Ботаник vs. Плохиш

1

Школа… Место, похожее на декорации настоящей жизни. Этакий лагерь выживания, где тебе кидают челленджи каждый день.

— Блин! И как ты смогла написать тест без единой ошибки! Я зубрила до звездочек в глазах, а ты в выходные была на квесте! То в клуб, то на ивент, то на выставку тропических бабочек! Как так-то!

Настюха все еще негодовала, цокая и взмахивая руками. Время от времени поправляя очки, съезжающие с ее маленького носа.

Развернулась на каблуках, театрально откинув уложенные локоны с плеча за спину.

— Я же говорила: у меня просто феноменальная память. Пару раз прочитала — 80 % процентов запомнила.

Медленное движение наращенными ресницами. Вздох. Невесомое передергивание плечами. А потом улыбка с ноткой ненавязчивого «Прости меня», направленного в пустоту.

Все как по учебнику.

Лицо Торихиной смягчилось.

— Да ладно. Проехали. Забили. Вроде как я должна уже привыкнуть, — раздраженный «Эх», больше похожий на утробный рык носорога. И вот уже скомканный тест с тройкой летит в урну и, ударившись о край, падает на пол.

Подруга разваливается на лавочке вытянув руки вдоль низкого подоконника. Я в такой же позе смотрю любимую подборку кинолент. И мне очень хочется так же раздвинуть ноги, расслабить поясницу и отпустить условности. Но на Насте джинсы, а на мне юбка на полтора сантиметра короче установленной длинны.

Зрелище будет +100 поинтов к моей популярности. Только этот скилл изменит полярность, с положительной на отрицательную.

Поэтому я облокачиваюсь о подоконник, подтягиваюсь на край и закидываю ногу на ногу. Несколько парней, проходивших мимо, остановились словно машины, перед которыми выскочил из ниоткуда красный сигнал светофора. Пытаются разглядеть цвет и тип белья? Хм, удачи. Я отточила навык, как сидеть, балансируя на пересечении трех граней: приличия, грации и пошлости. Ведь в каждой женщине должна быть какая-то загадка…

Пусть отгадают мою.

— Везет тебе, — подруга повернулась ко мне вполоборота, стоило ей заметить двоих невольных жертв прекрасного, искусно поставленного зрелища. — На учебу уходит по минимуму времени. И ты можешь заниматься более приятными вещами. Например, волосами.

Торихина поникла, пытаясь пригладить свои вечно пушистые волосы каскадом, напоминающим неровные волны (что при такой прямой челке и с круглым лицом выглядело, если честно нелепо) — им бы бедным не помешали регулярные маски, аминокислотное выпрямление и даже другая стрижка. При такой густоте волос подошел бы и косой боб… Я три дня убила на поиск своего лука прежде, чем пошла к парикмахеру.

— Да мне просто повезло с генетикой. Структура волос такая, — небрежно отмахнулась.

Ну да, ну да. Мои вьющуюся на любую влагу волосы — уж точно не эталон. Но ей это точно знать не обязательно, как и то, что под слоем тонака у меня жирный свой корректора от темных кругов. И то, что я в периоды совместных сходок с друзьями, сажусь за уроки после одиннадцати, использую корейские патчи с гиалуроновой кистой, пью тоники с таурином и капаю Тауфон в глаза.

Школа — площадка для стажировки, для подготовки к жизни. И место, где учишься лгать… Хотя… Ложь в моем случае не такая страшная и разрушающая. Я никому не делаю плохо, не врежу. Ведь нет ничего плохо в том, что я хочу чуточку приблизиться к идеалу в глазах других… Верно?

— Не кисни, — легко соскользнула с подоконника и хлопнула подругу по плечу. — Я могу подтянуть тебя по литературе.

Ну, конечно, я столько перечитывала за последние неделю: биографии и произведения поэтов золотого века, засыпая с учебником по литературе под щекой вместо подушки… И мне даже приснилось, как Александр Сергеевич томно шепчет мне на ушко строки из «Я Вас люблю, чего же более». Я даже помню, свои мысли в тот момент: «Ага, понятно, о чем говорила Анна Крен»

Торихина рассеянно кивнула, все еще дуясь, как будто я — голимый читер, и каким-то образом каждый раз подтасовываю результаты.

Но я даже шпаргалок не пишу, просто работаю на износ.

Прозвенел звонок, и мы поспешили в класс.

Общество. Еще один предмет, где банально надо все заучивать. Опять нас Валентина Ивановна засадит строчить таблицы. Скука смертная.

Все расселись. Учитель начала обычную вводную речь: краткое приветствие, объявление темы и перечень задач на сегодняшний день.

— Итак, откройте, учебник на странице 234. Так в конце параграфа есть список вопросов, ваша задача на сегодня…

Она не успела договорить, как дверь распахнулась — по грохоту, с полпинка.

— Сори, опоздал, — прозвучал сухой, безэмоциональный ответ.

Кстати, о читерах. В дверях стоял классический образец, эталон даже.

Одетый в кожаную куртку — которую даже слепой не примет за пиджак. Со стрижкой под британку с хайр-тату в виде какого-то кельтского рисунка. О. И еще серьга-каффа в ухе. Нет, а что прикид крашевый, только не для школы.

Будковская скрипит зубами, щурит глаза, но кивает и отрывистым жестом выбрасывает руку вперед, указав Чернышеву Владиславу на его место на первой парте. Ага, как раз тогда, когда он уже притулил свой зад, не дожидаясь официального разрешения.

Остаток урока — а именно все 32 минут он играет в телефон и слушает что-то через чур громкое (раз даже мне с третьей парты слышно). И это когда его стол стоит стык в стык с учительским!

У Валентины Ивановны периодически дергается глаз, как и всегда, но она делает вид, что не замечает этого обалдевшего нахала!

Я провожу карандашом, прочерчивая ровную линию с помощью линейки — но нажимаю слишком сильно, и острие карандаша вспарывает бумагу.

Ну как так-то! Чернышев балду пинает, а все равно средний бал у него за прошлую четверть был 4,8!

— Знаешь, — шепчет мне Настька (то ли проследив направление моего взгляда, то ли просто озвучивая очевидное) — Я уже не хочу быть тобой, хочу быть им. Вот бы знать секрет его успеха… Может, он — внебрачный сын президента.

— Или нашел черную курицу1.

— А? — подруга не совсем въехала, о чем я, и я поспешно привела более популярный пример:

— Или в его старой семейной вазе обитает джинн.

— Ха! — подруга хмыкает, и понижает голос, когда я кивком головы указываю в сторону учительницы, которая, уже начинает потихоньку сверлить нас взглядом: не смогла (уж не знаю по какой причине) отыграться на Чернышове, так вполне может отыграться на нас. — Если у него был джинн, вряд ли он загадал бы такое стремное желание.

— А ты разве не хотела бы, не учившись, всегда знать урок, какой бы ни задали?

Очередную отсылку к моей любимой в детстве сказки Погорельского Торихина не заметила.

Она пожевала губу, потом в нерешительности добавила:

— Ну… — (будто перед ней и правда стоял какой-то магический артефакт, исполняющий желания, и высказать громко и четко своими словами, то же, что пожелать вслух). — я бы наверно перетерпела этот адовый год. И загадала, что-нибудь покруче. Например, яхту. А еще лучше — миллиардера с яхтой.

— Джинны не могут трех вещей: убивать, воскрешать и… влюблять, — заметила я, подняв вверх поочерёдно три пальца: большой, указательный и средний.

Настя хохотнула уже во весь голос — и хоть она запоздало прикрыла рот ладонью, нам все равно прилетело замечание:

— Торихина, Соколова, раз у вас есть время болтать — значит вы уже закончили классифицировать «Виды политических режимов»? Нет? Тогда вам стоит поторопиться — с вас первых спрошу.

Хотелось бы мне вставить — «А почему не с балбеса Чернышева?». Но в последний момент захлопнула начавший открываться рот.

Влад уже в пол оборота повернулся в нашу сторону, будто чувствовал, что я сейчас думаю о нем. И не в самом лестном свете. Его серые глаза прищурились.

Уткнулась в свою тетрадку, чувствуя себя полной трусихой.