Борьба за господство на море. Аугсбургская лига

ПРЕДИСЛОВИЕ

Всплеск интереса к военно-морской истории в наше время необычаен, но в то же время ограничен определенными историческими периодами. По сути, благодаря последним публикациям и переизданиям хорошо изучены морские сражения русско-японской и Второй мировой войн, гораздо хуже — Первой мировой войны, а вот по эпохе парусовновых исследований нет совсем. Оправдывают такое положение дел тем, что тактика и стратегия морских битв XV-XVIII веков была довольно примитивной, главный игрок быстро завоевал господство на море и до начала XX века никто не пытался его оспорить. Даже многие довольно известные писатели уверены в том, что после книг Филиппа Коломба, Альфреда Штенцеля и Альфреда Тайера-Мэхэна написать что-либо интересное про паруса не получится. Между тем, это не совсем так. Вернее — совсем не так.

На Западе «нельсоновская» приключенческая литература английских писателей-маринистов (О'Брайан, Коломб, Форрестер и др.) вызвала целый поток исследований профессиональных историков по морскому противостоянию Англии, Франции, Голландии и Испании в XVI-XVIII веках. Результат научных изысканий получился несколько неожиданным — оказывается изложение, событий морских войн XVII-XVIII веков в книгах вышеназванных мэтров грешит множеством неточностей и противоречий. Их произведения содержат огромное количество ошибок и некритичный подход к мемуарам и документам. Так, например, из книги Филиппа Коломба «Морская война» мы узнаем, что в знаменитой битве при Барфлере французы потеряли три линейных корабля, хотя, сравнивая списочные составы флотов, можно убедиться, что у французского адмирала Турвилля потерь в этот день не было. Даже рапорт командующего английским флотом адмирала Рассела графу Ноттингему, написанный сразу после боя, противоречит Коломбу — в Приложениях к этой книге читатель найдет его полностью и пусть сам сделает выводы. А ведь есть еще рапорты Делаваля и Шовеля, есть отчеты Турвилля и Кэтлогона, есть голландские судовые и шканечные журналы, и в них отражены все события, произошедшие в день битвы при Барфлере! В тот день французы, оказывается, не потеряли ни одного корабля, наоборот — серьезно повредили пять английских линкоров, среди них — два стопушечных! Наверное, права старая пословица о том, что история складывается не из того, что было, а из того, что написали.

Книги Альфреда Тайера-Мэхэна также не свободны от ошибок, хотя здесь причина несколько иная. Мэхэн (об этом почему-то все забывают) — это прежде всего философ, исследующий морскую силу, а уж потом историк, поэтому он часто был вынужден подгонять факты под свою теорию, а не строить теорию, опираясь на достоверные факты. И книги его, довольно долго считавшиеся «библией» по истории морских сражений эпохи паруса, настоятельно требуют пересмотра.

Из последних работ, изданных на русском языке, стоило бы отметить вышедший недавно труд Брайана Танстолла «Морская война в век паруса. 1650-1815 гг. Сражения великих адмиралов», но и там имеют место искажения фактов, обусловленные, прежде всего, использованием только британских источников. Отечественному читателю практически неизвестны или малодоступны работы французских и английских историков того периода, а также исследования современных ученых по данной теме.

Достоверное изложение событий XVII и XVIII веков очень важно для военно-морской истории — именно тогда зародилась тактика «правильных»[1] морских сражений и были отработаны основные приемы боя на море. Морские сражения XVII-XVIII веков весьма интересны, ибо оказали большое влияние на развитие военно-морской тактики и стратегии, которые просуществовали без каких-либо изменений до конца XX века. К примеру, немецкие подводники во время Первой и Второй мировых войн пользовались идеями и приемами, разработанными в XVII-XVIII веках французскими каперами — Жаном Баром, Рене Дюгэ-Труэном, Клодом Форбэном и др. Концепция крейсерской войны, разработанная немецкими адмиралами Тирпицем и Редером, почти слово в слово повторяет меморандумы о каперстве французского морского министра Луи Поншартрена и записки о крейсерской войне маршала Франции Вобана.

Из нашей книги любители рейдерских действий узнают все перипетии самой крупной крейсерской войны —борьбы каперов Франции против морской торговли Англии и Голландии в конце XVII — начале XVIII века. Закончилась она сокрушительным поражением рейдеров, причем еще до того, как Франция потерпела поражение на суше. В этой войне боевые действия шли по всему миру — от Ла-Манша до Квебека, от Калькутты до мыса Горн, но, тем не менее, решающее значение имели сражения в европейских водах.

Именно здесь решалось — за кем останутся морские коммуникации, кто сможет стать «властелином морей».

В приключенческой и научно-популярной литературе широко описаны действия пиратов и корсаров Карибского моря. Благодаря Игорю Всеволодовичу Можейко многие читатели узнали о действиях приватиров и каперов в Индийском и Тихом океанах, а вот главный театр боевых действий почему-то в российской научной и научно-популярной литературе о крейсерской войне остался за кадром. Между тем любой исследователь признает, что действия рейдеров в районе Порт-Ройаля или Тортуги были вспомогательными по своей сути (даже такие, как взятие Панамы Генри Морганом) и оказывали на дела европейские мало влияния.

В это время впервые была так широко применена система конвоев, и схватки на море были не менее жестокими и драматичными, чем в Первую или Вторую мировые войны. Можно с полным правом сказать, что немецкие подводники и надводные рейдеры Германии в войнах XX века воспользовались опытом французских каперов XVII-XVIII веков. Англичанам же при Джеллико и Паунде пришлось основательно засесть за Крейсерские и Конвойные Акты, дабы вспомнить, как их предкам удалось сломить столь грозную силу, которую представляли собою Жан Бар и его коллеги.

Война Аугсбургской лиги и последовавшая за ней война за Испанское наследство — это своего рода Первая и Вторая мировые Нового времени. Французский король Людовик XIV рвался к европейскому господству, в его планы входило подчинение Лотарингии и создание европейской сверхдержавы. Естественно, что все его противники объединились и дали отпор агрессору. Бедой Людовика было то, что он так и не решил, какую войну он хочет вести. Его сухопутные кампании на континенте отвлекали на себя много сил и средств, следствием чего было постепенное ослабление французского флота. Очевидной ошибкой морского министерства Франции можно считать переход от сражений с регулярными флотами противника к крейсерской войне против неприятельской торговли, в результате чего англичане получили возможность сосредоточить крупные силы против каперов. И вполне логично, что все усилия корсаров окончились полным крахом. Мы еще подробно поговорим об этом в книге, сейчас отметим лишь, что именно в этот момент проявился фактор, стыдливо именуемый исследователями «ролью отдельной личности в истории».

Авторы данной книги поставили своей целью познакомить читателей с первой частью великого морского противостояния Франции, Англии и Голландии, охватывающего период с 1688 по 1697 год. Именно в это время французский флот одержал свою самую значительную победу — при Бичи-Хэд, тогда же из-за некомпетентности короля Людовика XIV он потерпел обидное поражение при Ла-Хог, однако именно в этом сражении снискал великую славу. Война эта в различных странах называлась по-разному: во Франции прижилось название Вторая Нидерландская или Орлеанская война; в Англии — война короля Вильгельма или Девятилетняя; в Голландии, Германии и Испании — война Аугсбургской лиги. Последнее название довольно распространено в русскоязычной литературе, поэтому мы также решили выбрать именно его. Первый вопрос, который сразу возникает — а что же такое эта самая Аугсбургская лига?

Тут придется немного углубиться в историю взаимоотношений Франции и Голландии. После безрезультатно закончившейся войны с Францией в 1678 г. Голландия заключила соглашение со Священной Римской империей, Испанией, Швецией, Баварией, Пфальцем и Саксонией, подписанное в июле 1686 года в немецком городе Аугсбурге, о совместной обороне и взаимопомощи в случае новой войны с Францией. Соглашение было призвано оградить Европу от захватнической политики Людовика XIV. Готовясь к разделу испанской державы, Людовик поддерживал Османского султана, который с 1676 года вел войну с Австрией — главным соперником Франции в борьбе за гегемонию в Европе. В 1688 г. после смерти маркграфа Пфальцского (женатого на родственнице Людовика) король Франции предъявил свои права на его владения. Французская армия вторглась в Пфальц, Аугсбургская лига выступила в его защиту, началась «война за Пфальцское наследство». Чтобы противники не смогли использовать людской и военный потенциал этой германской области, французы подвергли Пфальц страшному разгрому, там все было разрушено и сожжено. Это вызвало всеобщее возмущение в Европе, Людовику в одиночку пришлось вести войну на четырех фронтах: в Испанских Нидерландах, на Рейне, в Италии против герцога Савойского и против Испании. После восшествия Вильгельма Оранского на английский престол Британия также присоединилась к этой конвенции, и союз против Франции — Аугсбургская лига — оформился окончательно.

Основными противниками Франции на море оказались Англия и Голландия. Французский флот к тому времени был очень многочисленным, обладал обширной практикой боев и походов, его возглавляли опытные и талантливые адмиралы. Кроме регулярного, Франция содержала большой каперский флот (в водах Ла-Манша), насчитывавший не менее 30 малых фрегатов, около 70 кораблей с вооружением в 8-12 пушек и огромным количеством мелких приватирских (см. ниже) шхун. Сила эта была столь грозной, что голландцы в предыдущих войнах отряжали до 30 больших фрегатов на охрану своих торговых путей, а были моменты, когда Соединенные Провинции вели конвои вокруг Англии, опасаясь атак французских каперов в Канале (так англичане, склонные к сокращению любых названий, называли Ла-Манш). Экипажи каперов имели превосходную подготовку — команды формировались из опытных моряков, нередко приватиры нападали на более сильные вражеские корабли сопровождения и даже брали их на абордаж, чему примером действия знаменитого Жана Бара. При необходимости команды каперских кораблей призывались на флот, где они воевали не менее ревностно, чем профессиональные моряки.

Однако самой географией флот Франции был разделен между двумя морскими театрами — атлантическим и средиземноморским. Межтеатровый маневр Гибралтарским проливом был затруднен из-за возможной позиции Испании, а также из-за базирования английских эскадр на португальские порты. В Ла-Манше французы имели три больших порта — Брест, Шербур и Дюнкерк, причем последний был практически отдан на откуп каперам короля Людовика.

Английский флот, столь хорошо себя зарекомендовавший в англо-голландских войнах, в начале царствования Вильгельма был в отличном состоянии благодаря реформам администрации Якова II, но постепенно пришел в запустение, хотя строительство кораблей было поставлено на широкую ногу и численный состав флота начиная с 1689 года непрерывно увеличивался. Дело в том, что Великобританию раздирали внутренние противоречия. После изгнания брата Карла II — Якова — в стране началась антикатолическая истерия — англиканская и пресвитерианская церкви везде видели заговоры католиков, даже там, где их не было. Утверждая господство англиканской церкви, Вильгельм запретил католикам занимать сколько-нибудь значимые места в политике, армии и на флоте. Это подтолкнуло католическое население в Ирландии и Шотландии к восстаниям и бунтам, которые возникали с завидной регулярностью в течение всего царствования Оранского. Да и сам трон его был шаток, ведь он считался соправителем своей жены — королевы Марии, так как наследников мужского пола у Стюартов к тому времени не осталось.

Пытаясь окружить себя людьми, лично ему преданными (а на самом деле только демонстрирующими преданность), Вильгельм даже заменил истинного флотоводца (к тому же только что помогшего ему взойти на престол) Артура Герберта, лорда Торрингтона, на трусливого и бездарного карьериста лорда Эдварда Рассела, о подвигах которого читатель вскоре узнает сам. В дела флота постоянно вмешивались сторонние флоту люди — это и сам король, и королева (вернее, ее совет), и статс-секретари, и лорды юстиции, и Кабинет, и Парламент. Апофеозохм такого отношения к руководству Ройал Неви стало образование знаменитого «триумвирата» из адмиралов Шовеля, Делаваля и Киллигрю, созданного в 1693 г., который в принципе не мог принять никакого решения. Только после смерти Вильгельма в 1701 г. ситуация начала исправляться. Однако Англия имела одно важное преимущество — Оранский понимал, что для Британии война Аугсбургской лиги — это война прежде всего в море и за господство на море. И, чем глубже увязнет противник Англии в сухопутной войне, тем легче будет одержать над ним победу на море. С поставленной задачей британские адмиралы справились, хотя во многом им повезло. На руку Вильгельму сыграл сам Людовик XIV, а также его министры, не понимавшие значения и задач флота.

Базирование Ройал Неви было гораздо выгоднее французского — это порты западного, южного и восточного побережья Англии, а также сеть станций и факторий, разбросанных по всему миру, из которых особо стоит выделить гавани Португалии. Присутствие английских эскадр в Порто и Лиссабоне позволяло запереть часть французского флота в Средиземном море, или, в случае попытки прорыва французов, разгромить противника по частям, не дав ему соединиться с Северным Флотом. Поскольку Испания была союзником Англии, можно было использовать также ее порты, в первую очередь Кадис.

Голландия и ее прославленный флот к началу войны Аугсбургской лиги находились не в лучшем состоянии. Впрочем, хозяин-то у английского и голландского флота был один — Вильгельм Оранский[2], и в этой ситуации нет ничего удивительного. После нападения Франции на Соединенные Провинции в 1672 г. жители Нидерландов стали придавать большее значение армии, а не флоту. Соседство с агрессивной державой, обладающей сильной и многочисленной армией, заставляло голландцев раз за разом сокращать свои военно-морские силы и больше внимания уделять сухопутным войскам. Тем не менее голландский флот принимал активнейшее участие в войне Аугсбургской лиги. Базы голландского флота располагались на побережье страны и были довольно хорошо защищены как с моря, так и с суши. Отличная судостроительная промышленность могла обеспечить быструю постройку кораблей и судов, а также ремонт поврежденных линкоров. Однако мелководье портов Нидерландов не позволяло голландцам создавать полноценные линейные корабли — почти все линкоры Соединенных Провинций были плоскодонными, что плохо сказывалось на их размерениях, маневренности, и вооружении.

Прежде, чем начать описание военных действий, нужно поговорить о проблеме исторических переводов и переводчиках. Когда переводится обычная художественная книга — чаще всего проблем не возникает. Действительно, даже если где-то автор перевода ошибся — читатель этого не заметит. С исторической литературой дело обстоит несколько иначе. Чаще всего читатель, кое-что уже знающий о теме, находится под впечатлением ранее написанных и переведенных книг, в языке уже появляются устоявшиеся названия и выражения. Примеров таких очень много. Возьмем тот же французский порт Дюнкерк. В нашем понимании этот порт неразрывно связан с историей Франции. Сразу же вспоминаются рвущиеся к этому городу танки Гудериана, подвига английских и французских эсминцев, спасающих остатки французской армии, надсадно воющие немецкие «штуки»... Но по отношению к описываемому в нашей книге времени название «Дюнкерк» правильно только отчасти. Город этот, изначально входивший в состав Фландрии, в то время назывался Дюнкирхен, что в переводе означает «церковь в дюнах». Знаменитый корсар Жан Бар был уроженцем фламандского Дюнкирхена, а не французского Дюнкерка, именно корсары Дюнкирхена в тридцатилетнюю войну так досаждали голландцам и англичанам.

Гораздо хуже дело обстоит с названиями кораблей и именами людей. К сожалению, часть книг по нашей теме была переведена до революции, тогда авторы переводов не утруждали себя правильной транслитерацией имен и названий. На авторе, пишущем на подобную тему, всегда лежит груз ответственности за уже когда-то переведенную книгу. К примеру, в «воениздатовском» переводе Альфреда Тайера-Мэхэна адмирал Рассел звучит как Руссель, Турвилль где-то потерял вторую «л», местечко Ла-Ог во французской транслитерации или Ла-Хуг в английской значится там как Ла-Хог, и так далее. Поэтому перед авторами книги, которую вы сейчас держите в руках, стояла дилемма — писать так, как нужно, или так, как привычно. Споры были довольно долгими, но в результате мы пришли к следующему выводу: все знаменитые сражения, события, люди остаются в том варианте, который уже прижился в русском языке. Неизвестные же, с нашей точки зрения, объекты и субъекты мы транслитерировали на русский по правилам фонетики.

Большую проблему вызвали, конечно же, голландские и немецкие имена — действительно, можно назвать одного и того же человека Михаэль де Рёйтер или Микаэль де Рюйтер, и оба варианта в русском языке будут правильны.

Поэтому хотелось бы попросить искушенного читателя — не судите нас строго. Чтобы не нарушить ваше восприятие других книг по теме войны на море времен Аугсбургской лиги, нам пришлось где-то следовать общепризнанным и общеупотребительным терминам и выражениям.

Вообще, тема правильного исторического перевода на русский язык была поднята совсем недавно — в начале нынешнего века. Поскольку до этого каждый автор трактовал все по-своему — в головах у читателей, читающих более двух-трех книг по одной теме, образовывалась путаница. Действительно: «Орион» и «Орайон» — это один и тот же корабль, или разные? А если еще добавить французский L'Orient, который переводили и как «Орион», и как «Ориент», и как «Лориан», и как «Орьян»? Или фамилии великого флотоводца — Рейтер, Рёйтер и Рюйтер — означают одно и то же лицо? Бывали случаи, когда Махаэля де Рюйтера люди путали с Юлиусом Рейтером — создателем знаменитого телеграфного агентства «Рейтер». В разных книгах галеон «Бонавенчер» переведен как «Бонавентуре», порт Торбэй как Торби, коммодор Дадли как Дадлей. Чтобы уж совсем запутать читателя, часть переводчиков решила не мучиться, и просто перевела названия кораблей на русский. В результате по страницам книг поплыли фрегаты «Полумесяц» (французский «Круассан»), миноносцы «Огнедышащий Дракон» (английский «Файрдрейк»), корабли типа «Зеленый Ящер» (бедный голландский «Грёнеброек») и так далее. В какое ужасное мучение превращается для заинтересованного читателя желание разобраться во всем этом многообразии подходов — говорить излишне.

В последнее время авторы, пишущие на исторические темы, систематизировали перевод фамилий и имен людей, названий кораблей, населенных пунктов. Правила, которым и мы старались следовать, просты — если данное слово не имеет устоявшегося значения в русском языке, делается его точная транслитерация. Именно этот принцип и заложен у нас в книге. На всякий случай для любителей статистики в таблицах и официальных докладах мы оставляем названия кораблей без перевода. И еще одно предварительное замечание: некоторые минимальные сведения из морской терминологии читатель может получить в Словаре морских терминов и выражений.