Брат или сестра

Людмила Мешкова Брат или сестра

Меня зовут Михаил, а мою сестру Маша. Сестра старше меня всего на двадцать минут, но, не смотря на это, она считает, что эти двадцать минут позволяют ей быть главным среди нас. Хотя если честно, мне все равно, потому что для своей сестренки мне ничего не жалко, я готов для нее, все что она захочет, сделать. А она, зная это, пользуется моей добротой по своему усмотрению, используя меня для достижения любых своих прихотей.

Еще в детстве, когда мы с мальчишками целый день проводили на улице, моя сестра постоянно была с нами, она как заправский парень могла залезть на дерево, перелезть через забор, без оглядки броситься в самую гущу дерущихся ребят, короче говоря, она была, своим парнем, в нашей компании.

Шло время, и Маша незаметно для всех стала лидером. Ее слушались, с ней советовались, принятые ею решения по различным вопросам считались, чуть ли не законом в нашем дворе. Она постоянно пропадала на улице, я же становился более домашним и больше времени проводил дома, чем на улице. Я даже стал лучше учиться, а моя сестра, наоборот чаще стала прогуливать школьные уроки. Про нее говорят, что ей бы лучше было родиться мальчиком, а про меня наоборот говорят, что мне нужно было бы родиться девочкой. Как ни странно это высказывание мне кажется не лишено смысла, особенно после того как однажды летом я ходил вместо сестры, в школу, и целый месяц решал за нее задачки, по математике, а она в это время бегала с ребятами на речку купаться, и что интересно никто не заметил подмены. Правда мне пришлось ради этого надевать одежду сестры, но я не жалею о том что мне пришлось делать, наоборот очень часто вспоминаю об этом и в глубине души надеюсь, что когда–нибудь это повториться. Правда чем старше она становилась, тем меньше она стала носить чисто женскую одежду, все больше джинсы и футболки. Только в школу ей приходилось одеваться как всем девочкам, в школьную форму.

Когда мы учились в седьмом классе, у нас во дворе появилась хоккейная площадка. Многие ребята, в том числе и моя сестра, увлеклись хоккеем. С утра и до позднего вечера они проводили на льду, гоняя шайбу по всей площадке.

Однажды моя сестра подошла ко мне, я в это время читал увлекательный детектив про Шерлока Холмса, мне ни как не хотелось отрываться от моего чтения, но ничего не поделаешь, сестра есть сестра, — Миш ты знаешь, мы с ребятами решили заниматься хоккеем по–настоящему.

— Что значит по–настоящему?

— Мы решили записаться в спортивную секцию.

— Ну и на здоровье? Мне это не интересно.

— Ты что не понимаешь, девочек в эту секцию не записывают.

— А я здесь причем?

— Миш, сходи, запишись вместо меня, а на занятия буду ходить я.

Я, молча, смотрел на сестру, обдумывая ее предложение.

— Миш, ну пожалуйста, какая тебе разница, мы же с тобой очень похожи, — не вытерпела моя сестра.

— И как ты себе это представляешь? Как ты будешь ходить на тренировки как девочка, или как мальчик? А переодеваться ты, что будешь отдельно ото всех или вместе со всеми? Там наверняка раздевалки только для мальчиков. В конце концов, у тебя волосы длинные, а у меня наоборот короткие. Представь себе, пришел парень записаться в секцию с короткими волосами, а через день приходит на занятия уже с длинными.

— Об этом можешь не беспокоиться, ребята меня прикроют. А с волосами еще проще, я сделаю себе точно такую же прическу как у тебя.

Я согласился, а что оставалось делать? Правда, мне пришлось еще кучу документов собирать, из школы, о том, что я учусь, из поликлиники, о том, что могу заниматься этим видом спорта, из психоневрологического диспансера, что я не псих.

Целую неделю я бегал как угорелый, собирая различные справки, и только в пятницу я смог оформиться в спортивный клуб «Динамо», что бы меня смогли допустить до тренировок. Так что с завтрашнего дня сестренка смело, могла начинать свои тренировки в клубе.

Что требовалось от меня, я выполнил. Со своей стороны Маша в пятницу сходила в парикмахерскую и коротко постриглась, теперь нас было довольно трудно отличить друг от друга, по крайней мере, внешне мы стали очень похожи, потому что вечером нас с сестрой даже мама перепутала.

Когда вечером сестра вернулась домой, я в это время уже был дома, мама, увидев ее, и подумав, что это я, спросила ее, — Миша ты сегодня в магазин ходил?

— Некогда мне.

Находясь в нашей с сестрой комнате, я услышал мамин вопрос.

— Черт возьми, а ведь я совсем забыл про магазин, — и тут до меня дошло я же здесь, а мама в прихожей, — кого же тогда она спрашивает?

В этот момент в комнату заходит моя сестра. Увидев ее, я сразу же все понял.

— Слышал? — спросила меня Маша.

— Слышал.

— А ты боялся. Видишь, даже мама не смогла понять, что я не ее сын.

Внимательней посмотрев на свою сестру, я понял, что она сегодня не только постриглась, но и надела мои джинсы.

— Маш скажи

— А почему ты…

— Надела сегодня твои джинсы? — Перебила она меня.

— Да нет, я не о том, я хочу тебя спросить, почему ты так стараешься быть похожей на парня, постоянно носишь брюки, джинсы. Я даже не помню, когда ты надевала простую юбку.

— А тебе какая разница, в чем я хожу?

— Да я так просто спросил, ради интереса.

— Какого интереса? Постой, а может быть, ты сам хочешь юбку надеть? Могу дать поносить.

— Да нет, что ты, какую юбку, зачем? — Покраснев, замямлил я.

— Ладно, успокойся, на счет юбки я пошутила, — ответила сестренка, — а в джинсах я хожу, потому что в них мне удобнее. Кстати теперь я буду носить твои джинсы и брюки.

— Это почему?

— Ты что не помнишь, какие у меня джинсы?

— Джинсы как джинсы.

— Они же женские, в них я буду похожа на девчонку.

— А ты кто? — не понимая, что она этим хочет сказать, спросил я.

— Да как ты не понимаешь, не могу я в них на тренировки ходить. Я должна больше на парня походить, чем на девчонку.

— Постой, а я тогда в чем ходить буду?

— Как в чем? А мои джинсы?

— Но они женские, ты сама говорила.

— А какая тебе разница? Я же не заставляю тебя мои юбки носить.

— Ну, спасибо тебе за это, — ответил я своей сестре, и демонстративно отвернувшись от нее, лег на свою кровать. Вскоре не заметно для себя заснул.

Утром проснувшись, как был в трусах и футболке, пошел в туалет. На выходе меня остановила мама, — Маша, сегодня тебе придется в магазин сходить, дома хлеба нет. Мишка то уже на тренировку убежал. Молодец, он у нас, может на пользу ему этот хоккей пойдет, как ты думаешь? А то все дома да дома.

Я молчал, не зная, что ей ответить.

— Маш, а ты чего Мишкины трусы надела? У тебя, что своих нет? — неожиданно спросила меня мама.

Окончательно смутившись, я, развернулся и, бросился в нашу с сестрой комнату. Немного успокоившись, подумал, она, что не видит что я не Маша? Не может быть, что бы я так был похож на девочку.

Чтобы не попадаться больше маме на глаза в таком виде, я решил надеть на себя джинсы. Мои, как и говорила, надела сестра, поэтому мне пришлось надевать Машкины джинсы. Я стал их натягивать на себя, но не тут–то было, они оказывается очень маленького размера. Как интересно она их на себя надевает? — подумал я. Со второй попытки, с трудом, но я справился с этой задачей, они оказывается у нее, как резина растягиваются.

Позавтракав, я уже собирался пойти к себе в комнату, но на кухне появилась мама, — дочка ну ты сходишь в магазин?

— Схожу, — зло ответил я.

— Вот и хорошо, я тут написала тебе списочек, что надо купить, — сказала она, протягивая мне маленькую бумажку.

Молча взяв из ее рук бумажку, я вышел из кухни. Не найдя в прихожей своей куртки, я хотел было спросить маму, — где она может быть, — как понял что ее скорее всего надела моя сестра. Неожиданно меня пронзила одна нехорошая мысль, — сапоги, мои сапоги, неужели она и их прикарманила? Ну конечно не пойдет же она в своих. От досады я чуть не заплакал.

— Маша, что случилось, — тут как тут появилась мама.

— Ничего не случилось, просто зуб болит, — ляпнул я первое, что пришло на ум.

— Сильно болит?

— Не знаю.

— Тогда может быть, сходишь к врачу?

— Мам отстань, не выдержал я, а то вообще никуда не пойду.

— Хорошо, хорошо ухожу, но я думаю, что к врачу тебе все равно нужно сходить, — закончила она и оставила меня в прихожей одного.

Накинув на себя Машкину куртку и надев ее сапоги, я столкнулся с еще одной новостью, мне придется идти на улицу в ее вязаной шапочке. Уже на выходе я увидел себя в зеркале, на меня смотрела настоящая девушка. Ну, Машка, сестра называется, ничего вечером придет домой, я ей устрою — подумал я, выходя из квартиры и закрывая за собой дверь.

Но как только оказался на улице, сразу, же обо всем забыл. Потому что во дворе все вокруг воспринимали меня как Машу, кто–то останавливался и пытался со мной поговорить, я же сославшись на то, что мне некогда, уходил прочь, кто–то просто кивал издалека, мол, — Маш привет, — и шел дальше, кто–то звал в гости. От всего этого у меня просто голова шла кругом. Уже дома вспоминая об этом, я подумал, — надо же, как интересно получается, никто с кем я общался, не усомнились в том, что я не Маша. И тут же сам себе ответил, — а что тут удивительного, если даже мама принимает меня за Машу. Я не знал пока плохо это для меня или наоборот хорошо, то, что со мной случилось, но то что мне это нравиться это однозначно.

Единственно, что мне не понравилось, это то, что когда домой вернулась моя сестра, мама усадила ее на кухню кормить, как она выразилась голодного, но счастливого сына, при этом крикнув мне, — дочь иди сюда, поухаживай за своим братом, смотри какой он у нас молодец. Выходит раньше для нее любимчиком была дочь, теперь, когда дочь неожиданно превратилась в сына, для нее любимчиком становится сын, а про дочь она вспоминает при необходимости. Я с ненавистью смотрел на Машу, она же усталая но видимо действительно счастливая от того чем ей пришлось сегодня заниматься, с удовольствием уплетала все что не подаст ей мама, и не спешила покидать кухню. Мне же не терпелось поговорить с ней с глазу на глаз.

Наконец она, закончив кушать, поднялась и направилась к нам в комнату, я пошел вслед за ней. Уже в комнате Маша сказала, — а ты неплохо смотришься в моей одежде, а еще одевать не хотел.

— Послушай, ты что издеваешься?

— Почему? Я серьезно. Мне кажется если тебе мою школьную форму надеть, то тебя вообще ни кто не узнает.

— Нет, в школу я в твоей форме не пойду, — быстро ответил я ей.

— Нет, так нет. Ладно, успокойся, ты лучше расскажи, как тут у тебя все сложилось? Я смотрю, тебе от нашей мамы порядком досталось.

— Да уж намучился я здесь один. Кстати как ты эти джинсы надеваешь, я их еле на себя натянул.

— А ты что их на голое тело одевал?

— Да.

— Чукча ты Мишенька, под эти штаны обязательно колготы нужно одевать, тогда штаны сами собой на тебя налезут.

— Какие колготы? — Покраснев, спросил я.

— Прости, я совсем забыла. Ну, ничего страшного будем учиться.

— Послушай, а вообще это надолго? — Спросил я свою сестру.

— Что надолго?

— Как что? Надевать твою одежду, тебя изображать.

— А тебе что уже надоело?

— Да как тебе сказать. Я же парень, а одеваться приходиться как девочка, и потом наша мама, мне кажется, что она меня скоро разоблачит, и потом ребята, с которыми ты на тренировки ходишь.

— Да не бойся ты, никто не узнает, если ты сам никому не расскажешь, а на счет ребят не волнуйся, об этом знают только трое, они самые надежные, никому не разболтают.

— Зачем мне рассказывать? Что бы надо мной смеялись? Нет, я уж тогда лучше буду молчать.

— Вот и хорошо, вот и умница. А что бы наша мама ничего не узнала, с сегодняшнего дня ты спишь на моей кровати, а я на твоей.

— Почему?

— Я же тебе сказала, что бы наша мама ничего не узнала. Стоп не сказала, а сказал, — поправила себя Маша. Короче говоря, с сегодняшнего дня мы с тобой меняемся ролями. Теперь ты это я, а я это ты, понятно?

— Понятно, — неуверенно ответил я ей.

Утром, когда я открыл глаза, то не сразу сообразил, почему я оказался на кровати моей сестры.

— Проснулась? — Спросила меня Маша.

— Еще не знаю, — дико зевая, ответил я.

— Давай вставай мне некогда.

— А мне спешить некуда сегодня воскресенье.

— Зато у меня сегодня полно дел.

— Я тебя не держу, можешь спокойно заниматься своими делами.

— Так, я смотрю, ты все забыла? — Спросила меня Маша.

— А что я должен помнить? — И тут я действительно вспомнил, — постой так сегодня воскресенье, у тебя никаких тренировок сегодня нет.

— А ты забыла, как вчера мои штаны надевала?

— Ну, надел же все–таки.

— Ладно, не хочешь, как хочешь тогда я пошел, — ответила Маша.

— Хорошо, хорошо я согласен. Только скажи, почему ты так ко мне обращаешься?

— А как я к тебе должен обращаться?

— Как к своему брату.

— А ты забыла, что со вчерашнего дня ты мне теперь сестра, а я для тебя брат.

— Я думал, что это будет происходить только в дни твоих тренировок.

— Плохо что ты так думаешь, ладно об этом потом, сегодня я покажу тебе, как надо правильно надевать женскую одежду, как правильно наложить макияж, как себя вести, что бы даже наша мама ничего не заподозрила. Кстати наши родители на дачу укатили, будут, только, вечером, так что нам сегодня ни кто не помешает.

— Постой про макияж ты вчера ничего не говорила.

— Все девушки пользуются косметикой.

— Да но я ни разу не видел, что бы ты красилась.

— Мне это не надо, — резко ответила Маша.

— А мне зачем?

— Тебе надо, что бы ты почувствовал себя девушкой.

— Хорошо, что мне надо делать? — спросил я.

— Вставай, иди, умойся и приходи сюда, я тебя одевать буду.

Поднявшись с кровати, я пошел умываться.

— Постой, сними ты эти трусы, надень вот эти, — она подошла к шкафу и, покопавшись там, кинула мне маленькие трусики.

Я последовал ее совету.

— Ну как?

Посмотрев на меня, она сказала, — нет, так не пойдет, сразу видно, что у тебя в трусах, что–то лишнее. Ладно, иди, умывайся, сейчас что–нибудь придумаем.

Вернувшись из ванной, я увидел, как моя сестра сидит за компьютером и что–то рассматривает.

— Умылся?

— Да.

— Хорошо раздевайся и ложись на кровать.

— Так я вроде раздет.

— Трусы снимай. Так клей, прозрачный скотч, что там еще нужно?

— Маш, что ты придумала?

— Делай что говорят.

Я нехотя снял трусы и лег на кровать, помедлив некоторое время, укрылся одеялом. Подойдя ко мне, сестра откинула одеяло, — сейчас я буду делать из тебя настоящую девочку.

— Как это?

— Очень просто, я недавно нашел в интернете одну интересную статью, там подробно написано, как можно спрятать твое мужское достоинство, что бы снаружи выглядело, все, так же как у меня.

— Куда спрятать? — испуганно спросил я.

— Сейчас увидишь.

Как заправский мастер она смело принялась за дело. Изредка подавая короткие команды, — расслабься, я тебе сказал, не напрягайся, вот так молодец, теперь помоги мне, подержи вот здесь, хорошо, умница сейчас ты у меня станешь самой настоящей девочкой. Минут сорок Маша колдовала надо мной. Наконец она выпрямилась и сказала, — ну все, готово, можешь вставать, по–моему, неплохо, получилось. Как ты думаешь?

Встав с кровати, я подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Маша, раздевшись, тоже подошла к зеркалу. Мы были похожи друг на друга как две капли воды.

— Ну как? — спросила меня, довольная сестра, — попробуй найди десять отличий?

Я не мог сказать ни слова. То, что я увидел, потрясло меня.

— Не может быть, — наконец, проговорил я.

— Здорово получилось, я сам не ожидал, что так выйдет, — сказала Маша.

— А как я теперь в туалет ходить буду?

— Очень просто, как девочки ходят, так и ты будешь. Ну, все хватит себя рассматривать, еще успеешь, насмотришься, клей у меня хороший надолго хватит, главное он воды не боится, так, что ты даже мыться сможешь.

— Как мыться? Значит это надолго?

— А ты что думала? Я не собираюсь, каждый день над тобой колдовать, что бы ты выглядела подобающим образом, — ответила она одеваясь.

— Да ничего я не думал, — обидевшись, ответил я.

— Тогда одевай трусики, чего голышом–то стоять, и не обижайся, пожалуйста.

Я не говоря больше ни слова надел на себя трусики, которые мне дала Маша.

— Что дальше?

— Теперь колготы. Смотри, как это надо делать.

Она показала мне как правильно их надевать. Под ее руководством я довольно ловко с этим справился.

— Теперь бери бюстгальтер.

— Но ты его не носишь.

— А ты будешь. И не спорь со мной. Да не так. Сначала застегни у себя на талии, чашечки должны быть сзади, да вот так, потом переверни его, правильно, молодец, теперь просунь руки, ну вот у тебя все получилось.

— Но у меня нет, ни какой груди.

— Ничего страшного, достаточно того что его будет видно сквозь футболку. Теперь бери вчерашние джинсы и попробуй их надеть на себя.

Действительно сестра оказалась права, на колготки джинсы налезли без проблем. А я если честно не поверил ей, когда она об этом говорила.

— Ну как прав я был? — спросила меня Маша.

— Не спорю так действительно проще их надеть.

— Теперь давай я тебе помогу сделать макияж, только надень футболку и садись на стул перед зеркалом.

— Может не надо?

— Надо, тебе обязательно надо научиться делать себе макияж.

Сначала она мне рассказала для чего все это нужно, оказывается, это целая наука, потом как это делается, здесь тоже имеются свои тонкости, в конце концов, она от теоретических занятий перешла к практике. Вначале она сделала все сама, потом смыв все с моего лица, заставила то же самое проделать мне самостоятельно. С первого раза у меня ни чего не получилось, только раза с пятого она меня похвалила, — молодец, я думаю, что теперь у тебя с этим проблем не будет.

После этого Маша нанесла алого цвета лак на мои ногти и сказала, — пока будет сохнуть лак, можешь пойти посмотреть на себя в большое зеркало. Мне кажется, получилось, не плохо.

Я поднялся со стула и прошел в прихожую. У нас в прихожей висит зеркало, в которое можно увидеть себя во весь рост. Не успел я толком разглядеть себя, как дверь открылась, это вернулись наши родители с дачи. Мама, увидев меня, воскликнула, — дочка какая ты у нас красивая.

Смутившись, я не сказав ни слова, вернулся в нашу комнату.

— Там родители вернулись.

— А чего ты испугалась?

— Не знаю. А вдруг мама узнает, что я не ее дочь?

— Ты поняла, что сейчас сказала? — Засмеялась моя сестра.

Дверь в нашу комнату открылась, вошла мама.

— Привет, я смотрю, вы тут без нас не скучали?

— С ней заскучаешь, — ответила Маша, показывая на меня.

— А что я? Я ничего, — ответил я машинально.

— Мам, смотри, как она накрасилась, а руки, посмотри на ее руки.

От неожиданности я спрятала свои руки себе за спину.

— Миша, что тут странного, Маша твоя сестра, она как и любая другая девочка хочет быть красивой.

— Да я ничего против этого не имею, просто никогда раньше не видел ее накрашенной, а сегодня она целый день перед зеркалом вертится.

— А может у нее молодой человек появился, вот она и хочет ему понравиться.

Услышав это, я покраснел как рак.

— Ладно, пойдемте лучше чай пить, мы с папой малиновое варенье с дачи привезли.

Я хотел отказаться, но Маша, опередив меня, ответила, — хорошо мы сейчас придем мама.

— Я тогда пойду, чайник поставлю.

Уходя, мама сказала, — Маша, а ты меня сегодня приятно удивила.

— Я не пойду, — сказал я, когда мама вышла.

— Миша послушай меня, внимательно, последний раз тебе говорю, если хочешь, чтобы все было хорошо, то ты сейчас поднимешься, и мы вместе с тобой пойдем пить чай со своими родителями и пожалуйста, не забывай кто ты.

— А чего ты заладил, — Мам, смотри, как она накрасилась…

— Да успокойся ты, это я специально так говорил, что бы она на тебя меньше внимания обращала, лучше пошли на кухню.

На кухне мама накрыла на стол.

— Я смотрю, вы сегодня ничего не ели, — сказала мама, когда мы пришли на кухню.

— Мы не хотели мам, — ответила Маша.

— Тогда хоть сейчас поешьте.

— Послушай мам, мне надо с тобой поговорить, — сказала Маша, когда мы сели за стол.

— Миша, а нельзя поговорить после ужина?

— Нет, я хотел бы сейчас.

— Я удивленно посмотрел на сестру, — неужели она хочет ей все рассказать, — подумал я про себя.

— Ну что ж пошли, поговорим, — вздохнув, ответила ей мама.

Мы остались с папой вдвоем.

— Маш ты чего такая не веселая? — спросил папа.

— Устала вот и не веселая, — машинально ответила я, думая при этом о Маше с мамой, они сейчас разговаривали в соседней комнате. О чем? Вот что меня сейчас больше всего интересовало.

Когда мама с сестрой вернулись, я, не выдержав напряжения, встала из–за стола, — спасибо я уже поела, пойду к себе в комнату.

— Дочка ты часом не заболела?

— Нет, — ответил я и покинул кухню.

У нас в комнате я лег на кровать и стал ждать Машу, я хотел узнать у нее, о чем она разговаривала с мамой, а она как назло сидела с родителями на кухне, и уходить оттуда, видимо не собиралась. Так и не дождавшись, ее я незаметно для себя заснул. Проснулся я оттого, что кто–то тряс меня за плечо.

— Дочка проснись, — мама, пыталась меня разбудить.

— Что случилось? — спросонья, я ничего не соображал.

— Поздно уже, а ты одетая спишь, давай я тебе помогу раздеться, что бы ты легла спать по–человечески.

Сонный я с помощью мамы разделся и лег спать, так и не поговорив с Машей, ничего страшного, завтра поговорю, успел подумать я, прежде чем опять заснул.

Утром меня опять разбудила мама, — Маша вставай, а то в школу опоздаешь.

Я открыл глаза, увидев, что постель сестры пустая тут же спросил маму, — а где Миша?

— Так он уже в школу убежал. Я его спросила, куда ты так рано? А он мне, — мам мне некогда, я уже и так опаздываю. Чаю, не садясь, выпил и, одевшись на ходу, убежал.

— Как убежал? — Не веря своим ушам, спросил я.

— Ладно, дочка вставай, завтрак я тебе с собой соберу, а то действительно опоздаешь, — сказала мама и вышла из комнаты.

— Как же так, что мне теперь делать? — подумал я, — Если идти в школу, то придется надевать Машину школьную форму. О нет, не могу, не могу я появиться у нас в классе в таком виде, я от стыда сгорю, на месте. Постой, — мелькнула у меня мысль, — а если в школу не идти? — нет, не получится, — тут же сообразила я, — мама, быстро выпроводит меня из дома. Что же делать?

Я все еще лежал в кровати, не решаясь встать, когда мама опять зашла в комнату, — Маша, что случилось?

Молча поднявшись, я побрел умываться.

Прежде чем умыться я заскочил в туалет, сунув, как обычно, руку в трусы я чуть не закричал от неожиданности, сразу вспомнив, что теперь при посещении туалета, что бы пописать мне придется это делать так же, как это делают девушки.

— Быстрее можно? Опоздаешь.

Не обращая внимания на мамины окрики, я умылся, не спеша, словно автомат, надел на себя колготы, бюстгальтер, затем школьную форму, не забыл даже накраситься. Мама, наблюдая за мной, поторапливала, — Маша побыстрее можно? Маша ты не забыла сменную обувь? Маша ты уложила свою сумку?

Я, не реагируя на нее, также молча надел, Машины сапоги, куртку, шапочку и наконец–то вышел на улицу. Вдогонку услышал, — сегодня после школы не задерживайтесь нигде, приходите домой пораньше.

— Хорошо, — крикнул я в ответ.

Чувствовал я себя паршиво, от одного воспоминания, что я иду в школу в таком виде у меня начинала болеть голова. Какими только словами я не обзывал свою сестру. Но вскоре я забыл обо всем на свете, я попросту начал замерзать. На улице еще с ночи подморозило, а мое короткое платье, да курточка, которая толком не закрывала даже моей попы, не могли помочь мне бороться с холодом. Обгоняя меня, мимо пробежала девочка с параллельного класса, по–моему, Надя Миронова, одетая практически так же как я.

— Привет, — поздоровалась она со мной, и, спросив мимоходом, — ты чего в вразвалочку, тебе разве не холодно? — побежала дальше.

— Привет, — успел я ответить ей, а про себя подумал, — как они ходят практически раздетые в такой холод? Не понимаю.

Как не старался я идти в школу медленнее, чем обычно, несмотря на жуткий холод, однако наступил момент, когда я оказался на школьном дворе. Тут меня поджидала моя сестра.

— Привет, — как–то неуверенно поздоровалась она со мной.

— Как это понимать? — без приветствия спросил я ее, — ты говорила, что все будет по–другому?

— Послушай, успокойся, да успокойся, ты, понимаешь, так сложились обстоятельства, сначала я думал, что все будет по другому, но сегодня к нам в школу должен прийти наш тренер, он хочет познакомиться с нами поближе. Он говорил, что будет общаться с нашими учителями, ребятами с нашего класса, поэтому мне и пришлось так поступить.

— Но ты могла меня предупредить?

— Маша может, хватит меня так называть? Ты кстати тоже обещала что будешь…

— Ну, хорошо, хорошо, — согласился я со своей сестрой, поняв, что спорить с ней бесполезно, — ты мог меня предупредить?

— А ты согласилась бы?

— Конечно, нет.

— Вот видишь, а ты спрашиваешь, почему? Ладно, пошли в школу, сейчас звонок прозвенит, а тебе еще обувь поменять надо.

— Чего это ты такой заботливый стал?

— Репутацию свою берегу, вот чего.

— А, ну да, я сейчас что–нибудь отчебучу этакое, а тебе потом за меня краснеть придется? Так что ли?

— Почти угадала, — весело рассмеялась моя сестра.

— Кстати мама просила, что бы мы сегодня после школы не задерживались и пораньше домой пришли.

— Зачем? — Спросила меня сестра.

— Не знаю, она не сказала.

— Хорошо придем пораньше.

В школе я сняла с себя верхнюю одежду, переодела обувь, и мы вместе поднялись на третий этаж, в кабинет физики. В понедельник у нашего класса физика первым уроком.

— Чуть не забыла, я хотела спросить тебя, кто знает о том, что мы с тобой поменялись местами? — спросил я Машу, пока мы с ней поднимались на третий этаж.

— А зачем тебе это знать?

— Как зачем? — взволнованно спросил я.

— Ладно, не волнуйся, в нашем классе никто не знает. Они вообще не из нашей школы.

— И кто же это?

— А вот это я тебе не скажу, — ответила Маша, открывая дверь кабинета физики.

— Ну вот, появились наконец–то наши близнецы, — зашумели ребята, увидев нас, входящими в кабинет.

— Женька давай быстрее еще успеем, — закричали наши девочки

— Дорогие наши Маша и ты Миша поздравляем Вас с днем рождения, — начал Женя Иванов, которому видимо, поручили нас поздравить.

— Я сразу же поняла, зачем мама попросила нас с сестрой прийти сегодня домой пораньше и нигде при этом не задерживаться. Родители хотят поздравить нас с днем рождения. А я, и, по–моему, сестра тоже, забыл совсем о том, что нам сегодня исполняется по четырнадцать лет.

— Желаем Вам счастья здоровья, и вот Вам небольшие подарки от нашего класса, — забубнил Женя.

Девочки окружили меня, — Маша поздравляем вот тебе небольшой подарочек от нас всех, — они протянули мне небольшую коробочку, обернутую плотной бумаги.

Ребята так же подарили что–то моей сестре.

В классе стоял такой ор, что мы не заметили, как в кабинет зашла учительница физики.

— В чем дело? — Громко спросила она.

— Ой, Жанна Игоревна пришла, закричали девочки, а Женя, не растерявшись, ответил ей, — Жанна Игоревна сегодня у Журавлевых день рождение, мы решили их поздравить прямо сейчас.

— Молодцы ребята, — она повернулась в нашу сторону, — я тоже Вас поздравляю, тебя Маша и тебя Миша с днем рождения, и в честь такого дня сегодня вызывать Вас к доске не буду.

— Ура, — закричал наш класс.

— А чего это вы все загалдели, вызывать к доске я не буду Журавлевых, это у них сегодня день рождения, а не у Вас, так что давайте рассаживайтесь по своим местам и начнем работать.

Все сразу засуетились, начали искать свои места, рассаживаться, я тоже сел на свое место.

— Ты чего сюда уселась? Это Мишкино место, — наклонившись ко мне, спросил Семен Семенов, с которым я обычно сидел на уроках.

До меня не сразу дошло, что в этой неразберихе я сел на свое старое место, я не знал, что мне сказать, как оправдаться. Посмотрев назад, где обычно сидела моя сестра, я увидел ее увлеченно беседующую с Юлей Гороховой, раньше они практически не разговаривали.

— Меня Миша попросил сюда сесть, — наконец–то я придумала ответ.

— А зачем?

— Откуда я знаю. Он мне не сказал.

— Зато я знаю.

— Что ты знаешь?

— Твой брат давно уже в Юльку влюблен.

— Откуда ты знаешь? — Испуганно спросил я его, потому что он угадал, черт возьми, я действительно давно уже был влюблен в Юльку Горохову, но я об этом никому ничего не говорил. Я был уверен, что моей тайны никто не знает. Я даже самой Юле ничего не говорил.

— Откуда я знаю? Догадался, вот откуда.

— Семенов, Семен, я к кому обращаюсь, — около нашего стола стояла Жанна Игоревна, — я понимаю, что тебе интереснее с Машей пообщаться, но мы хотим, чтобы ты нам рассказал, что ты знаешь о втором законе Ньютона.

Семен уныло побрел к доске, а я еще раз обернувшись на сестру и увидев, что она продолжает общаться с Юлей, подумал, — интересно, о чем это они так увлеченно разговаривают.

— Может быть, он обо мне рассказывает? — пришла неожиданная мысль.

— Да нет, не может быть, зачем ему это нужно? — тут же пришла другая мысль.

С трудом дождавшись окончания урока, я подошла к своей сестре.

— Ты о чем целый урок разговаривал с Гороховой?

— Это не я с ней разговаривал, а она со мной.

— Не обманывай меня.

— Я не обманываю, послушай, мне кажется, она в тебя влюблена.

— С чего ты взял? — Удивленно спросил я.

— Она назначила мне свидание.

— Что?

— Она хочет со мной сходить в кино.

— Какое кино? — Совсем растерявшись, спросил я.

— Да какая разница. Ты разве не понимаешь, что если девушка хочет сходить с парнем в кино, то какое будет кино ей все равно, лишь бы он согласился.

— Кто согласился?

— Парень с кем она хочет встретиться

— А ты что пойдешь с Юлей в кино?

— Конечно, пойду, а ты что ревнуешь?

— С чего я должна тебя ревновать? Ты же не парень.

— Постой так ты что? Неужели ты… в Юльку.

— Хватит, — не выдержал я, и, развернувшись, пошел прочь.

Следующей была математика, на которой мы писали контрольную работу. Без проблем решив свой вариант, я не знал чем себя занять. Сидел, и раздумывал, над тем как так могло случиться, что Юля назначила свидание моей сестре, вернее она назначила его не сестре, а мне, но встречаться с ней будет моя сестра. Постой, а может быть мне самому пойти с ней в кино, точно надо будет с Машкой поговорить об этом, зачем ей с Юлей встречаться. От этого у меня поднялось настроение, и я улыбнулся.

— Журавлева, Маша? Ты собираешься работать?

— А я уже все сделала, — ответил я.

— Неужели?

— Да решила я все, вот смотрите, — протянула я ей свою тетрадку.

— Странно, ты действительно все решила, — удивленно проговорила Маргарита Федоровна, наша учительница по математике.

— Странно будет, когда ты увидишь тетрадку моей сестры, вернее, мою тетрадку, — злорадно подумал я.

На перемене я опять подошел к Маше.

— Ты говорил, что Юля хочет пойти с тобой в кино.

— Ну?

— Давай вместо тебя на свидание с Юлей схожу я?

— А кто тебе сказал, что я с ней пойду на свидание?

— А как же? Ты же говорил.

— Мало ли что я говорил. Хотя если хочешь, можешь сходить.

— А когда? — Воспрянул я духом.

— Завтра после уроков.

— Здорово, спасибо тебе, — с улыбкой на лице ответил я своей сестре.

— Да не за что, кстати, в субботу к нам ребята придут на наше с тобой день рождение. Я взял смелость пригласил их и от твоего имени тоже.

— Хорошо, хорошо, до субботы еще далеко, — беззаботно согласился я.

Остальные уроки для меня пролетели, практически не заметно, так как я уже мысленно был на завтрашнем свидании с Юлей. Когда мы с сестрой после уроков шли домой, что раньше случалось довольно редко, сестра меня спросила, — послушай, а ты серьезно хочешь встретиться завтра с Гороховой?

— Да, а что?

— Мне кажется, тебе не стоит этого делать.

— Почему?

— Как тебе сказать, она слишком ветреная, понимаешь, она любит, когда вокруг нее сразу несколько ребят крутятся.

— Откуда ты знаешь?

— Ты забыл, что я с ней уже почти два года за одной партой сижу.

— Не может быть, ты меня обманываешь.

— Можешь сама в этом убедиться.

— Как?

— Ты же теперь вроде как меня заменяешь, вот и садись вместе с ней завтра за одну парту, тогда и убедишься.

— Хорошо, я так и сделаю, — холодно ответил я.

Дома нас ждали родители, они специально пришли сегодня домой пораньше, что бы поздравить нас с днем рождения. Нас с сестрой ждал праздничный ужин, во время которого нам вручили подарки. Мне мама вручила золотые сережки с камешком, небольшим изумрудом, и в тон им колечко, — это первые твои золотые украшения дочка, береги их, я думаю, они принесут тебе счастье.

Я обалдел, такого подарка, если честно я не ожидал, поэтому молча, перебирал в руках коробочку с украшениями.

— Что молчишь, дочка? Ты не рада?

— Она рада мам, — ответила вместо меня Маша, — она давно мечтала о сережках, она сама мне говорила.

— Достань, посмотри, какие они красивые.

Я повиновался и, открыв коробочку, достал колечко. Мама, взяв у меня его, помогла надеть его мне. Вытащив сережки, она приложила их к моему уху, — смотри, как они подходят к твоим глазам. Ну–ка идем со мной, — она взяла меня за руку и проводила на кухню.

Я не понимал, что она хочет сделать, я от неожиданного подарка просто перестал здраво рассуждать.

— Сейчас подожди, я все сделаю, ты даже ничего не почувствуешь.

Она протерла мое правое ухо ваткой смоченной в чистом спирте и быстро чем–то его проколола, я даже испугаться толком не успел, а она тут же проделала то же самое с моим левым ухом. Не прошло и минуты, а у меня в ушах уже торчали сережки, которые еще недавно лежали в коробочке с колечком.

— Ты их пока носи, не снимая, через недельку ранки заживут и тогда можно будет их снять. Пошли, покажем Мише с папой, какая ты у нас стала красивая.

Пока мы с мамой были на кухне, папа подарил Маше наручные часы, которые она с интересом рассматривала у себя на руке.

— Мам, пап спасибо, я давно мечтал о часах, смотри Маш, у них даже секундомер есть, — радостно начала благодарить за подарок маму с папой моя сестра.

— Носи на здоровье, — ответил папа.

А мама сказала, — ты лучше посмотри на свою сестру. Смотри, как идут ей эти сережки.

— Машка ты действительно классно смотришься в этих сережках.

Только утром когда умывался, увидев у себя в ушах сережки, сообразил, что о моем свидании с Юлей в ближайшее время придется забыть.

Когда мы с сестрой вышли из дома, она меня спросила, — ты не забыла что у нас сегодня физкультура?

— Не забыла, — ответил я.

— А спортивную форму взяла?

Остановившись, я вспомнил, что забыл ее, — забыла.

— Иди, я подожду, она лежит на нижней полке, — добавила сестра.

— Да я знаю, где она.

Вернувшись, домой я нашел злосчастную форму, засунул ее в сумку с учебниками и вернулся к Маше. Надо сказать, что форма у наших девочек, в которой они ходят на физкультуру, очень похожа на закрытый купальник.

— Я смотрю, ты быстро управилась.

— Так я же сказала тебе, что знаю, где она лежит. Много ли времени требуется положить ее в сумку.

— Ну, ты даешь. Тебе надо было ее надеть под школьную форму.

— Ничего страшного я в раздевалке переоденусь.

— Молодец, с иронией сказала Маша. Только вот как ты среди девочек переодеваться будешь, Ты об этом подумала?

Об этом я как раз и не подумала. Я собралась уже вернуться домой, но сестра меня остановила, — куда ты собралась?

— Переодеваться.

— Ты на часы смотрела? Пошли, в школе переоденешься, а то опоздаем.

Сегодня я должен сесть вместе с Юлей Гороховой, а сестра пойдет на мое место к Семенову Семену.

— Привет, — поздоровалась со мной Юля, когда я сел за парту.

— Привет.

Юля, придвинувшись ко мне, поближе прошептала, — Маш, пойдем, выйдем, мне надо с тобой поговорить.

Я кивнул головой и, поднявшись, направился вслед за Юлей. Она, миновав коридор, зашла в туалет. Убедившись, что там, кроме нас больше никого нет, она прошептала, — Машка я влюбилась.

Обалдев от такого признания я, растерявшись, тоже прошептала, — поздравляю, только не понимаю, причем здесь я?

— Я влюбилась в твоего брата.

— Что? Что ты сказала?

Такого признания от Юльки я просто не ожидал.

— Я хочу, что бы ты помогла мне.

— Чем я тебе могу помочь? — охрипшим голосом спросил я.

— Передай ему, пожалуйста, от меня записку.

— А почему ты ему сама ее не передашь?

— Я боюсь, что он у меня ее не возьмет.

— А ты думаешь, он у меня возьмет?

— Юля недоуменно, посмотрела на меня.

— А чем я лучше тебя?

— Как чем? Ты же его сестра.

— Ну и что? Записка то не от меня.

— Послушай Маш, ты все равно попробуй, ну пожалуйста, — жалобно попросила Юля, схватив меня за руку, понимаешь, я жить без него не могу.

— Хорошо я попробую, но обещать, что он ее прочитает, я не могу.

— Спасибо тебе Машка, — обрадовалась Юля, век тебя не забуду.

Я, смущенно потупив глазки, стоял рядом, слегка облокотившись на подоконник окна. Юля, ни слова больше не говоря неожиданно приподняв край своего форменного платья, вытащила из–под колготок сложенный пополам листок бумаги, и со словами, — вот, возьми, пожалуйста, — она одной рукой протянула мне свою записку, а другой поправила на себе одежду. Взяв из ее рук этот маленький клочок бумаги, я зажал его в своей руке.

— Только ты обязательно ему передай, — посмотрев на меня, попросила Юля, — и еще огромная просьба ни кому об этом не рассказывай, хорошо?

Пообещав, что сегодня же записка будет у моего брата, я неожиданно для себя задал ей вопрос, — Юль, а ты уже встречалась с моим братом?

— Да, мы с ним уже, два раза встречались, в кино ходили, на последний сеанс.

У меня, наверное, было дикое выражение лица, потому что она, посмотрев на меня, поправилась, — один раз были в кино, другой раз просто гуляли.

В это время прозвенел звонок на урок, и мы, что бы, не опоздать, помчались в класс. Только мы уселись, я еще успела спрятать свою записку к себе в сумку, как в класс зашла Мария Ивановна Синицына учительница русского языка и литературы. Вторник у нас жуткий день, два урока русского языка, два литературы, а сегодня мы к тому же пишем все два урока сочинение, потом еще два урока физкультуры.

— Доброе утро ребята, — поздоровалась с нами Мария Ивановна, — сегодня у нас тяжелый день, прямо сейчас мы с Вами напишем диктант, потом готовимся к сочинению и далее два урока пишем само сочинение. Задача ясна?

— Мария Ивановна о диктанте вы нас не предупреждали.

— Поэтому мы и не готовились.

— Будет много двоек.

Послышались голоса с разных сторон.

— Хватит шуметь, успокойтесь и давайте лучше приступим к работе, а то мы ничего не успеем сделать. Кстати вы, всегда, должны писать грамотно, а не, только, когда Вас предупредят.

Меня же если честно сейчас ни чего не волновало, ни диктант, ни сочинение, у меня в голове сидела одна мысль, — Юля в меня влюблена. Она мне написала письмо, правда я его еще не прочитал, и не знаю о чем оно, пока нет возможности, но я был уверен, что оно мне понравится. Я уже забыл о том, что она соврала мне на счет якобы моих встреч с ней. Я жил только одной мыслью, скоро я с ней встречусь, и все встанет на свои места.

Мне было так хорошо в тот момент, что я не сразу сообразил, что слышу свою фамилию, но благодаря тому, что Юля толкала меня в бок, я очнулся — Журавлева, Маша? Я смотрю, ты уже минут пять сидишь, улыбаешься и ничего не пишешь. С тобой все в порядке? Ты случаем не заболела?

— Нет, я не заболела, — медленно приходя в себя, ответил я.

— Тогда хватит мечтать, принимайся за работу. На чем ты остановилась?

Оказывается, я целых два предложения пропустила. Мария Ивановна любезно согласилась мне их повторить. Как только закончили писать диктант, прозвенел звонок. На перемене я решила прочитать записку, достав ее, вышла из класса и, спустившись на первый этаж, около раздевалки развернув ее, прочитала, — Миша я хочу с тобой дружить. Приходи сегодня ко мне домой, я буду тебя очень ждать. Юля.

Прочитав записку, я тут же сложил ее пополам и, оглядевшись по сторонам, неожиданно для себя вспомнил, где прятала ее Юля, я, улыбнувшись, еще раз убедился, что рядом никого нет, приподнял подол своего форменного платья и так же как Юля засунул записку за край колготок. После этого я спокойно поднялся в класс, приговаривая про себя, — она хочет со мной дружить, она будет ждать меня сегодня у себя дома. Я должен с ней встретиться.

— Ты где была? — Спросила меня Юля, когда я сел за парту.

— Я твою записку брату отдала, — быстро ответил я ей.

— Правда?

— Да.

— Он ее прочитал?

Не знаю, зачем, но я сказал ей, что мой брат ее прочитал.

— И что он сказал?

— Я с замиранием сердца, не думая о последствиях, еле слышно проговорил, — он сказал, что придет сегодня, к тебе.

— Придет, ты не обманываешь?

— А зачем мне тебя обманывать? Хочет он с тобой встречаться, пусть встречается, это его дело.

— Спасибо тебе Машка, век не забуду.

— Я не успел ответить, в классе появилась Мария Ивановна. Во время урока Мария Ивановна объясняла нам, на что мы должны обратить внимание при написании сочинения.

Я же думал, только о своем свидании с Юлей. Наконец–то у меня будет девушка, с которой я буду дружить. Кроме этого меня сейчас больше ничего не интересовало.

Не знаю, что я написал в сочинении, но как и все сдал свою тетрадку в конце урока. Я с нетерпением ждал, когда же, наконец, закончится сегодняшний день. Мысленно я уже мчался на свидание с любимой. Сегодня после уроков сестра уйдет на свою тренировку, а я спокойно могу подготовиться к встрече с Юлей.

— Маша, — вернула меня на землю подошедшая ко мне сестра, — ты не забыла что сейчас физкультура? — спросила она меня.

Я вспомнил, что мне нужно успеть переодеться, в спортивный костюм, и постараться это сделать без посторонних глаз.

— Пошли быстрее я попробую тебе помочь.

Мы с сестрой почти бегом помчались в спортзал. Сестра напутствовала меня, — ты сразу иди в раздевалку и, не мешкая, переодевайся, а я попробую задержать тех девочек, которые придут раньше времени. Так я и сделал, вбежав в раздевалку, я неожиданно увидел там Юлю.

— Интересно как она успела нас опередить, — успел подумать я.

— Маш, а ты не знаешь, у твоего брата есть девушка, с которой он встречается? — Спросила Юля, снимая с себя форму.

— Откуда я знаю, — раздраженно ответил я ей.

Оставшись в одних колготах и бюстгальтере, она подошла вплотную ко мне, — вы, что совсем не разговариваете друг с другом?

Я, глядя на нее, совсем растерялся, передо мной стояла практически раздетая девушка, в которую я был влюблен. Мы с ней находились совершенно одни.

— Маша ты меня слышишь? — Она протянула свою руку и, дотронувшись до моего плеча, спросила, — с тобой все в порядке?

— Со мной? Со мной все в порядке, — медленно приходя в себя, — ответил я.

— Так вы что дома не разговариваете друг с другом?

— Почему не разговариваем, разговариваем, просто на эту тему брат со мной не общается. Он говорит, что это его личная жизнь и обсуждать ее, он ни с кем не собирается.

В этот момент в раздевалке появились другие девочки нашего класса. Юля отошла от меня и продолжила свое переодевание.

— Девочки ни кто не знает, будут у нас сегодня занятия по художественной гимнастике? — Спросила одна из вошедших девочек.

— Обязательно будут. А тебе что они не нравятся? — Поинтересовалась Юля.

— Почему не нравятся, наоборот. Иван Андреевич такой душка, он меня на прошлом занятии так за талию придерживал, я чуть не описалась.

— За талию он ее придерживал, меня так по попке похлопал, что я готова была тут же ему отдаться, — ответила другая девочка.

— Фу, какая гадость, — проговорила третья.

Я, забившись в дальний угол, слушая разговоры девочек, весь красный, от смущения молча, переодевался в спортивную форму, к счастью на меня никто не обращал внимания. Трусики и бюстгальтер я снимать не стал и прямо на них надел свой спортивный костюм.

В этот момент дверь открылась, и в раздевалку вошел Игорь Андреевич, наш учитель физкультуры. Раздался визг, это закричала одна из девочек.

— Игорь Андреевич, Вам сюда нельзя, мы еще не переоделись, закрываясь, кто чем, закричали полуголые девочки.

Учитель физкультуры с улыбкой на лице, не обращая внимания на ор и гам, медленно заговорил, — девочки переодеваемся быстрее, звонок уже прозвенел.

Так как я уже оделся, то поднявшись со скамейки, я решил выйти из раздевалки.

— Журавлева у тебя сегодня ни чего не болит?

— Нет, — ответил я, не понимая, зачем он меня об этом спрашивает.

— Значит, сегодня ты не будешь отказываться от выполнения упражнений.

— Не буду, — ответил я, протискиваясь между учителем и косяком двери раздевалки.

— Вот и хорошо, — ответил Игорь Андреевич и, повернувшись к девочкам, крикнул им, — так девочки выходим, выходим, урок уже начинается, — а сам двинулся вслед за мной.

— Маша, Журавлева, подожди, я хотел с тобой поговорить.

Я его слушать не стал, а увидев свою сестру, выходящую из раздевалки мальчиков, крикнул ей Миша, подожди. Она обернулась, увидела, кто ее зовет, остановилась, я же крикнув Игорю Андреевичу, — извините мне нужно срочно с братом поговорить, — пошла в сторону сестры.

— Чего он от меня хочет? — Спросил я сестру, когда подошел к ней.

— Кто? Игорь Андреевич? Так ты что разве не знаешь, что он ко всем девочкам пристает?

— Как пристает?

— Очень просто, кого по попке погладит, невзначай, кого за грудь пощупает между делом.

Так он же маньяк, самый настоящий извращенец.

— Ты угадала, его наши девочки так и зовут.

— Как?

— Маньяк.

— Но с этим надо что–то делать.

— Что тут сделаешь?

— Как что? Рассказать директору школы.

— О чем? О том, что учитель физкультуры дотронулся до твоей попки? Так он скажет, что это урок физкультуры, а не русского языка.

— Все равно так оставлять это нельзя.

— К тому же многим девочкам это нравиться.

— Что нравиться?

— Когда Игорь Андреевич невзначай до них дотрагивается.

— А тебе нравиться? Когда он до тебя дотрагивается? — Спросил я свою сестру.

— Мне не нравится.

— Так что же ты молчишь?

— Я же тебе уже сказал девочки против.

— А я молчать не стану.

— Посмотрим, — задумчиво ответила моя сестра.

— Журавлевы, хватит разговаривать, на выход, — прервал наш разговор Игорь Андреевич.

На уроке физкультуры Игорь Андреевич несколько раз пытался, как бы невзначай до меня дотронуться, то поддержит за талию, когда я выполнял упражнение на брусьях, или погладит меня по спине, это вроде как похвала за правильно выполненное упражнение, но я всякий раз пытался увернуться от него. Наблюдая за ним я заметил что он и других девочек не оставляет без внимания. Юлю Горохову он даже по попе несколько раз похлопал, а она вместо того что бы увернуться или хотя бы дать понять что это ей не нравиться, наоборот улыбалась ему и кажется даже специально свою попу подставляла так что бы он мог ей любоваться. Со стороны это выглядело просто отвратительно. И тут я вспомнил о том, что Юля пригласила меня сегодня к себе в гости. Я представил, что кроме нас, меня и Юли в этом зале больше никого нет, и она все это вытворяет специально ради меня. Полностью отключившись от реальности, я, размечтавшись, забыл обо всем на свете.

— Маша иди к нам, — услышал я, как меня зовут, — у нас не хватает нападающего, — я окончательно пришел в себя.

Обычно в конце урока девочки играют баскетбол. Я с удовольствием согласился, тем более позвала меня Юля. Играл я так, как раньше не играл никогда. К тому же баскетбол моя любимая игра, поэтому мы конечно победили. Все–таки девчонки не умеют, по–настоящему играть в баскетбол подумал я, когда мы, закончив игру, направились в раздевалку.

— Молодец Машка, сегодня ты здорово играла, не хуже своего брата, — похвалили меня девочки из команды, за которую я играл.

— Я старалась, — ответил я им, машинально снимая с себя спортивный костюм.

— Ясно для кого ты старалась, — с издевкой проговорила Света Мальцева, которая играла против нас.

— Для кого? — спросил я ее, ничего, не понимая.

— Для Игоря Андреевича, вот для кого, ты влюбилась в него, — чуть не плача прокричала она.

В раздевалке наступила мертвая тишина. Все девочки нашего класса смотрели в мою сторону и ждали, что я ей отвечу. Я же, молча, смотрел на Свету, и не знал, что мне сказать в ответ. Молчать было больше невозможно.

— Дура ты Света, — спокойно ответил я ей, — мне кажется, ты сама в него влюбилась.

— Сама ты дура, — проговорила Светка, — я видела, как ты на него смотришь, когда он к тебе подходит.

— Девочки не надо ссориться, — быстро заговорила Лена Просторнова, — он не стоит того чтобы из–за него ругаться.

— А ты вообще молчи, что ты в этом понимаешь, — огрызнулась Светка.

Многие девочки, к этому времени уже переодевшись, молча, покидали раздевалку. Оставались только я, Юля, да Света с Леной.

— Слушай Светка тебе–то, какая разница, в кого влюбилась Машка? — Спросила Юля.

— Как какая разница? Я тоже его люблю.

— Ну и что? Нравится ей физрук, так это ее личное дело, — ответила Юля, — ладно я пошла, у меня сегодня важная встреча, а вы тут смотрите не подеритесь, хотя я не понимаю, чего вы в нем нашли? Ведь старый он, — закончила она, покидая раздевалку, небрежно покачивая своим портфелем.

Я с замиранием сердца смотрел вслед уходящей Юле, предвкушая сегодняшнюю встречу с ней.

Не задерживаясь, вскоре убежала и Лена, оставив нас со Светой одних. Мне оставалось натянуть на себя колготы, а Света только успела снять спортивную форму.

— Ты что на самом деле любишь Игоря Андреевича? — Спросила я Свету, глядя на нее.

— Да.

— Свет так он же, — я не могла подобрать подходящего слова.

— Старый да? Нет, он не старый, вы ничего не понимаете, он умный, веселый, он такой замечательный, — воодушевленно заговорила Света.

— Послушай Свет если тебе нравиться Игорь Андреевич ну и на здоровье, можешь делать с ним что хочешь, мне все равно.

— Правда? Ты не обманываешь?

— Зачем мне тебя обманывать? Вот только я думаю, что ему наплевать на всех нас, он просто пользуется своим положением. Разве ты не видишь, как он ведет себя на уроке? Это же настоящий маньяк, — сказал я, поправляя на себе только что надетые колготы.

— Маш ты знаешь, я понимаю тебя, ты такая красивая, вон смотри у тебя и фигура что надо, а я на пугало больше похожа, чем на девушку, ни один мальчик со мной дружить не хочет.

— Зря ты на себя наговариваешь ты самая настоящая девушка, знаешь, что приходи к нам в субботу на день рождение с братом.

— Ты серьезно?

— Конечно, серьезно, — ответил я, застегивая сапоги.

Света молча, смотрела на меня.

— Ну, вот я, наконец–то, готова, — сказала я, поднимаясь, — а на счет субботы не сомневайся, приходи не пожалеешь.

Оставив Свету одну я, надев свою куртку в вестибюле школы, вышла на улицу.

— Маш, ты чего так долго? — Спросила моя сестра, ждавшая меня на улице, — я думал тебя уже спасать пора.

— Представляешь, Светка меня обвинила в том, что я влюбилась в физрука.

— Понятно. Она сама в него по уши влюбилась, поэтому всех девчонок к нему ревнует.

— Кстати я пригласила ее к нам на день рождение.

— Зачем?

— Не знаю, так получилось.

— Ладно, пусть приходит, — махнув рукой, согласилась сестра, — пошли лучше домой, а то я на тренировку опаздываю.

— А ты когда вернешься сегодня с тренировки? — Спросил я сестру пока мы с ней шли домой.

— Часов в семь, постой, а тебе зачем? На свидание что ли собралась? — С подозрением посмотрев на меня, спросила сестра.

— Какое свидание, я просто так спросила.

— Смотри, мне все равно.

Дома сестра перекусив на скорую руку, быстро собравшись, убежала на свою тренировку. Оставшись один я, стал готовиться к свиданию с Юлей. На свидание придется идти в своей старой одежде, подумал я, поэтому, сначала переоделся. Оказавшись в своих старых брюках, я почувствовал себя более уверенно, мне не терпелось увидеться со своей любимой. Я не стал больше терпеть надел свою старую куртку, обулся и выбежал на улицу. До Юлькиного дома я долетел как на крыльях. Уже в подъезде немного отдышавшись, я поднялся на третий этаж и остановился перед квартирой, где жила Юля, не решаясь нажать кнопку звонка. Наконец решившись, я протянул руку, чтобы нажать кнопку звонка, но нажать не успел, дверь открылась сама.

— Миша, ну что же ты, не заходишь? — Спросила меня Юля.

— Привет, ну вот я и пришел, — с трудом выговорил я.

— Ну, заходи скорее, чего в дверях стоять.

Я шагнул в квартиру и закрыл за собой дверь. В прихожей было темно.

— Раздевайся, мой руки и проходи в комнату сейчас мы будем пить чай.

Я повиновался ей, сняв куртку, пошел мыть руки. В ванной я невзначай увидел себя в зеркале, и чуть не закричал от неожиданности. У меня в ушах висели сережки, подаренные мне вчера моей мамой, о них я совершенно забыл. Я попытался их снять, но с первого раза у меня ничего не вышло, я просто не знал, как это делается.

— Миша полотенце можешь взять любое, — услышал я голос Юли.

— Хорошо я сейчас, — ответил я, машинально продолжая заниматься снятием сережек.

Я дергал их в разные стороны но у меня ничего не получалось, я запаниковал. Выйти к Юле с сережками я не мог, появиться без них я тоже не мог. От отчаяния, я сев на ванну обхватил свою голову руками, я не знал что мне делать дальше. Неожиданно, я не знаю, как это произошло, но сережки оказались у меня в руках. Я тут же сунул сережки в карман и выскочил из ванной комнаты.

— Миша иди сюда, — услышал я голос Юли, доносившийся из комнаты.

В комнате, куда я вошел, на диване сидела Юля. На ней была надета короткая юбка и сильно обтягивающая ее водолазка, на ногах телесного цвета колготки. Увидев меня, она встала и, подойдя ко мне, обняв, поцеловала.

— Мишка я смотрю, ты себе уши проколол? — Неожиданно воскликнула Юля.

— Вчера мама Маше подарила сережки.

— Я видела их они симпатичные.

— Когда мама прокалывала моей сестре уши, я попросил ее и мне заодно проколоть.

— Постой, чтобы дырочки не заросли в уши надо вставить специальные гвоздики. Хочешь я тебе одолжу свои у меня остались после того как мне бабушка проколола уши.

— Я не знаю.

— Миш ну, давай вставим, — весело проговорила Юля.

Не став дожидаться моего согласия она, схватив меня за руку, потащила в другую комнату. Там она, отпустив мою руку, подошла к письменному столу, выдвинув один из ящиков, достала из него маленькую коробочку, — садись на стул, — обратилась она ко мне, показав на стул стоящий рядом с письменным столом.

Когда я сел на стул Юля аккуратно, чтобы не сделать мне больно вставила мне в уши специальные гвоздики.

— Ну как не больно?

— Нет.

Она, усевшись мне на колени, крепко обняв меня за плечи, впилась в мои губы. Не ожидав такого напора я немного растерялся, а Юля тем временем продолжала меня целовать. С трудом оторвавшись от моих губ, она еле слышно спросила, — Миша ты меня любишь?

— Да.

— Я тебя тоже люблю, — прошептала Юля, продолжив меня целовать.

Под ее напором я немного растерялся. Просто я не ожидал от Юли такого поведения. Она сидела у меня на коленях, и вытворяла черт знает что. Ее ноги, в колготках, выглядывающие из–под короткой юбки, сводили меня с ума. Руки, мои руки, блуждали по ее телу, не встречая никаких препятствий. В какой–то момент я почувствовал, что через мгновение, вот прямо сейчас, произойдет что–то необычное.

— Миша пойдем пить чай, — спокойно произнесла Юля, вернув меня из небытия на землю.

Тут же вскочила с моих колен, взяла меня за руку, и потащила в другую комнату. Уже в комнате показав на диван, сказала, — садись, мне надо с тобой поговорить. Расположившись рядом, Юля, опустив свою голову мне на плечо, проговорила, — Миша ты не можешь поговорить с Захаровым?

— Причем здесь Захаров, — ничего не понимая, спросил я Юлю.

— Притом. Ты можешь с ним поговорить или нет, — немного раздраженно спросила меня Юля.

— О чем?

— Понимаешь, он хочет, что бы я с ним дружила, а мне этого не хочется.

— Так скажи ему об этом сама.

— Я сказала, а он все равно ко мне пристает.

— Ну, хорошо я попробую, — неуверенно согласился я, так как понимал что с Витей Захаровым, который учился в параллельном классе, был к тому же второгодником и считался неблагополучным ребенком в семье, об этом разговаривать бесполезно, раз он хочет добиться расположения Юли, значит, он этого добьется.

Юля, приподняв свою голову с моего плеча, еле слышно прошептала, — ты мой спаситель, спасибо тебе.

Я еще ничего не сделал, — ответил я, а про себя подумал, — и вообще вряд ли у меня чего получится.

— Ты не отказался это уже хорошо, другие вообще…

Остановившись на полуслове, Юля неожиданно вскрикнула, — ой совсем забыла, у меня сахара нет, я сейчас, — она вскочила с дивана, — ты подожди немного я сейчас, к соседке забегу и тут же вернусь, — сказала она и скрылась за дверью комнаты, через мгновение хлопнула входная дверь.

— Не понимаю, причем здесь сахар? — Подумал я, оставшись один в квартире, — все равно я чай пью без сахара.

— Стоп так она начала говорить и остановилась, не договорив, после этого неожиданно вспомнив о сахаре, убежала из квартиры. О чем она говорила? — Задал я себе вопрос, — она сказала, — ты не отказался это уже хорошо, другие вообще…, вот, в чем дело, она хотела сказать, — другие вообще отказались. Значит, она сюда приглашала и других. А сейчас она случайно проговорилась, поэтому она остановилась на полуслове и неожиданно убежала, оставив меня одного. Значит я ей нужен только для того что бы защитить ее от Захарова, а я дурак размечтался неизвестно о чем. По–моему мне пора отсюда уходить, делать мне здесь больше нечего.

Но уйти я не успел, в прихожей звякнула входная дверь, — Миша я вернулась, — услышал я голос Юли, — сейчас мы будем пить чай, я сахар принесла.

Дверь открылась, в комнате появилась Юля, у нее в руках была банка с сахаром.

Я стоял и смотрел на Юлю, — причем здесь сахар, — думал я, так как был уверен, что убежала она по другой причине.

Поставив банку с сахаром на стол, Юля убежала на кухню, — я сейчас вернусь, только чайник поставлю.

Я сел за стол и стал ждать. На столе стояли чашки с блюдцами, коробочка с конфетами, вазочка с печеньем.

— Ты представляешь, я совсем забыла, что у нас дома нет сахара, — сказала Юля, вернувшись из кухни, — мне мама еще утром напомнила, что бы я зашла в магазин, а я дуреха забыла.

На кухне засвистел чайник, Юля убежала, и тут же вернулась обратно с чайником в руках. Она хотела поставить его на стол, она его уже почти поставила, но неожиданно вскрикнув, — ой подставку забыла, — попыталась схватить его, но неудачно, ее рука промахнулась мимо ручки чайника и опрокинула его, два литра кипятка выплеснулись на стол и, сметая на своем пути печенье с конфетами, устремились прямо на меня. Я попытался вскочить, но не успел, вся эта каша из воды конфет и печенья попала мне на рубашку и брюки. Юля, опрокинув стул, бросилась ко мне, схватив лежащую на столе тряпку со словами, — сиди не двигайся, я сейчас все уберу, — начала интенсивно протирать брюки на моих коленях.

— Тебе не больно? — Спросила Юля, продолжая тереть мои брюки.

— Терпимо, — морщась, ответил я, все–таки почти два литра кипятка попало мне на колени.

— Мишенька бедненький, — жалостливо проговорила Юля, продолжая тереть тряпкой мои брюки.

Но вместо того что бы очистить их она наоборот только еще сильнее размазывала попавшее на брюки варенье с печеньем.

— Юля не надо, оставь, — попытался я остановить Юлю, — их теперь все равно стирать придется.

— Ну–ка снимай, — Юля показала на мои брюки.

— Зачем?

— Как зачем? Не пойдешь же ты в таком виде домой?

Я машинально расстегнул брюки, но тут неожиданно вспомнил, что на мне надеты женские трусики, в которых Юля меня сегодня уже видела, когда мы в раздевалке переодевались после урока физкультуры. Я, к сожалению, не стал их менять, когда готовился к встрече с Юлей, а теперь из–за этого попал в щекотливую ситуацию, — так как снять брюки перед Юлей я не мог, увидев мои трусики, она сразу поймет что я не Миша, но и оставаться в грязных брюках я тоже не мог. Хотя почему я не Миша, я как раз наоборот Миша и есть, у меня голова кругом пошла, еще немного и я окончательно сойду с ума.

— Ну что же ты? Снимай, я пойду их постираю.

— Подожди, не могу же я ходить в одних трусах.

— Я дам тебе свои джинсы и футболку. Давай снимай.

— Ты мне сначала джинсы покажи, а то я знаю, что у вас, девчонок за джинсы. Моя сестра свои джинсы только на колготки может, надеть, без них джинсы на нее не налезают.

— Пойдем в мою комнату я тебе их покажу.

В своей комнате Юля достала свои джинсы и, протянув их мне, сказала, — возьми, померяй.

— Но я и без примерки вижу, что они на меня не налезут.

— Тогда я не знаю, что тебе предложить юбку ты не наденешь, постой тогда тебе подойдет вот это, — сказала она, достав из ящика, какой–то пакет.

— А что это такое? Надеюсь не колготки? Колготки я одевать не буду.

— Не бойся, это не колготки, это легинсы, — улыбаясь, ответила Юля.

— Дай посмотреть, — покраснев, попросил я.

Достав из пакета черные легинсы, и протянув их мне, она сказала, — надевай не стесняйся, тебя здесь все равно никто кроме меня не увидит.

Делать нечего, — подумал я про себя, придется надеть, эти чертовы легинсы, не ходить же в одних трусах, тем более женских.

— Хорошо, если ничего другого нет, то я согласен, — ответил я.

— Тогда не буду тебе мешать, — сказала Юля, выходя из комнаты.

— А футболку?

— Возьми на стуле, который у кровати стоит.

— Их там много.

— Можешь взять любую.

Посмотрев на стул, где лежали футболки, я понял, что выбор невелик, тем более на футболки они походили мало, скорее это были маечки на тоненьких бретельках. Выбрав одну из них я, осторожно сняв с себя рубашку, надел на себя, так называемую футболку. Далее избавившись от брюк сев на стул без особых проблем надел Юлины легинсы. Они как колготки плотно облегали тело, поэтому скрыть мои розовые трусики никак не могли. Наоборот подчеркивали мою женственность, особенно бросалась в глаза моя промежность. Расстроившись, я хотел было уже обратно надеть свои брюки, но в этот момент дверь в комнату открылась и вошла Юля. Я, испугавшись, только успел быстро сесть на стул, положив ногу на ногу, чтобы не бросались в глаза мои трусики, проглядывающие сквозь легинсы.

— Мишка, какой ты смешной, — рассмеялась Юля.

Я покраснел как рак.

— Да ладно тебе пошутила я, давай твои штаны и рубашку, я пойду их постираю, а ты пока можешь телевизор посмотреть, я быстро.

— Вон забирай, показал я на брюки и рубашку лежащие на полу, продолжая сидеть на стуле, боясь сделать лишнее движение.

Когда Юля ушла, я немного пришел в себя, даже осмелился встать со стула и подойти к зеркалу, чтобы не ходит босиком я машинально надел Юлькины тапочки, стоявшие рядом.

— Нет, в таком виде перед Юлькой показываться нельзя, — подумал я, разглядывая свое отражение в зеркале, — в этом наряде я больше похож на свою сестру Машу, чем на себя.

— Что же мне придумать?

— Миш ты где? — Неожиданно раздался голос Юли.

— Я здесь, в комнате.

— Иди–ка сюда, — настойчиво потребовала Юля.

— Что там еще случилось? — подумал я.

В дверях появилась Юля.

— Это что такое? — Спросила она меня.

— Где? — Не понимая, что она от меня хочет, но чувствуя, что случилось что–то ужасное.

— Это чьи сережки?

Я все понял. Когда я с таким трудом снял с себя сережки, то машинально положил их себе в карман брюк. Опустив голову, я еле слышно проговорил, — это мои сережки.

— Что значит мои? — Посмотрев на меня широко раскрытыми глазами, Юля спросила, — ты что, не Миша?

— Нет, — вздохнув, ответил я.

— А кто?

Теперь я посмотрел на нее непонимающе.

— Что значит кто?

— Ну да если ты не Миша, то значит ты Маша. Это понятно, но почему ты пришла ко мне в таком виде? Постой так ты что не передала мою записку своему брату?

— Почему не передала? Передала, на перемене отдала ему в руки.

— И что он сказал?

— Что он сказал? — Повторил я за Юлей вопрос, не решаясь сказать ей правду, — он попросил меня сходить к тебе на свидание вместо него.

— Зачем?

— Он не верит тебе, вот зачем.

— Что значит, не верит?

— То и значит. Он считает, что ты ветреная. Гуляешь, с кем ни попало.

— Ах, так? Я ему покажу, какая я ветреная. Я ему, — Юля задыхалась от возмущения.

Я молчал, боясь вмешиваться. Неожиданно Юля успокоилась и внимательно посмотрела на меня, видимо она что–то придумала.

— Послушай Маш, а как ты считаешь, я на самом деле, такая как думает твой брат?

— Нет, я так не считаю, думаю, он ошибается, — ответил я ей вполне серьезно.

— Правда? Ты меня не обманываешь?

— А зачем мне тебя обманывать? Мы с тобой уже два года за одной партой сидим я что тебя не знаю?

— Но что ты скажешь своему брату?

— Правду.

— Какую правду? — Удивленно спросила Юля.

— Как какую? Правда бывает только одна. Что ты его любишь. Или я ошибаюсь?

— Нет, нет, не ошибаешься, я действительно люблю твоего брата, — взволнованно ответила Юля.

— Ну, вот видишь, значит, я не ошиблась.

— Конечно, не ошиблась, — успокоившись, повторила Юля.

— Ладно, Юль мне, наверное, домой пора, — сказал я, решив закончить этот разговор.

— А может, все–таки чайку попьем? — Спросила меня Юля.

— Да нет спасибо, пойду я.

— Постой, а как же ты пойдешь? Твои брюки и рубашку я уже замочила.

— Да действительно, об этом я не подумала, — неуверенно проговорил я.

— Слушай Маш, так ты можешь, что–нибудь из моей одежды выбрать, я надеюсь, ты не будешь против, — улыбаясь, сказала Юля.

— Придется, — вздохнув, ответил я.

— Вот, можешь пользоваться, — сказала Юля, вытаскивая на свою кровать юбки, платья блузки.

Взяв первую попавшуюся юбку, и в тон ей водолазку я попросила Юлю, — еще бы колготки и мне больше ничего не надо.

— Будут тебе колготки, — ответила Юля, — только обещай мне, что поговоришь со своим братом.

— С братом я поговорю, но поверит он мне или нет, я не знаю.

— Маша ты постарайся, — заискивающе попросила Юля.

Пока я переодевалась Юля, молча, смотрела на меня. Когда я закончила она спросила, — не понимаю, как у тебя получилось меня обмануть? Сейчас смотрю на тебя и вижу, что ты на парня совсем не похожа.

— А на кого я похожа? — Улыбаясь, спросил я.

— Как на кого? — Недоуменно посмотрев на меня она, махнув рукой, сказала, — да ну тебя, я думала, ты серьезно спрашиваешь.

— Ладно, Юль, ты не обижайся за то, что я тебя обманула, но мне пора.

Накинув на себя Юлькину куртку и сапоги, я вскоре оказался на улице.

— Ну что за жизнь мне устроила моя сестра, — вздохнув полной грудью с досадой, подумал я, — хочу встретиться с любимой девушкой, и все летит насмарку. Нет, хватит надо обязательно поговорить с Машей, пусть она сама за себя в школу ходит, а то чего доброго я на самом деле в девчонку превращусь.

Не обращая ни на кого внимания, я медленно брел к своему дому, а зря около нашего подъезда я чуть не столкнулся с мамой.

— Маша, что с тобой? — Испуганно спросила она меня.

— Мама? — удивленно спросил я, так как не ожидал ее сейчас увидеть.

— Ну–ка идем домой, — взяв меня под руку, сказала мама и повела меня домой.

Дома мама спросила меня, показывая на мою одежду, — Маша, что это такое? Что на тебя надето? Ой, а где твои сережки?

От неожиданности я схватился руками за свои уши, но вместо сережек в них были вставлены гвоздики, которые мне дала Юля.

— Я, … мне, — я не знал, что мне сказать, поэтому замолчал.

А мама наоборот негодующе продолжала, — что же это такое творится? Тебя одну дома оставить нельзя. Это никуда не годится.

— Мама я сейчас тебе все объясню.

— Я тебя слушаю.

Раздался звонок в дверь, это пришла моя сестра.

— Миша, заходи, посмотри на свою сестру, — она показала на меня, — видишь в кого она превратилась, — сказала мама, пропуская сестру в квартиру.

— Что у вас тут случилось? — Спросила Маша, войдя в прихожую.

— Посмотри, во что она одета.

— А что тут особенного? — Спросила сестра, посмотрев на меня.

— Ты что разве не видишь? Это не ее одежда. А откуда она ее взяла она не говорит. А сережки, куда она дела сережки, спроси ее — мама, заплакав, ушла в комнату.

— Но я, ни в чем не виновата, — не выдержав маминых слез, закричал я.

— Ну–ка сеструха пойдем, поговорим, — сказала Маша, и взяв меня под руку, увела в комнату

Уже в комнате она спросила, — ты, что к Юльке ходила?

— Да.

— Ну что убедилась?

— В чем?

— В том, что Юлька не та девчонка, с которой можно встречаться.

— Убедился.

— Маша я тебе сколько раз говорил о том, что бы ты была внимательней.

— Ты это о чем?

— О том, что тебе нужно говорить не убедился, а убедилась.

— Но здесь сейчас кроме нас никого нет.

— А какая разница? Тебе привыкать надо, что бы в другом месте случайно не ошибиться.

— Но я не хочу привыкать.

— Как это не хочу?

— А вот так. Не хочу и все, — осмелел я.

— Но ты слово дал, — не ожидавшая от меня такого, испуганно проговорила сестра.

— Ты меня вынудила, помнишь, как ты раньше меня в школу вчера убежала.

Маша, молча, опустила голову.

— А теперь с этими дырками в ушах мне прикажешь всю жизнь ходить да? — Спросил я сестру.

— Миша понимаешь я, очень хочу стать хоккеистом.

— Ну, хорошо хочешь заниматься спортом, занимайся, но причем здесь я?

— Как ты не понимаешь? Девочки не играют в хоккей.

— Но ты, же не мальчик ты девочка.

— Ну и что.

— Как ну и что? Ты же девочка, понимаешь ты это или нет.

— Я все понимаю, но вот уже несколько дней никто не подозревает что я девочка, даже наши родители, ни о чем не догадываются.

— Ну и что? Если бы не я, то у тебя ничего не вышло.

— Вот я и прошу тебя помочь мне, — сказала Маша.

— Но я не отказываюсь.

— Так помоги мне, — в сердцах выкрикнула сестра.

— Я же согласился тебе помочь, но ты меня обманула.

— Послушай Миш, скажи только честно, ты согласился бы вместо меня в школу ходить?

— Конечно, нет.

— Вот видишь. А ты говоришь, я тебя обманула. Я тебя не обманула, а заранее зная, что ты не согласишься с моим предложением, поступила так специально.

— Но что, же мне теперь делать? — удрученно спросил я сестру.

— Как что? Помочь мне, тем более у тебя сейчас выбора другого нет.

— Почему это у меня выбора нет?

— А проколотые уши, кстати, куда ты дел сережки, которые тебе подарила мама?

Про уши я совсем забыл. От отчаяния я стиснул зубы, да так сильно, что раздался дикий скрежет.

— И одежда, откуда у тебя эта юбка, водолазка? Юля дала?

Вздохнув, я рассказал Маше, как сегодня утром в школе Юля передала мне записку, в которой приглашала меня к себе в гости.

— Ну да там было написано, — Миша я хочу с тобой дружить. Приходи сегодня ко мне домой, я буду тебя очень ждать. Юля, — угадала?

Я удивленно посмотрел на свою сестру, — ты, что нашла записку?

— Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что там было написано?

— Так она почти всем мальчикам пишет такие записки.

— Как это всем мальчикам?

— А вот так. Она ищет того кто может помочь ей избавиться от Витьки Захарова.

— Так ты и это знаешь?

— Конечно, знаю.

— Откуда?

— У нас на тренировке ребята только об этом и говорят.

— О чем? — оторопело спросил я.

— О том, как Юля у себя всех мальчиков сначала целует, а потом предлагает избавить ее от Захарова.

— Не может быть.

— Может, может.

— Как это подло с ее стороны, — еле слышно проговорил я.

— Я смотрю теперь на эту удочку, и ты попался, хотя я не совсем понимаю твой наряд. Неужели ты к ней пошел как девочка?

— Нет, я пошел как мальчик. Просто она на меня случайно опрокинула чайник с горячей водой, вернее не на меня, а на стол, а со стола уже попало мне на брюки. Она любезно предложила мне их постирать.

— Понятно, когда ты их снимал, то забыл, что у тебя под брюками надеты колготки, а она, увидев их, обо всем догадалась.

— Нет, все было не так, — улыбнувшись, сказал я.

— А как?

— Я забыл про сережки. Уже у нее в квартире я успел их снять и положил их в карман брюк, а когда она пошла, стирать мои брюки, то нашла сережки в кармане. Поэтому мне пришлось сказать, что я Маша, а не Миша.

— А она поинтересовалась, почему пришла ты, а не Миша?

— Да.

— И что ты ей сказал?

— Я сказал, что ты специально послал меня к ней на свидание, что бы узнать о том как она относиться к тебе.

— И как она к этому отнеслась?

— Мне кажется, она поверила, потому что просила меня сказать тебе, что она тебя любит.

— Вот и хорошо.

— Что хорошо?

— Что все хорошо закончилось, вот что.

— Но что теперь делать? Ведь я у нее забыла свои сережки.

— Ничего страшного, я завтра с ней сам разберусь, — ответила сестра.

— А как же мама? Она же плачет.

— Ты не переживай, знаешь что, ты давай сейчас ложись спать, а с мамой я сам поговорю.

Сегодняшний день для меня был слишком насыщен всяческими событиями, поэтому, когда, послушав сестру, я разделся и лег в кровать, то моментально заснул.

Утром, открыв глаза, я увидел склонившуюся над собой маму. От неожиданности я зажмурился.

— Доченька ты проснулась? — Спросила она меня.

Видя, что я не отвечаю на ее вопрос, она продолжила сама, — вставай моя хорошая, а то в школу опоздаешь.

Я открыл глаза, огляделся по сторонам, увидев, что кровать сестры пустая спросил, — а где Миша?

— Миша уже ушел.

— Как ушел? Он что опять меня не дождался?

— Он просил передать, что будет ждать тебя на школьном дворе.

— А куда он ушел так рано?

— Он сказал, что хочет зайти перед школой к Юле.

— К Юле? Зачем? — Удивленно спросил я.

— Так сережки твои забрать.

Я с испугом посмотрел на маму, — неужели сестра все ей рассказала? — Подумал я.

— Миша мне все объяснил, поэтому прости меня, пожалуйста, за мое вчерашнее поведение, я не знала.

Ничего не понимая, я продолжал с испугом смотреть на маму.

— Почему она извиняется? О чем ей вчера рассказала Маша?

— Ладно, дочка вставай быстрее, а то действительно опоздаешь в школу, — сказала мама и, поднявшись, вышла из комнаты.

Посмотрев на часы, я понял, что если сейчас не встану, то действительно могу опоздать в школу. Поднявшись с кровати, уже без особого труда оделся в ставшую для меня привычной одежду сестры. Быстро выпив чай с бутербродом я, накинув на себя верхнюю одежду, и схватив сумку с учебниками, выскочил на улицу. Громко цокая каблучками по тротуару, я быстро продвигался в сторону школы. Настроение у меня было приподнятое, мне, как ни странно, начинала нравиться моя новая роль.

Во дворе школы меня поджидала Маша. Подойдя к ней, я с нетерпением спросил, — Миш ты чего маме такого наговорил, что она у меня даже прощения попросила?

— Это не твое дело, — ответила она, — вот возьми лучше свои сережки и не теряй их больше, — сказала Маша и не став меня дожидаться, развернувшись, направилась к дверям школы.

Я, забрав у нее сережки, молча, смотрел ей в след, — чего это с ней такое случилось, — подумал я.

— Маша ты чего стоишь? Решила в школу не идти? — спросила проходившая мимо меня Света.

— Да нет, я сейчас иду, — ответил я ей.

В класс я успел забежать прямо перед носом учительницы математики. Направившись в сторону парты, где сидела Юля, я увидел, что мое место занято, рядом с ней сидела моя сестра, поэтому, развернувшись, я сел к Семену.

— Вы чего это каждый день с места на место скачете? — Спросил меня Семен.

— А тебе какая разница, кто с тобой сидит?

— Мне–то все равно, вот только жалко твоего брата.

— Это почему?

— Потому что Мишка в нее влюбился, а Юльке наплевать на его влюбленность. Она всеми мальчишками нашего класса крутит, как хочет.

— Откуда ты знаешь? Ты что тоже в нее влюбился?

— Да нет, — покраснев, ответил Семен, — просто мальчишки рассказывали.

— Понятно, — медленно проговорила я, подумав про себя, — значит это правда, значит действительно Юля со всеми, или почти со всеми мальчиками встречалась и просила их о том, что бы они разобрались с Захаровым, который пристает к ней.

— Что тебе понятно? — Зло спросил меня Семен.

Я же, не слушая его, решил спросить, — Семен скажи, только честно, Юля тебе писала записку?

— Какую записку?

Достав из портфеля вчерашнюю записку, которую просила передать Юля моему брату, я, показав ее Семену, сказал, — вот такую.

Семен, покраснев, взял ее в руки повертел, осмотрел ее со всех сторон, и тихо сказал, — да только у меня было написано Семен, а не Миша.

— Семенов, Журавлева, долго вы еще будете разговаривать?

Мы оба замолчали и как заколдованные повернулись в сторону учительницы.

— Если вам не интересно, то вы можете продолжить свою беседу в коридоре.

— Нет нам интересно Маргарита Федоровна, мы лучше останемся, — быстро ответил я.

Минут через пять я не выдержал и, улучшив момент, дернув Семена за рукав, спросил, — Семен, а у тебя эта записка осталась?

— Отстань, нас сейчас выгонят, — прошипел Семен сквозь зубы.

— Да не бойся ты, никто нас не выгонит.

— Так мое терпение лопнуло, Журавлева, Семенов, пожалуйста, выйдите из класса, — громко сказала Маргарита Федоровна.

Делать нечего пришлось покинуть помещение. В коридоре Семен язвительно спросил, — ну что добилась своего?

— Ты мне не ответил, записка у тебя осталась?

— Да осталась, осталась.

— Так покажи мне ее.

Семен, открыв свой портфель, покопался в нем и вскоре достал заветную бумажку.

— Возьми, — сказал он, протягивая мне бумажку, — она мне все равно, больше не нужна.

Я буквально вырвал, у него из рук, эту записку, и тут же развернув, начал просматривать. Она действительно была очень похожа на ту, которую мне дала Юля, разница была только в именах. В моей Юля обращалась ко мне, а в той которую мне дал Семен, стояло его имя. Я так увлекся этими бумажками что не сразу услышал как ко мне обращается Семен.

— Чего теперь делать?

— Ничего пусть теперь она сама с Захаровым разбирается, — машинально ответил я.

— С каким Захаровым?

— С Витькой Захаровым.

— А зачем ей с ним разбираться?

— Что ты заладил? Зачем, с каким Захаровым, что делать? Слушай Семенов отстань?

Я, развернувшись, пошел прочь от него.

— Маша постой, я о другом хотел тебя спросить.

Я махнул рукой, мол, мне все равно, о чем он хотел спросить.

— Маш, а зачем тебе эта записка–то? — крикнул он мне вслед.

Не слушая его, я неожиданно подумал, — интересно, а Семен ходил к Юле на свидание, или нет.

Повернувшись к нему, я спросил, — Семен скажи только честно, ты к Юле на свидание ходил?

— А тебе какая разница?

— Так ходил или нет? — повысив голос, спросил я Семена.

— Нет, не ходил.

— Почему?

— А она мне не нравится, — ответил Семен.

— А кто тебе нравится? — Спросил я, внимательно посмотрев на Семена.

Он, покраснев, не сказал ни слова.

— Ну чего ты молчишь? Семен, скажи, с какой девочкой из нашего класса ты хотел бы дружить?

— С тобой, — еле слышно ответил Семен.

— С кем? — Удивленно спросил я.

— Я же тебе говорю с тобой. Ты мне больше всех нравишься, — более уверенно ответил Семен.

Теперь я, молчал, не ожидая такого признания от Семена. Через некоторое время, поняв, что молчать дальше неприлично я попытался его вразумить, — Сема, а ты ничего не перепутал?

И тут я неожиданно сообразил, я же сейчас стою перед Семеном в одежде своей сестры. С этими записками у меня совсем вылетело из головы, то что мы с сестрой поменялись местами, что я сейчас, как бы, не Миша, а Маша. От этого я покраснел еще больше и, не зная, что ему сказать совсем замолчал. А Семен видимо наоборот, осмелев, продолжил, — понимаешь, я давно уже хотел тебе в этом признаться, да вот как то смелости не хватало.

Я продолжал молчать. Видя это, Семен осмелел на столько, что предложил сходить вместе с ним в кино. А я вместо того что бы отказаться, напротив, согласился.

— Ты не обманываешь?

— Нет, я же тебе говорю, что согласна, — ответил я, — только когда?

— Да прямо сейчас.

— А уроки?

— Так нас же выгнали с уроков.

— Да точно выгнали, — согласилась я с ним, — ну что ж, тогда пошли, чего мы здесь стоим?

Спустившись в вестибюль, мы оделись и покинули школу. На улице Семен спросил, — ты какое кино хотела бы посмотреть?

— Мне все равно.

— Мне тоже, — ответил Семен, весело рассмеявшись, — тогда пошли в Ракету.

— Почему в Ракету? — Удивленно спросил я его.

— А там, в буфете пирожные вкусные продают, — ответил он.

— Да? Тогда пошли есть твои пирожные, — весело улыбнувшись, сказал я.

В кинотеатре мы первым делом зашли в буфет и попробовали пирожные, которые так расхваливал Семен. Они действительно оказались очень хороши. Съев, штук по пять и, запив их шипучим лимонадом, мы сидели обессиленные за столиком и молча, наблюдали за тем, что происходит вокруг нас.

— Слушай Семен я, пожалуй, схожу в туалет, а то могу не выдержать не только конца фильма но его начала, — сказал я, почувствовав, что прямо сейчас могу описаться.

— Пошли, я схожу с тобой за компанию, — ответил Семен.

В туалете я остановился перед зеркалом и внимательно посмотрел на свое отражение.

— Красивая девочка все–таки из меня получилась, — с удовлетворением подумал я, — интересно, а если Семен захочет меня поцеловать, что мне тогда делать? — Тут же мелькнула мысль. Поправив немного свою прическу, я мысленно ответил, сам себе, — ничего страшного, будем действовать по обстоятельствам.

Когда я появился в вестибюле, Семен уже ждал меня там, медленно прохаживаясь вдоль стены, на которой висели фотографии известных актеров. Увидев меня, он нетерпеливо проговорил, — Маша пошли быстрее, а то сеанс уже начинается, мы можем опоздать. Наши места оказались на последнем ряду с краю у стены. С трудом добравшись до них, мы с Семеном наконец–то оказались на своих местах. В этот момент выключили свет, и началась демонстрация кинофильма. Прошло минут десять, Семен, молча, смотрел на экран, и не предпринял ни одной попытки приблизиться ко мне. Прошло еще минут пятнадцать, ничего не изменилось.

— Интересно он что так и будет сидеть и смотреть кино, — подумал я, посмотрев на Семена, сидевшего рядом со мной, — нет, меня такой расклад не устраивает. Мне было обидно от того что на меня не обращают внимания. Как же так рядом с ним сидит такая симпатичная девочка, а он как истукан уставился на экран, и смотрит кино, — думал я про себя. Нет, так дело не пойдет, по–моему, надо брать инициативу в свои руки.

— Сема? — Позвал я Семена.

— Что тебе? Отозвался нехотя Семен.

— Можно я тебе на плечо голову положу.

После некоторого молчания он, вздохнув, сказал, — клади.

Я не преминул этим воспользоваться. Семен что бы мне было удобно, обнял меня левой рукой. Мы так и просидели до конца фильма, пока не включили свет. Мне было так хорошо, так уютно, что хотелось, что бы это продолжалось вечно.

Но вечного, как известно ничего не бывает, также и всему хорошему всегда приходит конец. Как только в зале включили свет, сразу же стало ясно, что идиллия закончилась, по крайней мере, для меня.

— Он что меня так и не поцелует? — с сожалением подумал я, когда мы покидали зал кинотеатра.

Уже на улице я спросил Семена, — Сема скажи, а ты когда–нибудь целовался с девочками?

Семен покраснел как вареный рак и еле слышно проговорил, — нет.

— А хочешь, я тебя научу? — Неожиданно, даже для себя, предложил я.

— Как это научишь? — Обескуражено спросил Семен, — ты, что уже целовалась с кем–нибудь?

— Да нет, ты меня не так понял, — теперь покраснел уже я, — я хотела сказать давай учиться вместе.

— Ты это серьезно? — Тут же спросил меня Семен.

Я, наверное, покраснел еще сильнее, но справившись с волнением, выдавил из себя, — да.

— А где мы будем этому учиться? — Поинтересовался Семен, оглядываясь по сторонам.

— Мне все равно, — обреченно ответил я.

— Тогда пошли еще раз «посмотрим» кино?

— Пошли, — еле слышно ответил я.

— Тогда надо спешить, а то сеанс вот–вот начнется, — заметил Семен.

— Откуда ты знаешь? — Подозрительно взглянув на Семена, спросил я.

— Наш сеанс только что закончился, поэтому нам нужно успеть на следующий, — быстро ответил Семен, — если на него не успеем, то придется ждать часа полтора пока он не закончится.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, мы побежали к кассам. В самый последний момент успели купить билеты. В зал мы заходили уже в темноте, не став искать свои места сели на свободные, в последнем ряду.

В этот раз все было по–другому. Минут через десять после того как на экране появились первые кадры фильма, Семен оглядевшись по сторонам смело обнял меня за плечи, и наклонившись ко мне, неожиданно спросил, — ну что начнем?

Я, не ожидав от него такого напора даже ответить ничего, не успел, как тут же почувствовал на своих губах губы Семена. Это было так необычно, что я потерял дар речи. Новые ощущения отвлекли меня от окружающего мира. Мои мысли блуждали где–то там далеко от того места где находилось мое бренное тело. А Семен, тем временем положив другую руку мне на колено, нежно поглаживал его. Увлекшись, поцелуем, я не сразу понял что происходит, только когда его рука, осмелев, полезла дальше и оказалась у меня под юбкой, я понял что пора кончать это необычное приключение.

С трудом оторвавшись от него, я еле слышно проговорил, — Сема не надо.

— Почему?

— Мне кажется это не прилично.

— Так ты же сама предложила.

— Я предложила только поцеловаться, а ты…

— Что я?

— А ты, а ты залез мне под юбку.

— Извини, я не хотел, я больше не буду.

Обидевшись, он убрал свою руку с моего плеча и, повернувшись в сторону экрана, стал смотреть кино. Я же сделав вид, что ничего особенного не случилось, поправив юбку на своих коленях, наоборот наклонившись к нему, прошептал, — Сема поцелуй меня еще разочек.

Он ни как не реагировал на мою просьбу, продолжая смотреть на экран.

— Ну, пожалуйста, — канючил я.

Наконец он не выдержал и, повернувшись ко мне, снова обняв, поцеловал в губы. Я забыл все на свете, мне казалось, что кроме нас с Семеном в зале больше никого нет. Мне было так хорошо, что я потерял счет времени, все это продолжалось до тех пор, пока в зале не вспыхнул свет. Из кинотеатра мы выходили, крепко держа друг друга за руки. Около моего дома Семен сказал, — ну что я пошел?

— Как пошел? Куда?

— Домой. Куда же еще?

— Зачем? — Не понимая, почему мы должны прямо сейчас, когда мне так хорошо, расставаться, спросил я Семена.

— Мне надо.

— Послушай Сема, но почему прямо сейчас? Может быть, еще погуляем немножко?

— Мне надо, — продолжал настаивать на своем Семен.

Разозлившись, я, зло проговорил, — надо так иди.

Отвернувшись от него, чуть не плача, бросился к своему подъезду, приговаривая на ходу, — надо ему, видите ли.

Дома никого не было. Забравшись на свою кровать и свернувшись калачиком, я, немного успокоившись, начал вспоминать о сегодняшнем происшествии, о том, как меня целовали, о моих ощущениях при этом, и ни как не мог разобраться нравиться мне это или нет. Одно было ясно, то, что со мной сегодня произошло, меня сильно взволновало. Я понимал, или если быть точным совсем наоборот, не понимал, как такое могло со мной произойти. Я же парень, в конце концов, или теперь уже нет. Окончательно запутавшись в своих мыслях, я незаметно стал думать о Семене. Ему проще он не знает что я не совсем девушка.

— Стоп остановил я сам себя, только что я подумал о себе как о девушке, но ведь это не так. Но все равно Семен хитрюга, сначала сделал вид, что стесняется, а потом, — я, аж зажмурился от удовольствия, когда мысленно представил, как его рука медленно двигается по моему колену, поднимаясь все выше и выше, вот она уже добралась…

— А, вот ты где? — услышал я голос своей сестры, неожиданно появившейся в нашей комнате — где ты была? — Тут же спросила она меня.

Выругавшись про себя, я, нехотя приподнявшись на кровати, молча, посмотрел на нее, но ничего не сказав, опустился обратно на кровать. Мне сейчас не хотелось с ней разговаривать, так как, я считал, что из–за ее прихоти мне пришлось стать девчонкой.

— Ты меня слышишь? — Спросила она, подойдя ближе к моей кровати.

— Слышу, — нехотя ответил я.

— Тогда почему молчишь?

— Я не хочу с тобой обсуждать этот вопрос.

— Как это не хочешь?

— А вот так не хочу и все.

Не знаю почему, но мне действительно сейчас не хотелось рассказывать своей сестре о том, как я целовался с Семеном.

— Послушай Маша, мне надо с тобой поговорить, — сменила наступательную тактику моя сестра.

— О чем? — Устало спросил я ее.

— О нас с тобой.

— А что тут о нас говорить? Надо говорить не о нас, а о тебе.

— Почему обо мне?

— Потому что ты одна за нас все решила.

— Почему я одна? О чем я решила?

— Ты хочешь сказать, что я сам решил надеть на себя твою одежду? Сам захотел пойти в школу в таком виде? Да? — Возбужденно спросил я свою сестру.

Не ожидая такого напора Маша, молча, слушала меня. А я распалялся все больше и больше.

— Ты, наверное, думаешь, что я давно мечтал о том, чтобы мне прокололи уши? А на день рождение подарили сережки?

— Нет, я не думала об этом.

— А о чем тогда ты думала? О том, что я пойду на свидание с парнем, который при первом удобном случае полезет мне под юбку?

— Так вот в чем дело. Ты ходила с Семеновым на свидание, и он к тебе приставал. Да?

— Причем здесь Семенов? — Покраснев, спросил я.

— Притом что он ко всем девочкам пристает.

— Как это ко всем девочкам?

— Очень просто, он всем девочкам уже надоел со своей любовью. Ты что разве не знал? У нас в классе двое таких, Семенов и Горохова они одержимые какие–то. Семенов на девчонок набрасывается, а Горохова, наоборот, на ребят.

Я оторопело слушал свою сестру, и ни как не мог понять, серьезно она говорит или нет.

— Ты что не веришь мне? — Спросила она меня.

— Почему не верю? Верю, — неуверенно ответил я.

— Он и ко мне клеился гад такой, ну ничего я с ним завтра разберусь, — зло проговорила Маша.

— Постой, не надо, если то, что ты говоришь, правда, тогда я сам с ним разберусь.

— Хорошо разбирайся, только не сам, а сама.

Я пристально посмотрел на Машу, она твердо смотрела на меня, это продолжалось, наверное, минуты три. Наконец я, улыбнувшись, ответил, — ну хорошо я разберусь с ним сама.

— Вот и отлично сестренка, — с облегчением ответила мне Маша, — но если сама не справишься, то не стесняйся, обращайся ко мне, я тебе помогу, — замолчав на время, неожиданно закончила, — а, то я знаю вас девчонок.

— Договорились, — легко согласился я с предложением сестры, потому что мне, если честно, начинало нравиться быть девушкой, — только мне не совсем ясно мое положение.

— Сестренка давай мы с тобой этот вопрос обсудим вечером, а то сейчас, мне пора на тренировку, я уже и так опаздываю. Да чуть не забыл, маме я сказал, что ты специально сняла свои сережки и поменяла их на гвоздики, которые тебе одолжила твоя подруга, так как они тебе очень дороги. Но случайно оставила их у нее, когда приводила себя в порядок, так как Юля, так зовут твою подругу, во время твоего пребывания у нее в гостях, опрокинула на тебя чашку с кофе.

Видя, что до меня не доходит весь смысл сказанного ею, она, махнув рукой, сказала, — короче давай все оставим до вечера, — и ушла, оставив меня одного.

Оставшись один, я долго еще размышлял над тем, что мне больше подходит быть парнем или наоборот мое нынешнее положение, положение девушки.

Когда Маша вернулась со своей тренировки, мамы еще дома не было. Сегодня среда поэтому они с папой возвращаются с работы только часам к десяти вечера. Если честно, то почти до самого прихода сестры я провалялся в кровати и только перед самым ее приходом встал.

У меня в голове вертелся только один вопрос, что делать дальше.

Когда Маша попросила меня сходить и записаться в хоккейную секцию, мне и в голову не пришло что, согласившись, я автоматически подписываюсь на другое ее предложение, которое появилось позже, заменять ее в то время пока она будет находиться на тренировках, что бы никто ни о чем не догадался. О том, что бы ходить вместо нее в школу, а тем более играть роль сестры дома, перед родителями, об этом я даже не задумывался.

Хотя мне, наверное, надо было самому об этом догадаться. Но Машка хитрая бестия, она должна была сама меня об этом предупредить, но ведь не предупредила же, сестра называется, — подумал я с горечью о Маше.

Ей хорошо она всю жизнь мечтала быть мальчиком, а какого мне? Я вспомнил, как ненавязчиво моя сестра заставила меня, так как я был в безвыходной ситуации, сначала надеть ее джинсы, а потом перейти и на ее юбки.

Но как, это, ни странно мне нравится, нравится, черт возьми, носить ее одежду. Мне кажется, одежда для девочек мне больше подходит, чем та, в которой я ходил раньше, как мальчик. Но почему это со мной происходит, почему это мне нравиться, я не понимаю. Может быть, во всем виноват я сам, подумал я, вспомнив, как однажды летом, это было два года назад, мне уже приходилось, ходил в школу на дополнительные занятия по математике вместо своей сестры. Что бы не оставлять ее на второй год, Маргарита Федоровна, наша математичка, предложила Маше летом позаниматься с ней математикой. Сестре ничего не оставалось делать, как согласиться. Но ее хватило всего на два занятия. Как она тогда меня уговорила, не знаю, но, если бы я не согласился, то Машу, скорее всего, оставили бы на второй год. Естественно, мне пришлось надевать Машкину одежду, и что странно, ведь ни кто, тогда не догадался, что это была не Маша. А мне это так понравилось, что когда дополнительные занятия закончились, и мне уже не надо было носить одежду сестры, я был так расстроен этим обстоятельством, что даже помню, расплакался от отчаяния. Но с другой стороны один раз надев на себя одежду сестры, не превратишься в девочку, подумал я, понимая, что со мной происходит что–то необычное.

С тех пор у меня появилась тайна, о которой я никогда и ни кому не рассказывал. Меня постоянно преследовало одно невыполнимое желание, одеться как девочка и выйти в таком виде на улицу, что бы еще раз пережить те незабываемые мгновения, которые я испытывал, когда мне приходилось в одежде сестры ходить на дополнительные занятия по математике. Но я не мог себе этого позволить, боялся, что меня могут узнать и будут надо мной смеяться, да и случая удобного не было, поэтому мне оставалось только мечтать.

Мечты мечтами, но однажды мне все–таки повезло, удалось воплотить свою идею в жизнь, правда, не совсем, так как хотелось бы, но в целом я был доволен, что еще раз подтвердило, что со мной что–то не так.

Это произошло в новогоднюю ночь. В декабре месяце перед самым Новым годом я заболел. Обычная простуда, но для моей мамы этого было достаточно, что бы я сидел дома и не выходил на улицу. Казалось бы, обычное дело, но мама сильно расстроилась. Дело в том, что каждый год мы отправляемся в деревню к маминым родителям, встречать Новый год, это наши с Машей бабушка и дедушка, а после встречи нового года мама с папой уезжали, оставляя нас с Машей на зимние каникулы.

Но в тот раз моя болезнь изменила все мамины планы. О поездке в деревню к своим родителям, маме пришлось забыть, и Новый год мы остались встречать дома. После того как пробили куранты и Новый год наступил, к нам в гости пришли мамины подружки. Как обычно это бывает, все много ели, много пили, танцевали, пели песни и, в конце концов, сорвавшись с места забрав моих родителей, вместе с сестрой, ушли гулять на улицу, меня, так как я болел, с собой не взяли, оставили дома. Оставшись один, я сначала смотрел телевизор, потом слонялся по квартире, неожиданно я увидел на кровати своей сестры платье, это было платье, которое должна была надеть на Новый год Маша, ее об этом просила мама, но она не послушалась ее и надела свой обычный наряд, джинсы с футболкой. Я долго смотрел на это платье, ходил вокруг и около, но никак не мог решиться, на, то что бы воплотить свою мечту в реальность. С одной стороны я очень хотел примерить платье сестры, но с другой стороны боялся, что в самый неподходящий момент могут вернуться родители.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Это звонила мама, она сказала, чтобы я не скучал без них и ложился спать, так как они, скорее всего, задержатся в гостях у ее подруги до утра. Положив трубку телефона, я понял, что преград для осуществления моей мечты больше нет. Надо действовать, — или сейчас или никогда, — сказал я сам себе, и тут же побежал к кровати, на которой лежало Машино платье. Больше ни о чем, не раздумывая, скинул с себя всю одежду, и, схватив платье начал лихорадочно надевать его на себя. Как только оно оказалось на мне, я бросился в прихожую, там у нас висело огромное зеркало во всю стену, мне не терпелось увидеть себя в полный рост.

Если честно, то я ни о чем не думал, когда решил примерить платье сестры. Мне просто хотелось, чтобы платье как можно быстрее оказалось на мне. У меня не было ни какого плана, просто мне казалось, что как только я его надену то сразу же стану похож на сестру, но взглянув на свое отражение, я понял, что это не так.

— Дурень, сказал я сам себе, платье не надевают на голое тело. Сначала надо надеть трусики, колготки, а потом уже можно и платье надеть.

Пришлось возвращаться в комнату и начинать все сначала. Покопавшись в шкафу, я нашел все необходимое и принялся не спеша, облачаться в Машкины одежки.

С каждой надетой вещью я чувствовал себя более уверенно. В конце концов, надев на себя Машино платье, я снова подошел к зеркалу.

— Теперь совсем другое дело, — подумал я, глядя на свое отражение в зеркале.

Вместо неуклюжего парня на меня смотрела хорошенькая девочка очень похожая на мою сестру. Я с удивлением отметил, что мы с сестрой очень похожи, — надо же, похожи как две капли воды, совсем не отличишь.

Мои размышления прервал звонок в дверь. От неожиданности я совсем растерялся и если честно испугался. Стоял в комнате и боялся пошевелиться. Звонок раздался еще раз.

— Все надо идти открывать, — подумал я, — раз поймали, значит, тому так и быть.

Я медленно, ноги не хотели слушаться, поплелся открывать дверь. Зажмурившись, трясущимися руками я нехотя открыл дверь.

— Машка ты чего не открываешь, — на пороге стояли два парня из нашего класса, — пошли с нами Иванов сейчас будет ракету запускать.

— Какую ракету? — Ничего не понимая, спросил я.

— Как какую ракету, ты что забыла? Мы ее сами собирали.

Единственное что я понял, это то, что меня приняли за мою сестру и мне пока ничего страшного не грозит.

— Ребята заходите, я сейчас только оденусь.

Ребята их было двое, нехотя зашли в квартиру, — только ты давай быстрее, а то ракету без нас запустят.

— Я мигом, — крикнул я им, убегая в комнату, что бы немного придти в себя.

Закрыв за собой дверь, я прислонился спиной к двери и замер на секунду. Мое дыхание участилось, я еле, еле, сдерживал его. Отдышавшись немного я, открыв дверь, вышел из комнаты.

— Маш, а ты чего так вырядилась?

— Что значит вырядилась?

— Ну, в платье оделась.

— Так сегодня новый год

— Ну и что?

— Как что? Вы что ничего не понимаете? Новый год праздник, все нарядные ходят.

— Да нет про Новый год, мы знаем, а вот тебя, первый раз в платье видим.

— А в школе? — Вспомнил я, что Маша в школу ходит в школьной форме.

— В школе не считается.

— Ладно, пошли лучше ракету запускать, а то ее без нас запустят.

Накинув на себя Машину куртку, свое пальто она сама надела, я присев на табуретку натянула ее сапожки, и, поднявшись, сказала — ну что пошли, я готова.

Закрыв дверь квартиры, мы вышли на лестничную площадку. В лифте один из мальчиков, его звали Сережа, неожиданно сказал, — Машка, а ты красивая, особенно в платье.

Услышав это, я покраснел, и не мог выдавить из себя ни слова. Сережа видимо так же смутился от сказанного и тоже молчал. Спасло нас то, что лифт наконец–то приехал на первый этаж. На улице было прохладно, и я сразу же это почувствовал, так как моя одежда, не способствовала этому, короткое платье и осенняя куртка явно к такой погоде не пригодны, к тому же на ногах тонкие колготки и легкие сапожки, теплые на меху Маша сама надела. К счастью, как только мы оказались на улице ребята сразу же от меня отстали и побежали к ребятам, которые готовились к запуску ракеты.

Я же покрутившись немного после того как ракета улетела в воздух решил незаметно для всех вернуться домой. Дома я еще немного походив в платье, так не хотелось расставаться с ним, вскоре все–таки, чтобы не искушать себя разделся и лег спать. Когда проснулся, мои мама с папой и сестра, были уже дома. К счастью никто ничего не заметил. Таким образом, о той моей проделке никто ничего не узнал. По крайней мере, я так думал.

И вот сейчас перед приходом сестры я все еще вспоминал о своем приключении на Новый год, и ни как не мог понять, почему мне тогда было приятно находиться в роли девочки. А почему тогда? Мне и сейчас нравится, что все принимают меня за девочку. Чего греха таить мне нравится мое нынешнее положение, единственное, что гложет меня это то, что я не настоящая девочка и как мне быть в этой ситуации я просто не имел понятия.

От моих мыслей меня оторвала моя сестра, вернувшаяся с тренировки.

— Ну что сестренка давай, пока нет наших родителей, наконец–то поговорим, и решим все наши вопросы — предложила моя сестра, тихонечко подойдя ко мне сзади и обняв меня за плечи.

— Давай поговорим, но только вряд ли мы с тобой решим все наши проблемы этим разговором, — проговорил я, опускаясь обратно на кровать, с которой только что поднялся.

— Почему ты так думаешь? — спросила меня сестренка, пристраиваясь рядом со мной.

— Как почему? Ты всеми правдами и неправдами пытаешься заставить меня думать, что я девочка. А меня ты спросила, хочу я быть девочкой или нет?

— А мне не надо тебя спрашивать я и так знаю.

— Что ты знаешь?

— Я знаю, что тебе нравиться быть девочкой.

— Откуда ты можешь знать это, если я сам не знаю, хочу я быть ею или нет.

— Ты хочешь ею быть, я это точно знаю, что это так, потому что знаю твою тайну.

— Кукую тайну, — побелев, спросил я еле слышно.

— Ты завидуешь мне, что я родилась девочкой, а ты наоборот мальчиком. После того случая когда ты ходил летом вместо меня в школу на дополнительные занятия по математике, у тебя и появилась эта самая тайна, которая не давала тебе покоя ни днем ни ночью. Ты мечтал надеть на себя мою одежду и пройтись в ней по улице, да так что бы все окружающие при этом принимали тебя за девочку.

— Как ты узнала?

— Ты сам мне об этом рассказал, — спокойно ответила сестра.

— Что ты обманываешь? Я тебе ничего такого не рассказывал. И вообще ты все это придумала, что бы оправдать свое поведение, вот так.

— Не рассказывал?

— Да, не рассказывал.

— Ну, хорошо, тогда скажи, а откуда я все это знаю?

— Что ты знаешь?

— Твою тайну.

— Нет никакой тайны.

— Нет, есть, я сама слышала, как ты во сне разговаривал, об этом.

— Во сне? — Удивленно спросил я.

— Да во сне.

— И что теперь делать? — Упавшим голосом спросил я.

— Как что делать? Тебе понравилось быть девочкой?

— Да, — еле слышно ответил я.

— Вот тебе и ответ на твой вопрос. Тебе нравиться быть девочкой, а мне наоборот хочется стать настоящим парнем. Так почему нам не помочь друг другу?

— Как ты себе это представляешь? Ты что думаешь, что раз ты надела мои штаны, записалась в хоккейную секцию и все? Все проблемы решены. Запомни ты девочка, а я мальчик, и от этого никуда не денешься.

— Ну и что из этого? Если не бороться за свою идею, то конечно ничего не получится. Ну а если поставить перед собой цель, и постоянно стремиться к тому, чтобы достичь ее, пусть маленькими шажками, но идти по направлению к этой цели, а не наоборот удалятся от нее, то, в конце концов, твоя мечта превратиться в реальность.

— Ты думаешь, моя мечта может осуществиться?

— Если ты сам этого захочешь, то обязательно осуществиться.

— Но как это возможно? — Обескуражено спросил я.

— Если честно, то этого я пока сама не знаю.

— Что же тогда делать? — Задал я повторно вопрос.

— Как что? Добиваться своей мечты.

— Я уже добиваюсь, — улыбнувшись, сказал я, показывая на свою одежду.

— И правильно делаешь. А об остальном я сама позабочусь. У меня есть кое какие планы, и если ты мне поможешь то мы с тобой добьемся того что бы наши мечты приняли реальные очертания. Кстати вдень свои сережки, а то скоро мама придет, не надо ее лишний раз расстраивать.

— Ладно, сейчас вдену, — вздохнув, согласился я с сестрой.

— И запомни, своей мечты надо добиваться самому, а не ждать пока она сама исполнится.

— Я понял.

— Не понял, а поняла, тебе понятно это или нет?

— Понятно.

— Запомни, все начинается с мелочей.

— Да все я уже поняла, и не надо мне об этом каждый раз напоминать, — немного раздраженно высказался я.

— Не надо на меня обижаться, я хочу, что бы ты до конца осознала всю серьезность наших намерений.

— Я уже тебе сказала, что я все поняла, и буду стараться изо всех сил.

— Вот и хорошо, давай на этом закончим, наш разговор и пообещаем во всем помогать друг другу.

— Я согласна, — вздохнув, ответил я.

— И я обещаю тебе во всем помогать, сестренка, — проговорила сестра.

— Послушай, а как быть с Семеном и с Юлькой?

— Об этом можешь не беспокоиться, я сам с ними завтра поговорю.

— Только с Юлей, а с Семеном я сама решу что делать.

— Хорошо как скажешь, только я тебе не советую с ним больше встречаться.

— Это почему?

— Потому что на втором свидании он обычно не ограничивается поцелуями.

Внимательно посмотрев на сестру, я ответил, — я буду иметь это в виду.

— А вот вы где? — услышали мы мамин вопрос, который она задала, заглянув к нам в комнату, чем занимаемся?

— Да так ничем, просто разговариваем, — ответил я.

— Мам, а ты знаешь, Машка влюбилась, — вставая с кровати, неожиданно сказала сестра.

— Дурак что ты выдумываешь, — закричал я возмущенно, и, вскочив, бросился на сестру с кулаками.

— Дети перестаньте немедленно.

— А что он выдумывает всякие гадости.

— Не гадости это, а, правда.

— Маша, иди–ка сюда, — сказала мама, садясь на стул в нашей комнате.

Я подошел к ней. Она, обняв меня за талию, и прижав к себе, сказала, — успокойся доченька, ничего страшного в этом нет, даже если это неправда все равно это когда–нибудь случиться.

— Никогда этого не будет, — воскликнул я.

Она, поглаживая меня по голове, сказала, — не будет, значит, не будет, что об этом сейчас беспокоиться.

— Она сама мне сегодня сказала, что целовалась с парнем, — настойчиво продолжала гнуть свою линию сестра.

— Вы кушали? — Неожиданно спросила мама, чтобы разрядить обстановку.

— Нет, — ответил я, всхлипывая носом.

— Тогда пошли на кухню сейчас что–нибудь приготовим, — обратилась ко мне мама.

На кухне, разговоров на тему моей влюбленности больше не было. Мама, выпроводив с кухни папу с сестрой, сказала, — ну–ка дочка давай накормим сегодня наших мужиков до отвала, что бы они запомнили этот вечер надолго.

— Давай, — улыбнувшись, ответил я, — только я ничего не умею.

— Ничего страшного научишься, главное было бы желание.

Желание у меня было. Ужин в этот вечер у нас получился отменный. Наши мужики, как назвала их мама, были довольны и как ни странно попросили добавки.

Уже позже, когда мы с сестрой ложились спать, я спросил ее, — послушай дорогой мой братец, ты что это сегодня за концерт устроил? Мы же обещали помогать друг другу, а ты что делаешь?

— Я помогаю тебе.

— Это как же ты мне помогаешь?

— Как, как, очень просто. Что бы мама ничего не заподозрила, я решил подыграть тебе.

— Это ты называешь подыграть? Выдумал невесть, что и рад.

— Я не выдумал, ты на самом деле влюбилась.

— В кого? — удивленный его нахальством спросил я сестру.

— В Семена.

У меня не было слов выразить свое отношение к своей сестре, я, молча, развернулся и, не раздеваясь, лег на кровать, отвернувшись к стенке. Сестра подошла, села ко мне на кровать, и, обняв, проговорила, — Машенька ну прости меня дурака такого, я не со злости, просто так получилось. Понимаешь, я хотел как лучше.

— Ага, а получилось как всегда.

— Ты меня простишь?

— Я уже простила, — сказал я, поворачиваясь к своей сестренке.

Она, поцеловав меня, сказала, — знаешь что сестренка, я теперь тебя никому в обиду не дам. Я тебя очень люблю.

— Что бы это понять тебе понадобилось сначала меня оскорбить?

— Нет, конечно, просто я сегодня открыл для себя одну истину.

— Это что же за штука такая?

— Понимаешь, Как ты к человеку относишься, так и он к тебе будет относиться. Поэтому если хочешь, что бы тебя любили, люби и ты.

Утром проснувшись, я опять заметил, что кровать сестры пустая.

— Мам, а где Миша?

— Так он уже убежал, сказал что ему нужно с кем–то встретиться.

Сегодня я уже не удивлялся тому, что сестра убежала в школу раньше меня. Потянувшись, я спросил маму, — мам, а он не сказал, с кем он хотел встретиться?

— Нет, но я думаю, что он будет встречаться с девочкой.

— Почему ты так думаешь? — Удивленно спросил я ее.

— Так он перед зеркалом долго крутился.

— Ну и что?

— Эх, дочка, запомни, когда мальчики начинают обращать внимание на свою внешность, это значит, они хотят понравиться девочкам.

— А девочки?

— Что девочки?

— Когда девочки перед зеркалом вертятся?

— Девочки перед зеркалом не вертятся, они за собой следят, что бы всегда красивыми быть.

— Мам, а я красивая?

— Ты самая красивая девушка на свете. Только если ты сейчас не встанешь, то никакая красота тебя не спасет от опоздания в школу.

Посмотрев на часы, я уверенно сказал, — не опоздаю, время еще есть.

Мама, покачав головой, пошла на кухню. А я, не спеша, встав с кровати, накинув халатик, направилась в ванную. Умывшись, я заскочила на кухню, где мама приготовила завтрак, мои любимые сырники, быстро проглотив, их я, побежала одеваться. Натянув колготы, надела бюстгальтер. Юбку и блузку надеть дело одной минуты. Через пять минут я, быстро побросав учебники в сумку, был полностью готов к выходу.

— Маша ничего не забыла? — Спросила меня мама, когда я готова была выскочить из квартиры.

— Ой, мамочка извини, совсем вылетело из головы, — я подошел к маме и поцеловал ее в щечку, — пока, — махнул я ей на прощание и выскочил на улицу.

На улице сегодня было очень тепло, светило солнышко и от этого хотелось петь и танцевать. Мои каблучки звонко цокали по тротуару, короткая юбка нежно колыхалась вокруг моих стройных ножек обтянутых колготками, настроение было отличное, поэтому я даже не заметил, как добрался до школы. До звонка на первый урок оставалось еще целых пять минут. Раздевшись, я поднялся в класс. У Семена мое место было занято, там села моя сестра, они оживленно о чем–то беседовали, поэтому не став им мешать я отправился на свое старое место к Юле.

— Ты со своим братом разговаривала? — не поздоровавшись, спросила меня Юля, когда я уселся рядом с ней, —

— О чем?

— Как о чем? Маша ведь я тебя просила, что бы ты рассказала своему брату о том, что я его люблю.

— А я ему рассказала.

— Тогда почему он не хочет со мной разговаривать?

— Это ты у него сама спроси.

— Но он не хочет со мной разговаривать, — обиженно повторила Юля, надув губки.

— Знаешь Юля, что я тебе скажу?

— Что?

— То, что я тебе ничем помочь не смогу.

— Почему?

— Да потому что брат и со мной не хочет на эту тему разговаривать.

— Что же тогда делать?

— Тебе что мальчиков не хватает? Вон смотри, сколько их вокруг сидит, — показал я рукой вокруг нас.

— Мне нужен твой брат.

— Зачем? — Не выдержав, спросил я.

— Горохова, Журавлева, может, хватит разговаривать? Если Вам не интересно, то можете выйти и закончить свой разговор в коридоре.

— О господи подумал я, вчера меня выгнали с урока за разговоры, сегодня опять начинается, нет, хватит, решил я больше не произнесу ни слова.

— Маша ты должна мне помочь, — не выдержав и пяти минут опять начала меня теребить за рукав Юля.

— Отстань.

— Если ты мне не поможешь, то я всем расскажу, как ты ко мне на свидание ходила, переодевшись вместо своего брата.

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю, ради того что бы добиться своей цели я все что хочешь сделаю, даже могу немного приврать, мне терять нечего.

Я задыхался от бешенства, — да ты…

Договорить я не успел, — Все хватит, мое терпение кончилось, — прервала меня Ольга Ивановна, — Журавлева вон из класса.

Я, ни слова не говоря, поднявшись со своего места, вышел из класса.

— Обалдеть, меня теперь каждый день с уроков выгонять стали, — подумал я пристраиваясь у окна, что бы дождаться окончания урока.

— Журавлева, а ты почему не на уроке? — Неожиданно услышал я грозный голос.

Подняв голову, я увидел рядом с собой Раису Григорьевну, завуча по учебной части.

— Ну что молчишь?

— Я, это, меня с урока выгнали за разговоры.

— Какой у вас сейчас урок?

— История.

— Ох, Журавлева, Журавлева, до чего ты докатилась. Раньше такая примерная девочка была, а теперь, что с тобой случилось, не понимаю.

Я, молча, стоял рядом, опустив голову вниз, и слушал ее наставления. Что я мог ей сказать?

Она так и продолжала бы меня отчитывать, если бы не звонок. Он спас меня от ее дальнейших нравоучений. Со словами, — ой уже урок закончился, — она наконец–то отстала от меня.

Когда наш класс выходил из класса, я подошел к своей сестре и сказал ей, — хочешь ты этого или нет, но с Юлькой я больше сидеть не буду. Она меня уже достала своей любовью.

— Она что в тебя влюбилась? — удивленно спросила меня сестра.

— Да не в меня, в тебя. Кстати ты собирался с ней поговорить.

— Я обязательно с ней поговорю.

— Постой так ты что с ней еще не разговаривал?

— Нет.

— А куда же ты сегодня так рано из дома убежал?

— Мне надо было с товарищем одним встретиться.

— Ладно, это твои дела, что хочешь то и делай, но со своей Юлькой разбирайся сам.

— Хорошо, я же тебе обещал, значит разберусь.

Следующим уроком у нас была география, я демонстративно не стал садиться вместе с Юлей. Нашел свободное место и сел один. На этот раз меня с урока выгонять было не за что.

Так и закончился бы сегодняшний день без приключений, если бы не этот нелепый несчастный случай. Как ни странно в этом была виновата все та же Юлька Горохова. Перед последним уроком на перемене, когда мы спускались на один этаж ниже, она все–таки опять пристала ко мне со своими дурацкими претензиями, прямо на лестнице.

— Маша я смотрю, ты хочешь, что бы я всему классу поведала о твоих похождениях?

— Если тебе это доставит удовольствие, то давай рассказывай, мне все равно.

— Ах, тебе все равно, хорошо я сейчас же расскажу, как ты любишь переодеваться в мальчика и расхаживать в таком виде по улице.

Я не выдержал и высказал ей все, что о ней думаю, она, не ожидав от меня такого напора, испугавшись, неожиданно толкнула меня в грудь, крикнув при этом, — дура.

Я, не удержавшись, оступился и упал, да так неудачно, что когда попытался подняться, и оперся правой рукой о пол, то почувствовал дикую боль. Ко мне тут же подбежала моя сестра, благо она находилась неподалеку, — Маша, что случилось? Где болит?

— Рука, — еле слышно проговорил я.

— Я сейчас, — крикнула она, куда–то, убежав.

Увидев, что она убегает, я как смогла, прислонилась к ближайшей стенке и закрыла глаза, вокруг столпились ребята нашего класса, — что случилось?

— Маша Журавлева упала с лестницы.

— Как упала? Что случилось?

— Ее Юлька толкнула.

Вскоре прибежала медсестра, Ольга Михайловна Синицына. Осмотрев меня на скорую руку, она распорядилась отнести меня в медкабинет. Двое ребят и нашего класса подхватили меня под руки, осторожно приподняли и в один миг доставили до медкабинета, где меня уложили на кушетку, после этого медсестра произвела более тщательный осмотр.

— Что у меня с рукой? — Спросил я медсестру, когда она отошла от меня.

— У тебя сломана правая рука, сейчас мы отправим тебя в травмпункт, там тебе наложат гипс и отправят домой.

— Как сломана? — испугался я, — что же теперь делать?

— Я тебе уже сказала, — отправим тебя в травмпункт, там тебе наложат гипс и отправят домой.

— А это обязательно?

— Что обязательно?

— В травмпункт? Может быть здесь гипс наложить?

— Какой здесь? О чем ты говоришь? — Посмотрев на меня, своим строгим взглядом она спросила, — ты что боишься?

— Нет, что вы, … конечно, боюсь, — подумал я про себя.

Только сейчас я сообразил, что меня отправляют в больницу, где меня могут в один миг разоблачить. Я действительно испугался.

— А где мой брат?

— Он сидит в коридоре.

— Можно его позвать?

— Конечно можно, только сначала выпей вот эти таблетки, — сказала медсестра, подав мне две таблетки и стакан с водой, чтобы я смог эти таблетки запить.

Пока я принимал свои таблетки, медсестра позвала мою сестру.

— Миша, что же теперь делать? — упавшим голосом спросил я ее.

— Машенька не волнуйся, все будет хорошо.

Я, не слушая ее, продолжал, — Миша, ты, что не понимаешь, меня сейчас в больницу повезут.

— Не бойся я поеду вместе с тобой.

— Ольга Михайловна, можно я вместе с Машей поеду? — Спросила Маша медсестру, повернувшись к ней.

— Я думаю можно, — ответила она ей, только надо Вашим родителям сообщить.

— Я сам маме позвоню, как только узнаю, что с Машей и сразу позвоню.

— Хорошо, только обязательно поставь ее в известность.

— Все равно я боюсь, — продолжила я.

— Послушай сестренка ты, что мне не веришь?

— Верю, но что ты можешь сделать?

— Ради тебя я что угодно сделаю, — ответила моя сестра.

— Ага, руку себе сломаешь и вместо меня в больницу поедешь, — машинально ответил я сестре.

— Если надо то и руку сломаю, — решительно проговорила Маша.

— Эй, Журавлевы, о чем вы говорите, вы, что сума сошли? Руки себе ломать, — всполошилась медсестра, услышав наш разговор.

— Что вы Ольга Михайловна, это мой брат, таким образом, меня успокаивает.

— Я ему успокою, — уже более миролюбиво продолжила Ольга Михайловна, — перевязывая мою бедную руку.

Тем временем подъехала скорая помощь, меня аккуратно посадили в нее и мы с сестрой отправились в больницу.

Пока ехали, меня не переставал мучить вопрос, что делать, если меня захотят оставить в больнице?

Я ругал себя за то, что согласился со своей сестрой на эту авантюру. Ей, видите ли, в хоккей захотелось поиграть. Черт возьми, я же предупреждал ее, что это не кончится добром, вот, пожалуйста, и доигрались, — злорадно думал я.

Ох, как я хотел прямо сейчас оказаться у себя дома и забыть весь этот кошмар, который произошел со мной.

Я посмотрел на сидящую рядом со мной Машу, и подумал, — ей конечно хорошо, это не ее везут в больницу, а меня.

Мысли стали путаться, рука стала болеть сильнее, я застонал, но скорее всего, от отчаяния, чем от боли, а сестренка тут, же среагировала.

— Машенька успокойся, мы уже почти приехали.

И действительно, как она только это сказала, наша машина тут же въехала на территорию больницы. На каталке меня переправили в приемное отделение. Какое–то время, правда, пришлось подождать, так как врач осматривал больного, которого привезли прямо перед нами. Но все это время Маша была рядом со мной, она, ни на минуту от меня не отходила.

— Машенька не волнуйся, все будет хорошо, — постоянно повторяла она.

Глядя на нее, у меня сложилось такое впечатление, что она волнуется даже больше чем я сам. На какое–то время мне показалось, что это у моей сестры сломана рука, а не у меня, но тут появился врач, — так, что тут у нас случилось? — Спросил он, подходя к моей каталке.

— Упала я, — тихо произнес я.

— Ну, барышня выше голову, ничего страшного пока не произошло, — спокойно проговорил врач, — сейчас мы сделаем снимок Вашей хорошенькой ручки и посмотрим, что можно с ней сделать, что бы она не болела.

Меня перевезли в кабинет, усадили на специальную кушетку на колесиках, и медсестра занялась моей рукой. Маша осталась в коридоре. Пока мне делали снимок, я был спокоен и только крутил головой в разные стороны, разглядывая различные плакаты, развешанные на стене, но в какой–то момент я увидел доктора, который в это время сидел за столом и что–то писал, изредка поглядывая в мою сторону. Казалось бы, что тут особенного, сидит человек за столом и заполняет какой–то бланк. Но мне почему–то показалось, что он каким–то образом узнал, что я вовсе не девочка, а мальчик, по непонятной причине переодетый в девчачью одежду. Поэтому мне, глядя на этого доктора, с каждой минутой проведенной в этом помещении, становилось как–то не уютно. Мне казалось, что я уже отсюда не выйду никогда. Мне стало страшно. Медсестра, видимо почувствовав мое состояние, решила меня успокоить, — успокойся Машенька, сейчас все закончится, мы наложим тебе гипс и отправим в палату.

— В какую палату? Я хочу домой, я не хочу оставаться в больнице.

— С таким переломом как у тебя домой не отправляют. Таким больным назначают стационарное лечение.

— Я хочу, домой, — испугавшись еще больше, запричитал я. Не хочу оставаться в больнице, мне дома лучше будет.

В это время к нам подошел врач, — что случилось? Почему шумим?

— Николай Иванович, она не хочет оставаться в стационаре, — ответила медсестра, — хочет лечиться дома.

— Девочка успокойся не надо шуметь, а то кость не правильно срастется и нам придется все начинать сначала, — спокойно заговорил доктор.

— Я хочу домой, — заголосил я во весь голос.

— Об этом не может быть и речи.

Я не слушал его, мне было просто не по себе, я боялся оставаться в больнице, потому, что понимал, что меня сразу же разоблачат, поэтому у меня началась настоящая истерика.

Видимо ему надоел мой крик, потому что он обратился к медсестре, — все мне это надоело, сделайте что–нибудь, успокойте ее, пусть перестанет кричать, я не могу работать в таких условиях.

— В коридоре находится ее брат, может быть, позвать его? Он ее успокоит, — спросила медсестра.

— Делайте что хотите, только пусть она перестанет шуметь, — ответил доктор.

Медсестра вышла из кабинета и вернулась с Машей.

— Сестренка что случилось? Тебе больно? — Спросила Маша, сразу же подойдя ко мне.

— Маша я не знаю, что мне делать. Меня хотят оставить в больнице. Ты же понимаешь, я не могу здесь оставаться. Они сразу догадаются, что я не девочка, — зашептал я ей на ухо.

— Хорошо успокойся, я все понял, — спокойно ответила Маша.

— Машенька сделай что–нибудь, а то я сейчас с ума сойду, — как заводной шептал я, ни на что, не обращая внимания.

Маша прижала меня к себе и гладила меня по голове, приговаривая, — успокойся, я что–нибудь придумаю.

— Машенька я, что хочешь, для тебя сделаю, буду всегда слушаться тебя, если ты хочешь, то навсегда останусь твоей сестрой.

Сестренка, жалобно посмотрев на меня, поцеловала в лоб, и, обернувшись к врачу, спросила его, — извините, пожалуйста, а нельзя моей сестренке лечиться дома?

— Молодой человек, не требуйте слишком многого, лучше успокойте свою сестру, а то мне придется применить силу.

— Ну как вы не понимаете, не может она здесь остаться.

— Что значит, не может?

— Не может и все.

— Молодой человек мне кажется, мы зря теряем время.

— Тогда я останусь вместе с ней.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что больница это не санаторий. Здесь находятся люди, нуждающиеся в лечении.

— Значит, меня надо будет лечить, — спокойно ответила моя сестра.

— Молодой человек не мешайте работать, лучше займите чем–нибудь свою сестру или идите домой.

— Хорошо я попробую.

Маша повернулась ко мне, и, нервничая, произнесла, — не волнуйся Машенька, я сейчас что–нибудь придумаю.

Я же ни как не мог успокоиться. Тем временем сестренка присела ко мне на кушетку.

— Что? Что ты можешь сделать? — Подлил я масла в огонь.

— Ради тебя я все что хочешь, могу сделать, — жестко ответила сестра, с силой ударив кулаком по кушетке, на которой я лежал.

— Уже поздно, — проголосил я.

— Нет не поздно, — с этими словами моя сестра неожиданно поднялась на ноги, и, развернувшись со всего размаху, опустила свою руку на спинку стула. Да так сильно, что у нее в руке что–то хрустнуло, она громко вскрикнула, и тут же схватилась за руку. Увидев это, медсестра завопила не своим голосом, а я, наоборот, от неожиданности замолчал.

На крик медсестры к нам подбежал доктор, — что у Вас тут произошло?

— Он, — медсестра указала на мою сестру, — сломал себе руку.

— Как сломал? Зачем? — Удивленно спросил доктор.

— Не знаю, — пожав плечами, ответила ему медсестра.

— Молодой человек, что вы себе позволяете?

— Теперь вы оставите меня вместе с моей сестрой, — морщась от боли, но довольная собой произнесла моя сестра.

— Что ты вытворяешь мальчишка? — Разозлился доктор не на шутку, — я сейчас милицию вызову.

— Николай Иванович, какая милиция? Мальчишка руку себе сломал ради своей сестры, — быстро заговорила медсестра.

— Ладно, Верочка, успокойся, не буду я вызывать ни какую милицию, это я погорячился, — спокойно ответил Николай Иванович, — иди лучше, посмотри, что там у него с рукой.

Медсестра занялась моей сестрой, а про меня на какое–то время все забыли. Я, молча, лежал и наблюдал за тем, как она с доктором осматривает руку моей сестры.

— Ну что молодой человек могу поздравить, вы добились своего, придется мне Вас обоих оставить у нас в больнице, — ответил доктор после того как отошел к своему столу оставив нас наедине с медсестрой.

Только через полтора месяца нам с сестрой сняли гипс, и мы смогли отправиться домой, к тому же еще целый месяц находились дома. Поэтому когда наступил день нашего появления в школе, зима была уже на исходе. Наступил март месяц.

Многое изменилось в нашей с сестрой жизни, за это время, но я думаю, что все, что с нами произошло это не случайное происшествие, а закономерность.

Пока мы находились в больнице, мне часто вспоминался тот злополучный день, когда я так нелепо сломал себе руку, вернее мне помогли ее сломать. Что было бы, если бы я ее не сломал? Продолжал бы играть роль своей сестры. Но до каких пор продолжалось бы наше с сестрой переодевание? И к чему все это могло привести? Я просто представить себе этого не могу. Сейчас об этом даже вспоминать не хочется.

Я понимаю, что тогда мы были детьми, но, несмотря на это я думаю, что если бы не моя сестра, которая проявила завидную настойчивость в достижении своей цели, то еще неизвестно как сложилась бы моя жизнь.

Это сейчас, когда я пишу эти строки, я счастлива и довольна тем, что со мной произошло, а тогда находясь в больнице, когда нам наложили гипс и объявили о том, что сейчас разведут по палатам, я был в таком ужасном состоянии, что готов был провалиться сквозь землю. Но моя сестра, как всегда была на высоте, она, подойдя ко мне, шепнула на ухо, — когда устроишься, выходи в коридор.

— В какой коридор? — спросил я ее, ничего, не понимая.

— Наши палаты выходят в коридор. Твоя палата одиннадцатая, а моя двенадцатая. Так вот когда все уляжется, выходи в коридор.

— Зачем?

— Выходи там узнаешь.

— Откуда она узнала про палаты? — Подумал я, пока нас вели по многочисленным переходам больницы к нашим палатам.

В одиннадцатой палате, куда меня направили, находились четыре койки, одна из них как мне объяснили, была свободная. В палате никого не было.

— А где все остальные? — Спросил я медсестру, которая привела меня в палату.

— На процедурах, — коротко ответила она.

— Какая кровать свободна, — спросил я медсестру.

— Вот эта у окна.

Заправив кровать, она ушла, я же сев на кровать подумал, — сейчас придут девочки и все, для меня это будет крах.

Я сидел на кровати, оцепенев от страха. Одно дело, когда я ходил вместо своей сестры в школу, совсем другое дело оказаться здесь в больнице.

— Ты чего сидишь? — неожиданно услышал я.

Повернувшись на голос, я увидел свою сестру, которая выглядывала из–за двери. Увидев, что я в палате один, она, открыв дверь, зашла внутрь.

— Что случилось? Почему не выходишь в коридор?

— Я не могууу, — захлюпав носом, заголосил я во все горло.

— Чего ты не можешь?

— Я боюсь.

— О господи чего ты боишься?

С этими словами моя сестра не стала меня больше слушать, схватила за руку и потащила в коридор, там открыв какую–то дверь, юркнула в нее вместе со мной. Мы оказались на лестничной площадке. Моя сестра, не останавливаясь, направилась вверх по лестнице, я тащилась за ней вслед как привязанная. Поднявшись на один пролет, она остановилась, развернувшись ко мне, проговорила, — раздевайся.

— Что? — спросил я ее, ничего, не понимая, — зачем?

— Что значит зачем? Ты что хочешь остаться в палате с девочками?

Только теперь до меня дошло, чего хочет от меня моя сестренка. Я, обрадовавшись, что выход найден начал быстро раздеваться. Не смотря на то, что у нас по одной руке было в гипсе, мы сумели переодеться и вовремя появиться у себя в палатах, я у мальчиков, а моя сестра, как и положено у девочек.

Ну вот все и встало на свои места, думал я лежа на своей кровати притворившись спящим, так как мне не хотелось в данный момент ни с кем разговаривать.

Вечером к нам в больницу пришла мама, она принесла нашу сменную одежду, фрукты и всякую мелочь необходимую в больнице.

— Ну что мои хорошие рассказывайте, что тут у Вас произошло? — Спросила мама, когда мы расположились в холле на диванчике, — а то местные врачи мне так толком ничего не объяснили.

— Ой, мам я тебе сейчас все объясню, — сестра взяла инициативу в свои руки, — понимаешь, меня Юлька в школе толкнула, я упала, неудачно приземлилась, и получила перелом руки.

— Понятно, ну а ты как умудрился руку сломать? — спросила мама, посмотрев на меня.

Под ее взглядом я не мог выговорить и слова, тем более я не знал, что мне сказать.

— Мам представляешь, Миша ради меня себе руку сломал.

— Как это ради тебя? — Она перевела взгляд с меня на сестру и обратно на меня.

— Ну, я не хотела оставаться одна в этой больнице, а он, — Маша кивнула в мою сторону, — что бы поддержать меня сломал себе руку и вот теперь мы здесь вместе, правда здорово?

— Ничего не понимаю, как это так можно взять и сломать себе руку.

— Да очень просто, мам, правда он у нас молодец? — посмотрев на маму, сестренка сказала, Мам да не волнуйся ты так, все будет хорошо.

А мама продолжала повторять, не обращая внимания на ее слова, — как это можно так просто взять и сломать себе руку ничего не понимаю, — при этом она пристально всматривалась в мое лицо.

От ее взгляда мне стало как–то неуютно.

Неожиданно мама поднялась с диванчика и произнесла, — ну ладно вы здесь пока выздоравливайте, здоровье это главное, а потом когда вы будете дома, мы с Вами поговорим.

— Мам, а что мы такого сделали?

— Маша я же сказала дома.

— Хорошо, хорошо молчу.

Когда мама ушла Маша произнесла, — фу пронесло, а то мне показалось, что она обо всем догадалась.

— А мне кажется, она знает.

— Что она знает?

— Все, Маша ты понимаешь, она все знает, — ответил я, схватив себя за мочки ушей.

— Что значит все?

— Ну как ты не понимаешь, вот смотри, — я вытащил у себя из ушей гвоздики и показал их сестре, — вот смотри, они по идее должны быть у тебя в ушах, а не у меня, теперь тебе понятно?

— О, черт о них я совсем забыла.

— И я, то же, к сожалению, о них забыл, — устало пробормотал я.

— Ну что ж придется родителям всю правду рассказать и чем раньше, тем лучше, — вздохнув, сказала Маша.

Поэтому вернувшись, домой мы обо всем рассказали своим родителям. Для них это было шоком, особенно сильно возмущался папа. Он ни как не мог понять, как это нормальный парень хочет стать девчонкой, у него это ни как не укладывалось в голове. А мама наоборот вскоре отошла от шока и перешла на нашу сторону. Чего это ей стоило, знает только она одна, но благодаря нашей маме наши с сестрой желания были воплощены в жизнь.

Непросто это было воплотить в жизнь но, в конце концов, у нас это получилось. Теперь меня зовут Машей, и я вполне довольна своей судьбой, а моя бывшая сестра стала Мишей, кстати, у нее, вернее у него исполнилась еще одна заветная мечта, он играет в хоккей. Хороший он спортсмен или нет, я не знаю, потому что ничего в этом хоккее не понимаю, но одно я знаю точно, он счастлив, а это, по–моему, самое главное.