Пусть простит автора читатель за это наукообразное вступление, но без него не обойтись.
Как известно, в кванте расстояния события протекают за промежуток, равный кванту времени. Квант неделим. И это привлекает. Ибо, если сделать невозможное, то сразу возникает полное незнание: как все повернется, когда квант будет расщеплен, а две трети кванта расстояния, положим, втиснутся в одну треть кванта времени. Великая загадка!
Вот почему ассистент Гарсонн под ревниво-ласковой опекой профессора Сильвера построил подходящий аппарат и с помощью особых формул достоверно показал: должно случиться невесть что, едва машина заработает, все, что угодно, — в этом суть эксперимента. Сам эксперимент, быть может, превратится в невесть что. Ошеломительный размах!
— Я включаю! — рявкнул ассистент Гарсонн.
— Тут-то мы и утрем носы нашим оппонентам, — пыхтя трубкой, плотоядно ухмыльнулся профессор Сильвер.
— Не говорите! — подхватил Гарсонн. — Чудеса в науке — это чудеса! Все готово. Можно запускать.
И ровным счетом ничегошеньки не произошло. И земля под ногами не задрожала, и свет не померк, и даже в горле не запершило.
Только профессор Сильвер еще раз пыхнул своею трубкой и сказал:
— Тут-то мы и утрем носы нашим оппонентам.
А ассистент Гарсонн с радостью поддакнул:
— Не говорите! Чудеса в науке — это чудеса! — И добавил: — Все готово. Можно запускать.
И запустил машину.
И ничего не произошло.
Расчеты были изумительно верны. Приборы не зарегистрировали абсолютно никаких изменений, даже самых ничтожных, потому что мгновенная гибель и возникновение Вселенной, нашей же Вселенной, той, в которой мы живем, гибель и возникновение, гибель и возникновение, пусть бесконечно повторенные, — факт не фиксируемый, как бы там ни ухищрялись. Через смерть прошедший и оставшийся в живых — сочтет ли смертью смерть?!
— Я включаю! — гаркнул ассистент.
— …Тут-то мы и утрем носы нашим оппонентам, — пыхтя трубкой, плотоядно ухмыльнулся профессор.
Опыт удался на славу.
Ровным счетом ничегошеньки не произошло.
Ведь вы не заметили? То-то…