Будда

Глава 1. Буддист

Сергей.

Я — Сергей. Хотя теперь меня зовут окружающие преимущественно Сангье, что значит Будда или Просветленный.

Это тибетское имя, которое я взял по созвучию с именем, данным мне родителями при рождении, когда принял буддизм.

Я родился в Питере двадцать девять лет назад. По образованию — механик. Говорили, что толковый. Что руками, что головой.

В подтверждение этому, в двадцать пять лет я стал бизнесменом, получив двадцати процентную долю акций предприятия, на котором трудился, возглавив при этом производство и сервис.

И не скажу, что мне просто повезло. В любимчиках я никогда не ходил, скорее наоборот, не поддавался управленческому контролю.

Но не смотря на все наши разногласия, мы с директором нашли компромисс. И когда производственная ситуация начала выходить из под контроля, именно мне он доверился, поставив на мой профессионализм, забыв про все перипетии.

Но высокая должность технического директора и высокий доход не были самоцелью. Был азарт, доказать самому себе, что я смогу. И я покорил эту высоту.

За четыре года я полностью автоматизировал производственные процессы, сколотил команду из бывших одногруппников и коллег с прошлого места работы, кому мог доверять на все сто.

По факту сейчас в моем личном присутствии на предприятии нет никакой необходимости.

Основной владелец бизнеса — Влад Мартынов, скрепя зубами, но все же отпустил меня в свободное плавание, пообещав исправно переводить мой процент дохода.

Для меня свобода это все. Ненавижу от кого-то или чего-то зависеть.

«Поиск свободы — это основа человеческой природы» высказывание Ай Вэйвэй — пожалуй наиболее полно отображает мое отношение к жизни.

И я поехал ее искать… Сначала Тибет, потом Индия.

Я около полугода искал своё пристанище. И нашёл его на берегу индийского океана.

Цвета, краски, улыбки — эта страна покорила меня с первого взгляда.

Махатма Ганди отожествлял свои чувства к своей родине с чувствами к своей жене. Он писал: «Я обручён с Индией, я обязан ей всем»…

Примерно то же самое ощущал я спустя полгода жизни в этой по-настоящему свободной стране. И я сам стал ощущать себя свободным и духом и телом.

Я шёл как-то вдоль берега океана рано утром. Навстречу шла парочка. Девчонка ныла, зачем он привёз ее в эту ужасную грязную страну? Он спросил ее.

— Оглянись, что ты видишь вокруг?

Парень беззаботно улыбнулся, взглянув на спутницу.

— Коровьи лепешки!

Возмущённый тонкий голос девушки трелью ударил по барабанным перепонкам.

— Посмотри выше, я вижу двух красивых бабочек.

Я, кстати, их тоже видел. Розовая и синяя. Размером с крупную мужскую ладонь. Они летали, как будто играя между собой. Это выглядело завораживающе. Ты — то, что ты видишь.

«Все, чем мы являемся — это результат того, о чем мы думаем. Разум — это все. Мысли материальны» Будда.

Но просвещать девушку на этот счёт не стал, обидится ещё.

Четыре года моей трудовой деятельности в качестве одного из собственников, позволили мне, будучи холостяком, скопить приличную сумму денег.

Я мог купить виллу здесь. Но купил хижину в горах среди леса. Пешком до моря полчаса по лесным горным тропам, которые известны не многим. Здесь не так жарко, как на берегу. Благодаря высоте и тени деревьев.

Единственное, на что действительно потратился, это на автономную канализацию. Водопровод мне не нужен. Внизу помимо побережья океана есть пресное озеро. Ночью, когда туристы освобождают пляж, можно спокойно ополоснуться.

Я не бреюсь и не стригусь. Зарос реально как монах. Не узнать. Но внешнее мое проявление меня теперь мало волнует. Главное — это твои мысли, чувства, ощущения.

Питаюсь я в прибрежных местных кафешках. Местной едой, в основном овощи и рис. Употреблять в пищу животных буддизм не позволяет. Как и убивать, даже насекомых, например.

В этих же кафешках благодаря техническому прогрессу есть Wi-Fi, что позволяет раз в месяц подключаться по ZOOM к совету директоров, это требование Мартынова, хоть я давно не лезу в дела компании.

В потертом балахоне из тонкого, где-то порванного, материала и шароварах, заросший, я смотрюсь с ноутбуком комично.

Не смотря на то, что волосы мои от природы каштановые, а кожа светлая, их это не спасло. Волосы выгорели в золото, с примесью рано появившейся седины. А кожа стала смуглой и чуть сморщилась под постоянным воздействием солнца.

-

Постоянный доход, приносимый бизнесом, достаточно высокий, не одна сотня рублей в месяц. Жизнь в Индии дешевая. По сути, работать мне не требуется.

Стандартный день мой начинается с пробежки в шесть утра по побережью.

В обратную сторону я плыву. Благодаря такой физической нагрузке, тело мое поджарое, как сплетенное из тугих канатов.

-

Туристы в это время ещё спят. Хотя, в облюбованном мной месте, их в целом не много. Отелей здесь нет. Но часто приезжают на экскурсии в горы.

Через три месяца после того, как я поселился тут отшельником, один из туристов случайно набрел на мою хижину.

Турист оказался американцем. Тогда ещё я не очень свободно говорил на английском.

Наполовину словами, наполовину жестами я рассказал ему откуда и как пришёл к этой жизни.

Тот был впечатлён образом моей жизни и моими жизненными установками. Он спросил разрешение на съемку, блоггер, как нынче модно. Я дал. Только просил не раскрывать точную дорогу к хижине. На что он ответил, что вряд ли сам во второй раз найдёт.

Однако после этого мою хижину все таки регулярно стали посещать особо старательные путники. Некоторые признавались, что искали меня не один день.

Искали, и не находя до вечера, спускались к побережью, ночевали прямо на шезлонгах, а утром возвращались в горы снова. Вот приключения у людей.

А мне не жалко. Напоить натуральным индийским чаем и рассказать о буддизме раз или два в месяц совсем не сложно.

Помощь в направлении человека на путь саморазвития и самосознания это часть учения. Как и в целом речь, несущая добро.

-

После пробежки я медитирую два-три часа в отдаленной части пляжа. Потом обедаю в кафе и возвращаюсь в хижину. Она очень старая. У меня вечный ремонт. Вечно хожу что-то делаю, доделываю, переделываю. Вечером снова на побережье, ужин и купание в озере. В девять я уже сплю.

«Каждое утро мы рождаемся вновь. Самое главное это то, что мы сделали сегодня», и я стараюсь каждый день свой наполнить смыслом.

Иногда мне кажется, что я уже достиг нирваны, осознал себя, путём самоотречения, отказа от излишних благ, нашёл равновесие.

Даже отношения с женщинами меня теперь не сильно интересуют. Случайные связи периодически присутствуют, но не являются целью.

Но это все было… Пока на пороге моей хижины не появилась она…

-

На меня набрели две девчонки.

Молоденькие, наверно даже студентки. Они свободно щебетали по английски. Хорошо, что язык я уже подтянул.

Одна повыше, побойчее. Темненькая, с голубыми глазами. Высокая, фигуристая где надо. В общем — яркая красотка. Но я давно не сужу по внешности.

Поэтому мой взгляд привлекла другая. Светло-русые густые волосы почти до пояса, серые глаза, личико, ещё не сильно тронутое загаром. Видимо, приехали на Гоа недавно.

Миниатюрная, тонкая. Черты лица почти детские. Она смотрела на меня распахнутыми глазками. И мне впервые, после вылета с родины, стало неудобно за свой внешний вид.

— Приветствуем, отшельник. Наконец-то мы тебя нашли! Меня зовут Анка.

Эмоционально проговорила темненькая.

— Сангье. Добро пожаловать.

Представился и поздоровался я, склонив слегка голову. В ответ мне заговорила робко вторая девушка.

— Сангье… это ваше имя?

Ее взгляд был таким открытым и таким глубоким, что я застыл, но лишь на секунду. Я ведь все контролирую. Контролирую ведь?

— Да. А твоё?

Мой ответ — то ли хрип, то ли скрип колёса.

Я старался сохранить непринуждённость разговора, абстрагироваться от эмоций. Причём таких, каких не мог понять даже я сам. Девчонка — мелькнет как мотылёк, оставив шлейф из свежих нот грейпфрута, и мне не нужен этот взгляд в памяти.

— Иренка.

Я вроде взял себя в руки. Мозг стал работать более рационально. Выдал, что имена похожи на русские. Анька и Иринка как будто.

— Откуда вы?

Инициативу в разговоре перехватила Анка. Заставляя вразрез не понятно откуда взявшимся желаниям отвести глаза.

— Мы из Польши. Первый раз на Гоа. Ты знаешь, что посещение твоей хижины входит в топ 10 незабываемых приключений Индии по версии +GEO Traveller?

Я постарался полностью переключиться на вторую девушку. Даже внутреннее состояние нашло привычную точку условного равновесия.

— Понятия не имел, что такой популярный.

Да и дела мне до этого нет. Но позитивный и воодушевленный настрой собеседницы портить не стал. Юность… Сам таким был.

— А мы нашли всего за пять часов. Сначала правда на самом деле заблудились, ходили кругами, но потом Иренка резко свернула, как будто знала куда идти и вывела меня сюда. Представляешь?

Я хотел что-то ответить. Но в диалог вернулась Иренка. А я неосознанно вернул взгляд в ее сторону. И снова поплыл. Лучше бы этого не делал. Вообще, казалось, что я плохо соображаю при ней. Как воды в рот набрал.

— Я шла будто на внутренних ощущениях. Так бывает?

Через секунду осознал, что второй раз возвращаться в омут ее взгляда заметно проще. Я даже не пытался сопротивляться уже. Сколько стоило усилий для моего мозга сгенерировать ответ.

— Именно так обычно и бывает. Я только так и хожу.

А она как будто специально, не только удерживала, но и усиливала зрительный контакт, чуть наклонив голову и нахмурив лоб.

— Потому что вы свободный?

Она хочет понять меня? Зачем? Что ей движет? Столько вопросов… Но зачем мне ответы на них? Я понять не могу… и не хочу..?

— Наверно… Я хожу только туда, куда меня ведёт сердце, и делаю только то, что считаю верным.

Я из всех сил попытался отвлечься, заварил чай, разлил по чашкам. Мы разместились в подвесных сидячих гамаках. Иренка вдруг сказала.

— Вот бы мне так… Я хожу в институт и на светские мероприятия, потому что так велят родители. Да и делаю в основном то, что они скажут.

Это вообще противоречащая моему взгляду на жизнь позиция. Ну может быть только одно предположение, которое, к моему удивлению, сначала меня ввело в состояние неопределённости, а потом отрезвило.

— Ты еще не совершеннолетняя?

И я ждал ответа. Зачем мне это? Точнее, почему моему подсознанию так понадобился ответ на этот вопрос.

— Мне девятнадцать. Но это ничего не меняет. Моя жизнь расписана по минутам родителями. Как и мое будущее. Это путешествие как глоток свежего воздуха перед свадьбой.

Она говорила так обречённо и совсем глухо. Сердце мое кольнуло известием о ее скором замужестве. Как мне представилось, вынужденном. И уже совсем не ее возраст меня волновал.

Почему родители берут ответственность за судьбу своих детей, я искренне не понимал никогда. У каждого свой путь, и один не вправе распоряжаться жизнью другого, пусть даже собственного ребёнка. Потому что идти не по своему пути — быть несчастным априори.

Или я себе надумал что-то? Почему я так глубоко о ней и ее судьбе думаю? Конечно, я и до этого со всей теплотой душевной относился к каждому путнику, но одновременно я почувствовал, что здесь что-то другое.

Хотя, с проблемами ко мне никто раньше не приходил. Может быть причина в этом? Я, как сильный и старший, переживаю за более слабого. Точнее слабую.

Внутренне чертыхнулся и мое же воображение покрутило мне пальцем у виска. Кого я хочу обмануть? Но самообладание все таки пришло.

Мы немного помедитировали все вместе. Хотя скорее просто посидели, подышали свежим горным воздухом в молчании и подумали каждый о своём.

Девчонки к вечеру засобиралась. Я их проводил до побережья.

— Где ваш автобус?

Я предполагал, что девочки на экскурсии. А Иренка удивилась.

— Отец снял нам бунгало здесь. Чтобы было меньше соблазнов в виде анимаций отелей и дискотек. Оно вон там.

Она показала на домики в конце пляжа. Сердце сжалось. Она ещё и так близко будет. И гипотетически есть возможность новой встречи. Хотя, конечно, это из ряда фантастики или моих желаний, которые никому не уперлись.

Эта мысль заставила взять себя в руки и безэмоционально попрощаться.

— Приятного отдыха, девушки.

Я пошёл в сторону местной кафешки. Поужинал в одиночестве. После искупался а озере, выветривая все образы молоденькой девушки из сознания и вернулся домой.

Эта хижина стала моим настоящим домом. Где я чувствовал себя на своём месте. В равновесии с природой, с собой и окружающим миром в виде людей.

Но только не сегодня… Я долго думал о Иренке перед сном, даже уснул позднее обычного.

Но встал с солнцем и спустился вниз бегать. Пробежал, проплыл до своего места утренней медитации, уже выходя из воды увидел ее.

Иренку. Она вскинула на меня глазки. А я стоял в одной тазобедренной повязке. Не привык видеть здесь людей.

— Вы прямо как бог воды, как его там? — Посейдон. Вынырнули откуда ни возьмись. Я давно тут сижу, не видела вас.

Она щурилась на утреннем раннем солнышке, но от этого не становилась менее прекрасной. Скорее наоборот.

Даже мурашки по спине пробежали от того факта, что меня осенило…. Она мне нравится? Как представительница противоположного пола?

То есть, понятно, что я и вчера ощущал похожее, но перел сном уже уверовал, что это просто глаза у неё такие особенные, пленяющие.

А сейчас понял, что дело отнюдь не только в глазах. Солнце ласкало ее скулы и макушку, идеально гладкая кожа, покрытая только купальником, будто искрилась. А взгляд ее. Как будто реально, я — Бог.

Но я гнал от себя эти мысли как мог. Убеждая себя, что это просто капли воды стекающие по телу, на которые она заворожено смотрела, создавая ещё больший диссонанс в моей душе.

— Ну ты сравнила. Привет. Я плыл два километра вдоль берега. А ты? Ранняя пташка?

Сам удивился себя за непривычное многословие. И снова поймал себя на мысли, что что-то не так…

— Не спится. Вы каждое утро тут купаетесь?

Почему она снова грустит? Почему у такой маленькой уже такие взрослые глаза? Почему так тянет? Поговорить. Утешить. Снять груз ее проблем. Что ещё? Лучше об этом не грезить.

— Да. Сейчас по плану у меня минимум два часа медитаций.

Выдохнул я. Все эти «почему» заставляли по привычке уже переключиться.

— Можно я посмотрю?

Как новый удар под дых. Ей то зачем? Но я в себе не нашёл ни сил ни желания отказать.

— Можно. Только не отвлекай разговорами, пока я не закончу.

Серьезный и уверенный тембр голоса заставил ее немного подобраться. Но смотрела она на меня не менее открыто.

— Хорошо.

Я сел в позу Будды. Закрыл глаза, но я ощущал, как она на меня смотрит. И отбросить мысли и уйти в нирвану в этот раз не получалось никак. Я закончил даже раньше. Она сидела не шелохнувшись пристально глядя на меня.

— Какой вы красивый.

Сначала ляпнула, а потом сама же смутилась. А я понять ее не мог. Прекрасно знаю, что выгляжу далеко за рамками стандартов красоты. За моими зарослями волос и бороды врядли вообще можно что-то разглядеть.

Поэтому собственно даже перед собой стыдно за мои внутренние поползновения, и внутренние попытки смотреть на неё, как мужчина на женщину обычно смотрит.

Не стал смущать ее еще больше комментариями. Да и какими? В голове каша до сих пор.

— Я завтракать. Пойдёшь?

Она встрепенулась.

— Правда? Можно с вами?

Я, если честно, не ожидал положительного ответа. Так брякнул наобум. Но не давать же заднюю.

— Отчего нет? Покажу тебе колорит настоящей индийской кухни, не той, что для туристов. Хотя, может ты такое и не будешь.

Даже представил ее изумление предстоящему обеду и сверкание идеальных пяток замызганных золотым песком. Но она сбила все мысли.

— Я попробую!

Я опять потерял дар речи. Мы прошли чуть вглубь острова. В полюбившееся мне кафе. Я уже знал хозяина лавки.

— Привет, Паван. Две порции вегетарианского карри, рис, чапати, джалеби, чёрный чай.

-

*от автора: Карри — традиционное индийское блюдо из бобовых, овощей и, конечно, целого букета специй. Чапати — лепёшка. Джалеби — вид сладостей, которые готовят из жидкого теста, которое выливают в кипящее масло, а затем вымачивают в сахарном сиропе.

-

— Привет. Сангье. Ты сегодня не один.

Индус привычно был счастлив всем вокруг. Девочка, на удивление, тоже улыбалась вполне приветливо, не смотря на внешний вид хозяина кафе и по совместительству нашего сегодняшнего официанта.

— Это Иренка — туристка из Польши. Я нахвалил ей твою кухню. Не оплошай.

Я подмигнул Папану. Зачем опять же? Никогда так не делал. Но он словно и не заметил.

— Все сделаю самым вкусным.

Через пятнадцать минут на столе появились тарелки. Без приборов. Это мне привычно. Я и сам давно ем руками, как местные. Иренка взглянула с непониманием.

— Это же типа овощного рагу? Как есть без ложки?

Я взял половину чапати, обмакнул в карри, собрав краями лепешки основу блюда, как бы заворачивая внутрь неё, откусил. Второй рукой зачерпнул пальцами рис и отправил в рот.

Индийский рис отличается от привычного нам. Он клейкий, не рассыпается и не размазывается.

Она внимательно смотрела за моими манипуляциями.

— Если тебе не хочется есть так или не приятно видеть, как я ем руками, скажи — я попрошу приборы. Надеюсь они здесь есть. Я понимаю, что смотрится не слишком эстетично. Но я уже привык.

Это все я проговорил, наблюдая все ещё сведенные ее брови.

Непривычно для себя отметил, что мне даже такое мизерное обстоятельство, как то, на сколько культурно я принимаю пишу, имеет значение.

Даже с ужасом представил, что скорее всего, соус замарал растительность на лице, и стало неподдельно неловко.

Как будто кинет сейчас мне в лицо не самой первой свежести бумажной салфеткой со стола. А потом уйдёт. Навсегда.

Я пару похожих сценариев прокрутил в голове за несколько секунд. Даже выводы успел сделать — если так, то я конченый придурок, а она — … нет, даже в мыслях она идеальна, какой бы реакция не была. Ведь она будет права.

— Все нормально, я тоже так попробую.

— Карри острый. Сначала попробуй чуть-чуть.

Она съела больше половины порции, на удивление.

— Я объелась! — Попробуй хотя бы немного джалеби. Это сладкое. — Вы давно здесь живете?

На самом деле, раз мы говорили на английском, в котором нет разницы между «ты» и «вы», обращались мы к друг другу одинаково. Однако мой мозг почему-то автоматически переводил на русский ее обращение ко мне как «вы». Наверно, потому что она не смотрела на меня как на потенциального мужчину. Скорее как студентка на преподавателя, которым восхищена.

— Чуть меньше года. — А вам не бывает тут скучно одному? — Мне комфортно наедине с собой и природой.

Я уже расплатился. Она, кстати, порывалась схватиться за кошелёк. Но мои сдвинутые брови ее остановили. Мы шли вдоль берега, по направлению к тропинке, которая вела в горы.

Она робко спросила.

— А у вас есть семья? — Родителей давно нет. Жениться ещё не успел. Да и кто согласится на такую жизнь какую веду я. По этой же причине нет пока детей. — Да, если честно, детей в вашей хижине растить было бы проблематично. — Дело не в конкретном месте. Хижина — это просто дом. У меня нет цели жить затворником вечно. Сейчас мне комфортно там. Но это не исключает того, что условия могут меняться при серьезных изменениях в моей жизни. Просто сейчас я к изменениям не стремлюсь. — Почему тогда вы думаете, что никто не согласится разделить с вами жизнь? — Жизнь это не только дом. А образ мыслей, принципы, установки. Мало кто способен принять себя таким, какой он есть, осознать свою сущность, предназначение. — То есть ваша избранница должна быть буддисткой? — Нет, не обязательно. Я сам не с рождения проповедаю буддизм. И не рассматриваю его изначально как религию. Буддизм — это в первую очередь философское учение. Но разделять суть и основные идеи — да, это принципиально. — А можно я буду приходить к вам? Мы ещё 2 недели здесь будем. — Можно. А подружка твоя? — Она умотала на Северный Гоа. Там весело. Но у меня датчик слежения. Отец узнает, если я покину пределы Колы. — Датчик? В телефоне? — Хуже.

Она показала на предплечье. Там было небольшое красное воспаление под пластырем. Что это, черти, такое? В Европе уже чипируют своих детей? Я сглотнул.

— А что этот датчик отслеживает, кроме местонахождения? — Да много чего, пульс, частоту дыхания, я сама, честно говоря, не до конца понимаю зачем это нужно.

Мы уже пришли к хижине. Чтобы отвлечься от негативных мыслей об ее отце, я принялся ремонтировать лавку во дворе.

— Ложись в гамак, отдыхай. Это место для меня часто оказывает положительное воздействие. Правильные мысли в голову приходят.

Она полежала часа полтора. Потом пришла снова ко мне.

— Я уснула. Правильные мысли не успели посетить мою голову. — Сон — это работа нашего сознания. Что тебе снилось? — Океан. — Хороший сон. Мне редко снятся сны. — Может быть я могу чём-то помочь? Ты не думай, я убраться могу дома. — Зачем? Я привык жить так. Но если ты хочешь, можешь делать. В этом доме все разрешено, что имеет добрый посыл.

Она ушла. Я закончил лавку. Начало вечереть. Девушка вышла. Мне показалось, что весьма довольная собой. Ждёт похвалы. Я улыбнулся ей, прошёл внутрь. Обалдел это мало сказать. Моя лачуга никогда не выглядела так. На полу ни листвы, ни песка и земли. Он как будто блестит. Вещи разложены. Кровать застелена. Чайные кружки перемыты до блеска.

— Завтра окна помою. Только надо ещё воды. Та, что была в бочке вся израсходовалась. Это ничего? — Ничего. Это дождевая вода. Питьевую я покупаю. — Теперь можно снимать обувь, проходя внутрь. — Врядли мои ноги чище вьетнамок. Пойдём, я провожу.

Я шёл, рассказывая ей про опознавательные знаки, позволяющие найти дорогу с первого раза. Иренка первая, кому я показал их. Она внимала.

На ужин звать не стал, мало ли она из вежливости кушала местную еду. Врядли она к такому привыкла.

Поужинал, помылся и вернулся обратно. И снял обувь. Ополоснув с дороги ноги и ощутив давно забытое ощущение от соприкосновения босых ног к чистому полу.

Утром встал в отличном настроении.

Пробежка, заплыв — в этот раз мое появление оказалось ожидаемым.

— Я заметила, что вчера ты не мог сосредоточиться при мне. Я пойду поплаваю, позагораю. Позови меня, когда пойдёшь кушать, пожалуйста, мне понравилось.

Да, в моем воображении, она бы перешла на ты, если бы говорила на русском.

— Хорошо.

Я все равно не мог полностью отдаться процессу. Я ждал продолжения общения с ней.

Медитация — это состояние, в котором миры, внешний и внутренний, соединяются в пустоту, что позволяет найти ответ на вопрос: кто ты есть?

Сегодня я его не нашёл. Точнее нашёл, но это точно не правильный ответ: я мужчина, который хочет девушку, плещущуюся в океане.

Уже в кафе я решил задать интересующие меня вопросы.

— А кто твой отец?

Она пожала плечами.

— Миллионер, основная деятельность связана со строительством морских ветряных электростанций в Балтийском море. — А будущий супруг? — Мой сводный брат.

Я ужаснулся. Что за нравы? Даже если сводный. Она продолжила.

— Родители категоричны в этом вопросе. Не хотят чтобы активы уходили из семьи. Его зовут Томаш. Старше на 4 года. Мы росли вместе с моих 10 лет, и первые 5 были дружны. Когда ему исполнилось 18, отчим обьявил о своём желании нашей свадьбы, когда мне исполнится 20. Мы оба были против тогда, посмеивались вместе над выдумкой родителей. Но ещё через год, Томаш начал странно на меня поглядывать. Совсем не по братски. Кидать недвусмысленные намеки. И пытаться постоянно дотрагиваться до меня. Мне было 15, я нажаловалась родителям. Те приказали ему забыть обо мне в этом плане до 18 лет, но и после — все только по взаимному согласию. По крайней мере до свадьбы.

Чем дальше я слушал, тем больше во мне негодовало все. Давно я не злился.

На языке буддистских монахов злость это «мешающая эмоция» или, другими словами, психологическое состояние, вызывающее страдания. Смысл буддизма заключается в избавлении от страданий.

Но и оставаться безучастным в данном случае я не мог, как и не мог в полной мере помочь.

— Иренка, я могу дать тебе денег. Уберёшь эту штуку. Уедешь. Тебе не обязательно принимать свою судьбу, которую ты не выбирала.

Она удивилась.

— Откуда у тебя деньги? — она осеклась — Ой, извини! — Ничего страшного. Я не отрёкся от всего материального, как это может показаться. Я нашёл золотую середину. Когда деньги не мешают мне, не создают во мне зависимость от них. Я могу попытаться помочь. — Спасибо. Сангье, это очень ценно. Но это же мои родители. Они дали мне все в жизни. Я не умею жить самостоятельно. Томаш не плохой. Он не обидит меня. — Смотри сама.

Я продолжал негодовать. Почему она не может согласиться?

Я набрал в озере 10 литров воды в 2 бутылки и мы пошли к хижине.

Она реально начала мыть окна. От чего в комнатах стало светлее и уютней. Я ремонтировал ставни и подоконники.

Она выглядела счастливой. Странно. Почему дочке миллионера доставляет удовольствие уборка? Но она в целом не подходит на роль представительницы золотой молодежи. Она другая. Воспитание? Или она сама внутренне другая? Скорее да. Не опороченная жеманством, чопорностью. Искренняя, живая, непринуждённая.

Вечером поблагодарил, проводил.

— А ты где ужинаешь? — Там же где и завтракаю. — Можно с тобой? — Отчего ж нельзя, пойдём.

Я показал ей разные краски национальных блюд Индии. Но всегда заказывал много, и даже если она не ела что-то конкретное, голодной не оставалась. Она пробовала все. А ее мимику надо было видеть: интерес, предвкушение, опознавание, удивление, наслаждение. Хотя вместо последнего иногда испуг.

На сколько она была искренна и открыта в эмоциях, настолько же сильно она меня завораживала. Это всего три дня. Что мне приготовит завтра? Я ждал это завтра.