Борьба дзюдо

ЕЩЕ ОДНА ШКОЛА ДЗЮ-ДЗЮЦУ

«Я счастлив, что имею возможность представить вам имя моего учителя – человека, который в последнее время получил широкую известность в связи со своей новой системой дзю-дзюцу и который приложил самые ревностные усилия по ее воссозданию и реконструкции». Так начал свою лекцию Т. Сидати, секретарь Банка Японии, выступая 29 апреля 1892 г. перед одной из самых взыскательных европейских аудиторий – «японоведческим обществом Лондона».

Что это за «новая система дзю-дзюцу»? Чем оказался столь примечателен ее создатель, что один из крупнейших японских банкиров представляет его элитарным востоковедческим кругам Великобритании? Речь идет о ныне всемирно известной системе дзюдо и о ее создателе, докторе Кано Дзигаро. Сегодня это единственный вид японских боевых искусств, включенный в программу Олимпийских игр, вид спорта, практически полностью утративший связь с духовными и культурными традициями будо, от которых остался лишь легкий налет экзотики – белые кимоно, японские названия приемов, разноцветные пояса. А в ту пору, когда Сидати, один из учеников Кано, читал свою лекцию в Великобритании, дзюдо исполнилось всего десять лет. И этот вид борьбы представлял собой лишь одну из многочисленных школ дзю-дзюцу, которую в ту пору именовали просто Канорю – «стиль Кано».

Кано Дзигаро

Кано Дзигаро родился 20 октября 1860 г. в небольшом приморском городке Микагэ недалеко от Киото в благородной семье. Отец будущего создателя дзюдо занимал солидный пост – он был директором морских складов Токугавского сёгуната, благодаря чему семья его жила безбедно и своим детям он смог дать блестящее образование.

В семье Кано царило уважение к древним традициям, его отец, потомственный самурай, в течение многих лет оставался преданным слугой сёгу-на Токугавы. В 1871 г. семья Кано, тяжело переживавшая все перипетии реставрации Мэйдзи, переезжает в Токио, а через несколько лет молодой Дзигаро поступает в престижную британскую частную школу – одно из тех модных нововведений, которые возникли после начала реформ Мэйдзи. Уже с тринадцати лет Кано получает вполне приличное европейское образование, неплохо говорит по-английски, а параллельно под руководством китайских наставников изучает премудрости каллиграфии. Таким образом, с юности в нем уживались традиционный японец, тщательно соблюдающий все древние ритуалы, и европейски образованный светский человек. Позже Кано Дзигаро поступает в Токийский университет (Токе тэйкоку дайгаку) – самое престижное учебное заведение того времени в Японии.

Университет, основанный в 1877 г., явился порождением реформ Мэйдзи в области образования, направленных на преодоление последствий двухвековой изоляции Японии от мировой цивилизации. Это был первый университет в Японии, в котором широко и свободно преподавали иностранцы. Кано сначала учится на экономическом факультете, постигая европейские экономические теории, а затем переходит на открывшийся позже педагогический факультет, и педагогика, воспитание людей становится его призванием.

Престижный университет дает молодому Кано и немало полезных связей, которыми он воспользуется в будущем. Так, один его университетский друг, Такааки Като, станет премьер-министром Японии, а другой, Кубадзо Цубои, – ректором Токийского университета. Именно его бывшие университетские друзья позволят вывести дзюдо, начинавшееся как небольшая школа дзю-дзюцу, на уровень государственного спорта. Вообще многое в жизни Кано и в его триумфальных успехах объясняется не только удивительным упорством и умом этого человека, но и его неплохими связями.

Всего лишь несколько лет университет, как и другие учебные заведения Японии, мог полноценно воспринимать западный опыт и приглашать преподавателей из Англии, США и Франции. С начала 80-х годов наметился резкий поворот идеологического курса в сторону национальных традиций. Иностранные учителя были заменены японцами; в 1890 г. издан императорский рескрипт о воспитании, в подготовке которого основную роль сыграли правые националисты. «Окно», через которое к студентам приходили свежие идеи западной науки, философии и политологии, захлопнулось.

Именно в университете Кано Дзигаро встретил этот возврат к национальной идеологии. С одной стороны, он узнал многое о западном мировосприятии, с другой – его все же вернули в лоно национального самосознания. Эта двойственность сказывалась на протяжении всей жизни «отца японского спорта», как уважительно именовали Кано: его дзюдо стало совмещением двух на первый взгляд несовместимых начал – японского традиционного воспитания бойца в духе национального этикета и западной системы физического воспитания.

В университете спорт был весьма модным увлечением, причем особенной популярностью пользовались вполне «западные» его виды, например, бейсбол, гимнастика, баскетбол. В первое время и Кано решил приобщиться к бейсболу, но попытки этого хилого интеллигентного паренька нанести мощный удар битой вызывали лишь усмешки у его сверстников. Действительно, хорошими физическими данными Кано и в дальнейшем не отличался: его рост был 150 см, а вес никогда не превышал 48 кг.

И вот в 1877 г. семнадцатилетний Кано впервые переступает порог школы дзю-дзюцу. Его учителем становится уже престарелый Яги Тэйносукэ. Юный Кано делает блестящие успехи; все время, свободное от учебы в университете, он посвящает тренировкам, тщательно записывает и зарисовывает все, что показывает ему мастер. Но Яги Тэйносукэ умирает, и Кано остается без наставника. Правда, это печальное событие имело и свою оборотную сторону: к Кано как к самому способному ученику переходят все древние записи по дзю-дзюцу, которые хранил Яги, а вместе с ними, как и положено, Кано формально унаследовал традицию школы.

Дзигаро решает обратиться в самую прославленную в то время школу Тэнсин синъёрю. Его бывший учитель Яги Тэйносукэ принадлежал к этой школе, но, вероятно, из-за каких-то противоречий держался всегда в одиночестве. Тэнсин синъёрю отличалась строгой традиционной закрытостью в обучении. Но Кано все же принимают в эту школу, а его наставником становится патриарх Тэнсин синъёрю престарелый Фукуда Хатиноскэ. У него Кано изучает ту технику, которая через несколько лет легла в основу дзюдо. Эта школа дзю-дзюцу базировалась на бросках и защите от невооруженного противника. Мастер Фукуда объяснял, что правильно выполненный бросок воздействует на противника сильнее, чем удар, надо лишь точно рассчитать способ и место приложения усилия. На основе наставлений Кано позже сформулирует знаменитый принцип дзюдо «сэйрёёку дзэнъё» – «наиболее эффективное приложение силы».

Естественно, что броски в Тэнсин синъёрю значительно отличались от техники броска нагэ-вадза в современном дзюдо. Говоря об «эффективности броска», мастер Фукуда всегда имел в виду нанесение максимального урона сопернику – обычно перелом руки или смещение шейных позвонков. Никакой борьбы лежа (катамэ-вадза) Фукуда не признавал, так как считал, что один бросок или комбинация приемов в стойке должны решить исход поединка. Первоначально Кано придерживался этого же принципа, и в дзюдо не было ни удержаний, ни способов борьбы в партере. Что оказалось, как выяснилось позже, крупной ошибкой.

Ученики Фукуды отрабатывали сложные способы защиты от повреждений: особую технику самостраховки при падениях (укэми), уходы от заломов при помощи сальто назад, контрприемы и многое другое. Именно здесь Кано познает все хитрости тренировки в свободном поединке – рандори, принцип которого был позже перенесен и в дзюдо. А вот в большинстве других школ дзю-дзюцу не существовало поединков – лишь парная отработка комбинации «нападение—защита»; эта черта старого дзю-дзюцу нашла наиболее полное выражение, например, в айкидо.

Жизнь Кано была полна неожиданностей и каких-то мистических совпадений. Внезапно уходит из жизни мастер Фукуда Хатиноскэ. Вместе с ним заканчивается эпоха величия школы Тэнсин синъёрю, которая долгое время считалась неофициальным лидером в мире дзю-дзюцу. Школу возглавляет старший ученик Фукуды – 62-летний Исо Масатомо, щуплый на вид, но виртуозно владеющий техникой бросков. Позже Кано признавал, что столь блистательной техники он не встречал ни у кого. И все же Кано чувствует, что со смертью Фукуды из школы ушла какая-то классическая атмосфера «внутренней жизни» боевых искусств, ее покинуло само дыхание традиции дзю-дзюцу. Не стало уже былых посещений мастеров, долгих бесед о самурайских обычаях и ритуалах. В Тэнсин синъёрю Кано считался одним из ведущих учеников, правда, далеко не первым. Дальнейшее обучение блестящей перспективы ему не сулило, и Кано решает поменять школу. Да, кажется, и сама судьба подтолкнула Кано к уходу – через два года после смерти Фукуды, в 1881 г., умирает и его преемник Исо Масатомо. Теперь к Кано переходит весь архив школы, что явилось чисто формальным признанием его как одного из лидеров Тэнсин синъёрю.

В 1881 г. поиски приводят Кано к мастеру Икубо Цунэтоси, у которого он с увлечением начинает обучаться приемам новой для него школы – знаменитой Киторю, а затем и основам мастерства одной из древнейших школ – Ёсинрю – «Школа сердца ивы». Киторю много внимания уделяла способам удушения (симэ-вадза), позже этот раздел вошел и в дзюдо. Икубо был человеком известным, неутомимым в преподавании, но при этом жил в крайней бедности. Реформы Мэйдзи, уничтожившие самурайские привилегии, привели к краху карьеры Икубо. Еще в период сёгуната Токугавы он служил инс труктором дзю-дзюцу и имел хотя небольшой, но стабильный доход, а школа его славилась знанием многих древних приемов боя, которые она сохраняла, как гласили предания, еще с XVII в. Икубо рассказывал Кано о манерах великих самураев, которых ему довелось обучать.

Теперь в сознании Кано дзю-дзюцу накрепко связано с традиционными нравами, утонченным самурайским воспитанием конца эпохи сёгуната Токугавы. Пообщавшись с Икубо, он начинает замечать, что далеко не все школы дзю-дзюцу воплощают те самурайские идеалы, к которым приобщился Кано, – некоторые лишь учат драться. Кано же искал совершенства духа.

ТРЕСНУВШИЙ ПОЛ В ХРАМЕ ЭЙСЁДЗИ

Приближалось время окончания университета. В преддверии экзаменов Кано расстается с Икубо Цунэтоси, который, как утверждает традиция дзюдо, передал своему упорному ученику все, что знал. Летом 1882 г. Кано получает диплом преподавателя литературы. Университетское образование открывало ему новые возможности.

Кано понимает, что пора начинать свое дело. Конечно, он не признан многими патриархами будо как мастер, но, по крайней мере, считает себя истинным преемником традиции нескольких школ дзю-дзюцу, блестяще образован, обладает живым, ясным умом. Как полагает 21-летний Кано, у него есть полное право на самостоятельное преподавание.

Те, кто заходил в феврале 1882 г. в небольшой буддийский храм Эйсёдзи в Токио, были, наверное, весьма удивлены. В одном из залов мирной буддийской обители раздавались странные звуки падающих тел, глухие вскрики, резкие выдохи. Там начались занятия первого клуба, открытого Кано. 1882 год отныне будет считаться датой рождения дзюдо.

Трудно сказать, чем Кано сумел очаровать настоятеля Эйсёдзи, который позволил ему начать здесь преподавание. Скорее всего своей блестящей образованностью и знанием буддийских канонов. Долгими часами Кано мог вести беседы с настоятелем о сути буддийской дхармы, о смысле существования человека в иллюзорном мире, о тонкости чувствования самой жизни.

У Кано катастрофически не хватало денег на содержание своего крошечного зала в монастыре, и, возможно, мир так никогда бы и не узнал о дзюдо, если бы Кано не получил от министерства образования Японии заказ на перевод с английского языка трактата по этике.

Мифунэ Кудзо, один из первых учеников Кано. Всегда вежливый и улыбающийся, он имел 10-й дан – высшее признание заслуг в дзюдо. Никто не мог одолеть Кудзо, даже когда тому исполнилось 70 лет

На небольшую сумму, выплаченную ему за эту работу, Кано содержал свой первый зал, не беря денег с учеников. Для него важнее было другое – создать собственную полноценную школу.

Каждый зал боевых искусств (додзё) в Японии имеет свое название, которое зачастую превращается в название школы. Мы еще не раз увидим, как название додзё отражает саму суть того, чему обучают в школе дзюдо, каратэ или айкидо. Причем необходимо, чтобы «имя» (здесь – понятие мистическое) точно соответствовало сути «вещи». Кано, воспитанный в духе традиционного сознания, решил дать своему первому залу в монастыре Эйсёдзи емкое имя – Кодокан – «Зал постижения Пути». Его последователи стали называть всю систему, которую преподавал Кано, «Канорю», либо «Кодокан». Именно под вторым названием дзюдо и вошло в умы людей сначала Японии, а затем всего мира. Сегодня в престижном районе Токио в спортивном парке Каракуэн высится огромное здание Кодокана; попасть сюда на обучение мечтают практически все дзюдоисты мира. В нем пять залов: один большой – на 500 татами (около 1000 м²) и четыре малых – на 100 татами (около 200 м²); там могут одновременно тренироваться около 900 человек.

Ямасита, ученик Кано. Давал уроки дзюдо президенту США Т. Рузвельту

Исогаи, один из первых девяти учеников Кано в 1882 г. в Кодокане. Тогда он вряд ли мог предположить, что уже через десяток лет превратится в живую легенду

Но современный Кодокан был построен уже после Второй мировой войны. А первый, ютившийся в монастыре, имел площадь лишь 12 татами (22 м²), и занималось там только девять человек. Сегодня они стали легендой: Ёсиаки Ямасита, Исогаи, Сакудзиро Ёкояма, Сайго Хагути, Судзуки, Нагаока, Кудзо Мифунэ, Сиро Сайго и Цунэдзиро Томита. Двое последних считались старшими учениками доктора Кано.

Сам Кано Дзигаро поселился при храме; здесь же он занимался переводами, изучал буддийские сутры. Он составлял первые пособия для своей школы дзю-дзюцу, сам обслуживал себя, стирал одежду, а ел нередко вместе с монахами.

Постепенно начали приходить новые ученики, среди них – выходцы из знатных семей. Кано привлекал людей своей образованностью, тонкостью в обращении. Он мог свободно вести беседы на самые различные темы, начиная от религии и кончая западной экономикой, чем изрядно поражал своих учеников и многих посетителей храма. Налаживалась и официальная карьера Кано – его пригласили преподавать в престижный колледж Гекусюин, где учились дети из знатных семей, и постепенно Кано познакомился со многими известными людьми тогдашней Японии.

И все же пока до большой школы было далеко, и Кано сам обслуживал свой зал. Нередко от бросков сотрясались стены главного зала храма, к которому примыкал его додзё, а половицы не выдерживали и трескались. Тогда выпускник Императорского университета и преподаватель знаменитого колледжа, обвязав голову полотенцем, чтобы уберечься от паутины, лез под фундамент храма и укреплял балки, на которых держался пол.

По сути, школу возглавлял сам Кано Дзигаро, но официально для руководителя школы дзю-дзюцу он был еще слишком молод. Чтобы не вызывать лишних разговоров, он сохранил хорошие отношения со своим последним учителем Икубо Цунэтоси, который два-три раза в неделю приходил в храм и проводил тренировки. Своим авторитетом Икубо как бы прикрывал Кано, и на первых порах маленький клуб в монастыре формально считался ответвлением школы Кито-рю с элементами Ёсин-рю. Однако уже тогда Кано мечтал о собственной школе со своим названием, правилами и ритуалами, четким арсеналом приемов и даже клятвой. И все его усилия направлены именно на это. Но одних ритуалов и технического арсенала было недостаточно; требовалась еще и новая жизнетворная идея, которая позволила бы молодой школе Кано-рю каким-то образом обойти все старые школы дзю-дзюцу, проявить себя и – самое главное – зарекомендовать с лучшей стороны перед государством. Вскоре такая идея действительно появилась.

«ОЗДОРОВЛЕНИЕ НАЦИИ»

Практически все руководители школ дзю-дзюцу до Кано рассматривали просто как прикладную систему самозащиты. Никто даже не мог подумать о том, чтобы поставить дзю-дзюцу в один ряд с великими традициями боя на мечах или стрельбы из лука. Но выпускник Токийского императорского университета, ныне – попечитель ряда школ, Кано Дзигаро не мог смириться с таким отношением к той системе, которой он занимался. И Кано как бы переносит на нее свой, исключительно личный духовный потенциал. «Посмотрите на меня, – как бы говорил он, – я блестяще образован, считаюсь признанным интеллектуалом, вхож в высокие религиозные и политические круги. В моем воспитании – немалая заслуга дзю-дзюцу. Просто я переосмыслил его, вывел за рамки собственно рукопашного боя, сделал системой духовного самосовершенствования».

Кано готов был часами рассказывать о «Пути» – До, о поэтапном восхождении к истине через единство духовного и физического в человеке, через занятия боевыми искусствами. Именно здесь, как считал сам Кано, пролегает явственная черта между его школой и старыми системами дзю-дзюцу.

Борьба за официальное признание дзюдо предстояла долгая, и сам Кано это прекрасно понимал. Те, в чьих руках находилось образование (а дзюдо, равно как и все системы будо того времени, подпадало именно под категорию образовательных дисциплин и спортом не считалось), не видели особой разницы между Кано-рю и любой другой системой дзю-дзюцу. Почему государство обязано брать под свое крыло именно школу господина Кано, а не какую-либо иную?

Все эти возражения мудрый и чрезвычайно расчетливый Кано предвидел заранее и решил не торопиться. Конечно, конкуренты у него были: десятки школ дзю-дзюцу по своему составу, да и по глубине традиции отличались от Кано-рю в лучшую сторону. Но лишь Кано понял, что клановая традиция закрытости, порой наигранной «секретности» не позволит добиться успехов в новую эпоху. И первое, что делает основатель дзюдо, – объявляет о том, что его школа широко открывает двери для любого желающего. Основой воспитания в ней является проповедь здорового японского национального духа и оздоровления нации. Не случайно одна из самых известных программных брошюр по дзюдо, написанная Кано, называлась «Принципы наибольшей эффективности и всеобщего благоденствия в физическом воспитании нации».

Шаг оказался чрезвычайно ловким и изящным. Бороться политическими способами против школы Кано его завистники из мира дзю-дзюцу, конечно же, не решились – ведь это означало выступить против идеи «оздоровления нации». Кано вел умную и расчетливую политику, выбрав единственно верный путь к официальному признанию своей школы. Вероятно, в первое время Кано вообще собирался подчинить себе весь мир японского дзю-дзюцу. У были основания рассчитывать на успех. Прежде всего, он – преемник по крайней мере двух крупнейших школ дзю-дзюцу. Кано моложе всех руководителей школ дзю-дзюцу, но лучше образован, знаком с традиционной японской и китайской литературой и философией. Есть у него неплохие знакомства и в политических кругах – действовали старые студенческие связи по Токийскому Императорскому университету.

Существовала еще одна личность, которая выпала из анналов истории дзюдо. Это немец Эрвин Бельц, преподаватель Токийского императорского университета, один из самых известных в Японии западных врачей. Как мы уже упоминали, Япония в то время стала ориентироваться на западную систему образования, и в университете работало немало преподавателей из Германии, Голландии, Франции. Они-то и познакомили молодого Кано, в частности, с западными представлениями об анатомии, физиологии, гигиене, основах спортивного воспитания. Дело в том, что спорта в нашем понимании в Японии не было. Никакой методической базы не существовало, учителя в основном передавали свой личный опыт, что имело как положительные, так и отрицательные стороны. Кано сразу уловил суть западных достижений в области педагогического и спортивного мастерства, знание которых он почерпнул из лекций Эрвина Бельца. Поэтому он обратился к немецкому врачу за помощью в разработке новой концепции преподавания дзю-дзюцу. Именно Эрвину Бельцу принадлежит немалая заслуга в формировании «нового дзю-дзюцу».

Теперь Кано с полным основанием мог утверждать, что он развивает свою систему в рамках новой японской идеологии, предусматривающей использование прогрессивных западных идей. Никто из других мастеров дзю-дзюцу даже не понял, какой мощной поддержкой заручился молодой Дзигаро.

Наконец, решает Кано, наступило время представить технику разных школ дзю-дзюцу широкой публике. Он проводит первые открытые показательные выступления, пригласив бойцов из знакомых ему школ дзю-дзюцу. При этом Кано сумел преподнести все таким образом, что бойцы будто бы принадлежат к одной школе – Канорю. И выступления состоялись в Токийском императорском университете, что хотя бы частично символизировало признание Кано-рю как носителя новых идей и старых традиций в дзю-дзюцу.

Для показательных выступлений в Токио был приглашен 70-летний мастер дзю-дзюцу Тоцука из города Сиба, обучавший там полицейских. Вместе с ним приехал и его лучший ученик Сато. Тоцука не имел прямого отношения к школе молодого Кано, но счел за честь показать свое мастерство в столице, не догадываясь, что тем самым делает рекламу именно Кано-рю.

Выступления, проходившие в актовом зале университета, были обставлены с большой помпой: приглашения получили высшее руководство учебного заведения, члены правительства, представители императорского двора, армии, полиции, спорта. Одним словом, собрался весь цвет японской политической и интеллектуальной элиты. Лишь они могли решить судьбу боевого искусства в новой Японии эпохи Мэйдзи. Кано был на высоте – у многих сложилось впечатление, что он не просто организатор этого зрелища, но едва ли не лидер крупнейших японских школ дзю-дзюцу.

Сначала Кано Дзигаро произнес краткую вступительную речь, построенную тонко и умно. Он подчеркнул, что дзю-дзюцу – плоть от плоти японской традиции и в его основе лежат многие моральные заповеди самураев, в том числе «гири» – чувство долга, «ги» – ритуал и этикет. Сегодня же это древнее благородное искусство нужно «вывести на свет из старых закрытых школ», дать ему новую жизнь ради одной цели – воспитания молодого поколения.

Кано немного лукавил – дзю-дзюцу далеко не всегда имело отношение к морали и нравственности, более того, оно представляло собой жестокое боевое искусство, где каждый бросок или прием должен был заканчиваться для противника смертью или максимально возможной травмой. Но он все поставил на эти показательные выступления, на мнение тех высокопоставленных зрителей, которые чинно восседали в помпезном зале Императорского университета. Его судьба зависела от вердикта этих людей…

Тоцука начал выступление. Престарелый мастер голыми руками показывал защиту против меча и короткого ножа, против копья и даже пистолета, который тогда вошел в моду в Японии. Кано не случайно пригласил старого

Тоцуку – седой человек как бы символизировал традицию, и для многих японцев это было лучшим доказательством «истинности» дзю-дзюцу.

Тоцука закончил выступление под бурные аплодисменты. Кано понял, что чаша весов начала склоняться в его сторону, но нужно было еще что-нибудь необычное… И тут ученик старого Тоцуки Сато предложил любому из присутствующих померяться с ним силами. Добровольцев после столь впечатляющих выступлений нашлось немного. Однако несколько человек, которые обучались кэндо и дзю-дзюцу уже не первый год, вышли в центр площадки. Сато без труда одолел их, стремительно реагируя на удары, отвечая бросками и заломами рук. Публика всем своим видом выражала полное удовлетворение новой системой дзю-дзюцу.

Правда, под конец Кано все же допустил небольшой промах – он вышел на поединок с Сато, желая подчеркнуть свою значимость в дзю-дзюцу, и… с позором проиграл. Но никто не обратил на это особого внимания – ведь система сама по себе доказала свою жизнеспособность. Вердикт, дающий право на жизнь, был вынесен.

КЛЯТВА НА КРОВИ

Читатель наверняка обратил внимание: ту дисциплину, которая преподавалась в зале у Кано Дзигаро, мы пока никак не называли. И хотя друзья именовали ее Кано-рю – «Школа Кано», напомним, что именно открытие зала в храме Эйсёдзи в 1882 г. считается датой рождения дзюдо.

Название «дзюдо» – «Путь податливости», или «Путь гибкости», – сам Кано стал употреблять лишь спустя десятилетие после создания своей системы. Он никогда не изобретал слова «дзюдо» и даже не был первым, кто начал применять к своим дисциплинам понятие «До». Чтобы не быть голословными, приведем цитату из лекции Сидати, уже известного нам ученика Кано: «Слово дзюдо» не ново. Оно уже употреблялось для обозначения одной из старых школ дзю-дзюцу. Оно обозначает доктрину культуры на основе принципов уступчивости и гибкости. Школа Кано предпочла это слово слову «дзю-дзюцу», так как изучала не только физические упражнения, но включала в себя также нравственную и интеллектуальную подготовку».

А пока Кано вполне удовлетворяло возвышенное «Кодокан». Дела у молодого интеллектуала и мастера дзю-дзюцу, по-видимому, шли неплохо. Это позволяет ему в январе 1883 г. покинуть Эйсёдзи и переехать в помещение, которое было несколько больше храмового зала (тот уже перестал вмещать всех учеников). Новый додзё по-прежнему был весьма скромным, к тому же холодным и сырым. Вскоре и этот зал становится тесен, и через год заметно разросшийся Кодокан переезжает в новый просторный зал в квартале Уэ-Нимбанхо, неподалеку от старого места.

Теперь можно было окончательно решиться на открытый отход от всех остальных школ дзю-дзюцу. Пожилой Икубо уже не мог одолеть в схватке подвижного и крепкого Кано и с удовольствием дал ему возможность проявить самостоятельность. Первым делом Кано в духе старых школ дзю-дзюцу составляет клятву Кодокана, которую должен принимать каждый ученик, получающий первую мастерскую степень в дзюдо:

– следуя по пути дзюдо, я никогда не сойду с него, не имея к тому веских причин;

– в своем поведении, манерах и речах я клянусь не уронить честь моей школы;

– я никогда не раскрою тайн своей школы непосвященным и лишь в случае крайней необходимости буду брать уроки в другой школе;

– клянусь никого не обучать без разрешения моего мастера;

– будучи учеником или наставником, если мне посчастливится им стать,

клянусь, пока я жив, уважать и проповедовать принципы Кодокана.

Клятва была составлена так, что ученик оказывался накрепко привязан к Кодокану. При этом ему давали понять, что он принадлежит к некоей тайной, закрытой традиции, посвящен в ее секреты. А секреты действительно были: Кано уже в течение нескольких лет разрабатывал эффективные способы противостояния в бою другим школам дзю-дзюцу, понимая, что конфронтация с ними неизбежна. Все это еще больше сплачивало Кодокан. Клятву писали собственной кровью, в которую обмакивали кисть, что очень напоминало древний ритуал клятвы ниндзя своему господину. Несложно понять, как это влияло на психику молодых адептов дзюдо, проходивших тайное посвящение. Именно так вступают в мир мастеров Кодокана два первых ученика Кано Дзигаро – Цунэдзиро Томита и Сиро Сайго, принесшие в дальнейшем славу Кодокану.

Без сомнения, лучшим учеником школы Кано был Сиро Сайго (1867–1922 гг.), который защищал честь Кодокана во всех поединках со школами дзю-дзюцу. Правда, первоначально Сиро Сайго был одним из лучших учеников знаменитого мастера айки-дзюцу Таномо Сайго. Другим последователем Таномо Сайго, о котором мы расскажем позднее, являлся Такэда Сокаку, а учеником последнего стал Уэсиба Морихэй – основатель айкидо.

Успехи Сиро Сайго в дзюдо были фантастическими: уже в 21 год он получает из рук самого Кано 5-й дан и становится его ближайшим доверенным лицом. Примечательно, что прием, которым Сиро Сайго «укладывал» своих противников, пришел не из дзюдо, а из старой системы айки-дзюцу. Назывался он Яма-араси («Горный вихрь») и представлял собой одну из разновидностей броска через спину. Кстати, Сиро Сайго не раз одолевал даже своего учителя Кано, чему тот лишь радовался, видя успехи ученика. Именно Сиро Сайго, регулярно выступавший за Кодокан против других школ дзю-дзюцу и неизменно выходивший победителем, стал прототипом главного героя знаменитого фильма Акиры Куросавы «Гений дзюдо».

Письмо-разрешение Такэды, выданное Морихэю Уэсибе на право преподавания стиля Дайто-рю айки-дзюцу с условием собирать обязательную плату с учеников

СТОЛКНОВЕНИЕ С МИРОМ ДЗЮ-ДЗЮЦУ

Кано стремительно ворвался в консервативный мир японских боевых искусств. И хотя тогда его стиль еще не особенно отличался от того дзю-дзюцу, которое он когда-то сам изучал, Кано начинает активно говорить о «новой концепции» и о принципиальном различии между своей школой и остальными направлениями дзю-дзюцу. Основным Кано считал то, что в Кодокане делается упор именно на нравственное воспитание учеников, а техника является как бы вспомогательным, подчиненным фактором в формировании бойца.

Находятся первые недовольные из числа лидеров старых школ дзю-дзюцу. Столкновения с ними были лишь на пользу Кано, поскольку Кодокан выгодно отличался от других школ своей дисциплиной, строгим следованием клятве и уставам, тщательно разработанной структурой приемов, в то время как старые школы дзю-дзюцу были достаточно аморфны. Но это не мешало им иметь большие амбиции и смотреть на Кодокан как на конкурента, отбирающего учеников. Сам же Кано вначале вел себя достаточно скромно, уходил от всяких споров и продолжал разрабатывать технический арсенал и нравственные основы своей школы. Он понимал, что выстоит в этой конкуренции тот, кто победит своих соперников не столько на татами, сколько на уровне государственной поддержки. А то, что без нее ни одна школа дзю-дзюцу выжить не сможет, доктор Кано сознавал значительно лучше своих оппонентов.

Первое реальное столкновение, упоминающееся в истории дзюдо как большое достижение Кодокана, никакой серьезной угрозы не представляло. Однажды в зал к Кано, когда он сам отсутствовал, пришли Итикава Дай-хати, Окуда Муцугоро и Отакэ Морикити – представители одной из школ дзю-дзюцу, которая располагалась в том же районе. В тот момент в додзё тренировались вместе с учениками старшие инструкторы Томита и Сайго. Завязалась словесная перепалка, гости явно хотели померяться силами, в то время как борцы Кодокана, следуя своей клятве, старались всячески избежать этого. Но в зале находились и младшие ученики, с удивлением взиравшие на нерешительность своих инструкторов. И наконец Сиро Сайго решил выйти против самого сильного и рослого из пришедших бойцов – Окуды Муцуго-ро. За несколько минут поединка Окуда не один раз оказывался лежащим на татами, пока не признал себя побежденным. Конфликт был разрешен, и пристыженные гости быстро удалились.

Кано, ученик четырех школ дзю-дзюцу, создал свою школу в возрасте 21 года; тогда никто не верил в его успех

Кано Дзигаро с женой

Казалось бы, можно было праздновать победу, но Кано, узнав о случившемся, строго отчитал своих учеников, в первую очередь – самого победителя Сиро Сайго). Прямое столкновение со школами дзю-дзюцу пока не входило в планы Кано, а в Токио и даже за его пределами стали поговаривать о непобедимых бойцах Кодокана. Вся эта шумиха могла иметь обратный эффект – она лишь усилила бы недовольство со стороны многочисленных школ дзю-дзюцу, которые могли разгневаться на «молодого выскочку». Кано, вероятно, не был самым сильным из мастеров дзю-дзюцу того времени, но он был, безусловно, самым умным и расчетливым. Он понимал, что прежде всего надо закрепить свою школу в нескольких «опорных точках», пробиться на уровень не только престижных учебных заведений, но и самое главное, – полиции и армии. Тогда никакая конкуренция, никакие слухи и пересуды Кодокану были бы не страшны. И делать это надо было скорее дипломатическими и политическими методами, нежели путем прямого столкновения на борцовском татами.

Инструктор показывает удар большим пальцем в глаз (из раннего дзюдо). Именно такая техника преподавалась в токийской полиции самим Кано Дзигаро

Многие школы дзю-дзюцу, история большинства которых насчитывала несколько столетий, оказались шокированы быстрым продвижением молодого Кано на олимп государственного признания. Его обвиняли во всех грехах: самозванстве, нарушении традиций, технической неподготовленности, карьеризме и многом другом. Даже в печати появились статьи, где ставилась под сомнение сама возможность того, что 25-летний Кано может руководить собственной школой. К тому же когда он открыл Кодокан и провел первые показательные выступления в Токийском императорском университете, ему едва исполнилось 22 года. А он уже тогда взял на себя смелость говорить о себе едва ли не как о лидере японского дзю-дзюцу и рассуждал о глубоких духовных корнях будо. Да откуда он может вообще знать об истинном виде дзю-дзюцу – ведь он учился этому искусству лишь четыре года, в то время как другие мастера провели со своими учителями один-два десятка лет!

Действительно, положение Кано было незавидным, и хотя большинство обвинений в свой адрес он рассматривал как излишне резкие, некоторые из них все же нельзя было назвать полностью безосновательными. Разве не он – в сущности, юноша – вдруг заговорил о реформе старого дзю-дзюцу, разве не он под вывеской своей школы Кано-рю организовал показательные выступления в университете и разве не он провел всего лишь четыре года у разных учителей дзю-дзюцу? Некоторые обвинения били прямо в точку, и ответить на них было весьма сложно.

Но Кано умен и изворотлив, он прекрасно знает, когда и каким образом отвечать на обвинения в свой адрес; и вскоре такой случай представился. Правительство решило навести порядок в мире традиционных боевых искусств. Дело в том, что в Японии на волне возвращения к национальной идее стали быстро расти различные школы бу-дзюцу, в которых в основном преподавалось кэндо. В большинстве из них занятия вели бывшие самураи, проповедовавшие идеи возвращения к самурайской культуре.

Следует вспомнить, что в 1871 г. по символике самурайства был нанесен ощутимый удар – запретили харакири, что не позволяло самураям с достоинством уйти из жизни; был наложен запрет даже на ношение «чести самурая» – меча. Оказалось нарушенным само мироощущение самурайства, и первоначальная растерянность от реформ сменилась через несколько лет тихим протестом. Меч должен вернуться в руки самурая, считали они. Поэтому многие школы кэндо, где бои велись в основном на бамбуковых мечах (сиай), стали не просто центрами проповеди древней культуры, но представляли собой немалую опасность в социальном плане. На все это накладывалось лишение самураев части привилегий и уравнивание их с обычными горожанами. Самурайского восстания правительство, естественно, не хотело. И одним из способов разрешения напряженной ситуации было избрано мягкое реформирование будо. Оно сводилось к тому, чтобы в каждом виде боевых искусств главенствовала одна, в крайнем случае две основные школы, которые в той или иной мере находились бы под контролем государства.

Вскоре от этой концепции пришлось отказаться, так как воплотить ее в жизнь в стране, где практически в каждой деревушке были свои школы кэндо или дзю-дзюцу, оказалось просто нереально. Но на этой первоначальной волне реформирования смогли подняться несколько школ боевых искусств. И именно благодаря той весьма неудачной реформе мы сегодня знаем две официально признанные школы дзю-дзюцу – дзюдо и айкидо.

Но пока школа Кано была в сложном положении. Наиболее активные нападки на Кано-рю делались со стороны авторитетнейшей школы дзю-дзюцу – Ёсин-рю, которую тогда возглавлял один из самых замечательных мастеров своего времени Хикосукэ Тоцука (?—1886 г.). Свое направление Ёсин-рю он называл Рёи синто-рю – «Истинное искусство боя и воплощенной добродетели». Хикосукэ Тоцука болезненно реагировал на высказывания молодого Кано, в том числе на его утверждения, что он, Кано, каким-то образом причастен к прямой традиции Ёсин-рю.

Первое столкновение со школой Рёи синто-рю произошло, казалось бы, случайно на празднике открытия в Токио нового додзё признанного старейшего мастера дзю-дзюцу Хатиани Могороку. На этот праздник получили приглашение и представители Кодокана. Старший ученик Цунэдзиро Томита продемонстрировал комплекс бросков (ката) под одобрительные возгласы многочисленной публики. Но затем произошло нечто неожиданное, нарушившее тщательно спланированный и годами отработанный ритуал представления нового додзё. На татами выскочил представитель Рёи синто-рю – огромный бородач Накамура Хансуко – и, подойдя к Томите, который все еще стоял на татами, дерзко предложил ему помериться силами. Публика затихла. Всем было хорошо известно, что Накамура, славившийся своей жестокостью и мастерством в поединках, является одним из ведущих инструкторов дзю-дзюцу в токийской полиции. Кано Дзигаро тотчас понял весь план своих оппонентов – не только опозорить Кодокан перед лицом публики, но, самое главное, дискредитировать его в глазах представителей власти, сидевших здесь же (среди них был и префект токийской полиции Мисима Цуо). Было ясно и другое – вся эта провокация проводится не без ведома префекта полиции.

Томита устал после активной демонстрации ката, но отказ от схватки означал бы полный крах Кодокана. И Кано, кивнув головой, дал команду к началу схватки. Быстро договорились о правилах. Борцы сошлись в центре татами, и сразу же стало понятно, что Накамура не собирается соблюдать никаких правил, превращая спортивную схватку в реальный бой. Накамура применял те же приемы, которые он преподавал в полиции для боя с опасными преступниками, – он пытался стащить Томиту на татами и провести удушающий прием. Но постепенно перевес оказывается на стороне представителя Кодокана, и, наконец, наступает кульминация: как только в очередной раз Накамура оказался на полу, Томита резко натянул ворот своего кимоно крест накрест и провел удушение – он победил представителя Рёи синто-рю его же излюбленной техникой! Зал взорвался аплодисментами – Кодокан в присутствии сотен людей доказал свое превосходство.

Но до окончательной победы было далеко. Как мы увидим позже, Кано Дзигаро не просто стремился сделать Кодокан первой среди всех школ дзю-дзюцу – он хотел, чтобы она стала единственной. Прекрасный стратег, Кано Дзигаро теперь решает сам подогреть дальнейшую конфронтацию с миром дзю-дзюцу. Причем весь этот спектакль (в общем, вполне реальный, учитывая те жестокие поединки, которые регулярно проводились) был рассчитан на представителей государства, прежде всего на высших чинов полиции, армии, а также руководство высших учебных заведений. На этот раз Кано открыто, хотя и в присущей ему весьма вежливой манере, обвиняет все школы дзю-дзюцу в том, что они держатся за отжившие традиции, а в реальности уже практически не обладают действительными секретами и эффективной методикой обучения. И самое главное – лишь Кодокан представляет целостную концепцию «оздоровления нации», воспитания истинных японцев в национальном и патриотическом духе. В качестве другого немаловажного аспекта Кано называл уникальное совмещение традиционной японской техники боя и западных методов физического воспитания.

Теперь ряд учебных заведений, причем в первую очередь те, где у доктора Кано были хорошие знакомые и протекция, открывает перед Кано двери для преподавания дзюдо. Огромной победой в этом плане явилось открытие клуба при Токийском императорском университете (там хорошо помнили своего выпускника) и в колледже Гекусюин, предназначенном для детей высокопоставленных родителей. Кано упорно создавал себе лобби среди «сильных мира сего» и в этом значительно обошел всех своих конкурентов.

Кано Дзигаро продолжает активно критиковать всех без исключения; особенно достается Рёи синто-рю, которая по-прежнему удерживала сильные позиции в полиции и поэтому являлась как бы единственной официально признанной школой дзю-дзюцу. Затянувшийся спор был разрешен в 1886 г. в схватке между лучшими бойцами двух школ. Покровительствовал этому мероприятию сам начальник государственной полиции, который преследовал свои цели. Он стремился опереться на какую-то одну, наиболее эффективную школу дзю-дзюцу; было даже принято решение внедрить ее в приказном порядке во всех полицейских участках. К тому же вечные споры между школами, открытая полемика в газетах изрядно надоели токийским чиновникам. Поэтому победитель в схватке двух школ «забирал все»: он получал официальное признание в качестве аккредитации своих преподавателей в полиции и обретал звание «сильнейшего» в мире дзю-дзюцу.

С каждой стороны участвовало по 15 бойцов. Поединки были жестокими и тяжелыми, без четко определенных правил. Эти схватки мало походили на современные поединки дзюдо; в частности, разрешалось делать захваты за шею, заломы пальцев, душить, зажав шею противника в подколенный сгиб, «ставить» противника на голову, провоцируя тем самым смещение шейных позвонков. Поскольку было хорошо известно, что представители Ёсин-рю блестяще борются лежа, расчетливый Кано настоял на том, чтобы схватки проходили по правилам, ограничивающим борьбу в партере и лежа. Таким образом, он лишил их основного козыря.

Кано сумел даже обратить традицию Ёсин-рю против них самих. Например, в Ёсин-рю практически не изучались комбинации бросков – считалось, что надо покончить с противником лишь одним мощным приемом. (Кстати, такой же недостаток был присущ и раннему каратэ: Фунакоси Гитин запрещал всякие поединки и принципиально не вводил изучение техники и комбинаторики свободного боя, ибо следовало «убить противника одним ударом».) Кано же тщательно отрабатывает принципы перехода от одного приема к другому. Он штудирует по западным учебникам физиологию, изучает рефлексы человека. Все это пригодилось ему при разработке принципов выведения противника из равновесия перед броском. В 1886 г. теория Кано о совмещении японского дзю-дзюцу с достижениями современной науки должна была пройти суровую проверку.

И она эту проверку выдержала. Борцы Кодокана одержали верх в тринадцати схватках, а две закончили вничью – полный триумф. Сам великий Хикосукэ Тоцука лично поблагодарил Кано за прекрасный урок. И все же престарелый мастер тяжело переживал поражение своей школы. В том же году Хикосукэ скончался. А Кано праздновал победу. Он сумел арендовать больший зал, его ученики начали преподавать в полиции, Кано уже писал закрытые учебники для полицейских и армии. Дзюдо превращалось в единственный официальный вид боя без оружия, соперничая по популярности даже с кэндо.

Росла и популярность самого Кано. «Молодой выскочка» оказался человеком вполне серьезным и деловым. Под контролем Кодокана находилось все преподавание самозащиты в полиции, даже члены императорской фамилии приглашали к себе людей из школы Кано для занятий дзюдо. Многим нравились четкая, ясная структура дзюдо, совмещение изучения боевых аспектов с нравственным воспитанием. К нему приходят те, кто занимался дзю-дзюцу, и становятся самыми преданными его последователями. О Кано уже начинают складывать легенды, как когда-то об известных самураях. И все они так или иначе касались побед Кано Дзигаро над иностранцами – такова чисто психологическая форма мщения Западу за нарушенную традицию.

Рассказывали, что в 1899 г. на одном из пароходов русский здоровяк стал насмехаться над маленьким Кано. Кано без труда бросил беднягу, но при этом (будучи гуманистом) все же поддержал его за затылок, чтобы тот не ударился о стойку. В продолжение всего путешествия наш соотечественник оставался самым преданным учеником японца. В другой раз англичанин поспорил с Кано, что при всем его мастерстве он не сможет соперничать с боксером. Чтобы доказать это, англичанин принял боксерскую стойку. Но Кано стремительно бросил ему в лицо носовой платок, затем подскочил к противнику и, резко дернув его, вывел из равновесия, подхватил на бросок через бедро (уки-госи)… но тут же отпустил.

НА ВОЛНЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ

Кризис национального самосознания, поразивший в то время Японию, болезненно отозвался в душах многих простых граждан. С одной стороны, еще жили воспоминания о величии японского самурайского духа, по-прежнему были в ходу древние понятия долга и благородства. Но, с другой стороны, западная культура стремительно врывалась в жизнь Японии, беспощадно указывая японцам на то, что во многом «варвары» значительно обогнали Страну восходящего солнца. И в Японии преклонение перед Западом сменилось проповедью идеи «нихонсюги» – японизма, мистического единства и величия японцев под сенью «ямато дамасий» – «духа Ямато».

Кано Дзигаро чутко улавливал все изменения в государственной идеологии. Власть предержащие активно заговорили о японской национальной идее? Прекрасно, Кано готов пропагандировать дзюдо как исключительно «национальную драгоценность». Он пишет несколько статей, в которых доказывает, что нет лучшего способа воспитания молодежи в духе «нихонсюги», чем дзюдо. Естественно, теперь о западном влиянии он мудро решил умолчать. В додзё должна царить атмосфера серьезности, «как в каждом храме для поклонений или духовных упражнений». Причем – самое главное! – эта атмосфера является «наследием самураев, духу которых мы верны до сих пор». Благодаря активной пропаганде национальной идеи дзюдо получает полную государственную поддержку и даже вводится в качестве обязательной дисциплины в средних школах.

Теперь Кано вплотную подходит к завершению формирования системы тренировки в дзюдо, ставшей каноном Кодокана. В ее основе два типа отработки приемов – свободные схватки (рандори) и формальные комплексы (ката). Одно без другого не может существовать: в ката вырабатывается особое состояние духа, «чистого, как поверхность озера в безветренный день», а в рандори проверяется, насколько способен боец сохранять такое состояние духа перед лицом противника.

Кано очень гордился своей отлично продуманной системой рандори, на которой базируется современное дзюдо; ката, в особенности среди западных дзюдоистов, сегодня уже почти не практикуются. Гордость Кано станет нам понятнее, если вспомним, что в дзю-дзюцу практически не было свободных поединков, все должен был решить один прием. Фактически в старом дзю-дзюцу отрабатывалась защита от конкретного нападения, например, с мечом, копьем или голыми руками. Затем следовал мощный бросок или залом руки, на этом схватка заканчивалась. Точнее – должна была закончиться. Но реальность поединка нередко противоречила самым строгим расчетам: противник мог оказаться столь ловким, что его невозможно было свалить ни одним, ни двумя приемами. А Кано учит не столько бросать противника, сколько бороться; не случайно в его додзё схватки порой продолжались по нескольку часов без остановки. Правда, тут в немалой степени пригодился и опыт дзю-дзюцу. Для отработки бросков Кано перенимает систему утикоми – многократных подходов к броску без его завершения. Например, при броске через бедро борец резко подседал под противника, взваливал его на себя, отрывал от земли, но не бросал. В дзю-дзюцу утикоми позволяли отрабатывать самые опасные броски, например, с падением партнера на голову.

По-видимому, Кано не сразу пришел к мысли вывести дзюдо на уровень спортивных соревнований. «Отец дзюдо» стремился прежде всего создать эффективную прикладную систему для полиции и армии, ряд разделов которой можно было бы использовать в целях воспитания молодежи.

Принципы дзюдо Кано излагал ясно и просто, что привлекало к нему многих последователей. Он учил избегать прямого столкновения «силы с силой», использовать «путь мягкости, податливости» против грубого усилия соперника. Вот отрывок из его публичной лекции, сопровождавшейся показом приемов дзюдо:

«Предположим, что мы оцениваем силу человека в неких единицах. Скажем, что сила этого человека – в данном случае моего ассистента – составляет десять единиц, в то время как моя сила меньше его – всего семь единиц. Если он толкнет меня со всей своей силой, я, конечно же, отлечу

назад или даже упаду, даже если я буду использовать всю свою силу против него. Это то, что должно случиться, если силу противопоставлять силе. Но если вместо того, чтобы противостоять ему, я не буду сопротивляться, а лишь уберу свое тело ровно настолько, насколько он толкает, сохраняя при этом свое равновесие, он, естественно, наклонится вперед и потеряет равновесие. В этом положении он окажется столь слаб (не в понятиях реальной физической силы, но из-за неудобства позиции), что уменьшит свою силу на какое-то мгновение, предположим, будет иметь три единицы вместо десяти. Обладая большей силой, чем мой противник, я, конечно же, смогу бросить его. Но перед тем как бросить, я не должен сопротивляться ему, что значительно сэкономит мою силу».

Такие объяснения могут показаться нам несколько примитивными, но надо учитывать, что Кано выступал перед японской аудиторией, у которой порой не было элементарных понятий о кинематике движений, даже известные мастера дзю-дзюцу до всего доходили интуитивно, эмпирически, путем проб и ошибок. Приходится признать, что это было единственное «научное» объяснение основополагающего принципа «податливости», или «мягкости», в дзюдо, которое могли воспринять в то время японцы.

Попасть в Кодокан было и трудно, и легко. Фактически туда мог прийти каждый, но в течение первых месяцев отрабатывались лишь способы самостраховки и падений. Учеников заставляли работать не только до пота, но и до слез – старшие ученики били их за неправильно проведенный прием. Новички боролись с заведомо более сильными противниками, которые просто использовали их в качестве мешка для отработки бросков. Одни после нескольких месяцев таких тренировок уходили сами; других – тех, кто обижался или впадал в уныние – выгоняли инструкторы: из ученика, который обижается на своего наставника, не выйдет хорошего дзюдоиста.

Но и дальше тренировки не становились легче. Многократный чемпион Японии по дзюдо мастер Ёсимацу, прошедший все испытания Кодокана, вспоминал: «Когда я останавливался на несколько мгновений, чтобы перевести дыхание, мой тренер немедленно подходил ко мне и указывал, с кем продолжить борьбу. Когда же, измученные, мы все же хотели отдохнуть, тренер говорил: «Берите пример с такого-то». И мы начинали снова… Во время обязательных занятий садиться не разрешалось, и ученики должны были тренироваться с борцами более высокого класса или преподавателями. Когда мы пытались отдохнуть несколько секунд, руководители подходили к нам и спрашивали, чего мы ждем. Когда мы поправляли напульсники или одежду, они упрекали нас в том, что мы делаем это слишком долго. Когда мы тренировались с ними, мы ничего не могли сделать, настолько они были сильны. Мы плакали от унижения и досады. «Ты плачешь!» – говорили тренеры. «Нет, это пот», – отвечали мы и продолжали тренировку. Иногда, недовольные нашей «работой», они били нас по щекам».

При этом патриархи Кодокана (и прежде всего сам Кано Дзигаро) не уставали ради популяризации своей системы повторять, что при овладении приемами дзюдо в особой физической силе или экстраординарной выносливости нет необходимости. Одним словом, «если сила нападающего равняется десяти единицам, а моя – всего лишь семи, то…».

Сам же «отец дзюдо» превыше всего ценил преданность системе. Он справедливо полагал, что главное – чтобы человек пришел в Кодокан и доказал искренность своих намерений изучать дзюдо, быть до конца жизни верным не только самой системе, но и ее первопатриарху. Проверить это было нелегко, так как, в отличие от старых школ дзю-дзюцу, в Кодокан приходили сотни людей, а официальный прием молодого пополнения был вообще ежегодным. Для проверки лояльности в Кодокане ввели специальные скрытые тесты, причем автором многих из них был сам Кано. Вот, например, суть нехитрой, но эффективной системы отбора, которую Кано практиковал в 20-е годы.

Перед молодыми слушателями, сидящими стройными рядами на коленях в огромном додзё Кодокана, сам патриарх дзюдо читал многочасовую лекцию о сущности своей системы. Кому-то из новичков она могла, безусловно, показаться скучной или слишком заумной; они начинали крутить головой, ерзать на месте, проявлять другие признаки нетерпения. Сзади за всеми новичками наблюдали строгие взгляды инструкторов Кодокана, моментально определяя особо нетерпеливых. Таким путь в Кодокан был закрыт. Причем большинство новобранцев и не догадывались, что присутствуют на хитром экзамене, – они ждали испытания физической силы, а на самом деле испытанию подвергались их терпение и прежде всего уважение к традициям боевых искусств и к самому «отцу дзюдо».

Кано свято верит, что мастер рождается не из технического арсенала, но проявляется в гармоничном единстве физического и нравственного развития. Не случайно на одной из лекций обычно невозмутимый Кано порывисто воскликнул: «Да есть ли какой-нибудь принцип, который никогда не дает сбоев? Да, есть! Это принцип максимальной эффективности использования тела и духа. И податливость – это всего лишь частный случай применения этого фундаментального принципа».

Для Кано дзюдо превращается в Учение. «Принцип максимальной эффективности в использовании тела и духа» пронизывает все моменты бытия человека – его чувства, повседневную жизнь, его восприятие мира. Истинные ценности дзюдо Кано помещает как бы за рамки собственно боевого искусства – в сферу жизни сначала повседневной, а затем и духовной, внетелесной.

«Человек бывает зачастую весьма возбудимым и впадает в гнев по самым тривиальным причинам. Но когда последователь дзюдо начинает осознавать, что возбуждение вызывает неоправданную трату энергии и никому не приносит пользы, а зачастую даже наносит вред ему самому или другим, то он должен воздерживаться от подобного поведения. Другие падают духом от разочарования, становятся мрачными и теряют всякое желание работать. Дзюдо советует такому человеку попытаться найти и свершить то лучшее, что он способен сделать в создавшихся условиях. Может показаться парадоксальным, но, по моему мнению, такой человек подобен тому, кто находится в зените своей славы. В обоих случаях существует лишь один путь, которому можно следовать, – тот, который считается лучшим именно в это время. Поэтому изучение дзюдо может вознести человека из бездны отчаяния к огромной активности со светлыми надеждами на будущее. Неудовлетворенный человек часто пребывает в угрюмом расположении духа и винит в этом других, не обращая внимания на свои собственные дела. Учение дзюдо дает возможность такому человеку понять, что это поведение противоречит принципу максимальной эффективности в использовании тела и духа».

И все же Кано рационалист и во многом тонкий политик. У него мы не встретим рассуждений в духе синтоизма об общении с божествами или тонкостях внетелесной жизни (кстати, в противоположность многим мастерам каратэ). Кано, чье становление проходит под знаком «открытости Западу», – человек совсем иной эпохи, нежели все мастера дзю-дзюцу. Он носит одежду исключительно западного покроя, быстро перенимает все новшества, связанные с изменением образа жизни, – например, использует стулья, в то время как большинство японцев сидят по-прежнему на циновках.

Но даже рамки Кодокана становятся тесными для Кано. Ему помогают старые университетские друзья, в том числе Такааки Като, ставший премьер-министром Японии. И вот в 1909 г. Кано отправляется в поездку по Европе и Америке, где налаживает культурные и спортивные связи, пропагандирует дзюдо.

В 1911 г. он становится президентом Японского общества физического воспитания, а на следующий год вывозит двух спортсменов от Японии на V Олимпийские игры в Стокгольме. Всего же он восемь раз возглавлял делегацию Японии на Олимпийских играх.

Вот и ответ на вопрос, почему дзюдо стало олимпийским видом спорта: ему протежировал сам Кано, который являлся одновременно и руководителем Кодокана, и представителем Национального олимпийского комитета Японии.

«ПОРЫВИСТЫЙ РУЗВЕЛЬТ» И «РУССКИЙ МЕДВЕДЬ»

Уже давно Кано мечтает познакомить Запад со своим детищем. Это была своеобразная «агрессия» дзюдо в другие страны, причем Кодокан выработал особую, весьма гибкую стратегию, которая полностью доказала свою эффективность. Здесь не было случайностей; острый ум и железная рука маленького Кано жестко направляли все действия зарубежных представителей Кодокана.

Но на Западе знали о дзю-дзюцу как о «самой непобедимой системе», а вот о дзюдо практически никто не слышал. Кано это ничуть не смущает; он не собирается бороться с десятками клубов, которые выдают собственные выдумки за дзю-дзюцу. Наоборот, он соглашается на первое время поступиться названием «дзюдо» и выступать под маркой «еще одной школы дзю-дзюцу». Первые школы дзюдо в США, Франции, Англии и даже России назывались «метод дзю-дзюцу доктора Кано» или «школа дзюдо системы дзю-дзюцу».

Первоначально основную ставку Кано Дзигаро делал на США. Сюда в 1902 г. приезжает первый зарубежный посланец Кодокана, один из лучших учеников Кано Ямасита (10-й дан), который в 1907 г. вернулся в Японию. У Ямаситы брал уроки даже сам президент США Теодор Рузвельт. Президент оказался весьма прилежным учеником: он тренировался под руководством Ямаситы в течение трех лет по три раза в неделю и добился коричневого пояса, то есть высшего ученического разряда.

Сохранился интересный отзыв очевидца о том, как Ямасита обучал своего высокопоставленного ученика: «Он (Рузвельт) был очень тяжел и порывист, и это стоило бедному преподавателю многих синяков, массы волнений и бесконечных ушибов из-за спешки Теодора, так как наставник стремился уберечь от травм президента Соединенных Штатов».

И все же распространение дзюдо в США нельзя назвать «победным шествием». В 1903 г. некий Кано (отношения к Кано Дзигаро он не имеет) открывает первый американский клуб дзюдо в Сиэтле, но через пару месяцев он развалился из-за недостатка клиентов. В том же году ученики Кодокана Миядзава (6-й дан) и Ито (3-й дан) открывают первый официальный додзё, который сохранился и по сей день. В 1915 г. Ито переезжает в Лос-Анджелес и основывает там учебный центр.

Наконец, в конце 20-х годов в США начинают работать первые официальные представительства. Мастер Куросака создает в Сиэтле Тэнто-кукан – прямое ответвление Всеяпонского центра боевых искусств Будо-кукая в Киото. В 1935–1941 гг. в Сиэтле преподает последователь Кано Дзигаро Кумагаи (6-й дан).

В 1910 г. дзюдо появляется во Франции, куда вернулся из Японии Энсин Ле Прие, первый француз – обладатель черного пояса. Он несколько лет обучался в Кодокане под руководством одного из лучших учеников Кано мастера Йокоямы Сакудзиро (7-й дан). Йокояма прославился тем, что в 1908 г. написал первую в Японии солидную книгу о дзюдо и его создателе [44]. Ле Прие в 1911 г. переводит ее на французский язык под названием «Учебник дзюдо школы Кано из Токио», стремясь донести этическую сущность дзюдо до западной публики. Но Франция не восприняла настоящее дзюдо, и книга успехом не пользовалась. И Кано Дзигаро, приехав во Францию с лекциями в 1932—33 гг., понял, что нужно коренным образом менять тактику презентации дзюдо на Западе.

В 1936 г. М. Фрелдэнкрэс основывает «Французско-Японский клуб», куда приезжает Каваиси Миконосукэ (7-й дан) из Кодокана. Именно Каваиси можно считать основателем европейского дзюдо – он вводит особую систему обучения, приемлемую для сознания западного человека. Например, Каваиси сразу заметил, что французы не в силах запомнить сложные японские названия приемов, и тут же ввел новые: «1-й прием бедром», «2-й прием бедром», «1-й бросок при помощи рук» и т. д. Через некоторое время французы привыкли к японским терминам, но на первом этапе остроумная классификация Каваиси принесла несомненную пользу в популяризации дзюдо. Чуть позже он вводит более разнообразную систему поясов, чем та, что была принята в Кодокане. Таким образом, европейские школы стали постепенно отдаляться от строгой системы Кано, что явилось предвестником первого надлома в едином здании дзюдо, полностью подчиненном Кодокану.

Дзюдо постепенно становилось модным, на нем уже можно было делать неплохой бизнес. Во Франции возникало три федерации дзюдо, одна из которых – под руководством Каваиси. Несколько ассоциаций дзюдо существует и в США. И каждая проводила соревнования по собственным правилам, что в реальности было мало похоже на дзюдо Кодокана.

Надо отдать должное великому Кано – он умел воспользоваться малейшей возможностью для пропаганды дзюдо, причем нередко был готов мягко и незаметно «сменить лозунг». Выступая перед японской аудиторией, особенно перед «власть предержащими», он обращал особое внимание на чисто национальный дух своего детища, на возможности использования дзюдо в армии, полиции, да и вообще для воспитания молодого поколения в духе любви к традиционным идеалам. А приезжая в другие страны, например в США, Канаду, Францию, он предпочитал говорить об интернациональном характере дзюдо, о его спортивных и нравственных аспектах. Кстати, обратим внимание, что чисто боевые аспекты дзюдо, пришедшие из дзю-дзюцу, Кано долгое время запрещал демонстрировать перед зарубежной аудиторией, оставляя «варварам» полную возможность изучать классический арсенал Кодокана из 40 бросков и 16 приемов борьбы лежа.

Благодаря точно выверенной и гибкой политике Кодокана дзюдо проникает в Россию. В отличие от других стран, где пропагандистами дзюдо были японцы, в России носителем тайн «искусства податливости» становится русский – человек сложной и во многом трагической судьбы. О дзю-дзюцу в России слышали уже с начала XX в., но изучали его по популярным брошюркам, переводам с французского и английского языков, которые прямого отношения ни к настоящему дзю-дзюцу, ни тем более к дзюдо не имели. И вот во Владивостоке при обществе «Спорт» в 1914 г. состоялись первые показательные выступления человека, который действительно изучал настоящее дзюдо. И не где-нибудь – в Кодокане! Этим человеком был Василий Сергеевич Ощепков, в то время обладатель 1-го дана по дзюдо, который вручил ему сам Кано Дзигаро.

Дзигаро Кано ест мороженое в Ванкувере. Рядом с ним С. Сасаки, руководитель дзюдо в Канаде.

Май, 1936 г.

Те показательные выступления, за которыми чувствовалась твердая рука Кано, имели весьма сложный подтекст. Россия – близкий сосед, многообещающий и опасный одновременно. Проникновение в эту страну сулило дзюдо, пусть и под названием «дзю-дзюцу», мощную поддержку. Не случайно В. С. Ощепков в 1914 г. проводил выступления не один, а вместе с выпускником Кодокана Хидэтеси Томабэци, обладателем черного пояса.

Сын каторжанки и неизвестного отца, Василий Ощепков появился на свет в декабре 1892 г. на Сахалине. Мать вскоре умерла, а Василия сразу же после окончания русско-японской войны отправили в русскую колонию при православной миссии в Киото. В дальнейшем он должен был стать православным священником в Японии. Но, как видим, судьба распорядилась иначе.

Долгое время рассказы об обучении Ощепкова в японском Кодокане считались чем-то вроде «героических легенд». Но наконец был обнаружен документ, который разрешил все сомнения, – в архивах Кодокана сохранилась запись о поступлении туда 29 октября 1911 г. Василия Ощепкова. На уровне «народных преданий» ходят рассказы о том, как он сумел сделать это. В то время юный Ощепков учился в японской школе, где в качестве одной из дисциплин преподавалось дзюдо. Преподавалось, правда, на весьма невысоком, «школьном» уровне, а Василий мечтал попасть в знаменитый Кодокан. И вот он отважился прийти на отборочный тур в младшую группу Кодокана. Может быть, и не смог бы этот русский мальчишка, один из будущих основателей самбо, поступить в легендарную школу, если бы один из его товарищей не поведал ему о некоторых хитростях проверки новых учеников в Кодокане.

Через несколько лет «русский японец» Василий Ощепков, которого за большую физическую силу называли «русским медведем», стал одним из четырех европейцев, получивших в то время черный пояс – 1-й дан Кодокана (чуть позже Василий получил и 2-й дан). Это было не только признанием несомненных заслуг Василия Ощепкова. Вручение ему черного пояса свидетельствовало о том, что его готовили стать руководителем официальной ветви Кодокана в России – стране, где вряд ли потерпели бы японца в качестве официального тренера. Да и начавшиеся показательные выступления Василия Ощепкова и его работа с первыми группами во Владивостоке наводят на мысль, что в Кодокане существовали хитроумные планы выхода на российскую публику. Ощепков преподавал в основном среди военных и сам работал в то время военным переводчиком.

Кто кого перехитрил, сказать сложно. Понятно, что в отношениях «Кодокан – Ощепков» была еще и третья сторона – разведка. Как Ощепков оказался в России в 1914 г.? Кто послал его сюда, как он сумел со своей биографией стать военным переводчиком? В какой мере японские спецслужбы стимулировали деятельность Ощепкова, хотя это и происходило неявно, за его спиной? Не будем забывать, что благодаря влиянию Кано дзюдо в Японии всегда обслуживало полицию, армию, а все японские разведчики проходили практику самозащиты именно в Кодокане.

Ощепкову приходилось не только разрабатывать систему самозащиты для бойцов Красной Армии, но и заниматься разведывательной деятельностью. Известно, что после установления Советской власти на Дальнем Востоке и до 1925 г. Ощепков выполнял в Японии и Китае спецзадания органов ЧК и НКВД. Кстати, в Китае он познакомился и с ушу, перенеся на русскую землю это слово в том звучании, в каком его услышал, – «у-ши».

Всю осташуюся жизнь Ощепков занимался разработкой «советской» системы борьбы, взяв за ее основу то, что он лучше всего знал, – дзюдо Кодокана. Был он блестящим мастером и методистом, при весе более 100 кг двигался легко и стремительно, бросал противника из любого положения. Преподавал в Центральной высшей школе рабоче-крестьянской милиции, на курсах для командного состава Красной Армии (рассказывают, что с ним сошелся как-то в схватке сам М. Н. Тухачевский), стоял у истоков самбо, скорее даже являлся его прямым создателем. Дзюдо уважал, но критиковал Кодокан за консерватизм, говорил, что надо поднять «нашу» систему борьбы на более высокий методический уровень, «обогатить ее нашими достижениями в смысле методики ее изучения и технического выполнения приемов».

И все же японское прошлое Ощепкова сильно беспокоило советские органы безопасности – его подозревали в шпионаже в пользу Японии, неоднократно допрашивали и подвергали репрессиям. В октябре 1937 г. мастер умирает после загадочной болезни. Его архивы, в том числе неопубликованные записи о методике и арсенале дзюдо Кодокана, таинственным образом пропали. Злые языки поговаривали, что позднее все эти материалы всплыли под названием «советская система борьбы самбо». Но это уже другая, весьма запутанная история…

«ЕГО МЕЧТЫ РАЗВЕЯЛИСЬ»

В 30-е гг. дзюдо занимаются в десятках стран мира. Многие западные мастера были не прочь ввести и собственные приемы, и свою систему аттестации в этот ставший популярным вид спорта. Уже без ведома Кодокана проводятся региональные соревнования во Франции и Англии, создаются новые правила. На Западе к дзюдо начинают относить практически любую японскую систему самозащиты, и, пользуясь такой ситуацией, многие японские инструкторы дзю-дзюцу, вытесненные политикой Кано Дзигаро из Японии, вновь открывают свои школы.

Кано Дзигаро начал осознавать, что дзюдо выходит из-под его контроля. Но Кано не случайно достиг значительных высот на государственной иерархической лестнице. Он был опытным политиком: ведущие мастера Кодокана садятся за разработку новых правил, делая дзюдо более похожим на современный спорт, оставляя старые способы самозащиты, выполнение ката и наиболее сложные ритуальные методы для любителей традиции.

Сколь бы часто ни критиковали Кодокан за консерватизм, единственная школа дзюдо все же умела улавливать дух времени. После смерти Кано

Кодокан возглавил его сын Рисэи. Под его руководством в 1956 г. был проведен первый мировой чемпионат в Токио, где все призовые места взяли, естественно, японцы. А вот на третьем первенстве мира в Париже в 1961 г. японцев ожидал чувствительный удар – чемпионом стал голландец Антон Геесинк. В то время в дзюдо не существовало весовых категорий: Кодокан жестко придерживался идеи, что при наличии мастерства вес не играет роли. И когда Геесинк при росте 198 см и весе 118 кг положил на лопатки японцев, руководители Кодокана тотчас ввели весовые категории.

Но еще при жизни Кано Дзигаро были введены единая система аттестации и общие нормативные требования, объединившие мир дзюдо. Так Кодокан вновь подтвердил свое главенство в мире дзюдо – единоличное и непоколебимое, основанное на внутреннем единстве школы.

Справедливости ради отметим, что и с ближайшими учениками отношения Кано складывались далеко не всегда ровно. Тяжелой потерей оказался разрыв с самым ярким последователем дзюдо – Сиро Сайго. Способности Сайго в области боевых искусств были просто поразительны: он не только имел все высшие звания по дзюдо, считался одним из лучших знатоков школы Дайторю айки-дзюцу, но и обладал 9-м даном в стрельбе из лука (кюдо). Этот удивительный человек, равного которому ни в дзюдо, ни в дзю-дзюцу так и не нашлось, по странным и до сих пор остающимся до конца не ясным причинам внезапно оставляет Кодокан. Неожиданно он переезжает на юг Японии, где устраивается работать репортером, рвет все связи как с дзюдо, так и с айки-дзюцу. Боец-легенда ушел из жизни 23 декабря 1922 г., когда ему исполнилось 55 лет, унеся с собой тайну своего разрыва с Кодоканом.

Правда, такой скандальный факт не мог остаться незамеченным в мире боевых искусств; поползли самые противоречивые слухи, причем подавляющее большинство склонно было винить в конфликте самого Кано Дзигаро и оправдывать Сиро Сайго. По одной из версий, Кано в резкой форме потребовал от Сайго порвать все связи со школой Дайторю айки-дзюцу, где начинал когда-то обучаться Сайго и последователи которой не без основания считали его одним из своих лидеров.

Существовали другие, более конкретные версии ухода Сайго, подтверждающиеся газетными публикациями тех лет. Во время очередного отъезда Кано Дзигаро в Европу его обязанности в Кодокане выполнял Сиро Сайго.

Кано на борту «Хикава мару» у причала в Ванкувере за несколько недель до своей смерти. Второй слева – И. Кумагаи, один из руководителей дзюдо в Сиэтле

Будучи человеком весьма самоуверенным, Сайго вместе с некоторыми ведущими инструкторами Кодокана поссорился с борцами сумо, ссора закончилась потасовкой. Для разрешения конфликта была вызвана полиция. Дзюдоисты, отказавшись от переговоров с полицейскими, сбросили их в реку Сумиду.

Вернувшись в Токио, Кано оказался в весьма щекотливом положении: ведь он выполнял обязанности старшего инструктора полиции по дзюдо и, в сущности, являлся наемным служащим полиции. К тому же Сайго был явно неправ. После бурного разговора с Кано Сайго, спасаясь от крупных неприятностей (вплоть до тюрьмы), покинул Токио.

Так в лице Сайго Кодокан потерял не только блестящего бойца и инструктора – в определенном смысле он утратил символ своей непобедимости. Но теперь Кано это не волнует: Кодокан уже вышел на международную арену, признан всеми высшими органами государственной власти Японии, а мир традиционного дзю-дзюцу, критикующий Кано Дзигаро, практически раздавлен хорошо продуманными мероприятиями «отца японского спорта».

Кано на протяжении всей своей жизни борется за чистоту дзюдо и за единоличное лидерство Кодокана. Он убежден, что лишь Кодокан, воплощающий дух своего основателя, способен преподать дзюдо не просто как метод борьбы или вид спорта, но как способ нравственного и этического воспитания. Кано уже отказывается от старой идеи воспитания «национального духа»; теперь он распространяет свои этические концепции на весь мир независимо от национальности учеников. Кано воздал за обиды своим давним соперникам, которые в молодости так третировали его. Теперь Кано последовательно объясняет на всех уровнях, что, с одной стороны, старые школы дзю-дзюцу реакционны и опасны, а с другой – в техническом плане дзюдо разработано несравненно лучше. Разумеется, никаких гонений на школы дзю-дзюцу Кано не устраивал. Но далеко не без его влияния они стали потихоньку исчезать: старые мастера умирали, молодежь шла в дзюдо, на которое – что очень важно! – выделялись государственные дотации. Недаром Кано занимал столь высокие должности в государственных структурах и был близок ко двору! Первыми канули в Лету именно те школы, которые критиковали Канорю в 80—90-х гг. ХІХ в. Дзюдо выиграло не только технически, но и политически: теперь конкурентов и критиков у Кано больше не было.

Еще одно усилие – и дзюдо станет первым и пока единственным национальным японским видом спорта, окончательно признанным на международной арене. Но многим надеждам не суждено было сбыться. Кано сильно нервничал, принимая активное участие в подготовке к Олимпийским играм 1940 г. Мир чувствовал приближение войны. Япония уже вела боевые действия в Китае, еще в марте 1933 г. она вышла из Лиги Наций, что сильно осложнило ее положение на международной арене. Все это могло закончиться тем, что Япония была бы исключена из МОК и все надежды Кано на то, что дзюдо выдвинется на олимпийскую арену, пошли бы прахом.

Он вел бесконечные переговоры в США; в 1938 г., посещая Канаду, искал себе союзников там. Будучи президентом Японской ассоциации любительского спорта (ведущей спортивной организации страны), он бывал в Ванкувере и ясно видел, как в мире спорта одна за другой закрываются двери перед Японией. Война разрушила все надежды Кано; в некоторых городах Запада после подписания японо-германского договора 1936 г. занятия дзюдо были запрещены.

Люди, которые сталкивались с «отцом японского спорта» в последние месяцы его жизни, не могли не заметить того плохо скрываемого разочарования, которое испытывал престарелый Кано Дзигаро. Он был морально подавлен и растерян.

В мае 1938 г. на борту корабля «Хикава мару», возвращаясь с заседания МОК в Каире, умер 77-летний Кано Дзигаро. Великого мастера подкосила обычная пневмония. Человек, которого все газеты мира уважительно именовали «отцом японского спорта», прибыл на родной берег, в порт Йокогама, уже в гробу. В одной из центральных газет американского города Сиэтла под траурной фотографией создателя дзюдо стояла подпись: «Его мечты развеялись».

Похороны Кано Дзигаро

КАКУЮ СИСТЕМУ ХОТЕЛ СОЗДАТЬ КАНО ДЗИГАРО?

По сути, Кано стремился создать целую этическую систему «обновленного самурая», выдержанную в классическом духе традиционной Японии. Говоря о достижении «максимума эффективности в использовании тела и духа», Кано последовательно объясняет, в чем заключается «совершенствование тела», а в чем – «совершенствование духа». Эти две части соотносятся между собой, как «внешнее» и «внутреннее», земное и космическое, повседневное и вечное.

Первейшая моральная цель человека, который посвятил себя дзюдо, – «взаимное благоденствие» («дзита кёэй»). Истинный дзюдоист не может изучать высокое искусство дзюдо лишь для себя, он делает это для того, чтобы помогать другим людям. Лозунг «взаимного благоденствия» отнюдь не был изобретен самим Кано, – мастер воспользовался древней конфуцианской концепцией «взаимного воздаяния» и «взаимопомощи».

Дзюдоистский лозунг «взаимного благоденствия» японцы восприняли легко, практически сразу же. Это было новшеством лишь в отношении традиционного бу-дзюцу – до Кано никто не возводил принцип «взаимного благоденствия» в ранг философии боевых искусств. Скорее наоборот: старые школы дзю-дзюцу утверждали приоритет индивидуального, закрытого обучения, передавая свои тайны в личном общении. Но Кано сразу же после создания Кодокана объявил об «открытости» своей системы – в его школу мог прийти каждый. Многие, поняв, что дзюдо утверждает приоритет этического над чисто физической тренировкой, пошли за Кано.

Некролог Кано в «Сиэтл Постинтеллидженсер» (1938 г.) с подзаголовком: «Умер старый разочаровавшийся человек»

Физический аспект тренировки заключался в принципе «наиболее эффективного приложения силы» (сэйрёку дзэнъё). Рассказывая об этом принципе, Кано вводил некие условные «единицы» силы, поясняющие, как потенциально слабый человек может одолеть физически более сильного соперника.

В залах Кодокана висят каллиграфические надписи – правила поведения учеников, свидетельствующие о единстве нравственного воспитания и физической эффективности в дзюдо:

– сохраняй свой разум холодным, воздерживайся от никчемных движений, будь терпелив и упорен;

– изучай сильные и слабые места своего соперника и самого себя, решаясь на тот или иной план действий; другими словами, действуй всегда по обстоятельствам;

– твое действие должно быть гармоничным и проворным, предвосхищающим действия соперника;

– даже если ты полностью уверен в победе, избегай любых комбинаций приемов, которые поставят тебя в невыгодную позицию, если тебе не удастся довести их до конца; это значит: выбирай наиболее эффективную комбинацию.

Взгляды Кано на дзюдо кардинально менялись на протяжении десятилетий, в течение которых система развивалась. То он хотел воплотить некую «идеальную и комплексную» школу дзю-дзюцу, то начинал делать основной упор на этическое воспитание и использование западной науки, то говорил о дзюдо как об уникальной системе оздоровления нации, то стремился сделать его олимпийским видом спорта (что в конце концов и произошло).

Итак, поговорим о «дзюдо у истоков», о том дзюдо, что ютилось в тесном зале храма Эйсёдзи, что завоевало в начале XX столетия сердца японцев и высоко ценилось в полиции и армии.

К своему современному виду дзюдо шло почти целый век, причем в основном формирование технического арсенала происходило не только за счет приобретения каких-то новых приемов, но прежде всего за счет отказа от наиболее опасных технических действий классического дзю-дзюцу.

Тот вариант дзюдо, который преподавал Кано в первые годы существования Кодокана, был значительно более близок наиболее жестким школам дзю-дзю-цу, в частности, Кито-рю, нежели современному спортивному дзюдо. Первые иллюстрации приемов дзюдо, сделанные под руководством самого наставника, демонстрируют мощные удары по ногам, удары в живот, заломы пальцев, удушения, удары по глазам, надавливания на пах, даже захваты за нос.

Фактически дзюдо было в то время одной из школ дзю-дзюцу, где броски, заломы и удушения в силу исторических обстоятельств ее формирования превалировали над ударами. При этом от ударов по болевым точкам (атэми) дзюдоисты отнюдь не отказались; более того, в одном из наставлений по дзюдо в 1906 г. давался следующий совет: «В определенных обстоятельствах атэми-вадза (нанесение ударов) может быть предпочтительным, чем нагэ-вадза (броски) или катамэ-вадза (приемы борьбы лежа), особенно когда вы сталкиваетесь с несколькими нападающими». Предисловие к этому пособию написал сам Кано Дзигаро, видимо целиком разделяя эту мысль: удары могут быть порой эффективнее, чем броски, – и рассматривая дзюдо все же как прикладную систему. Мысль о дзюдо как о международном виде спорта придет к нему несколько позже.

Весь технический арсенал Кано объединяет в девять комплексов (ката), часть из которых он создал сам, а другая часть пришла из старых школ дзю-дзюцу, где он когда-то обучался. Для Кано ката становятся не просто способом отработки приемов. «Ката – это этика дзюдо, – писал Кано. – В них заключается сам дух дзюдо, без которого невозможно достичь цели». Важнейшей заслугой Кано стало перенесение акцента на духовное и нравственное воспитание человека посредством занятий дзюдо.

Итак, какие классические ката включает Кодокан? То, что в современных учебниках по борьбе подразумевается под понятием «техника дзюдо», полностью вошло в первый комплекс – «рандори-но-ката» (комплекс свободной схватки). Он делится на две части: броски из стойки и приемы борьбы лежа; причем вторая часть вошла в ката на десять лет позже первой, когда Кодокан разрабатывал концепцию борьбы в партере и лежа. Рандори-но-ката построено таким образом, что от одного приема можно перейти ко второму, от второго – к третьему и т. д.; таким образом, выполнение этого ката не просто превращается в формальный показ приемов, но учит простейшим элементам комбинаторики. Классическое рандори-но-ката состоит из 40 приемов – именно тех бросков, которые являлись техническим фундаментом Кодокана.

«Ката податливости», или «ката гибкости» – «дзю-но-ката» воплотило в своем названии важнейший принцип дзюдо – противодействовать сильному противнику, уступая ему. В этом ката много чисто тренировочных, небоевых приемов; ему свойственны широкоамплитудные вращения руками, плавные движения. Прием до конца обычно не проводится, его останавливают в последний момент, когда противник уже готов упасть или может повредить конечность. Этот комплекс полон внутренней грации и базируется на ощущении «внутренней энергии – ки», которое развивается такими плавными движениями. Не случайно его практикуют даже пожилые люди и женщины.

Кано ввел в арсенал дзюдо комплекс, который современным спортсменам-дзюдоистам мог бы показаться весьма странным. Это «косики-но-ката» – «старинный комплекс», или «традиционный комплекс». Он целиком взят из школы Тэнсин синъёрю дзю-дзюцу. Кано сохраняет весь необходимый антураж: ката выполняется таким образом, будто на бойце тяжелые самурайские доспехи. Он имитирует движения вооруженного самурая, как бы придерживая тяжелый меч, поправляя шлем. И все приемы косики-но-ката направлены против такого же самурая, облаченного в латы: например, «захват за шейные пластины шлема», а затем «скручивание шейных позвонков».

Этот комплекс позволялось изучать лишь на высших ступенях мастерства – по достижении 5-го дана. Здесь у «отца дзюдо» была своя логика: японец не должен забывать, что дзюдо корнями уходит в древнюю традиционную культуру благородного воина, который применял дзю-дзюцу на полях сражений. За цветистыми названиями технических действий косики-но-ката («мельничное колесо», «бросок в ущелье», «погружение в воду», «волны, разбивающиеся об утес») скрываются приемы, широко используемые современными дзюдоистами. Но здесь важен не сам прием, а ощущение самурайского духа, живого прикосновения к древней традиции.

Еще одному ката Кано не успел дать название, и оно вошло в историю под рабочим наименованием – «ицуцу-но-ката» («ката пяти первостихий»). Его выполняет крайне ограниченное число дзюдоистов высшего уровня. Оно состоит из пяти широких круговых движений и, вероятно, было рассчитано на работу с партнером. Позже его стали осмысливать как символику пяти первостихий китайской натурфилософии: каждый прием соответствовал одной из стихий – металлу, огню, дереву, воде и земле.

Два ката основываются исключительно на технике ударов, что является отголоском древнейшего вида дзю-дзюцу. Первое из них – «кимэ-но-ката» («ката решимости»), или «синкэн-нобуно-ката» («ката реального боя»), – сейчас выполняется для аттестации на 5-й дан по классической системе Кодокана и включает в себя технические действия в двух положениях – стоя и на коленях. Этот комплекс пришел из школы Кито-рю и долгое время считался абсолютно секретным, хотя он достаточно прост и может показаться примитивным по сравнению с комплексами в ушу и каратэ. Тем не менее он оптимальным образом подходит для самообороны, хотя и подразумевает чисто классическое осмысление этого понятия. Оба раздела – в положении стоя и на коленях – предусматривают три типа технических действий: нанесение голыми руками ударов по болевым точкам, приемы с коротким мечом и, наконец, приемы с длинным самурайским мечом (катаной).

Другое прикладное ката с длинным названием «сэйрёку дзэнъё кокумин тайику-но-ката» («комплекс национального физического воспитания, основанный на принципе максимального использования силы») выполняется в стойке и в положении на коленях, как в одиночку, так и с партнером. Основные технические действия этого ката – удары ногами вперед и в стороны, удары различными частями кулака вперед, снизу вверх и крюком. Примечательно, что центральным движением ката, вокруг которого выстраивается вся структура комплекса, является движение «кагами-микаги» (в переводе – «полировать зеркало»), выполняющееся в медленном темпе и символизирующее приведение духа в состояние «чистого зеркала». Оно воплощает древнейший дзэнский принцип чистоты и незамутненности сознания, который Кано почерпнул из школ дзю-дзюцу, тесно связанных с самурайской эстетикой.

Бытует мнение о том, что Кано будто бы ввел «сэйрёку дзэнъё кокумин тайику-но-ката» в арсенал дзюдо после того, как в 1922 г. в Кодокане провел показательные выступления создатель каратэ Гитин Фунакоси. Видимо, это не более чем вымысел. Дело в том, что это ката существовало в школах дзю-дзюцу за много лет до рождения самого Фунакоси.

Наконец, два последних комплекса были разработаны инструкторами K°-докана для полиции и армии, поэтому приемы представляют собой сочетание бросков, защитных действий от удара ножом, палкой и дубинкой, а также включают простейшие удары руками в голову и ногами в пах. Первый комплекс – «фудзёси-ё госин-но-ката» предназначен для женщин, второй, более сложный, «ипан-ё госин-но-ката» – для мужчин.

Все броски, которые входили в классический базовый арсенал Кодокана, Кано переработал в виде приемов защиты против ударов ногами, руками, палкой, в результате чего возникло «Кодокан госин-дзюцу-но ката» – «ката самозащиты Кодокана». Сегодня владение им требуется для классической аттестации на 3-й дан.

В литературе часто встречается мнение, что Кано, создавая дзюдо, отбросил все опасные приемы, которые могли привести к травмам борцов. Это не совсем так; Кано просто разделяет весь арсенал дзю-дзюцу, который достался ему «по наследству», на «опасные» и «безопасные» приемы. Первые он решил преподавать в полиции, а также своим ученикам высшего уровня. Но он думал о дзюдо и как о системе воспитания молодежи. Поэтому Кано решительно отбрасывает все приемы, которые заканчивались падением на голову, смещением шейных позвонков, переломами и т. п. (речь идет, естественно, не о случайностях, а о вполне преднамеренном травмировании противника). Подобные приемы становятся достоянием «компетентных органов».

Оставшиеся приемы Кано Дзигаро распределяет на пять разделов по восемь в каждом – «гокю-но кайсэцу» («пять групп», или «пять ступеней»). Всего получается 40 приемов, ставших классикой Кодокана. Первую группу составляли броски подсечками и подножками, вторую – броски через бедро и спину и т. д. Приемы изучались один за другим в четкой последовательности таким образом, чтобы в комбинации от первого приема можно было перейти ко второму, от второго – к третьему и т. д. Если не удавалось провести первый прием группы – скажем, подсечку в стопу (дэ-аси-бараи), то можно было перейти к подсечке в колено (хидза-гурума), затем к подсечке с упором всей поверхностью ноги в ногу соперника (сасаэ-цурикоми-аси), от нее, резко развернувшись спиной к противнику, – к броску через бедро (уки-госи), а затем к задней подножке (о-сото-гари). Так из простых приемов вырастали более сложные, а дзюдоист учился комбинировать их в схватке.

Система «гокю-но кайсэцу» стала краеугольным камнем тренировки K°-докана. Пять групп приемов соответствовали и пяти ученическим разрядам (кю). Например, чтобы получить самый низший, 5-й ученический разряд, необходимо было сдать экзамен по первой группе приемов, на четвертый ученический разряд – по второй группе приемов и т. д.

Когда в арсенал Кодокана была введена борьба лежа, все приемы были также разбиты по пяти группам. Однако из-за того что раздел катамэ-вадза «запоздал» по сравнению с борьбой стоя, здесь нет столь равномерной разбивки по пяти группам. Например, в первую группу для сдачи на 5-й кю входят шесть приемов – по два болевых, удушения и удержания, а для сдачи на 4-й кю уже требуется показать лишь три приема – по одному из каждого раздела. Всего классический раздел борьбы лежа в Кодокане включает 27 приемов. Естественно, реальное число приемов в положении лежа превосходит эту цифру – каждый из них имеет до десятка вариантов; однако Кано правильно рассчитал, что ученики должны овладеть прежде всего принципиальной схемой приема, а потом уже разучивать его варианты.

В арсенал дзюдо был включен и «вспомогательный раздел», куда входят специальная разминка (тэйсё), отработка позиций, методы падений (укэми), методы захватов (куми-ката), методы выведения из равновесия (кудзуси).

Особые способы падения, которые преподавал Кано, предусматривали отработку полной самостраховки при бросках, причем методы тренировки в Кодокане были весьма жесткими. Например, два человека раскачивали борца, взяв его за ноги и за руки, а потом бросали как можно дальше – борец должен был приземлиться, не разбившись, на спину или на бок. Борцы прыгали с высокой лестницы спиной вниз на пол или преодолевали, кувыркаясь в воздухе, острый меч, находящийся почти на уровне человеческого роста. Сегодня рассматриваются две базовые формы самостраховки при падении – на спину (ма-укэми) и на бок (ёко-укэми). Первые дзюдоисты боролись не на современных сравнительно мягких татами, а на настоящих традиционных соломенных циновках, которые едва ли смягчали падение. Порой мощными бросками дзюдоисты Кодокана посылали своих противников в тяжелый нокаут.

Выведение противника из равновесия рывком было известно давно; способы кудзуси практиковались во многих школах дзю-дзюцу. Однако Кано именно их положил в основу всякого броска – без предварительного кудзуси нет броска. Он определял восемь базовых форм выведения противника из равновесия рывком за кимоно: на себя вниз, от себя назад, влево, вправо, влево назад, вправо назад, влево на себя, вправо на себя. Грамотное выведение противника из равновесия достигается путем сложения нескольких векторов силы. Например, при кудзуси «влево на себя» борец левой рукой тянет вниз на себя, а правой как бы приподнимает противника вверх и немного влево. В результате такого действия и небольшого поворота корпуса влево вес тела противника перемещается на правую ногу, и в этом случае несложно свалить его, скажем, подсечкой под эту ногу.

Кано учил, что уже благодаря одному лишь правильно проведенному выведению из равновесия противник должен упасть. Так появился специальный бросок уки-отоси (для сдачи на второй кю), который выполняется выведением из равновесия в сторону вниз.

После изучения базового раздела ученики Кодокана приступали к освоению техники бросков – тати-вадза, или нагэ-вадза. В техническом плане все броски разделялись на четыре большие группы. Первая – это броски, выполняемые в основном руками (тэ-вадза), например, бросок через плечо. Вторая – броски, выполняемые в основном бедрами (коси-вадза), например, классический бросок через бедро, через бедро с подсадом ногой, бросок через спину. Именно эти броски считаются сегодня наиболее эффективными в дзюдо. Третья группа – броски при помощи ног (аси-вадза), например, подножки, подсечки. И, наконец, четвертая группа – броски уступаниями (сутэми-вадза), когда борец падает, утягивая за собой противника, и бросает его, например, с упором стопы в живот или подставив свою ногу под ноги противника.

Долгое время в Кодокане не изучалась борьба в положении лежа, хотя удушения и болевые приемы на суставы рук входили в прикладной раздел дзюдо (на соревнованиях они первое время были запрещены). Кодокан даже издал специальные правила, которые ограничивали борьбу лежа, свято придерживаясь традиции старых школ, в том числе Тэнсин синъёрю. За свое упорство Кано Дзигаро однажды пришлось сильно поплатиться.

Дело в том, что далеко не все школы дзю-дзюцу отвергали борьбу лежа – наоборот, некоторые из них всю тактику строили именно на этом. В частности, бойцы школ дзю-дзюцу из Киото в первые годы существования Кодокана неоднократно встречались с дзюдоистами и обыгрывали их, что вызывало большое раздражение у Кано. Еще бы – обойти знаменитую Ёсин-рю, выиграть политическую схватку за главенствование в дзю-дзюцу и регулярно проигрывать в общем-то не самым именитым школам!

Мастера из Киото прекрасно знали, что в бросках борцам Кодокана нет равных, и избрали иную тактику: они без броска стягивали дзюдоистов на татами и проводили удушение. Опытные ученики Кано не знали, как защищаться против этого.

Но Кано Дзигаро стал знаменит во многом благодаря тому, что был готов ломать устоявшиеся стереотипы, если это шло на пользу его системе. Он приступил к разработке нэ-вадза, или катамэ-вадза, – техники борьбы лежа, которая включает удержания (осаэкоми-вадза), удушения (симэ-вад-за) и болевые приемы (кансэцу-вадза).

Большинство удушений проводится при помощи ворота кимоно, когда борец, натягивая отворот или обкручивая им шею, вызывает удушье у соперника. Удушения могут выполняться из любого положения – спереди, со спины, сбоку и даже из стойки.

В традиционном дзю-дзюцу раздел симэ-вадза был еще шире: душили, например, надавливая коленом или локтем на шею соперника, зажимая шею в локтевом сгибе руки, сжимая шею между предплечьями. Кано оставил такие приемы лишь в прикладном разделе дзюдо для полиции (есть они и в некоторых ката).

Изучение каждого приема, будь то броски или удержания, включало четыре стадии: кудзуси – выведение противника из равновесия, цукури – подготовительное действие, или заход на прием, какэ – собственно проведение приема, фусэги – контрприем, или уход от действия соперника.

Всего в классическом дзюдо 6 ученических степеней (кю) и 12 мастерских разрядов, или данов. Как только дзюдоист приходит в зал, ему присваивается 6-й кю, а чтобы подняться на другие ступени, надо сдавать специальные экзамены.

В реальности ни 11-й, ни 12-й даны не присваивались никому. В специальном реестре о степенях мастерства, выпущенном Кодоканом, особо оговаривается высший, 12-й дан, соответствующий званию «великого мастера» (Сихан). «Это звание фактически не было дано ни одному дзюдоисту, кроме покойного профессора Кано, нашего основателя, который сам себе его присвоил». Трудно не заметить тактичный намек на то, что оно никому и не будет присвоено.

Первая фаза броска через плечо сеои-нагэ в дзюдо

10-й дан присуждается за «величайшие заслуги в мастерстве и проповеди духа дзюдо». Таких людей за всю историю можно насчитать не более десятка. Обычно наиболее техничные дзюдоисты получают разряд не выше 5-го дана; остальные даны присваиваются за большой вклад в развитие дзюдо, написание книг, воспитание учеников.

Пять ученических степеней (кю) требуют показа на экзаменах пяти соответствующих групп приемов; при сдаче на пять первых мастерских разрядов (данов) надо также показать соответствующие ката «с полным соблюдением духа дзюдо». Ученики и мастера обязаны провести определенное количество схваток с борцами своего уровня.

Примечательно, что для прохождения традиционной аттестации выступать на соревнованиях не обязательно. Более того, мужчины старше 40 лет, а также женщины не обязаны проводить поединки – надо лишь показать комплексы приемов. Интересно, что сегодня на международных соревнованиях практически все спортсмены носят черные пояса, хотя большинство из них вряд ли знает хотя бы два ката. Считается, что мастер спорта, региональный чемпион или тем более чемпион страны имеет право носить черный пояс. В какой-то мере это разумно, если судить с чисто технической точки зрения, – вряд ли можно поставить под сомнение мастерство чемпиона страны. Однако Кано, вводя систему градации мастерства, подразумевал проверку преданности человека традиционному духу дзюдо. Например, бывали случаи, когда даже способным борцам отказывали в аттестации из-за нарушения дисциплины или этики дзюдо.

Интересное явление произошло с градацией поясов в период введения дзюдо на Западе. Как известно, одними из первых дзюдо переняли французы. Им показалось, что градация поясов недостаточно дробная и из-за этого малопривлекательная. Например, по японской системе обладатели с 6-го по 3-й кю носят одинаковые белые пояса и внешне ничем не отличаются друг от друга. Но европейцам необходимы были звания, дипломы, внешние знаки отличия. На запросы западной публики тут же откликнулся Каваиси, официальный представитель Кодокана, руководивший развитием дзюдо во Франции с конца 30-х гг. Он ввел большее количество цветных поясов; например, в тех случаях, когда японские дзюдоисты носили белый пояс, французы, а за ними и все западные борцы стали подвязывать кимоно желтыми, оранжевыми, зелеными и синими поясами. Поэтому сегодня при наличии единой классификации мастерства в дзюдо японские и западные дзюдоисты могут носить разные пояса.

Уже в преклонном возрасте Кано Дзигаро поразил своих последователей тем, что стал подвязывать кимоно белым поясом, очень похожим на те белые пояса, которые носят ученики, только чуть шире. Но вскоре они поняли смысл этого символа: великий Кано постиг все премудрости своего искусства. Теперь он по традиции дзэн может вновь «вернуться к истокам» и мистически пережить свою жизнь вновь.