Бритлингенцы в аду

В одном из двориков Коллектива Бритлинген, стоящего на вершине холма над древним городом Спаулингом, сидели Батанья и Кловач и чистили доспехи. День был ясный и солнечный, и девушки поставили скамейку так, чтобы немножко позагорать.

— А то я бледнее хобгоблинского брюха, — сказала Кловач.

— Не совсем, — уточнила Батанья, с серьезным видом поглядев на подругу.

Она была старше на четыре года в свои двадцать восемь. Тоже бледная, потому что почти все время проводила в той или иной броне, но ее эта бледность не беспокоила.

— Спасибо и на этом. Не совсе-ем! — передразнила она хриплый голос Батаньи, и передразнила очень неудачно. Батанья улыбнулась. Они с Кловач уже пять лет работали вместе, и мало что друг о друге не знали. И выросли они в стенах Коллектива.

— Так ты же слегка похожа на хобгоблина. У тебя волосы того же цвета, что у него шерсть на спине, и ты любишь ночную жизнь больше дневного света. Но вряд ли ты будешь такой вкусной, если тебя хорошо зажарить.

Кловач протянула ногу — слегка пнуть Батанью.

— Есть потом пойдем? — спросила она. — В «Дом хобгоблина»?

Батанья кивнула.

— Но только без Тровиса. Если он там будет, я ухожу.

В дружелюбном молчании они работали еще несколько минут, начищая доспехи, прозванные «жидкой броней» — наиболее популярное защитное приспособление в обширном арсенале Бритлингена. На самом деле жидкой эта броня не была — больше всего она напоминала мокрую одежду, но натянуть ее было куда легче. На груди имелась клавиатура размером с кредитную карточку, позволявшая установить связь с любым другим носителем такой же брони, и набрать личный пароль, разрешающий надевать броню только одному носителю. Тогда человек становился почти неуязвимым, а без пароля броня не действовала. Такой протокол добавили во избежание похищения доспеха, потому что до того нескольких бритлингенцев убили ради брони. Доспех использовался в прохладную погоду, а летнее снаряжение девушки уже вычистили.

Батанья вывернула костюм наизнанку и оттирала внутреннюю поверхность приятно пахнущим растворителем из большого зеленого кувшина. Кловач универсальным очистителем обрабатывала твердые накладки, надеваемые поверх брони.

Бросив на расстеленное полотенце очередной предмет, она взяла следующий.

— Муштра сегодня суровая, — заметила она.

— Тровис не в духе, — отозвалась Батанья.

— С чего бы это? — спросила Кловач, изображая невинные интонации.

Батанья слегка покраснела, и выступил пересекающий правую щеку шрам. Кловач слыхала, что были люди, которые дразнили Батанью этим шрамом, но никто из них не делал это более одного раза.

— Набросился на меня вчера вечером в душевой, получил локтем под дых. Дурака из себя строит.

— Раз он пытается тебе показать, кто тут главный, то и правда дурак, — согласилась Кловач. — Если будет так и дальше, пойду к Флешетт и поставлю вопрос, чтобы Тровиса отстранили от командования.

— Тровиса это взбесит, что приятно, — сказала Батанья. — Но с нашей стороны это будет проявлением слабости.

Кловач удивилась на минуту, но потом кивнула.

— Понимаю. И потому нам приходится глотать все, что Тровис нам устраивает. — Она попробовала ремень на прочность. — Если некуда будет податься, боюсь, будет у нас несчастный случай.

— Придержи язык! — непритворно возмутилась Батанья. — Знаешь сама…

— Знаю, знаю. Бритлингенцы не убивают бритлингенцев, — произнесла Кловач заученную фразу. — Этим занимается остальной мир.

Это был первый урок, который новичок получает в крепости.

— Однако бывают исключения, — упрямо заявила Кловач, собирая снаряжение. — И его одержимость тобой как раз таковое представляет.

— Не тебе решать. — Батанья встала, закинув на плечо узел со снаряжением. — Значит, через два часа встречаемся у ворот?

— Ага, — ответила младшая.

В тот же день позже обе они неспешно шагали к «Дому хобгоблина». Батанья бурчала насчет узких улиц и древних мостовых, из-за которых бессмысленно держать в замке глайдер. Она любила быструю езду, и отсутствие глайдера ее огорчало.

В «Доме хобгоблина» в честь ласковой погоды открыли летнюю веранду. Здесь было полно знакомых лиц из Коллектива. Хотя бритлингенцы фактически владели городом, держались они поближе к замку на холме. Естественно, что лавки, теснившиеся на старых извилистых улицах у подножия, в основном обслуживали обитателей древнего замка — телохранителей и наемных убийц. Куча ремонтных мастерских для доспехов и для оружия, лавчонки магов с таинственными зельями и предметами, которые могут понадобиться колдунам Коллектива. Лавки с темными окнами, заставленными машинами и механизмами, интересующими механиков замка. И не менее двадцати ресторанов и забегаловок, из которых Кловач решительно предпочитала «Дом хобгоблина».

За удовлетворительно чистым столом их уже поджидал общий друг по имени Гейт — широкоплечий и добродушный, достаточно сильный и быстрый, чтобы снести голову одним взмахом меча. Он был наемный убийца, но для Кловач и Батаньи, пусть и принадлежащих к отряду телохранителей, это не было препятствием к дружбе. Хотя у многих их коллег — было бы.

Гейт уже заказал корзинки жареного хобгоблина и рыбы, и все трое только успели чокнуться кружками эля, как увидели поспешающего из замка отрока в красной куртке посыльного. Быстро шагая, мальчик успевал все же на ходу играть колдовским шаром, пусть и дешевым, судя по виду, но все же заряженным магией настолько, что держался в воздухе несколько секунд на каждом подбрасывании. Прервав игру, отрок вгляделся в сидящих за столами, высмотрел нужное лицо и подбежал рысцой.

— Прошу прощения у дамы-воина, — обратился отрок с поклоном, — не вы ли госпожа Батанья, наставница?

— Именно я, молодой нахал, — добродушно проворчала Батанья, допивая кружку до дна. — Кому там чего?

— Командир Тровис велел… то есть просил, чтобы вы и ваша ученица немедленно прибыли в крепость в Зал Контрактов.

Гейт присвистнул:

— Но вы же только что вернулись с задания. Зачем бы Тровис снова стал вас посылать?

— Я тоже надеялась отдохнуть подольше. Рассказывала я тебе, как мы из гостиницы пробивались с боем, неся клиента, который на солнце сгорел бы свечкой? Ладно, пора нам, Гейт. Выпей тут за нас.

Быстро прикончив корзинки с рыбой (бритлингенец никогда не упустит шанса поесть), она оплатила счет и отвернулась, когда Кловач быстро чмокнула Гейта в щеку. Потом обе подруги вслед за отроком вернулись по извилистым улицам к воротам Коллектива. Часовой на входе их узнал и кивнул, разрешая войти без обычного обыска.

Зал Контрактов был расположен близко к крылу колдунов и механиков, что удобно, поскольку колдовство (в сочетании с наукой) обеспечивало транспортом не менее половины всех заданий. Батанья даже не могла вспомнить, когда ей пришлось в последний раз идти на задание обычным способом.

Сам по себе зал особо не впечатлял — обыкновенное просторное помещение, на одной стене — ничем не примечательные картины. Это была так называемая Стена Позора: здесь висели портреты сотрудников Коллектива, допустивших запоминающиеся провалы. (Система подготовки в Бритлингене интенсивно использовала метод обучения на ошибках предшественников). Кроме портретов и нескольких скамеек, в зале имелись только стол, стулья, большой светильник и письменные принадлежности.

Тровис сидел на деревянном стуле, закинув ноги на стол — недопустимая вольность в Зале Контрактов, поскольку контракты — сок жизни Коллектива и его подписание — важнейший момент. Каждый контракт может принести не только деньги Коллективу, но и гибель своим исполнителям.

— Повышение ударило ему в голову, — буркнула про себя Кловач. — Полгода назад он бы не посмел так себя вести.

Отрок, получив свои чаевые, брызнул прочь, а Батанья с Кловач подошли к столу. В боковую дверь вошла Флешетт, одна из старших командиров. Поскольку в руке она держала жезл, то аккуратно смела ноги Тровиса со стола, сбив их владельца со стула на пол.

— Уважение к залу! — резко бросила она, пока Тровис поднимался на ноги. Телохранительницы сохранили бесстрастные лица, хотя им это стоило серьезных усилий. Флешетт, не обратив никакого внимания на растерянность и злость младшего по рангу, плюхнулась на ближайший стул. Вопреки своему нескрываемому возрасту — было ей не меньше шестидесяти, до чего доживал редкий бритлингенец, — двигалась она куда как ловко. — Ты пригласил нас, — продолжала Флешетт. — В чем дело, сержант?

Тровис взял себя в руки. Будь он при оружии, быть может, он бы и обнажил его против старшей по званию, но он пришел в зал безоружным — необычно для бритлингенца, даже такого неудачного, как Тровис.

— Этот клиент обратился лично, — сообщил он, выталкивая слова сквозь стиснутые зубы, и показал на человека в глубине зала. Тот стоял и, очевидно, рассматривал один из портретов. Йохансона Недоумка, отметила про себя Батанья. Она старалась не встречаться взглядами с Тровисом.

— Что случилось с этим господином? — спросил высокий голос, и незнакомец повернулся, глядя на собравшихся вопросительно.

Он был на пару дюймов выше Батаньи — среднего женского роста. Сложение хрупкое, светловолосый. Судя по одежде — житель вольного города Пардуи, в двух часах езды от Спаулинга. Батанья там бывала несколько раз по делам. В Пардуе корректировали плохое зрение очками яркой расцветки и с инкрустацией. У незнакомца тоже была такая пара: кричаще-синяя с аляповатыми искусственными лиловыми камнями. Очки придавали ему невероятно глупый вид.

Так как все промолчали, ответ взяла на себя Батанья:

— Йохансон Недоумок завел клиента в западню. Когда все кончилось, в нем и в его клиенте было дротиков как иголок в подушечке.

— Я не очень понял, о какой подушечке речь, но смысл до меня дошел, — ответил чужой и еще раз взглянул на зловещий портрет. — Прибыл я сюда, чтобы нанять двух бритлингенских телохранителей. И мне не хотелось бы погибнуть так, как клиент Йохансона.

Он подчеркнуто вздрогнул.

— Очень хорошо, — ответила Флешетт. — Видите ли, клиенты не слишком часто показываются здесь, в Коллективе. Обычно контракт заключается по колдосети.

— Вот как? Простите, что не соблюл обычную процедуру. — Блондинистый щеголь просеменил к столу. — Я случайно оказался в Спаулинге и решил припасть прямо к источнику. Иными словами, взглянуть на то, что получаю.

— Вы получаете Кловач и ее наставницу Батанью, — широко улыбнулся Тровис. — Услышав от клиента описание работы, я сразу понял, командир Флешетт, что они подойдут идеально.

— Почему? — спросила Флешетт.

Тровиса она ни в грош не ставила и никогда не давала себе труда это скрывать. После того, как Батанья и Тровис одновременно оказались не в строю в результате своей стычки, Флешетт за ним следила как ястреб.

— Они сумели защитить своего клиента при обстоятельствах, которых никто не предусмотрел, — шелковым голосом сообщил Тровис. — Кого бы оставила равнодушным такая работа? Уж наверняка они справятся и теперь.

Флешетт еще раз смерила его взглядом, потом повернулась к клиенту.

— Что за цель у вас, незнакомец? И, кстати, как ваше имя?

— Ох, простите! Меня зовут Крик. Мне нужно вернуть нечто, принадлежащее мне и утраченное в весьма опасном месте.

Телохранители (особенно такого класса, как Батанья и Кловач) в узкие места попадают постоянно, так что не слово «опасное» насторожило Батанью, а детектор вранья, заверещавший у нее в мозгу. Она глянула на Кловач — та мрачно кивнула. Крик явно не говорил всей правды, и не был он таким уж глупым женоподобным пардуанцем, какого из себя строил. Невнимательный Тровис мог не заметить мускулистую тренированность худощавого тела — телохранительницы не могли ее пропустить. Но клиенты, как известно, всегда врут. Батанья пожала плечами: а что тут поделаешь? Кловач в ответ кивнула — и правда поделать нечего.

Тровис и Флешетт начали обсуждать с клиентом основы контракта. В него включалась цена транспортировки по колдосети к месту назначения, названному клиентом. Указывалась цель работы — доставить обратно Крика и его имущество в целости и сохранности. Содержался в контракте стандартный пункт о страховке, по которому лечение полученных телохранителями травм оплачивается клиентом.

Батанья и Кловач слушали, потому что это входит в работу. Все телохранители должны понимать, что они обязываются сделать и чего не обязываются. Хотя эти двое уже десятки раз стояли в Зале Контрактов и слушали одни и те же обсуждения, относились они к этому не менее внимательно, чем к подготовке оружия. В работе мелочей не бывает.

Наконец продолжительное обсуждение контракта было закончено. Так как Крик обращался в Коллектив Бритлинген впервые, оно получилось длиннее обычного. Батанья отметила, что Крик задал несколько очень острых вопросов.

— Соблаговолите подписать? — официально спросила Флешетт, когда Крик объявил, что удовлетворен условиями.

Крик взял перо и подписал контракт.

— Клиент согласился. Соблаговолишь ли подписать, наставница? — обратилась Флешетт к Батанье. Та вздохнула, но взяла перо и подписала свое имя.

— Ты, ученица?

Кловач последовала примеру старшей.

— Что теперь? — радостно спросил Крик.

— Мы удаляемся, ты сообщаешь своим телохранителям место назначения, и они подбирают нужное снаряжение. Потом вы встречаетесь здесь и идете вон через ту дверь в колдовское крыло. Колдуны и механики осуществляют транспортировку.

Тровис откровенно скучал, не давая себе труда этого скрывать. Он не нашел повода спровоцировать кого-нибудь на ссору, клиент оказался с деньгами и заплатил запрошенную цену, Тровис избавился от двух самых неприятных своих подчиненных хотя бы на несколько дней, а может — и насовсем. Больше из этой ситуации ничего не выжмешь. Поэтому он воспользовался первой же возможностью выскользнуть из зала — если вообще здоровенный шестифутовый мужик способен «выскальзывать».

— И куда его черти несут? — буркнула про себя Кловач.

— В какое-нибудь тихое место, где он будет придумывать, чем еще меня достать — ответила Батанья и пожалела, что заговорила. Хорошо бы Флешетт не слышала. Жаловаться наверх через голову своего начальника не считалось в Коллективе достохвальным.

Но Флешетт была занята традиционными формальностями, обязательными для командира: пожелала клиенту счастливого путешествия, Кловач хлопнула по плечу, Батанье пожала руку и всем посоветовала как следует перед дорогой поесть. Обычное ее прощание. Потом она поднялась, отдала честь по-бритлингенски и спросила:

— Что есть закон?

— Слово клиента, — тут же отозвалась Батанья, и Кловач отстала от нее на малую долю секунды.

Крик смотрел — очень внимательно из-под дурацких своих очков. Когда Флешетт вышла, телохранительницы подвинулись к нему ближе:

— На какую температуру нам снаряжаться? — спросила Кловач. — И на какой род битвы?

Крик не мог не слышать этого при обсуждении контракта, но все же спросил:

— Вы ведь не имеете права никому сообщать то, что я скажу?

Батанья кивнула, Кловач просто стояла с покорным видом.

— В Ад. Мы направляемся в Ад, — сказал Крик.

После долгого молчания Кловач ответила:

— Значит, нужны летние доспехи.

— Дело обстоит вот как, — заговорил Крик, вдруг становясь многословным. Он сел к столу, Кловач и Батанья последовали его примеру. — Я получил от адского царя некоторый предмет и, уходя, спрятал его в неудачном месте. Мне решительно не нравилось пребывание у царя, но боюсь, что мое неожиданное отбытие могло его рассердить. Таким образом, можете заключить сами, что мне надлежит избегать Люцифера. Весьма и весьма. Я должен проникнуть в Ад и уйти оттуда как можно незаметнее. Поскольку смотреть сразу во все стороны я не могу, вам придется помогать мне в наблюдении.

— Значит, ты вор.

Батанья вводила в наручный коммуникатор список нужных вещей, и сейчас подняла голову — удостовериться, что Крик услышал.

— Ну, да. Но ради правого дела, — жизнерадостно добавил Крик.

— Без разницы. Кто бы ты ни был, каковы бы ни были твои причины и мотивы, мы сделаем то, ради чего нас наняли.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Тогда все у нас в порядке, — сказал Крик, подчеркивая манеры пардуанского дурачка.

Одна из замковых кошек вспрыгнула ему на колени — он стал гладить длинную рыжую шерсть. Батанья смотрела безразличным взглядом. Домашнее зверье она никогда не жаловала, но лучше уж кошки, чем собаки.

Что угодно лучше, чем собаки.

— Сколько времени ты рассчитываешь затратить на эту работу? — спросила Кловач.

— Если мы не вернемся за две недели, то не вернемся, — ответил Крик с любезной улыбкой. — По моим расчетам — так.

Батанья вспомнила, что у Кловач билеты на концерт через неделю.

— Можешь сдать билеты? — спросила она, запуская пальцы в короткие чернильного цвета волосы.

— Возврату не подлежат, — мрачно ответила Кловач. — Ну да ладно. — Она встала. — Наставница, — обратилась она официально, — я прошу дозволения уйти, чтобы подготовиться.

— Иди, — сказала Батанья. — Я приду через пару минут.

Она смотрела на клиента прищуренными глазами.

Как только Кловач скрылась, она обратилась к заказчику:

— Я знаю, что ты не все нам говоришь. Ни один клиент никогда не рассказывает все, и все вы привираете. Но если какое-то твое слово могло бы нам помочь подготовиться к твоей защите, самое время его произнести.

Крик долго смотрел на стол. Кошка спрыгнула у него с колен и исчезла в окне.

— Ничего, — сказал он. — Ничего не могу вам сказать такого, что могло бы пригодиться.

— Тогда все, — сказала Батанья без улыбки. — Тебя будут защищать два бритлингенца из лучших, Крик. Надеюсь, ты это оценишь.

— Я за это хорошо плачу, — ответил он холодно.

Батанья могла ему сказать, что никакие деньги не искупят утрату жизни, но это было бы неправдой. Бритлингенский Коллектив на это тоже установил цену, и Крик ее уплатил.

— Я скоро вернусь, — пообещала она и поднялась. — Колдуны и механики тоже уже будут готовы.

С мрачным удовлетворением она заметила, что при упоминания колдунов по телу Крика прошла дрожь. Колдуны на всех так действуют.

Остановившись посреди своей комнатки, Батанья вытащила из ящика рюкзак. Проверила наручный коммуникатор — он показал составленный ею список, не в словах, но в символах. Некоторые виды оружия, которые она обычно носит при себе, в Аду будут бесполезны. Любая схватка почти наверняка будет проходить в ближнем бою и внезапно, и потому нет смысла брать с собой дальнобойное оружие. Как и работающее на солнечной энергии. Ад находится под землей, в обширной переплетенной сети подземных ходов.

— Батанья! — окликнула ее Кловач из своей комнаты на той стороне коридора. — Арбалеты берем?

Наручные арбалеты били невероятно сильно и были весьма популярным в Коллективе оружием.

— Демонов они убивают? — спросила Батанья в ответ. — Не думаю. Наверное, надо взять… — А что же действительно убивает демонов? Пожалуй, заговоренные метательные звезды. — Метательные звезды берем.

А какие, кстати? Стальные? Серебряные? И что еще может пригодиться?

Мысленно перебирая список возможного вооружения, она тем временем натягивала летнюю броню — легчайшую пористую ткань, сплетенную паукоподобными существами с Морея. Летний вариант заменял кольчугу, хотя на ощупь был похож на ткань, и стоил еще дороже, чем жидкая броня. В магазине бритлингенской компании такой доспех продавался, как утверждали, по себестоимости, но все равно Батанье пришлось два года откладывать на него деньги. В первый год, как Кловач стала у нее ученицей, Батанья одолжила ей деньги на летнюю броню.

— Проклятый Коллектив, — бурчала она, укладывая дополнительное снаряжение в водонепроницаемый рюкзак, с которым отправляется в путешествие любой бритлингенец. В нем всегда есть микротонкое чистое белье, пищевые брикеты, которые можно есть на ходу, пара таблеток, дающих колоссальный всплеск энергии и сил и потому употребляемых с осторожностью. Бинты, антибиотики, фляга с водой. Чтобы избежать чрезвычайных ситуаций иного рода, все бритлингенцы, независимо от пола, ежемесячно получали укол контрацептива. Имена пропустивших укол записывали крупными буквами красным мелом на доске в вестибюле.

— Список у тебя готов? — спросила Батанья из дверей Кловач. — А карман проверила?

Батанья уже потрогала языком искусственный карман в правой щеке и кивнула, когда правая рука Кловач поднялась к левой подмышке. Ученица тоже кивнула в знак подтверждения и зарылась в глубину своего шкафа.

— Ага. Мне только нужно написать записку Гейту, — донесся ее приглушенный голос. Наверное, она искала бумагу и перо — предметы, нужные ей не слишком часто.

— Вы с Гейтом вместе броню трясете?

— Трясем. Он очень старательный.

Батанья улыбнулась и покачала головой, хотя Кловач ее не видела.

— Гейта лучше было бы иметь в друзьях, — сказала она. — Хотя, боюсь, уже поздно для таких советов.

Ученица вынырнула из шкафа:

— Не вопрос. Я со всеми любовниками остаюсь в дружбе. Такой у меня дар.

Светло-каштановые волосы Кловач торчали во все стороны. Капюшон от брони она пока еще не надела — этот элемент защиты ей меньше всего нравился. Батанья тоже не была от него в восторге, хотя при ее короткой стрижке она могла бы уже быть в нем.

Совместно проверив и перепроверив снаряжение, телохранительницы дошли до конца списка. Необходимость путешествовать налегке усиливала важность подготовки. Наставница заметила, что Кловач сунула в карман рюкзака наручный арбалет, но промолчала. Если ученица так чувствует себя увереннее, то небольшое увеличение веса того стоит.

Наконец они решили, что готовы, вышли из спален, и ни Батанья, ни Кловач не позаботились запереть за собой дверь. Воровство в замке случалось редко и каралось смертью. Конечно, незапертая дверь облегчала организацию изощренных розыгрышей. Батанья тронула шрам на щеке.

Наниматель ждал в Зале Контрактов, как его и попросили. Батанья коротко кивнула пардуанцу, показывая, что готова к выходу. Крик встал, разгладил складки на куртке и спросил:

— Я так полагаю, что сейчас нам к механикам и колдунам?

— Да, — ответила Кловач. — Их не обойти.

Он на миг удивился:

— Значит, заметно?

Батанья фыркнула.

— Я правильно понял, что это значит «да»? Ладно. Куда идти?

— Вот сюда.

Дверь из тяжелого морейского дерева с металлической окантовкой украшали руны и символы других магических систем. Не поместившись на самой двери, они вылезли на ее каменную раму. Батанья каждый раз думала при виде этой двери, что, если Коллектив Бритлинген вдруг погибнет в катастрофе, Зал Колдунов и все его содержимое останется невредимым.

Она постучала в дверь, как положено телохранителю — четыре удара через равные промежутки времени. Через минуту двери распахнулись, и все трое вошли внутрь порядком, который будет действовать все время путешествия: первой Батанья, осматриваясь по сторонам, за ней Крик и замыкает шествие Кловач. Ее задача — смотреть, что впереди, и слушать, что позади. Штука непростая, но это — традиционная работа ученицы.

Дверь за ними захлопнулась, и они предстали перед мужчиной в белых одеждах и с закрытым лицом. Сверкающие седые волосы спадали почти до пола.

Сучьи колдуны, подумала Батанья. Позеры чертовы.

— Мы пришли, чтобы вы перенесли нас, — сказала она.

Колдун не мог этого не знать, но следует придерживаться ритуала. Попытки отступления от него выводили колдунов и механиков из себя.

— Мы готовы, — ответил колдун. Кажется, он улыбался под вуалью. — Очень немногие просят послать их в Ад. Нам приятно было готовиться.

Неожиданная откровенность. Кловач уже готова была изменить мнение о колдуне к лучшему, когда он добавил:

— Разумеется, обратно нам не приходилось доставлять никого.

— В какую комнату? — спросила Батанья. Голос у нее не дрогнул.

Он кивнул головой на дверь позади себя, повернулся и не пошел — поплыл в том направлении с какой-то нездешней плавностью. Батанья и Кловач когда-то между собой обсуждали, не отрабатывают ли колдуны эти движения, и однажды в «Доме хобгоблина» позабавили весь бар, изображая занятие семинара по плывущей походке для первокурсников. Батанья обернулась, обменявшись с Кловач беглой улыбкой. Отличный тогда получился вечер.

Посреди комнаты стояла на постаменте неглубокая круглая ванна, и в ней горел дымный огонь. Небрежным кругом встали вокруг постамента семеро колдунов, и все они приготовили флаконы травяных настоев или химикатов, а также разных предметов для сосредоточения. Принятые в Коллектив дети тоже участвовали в этих обрядах: рядом с каждым колдуном стоял мальчик или девочка в возрасте от пяти до четырнадцати. И каждый из детей держал туманный шар.

В углу зала сидел на табурете перед сложной большой машиной одинокий механик. Батанья увидела, что плечи у клиента слегка дрогнули, он весь подобрался — слава богу, не бросился. Что делать, если вдруг он вытащит оружие и попытается поубивать колдунов? Дилемма. Желание клиента — закон. Но колдуны под защитой Коллектива, они — существенная его часть. Интересно будет обсудить этот казус за кружкой, когда вернемся… если вернемся.

Повернувшись к клиенту, Батанья показала на ведущие к ванне ступени.

— Сюда, — велела она, и пошла вперед. Все втроем они сгрудились на тесном постаменте, и телохранительницы обняли Крика за плечи, отчего он снова вздрогнул.

— Сэндвич с Криком, — пошутил он по-дурацки, а Кловач из-за его плеча закатила глаза, глядя на Батанью. Та вздохнула.

Потом колдуны заговорили нараспев, рисуя в воздухе руны, бросая в огонь травы, и дым пошел вверх, вверх, и механик в углу начал вызванивать на кнопках сложную мелодию, а потом…

Потом они оказались в Аду.

Конечно, в туннеле было горячо, и очень неприятен был запах. Ад получил свое название по земным легендам, и не только атмосфера наводила на мысль о сравнении. Жизнь на поверхности над Адом была практически невозможна из-за ядовитых газов от испещривших ландшафт гейзеров. Немногие существа, все-таки там живущие, были дикие и абсолютно чуждые людям. Почти вся жизнь Ада проходила внизу, где правило существо по имени Люцифер. Извитые туннели славились смертельными опасностями и трудностью прохождения.

У Крика в кармане куртки оказалась карта, сделанная из очень гибкого материала, и он широко развернул ее, обратив к закругленному своду. Именно там располагался в туннеле источник света, хотя Кловач не могла понять, что за устройство излучает свет или от какой энергии эти устройства работают.

По всей видимости, колдуны доставили их в главный коридор: выходящие в него устья боковых туннелей были куда меньше и темнее. В данный момент клиент и телохранители были здесь одни, но с запада доносился звук шагов. В мгновение ока Батанья втащила Крика спиной вперед в темный боковой туннель, чуть не хлопнувшись на спину на необъяснимо скользком полу. Кловач прыгнула следом и чуть не въехала в стену. Крик, все еще держа развернутую карту, пискнул, но сквозь зажавшие ему рот пальцы Батаньи.

Обе бритлингенки прижали клиента к каменной стене туннеля, прикрыв его от входа своими телами. Крик затих, осознав ситуацию, и Батанья решила отпустить руку. Вытащив метательную звезду, она изготовилась.

Мимо дыры прошли два демона. Они были футов пять ростом, красного цвета, шишковатые, и хотя у них были две руки и две ноги, на этом сходство с человеком кончалось. Раздвоенные копыта, хвосты, остроконечные уши, но абсолютно безволосые тела с бритыми гениталиями у мужчин и у женщин. Батанья увидела, что Крик не сводит глаз с этой критической области, и вздрогнула вместе с ним. Сколько раз ни увидишь, как демоны демонстрируют свое богатство, страшно себе представить это «богатство» в действии.

Демоны миновали туннель, не обнаружив присутствия посторонних.

Все трое вздохнули с облегчением, и Батанья убрала звезду.

— Постоим здесь секунду, — прошептала она очень спокойно. — Расскажи нам, какой у тебя план.

Когда Батанья говорила с такими интонациями, пусть даже ей приходилось шептать, ее слушали. У Крика тоже ума хватило это понять.

— Сейчас, — ответил он столь же спокойно. Вытащив что-то из кармана — кажется, карманов этих была у него сотня, — он нажал кнопку. Оказалось, это миниатюрный источник света — на батарейках скорее всего. Крик повернул его так, чтобы прикрыть своим телом от входа в туннель, и протянул Батанье карту. Кловач присела рядом с ним, улучшив затемнение, и они стали всматриваться в карту.

Она была подробной, показывала туннель за туннелем, зал за залом.

— Как ты ее раздобыл? — спросила Кловач тихо и уважительно. Предмет был очень ценным.

— Лучше тебе не знать, — ответил Крик жизнерадостным тенором. — Честное слово, лучше.

Длинный тонкий палец на секунду задержался на пометках карты, и потом Крик объявил:

— Мы вот здесь.

Там, куда он показывал, пульсировала звезда.

— Жаль, что она показывает только нас, а прочих тварей не видно, — сказала Батанья почти про себя. — Зато хотя бы знаем, откуда плясать.

— Я не мог себе позволить такую, на которой отражаются все формы жизни, — виноватым тоном откликнулся Крик.

— Ты что, и правда за нее платил? — скептически приподняла брови Кловач. Она была уверена, что карта краденая.

— Да нет, но я не мог себе позволить тюремный срок. Карты получше и заперты понадежнее, а я спешил, — сообщил он без малейшего стыда.

— Что это за предмет, который ты «оставил», когда был здесь последний раз? — спросила Батанья.

— Колдовской шар.

— Но они же в любой лавчонке продаются!

— Не такие. Этот — настоящий.

Бритлингенки уставились на клиента. Колдовские шары, набитые тонкой машинерией и заклинаниями, способные выполнять невинные магические штучки вроде зажигания свеч и вытирания тарелок, были неплохим детским подарком. Даже дешевые модели могут занять ребенка на несколько часов, пока магия не выдохнется, а более дорогие вполне способны конкурировать с подаренным щенком или котенком. Срок работы у них до трех лет, и умеют они очень много всяких фокусов. Но известно, что постоянным источником магии шар быть не может: рано или поздно, а сила его кончится.

— Ты хочешь сказать, что этот колдовской шар вечен? — очень скептически скривилась Кловач.

— Да.

В голосе Крика слышалась явная гордость.

— Это ты его сделал?

— Нет, конечно. Я его украл по поручению.

— В смысле? Украл у Адского Властелина, получив заказ на кражу?

Крик кивнул, довольный ее проницательностью.

— Кто? — спросила Батанья, ощутив, как по рукам ползут мурашки. Ситуация становилась все хуже и хуже. — Кто поручил тебе эту кражу?

— Белсхаззар.

— И ты вернулся в Пардую без шара? Взяв у него деньги?

— Не только взяв, но и потратив, — ответил Крик с удрученным видом.

— В какой же мы глубокой заднице, — подвела итог Кловач.

Тяжелая истина ситуации повисла минутой молчания. Белсхаззар, полководец Пардуи, на самом деле был известнейшим бандитом (возможно, все полководцы таковы). Он был безжалостен, решителен и печально известен вычурностью своих наказаний. Если его обокрасть, он с удовольствием отрежет вору руку, но с еще большим удовольствием похитит его мать и заставит вора смотреть, как руку отрежут ей. А потом уже ему.

— Не дрейфь, — сказала Батанья, беря себя в руки. — Мы — бритлингенцы. И не только в том дело, что мы из более крепкого теста. А в том, что за действия клиента мы не отвечаем. Мы наемные работники, а не акционеры.

— Верно, — согласилась Кловач. — Если бы Белсхаззар нас поймал, Коллектив вмешался бы. Тровис выкуп за нас платить не стал бы, а Флешетт могла бы. Но я вообще не так уж дорожу своей левой рукой. А еще мы могли бы выиграть время, убедив Белсхаззара сперва убить присутствующего здесь Крика.

— Благодарю, о телохранители, поклявшиеся меня защищать, — несколько холодно ответил Крик, — но я бы предложил отложить на время дискуссию о моей кончине. Сейчас нам нужно добыть обратно этот колдовской шар.

— Ты его спрятал или его отобрали? — спросила Батанья.

— Спрятал, — ответил Крик. — Улучил минутку.

— Где?

Он всмотрелся в карту.

— Вот здесь. — Крик показал на туннель к северу от того, где они сейчас прятались. Идти было прилично.

— Если бы ты дал колдунам эту карту, они бы могли высадить нас прямо туда, — буркнула Кловач недовольно.

— Да, но мы бы оказались в казармах. Я решил, что это неудачный вариант.

— Ты спрятал шар в казармах солдат адского царя?

Он пожал плечами:

— Там я был в этот момент.

— Как… ладно, не будем отвлекаться. Если у тебя нет лучшего предложения, подберемся поближе и посмотрим, какие будут возможности. — Было очевидно, что Батанья считает эти возможности практически нулевыми. — И твое счастье, что у меня детей нет, Крик, а то бы я тебя прокляла во имя их.

— О небо, не могу поверить! — воскликнул Крик с невинным видом. — То есть не могу поверить, что у тебя нет детей. О чем только думают мужчины Спаулинга?

— О том, как перерезать тебе глотку, — ответила она. — Мне это точно приходит на ум.

— Что есть закон? — спросил Крик, совершенно не встревоженный.

— Слово клиента, — заученно произнесла Кловач, но Батанья знала: эти слова дались ей нелегко.

— Пошли, хватит клювом щелкать, — сухо сказала Батанья. Ей не понравились эмоции Кловач. Работа есть работа.

— У меня тут мурашки по коже, — несколько виноватым тоном отозвалась Кловач. — Тяжелое выходит задание.

Через несколько секунд мрачные предчувствия Кловач подтвердились. Подавшись вперед, чтобы выглянуть из устья туннеля, они услышали, что позади что-то зашевелилось.

Что-то тяжелое ползло по туннелю.

— Это слизень, — тревожно сказал Крик. — Надо двигаться, а то намертво приклеит к стенам. Или переварит.

Они обе понятия не имели, о чем толкует Крик, но он здесь бывал, а они нет. К тому же предшествующий звуку запах был так силен, что даже у закаленных телохранительниц вызывал рвотные спазмы. Батанья проверила, что проход чист, и все трое бросились в главный туннель, свернув налево. Батанья решила, что там север. Звук волочащегося тела и мерзкий запах остались позади, из чего следовало, что эти слизни передвигаются неспешно. Но через секунду послышалась быстрая дробь шагов. По жесту Батаньи все трое метнулись в очень узкий боковой туннель, куда более тесный, чем тот, где скрылись в первый раз.

В туннеле обнаружились трое солдат, делающих гнусное — и в данном случае это был не эвфемизм: поскольку они принадлежали к разным биологическим видам, предприятие было сложное и выглядело противно. Крик не успел издать невольный звук омерзения, как Кловач сообразила, как именно они все соединены, а Батанья навеки их успокоила коротким мечом.

В тусклом свете, едва отличавшемся от полной темноты, трудно было сказать точно, но Батанье, вытиравшей клинок о штаны убитого солдата, показалось, что Крик даже слегка позеленел.

— Спасибо, — сказал он через секунду.

— Не за что.

Они притаились во мраке рядом с трупами, и Кловач время от времени бросала на тела любопытные взгляды.

— Ты такое видала когда-нибудь? — спросила она наставницу, указывая на соединение между зеленовато-коричневым змееголовым гуманоидом и волкоженщиной. Батанья покачала головой:

— На нашей работе век живи, век учись.

Через несколько минут стало ясно, что приглушенных стонов и бульканья умирающих никто не слышал, а если и слышал какой-то случайный прохожий, то отнес эти звуки к тому процессу, которым были заняты солдаты. Как бы там ни было, а проверять никто не пришел.

Но Батанья знала, что их в конце концов остановят — это только вопрос времени. Судя по движению в туннеле, они подходили все ближе к центру деятельности Ада. Несколько раз мимо их укрытия пробегали разные существа, и каждый раз все трое задерживали дыхание, пока не стихнут шаги (это когда у тварей были ноги). Прополз мимо слизняк, и Кловач с Батаньей лично увидели, как передвигается волнообразная туша по туннелям, смазывая дно и стены прохода твердеющей за секунды слизью. Понятно было теперь, почему дно туннеля такое ровное и гладкое: проползающие слизняки, из которых самый большой был футов десять в длину и в толщину как средняя бочка, все время добавляли и добавляли этого вещества. Стены тоже были покрыты его слоем, но далеко не столь толстым и стеклянистым, как пол.

— Знали бы — шипастые подковки с собой взяли бы, — сказала практичная Батанья. — Может, стоило кому-то нас предупредить?

Крику хватило ума промолчать, он только улыбнулся Батанье улыбкой дурачка.

— Ночью здесь будет движение поменьше, — прошептал он. — Подождем.

Прошли часы, и движение в туннелях затихло. Трое путешественников все это время старались не обращать внимание на вонь выпотрошенных тел в темном конце туннеля, ярдах в пяти. Очевидным образом этот тупик в недавнем прошлом использовался как отхожее место. Удобно, конечно, но находиться поблизости весьма неприятно даже короткое время. А им пришлось там пробыть долго, очень долго. Бритлингенки подремали, съели по одному подкрепляющему батончику, еще один скормили Крику, выпили по глотку воды. Наверное, где-то есть подземные источники, потому что жидкость нужна почти всем живым существам. Но пока что они ни одного не видели, и карта показывала только туннели.

— Зато мы хотя бы животных не видели, — сказала Кловач жизнерадостным шепотом. — Интересно, как тут мясо добывают?

— Есть хлева, где держат коров и прочую съедобную живность, подальше от прочих зданий дворца Люцифера, — ответил Крик. — А почему ты рада, что мы не видели животных?

— Гавкнуть могут, — быстро ответила она.

В тусклом свете, слегка менявшемся от туннеля к туннелю, у нее был такой вид, будто она жалеет, что заговорила.

Крик посмотрел на нее с любопытством — очевидно, никогда его не покидавшим.

— А особенно тебе хочется избегать собак? — спросил он. — Отчего?

Наступил момент тяжелого молчания.

— Потому что этот здоровенный шрам у меня на лице оставлен псом, — ответила наконец Батанья без всякой охоты. — Мы охраняли однажды человека, который разводил сторожевых собак. Его псарня славилась породами и способами дрессировки. Один соперник в порядке розыгрыша подкупил псаря, чтобы собак накормили раздражителем для нервной системы.

— И как обернулось дело?

Батанья пожала плечами и отвернулась.

— Не слишком хорошо, — ответила Кловач. — Я тогда еще не закончила подготовку, а стажером у Батаньи был парень по имени Дамон. Этот «розыгрыш» стоил ему жизни.

— Клиент выжил? — спросил Крик непосредственно у Батаньи.

Она посмотрела ему в глаза:

— Да. Выжил, хотя потерял кисть руки и ногу. Дамон прожил еще четыре часа. У меня остался этот шрам.

Разговор затих надолго.

Постепенно Батанья убедилась, что наступила ночь. Трудно было сказать точно, потому что освещение не менялось, но по ее ощущениям это была ночь. Она сделала Кловач сигнал рукой, и телохранительницы, быстро проверив снаряжение, приготовились к движению. Согласно легенде на анимированной карте Крика, до цели была миля — как ворона летит — если среди ворон найдется такая идиотка, чтобы летать по туннелям Ада.

Кловач сердито глядела на карту, которая была в чем-то божьим даром, а в чем-то — бесполезной бумажкой. Идти на ощупь было бы самоубийством, но насколько было бы больше толку от карты, если бы она показывала помещения, которые должны где-то быть. Очевидно, в этой подземной империи должен быть тронный зал для монарха, какие-то спальни, тюрьма, зал аудиенций и так далее. А так — было известно, куда надо идти за оставленным сокровищем Крика, но совершенно непонятно, что может встретиться на пути.

— Ну, нельзя сказать, будто раньше мы всегда знали, чего нам ожидать, — сказала Кловач Батанье, и та кивнула. Они достаточно давно вместе работали и понимали друг друга с полуслова.

Как будто ее слова были самовыполняющимся пророчеством, за поворотом стояли двое вооруженных охранников, перекрывая путь.

— Мы вас еще за милю услышали, — сказал менее гуманоидный из двоих. Он был из недемонов, и Батанья понятия не имела, каково его происхождение. Четвероногий, серый, одетый в какую-то паутину, он держал в руке устройство, похожее на теннисную ракетку без струн. Ловким движением он махнул им — и с обода сорвалась крупноячеистая сеть, накрывшая Батанью и стоявшего рядом с ней Крика.

Кловач отскочила, резонно рассудив, что кто-то должен остаться свободным. Под улюлюканье и хохот стражников Батанья выхватила короткий меч и стала размахивать им из стороны в сторону. К ее огромной досаде, нити прилипали к мечу и тянулись за ним — сеть оказалась настолько эластичной, что разрезать ее было невозможно.

— Блин! — выругалась она.

Уголком глаза заметила, что Крик оценил ситуацию и работает кинжалом. У него результаты оказались получше, и тогда она тоже вытащила нож и стала действовать им. Второй стражник, человекообразный и похожий на Тровиса, вынул нечто вроде пистолета — рискованное решение в каменных туннелях. Так как рикошеты могли ранить ее или ее клиента, а не только тех, кто этого заслуживал, Батанья метнула кинжал в проделанную в сети прореху. Человек, похожий на Тровиса, свалился, забулькав пробитым горлом, и затих. Очень мило с его стороны.

Метатель сети не ожидал такого поворота событий, и не успевал достаточно быстро залатать сеть, чтобы удержать Батанью и Крика. Тот работал очень быстро, и это было хорошо, потому что Батанье пришлось снова орудовать мечом. Чем рубить, действеннее оказалось протыкать сеть короткими ударами острия.

Вдруг мимо Батаньи скользнуло по полу что-то длинное и темное. Она не сразу поняла, что это Кловач, а ученица тем временем успела вскочить и ткнуть метателя сети неотазером в массивное туловище. Добрый разряд электричества прервал все мыслительные процессы твари и привел в движение серую тушу. Все четыре ноги задергались, заскользили по гладкому полу туннеля в причудливом танце, но Кловач выдала еще один разряд, и стало ясно, что не танец это, а предсмертные корчи. Тварь свалилась паучьей тушей, дернулась пару раз и затихла.

— Блестяще, — оценила Батанья.

— Я разбежалась, бросилась наземь и поехала. Как на льду. — Кловач была видимо польщена похвалой. — Особенно удобно по краям, где никто не ходит.

Крик смотрел на них большими глазами, пока Батанья срезала с них обоих обрывки сети.

— Живой? — спросила она Крика, хлопнув по плечу, чтобы взбодрить.

— Да, — ответил он, снимая свои идиотские очки. Из-под них остро глянули голубые глаза. Без этого аляповатого украшения лицо Крика оказалось худощавым, более приятным и разумным на вид. — Я хочу заявить прямо сейчас: вы стоите тех денег, что я заплатил. До последнего гроша.

— Скажешь, когда живым вернешься — посоветовала Батанья, а Кловач засунула неотазер в отведенный под него карман. После скольжения по слизневому следу ее летняя броня несколько измазалась, но нисколько не повредилась. В драке капюшон у нее слетел, и Кловач натянула его на спутанные волосы. («Если у тебя хоть капля бабьего тщеславия, эта работа не для тебя», — сказал ей сержант-вербовщик в родной деревне. Кловач, как прочие молодые рекрутки, нагло соврала).

— Надо быстро мотать отсюда, — сказала Батанья.

Не говоря ни слова, они перешагнули через трупы и поспешили по туннелю дальше. Глянув на карту, Крик указала на темное отверстие сбоку, опять же слева, и они туда нырнули — как раз вовремя. По тому месту, где они только что были, пронеслось, завывая, такое же четвероногое.

Батанья подумала, нет ли у этих серых тварей телепатической связи. Может быть, погибший в момент ранения передал какой-то сигнал?

После нескольких долгих секунд донеслось жуткое завывание — наверное, второй солдат нашел труп своего приятеля. Теперь сюда будет привлечено много ненужного внимания, и чем быстрее удастся сменить дислокацию, тем лучше.

Батанья ткнула кулаком в воздух, что означало «вперед», и все трое побежали прочь от источника воя. На этот раз группа направилась на запад, повинуясь жестам Крика. В новом туннеле оказалось особенно скользко, и приходилось внимательно выбирать путь, чтобы не хлопнуться на задницу. Непотревоженная стеклянистость застывшей слизи показывала, что по этим туннелям миньоны Люцифера не ходят, и это было хорошо. Та же гладкость указывала, что слизни эти туннели активно используют, и это уже было плохо. Батанья на миг представила себе, как попадает под такого слизня, медленно и уверенно подгребающего ее под себя в пульсирующем движении. Слизь забивает ноздри, рот, не дает дышать. После проползшего слизня она оказалась бы вмурована в пол.

Батанья энергично встряхнулась. Давать волю воображению — непростительная трата энергии для воина. Она оглянулась через плечо на Крика, который тоже вздрогнул. Наверное, представил себе то же самое.

— Быстрее! — прошипела у него за спиной Кловач.

Еще десять лихорадочных минут им везло, а потом послышался шорох ползущего навстречу слизня, а удобного укрытия не было. Куда ни посмотри — нигде не открывался боковой туннель. Если за следующим поворотом он и был, нельзя было рассчитывать его достигнуть до встречи с приближающимся слизнем.

— Назад, — велела Батанья, и они так же быстро побежали обратно, как рвались только что вперед. В первом замеченном туннеле также оказался слизень, и так близко к главному туннелю, что даже антеннами качнул в их сторону. Они двинулись дальше, прислушиваясь к неостановимому продвижению твари за спиной, пока наконец не увидели в стене отверстие — куда поменьше.

Это был туннель-младенец, но в данный момент он означал спасение, и они нырнули туда как можно скорее. Там пришлось двигаться на коленях, зато хоть хватило места на всех троих.

— Не похоже, что эти слизни разумны, — сказала Батанья, понизив голос. — В смысле, что вряд ли они работают на Адского Царя. Но я думаю, что эти туннели создали они.

— Идею скрыться в туннелях Люцифер заимствовал у слизней, — подтвердил Крик. — Когда жизнь на поверхности планеты начала становиться невозможной, он стал исследовать подземелья — или посылать сюда своих тварей и наемников. Из них многие погибли, просто недооценив мощь этих слизней. Думать они не особо думают, но у них сильны инстинкты, и когда эти твари разозлятся, то нападают с неожиданной быстротой.

Просто поток информации.

— А что их злит? — спросила Кловач.

— Все, что встает у них на дороге, — ответил Крик.

— А что они едят?

— Все, что встает у них на дороге. — Крик посмотрел с виноватым видом. — Вообще-то они питательные вещества получают из почвы. Но если на кого-то навалятся, то постоят сверху, пока не высосут все, что могут.

Это было куда хуже, чем представляла себе Батанья, и ее чуть не замутило сейчас.

— Значит, не надо под них попадать, — сказала она как можно тверже. — А почему воины Люцифера не вычистят их из туннелей? Ведь им же опаснее всего приходится.

— Эти слизни слишком нужны Люциферу, — объяснил Крик. — Почти всю проходку выполняют они. Конечно, он не может впрямую направлять прокладку туннелей, но они бесплатно наращивают его дворец. И еще они своими выделениями укрепляют туннели, ему остается только кое-где закреплять кровлю. Существующие проходы они тоже хорошо патрулируют. Так что ему не жалко время от времени потерять бойца.

— Я смотрю, ты много про это знаешь.

В тусклом свете трудно было понять выражение лица клиента, но Батанье показалось, что он вздрогнул.

— Да. Я довольно долго был здесь пленником, а Люцифер любит разговаривать.

— Вот эту информацию нам не грех было бы знать заранее, — сказала Батанья. — Не о твоей жизни в плену, хотя и это, конечно, представляет интерес. — Она умела быть вежливой, когда считала нужным. — А вот насчет слизней… это мы должны были знать наперед.

— Может быть, ты расскажешь нам еще что-нибудь, что может понадобиться? — предложила Кловач. — В интересах охраны твоей жизни.

Где-то неподалеку прополз другой слизень, донесся тошнотворный запах. Пришлось пережидать еще несколько минут.

— Белсхаззар слышал от некоего информатора, что колдовской шар находится в личном кабинете Адского Царя. Это была кража на заказ. Меня Белсхаззар нанял по двум причинам: во-первых, я мастер своего дела, а во-вторых, я ему и без того уже много задолжал. Но мне удалось добыть шар, хотя лежал он в самом темном углу самого темного чулана в темном дворце Люцифера…

— Меньше красот и больше фактов, — вернула его на землю Батанья.

Крик несколько растерялся, выбитый из привычной колеи рассказа, но послушно кивнул.

— Предмет находился в специальной комнате рядом с царской спальней. В его, так сказать, игровой комнате. Белсхаззар был уверен: мне предстоит увидеть это помещение, когда Люцифер узнает, что я — последний из Харвеллов.

У Батаньи сделались большие глаза. Кловач смотрела недоуменно.

— Это что значит? — спросила она.

— Это значит, что у нашего клиента некоторые особые физические приманки.

Кловач посмотрела на Крика, ничего особенного не увидела. Ей вообще нравились мужчины большие и мощные.

— Это какие же? — Крик только пожал плечами, и Кловач посмотрела на свою начальницу. — Какие?

— У Крика два пениса, — ответила Батанья.

— Хорош заливать! — не поверила Кловач. Она повернулась к Крику: — Правда?

В голосе звучали восхищение и интерес.

Крик кивнул, стараясь придать себе скромный вид.

— Нас осталось мало. Мы не всегда были образцовыми гражданами в тех обществах, где жили, поэтому за последние десять лет клан сильно поредел.

— Да есть вообще на свете кто-то, кто не хотел бы за тобой гоняться с дубиной? — спросила Кловач.

— Конечно, есть. Вы двое.

— Вот не уверена, — буркнула Батанья. Опустив капюшон, она запустила пальцы в короткие волосы. — Ладно. Так как этот колдовской шар оказался в казармах?

— Никто не знал, что он у меня, — сказал Крик. — Когда я решил, что пора мне покинуть общество царя — меня утомили его запросы, — я сбежал, прихватив с собой шар. Когда стало понятно, что меня поймают, я его спрятал.

— Где? — напрямик спросила Кловач.

— Ну, в единственно доступном месте.

— И тебя не обыскали как следует? — Профессионализм Батаньи был оскорблен. — С нами бы этот номер не прошел.

— Не сомневаюсь, — слегка поклонился ей Крик. — Однако меня подозревали в краже какой-то крупной драгоценности или монет, и не стали проверять, не припрятал ли я что-нибудь другое, не менее ценное. А я, хм… был не в силах дальше скрывать, и потому, улучив минуту, когда никого в помещении не было, спрятал шар. Меня заперли в казарме в какой-то комнате, потому что мои конвоиры понадобились сержанту для избиения кого-то другого, и я получил в свое распоряжение десять минут — в комнате без окон. Этой возможностью я воспользовался.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы тебя отвели в казармы, помогли найти комнату, где тебя держали, изъять колдовской шар и выбраться живым. Вернуться в Спаулинг. Где ты будешь искать убежища, поскольку Белсхаззар желает тебя убить. Или отправишь шар Белсхаззару в надежде, что он соблюдет ваш исходный контракт. А царь Люцифер хочет заполучить тебя обратно в свою игровую комнату.

— Весьма точное описание положения дел.

Впервые у Крика не получилось ответить с жизнерадостной интонацией.

— Белсхаззар на тебя злится за опоздание и за потерю шара, а Люцифер — за то, что ты сбежал, не дав ему с тобой доиграть до конца.

— Справедливый вывод, — согласился Крик.

— Как ты нашел деньги на гонорар колдунам и Коллективу? — спросила Кловач. — Не мое дело, я просто интересуюсь. Я же знаю, что они не дают кредита.

При упоминании кредита у Батаньи плечи затряслись от смеха.

— Ну, я позаимствовал пару-другую мелочей в домах знатных жителей Спаулинга.

— Пару-другую? Тут телега нужна была бы, чтобы набрать на нас денег.

— Вам интересно будет узнать, что цену скостили, как только я указал, каких именно телохранителей хочу нанять.

Смех обеих женщин отрезало как ножом.

— Тровис, — сказала Батанья. Прошипела это имя, как змея.

— У него действительно к тебе большая неприязнь, — продолжал Крик. — Когда он услышал, куда я направляюсь, стал трясти расписание дежурств, пока не выскочили ваши имена.

Кловач и Батанья переглянулись.

— Когда вернемся, — сказала Батанья, — разберемся с этим вопросом. Слишком это уже долго тянется.

— Откуда у него на вас такой зуб? — спросил Крик. Они обернулись, посмотрели на него в упор. — Дамы, ну бросьте! Мы же сейчас в этом деле вместе. Если я вернусь один, то убью его вместо вас.

— Подойдет, — ответила Кловач. — Дело в том, что моя уважаемая наставница была вынуждена отказать ему так энергично, что сломала ему руку.

Крик беззвучно присвистнул.

— Насколько я понимаю, словесный отказ оказался недостаточным?

— Он считал, что «нет» — это не ответ, — пояснила Батанья. — Как-то вечером он пробрался в мою комнату и подстерег меня, когда я пришла. Я пыталась быть тактичной, что для меня не просто. Пыталась быть твердой. Пыталась быть грубой. Он продолжал настаивать. Пришло время применить силу.

— Он ей сломал нос, — сообщила Кловач Крику. — И ключицу. Но она ему сломала плечевую кость, так что победила она.

— Он плакал. — У Батаньи губы слегка искривились в улыбке. — Но хватит упиваться воспоминаниями. Мы слишком долго здесь торчим, пора двигаться.

На этот раз Крику пришлось собраться с духом, чтобы выйти в большой туннель. Батанья поняла, что заставило его при первом посещении царя бежать раньше, чем он был готов. Может быть, утратил присутствие духа. Может быть, потерял способность управляться с физическими запросами Люцифера. Но скорее всего — она была готова поставить свое жалованье — больше не мог выносить подземелья.

Нельзя было отрицать, что ей слегка передалось это чувство. В Аду действительно ужасно. Она дышала застойным вонючим воздухом, и ощущение запертости подавляло все сильнее и сильнее. Непрямой свет был недостаточно ярок, чтобы по-настоящему осветить путь. Лучше, чем ничего, конечно, но этот полумрак еще добавлял гнетущего настроения. Группа снова двигалась, но слишком медленным темпом. Будто, чувствовала Батанья, эти туннели высасывают из них энергию.

Она поняла, что задание надо выполнить с максимально возможной быстротой. Необходимо выбраться из туннелей и вернуться прежде, чем расшатаются нервы или дух упадет так, что уже не справиться. В таких обстоятельствах она еще не была никогда.

— Помнишь последнее задание? — вдруг спросила она у Кловач.

Ученица заметно удивилась:

— Конечно.

— Там очень круто пришлось. Взрыв дома, клиент совершенно беззащитен и не способен передвигаться. И все равно я не отчаивалась, не допускала и мысли, что мы не выберемся.

— Наставница, у тебя жар?

— Эти туннели действуют на меня и на Крика. Тебя они, похоже, не достают. Может быть, вести группу придется тебе.

— Мне они пофиг, эти туннели. Только прикажи, наставница.

— Спасибо, ученица. Я тебе дам знать.

Батанья повернулась и снова возглавила шествие. Карта осталась у Крика, и он направлял ведущую шепотом или жестами. Они старались передвигаться по небольшим туннелям, чтобы меньше было шансов встретиться с обитателями Ада. Неприятная сторона такой тактики состояла в том, что если встреча все же происходила, боковых туннелей не было, чтобы уклониться от атаки — а она происходила тут же. За время неимоверно долгого пути, занявшего часов шесть по ощущениям, но не больше двух на самом деле, бритлингенки убили не меньше десяти жутких тварей Ада. Пару раз едва-едва уклонились от медленного, но неуклонного движения слизней. Пальцы Батаньи стали дрожать, и она знала, что приближается момент, когда придется передать командование ученице.

Но еще до того их схватили.

Все произошло очень быстро. Их поймали в самом невыгодном положении, в длинном туннеле без боковых ходов, куда можно было бы скрыться. Еще туннель слегка изгибался, поэтому врага они увидели лишь тогда, когда бежать было поздно. И никакие звуки не сообщали о его приближении. Трое солдат, похожих на пыльные шары, медленно катились по скользкому полу. Сперва Батанья чуть не засмеялась, но по выражению лица Крика поняла, что они попали в беду.

— Бежим! — сказал он хрипло. — Бежим!

Они резко повернулись, но оказавшуюся в арьергарде Батанью шары нагнали сразу.

Как будто в пылесос засосало, успела она подумать, задыхаясь и отплевываясь пылью, клочьями волос и мусором, составлявшими плоть этой твари. Каким-то образом пыльный шар сумел спутать ей руки какими-то прядями и поднять над полом, лишив опоры. Она стала брыкаться, метаться из стороны в сторону, но на нее навалились обрывки веревок и пыль, скрутили, лишили возможности двигаться.

— Кловач! — крикнула она. — Что у тебя?

— Держат крепко, — донесся ответ как через подушку. — Крик?

Крик смог ответить лишь полузадушенным кашлем.

Шар покатился по туннелю, неся в себе Батанью. У нее почти сразу закружилась голова, и главной целью стало не вырваться из плена, а чтобы не стошнило.

Охвативший ее ком пыли катился по переходам, и становилось все жарче и жарче. Наконец ощущение сдавливания ослабело. Преодолевая тошноту, Батанья почувствовала, что находится где-то в большом просторном помещении. Движение, слава богу, прекратилось, и все нити и куски мусора, скрутившие ее, попросту расплелись.

— Блин! — успела она сказать, рухнув на каменный пол, где никогда не проползал слизняк.

От удара на секунду отшибло дыхание, но как только удалось вдохнуть, Батанья уже была на ногах с мечом в руке. Пыльный шар, привезший ее, укатился прочь, и впервые перед ней предстал большой зал Люцифера. Высокий сводчатый потолок, беспорядочно расставленные каменные колонны. Вырезанный из камня трон, оставленный, когда вынимали породу из этого зала, расположился темным великолепием в середине обширного помещения. На верхней ступени его стоял красивый джентльмен в костюме-тройке, в шейном платке, заколотом рубиновой булавкой. Был он светловолос, и он улыбался.

— Я всегда думала, что у Люцифера волосы черные, — прошептала Кловач, поднимаясь на одно колено.

Она стояла в ярде от Батаньи, и позыв к рвоте не удержала. Крик? Батанья огляделась, ища клиента, и увидела его позади себя на полу. Закрыв его собой, она изготовилась к бою.

— Храбро, но глупо, — заметил блондин. — Посмотри.

Он указал ей за спину, и Батанья очень осторожно обернулась. На краях светового облака, зависшего над головой Люцифера, виднелось целое войско демонов. В основном четвероногие, волколюди, змеелюди, пыльные шары и просто люди. Их было не менее двухсот, и все они были вооружены.

— Вот блин! — снова выругалась Батанья и слегка ткнула Крика ногой. — Мне как, погибнуть, защищая тебя?

Крик застонал, перевернулся набок, откатившись от нее, и сблевал, стараясь не попасть ей на сапоги. Кловач поднялась, шатаясь, и почти непослушными от дрожи пальцами пристегнула к левой руке наручный арбалет, заряженный и взведенный. Батанья не могла не ощутить гордости за ученицу.

— Естественно, он этого не хочет, — ответил Люцифер. — Вы обе просто великолепны. И великий вор Крик не захочет обрекать на ненужную смерть столь храбрых воинов. Правда ведь?

— Да, — простонал Крик. — Правда, не надо этого делать.

— Молодец, Крик! — ангельски улыбнулся Люцифер. — Теперь они смогут позабавить моих солдат.

— Коллективу это не понравится, — предупредила Батанья.

Улыбка Люцифера чуть приувяла. Он подошел ближе к потрясенной группке пришельцев. Нос он не сморщил, и Батанья решила, что обоняние у него повреждено долгим пребыванием в зловонном воздухе Ада.

— Коллективу Бритлинген, — уточнил он почти без вопросительной интонации. Женщины в унисон кивнули.

Люцифер состроил гримасу. Разочарованная физиономия, решила Батанья.

— Драться с Коллективом мне бы не хотелось, — проговорил Люцифер. И тут же лицо его прояснилось: — Хотя кто узнает?

— Если мы не вернемся, узнают все, — ответила Батанья. — Наши души принадлежат Коллективу. О смертном пункте слышал?

Всякий, кто слышал о Бритлингене, слышал и об этом пункте. Когда бритлингенец умирает, его душа появляется в зале регистрации, разыгрывая обстоятельства этой смерти. Представление записывается для потомства. Эти записи в обязательном порядке просматриваются при инструктажах.

— Может, мои ребята вас смогут удержать на самом краешке, — предположил Люцифер. — У них в этом талант.

— Они из чистого упрямства сдохнут, — возразил Крик хриплым голосом. — Какого черта, Лу?

Люцифер был так близко, что Батанья могла рассмотреть его в подробностях. Телосложение мужское, очень красивый. Короткие светлые волосы еще гуще и золотистее, чем у Крика, но дурачком не прикидывается. Даже сквозь тошноту она заметила, какими жадными глазами смотрит он на последнего из Харвеллов.

Кловач стояла с другой стороны от Крика, спиной к Батанье. Долгий напряженный момент они ждали слов Люцифера.

— Ну, тогда ладно, — сказал владыка Ада. Голос его звучал и радостно, и слегка мрачно, будто он получил, что хочет, но могло бы быть и лучше.

— Что ладно? — спросила Батанья, ни на волосок не расслабившись.

Стоящий в трех ярдах волкочеловек рычал на нее, и она не сводила с него глаз. В нем столько было собачьего, что у нее мурашки бежали по коже, и при возможности она была готова снести ему голову мечом. Чувствовалось, как дрожит Кловач у нее за спиной — ученица еще не отошла от прокатки по туннелям.

— Заключим сделку, — ответил Люцифер, придвигаясь на шаг. — Отступите — и ваш клиент всего лишь проведет со мной недельку. Сопротивляйтесь — и он останется здесь на всю жизнь.

— А зачем тебе такая сделка? — спросила Батанья, быстро обдумав предложение. — Убей нас обеих, и он твой навсегда.

— Так и было бы, но ты права: мне не хочется, чтобы Коллектив заимел на меня зуб. Я вас продержу недельку, наслаждаясь обществом Крика… а потом все вернетесь к Коллективу, более или менее нетронутые. Кстати, я тут наводил порядок несколько дней назад и заметил, что из моей прекрасной коллекции кое-что пропало. Так что я хотел бы задать на эту тему Крику пару вопросов, когда мы с ним будем развлекаться. Но клянусь оставить его в живых, особенно если он ответит быстро.

Батанья бедром почувствовала, как Кловач задрожала чуть сильнее.

Она, конечно, не поверила Люциферу, но никакое разумное контрпредложение не приходило ей на ум. Волкочеловек подался к ней на пару дюймов, оскалив клыки. Слева пододвинулась четвероногая тварь с сетью.

— Что есть закон? — спросила Батанья негромко.

— Слово клиента, — шепотом ответила Кловач, и они на миг замолчали.

— Я принимаю твое предложение, — сказал Люциферу Крик без каких-либо интонаций.

— Ну, вот и славно! — просиял Люцифер. — Дамы, вы можете сложить оружие. Вас ждет моя прекрасная тюрьма, и вы сможете ею насладиться безраздельно. Общества я вам не предоставлю. А для тебя, Крик, у меня нечто совершенно иное.

Круг столпившихся тварей разразился улюлюканьем и смехом — или звуком, который можно было принять за смех.

Батанья обернулась, чтобы помочь Крику встать, и они встретились взглядами.

— Он не сдержит слова, — сказал Крик почти ей на ухо.

— Что нам делать? — спросила она. — Можем биться до смерти. Хочешь — могу убить тебя сейчас, если ты предпочитаешь это его играм.

Она мотнула головой в сторону приближающегося Люцифера.

— Нет, — ответил Крик. — Это неприятно, но не фатально. Я выживу, а от чего-то даже удовольствие получу. Но отпустить он меня не отпустит — что-то случится со мной или с вами. А нам надо выбраться с колдовским шаром: если я его не заполучу, могу с тем же успехом здесь умирать. Он в казарме номер три, в верхнем ящике первого шкафа справа.

— Понятно, — сказала Батанья, хотя совершенно было непонятно, как использовать эти сведения. — Через пару дней я попрошу разговора с тобой.

Крик потрепал ее по плечу, кивнул Кловач, у которой по лицу текли струйки пота, и поклонился Люциферу.

— Марл, отведи их в камеры, — велел Люцифер волкочеловеку, обнял Крика за плечи и повел прочь. Батанья еще услышала его слова: — Любимый, за это время у меня появилось несколько новых игрушек.

Волкочеловек зарычал, Батанья повернулась к нему. Он мотнул мохнатой головой, показывая на север. Бритлингенки отдали оружие двум четвероногим метателям сети и направились следом за волкочеловеком. Их окружила толпа приспешников Люцифера, но если не считать случайных тычков или сочных плевков, вреда им не причиняли. Батанье это не нравилось, но с другой стороны, от плевков никто еще не умирал — если не считать плевков ядовитых ящериц, с которыми пришлось столкнуться на прошлом задании. Напряженно вглядевшись, Батанья сейчас их не заметила.

— Ладно, — сказала она Кловач. — Бывало и похуже.

— Бывало, — согласилась Кловач с некоторым усилием. Видно было, что желудок у нее еще не успокоился. — По сравнению с некоторыми местами тут еще как вечеринка в «Доме хобгоблина».

Батанья даже слегка улыбнулась, поразив собравшуюся толпу.

Тюрьма в Аду была именно такая, как следовало ожидать. Их провели мимо караульной, где висело на стенах оружие, которого даже Батанья никогда не видела, но много было и такого, как у нее — от навороченного огнестрельного и до элементарных мечей, копий и дубин. Охранники — обыкновенные злобные и презрительные олухи. Какой-то змеечеловек раздвоенным языком коснулся щеки Батаньи, когда она проходила мимо, и разразился шипящим смехом, увидев ее гримасу отвращения.

— Придержи язык, Ша! — рявкнул волкочеловек, и Ша вытянулся по стойке «смирно» — насколько позволяла ему выгнутая спина.

Кловач и Батанье пришлось раздеться на глазах у всех, потому что броню им оставить на себе не разрешили. Этого следовало ожидать, конечно, но все равно приятно не было. Пришлось надеть подвязанные веревкой штаны и бесформенную гимнастерку, на ноги — пару толстых носков с подшитыми подошвами. Потом Марл, оказавшийся начальником караула, открыл тяжелую дверь с глазком и пропустил в нее пленниц.

Пол в камерах был неровный, вырубленный в скале, а не выглаженный слизнями, и сами камеры оказались довольно просторные, потому что были предназначены для существ побольше людей. Свою Батанья сразу оценила беглым взглядом. В одном углу — отхожее место довольно странной конструкции — потому что не все виды испражняются одинаково, — койка вдвое шире кровати Батаньи в Спаулинге, тоже для тварей разного вида. Справа оказалась камера Кловач, решетки от пола до потолка, с расстоянием между прутьями чуть меньше ладони. Точно такая же решетка заменяла переднюю стену камеры — заключенные все время находились на глазах друг у друга и любого, кто заходит в тюремный блок. Камер было всего шесть, и первая с каждой стороны была пустой. Последняя слева теперь стала камерой Батаньи, а рядом с ней оказалась камера Кловач.

Две камеры точно напротив были тоже заняты людьми. Напротив Батаньи сидел на койке молодой мужчина. Когда тюремщики заперли Батанью, он радостно привскочил. Одет он был в ту же робу заключенного, но на нем она смотрелась.

Юноша был худощав, неземной красоты и страшно обрадованный, что у него появилось общество.

— Люди, которые будут со мной говорить! — сказал он мелодичным голосом. — Правда же, я красив? Правда, я достоин восхищения?

Батанья была занята надеванием гимнастерки и завязыванием веревки штанов, а потому не ответила сразу. Когда она привела себя в порядок, а тюремщики занялись Кловач, она обернулась посмотреть.

— Ты красив, как картинка, — вежливо согласилась она. — Почему ты здесь, а не в постели Люцифера?

Если у Люцифера пристрастие к мужчинам, то невозможно себе представить, чтобы он отказался от такого лакомого кусочка. Густые каштановые волосы, большие зеленые глаза, загорелая кожа, гладкая, как шелк… слюнки потекут, если у тебя есть настроение для игр и забав.

У Батаньи его не было.

— Я там был, — ответил он, и даже голос у него был приятен: достаточно глубокий, чтобы ощущаться как мужской, исходящий из улыбающихся губ. — Ему неимоверно повезло меня заполучить! Я сиял в его постели как звезда в ночном небе! Хотя я уже много веков звезд не видел. Но помню, — добавил он задумчиво. — Одним движением стащив рубаху через голову, он вторым столь же изящным снял с себя штаны. — Заметила, какая у меня задница? А он — правда, совершенство? А ноги — видишь, какие прямые!

Выходящие охранники даже не глянули в его сторону — наверное, привыкли уже к представлению. Батанья обрадовалась, увидев, что Кловач рассматривает молодого человека с интересом. Он медленно поворачивался, чтобы новенькие могли полностью оценить его красоту.

— Да, очень симпатично, — подтвердила Батанья, хотя это было явным преуменьшением.

— Ведь ты же никогда ничего подобного не видела, — завлекающим тоном обратился он к Кловач.

— Что да, то да, — согласилась она, приподняв бровь.

— Неповторим, — гордо сказал он. Кажется, по-иному он не мог о себе говорить. — Совершенно непонятно, как Люцифер может хоть кого-то мне предпочесть. Хотя кое-что из того, что он любит, делает мне больно и оставляет синяки на нежной коже, — чуть погрустнел он. — Зато, — он снова просиял, — синеватый оттенок выглядит на моем бледном тоне очень заманчиво.

Бритлингенки старались друг на друга не смотреть.

— Можешь одеться, — разрешила Батанья. — Ты очень соблазнителен, но сейчас у нас есть более срочные дела. Как тебя зовут, красавчик?

— Нарцисс, — ответил он. — Правда, красиво?

— Да, — признала Кловач с самым искренним видом. — Мы о тебе слышали.

Она повернулась к Батанье и подмигнула. Старшей было приятно, что ученица реагирует на молодого человека. Значит, ей лучше.

— Вот как? Моя слава докатилась даже до… откуда это вы?

Ему очень понравилась эта мысль. Взяв зеркальце, он стал внимательно рассматривать лицо.

— Наверное, стражники дали ему зеркало, чтобы он заткнулся, — буркнула про себя Батанья.

Нарцисс, поглощенный собой, уже не замечал новых товарищей по заключению.

— Прошу прощения, — окликнула их женщина из камеры напротив Кловач.

Бритлингенки подошли к передней решетке своих камер.

— Чем могу быть полезной? — спросила Кловач.

Вопрос, конечно, дурацкий, но годится, чтобы завязать разговор.

— Не можете ли вы мне сказать, какой сейчас год? — спросила женщина.

— Зависит от того, в каком измерении ты живешь, — ответила Батанья. — И на какой планете.

Женщина вздохнула. С виду ей было где-то за сорок. Короткие каштановые волосы, прямые белые зубы с заметной щербинкой спереди, приятное лицо.

— Я такое слышу все время, и не знаю, как это понимать.

Она была одета в сшитые по мерке брюки и блузку с забавными точками спереди. Присмотревшись, Батанья поняла, что эти круглые штуки не дают блузке раскрываться. Пуговицами их зовут.

На женщине была плотная куртка с большими лацканами, шапка и очки висели на крючке, вбитом в стену — единственное место в камере, куда можно вешать вещи.

— На тебе не тюремная одежда, — отметила Кловач. — Почему?

— Мне неизвестно. Я приземлилась на какой-то остров в Тихом океане после самого долгого полета в моей жизни. — На красивом лице отразилось мимолетное смущение. — Я не знаю, где мы точно были, когда аэроплан стал заваливаться. Мой штурман погиб при посадке. — Она замолчала на долгую секунду. — Выбравшись из аэроплана, я пошла осматриваться, прошла между двумя пальмами — и как-то оказалась здесь. Меня поймали огромные пауки, принесли меня сюда и представили красивому джентльмену. Его действительно зовут Люцифер? Я попала в Ад?

— Ты приземлилась на поверхности Ада. Сейчас, конечно, мы в его недрах. Из какой ты страны?

Что-то было в этой женщине неуместное.

— Я из Соединенных Штатов Америки, — сказала она. — Я — авиатрисса.

Кловач посмотрела на Батанью — та пожала плечами.

— Я не знаю, что это.

— Я пилотирую аэропланы, — пояснила женщина с привычной гордостью.

— Боюсь, что ты сейчас уже не на Земле, — сказала Батанья. — По крайней мере не в том же измерении, что Земля. Мы там были пару недель назад.

— Я поняла, что я не могла оказаться на родине. И уж точно я не в Тихом океане. — Женщина села на койку, будто у нее ноги подкосились. — И не знаю, сколько прошло… какой сейчас год? Я вылетела в тысяча девятьсот тридцать седьмом.

— Здесь год не тот, что был в твоем измерении, когда ты его оставила, — сказала Кловач. — Мы — бритлингенцы.

Лицо женщины не изменилось — это ей ничего не говорило.

Батанья пояснила ей:

— Кажется, тебя захватил какой-то поток событий или какая-то магия, нам неизвестные.

Женщина вздохнула — глубоко, прерывисто.

— Какой был год, когда вы последний раз были на Земле?

По голосу было слышно, что она боится услышать ответ.

— Ну… куда позже твоего времени, — ответила Кловач. Через камеру Нарцисса она перевела взгляд на Батанью. — В любом случае — позже двухтысячного, хотя даже не заметила, какой там был год. — Она пожала плечами. — Мы знали, что надолго там не задержимся.

— Да, какой-то из двухтысячных, — согласилась Батанья.

— Не могу понять, — тихо сказала женщина. — Наверное, я сошла с ума.

— Как тебя зовут? — спросила Батанья.

Может, смена темы выведет женщину из мрачного настроения.

— Амелия Эрхарт.

Она посмотрела на Батанью, на Кловач, будто они, вопреки всему, должны были знать ее имя. Это, значит, общая черта у нее с Нарциссом.

Увидев, что бритлингенки о ней не слышали, она пожала плечами, но тут же вся напряглась, когда раздались звуки, приближающиеся к большой двери между блоком камер и остальным подземельем — стражники бросили ее открытой. Звуки были — клацанье когтей и тяжелое дыхание.

— Собаки, — произнесла Амелия. — Значит, уже почти время обеда.

— Собаки? — хрипло переспросила Батанья, и Кловач почти одновременно с ней: — Что за собаки?

— Большие, — ответил Нарцисс, оторвавшись от рассматривания своего отражения и протирая зеркало подолом рубахи.

— Большие! — передразнила его Амелия и рассмеялась. Первый нормальный звук в этом помещении. — Они гигантские!

В дверь вошли два здоровенных черных пса и пошли обнюхивать коридор. У них был короткий блестящий мех, остроконечные уши, длинные тонкие хвосты. Из открытой пасти вывешивался длинный розовый язык — резкий цветовой контраст с острыми белыми зубами и красным огнем глаз.

Батанья прижалась к дальней стене, будто пытаясь выскрести себе нишу в камне.

— Этих псов пускают в камеры? — сумела выговорить она.

Псы! Обязательно псы! Почему нельзя, чтобы тюрьму сторожили гидры или горгульи? Нет, обязательно собаки.

— Нет, — ответил Нарцисс.

Собаки обернулись к нему, осторожно шагнули к прутьям его камеры. Будто не замечая длинных острых зубов и горящих глаз, Нарцисс подошел к решетке и просунул руку между прутьями. Страшные зверюги шумно принюхались и — та, которая была ближе, подставила Нарциссу голову почесать.

Три женщины уставились, глазам своим не веря, а Нарцисс обернулся.

— Даже собаки тянутся ко мне, — сказал он радостно. — Впрочем, я их тоже люблю.

Батанья передернулась, вспомнив что-то из виденного в странствиях. Ради Нарцисса она надеялась, что прутья крепкие. «Тянутся» — это могло значить многое.

Через минуту гончие утратили видимый интерес к Нарциссу и пошли дальше патрулировать коридор. Красные глаза останавливались на каждом узнике по очереди, а когда они подошли к камере Батаньи, из глоток стало рваться рычание. На лице Батаньи была написана решимость не проявить своих чувств, но она побледнела, на лбу выступил пот.

— Ты только не подходи к решеткам, и они тебя не достанут, — посоветовала Кловач, усилием воли заставив себя говорить спокойно. — Они реагируют на твой…

Она не смогла произнести такое слово про наставницу.

Но Батанья ее поняла и сама сказала его.

— Да, они чуют мой страх.

Ей было мерзко это говорить, еще мерзее — чувствовать свою слабость. Ты воин, напомнила она себе. Это было много лет назад, пора перестать реагировать.

Собаки прижались головами к прутьям и залаяли. Она такого звука в жизни не слышала — вся сила воли понадобилась, чтобы не дать подогнуться коленям. Двое охранников-людей бросились из конца коридора проверять, что взволновало псов, а те так возбудились, что завертелись колесом и бросились в сторону охранников, для которых это было как гром с ясного неба. Они были вооружены чем-то вроде пистолетов, но коренастый, который был слева, даже не успел достать оружие, как ближайший пес на него прыгнул и здоровенной пастью перекусил шею. Голова с недоуменным выражением свалилась с плеч, покатилась по полу, остановившись возле камеры Амелии Эрхарт. Второй оказался быстрее и хладнокровнее и прыгнувшего пса встретил выстрелом. Пуля оборвала полет собаки коротким визгом, и ее товарищ, откусивший только что человеку голову, повернулся на звук и зарычал.

Но высокий смуглый стражник отступать не собирался.

— Застрелю! — крикнул он, и собаки, похоже, передумали нападать на человека столь же агрессивного, как они.

Та, которую застрелили, уже исцелялась, и только сгусток черной крови на камне напоминал о ране.

— Они бессмертны, — сказала Батанья.

На глазах у всех черная кровь зашипела, заклубилась черным дымом и исчезла, оставив на камне небольшую воронку.

— Боже всемогущий! — прошептала Амелия Эрхарт.

— Этот плохой дядя хотел тебя застрелить? — проворковал Нарцисс собаке, и застреленный пес обнюхал просунутую через решетку руку. Даже охранник уставился на это недоверчиво.

Пес лизнул руку Нарцисса.

У Кловач отвалилась челюсть. Все ждали, что будет, но Нарцисс не закричал, не свалился от боли. Он смотрел на страшного зверя с эгоцентрическим благоволением, а огромный язык, длинный, тонкий и в чем-то непристойный, смачивал ему ладонь собачьей слюной. Очевидно, только кровь была едкой.

— Хм.

Батанья теперь успокоилась, стыдясь своего страха, и стала думать. Псы ушли туда, откуда появились — стражник проводил их настороженным взглядом, не убирая оружие. Только когда они вышли, он присел и взялся за лодыжки покойного товарища. Потянул. Оставляя неприятный мокрый след, труп поехал за ним и скрылся с глаз. Через пару секунд стражник вернулся за головой. С заключенными он не говорил, и они тоже не сказали ни слова.

Когда он вышел, Кловач сказала:

— Похоже, что охранников набирают из неприятных и неумных.

Нарцисс улыбнулся:

— Да, они долго не держатся. Одно время у меня были особые условия: я объяснил стражникам, что псы меня любят и меньше будут нападать на тех, кто мне делает приятное. Какое-то время это действовало: я получил зеркало, дополнительное питание, даже расческу. Но потом большая собака разозлилась на одну стражницу — из тех, что похожи на насекомых, — и откусила ей голень. С тех пор мне ничего не дают сверх положенного.

— А как же она двигалась без голени? — спросила Кловач.

— Плохо. Я даже не мог не засмеяться.

Батанья посмотрела на него. Он бессердечен, вся его жалость и сочувствие направлены на него самого. Но не бесполезен.

— Как часто приходят сюда псы? — спросила она.

— Дважды в день. По крайней мере вчера так было, — быстро ответила Амелия. — Я думаю, сейчас утро, и это их первое посещение. Не знаете, который час?

Батанья пожала плечами:

— Потеряла счет времени.

— Я думаю, их спускают для регулярных обходов. Или как-то по-иному контролируют. Проводника я при них не видела. Как видите сами, они делают что хотят.

Батанья села на койку и стала думать. Хорошо хотя бы, что они с Кловач рядом. Рассчитывать на какую бы то ни было помощь от Нарцисса смысла нет — он в любую минуту может отвлечься на зеркало, и думает он только о себе. В любой момент он может решить, что для его комфорта и удовольствия лучше бездействовать, нежели действовать. А вот Амелия вроде наш человек.

Вероятно, Нарцисса, персонажа мифического и известного даже в литературе Спаулинга, можно считать вневременным, даже бессмертным. Но Амелия Эрхарт, согласно собственному ее свидетельству, вполне нормальная женщина, привязанная к конкретному моменту земной истории. Каким-то образом она успешно переместилась во времени — факт, который был бы крайне интересен механикам и магам Коллектива Бритлинген. Не то чтобы они как-то баловались со временем: сама мысль об этом Батанью отпугивала. Но если вернуться с Амелией, это может послужить компенсацией провала: они дали захватить Крика, своего клиента. Кроме того, Амелия кажется женщиной разумной, и у нее нет ни малейшего понятия, как вернуться на свое место и время в мире, каков бы этот мир ни был.

— Амелия, Кловач, слушайте, что я скажу.

Ей не нравилось, что Нарцисс тоже все слышит, но поделать нечего. Писать нечем и не на чем, телепатией она не владеет и азбукой глухонемых — тоже. Когда вернусь, подумала она, попрошу, чтобы азбуку глухонемых включили в программу. Она улыбнулась: крайне маловероятно, что ей удастся до этого момента дожить, но инстинкт выживания требовал строить планы на такой случай.

Амелия и Кловач подошли к решеткам своих камер.

— Сколько у нас времени до раздачи еды? — спросила Батанья у Амелии. Та задумалась.

— Полагаю, что очень немного. Кормят не так чтобы по расписанию, но три раза в день еду приносят. Примерно одно и то же, независимо от времени дня. Не то чтобы завтрак, обед и ужин.

— Надо отсюда выбраться, — сказала Батанья. — Рано или поздно Крик Люциферу надоест, или он забудет, что не хотел раздражать Коллектив — потом объясним, Амелия, — и нас всех убьют, или произойдет «несчастный случай». Сами видите — он очень небрежно обращается с солдатами.

— Понимаю, — согласилась Амелия. — А что с этим лапочкой делать будем?

Она кивнула в сторону камеры Нарцисса. Батанья глянула — красавец сосредоточенно расчесывал каштановую шевелюру.

— Ему самого себя достаточно. Лучшее, на что мы можем надеяться — что не будет путаться под ногами.

Нарцисс, все еще без одежды, стал рассматривать собственное тело, пору за порой. Приподнял гениталии, разглядел их как следует, уронил весь пакет небрежно, как букет увядших цветов.

— Какой у тебя план? — спросил Кловач.

— А вот какой.

Изложение много времени не заняло.

Через некоторое время зашли два стражника (тот, что отбился от псов, и змеечеловек Шa) и вкатили телегу с четырьмя большими мисками. Кормушки для мисок находились в дверях, внизу, и миски пихали в них, не особенно волнуясь, расплещется или нет ее содержимое. Вслед за миской просовывали ведро с водой — и для умывания, и для питья, поскольку на борту каждого ведра висел черпак. Змеечеловеку Ша все так же нравилась Кловач, и он своего восхищения не скрывал.

— Покажи-ка мне, что у тебя есть, малышка, — прошипел он, и Кловач несколько встревожилась. У него было копье и кинжал, висящий на поясе. Люцифер запретил своим стражникам входить в камеры, но Ша мог и ослушаться.

— Он не может тебя выпустить, а сам не может войти, — сказала Амелия. — Видишь, у него нет на поясе ключа.

Батанья увидела, как Кловач с облегчением опустила плечи, но лицо у нее осталось каменным. А Ша все рассказывал, что бы он хотел с ней сделать.

— А у кого ключ? — спросила Батанья у Амелии. Она не хотела, чтобы Кловач думала, будто она в тревоге. — У второго стражника тоже его нет.

— Я думаю, он всегда у начальника караула — насколько я могу судить по тому, что видела. Начальник караула — волчья морда по имени Марл.

Кловач надоело слушать предложения Ша, и она послала его по точному адресу. Батанья засмеялась, но увидела, что Амелия просто шокирована.

— Извини нас, — сказала она. — Мы с ней грубые солдаты, и язык у нас так же груб.

Лицо Амелии прояснилось, и она сумела улыбнуться в ответ.

— Вы заметили, как этот охранник не мог оторвать от меня глаз? — спросил Нарцисс.

Три женщины вздохнули в унисон.

Батанья наклонилась посмотреть, что там у нее в миске. План «А» у нее был весьма в зачаточном состоянии, и она пыталась его продумать, пока ела.

План «Б» отсутствовал полностью.

Как положено добрым бритлингенцам, Батанья и Кловач съели все, что лежало в миске. Что это была за еда, Батанья не поняла — вроде лапши с мясом, хотя чье это было мясо, поди знай, — но испорченной еда не была. Батанья тщательно принюхалась, нет ли отравы, спросила у Амелии, как она обычно тут чувствует себя после еды.

— Хорошо, — ответила та, несколько удивившись.

Наконец Кловач попробовала первый глоток, проверяя, не подмешали ли в еду какого-нибудь зелья. Такая проверка входит в обязанности ученицы. Несколько минут бритлингенки выждали.

— Все в порядке, — сообщила Кловач, и обе женщины без дальнейших слов взялись за еду. В каждой миске лежал вполне приличный на вкус кусок хлеба. Овощей не было — наверное, их трудно выращивать под землей. Здоровой едой это не назовешь, но силы вполне поддержит.

— Кусок мяса оставь, — сказала Батанья.

После еды и отдыха бритлингенки занялись зарядкой. Нарцисс и Амелия присоединились: Амелия — потому что она нормальная активная женщина, и ей скучно; Нарцисс — подумал, не могут ли физические упражнения сделать его тело еще прекраснее. Амелия показала им прыжки «ноги в стороны — ноги вместе», что Батанья нашла забавным. Потом был бег на месте, наклоны, приседания, удары по воздуху (Амелия назвала это «бой с тенью»), и под конец — сотня отжиманий от пола (во всяком случае, столько сделали Батанья и Кловач). Потом они легли подремать — за неимением лучшего занятия. Охранники не появлялись еще часа четыре, а когда открыли дверцу в конце коридора, то ввезли тележку с обедом… если это не был ужин. Или завтрак?

Батанье было стыдно, что она не запомнила, сколько времени они шли по туннелям, пока не попали в плен. Из Спаулинга они отбыли в середине дня, хотя это не значит, что в Ад они прибыли в тот же момент. И вообще, какая разница? Какие-то из адских обитателей должны не спать круглые сутки.

Услышав стук собачьих когтей по камню, Батанья изготовилась, хотя руки дрожали и пот бежал струйкой по спине.

— Гадские собаки, — шепнула она, но Кловач услышала.

— В карман лазила? — спросила она.

— В вашей одежде нет карманов, — напомнила Амелия.

— У нас свои, — ответила ей Батанья.

После одного очень успешного задания клиент выдал Кловач и Батанье приличный бонус. Кловач хотела съездить в Пардую и посмотреть танцы в знаменитом мужском борделе, но Батанья уговорила ее вместо этого сходить к одному медицинскому технику. И теперь у них имелась скрытая полость в одной щеке, созданная сложной и дорогой хирургической операцией. В этом потайном кармане у Батаньи сейчас лежало тонкое лезвие. Достаточно острое, чтобы отворить жилы — свои или чужие, но только в по-настоящему чрезвычайной ситуации.

Настало время пустить его в ход.

У Кловач был такой же потайной карман под мышкой, под правой рукой. Очень тщательный обыск мог бы обнаружить этот карман, и, быть может, даже карман Батаньи, но их обыскивали не слишком тщательно — еще одно подтверждение, что тюремную службу несут не лучшие солдаты Ада. Кловач шагнула к решетке одновременно с Батаньей.

— Нарцисс! — позвала Кловач. Юноша оторвался от рассматривания ногтей и посмотрел на нее. — Не расстраивайся, — сказала она уверенно. — Я тебе обещаю, они выздоровеют.

— Удачи, — очень тихо сказала Амелия, когда собаки вошли в коридор. Массивные черные головы мотались из стороны в сторону, будто псы решали, кто тут вкуснее. Глаза горели углями.

Бритлингенки протянули сэкономленные куски мяса, стоя как можно ближе к стене, соединяющей камеры. Псы, подергивая носами, осторожно приблизились. Рука Кловач была внутри решетки, и пес просунулся поближе. Голова, конечно, между прутьями не прошла, но нос оказался в камере. Левая рука Кловач кормила пса, а правая в это время просунулась в решетку, схватилась за шипастый ошейник, и лезвие полоснуло шкуру на шее. Выплеск крови был сигналом, что место выбрано удачно, и эта кровь плеснула на прутья, когда пес с воем и визгом подался назад.

И на руки Кловач тоже плеснула эта кровь.

Пес Батаньи слегка обернулся, прыгнул на решетку на стыке камер, пытаясь добраться до Кловач, встал на дыбы, подставив грудь и брюхо. Мелькнула рука Батаньи с лезвием, полоснула собачью шкуру. У бритлингенки хватило хладнокровия содрать с себя рубашку и прижать к собаке, что было удачно, поскольку артериальный фонтан не брызнул ей на кожу. Втащив обратно окровавленную рубаху, женщина прижала ее к металлу прутьев, внизу, чтобы подействовала впитавшаяся кровь. Батанья осталась полуголой, но сорвала с койки одеяло и набросила на плечи — надеясь, что отсутствие рубашки не заметят.

Вбежала группа стражников — посмотреть, из-за чего бесятся псы, и бритлингенкам колоссального труда стоило изобразить испуг и ошеломление. Нарцисс, хотя и вздрогнул, когда ранили псов, пока что промолчал. Амелия отлично отвлекала стражников, вопя во все горло, и пока стражники глядели на нее и на собак, Батанья и Кловач улучили минутку и успели спрятать лезвия туда, где их могли бы и не найти. Батанья сунула его в толстую подошву, Кло¬вач нашла тонкую щель в каменном полу.

— Руки в воду! — крикнула наставница хриплым голосом, и Кловач погрузила руки в ведро с водой. Батанья надеялась, что вовремя, и кожа не слезет.

— Они напали друг на друга! — сообщила стражникам Амелия. Американка не была великой актрисой, но видно было, как она взволнована, и они поверили.

— Никогда не видел, чтобы они друг на друга нападали, — прошипел Ша, но больше вопросов задавать не стал. В конце концов, заключенные сидят по камерам, и оружия у них нет.

Псы еще скулили, но раны уже закрывались. Нарцисс подозвал их к себе и стал гладить по головам. Сам он молчал так долго, что Батанья понадеялась, что он не проболтается. Он смотрел на все это с выражением, странным на его лице.

— О чем-то думает, кроме себя, — тихо сказала Кловач Батанье. Та придвинулась как можно ближе — хотела взглянуть на руки ученицы. — Вряд ли это к добру.

У нее по лицу бежали слезы. Очевидно, погружение рук в воду не полностью помогло.

— Спокойно, — сказала она, и Нарцисс отодвинулся в угол своей камеры посмотреть на решетку Батаньи. Она проследила за его взглядом: прутья задымились, слегка. В полумраке тюрьмы это можно было бы и не заметить, но все-таки…

Она встретилась взглядом с Нарциссом.

Давай, красавчик, подумала она. Не выдай меня. Я буду любоваться тобой, пока хобгоблины по норам не попрячутся, если ты меня прикроешь.

Она попыталась победительно улыбнуться, но это требовало слишком много усилий. Тогда она стала смотреть не моргая — это она умела куда лучше.

— Ты что делаешь, сука? — заорал Ша.

Кловач развернулась лицом к нему, с пальцев полетели капли воды. Кожа на руках пузырилась волдырями, и Кловач, глянув вниз, быстро сцепила их за спиной.

— Руки мою, а то ваши собаки мне их совсем замусолили, — огрызнулась она. — Вы их что, бритвами кормите? Чего они друг на друга налетели?

Ша на нее посмотрел, выразив на чешуйчатой морде подозрительность, а третий стражник — из пыльных шаров — каким-то невероятным образом подкатился поближе.

Поднимавшийся от прутьев пар становился все плотнее и плотнее, в любой момент стражники могли его заметить. Если бы их можно было сдвинуть с места чистой силой воли, они бы просто вылетели из дверей наружу. Псы, бросая злобные взгляды на Батанью и Кловач, вышли в караульную. Охранники, отпустив несколько угроз и вагон ругательств, последовали за ними. Двери захлопнулись как раз вовремя, потому что дым от прутьев пошел всерьез.

— Покажи руки, — сказала Батанья, и Кловач протянула ей ладони, покрытые ярко-красными пузырями. Вид у них был такой болезненный, что даже Нарцисс сочувственно вздрогнул. (Но ему стало лучше, как только он взглянул на собственные руки, белые, чистые.)

Кловач пожала плечами:

— Оно того стоило, если выберемся. Вернутся они, если мы тут поднимем шум? — спросила она у Нарцисса.

— Нет, — ответил красавец, минуту подумав. — Другие здесь все время кричали и вопили, а они вошли только потому, что завыли собаки, которые у Люцифера любимцы. Две недели назад тут один огр бился головами о прутья целый час, пока они заглянули.

Он вопросительно посмотрел на бритлингенок.

— Ты так разумно промолчал, когда здесь были собаки, — поспешно заговорила Батанья, — я так тобой горжусь! Просто не знаю, как бы мы обошлись без твоей помощи.

Временно удовлетворенный. Нарцисс очаровательно улыбнулся и достал расческу.

Дым клубился, густея, воздух стал еще противнее, чем был. Минут через пять дым начал рассеиваться, но еще трудно было разглядеть в тумане, что произошло с решетками. Батанья выбрала позицию, замахнулась тяжелым ведром с водой и обрушила его на место, казавшееся ей самым слабым. Потом наклонилась рассмотреть повреждения. На взгляд ничего заметно не было, но удар окованного железом ведра в прутья не ощутился так твердо, как был бы должен. Воодушевившись, Батанья снова размахнулась ведром, вложив в удар всю силу торса. Прутья выгнулись наружу, с металла посыпались хлопья ржавчины. Снова она ударила наотмашь, и еще дальше погнулись прутья. Кловач обожженными руками схватила собственное ведро и начала колотить по прутьям своей клетки. Они поддались не так быстро, потому что размазывание крови по большей поверхности дало лучший результат, чем интенсивный полив в несколько точек. Батанья, зарычав от усилий, нанесла десятый удар, и кусок решетки просто вывалился, образовав отдушину, куда Батанья могла пролезть. Амелия радостно завопила, Нарцисс разинул рот, а Кловач в изнеможенном облегчении прислонилась к собственной койке, но тут же бросилась с новой силой колотить ведром. Батанья побежала прятаться за дверью, а Кловач начала сопровождать все удары криком.

Со слов Нарцисса они уже знали, что стражники не спешат реагировать на поднятый заключенными шум, и прошла не одна минута, пока сочетание пронзительных криков Кловач и ударов ведра заставило их подняться и пойти посмотреть. Первым в дверь засунулся змеечеловек Ша, и Батанья вмиг оказалась у него на спине, чтобы полоснуть лезвием по шее. Кровь у него была не красная, а темно-фиолетовая, и не брызнула, а медленно выступила из пореза. Но он свалился на пол, чешуйчатыми руками хватаясь за шею, будто желая удержать кровь в теле. Батанья перепрыгнула через него, нападая на пыльный шар. У него не было видно никаких смертельных точек, куда бить, по крайней мере видимых человеку, но Батанья взмахнула рукой, будто в ней был меч, а не полуторадюймовое лезвие, и ошарашенный пыльный шар откатился в коридор, оказавшись поблизости от камеры Амелии. Она просунула руки сквозь прутья и свела их вместе, будто схватила нападавшего за горло. Батанья подумала было, что руки Амелии пройдут насквозь, но авиатрисса продолжала их сжимать. Пыльный шар возбужденно зашевелился, будто всерьез испугался именно этой хватки. Придавить — вот ключ к победе над ним.

Наполовину вырвавшаяся из камеры Кловач залезла обратно и схватила с койки одеяло.

— Не подходи! — крикнула она Батанье, и та послушалась.

Кловач набросила одеяло на эту тварь, и они с Батаньей навалились сверху. Пыльный шар стал сдуваться, прижатый к прутьям камеры Амелии, и когда обе бритлингенки уперлись ногами и надавили сильнее, из него со стонущим звуком начал выходить воздух. Запах был еще противнее, чем запах камер, и Амелия позеленела, будто ее сейчас стошнит.

После безмолвной борьбы, длившейся, казалось, целую вечность, пыльный шар затих. Когда бритлингенки осторожно ослабили давление, на каменный пол упал большой ком пыли, волос и мусора. Кловач набросила сверху одеяло — на случай, если эта штука может снова себя надуть, — и затащила на него призрачное тело змеечеловека, с которого Батанья успела снять кинжал.

— Что там? — окликнул из караульной Марл.

Дверь за Ша и пыльным шаром захлопнулась, а подходить к глазку волкочеловек не стал — из осторожности, быть может.

— Спасите! Спасите! Он меня убивает! — завизжала Кловач.

Разозлившись на Ша, который решил позабавиться с ценной узницей, Марл распахнул дверь и влетел в тюремное крыло с обнаженным мечом. Батанья подставила ему ножку и проткнула шею кинжалом Ша. Через секунду у нее в руке были ключи, и она открывала камеру Амелии. Высокая женщина не тратила времени зря, и через минуту четверо бывших пленников столпились в коридоре.

— Амелия и Нарцисс, не знаю, чего хотите вы, но мы с Кловач должны выручить нашего клиента, — сказала Батанья. — Кто-нибудь из вас знает, где находятся покои Люцифера?

— Я знаю, — ответил Нарцисс. — Я там проводил целые часы, чаруя и забавляя его.

Он сделал жалкую попытку выглядеть скромно.

— Ты нас туда отведешь? — спросила Батанья. Времени для тонкостей не было — посреди враждебной территории.

— Мы хотели бы, чтобы ты был с нами как можно дольше, — более дипломатично выразилась Кловач, — и если ты не сможешь нам помочь, мы должны действовать сами.

— Спасибо за столь вежливую просьбу, — ответил Нарцисс, холодно поглядев в сторону Батаньи. — Я вас туда отведу.

Куда собирается идти Амелия, никто не спрашивал. Она побледнела от тревоги и задыхалась от тюремных миазмов.

Четверо бывших узников подкрались к открытой двери. Воздух в караульном помещении был вонюч отменно, и все же куда лучше тюремного.

Некоторое время они просто дышали.

Самое прекрасное было то, что в караульном помещении по стенам висело оружие. Держа в одной руке пистолет, в другой меч, Батанья почувствовала себя куда более привычно. Кловач увидела броню свою и наставницы и завопила от восторга. Хотела было натянуть доспех, но Батанья ее остановила.

— У брони слишком бритлингенский вид, а мы должны выглядеть стражниками.

Они обе надели зеленые штаны и рубахи, которые носили стражники. Кловач неохотно уложила обе брони в ранец. Было бы куда приятнее надеть доспех на себя, но Батанья знала, что ученица согласна с ее решением. В утешение Кловач вооружилась до зубов двумя пистолетами, коротким копьем и кинжалом.

— Мы сделаем вид, что ведем вас двоих под конвоем, — объяснила Батанья Амелии и Нарциссу, который уже оделся. — Если мы будем сопровождать вас сзади, то Нарцисс приведет нас к нашему клиенту, не показав, что мы не знаем дороги.

Амелия кивнула. Она так рвалась прочь из тюрьмы, что не могла найти слов.

Бритлингенки с деловым видом взялись за свое новое оружие. Посмотрев на свой пистолет, Батанья обнаружила, что понятия не имеет, какой будет эффект, если из него выстрелить, или даже как его направлять. Нарцисс встал впереди и двинулся в путь, оглядываясь через плечо и проверяя, что все отметили красоту его зада. Они ему улыбнулись в ответ, подтверждая, и кивнули в знак восхищения. Он вывел их в большой стволовой коридор, по которому они сюда и прибыли.

Проходя мимо группы солдат Люцифера, Батанья так стиснула пистолет, что боялась, как бы он не прогнулся, но никто их не окликнул. Одна женщина присвистнула вслед Нарциссу, что было ему неизмеримо приятно, хотя так же ему было приятно, когда какой-то змеечеловек ущипнул его за ягодицу.

— Когда с ним закончите, отдайте мне, — прошипел он.

Батанья пожала плечами:

— Он понадобился Люциферу.

Благодаря надетой форме их долго никто не останавливал. Без капюшонов летней брони бритлингенки были не очень на себя похожи, а по суровости вида вполне могли сойти за охранников. По мере продвижения по туннелям плотность движения нарастала, и сами туннели становились шире, наряднее, на стенах появились картины и лампы. Эти зернышки цивилизации росли в размерах и числе, и наконец вся группа пришла в тот зал аудиенций, где женщины впервые увидели Люцифера. Нарцисс повел их через этот зал, хотя темп движения замедлился из-за массы солдат и слуг, все время попадавшихся на дороге. Ад явно был густо населен.

Но в самом зале, к облегчению Батаньи, Люцифера не было. Она хотела освободить Крика так, чтобы вокруг не вертелись десятки придворных Адского Владыки.

Когда они освободят клиента, останется лишь пробиться с боем к поверхности, или хотя бы найти тихое место, где бритлингенки приведут в действие маяк, который подаст сигнал, и экспедиция вернется в Спаулинг.

Только и всего.

Батанья подавила рвущееся из груди отчаяние. Бритлингенцы не сдаются. Есть клиент, которого надо спасти, и это ее работа.

Она представила себе свой портрет на Стене Позора — и скривилась в отвращении.

И в этот момент они остановились перед четырьмя стражниками, загородившими величественную двустворчатую дверь. Судя по тому, как намертво встал Нарцисс, дверь вела в личные покои Люцифера.

Попытаться уговорить или сразу начать убивать? Не проходи в этот момент по коридору по какому-то делу другая группа солдат, Батанья могла бы проверить, насколько хорош ее новый меч. Но солдат противника было не менее двенадцати, среди них двое четвероногих сетеметателей. А у Батаньи выработалось сильное нежелание с ними взаимодействовать, если этого можно избежать. Кловач посмотрела на свою наставницу вопросительно, и Батанья кивнула.

— Люцифер велел привести эту парочку, — сказала она, кивком показав на Амелию и Нарцисса.

— Нам он ничего не говорил, — ответила стражница в щегольском мундире. Это была крупная женщина с золотой кожей и золотыми глазами. Нарцисс затрепетал ресницами, глядя на нее, и она поперхнулась, проглотив удивленный смех. — Я Джинивер, начальник дневного караула.

— Я Кловач, тюремный страж. Наверное, хозяин дал приказание Марлу, а тот велел нам их привести.

Джинивер удивилась, будто маловероятно было, чтобы Люцифер говорил прямо с Марлом. Наверное, и правда, учитывая, что Марл — мелкая сошка, тюремщик.

— Давай я спрошу, — сказала она. — Он только что получил назад свою блестящую игрушку, и вряд ли ему понравится, если ему помешают играть.

Батанье неожиданно стало жаль Крика. Клан Харвелл был почти истреблен из-за необычайной анатомии его представителей — дар имеет свою цену. Батанья решила на досуге поинтересоваться историей клана.

— Вот этого хотели включить в игру, — сказала Кловач, показывая на Нарцисса. — Сама видишь, за что.

— Это да, — улыбнулась золотистая. — Вижу, вижу, он тут часто бывал. Но все равно я должна проверить.

Она постучала в левую дверь — три быстрых удара ладонью. Приложив к двери ухо, стала ждать. Наверное, что-то услышала, потому что отодвинулась открыть дверь. Батанья испустила безмолвный вздох облегчения.

— Внутрь, заключенные! Быстро! — скомандовала она резко, как настоящий тюремщик. Джинивер не дура, и наверняка у нее тут не только умелые бойцы, но полно оружия. Чем быстрее они уберутся с ее глаз, тем лучше.

Кловач двинулась вперед за ней Нарцисс и Амелия Эрхарт, замыкала шествие Батанья с обнаженным мечом.

Люцифер стоял возле колонны, держа в руке бич. К колонне был привязан Крик, спина обнажена и вся в кровавых полосах. Батанья булькнула горлом, подавив тошноту. Люцифер уставился на них, стараясь понять, что это за явление, и за долю секунды до того, как он расшифровал их намерения, Батанья прыгнула на него с мечом в руке.

Она всадила клинок ему в живот, но он успел махнуть бичом, вспоров Батанье спину. Не так, чтобы на одежде выступила кровь, но достаточно, чтобы она всадила меч изо всей силы.

Красивое лицо Люцифера перекосилось от злобы.

— Я тебя убью за это, если выживу.

— Выживешь, конечно, — заверила его Кловач.

Нарцисс смотрел на Люцифера голодными глазами, будто зрелище такого же прекрасного тела, как у него, пробудило в нем либидо. Амелия блевала в стоящий на полу горшок. Крик смотрел на них так, будто они были красивее Нарцисса, но сказал он только:

— Заберите меня отсюда.

— Ключ? — спросила Батанья. Люцифер в ответ ощерился. Она вытащила из-за пояса кинжал. — Два таких красивых глазика тебе много будет. Какой из них ты больше любишь?

— На столе у кровати, — буркнул Люцифер.

Кловач побежала за ключом, а Батанья рискнула оглянуться на Нарцисса и Амелию. Вдруг Люцифер заревел во всю мощь легких, и тут же в дверь застучали.

— Хозяин! Хозяин! — позвала Джинивер.

— Убейте их! — заорал Люцифер, и дверь стала прогибаться внутрь.

— Ищи выход — велела Батанья Амелии, которая уже оправилась от приступа тошноты. — Должен быть обязательно.

Амелия кивнула, взяла себя в руки и стала оглядывать стены обширного помещения. Будуар поражал обстановкой: огромная кровать, множество драпировок, пыточные приспособления и безделушки, рычащий огонь в камине — примерно то, что можно ожидать увидеть в покоях Адского Царя.

— Здесь! — крикнула Амелия. Она отодвинула гобелен, где было изображено… ну, что-то столь же сложное, как у трех солдат, которых они видели в туннеле. За гобеленом была дверь.

— Она не ведет на поверхность, — сказал Люцифер. — Вы все умрете. Но сперва я с вами со всеми позабавлюсь. Надеюсь.

— Со мной ты уже забавлялся, — горестно сказал Нарцисс. — Ведь ты же меня помнишь?

— Убила бы ты его прямо сейчас, — посоветовал Люцифер Батанье, и она на миг испытала искушение. Но были и другие дела, к тому же у нее было непонятное чувство, что это было бы как разбить старинную фарфоровую вазу. Он был не очень полезен, но невероятно красив.

Рана Люцифера закрывалась, как и ожидала Батанья, и долго он на полу не проваляется. Стук в дверь усиливался, и едва хватило времени, чтобы обмотать одну из цепей Крика вокруг уже не кровоточащего властелина и приковать туда, где раньше был прикован сам Крик. Кловач подняла Крика, натянула ему через голову одну из рубах Люцифера. Сам Крик, превозмогая явную боль, нагнулся, надел какую-то обувь, и все четверо вышли в найденную Амелией дверь.

Батанья не знала, пойдет ли за ними Нарцисс — он был нацелен выдавить комплимент из своего бывшего любовника — или мучителя, — но красавец направился за ними, хотя совсем не так озабоченно или поспешно, как ей бы хотелось.

Дверь за собой надо было заблокировать. В пыльном коридоре ничего подходящего для этой цели не было, и замка на этой стороне тоже не было.

Кловач высказалась по этому поводу достаточно энергично, а Крик сказал:

— Отойдите.

Голос у него дрожал, но звучал ясно, и Батанья обрадовалась, что он достаточно в хорошей форме, чтобы владеть этой опасной ситуацией.

Он пробормотал себе под нос какие-то слова и странным жестом прижал ладонь к двери.

— Это их задержит на несколько минут, — пояснил он, спеша прочь со всей группой. — Больше магии при мне сейчас нет, так что это все, на что я способен, — добавил он, произнося слова с видимым усилием.

Ход имел каменный пол, как и все ходы этого дворца, но сделан был исключительно руками человека. Кровля укреплена, и не было следа от слизней на полу и на стенах.

— Ты знаешь, куда ведет этот ход? — спросила Батанья у Нарцисса.

— Я даже не знал, что он здесь есть. Никогда раньше и пытаться не думал сбежать от Люцифера.

Ну разумеется.

Чудесно было бы иметь при себе карту Крика, но кто знает, куда она делась, когда его раздели. Хотя выбор был невелик: ход пока ни разу не ветвился.

— Мы идем на северо-запад, — объявил Крик, когда группа остановилась перевести дыхание. Рубаха Люцифера на плечах Крика стала полосатой от крови. Лицо у него еще сильнее осунулось, но Батанья восхищалась его силой. — Это направление на казармы стражи.

— Ты все еще намерен добыть колдовской шар, — безнадежно сказала она.

— Чем вернуться без шара, проще было бы сейчас пойти к Люциферу и попросить его меня убить. Я держался и не говорил ему, где шар. Но сам его забрать не могу.

— Блин!

Батанье хотелось хлопнуть его по плечу — или придушить. Трудно было сказать толком, что именно.

— Что есть закон? — угрюмо спросила Кловач.

— Слово клиента, — ответила Батанья неохотно.

Они снова двинулись в путь, стараясь идти быстрее. Амелия не жаловалась, но тяжело дышала и время от времени спотыкалась. Нарцисс был в лучшей форме, но совсем не рвался прочь из Ада, как остальные четверо. Крик храбро держал темп, но не возразил, когда Батанья закинула его руку себе на плечо, чтобы поддержать.

Наконец ход разветвился. Это дало немного: пыль на полу точно покажет, куда они пошли. Но тут уж ничего не поделаешь.

Они пошли прямо, поскольку, как утверждал Крик, это был лучший путь к казармам. Батанья заметила, что ход уводит слегка вверх и впереди виден свет, идущий из решетки в полу.

Они остановились, и Кловач шепнула в ухо Нарциссу:

— Будь добр, помолчи.

Они пробрались мимо решетки как можно тише, и Батанья ощутила, как дрожит рука у Амелии, отчаянно пытающейся успокоить тяжелое дыхание.

Подойдя к решетке вплотную, Батанья прислонила Крика к стене и молча встала на решетку сама.

Она смотрела в какую-то солдатскую столовую. Там где-то около двадцати разного вида созданий сидели вокруг стола, поедая хлеб и мясо, и пили — у которых были рты — из мисок. Все они разговаривали — или рычали, или ухали, — и когда громко завопил сигнал тревоги, они сперва его не заметили. Вдруг в столовую ворвался здоровенный змеечеловек, и заорал (насколько горло ему позволяло):

— К оружию! Нападение на Люцифера!

Из преданности, страха или профессиональной гордости всех солдат как ветром выдуло из столовой.