Бой в Ливийской пустыне

Глава 1

Триполи, Ливия, здание Международной миссии по правам человека.

Вторник, 12 июня. После завтрака руководитель французской делегации Ален Бретон, поднялся в приемную главы миссии американца Джона Реста. Бретона встретила секретарь, очаровательная Катрин, миниатюрная темнокожая красотка. Поговаривали, что она была любовницей Реста. Скорей всего слухи, хотя почему бы и нет? Бретон бы не отказался переспать с этой «шоколадкой», наверняка активной, страстной и без особых предрассудков молодой, кокетливой и симпатичной… Видимо, это чувствовала и Катрин, в присутствии Бретона поигрывая высокой для ее фигуры грудью, открывая ее чуть ли не до сосков. Так было и на этот раз. Поправив майку, под которой заколыхалась грудь, улыбнувшись, приоткрыв полные губы и обнажив белоснежные ровные зубы, Катрин воскликнула:

– О! Мсье Бретон! Доброе утро. Вы, наверное, поздно вернулись вчера, вечером я не видела ни вас, ни ваших коллег.

– Привет, Кэт, – ответил на приветствие Бретон, – это не мы вернулись поздно, дорогая, это ты, видно, рано легла спать. И не уверен, что одна. Кстати, вчера я не застал здесь и мистера Реста. И это около десяти часов, когда наконец хоть немного спадает жара и члены миссии предпочитают проводить время во внутреннем дворе.

Катрин притворно вздохнула:

– Ох уж мне эти сплетни. Будто молодая женщина не может спать одна.

– Такая, как ты, Кэт, не может.

– У вас, между прочим, в делегации мадам Реньо очень даже ничего, как впрочем, все француженки. И мила, и общительна, а главное, в свои тридцать пять, одинока. Вот она точно без мужчины не может.

– Почему?

– Вы еще спрашиваете? Инесса только официально дважды была замужем. И если после разводов не подалась в монастырь, то одиночество явно ей противопоказано. Тем более вы с ней часто остаетесь наедине.

Бретон рассмеялся:

– Ну, хорошо, будем считать, мы в расчете. Шеф у себя?

– А где ему быть? Все с кем-то говорит по телефону, кучу бумаг каждый день изводит, а я, честно говоря, вообще не понимаю, зачем мы здесь? Чьи права защищаем?

– Как чьи? Человека, людей.

– С какой стороны и каким образом?

– Это тебе шеф объяснит. Он один?

– Один-одинешенек, мсье Бретон.

– Будешь докладывать о моем прибытии?

– Вы же с Рестом друзья?! Проходите.

– Благодарю.

Послав секретарше воздушный поцелуй, глава французской делегации вошел в кабинет руководителя миссии.

Рест, закатав до локтей рукава белой рубашки, просматривал почту.

– Привет, Джон! – поздоровался с ним Бретон.

– А, Ален?! Привет. Давно вернулся из Эс-Сидра?

– Еще вчера. Около десяти часов вечера. Поднялся сюда, но ни тебя, ни твоей музейной секретарши не застал.

– Почему музейной? – удивился Рест.

– Потому что в музее всегда хочется потрогать понравившийся экспонат. Особенно тот, что не доступен. Или ущипнуть за задницу строгую экскурсовода с непроницаемой холодной физиономией фригидной дамы.

– А ты, оказывается, баловник, Ален. У меня подобного желания никогда не возникало.

– Ты посещаешь музеи?

– Редко, но бывает.

– Кто бы мог подумать. Но тебя понять можно. На кой черт сдались какие-то сотрудницы пыльных музеев, когда под боком такая красотка, как Кэт?

Рест отложил в сторону почту:

– Между прочим, я женат, Ален.

– И что? Когда жены являлись серьезной помехой в любовных делах на стороне?

– Давай не будем об этом, а перейдем к делу. Ты что-нибудь выяснил по интересующему нас вопросу?

– Конечно. Я не работаю вхолостую.

Бретон достал из кармана флеш-карту:

– Держи, шеф! На флешке практически вся информация по планам поставки нового наркотика из Афганистана в Европу. Весьма, кстати, любопытная информация. Наши боссы в ЦРУ, думаю, будут не в восторге от нее.

– В наркотрафике замешаны наши люди?

– И люди весьма влиятельные. Но… все на флешке.

– Информация достоверная?

Бретон с укором посмотрел на Реста:

– Джон! Я двадцать лет в разведке. И ни разу через меня не проходила дезинформация. Перед тем как передать материал, я лично и очень тщательно проверяю его. И ты, Джон, прекрасно знаешь это.

– О’кей. Я посмотрю, что ты накопал. И отправлю информацию в Штаты. Вот только…

– Тебя что-то смущает?

– Ты же сам говоришь, что на флешке компромат на влиятельных людей.

– Ну и что? Сейчас они влиятельные, при должностях, завтра окажутся за решеткой.

– Ладно, я все сам посмотрю, оценю.

Бретон подошел вплотную к Ресту:

– Не нравится мне твое настроение, Джон.

– Оно мне тоже не нравится. Как и то, чем мы тут занимаемся.

– Предупреждаю, Джон, информация, какой бы она ни была, должна уйти в Лэнгли.

– Это я буду решать.

– Ошибаешься, мой друг. По-твоему, я напрасно рисковал своей шкурой и своими помощниками, понятия не имевшими, что выполняют работу агентов Центрального разведывательного управления США? Не отправишь информацию ты, отправлю я. Но тогда, Джон, и тебе сидеть за решеткой.

– Если упомянутые тобой влиятельные люди не всадят до этого пулю в лоб.

– Э-э, Джон, смотрю, на тебя плохо действует жара. Соображаешь плохо. А может, ночью Кэт так измотала тебя, что ты не в состоянии адекватно оценивать ситуацию?

– Да при чем здесь Кэт?

– Ни при чем. Но и ты ничем не рискуешь, Джон. Кто достал информацию? Я. И если кого-то и решат убрать, в случае попадания разведданных не в те руки, то не тебя, а меня.

Рест невесело усмехнулся:

– Конечно. Я в этом деле как бы ни при чем, да? Отправлял информацию, не ознакомившись с ней?

– Ну, тогда у нас один-единственный выход обезопасить себя.

– Сенатор Алекс?

– Нет! Советник президента.

– Гридман?

– Он самый! Против Гридмана не рискнет пойти даже директор. Следовательно, покровители влиятельных лиц первыми сразу и сдадут своих подопечных. Так уже было.

– О’кей! Ты намерен вернуться в Штаты?

– Да, через Европу, но… после того, как встречусь с одним человеком в Дарадже.

– Не понял, что еще за дела?

– Это, Джон, извини, пока секрет.

– Но он тоже проходит по делу с наркотой?

– Нет! У него есть информация о поставках русскими оружия Каддафи.

– Полковник мертв, какая теперь разница, кто поставлял ему оружие?

– Это, Джон, смотря какое оружие. Но… все! На этом тему закроем. Обещаю, как только вернусь, ты станешь первым человеком, после участников сделки, естественно, который узнает все подробности этого дела. Но не ранее.

– Черт! И когда все это закончится?

– Скоро, Джон! Совсем скоро. Если в нашем управлении не решат иначе…

– Нет, уж. Если в Лэнгли решат нагрузить нас еще какой работой в этой чертовой Ливии, я подам рапорт об отставке. Пенсию, слава богу, заработал.

Бретон усмехнулся:

– По-моему, ты и без пенсии неплохо проживешь в собственном уютном домике в родном Техасе.

– Как и ты!

– Как и я! Я вот что подумал, а не выпить ли нам виски, Джон?

– В такую жару?

– Тебе же все равно сидеть в миссии под кондиционером. Это мне париться в машине несколько сот миль. А виски гораздо лучше пива. И не потеешь, и напряжение уходит.

– Ну, если только немного. Со льдом.

– Конечно, немного. Для поднятия тонуса.

Рест вызвал секретаря.

Катрин вошла, не забыв поиграть пышной грудью:

– Слушаю, сэр!

– Два виски со льдом!

– Содовую?

– Я же сказал, два виски со льдом, какая, к черту, содовая?

– Да, сэр! Минуту!

Фыркнув недовольной кошкой, у которой из-под носа утащили кусок колбасы, и отчаянно, демонстративно виляя выпуклым задом, секретарша вышла из кабинета.

– Зачем ты так грубо с ней, Джон? – улыбнулся Бретон. – Или ночью она что-то сделала не так?

– Я не спал с ней. И довольно!

– Ну, ну, не горячись. Я на твоем месте уложил бы ее в постель.

– Не сомневаюсь. Но у тебя есть мадам Реньо, не так ли?

– К сожалению, Инесса предпочитает мне Армэля.

– Этого сопляка?

– Ты бы видел мужские достоинства этого сопляка. Я видел. В сауне. Размер, скажу тебе, впечатляет. А Инессе такой и нужен.

– Понятно.

– Может, «шоколадку» одолжишь? Все равно ведь не спишь с ней?

– Она не захочет.

– Я уговорю.

– Нет! И в конце концов, Ален, в городе полно шлюх. Эту породу не выведет никакая война. Выбирай прямо у здания миссии любую, какую только пожелаешь.

– Я тебя понял, Джон! А насчет Кэт не беспокойся. Только смотри, чтобы доброжелатель какой не сдал тебя супруге. А то выйдешь на пенсию, а жить будет негде.

– А ты думаешь, жена в Штатах хранит мне верность? Черта с два. С ее темпераментом, без мужика и неделю не выдержать.

Бретон развел руки:

– Я ничего не слышал. Это твои личные дела.

– Да, дела, – Рест нажал клавишу селектора: – Катрин! Тебя послали за виски или прокладки менять? Сколько можно ждать?

Через секунды секретарь внесла в кабинет поднос с бокалами виски, в которых таял лед, ломтиками лимона, закрепленными по краям бокалов.

– Ваш виски, сэр!

– Благодарю!

– Я могу идти?

– Конечно!

– Слушаюсь!

У двери Катрин обернулась:

– А прокладки, сэр, мне сегодня ни к чему.

Рест чуть не поперхнулся:

– Что?

– Прокладки, говорю, сэр, мне не нужны. Критические дни наступят позже, если…

Руководитель миссии бросил ломтик лимона на стол:

– Уйди, Кэт!

Бретон вновь рассмеялся, у него было явно хорошее настроение.

– Да, а в голове у твоей «шоколадки» пусто.

– Зачем ей мозги? Лишняя тяжесть.

– Ладно, Джон, проедусь-ка я с группой в Дарадж, а ты до моего возвращения передай информацию и советнику, и начальству в ЦРУ. Так будет и спокойнее, и надежнее.

– Ты хочешь прямо сейчас выехать?

– Только продукты заберу, мои люди оповещены о поездке и, наверное, уже ждут возле машины.

– Может, оружие с собой возьмешь?

Бретон вытащил из-за спины «кольт»:

– Я без оружия, Джон, даже в сортир не хожу. Привычка, знаешь ли.

– Я имею в виду оружие посерьезней.

– Чтобы отморозки из племен повстанцев прибили нас из-за пары штурмовых винтовок? Нет уж, обойдемся тем, что не видно, но защититься при необходимости сможем.

– О’кей, дело твое!

– До встречи, Джон!

– Удачи, Ален!

Бретон обошел свои апартаменты, если таковыми можно было назвать двухкомнатный номер с кондиционером и душем. Сканером он проверил помещение на предмет прослушивания. Убедившись, что его никто не слушает, Бретон достал из шкафа чемодан, извлек из него современную спутниковую станцию связи, набрал по трубке с толстой и короткой антенной номер. Ждал недолго. Ему ответили на английском языке с явно выраженным восточным акцентом:

– Да, мсье Бретон?!

– Ассолом аллейкум, Абдалкадир!

– Ва аллейкум, Ален.

– В десять ноль я со своей группой выезжаю в Дарадж.

– У нас все готово.

– Прекрасно, мой друг.

– Маршрут не изменился?

– Ты же местный, Абдал, и кому как не тебе знать, что до Дараджа ведет одна-единственная дорога через Эль-Азизия Джаду и Налут.

– Ну почему? В Дарадж можно проехать и минуя Джаду, через Гарьян.

– Я этой дороги не знаю.

– Ее знает твой водитель.

– Мы пойдем по ранее обговоренному маршруту.

– Хоп, Ален. Встретимся там, где оговорено. Ты решил, что делать с мадам Реньо?

– Да. Но об этом при встрече.

– Жду!

Бретон отключил станцию, уложил трубку в чемодан, сложив стержень-антенну. Осмотрелся. На стуле висел летний костюм. Он очень нравился Бретону, но брать с собой ничего нельзя. А жаль, костюм бы еще пригодился.

Он вышел во двор, где у внедорожника кучкой стояли водитель Ихаб, доктор Армэль Гро и помощница Бретона Инесса Реньо.

– Ну, что? – спросил Бретон. – Готовы к последней поездке в глубь страны, господа?

Гро улыбнулся:

– Военные в таком случае не говорят слово «последней», они говорят «крайней».

– О’кей. Готовы ли вы к крайней поездке в Дарадж?

– Конечно.

Бретон повернулся к водителю-ливийцу:

– Ихаб! Нас не подведет твой старый автомобиль?

– Он еще как минимум лет десять пробегает, мсье.

– Ну, что ж, тогда прошу занять места в машине.

Водитель, Гро, Реньо и сам Бретон сели в салон. Ихаб тут же включил кондиционер. Завел двигатель и вывел «Тойоту» с территории международной миссии.

Бретон взглянул на часы: 10.07. Все шло по плану.

Он повернулся к водителю:

– Ихаб?! А это правда, что Эль-Азизия, где мы будем проезжать, является чуть ли не самым жарким местом на всей планете?

– Я скажу так, мсье Бретон, в Азизии не жарче, чем, скажем, в Триполи или Дарадже, хотя последний город находится гораздо южнее, но, как утверждают метеорологи, в Эль-Азизии действительно была зафиксирована самая высокая температура воздуха в тени. 57,8 градуса. Хотя было это давно, в сентябре 1922 года, по-моему, 13-го числа.

– 57,8 градуса в тени? – воскликнул Бретон. – Сколько же тогда было на солнце?

– Слышал, вода в кувшинах кипела.

– С ума сойти, – проговорила с заднего сиденья мадемуазель Реньо.

– Сейчас, Инесса, тоже не прохладно.

– Но не 60 градусов.

– Да, всего 31.

Расстояние от Триполи до Эль-Азизии составляло сорок семь километров, но Ихаб вел внедорожник медленно, аккуратно объезжая часто встречающиеся воронки от бомб, оставшиеся после воздушных ударов самолетов НАТО. Иногда ему приходилось съезжать на плато. В 10.37 водитель доложил Бретону:

– Мсье, за нами следует армейский джип.

– Ну и что?

– Ничего, не считая того, что он догнал нас на выезде из Триполи, а догнав, выровнял скорость и едет вот уже пять минут, точно повторяя наши маневры.

– И что в этом странного? Дорога плохая, вот джип и пристроился сзади, чтобы не попасть в какую-нибудь яму.

– Дорога хорошо просматривается. Джип мог бы и без нас прекрасно обойти препятствия.

– Ну тогда остановись, подай сигнал водителю следующей за нами машины, чтобы и он остановился. У него и спроси, почему тот идет следом за твоей «Тойотой».

– Вы шутите?

– Ничуть. Тебе же кажется, что он преследует нас, не так ли?

– Я бы сказал, сопровождает.

– Ну вот! Спроси, какого черта водитель джипа сопровождает нас.

– И спрошу, поворот со спуском пройдем, минуем полуразрушенный дом, остановлюсь.

– Давай, – кивнул Бретон, чему-то криво усмехнувшись.

Остановиться «Тойоте» пришлось раньше, чем это наметил водитель. Пройдя поворот и выйдя на пологий спуск плато, Ихабу пришлось резко тормозить. И причиной этого были не воронки от бомб, а стоявший посреди дороги «Ниссан».

– Какого черта? – изобразил недоумение Бретон.

– А сзади встал джип, – сказал Армэль Гро.

– Может это подразделение службы безопасности Переходного национального Совета? – предположила Реньо.

– Как же?! Безопасности. По-моему, это бандиты, которых сейчас в Ливии развелось, как стай голодных гиен. Вопрос: что им надо?

– А вот мы это сейчас и узнаем.

Бретон достал «кольт», привел его в боевое положение.

Реньо воскликнула:

– Пистолет? Ален, ради бога, убери оружие. Кто бы ни были эти люди, вряд ли «кольт» испугает их. А вот разозлить может. Ты бы лучше сообщил об опасности в Триполи.

– Поздно, дорогая.

Из заблокировавших дорогу автомобилей вышли шесть человек. Трое из «Ниссана», трое из джипа. Они были вооружены российскими автоматами «АК-74». Бретон открыл дверку, так же вышел на дорогу, бросив спутникам:

– Оставайтесь на местах, постараюсь поладить с этими ребятами. И никаких попыток связаться с Триполи.

Бретон оказался перед высоким арабом в полевой натовской форме.

– Как доехали до места, мсье? – спросил он.

– Хорошо.

– Ну, тогда мы приступаем?

– Да!

Троица прошла мимо главы делегации, который, стоя спиной к «Тойоте», спокойно прикурил сигарету.

Неизвестные между тем окружили машину миссии по правам человека. Высокий араб – видимо, старший среди неизвестных – открыл заднюю дверку, один из его подчиненных правую переднюю. Старший араб произнес:

– Все на выход!

– Но какого черта? – воскликнул Гро.

Его схватили двое и выбросили на дорогу. Доктор Гро упал в пыль обочины. К его затылку приставили ствол автомата.

Ихаб вышел сам, встал у капота, положив руки на горячую крышку, раздвинув ноги. Он привык подчиняться силе. Реньо же продолжала оставаться в машине.

Высокий араб нагнулся, заглянул в салон:

– Вам, мадемуазель, требуется особое приглашение?

– Мы сотрудники Международной миссии по правам человека. У нас мандат, выданный вашим же руководством, руководством повстанческих сил.

– Откуда вам знать, мадемуазель или мадам, кто руководит нами? Прекращайте болтать и выходите на улицу, иначе с вами поступят так же, как с вашим коллегой. У нас, знаете ли, к женщинам отношение особое. Если женщина не подчиняется мужчине, то ее очень строго наказывают. Не думаю, чтобы вы хотели применения силы.

– Черт-те что происходит в вашей стране. Мы…

Араб прервал ее резким окриком:

– А ну быстро из машины, грязная французская шлюха.

– Что?

Инесса от изумления и возмущения широко открыла глаза.

– Что вы сказали?

Арабу надоело упрашивать женщину. Он отошел от «Тойоты», кивнул стоявшему в стороне соплеменнику:

– Гафар, займись бабой! Но только вытащи ее из машины.

– С удовольствием.

Гафар, открыв левую заднюю дверь, за волосы выволок, кричащую от боли Реньо, подтащил к лежавшему в пыли Гро. К ним подвели и Ихаба.

И только Бретон оставался вне разворачивающейся драмы. Он продолжал спокойно курить в десяти метрах от «Тойоты», совершенно не обращая внимания, что происходит у него за спиной.

Его окликнула Реньо, после того как араб отпустил ее:

– Эл?! Что все это значит? Почему ты в стороне? Что происходит?

Бретон обернулся. Усмехнулся. Взглянул на араба:

– Ты медленно работаешь, Абдал.

– Бретон?! – закричала Реньо.

Руководитель делегации поморщился:

– Заткните ей пасть и работайте, работайте.

Гафар влепил Инессе пощечину:

– Прикрой рот, шлюха, тебе еще предстоит им поработать.

Ихаба, Гро и Реньо отвели в полуразрушенный дом.

Старший араб приказал:

– В хибаре французов разделить: мужчин – в левую комнату, женщину – в правую! «Тойоту» – за здание, «Ниссан» – вниз. Джуда!

– Да, господин?

– Действуй по плану, смотри, чтобы все было чисто, и быстрее доставь сюда ствол.

– Слушаюсь.

Араб повернулся к подошедшему Бретону:

– Так каково решение по мадемуазель, Ален?

– Эту стерву разложить прямо на полу и изнасиловать. Так, чтобы она больше не встала.

– За что ты мстишь ей, можно узнать?

– Это тебя не касается.

– Хоп! Остальных отработать после?

– Да!

– Они должны видеть, что будет с бабой?

– Хватит того, что мои коллеги, – на слове «коллеги» Бретон скривился в ухмылке, – услышат. Что по заложнику?

– Мы взяли его на пути в аэропорт.

– Он точно русский?

– Точнее не бывает. Работал врачом в госпитале.

– Взяли аккуратно?

– Естественно! Джуда повез его на плато.

– О’кей! Ну что, мой друг, Абдалкадир, если Ихаба и Гро мы лишим удовольствия смотреть, как твой маньяк разделает мадемуазель Реньо, то нам, думаю, не стоит отказываться от подобного зрелища. Или ты против?

– Я насмотрелся вволю на эти кровавые оргии.

– Что ж, отказаться твое право. Будь с Ихабом и Гро, а я посмотрю на работу твоего маньяка.

– Зрелище не для слабонервных, Ален.

– У меня крепкие нервы.

Бретон вздохнул:

– Бедненькая Инесса, знаешь, Абдал, мне даже стало жаль ее.

– Так отмени приказ, и она подохнет, как и остальные, быстро и практически безболезненно.

– Нет! Дела надо всегда доводить до конца.

– Но что даст тебе изнасилование бывшей помощницы? Я бы понял, если бы ты ее сам… но…

– Меньше слов, Абдал.

– Идем, Ален, Гафар дисциплинированный палач. Он ждет приказа. Как бы слюной от нетерпения не подавился.

– Идем.

В доме Абдалкадир прошел в комнату содержания Ихаба и Гро, Бретон зашел в помещение напротив, где на приготовленных заранее грязных матрасах с разбитым лицом лежала Реньо, а рядом тяжело дыша стоял уже раздевшийся догола человек Абдала.

Женщина, увидев Бретона, кинула в его сторону:

– Будь ты проклят, скотина.

– Ты не хочешь узнать, почему я так поступил?

– Мне и без объяснений понятно, что ты продался бандитам.

– Нет, дорогая, ты не права. Ален Бретон не продается.

– Заметно. Господи! Как же мы не поняли тебя?!

– Я профессионал. Ты умрешь, Инесса. Тебя не страшит смерть?

– А ты сможешь подарить жизнь? Или продать?

– Я могу многое. Но ты умрешь. Сожалею, Инесса, но так надо.

– Сволочь, мерзавец, тварь, – закричала женщина, приговоренная предателем на страшную казнь.

Бретон кивнул арабу:

– Она твоя, Гафар!

Бандит набросился на Реньо, как хищник на легкую добычу. Начал рвать на женщине одежду, каждую попытку сопротивления пресекая сильными ударами. Гафар сопел:

– Сейчас, шлюха, сейчас, сейчас я накормлю тебя…

Бретон, прикурив очередную сигарету, отошел в угол, откуда стал смотреть на начавшееся кровавое действо.

Гафар словно обезумел, добравшись до жертвы, отданной в его полное распоряжение. Сорвав с бедной, избитой женщины одежды, он несколькими ударами выбил ей зубы:

– Это, тварь, чтобы у тебя не возникло желания нанести мне вред. Теперь твои укусы буду доставлять только удовольствие. Ну-ка, стерва, ну?

Араб вогнал свой огромный член в разбитый рот Реньо. Схватил за волосы и дернул на себя. Отпустил, опять дернул.

– Давай, шлюха, давай, делай свое дело. Вы француженки любительницы этого.

Инесса задыхалась, но Гафар продолжать рвать ей рот.

Реньо потеряла сознание. Араб быстро привел ее в чувство сильной пощечиной. Женщина закашлялась. Гафар сжал груди Инессы. Так, что из сосков выступила кровь. Грубо вошел в нее, забросив ее ноги за голову. Реньо уже не чувствовала боли. А араб двигался словно бешеный, останавливаясь на секунды, издавая при этом рычание дикого зверя. Он был неутомим.

Бретон никогда раньше не видел подобного. Его тошнило от этого кровавого насилия, но он смотрел на зверство араба, чувствуя, как от желания поднимается и его плоть. Он закрывал глаза и тут же открывал их, издавая слабый стон. Руки его дрожали. А маньяк продолжал насилие. Гафар перевернул окровавленное тело Реньо на живот, рывком поднял его. Женщина не удержалась на коленях. Тогда бандит вошел в нее сзади лежа. И закричал от боли и удовольствия. Готов был кричать и Бретон в углу. Он вспотел. Дрожащими пальцами вытащил сигарету, никак не мог прикурить. Прикурив, увидел завершение оргии. Гафар, обхватив руками голову Инессы, дернулся несколько раз и с криком от сильнейшего удара оргазма резко рванул голову женщины в сторону, ломая шейные позвонки жертвы. И тут же встал весь в крови и в поту. Судороги пробивали изнасилованное, истерзанное тело Реньо.

– Все, мсье!

Араб тяжело дышал.

Бретон затушил окурок, вышел из комнаты, прислонившись спиной к прохладной стене у двери. Его била дрожь.

Подошел Абдалкадир:

– Ты в шоке, Эл?

– Не то слово… Абдал. Такого я еще не видел.

– Теперь тебя будет преследовать мысль самому повторить увиденное.

– Я не смогу… вот так, как твой безумец Гафар.

– Сможешь. Когда-нибудь сможешь. Возьми, это успокоит тебя.

Старший араб протянул Бретону короткую сигарету.

– Марихуана?

– Да!

– Нет. В машине осталась фляжка с виски. Пошли кого-нибудь за ней.

– Но мы теряем время, Ален?!

– А я потеряю рассудок, если не выпью, – закричал Бретон.

– Хоп! Не кричи, я тебя хорошо слышу.

Он отдал команду арабу, охранявшему вход, и тот через пять минут принес заветную фляжку. Бретон сорвал крышку, поднес флягу ко рту, большими глотками ополовинил ее.

Выдохнул воздух:

– Уф! Как вода прошла.

Абдалкадир забрал фляжку:

– Достаточно!

– Да! – кивнул Бретон. – Достаточно. Сделай, пожалуйста, так, чтобы я больше не видел Гафара.

– Тогда выйди на улицу. Он должен еще отработать водителя и твоего доктора.

– Что, кроме него, этого сделать некому?

– Есть, но палач – Гафар. Зачем отбирать у него его же хлеб?

– Вы кого угодно сведете с ума.

Абдалкадир вплотную сблизился с Бретоном:

– И кого ты имеешь в виду под этим кого угодно?

– Всех. И себя в том числе.

Араб неожиданно рассмеялся:

– Ты прав. Поэтому нас боятся и нам подчиняются. Тебе стоит посмотреть еще на подобные казни.

– Нет, с меня и этого довольно.

– Эх, Ален, совсем скоро ты станешь таким же. Одно дело работать на нас, другое – быть среди нас. Ты выбрал второе, следовательно, просто обречен стать таким же, как мы, как я и как Гафар тоже.

– Я на улицу! Заканчивай здесь!

– Конечно, мсье!

Пока Гафар убивал Инессу, подчиненный Абдалкадира, Джуда отъехал на джипе метров на двести от полуразрушенного здания. Открыл багажник, вытащил оттуда связанного мужчину лет тридцати:

– Ну вот, господин Владимиров, вы на свободе, – сказал он на ломаном русском языке.

– Почему вы похитили меня? Я врач, я лечил, а не убивал людей. Лечил и повстанцев.

– Много говоришь. Проверь, паспорт при тебе?

– Вы что, отпускаете меня?

– Да. Ты нам больше не нужен.

– Ничего не понимаю.

– А тебе и не надо ничего понимать. Паспорт на месте?

Сергей Владимиров, работавший в Трипольском военном госпитале хирургом, прощупал карманы. Паспорт оказался в заднем кармане брюк.

– Документы на месте.

– Хоп.

Джуда неожиданно выхватил «кольт» и выстрелил Владимирову в руку. Русский врач схватился за рану. Араб быстро подошел к нему, сунул в ладонь «ПМ». Владимиров машинально взял его и тут же отбросил:

– Зачем мне оружие? Мне нужен бинт. Почему ты ранил меня?

– Я всего лишь исполнял приказ, а бинт? Пожалуйста.

Араб взял из машины санитарный пакет, которые часто использовались в госпитале. Бросил его к ногам Владимирова:

– Ты врач, ты знаешь, что делать. Ранение пустяковое, я стрелял так, чтобы не задеть кость.

– Я чувствую, что кость не задета.

Российский специалист разорвал пакет, достал из него бинт, начал перевязывать рану.

Джуда же забрал санитарный пакет. Отнес его и пистолет в машину. «ПМ» аккуратно опустил в целлофановый мешок. Подошел к Владимирову, который закончил перевязку и ждал, что последует дальше, плеснул на одежду бензин из бутылки. Сказал:

– А теперь ступай к дороге и по ней иди до Триполи. Это где-то двадцать километров, но ближе к городу тебя подберут, а может быть, ты встретишь машину и раньше. Ступай, ты свободен.

– Не знаю, что за игру вы затеяли…

Джуда оборвал врача:

– Или ты уходишь, или я пристрелю тебя. Это мое последнее слово.

Русский, пожав плечами, стряхивая с себя бензин, пошел к дороге.

Араб вернулся к дому. Вынес пакеты и мешок.

Абдалкадир спросил:

– Ты все сделал, как надо?

– Да, господин.

– Хорошо. Передай пистолет Гафару, пусть заканчивает работу.

Джуда вошел в здание. Вскоре оттуда прозвучали два выстрела. Из дома вышел палач и двое арабов. Гафар доложил:

– Все, Абдал, мы можем уходить.

Из проема двери полуразрушенного здания потянуло дымом, и через несколько минут пламя поднялось выше стен. Крыша дома была обрушена. Абдалкадир, несмотря на огонь, прикрывая голову платком, прошел в здание. Впрочем, тут же вернулся.

– Да, теперь мы можем ехать. Джуда, – окликнул он араба, отпустившего русского врача, – подпали «Тойоту» и к джипу. Уходим!

В 11.35 джип и «Ниссан» спустились за поворот и тут же свернули на плато. В переднем «Ниссане» кроме водителя ехали Абдалкадир, Гафар и Бретон. Главарь банды бросил за спину:

– Гафар! Приведи в рабочее состояние спутниковую станцию.

– Да, господин!

Через минуты он передал трубку начальнику. Абдалкадир набрал номер:

– Асад? Я!

– Ассолом аллейкум, Абдал!

– Ва аллейкум ассолом. Ты готов к вылету?

– Да, Абдал. Экипаж на месте.

– Вылетай в район эвакуации. К твоему прибытию и мы подойдем!

– Слушаюсь.

Передав трубку Гафару, Абдалкадир достал из бардачка пакет, протянул его Бретону:

– Здесь деньги, документы и приказ пилоту самолета, что ждет тебя в Бенгази. Туда долетишь вертолетом бывших ВВС бывшей Джамахирии и из Бенгази чартерным рейсом в Кандагар.

– Ты уверен, что гражданский самолет долетит до Кандагара?

– Подразделения противовоздушной обороны сил по поддержанию мира, – усмехнулся Абдалкадир, – пропустят этот борт. Данный вопрос решен с американцами.

– Будем надеяться, что так и произойдет.

– Спутниковую станцию возьмешь с собой. С борта самолета, когда войдете в воздушное пространство Египта, свяжешься с Мусаллахом. Он встретит тебя. Вот только вряд ли Хайрулла будет доволен тем, что от тебя разит спиртным.

– Плевать. Я не мусульманин, мне пить не запрещено.

– И все же лучше не делать этого больше.

– Я учту твой совет.

Колонна из двух внедорожников остановилась на плато через полчаса езды. И тут же с северо-востока в небе показался вертолет «Ми-8», окрашенный в песчаный цвет, без знаков различия. Вертолет медленно приземлился метрах в двухстах от колонны. Машины подъехали к нему. Из «Ми-8» по трапу на землю спустился араб в форме ВВС Ливии, без шевронов и погон.

Он пожал руку Абдалкадиру, указав кивком головы на Бретона:

– Это и есть тот человек, которого я должен доставить на аэродром в Бенгази?

– Да! И кто он, тебе, Асад, знать не надо.

– Мне все равно. Я исполняю приказ.

– Правильно. Как Бенгази? Я имею в виду аэродром? С него еще можно летать?

– «Боинг» же приземлился?! Осталась одна, резервная полоса после бомбардировок да пара вертолетных площадок. Но уже начались восстановительные работы.

– Хоп!

Абдалкадир повернулся к Бретону:

– Эл! «Ми-8» доставит тебя по назначению. Хайрулле привет. Буду ждать сеанс связи с ним и переброски первой партии товара. Удачи тебе.

– И тебе удачи, Абдал.

Бретон пошел было к вертолету, но на полпути остановился, обернулся:

– А таким, как Гафар, я не стану!

Абдалкадир усмехнулся:

– Посмотрим! Счастливого пути.

Бретон и командир экипажа поднялись на борт вертолета. «Ми-8» медленно оторвался от земли, поднимая облако пыли, набирая высоту и скорость, пошел на северо-восток.

Абдалкадир сел в джип, отдал короткую команду, и колонна из двух внедорожников пошла по плато к дороге Сабха – Триполи, через Мизду и Гарьян.

Пересадка из вертолета в «Боинг» на аэродроме Бенгази заняла двадцать минут. В 13.40 лайнер, сделав короткую пробежку, поднялся в воздух. Спустя сорок минут второй пилот вышел в салон, единственным пассажиром которого являлся пропавший без вести сотрудник миссии по правам человека и старший офицер спецотдела Центрального разведывательного управления США Ален Бретон…

– Господин, – обратился к нему пилот, – мы в воздушном пространстве Египта!

– Я понял, благодарю.

Пилот прошел через салон в туалет, вернулся в кабину пилотов.

А Бретон снял с багажника чемодан, положил его на свободное сиденье, открыл, включил спутниковую станцию, на трубке набрал длинный номер.

Ему ответили тут же:

– Мусаллах! Слушаю тебя, Эл!

– Я над Египтом.

– Это мне известно. Хочу знать, как отработали план твоего исчезновения люди Абдалкадира?

– А разве он не доложил об этом?

– Я хочу знать твое мнение.

– Абдал прекрасно справился с задачей. Особенно по Инессе.

– Когда трупы миссии обнаружат, то именно насилие над женщиной более всего привлечет внимание СМИ. Необъяснимая жестокость порождает негодование, протест, поднимает волну возмущения. А в результате журналисты, как легавые, начинают собственное расследование. И мы имеем нужный нам шум. Но поговорим об этом у меня дома? Кстати, я приготовил тебе неплохой сюрприз. Надеюсь, ты оценишь его по достоинству.

Бретон проговорил:

– Я бы предпочел получить подтверждение перевода оговоренной ранее суммы на мой счет.

– Твои счета, Эл, закрыты.

– Что?

– Не падай в обморок. Закрыты счета на имя Алена Бретона, но открыты на другое лицо. Тебе в любом случае менять обличье, имя и фамилию. Как говорится, рождаться во второй раз. Поэтому я позаботился, чтобы твоими средствами не воспользовался кто-то другой. Или я сделал что-то неправильно?

– Ты мудрый человек, Хайрулла.

– Жизнь заставляет просчитывать все на несколько шагов вперед. Сейчас как никогда подтверждается поговорка – выигрывает сильнейший. Слабые погибают. Мир для сильных, слабым в нем отведена только роль рабов. Мы с тобой, Эл, относимся к разряду сильных людей, посему именно за нами будущее. Но я уже утомил тебя. Отдыхай. У нас будет время для бесед в тени чинар за чашкой хорошего кандагарского чая.

– После которого срывает крышу?

– Во всем надо знать меру, Эл. До встречи.

– До встречи.

Бретон отключил спутниковую станцию, уложил ее обратно в чемодан, который отправил на багажную полку. Откинулся на спинку удобного кресла. Закрыл глаза. Лететь ему предстояло еще более семи часов.

«Боинг-717», совершив промежуточную посадку в Иране, в 23.40 местного времени благополучно приземлился в аэропорту Кандагара. Бретона у трапа, как и обещал, встретил один из влиятельных полевых командиров движения Талибан Хайрулла Мусаллах.

– Рад приветствовать тебя, Ален, на многострадальной земле Афганистана, – поприветствовал Мусаллах Бретона.

– Ну а как я рад, ты даже представить себе не можешь, – улыбнулся в ответ, пожимая полевому командиру руку, Бретон.

– Ну почему? Представляю. Перелет сильно утомил?

– Более семи часов в небе, даже в комфортабельном лайнере, согласись, удовольствие малоприятное.

– Ничего, главное ты без проблем ушел из Ливии, а усталость снимет то, что я приготовил тебе в качестве сюрприза. Но не будем терять времени.

Он повернулся к стоявшему неподалеку «Форду». Водитель тут же подогнал внедорожник к самолету.

Пройдя по ночному Кандагару, автомобиль въехал в ворота большого особняка, удачно вписавшегося в холмистую местность пригорода. Мусаллах и Бретон вышли из машины. Тут же перед ними вырос афганец. Низко поклонившись, он доложил хозяину:

– Саиб! У нас все готово!

– Хорошо.

Мусаллах повернулся к Бретону:

– Это мой помощник и секретарь, Бахтияр. Образованный молодой человек, владеет несколькими языками.

Он взглянул на помощника:

– Бахтияр! Мы с гостем недолго поговорим у меня в кабинете, затем спустимся на ужин.

– Уточните, пожалуйста. Когда подавать блюда.

– Как только мы спустимся в большую комнату.

– Понял.

– Да, и держи в готовности наш сюрприз.

– С этим все в порядке. Господин Бретон будет доволен.

– Свободен.

Мусаллах провел бывшего агента ЦРУ в свой, обставленный в европейском стиле, кабинет.

– Странно, – проговорил Бретон, оказавшись в рабочем помещении полевого командира.

– Что ты видишь здесь странного, Ален?

– Насколько мне известно, члены Талибана фанатично религиозные люди. Чтут законы и обычаи предков.

– Ну и что? Это правда.

– Но тогда почему в доме одного из лидеров движения кабинет обустроен в стиле неверных?

Мусаллах улыбнулся:

– Каждое правило, Ален, и тебе об этом хорошо известно, имеет исключения, которые только подтверждают правило. Здесь я работаю. Ко мне на компьютер стекается много информации, я использую новейшие спутниковые системы связи. А поэтому обстановка подобрана исключительно для удобства работы. И потом, мне часто приходится встречаться и с европейцами, и даже с американцами, да, да, Ален, американцами. Сегодня у меня в доме ты. Тебе было бы удобно вести разговор, лежа на ковре? Если да, то мы перейдем в соседнюю комнату, она представляет собой традиционно мусульманское жилище.

Бретон поднял руки:

– Нет, Хайрулла, лучше я устроюсь в кресле. Я спросил только из интереса.

– Надеюсь, мой ответ тебя удовлетворил?

– Вполне.

– Тогда присаживайся.

Бретон сел в кресло у небольшого столика, напротив устроился Мусаллах. Он хлопнул в ладоши. Тут же в дверях появилась женщина, с ног до головы закутанная в белые одеяния. Видны были только ее черные покорные и какие-то безжизненные глаза:

– Да, господин!

– Принеси нам чай!

– Слушаюсь, господин.

Женщина неслышно удалилась, прикрыв за собой створки резных деревянных дверей.

– Одна из жен? – поинтересовался Бретон.

– Нет! Наложница. Я купил ее в Герате. Недорого обошлась.

– В Герате рынок рабынь?

– Можно сказать и так. В афганских семьях много детей. Они вырастают. Мальчики становятся мужчинами и продолжают дело предков, у них в жизни много дорог. Девушки же лишены выбора. Их участь быть рабой. У мужа или другого мужчины. Бедные семьи не могут в нынешних условиях прокормить большую семью. Поэтому часто отец продает своих дочерей, чтобы вырастить сыновей. Замечу, Ален, сам продает, без какого-либо принуждения, хотя надо признать, что нередко красивых женщин забирают силой. Но на то она и сила. Сильные владеют миром.

Бретон утвердительно покачал головой:

– Я уже это слышал. В Ливии.

– Абдал сильный и умный человек.

Наложница талиба внесла поднос с чайником, пиалами, чашкой, наполненной сладостями. Поклонилась и вновь так же неслышно, словно по воздуху, вышла из кабинета.

– Молодая? – спросил Бретон.

Мусаллах рассмеялся:

– А зачем бы я покупал старуху? Мне в этом плане старшей жены хватает. Маноле – пятнадцать лет. Возраст невесты.

– Она уже никогда не сможет выйти замуж?

– Ну, почему? Я могу отдать ее какому-нибудь нищему. Вопрос: согласится ли Манола выйти за него замуж? Пословица: «С милым и в шалаше рай» – полный бред. Да, возможно, птица и не запоет в золотой клетке, но вряд ли променяет ее на такую же клетку из ржавого железа.

– Ладно, Хайрулла. Ваши законы я уважаю, но, честно говоря, не понимаю, да и не хочу понимать.

– Тебя никто не заставляет принимать ислам, однако исполнять законы нашей страны ты обязан.

– Ты имеешь в виду законы, принятые официальной властью под диктовку американцев?

– Нет, я имею в виду законы шариата. Те законы, что установлены на контролируемой Талибаном территории, ведь ты находишься в Кандагаре, а не в Кабуле. Кстати, ты уже нарушил их.

– Имеешь в виду спиртное?

– Да.

– Я выпил, будучи вне территории контролируемой движением, и давай перейдем к делу.

– Хорошо. Сейчас уже поздно, и разговор у нас будет короткий, более предметно поговорим завтра.

– Отличная идея.

– Ты уверен, что в Лэнгли проглотят твою дезинформацию по Низару Аль-Галади?

– Да.

– Джон Рест, твой начальник по команде СИ-8, станет усердствовать в твоих поисках?

– Думаю, да, но поиски не дадут результатов. И в этом не будет ничего странного. В Ливии ежедневно пропадают сотни людей.

– Но ты же все-таки сотрудник ЦРУ?!

– Работавший под прикрытием миссии по правам человека. Главарям банд, что сейчас рыщут по всей Ливии в поисках добычи, как стаи шакалов, без разницы кого грабить, насиловать, убивать. Они получили свое – анархию, а с ней полную свободу действий. И пользуются этой свободой весьма активно.

Бретон улыбнулся:

– И данной ситуацией умело пользуются ваши люди.

– Нам удалось не только внедрить их в отряды повстанцев, но и возглавить эти отряды. Поэтому-то Ливия и выбрана одним из плацдармов расширения влияния Аль-Каиды в Европе.

– А заодно и организации массовых поставок нового наркотика в страны Старого Света, не так ли? Кстати, Хайрулла, я до сих пор не знаю, что представляет собой этот наркотик, получивший устрашающее название «Эфа».

– А вот об этом и обо всем остальном, мы поговорим завтра. На сегодня достаточно. Сейчас ужин и… сюрприз.

– Ты хочешь положить ко мне в постель экзотическую шлюшку?

– Ты угадал только с постелью, но какой это будет сюрприз, если я все выложу тебе о нем?!

– Значит, в любом случае женщина. И это хорошо, это то, чего мне не хватало в последнее время.

– Тогда идем вниз?! Ты не откажешься от прекрасно приготовленного мяса из молодого барашка?

– Не откажусь. Если бы к нему добавить еще бокал виски?!

– Ты неисправим. Хорошо, как я уже говорил, каждое правило имеет исключение. Я сделаю исключение для тебя, ибо желание гостя закон.

Бретон и Мусаллах рассмеялись и пошли на первый этаж мужской половины дома, в большую комнату, где вовсю суетился с ужином помощник хозяина дома, Бахтияр.