Вы ведь психолог по образованию. Что вы можете сказать о его психическом состоянии?

— Да вы знаете, ничего не обычного. Он сразу же во всем признался. Даже надавливать не пришлось, — сказал сержант Дремов.

— Еще бы не признаться, — сказал начальник полиции майор Асташен. — Все улики против него.

— Да, это верно. Он и не стал отпираться. Однако… — сказал сержант.

— Что, однако? — спросил Матвеев.

— Как бы вам сказать? Может быть, он просто устал от трех часового допроса. Короче, он неожиданно замолчал и больше ничего не говорил. Как наши ребята на него не давили, ничего не помогало. А после того, как я ему показал фотографию его сестры, он вдруг начал говорить.

— Молодец сержант, — похвалил майор Асташен. — Не зря мы вас направили изучать психологию.

— Нет. Он не начал общаться с нами, — сказал сержант. — Он начал произносить одну лишь фразу, непрерывно и монотонно.

— Какую фразу? — спросил Матвеев.

— Он говорил: «Мне приказали, я не виноват. Он все знает…». И, как я не пытался отвлечь его от этого бреда, вывести его из этого состояния, все не помогало. Пришлось его отправить в камеру.

— Интересный случай, не правда ли? — сказал Матвеев.

— Разве? Я думаю, что это обычный психоз, — сказал начальник полиции, — или вы думаете, что он под психа маскируется? Он у нас быстро вылечится.

— Нет, нет, — ответил сержант Дремов. — Этот человек болен. Я изучал поведение таких людей. Он не может быть здоровым. Нормальный человек не сделал бы то, что он совершил. Не убил бы пять молодых женщин, и не выколол бы им глаза.

— Это верно сержант, — сказал Матвеев. — Но, меня заинтересовали последние, сказанные им слова, ну те, что он так настойчиво повторял.

— Почему? Ведь это слова безумца или больного, — сказал майор.

— Это верно, — ответил Матвеев. Он закурил трубку. — Вы ведь знаете, что у меня есть небольшой опыт в ловле серийных убийц.

— Не скромничайте капитан, — сказал начальник полиции. — Всем известно ваше громкое дело о «лесном душителе», а так же о «мяснике». Нет, вы гений. Никто бы не смог справится с этим делом лучше вас. Поэтому я и вызвал вас к нам на помощь.

— Да, это было просто гениально. Я тоже читал об этих преступлениях, — сказал сержант.

— Вы льстите мне, — сказал Матвеев. — Тем ни менее есть подозрение о том, что это не последние убийства.

— Как? — удивился майор. — Разве мы не поймали преступника?

— Я изучал еще несколько дел, о которых вы не знаете, — сказал Матвеев. — Они были совершены в других городах. Характер убийств указывает на то, что в регионе действуют еще, как минимум двое маньяков.

— Может быть, кто-то хочет скрыть следы воровства или грабежа, и делает так, что бы подумали о серийном убийце? — предположил сержант. — Такое бывает. А может быть, это меняется характер убийств маньяка.

— Нет, не думаю, — сказал Матвеев. — Могу вам сказать, что последние фразы, которые произнес ваш подопечный, я уже слышал от двух пойманных мной маньяков. Все они твердят, что будто кто-то ими управляет. Что эти преступления они не совершали. Будто какой-то голос внутри них заставлял их совершать эти чудовищные преступления. Это всё есть в протоколах следствия.

— Да, я слышал об этом, — сказал сержант. — Эти преступления совершают психически ненормальные люди, больные. И не редко они утверждают, что будто не они совершают их, а кто-то заставляет их делать это.

— Все верно сержант, — сказал Матвеев. — Однако есть и еще одна важная деталь последних преступлений. На нее-то я и обратил свое внимание.

— Что это за деталь? — полюбопытствовал майор Асташен.

— Ну, во-первых, подобные преступления уже совершались не раз в этом регионе и раньше. Я поднял архивы сто летней давности, и пришел к выводу, что каждые тридцать шесть лет появляются подобные преступления, — сказал Матвеев.

— Интересно, — удивился майор. — Я уже работаю тридцать лет, а не знал о подобном. Наверное, потому что я не такой наблюдательный, как вы капитан.

— А, что «во-вторых», капитан Матвеев? — спросил сержант. — Вы ведь сказали: «во-первых», значит, есть и «во-вторых»?

— Да, сержант, — сказал Матвеев. — Но, это моя гипотеза. Ее еще надо проверить, прежде чем говорить о каких-то закономерностях и выдвигать теорию. Понимаете, я пока имею несколько предположений и целый набор фактов, однако выводить какую либо теорию пока еще рано. Нужны доказательства этих гипотез. Кроме того, это пока секретная информация.

— Ну, ладно, — сказал майор. — Как бы там ни было, а сейчас большое вам спасибо за проделанную вами работу. Ну, и за то, что согласились побывать в наших краях, столь далеких от центра страны.

— Майор, вы не забыли о моей просьбе? — спросил Матвеев.

— Ах, да. Я помню, — сказал майор. — Не знаю, что вы задумали, но я все сделаю, как вы сказали. Кроме того, я усилю контроль над заключенным в два раза.

— И, если, что произойдёт, обязательно сообщите мне. Я буду в гостинице.

— Хорошо, я предупредил своих людей, они с вами свяжутся.

— А, когда вы уезжаете, капитан Матвеев? — спросил сержант.

— Если ни что меня не задержит, то через двое суток, — ответил капитан.

— Наша тюрьма надежно охраняется. Отсюда никто не сбежит, — сказал Майор. — С одним безумцем, который несколько раз наделал в штаны при виде полиции, мы как справимся. Так что эту гипотезу можете вычеркнуть.

— Надеюсь, что это так, — спокойно ответил капитан Матвеев.

Утро было ясным, и ночные тени легко уступили солнечным лучам. Рано утром в гостинице зазвонил телефон. Капитана Матвеева срочно вызывали в полицейский участок. Быстро собравшись, он пулей вылетел из гостиницы и вскоре прибыл в полицейский участок, где его ждал взволнованный сержант Дремов.

— Вы были правы, — сказал сержант. — Едемте немедленно в здание тюрьмы. По дороге я расскажу всё, что мне известно.

Они оба сели в машину. Через каких ни будь пять минут, они были на месте. По дороге сержант рассказал капитану, что утром тюремщиком, который заступил на смену, были обнаружены трое трупов — это были охранники тюрьмы, а так же найден труп серийного убийцы внутри его камеры.

Пройдя несколько тёмных коридоров, они прибыли на место преступления. Массивная, железная дверь камеры была широко распахнута. Они вошли внутрь. На полу лежало тело. Рядом с ним находился эксперт-криминалист.

— Вы, до чего-то дотрагивались? — спросил Матвеев.

— Нет, все так, как и было, — ответил эксперт-криминалист. — Меня предупредил майор Асташен о вашей просьбе. Я следил, что бы до вашего прихода всё оставалось на своих местах.

— А, кто приковал его наручниками к койке? — поинтересовался сержант.

— Это сержант по моей просьбе, — ответил Матвеев. — Видите ли, сержант, в двух аналогичных случаях, что я расследовал ранее, тела серийных маньяков мы не нашли. Они таинственным образом исчезли из хорошо охраняемого здания, не помогли ни замки, ни стены. Всё, что у нас было — это несколько трупов охранников, которые вели дежурство в те ночи, и в тех местах, где находились в камерах серийные убийцы.

— И, что говорят об этих смертях мои коллеги? — поинтересовался криминалист-эксперт.

— Внезапная остановка сердца, — ответил Матвеев. — Вы можете убедиться сами. Я уверен в этом. Но теперь труп на месте.

— Вы знаете, наручники действительно кто-то пытался разбить, — сказал криминалист, указывая на потертый след на цепочке.

— Может он сам пытался снять с себя цепь, что бы освободится. Его звали Сергей Чернов, — сказал сержант.

— Меня интересует, какова причина его смерти? Умер ли он насильственной смертью, и как именно? — спросил Матвеев, обращаясь к криминалисту.

— Внешне я никаких признаков насильственной смерти не нахожу. Нужно вскрытие, — сказал криминалист.

— Что ж, мы будем у вас вечером, — сказал Матвеев.

— Договорились, — ответил криминалист.

Матвеев подошел к нему и что-то шепнул на ухо.

Вечером, того же дня, Матвеев и сержант Дремов зашли в местный морг. В холодной комнате подвального помещения, лежало несколько трупов накрытых белыми простынями. На ногах трупов висели бирки с датой и именами усопших.

— Ваши опасения подтвердились, — сказал криминалист. — Охранники умерли в результате остановки сердца. Странно, я не обнаружил никаких ядов. Эти ребята были все здоровы. К тому же, если бы умер один, то еще ладно, а тут одновременно трое.

— А, что на счет четвертого? — спросил Матвеев.

— А вот четвертый, Сергей Чернов, обвиняемый в пяти убийствах… — сказал криминалист. — Я поначалу, исследовав его внутренние органы, ничего не нашел, что могло послужить причиной его смерти, если бы не ваша ранняя догадка.

— Я так и думал, — сказал Матвеев.

— Какая догадка? — поинтересовался сержант Дремов.

— Его мозг, — загадочно ответил криминалист. — Вот и не верь после этого в нечистую силу. Я сделал ему лоботомию, вскрытие черепа. И не поверил своим глазам. Поначалу я предположил, что это патология.

— Какая еще патология? — удивился сержант.

— У покойного отсутствовали некоторые извилины, точнее центральная и предцентральная извилины. Словно их кто-то вырезал с огромным, я бы сказал фантастическим мастерством.

— Ну и что? Ну, вырезал, — удивился сержант. — Мало ли есть врачей высокого класса.

— Э, нет, — ответил криминалист. — Тот, кто это сделал, не пользовался скальпелем или любым другим острым предметом. Череп был абсолютно цел и невредим. Поэтому-то я сразу подумал о патологии. Однако когда я посмотрел другие составляющие коры головного мозга, то заметил, что это не единственное, что отсутствовало, и конечно, человек без всего этого не смог бы существовать. Во всяком случае, это был бы дебил.

— К какому же выводу вы пришли? — спросил Матвеев, раскуривая трубку.

— По правде говоря, ни к какому. Для меня это загадка, — ответил криминалист. — Однако у меня есть одно предположение, хотя это стоит еще проверить.

— Рассказывайте, — сказал Матвеев.

— Учитывая характер повреждений или точнее отсутствия частей мозга, я мог бы предположить, что у погибшего пытались забрать те части мозга, которые отвечают за его память.

— Иными словами, — сказал Матвеев, — вы утверждаете, что у погибшего забрали память.

— Её словно высосали из коры головного мозга. Но, как? Это загадка. А вообще, это лишь мое предположение, — ответил криминалист.

На следующий день, вечером, когда закат потух, что бы уступить место ночи, Матвеев обдумывал дальнейший план загадочного преступления. Его густые брови, то сводились, то раздвигались, на его широком лбу появлялись несколько полосок, когда он стоял у небольшого столика с трубкой телефона и с лёгким напряжением в голосе с кем-то общался.

— Я уже говорил с вашим начальством. Вас отправляют вместе со мной в командировку. Так, что сержант собирайтесь, и завтра в восемь я жду вас на перроне вокзала. Мне нужно проверить еще одну гипотезу. Я по дороге всё расскажу.

Капитан положил трубку и начал собирать вещи в рюкзак раскуривая трубку и о чём-то напряженно думая. Ещё первые лучи утренней зари, не успев озолотить крыши домов, как Матвеев выехал из гостиницы и направился к вокзалу, где его уже поджидал слегка сонный сержант Дремов. Они оба сели на утреннею электричку, а спустя несколько часов езды по извилистым путям, оказались на безлюдной остановке. Вагоны умчались, их стук удалился и затух где-то в пространстве лесистых равнин и холмов. Перед сыщиками раскрылись объятия мрачного леса. Будь сержант один, он ни за что бы ни вошел в эти мрачные и казалось забытые края. Даже солнечный свет спрятался за тёмными лохмотьями могучих туч, покрывающих густыми тенями и без того мрачные стволы деревьев.

— Дальше пойдем пешком, — сказал Матвеев.

— Хорошо, — ответил сержант. — Здесь что, людей совсем нет? Странно, что здесь вообще есть остановка.

— Вы правы сержант. Здесь выходят лишь жители небольшой местной деревни, до которой нам предстоит еще добираться сквозь густой лес. Это по моим подсчетам часов пять ходьбы будет.

— Да, глухое место. Один лес, да горы.

— Именно, сержант. Одни горы, да лес. Мобильные телефоны здесь не работают. Я уверен, что рация тоже глушится на большом расстоянии в этих горах. Наш путь лежит на север, там должна быть деревня, в ней, говорят, есть гостиница, там мы и остановимся.

— Майор Асташен мне не говорил об операции. Он сказал, что обо всем вы расскажите. Для меня большая честь работать вместе с вами.

— Да, сержант. Мне нужен помощник. Лучше вас я никого здесь не знаю, к тому же у вас есть опыт и знания в психологии, которая может нам пригодится.

— Ну, спасибо, капитан.

— Дорога у нас дальняя, поэтому будет время для размышлений.

Они оба остановились. Капитан достал из рюкзака карту, сложенную в четверо, развернул ее и положил на небольшой пень, стоящий у опушки леса, словно одинокий старец.

— Вот, смотрите сержант. Это карта здешних мест. Здесь произошли известные нам преступления, совершенные Черновым, — капитан указал пальцем на небольшие кружки обведенные фломастером. — Эти преступления я обвел фломастером черного цвета. Все они произошли вот в этих городах и поселках. А эти кружки — места совершения преступлений другими серийными убийцами. Совершенными, как недавно, так и очень давно, почти тридцатилетней давности. Вы не находите какую либо закономерность?

— Да, нет, не нахожу, — медленно проговорил сержант. — А, что какая-то фигура должна быть или время убийств совпадает? И почему мы пришли в этот лес, если все убийства находятся совершенно в других местах, далеко отсюда?

— Нет, не время. А на счет мест, вы были близки. У меня есть одна гипотеза о том, что все эти убийства, как теперешние, так и давние, были совершены по некому периметру. Преступления совершенные ранее, их можно найти в архивах 36-ти летней давности, так же совершались вдоль этого периметра. Почему? — Капитан обвел карандашом область на карте.

— А вот теперь я вижу. Да, действительно напоминает некий ломанный многоугольник. А в чем же идея? В наших краях давно ходят слухи о злых чарах или проклятии земель, которые якобы воздействуют на поведение людей, но я не верю этой ерунде.

— Я предполагаю, что это не случайно. Если есть периметр, значит, и есть центр.

— Центр зла?

— Можно и так сказать. Когда ловят преступников, то их преступления наносят на карту, а потом по характеру расположения этих преступлений, предполагают, где должно произойти следующее, или вычисляют предполагаемое место жительства преступника, по пересечению линий, проводимых между точками совершенных преступлений. Обратите внимание, что в нашем случае в центре всех этих преступлений находится густой непроходимый лес, болото и горы. И вот здесь, одна небольшая деревушка, — Матвеев раскурил трубку. — Это всего лишь гипотеза. Мне нужен помощник для такого дальнего путешествия. С вами и вашими способностями я уже знаком. Вы опытный и смелый человек. Поэтому, я предложил вашему начальству вашу кандидатуру в это путешествие.

— Вы мне льстите. Но, должен вам признаться, что работать вместе с вами для меня большая честь и удовольствие, — последнее слово было им насильно вытащено из возросшей гордости, покрывшей тонким листом растущий страх перед неизвестностью.

— С вашим начальством я обо всем договорился. Для вас это будет командировка.

— Гиблое место. Здесь даже машины не проедут. Да и люди с трудом, пожалуй… — сказал Дремов, мрачно окинув взором молчаливые вековые деревья.

Спустя шесть часов пути по каменистым еле заметным тропам, по которым редко ступала человеческая нога, капитан и сержант добрались в небольшую деревушку, расположенную в окружении покрытых лесом холмов и поднимающихся и уходящих в чёрный мрак ночного неба гор. Деревушка состояла из несколько десятков ветхих домиков. Казалось, что деревня опустела, а её жители покинули свои жилища. Капитан и сержант подошли к небольшому двухэтажному домику, стены которого слегка покрылись белым покрывалом лунных лучей. Над крыльцом висела бледно жёлтая маслянистая лампа, отбрасывающая набегающие тени. Над дверью висела, раскачивающаяся на ветру, старая табличка с надписью: «Таверна», чьи последние буквы изрядно пожелтели от времени и непогоды. Несколько стариков с открытыми ртами от удивления околачивались у входа в таверну. Мрачным взглядом, не предвещающим ничего хорошего, они сопровождали новых постояльцев гостиницы.

Путники тяжёлой поступью вошли в таверну. Холл был залит бледным желтоватым светом. Появление света и надежды на людское присутствие, после тяжелого похода по лесным ухабам мрачного леса, немного подняли настроение сержанта, и его страх перед тёмными силами отступил, уступив место появившемуся подобию улыбки. Полная женщина средних лет, с пухлыми розовыми щёками, приняла новых постояльцев, предложив им верхнюю комнату.

В тот же вечер в таверну прибыли еще несколько путников — двое монахов: один старый китаец, другой — молодой европеец. Их лица скрывались за черными капюшонами скромной монашеской одежды. Их поселили в комнате на первом этаже.

— Вряд ли мы здесь что-то найдем, — сказал Дремов. — Несколько десятков старых домов, пару коров, коз и овец. Люди здесь в основном пожилые. Того и глядишь, что кто ни будь умрет.

— Утром, сержант, нам надо поговорить с местными жителями. Я надеюсь, что ваши знания психологии помогут что-то выяснить, — сказал Матвеев.

— Хотелось бы в это поверить. А то придётся возвращаться ни с чем. Я могу вам уже сказать, как психолог, что атмосфера здесь ненормальная. Люди молчаливые, замкнутые. Глухое место. Может они не привыкли разговаривать с приезжими.

— А может, чего-то боятся. Вы обратили внимание, что даже в этом глухом месте есть своя таверна?

— Да, есть. А, что в этом странного?

— Если место, как вы говорите глухое, далеко от цивилизации, то зачем держать здесь гостиницу. Надо завтра утром расспросить об этом хозяйку таверны. Кто в основном приезжает в эти края? С какой целью? Пока не нужно говорить, что мы из полиции.

— Хорошая идея. А я попытаюсь разговорить какого-то жителя из этого мрачного населения. Может, что-то знают или видели.

Наступила ночь. Её мрак поглотил домики один за другим, окутав их в непроницаемый колпак мрака. Лишь лёгкий ветерок раздувал вывеску на гостинице, постукивая её. Слившиеся голоса сверчков быстро убаюкали капитана, и он окунулся в сладкий сон поющей ночи. Невидимая рука сквозь пелену мрака дотронулась до его плеча и слегка встряхнула его, отбросив сон куда-то проч.

— Что случилось сержант? — удивился Матвеев, поднявшись с кровати, словно по команде. — Почему вы стоите у окна, и не спите? — Сонным голосом пробормотал он. — У вас бессонница?

— Я что-то видел. Мне показалось, что кто-то тихо крался за окном. Сначала на крыше, а потом он спустился. Я даже увидел тень.

Капитан поднялся и подошел к окну. В полном мраке ночи дома казались расплывчатыми чёрными пятнами. Кое-где тускло догорали маслянистые лампы, раскачиваемые на ветру.

— Я ничего не вижу, — сказал Матвеев, протирая глаза и всматриваясь во мрак.

— Вон, вон, смотрите, на том доме, прямо на крыше! — закричал сержант, указывая куда-то в темноту.

— Тише, не кричите. Вы всех разбудите, а нам это ни к чему. Быстро накидывайте на себя что ни будь. Предлагаю спуститься через окно на улицу. Дверь наверняка закрыта. Не станем будить хозяйку и постояльцев, иначе придётся объяснять нашу ночную вылазку.

Набросив на себя легкую одежду, они осторожно открыли окно и спрыгнули вниз.

— Черт, я, кажется, подвернул себе ногу, — произнес сержант Дремов, растирая ногу.

— Сильно болит? Идти сможете?

— Да, вроде ничего, уже меньше болит. Идти могу, а вот бежать не смогу.

Они оба проследовали по темной улице к соседнему дому. Сержант неуклюже ковылял, слегка подпрыгивая на одной ноге, что бы ни отставать от капитана. В полной тишине они прислушивались к малейшему шороху. Ветер пригибал верхушки деревьев, и они отбрасывали пляшущие зловещие тени в бархатистом лунном свете.

— Вы пистолет и значок взяли? — спросил шепотом Матвеев.

— Да, они всегда при мне.

— А я значок забыл.

Неожиданно, за два дома от них, промелькнула чья-то тень. Словно молнией она промчалась и скрылась.

— Вы видели? — сказал сержант. — Там, — он указал рукой.

— Да, вы правы. Надо обойти с разных сторон. Так мы его скорее поймаем.

— Хорошо, — сказал сержант с замиранием сердца.

Они разделились и начали обходить дом с двух сторон. Неожиданно, капитан увидел перед собой чей-то силуэт. Он словно вырос из-под земли на пути Матвеева. От неожиданности капитан даже сделал шаг назад, но затем остановился и твёрдым голосом произнёс:

— Стой! Бежать некуда.

Тень остановилась, и молча, наблюдала из темноты на капитана. Позади незнакомца появился сержант.

— Руки вверх! — произнес сержант.

Незнакомец не шелохнулся. Неожиданно он двинулся с места, намереваясь убежать. Однако сержант сделал подсечку, и тот упал. Сержант с капитаном навалились на незнакомца, убедившись, что тот не сопротивляется, они поставили его на ноги.

— Идемте на свет, — сказал Матвеев. — Вам нечего боятся.

— А я не боюсь, — сказал незнакомец мужским тонким голосом.

Они трое подошли к небольшому догорающему маслянистому фонарю. Фитиль слабо горел, и их лица едва освещались желтоватым мигающим оттенком.

— Кто вы, и почему крадетесь ночью? — спросил незнакомца сержант.

Незнакомец молчал, он разглядывал лица сыщиков, изучая их и слегка волнуясь. На вид — это был молодой мужчина.

— Не бойтесь, — сказал Матвеев мягким голосом. — Мы гостим в местной гостинице. Нам показалось, что кто-то пытался проникнуть в наше окно. Вы можете говорить совершенно спокойно.

— А я, и не боюсь, — неожиданно ответил мужчина.

— О, так он говорит, — сказал сержант.

— Я знаю, что вы из полиции, — сказал незнакомец, выпрямившись во весь рост.

— Вот те раз, — удивился сержант. — С чего ты это взял?

Перед ними стоял совершенно уверенный в себе, с самодовольным лицом, молодой парень лет 25.

— Я студент. Живу вон в том доме. Снимаю, как и вы комнату. Здесь можно снять комнату у частников. Я вас еще вечером видел в окно дома. И тогда еще догадался, что вы оба из полиции. Вас выдают манеры полицейских.

— Ладно, умник. Мы не будем скрывать это от тебя, коль ты догадался, — сказал Матвеев. — Мы действительно из полиции. Мы приехали сюда отдохнуть. В отпуск. Походить по горам. Здесь хорошая погода, полезно для здоровья.

— Так я вам и поверил, — сказал незнакомец. — А по горам, я не советую ходить.

— Это еще почему? — спросил Матвеев. — Волков мы не боимся.

— Не волков надо бояться, а людей, — сказал незнакомец шепотом.

— Каких еще людей? — удивился сержант.

— Разве вы не видели этой ночью?..

— Нет. Наверное, только твою тень, — сказал сержант.

— Я видел троих, одетых в монашеские одеяния, — сказал незнакомец.

— Мы ничего не видели, — сказал сержант. — В таверне вчера остановились двое монахов. Может быть, ты их видел?

— А почему ты не спишь? И, кто ты? Что ты делаешь в этих краях? Тоже отдыхаешь? — спросил Матвеев.

— Я работаю здесь. Я археолог, студент четвертого курса. Зовут меня Рахимов. Я прохожу практику. Это красивые горы, вот они меня и приманили.

— Да, мы заметили, — с сарказмом произнёс Матвеев. — Однако почему ты не спишь? Тебя что-то напугало?

— Вам я могу открыться, — сказал Рахимов. — Но, лучше об этом завтра. Я приду к вам в таверну, в часов десять.

— Хорошо, — сказал Матвеев. — Не стоит говорить посреди улицы, да и к тому же ночью.

Утром, они встретились в таверне, заняв столик у окна. Хозяйка таверны принесла завтрак, и поинтересовалась: всё ли им нравится в гостинице. Получив несколько положительных отзывов, она с улыбкой и удовлетворением отправилась на кухню.

— Итак, молодой человек, — начал разговор Матвеев. — Простите, что мы не представились этой ночью. Я капитан Матвеев. А это сержант Дремов. Ночью мне показалось, что вы чего-то боялись или вернее сказать — были чем-то встревожены?

— Понимаете, — сказал Рахимов, — меня, так же как и вас разбудили ночные шорохи. Но…

— Что вы хотели добавить? — спросил сержант.

— Дело в том, что в газете, год назад, я случайно обнаружил статью о том, что в этом лесу, неподалеку от деревни было найдено тело какого-то монаха. Я тогда удивился этому.

— Еще бы, — сказал сержант. — Ведь не каждый день узнаешь об этом. Он был стар?

— То-то и оно, что нет. Согласно той статье, ему было не более 30 лет. Но, что меня заинтересовало больше всего, так это причина его смерти, — сказал шепотом Рахимов.

— И, почему же? — спросил Матвеев.

— Согласно этой статье, смерть наступила в результате полного истощения организма.

— Ну, наверное, этот монах заблудился в лесу, такое бывает и умер от истощения организма, — сказал Дремов.

— Да, не так все просто, — сказал Рахимов. — Когда-то я хотел быть сыщиком, но потом мои родители меня переубедили. Они ведь тоже археологи. Это у нас в крови. Мой дед был археологом. Я же мечтал с детства быть следователем. Вообще-то, эти древние профессии чем-то похожи, обе требуют от человека наблюдательности в поиске.

— Ну, юношеские мечты не всегда совпадают с реальностью. Окружающий нас мир влияет на нас, и очень сильно порой меняет нас, — сказал Матвеев.

— Да, вы правы, — сказал Рахимов. — Так вот, этот монах был полностью истощён. Через интернет я узнал, что это означает. Истощение организма может произойти, если функциональные потенциалы организма, в процессе работы, превышают некий оптимальный уровень. Тогда полного восстановления не происходит. То есть, если человек в процессе своей деятельности переработался и вовремя не остановился, для отдыха и пополнения своих сил, то есть восстановления организма, тогда физическая нагрузка вызывает дальнейшее угнетение клеточного анаболизма. Процессы диссимиляции преобладают над процессами ассимиляции во время работы, то есть расход энергии больше чем его приход. И остановить этот процесс невозможно, отдыха уже недостаточно.

— Я ничего не понял, — неожиданно сказал сержант. — Поясни человеческим языком парень.

— Имеется ввиду, что процессы, проходящие внутри такого человека начинают разрушать, а не восстанавливать ослабевший организм. Например, во время восстановления, или в период отдыха, эти процессы проходят противоположно, то есть организм стремиться к строительству и пополнению запасов, резервов. А вот теперь самое главное, — сказал Рахимов. — Процессы восстановления и истощения тесно связаны с процессами возбуждения и торможения в центральной нервной системе.

— То есть, ты хочешь сказать, — предположил Матвеев, — что центральная нервная система этого монаха перед его гибелью была чем-то сильно возбуждена?

— Совершенно верно, — ответил Рахимов. — Кроме того, эти процессы так же влияют на психическое состояние человека. А отсюда могут проявляться непредсказуемые поступки.

— Я, наверное, многое подзабыл из курса психологии, — сказал Дремов.

— Это не психология, а физиология, — ответил Рахимов. — Как же можно учить психологию, не зная физиологии человека.

— Просто, сержант, вы столкнулись с профессионалом, который серьезно изучает свое дело, докапываясь до мельчайших частиц, хранящихся в глубинах тайн, — сказал Матвеев.

— Значит, вы предполагаете, что этот монах умер от перевозбуждения? — спросил Матвеев.

— Или долгой и тяжелой работы. Но это не единственное, что мне известно, — сказал Рахимов.

— Ну, и вундеркинд, — удивился Дремов.

— Я изучил хронику смертности в этой деревне за последние тридцать, а то и пятьдесят лет. Так вот, это не первый случай, — Рахимов вновь перешел на тихий шепот.

— Интересно, — сказал Матвеев. — И, что вы узнали?

— Я выяснил, что за последние, как минимум пятьдесят лет, это уже шестой случай. Однако, удалось похоронить лишь двоих монахов, — сказал Рахимов.

— А, что они все были монахами? — удивился Матвеев.

— Да, но дело не только в этом, — сказал Рахимов. — Тела четверых погибших монахов так и не нашли. Местные жители обнаружили их, а на следующий день тела таинственным образом исчезли. Местная полиция обвиняет жителей деревни в мошенничестве, в обмане. В пятом случае, монаха действительно похоронили на местном кладбище.

— Так, интересно. А, что сказала полиция? — поинтересовался Дремов.

— Ничего. Они не поверили этому, и потому не приехали, — сказал Рахимов. — Это весьма далёкое место от цивилизации, здесь даже жители живут по старинке, не используя современную технику и новинки. Молодёжь давно покинула эти края, остались только старики и пожилые люди, кто ещё заинтересуется этой глухоманью, кроме археолога разве что. Я тайно, на прошлой неделе вскрыл эту могилу. И, что вы думаете? Могила оказалась пустой. Тело же шестого монаха, найденного две недели назад, похитили прямо перед носом жителей. Его тело положили в погреб, а на утро труп исчез. Теперь понимаете, почему я так был возбужден и напуган этой ночью, когда увидел три силуэта в монашеском, как мне показалось, одеянии.

— А, как вы думаете, почему монахов так сильно привлекают эти места? Ведь здесь лишь лес, да горы, — спросил Матвеев.

— Как, что? — удивился Рахимов. — В этих горах расположен монастырь. Вообще-то он считается заброшенным, уже несколько десятков лет. Но, я предполагаю, что он вновь начал работать.

— Да, это интересно, о монастыре мы не знали. На картах этого монастыря нет, — сказал Матвеев.

— Вы правы, — согласился Рахимов. — Но, он есть на старых картах. Двадцатилетней давности.

— Интересно, стало быть, эти монахи из этого монастыря? — предположил Дремов.

— Или монахи-паломники, приезжающие из других монастырей.

— Где же он расположен? — спросил Матвеев.

— Высоко в горах. По моим расчетам — несколько суток пути от деревни. Леса здесь дремучие, дорог нет. Одни тропы, да и то, заросшие кустарниками и непроходимым лесом.

— Да, это мы заметили уже, когда добирались в деревню, — сказал Матвеев. — Ну что ж, Рахимов, если вы присоединитесь к нам, мы будем только рады этому. Признаюсь, вы меня заинтересовали своим рассказом. Я даже приостановлю свой отдых и займусь этим делом. Хотя можно и совместить. Природа здесь красивая, — притворствовал капитан.

— А разве вы не приехали сюда для расследования смерти монаха? — сказал вдруг Рахимов. — Я ведь просил полицию заняться этим делом.

— По-видимому, полиция осталась глуха к вашим просьбам. Наверное, вспомнили о тех розыгрышах с предыдущими монахами, помните. К тому же, вы ведь сказали, что тело исчезло. Какое может быть тогда расследование? Однако мы займемся этим, прервав наш отдых, — капитан посмотрел на сержанта, что бы тот поддержал его.

— Да, и в самом деле, — сказал Дремов, — почему бы и нет. Ведь это наш долг, ловить преступников. Совместим приятное, то есть прогулку, с полезным — поиск возможных преступников.

— Итак, юноша, если вы согласны, то мы можем действовать сообща, но с условием — нас не выдавать, для всех — мы туристы, — сказал Матвеев, студент кивнул с улыбкой на устах. — Прежде всего, нам надо выяснить о тех монахах, которые прибыли в деревню вчера вечером. Поговорить с местными жителями, может быть, они что-то видели или слышали, дела правда давние…

— Я уже говорил с жителями об этом, — сказал Рахимов. — Они молчуны, и не любят приезжих. Более того, жители опасаются приезжих, не доверяют им. Это пустое. Но мне кажется, что они все чем-то напуганы. Когда я заговорил с ними о монастыре, то они замыкались в себе и не хотели вообще со мной общаться.

Вечером, того же дня капитан и сержант решили познакомиться с приезжими монахами, что бы выяснить у них ответы на интересующие их вопросы. Сержант подошел к столику, за которым ужинали двое монахов, и угостил их пивом. Вскоре Матвеев и сержант сидели вместе с монахами за одним столиком. Матвеев представился археологом, который ведёт поиски древних захоронений.

— Откуда вы родом? И, что привело вас в эти края? — спросил Матвеев у старого монаха.

— Мы осуществляем паломничество по святым местам. Приехали мы из Китая, — ответил старый монах, китаец, с лёгким акцентом. — Меня зовут Сяо Чен. А это мой воспитанник Сюй Мао, он помогает мне в духовном преобразовании, что является целью нашего пути. Я уже стар для такого путешествия, и мне нужен надежный помощник.

— Но, он не похож на китайца, — удивился Дремов.

— Это верно. Сюй Мао попал к нам в монастырь еще ребенком. Наш настоятель выкупил его у торговца, который останавливался в нашем монастыре. Он сирота. Мы приняли его в наш монастырь, расположенный высоко в горах. Сначала он был послушником, а вот теперь помогает мне в моем путешествии, что поднимет его дух на одну ступень выше, — ответил Чен.

— Я смотрю, вы хорошо знакомы с английским языком? — сказал Матвеев.

— Не так хорошо, как хотелось бы, — ответил Чен. — Я могу любой язык освоить за несколько месяцев. К тому же мы часто путешествуем, поневоле совершенствуешь свои познания.

— Невероятно, — удивился сержант.

— А с каких районов Китая вы приехали? — поинтересовался Матвеев.

— Эмейские горы. Это далеко отсюда, — ответил Чен. — Сейчас мы держим путь в монастырь, который расположен высоко в этих горах, наш настоятель когда-то слышал о нём.

— Но, на картах этот монастырь не значится, — сказал Матвеев.

— У нас, наверное, старые сведения, когда-то там был монастырь. Может быть, мы и ошибаемся, — ответил Чен.

— Скорей всего вы правы. Я сам недавно узнал об этом монастыре. Говорят, что он некоторое время не работал, — сказал Матвеев.

— Нам об этом ничего неизвестно, — ответил Чен.

— Мы, как археологи хотели бы побывать в таком историческом месте. Говорят, что этот монастырь довольно древний, — сказал Матвеев.

— Это верно, по моим данным ему около 200 лет, — сказал Чен.

— Хорошо бы нам попасть в этот монастырь, — сказал Матвеев с намёком.

— Как правило, все монастыри не любят мирян. Все дело в традициях, — ответил Чен.

— Побывать в этих местах, и не посетить такой древний монастырь было бы непростительно для меня, как почитателя древности, — сказал Матвеев. — У меня есть предложение к вам. Не согласитесь ли вы взять нас с собой. Нам крайне важно было бы посетить такой монастырь.

— Если вы обещаете не разрушать монастырь ломом и лопатой в поисках артефактов, то мы всегда рады помочь, — усмехнулся Чен. — Вы можете облачиться в монашеские одеяния и пройти с нами, представившись, как паломники с какого-то дальнего монастыря. Это может пройти, документов, удостоверяющих личность не потребуется, лишь желание побывать в монастыре и помолится с нашими братьями. Подобные монастыри принимают охотно всех, независимо от направления в религии, будь-то странствующий буддист или добрый христианин.

— Это замечательная идея, — сказал Матвеев. — Мне бы даже в голову не пришло, так осуществить наше желание.

— Я даос, — ответил Чен. — Для меня превыше наука, которая идет во благо моим верованиям. К тому же вы полезное дело осуществляете. Только там постарайтесь не раскрыться. Среди монахов встречаются и люди с плохим сердцем. Так же, как и среди мирских — много святых людей. Так что, большого греха я в этом не вижу. Однако правила этого монастыря мне не известны, и монахи там могут посмотреть на это иначе чем я. Поэтому будьте осторожны и уважайте законы и традиции монастыря.

— Я вас понял, — сказал Матвеев. — Спасибо за совет.

— Завтра на рассвете мы покидаем эту деревню и отправляемся в горы к монастырю, — сказал Чен.

— Я понял вас. Мы присоединимся к вам на рассвете, — ответил Матвеев.

— Не забудьте монашеские одеяния, без них вас не пропустят, — добавил Чен.

Когда уже стемнело, в номер к сыщикам зашёл студент археолог Рахимов, доложить о проделанной им работе.

— Я достал только два монашеских одеяния, — сказал Рахимов.

— Замечательно юноша, — сказал Матвеев.

— Они мне достались с большим трудом, — в его глазах была видна некоторая растерянность.

— Надеюсь, вы не убили монахов, что бы овладеть этими одеждами? — спросил, улыбаясь Матвеев.

— Не было в этом необходимости. Они к этому моменту уже были мертвы, — шутливо ответил Рахимов, хотя улыбка так и не появилась на его уставшем лице.

— Что?! — удивился сержант Дремов.

— Не волнуйтесь, — сказал Рахимов. — Я снял эти одеяния с давно умерших монахов. Один я достал из погреба, где лежало тело последнего шестого погибшего монаха, меня тогда интересовало — нет ли на его одежде пятен крови, а со вторым одеянием пришлось повозиться. Я раскопал могилу год назад, и там…

— Можете не продолжать, — сказал Матвеев. — И, что вы хотите за это?

— Я хочу пойти с вами в монастырь, — ответил неуверенно Рахимов, его губы слегка сжались.

— Но ведь здесь только на двоих человек? — удивился сержант.

— Ну что ж, я это предполагал, — сказал Матвеев. — Тем более что нам понадобится связной в деревне — на всякий случай, а рация и телефоны в этих горах могут не работать. Хорошо вы пойдете со мной, — уверенно произнёс капитан.

— Как? — удивился Дремов, выпучив глаза и приоткрыв рот. — Разве я остаюсь?

— Да, мой друг. Вы мне нужнее здесь, — ответил Матвеев. — Если мне нужна будет помощь, то именно на вас я могу рассчитывать в ней. А вы Рахимов мечтали быть сыщиком? Вот это и будет для вас настоящим делом. Я представлю нас в монастыре, как монахов, для этих двух китайцев мы будем археологами, а вы будете моим помощником. Тем более что ваши познания в археологии и знании древностей могут стать полезны. Для всех же остальных, то есть в монастыре, мы будем монахами и паломниками из далёкого монастыря.

— Ну что ж, я согласен, — ответил Рахимов. — Я бывал ранее в нескольких монастырях, что ни будь, придумаю.

— Только без этих штучек, — сказал Матвеев.

— Каких штучек? — удивился Рахимов.

— Я на счет монашеских одеяний. Вы ведь украли их? — сказал Матвеев.

— Ну, это же во благо науки, — ответил Рахимов.

— Вот именно, — сказал Матвеев, — в дальнейшем, все действия лишь с моего ведома и согласия на то, понятно.

— Я понял вас, — ответил Рахимов. — Тогда позвольте дать вам совет.

— Я слушаю.

— Вам придётся на время отказаться от вашей курительной трубки.

— Почему? Она всегда со мной.

— Она не идет монаху. А вы ведь именно им хотите казаться.

— Точно, парень прав, — согласился сержант.

— Да? — удивился Матвеев, тяжело вздохнув. — Ну ладно, если это так, то придется от нее отказаться и перейти на сигареты.

— Монахи вообще не курят, — сказал Рахимов.

— Это печально. Я этого не знал. Придется и от этого отказаться. Подлечу в горах свое здоровье. Там говорят хороший и чистый воздух. Кстати, и от пистолета придется отказаться. Вот сержант, держите, — он передал оружие в руки сержанта. — Мало ли что, вдруг обнаружат. Тогда все пропало. А другой возможности у нас может и не быть. Связь будем поддерживать в условленном месте, которое я вам укажу. Вы сержант пойдёте с нами, до монастыря. А потом вернетесь. Хорошо изучите этот путь. Вам придётся ещё не раз ходить по нему для связи с нами. Каждые два дня вы будете приходить к тому месту, где мы с вами расстанемся. Так мы будем держать с вами связь.

— Я понял вас, — ответил сержант, пряча пистолет.

— А воздух там не такой и хороший, — сказал Рахимов. — Мне приходилось бывать на среднегорье. Это около трех тысяч километров над уровнем моря. Здесь, скорее всего, пониже будет — полтора, а может быть два километра. Разреженный воздух. Адаптация наших организмов наступит через несколько недель, а может и раньше. Поначалу будет тяжело дышать. Придётся привыкать.

— Разве? — удивился Матвеев. — Я этого не знал.

Утром, на рассвете, пятеро человек вышло из деревни в направлении гор. К вечеру они добрались до небольшого горного ручейка, который был расположен вдоль еле заметной тропинки. Китаец то и дело останавливался, что бы разглядеть старую изрядно помятую и пожелтевшую карту. Вместе с сумерками начали виднеться темные силуэты башен монастыря, а затем и мрачные его стены.

Матвеев попрощался с сержантом, сказав ему что-то наедине, и догнал остальных. Сержант молча стоял не шелохнувшись, глядя на тёмный монолитный силуэт монастыря, рисуя в своём воображении причудливые картины зловещих убийств, ужасающих кровавых ритуальных традиций, с которыми может столкнуться его напарник в холодном и мрачном монастыре.

— Вам надо переодеться, — сказал Чен.

— Вы правы, — ответил Матвеев.

Археолог и капитан достали монашескую одежду, и одели её поверх своей.

— Чен, а можно поинтересоваться, — спросил Рахимов. — Почему ваш помощник все время молчит?

— Он почти не говорит на английском, — ответил Чен. — Он владеет только китайским языком.

— Теперь понятно, — ответил студент.

Вчетвером они двинулись дальше. Сержант остался у ручья. Он провожал их взглядом, а через десять минут его уже не было видно.

Монастырь был расположен на небольшом плоскогорье, в окружении густого тяжело проходимого леса. Лесные великаны окружали стены монастыря подобно молчаливым стражникам, хранящим вековую тайну. Сам же монастырь напоминал неприступную крепость в окружении полчищ тёмных, лохматых и грозных великанов, заполонивших эти величественные и неприступные горы. Не часто здесь можно встретить одиноких путников, смельчаков, случайно забравшихся в джунгли непроходимого леса. Эти места были спокон веков местом паломничества монахов аскетов, желающих обрести покой под сводами вековых деревьев, высоко в горах, вдали от цивилизации, в местах нетронутой природы, где лес всё ещё находится в девственном первозданном виде, каким он был десятки сотен лет тому назад. Казалось, ничто не нарушит этот многовековой устой, катализатором которого без сомнения являлся мрачный древний монастырь, раскинувший свои зловещие объятия в этом забытом и сумрачном месте. Скопление тёмных туч придавало этому уединённому ландшафту серость и угрюмые тона тёмных фигур, отбрасывающих при лунном свете, причудливые тени. Луна изредка выглядывала из-за грузных, нависающих своими лохмотьями тюремщиков, медленно и лениво плывущих над тёмными призраками неподвижных готических построек зловещего монастыря, окружённого таинственной пеленой мрака.

За восточными стенами монастыря разливалось небольшое тихое озеро, в которое незаметно вливались воды ручья. Путники ещё некоторое время медленно, словно таинственные странники шли вдоль этого ручья, пока не добрались до огромных и массивных монастырских ворот. На юго-западе, перед воротами монастыря, была расположена небольшая поляна. Это было единственным местом свободным от дикого леса. Вся территория монастыря была окружена трехметровыми каменными стенами, у основания покрытыми мхом и заросшими мелкими кустарниками. У ворот путников встретил монах. Он расспросил их о том, кто они, что несут с собой. После этого он впустил путников в монастырь. Пройдя под сводами кирпичной арки, они оказались на просторной монастырской площади, окруженной двухэтажными зданиями, готической постройки. На площади, недалеко от ворот, находилось небольшое здание, похожее на церковь. Его медный купол отсвечивал серебристыми огоньками вошедшей на небосвод луны. Последние алые полоски заката растворялись в наступающем мраке ночи, поглощающей монастырь со всех сторон. За площадью и окружающих ее зданий находились дополнительные строения, которые были расположены вдоль монастырских стен и добавляли узкие улочки в этот древний архитектурный ансамбль. По углам стен над монастырем нависали грозные стражи в виде высоких каменных башен; они словно немые стражники с высоко поднятыми головами зорко охраняли многовековой покой обитателей монастыря. Все строения были построены в готическом стиле. Об этом поведал капитану Рахимов.

Некоторое время путники простояли на площади в ожидании распоряжений хозяев монастыря. Затем, к ним подошел монах, который предложил разместиться в восточной части монастыря, в одном из строений за площадью. Путникам предложили две небольшие, но уютные комнаты с окнами, выходящими на восток, и с видом на озеро. Капитан и археолог расположились в комнате на втором этаже, а даосы — в комнате по соседству. Комнаты были скромно обставлены: небольшой стол, пара стульев и железных кроватей с белоснежными стенами. Крошечное оконце выходило на восточную сторону, откуда доносились голоса и завывание каких-то лесных и озёрных животных.

Когда Матвеев начал разбирать сумки, неожиданно в дверь кто-то постучал. Медленно раскрылась дверь, в проёме стоял монах, державший в руках какой-то лист бумаги.

— Это расписание монастыря, — произнес тихим голосом монах. — Наш настоятель просил вас ознакомится с ним, вы так же можете свободно передвигаться по монастырю, за исключением тех строений, которые на карте окрашены в красный цвет. После одиннадцати часов вечера все хождения по монастырю прекращаются.

Монах поклонился и удалился. В расписании было отмечено время подъема монахов, время трапез, молитв, которые проходили в соборе, расположенном в одном из зданий входящих в периметр монастырское площади. На бумаге были указаны различные работы монахов по уборке и ведению хозяйства на ферме, а так же нарисован план строений, где красным цветом обведены и окрашены здания и территория, на которой приезжим не разрешено находится без специального на то разрешения настоятеля монастыря. Звездочкой обозначены те мероприятия, которые надлежало выполнять всем, включая гостям монастыря. К ним относились молитвенные мессы и трапезы.

Матвеев стоял у окна, выходившего прямо на озеро. Он разглядывал причуды лесного пейзажа окаймляющего озеро. Рахимов склонился под маслянистой лампой, и желтом мерцающем свете, разглядывал карту монастыря, которую только что любезно им принёс молодой монах. Лёгкий ветерок с озера забежал в комнату и принёс ночную прохладу.

— Интересно, — сказал Рахимов, — а, где же они хоронят умерших монахов? Где монастырское кладбище? На карте оно не обозначено.

— Это вопрос предстоит выяснить, — ответил Матвеев. — Как вам Рахимов монастырь, и это вот расписание? Некоторые пункты нам надлежит выполнять. Таково требование настоятеля. Надо бы нам с ним повидаться. Каково вам быть монахом?

— Немного ряса узковата. А так, сносно. Красивое место, воздух здесь замечательный. А, какой вид. Как любезно с их стороны дать нам именно эту комнату, с выходом на озеро.

— Вы так полагаете? А я, признаюсь, хотел бы комнату с видом на монастырь или хотя бы на площадь. Мы бы тогда могли наблюдать за передвижениями монахов.

— И всё же мне нравится здесь, несмотря на мрачность обстановки. Самые лучшие впечатления — это первые. Что касается расписания, то нам придётся посещать молитвы и вместе с остальными грешниками молить господа, что бы он простил нам наши грехи, и нашу вольную жизнь вне монастыря, — сказал саркастически Рахимов.

— Что делать, надо будет и помолимся.

Вечером, Рахимов и Матвеев после скромного монашеского ужина, согласно расписанию, зашли в собор, настало время для молитв. Собор находился, как раз напротив дома, где они расположились.

— Монахов всего около пятидесяти, максимум шестьдесят, — тихо шепнул Рахимов на ухо Матвееву, когда они вошли в собор.

— Что нам делать? — спросил Матвеев. — Я молиться не умею.

— Просто повторяйте движения за всеми. Это, как во время фитнеса, повторяй за инструктором. При этом не забывайте, что-то бубнить себе под нос, но только так, что бы вашу «молитву» не услышали монахи.

После десяти минут молитв и поклонов, монахи начали расходиться, некоторые стояли у икон в полусогнутом положении. К Матвееву и Рахимову подошел пожилой монах, им оказался настоятель монастыря. Его звали Сорников. Он весьма учтиво поздоровался и поинтересовался, всё ли им нравится, имеются ли предложения или просьбы. Дабы не выявить подозрений, Матвеев был не многословен и представился настоятелю, как паломник из дальнего небольшого монастыря, как его научил Рахимов.

— Надолго ли вы к нам приехали? — спросил настоятель.

— Думаю на неделю, максимум на две, — томно ответил Матвеев.

Увидев двух даосов, крутившимся у иконы, настоятель любезно попрощался, пожелал хорошо отдохнуть с дороги и поспешил к ним.

— Какой любезный настоятель, — сказал Рахимов. — Слава богу, что он не спросил из какого именно мы монастыря. Кстати, необходимо нам что ни будь придумать на этот счет.

— По его глазам я бы сказал, он присматривался к нам, — сказал Матвеев.

Они оба вышли из собора и направились за пределы площади, в направлении их временного жилища.

— Я ужасно утомлён, — сказал Матвеев. — Сегодня надо непременно отдохнуть. А завтра приступим к работе.

— У вас уже есть план действий? — поинтересовался Рахимов.

Они подошли к дому и поднялись по ступенькам на второй этаж, зашли в комнату.

— А двери тут не запираются, — заметил Матвеев. — Только небольшой засов с внутренней стороны.

— Монахам нечего прятать, и некого бояться, — ответил Рахимов. Он подошел к окну. — Ах, какой красивый заход, солнца, правда, с этой стороны не видно, но его лучи днём разливаются на гладь озера, это великолепно. А вот луна виднеется. Завтра будет полнолуние.

— Вы заметили, что повсюду на стенах изображены молящиеся монахи? — спросил Матвеев.

— Да, вы правы, даже в соборе они были. Ну, и что в этом такого? Ведь монахи должны молиться все время. Так они ближе становятся к богу. Это своего рода напоминание всем обитателям монастыря. Однако, вы правы, их слишком много. Можно было бы изобразить и что-то другое, для разнообразия. Ведь жизнь монахов и без того скучная и монотонная. От этого спать хочется и быстро наступает утомление.

— На счет монотонии, это вы зря. Здесь всегда есть чем заняться. Завтра вам Рахимов необходимо выяснить местонахождения кладбища. Но, сделать это надо не привлекая к себе внимания, не придавая этому большого значения, что бы не вызвать к себе подозрения со стороны любознательных монахов. Помните, что за нами тоже присматривают.

— Думаете, даосы нас не выдали еще?

— Не думаю, уверен. Иначе бы мы уже были за воротами монастыря. Да, и зачем даосам это делать? Они ведь помогли нам попасть сюда.

— Кто знает, что у них на уме?

— Я же хотел бы узнать, где располагается резиденция настоятеля? Надо бы порыться в его бумагах.

— А, если там охрана?

— Не думаю. Они ведь не знают, кто мы. Пока у нас есть время, надо им пользоваться максимально.

Студент подошел к окну и бросил взгляд на мерцающую гладь воды, покрывшейся от лёгкого ветерка зыбью, от этого лунная дорожка слегка растаяла.

— И все-таки здесь чудесный вид. Я бы здесь на месяц остался. Здесь красивые и необычные строения, в наше время такие не встретишь. Готику уже и в Европе с трудом отыщешь. Интересно, а откуда она здесь? Ведь, до Европы далеко. А может быть это и не готический стиль? — предполагал, глядя в ночной пейзаж Рахимов. — Но, несомненно одно, этим строениям более 200 лет. Как вы смотрите на то, что бы прогуляемся перед сном? Это поможет немного расслабиться.

— Не сегодня. Надо отдохнуть от тяжелой дороги. Завтра нам понадобятся силы. К нам еще присматриваются, как к новеньким. Монастырь наверняка охраняется. И не хорошо, если в первую же ночь нас заметят прогуливающимися по монастырю. Еще не туда забредём. Надо завтра хорошо изучить этот монастырь, у нас ведь есть карта.

— Не знаю, как вы, а лично я собираюсь все места облазить и изучить. Особенно те, что помечены красным цветом на нашей карте, которую нам так любезно предоставили монахи. За это большое им спасибо.

— Только без моего ведома ничего не предпринимать. Не забывайте Рахимов, о нашем уговоре и цели этого путешествия.

На следующий день Рахимов попросил у монахов отправиться с ними на рыбную ловлю, к озеру, в надежде выяснить, что-либо новое в разговоре с ними. Матвеев отправился изучать расположение строений монастыря.

Вместе с двумя монахами Рахимов вышел через ворота монастыря. Ворота выходили на небольшую поляну. Утро было безоблачным. Втроём они пошли на север вдоль западной стены монастыря. Обогнув монастырь с западной части, они вышли к северной стене, вдоль которой была расположена узкая тропинка и небольшая речка, метра четыре в ширину. Как объяснили монахи, река течет с гор и впадает в озеро, расположенное с восточной части монастыря. Вода, как бы огораживает монастырь с северной стороны рекой, а с восточной озером.

— Бывали ли у вас внезапные смерти? — спросил Рахимов. — Кто ни будь, тонул в этой реке или озере? — спросил Рахимов, в надежде выяснить расположение кладбища.

— Бог нам помогает, — ответил высокий монах. — Река не такая уж и глубокая, я пять раз переходил её. Надо только знать в каком месте, тогда всё будет в порядке.

— А мост вы пробовали соорудить? — спросил Рахимов.

— Настоятель собирался прошлым летом, но потом передумал, — ответил низкий монах.

— Но, ведь удобно по мосту ходить, — сказал Рахимов.

— Это верно. Но, нам нечего делать в северной части леса. Разве что, покойников хоронить.

— У вас там кладбище? — спросил Рахимов, в надежде на долгожданный ответ.

— Да, иногда мы там хороним покойников, — ответил высокий монах.

— А, на карте, этого кладбища нет, — удивился Рахимов.

— Эта карта монастыря, а кладбище немного дальше от него. Да и зачем вам знать об этом месте?

— Чистое любопытство. Однако, как же вы покойника-то через реку переносите? — спросил Рахимов.

— А зачем? На восточной части монастыря река соединяется с озером. Там мельче. В этом месте имеется небольшой мост из бревен. По нему-то мы и переходим к озеру. Вы всё увидите скоро. Мы через него будем переходить.

Обойдя северную стену монастыря, трое рыбаков вышли к озеру, окутанного камышом. Пройдя через небольшой мост, они оказались на другой стороне озера, оказавшись со стороны востока от монастыря.

— А вот и наше место, где мы обычно ловим карасей и окуней, — сказал низкий монах, разворачивая удочки.

— А чем, кроме рыбы питаются монахи? — спросил Рахимов. — Или вы закупаете продукты?

— Ни в коем случае. Почти всё, что вы ели на ужин мы добываем здесь в монастыре, кроме хлеба. Его мы закупаем в деревне у трактирщицы.

— Да, я был там, мы останавливались на ночь.

— Рисовое поле, ловля рыбы, у нас есть птице ферма, мы изготавливаем монастырское вино.

— У вас есть виноградник? — удивился Рахимов.

— Да, он хоть и не большой, зато мы имеем свое вино. Оно хранится в погребах монастыря.

Вечером, когда последние лучи солнца растаяли, уступив место тьме, Рахимов и Матвеев уже находились в своей комнате.

— Ну, как ваши успехи? — спросил Матвеев. — Вам удалось выяснить, что-либо о кладбище?

— К сожалению, нет, — ответил Рахимов. — Монахи весь день ловили рыбу. И, что бы не вызвать у них подозрений моей излишней заинтересованностью местонахождения кладбища, я решил больше не расспрашивать их об этом. Мне удалось выяснить только то, что оно расположено где-то на севере от монастыря, в лесу. Как пройти туда, я не знаю. Выяснил только, как перебраться через реку.

— Вот и славно. Мне удалось узнать больше об этом. Я только не знал, как перебраться через реку. А теперь с вашими сведениями мы это сделаем.

— Но, как вы узнали?

— Когда вы с вашими путниками отправились на рыбалку, я начал изучать строения монастыря, и бродил по узким его улицам. Я заинтересовался небольшой церковью, что на площади.

— Та, что напротив собора?

— Верно. Она не помечена красным цветом. Оказывается, там располагается монастырская библиотека. Библиотекарь разрешил мне ознакомиться с местной литературой. Именно там, я и нашел книгу с историей этого монастыря. В ней была карта, на которой я и обнаружил месторасположения кладбища. Но, как преодолеть реку, я не знал. Раньше этой реки не было, во всяком случае, она не указана на старой карте в библиотеке.

— Как легко, — удивился Рахимов.

— Не совсем. Дело в том, что я тайно взял эту книгу. Монах-библиотекарь мне не позволил подходить к некоторым стеллажами и полкам с книгами. Он не сводил с меня глаз. К тому же рисунок с изображением кладбища был заклеен, и мне пришлось разорвать лист с изображением леса. Тогда-то я и обнаружил, что скрывал этот наклеенный кем-то лист. Но это не главное. Вечером, я поблагодарил монаха и сделал вид, что ушел. На самом деле я остался, спрятавшись за одним из стеллажей. Мне не терпелось подойти к тем стеллажам, которые были под запретом.

— Да, любопытно, что они там прячут?

— Ничего интересного. Там находится научная литература. Физика, химия, астрономия, биология, физиология, разные энциклопедии. В общем, далеко не церковные книги.

— Но, зачем монахам скрывать их? И, кто их читает, если не монахи?

— Скорее, они скрывают их от приезжих, дабы те не рассказали об этом всем. А вот зачем им знать эти науки? И, кто эти книги читает? Это интересные вопросы, требующие разгадки.

— От монахов рыбаков я узнал, что они выращивают рис и виноград. Делают вино и хранят его в погребе, — начал свой рассказ Рахимов. — Может быть, им эти знания нужны для выращивания продуктов или изготовления вина. Хорошо бы найти этот погреб с вином. Там наверняка есть бутылочки со старым вином, столетней давности изготовления. Как думаете?

— На счет вина не уверен. А вот погреб или тайный ход в него я обнаружил.

— Что? Рассказывайте, я слушаю с нетерпением.

— Когда я спрятался за стеллажами, то через час я был вознагражден за своё терпение. Монах ушел. А точнее, он просто исчез. У меня сильно затекли ноги в ожидании его ухода. Я не вытерпел и стал тихо продвигаться вперед, что бы выяснить, чем же он так долго занят. И неожиданно, я обнаружил, что его нет на своем месте. Я посмотрел всюду, монаха не было. Куда он делся, и как ему удалось почти бесшумно выйти, я не понимал. Я тогда подошел к запретным полкам и стеллажам. Там я и обнаружил все эти мирские книги. Нашел старую карту монастыря. Поздно вечером я уже собрался уходить, как вдруг я услышал едва заметный шорох позади себя. Я обернулся и не поверил собственным глазам, стеллаж, расположенный позади меня начал медленно двигаться вдоль стены. Я немедленно спрятался. В стене был проход куда-то ещё. Видимо там находится вход в какую-то комнату, расположенную ниже уровня здания.

— То есть, возможно, это был вход в погреб?

— Не думаю, что там монахи хранят свое вино и вообще пищу. Из этой двери в стене буквально вырос монах, а точнее, он поднялся по ступенькам винтовой лестницы. После этого он сдвинул с места какую-то книгу, и дверь-стеллаж с книгами закрылась. После ухода монаха из библиотеки, я решил пойти в этот тайный проход. Но, к сожалению, я лишь нашел рычаг, открывающий эту тайную дверь. Там внизу было темно. Я лишь увидел темную винтовую каменную лестницу со ступеньками, уходящую куда-то вниз, в черную мглу. Поэтому я решил вернуться за вами. Надо дождаться ночи, и тогда с фонариком мы отправимся в библиотеку.

— Но ведь это здание наверняка заперто. Как же мы…

— За это не волнуйтесь. Здесь ни одна дверь не запирается, кроме тех, куда монахи-стражи не пускают. Однако площадь охраняется даже ночью, и поэтому нам придётся тайно, под покровом темноты, пробираться туда. Надеюсь, что у нас это получится, — в его глазах словно зажегся луч надежды. Правой рукой он искал курительную трубку, затем вспомнил, что её он оставил у сержанта.

— Скажите Матвеев, а вы и впрямь решили отложить свой отдых в горах ради такого приключения?

— Ну, во-первых, если эти погибшие монахи были убиты, то это мой долг, как полицейского.

— А, во-вторых?

— По правде говоря, мы не случайно оказались в этой деревушке.

— А я ведь догадывался, что вы меня водите за нос. И, что же вас привело туда? И, почему вы решили рассказать мне об этом сейчас?

— Дело в том, что вы должны знать правду, коль вы согласились помогать правосудию и даже рисковать своей жизнью вместе со мной. Однако, об этом ни слова больше.

— Я буду нем, как рыба. Да, и потом, с кем тут поговоришь. К тому же, я с детства мечтал стать сыщиком.

— Так вот Рахимов, я долгое время ловил серийных убийц, которые словно грибы появлялись в городах и сёлах в этом регионе. Но, увы, все мои усилия были напрасны.

— Неужели серийных убийц? Ну и ну, — удивился Рахимов. — И, почему же вы никого не поймали?

— Не совсем так. Мне удалось поймать некоторых, но они таинственным образом пропали. Их тела так и не были найдены, а последний и вовсе оказался мертвым. Его кто-то убил, прямо в тюрьме, убив при этом троих охранников стоящих на своем посту. Кто-то словно уничтожал их, заметая ловко следы преступления.

— Вам не удалось даже допросить никого из них?

— Дело не в этом. Все они утверждали, что будто ими управляет какая-то сила. Маньяки словно исчезали. Некоторые их преступления прекращались сами по себе. Возникали новые преступления.

— Странно, может их, совершали прежние убийцы.

— Нет. Как правило, почерк убийств маньяка одинаков. Прочитав архивы, я пришел к выводу, что аналогичные всплески убийств, совершаемые серийными убийцами, имели место и ранее. Они появляются каждые 36 лет, и таинственным образом прекращаются. Поэтому никто не смог поймать ни одного маньяка. Только мне удалось обезвредить, как я полагал, троих. Двое таинственным образом исчезло, а труп третьего мы обнаружили рано утром в камере, хорошо охраняемой тюрьмы, — Матвеев о чём-то задумался, посмотрел с волнением на часы. — Однако нам пора идти. Возьмите фонарик, без него мы будем слепы в этой ночной мгле.

Чтобы не обнаружить себя, они не зажигали фонарик. Матвеев и Рахимов перешли площадь и добрались до здания, в которой располагалась библиотека. Полная луна была их спутником. Её жёлтовато-белые лучи лились на площадь, придавая ей серебристый оттенок.

— Какие красивые звезды, — шепотом сказал Рахимов, подняв голову. — Они кажутся такими красивыми и яркими. В городе такого не увидишь.

— Хорошо, что луна этой ночью не так высоко, а то бы мы были хорошо заметны, — сказал Матвеев.

Матвеев дотронулся до ручки и потянул ее на себя.

— Проклятие. Дверь заперта. Когда я поздно вечером выходил, я оставил ее приоткрытой.

— Значит, кто-то вернулся и закрыл её. Возможно, это охрана проверила, — сказал Рахимов.

— Хорошо, что освещение в монастыре не электрическое, а то бы здесь светлее было, и нас обнаружили, — сказал Матвеев.

— Что ж нам делать теперь? Возвращаться обратно? — произнёс расстроенный Рахимов.

— Ни в коем случае, — сказал Матвеев. — У меня есть отмычка. Я взял ее на всякий случай. И вот пригодилась.

Через пару минут в замке щелкнула пружина и дверь отворилась. Они оба вошли внутрь здания и беззвучно прикрыли дверь. Матвеев зажег фонарик. Они медленно шли вдоль стены, освещая силуэты стеллажей. Неожиданно Рахимов остановился.

— Посветите вот на эту стену, — произнес Рахимов.

Матвеев повернулся и осветил участок стены.

— Вы это видите? Здесь на стенах повсюду изображены какие-то монахи, — сказал Рахимов. — Это святые, а возможно бывшие настоятели монастыря.

— Идемте Рахимов, у нас мало времени. Дверь открыта, и охранники могут в любой момент вернуться, что бы проверить ее вновь.

Почти беззвучно они дошли до стеллажа у стены. Матвеев сдвинул с места какую-то книгу на второй полке, и вдруг, стеллаж зашевелился. Раздался тихий шорох, и открылась дверь в стене.

— Идемте Рахимов, — Матвеев посветил фонариком вниз по винтовой лестнице, которая под призрачным освещением, словно оскалила свои многочисленные серые зубы. — Здесь крутые ступеньки, ступайте осторожно.

Спустившись вниз, они оказались в подземелье.

— Чувствуете? Здесь какой-то особый запах, — сказал Рахимов. — Такой бывает глубоко под землей в горах.

— Я нашел керосиновую лампу, — сказал Матвеев. — Вот она в стене, в небольшом углублении, слева от вас. Подержите фонарик.

Матвеев достал зажигалку и зажег ею лампу. Стало немного светлее.

— Вот теперь гораздо лучше. Берите лампу, а я возьму фонарик, — сказал Матвеев.

Взяв фонарик у археолога, Матвеев пошел вперед. Лабиринт начал поворачивать то в одну сторону, то в другую, затем появились разветвления. Прохлада и сырость наполняли тёмные коридоры.

— Пойдем этим путём, — сказал Рахимов. — Будем держаться левой стороны. Если заблудимся, то всегда сможем вернуться обратно к выходу.

— Вам не кажется, что наш путь затянулся? — спросил Матвеев.

— Да, вы правы. Для погреба он слишком великоват. Это какое-то подземелье.

Рахимов остановился перед разветвлением и посветил на стену.

— Любопытно, — произнес Рахимов.

— О чем вы? — спросил Матвеев.

— Вот, смотрите, — Рахимов подошел ближе к стене, что бы осветить лучше.

На стене был изображен молящийся монах.

— Ещё один. Такие же изображения мы видели наверху, на стенах монастыря, — сказал Матвеев.

— Странно, зачем в погребе изображать молящихся монахов? — сказал Рахимов.

— Может быть, это не погреб вовсе. Этот туннель ведет глубоко в горы. Кажется ему нет конца, — сказал Матвеев.

— Иногда монахи роют такие подземелья для того, что бы иметь тайный выход из монастыря. Это делалось раньше, на случай осады. Вероятно, монастырь часто приходилось защищать. Теперь в этом нет нужды, — сказал Рахимов.

— Возможно, вы правы. Куда же ведет этот проход? — сказал Матвеев.

Неожиданно, в глубине туннеля едва послышался шорох.

— Вы слышали? Крысы, — спросил Матвеев.

— Да, как будто кто-то царапает каким-то металлическим предметом, — сказал Рахимов.

Они оба пошли на звук шума. Не прошло и минуты, как звук усилился.

— Мы уже близко. Это где-то здесь, — сказал Матвеев, его волнения перешли в уверенность.

Они пошли по одному из ветвлений в тоннеле, из которого раздавался скрежет металла. Вскоре они вышли в небольшое помещение. Подземная комната осветилась фонариком и лампой. С левой стороны они увидели небольшую клетку, отбрасывающую полосатые тени от фонарика и лампы. В ней сидел бородатый, сутулый мужчина. Перепутанные локоны его темных волос доставали до плечей. Опущенное лицо трудно было разглядеть. Незнакомец держал дрожащей рукой металлическую кружку и судорожно постукивал ею по решетке.

— Эй, в камере! — крикнул Матвеев. — Кто вы?

Мужчина не шелохнулся. Его глаза были пустынными, они не реагировали ни на движение, ни на свет. Казалось, что незнакомец не замечал появившихся людей. Матвеев дотронулся до его плеча.

— Кто вы? — повторил он твердо свой вопрос.

Вдруг, незнакомец поднял голову и посмотрел на Матвеева.

— Дайте мне воды. Я хочу пить, — тяжелым голосом, с хрипом внезапно произнес незнакомец, по-видимому, в горле у него давно не было воды, его губы местами покрылись чудовищными трещинами.

— Здесь есть небольшой бочонок, — произнес Рахимов, — на вкус — вода.

Он подошел к незнакомцу, осторожно взял у него кружку и наполнил ее водой из бочонка. Затем вернулся и отдал ее незнакомцу. Тот жадно, захлебываясь в две секунды опорожнил её.

— Дайте еще. Прошу вас, — задыхаясь, жалобно произнес незнакомец.

Рахимов хотел было налить еще одну кружку, но Матвеев остановил его рукой. Он забрал кружку у Рахимова.

— Постой, пусть ответит сначала на некоторые вопросы, — сказал Матвеев.

— Это идея, — согласился Рахимов.

— Итак, — обратился Матвеев к незнакомцу. — Кто вы? Как вас зовут?

Незнакомец сел на небольшой деревянный стул и свесил голову.

— Если я скажу, то вы дадите мне пить? — сухо произнес незнакомец и, поперхнувшись, начал он начал тяжело кашлять. Приступ кашля буквально разрывал его горло.

— Да, дам. Но сначала, ты ответишь на некоторые вопросы. Итак, как тебя зовут?

— Я, — хриплым голосом произнес незнакомец, — ни в чем не виновен… Меня зовут Сурин Геннадий.

— Геннадий, а собственно в чем вы провинились? — спросил Матвеев.

— Ни в чём. Меня схватили в моём доме… Они выкрали меня… меня похитили… отпустите меня… — взмолился Геннадий.

— Но, ты виновен?! — произнес Матвеев, неожиданно изменив голос. Он, как будто начал требовать от незнакомца признания.

— Нет, это не я. Вы не знаете… — вдруг голос Сурина понизился, и он начал плакать, словно малое дитя. — Он заставил меня это сделать. Я не хотел этого, я… — неожиданно Сурин схватил руками решетку и начал биться об нее головой.

Матвеев от неожиданности отскочил назад.

— О боже. Надо прекратить этот допрос, — сказал Рахимов, испугавшись за арестанта. — Этак он разобьет себе голову.

— Вы правы, — сказал Матвеев.

Им еле удалось оторвать незнакомца от решетки. Дверь в камеру была окутана тяжелыми цепями. На петлях висел большой замок.

— Вы можете открыть его? — спросил Рахимов, вспомнив об отмычках.

— Сейчас этого делать не нужно, — ответил Матвеев. — Мы не знаем, что это за человек, и почему монахи его посадили за решетку. К тому же, будучи на свободе он может нас выдать.

Неожиданно незнакомец остановился и отошел в дальний темный угол камеры, где растворился во мраке.

— Вряд ли теперь мы добьемся от него чего-то, — сказал Матвеев.

— Вы правы, — ответил Рахимов. — У него тяжелое психическое расстройство.

— Нам пора возвращаться, а кружку возьмем с собой.

— Зачем она нам? — удивился Рахимов.

— Отпечатки пальцев. Они понадобятся. Если это похищение человека, то я должен выяснить все об этом Геннадии Сурине, как он сам себя назвал.

— Но там есть и мои отпечатки, я тоже касался этой кружки, — сказал Рахимов.

— Ваши отпечатки меня не интересуют, главное, что на кружке есть его отпечатки, — произнес Матвеев.

Они собирались уже уходить, как вдруг незнакомец буквально набросился всем своим весом на решетку, сильно ударившись об нее. Он схватил руками стальные прутья и начал дико кричать. Его глаза были похожи на взгляд сумасшедшего. Так же неожиданно он успокоился, и дико закричал:

— Не забирайте свет! Оставьте…. я боюсь темноты! — кричал незнакомец.

— Оставьте лампу, иначе он не успокоится, — сказал Матвеев.

Когда они вышли из подземелья, в библиотеке с верхних окон появились, едва заметные, первые лучи солнца.

— Надо торопиться, — сказал Матвеев, — пока не рассвело.

Они оба незаметно вернулись к себе в комнату, не встретив ни одного монаха.

— Боже, как сильно болит голова, — неожиданно сказал Матвеев, тяжело опустившись на кровать. — У вас есть таблетки от головной боли?

— К сожалению, нет, — ответил Рахимов. — Я сейчас сделаю для вас чай. Он всегда успокаивает меня. Может быть и вам поможет? Хотя… о, черт… меня сильно тошнит, — сказав это, он умчался в уборную.

Когда он вернулся, то чувствовал себя намного лучше.

— Ерунда какая-то. Меня никогда не тошнит, когда я нахожусь высоко в горах. Такое со мной впервые.

— У меня голова тоже болит впервые. Раньше никогда не жаловался, — сказал Матвеев.

— Вот, возьмите. Это чай собственного производства. Он сделан из сухих веток вишни. Хорошо успокаивает нервную систему. В детстве мне его заваривала бабушка. Попробуйте.

Матвеев попробовал чай и через несколько минут произнес.

— Да, и впрямь отпустило.

— Вы полагаете, что этого узника надо проверить? — спросил Рахимов.

— Несомненно, в полиции есть картотеки, — сказал Матвеев.

— Что, если он монах, у которого помутился разум? — спросил Рахимов.

— Возможно. Это надо проверить. Кто он, и за какие такие проступки попал в немилость монахам? — сказал Матвеев. — Сегодня вы должны посетить монастырское кладбище Рахимов, как вы и хотели. Я думаю, это удобно сделать во время похода на рыбную ловлю. Вы скажите монахам, что у вас болит голова, и вы себя плохо чувствуете, и поэтому вам нужно вернуться в монастырь. На самом же деле вы пойдёте вот по этой карте. — Матвеев достал пожелтевший лист, сложенный в несколько раз. — Я обнаружил ее в библиотеке.

— О, спасибо вам, это значительно облегчит поиски.

— Я же отправляюсь на встречу с сержантом. Передам ему кружку с отпечатками пальцев неизвестного. Пусть проверят этого Сурина Геннадия.

После обеда они расстались. Матвеев сказал, что хочет прогуляться по лесу, а сам пошел на встречу с сержантом Дремовым, с которым он договорился встречаться каждые два дня у начала тропинки выходящей из леса, у места срубленного дерева. Матвеев подошел к месту встречи, где его уже дожидался сержант.

— Вот, возьмите эту кружку. На ней имеются отпечатки пальцев некоего Геннадия Сурина, как он сам себя называет, — произнес Матвеев. — Надо проверить: кто он; не находится ли в розыске пропавших. Возможно, его похитили. С какой целью пока не известно.

— Я понял. Передам нашим, они проверят по компьютеру, — сказал сержант. — Капитан, а может быть, мы просто допросим всех? Тогда они будут посговорчивее.

— Нет. Это не поможет. Пусть лучше всё будет инкогнито. А, когда будет в этом надобность, то мы всегда сможем проявить себя. Да, и еще, на тот случай, если я не смогу в следующий раз прийти на встречу… — он подошел к небольшому камню и приподнял его. — Пусть это место под камнем будет нашим тайником. Если меня не будет в назначенное время на этом месте, то загляните под этот камень. Я всё время на виду у монахов, мне не всегда удается остаться наедине, без лишних любопытных глаз. Вот под этим камнем я буду оставлять для вас записки, сержант. Но, это на случай, если мне не удастся выбраться из монастыря.

— Я понял вас, капитан.

— В монастыре около 60 монахов, плюс с десяток монахов паломников. Монастырь поддерживает связь с внешним миром. Им не хватает только автономного электричества. А так, монастырь практически автономен, и может подолгу находится закрытым, отрезанным от внешнего мира. Они даже продукты выращивают. Под монастырем есть подземелье, настоящий лабиринт. Мы с археологом чуть не заблудились там. Подземелье уходит куда-то в горы. Куда? Выяснить пока не удалось.

— Насколько он глубокий? — поинтересовался сержант.

— Это еще предстоит проверить. Да, не забудьте в следующий раз принести шесть батареек для фонарика.

Вечером Матвеев встретился с Рахимовым. Они шли по монастырю вдоль старых строений, разглядывая их причудливые формы и архитектурные конструкции былых времён.

— Как прошла встреча? — спросил Рахимов.

— Всё в порядке, — ответил Матвеев. — А, как ваши успехи с покойниками? Вам удалось добрались до кладбища?

— Я сделал так, как вы мне предложили. Я отправился на рыбалку с теми же двумя монахами, что и в прошлый раз. Затем сославшись на сильную тошноту, удалился в сторону монастыря. На самом же деле, я отправился по карте к кладбищу. Как только я скрылся из вида, то пошел на север, согласно карте. Если бы не этот клочок пожелтевшей бумаги, то, признаюсь, никогда я не отыскал бы его. Через полчаса я добрался до монастырского кладбища. Мне приходилось останавливаться по пути, что бы проверить, нет ли за мной слежки. Поначалу кладбище не произвело на меня впечатление. Однако когда я повнимательнее изучил могильные дощечки, то я был поражен.

— Что же вы увидели? — спросил Матвеев.

— Дата смерти. Года были разные, но ни один из монахов, похороненных на кладбище, не прожил более тридцати лет. Они все умерли молодыми. Более того, мне пришлось изрядно повозиться, изучая стертые временем надписи, и я обнаружил могилы тех шести монахов, которые умерли таинственной смертью. Года их смерти совпадают с теми годами, что были мне известны. Это были те самые монахи, чьи истощенные тела были обнаружены в лесу за последние годы, и чьи тела считали бесследно пропавшими. Правда, это лишь моё предположение. Неплохо было бы провести экспертизу вскрытия этих тел. Тогда-то мы наверняка смогли бы узнать причину их смерти.

— Да, но монахи вряд ли это нам позволят, — ответил Матвеев.

— Я обнаружил еще одну закономерность. Смертность монахов имеет период.

— Не понял, поясните.

— Монахи умерли не в разные года — не хаотично. Их хоронят приблизительно с интервалом в тридцать пять лет.

— Это интересно. То есть, вы хотите сказать, что приблизительно каждые 35 лет они кого-то хоронят?

— Ну, не совсем. Есть смерти и в пожилом возрасте, и через разные периоды. Но, основные всплески смертности настают через каждые 35 лет. Это приблизительно. Надо уточнить более точно. Последние шесть смертей монахов были в течении нескольких лет. На некоторых дощечках едва различимы цифры, на других и вовсе не видно. Интересно то, что на всех дощечках имеются знакомые нам изображения молящегося монаха, чьим изображением почти усеяны все стены монастыря. Даже в подземелье имеются похожие изображения, помните.

— Да, это верно. Может быть это их символ.

— А я думаю, что молящийся монах — это душа умершего, — сказал Рахимов.

— Может, вы правы. Символ жизни и смерти. Переходный период от жизни земной в потусторонний мир, — сказал Матвеев.

— Да, и еще, совсем забыл. Когда я уже собирался уходить, то неожиданно почувствовал едва заметный шорох за моей спиной. Я тут же обернулся, но никого не увидел. Через время опять он повторился, только сильнее. Тогда я спрятался за могилу. Через мгновение я услышал тихие шаги. Будто кто-то тайно крался.

— И, кого вы увидели?

— Это был какой-то монах. Его голова была накрыта капюшоном. Я едва заметил его одеяние, как вдруг он начал уходить. Я решил пойти за ним, но он словно услышал меня и начал отдаляться быстрей. Я увеличил свой шаг, но он тоже. А, когда я перешел на бег, что бы хоть чуть-чуть издали его заметить, то он вовсе исчез, словно его и не было. Как лесной утренний туман, он растворился в лесу. Я решил не задерживаться там более. Если меня заметил кто-то, то лучше вернуться обратно в монастырь, что бы не вызвать подозрений.

— Вы сделали все правильно. Не стоило задерживаться там. Тем более, что вас могли увидеть. За информацию добытою вами спасибо. Возможно, она поможет нам в расследовании.

Утром в комнату Матвеева и Рахимова постучал монах. Он попросил следовать за ним, сообщив, что их хочет видеть настоятель монастыря. Монах остался ждать за дверью пока Матвеев и Рахимов собирались.

— Ну вот, я же говорил, — сказал Рахимов. — Они вчера видели меня.

— Не волнуйтесь Рахимов, — сказал Матвеев. — Вы скажите, что заблудились. Вот и всё.

Через пять минут они вышли из здания и направились в приемную настоятеля. В комнате находился лишь настоятель. Монах привел Матвеева и Рахимова, а сам удалился. Настоятель стоял у камина, он поприветствовал вошедших, и предложил им присесть в кресла.

— Я пригласил вас к себе для беседы, — произнес настоятель. — Я уже 30 лет, как занимаю эту должность, но, ни разу у нас не было такого, что бы паломники заходили в недозволенные места монастыря. Вы ведь наши гости, и мы относимся к вам с большим уважением.

— Вы хотите сказать, что мы нарушили правила монастыря? — сказал Матвеев, находясь в лёгком смятении.

— Да. Вас видели в недозволенных местах. Кроме того, вы же знаете, что после одиннадцати вечера не разрешается ходить по монастырю, — сказал Сорников.

— А, почему вы считаете, что это были именно мы? Ведь одеяния у всех одинаковые, — сказал Рахимов, осмелевший тем, что его посещение кладбища осталось незамеченным. — Нас могли перепутать.

— Нет. Один из монахов, дежуривший ночью вас видел рано на рассвете идущих по монастырской площади. Что вы ночью там делали? Куда ходили?

— А что, есть какие-то тайны? — сказал, не сдержавшись, Рахимов.

Матвеев остановил Рахимова, дотронувшись до его плеча.

— Мы просто прогуливались. У нас была бессонница. Трудно адаптироваться к горному климату. Вот мы и прогуливались, — сказал Матвеев.

— Не лгите мне! — грозно произнес настоятель. — За такие нарушения нам придется отказать вам в дальнейшем присутствии на территории монастыря.

— А, что собственно произошло? — спросил Матвеев.

— Сегодня ночью умерло трое монахов, — сказал настоятель. — Они стояли на своем посту и несли ночную службу.

— Их убили? — спросил Матвеев.

— Да. И единственные кого видели вне своей комнаты — были вы, — сказал настоятель.

— Но ведь, мы прогуливались только. И потом, нас могли видеть вчера, а не сегодня, — произнес, волнуясь, Рахимов.

— Бросьте! — сказал настоятель. — Я вынужден отказать вам в присутствии на территории монастыря.

— Боюсь, настоятель, — сказал Матвеев, — вам придется отказаться от этой мысли в ближайшее время.

Матвеев достал из-под мантии небольшой документ и показал его настоятелю.

— Капитан Матвеев, — сказал он, держа перед настоятелем удостоверение в раскрытом виде. — Мы не монахи, как вы догадались. Мы из полиции. Это мой помощник. Мы расследуем возможное убийство, которое произошло в деревне. Следы этого преступления ведут в монастырь. А теперь еще и эти три убийства, о которых вы нам только что рассказали.

— Как вы смогли проникнуть в монастырь?! — закричал настоятель, его щёки явно покраснели от переполнявшего его гнева. — Какой позор для нас. Какое бесстыдство, вы немедленно покинете…

— Боюсь, что это невозможно. Теперь, когда произошли еще три смертных случая. Это дело полиции. Ваш монастырь хоть и автономен, но все же вы находитесь на территории государства и обязаны подчинятся его законам. Кроме того, я вынужден вызвать отряд полиции, и он окружит монастырь. Никто не выйдет из него, пока мы не поймаем убийц. А вы, как настоятель монастыря, должны содействовать органам правосудия. В противном случае, я вынужден буду вас временно взять под стражу, как лицо, препятствующее в расследовании. Под подозрением в этих убийствах попадают все обитатели монастыря, в том числе и вы.

После слов Матвеева, цвет лица настоятеля сменился на бледный, лоб усеялся капельками пота.

— Что скажите? — спросил твердо Матвеев.

— У меня есть к вам предложение, — начал говорить настоятель, успокоившись и понизив тон голоса. — В нашем монастыре есть монахи — паломники из других монастырей. Что они будут говорить о нашей обители, когда узнают, что произошло здесь. Пойдут плохие отзывы о нашем монастыре. К нам больше никто не придет, а может быть, нас после этого вовсе закроют. Пока об этом происшествии знают лишь я и еще несколько монахов. Один из них стоит за дверью. Этих людей я знаю давно, они будут хранить молчание. У меня к вам просьба. Коль вы уже здесь, хотя и проникли незаконно, я вам разрешу провести расследование преступлений, но тайно. Вы можете с вашим помощником ходить по всему монастырю. Я снимаю запрет для вас двоих. Но у меня к вам будет просьба, не оглашать этот случай и не вызывать полицию. Наш монастырь один из самых древних святилищ.

— Ладно, — сказал Матвеев, — я согласен с вами. Тем более, пока мы вызовем подкрепление, пройдет время, и преступники скроются. Пусть все будет в тайне. У вас есть преданные вам люди?

— Да, есть, — значительно успокоившись, ответил настоятель.

— Пусть они возьмут на себя охрану периметра монастыря, и пусть докладывают вам о малейших подозрениях. А, вы нам эти сведения передавайте через вашего помощника или лично. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше.

— Я вас понял, — сказал настоятель.

— Скажите, а у вас есть подозрения, — спросил Матвеев, — Кто бы это мог сделать?

— Я полагал, прошу прощения, что это вы. Только вас видели мои люди в запретное время прогуливающихся по монастырю. Возможно, кто ни будь из паломников, то есть приезжих монахов мог такое сделать. Некоторые приезжают к нам не в первый раз, а кого-то я впервые вижу.

— Мне нужен список всех монахов, находящихся в монастыре. А так же отдельным списком тех, кто приехал в монастырь из других мест. Особенно тех, кто приехал к вам недавно. Также мне нужен список того, чем монахи занимались последнее время. В ночь на убийство, кто и чем занимался, кто стоял на дежурстве, — сказал Матвеев.

— Хорошо, я сделаю для вас такой список. Хоть это и нелегко будет. У нас 63 монаха, 12 приезжих гостей из других монастырей.

— Где произошли эти убийства? — поинтересовался Матвеев.

— Эти трое монахов находились на ночном дежурстве. Они охраняли территорию монастыря. Внутренние здания. В частности, вот это здание, где мы сейчас находимся. Тут их тела и обнаружил мой помощник рано утром.

— То есть, их убили во время несения службы, на посту?

— Да, именно так.

— Мы хотели бы взглянуть на их тела, — сказал Матвеев.

— Хорошо. Сейчас их тела лежат внизу, в погребе, там прохладно. Мы хотели бы их похоронить, — сказал настоятель.

— После нашего осмотра, настоятель, — сказал Матвеев. — И еще, скажите, у вас есть подземелье под монастырем?

— Да есть. Вы и об этом знаете, — удивился настоятель.

— Знаем. Нам даже пришлось там побывать по долгу службы. И мы там видели клетку, а в ней обезумевшего человека. Что вы на это скажите? Кто он, и почему там находится? — спросил Матвеев.

— Я смотрю, от вас ничего нельзя скрыть, — начал настоятель, потирая руки, словно они у него замёрзли. — Этот человек — наш монах. Он, как вы заметили — психически болен. Как то он набросился на одного из монахов. Мы тогда не обратили на это внимания. А через время с ним опять произошел такой случай. Мы боялись оставить его на свободе, вот и пришлось заключить его в клетку. Дабы никто из приезжих монахов не видел, что произошло с нашим человеком.

— Но, почему вы его держали в темноте? — спросил Рахимов.

— У нас нет для него другого подходящего места. К тому же, там ему лучше становилось. В этом подземелье уходят монахи молится. Некоторые там находились помногу месяцев, а то и лет, наедине с собой и в молитвах к богу. Пищу, мы им регулярно приносили. А, некоторые монахи даже специально голодали, дабы очистить свою плоть и душу, и стать ближе к господу нашему.

— Все понятно, — сказал Матвеев. — То есть, этот монах находится там, в уединении, что бы улучшить свое самочувствие.

— Вы правы, — ответил настоятель. — Если у вас будут ко мне вопросы или просьбы, прошу сразу меня информировать.

— Хорошо, — коротко ответил Матвеев.

Какой-то неведомой гранью сознания, менялось воображение, сжимая последние очаги сопротивления, что бы узреть невиданное ранее зло поселившееся в этих краях, и даже появление маньяка и его ужасающих воображение преступлений — ничто, по сравнению с тем злом, чьё присутствие незримо можно было ощущать в каждом шорохе или мрачной тени, скрывающей истинный смысл происходящего, тайны которого уходят своими массивными корнями в далёкое прошлое, пряча разгадку от простого смертного.

Матвеев и Рахимов в тот же день спустились в подземелье в сопровождении библиотекаря, но, увы, клетка была пуста. От настоятеля Матвеев узнал, что монахи ищут заключенного тоже. Настоятель сказал, что возможно этот монах бежал и именно он совершил эти убийства. Матвеев выдвинул свое предположение: может быть, убийца или убийцы убили монахов и этого несчастного заключенного тоже, а возможно освободили его, в том случае если он их человек. В этом деле было больше вопросов, чем ответов.

В мигающем призрачном свете маслянистой лампы, удерживаемой помощником настоятеля, виднелись три мрачных тела, что некогда были монахами. Матвеев и Рахимов, под едва слышный треск фитиля лампы, внимательно осматривали трупы погибших, а их тени, словно призраки подземелья, таяли при падении бледно-желтоватых лучей лампы.

Окоченевшие тела монахов лежали в ряд — вдоль серой стены тёмного подземного прохода, длинные капюшоны скрывали их лица, руки были обнажены до плеч, черная мантия слегка приподнята — открывая бледные ноги покойников, грудь оголена. Какую тайну скрывали эти мертвецы, чьи тела смирно лежали во мраке, в полной тишине — приносящую в сознание появившихся людей тревожное предчувствие?

Осмотр погибших монахов мало что дал. На телах были видны небольшие гематомы, в разных частях тела. Матвеев предположил, что эти монахи перед смертью дрались с кем-то. Гематом на телах было мало, три или четыре в среднем на каждом трупе, и все они были расположены в основном на руках и груди. Это не могло послужить причиной их смерти, считал Матвеев. Для точного выяснения причины смерти монахов необходимо было вскрытие. А пока, капитан разрешил настоятелю захоронить тела. Матвеев посчитал, что надежнее будет, если тела будут храниться в земле. Потом, при необходимости, их можно будет выкопать и сделать вскрытие. Рахимов обратил внимание на характер гематом, о чём сообщил Матвееву.

— Эти синяки имеют форму точки. Кроме того, они словно сделаны все одним предметом одинаковой формы, — сказал Рахимов, указывая на чёрные пятна, имеющиеся на трупах.

— Да, вы правы, — сказал Матвеев. — Спасибо. Надеюсь, ваша наблюдательность поможет в расследовании.

— Я археолог. Увидеть новое в том, что другие посчитают обычным, для меня привычно. Я предполагаю, что этот предмет цилиндрической формы, в диаметре чуть больше сантиметра. Однако есть и другие синяки, другой формы. Но, характерным для всех троих является именно эти точечные гематомы.

— Запишем это, как загадка, — сказал Матвеев.

Уже к вечеру у Матвеева был список всех монахов находящихся в монастыре. Список принес помощник настоятеля.

— Настоятель не хочет, что бы информация об убийствах стала достоянием всех, — сказал монах. — Он просил еще раз, что бы вы вели это дело в тайне, и при малейших проблемах сообщали настоятелю лично или мне — его секретарю.

— А, давно вы работаете секретарем у настоятеля? — поинтересовался Рахимов.

— Я работаю вот уже три года. Настоятель доверяет мне вести многие дела монастыря, — ответил секретарь.

— Настоятель дал подробный план передвижений монахов прошлой ночью? — спросил Матвеев.

— Этот список находится на обратной стороне листа, — ответил монах. — Там же изображен план монастыря с надписями о том, что и где находится, как вы и просили.

— Отлично, спасибо, — сказал Матвеев. — Скажите, когда настоятель решил хоронить погибших?

— Сегодня ночью, — ответил монах. — Ваше присутствие не обязательно, мы справимся своими силами.

После этих слов монах поклонился и вышел из комнаты.

— Стало быть, сегодня ночью настоятеля ждёт работа, — сказал Рахимов. — Он будет вне монастыря. И мы можем в его отсутствие проникнуть в его кабинет.

— Это вряд ли, — сказал Матвеев. — Во-первых, хоронить они будут в подземелье, а это находится в монастыре.

— А вы откуда знаете? — удивился Рахимов.

— Я утром говорил с настоятелем, когда вы вышли. А во-вторых, кабинет наверняка охраняется. Мы же не будем туда вламываться с боем. Возможно, что тот, кто убил этих монахов, совершил это злодеяние, что бы расчистить себе путь, они попросту мешали. Он или они, что-то искали, а вот что и где, он не скажет. А нам это надо выяснить. Настоятель что-то скрывает от нас, вы не находите?

— Вы правы, — согласился Рахимов.

— У меня есть предположение, что убийцы искали некий предмет, возможно, хранящийся в кабинете настоятеля, который так хорошо охранялся. Скорей всего, этот предмет уже похищен. Иначе, зачем настоятель согласился на нашу помощь, — сказал Матвеев.

— Вы думаете, что с нашей помощью он хочет вернуть этот предмет?

— Это только предположение. Я заметил, что настоятель не только волновался, разговаривая с нами, но он еще чем-то озабочен и рассержен. Хотя, может быть, я ошибаюсь, — сказал Матвеев. — Так что вряд ли мы что-то обнаружим в его кабинете, разве что нарвемся на скандал и недоверие настоятеля. А нам это пока нельзя допустить. Мы ведь здесь одни и не имеем никакой срочной связи с внешним миром.

— Да, глухое место. Нам не мешало бы вызвать подкрепление через сержанта.

— Это мы обязательно сделаем. Но, помощь скоро не прибудет. Сейчас у меня появилась одна идея.

Капитан шепнул что-то Рахимову на ухо, и тот кивнул одобрительно головой.

Вечером, когда все ушли в собор молится, капитан и археолог остались в своей комнате, а затем спустились на первый этаж и проникли в комнату, где жили два даосских монаха.

— Что мы ищем? — спросил Рахимов.

— Я не знаю. Скорей всего, это небольшой предмет старинного вида. Это по вашей части, вы ведь археолог.

— Понятно, — ответил Рахимов.

Они оба проверяли кровати, тумбочки, полки.

— Только, кладите все на свои места так, как оно лежало, что бы не вызвать подозрений, — сказал Матвеев.

— Я стараюсь. Хоть это и не всегда легко… стоп… Я что-то нащупал твердое. Здесь, под тумбочкой. Оно прикреплено, похоже, скотчем, ко дну тумбочки. Черт, не получается. У вас есть, какой ни будь острый предмет? — спросил Рахимов.

— Вот, возьмите эту ручку. Проткните ею скотч, а потом он легко разорвется, — сказал Матвеев.

— Да, это помогло, спасибо, — сказал Рахимов, улыбаясь от радости, что он первый обнаружил этот предмет. — Это книга, на вид старинная, — он открыл её. — Это даже не книга, а скорее записная книжка или тетрадь. Здесь сплошные иероглифы.

— Это может быть дневник этих китайцев, — сказал Матвеев. — Нет, это не то, что нам нужно. Однако здесь больше ничего мы не найдем.

— А, что делать с этим? — спросил Рахимов. — Приклеить обратно? У меня и скотча то нет. Ну вот, теперь возникнут подозрения на нас. А может быть, приклеить разорванным скотчем? Пусть думают, что это само отклеилось.

— Идемте Рахимов. Уходим, — сказал Матвеев.

— А, что делать с этим дневником? Может быть, просто бросить его под тумбочку?

— Нет, не надо. Возьмите его с собой.

— А зачем он нам нужен? Мы ведь не владеем китайским языком, — сказал Рахимов.

— Просто возьмите с собой и всё. У нас нет времени. Я слышу чьи-то шаги на улице. Сюда кто-то идет. Уходим, — торопливо произнес Матвеев.

Они оба быстро вышли из комнаты и поднялись к себе наверх.

— Слышите, шаги затихли. Это не даосы. Просто, кто-то прошел мимо дома, — сказал Рахимов, прислушиваясь и тяжело дыша от волнения.

— Что вы так тяжело вздыхаете? — спросил Матвеев.

— Как это, что? Я все еще не могу привыкнуть к вашим тайным проникновениям в чужие помещения, — сказал Рахимов.

— Вы ведь археолог, — засмеялся Матвеев.

— Ну и что, с этого?

— Как это, что? Ведь вы же постоянно копаетесь в каких-то чужих вещах, делаете раскопки, — сказал Матвеев.

— Да, но ведь хозяева этих вещей и жилищ давно умерли. И эти вещи принадлежат земле. А те, кто нашел их первыми, имеют право стать их владельцами, если конечно, нет наследников, — Рахимов улыбнулся. — Я вот только не понял, почему мы не оставили эту книгу? Зачем она нам? Ведь мы не знаем китайского, разве что, сами даосы переведут нам с китайского языка.

— Ну, вы и шутник, — сказал Матвеев. — Вы сами сделали предположение о том, что эта книга древняя.

— Но ведь это может быть просто записная книжка этих китайцев, — сказал Рахимов.

— Вы противоречите сами себе Рахимов. Если эта книга или записная книжка такая древняя, то, как эти китайцы могли в ней писать? Ясно, что она была написана давно кем-то другим. Возможно, китайцем. Каким годом вы ее датируете, Рахимов? — спросил Матвеев.

— Точно трудно сказать, нужна детальная проверка, — ответил Рахимов.

Он провел по книге ладонью, открыл ее и провел пальцем по ее гладким пожелтевшим страницам.

— Хотя, вы правы. Ее написали не менее ста лет назад. Книга древняя, как я в начале и предположил, — сказал Рахимов.

Рахимов пролистывал страницы.

— О, здесь надпись на английском. На внутренней стороне обложки. Очень мелко: «Ван Лан», — прочитал Рахимов.

— На английском? Странно, — удивился Матвеев.

— Ниже имеется еще записи на двух других языках: немецком и испанском. Подпись одна и та же: «Ван Лан». Наверное, это имя автора этой записной книжки. Книга написана на китайском, за исключением одной страницы. На ней один и тот же текст написан на четырех языках, включая китайский, — сказал Рахимов.

— Что вы еще можете сказать о ней?

— Написана она черными чернилами. О! — удивился Рахимов, не веря своим глазам. — Странно… вот и молящийся монах. Он изображен так же, как и на стенах этого монастыря.

— Интересно. Стало быть, можно предположить, что этот документ относится к монастырю.

— Возможно, вы и правы. Это то, что мы ищем. Изображение монаха здесь более четкое, чем те, что мы видели на стенах… Странно…

— Что странно? — спросил Матвеев.

— Голова. Его голова треугольная. Я как-то не обращал на это внимание ранее. А ведь действительно, форма треугольная.

— Скорей всего, это ошибка автора.

— Вряд ли. Вот смотрите. На нашей двери тоже есть такое изображение. — Рахимов подошел к двери и указал пальцем на изображение. Видите, это скорее треугольник, а не овал или круг.

— Да, в самом деле. Это любопытно. Монах с треугольной головой, — сказал Матвеев, разглядывая причудливый рисунок.

— Пока ничего более сказать не могу. Нужно время для детального исследования. Нам понадобится переводчик с китайского.

— От даосов этого не добьешься. Настоятелю показывать эту книгу нельзя. Пока мы не знаем — у него ли она была похищена. Не следует забывать, что тот, кто похитил ее — убил трех человек, и он не остановится перед смертью еще двух, — сказал Матвеев.

— Интересно. Чем же она так важна? Думаете, что это сделали китайцы? Тогда нам опасно находится в такой близости с нашими соседями, — взволнованно произнес Рахимов.

Утром в комнату кто-то постучал, Матвеев открыл и на пороге увидел даосского монаха по имени Сюй Мао. Он любезно пригласил Матвеева и Рахимова на чашечку чая. Матвеев согласился, так как избежать этой встречи все равно не удастся. Встреча была назначена в послеобеденное время. Рахимов долго уговаривал Матвеева, что не стоит идти на это приглашение. Но, в конце концов, согласился. В 16 часов они оба зашли к даосам. Старый даос Сяо Чен был один. Первым заговорил китаец.

— Интересен ли вам этот монастырь, как для археологов? — спросил Чен.

— Несомненно, — ответил Матвеев. — Он хранит в себе много загадочного из прошлого.

— Я заметил, что вас вчера не было на вечерней молитве, — сказал Чен.

— Да, нам пришлось задержаться. Мы уже не успевали. Пришлось оправдываться перед настоятелем, — сказал Матвеев. — А где же вас помощник, Сюй Мао?

— Он сейчас в соборе, — ответил Чен, медленно расхаживая по комнате, словно обдумывая какую-то мысль. — Мне нужна ваша помощь.

— Помощь? — удивился Рахимов.

— Да. Когда-то я помог вам. Теперь мне нужна ваша помощь, — ответил Чен. — Вчера мы потеряли одну старинную вещь. Может быть, вы видели ее?

— Не понимаю, о какой вещи идет речь? — ответил Матвеев с замиранием в сердце.

— Речь идет о небольшой записной книжке. Вам она на глаза не попадалась? — спросил Чен, внимательно всматриваясь в глаза Матвееву. — Она нужна мне.

— Нет, не попадалась, — почти мгновенно ответил Рахимов.

— Это ваши записи? — спросил смело Матвеев.

— Эта книга для меня много значит. Вам это не понять. Вы лишь интересуетесь стариной — внешним видом, упуская внутреннее содержание… Я знаю, что этот документ находится у вас, — неожиданно сказал Чен.

— Откуда такая уверенность? — спросил Матвеев.

— Она не принадлежит вам. Мне придется обо всем рассказать настоятелю монастыря. Пока, настоятель не знает, что вы археологи, а не монахи, но это можно исправить, — сказал Чен, всё тем же спокойным голосом, словно знал исход дела.

— Могу вас успокоить, вы опоздали. Настоятель уже знает об этом, — ответил Матвеев. Он достал из внутреннего кармана небольшую старинную книжку. — Вы этот документ потеряли?

— Да, это он, — сразу ответил Чен. — Вы его вернёте мне?

— Видите ли, — начал Матвеев, — я не археолог, и не монах, как вы знаете.

— Я догадываюсь, кто вы, — ответил Чен. — Поэтому и пригласил вас к себе на чашечку чая.

— Как? — удивился Рахимов. — Вы все время знали?

— С того самого момента, когда увидел вас в таверне, — ответил Чен. — Вас выдают ваши манеры полицейского. У полицейских внутреннее содержание всегда скрывается под внешним обликом.

— Ну, что ж, — ответил Матвеев, — тем лучше, это избавит нас от многих объяснений. Эта книга была похищена у настоятеля. Вам это известно?

— Да, — ответил Чен. — И даже более того, он еще не знает о том, что она нашлась.

— И вы так спокойно говорите об этом, — удивился Рахимов.

— Это настоятель попросил найти ее? — неожиданно спросил Чен.

— Вы правы, он не знает, что она нашлась. Он не говорил нам о том, что именно пропало. Теперь я знаю это, — ответил Матвеев.

— Когда-то эта книга была похищена из даосского монастыря, — сказал Чен.

— И вы пришли за ней сюда? Преодолели такой долгий путь? — спросил Матвеев.

— Эта вещь нам очень дорога. Она бесценна. Ей более 300 лет, — сказал Чен. — Я прошу вас, верните ее мне.

— А вам известно, что вчера из-за этой вот записной книжки погибло трое людей? — сказал Матвеев, слегка повысив тон.

— Нет, я этого не знал, — спокойно ответил Чен. — Я даю вам честное слово монаха, что к этому мы не имеем отношения. Мы никого не убивали.

— Тогда, как вы объясните, что книга попала к вам? — спросил Матвеев. — Ведь, она находилась в кабинете, а он охранялся теми самыми монахами, которые из-за нее и погибли.

— Ладно, — спокойно сказал Чен. — Придется вам рассказать. Но, перед этим дайте мне слово, что вы не станете делать скоропостижных выводов. Вы производите впечатление далеко не глупого человека.

— Я даю вам такое слово, если вы раскроете правду, — сказал Матвеев.

— Вчера ночью, я послал своего помощника Сюй Мао отыскать эту книгу, — начал Чен. — На его пути стояли охранники. Ему пришлось вступить в бой с ними. Но, поверьте, он никого не убивал, он лишь оглушил их. Они все трое были живы. Вы говорите, что на утро их тела нашли бездыханными, но это сделали не мы. Вот и всё, что мне известно.

— Да, не густо. Это скорее все запутывает, чем разъясняет, — сказал Матвеев. — Пока эту книгу я не могу вам дать. Она будет у меня до конца расследования. Но, и настоятелю я не скажу, о похищении и ваших незаконных ночных похождениях.

Монах поклонился в знак благодарности Матвееву.

— Спасибо, что держите слово, — ответил Чен. — Но, зачем она вам, что вы с ней собираетесь делать?

— Пока ведется расследование, и как знать, может быть понадобится эта книга. Кто знает, какие тайны она хранит, — сказал Матвеев. — Из-за нее уже погибли люди.

— Эта книга написана на китайском языке? — спросил Рахимов.

— Это язык древнекитайский. Сейчас письмена изменились. Далеко не каждый китаец сможет перевести хоть часть из этого документа, — сказал Чен.

— А вы сможете? — спросил Матвеев.

Чен задумался.

— Да, смогу. Но, вряд ли вам это пригодится в вашем расследовании, — ответил Чен. — Эта книга имеет ценность для любителей истории о боевых искусствах и только.

— И, тем ни менее, — настаивал Матвеев. — Я прошу вас. И быть может, я верну ее вам. Даю слово. Если там нет ничего ценного для расследования, как вы говорите, то вам нечего опасаться.

— Хорошо. — Чен задумчиво посмотрел в окно. — Хорошо. Пусть будет так. Эта книга является записной книжкой шаолинского монаха по имени Ван Лан. Никто не знает точно, когда он родился. Одни говорят в 10–11 веках, другие в 16–17, а третьи в 18 столетии. Мы склоняемся больше к середине 17 столетия, исходя из древности этой книги. О его жизни до нас дошли лишь одни легенды. Говорят, что с детства он увлекался боевыми искусствами. Он путешествовал по всей Поднебесной, так когда-то называли Китай. Внешне он был небольшого роста, худощав. Над ним смеялись даже близкие люди. Он был слаб физически. Но, благодаря многим тренировкам, у различных мастеров, тело юноши закалилось, и он стал сильнее. Хоть и пригласили его преподавать боевые искусства в Шаолиньский монастырь, который считался центром боевых искусств, все же над ним и там посмеивались. Он часто проигрывал схватки с другими более опытными и сильными монахами. Однажды он решил покинуть монастырь и уединится для совершенствования физического тела и поиска нового пути дао. В лесу, во время медитации, он увидел насекомое странного цвета. Рядом с ним стоял на задних лапках красный богомол. Монах никогда бы не обратил на него внимания, если бы богомол не поднял бы передние лапы, и не стал молиться вместе с ним. Богомол приходил каждое утро к месту молитвы монаха и ставал в позицию молящегося. Ван Лану так понравился этот богомол, что он стал наблюдать за ним и его жизнью. Он полагал, что богомол не случайно появился. Через время этот богомол начал охотится. Он своими передними лапками схватил бабочку и съел ее. Именно движения его передних лап и своеобразное сгибание кисти натолкнуло Ван Лана на создание своего нового смертоносного боевого стиля. После упорных тренировок Ван Лан спустился с гор и вернулся в монастырь. Он вызвал на поединок самого сильного монаха и одолел его. После этого легенда гласит, что этот монах создал новый шаолиньский стиль, который он долгое время преподавал в этом монастыре и совершенствовал свое мастерство. Этот стиль он назвал «Врата богомола». Впоследствии этот стиль стал в основе многих стилей и разветвлений стиля «богомол». Ван Лан считается основателем и создателем этого боевого стиля. Этот стиль в основном развивался среди даосов — для сохранения его тайны.

— Что же произошло с Ван Ланом? — спросил Рахимов. — Он умер от старости или погиб в бою?

— Легенда говорит, что Ван Лан после создания своего стиля продолжал служить людям. Он помогал обездоленным, беднякам, воевал против династии Цин. Примкнул к «Триаде». Отбирал ворованные деньги у цинской армии и возвращал их беднякам. Никто не знает, что произошло с ним, умер ли он своей смертью в монастыре, обучая учеников, или пал на поле боя.

— Скажите, Чен, — произнес Рахимов, — а, что означает этот рисунок молящегося монаха, изображенный на внутренней стороне обложки? Я такие же изображения видел повсюду, на стенах и внутри зданий, даже у вас на двери он имеется.

— Это не монах изображен, — коротко ответил Чен.

— Если не монах, то кто? Разве он не молится? — удивился Рахимов.

— Это богомол, — уверенно ответил Чен. — Разве вы не обратили свое внимание на его треугольную форму головы.

— Да, обратили, но… — удивился Рахимов. — Однако почему же это изображение богомола присутствует в этом монастыре? Ведь, эта территория далеко от Китая. И построен монастырь более 200 лет назад. Это я вам, как археолог говорю.

— Так вы не из полиции? — удивился Чен.

— Нет. Он помогает мне в расследовании, — ответил Матвеев. — Так, что же вы думаете об этих архитектурных изображениях на стенах монастыря?

— Как вы, верно заметили: они похожи на этот рисунок в книге. Я предполагаю, что тот, кто похитил эту книгу, тот и изобразил эти рисунки на стенах. — сказал Чен.

— То есть вы хотите сказать, — начал Матвеев, — что похитили эту книгу более 200 лет назад. Ведь именно столько лет этому монастырю, как сказал мой приятель археолог.

— Да, вы правы, именно это я имел ввиду, — ответил Чен.

— И ваш монастырь с тех пор ищет эту книгу? — поинтересовался Матвеев.

— Да, она ценна для нас. Говорят, что ее написал сам создатель знаменитого тайного даосского стиля — Ван Лан.

— Однако вам можно позавидовать в настойчивости. Так долго искать и вот теперь, похоже, что вы ее нашли, — сказал Матвеев.

— Расскажите нам, пожалуйста, еще что-то об этом стиле и его создателе, — с трепетом произнёс Рахимов.

— Хорошо, — согласился Чен. — Название «богомол» означает «молящийся богу». Это именно то, что и увидел Ван Лан в горах. Насекомое, которое молится. Оно подняло свои передние лапки перед собой, как это делают монахи во время молитв. Богомол великолепно имитирует окраску своего тела, он может меняться. Так он прячется от своей жертвы, а когда она клюнула на его уловку, он почти мгновенно ее ловит передними лапами, заключая ее в смертельные объятия. Затем, он съедает ее живьем. Богомол это самые жестокие хищники. Они каннибалы. Самка богомола может за ночь спаривания с самцом полностью съесть его. У них треугольная голова, и по бокам расположены два больших глаза. Возможно, богомолы гипнотизируют свою жертву этими глазами перед тем, как напасть на нее. Название «богомол» произошло от слова Mantoptera или Mantodea, что означает, как я уже говорил — молитвенную позу богомола. Богомолы в природе приносят не только пользу, уничтожая насекомых, но и вред. Они питаются пчелами, бабочками. У богомола две силы. Одна положительная, направленная на добро, а другая отрицательная, ведет к разрушению, и направлена во зло. Как и у человека, эти две силы — противоположно направленные, они и управляют им. Даосы обожествляли богомолов, даже поклонялись им. Есть ряд древних ритуалов. Они видели в богомолах скрытую природную силу, истинный путь дао, который управляет всем миром.

— Что это за путь дао? — поинтересовался Матвеев.

— Дао — это путь действий, предписаний. Истинный путь дао — это не иметь пути вовсе, — ответил Чен. — Когда две противоположные силы сольются воедино, то будет покой — истинная гармония природы, высшее состояние Будды. А, когда они разойдутся, то зло превратится в добро, а добро может стать злом. Поэтому для нас даосов так важно держать эти силы вместе, дабы они не проявили себя. Истинная доброта заключена не в добре, а зло не творит само по себе. Эти две силы всегда действуют в паре, их нужно контролировать, они заложены в каждом из нас изначально, с рождения. Где есть добро, там всегда неподалеку кроется, имитирует, пытается замаскироваться зло.

— Скажите, Чен, — произнес Рахимов, — почему в этой книге имеются записи, сделанные на 4-х языках? И, что они означают?

Чен открыл книгу на странице с английским текстом.

— Это 12 основных технических приема стиля богомола: прилипание, поднятие, запирание, связывание и так далее, — сказал Чен. — А вот почему они переведены на три языка для меня загадка. Нужно время для решения ее.

— Я надеюсь на вашу помощь в дальнейшем, — сказал Матвеев.

— Вы отдадите эту книгу мне? — спросил Чен.

— До выяснения всех причин гибели монахов она останется у меня, а потом я сдержу свое слово, — сказал Матвеев.

Чен задумался, прежде чем отдать книгу в руки Матвеева. Он еще раз пролистал некоторые страницы, и с неохотой отдал книгу.

— Перед богомолом люди ведут себя, как перед младенцем. Они освобождаются от своих грешных мыслей, словно стоят перед ангелом, потому что не видят опасности. Богомол, подобно младенцу или ангелу, чист перед всевышним и миром, он свободен от людских пороков и потребностей. Но, это состояние богомола обманчиво, он маскируется, имитирует, прячет свое настроение и намерение. Он ждет удобного случая, что бы напасть на свою беззащитную жертву и съесть ее, — загадочно произнес Чен.

— О чем это вы? — удивленно спросил Матвеев, взяв из рук Чена книгу.

— Я прочитал отрывок из этой записной книжки, — ответил Чен.

Матвеев и Рахимов вышли во двор, и пошли по узкой улице монастыря вдоль стены.

— Нам не мешает немного пройтись, — сказал Матвеев. — Подышать свежим лесным воздухом.

— Как-то странно он изъясняется, — сказал Рахимов. — Вам не показалось?

— Я не верю ему, — ответил Матвеев. — И вообще, не доверяю. Пока мы были у них в гостях, этот второй даос Мао, наверняка побывал у нас в комнате в поисках книги. Хорошо, что я ее взял с собой.

— Вы думаете, что пока мы были у Чена, его помощник рылся у нас в вещах?

— Я предположил это, — ответил Матвеев. — С чего бы это, он молиться пошел, если у них пропала вещь, за которой они оба проделали такой большой путь из Китая. Интересно, а как они узнали, что книга хранится именно в этом монастыре?

— Да, в самом деле. Надо бы спросить Чена об этом, — сказал Рахимов.

— Пока не стоит этого делать. В этом монастыре много обмана и тайн, покрытых временем. Но, в свое время мы еще зададим этот вопрос, так же как и многие другие, — сказал Матвеев. — Этих монахов кто-то убил, и это уже далеко не легенда.

Утром, Матвеев отправился на встречу с сержантом Дремовым, что бы выяснить результаты экспертизы. По возвращении в монастырь он встретил Рахимова у собора. Рахимов изучал древнюю архитектуру внутренних строений монастыря, как вдруг на его плечо кто-то положил руку. Он обернулся и увидел Матвеева.

— Меня чуть удар не схватил, не шутите так, — тяжело выдохнув, произнес Рахимов.

— У меня есть крайне интересные сведения, — сказал Матвеев. — Помните того арестанта в клетке — Геннадия Сурина? Я тогда, в подземелье, взял его отпечатки пальцев на кружке и передал их сержанту.

— Так. Прекрасно помню это, — сказал Рахимов.

— Пришел ответ из полиции. Отпечатки проверили по компьютеру, — сказал Матвеев. — Сейчас мне нужна ваша помощь. Нам необходимо переговорить с настоятелем. Интересно, как он поведет себя, если узнает, что…

Через полчаса они оба были у настоятеля в кабинете. Над столом, за которым сидел настоятель, висела картина, на которой был изображен ангел, читающий нравоучения демону, сидящему ниже в позе молящегося. Своим хвостом демон пытается обвить ноги ничего не подозревающего ангела. Настоятель сидел в своём кресле, за столом, когда они вошли.

— Известно ли вам, — начал Матвеев, — что человек по имени Геннадий Сурин, находящийся у вас в темнице, в подземелье и который бесследно исчез, разыскивается полицией, вот уже восемь месяцев.

— С чего вы это взяли? — спросил удивленно настоятель. — Как вам стало известно такое?

— Поздно отпираться, — сказал Матвеев твердым голосом. — У нас есть доказательства этого. И так, как мог серийный убийца, которого разыскивает полиция за ряд жестоких убийств, попасть к вам? Он ведь не монах, как вы нам говорили.

— Ладно, — сдался настоятель. — О том, что он опасный преступник я ничего не знал, это правда. К нам в монастырь приходят не только паломники-монахи, но и грешные люди, желающие искупить свои земные тяжкие грехи. Мы никогда не спрашиваем их об этом, если они сами того не пожелают. Перед господом все равны, и он всё видит. Мы лишь помогаем людям стать ближе к господу и очистить себя. Главное, что бы люди сами того хотели. Этот человек появился у нас дней десять назад и попросил нас помочь ему отпустить его грехи перед тем, как он умрет. Мы разрешили ему жить у нас некоторое время. Через несколько дней он напал на одного из монахов и укусил его. Вот тогда-то я и решил отправить его в подземелье, для его же блага, что бы он излечил свою душу. Что бы он там, наедине с господом, в молитвах и покаяниях, очистился от всех своих земных грехов, а так же, излечился от своего психического недуга. Мне показалось, что он психически не уравновешен.

Матвеев и Рахимов вышли от настоятеля, и медленно шли вдоль монастырских строений обговаривая встречу.

— Странно все это. Еще одно враньё. Я не верю настоятелю.

— Вы правы, — согласился Рахимов. — А, какова ваша версия? Как этот преступник оказался в монастыре, да еще и запертый в клетке?

— Заперли его, безусловно, монахи. А вот зачем, это вопрос, — сказал Матвеев. — Это маловероятно, но все же возможно. Я полагаю, что этот монастырь занимается ловлей серийных убийц. Но, вот как они это делают? Не такое уж это простое дело поймать маньяка. И, если они убили его, то почему не сделали этого раньше? Зачем, ведь убийство это грех. Я не верю, что настоятель ничего не знал о грехах Геннадия Сурина.

— Что совершил этот Сурин? — поинтересовался Рахимов.

— Он убивал людей целыми семьями. Через окно с улицы, ночью, он следил за женщиной в квартире первого этажа, затем дождавшись, когда все лягут спать, голый залезал через окно в квартиру, с целью изнасилования. Есть свидетели, которые видели, как преступник вылезал из окна. Он не жалел ни женщин, ни детей, которые могли оказаться в комнате, — сказал Матвеев.

— Какой ужас, — удивленно произнес Рахимов. — А ведь, по его внешнему виду и не скажешь, что он убийца. Это зверь, а не человек.

— Да, да, вы правы, — задумчиво произнес Матвеев. — Я вот подумал. Пропажа книги, убийство трех монахов и исчезновение маньяка. Между этими событиями есть какая-то невидимая связь. Я пока не могу уловить ее.

— Может быть, китаец знает что-то больше, чем говорит нам? — сказал Рахимов.

— Возможно. Он ведь, как-то узнал, что эта старинная книга находится именно в этом монастыре. Стало быть, ему известна какая-то тайна, о которой он умалчивает. Помните его последнюю фразу о богомоле? Зачем он ее прочитал для нас?

— Да, мне она тоже показалась странной, — согласился Рахимов.

Матвеев и Рахимов покинули монастырскую площадь и завернули налево, в направлении дома, в котором они жили. В переулке они повстречали молодого даоса Сюй Мао, который поспешно куда-то направлялся.

— Здравствуйте, — на корявом английском языке произнес монах. — Наставник Чен ждет вас. Он хочет поговорить.

— Это хорошо. Мы, как раз тоже собирались поговорить с ним, — сказал Матвеев.

Через несколько минут они втроем были в комнате Чена. Старый китаец сидел у окна и спокойно пил чай.

— Присаживайтесь господа, — спокойным голосом произнес, приветливо улыбаясь, старый китаец. — Время течет так быстро, что я не поспеваю за ним. Боюсь, что я и вовсе на месте стою, а мир вокруг меня движется независимо от моего существования.

— Это Конфуций или Лао Цзы? — спросил Матвеев.

— Это абсолютный источник. Он не стоит на месте, он всегда в движении, — ответил загадочно Чен. — Мой ученик молод, он полон сил. Я уже стар. Вначале этого похода, я думал, что дойду до его конца, но теперь, я чувствую, как мои силы покидают меня. Боюсь, что для меня это путь в одну сторону.

— Вы плохо чувствуете себя? Вы больны? — спросил Рахимов.

— Эта болезнь не излечима. Ее нельзя замедлить или остановить. Я стар, а время движется с неимоверной скоростью. Мне не поспеть за ним, — сказал Чен.

— Вы хотели что-то сообщить нам? — спросил Матвеев.

— У нас мало времени. Может быть, и вовсе его нет. Надо торопиться, а вы столько еще не знаете, — сказал Чен. — Зло начало действовать. Я боюсь, что мне не справится, и поэтому нам надо объединить наши усилия.

— О чем вы говорите? Какое зло? И, что нам не известно? — спросил Матвеев. Ему показалось, что старый китаец бредет.

Китаец хотел что-то сказать, но тяжелый кашель прервал его. Когда кашель прошел он продолжил хриплым голосом.

— Я помогу вам в переводе этой записной книжки, — сказал Чен. — Она с вами?

— Да, она всегда со мной, — ответил Матвеев. Он достал книгу из внутреннего кармана и протянул ее Чену.

— Угощайтесь чаем. Его мы привезли из Китая. Он бодрит ум и успокаивает нервную систему, — произнес Чен, с трудом выговаривая слова. После нескольких глотков чая, его голос преобразился, и давящий ком в горле прошел. Он взял книгу и раскрыл ее не первой странице. — Итак, вы уже поняли, что этому документу более 300 лет. Он древнее этого монастыря. К сожалению, время не пощадило многие страницы этой книги. Вы должны узнать всю правду о хозяине этого древнего документа. — Чен начал переводить с древнекитайского языка на английский. — «Жизнь удивительна. Сегодня я в бою одолел самого сильного бойца монастыря. А ведь меня всего полгода назад считали слабым. Они надо мной посмеивались, над моим ростом и силой. Богомол, который дал мне эту чудесную силу помог мне в бою. Я не верил своим глазам и ощущениям. Мои руки, словно сами по себе отражали стремительные атаки, одну за другой. Они словно налились необычайной энергией, которая проникла внутрь меня, наполняя все мое тело и даже сознание. Я не чувствовал боли при жестких блоках и ударах. Мне казалось, что мои кулаки могли пробить все что угодно, любую преграду…

Иногда мне кажется, что этот дар не безвозмездно мне дан, что я должен еще расплатиться за него. Какова же будет эта плата?..

…Сегодня я дрался с шестью вооруженными солдатами из цинской армии. Они напали на деревню и безжалостно убивали всех ее жителей. Я оказался в окружении. Наверное, пришел мой черед умереть, думал я тогда. Расплата за те жизни, что я отнял. Но, не судьба. Я убил всех шестерых. Видимо бог приготовил для меня иную участь, чем смерть в бою…

…Теперь я понял. Этот дар мне подарил не бог, а чья-то воля из темных владык. Все чаще, видя насилие и несправедливость, защищая угнетенных и обездоленных, я убивал своих врагов. Однажды на рыночной площади, лавочник обвинил в воровстве маленького бездомного мальчика — бродяжку. Он кричал «Вор, держите его». Я прекрасно понимал, что произойдет с этим мальчиком, если он попадет в руки безжалостных солдат. Все окружающие тоже это понимали, но ничего не хотели сделать в его защиту, а лишь молчаливо наблюдали. Я подошел к лавочнику и одним ударом убил его… Иногда, я чувствовал, что «убивать» — это у меня в подсознании…

…Мне хочется убивать без всяких на то причин. Я еле сдерживаюсь… По ночам мне снятся кошмарные сны. Не дай бог, что бы они когда-нибудь сбылись.

…Пишу эти слова, может быть в последний раз. Пока темная сторона силы, которую я получил от богомола, окончательно не взяла верх над моим сопротивляющимся сознанием. Тогда в лесу, наблюдая за повадками этого красного богомола, я не заметил, как стал слепо совершать всё, что он делал. Наверное, это маленькое создание управляло мной. Скорей всего, я был тогда под его гипнозом… Пишу эти строки для того, что бы помнить кто я, кем был, и кем не дай бог стану. Я не прекращаю молиться вот уже несколько дней, стараясь не заснуть, чтобы не видеть тех зловещих ужасов, которые приходят во сне ко мне.

…Смерть не последняя черта, ограничивающая жизнь. Но, за ее пределами жизни нет.

…Ад окружает меня со всех сторон. Ночью я сделал то, что долго боялся даже представить. Сон стал явью. Я потерял реальность событий и времени. Я не знаю, что со мной происходит. Это сон или реальность… Словно ад овладел мною. Мои руки не служат мне, они подчиняются не моему сознанию. Есть ли у меня мое сознание? Оно уходит от меня. Я медленно погружаюсь в бездну ада.

…Раньше я питался плотью человека, но сейчас нет в этом нужды. Похоже, я продолжаю перевоплощаться. Я становлюсь над человеком. Я начинаю читать его мысли. Его память для меня открыта. Я вижу человека насквозь, все его желания, все страхи и грехи.

…Самое страшное, что происходит в этом мире — это человеческие мысли. Я никогда не подозревал, что они могут быть такими ужасными. Люди безумны в своих потайных желаниях. Откуда эта злоба в них? Я не верю, что земля, вскормившая их, этому способствует.

…И все-таки, небольшая часть сознания все еще присутствует во мне, иначе я бы не смог писать эти строки. Я пытаюсь найти в этом мраке свой путь. Но, похоже, отсюда нет выхода…».

— У меня сильно болят глаза. Я стар для этого всего, — тяжело произнес Чен. Молодой монах помог Чену сесть поудобнее. Он не отходил от него ни на шаг. Даже когда Чен читал, он поддерживал его руку, в которой находилась книга.

За окном уже стемнело. Ночь вступила в свои законные владения. Были слышны лишь пронзительные звуки сверчков, словно кто-то или что-то их встревожило.

— Но, откуда такая жестокость? — поинтересовался Рахимов.

— Эта жестокость есть у каждого человека. В каждом из нас присутствует как добро, так и зло. Две противоборствующих силы, одна без другой не может существовать, это вечная борьба. Эта жестокость записана в человеке без его воли, она находится в подсознании, и появляется, как безусловный рефлекс. Тайна его появления скрыта далеко во времени, во мраке пустоты. Еще в каменном веке и средневековье, когда человек совершал насилие над себе подобными, принося голову своего врага в дом, вырывая его сердце и съедая его еще бьющимся, чтобы прибавить силы и уверенность в бою. Тогда человек был вынужден убивать, иначе убьют его. Так постепенно, со временем, насилие ушло глубоко в подсознание человека и закрепилось навсегда в нем в виде безусловного рефлекса. Сейчас мир не такой, он изменился, стал более цивилизованным, хотя убийства и насилие живы и по сей день. Но, в кинофильмах, книгах, где присутствует насилие, зло поддерживается в сознании, как безусловный рефлекс и срабатывает, словно спусковой механизм, воздействуя на слабый мозг человека.

— Это все интересно, — сказал Матвеев, глядя на усталость китайца. — Давайте отложим разговор на завтра. Сегодня достаточно. Мы все устали, да и поздно уже.

Чен согласился, его помощник Мао начал аккуратно укладывать Чена на кровать. Матвеев и Рахимов попрощались и вышли.

— Что скажите, — спросил Матвеев, — о том, что услышали?

— Это документ был написан очень давно… — сказал Рахимов.

— Вот именно, — прервал его Матвеев. — И вряд ли он нам поможет. Скорей всего, он был написан каким-то сумасшедшим, не более того.

— А мне, как любителю древности, этот документ интересен. И кстати заметьте, здесь речь идет о безумце. В темнице тоже был сумасшедший.

— Вы думаете, это как-то связано? — усмехнулся Матвеев, пряча книгу во внутренний карман. — Преступников надо искать среди живых, а не среди давно умерших.

— Вы правы, — ответил Рахимов. — Как вы полагаете, он и в самом деле так плох. Мне показалось, что Чен едва дышит.

— Да я тоже это заметил. Наверное, он прав, когда говорил, что это путешествие для него в одном направлении, — сказал Матвеев.

На рассвете, обитателей монастыря разбудили автоматные очереди. Звуки выстрелов шли с центральной площади монастыря. Несколько десятков вооруженных людей вошли на территорию монастыря. Они держались так, словно были хозяевами положения. Монахи в панике прятались, стараясь спастись, от людей с автоматами.

— Закрывай ворота! — скомандовал главарь, с устрашающей физиономией. Он подошел к монаху и спросил требовательным тоном. — Где настоятель монастыря?!

— Сюда нельзя с оружием… — вымолвил, заикаясь, молодой монах.

— Ганжа! — произнес главарь, обращаясь к молодому парню, стоящему позади.

— Я здесь, Али, — звонко отозвался молодой человек.

— Разберись с ним. Мне нужен настоятель. Иначе придется пройти весь монастырь, — сказал Али Башит, вытирая мокрый лоб. В его прищуренных глазах скрывалась усталость.

— Я понял тебя Али, — бойко вымолвил Ганжа. Он достал пистолет и схватил за шиворот монаха, тыча ему в лицо дулом пистолета. — А ну, открой рот.

— Вы не имеете право… — съежившись от страха, произнес тихим голосом монах.

На площади появился настоятель в сопровождении нескольких монахов. Он спешно подошел к вооруженным людям. Али Башит сразу обратил внимание на настоятеля и грузно двинулся ему на встречу. К нему присоединилась женщина, в руках которой был автомат. Они оба подошли к настоятелю.

— Вы настоятель монастыря? — спросил Али Башит.

— Да, — ответил настоятель. Его голос был, как всегда спокоен. — Это святое место…

— Понятно. Я не против этого места, — властно сказал Али. Женщина рассмеялась. — Послушай старик. Если вы будете делать то, что я вам скажу, то никто не пострадает. Это монастырь теперь находится временно под моим управлением. Он захвачен, ясно? — монах кивнул головой. — Сколько людей в монастыре?

— Около семидесяти, — ответил настоятель.

— Есть ли посторонние — гражданские лица?

— Нет, только монахи, — коротко ответил настоятель.

— Это хорошо. Что бы уровнять шансы, собери-ка всех на площади. Это приказ. Ты понял меня, монах?

— Да, — ответил настоятель.

В это мгновение прозвучал пистолетный выстрел. Все обернулись. Монах, которого допрашивал Ганжа, упал на землю. Из его рта фонтаном сочилась кровь.

— Он укусил меня! — оправдывался Ганжа. — Честно, Али. Я клянусь.

— Идиот! Я же не говорил убивать его, — закричал Али Башит.

— Но он укусил меня за палец, — оправдывался Ганжа.

— Нечего было совать ему в рот дуло пистолета, — сказал Али. — Ладно. Это будет предупреждением для всех монахов. Теперь они будут послушнее и сговорчивее. А ты отойди в сторону, придурок. Я с тобой еще поговорю.

Али повернулся к настоятелю.

— Мои люди очень устали, — сказал Али. — Дорога была тяжелой. Так что, если вы не хотите, что бы еще кто-то не пострадал, то делайте всё так, как я вам говорю. Мы не задержимся здесь долго.

Через полчаса все монахи собрались на площади. Их окружали люди с автоматами. Монахи перешептывались и в ужасе поглядывали на захватчиков.

— Итак, монах, — сказал Али, обращаясь к настоятелю, — дабы уровнять шансы, выбери двадцать монахов. Они будут нашими заложниками. Ты видел, какие у меня нервные ребята есть. Выполняйте все мои приказы, и мы никого не тронем.

Настоятелю пришлось повиноваться силе. С тяжелым камнем в сердце он повернулся к монахам.

— Чуркова. Возьми двоих, — скомандовал Али, обращаясь к женщине, — найди помещение с одной дверью, и закрой там этих двадцать монахов. На дверях поставь замок и одного из ребят на посту. Второй будет его менять каждые четыре часа.

— Хорошо, — сухо произнесла Чуркова.

— Что же нам делать? — спросил настоятель.

— Ведите свою монашескую жизнь так, как будто нас нет, — сказал Али. — Только, монастырь не покидать без моего разрешения. Надо накормить моих ребят, они проголодались.

Али отошел от настоятеля и подошел к своим людям.

— Эй, вы трое, — обратился Али к трем вооруженным парням. — Видите эти башни, на стенах монастыря? Каждый из вас пусть выберет одну себе. Заберитесь на самый верх и охраняйте всю территорию. А вы двое будете стоять у ворот. Ганжа! Ты уже успокоился?!

— Да, командир, — ответил Ганжа.

— Возьми остальных людей, и идите за тем монахом. Это помощник настоятеля. Что-то вроде его секретаря. Он проведет вас в монашескую кухню. Надо ребят накормить. И смотри, без ошибок более.

— Это случайно, Али, я же извинился, — сказал Ганжа.

— Еще одна такая случайность, я тебя лично пристрелю. Ты все понял?

— Да, разрешите выполнять?

— Да, и поскорее, ребята проголодались.

К Али подошел один из его людей, держа автомат за спиной.

— Я уже выставил караулы — двое у ворот и трое снайперов на башнях, — сказал Али. — Через четыре часа пусть твои люди заменят их. Да, не забудь того, что охраняет монахов, в здании на площади. Узнаешь об этом от Чурковой.

— Понял, Али, — ответил вооруженный мужчина.

Матвеев стоял у окна, рядом с ним находились Чен, Мао и Рахимов.

— Это все крайне затруднит наши планы, — произнес Матвеев. — У кого какие идеи?

— Эх, нам бы помощь полиции, — сказал Рахимов.

— Они похожи на террористов, — сказал Матвеев. — Но, откуда они здесь? Все хорошо вооружены и профессионалы, это видно по их подготовке. Полиция прибудет только через несколько дней. Это моё было распоряжение. Но они не знают, что монастырь захвачен.

— У нас мало времени, — сухим голосом произнес Чен.

— Что же вы предлагаете? — спросил Матвеев.

— Нам надо попасть в подземелье, — ответил Чен.

— Полагаете, там есть тайный проход за стены монастыря? — спросил Матвеев, прищурившись.

— Возможно, — ответил Чен.

— А, в самом деле, — сказал Рахимов. — Ведь подземелье достаточно длинное, и вполне может вывести за пределы монастырских стен, а может даже и к тайному выходу.

— Решено, — сказал Матвеев. — Нам надо дождаться ночи. Площадь охраняется, и эти ребята не монашеская гвардия, что была на посту, у них имеется оружие. Если они обнаружат нас, то… У нас даже карты подземелья нет. Настоятель сказал, что монахи знают ходы и поэтому им карта не нужна. Скорей всего, он врет. Не хочет нам дать ее. Однако прежде чем отправиться в подземелье, нам надо изучить время и места патрулирования этих террористов.

— Я займусь этим, — сказал Рахимов.

— Я присоединюсь, — по слогам произнес Мао.

Поздно вечером все четверо были готовы для побега из монастыря. Под покровом ночи, в свете лунных лучей, льющихся на мрачные здания монастыря, они добрались до площади. На ней никого не было видно. В окнах здания, расположенного у площади, было светло, раздавались громкие пьяные ругательства и буйные песни.

— Напились. Празднуют, — сделал вывод Рахимов. — Наверное, они обнаружили винный погреб.

— Тем лучше, — сказал Матвеев.

— А может быть нападем на них, разоружим охранников, и застанем этих пьяниц врасплох, — сказал Рахимов.

— Не выйдет. Это профессионалы. Я видел, как они заминировали ворота, и не только. А те, что стоят на посту, это опытные солдаты, — сказал Матвеев. — Празднуют только главари. Остальные строго выполняют свою работу по охране.

— Да, вам виднее, — согласился Рахимов.

Вчетвером они, пригнувшись, пересекли площадь, и дошли крадучись до библиотеки. Матвеев воспользовавшись отмычками, открыл дверь. Они незаметно проскользнули внутрь. Тихо подошли к двери, ведущей в подземелье. Матвеев сдвинул с места рычаг, расположенный между книг. Едва послышался шорох открывающейся двери. Рахимов зажег электрический фонарик. Вдруг, из подземелья, метнулась какая-то тень и набросилась на Рахимова. Это был черный кот. Он прыгнул на Рахимова и начал царапать ему лицо. Животное было сильно напугано.

— Черт! Уберите от меня это! — кричал Рахимов, отбиваясь руками от животного.

Мао быстро сбросил кота на пол, и тот убежал куда-то, спрятавшись за стеллажами, оставив напоследок несколько пронзительных завываний.

— Что это было? — спросил Рахимов, у которого чудовищный холод ужаса окатил спину.

— Это кот, — ответил Матвеев. — Всего на всего — животное.

— Он мне до крови расцарапал лицо, — сказал Рахимов. — Сумасшедший какой-то.

— Наверное, его случайно запер библиотекарь, — ответил Чен. — Это его кот.

— Идёмте, — сказал Мао. Он первым начал спускаться вниз по ступенькам.

— Зажгите лампу, — шепотом произнес Матвеев, обращаясь к Рахимову. — Она у вас за спиной, на полке.

Рахимов отдал фонарик Матвееву и взял лампу. Зажигалкой зажег фитиль лампы и, держа её впереди, начал спускаться. Стало немного светлее. Свет отбрасывал призрачные тени, которые мрачным строем плыли по стенам подземелья. Сырость и затхлость сразу наполнили легкие.

Они шли уже пять минут, петляя по узким коридорам, и казалось, что туннелю нет конца. Так, под шорохи шагов и мигания фонарика, они дошли до разветвления. Впереди были два чёрных пятна.

— Здесь ход подземелья раздваивается, — сказал Мао на ломаном английском. — Нам надо разделиться на две группы.

— Хорошо, — ответил Матвеев. — Мы пойдем по левому пути, а вы по правому.

Так они и поступили. Матвеев с Рахимовым отправились, освещая путь фонариком, по левому проходу, а Мао и Чен с лампой в руке — по правому.

— Зря мы разделились, — сказал Рахимов. — Теперь мы не знаем, что происходит… — Рахимов неожиданно замолчал, проглотив последнее слово, словно подавился чем-то.

— Что случилось? — спросил Матвеев, подойдя ближе к Рахимову. — Вот черт. У меня сильно голова болит.

— Я что-то вижу. Там впереди.

Матвеев пошел вперед, но, зацепившись за что-то, потерял равновесие и упал, вытянувшись на земле.

— О, черт! Здесь кто-то лежит, прямо подомной, — Матвеев от перепуга, быстро вскочил на ноги. — Вот сюда посвети.

Рахимов осветил место под стеной. Там лежало человеческое тело. Его бледное лицо было искажено чудовищной маской предсмертного ужаса: чёрные бездонные глаза закатаны вверх — на половину скрыты веком, рот невероятно открыт, словно его разрывал безумный крик, щеки провалились. Пальцы рук извивались судорогой — зловеще скрючены, под длинными ногтями виднелась земля, словно погибший перед смертью рыл туннель, пытаясь выбраться наружу. У Матвеева пересохло в горле, а Рахимова окатила очередная холодная дрожь ужаса. Боязнь погибнуть от рук захватчиков на поверхности, казалась, безобидна по сравнению с безумной смертью во мраке подземелья. Чувство смерти и безысходности наполняли тёмные коридоры, вселяя страх и трепет перед неведомым ужасом, что притаился во мраке.

— Это труп? — спросил Рахимов с замиранием в сердце.

— Скорей всего, — ответил Матвеев. Он перевернул дрожащими руками тело. — Посвети на его лицо. Ты узнаёшь его?

— Нет, — ответил Рахимов, искривив лицо с отвращением переходящим в ужас. — А, кто это?

— Это же пропавший Геннадий Сурин. Серийный убийца. Его, вот уже ни один месяц, разыскивает полиция. А он спокойно тут лежит. Интересно, кто его убил? — Матвеев осмотрел поверхность тела, пытаясь найти раны на нём. — Да, в самом деле, мертв. Но причин смерти не вижу. Нет также крови или каких-то гематом. Странно, не отравили же его.

— Может быть, он от голода умер или от страха? — сказал Рахимов, поморщившись и оглядевшись по сторонам.

— Это вряд ли. Помните ту ночь, когда мы спускались в подземелье и видели его в клетке? Он мне не казался голодным. А на следующий день его темница была пустой, — сказал Матвеев.

Рахимов посветил фонариком вперед — по ходу туннеля.

— Похоже дальше тупик. Мы дошли до стены. Что будем теперь делать? Возвращаться?

— Несомненно. Идемте. У меня страшно разболелась голова, и дурное предчувствие.

Они отправились обратно по тёмным и мрачным коридорам подземелья. Неожиданно, когда они заворачивали за угол, кто-то набросился сзади на Рахимова. Повалив его на землю, нападавший начал наносил удары ногами. Тело археолога судорожно вздрагивало при каждом ударе.

— Матвеев, помогите! — безумно закричал Рахимов. Его фонарик упал на землю и откатился в сторону, осветив призрачную выщербленную стену.

Неожиданно прозвучал глухой удар и нападавший на Рахимова пошатнулся, а затем упал на землю. В призрачном свете над Рахимовым наклонилась голова Мао.

Прошло некоторое время. Матвеев приоткрыл глаза. Он обнаружил себя лежащим на земле, по-прежнему находясь в темном подземелье. Рядом с Матвеевым была небольшая полоска света, дальше он увидел чьи-то тени и услышал голоса.

— Еще немного, и свет совсем погаснет, — произнес голос.

Матвеев привстал и вышел из-за угла на свет. Он увидел Рахимова, Мао и Чена, они о чем-то шепотом переговаривались.

— Боже, что случилось? — спросил Матвеев.

— Вам уже лучше? — поинтересовался Чен.

— Да. Голова не болит. Вот только затылок, — сказал Матвеев, потирая голову ладонью.

— Это Мао. Он стукнул вас сзади, когда увидел, что вы обезумели и напали на Рахимова; повалив его на землю, вы начали бить ногами. Мы вовремя подошли, — сказал Чен.

— Я, начал бить? — удивился Матвеев, растирая затылок.

— Да, это правда, — сказал Рахимов. — Мне сегодня досталось. Сначала кот, а потом вы.

— Боже, я ничего не помню, — ответил Матвеев.

Мао подошел к Матвееву, и начал делать ему массаж шеи и головы.

— Это пройдет, — сказал Мао.

— Сначала вы говорили, что у вас сильно болела голова, — сказал Рахимов. — А потом вдруг, напали на меня сзади.

— Ничего не помню, — сказал Матвеев. — Сколько прошло времени?

— Да пожалуй, с часок будет, а то и более, — сказал Рахимов. — Здесь в подземелье время течет по своим законам. Мы решили переждать здесь, пока вам не станет лучше.

— Спасибо Мао, — сказал Матвеев. — Мне уже лучше. Мы с Рахимовым обнаружили труп.

— Я знаю, Рахимов рассказал нам, — произнес Чен. — В вашей стороне туннеля был тупик, в нашей — тоже. Но возможно, это еще не всё.

— Что вы имеете в виду? — удивился Матвеев. — Спасибо, с головой уже лучше, — сказал он, повернувшись к Мао.

— Вам не показалось странным, что в подземелье имеется два разветвления и оба ведут в тупик? — спросил Чен.

— Быть может, вы правы, — согласился Матвеев.

— Эх, была бы карта, — сказал Рахимов.

— Нам надо подниматься наверх, пока еще не рассвело, — сказал Чен.

Они отправились обратно к выходу. Выйдя из подземелья, Матвеев закрыл за собой дверь, нажав на рычаг, и дверь бесшумно закрылась. Они уже почти подошли к выходу из библиотеки, как вдруг послышался какой-то звук справа от них. Это был обычный храп. Рахимов осторожно подошел к столу и увидел за ним спящего террориста, им был Ганжа.

— Хорошо, что он спит, — сказал Чен. — Идёмте.

— Наверное, пьян, — произнес Рахимов. — А может быть, возьмем его оружие. Оно виднеется у него из-за рубашки. Да, точно, это пистолет.

— Еще одно движение, и вы трупы, — раздался спокойный и уверенный голос слева от них.

Все обернулись на голос. Рядом со стеллажом стоял бородатый мужчина, лет тридцати, с автоматом в руках. Его прищуренный взгляд внимательно следил за каждым движением появившихся людей.

— Отойдите к двери, — приказал он.

Все отошли от спящего Ганжи. Бородатый подошел к Ганже и разбудил его. Тот, как ошпаренный вскочил на ноги, словно поднялась тревога.

— Что тут происходит?! — закричал Ганжа. — Я же говорил тебе, не будить меня.

— У нас гости, — спокойно сказал бородатый. Он показал дулом автомата в сторону дверей.

— А, черт, не дали поспать, — сказал Ганжа. Он подошел к монахам и вытащил пистолет из-за пояса. — Что вы здесь делаете?

Все молчали, глядя с волнением на террористов. В голове Рахимова всплыла недавняя кровавая картина, когда Ганжа с легкостью застрелил ни в чём невинного монаха.

— Вы что, со мной в молчанку играть будете? Как они здесь оказались? — спросил Ганжа у бородатого молодого охранника.

— Они появились вон оттуда, — охранник указал на стеллажи в дальнем углу.

— Я же просил тебя проверить, нет ли здесь кого, — сказал Ганжа.

— А здесь, и никого не было, — ответил возмущенно охранник.

— Как же они оказались тут? — спросил Ганжа. — Ты что, пьян?

— Ни в коем случае, — ответил охранник твердым голосом.

— Ладно, — поняв, что от охранника ничего не добиться, Ганжа развернулся к монахам, размахивая дулом пистолета. — Что вы здесь делаете? И, как попали сюда? Даже мой охранник не заметил вас.

Ни взирая на грозный вид Ганжи — все продолжали молчать.

— Быстро отвечайте святые отцы, — сказал угрожающе Ганжа, наведя на них дуло пистолета, — а то сейчас четыре трупа будет.

Рахимов попятился назад и столкнулся с Матвеевым. От этого столкновения он вылетел на шаг вперед, и оказался вблизи террориста. В этот момент, Ганжа ударил пистолетом Рахимова в живот, и тот еще сильнее столкнулся с Матвеевым, согнувшись и пятясь назад. От столкновения у Матвеева, из мантии, вывалилась на пол книга.

— Это, что еще? — удивленным голосом сказал Ганжа. — А ну, дай мне ее. Немедленно!

Мао, вместо того, что бы повиноваться, схватил книгу и спрятал ее за спиной. Ганжа из-за всех сил ударил дулом пистолета в живот Мао, но тот даже не шевельнулся, чем сильно удивил нападавшего.

— Что?! — удивился Ганжа. — Ты почему не согнулся? Разве тебе не больно? — он нацелился пистолетом в голову Мао. Медленно взвел курок пистолета.

Все в ужасе ждали, что сейчас произойдет выстрел. Охранник, стоящий в двух метрах позади Ганжи, держал всех четверых под прицелом, и внимательно следил за малейшим их движением. Прошло десять секунд, как вдруг послышались отдаленные выстрелы. Открылась дверь, и в библиотеку вбежал один из террористов.

— Эй, Ганжа, срочно выходи! Тебя ищет Али.

— Что еще случилось? Ты не вовремя, — нервно произнес Ганжа, опуская пистолет.

— На горизонте полиция и кажется военные. Быстрей!

— Ладно, идём, — сказал Ганжа. — А вы, — он обратился к монахам, — я вас запомнил. Мы еще вернемся к моим вопросам.

Ганжа быстро выбежал на площадь вместе со своим охранником. Матвеев, Рахимов, Мао и Чен вышли во двор, с ужасом оглядываясь по сторонам. На площади, в суматохе, бегали террористы. Они приказали всем монахам разойтись по своим комнатам.

Объединившиеся одним общим делом товарищи, в тишине обсуждали последние события, находясь у себя в маленькой комнате. В отдалении были слышны одинокие крики и выстрелы.

— По-видимому, у них неприятности, — сказал Матвеев. — Монастырь окружен полицией и войсками, скорей всего — специального назначения. Я услышал это из разговора террористов.

— Много людей, это плохо, — сказал Чен.

— Они пришли к нам на помощь, — ответил Рахимов.

— Однако, что же произошло со мной в подземелье? — поинтересовался Матвеев. — Со мной такого никогда не было раньше. Это какое-то помешательство разума.

— Может быть, вы психически переволновались, когда там, в подземелье обнаружили труп? — сказал Рахимов.

— Нет, это не из-за этого, — сказал Матвеев. — За свою карьеру полицейского, я видел десятки трупов. Они порой страшнее выглядели.

— Эта головная боль, на которую вы жаловались, не случайна, — ответил Чен.

— Что вы имеете в виду? — спросил Матвеев.

— Я имею в виду то, из-за чего мы здесь находимся, — загадочно произнес Чен.

— Вы имеете в виду эту книгу? — спросил Матвеев.

Мао достал книгу и передал ее в руки Чена.

— Не совсем, — ответил Чен. — Ван Лан жив. Он бессмертен. Он не утратил свою силу и мощь. Его сила сегодня ночью проявилась, вы незначительно испытали ее на себе. Я уверен, что он находится в этом монастыре.

— Что за ерунда, — удивился Матвеев. — Это просто был нервный срыв, не более того. Хотя, признаюсь, со мной такое впервые.

— Я уверен, что появление военных и террористов не случайно. Он хочет завлечь, как можно больше людей, — сказал Чен.

— Зачем? — удивленно спросил Рахимов.

— Он становится сильнее, его сила просыпается, — ответил Чен. — Его сила такова, что он может на расстоянии управлять человеком. Скажите Матвеев, вы какие дела расследовали до вашего появления в монастыре?

— Я ловил серийных убийц, — спокойно ответил Матвеев.

— Именно. А почему вы здесь оказались? — спросил Чен, словно ему была ведома какая-то тайна.

— Я предполагал, что это поможет мне разобраться в этих внезапных вспышках маньяков, — ответил Матвеев.

— Скажите, а раньше появлялись маньяки в этих землях, городах и деревнях, окружающих эти горы? — спросил Чен.

— Откуда вы знаете это? — удивился Матвеев. — Вы правы. Это имело место. Согласно давним делам.

— И, каков промежуток этих преступных всплесков? — спросил Чен.

— Вам и об этом известно? — удивился Матвеев. — Ну, в среднем около 36 лет.

— Так вот, — сказал Чен, — этот период совпадает и с нашими данными. Дело в том, что каждые 36 лет Ван Лан делает перерыв в своих медитациях. Он пробуждается.

— Это что-то вроде спячки? — спросил Рахимов.

— Медитация это погружение в себя, — ответил Чен. — В свои мысли, и совершенствование жизненной силы.

— Вы хотите сказать, что Ван Лан, — произнес Матвеев, — медитирует в одиночестве, в подземелье все 36 лет, а затем выходит из этого состояния, и появляется на поверхности?

— Да. И поэтому у нас мало времени. Он уже начал проявлять себя, — сказал Чен.

— Но… я не понял, а причем тут монахи? — спросил Матвеев.

— По-видимому, — сказал Чен, — они находятся под его влиянием. Сами того не подозревая, они выполняют его поручения.

— Почему же большинство монахов, чьи тела захоронены на монастырском кладбище, умирают в возрасте 30 лет? — поинтересовался Рахимов.

— Сила, которой владеет Ван Лан, требует много затрат энергии, уходящей на подчинение этих монахов. Организм старого человека попросту не выдержал бы, — сказал Чен.

— Теперь понятно, почему тела тех шести монахов были обнаружены полностью истощенными, словно они были глубокими стариками. А ведь они все были молодыми, — сказал Рахимов.

— Что это за поручения? — спросил Матвеев.

— Монахи приводят к нему людей, скорей всего, со слабой нервной системой, с собственными страхами и с большими несбывшимися мечтами. В общим — слабых людей. При помощи магии, Ван Лан закладывает в центральную нервную систему этих людей специальную программу действий.

— Но, как это возможно? — удивился Матвеев.

— Спрашиваете, как? — сказал Чен. — Много есть теорий. Мне трудно это объяснить на понятном для вас языке. Но все же, я попробую. Согласно запискам Ван Лана, которые я вам читал, у него не вся его сущность перешла на сторону зла. Оставшаяся часть продолжает все еще сопротивляться. Возможно, у Ван Лана подсознательное не может фиксироваться или остаться в сжатом виде. Эта информация переходит в сознание спонтанно, как безусловный рефлекс, во время его сна. Поэтому, он путем медитации пытается не спать, а бодрствовать. Но все же и это ему не удается. Через гипер-период равный 36 годам, он все же засыпает, и тогда темная сторона Ван Лана берет верх. У человека есть первая сигнальная система, фиксирующая окружающий его мир. Через нее человек получает информацию. Это органы зрения, слуха, обоняния, осязания и вкусовые качества. Эта информация в виде электрических сигналов попадает по специальным путям в центральную нервную систему, в кору головного мозга. Благодаря этим пяти анализаторам — мы принимаем информацию об окружающем нас мире. В коре происходит обработка информации, дешифрование. Вторая сигнальная система представляет собой логический смысл слов и выражений, которые мы используем при помощи языка. Она имеется в развитом виде лишь у человека. Животные тоже имеют язык общения, но эта система находится у них на примитивном уровне. Возможно, у дельфинов она развита лучше, но не так, как у человека. Все это благодаря его мозгу, способному уместить большое количество информации. Есть и третья сигнальная система. О которой мало кто говорит, и которая науке еще до конца не известна. Она открывает путь в подсознательное, неведомое человеком, находящееся не под его контролем, но иногда управляющее им. Возможно, это путь в ад. Именно в подсознательном отражаются и накапливаются все темные мысли, негативные эмоции и переживания, которые испытывает человек находясь в сознании. Мозг освобождает место для этих памятных и невостребованных следов. Эта информация не нужна в сознательном, то есть в повседневной жизни. Она не востребована в мире сознательного, хотя и может выходить из подсознательного, например, во снах. Эта информация не уничтожается, как ненужная, она сжимается или архивируется, как в компьютере, но компьютер это машина, созданная человеком по образу и подобию человеческого мозга. Мозг же это создание божие, и мы не в силах его познать. Если эта информация необходима, то она разархивируется путем какой-то команды, в виде определенного условного или безусловного рефлекса. У Ван Лана этот условный рефлекс в виду его неимоверно долгой жизни стал безусловным, то есть он проявляется по его желанию. По-видимому, это желание или спусковой механизм, дающий выход его темной стороне, срабатывает во время его сна. Вот почему его доброй, светлой силе нужно не спать.

— Но, откуда появляется это желание? — поинтересовался Рахимов.

— Я думал, что эта программа заложенная у него в коре, — ответил Чен, — подарок от богомола, который он приобрел от темной силы. Хотя, кто его знает.

— А, откуда вам все это известно? — спросил Матвеев. — Вы ведь всего лишь монах.

— Да, я монах, но я имею много научных званий. Я профессор по медицине, физиологии, астрономии и еще по некоторым наукам, — сказал Чен. — Сейчас это не важно. Нам нужно объединить силы и покончить со злом. У маньяков, их поступки являются болезнью, как правило. Хотя человек может и совершить безумный поступок под влиянием своего психического состояния или под действием сильных психотропных наркотиков. У каждого человека есть подсознательное, и оно, как правило, заполнено всем негативным, которое когда-либо встречалось этому человеку на его жизненном пути. Однако почти 99,9 % всех людей держат эту темную силу в подсознательном весьма крепко, не давая ей волю. Ведь признайтесь, бывали у вас когда-либо мысли совершить какой-либо не человеческий поступок. Я имею в виду убийство беззащитного человека. Наши мысли, это самое страшное, что есть в этом мире, хотя именно они отличают нас от животных. Животные не имеют второй сигнальной системы, а потому и нет у них третьей системы. Это дети природы. Они берут от нее только то, что сама природа дает им безропотно, но не более. Если они и убивают, только ради выживания, а не ради каких либо безумных мотивов или потребностей. Они чисты от пороков, как младенцы. В наших снах мы иногда видим отрывки этой темной информации. Нейрон нашей памяти в коре головного мозга сжимается, сохраняя информацию в сжатом виде. И эта информация, по-видимому, не всегда целиком разархивируется. Поэтому мы иногда видим кошмарные сны. Быть может, именно это помогает нам сохранить реальность, что бы сон ни стал явью. Запуск этой разархивированной информации — подсознательного, происходит благодаря безусловному или условному рефлексу, то есть при помощи нашего желания или без его участия. Управление этими спусковыми механизмами может быть осуществлено космическими или солнечными лучами. Каждые 36 лет пробуждающие в сознании Ван Лана зло, темную его силу, осколки которой заложены у каждого человека. Да, всякого человека можно заставить совершить преступление, убить себе подобного.

— Но, как же вы все-таки обнаружили место, где он скрывается? — спросил Матвеев.

— Всякий серийный убийца, рано или поздно хочет, чтобы его нашли, обнаружили, — сказал Чен. — Что бы его остановили. Глубоко в подсознательном у него осталось еще та сила, которая все еще сопротивляется злу, глубоко проникшему в его мозг. Оно борется с темной стороной. По-видимому, светлая сторона Ван Лана сумела зашифровать в его памяти программу действий, которая пытается раскрыть зло, что бы его обнаружили и уничтожили. Убить его, а заодно и то зло, что поселилось внутри него, и находится в подсознательном. Ван Лан оставляет для нас различные подсказки, помогающие его найти. Вот почему мы здесь. Мы шли по его следу.

— Но, как же мы его уничтожим? — спросил Рахимов. — Мы даже не знаем, где он находится.

— Здесь в монастыре есть его сила, — ответил Чен, — а значит и он сам. Кроме того, у нас есть оружие против него.

— Какое еще оружие? — поинтересовался Матвеев.

Чен посмотрел на Мао.

— В монастыре Сюй Мао всю свою жизнь обучался по той же системе, что и Ван Лан, изобретая и шлифуя технику стиля «богомол», — сказал Чен. — Кроме того, он не поддается воздействию гипноза Ван Лана. Мы долгие годы готовили его к этому бою, против Ван Лана. Однако Мао смертен, как и все мы, а Ван Лан нет. Мао нужна наша помощь. Любой из вооруженных людей может убить его. Вот почему здесь в монастыре, рядом с логовом зла, появилось так много вооруженных людей. Вот почему, я говорю, что у нас мало времени. Может быть, его и вовсе у нас нет.

— В своих записках Ван Лан пишет, что с ним происходило, о своем помешательстве или, как вы сказали: его одолели темные силы, — сказал Матвеев. — Вы утверждаете, что он хочет — что бы его остановили. Но, почему же тогда, он сам себя еще раньше, когда осознал что превращается во зло, не остановил?

— Скорей всего, он пытался это сделать, — сказал Чен. — Это нам не известно. Все что у нас есть, это вот эта книга, написанная самим Ван Ланом. Всю свою жизнь он боролся с несправедливостью и насилием. Он боролся со злом. В обмен на победу ему было уготовлено бессмертие, о котором он даже не подозревал. Быть может, Ван Лан создал и усовершенствовал стиль богомола, будучи еще человеком, что бы уничтожить себя в будущем, когда он станет зверем. Наш монастырь вот уже более 300 лет пытается уничтожить его, и тем самым освободить душу Ван Лана от темной силы, вселившейся в него.

— Вы хотите сказать, что ваш монастырь и раньше пытался победить его? — спросил Матвеев.

— Верно. Каждые 36 лет он появляется на поверхности среди людей, он дает нам различные подсказки, где его найти. Пока все наши попытки не увенчались успехом, он каждый раз побеждал нашего «богомола». А потом бесследно исчезал до своего следующего появления. За это время мы воспитывали и находили нового приемника, в ком есть природная скрытая сила богомола, — сказал Чен.

— Вы знаете, как выглядит Ван Лан? — поинтересовался Матвеев.

— Нет. Он может менять свои обличия. Каждые 36 лет он совсем другой, — сказал Чен. — Он словно богомол, меняет свою форму. Поэтому его так сложно найти. Это не единственная книга Ван Лана. Есть и другая. В ней Ван Лан пишет способ, по которому его можно найти. Метод предсказания. Этот метод нас ни разу не подводил. Но он приблизительный, не точный. Он не дает сто процентного расчета. Скорей всего Ван Лан написал эту книгу, будучи еще человеком.

— И, как же мы теперь, зная все это, сможем его найти и обезвредить, если он с легкостью может управлять людьми? — сказал Рахимов.

— Я думаю, что он скоро сам появится, — сказал Чен. — Нам не придется ждать.

— А, как вы объясните смерть трех монахов? — спросил Матвеев.

— Скорей всего, их убил кто-то из монахов, находящийся под влиянием силы Ван Лана. А может быть, это наказание и урок другим монахам, что бы те несли свою службу и были верны своему хозяину. Кто его знает. Во всяком случае, мы их не убивали. Я уже говорил вам об этом, — сказал Чен.

— Как же вы определяете, кто вам подходит для этой миссии? Я имею в виду того, кто тренируется этому стилю богомола, — спросил Рахимов.

Чен подозвал к себе Мао и, раскрыв его рубашку, обнажил грудь.

— Вот, смотрите. — Чен указал на маленькое красного цвета родимое пятно в виде богомола, расположенное на спине в области правой лопатки Мао.

— Это удивительно, — сказал Рахимов, оглядев родимое пятно.

— Не очень то и похоже на богомола, — возразил Матвеев, все еще не доверяя китайцу.

— Вы по-прежнему сомневаетесь? — спросил Чен.

— Время покажет, пока это выглядит, как легенда. Не убедительно. Я верю в то, что вижу и могу почувствовать, — ответил Матвеев.

— Лейтенант, мы не можем подобраться ближе, — произнес сержант Дремов, прячась за гребнем небольшого холма. — У них на башнях расположены снайперы и похоже…

Прозвучал громкий взрыв, заглушивший голос сержанта.

— Вот видите, — сказал Дремов, — у них есть гранаты. Это профессионалы. Нам нужно подкрепление. И снайперы. У вас ведь есть люди для борьбы с террористами.

— Успокойтесь сержант, — сказал лейтенант, особого подразделения. — Это дело не для полиции. Сейчас ваша задача только периметр держать. Уберите своих людей подальше от монастыря.

— Как же вы собираетесь атаковать их? — не унимался сержант.

— У меня есть специальный отряд «гамма», из шести человек. Он и займется этим. Они специально обучены вести такую операцию. Вот, уже, только что прибыли. Им нужно время для изучения плана монастыря.

Прозвучал еще один оглушающий взрыв неподалеку.

— У них гранатометы, — сказал лейтенант. — Похоже, что они заминировали ворота и подходы. Мы не сможем штурмовать. Надо сначала атаковать башню. Вы сможете снайпером убрать одного на башне? Тогда мои люди подберутся незамеченными к стене, — сказал лейтенант, указывая рукой на башню.

— Да, это вполне возможно, — сказал сержант. — Я пойду, поговорю с нашим снайпером. Пусть ваши люди будут осторожны, в монастыре с полсотни заложников. Там есть наш человек, он работает под прикрытием.

— Но, как он сможет помочь нам? У него ведь нет оружия.

— Это верно, — сказал сержант. — И все же, пусть ваши люди будут предельно осторожны. Террористы могут выставить живой щит из монахов.

— Я знаю, — сказал лейтенант. — Мои люди предупреждены.

— Держите меня в курсе событий, и докладывайте об изменениях в операции, — сержант отошел назад, и направился к полицейскому снайперу.

— Черт! — сказал со злости лейтенант. — Здесь даже рация барахлит.

Группа монахов стояли безмолвно на площади в окружении пятерых террористов.

— Я последний раз спрашиваю, — раздраженно произнес Ганжа. — Где книга? В ней есть карта подземного хода, и вы прячете ее от меня.

Все продолжали молчать. Тогда Ганжа навел дуло своего пистолета на одного из монахов.

— Я буду убивать вас по одному до тех пор, пока вы не начнете говорить, — сказал Ганжа. — Возьми их на мушку, если кто шевельнется, то стреляй, — обратился он к помощнику.

Ганжа подошел к Чену и направил на него пистолет.

— Считаю до двух. Раз…

— Стойте, — не выдержав, произнес Матвеев. — Не стреляйте. Вот книга, — он вынул книгу из-под мантии, и отдал ее Ганже.

— Правильно, — сказал Ганжа. Он начал перелистывать страницы. — А, где карта? Здесь какие-то иероглифы. Вы что, издеваетесь? Вы меня обманули… — он вновь поднял пистолет и навел его на Чена.

— Постой, не стреляй! У нас нет, и не было карты, — сказал Матвеев.

Но, не смотря на слова Матвеева, Ганжа все равно выстрелил в Чена. Пуля попала ему в живот, и он упал на землю, растелившись на ней. Мао подбежал к лежащему на земле Чену.

— Зачем же стрелять. Мы действительно не имеем карты, — сказал гневно Матвеев.

Ганжа спокойно подошел к следующему монаху, им оказался Рахимов. Мао наклонился над умирающим стариком.

— Что же мне делать без вас мастер? — шепотом спросил Мао, наклоняясь над старым китайцем.

— Теперь ты один. Ты знаешь что делать, — сказал, задыхаясь Чен.

— Но, я не знаю как… — сказал Мао.

— Ты его узнаешь — это последняя его подсказка… — сказал Чен. Он тяжело вздохнул и умер. Мао молча закрыл ему глаза.

Ганжа продолжал вести свой допрос, не обращая внимания на лежащего китайца.

— Ну! Я жду ответ, — сказал строго Ганжа.

— Вам нужен вход в подземелье? — спросил, прерывисто дыша, Рахимов.

— Да, черт возьми! Говори! Ты знаешь? — грозно произнес Ганжа.

— Хорошо, я покажу его вам, — сказал дрожащим голосом Рахимов.

— Это уже другой разговор, — сказал довольный Ганжа.

В этот момент к ним подошел Али Башит.

— Проклятие, — сказал Али. — Тебе ничего нельзя поручить. Ты что, опять кого-то убил из заложников. Я же тебе говорил, что бы ты…

— Но, Али, — оправдывался Ганжа, — они знают, где находится вход в подземелье. Он выведет нас наружу, за пределы монастыря. А может быть, там монахи прячут свое золото или какие-то драгоценности, или укрывают других монахов. Надо проверить.

— Болван! — сказал Али. — На счет подземелья — это интересно. Бери своего помощника и отправляйся туда.

— Вот он — знает дорогу, — сказал Ганжа, указывая на Рахимова. — Ты пойдешь с нами, — он указал на Рахимова.

— Хорошо, бери его и идите. Нам сейчас не помешает скрытый туннель, — сказал Али.

В этот момент, Мао поднялся с колена и двинулся на Ганжу. Но, его остановил Матвеев.

— Не стоит этого делать Мао, — произнес шепотом Матвеев. — Ты ничего этим не добьешься. На нас нацелены автоматы. Они легко перестреляют нас всех.

Не смотря на слова Матвеева, Мао продолжал уверенно идти в сторону Ганжи.

— Стой! — грозно сказал помощник Ганжи.

Охранник взвел курок автомата, и предупредительным выстрелом дал очередь в землю перед Мао. Поднялась полоска пыли у самых ног Мао. Он остановился.

— А этого, закрой под замок, — скомандовал Ганжа. — Он мне давно не нравится.

Ганжа хотел выстрелить и в этого заносчивого, как он считал, монаха, но при своем командире решил повременить с этим.

— И смотри мне. Без глупых убийств, — сказал Али.

— Хорошо, будет сделано, — сказал Ганжа.

Мао отвели к одному из зданий, расположенному в окружении площади и там заперли в комнате первого этажа. Сквозь маленькое окно Мао мог видеть всё, что происходит на площади.

В подземелье было сыро и прохладно. Рахимов шел впереди, показывая дорогу. В его руках был небольшой электрический фонарик, который он держал трясущейся от переполняющего его неведомого страха. Позади него шли Ганжа с помощником. Рахимов думал, что будет с ним, когда они дойдут до тупика, он ведь знал, что это подземелье никуда не ведет, и сокровищ здесь тоже нет.

— Здесь должен быть труп, — удивленно сказал Рахимов, осматривая ему знакомое место. — Но, его здесь нет.

— Что еще за труп? — удивился Ганжа.

— Он лежал здесь, — дрожащим голосом сказал Рахимов, испытав очередной приступ холодной дрожи. — А вот здесь, раньше была стена. Странно, теперь ее тоже нет.

— Не заговаривай нам зубы, — сказал Ганжа, решив, что монах его водит за нос. — Сбежать хочешь?

Ганжа толкнул Рахимова в спину.

— Тебя я точно пристрелю, будешь гнить в этом темном подземелье. Пошел вперед, — сказал Ганжа, сильно толкнув Рахимова в спину дулом пистолета.

Прошло еще несколько минут, и вдруг фонарик Рахимова начал мигать.

— Что случилось? — спросил Ганжа.

— У меня фонарик начал барахлить. Я не знаю, он сам мигает, я ничего не делаю, клянусь, — жалобным голосом завыл, заикаясь, Рахимов.

Неожиданно фонарик вновь засветился. И у Рахимова отлегло на сердце.

— Идем дальше, — скомандовал Ганжа. — Если твой фонарик погаснет, то у меня есть еще один.

— Стойте, — неожиданно сказал помощник Ганжи.

— Что еще? — спросил нервно Ганжа, которому уже надоело без толку блуждать темными коридорами подземелья.

— Это условный знак, — сказал помощник. — Он передает кому-то условный знак.

— Что еще за знак? — удивился, разгневавшись Ганжа.

— Я учил азбуку Морзе, — сказал помощник. — И это мигание напоминает… ти-та-ти-ти-та…

— Короче, ты хочешь сказать, что этот урод сообщает кому-то в подземелье о нашем приближении? — сказал Ганжа.

— Нет, нет, я ничего не передавал, я не знаю никакую азбуку Морзе, — сказал, задыхаясь от волнения, Рахимов.

— Все, я перевел Ганжа, — сказа помощник.

Не тяни, говори, что он передал? — спросил Ганжа у своего помощника.

— Это всего лишь одно слово, — сказал помощник. — Это слово: «Смерть».

— Что? — удивился Ганжа. — Какое слово?

— Он передал слово: «смерть», — уверенно сказал помощник. — Да, да, именно так. Я служил на флоте и точно могу перевести.

Ганжа подошел к Рахимову ближе и развернул его в сторону помощника, что бы увидеть его лицо в свете фонаря.

— Ты, что это делаешь? Вздумал меня дурачить? — грозно произнес Ганжа, размахивая дулом пистолета перед самым носом Рахимова.

Неожиданно погас фонарик Рахимова. Помощник Ганжи зажег свой фонарик и передал его Ганже. Тот взял оба фонарика, и в ярости сильно ударил ими Рахимова так, что он упал на землю. Рахимов извивался на земле от боли, он не мог дышать, спазм сосудов задерживал вдох. Вдруг оба фонарика начали мигать, словно сговорившись, а затем и вовсе погасли. Ганжа начал их трясти и постукивать друг о друга. Он заметно нервничал, его руки тряслись. В голове промелькнула тревожная мысль о присутствии в подземелье ещё кого-то.

— Черт возьми, этих монахов! — сказал со злостью Ганжа, сотрясая от злости один из фонариков.

Неожиданно оба фонарика засветились. С появлением света, Ганжа начал приходить в себя.

— Ну, вот… — сказал Ганжа.

Он поднял голову, что бы посмотреть и осветить впереди проход и вдруг увидел перед собой монаха. Лицо монаха скрывал капюшон мантии. В темноте был виден лишь темный силуэт и две тени позади, отбрасываемые лучами фонариков. Его мантия была такой же, как у всех монахов — черного цвета.

— Черт! Ты напугал меня монах, — произнес Ганжа, придя в себя. Монах не двигался. — Кто ты? И, что тут делаешь? Выходи на свет.

Монах что-то произнес на китайском и подошел к Ганже поближе. Почти мгновенно он сделал замысловатый мах левой рукой. Кисть прошла сквозь тело Ганжи, словно сквозь воду и вышла наружу. В призрачном мигающем свете фонарей, в руке монаха появилось окровавленное сердце Ганжи. Оно еще сокращалось, когда глаза Ганжи увеличились и вышли из орбит, его зрачки потемнели, он медленно опустился на колени, а потом его тело безжизненно рухнуло на землю. Рахимов сразу же убежал по лабиринту, не обращая внимание ни на что, словно чувствовал неминуемую беду и зловещий страх, нависший над ним. Помощник Ганжи выстрелил очередью в незнакомца. Но тот даже не дрогнул, словно пули не коснулись его или прошли мимо, не причинив никакого вреда.

— Не может быть! — кричал в ужасе помощник.

Монах произнес какие-то слова, после чего автомат выпал из рук помощника, и тот стоял не шелохнувшись, словно загипнотизированная обезьяна перед огромным питоном. Монах подошел к нему и нанес тыльной стороной кисти сильный удар так, что тот отлетел к стене, как резиновый мячик, и ударившись о нее, с грохотом, безжизненно упал на землю.

Матвеев и настоятель находились в кабинете. Им удалось проникнуть в помещение незамеченными, пока террористы были заняты обороной.

— Я позвал вас потому, что хочу помочь, — сказал настоятель.

— Помочь? — удивился Матвеев.

— Да, помочь, — сказал настоятель. Он поднялся на стул и снял картину, висевшую над его столом. На картине изображен демон — молящийся перед ничего не подозревающим ангелом. Своим хвостом демон обхватывает ноги ангелу. — Видите эту картину?

— Да, немного странная для монахов, но, как она может помочь? — сказал Матвеев.

Настоятель намочил вату в какой-то жидкости, и начал аккуратно протирать ею картину. Краска мгновенно начала растворяться и сходить с полотна. Через несколько минут на месте старого изображения появилось новое, которое хранилось под первым слоем. На картине был изображен портрет мужчины, одетом в монашеском одеянии.

— Это он,… зло, которое поселилось в нашем монастыре, — почти шепотом произнес настоятель. — Вы его привели к нам.

Матвеев посмотрел на портрет и не поверил собственным глазам.

— Не может быть, — удивился Матвеев. — Это же Мао.

— Теперь вы понимаете, насколько вы заблуждались. Это вы привели к нам зло, — обвинительно произнес настоятель.

— Но, почему же вы раньше не сказали мне это? — спросил Матвеев.

— Я боялся, — ответил настоятель. — Но теперь вы не один, за стенами ваши люди. Они нам должны помочь и избавить нас от зла.

— Откуда вы знали, что находится под этой картиной?

— Он дал мне ее и велел, что бы она здесь в кабинете висела, — сказал настоятель. — Это может показаться странно, но краска частично сама начала сходить. Совсем недавно. Я лишь помог очистить остальное. Так что, для меня это тоже сюрприз.

Матвеев обратил свое внимание на изображение часов в верхнем углу портрета. Часы показывали 12 часов. Внизу на часах, под стрелками, мелким шрифтом, были написаны какие-то цифры. Матвеев переписал их в блокнот: «121513241513».

— Как вы думаете, изображенные часы на портрете показывают 12 часов дня или ночи? — спросил Матвеев. — Впрочем, это не имеет значения. Чен был прав, времени у нас нет.

Он достал свой блокнот и начал что-то высчитывать.

— Что вы делаете? — спросил настоятель.

— В записной книжке некоего Ван Лана были фразы на 4-х языках. Это английский вариант. Двенадцать основных технических принципов стиля: контакт, прилипание, связывание, надавливание, проникновение, перемещение, опускание, поднятие, захватывание, закрытие, заглатывание. Я проверяю одну идею.

— Какую еще идею? — спросил с нетерпением настоятель.

— Цифра 12 на часах, это не случайно. Из записной книжки я переписал эти слова в свой блокнот. Возможно эти цифры, изображенные на часах картины — это шифр. На этой картине нет подписи, вы заметили. Кто ее написал? — спросил Матвеев.

— Верно. Подписи нет, — ответил настоятель, взглянув на портрет ещё раз.

— Если попробовать так. Разбить цифры по парам. Первое число в паре — это порядковое слово в списке 12-ти технических принципов, второе число — это порядковая буква из этого слова. На других языках, немецком и испанском, такое же звучание выходит. Похоже, что слова разные. Скорей всего, они не имеют большого смыслового значения, важен слог и порядок слов. Вот, что у меня получилось: «Ван Лан», — его рука немного задрожала, глаза отказывались видеть, а разум — понимать.

— Вы знаете, кто это? — спросил настоятель.

— Думаю, что теперь нет сомнений. Вы были правы, автор изобразил себя и подписался, используя тайный код. Интересно, зачем он это сделал? — задумался Матвеев.

Али Башит вывел двадцать монахов заложников на площадь перед воротами. Он вел переговоры по рации с полицией, предъявляя им свои требования. Громко ругался и нервно озирался по сторонам, проверяя своих людей.

— Я начну убивать монахов здесь на площади, если вы не отойдете, и не пришлете для нас вертолет, — сказал в требовательном тоне Али Башит, подводя рацию ко рту. — Через каждые 30 минут, а может и раньше, будет расстрелян один монах. Все зависит от вашей быстрой работы!

Для подтверждения своих слов он взял первого попавшегося монаха, отвел его к воротам и приставил дуло пистолета к его голове. Глядя на трясущееся тело монаха, Али почему-то вспомнил о себе. Он не мог понять, что его вот уже несколько суток тревожит и гнетет, разъедая сознание, словно червь, поедая яблоко? Он вдруг вспомнил, как вел переговоры с каким-то пожилым мужчиной в красной рубашке, в голове промелькнули выстрелы, потом окровавленное тело этого мужчины лежало у него в ногах, опять выстрелы, затем погоня через весь город, он отстреливается от военных, что-то говорит своим людям. Но, несмотря на все его обрывистые воспоминания, он так и не мог понять, что именно его привело сюда — в это, богом забытое место. Он лихорадочно искал обрывки памяти, хоть малейшие намёки…

Незаметно для террористов, чье внимание было приковано к действиям Али и его жертве, раскрылась дверь библиотеки. Из нее медленно вышел монах в черной мантии. Невзирая на окружающую безумную обстановки и суету, его шаги были весьма спокойны и размеренные, он двигался так, словно был хозяином положения. Его голова была скрыта капюшоном. Монах что-то тихо шептал.

Али медленно начал нажимать на спусковой крючок, не отдавая себе полного отчета, прозвучал выстрел, немного оглушивший его обостренный слух. Али даже не смотрел на свою жертву. Его внимание было направлено в сторону полиции, он следил за реакцией военных и полиции на той стороне. Однако жертва все еще стояла на месте, рядом с Али, и даже не думала падать.

— Неужели я промахнулся? — промелькнула мысль в его мозгу. Он медленно с тревожным предчувствием повернул голову в сторону своей жертвы.

Его глаза уставились на кровавую голову монаха, а разум отказывался соображать. Монах стоял по-прежнему на твердых ногах, его уже не пронизывала дрожь. Пуля, выпущенная пистолетом Али, попала прямо в висок монаха. Вся голова его была в крови, кусок белой кости выступал наружу, фонтаном вытекала багровая кровь. Однако монах все еще находился на ногах. Али показалось, что монах был полон сил и бодрости. Монах повернул окровавленную изуродованную голову в сторону Али и дико оскалил зубы, словно ягуар перед атакой на жертву. Он начал рычать, а затем схватил зубами пальцы Али, которые тот все еще держал на его плече. Али взвыл от боли. Он попытался отдернуть свою руку, но было поздно, монах откусил часть кисти и начал жадно ее жевать, сгорбившись над трапезой.

— Дьявол, как больно! — кричал Али. — Ты почему не издох?! — но монах продолжал жадно есть, не обращая внимание на Али и свою смертельную рану.

Монах проглотил пальцы Али целиком не пережевывая. Он начал рычать на него словно дикий пес, и стал медленно приближаться к Али не выпрямляясь в полный рост. Кровь стекала с головы монаха, в черепе виднелась дырка, сквозь которую текла кровь. Но это не мешало монаху. Казалось, что эта смертельная рана не только не причинила ему вред, но, и осталась им незамеченной, озлобила его, превратив его тело в неприступную крепость, а мозг — в дикого зверя.

Али увидел, что и другие монахи стали рычать, подобно стае диких псов. Монахи словно озверели, они не реагировали на грозные команды захватчиков. Террористы открыли огонь на поражение, но это не произвело на монахов никакого воздействия. Монахи набрасывались на них, впивались своими зубами им в горло, руки, во все незащищенные части тела.

— Надо что-то делать! — нервно произнес один из террористов. — Пули их не берут!

— Я не верю своим глазам, — сказал Али, держа окровавленную руку, его стеклянный взгляд уставился на кровавое месиво, на предсмертные судороги своих людей, беспомощно валявшихся на красной от крови земле. — Отходим!

Террористы отступали, отстреливаясь. Им удалось отойти к одному из зданий, расположенному рядом с площадью, и там закрыться, накрепко забаррикадировав двери и окна помещения, унося с собой страх и ужас, который никогда еще им не приводилось испытывать. Монахи продолжали рычать и царапать руками двери, словно они выполняли чью-то невидимую команду.

В это время полицейский снайпер убил одного из террористов расположившегося на одной из башен. Отряд специального назначения уже был готов для проникновения внутрь монастыря. Шесть человек в бронированных жилетах и шлемах начали забираться на стену монастыря с северной его стороны.

В это время Матвеев забрался на башню собора. Там находился снайпер. Матвеев дождавшись, когда снайпер отвлечется стрельбой по военным, напал на него сзади и убил его ножом. Матвеев взял снайперскую винтовку, и лег на пол. Он перезарядил винтовку и через прицел начал осматривать площадь монастыря. С этой высоты и удобного расположения собора, всё было как на ладони. Его взгляд столкнулся с толпой монахов окруживших какое-то здание, монахи пыталась проникнуть внутрь.

— Боже, что происходит. Где же террористы? — недоумевал Матвеев.

В этот момент на площади, у ворот монастыря, появились шестеро вооруженных солдат. Они двигались медленно, осматривая все вокруг и прицеливаясь ко всему, что движется. Внезапно, группа монахов — человек пятнадцать, окружила солдат.

— Мы свои, — произнес командир отряды, останавливая своих бойцов. — Где террористы?

Но, не смотря на слова командира, монахи хранили молчание. Они лишь немного рычали и окружали солдат в кольцо. Глядя в глаза монахов, командир отряда ошибочно принял их безумие за волнение.

— Проклятие! Они что, все сошли с ума, — сказал командир. Он включил рацию, что бы посоветоваться с руководством.

— Что там происходит? «Гамма» отзовитесь, — звучал голос по рации.

— Я не вижу террористов… — произнес по рации командир.

В этот момент монах, стоящий у небольшого здания, подошел ближе к солдатам и, что-то произнес на китайском языке.

— Я тебя не понимаю! — сказал командир.

Не прошло и пяти секунд, как все шестеро солдат побросали на землю свое оружие, и застыли в нерешительных позах. Словно по невидимой команде, все монахи набросились на беззащитных и несопротивляющихся солдат. Монахи поедали солдат живьем.

За всем этим внимательно следил Матвеев, наблюдая с башни собора в оптический прицел снайперской винтовки. Мао так же наблюдал за всем, что происходило на площади, глядя из маленького оконца запертой комнаты.

Монах, чьё спокойствие удивляло, стоял неподвижно перед пиршеством группы озверевших соратников, и невозмутимо смотрел на их безумство. Он внезапно повернулся к собору и снял капюшон с головы. Матвеев увидел в нем лицо Мао.

Мао, находящийся в комнате, запертой под замком, так же увидел своего близнеца, похожего на него, как две капли воды. Мао подошел к двери и одним ударом ноги выбил её. Затем вышел на площадь. Матвеев уже начал целиться в монаха стоящего у ворот, помня портрет показанный настоятелем, он еще и еще раз сверял в памяти сходство. Его руки дрожали, мысли путались, а сознание затуманилось, и это мешало ему прицелиться. Он достал платок и протер им стекло прицела. Пот катился с него градом. Руки начали трястись еще больше.

— Это обычная реакция на страх. Надо успокоиться. Я уничтожу тебя раз и навсегда, — в тревожных мыслях и жутком волнении, произнес Матвеев.

Он посмотрел в прицел и увидел, что монах поднял голову и посмотрел прямо на него.

— О боже, — произнес Матвеев. — Он видит меня. И знает, что я хочу сделать. Я не ошибся… — он быстро перекрестился, судорожно вспоминая, с какой стороны (слева на право, или наоборот) — это надо делать.

Матвеев вытащил пистолет из кобуры лежащего трупа террориста. Взвел курок и сел. Левой дрожащей рукой он прижал дуло пистолета к своей груди, целясь — в бешено бьющееся сердце. Невидимая сила зла управляла его телом. Правой рукой он по-прежнему держал винтовку. Его сознание изо всех сил сопротивлялось. Он отвернул голову от пистолета и увидел, как с другой стороны площади какой-то монах быстро шел в сторону ворот, приближаясь к источнику его мучений и зла. Матвеев посмотрел в оптический прицел и ужаснулся.

— Их двое, — удивился Матвеев, его затылок окатило холодным льдом. — Боже, какой же из них? — словно, в лихорадке размышлял он.

Матвеев нервничал, его руки тряслись. Он не знал, что ему делать, в кого из двух монахов стрелять. Какой-то частью мозга он уже догадался, что один из них — двойник, а второй — настоящий, подлинный монстр, ужас — появившийся из ада. Один — Ван Лан, другой — друг и помощник Мао.

Мао ускорил темп, и перешел на бег. Подобно гепарду, он с легкостью приближался к своей цели. Ван Лан не стал дожидаться и развернулся в сторону библиотеки, повернувшись к преследователю спиной, и совершенно спокойно скрылся за дверью здания. Мао почти подбежал к входу в здание библиотеки, как вдруг, он оказался в окружении троих оскалившихся монахов. Не останавливаясь, а лишь замедлив бег, он на ходу подпрыгнул и ударил сверху ногой одного из монахов, тот упал. Мао атаковал серией молниеносных ударов и блоков стиля «богомол». Он проткнул пальцем голову одного из монахов, затем развернулся и ударил ногой третьего в грудь, повалив его на землю. Мао не задерживаясь ни на секунду, вошел в здание. Там на него напало еще двое озверевших монахов. Он с легкостью и быстротой богомола сразил их, уложив сверху их голов несколько стеллажей книг. Мао подошел к входу в подземелье. Дверь была открыта. Из подземелья виднелся призрачный мигающий свет. Мао осторожно спустился по лестнице. На земле лежал фонарик. Он поднял его и направился вперед по темным коридорам подземелья. Вдруг, он остановился, как будто что-то почувствовал. Из стены вышла тень, и за секунду перед Мао появился Ван Лан. Мао почти мгновенно среагировал на его удар. Он отбил атаку и нанес серию атакующих ударов. После этого с разворота он ударил Ван Лана ногой в грудь, тот отлетел на несколько метров и сильно ударился о стену так, что кусок земли посыпался на пол. От стены отвалился кусок камня и упал на тело соперника. Ванн Лан тут же поднялся на ноги, словно и не падал, и вновь атаковал Мао. На этот раз ему удалось нанести несколько сильных ударов в грудь Мао. Мао отскочил назад, и вновь атаковал, словно не почувствовав эти пропущенные удары. За долгие годы изнурительных тренировок, его тело превратилось в камень, а мышцы в железные пруты. В мрачном подземелье, находясь практически в темноте (освещенном лишь, лежащим на земле, фонариком) — дрались, почти в слепую, два богомола. Только тени мелькали, делая причудливые фигуры на стенах подземелья. Внезапно, один из монахов, словно призрачный дым растворился в воздухе. Другой монах — видя, что он остался победителем, развернулся и направился к выходу из подземелья. В библиотеке здания он вновь встретил своего близнеца. Начался ожесточенный бой. Не смотря на сильнейшие и яростные удары обоих соперников, крови практически не было ни на одном. Стеллажи то и дело, разбивались на мелкие дощечки. Один из монахов нанес сильный удар ногой в грудь другого, тот отлетел на несколько метров и ударился с сокрушительной силой о дверь здания, выбив ее наружу так, что и сам вылетел на площадь вместе с разбитой дверью.

Матвеев, находящийся на башне, заметил в оптический прицел монаха вылетевшего из здания. Капитан выжидал, пытаясь понять в кого из двух монахов ему стрелять. Этот появившийся монах поднялся и атаковал двух разъяренный и окровавленных монахов, которые находились поблизости. Своими ударами он уложил обоих озверевших монахов на землю. В этот момент, из здания вышел второй монах близнец. Он стремительно приближался к первому. Матвеев, видя, как первый атаковал монахов, которые подчинялись лишь одному Ван Лану, решил перевести прицел на второго появившегося монаха близнеца. С появлением на площади второго монаха близнеца, Матвеев внезапно почувствовал, как его указательный палец левой руки медленно непроизвольно нажимает на спусковой курок пистолета, дуло которого было по-прежнему направлено ему в сердце. Его собственная рука не подчинялась ему. Не дожидаясь, когда пистолет выстрелит ему в грудь, Матвеев прицелился правой рукой, держащей снайперскую винтовку, во второго монаха близнеца и выстрелил. Пуля пронзила монаха, попав ему в сердце. Монах упал замертво на землю. В этот момент левая рука Матвеева ослабла и стала подчиняться его воли. Он с большим облегчением на сердце и презрением в душе — отшвырнул пистолет в сторону.

На площади, одновременно, словно по невидимой команде, все живые монахи упали на колени и начали молиться. Те монахи, в которых стреляли ранее, и чьи раны были смертельны, упали на землю бездыханные. В этот момент, произошел взрыв у ворот монастыря, ворота распахнулись, и на площадь, буквально вылился поток из несколько десятков полицейских и солдат. Оставшиеся в живых и безумно напуганные террористы, так и не пришедшие в себя — сдались полиции без сопротивления. Из подземелья вывели двое полицейских под руки вывели совершенно обезумевшего, находящийся в тяжелом психическом состоянии, Рахимова. Его и многих тяжело раненных увезли на машинах скорой помощи.

Власти закрыли это дело, дав средствам массово информации лишь сведения о террористическом нападении на монастырь — объяснив поведение монахов, как влияние сильно действующих психотропных средств, которые использовали террористы против них. Матвеева за раскрытие преступлений и участие в этой операции повысили в звании до майора. Рахимова направили в санаторий, подлечить расстроенную нервную систему. Записная книжка, якобы написанная более 300 лет назад, неким Ван Ланом, бесследно исчезла.

Мао попрощался с Матвеевым и уехал к себе на родину в Китай, в Эмейский монастырь, где он практически всю свою сознательную жизнь, включая и юношеские годы, жил. Тело даосского монаха по имени Чен, решили похоронить на местном монастырском кладбище.

Через несколько дней Матвеева вызвали в морг на опознание тел погибших. Одно тело особо заинтересовало его. Это было тело Ван Лана. При приближении к трупу, у него словно по инерции от пережитого, заболела голова и спину окатила холодная дрожь. Он вспомнил слова Чена, о том, что Ван Лану более 300 лет. Матвеев подошел к трупу и внимательно начал осматривать его.

— Боже, как он похож на Мао, — почти шепотом произнес Матвеев.

— Они были близнецами? — поинтересовался патологоанатом.

— Вы не поверите, но они не близнецы.

— Даже если у этого парня есть близнец, все равно я смогу отличить их. Нет абсолютно одинаковых людей. Даже у близнецов есть ряд отличий.

— Разве? — удивился Матвеев. — И, какие же отличия вы можете привести?

— Запросто. Во-первых, это рост, со временем из-за разных двигательных навыков, встречающихся и приобретенных близнецами в жизни. Далее, это вес. Даже точное время их рождения разное. Потом, расположение родинок, возможно…

— Стоп. Вы сказали родинок? — перебил его Матвеев, вспомнив о родимом пятне в форме богомола. — У него есть родимое пятно, — с волнением и замиранием в сердце вспомнил он.

— Так, и где же оно? — поинтересовался анатом.

— На спине, в области лопатки, — сказал Матвеев, указывая на завернутое в белую простыню тело.

— Тогда, нам надо всего лишь раскрыть и перевернуть его на живот.

В гробовой тишине, они вдвоем перевернули тело.

— Да, вы правы. В самом деле, вот оно, — сказал патологоанатом, указывая пальцем. — У этого парня есть такое пятно, — он усмехнулся. — Оно даже имеет форму. Похоже на насекомого. Красный цвет, что редкость. Как же это насекомое называется? Я забыл…

— Богомол. Он не такой, как… — тихо и с ужасом произнес Матвеев, мурашки пробежали по его спине, а его последнее слово, словно застыло у него в горле. — Стало быть, он не…

— Да, вы правы. Это богомол. Удивительно. Природа иногда поражает, не правда ли?

Далеко от места событий, на трассе ехал не спеша одинокий автобус. В нем сидели пассажиры. Неожиданно, автобус остановился, открылись все двери, и из автобуса выбежали, дико крича и хватаясь за голову обезумевшие пассажиры. В автобусе остался лишь водитель и какой-то молодой монах. Монах спокойно встал и размеренной походкой подошел к водителю. Он тихо что-то произнес на древнем и уже забытом языке водителю, указывая ему рукой куда-то вперед. Водитель спокойно закрыл двери автобуса и повел его вперед по трассе. Люди бежали в лес, крича и спотыкаясь, спасаясь от невидимых кошмаров, наполнивших их разум, и возбудив в них спящий механизм зла.

— Будет исполнено, мой господин, — покорно, не озираясь назад, произнес водитель автобуса.

Десять лет спустя, где-то в Европе. В детском приюте несколько монахов даосов подошли к играющемуся мальчику 5 лет.

— Сколько ему?

— Пять исполнилось.

— Значит, в 30 он встретится со злом.

— Вот он, этот знак Ван Лана, — даос показал рукой на тело мальчика.

На левой стороне груди мальчика было видно крошечное родимое пятно в форме красного богомола.

— Да, это и есть его «счастливый» знак.

В супермаркет вошел мужчина. Он подошел к прилавку с фруктами, и начал их тщательно осматривать. Мимо проходила работница магазина.

— Вам, что ни будь подсказать? — поинтересовалась женщина консультант, лучезарно улыбаясь.

— Да, пожалуйста, — сказал мужчина, не разворачиваясь лицом к ней. — Есть ли у вас свежие апельсины?

Женщина внимательно посмотрела надписи на бирках, прикрепленных к товару.

— Они все самые свежие. Других мы не держим. Только вчера наши грузчики разгружали этот товар.

— Вы сказали вчера? — произнес расстроенным голосом мужчина, стоя к продавщице по-прежнему спиной. — Но, мне нужны сегодняшние. Нет ли у вас сегодняшних апельсинов?

— К сожалению, нет, — удивилась продавщица. — А вот мандарины. Их, как раз сегодня утром завезли.

— Это подходит. Годится, — довольным тоном сказал мужчина.

— Сколько вам их взвесить? — спросила продавщица, отрывая клеёнчатый пакет от рулона.

— Пару килограммов, думаю, достаточно будет, — произнес Матвеев, развернувшись к продавщице лицом. — Это для моего друга. Он уже почти выздоравливает.