Брачные танцы на пепелище

Глава первая

– У него, у Людвига, веришь, глаза совершенно пустые. Ну, ничего не выражающие. Так-то он очень красив, все им моментально очаровываются, но глаза… Должно же в них что-то присутствовать! А ещё говорят, глаза – зеркало души. Выходит, у него души совсем нет?

– Маргарита Сергеевна, что же вы хотите от кота?

В стоматологическом кабинете две молодые женщины. Одна – зубной врач, Маргарита Сергеевна Колесникова, стройная красавица-блондинка с яркими голубыми глазами и белой с розовым кожей. Волосы у неё длинные, блестящие, но во время работы она вынуждена закалывать их большой черепаховой заколкой, купленной во время путешествия с мужем на Сейшельские Острова. И закрывать – такую-то красоту! – медицинской шапочкой, в тон фирменному костюму.

Точно в таком же костюме и её медсестра, Юлия Валерьевна Василевская, тоже привлекательная девушка, но совсем в другом роде. Она шатенка, с каштановыми волосами. Кареглазая. Любитель женской красоты сказал бы, что она по сравнению с Маргаритой простовата.

Но имиджмейкер, возможно, с ним бы не согласился, а заметил, что девушка всего лишь не осознает своей прелести, не умеет ею пользоваться и элементарно наносить макияж.

Если у Маргариты волосы длиной до лопаток, то у Юлии чуть ниже плеч. Раньше девушка их стригла то покороче, то подлиннее, не слишком задумываясь, для чего это делает – все стригутся. А теперь хочет отрастить. Как у Маргариты Сергеевны. Она и не замечает, что всё больше увлекается подражанием своей шефине. Во всём.

– Я ведь ничего не перепутала, Людвиг – кот? – посмеивается медсестра.

В минуты задушевных разговоров с Маргаритой она может позволить себе несколько фривольный тон.

Врач на мгновение задумывается, постукивая себя по руке скальпелем – она с его помощью готовит смесь для пломбирования зуба – и продолжает настойчиво.

– Кот! – фыркает Маргарита.

Тема беседы у них серьёзная, вот стоматолог и старается не смеяться.

– Но как же тогда реинкарнация? Всё это неспроста!

На лице Юли проступает изумление. Мысли её не такие подвижные, как у Маргариты, и привыкли течь не спеша, без всплесков и водоворотов, но от подобных скачков они словно вздрагивают и путаются. Поспеть им за мыслями врача нет никакой возможности.

– Что – реинкарнация?

Юля знает, что когда она очень удивляется, глаза её при этом округляются. Генка всегда потешается над тем, каким манером на лице подруги высвечивается удивление.

– Гы-ы, в натуре, глаза как два пятака! Ну, ты потешно удивляешься.

Чтобы вызвать это их округление, он порой что-нибудь придумывает, от фонаря, нарочно «пургу гонит», чтобы Юлю сбить с толку и заставить столбенеть, соображая: это у него шутка такая или на самом деле правду говорит?

– Что ж ты такая лоховитая! – обидно хмыкает Генка. – Всему веришь. Ведь уже не маленькая, должна быть настороже…

– Почему мне быть настороже с близким человеком? – не может понять Юлия.

– Дурочка, вот ты на мне и тренируйся, пользуйся моментом! И запомни: нет на земле такого человека, который что-нибудь бы делал без пользы для себя. Или не хотел бы какую-нибудь пользу с тебя поиметь.

– И какая же тебе от меня польза?

Юлю забавляет Генкина самоуверенность. Он считает себя намного умнее девушки, потому частенько учит её «жизни», не замечая, что она над ним посмеивается.

– Большая. Во-первых, я могу заниматься сексом, не боясь чего-нибудь от тебя прихватить. Ты девушка чистая, проверено. В этом смысле хорошо дружить с медиками, если что, они же и вылечат.

Но потом он замечает, что Юле это неприятно – ему всегда не хватает чуткости, чтобы не говорить ей гадости – и со вздохом её обнимает.

– Вот, опять ты шуток не понимаешь. Учись, что ли. Парни всегда рисково шутят. Привыкай. Не всегда же я буду рядом с тобой…

Другая бы обиделась. Нет, он простой, как бельё на веревке. Живёт с нею и вот так, в глаза, легко говорить обидное. Даже об их совместном будущем. Точнее, несовместное. Юлия догадывается, что у Генки нет планов на их общее будущее. А если бы у неё были какие-то планы на него?

Наверняка Маргарита не стала бы с Генкой и разговаривать. Пожалуй, это слишком мягко сказано. Она бы только разобралась в Генкиных мотивах, так бы наладила, что он летел и радовался, что мало получил.

Маргарита, между прочим, иной раз ничуть в выражениях не стесняется, несмотря на свой вполне интеллигентный вид. Она как-то говорила о своем бывшем однокурснике:

– Да я бы с ним на одном гектаре с…ь не села!

Вот так она и о Генке бы сказала.

А Юля уже больше года живет с ним гражданским браком. И успокаивает себя, что у них всё не хуже, чем у других.

Смотря, каких других иметь в виду.

Если разобраться, то и эти другие – такие же, как сама Юля, из её среды. А если она всё время себя с ними сравнивает, и её это не царапает, то значит Юлю устраивают нравы и принципы этой самой среды, она из их рядов не выбивается…

– Ну, ты разве не читала об этом? – тормошит её Рита.

Хорошего же она мнения о своей медсестре. Наверное, как вообще обо всех медсёстрах: что они ничего не читают, мало чего знают и сомневается, можно ли с ними говорить о каких-нибудь серьезных вещах?!

– Читала. Кажется, это из индийской религии… Что-то типа переселения душ.

– Вот именно! Чья же душа тогда могла переселиться в Людвига?

– Чья-нибудь.

Впрочем, как выясняется, Маргарита спрашивала об этом просто так. Не ожидая ответа. Потому и отвечает она на свой собственный вопрос.

– Интересно, а может быть так, что на всех живых существ душ не хватило, и кто-то остался без души? Вот скажи, про кого говорят – бездушный человек? Наверное, это выражение родилось не на пустом месте…

– Ну-у… Это про людей, которые безжалостные, никого не любят…

И так каждый день! Вообще, если разобраться Юля – медсестра, а не слушатель академии. В трудовой книжке у неё записано позаковыристей: ассистент стоматолога. Но медсестра как-то привычнее. По этой специальности она и получила диплом.

Так вот, Юля почему-то всё время как будто держит экзамен на знание жизни. Перед зубным врачом. И каждый раз должна доказывать, что она тоже не лаптем щи хлебает, а кое-что знает, и кое-чему самоуверенную врачиху могла бы даже поучить!

Между прочим, она тоже умеет смешивать составляющие для пломбы. И вполне представляет, как Маргарита сказала бы ей:

– Сестра, подготовьте лечебную прокладку!

И Юля всё сделает ничуть не хуже неё самой!

Но Ритка ей не доверяет. Можно подумать, она сама не окончила мединститут каких-нибудь три года назад… Или ей не нравится слово – прокладка? Ха-ха!

Если на то пошло, у Юли только и работы, что помыть посуду, приготовить раствор для полоскания рта да протереть пол, и это притом, что она не уборщица, не лаборантка, а дипломированная медсестра. Кстати, совсем немного не дотянувшая до красного диплома. Если бы вовремя позаботилась, пересдала биологию и ещё кое-что, вполне могла бы его получить…

Только Маргарита об этом не знает, а Юля ей сказать стесняется. Вроде, неудобно саму себя хвалить.

– Вот! Чувствуешь, бездушные никого не любят. И мой кот никого не любит, потому что у него нет души. Ему нечем меня любить!

Чего она привязалась к этому коту?! И Юлю им долбает.

– Маргарита Сергеевна, может, он просто ещё маленький? Вы же говорили, ему и года нет.

– Ага, по крышам ходить за кошками – большой, а чувства проявлять – маленький.

Достала! Сейчас Юля взорвётся и выскажет начинающей докторше всё, что о ней думает. Но в это время Маргарита заканчивает свои постукивания по предметному стеклу и поворачивается к сидящему с открытым ртом шестилетнему Егорке. Это для него врач готовила пломбу. Тот погружен в приключения Человека-паука и на вопрос врача:

– Егорушка, я запломбирую тебе зубик? -

Только согласно кивает головой.

Надо же, у всех докторов дети в креслах плачут, а у неё нет. Принесла из дома портативный телевизор, установила его прямо на бормашине и крутит детям мультфильмы. Пока те, открыв рот, смотрят их, Ритка копается себе в зубах бедных малышей.

Бедных! Конечно, это Юля просто Маргарите завидует. Тому, что та к своей работе подходит творчески. У неё вообще всё не как у всех. В хорошем смысле этого слова.

А ведь Юля и сама могла бы поступить в медицинский институт. Но подумала, что ей предстоит в таком случае шесть лет учебы, да интернатура, да ординатура, а когда жить?!

На самом деле, думала не о жизни, а о развлечениях. Боялась, не успеет по дискотекам находиться. И что толку? Вон Ритка смогла и институт закончить, и замуж выйти, и Артёмчика родить, а Юля так и живет себе пустоцветом в свои двадцать с лишним лет, двадцать один скоро. Полы моет! И не производит впечатления хорошего специалиста, потому ей и не доверяют…

Вообще-то врач Колесникова – владелица детской частной стоматологии – могла бы взять уборщицу, но Юля сама Маргариту отговорила: мол, что, ей две тысячи рублей помешают? В смысле, обойдемся без уборщицы, на это есть дипломированные медсестры. Теперь, Юлечка, мой полы и не жалуйся!

Но, а если подумать, что такое в наше время две тысячи рублей? Мама говорит, всё равно, что в её время – двадцать. Может, отказаться? Но Юля уже привыкла, что с этими двумя тысячами рублей она получает на руки четырнадцать тысяч двести, а без них только двенадцать двести…

Теперь, когда она узнала от Колесниковой, сколько получает бухгалтер, пожалела, что в свое время не поступила на бухгалтерское отделение. Куда? Да, в любой колледж!

Та появляется у них в кабинете один раз в месяц, выдает зарплату Юле и Маргарите, которая как бы сама себе платит. Так вот, бухгалтер получает у Ритки двадцать тысяч, и ещё сорок тысяч на двух других предприятиях, где тоже ведёт отчетность. В общей сложности шестьдесят тысяч! Это как говорит сама бухгалтер. А на самом деле наверняка больше. Причем, не выглядит особо усталой или загнанной. Разъезжает по городу на своем черном «Опеле» и горя не знает.

Юля вздыхает и смотрит в окно. С обратной стороны дома проходит оживленное шоссе, где машины проносятся мимо, словно едут в какую-то другую интересную жизнь, а окна стоматологии выходят на тихий дворик, где почти нет никакого движения. Разве что, пройдет какой-нибудь мужчина к сараям, – у некоторых они же, гаражи, – которые расположены как раз по периметру двора.

Вот так и Юля живет себе тихой невзрачной жизнью, без особых событий и только замечает, какая интересная жизнь у других людей.

Но тут она себя одергивает: нечего ныть. Жизнь у неё обычная, не хуже, чем у остальных… Или она уже повторяется, насчет «не хуже»?

Понятно, почему повторяется. Неприятно осознавать: ты – жалкий середнячок, ничего толком не достигший. Потому и приходится саму себя успокаивать: мол, нечего переживать, у тебя всё хорошо…

Но и при этом Юлия старается быть к себе справедливой: что потопаешь, то и полопаешь. А, судя по тому, какой жизнью она живет, Юлечка не слишком много в своей жизни топала…

Нет, всё-таки родители должны построже к детям относиться, и не жалеть их по всякому поводу: моя бедная крошка, ей так тяжело! А то дети так к этой жалости привыкают, что потом и сами начинают себя жалеть, вместо того, чтобы чего-то большего в жизни добиться!

Глава вторая

«Опять сына бабушке подкинула, – думает Рита, – заканчивая с пломбой малыша. – Может, у него тоже нездоровые зубы имеются, да мамочке некогда ребенку в рот заглянуть! Захотелось, видите ли, своё дело иметь!»

Не просто так захотелось, после долгих мыслей, обдумывания, когда она, в очередной раз, попросив у мужа Лёвы деньги на понравившуюся ей полочку для ванной комнаты, – всего-то три тысячи шестьсот рублей! – вдруг услышала отказ.

– Прости, малыш, в этом месяце ты превысила лимит, а у меня деньги без дела не лежат, работают. Ты сама говорила, что тридцати штук деревянных тебе на месяц хватит. Если перестало хватать, надо было предупредить заранее, я бы запланировал увеличение расходов…

Лев взглянул в её удивленные глаза и хмыкнул:

– А как ты думаешь? Я просто вынимаю из кошелька деньги и, не считая, отдаю направо и налево? Нет, милочка, без планирования надежного бизнеса не получишь.

Милочка! Он никогда прежде её так не называл. Было для Риты в этом слове будто некое пренебрежение к ней, как к человеку, который сидит на иждивении мужа. А ведь в тот момент она всего две недели как ушла со своей прежней работы и собиралась устроиться на другую…

Нет, Лёва ни в коем случае её не упрекал за безделье. Наоборот, предлагал ей посидеть дома, отдохнуть. Она сама рвалась на работу, потому что именно не хотела чувствовать себя иждивенкой.

Муж, уходя, чмокнул её в нос. Не глядя, потому что уже весь был в каких-то своих делах, в мыслях, в которые он не собирался посвящать жену.

Маргарита не то, чтобы обиделась, но задумалась: а так ли уж это хорошо, жить в полной зависимости от другого человека… То есть, муж вроде ей не чужой, но когда он вот так, походя, может упрекнуть тебя в транжирстве… Он предлагает ей иметь строго просчитанный семейный бюджет… Как на производстве. И будто не понимает, что постоянно просить – унизительно. Эта показательная картина… Будто её слегка побили, не больно, так, чтобы в другой раз неповадно было. Из-за какой-то полочки… Если уж на то пошло, она ведь не лично для себя её хотела купить, для уюта их общего дома.

До чего бывают, толстокожи мужчины, когда обижают женщин походя, не задумываясь, что обижают.

Вот тогда-то и стал ей видеться выход в том, чтобы тоже иметь своё дело, пусть небольшое, но с постоянным доходом, а уж он по большому счету будет зависеть от самой Маргариты…

То ли от того, что она стала много думать о будущем, то ли просто время пришло, но Маргарита вдруг решила, что их крепкое прежде семейное судно дало течь.

Лев бы сказал, что она просто обиделась на него, вот и придумывает то, чего нет, но она прочла во взгляде мужа отстранённость. Может, пока не полное равнодушие, но привычку, которая ни к чему хорошему не ведёт. И это её не то, чтобы задело, но поцарапало. Она просто мысленно сказала себе: «Маргарита, пора делать выводы!»

И вот что навыводила. Привычка Лёвы вовсе не та, про которую Пушкин говорил, что «замена счастию она». А именно та, после чего уже о совместном плавании в житейском море уже и думать не хочется.

Нет, пожалуй, она слишком круто повернула руль. Люди сплошь и рядом «плавают» при таких чувствах, но ей не хотелось бы жить ни по привычке, ни как бы, между прочим. Страшно даже подумать о том, как медленно, на глазах, будет расширяться трещина, возникшая между супругами. Надо было бы её всеми силами скреплять? И трещину в таком случае нужно как минимум цементировать. Но вот остался ли у них любовный цемент? Или кроме песка – ничего?.. Сплошные метафоры!

Что же это получается? Маргарита торопилась завести собственное дело на такой вот случай? И она может себя обеспечивать, не прибегая вовсе к материальной помощи со стороны мужа… Не стоять с протянутой рукой… Однако, как задел её этот отказ! Подумаешь, муж один раз не дал ей денег. И вот уже она задумалась о своем деле, чтобы не зависеть от него… Или о чём ещё она задумалась?

Откуда взялось у мужа это раздражение? Раньше ничего подобного не случалось… Некоторые считают, будто мужьям нравятся неработающие жены. Но это утверждение спорное. Когда они выходят в жизнь за пределами дома, где рядом с ними бок о бок трудятся совсем другие женщины, в их отношении к женам появляется вначале едва заметная снисходительность, а потом и пренебрежение. Муж начинает сравнивать ту, у плиты, с другой подвижной и энергичной, с которой весело и интересно… Стоит лишать свою жизнь разнообразия ради каких-то надуманных принципов? Тем более, что семья может быть не одна…

Что такое, Рита! Курочка ещё в гнезде, а мы уже сковородку готовим? Перестраховываемся. Вовсе не факт, что Лев вообще собирается когда-нибудь уходить из семьи. Маргарита знает, что любовницы у него нет. По крайней мере, пока. И все эти мрачные картины нарисовала в оправдание себе. Мол, как всякая женщина она должна побеспокоиться о будущем своем и сына…

Она взглянула на сидящего в кресле Егорку. Какой славный мальчишка! У неё сын тоже славный, и Рита вполне могла бы сидеть с ним дома. Но теперь об этом не может быть и речи. По крайней мере, пока она не выплатит кредит, который взяла на то, чтобы получить лицензию и заиметь свой частный стоматологический кабинет. Детскую стоматологию…

В дверь заглянула Егоркина мама.

– Маргарита Сергеевна, как у вас тут дела?

– Нормально, – улыбнулась ей Маргарита. – Забирайте сыночка… Егорушка, а ты можешь ротик закрыть. Как зубик у тебя, не болит?

– Нет, – прошептал малыш, не отрывая глаз от экрана.

– Ни крика, ни писка, – рассмеялась женщина, – я даже забеспокоилась, всё ли в порядке с ребенком? Егор, нам пора домой.

– Мама, ещё немножко!

– Сын, я опаздываю. На два часа с работы отпросилась. Знала бы, что ты будешь так мужественно себя вести, отправила бы с тобой бабушку. Но она категорически отказалась. Ребенок будет плакать, а я нервничать! А у меня давление! А для чего ему мать!

Женщина кого-то передразнила, но потом спохватилась.

– Ой, простите, Маргарита Сергеевна! Сколько с меня?

Рита назвала сумму, и мама Егорки поспешно расплатилась. Но отчего-то задержалась, замялась.

– Маргарита Сергеевна, вы извините, что я к вам с таким вопросом… Можно, я к вам своего мужа приведу? Стыдно сказать, он так боится бормашины. По-моему, больше, чем Егорка!

– И мультики он тоже любит? – усмехнулась Маргарита.

– Любит! – проговорил вместо матери Егор, как раз досмотревший мультфильм и со знанием дела посоветовал. – Вы ему тоже «Человека-паука» поставьте. И не пикнет!

Женщины дружно рассмеялись.

– Хорошо, приводите, но не раньше шести. До этого у меня всё расписано – маленькие пациенты.

– Вот и хорошо, – оживилась Егоркина мама, – он все равно раньше и не освободится… Так мы придём?

– Приходите, – разрешила Рита.

Лев вроде не возражал, что она выйдет на работу. И против того, что она возьмет кредит на своё имя, тоже не возражал. Но условия всё-таки выкатил.

– Я не хочу, чтобы моя жена превратилась в стервозную бизнес-леди, для которой кроме работы ничего на свете не существует, – заявил Лев. – Я должен при всём при том иметь уютный обихоженный дом, присмотренного ребенка, внимательную и любящую жену…

– Ну, от количества работы количество любви не зависит, – ехидно возразила она.

– Но оно зависит от количества времени, которое женщина тратит на свою семью… А если она упахивается на работе, то ей уже не до мужа. Тут ты не права: количество работы обратно пропорционально времени, которое женщина может уделять семье. Потому я должен оговорить: ты занимаешься своей стоматологией, скажем… с четырнадцати часов до восемнадцати…

– …а всё остальное время оборудование будет простаивать?

– Ну зачем же, в остальное время ты будешь сдавать его в аренду и таким образом выплачивать кредит без особого напряжения.

– Главное, не обращаясь за помощью к тебе, – всё же не удержалась, чтобы не подколоть его Маргарита. Хотя мысль о сдаче кабинета в аренду ей в голову не приходила. Лёвка молодец, у него башка варит.

– Сказала бы спасибо за подсказку. Не успеешь оглянуться, как кредит у тебя будет погашен… Ну и у меня, естественно, не будет никакой головной боли, – согласился он. – Я мог бы тебе помочь, но ты ведь хочешь всё сделать сама, не так ли? Чтобы никаким боком от меня не зависеть.

Он подчеркнул последнее, и Рите нечего было возразить. Но всё же ей хотелось… большей заботы, что ли. А то у них получается общение на уровне деловых партнеров, а не любящих супругов.

В общем, до двух часов дня кабинет у Риты арендует другой стоматолог. Работает ли она только до шеста? Это уж как получится… А денег и в самом деле ей хватает на выплату кредита.

– Я хочу иметь дома нормальную жену, – примиряюще говорил Лев, – а не загнанную рабочую лошадь. Четыре часа и для дома не такой урон, и тебе достаточно для того, чтобы развеяться.

Маргарита, получив согласие мужа на её работу, вначале торговалась за каждый час, но сверх оговоренных четырех часов ничего не смогла вырвать. Потом она успокоилась: когда это женщина не могла обмануть мужчину? И двух месяцев не прошло, как он привык к тому, что жена работает, и уже не интересовался, когда она с работы возвращается домой, потому что всё равно сам приходил гораздо позже. Тут и Рита могла бы забастовать – что же это они с мужем почти не видятся, но не бастовала.

Теперь она ухитрялась-таки ещё два часа прихватывать. Приходилось крутиться, зато у неё появились «лишние» деньги, то есть никаким договором не предусмотренные и о которых муж пока не знал. И, как следствие, появился свой личный счет в банке. Кроме официального счета её предприятия.

Она вспомнила, как уговаривала мужа, дать деньги на стоматологию:

– До каких пор мне на чужого дядю работать?

Маргарита прежде устраивалась в частную клинику и получала весьма скромную зарплату. Хозяева не любят платить наемным работникам слишком большие оклады. Теперь она это знала по себе.

– Так ты и не работай! – ехидничал муж.

– Но, Лёвушка, мне бы хотелось иметь своё дело… Я могу отдавать тебе отдавать тебе половину своего заработка?

Он расхохотался.

Конечно, Лев и думать забыл, что отказал ей когда-то в дополнительной сумме на содержание дома. Что для него были эти три тысячи, сущие копейки, просто чего-то вздумалось её повоспитывать.

Он весь был в своём бизнесе. Работал директором собственной станции техобслуживания и при этом мечтал купить ещё одну.

Тогда мечтал, а теперь уже купил. Эту самую одну, чтобы тут же потянуться за другой. Он не собирался останавливаться на достигнутом.

Чем тогда она хуже? Разве как специалист Маргарита не могла реализоваться? Неужели женщина не может тоже стремиться, проявить себя в своём деле?

Хотя она не раз слышала, как подруги говорили:

– Если бы я могла не работать, я бы не работала.

Или повторяли:

– Где бы ни работать, лишь бы не работать.

Может, это от противного: хочу того, чего не имею?

Идею жены о своем деле Лев вначале считал прихотью, но в отличие от многих других мужей деспотом не был и, посмеиваясь, рассказывал своим приятелям.

– Моя-то решила бизнесвумен заделаться. А что, я не стал возражать. Пусть попытается. Женщина не должна дурью маяться, а то ещё свернёт мозги набекрень! Терпеть не могу этих избалованных дамочек, которые кроме шопинга да всяких массажистов-культуристов ничем не интересуются.

Он и не замечал, как сам себе противоречил. То работай, то не работай!

Правда, на желание Риты открыть свою детскую стоматологию, поначалу вскинулся.

– Нет у меня свободных денег, Марго, нет! Пойми, я только начал подниматься.

– Лёвушка, мне нужно такую небольшую стоматологию, всего на два кабинета… Я узнавала. Можно купить где-нибудь двух-трехкомнатную квартиру на первом этаже и перестроить её…

– Двух-трекомнатную! – передразнил он. – Ты представляешь, во что это обойдется? Ты наверняка хочешь купить где-нибудь в центре, а не на окраине, не так ли?

Маргарита злилась, потому что знала: с его амбициями она никогда не дождется того, что у мужа появятся свободные деньги. Он не остановится на достигнутом. Его мечтой вначале была одна станция техобслуживания, теперь уже третью дооборудывает. Не факт, что на примете у него нет четвертой. Это её предположение. Но с некоторых пор Лев не любил говорить с женой о своём бизнесе. Боялся, что жена сглазит?

Ссориться с мужем Рита пока не хотела, потому что к кому бы ещё она могла обратиться в случае чего?

Она усмехнулась собственным мыслям. Неужели чувства ко Льву, когда-то нежные и трепетные, стали насквозь материальными? С чего началось её стремительное охлаждение? С осознания, что, несмотря на семейные узы, они так и не стали по-настоящему близкими людьми. Рита не углублялась в свои размышления: не она ли сама тоже в этом виновата? Главное, Лев нисколько не стремился их отношения улучшать. Потому, как аукнется, так и откликнется.

– Представляю… Тогда я возьму кредит, а, Лёва?

Он почесал голову, покряхтел.

– А если ты прогоришь?

К такому вопросу она не была готова. То есть, она думала, что само собой разумеется, в таком случае ей поможет муж, а выясняется, что он вовсе так не считает.

Наверное, кто-то из подруг, подслушав её мысли, сказал бы:

– Ты просто злишься на то, что он не стал потворствовать твоим капризам.

Никакие это не капризы. Она не могла смириться с тем, что Лев как бы отодвигал Маргариту от себя, не хотел вникать в её проблемы. Ему было всё равно, что станет с её бизнесом, и даже как она станет расплачиваться в результате проигрыша. Главное, он в неё не верил!

– То есть, ты хочешь сказать…

– Да, дорогая, ты должна хорошо понимать, что можешь рассчитывать только на себя.

Вот вам и здрасьте!

Маргарита поняла. И хорошо подумала. И закусила губу.

– Хорошо, я согласна.

Она решила, может и к лучшему, что кредит придётся выплачивать ей самой. По крайней мере, Лев ни в чём не сможет её упрекнуть. Типа того, что ему пришлось деньги вытаскивать из бизнеса. И что без него Маргарита ничего не стоит. А её так называемый бизнес не более чем каприз…

Пусть увидит: она всего добьется сама!

Конечно, дополнительный заработок – это уже перестраховка. Но Рита продолжала оставаться на пару часов в кабинете после шести при всякой возможности – всё равно Лев об этом не знал, а мама, войдя в её положение, сама забирала Артема из детского сада. Якобы временно, но Рита подозревала, что, привыкнув иметь в руках определенную сумму, не захочет и впредь уменьшить свои доходы.

Папа Маргариту предостерегал:

– Смотри, дочка, мужчины любят, чтобы в доме был уют, чтобы завтраки-ужины, а ты сама чуть ли не одновременно со Львом домой приходишь!

– Зато я рано встаю, – парировала она, посмеиваясь про себя, каким её родитель стал рассудительным. Она ещё помнила его выкрутасы, пьянки и скандалы, даже исчезновение из дома на пару суток. Легко нам учить других.

Но не будешь же отцу о том напоминать. И в самом деле, Маргарита «крутилась». Не валялась в постели по утрам. Вставала, кормила Лёву завтраком, отводила Артема в детсад, возвращалась домой, и мыла-убирала, готовила ужин на вечер. Лев не смог бы застать её врасплох.

А приходя домой с работы на полчаса-час раньше Льва, она успевала всё разогреть и подать. И до ухода на работу ещё оставалось время пообедать и нанести макияж.

Вообще-то Маргарита была согласна с отцом. Взялась за гуж – в смысле, вышла замуж – не говори, что не дюж. Супружеские обязанности, – а это не только постель! – конечно, никто не отменял.

При этом жене всегда нужно было хорошо выглядеть. Это уже не только для мужа, для родителей своих маленьких пациентов.

Единственно, вначале Рите было немного не по себе от того, что она оказывает детям платные услуги, но если государство позволяет себе внедрять платную медицину, то как быть не слишком обеспеченному стоматологу?

Со временем она привыкла. Единственно, старалась цены не слишком задирать. Может, поэтому пациентов у неё хватало.

В общем, если человек старается для своего блага, у него всё и получается. Даже не так: если человек не отходит в сторону от намеченной цели, упорно идёт вперед, у него всё получается.

Глава третья

Юля иной раз слышит, как Маргарита разговаривает по сотовому телефону со своими подругами. Те восхищаются, ахают, что у неё свой кабинет. И говорят:

– Хорошо это, работать не на чужого дядю.

Между прочим, и Юля тоже работает на чужого дядю. Вернее, на тетю, только непонятно, почему она постоянно сравнивает себя с Маргаритой. У неё никогда своего дела не будет. Такие, как Юля, рождаются на свет, чтобы работать на чужого дядю. А иначе на него просто некому было бы работать…

Она вспоминает, что Маргарита запрещает ей говорить о себе нелицеприятное. Типа, что у Юлии чего-то там не будет, или ей так никогда не жить.

– Никогда не говори никогда. Там, наверху, нас слышат. Если ты сомневаешься в себе, то ничего и не получишь!

– Но если это правда.

– Никто не может знать наверняка. А вот ты станешь говорить, не «если у меня будут деньги», а «когда у меня будут деньги» – чувствуешь разницу? – они таки и будут. Соответственно, если ты говоришь – я никогда так жить не буду, то и не будешь.

На самом деле Юля не совсем сложила лапки, она тоже не отказывается дополнительно подзаработать. Но всё это так мелко. Даже лишних две-три тысячи рублей не сделают погоды. Точнее сказать, это совсем не те деньги.

И ещё. Маргарита остается каждый день на два часа, принимает взрослых пациентов, а Юле работать не предлагает. Её медсестра, между прочим, тоже с удовольствием бы поработала, лишними деньги не бывают. Но нет, Ритка думает только о себе! Чего ещё от неё ждать? Сытый голодного не разумеет. Или это… гусь свинье не кто-то там!

Хотя на самом деле Маргарита вовсе не обязана о Юлии заботиться. И если Юлечке что-то не нравится, она может пойти и поискать себе другого работодателя. Но она предпочитает пыхтеть от обиды в уголке, вот и всё.

А дополнительный заработок могла бы себе сама изыскивать. На работу ведь к двум часам приходит, а до того? Узнала бы у Анастасии Георгиевны – той, что арендует кабинет с восьми часов до половины второго – не нужна ли ей медсестра? Она частенько одна работает. Медсестра Елизавета у неё то ли болеет, то ли работать не хочет…

Но это только разговорчики. Юле нравится, что на работу нужно приходить после обеда. Она может спать утром, сколько хочет. И все эти разговорчики насчет лишнего заработка – ерунда. Юля – лентяйка, и напрасно удивляется, что ей мало платят. За четыре-то часа работы! Да большинство медсестёр ей бы позавидовали!

Всю историю приобретения Маргаритой своего дела Юля хорошо знает. И слегка недоумевает, чего уж той вдруг так независимости захотелось. Муж обеспечивает тебя, как другим и не снилось. Тридцать тысяч в месяц дает только на хозяйственные расходы! Крупные покупки не в счёт. Иному грузчику за месяц столько не заработать… Некоторые однокурсницы Юли, можно сказать, спят и видят, чтобы найти такого обеспеченного мужа, как Лев. Они мечтают сидеть дома! Это же такие как они придумали: где бы ни работать, лишь бы не работать.

– Дело в том, – иной раз поясняет Маргарита, – что теперь я могу покупать себе всё, что захочу, не отчитываясь перед Львом за каждую копейку. Я приобрету, например, путевку в турфирме и поеду за границу. На юг Франции, к примеру. Или в Пакистан.

И ведь поедет. Она не просто сидит и мечтает, как Юля, а воплощает свои мечты в жизнь. То, что она остается после работы – это одно, а другое – то, что благодаря заработанным деньгам она расцветит свою жизнь яркими красками… Дополнительными красками. Полутонами.

От обиды что ли на своего Льва, все планы у Маргариты его присутствия рядом не учитывают. А ведь они вдвоем где только не были, Ритка рассказывала. На всяких там разных элитных островах. Юля не запомнила, где женщины ходят без верха, в одних коротких юбочках.

– Лев больше не хочет за границу ездить? – на всякий случай интересуется она.

– Да, ему всё некогда. А я думаю, уж если не зависеть от мужа, так во всём. Неужели у него повернется язык упрекнуть жену в том, что она ездит отдыхать одна? Так ведь на свои деньги!

Вот это и странно. Юля наоборот хотела бы выйти замуж, и во всём зависеть от мужа. И не вредничать, не делать ничего поперёк, а наоборот:

– Как скажешь, дорогой! Хорошо, дорогой! Только с тобой, дорогой!

Она думает, что это даже приятно: вот так беспрекословно подчиняться любимому человеку.

– У меня срок загранпаспорта кончается, – между тем говорит Маргарита, – надо новый заказывать… Подруга говорила, у нас есть фирма горящих турпутевок. Вдруг у них будет что-то интересное… Я вчера сходила в милицию узнать, какие документы для паспорта нужны? А то пять лет назад паспорт мне заказывала туристическая фирма. Лев заплатил деньги, там сами всё и сделали.

– Наверное, справку от управдома нужно, – предполагает Юля.

– «Управдом-дом-дом, управдом!» – хохочет Маргарита, и в этот момент она совсем не похожа на серьезного врача, а скорее выглядит как девчушка-веселушка, забывшая повзрослеть. – А ещё, говорят, нужна трудовая книжка… Представляешь? И даже мне сказали: нам нужны сведения за последние десять лет работы, не хило? Потом инспектор посмотрела в мои документы и говорит: простите, весь день барабанишь одно и то же, вот и заговариваться начинаешь… Ну, в смысле, я же только два года восемь месяцев как после диплома работаю… Молодая ещё, чтобы иметь десятилетний стаж работы.

– Может, документы на загранпаспорт обычно подают люди постарше? – предполагает Юля. На самом деле просто ехидничает. Мол, только самостоятельно работать начала, а уже за границу ей хочется, на свои деньги!

– Не говори глупости! – безапелляционно отмахивается Маргарита. – Причем здесь возраст? Прикинь, пять лет назад мне сколько было?

Вот и всегда так. Сама трещит как сорока, а Юле рта не дает открыть.

– Чего только не наслушаешься в очередях. Лишний раз убеждаюсь, что все анекдоты – из жизни. Женщины в паспортном столе хихикали: мол, всякое видели, но чтобы армянин на китаянке женился – никогда! Какой-то Ашот Маркарян. А имечко у неё ещё то: Джан Хуэй…

– Прогресс, – философски замечает Юля.

А про себя думает: ей у Ритки надо учиться и учиться. Всё время чего-то женщине этакого хочется, всё время к чему-то стремится. Недавно у неё мечта была, поехать в Альпы и там научиться, на горных лыжах кататься. Юле такое и в голову бы не пришло. Она всего-то и хочет, купить себе фирменные сапоги-ботфорты, а это, считай, треть туристической путевки, например, в Польшу.

– Вы уже решили, куда хотите поехать? – спрашивает она Маргариту.

Та пожимает плечами.

– Только не на эти дурацкие курорты, куда едут всякие новые русские. Жить с ними бок о бок порой просто стыдно. Человек, который свои деньги заработал напряженным трудом, никогда не станет швырять их, не глядя. А уж вести себя пристойно, можно было бы постараться. Но для этого же, как минимум, надо воспитание иметь. А где его взять?! Наверное, сперва в Испанию поеду.

Все едут в Турцию или, на крайняк, в Египет. А эта – в Испанию! Или на юг Франции! А уж ехать в Пакистан… Юля о таких желающих и не слышала.

И опять откуда-то на нее снизошло:

***

Не мне широкие дороги

В чужие светлые края.

Мне – та, что стелется под ноги,

Пускай тропинка, но – моя.

Пускай теряется в тумане

И через тернии ведёт,

Она – моё по жизни знамя,

Она – мой истинный полет.

Не позавидую чужому.

Моя стезя, мое жнивьё,

Не потому, что лучше многих,

А просто – каждому свое1.

***

Снова Юля это повторяет. Даже в стихах она боится воспарить. Не говоря уже о том, что стихи никому не показывает. Особенно Генке. То-то смеху было бы! Он бы не назвал её поэтессой. Такого слова Геночка не знает. А сказал как-нибудь… Поэтка! И доказывай ему, что такого слова в русском языке нет. Ну и что же, что стихи она пишет? Главное, никто не видит, никто и не станет критиковать. Правда, она никак не может определить, хорошие или плохие у неё стихи. Но разве это важно? Главное, что стихи эти в ней живут и время от времени просятся на волю, только успевай записывать.

Она бросает Маргарите:

– Я на минуточку.

И вынимает блокнот с ручкой: записать, пока не забыла. Хорошо, Маргарите не до неё. Ну отошла на минутку медсестра от своего рабочего места.

Но почти сразу вернулась. Стоит рядом с шефиней, та и не заметила её короткого отсутствия.

И вообще, не поехать Юлии ни в какую заграницу!

…Комонсава!

Юля так задумалась, что последнюю фразу произносит вслух. Точь-в-точь как Маргарита, и с этими французскими словечками, которые означают: как поживаешь? Американцы говорят: хау дую ду?

Вышло, что Юля передразнивает врача, чего, кстати, и сама пугается. Всё-таки нужно соблюдать субординацию. Мало ли, о чём она думает про себя, но вслух! Соображать надо, кто Маргарита, и кто она…

Ритка вздрагивает.

– Что, в самом деле, у меня это так противно получается?

– Извините! – кается Юля. – Просто я про себя эту фразу повторяла разными голосами, и вот, вырвалось!

Вообще-то они давно могли бы перейти на «ты». Почти ровесницы, но Ритка так завела, и не в правах Юли настаивать на другом.

Короче, молодая врачиха хочет, чтобы её уважали. Как будто это зависит только от имени-отчества, и обращения на вы. Американцы вообще друг друга по имени зовут, независимо от возраста, и что же, это говорит о неуважении?

Юле тоже хочется уважения. По крайней мере, как к профессионалу. Странно, что от Генки она никакого особого уважения не требует, будто ей всё равно. А от Маргариты – непременно подавай. Потому она и рассказывает себе всё время, что сейчас хорошие медсестры везде требуются, можно найти себе работу с окладом и повыше, чем она получает здесь.

Но ведь не уходит. Она просто не хочет уходить!

А раздражение у неё на Маргариту, если честно, вовсе не по делу. То есть, разбирая Юлин характер, всю её жизнь, мечты и сравнивая с тем же самым Маргаритиным, поневоле сделаешь вывод, что у Юли всё как бы в половинном размере. То есть, в два раза хуже или настолько же меньше. В смысле амбиций. В смысле достижений. В смысле планов на будущее.

Это зависит от числа извилин? Маргарита изначально умнее Юлии? Может, потому, что образованней? Наверное, она из какого-нибудь хорошего аристократического рода. У таких всё на генном уровне. За ними и тянуться бесполезно…

Вот Юля, к примеру, никогда не читает серьезных книг, а Ритка – читает всегда то, что и остальная интеллигенция. Улицкую там, Пелевина. У неё в сумке каждый день что-нибудь новенькое. Как-то Юля попала с нею в одну маршрутку – Маргарита ухитрилась читать даже на ходу.

Какую-нибудь книгу вроде «Волк и голубка» она даже открывать бы не стала, а Юля дамские романы, особенно импортные, читает взахлёб…

Может, в этом всё дело? В том, что Юля серьезными книгами не интересуется?

– Маргарита Сергеевна, что вы сейчас читаете?

Голос ее звучит несколько льстиво. И даже с подхалимскими нотами. Мол, нам до вас век не дотянуться! Она себя за это не любит, но по-другому своего добиваться не умеет. По крайней мере, пока. Только вот так, с просительными нотками в голосе.

Нет, в самом деле, хочется выяснить, чего в ней, в Юлии, не хватает для того, чтобы стать с Ритой на одну ступеньку. Вровень, так сказать.

– Перечитываю, – рассеянно отзывается Маргарита. – «Парфюмера» Зюскинда. Как раз в маршрутке дочитала. Хочешь, я дам тебе? Можешь не спешить возвращать, это моя собственная.

Она не спрашивает, а что, если Юля давным-давно его прочла, этого «Парфюмера»? Маргарита просто предлагает и всё. Уверена, что медсестра такого читать не может?

Юля и сама не знает, чего она опять злится. Ведь так и есть. Не читала! И что же, в этом сразу и признаваться? Но пока она себе рассуждает, язык сам произносит:

– Давайте, я с удовольствием прочту.

Главное сделать первый шаг…

Недавно у Юлиного папы был юбилей. Пятьдесят лет. И гости говорили о нем, что Валерий Михайлович – человек со своими принципами. Кто-то даже сказал, со стержнем.

А есть у Юлии принципы? Скажем так, у неё есть свои пристрастия. И если она читает дамские романы, то потому, что получает от этого удовольствие. А удовольствие от чтения с подачи Маргариты она может получать?

На самом деле удовольствие её ждало ещё то! В смысле, от чтения «Парфюмера». Сначала даже бросить хотела. Но потом просто взяла себя за шкирку и заставила дочитать. Чем она хуже Колесниковой Маргариты?

Это же надо, жуть какая! Неужели Маргарита всё время читает такую гадость?

Юля уже сколько раз убеждалась, что модное чтиво вовсе не значит, приличное, что ли. По крайней мере, такое, что согласуется с придуманными людьми же принципами. Читают о всяческих извращениях и ахают, как глубоко писатель проник в мозг преступника.

Она даже подумала, что интеллигенция нарочно избирает для себя ориентиры. Особенные, чтобы не как у других людей. Зато презрительно фыркает, например, на романы Барбары Картленд. А у Барбары в книгах, между прочим, любовь всегда чистая и красивая, романтическая. И мужчины ведут себя по-рыцарски, и женщины слабые, нежные, не курящие махорку и не стреляющие из пулемета …

Но что-то в книжке Зюскинда Юлю таки зацепило. Какой-то холодок, как от пропасти, в которую одним глазом заглядываешь. Страшно, но смотришь.

Вдруг она представила себя… нет, не в роли Парфюмера, а тех девушек, которых он убивал. Они кричали? Плакали? Молили о пощаде? Или до последнего момента не догадывались, что за ними смерть пришла? То есть Зюскинд конечно намекнул, но Юле почему-то хотелось додумывать это самой.

Надо, кстати, в книжных магазинах поискать ещё что-нибудь из книг этого Зюскинда. Может, найдется что-то, кроме «Парфюмера»? Тоже что-нибудь такое, от чего опять мурашки по коже!

Глава четвертая

– Знаешь, – начинает сегодня разговор Маргарита, – бывают такие люди… ну, как бы это правильнее сказать, словно брак матери-природы. Они не идут по жизни, а шатаются по ней неприкаянные… И толку от них никакого. Зато вреда хватает. Себе ладу не дадут и другим жизнь портят. Особенно если людей этих бог внешностью не обделил…

Сегодня у них что-то новенькое. В смысле, Юля об этом прежде не слыхала, и сама не задумывалась. Но удивилась странным мыслям, которые посещают молодого врача. Надо же, человек-брак. То есть, конечно, Юля знала и про уродов, и про отморозков всяких, но Маргарита ведь сейчас о чём-то глобальном рассуждает.

Хотя, если подумать, Юлин приятель Генка как раз такой и есть. Неприкаянный. И не поймешь, чего вообще Юля за него уцепилась? Лестно ей, видите ли, что у дружка не какие-нибудь «Жигули», а навороченный джип. Знакомые девчонки ей завидуют. Мол, такой у Василевской парень денежный.

Знали бы они!

Если кто подумает, что Генка сам на свой джип заработал, очень ошибётся, потому что ему наследство отломилось. Везёт дуракам.

Какой-то бездетный дядька оставил племяннику свой домишко на окраине города. И Генка его быстренько продал, чтобы купить вот эту машину.

Ни о чём другом даже не подумал, сразу: джип! Самый крутой. Теперь ездит, воображает. Девчонок катает, а они, дуры, думают, будто он такой богатый, что им только остаётся, что выйти за него замуж и горя не знать.

Генка, между прочим, с родителями живет. Он и не подумал, что можно было бы на этом дядькином участке, например, дом построить. Конечно, на это деньги приличные нужны, но ему, по крайней мере, было бы с чего начать. Или мог бы себе однокомнатную квартиру купить. Юля видела объявления, что на окраине продаются квартиры по шестьсот пятьдесят тысяч. Правда, без полной отделки, но если бы Генка захотел, он бы эту отделку быстренько обеспечил. Юля бы ему помогла… Было бы у него своё жильё, купил бы машину подешевле…

Так это же надо было потрудиться. А у него и мыслей никаких о будущем нет. То есть, особо упираться для него Генка не собирается. Главное, в глаза пыль пустить. Он наверняка считает, что на этого своего джипа поймает какую-нибудь дуреху с жилплощадью. И богатым папочкой. А что, соберётся жениться, выкатит тестю с тещей условие: с моей стороны – престижная иномарка. С вашей – такое приданое, чтобы не стыдно было людям показать. Как мой джип!

Такие свои намерения Генка при ней не озвучивал, но Юля за это время узнала его достаточно, чтобы предположить, какие у него могут быть планы.

Она, увы, не из таких девушек, на чьё приданое какой-то парень мог бы рассчитывать. Юля не слишком страдает от этого, просто констатирует. Но где-то в глубине души обида остается. Что же это, материальная часть для человека – самое главное? А если своего жилья у него нет? И на наследство, в отличие от Генки, рассчитывать не приходится…

У Юли одна возможность заиметь квартиру: выиграть в «жилищную» лотерею, билеты которой она регулярно покупает. Правда, до сих пор выиграла только однажды. Сто пятьдесят пять рублей.

Нет, ну Юля не такая уж примитивная, чтобы верить в лотерейный выигрыш. Это просто она над собой так посмеивается.

И вот что странно, где-то в глубине её души прячется уверенность, что возникни необходимость в деньгах, она поднапряжется и сможет заработать столько, сколько нужно. Например, если деньги срочно понадобятся родителям. То есть, близким людям. Или ей самой для какой-нибудь особой нужды. А так… Пока нет смысла особо стараться. С голоду она не пухнет…

А ещё Генку осуждает, на себя бы посмотрела!

Генка обо всех Юлиных возможностях – или невозможностях – прекрасно осведомлён и, скорее всего, Юлю в качестве будущей матери своих детей в голове не держит. Ему удобно с нею, вот и всё. Девушка ничего от него не требует. А он сам, конечно, не думает о том, что ей можно было бы помочь материально, хотя бы за квартиру изредка платить.

Ради интереса Юля пару раз заговаривала, как трудно ей приходится, жить на такую маленькую зарплату, но Генка её разговоры пропустил мимо ушей. Всё, что ему неинтересно, он просто не слушает.

Может, имей на него виды сама Юля, она бы обижалась, а так… просто констатирует факт: они – два человека, которые никогда не создадут полноценную семью! По крайней мере, за такого обалдуя она ни за что замуж не выйдет. Казалось бы, чего тогда время на него тратить?

А вот так: плывут по течению, и всё. Оба. Два сапога – пара. Без высоких идеалов и устремлений…

Философствование Маргариты Сергеевны заставляет её слишком уж приземлиться. Надо сделать вид, что Юля в обсуждении вопроса участвует.

– И такого человека вы знаете среди своих знакомых? – спрашивает она. Не будешь же она признаваться в том, что разговор идет как раз о её парне.

– Никого конкретного. Просто знаю такую разновидность людей, которым собственная жизнь будто не интересна, зато они интересуются, что делается за соседским забором, и тянут туда шею, и заглядывают. Им кажется, что у соседа жизнь не в пример лучше, богаче, и тому просто повезло… Изо всех сил растравляют рану, нанесенную собственной завистью.

– Нет, вы как бы про кого-то конкретного рассказываете, – говорит Юля.

Сегодня наконец-то Маргарита поручила ей делать «цемент», а сама занимается тем, что готовит зуб к пломбированию. Сложный зуб попался, канал уже полчаса чистит, вот и вспомнила, что у неё есть медсестра. Ассистент, по-научному! И этот ассистент на радостях сегодня куда добрее к своему шефу, чем обычно.

– Ты права, – соглашается Маргарита. – Есть у моего мужа такой друг, Саша-каблучок.

Юля, не выдержав, прыскает. Надо же, кликуха у парня!

– Он что же, подкаблучник?

– Нет, он пока и не женат. Просто в начале их совместной коммерческой деятельности этот Саша развозил запчасти на машине, которая в простонародье так и зовется: каблучок… Ну вот, своей жизни у него будто и нет, зато нашей он всегда интересуется.

– Но в этом же ничего особенного нет. Многие люди интересуются жизнью других, если у них своя жизнь скучная.

– Думаешь, у нас она весёлая?

Да уж поинтереснее, чем у многих!.. Но Ритка… Что вообще с нею в последнее время происходит? Надо ценить то, что имеешь!

– У вас что-то случилось? – спрашивает Юля. Как бы она к Маргарите ни относилась, ничего плохого ей не желает.

– Ничего не случилось, – тут же отступает докторша, – у нас всё хорошо. Квартира, машина, дача – всё как у людей!

Но звучит это так, словно она жалуется. Или возмущается.

– Живем с мужем в любви и согласии… – тут она спотыкается. – Может, и не в любви, но в согласии – это точно. Никогда не ссоримся, в отпуск ездим вместе, – по крайней мере, пока, – с друзьями встречаемся… И так это всё гладко, благообразно и скучно, просто выть хочется!

– И вы этому Каблуку тоже на жизнь жаловались?

– Конечно же, нет. Он по виду пацан добрый, но про таких говорят, что вода в одном месте не держится. Он тут же Льву донесёт, да ещё со своими кривляньями, да прибауточками, что его жена недовольна семейной жизнью… Представляю, как Лев озвереет.

Конечно, кому ещё звереть, как не Льву! Это так Юля про себя шутит, чтобы разрядить собственное раздражение. Уж если кому на жизнь жаловаться, то никак не Маргарите!

– Может, вы не за того мужчину замуж вышли? – осторожно высказывает предположение Юля.

– Вполне возможно, – пожимает плечами Маргарита. – Только я вот вспоминаю и не могу решить, случался ли у меня мужчина, который был бы «тот». И, знаешь, к какому выводу прихожу? Как ты говоришь, ТОГО мужчину в своей жизни я не встречала. Знать бы, где он ходит.

– Некоторые влюбляются ещё в школе.

– В школе… Как-то я не особенно увлекалась мальчиками в школе… Вообще-то был у меня один, с которым мы дружили. Я знала, что он меня любит, но он был такой нерешительный, всё ко мне прикоснуться боялся…

– Может, надо было взять инициативу в свои руки?

– Именно, однажды я и попыталась это сделать. Как-то в одиннадцатом классе я взяла и позвала его на свидание. А потом сама поцеловала…

– А он – что? – торопит Юля, потому что рассказ Маргариты вдруг прерывается, словно женщина сама удивляется тому, что с нею когда-то случилось.

– Представляешь, – фыркает та, – он вдруг отшатнулся от меня, сказал: до завтра. И ушёл. Почти убежал… Я обиделась и больше в его сторону и не смотрела. Ты можешь такое себе представить? Испугаться поцелуя любимой девушки. Как я думала…

– А кроме него – другие парни были?

– Пока то да сё, мы как раз школу окончили. Вот и получилось, что постоянного парня в школе у меня не было. Пару раз я в кино сходила. Пару раз на свидания сбегала. И ничем это не кончилось…

Вот это да! Как гром среди ясного неба. А Юля Маргарите завидовала. Глядя на Колесникову можно было бы предположить, что за такой красоткой полшколы бегало, а у неё всего один парень был, да и то… беглец!

Но всё равно, что в этом особенного? Не было в школе парня, ну и что? Зато потом она такого Льва себе оторвала. И с целью, и с деньгами, а ей, видите ли, скучно! Может, всё дело в самой Маргарите? Может, она себе такую цель задает, такой идеал мужчины рисует, какого просто и в природе не существует?

Пожила бы на съемной квартире, с таким мужиком, как Геночка, который не только за квартиру не платит, но и на продукты денег не даёт. То есть, он конечно частенько у родителей питается, но ведь и у Юли живёт! Ей вроде неудобно ему об этом говорить, а сам он не догадывается.

Да просто не задумывается!

Да просто её ни в грош не ставит!

Скорее всего, считает, что жить с таким парнем, как он, уже большое счастье и капитал.

Гена, видите ли, теперь другую иномарку хочет, ещё более навороченную, на которую у него денег не хватает. Пока. Вот он и копит. Это же цель! Выходит, о нём нельзя сказать, что он шатается по жизни без цели. Правда, цель какая-то дешёвая, несмотря на дороговизну… Вот Юля придумала, самой смешно!

Но в самом деле, – копить деньги на машину за счёт своей девушки… Чего это сегодня Юля всё о деньгах?

Наверное, всю жизнь Геночка так и будет менять одну машину на другую, но более крутую… Так что, насчёт него Юля не права. Есть у парня цель, чего уж там: с каждой новой машиной как бы подниматься на более высокую ступень общественной лестницы, опираясь на обычную простецкую деваху, которой ничего не надо…

– У вас, Маргарита Сергеевна, может быть ещё столько всего интересного. Жизнь ведь только началась.

Маргарита смотрит перед собой, словно вглядывается в это самое будущее.

– Как-то получилось… на втором курсе института я познакомилась с Лёвой, а через месяц он сделал мне предложение. Вот с той поры у меня есть семья, муж, ребенок, а прошлого, такого, о чем хотелось бы вспоминать, как раз и нету…

Бедненькая! Ей, выходит, и вспомнить нечего? Вот тут Юля вполне может дать фору своей шефине. Сто очков! Потому что… не в школе, нет, в медицинском колледже, после девятого класса у нее была такая любовь… Может, даже посильнее, чем у Ромео и Джульетты!

Они ходили с Игорем, взявшись за руки, не могли друг на друга наглядеться, так что их обоих едва из колледжа не выперли за пропуски занятий и плохую успеваемость.

Потом Игоря в армию забрали, откуда он вернулся с женой.

Правда, Юля не очень переживала, потому что к тому времени её влюблённость в однокурсника как-то сама собой испарилась… У неё появился мужчина совсем другого типа. Старше почти на двадцать лет, женатый. С ним Юля даже в Италию съездила – хорошо родители ни о чём не подозревали. Доченька наплела им, будто её посылали в Италию на месяц по обмену студентами…

Юля хочет на эту тему что-то сказать, в смысле о любви. Немного успокоить Риту, мол, первая любовь, как легкая корь, сыпь от которой проходит бесследно, но в эту минуту кабинет… да что там, наверняка весь дом сотрясает такой удар, что Маргарита вздрагивает.

У Юли, наверное, нервы покрепче, так что она только навостряет уши, прислушивается, не последует за этим ударом ещё какой-то звук, а когда ничего больше не слышит, бежит к выходу, и за ней спешит Маргарита. Хорошо, у них как раз случается небольшое окошко – одна из мамаш записала своего ребенка на прием к Маргарите, а привести по какой-то причине не смогла.

Снаружи что-то случилось. Им этого не видно, окна не на ту сторону, но посмотреть надо.

Каждая думает о своём. Юля о том, что в дом таки врезалась машина, а Маргарита считает, что это скорее всего террористический акт, к которому все давно готовятся, включая мэра города и президента страны.

Казалось бы, чего тогда бежать, ну и сидели бы в своем кабинете, ждали, когда всё утихнет, но Рита, как и положено медику, считает себя обязанной поспешить: вдруг кому-то нужно оказать помощь. Тут она, конечно, как медик более высокого ранга обладает и большей сознательностью.

А Юля бежит скорее из любопытства, ни о чём таком не думая: чего гадать раньше времени!

Глава пятая

Юлия с самого начала говорила:

– Не люблю, когда дом или офис расположены на самом углу улицы. Прямо впритык на углу. Нельзя было здание хоть немного вглубь «утопить»? Рядом шоссе, кто-то из водителей руль не удержит, и машина впилится прямо в здание.

– Что за странная у тебя фантазия, – удивилась тогда Маргарита.

Однако же, сбылось. Как накаркала. Хорошо, что это не машина… Тоесть, по большому счету, машина, а так – всего лишь мотоцикл. Но покорёжен настолько, что можно предположить: вряд ли его седок остался в живых. То, что это не машина, как раз плохо для мотоциклиста.

У Юли порой не к месту такие слова вырываются. Как будто радуется, что погиб всего один человек. Но это же человек!

Мотоциклист, кажется, молодой парень… Жалко, если его не удастся спасти… Собственно, пока не видно, что он именно молодой, на нем закрытый шлем, забрызган изнутри красным… конечно, не краской… но кто ещё на такой скорости может гонять по перегруженным городским улицам? Человек в возрасте сто раз бы подумал, прежде чем сесть на эту никак не защищенную от столкновения технику…

Рука у парня явно сломана, потому что согнута под неестественным углом… и в самом деле, это рука молодого человека. Мысли Маргариты, как злобные назойливые насекомые скачут в голове, пока глаза перебегают от этой неестественно вывернутой руки к шлему, так что к горлу подкатывает тошнота. Сколько проучилась в мединституте, а к виду крови так и не привыкла.

Юлия только взглянула на неё, сразу поняла, что доктор не в себе и потому взяла «управление» в свои руки.

– Маргарита Сергеевна, идите в офис, вызовите «скорую помощь», а я пока с парнем побуду. И принесите перевязочные материалы…

Рита и не удивилась, что медсестра командует, поспешила обратно. У неё запоздалая реакция. Она обычно не сразу приходит в себя, а столбенеет и ждёт какого-нибудь толчка извне.

Для врача в этом ничего хорошего нет. Это скорее порок, после которого – профнепригодность. Но пока ей не приходилось принимать молниеносные решения. Не было такой необходимости. Может, потому она пошла в стоматологи, а не, к примеру, в хирурги. Хорошо, что у неё медсестра такая «быстродействующая». Вот же, взяла управление на себя, не стала ждать, пока шефиня от столбняка отойдет.

Диспетчер «скорой» пообещала, что машина приедет в течение десяти минут. В том районе, где случилась авария, несколько улиц перекопаны из-за реконструкции города, так что придется объезжать, давать приличный крюк.

Где десять минут, там и двадцать. И тут, к бабке не ходи, первую помощь придется оказывать им с Юлей.

Маргарита быстро собрала лекарства, бинты… вот только что взять в качестве шины, чтобы зафиксировать руку? Она не нашла ничего лучше, как раскромсать обложку новой импортной папки, такой толстенной, что едва удалось перепилить ее столовым ножом. И поспешила обратно.

Юля успела снять с парня шлем и положила голову мотоциклиста к себе на колени – весь ее новенький фирменный костюмчик моментально оказался в крови, придется дать ей запасной халат, чисто белый, который Рита принесла на работу, наверное, для такого вот случая. Он из её студенческих времен. Странно, что Маргарита думает сейчас о такой ерунде.

– Черепно-мозговая, – говорит между тем Юля, теперь осторожно касаясь грудной клетки пострадавшего. – Рука сломана, и ребра… Как минимум три…

Она села прямо на землю – хорошо, на дворе ранняя осень, земля еще достаточно прогрета, а иначе голову парня было не приподнять.

Приложился он крепко. Даже в шлеме вмятина. И кровь до сих пор сочится. Нужно голову перебинтовать…

– Джип меня подрезал! Нарочно! – вдруг отчетливо произносит раненый. – Следил за мной…

– Тише, тише, помолчите, – проговорила Юля. – Вам сейчас силы понадобятся для того…

Она осеклась. Хотела сказать что-то насчёт здоровья, и что с джипом милиция разберётся. Но подумала, какое уж тут здоровье. Ей показалось, что это самое здоровье – или как еще сказать? – утекает из парня с каждой минутой.

И зря, скорее всего, они вокруг него суетятся.

Между тем, Рита осторожно положила руку парня на кусок папки, прикрыла её другим куском, и прибинтовала. Всё равно, прежде чем наложить гипс, ему сделают рентген.

Но Юля при этом отметила, что сама она ни за что не догадалась бы сделать шину из папки. Всё-таки у Маргариты светлая голова, потому она, как ни крути, во всём и превосходит Юлю.

Парень больше в себя не приходит.

«Скорая помощь» наконец подъехала, и из нее выскочил молодой врач:

– Где больной?

При этом он смотрел почему-то на Маргариту. Причем так пристально, будто это она попала в аварию.

Что поделаешь, мужчины всегда на неё западают, стоит им увидеть эти голубенькие глазки!

Но что есть, то есть: глаза у Маргариты и в самом деле красивые. Наверное, поэт сказал бы что-нибудь вроде: бездонные голубые озера. И волосы натуральной блондинки. Но Юля – всё-таки, змея она ещё та! – почему-то вспомнила отрывок из «Евгения Онегина»: «… Но любой роман возьмите и найдете верно её портрет: он очень мил. Я прежде сам его любил, но он мне надоел безмерно!»

– Он здесь, доктор, – язвительно заметила она раззявившему рот эскулапу, – у меня на коленях.

О чем только думают в этой «скорой»? Врач приехал без медсестры!

– Я приехал один. Среднего медперсонала не хватает, – пояснил он опять Маргарите.

Та закивала.

– Госпитализировать будем.

Как будто раненого можно было бы вот, так и оставить, на коленях у Юлии!

Он отошел к машине и вернулся с носилками. За ним семенил немолодой водитель.

Помогала грузить мотоциклиста на носилки опять Маргарита. Вдвоем с врачом они ловко уложили его, а водитель привычно схватился за ручки сзади.

– Первая помощь оказана грамотно, – сказал врач.

– Надеюсь, – усмехнулась Рита, – что я ещё не всё забыла.

– Вы здесь работаете? – спросил доктор.

– В детской стоматологии, – сказала Маргарита и почему-то добавила. – В частной.

Она сегодня очень хорошо выглядела, и чувствовала это. Длинные белокурые волосы, блестящие, как в рекламе шампуня, убраны в импровизированную косу, из-под шапочки светят ясные голубые глаза, – доктор, тоже обладавший весьма привлекательной внешностью, сероглазый блондин, не мог оторвать от неё взгляда.

Эта картина раздражала Юлию не потому, что к пострадавшему врач едва прикоснулся, а из-за его равнодушия. Как будто он приехал не для оказания помощи, а для флирта с Маргаритой.

– А вы никакого укола ему делать не станете?

Врач пожал плечами.

– Больше того, что вы уже сделали, я сделать не смогу. Пока его не осмотрим и не сделаем рентген. Что вы хотите при черепно-мозговой травме?

Он нехотя пошел к машине, и уже открыв дверцу, повернулся к Маргарите. Спросил.

– А можно мне прийти к вам на прием?

– До шести часов я принимаю детей.

– А после шести?

– После шести иной раз приходят взрослые.

– У меня буквально нет здорового зуба! – проговорил он, демонстрируя в улыбке превосходное их состояние.

Надо же, вроде, у него и повод приходить на прием отсутствует, но вот же, врёт напропалую!

Врач под укоризненным взглядом Юли вспомнил наконец о своих прямых обязанностях – раненого нужно срочно везти в больницу – и захлопнул дверцу машины.

Но Маргарита какова! Она тоже забыла, что замужем, прямо-таки откровенно флиртуя с врачом!

Или, не флиртуя, но явно не показывая, что её раздражает назойливое внимание врача «скорой».

Нет, Юлия безнадежна. Опять она упрекает Маргариту, теперь в каком-то легкомыслии. Замужем врач, видите ли! Что же ей и мужчине не улыбнуться?

– Смотри-ка, а ты оказалась права, – задумчиво пробормотала Маргарита. – Мотоциклист в дом врезался.

На побеленной розовой фасадной штукатуркой стене дома отчетливо отпечатался грязный рифленый след колеса.

– Хорошо, что никого из пешеходов в этот момент здесь не было. А то бы такой малой кровью не обошлись.

Юля оглядела свой испорченный костюмчик.

– Я дам тебе белый халат. Сегодня до конца дня походишь… – успокоила её Маргарита. – Надо же, ни одна машина не остановилась, когда мы тут с пострадавшим возились. Какие люди вокруг равнодушные!

Она вздохнула, и Юля проговорила безотносительно к её словам.

– За выходные дни я приведу униформу в порядок.

Конечно, Юлю вовсе не это расстроило, но она сама заразилась горечью, прозвучавшей в словах Маргариты. В самом деле, что за народ? Всем всё до фонаря.

А может, у неё испортилось настроение оттого, что она вдруг ни с того, ни с сего подумала о себе: ничего хорошего в настоящее время с Юлией Василевской не происходило. С Генкой они почти никуда не ходили, потому что совсем уж явно сидеть на Юлиной шее он не хотел, а деньги на неё тратить было жалко. Вот он приходил вечером, ужинал тем, что Юля приготовила, и смотрел телевизор, сокрушаясь, что у девушки он с таким маленьким экраном.

Ей так и хотелось сказать:

– Ну, кто тебе мешает? Давай, купи телик не за девять тысяч, А к примеру, за сто, привези ко мне, и смотри себе на здоровье.

Но Юлия стеснялась. Да, Генка её использовал. Без зазрения совести. Но ведь она и не возражала. Принимала такие отношения как должное, а теперь… вдруг ей стало стыдно, что она такая беспринципная? Почему-то была уверена, что Маргарита бы такого не допустила. Стесняется она сказать мужику, что он иждивенец. Конечно, проще тратить на него свои деньги, как будто они Юле с неба падают!

Глава шестая

– У каждой женщины в жизни есть два пути, – в очередной раз философствует Ритка. – Первый – всюду пробиваться самостоятельно, не обращая внимания на мужчин, которые рыщут поблизости. Второй – найти себе нужного мужчину и уцепиться за него, чтобы он как буксир тебя к цели притащил…

– Всего два пути? – сомневается Юля. – По-моему, это вы сгоряча…

Да она и сама, кажется, идёт вовсе не одним из этих двух путей. Никуда особо не пробивается, ни за Генку не хватается.

– Есть, правда, ещётретий, – нехотя отвечает на её вопрос Маргарита. – Плыть по течению, куда кривая вывезет.

Умеет она ткнуть в больное место.

– Иными словами, без мужчины женщина ничего добиться не может? – продолжает вредничать Юля. Её опять заклинивает на Риткиной безапелляционности.

На самом деле, что же молодая врачиха так вещает, как будто всегда права? Ну, явно же передёргивает! С такой её позицией можно спорить и спорить. И, кстати, легко доказать неправоту…

– Иными словами, Маргарита Сергеевна, вы не верите, что мужчина и женщина могут идти по жизни рука об руку, помогая друг другу, а вовсе не паразитируя один на другом.

Кажется, её сомнения пробивают-таки брешь в Риткиной теории. Она явственно спотыкается о какой-то раздел, даже губу закусывает в задумчивости.

– Ты права, это я загнула, – соглашается она наконец. – Если так утверждать, получается, что у многих женщин просто нет возможности вести достойную жизнь… Потому, что нужных людей – мужчин, я имею в виду – в жизни раз, два, и обчёлся!

– Считаете, ваш муж – нужный мужчина?

– Нужный.

Сказала, опять будто раздумывая, а так ли это?

Харчами перебирает Маргарита Сергеевна! Да ей любая Юлина подруга позавидует. У неё один дом такой, что другим вовек подобного не иметь. Дворец, да и только! А кто ей всё это дал? Мужчина, которого она называет просто: нужный. Как же тогда люди говорят, что с милым рай в шалаше?

Хотела бы Юля жить в шалаше, но с любимым? Хотела бы! И, между прочим, она ничуть не лукавит. Просто у неё любимого нет.

Юля опять стала думать про Генку. Получалось, у неё мужчина ненужный. Иными словами, если за него зацепишься, неизвестно куда он тебя притащит. А, скорее всего, в никуда. Это потому, что она всегда соглашается на меньшее, худшее, то, что прибило к её берегу, а не она сама выбрала… Не рак, так жаба.

А Юлия вроде, и сама не слишком явно к какой-то цели пробивается, но и по течению бревном не плывёт. Так что есть и четвертый путь, и Юля – живая тому иллюстрация. Имеет парня, себе на хлеб зарабатывает. Живет, как и многие другие. Вот вам и четвёртый путь. А, может, найдётся и пятый. Надо будет на досуге подумать.

По-хорошему, лучше всего прогнать Генку… Опять она на одном и том же месте тормозит. Мол, на него своё время тратит, а тот единственный, нужный, может пройти мимо, и Юля его не заметит…

Маргарита думает, она Америку открыла! Не так всё просто.

И вообще, не нравится Юле это слово: нужный! Про мужчину своего сердца. Она бы хотела говорить красивее: любимый, единственный. Но стесняется таких высоких слов… Даже не столько высоких, сколько затёртых, ну, или привычных.

Так вот, единственный мужчина останется неопознанным как таковой, если разбрасываться на людей случайных. Вернее, некогда будет обратить на него внимание, потому что Генка, если он рядом, такой шумный, такой… неуютный, что ли, такой взбалмошный. Безбашенный, говорит Юлина приятельница Виктория. Рядом с ним Юля никогда себя спокойно не чувствует, а только и ждет какой-нибудь неприятности… Вместо того, чтобы смотреть по сторонам, отыскивая своего единственного, она пребывает в постоянном напряжении… из-за человека ей ненужного!

– Вот черт! – вспоминает Маргарита и хлопает себя по лбу. – Опять забыла на загранпаспорт сфотографироваться. Может, сегодня пораньше уйти?

– Сегодня к вам на прием придёт врач из «скорой», – не может не съязвить Юля.

Вот ведь всё человеку досталось, и везение, и внешность. Юля тоже мужчинам нравится, но не так, как Маргарита. Чтобы они смотрели на неё и теряли дар речи. А тоже хотелось бы, чтобы от тебя мужчины столбенели…

Наверное, они так на врачиху ведутся оттого, что Рита – яркая, броская, а Юля – средненькая. Особенно, если не накрасится.

Зато, когда накрасится, у нее тоже глаза неплохие. Игорь говорил, как вишни! Недавно она попробовала к этим вишням зеленый цвет теней. Классно получилось! Но на работу так ярко краситься просто неудобно. В общем, она стесняется как-то конкретно улучшать свою внешность. Только теперь это Юля с удивлением понимает. Она боится, что окружающие заподозрят её в кокетстве. Чего это вдруг, скажут, она начала краситься-мазаться?

Но разве так уж плохо, немного пококетничать? И хочется, и колется! Но ей кажется, это заметят и начнут над нею посмеиваться. Ишь, тоже в красавицы захотела!

И это у Юлии с детства, вот такая неуверенность в себе. Но ведь не уродка же, чего бы ей стесняться?

И волосы у Юли каштановые, пострижены по моде. Как бы Мирей Матье наоборот. То есть волосы у неё не внутрь накручиваются, а наружу… Задорненько, как говорит её знакомая парикмахерша Галя. Она, кстати, частенько поругивает Юлю, что та не следит за собой.

Но поскольку сейчас Юля решила волосы отращивать, к Гале она пока ходить не будет. Уж больно та дорого берёт. Тысяча двести рублей за стрижку и укладку. Что Юля, дочь Рокфеллера? А привести в порядок отрастающие волосы можно и в Отрадной, где живут Юлины родители, там знакомая парикмахерша за то, чтобы подровнять концы волос, больше ста рублей не возьмёт.

– Ты только раз в два месяца хорошо выглядишь, – говорит Галя, – когда приходишь ко мне стричься… кстати, почему так редко? Ты ведь после укладки наверняка не спешишь на свидание, а идёшь домой, чтобы лечь спать пораньше и отличную прическу заспать!

Нет, но почему, – могла бы сказать ей Юля, – Генка её со стрижкой видел, и не раз. Только вот чтобы похвалить, ума у него не хватает… Не хочет он Юлю, с понтом, баловать. Мол, чтобы не зазналась и не думала о себе больше положенного. Что уж ему так жалко для неё всего: и денег, и приятных слов… Какая всё-таки у Юли убогая жизнь!..

– Ах, да, – бормочет Маргарита и краснеет. – Сегодня же Сева прийти собирался!

Юля чуть не забыла, как только что уела шефиню. Насчет врача.

На месте Маргариты она бы такую медсестру уволила. Вот чему Юленька сейчас радуется? Тому, что пусть и мысленно, но красиво поставила вопрос – безобразие, о чём думает замужняя женщина!

Впрочем, она почти тут же о своём смущении и забывает. А чего ей, и правда, сомнениями мучиться? Как-то Юля спросила у Маргариты.

– Ваш муж вас не ревнует?

– Я не даю ему повода, – сухо заметила та.

Ой, будто для ревности обязательно повод нужен. Она сама по себе произрастает. Всё зависит от фантазии того человека, от которого эта самая ревность исходит.

– Послушайте, Маргарита Сергеевна, – спохватывается Юля. – Наверное, надо было нам и в полицию позвонить?

– Думаю, врач «скорой» это сделает, – задумчиво говорит Маргарита.

– А если нет?

Юля набирает номер телефона полиции и, услышав голос дежурного по городу, спрашивает:

– Скажите, пожалуйста, надо ли сообщать в милицию о том, что возле нас человек разбился? «Скорая помощь» мотоциклиста увезла, а его искореженная машина так здесь и валяется.

– Диктуйте адрес, – говорит милиционер, – я сам сообщу, куда следует.

Примерно час спустя они слышат шум подъехавшей тяжелой машины.

– Мотоцикл грузят, – предполагает Маргарита.

Но проверять это предположение медики не идут. На этот раз работы много. В кресле маленькая пациентка, а у кабинета ждет с мамой ещё одна.

– Да и что бы мы могли сказать? – замечает Юля. – Разве мы знаем этого парня? Разбившегося. Не знаем. Так что свидетели из нас никакие…

В следующее «окошко» Юля убирает последствия очередного приема, меняет раствор для полоскания рта и слушает новые фантазии Маргариты.

– Надо тебе в институт поступать, – говорит стоматолог. – Руки у тебя хорошие, навыки есть. Ты, наверное, считаешь, что это всего лишь трата времени, а молодость проходит? Ерунда, захочешь, всё успеешь. К тому же, ты пока свободна, ни детей, ни плетей…

А звучит это, между прочим, обидно. Потому, что в двадцать один год многие девушки в станице, откуда Юля родом, не только замуж вышли, а уже и детей успели родить. Родители даже опасаются, что Юля в городе в девках засидится.

– Я подумаю, – говорит Юля, в надежде, что Маргарита от неё отстанет.

Тем более, она уже для себя всё решила: на следующий год поступит в аграрную академию. На ветеринарный факультет. Будет зверушек лечить.

Но если об этом Ритке не сказать, придётся всё время врать, потому она нехотя сообщает:

– Вообще-то я хотела бы на ветеринарный поступить, в сельхоз.

Маргарита тут же вдохновляется.

– Здорово! Мне тоже всегда нравился ветеринарный. Это сейчас очень модная профессия. Ты слышала, богатенькие «буратины» заводят себе всяких экзотических животных от крокодила до игуаны. Не говоря уже о собачках размером с варежку… Тебе нужно уже сейчас начать готовиться… Да-да! Ты собери учебники, нужные для поступления, и один из них постоянно носи с собой. Можно и в транспорте читать…

Ну, всё, пошло-покатилось! Этой зубоврачихе только дай тему, два часа без перерыва говорить будет. Знала бы Маргарита, в каком переполненном транспорте добирается Юля из своей Жуковки – района, в котором снимает квартиру. Тут не то, что читать, дышать трудно.

– Ты в городе не прописывайся, – между тем продолжает советовать Маргарита. – Так и оставайся в своей Отрадной.

– Почему? – думает обидеться Юля.

– Потому что в аграрную академию предпочитают принимать студентов из села. Хорошо бы тебе справку раздобыть, что ты работала где-нибудь в районной поликлинике… Или вот что, у меня есть знакомый ветеринар. Хочешь, я попрошу, чтобы он дал тебе справку, что ты у него, скажем, полгода отработала… Нет, полгода маловато. Лучше год… В общем, об этом надо подумать. Время ещё есть.

Всё за Юлю уже решила. И ведь скажи ей об этом, оскорбится. Мол, хотела, как лучше. У неё, у Ритки вообще столько энергии, что она могла бы… всем краем командовать! Или отрядом медсестёр. Малограмотных.

Если разбираться по-честному, Юля к Маргарите просто придирается. На самом деле, надо судьбу благодарить, что такой человек, как врач Колесникова, на её пути встретилась. Умная девушка постаралась бы у неё уму-разуму научиться, а Юля только злится.

А чего злится, и сама не знает. То есть, по большому счету, знает, потому и злится. Ведь Ритке никто не помогал: ни в институт поступать, ни замуж удачно выйти – всё сама… По крайней мере, как она об этом говорит… А Юля – хоть и тоже сама всё делает – своей жизни так и не смогла ладу дать. Притом, что родители всегда готовы ей помочь…

Вот, опять помочь. На этот раз – родители. А самой ей, выходит, слабо? То, что за неё сделают другие, Юлю не вдохновляет. Подарок под елкой хорош в детстве. Ведь никто за тебя жизнь проживать не будет…

Да-а, на эту Юлию не угодишь. То считает, что Риту еёжизнь не волнует, возмущается равнодушием шефини, а стоит той хоть немного принять участие в ней, как тут же кипит как самовар: чего начальница лезет туда, куда не просят.

Жалеет свою медсестру. Невдалую, как говорит соседка баба Вера. Не про Юлю конкретно, а вообще про людей, которые не могут в своей жизни разобраться. И плывут по течению, куда вынесет.

Лес рубят, щепки плывут, – переиначивает по-своему Юлия известную поговорку.

Глава седьмая

Уже на другой день после случившейся у дома, где на первом этаже теперь стоматологический кабинет, аварии Маргарита завела разговор о том, что, мол, неплохо бы Юлии навестить своего крестника, которого, между прочим, она держала на коленях.

В этом месте обе похихикали, хотя Сева – врача «скорой помощи» звали Всеволод – говорил, что травма у парня серьезная.

– Мало ли кто из молодых людей в аварии попадает. Каждый божий день! Мы с ним даже не знакомы, – попробовала отвертеться Юля.

На что Маргарита заметила:

– А вдруг у него родных нет? По крайней мере, в нашем городе. Может, его родителям и не сообщили… У парня тяжелое сотрясение мозга… И вообще, ему должно быть приятно, увидеть у своей постели юное хорошенькое личико, вместо надоевших белых или зеленых халатов.

За «хорошенькое личико» Юля многое Маргарите простила. Хотя все-таки придралась: можно подумать, что среди белых или зеленых халатов не может быть хорошеньких личиков. Всё-таки порой она может говорить человеку приятные вещи.

– Я даже не знаю, где он лежит! Да что там, его фамилия, имя мне неизвестны!

– Минуточку!

Маргарита достаёт мобильник, чью-то визитку и, глядя в нее, набирает номер.

– Сева, здравствуй, это Маргарита. Помнишь, того мотоциклиста… Так вот, мы, как выяснилось, его координатов не знаем. То есть, ни имени, ни фамилии, ни больницы и палаты… Ты же не думаешь, что все, кто бьется поблизости от нас, непременно наши знакомые… Что ты говоришь! Не может быть! Ты прав, конечно. Но всё равно очень жалко, такой молодой…

Она поворачивает к Юлии огорчённое лицо.

– Представляешь, они его не довезли. В смысле, «скорая» …

– Умер? – ахает Юлия. И тоже пригорюнивается.

Вроде посторонний человек, а такое чувство, что и они с Ритой в чём-то виноваты. Хотя сделали всё, что могли. Юля, между прочим, рабочий костюм взяла домой и там отстирывала пятна крови ручками, потому что стиральной машины у неё на квартире нет. Постельное белье она в прачечную сдает, а остальное – вот именно, ручками, ручками!

Господи, какая глупость лезет в голову! Это с Юлей бывает. Если что-то неприятное ей сообщают, мозг девушки как будто переключается на что-то совершенно постороннее. Хотя она вроде и не равнодушная, но отчего, правда?

Только она себя за легкомыслие поругала, как тут же продолжает думать, что крупные вещи, если честно, свитера, джинсы Юля возит к отцу с матерью, которые живут в станице Отрадной за сто пятьдесят километров от краевого центра. У родителей есть стиральная машина. Но захотелось себя пожалеть. И противопоставить Маргарите хотя бы в том, чего у Юли нет, а то, чего есть, намного меньше. Смешно!

Надо же с этим что-то делать! Юля заставляет себя вернуться к происшедшей возле дома трагедии.

Между прочим, парень, который… погиб, что-то говорил про джип, который его подрезал. И ещё за ним следил. А что, если это убийство? Никто ведь последних слов парня не слышал.

Сказать об этом Ритке? И она ещё сомневается! Даже здесь боится, что Маргарита её высмеет: мол, слишком много детективов читала…

Но против ожидания врач ненадолго задумывается и говорит.

– По-моему, ты права. Надо позвонить в полицию…

Тут же решительно берет трубку городского телефона и прикидывает:

– Какое здесь УВД. По-моему, Западное.

Получается это слово у неё легко, она не путается в отличие от Юли в словах милиция и полиция.

И в полиции к словам Маргариты относятся вполне серьёзно. Не отфутболивают ее, а наоборот благодарят. Юле слышно, как молодой голос почти в эйфории произносит:

– Если бы все граждане были такими же сознательными! И внимательными.

Уже на другой день к ним в офис приходит следователь. Ни Юля, ни сама Маргарита не придают его приходу особого значения, а между тем ни одна, ни другая молодые женщины не подозревают, как, благодаря этому приходу в недалеком будущем изменится жизнь обеих.

Пока же было ещё сегодня, и Маргарита вдруг предложила, выпить бутылку «шампанского «Мысхако», которое ей принес кто-то из родителей маленьких пациентов.

И они вначале выпили за упокой души незнакомого им парня, а потом за их женское счастье. А потом Юля настолько размякла, что разоткровенничалась с Маргаритой насчет Генки. В последнее время он стал Юлю всерьез раздражать. И своими шуточками, и уверенностью в том, что она должна за ним ухаживать, стирать-готовить, в то время как Генка и копейки ей ни на что не дает… И она, конечно, не только из-за денег злилась, но и из-за них тоже.

Папа иной раз Юле в кармашек деньги подкладывает – от своих шабашек. Он лучший в станице слесарь. И мама, вот цирк! – тоже тайком от отца дочери деньги даёт. И всё для того, чтобы Юля их на Генку тратила?!

Ох, Маргарита разозлилась.

– Гони ты его к чертям! – чуть ли не кричала на свою медсестру. – Зачем тебе такой нахлебник великовозрастный?! Нет, ты посмотри, жрёт-пьёт на деньги, которые девчонка в поте лица зарабатывает, и ничуть не стыдно. Альфонс!

Юля смутилась от таких слов, потому что и сама в этой ситуации выглядела неприглядно. Давно могла бы со своим любовником разобраться. Ведь никто другой, кроме самой Юлии, не может этого сделать.

– А если он не захочет уходить? – неуверенно пропищала она.

– Как не захочет? – изумилась Ритка. – Квартиру ты снимаешь? Ты за неё платишь?

– Да ему всё по барабану. Он об этом не думает.

Но Рита не слышала, увлёкшись очередным перекроем Юлиной судьбы.

– Вот что, у тебя должен быть другой парень. Причем, такой, чтобы защитить тебя мог. И квартиру другую найди. Что это за квартира, когда до работы больше часа добираться? Мы же не в Москве живём. Да ещё в такой толчее ездишь, что и книжку не почитать…

Причина, конечно, убойная: книжка! Но Юля помалкивала, потому что кое с какими Риткиными выкладками соглашалась. Она не стала напрямую говорить ей, что побаивается Генку. Ну, в том смысле, что он может на Юлю руку поднять, потому что считает её чуть ли не своей собственностью.

Да и квартира – та, что Юля снимает, угловая. Следующая – через длинный коридор, мимо лифта. Короче, ежели что, к ней никто и на помощь не придёт. Просто потому, что её воплей не услышит.

Чем больше Юля раскладывала по полочкам свою жизнь, тем больше пугалась. Неужели она своими руками довела её до такого состояния, что уже стала за свою жизнь опасаться?

– И ведь Генка знает, где я работаю, – задумчиво проговорила она. Ей вовсе не хотелось подвергать Маргариту неприятностям.

– Ты хочешь сказать, что боишься за меня? – залихватски удивилась Рита.

Тоже крутая вумен! Неужели она не испугается разозленного Генки? Он же в таком состоянии прёт как носорог. Юля однажды видела, как он один с двумя парнями дрался, орал диким голосом, бросался на них как сумасшедший, так что парни не выдержали его напора и сбежали. Его яростной дури испугались. Кровь по лицу течёт, а он её размазывает и орёт. Даже со стороны смотреть страшно. Причем, испугались его два мордоворота. Здоровущих парня, каждый из которых помощнее самого Генки.

Нет, об этом Ритке говорить не стоит. А то она опять что-нибудь придумает. Ещё своего Лёву попросит Юле помочь. То-то стыда не оберёшься. Не хватало ей перед Львом позориться. Нет, авось, всё обойдётся. Может, пока то да сё, у Геночки другая пассия появится, и он даже обрадуется, что Юля от него уйдёт… О чем это Маргарита? Ах, она продолжает Юлькину жизнь по косточкам раскладывать.

– Вот что, тебе надо снять квартиру поближе к центру!

– Так ведь чем ближе к центру, тем дороже…

– Ты просто плохо искала, – заявила ей Ритка. – С завтрашнего дня я этим вопросом сама займусь… Это всего лишь распространенное заблуждение, будто в центре непременно дороже. Есть такие старушки, которые сдают недорого… комнатку, а в другой живут сами, тихие, как мышки…

Да, но у Юли пока отдельная, пусть однокомнатная, квартира! А тут – комнатка! А насчет тихих мышек… тоже сказки. Тихие мышки! А как начнут тебя грызть, мало не покажется… Но пока время терпит. Юля за свою квартиру до конца месяца заплатила, чего же теперь эти две недели дарить кому-то?

Просто ей интересно посмотреть, какую квартиру Маргарита найдёт.

– Ты знаешь, я фаталистка, – между тем говорила та Юлии. – Недаром, парень возле нашей стоматологии разбился. Что-то у нас случится, чего мы и не ждём.

– Что-то плохое?

Маргарита пожимает плечами.

– Мне одна гадалка на кофейной гуще гадала. Сказала, что меня ждёт встреча с солидным брюнетом.

– В каком смысле, солидным? С толстым и старым?

– Причем здесь толстым? Он просто будет старше меня.

– А Лев разве не старше?

– Причем здесь Лев? Имеется в виду не на два-три года старше, а лет на десять.

Вот странная женщина. У неё такой муж – любая женщина обзавидуется. А эта всё какого-то брюнета ждёт.

Вот какие мысли Юле в голову лезут. И ещё про Генку. Она всё-таки к нему успела привыкнуть. Как-никак, скоро год вместе живут. Это уже почти брак…

– Если мужчина намного старше, – как опытная женщина говорит Юля, – то о чём с ним говорить? У старшего поколения – свои интересы.

– Ерунда! – запальчиво возражает Маргарита. – Есть мужчины такие эрудированные, что общаться с ними – одно удовольствие. Они так много знают, всё понимают, им не нужно втискивать у руки книгу, чтобы прочли хоть пару страниц…

Скорее всего, Ритка намекала на своего мужа.

Юля не стала уточнять, что тоже пыталась приобщить к чтению Геннадия и покупала ему книги, которые, как ей казалось, должны были понравиться мужчине. Ей было странно, что он ничего не читает, в то время, как в Юлиной семье всегда все читали. Конечно, у каждого было свое чтиво, но чтобы вообще не читать книг? Юля и не думала, что такие люди на свете есть.

Она нарочно покупала романы полегче, чтобы завлечь его, боевики – всё тщетно.

– Слушай, – вопил Генка, – отвянь! Мне легче диск на проигрыватель поставить и фильм посмотреть. Чего глаза без толку ломать.

Маргарита как всегда не успокоилась на двух-трех фразах, а стала теперь разбирать по косточкам Юлию.

– Все дело в том, что ты чересчур сентиментальна. Перефразируя известное изречение, могу сказать: «Ты – то, что читаешь». Всякие там соблазненные и покинутые. Или легкомысленные детективы, которые твоему уму ничего не дают…

Опять этот снисходительный тон! Что же это, все должны читать каких-то там Зюскиндов или Стивенов Фрай? По совету своей шефини Юля попробовала как-то читать Улицкую. Неделю ходила под впечатлением – жить не хотелось! Всё вокруг было не голубым и зелёным, а серым и чёрным!

Да и в этот день никакого брюнета у них не случилось.

Глава восьмая

«Осень, осень, ну давай у листьев спросим…» – напевает Маргарита. И хотя осень пока что теплая и яркая, багряно-жёлтая, настроение у неё не ахти. Прямо скажем, отвратительное настроение. Так что, и песня получается какая-то зловещая: ну, давай у листьев спросим! Где он, май, светлый май! Сквозь зубы.

– Надо срочно что-то поменять в своей жизни. Или мебель переставить, или куда-нибудь съездить. Утолить голод впечатлений.

– Думаете, плохое настроение из-за этого голода? – встревает в её рассуждения Юля.

– А из-за чего же ещё? Ведь в остальном… прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо!

И говорит она это с таким остервенением, что становится понятным: только воспитание не позволяет ей тотчас отвязаться на Юлию, благо та под рукой!

Между прочим, Рита поначалу вроде резво взялась оформлять себе загранпаспорт, взамен старого, с истекшим сроком, а потом сникла, или другие заботы одолели, короче, это дело забросила. Всего-то и оставалось, пойти в милицию отнести трудовую книжку да заплатить за паспорт что-то около пяти тысяч рублей. Ни фига себе, цена одного документа! Между прочим, чуть меньше прожиточного минимума! Ах, да, ну и само собой разумеется, сфотографироваться. А она всё забывает…

Дело в том, что появилось в жизни Маргариты некоторое раздражающее, вернее, отвлекающее обстоятельство. Её поклонник Сева. А иначе, Всеволод Иннокентьевич Медников. Тот самый врач «скорой помощи», который когда-то приехал на её звонок.

Кстати, если она такая фаталистка, почему же его отталкивает? Судьба его подкинула? Подкинула. Значит, бери, не отказывайся. Не этому ли она всё учит Юлю? А Льва – побоку, обратно в зоопарк.

Сначала Сева ждал Маргариту после работы, цветами заваливал. И поскольку цветы не были завернуты как обычно в яркий целлофан, Рита подозревала, что темпераментный врач обносит где-нибудь поблизости городские клумбы.

Интересно, что Льва она никогда бы не стала в таком безумстве подозревать, а Всеволод казался могущим поступить именно так. Не потому, что ему жалко денег на букет, а потому что он наверняка считает букетный период лишь неизбежным злом и потому не видит смысла тратить на него особую энергию и деньги.

Мол, если женщины так хотят цветов, что перестают трезво рассуждать, – они же вянут, для них надо вазу искать, только лишнее беспокойство! – что ж, можно какое-то время пойти у них на поводу. Хочешь цветы – бери цветы!

– Сева, – пыталась втолковать ему Маргарита, – ты что, не понимаешь? Я – замужем! У меня маленький сын. Я кредит за свой кабинет только выплачивать начала.

Всё в одну кучу свалила, и замужество, и кредит, и даже Тёмку. Поняв это, она мысленно посмеялась. Но такая алогичность проистекала от её раздражения. Она Медникову ничего не обещала. А уж тем более не считала себя в чём-то ему обязанной, но Сева умел всё так представить, что Маргарита даже какое-то время сникала от его убойных доводов, вроде того, что их свела сама судьба. Он тоже фаталист, или таким образом судьба над её принципами и смеется?

Всё это она сегодня говорит с раздражением Юле и вслух недоумевает, до чего мужики бывают тупые.

То ли отказ в устах Риты звучал не слишком убедительно, то ли Сева вообще всех женщин считал записными кокетками и думал, что отказ – не что иное, как обычное притворство: поупирается, поупирается, да куда и денется… Но только он уходить с Риткиного горизонта никак не хотел.

Нет, конечно, муж, ребёнок – всё это было серьезно, основательно, монументально, но отчего-то Медникова не убеждало.

– Я могу твоего сына усыновить, – говорил он убедительно, – ну, в смысле, я вполне могу стать ему хорошим папой…

Это Маргариту возмущает.

– Разве я давала ему какие-то авансы? Говорила, что недовольна семьей? Откуда эта его убежденность, что я сплю и вижу Севу в своих мужьях?!

– Да, он просто вас не слышит, – объясняет ей Юлия. – Токует как тетерев, у него только свое «я» на первом плане. А, может, в «скорой» мало мужчин, и бабы все, как одна, за ним увиваются, вот он и считает себя секс-символом нашего города.

Девушки посмеялись этому предположению.

Увидев в очередной раз настырного врача, Маргарита решила, что её медсестра вполне может быть права и перестала говорить со Всеволодом экивоками, и начала говорить ему то, что думала:

– Чего вдруг ты станешь папой моему сыну? У него есть хороший любящий отец. У меня нормальная семья, понимаешь? Нормальная. Чего это я стану всё разрушать?.. Не приходи больше, я вовсе не хочу, чтобы тебя увидел мой муж!

Мужа она особенно не боялась, но не хотелось, будучи застигнутой рядом с чужим мужчиной, объясняться, доказывать, что она ни в чём не виновата.

Тем более, что кое в чём таки виновата. В самый первый раз, в тот самый, когда возле клиники разбился мотоциклист, Сева нарисовался в её кабинете к концу работы и пригласил в кафе. Кстати, а почему он не рассказал ей тогда, что покалеченный парень умер?

Только на другой день, после её звонка,да ещё приехал и живописал в подробностях, какого рода были травмы у погибшего. Других-то общих тем у них не было. Получалось, только эта…

Тут Ритка не выдержала и над собой посмеялась.

– Да и к тому же он не брюнет! – подхватила её смех Юлия.

Шутки шутками, но Маргарита подумать не могла, что всего лишь посидев в кафе и поговорив с Всеволодом обо всём и ни о чём, она так себя свяжет.

И ведь уже в девятом часу она засобиралась домой, прикинув, что едва успеет прийти раньше мужа. Хорошо, что как всегда обед у неё был уже готов…

Выпили немного сухого вина, съели мясо, приготовленное по какому-то особому собственному рецепту повара. Хотя на вкус Риты – это было обычное «мясо по-французски», которое она время от времени запекала в духовке.

Никаких эротических намерений насчет Всеволода у неё не имелось, но хотелось немного развеяться. Новый человек, новые шутки.

Попутно она рассмотрела врача как следует и вынесла вердикт: лицо приятное, мужественное, интеллект – средний. На её взгляд не хватало Всеволоду главного: целеустремленности. Он плыл по течению. Жил с родителями, своей жилплощади не имел, и ничуть этим не тяготился.

Примерно, как Юлин Генка, о котором та недавно рассказывала.

Значит, этот тип молодого мужчины довольно распространён? Ему ведь лет не так уж мало. Тридцатник, не меньше. Она не стала уточнять, чтобы он не подумал, будто это её интересует.

Но вот же Сева живёт со своими родителями и ничуть этим не тяготится.

Что-то Маргарита стала мерить знакомых мужчин лишь материальными достижениями. С некоторых пор ей стало казаться, что если человеку не важен быт, условия, в которых он живёт, на него нельзя положиться в чём-то важном.

Слишком категорично? Но ведь это всего лишь её субъективное мнение. Наверное, она привыкла жить с таким, как Лев, который всё время чего-то добивается, и она не удивится, что в самое ближайшее время муж станет миллионером.

Льву, наверное, дико даже представить, как это у него не будет собственного жилья. А уж сидеть на шее у родителей! Да он и сам родителям помогает, каждый месяц подбрасывает несколько сотен баксов, так что его отец даже замечал Рите, чтобы придержала муженька – им на жизнь вполне хватает, а молодым нужно куда больше…

Но вряд ли он бы жену послушал. Да у Риты и язык бы не повернулся сказать:

– Не помогай своим родителям, у них и так деньги есть…

У неё мелькнула мысль, что Лев не стал урезать содержание родителям даже тогда, когда Рите перестало хватать денег на хозяйство… Нет, не так: он не захотел вытаскивать для неё деньги из бизнеса, а родителям продолжал помогать. Обижаться было уже поздно, да и на что? На его трепетное отношение к родителям? Или на то, что к жене он относится не в пример равнодушнее?

Всё равно она выкрутилась. Как говорится, не было бы счастья… Если бы не тот случай, у неё так и не было бы своего дела… И она не научилась бы выкручиваться.

Странно, что, начав с мыслей о Всеволоде, она стала думать о своём муже. Мысль, мелькнувшая вторым планом, была странной: она не очень хорошо знает свою вторую половину. Только в общих чертах. Потому что неинтересно, или потому, что не очень любит? Или то и другое… Что же она такая равнодушная? Тогда какие у неё могут быть претензии к Лёве?

До сих пор Маргарита не думала о себе, как о человеке эгоистичном, где-то в глубине души она даже считала, что Льву повезло с нею. Он получил в жены если и не идеал, то женщину во всех отношениях положительную: и красавицу, и умницу, и хозяйку – она умеет всё, что должна уметь замужняя женщина. Значит, и Лев – счастлив с нею, что ещё ему желать!

Иное дело, сама Маргарита. Она не имеет в браке главного – любви, но Лев в этом не виноват. Есть, наверное, люди, которым не дано любить. Ей бы на этом успокоиться, смириться, а она всё мается, всё чего-то ждет. А вот вынесли бы ей такой приговор, мол, Маргарита любить не умеет, разве поверила бы, смирилась?

Знай, Лев эти её мысли, он понял бы, что сидит на вулкане, а его брак вовсе не так благополучен, как думают их друзья.

Куда уж Всеволоду соваться со своими скромными достижениями и желаниями.

Между тем Рита не задала своему новому знакомому вполне справедливый вопрос: а где он собирается быть папой её Артему – на съемной квартире? Или он уверен, что муж Маргариты оставит построенный им лично дом бывшей жене и её новому мужу?

Судя по разговорам Ритиной бабушки и отца с матерью, жизнь человека в их стране прежде измерялась категориями больше моральными, типа долг, совесть, патриотизм, свобода и прочее, а интересовались материальной стороной жизни, якобы, люди, не имевшие всех этих достоинств. Непорядочные. Материалисты. Это слово звучало как оскорбление.

Но потом она прочитала высказывание одного врача, который разбогател благодаря своим открытиям и труду, и вовсе не считал себя человеком бездуховным. Даже утверждал, что бедный человек не может быть свободным. А, будучи к тому же голодным, он не может воспарять духом к небесам – его туда не пустит голодный желудок… Потому как пустой – значит тяжёлый.

Никто толком ей и не объяснил, как всё-таки нужно жить? В самом деле, чему учить её пока ещё маленького сына, чтобы он вырос достойным человеком?

Молодому, крепкому мужчине работать в службе «скорой помощи» престижно ли, если Рита считала ее местом ссылки врачей несостоявшихся, пожилых, или склонных к употреблению алкоголя. По крайней мере, в её видении, это относилось к мужчинам-врачам. Откуда она это взяла, Маргарита не смогла бы объяснить. Так она Юле и говорила, с чем её молоденькая медсестра вовсе не спешила соглашаться. Слишком это утверждение категорично.

Слышали бы Маргариту врачи «скорой», то-то настучали бы по башке. Мол, посмотрим мы на тебя, когда заболеешь и наберёшь «ноль-три». Нет, сейчас вроде надо набирать 112…

Но все равно своего мужа Льва она уважала за цельность натуры, работоспособность и заботу о семье. Рите никогда не приходилось говорить ему дважды о том, что у них дома что-то сломалось. Да он и не доводил до того, чтобы краны начинали течь или, к примеру, забивалась канализация…

Он и Риту избавил бы вообще от хлопот по дому, если бы она захотела. По крайней мере, к ним в дом два раза в неделю приходила домработница и всё мыла-терла до блеска. Так что приготовление обеда осталось Маргарите лишь по её просьбе. Ну, любила она готовить! Неужели такого не бывает?

В общем, разговоры о том, что в семье Колесниковой всё чересчур гладко, по большому счету лишь трёп заевшейся женщины, как она стала себе твердить. Типично русская гражданка. Мечется из одного угла в другой. Нет у неё середины.

И потом, Маргарита, как ей кажется, вовсе не создана для интрижек. Она представила себе, как приходит домой поздно, от другого мужчины и боится взглянуть в глаза мужу. Мнётся, краснеет, и сразу всё становится понятным…

Нет, это не для неё. Да и зачем? Сева оставил её равнодушной. Маргарита лишь отметила для себя его внешние достоинства, о которых он, видимо, и сам прекрасно знал. Ну а дальше? Вставить его снимок в рамку и восхищаться? Возжигать перед образом красавца-мужчины свечи, а самой нестись на работу и пахать, пахать, пока не упадёшь без сил…

Почему вообще в последнее время Рита стала задумываться над тем, что в её жизни чего-то не хватает? И вспоминать с ностальгией влюбленные глаза одноклассника, смотревшие на неё с обожанием?

В глазах своего мужа она такого обожания никогда не видела. Самодовольство – да. И его ленивое:

– Красивая у нас мать, правда, Тёмка?

– Правда, – соглашался сын, занятый своими игрушками.

Так что причина ностальгии лежит на поверхности. Ей захотелось буйства чувств, страсти, а у неё этого никогда не было. Было лишь понимание: не успеешь оглянуться, и так называемой страсти не появится у неё просто по причине возраста. Нет, не должен молодой человек жить так скучно! Совсем без высоких чувств.

Надо же, только она стала грезить об этих самых чувствах, как судьба тут же подбросила ей влюбленного мужчину. Бойтесь мечтать, мечты сбываются. Но совсем не о таком мужчине она грезила.

Наверное, потому, что это была грёза неясная, расплывчатая. Так, утренний туман, сквозь который просвечивают розовые облака.

А если учитывать мнение экстрасенсов, то образ предполагаемого возлюбленного надо предварительно вылепливать в голове. Черточку за черточкой, привычку за привычкой… И вовсе не так: лишь бы был. Вот и получилось, за что боролись, на то и напоролись…

Почему вообще Маргарита стала размышлять о другом мужчине? Имея мужа, с которым живёт уже шесть лет.

Потому что, несмотря на свою молодость, она стала четко осознавать, как быстро бежит время. И такие мысли стали посещать её именно в этом году.

Ну и что же, что ей уже двадцать шесть лет! Она даже не может четко ответить: много это или мало? Почему в последнее время Маргарите стало казаться, будто она прожила долгую скучную жизнь и впереди её ничего не ждёт?

Вот потому она и заторопилась. Испугалась, что так жизнь и пройдёт в тщетном ожидании большого чувства. Увидела восхищенный взгляд Всеволода и подумала: а вдруг это оно? Но это оказалось всего лишь ЕГО увлечением. А сама Маргарита? Так и будет распахиваться навстречу каждому взгляду?

Нет, Риточка, до поры, до времени придётся подождать. И вспомнить о своем долге перед мужем и сыном.

А иначе, зачем она шесть лет назад помчалась замуж за человека, которого не любила? Вот теперь и расплачивайся за свое легкомыслие.

Да и не очень порядочно теперь так категорично утверждать: не любила! Проще сказать, была увлечена, и увлечение почему-то рассеялось, как утренний туман. Чего-то сравнение её пошло звучит…

Надо будет сегодня вечером, кстати, зубки у сына посмотреть. Кому скажи: сапожник без сапог! Может, отвести ребенка к кому-нибудь из своих коллег, пусть проведут при необходимости санацию рта, если уж самой матери всё время некогда!

Кстати! Как говорил в институте профессор Еремеев, где море, а где имение! Что с Ритой творится! Мысли скачут, плетутся, и нет их хозяйке покоя…

Глава девятая

Юля размышляла: она потому до сих пор не встречала мужчину подобного Лёве Колесникову, что в её кругу таких мужчин просто не было.

Круг. Опять она про круг! Круг – кого? Людей аристократического происхождения? Так именно этот круг у Юли с Ритой почти один и тот же. Круг людей богатых? Но Юля пока ещё и замуж не вышла, стало быть, у неё имеется шанс в этот круг попасть. А если и она найдёт себе мужа обеспеченного? Ничего в этом невозможного нет.

Да надо всего лишь задаться целью…

Хотя, ей кажется, что ставить перед собой цель: найти обеспеченного супруга, непорядочно. Из какого бы она круга ни была, а настолько девальвировать свои чувства ни в каком кругу не принято…

Но с другой стороны, жить, постоянно считая копейки, не имея возможности отказаться от помощи родителей, порядочно? Сидеть на шее у предков до седых волос… И благодаря чему Юля могла бы бороться за этот самый шанс? Для этого как минимум надо прилично выглядеть!

Тут она не лукавила и считала, что ей с Маргаритой не тягаться, случись, например, такое, что шефине понравился бы какой-нибудь Юлин кавалер. Слишком много у Маргариты плюсов в этом предполагаемом соревновании. По сравнению с Юлией.

Но вслед за этим пришла другая мысль: ведь Юля при желании может стать лучше. И внешне. И внутренне. Не догонять во всем Маргариту, а просто заняться собой, что давно пора сделать.

Хотя бы для того, чтобы стать интересной для умного парня. И больше читать, а не пялиться в телевизор всё свободное время и не таращиться на всякие там шоу…

Кто же ей совсем недавно говорил: если человек всё время отзывается о себе плохо, то ничего хорошего из него не получается. Такой вот каламбур. Типа: семь раз назови человека свиньей, он и захрюкает. Вряд ли Маргарита такими мыслями заморачивается. Она в себе никогда не сомневается.

Вот, например, сегодня. Пришёл к ним один мужик. Не на лечение, а из-за той аварии. Юля и не думала, что это уже была и не авария, а скорее убийство, и к ним пришел следователь. Он сказал, что парня «не довезли». Мог бы сказать два слова и уйти. Любому понятно, что раз окна в кабинете выходят на другую сторону улицы, то и спрашивать медиков не о чем, они просто не могли ничего видеть.

Так нет, Маргарита усадила незнакомца в зубоврачебное кресло, поскольку на одном из двух стульев сидела Юля, а на другом – сама стоматолог. Дала ему свой кофе, который незадолго до того сварила Юля в их маленькой кофеварке на две кофейных чашки. И уже через пятнадцать минут этот следователь кажется и забыл, зачем к ним пришёл.

То есть он стал расспрашивать, обращаясь в основном к Маргарите, не видели ли они чего-то подозрительного или просто необычного? Как будто въезжать на мотоцикле прямо в стену дома – обычное дело.

– Он сказал, что джип подрезал его нарочно, – проговорила Юля. Она и врачу из «скорой» это говорила, но тот не обратил внимания.

– И всё, и больше ничего не сказал? – даже не повернувшись к ней полностью, уставившись на Маргариту, спросил следователь, а Юля пожала плечами: что можно говорить с такими травмами?

Мозги ударил! – мысленно подсказала она.

И тут услышала, как Маргарита к ней обращается.

– Юленька! – когда это здесь её так называли? – Ты бы не сбегала на рынок, не купила горячих беляшей?

Это что же получается, её выпроваживают? Такого раньше не было.

Юля взглянула на следователя другими глазами. Вот опять сравнение не в её пользу. Юлия старается не смотреть в глаза мужчинам, стесняется, а Маргарита смотрит, не мигая, и кто первый взгляд отводит? Не стоит и говорить. Почему она только теперь заметила, как по-мужски хорош этот следователь? Конечно, он постарше их обеих. Лет тридцати шести… Или под сорок…Да, такое лицо не забудешь. Просто находка для режиссера боевиков. Его уже затянуло в воронку Маргаритиного обаяния, так что Юля может рассмотреть мужчину без помех, пока та роется в своей сумке, чтобы отыскать кошелек и пакет для беляшей. Юля вполне могла бы купить их на свои деньги, но почему-то ей не хочется уходить…

Вот почему он так не смотрит на Юлю? Почему он словно вообще её не заметил? Между прочим, она почти на шесть лет моложе Маргариты! Подумала так и покраснела: до чего дошла в своих сравнениях! Не может смириться, что Маргарита красивее её. А кроме возраста нечем и похвастаться. Потому, мужчины у неё соответствующие, хочется или не хочется Юле в этом признаваться.

А на её долю остаются Генки…

Чего Василевская так расстроилась? За Генку стало обидно? Или за себя, которая таким знакомством вовсе не может похвастаться?

Да что там, похвастаться! Она даже не может без заминки сказать, что у неё есть парень. Глупость какая-то. У неё есть парень, который ни разу не сказал ей, что любит. И вообще не выразил хоть какие-то чувства к ней. Так было всё время, почему же только теперь ей стало стыдно?

Интересно, как поведет себя так называемый гражданский муж – однако, удобно за такое понятие прятаться! – когда Юля скажет, что между ними всё кончено? Усмехнется? Разозлится? Или просто ударит её по лицу?

Это же надо, второй раз она с содроганием представляет себе, как Генка её бьёт. Правда, он ударил её всего один раз… Всего! Но ведь ударил. Потом долго извинялся, чуть не плакал, мол не понимает, что на него нашло, Юля не сомневалась, что бить женщину для Генки не впервой, и в случае чего, он не задумается, пускать в ход кулаки или не пускать.

В общем, она шла с деньгами и пакетом для беляшей, а думала почему-то о себе, как о женщине, ничем не примечательной, которую в жизни вряд ли что-то необыкновенное ждёт.

По случаю и строчки стали выползать, как с нею обычно бывало, будто ниоткуда. Если она такая заурядная, почему мыслит стихами?!

Ни цвет, ни формы не вернуть.

Мечты оставлены.

Под небом продолжаю путь

Свечой оплавленной.

Горит огонь и дарит свет,

Играет – знаменем.

Обмяк мой стройный силуэт

Под жарким пламенем.

Огонь-палач. Огонь и – дым.

Плоть опаленная.

Уничтожаемая им,

Я, им рожденная,

Не дам ветрам его задуть.

В самосожжении

В огне я выплавляю суть,

Воображение…

Дальше строчки не складывались. Ей бы присесть у стола, записать те нечеткие образы, что рождались один за другим, потом зачеркнуть, ещё раз, ещё… Словом, поработать. Она не знала, как другие пишут стихи, но у Юлии это было именно так.

О любви её к поэзии почти никто не знал. Как и о том, что Юлия сама пишет стихи. Даже Маргарита. Только одна подруга Настя в колледже знала, но её родители уехали в Минск, и Настя вместе с ними. Вике, с которой они как-то жили вместе на квартире и теперь изредка встречались, Юля ничего об этом рассказывать не стала. Была уверена: та не поймет.

Хотя нет, кое-кто всё же знал. Юлина мама. И как учитель русского языка и литературы вполне могла оценить их по достоинству.

– Юлька, – волнуясь говорила она, – да ты вполне состоявшаяся поэтесса. Нужно обязательно твои стихи куда-нибудь послать.

Но Юля почему-то упиралась и не хотела поэтом объявляться. Мама так говорила, думала она, потому что мама…

Впрочем, себе Юлия могла признаться, боялась. Боялась, что кто-нибудь, умный и опытный… Тот, кто не будет связан с ней никакими узами, прямо скажет: стихи никуда негодные! И этот приговор заставит её не прикасаться больше к перу. То есть, к компьютеру, в который она вносила «вычищенные» на бумаге стихи. И не думала о том, что в любом случае писать-то ей никто не сможет запретить. А вот поди ж ты, боялась! Казалось, после такого приговора писать стихи она не сможет. А стихи – это такой большой кусок её жизни.

Почему не рассказала Маргарите? Уж её-то можно было не бояться. И точно никакого злорадства от шефини не ждать… Может быть, когда-нибудь потом?

А сегодня Юля, чего уж греха таить, тем от Маргариты и отличается, что та мудрствует прозой, а её медсестра – стихами.

Глава десятая

Сегодня в стоматологическом кабинете идёт разговор о мужчинах. Но не в таком уже становящемся привычным ключе, что все они – козлы, а с философской точки зрения. Какие они, мужчины? Может, и правда инопланетяне, как предположил кто-то из Маргаритиных подруг?

Юля больше помалкивает. Главный философ здесь – известно кто!

Медсестра мысленно ехидничает, но скорее всего потому, что она сама никогда таким вопросом не задавалась. До сего времени отношения с сильным полом были у неё на грани интуиции. А если сказать точнее, Юля выбирала из тех, кто положил на неё глаз. Как сказал поэт: лишь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже. А у Юли так с мужчинами.

Искать своего мужчину, не зная, нравится ли ему она, смелости не хватало. Добиваться благосклонности мужчины без встречного посыла с его стороны у неё и в мыслях не было.

Оставалось втихомолку завидовать смелым девушкам, которые не ждали, пока избранник обратит на них внимание, а пытались завоевать его сердце если и не кавалерийским наскоком, то терпеливым продавливанием той стены, которую парень перед девушкой привычно выстраивал. То есть, на легкие интрижки был готов, а вот на что-нибудь серьезное его могло подвигнуть чувство не менее серьезное. Ошибаться никому не хотелось. Страдай потом попусту!

Для Юли само слово – завоевать – было неприемлемо. И всё потому, что она была не уверена в себе. Боялась, что избранник может просто не полюбить её, такую…

Какую – такую? Никакую. Чересчур обыкновенную. Вот чем она может привлечь умного интеллигентного мужчину?

Именно такого хотела бы Юля встретить. Именно с таким связать свою жизнь. Но до сих пор в её активе оказывался лишь Генка и иже с ним. Ну, ещё Игорь. Тот, в которого она когда-то была страстно влюблена. Потому, что он первый в неё влюбился и целый месяц ходил за нею, добивался ответного чувства. Добился. Ей стало лестно, что она может быть настолько небезразлична мужчине.

Но потом это чувство так же легко ушло. Игорь вовсе не был тем избранником, о котором Юля тщетно мечтала. Он был слишком простоват. И речь его, мягко говоря, была неправильной. Игорь говорил – жалюзи, с ударением на первом слоге, и вместо шланг – шланга, её все эти неправильности били по ушам. В доме Василевских речь всегда была грамотной.