Болотная тварь

– Ты уверен, что он ходит этой доро́гой? – украдкой выглядывая из-за кустов, сказал кудрявый мальчик покрепче.

Их было трое. Каждый из них был одет в тёмно-серую жилетку с вышитым логотипом в виде двуглавого ворона частной академии «Скайволлс» поверх белой рубашки. Брюки подростков были идеально отглажены, а рубашки накрахмалены. Правда, вряд ли это заслуга их матерей. Скорее уж домашней прислуги. У богатых женщин всегда находятся другие дела, поинтереснее, чем гладить рубашку родному сыну и готовить завтрак.

Дети из подобных семей привыкли к особому отношению. К трепету окружающих перед ними. Чувству вседозволенности и защищённости, благодаря стальному крылу отца. Крылу, способному отразить любой удар, защитив потомка и в мгновение ока стереть обидчика с лица земли. Обычно под "стиранием" подразумевалась простая процедура, включающая в себя содержимое подобного пакета, прямо в этом парке. Чей-то отец из присутствующих мальчишек был прокурором, чей-то – достопочтенным судьёй.

Все ученики академии были из состоятельных семей, до реформы, которую ректор зачем-то решил ввести в этом году. Возможно, он хотел таким образом подняться в глазах общества, отдавая заветные учебные места детям из менее благополучных семей, взамен на голоса их родителей на предстоящих выборах. Кто знает, чем ректор Адам Форкс руководствовался, разыгрывая на олимпиаде по математике место в тот же класс, где учились эти трое.

Новичок им сразу не понравился. Он был слишком активным, умным. Получал баллы выше, чем они. Был более любезен с учителями, которые едва ли этого заслуживали. Да и девчонки как-то странно на него смотрят. Не так, как смотря на них. «Этот отброс слишком много о себе возомнил. Долбанный выскочка!» – так думали эти проказники.

Зёрна вседозволенности и безнаказанности должны были дать всходы. Рано или поздно, так или иначе. Что и произошло этим пасмурным утром, спустя месяц после зачисления новенького.

– Конечно он ходит этой доро́гой! Его же до академии некому возить,– сын прокурора злобно оскалился,– И Мэри его здесь видела, когда у машины её шофера колесо пробило.

– Это единственный путь в академию, Глен – белокурый мальчик поспешно стал давать более логичное объяснение здоровяку, чем Барри, – Иной только съезд с автомагистрали. Там пешком не пройдёшь. Не совсем же он тупой!

– Тупой-тупой, раз так меня взбесил, – говоря это Глен так сильно и резко сжал кулаки, что послышался лёгкий хруст, – Совсем оборзел отвечать без спроса, когда я уже тяну руку! А как он на Мэри смотрит! – ноздри здоровяка яростно расширились, а губы сжались в плотную линию.