Босиком по звёздам

Глава 13, в которой Миетель узнает, что скептики всегда возвращаются

Люди любят все контролировать, Рита это прекрасно знала, но больше всего на свете они любят контролировать свою жизнь. И когда та на всех парах летит в адово пекло, когда вокруг творится безумие, а будущее туманно и неопределено — иными словами, в трудные времена, люди жаждут этого с новой, неистовой силой. Социологи им говорят, что таких событий никогда раньше не было, политологи мямлят что-то невразумительное, психологи советуют дышать разными органами попеременно, но никто не дает конкретных планов и гарантий. И тогда человек обращается к эзотерике.

Эзотерика — явление уникальное, она позволяет получить доступ к знаниям — или иллюзиям знаний, — к которым иначе не подберешься. А маги, ведьмы, тарологи, астрологи становятся незаменимыми советчиками. Наблюдая за человечеством с высоты Вечных Залов, Рита, в прошлом Миетель, видела умнейших и достойнейших из людей, которые попадались в эту ловушку иллюзорного контроля над жизнью.

Поэтому Рита не удивилась, когда к ней стали обращаться люди. Кира была чертовски права: в век интернета и коротких видео нужно было заявлять о себе. Говорить, писать, кричать, если потребуется, и тогда тебя услышат.

Подруга организовала для Риты фотосессию, на которую они взяли короткую черную кофточку, юбку-карандаш и шляпу, огромную, с необъятными полями и фонариком из пенопласта, который игриво свисал с проволочного корпуса шляпы. Конечно, головной убор и в подметки не годился тому чуду, что было у неё в Залах Вечности, но он так шёл Рите, что и Кира, и фотограф пришли в восторг.

Теперь эти фотографии украшали и личную группу Риты в социальных сетях, и одностраничный сайт, и рекламу, что всплывала у людей в браузере, если они хоть когда-нибудь интересовались эзотерикой.

— На сегодня всё, — сама себе сказала Рита одним из вечеров, аккуратно собирая колоду таро. Её закрывающей картой была Императрица. Только что ушёл пятый клиент, и с большим количеством желающих Рита просто не справлялась. Она чувствовала себя уставшей, будто бежала несколько километров или разбирала коллекцию оружия бога Войны. Мыло пахло персиком и исходило пышной пеной, и Рита с блаженством смывала с рук следы работы с картами, когда в дверь постучали: звонок она так и не починила.

— Иду!

Наверное, это была Кира. Она приходила почти каждый день, приносила старый ноутбук и новости, показывала графики и рассказывала о новых стратегиях, пока в чайнике распускался чай. Подруга заняла собой всё её свободное время, и Алекс, если и приходил, то чаще всего оставался не удел, молча тянул чай и уходил рано, а потом и вовсе почти перестал приходить. Рита как будто испытывала смутную тревогу по этому поводу, но бешеный ритм, который приобрела её жизнь, сбивал с толку и не давал подумать об этом как следует, и она заталкивала тревогу поглубже, оставляя её на потом.

Когда Рита щелкнула замком и толкнула дверь, она не обнаружила за ней Киры. На пороге стояла невысокая пожилая женщина с воздушными розовыми кудрями на голове и в голубом костюмчике. Руки она сложила на животе и сжимала в них сумочку, и всем своим видом напоминала пожилую напудренную болонку. За женщиной (Алевтиной, вспомнила её имя Рита, одна из первых клиенток) возвышалась молчаливая широкоплечая фигура её сына.

— Рита, добрый вечер, — улыбнулась женщина. — Извините, что я без предупреждения. У вас запись через эти интернеты, а я в них ничего не понимаю. У вас найдется время посмотреть мой гороскоп?

Даже если бы Рита не затаила обиду на этих людей, она слишком устала, чтобы принимать клиентов. Она мечтала о том, как погреет лазанью, которую накануне приготовила Кира, нальет томатный сок и почитает. Рита открыла для себя русскую классику, глубокую, густую, с миллионом оттенков и смыслов и таким восхитительным языком, что от переизбытка чувств иногда хотелось плакать. И вот эта Алевтина появилась на пороге и просит отодвинуть свидание с Чеховым.

— На сегодня приём окончен, если хотите, я поищу для вас место, — устало проговорила Рита и для пущей убедительности потерла лоб.

— Что ты себе… — начал мужчина, но Алевтина остановила рвущиеся с его губ грубости одним движением сухонькой руки.

— Я понимаю. Но мне очень нужно. Правда, — голос женщины стал тихим, сухим, как листья поздней осенью. Она подалась вперед и наверняка бы сжала руки Риты в своих, сморщенных и теплы, но Рита держала их за спиной. — Я умираю.

Алевтина драматически замолчала, а лицо мужчины на короткий момент болезненно скривилось, но он быстро взял себя в руки.

— Я знаю, в чём тут дело, — он на удивление изящным, отточенным движением отогнул полу пиджака и достал портмоне, будто проделывал это десять раз на дню. Он принялся отсчитывать купюры, не доставая их, и пару раз поднял взгляд на Риту, проверяя, достаточно ли? Послышался мерный стук: это Михаил Андреевич спускался со своего второго этажа и стучал тростью по вытертым ступеням.

— Все, хватит, — раздраженно сказала Рита и отступила, выставив беззащитное нутро квартиры напоказ. — Проходите, нечего в подъезде кошельками трясти.

Закрывая дверь, Рита буквально слышала разочарованный вздох Чехова. Всё сложилось один к одному: и жалостливый шорох голоса Алевтины, и её печальный вид, и стук соседской трости. Но главное! Главное, это шорох купюр, которые сулили ещё один шаг к спасению.

— У вас здесь стало по-другому, — проговорила Алевтина, оглядываясь. — Я и не думала, что комната такая просторная.

— Я просто выбросила все вещи. Рекомендую.

Рита села за стол напротив женщины. Её сын встал сзади, словно верный телохранитель, доберман на защите престарелой болонки.

— Я могу посмотреть по звёздам, а могу разложить для вас таро.

— О, таро, — оживилась Алевтина. — Я обожаю карты. В молодости даже гадала на жениха. И как видите, моё гадание сбылось: у меня есть Арсюша.

Арсюша кашлянул в кулак, смутившись игривого тона матери и контекста, и его напускная суровость дала трещину, обнажив нормального мужчину, наверняка очень занятого, но который вынужден ходить с умирающей матерью. Он посмотрел на Риту мельком, будто проверяя, заметила ли она, что он человек, и она улыбнулась одними глазами. Скользнула взглядом по его руке, почти неосознанно, и не обнаружила там кольца.

Рита достала мешочек, вытряхнула на руку карты. Клиенты почти все выбирали таро, потому что этот инструмент был наглядным и ярким. Наверное, человек до самой старости сохраняет любовь к красивым картинкам, с тоской думала Рита и иногда смотрела положение звёзд сама для себя, словно наблюдала за любимыми питомцами. В последнее время среди звёзд были заметны тревожные знаки. Даже не сами знаки, а их предчувствие, тонкая прозрачная тень предстоящей угрозы. Обычный астролог не заметил бы, не придал значение, но Рита была не обычной. С легким беспокойством, таким же лёгким, как призраки среди звезд, она посматривала на эти аномалии и тихонько хмурилась.

— Позвольте я сниму? — попросила Алевтина, и сухая, словно птичья лапка, рука легла на запястье Риты прежде, чем она успела начать расклад.

— Конечно, — она протянула колоду, позволяя сдвинуть часть карт. Алевтина сдержанно улыбалась, а Рита не могла отвести глаз от её водянистых зрачков и тусклых желтоватых белков.

— Пожалуйста, продолжайте.

Рита почувствовала страстное желание перемешать карты, но подавила его. Вытащила одну, вторую, третью. Карты ложились крестом, и каждая последующая дополняла предыдущую: Луна, двойка чаш, четвёрка мечей, повешенный. Смерть.

— Оох, — выдохнула Рита и тут же отругала себя: это непрофессионально, некрасиво в конце концов! — Расклад тяжёлый. Да вы и сами, похоже, знаете. Тяжёлая затяжная болезнь. Лежачая. Двойка чаш указывает на парные органы. Луна — символ всего нездорового, воспалённого. И в конце всего…

— Знаю, милочка. Ты лучше посмотри, можно ли мне из этого выбраться.

Рита потёрла лоб: кружилась голова. Зря она взялась за этот расклад. Сил и так не было, и сеанс выжал последние. Стоило попробовать отказаться.

— Ангелина.

— Алевтина, — с готовностью поправила та.

— Алевтина, давайте на сегодня закончим. Я правда очень устала.

— Но как же? — она выглядела потерянной, почти несчастный. Тонкие губы округлились в беспомощном “О”.

Рита пару раз переложила карты, будто собиралась перемешать их и подготовить к работе, но от одной мысли о новом раскладе её замутило. Она вспомнила черный плед на полу и то, как лишилась сознания, когда её нашёл Алекс, и руки с колодой сами безвольно упали на стол.

— Не могу. Честно.

Алевтина вздохнула, но тут же на её лице появилась улыбка.

— Ты прости меня. Я думала, с возрастом устаёшь от жизни, но мне никогда не хотелось жить так, как сейчас, — она похлопала Риту по руке и медленно поднялась. — Пойдём, Арсюш.

Арсений смотрел на Риту снизу вверх, и куда только исчезли из его взгляда высокомерие и презрение? Он почти сочувствовал ей, а потом вновь откинул полу пиджака и спросил:

— Сколько мы вам должны?

Перед внутренним взором Риты стояли сухие листья, рассыпающиеся в руке в труху.

— Столько, сколько захотите, — ответила она, закрывая колоду Императрицей.

— Арсюша, ты идёшь?

Арсений посмотрел на Риту, что заталкивала колоду в чёрный мешочек и не поднимала головы, а потом достал две оранжевые бумажки и положил на стол. Он как будто хотел сказать что-то ещё, но махнул рукой и решительно вышел из комнаты. Из прихожей раздались слова прощания, хлопнула дверь. Рита не пошла провожать гостей. Это было в крайней степени невежливо и неосмотрительно, но ей было всё равно. Не глядя на деньги, она погасила свет и упала на кровать.

Чехов не слышно вздыхал на полке. Лазанья томилась в одиночестве. Рите снился сон, где её обвивали, душили колючие жирные лозы, и сну тому не было конца.