Будни

КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ

Будни

Полуфантастический (?) детектив

МРАЧНЫЕ ПРОРИЦАТЕЛИ

Полищук докуривал первую утреннюю сигарету и досадливо морщился, прослушивая магнитофонную запись беседы Пятого с Бульдозером в ночном кабачке "Три ступени". Слов было почти не разобрать - мешала громкая кабацкая музыка. Дослушать он не успел, потому что зажужжал вызов внутренней связи, окончательно заглушив невнятные излияния перебравшего Бульдозера. Правой рукой Полищук вдавил кнопку "стоп" миниатюрного магнитофона, сработанного под спичечный коробок - о его боковины действительно можно было зажигать спички, - а левой одновременно нажал на клавишу "прием" системы ВС, расположенной на тумбочке у стола.

- Доброе утро, Володя, - сказала ВС голосом Графа. - Зайди, пожалуйста, дело есть.

"Эй, приятель, дело есть: хрен поджарим - будешь есть?" - вспомнился вдруг старый пацанский стишок. Дело у Полищука уже было: почти месяц Пятый возился с Бульдозером и его шатией, собирал информацию, как трудолюбивая пчела, но расследование шло туго, а подключившийся по распоряжению Графа Седьмой и вовсе застрял в ближнем зарубежье, куда отбыл вытягивать связи Бульдозера. Хорошо еще, клиент пока не торопил, относился с пониманием, хотя половину обусловленной договором суммы внес на счет бюро без всяких проволочек и вправе был уже проявить нетерпение. "Престиж бюро превыше всего", - любил повторять на оперативках шеф. И был прав. Потому что от престижа частного бюро расследований "Брасс" зависело материальное благосостояние его сотрудников. И сотрудники, начиная с начальников отделов и групп и кончая номерными агентами и наблюдателями, старались вести дела быстро и, что называется, качественно, дабы выполнить заказы, поднять престиж бюро и тем самым привлечь новых клиентов. Такая вот получалась взаимосвязь.

Полищук встал из-за стола, убрал в сейф легкую коробочку магнитофона и вышел в коридор.

- Привет, спринтер! - Сидящий в нише на подоконнике Селин отсалютовал кулаком и приподнялся, но Полищук молча кивнул и проскочил мимо ниши, скользя кроссовками по свежевымытым каменным плитам со стершейся от древности краской. Раньше, в начале прошлого века, в этом здании размещались какие-то уездные учреждения, затем - музыкальное училище, а в первый год нового века, когда училище тихо скончалось из-за отсутствия дотаций, сюда въехали иные арендаторы, сплошь частные предприятия, бюро "Брасс" в их числе.

Полищук относился к Селину без особой приязни. Ребята из отдела думали, что Селин прозвал Полищука "спринтером" после того случая позапрошлой осенью, когда Полищук, тогда еще просто Четвертый, на ночном захвате бригады Турка возле автовокзала опередил крутых "бригадников" и тормознул автобус с взрывчаткой. "Бригадников" взяли, разделив лавры с хлопцами из милицейского отряда "Беркут", а через несколько дней возле подъезда собственного дома выстрелом из снайперской винтовки, произведенным из строящегося напротив казино, был убит Медяник - начальник группы, в которой работали агентами Селин и Полищук. По всему раскладу выходило, что заменить Медяника должен Селин, однако Граф, начальник отдела, продвинул Полищука. Вот тогда уязвленный Селин в этом самом коридоре и бросил в лицо Полищуку презрительно и осуждающе: "Спринтер!" Сам Селин стал начальником группы только месяц назад, сменив внезапно подавшегося в крупный нефтяной бизнес Порошина.

Да, спринтер, в который уже раз думал Полищук, приближаясь к кабинету начальника отдела. Да, обошел. Ну так какой в этом грех? Ты - мне, я тебе, таков объективный закон природы. Кто пять лет назад выволок Графа на себе во время заварухи на границе с Молдовой? Селин выволок? Селина там и близко не было. Селин сидел в своей милицейской школе - или что он там закончил? - а Графа, командира своего, спас от небритых молдавских автоматчиков он, рядовой национальной армии Владимир Полищук, рискуя, между прочим, собственной головой и не думая ни о каких выгодах для себя. А голов-то молдаване немало тогда насадили на колья и выставили для устрашения или издевательства вдоль всей линии окопов - словно в какие-нибудь невеселые средневековые времена... И вполне справедливо, что Граф, сообразно с этим самым законом природы, отблагодарил спасителя. Правда, отблагодарил-то еще раньше, когда, случайно встретив в городе демобилизованного

Владимира Полищука, безработного и ни одной собаке не нужного, устроил в "Брасс". Так что выходило - теперь он должник Графа. Все по тому же закону... Ничего, будет случай - он вернет долг. Такова жизнь.

Он послал воздушный поцелуй сидящей в холле наблюдательнице Людочке она чистила перышки, готовилась, видно, к очередному турне по соседним областям - и открыл дверь в кабинет начальника отдела.

Граф был с клиентом. Клиент нервно раскачивался на стуле, словно все собирался, да никак не мог решиться упасть вниз головой на паркет. Это был мужчина под пятьдесят, в оранжевом джинсовом костюме и тщательнейшим образом непричесанный - по последней моде, - хотя волос на голове имел не густо.

- Здравствуй, Володя, - еще раз поздоровался Граф, чуть склонив к плечу голову с лысеющим загорелым надлобьем и делая приглашающий жест.

- Здравствуйте, Григорий Афанасьевич.

Полищук кивнул продолжавшему раскачиваться клиенту и опустился в кресло возле широкого стола начальника отдела. Начальник был, скорее, похож на боксера в отставке, чем на графа, но прозвище, составленное из начальных букв его имени и отчества, прижилось, как это случается с прозвищами.

- Как там Бульдоэер? - спросил Граф, постукивая по ладони свернутой в трубку газетой. - Задний ход еще не дал?

Полищук пожал плечами и промолчал, понимая, что Граф спрашивает не для того, чтобы получить обстоятельный ответ, а интересуется для разгона, и сейчас приступит к делу - клиент-то ждал. И глаза у клиента были нехорошие, отчаянные были глаза, ожесточенные.

- На, читай. - Граф протянул Полищуку газету. - На последней странице, там, где реклама. Фирма "Асклепий".

Газета была местная, прошлогодняя. Полищук молча развернул ее и нашел объявление "Асклепия". Традиционным броским и безапелляционным языком реклама фирмы заявляла всем-всем гражданам, что она единственный луч света в темном царстве, что только она чуть ли не даром произведет поставку медицинского оборудования и обслужит всех желающих в самом лучшем в постимперии медико-косметическом салоне по улице Индустриальной. Еще фирма "Асклепий" кодировала от ожирения, избавляла от пристрастия к алкоголю и табаку, проводила оздоровительные сеансы и давала медицинские консультации. В общем, традиционный набор услуг.

Последний абзац объявления был обведен красным фломастером. Филиал фирмы "Асклепий" - некая система "Сивилла" - предлагал свои услуги в определении смертного часа любого желающего этот смертный час узнать. Используя гороскопы, карты Таро, рунический алфавит Футарк, гексаграммы древнекитайской "Книги перемен", гадательное домино и пасьянс, как значилось в тексте, "Сивилла" гарантировала семидесятипроцентную вероятность исполнения своих мрачных прогнозов. Желающим нужно было направить письмо с анкетными данными по указанному в объявлении адресу, а затем, дождавшись вызова, явиться лично, имея при себе девять тысяч гривен - тут Полищук мысленно присвистнул, потому что такая сумма составляла его двухлетний доход (а платили ему немало). "Сивилла" бралась определять время смерти в надлежащий год с точностью до сезона (весна или лето, осень или зима), а в случае осечки с прогнозом (те самые тридцать процентов, которые "Сивилла" не гарантировала) клялась честно вернуть клиенту половину внесенной суммы. Четыре с половиной тысячи "Сивилла" оставляла себе (Полищук внутренне усмехнулся) - надо полагать, деньги эти шли на содержание штата гадалок, составителей гороскопов и раскладывателей пасьянсов.

Полищук подумал, что ребята из фирмы "Асклепий" вместе с системой "Сивилла" не должны бедствовать: было бы предложено, а желающие всегда найдутся. Желающие и имеющие возможность, так будет точнее. "Сивилла" могла жить, не ударяя пальцем о палец, оставляя себе половину взносов доверчивых клиентов и уповая на совпадение отдельных прогнозов с реальностью. Конечно, только при условии, что желающих будет не один и не два. Впрочем, Полищук в свои двадцать пять успел уже неоднократно убедиться: любое, даже самое абсурдное предложение, сделанное с помощью рекламы, находит отзыв. Определенное количество жителей страны, пробирающейся по дороге к капитализму через рытвины экономических кризисов, могло позволить себе потратить деньги на любой абсурд. Много ли найдется желающих узнать срок собственной кончины? Кто его знает?.. С одной стороны, приятней жить, уповая на личное бессмертие, а с другой... С другой - можно ничего не бояться, будучи твердо уверенным в том, что не пришел еще срок, пускаться в самые отчаянные авантюры и, в конце концов, обнадеживать себя тем, что "Сивилла" может и ошибиться. Вот ведь и стопроцентной гарантии не дают, и точной даты не называют, и вообще все эти гороскопы и гексаграммы - вещь ненадежная.

- Очередная приманка для состоятельных кретинов, - пренебрежительно сказал Полищук и положил газету на стол начальника. - Я тоже могу взяться будущее предсказывать, с точностью до года и с пятидесятипроцентной достоверностью. Без всяких астрологий. И половину суммы тоже буду возвращать в случае неудачи.

Граф, взглянув в сторону окна, постучал пальцем по столу и Полищук вспомнил о клиенте. Клиент перестал бить поклоны и смотрел на него злыми глазами. "Видно, не помер у него кто-то из богатых родственников в предсказанный срок", - подумал Полищук.

- Володя, господин просит оказать содействие. Давай послушаем... э-э... - начальник скосил глаза на визитную карточку, - господина Швеца, а потом решим, сможем ли помочь.

Полищук подавил усмешку. Граф неуклюже хитрил, это было понятно и ежу: коль попросил зайти и выслушать - значит, уже решил принимать дело к расследованию. А значит, господин Швец был отнюдь не из бедных и пообещал посодействовать "Брассу" доходами от своего свечного заводика или какой там у него бизнес?..

"А я-то его кретином обозвал", - без всякого огорчения подумал Полищук, но все-таки придал лицу сочувствующее выражение.

- Пожалуйста, повторите ваш рассказ. - Граф был воплощением вежливости.

Господин Швец зажал руки между коленями и начал говорить, в упор глядя на Полищука и время от времени потряхивая головой.

Лицо Полищука по-прежнему выражало сочувствие, к которому теперь добавилось и внимание, но чем больше он слушал, тем больше недоумевал и даже дважды искоса взглянул на бесстрастного Графа.

Дело было не совсем рядовым. Оно касалось не столько господина Швеца, сколько его двадцатилетней подруги Вики, прочитавшей однажды на свою беду рекламное объявление фирмы "Асклепий". Прошлой осенью Вика отправила свои анкетные данные в систему "Сивилла" и недели через три-четыре получила вызов. Швец не смог устоять перед напором своей пассии и дал ей требуемые девять тысяч, хотя был твердо уверен, что с таким же успехом мог закопать их на каком-нибудь Поле Чудес.

- Она просто пригрозила, что бросит меня, - страдальчески сказал Швец, глядя на понимающе кивнувшего Полищука. - Ну, я и выложил девять штук - пусть, думаю, потешится, если хочет.

"Козел ты, братец, - подумал Полищук. - За девять штук мог и другую подцепить, вон их сколько ошивается на набережной, школьниц вчерашних".

Дальше события приняли такой оборот: Вика с девятью тысячами ушла в "Сивиллу" и исчезла. После полуночи обеспокоенный Швец позвонил в "Сивиллу" по указанному в газете телефону, попал, естественно, на автоответчик, сел в машину и бросился объезжать рестораны и ночные клубы. Вику он нашел в ресторане "У собора", за Ковалевским парком. Вика проводила время в компании смуглых носатых джигитов, была крепко пьяна и тыкала им в носы какой-то листок, оказавшийся, как увидел потом Швец, компьютерной распечаткой. Распечатка содержала в себе анкетные данные Вики, а последним пунктом в ней значилось: "Предполагаемое время смерти". Предполагаемым временем смерти было определено ей будущее лето.

Впереди была еще почти вся осень, а потом зима и весна, и Вика, как казалось Швецу, вскоре забыла о поразившем ее поначалу предсказании, но в мае вдруг начала напиваться сверх меры и, напившись, плакала и умоляла спрятать ее где-нибудь и держать взаперти до осени, а с похмелья была злая, кричала на Швеца и грозилась набить морды дельцам из "Сивиллы". Швец пытался отвлечь ее, буквально сорил деньгами, старался исполнить все ее желания...

Полищук знал, чем закончится рассказ клиента, и мысленно уже прикидывал, что тут можно предпринять. Граф что-то неторопливо писал, подперев голову рукой.

- Она умерла четыре дня назад, тридцатого июня, - скорбно сказал Швец. - Надо доказать, что ее убили, и подвести убийц под вышку. - Голос его стал жестким. - Заплачу, сколько потребуется. Слышите? Сколько потребуется.

Он замолчал, поморщился и потер рукой грудь. Полищук опять взглянул на начальника - тот едва заметно кивнул - и коротко спросил:

- Обстоятельства смерти?

- Она умерла в моей постели. Просто заснула и не проснулась.

- А что вскрытие?

- Ничего. - Швец пожал плечами. - Абсолютно ничего, никаких нарушений. Просто остановилось сердце...

- Может быть, самовнушение?

- Нет, я консультировался у специалистов. Да разве можно умереть от самовнушения? - Швец вскочил со стула и принялся ходить по кабинету. - В прогнозы эти я не верю и никогда не поверю, все эти предсказания - чушь собачья. Да, именно приманка для богатых идиотов, тут я с вами совершенно согласен. Но я не мог ей отказать! - Швец уперся руками в край стола, отчеканил, понизив голос и попеременно глядя то на Графа, то на Полищука: Вику у-би-ли. Из-за денег - это раз. И чтобы доказать, что их прогнозы сбываются, для авторитета - это два. С этими суками надо разделаться, они ведь ради процветания не одну душу еще отправят на небеса! С-сволочи!

Швец стукнул кулаком по столу и Полищук поспешил задать еще один вопрос;

- В милицию не пробовали обращаться?

- Пробовал! Еще как пробовал. Так ведь отмахиваются, ментяры, говорят: нет оснований. Я же и насчет этих "асклепиев" заявлял, но у нас ведь теперь все можно. Говорят мне, что устав у них зарегистрирован и деятельностью своей они имеют право заниматься. Мол, никого же они не принуждают пользоваться их услугами, и цыганки, мол, тоже гадают, им ведь никто не запрещает. Аргументы нашли, сволочи!

- Так, - начальник отдела постучал пальцем по столу. - Все ясно, господин Швец. Тебе все ясно, Володя?

Полищук подумал, что как раз ничего и не ясно: как ловить за руку этих "асклепиев", как доказывать их причастность к воплощению прогнозов в действительность? Но ничего этого он вслух не сказал. Зачем говорить-то понапрасну, если решение Графом уже принято?

- У меня пока больше нет вопросов, Григорий Афанасьевич.

Граф сразу уловил это "пока", означающее, что вопросы к клиенту появятся, если дело будет принято к расследованию, и что пора об этом сказать, и деловито спросил напрягшегося в ожидании Швеца:

- Стоимость наших услуг вам известна, господин Швец?

- Я же сказал: заплачу, сколько потребуется. А те, кто будет этим заниматься, получат сверху, помимо ваших прейскурантов. - Он грустно усмехнулся. - Мне ведь теперь тратить не на кого...

ВСПОМНИВ ОСТАПА БЕНДЕРА

Не доезжая квартала до здания, в котором обосновалась система "Сивилла", Полищук подрулил к тротуару и заглушил мотор видавшей виды брассовской "Таврии". Включил музыку, опустил стекло и закурил, провожая взглядом редких прохожих. В тени каштана было не так жарко, хотя и здесь доставала июльская духота, навалившаяся на город. Неподалеку полуголые подростки из ремстройбригады, громко матерясь, копошились в развалинах "стекляшки" "Минутка" - там на прошлой неделе состоялась крупная разборка с автоматной стрельбой и метанием гранат. Подоспевших хлопцев из "Беркута" угостили слезоточивым газом и бросились врассыпную на "иномарках", забрав своих покалеченных и убитых и оставив трупы непричастных к разборке посетителей и персонала "стекляшки".

Чем дольше Полищук сидел в машине, тем меньше хотелось ему выходить на жару. Но идти было нужно. "Престиж бюро превыше всего". Интересы клиента тоже.

В течение двух недель, прошедших после визита господина Швеца в "Брасс", было сделано немало. За определенную сумму наличными (которую при расчете должен был возместить "Брассу" клиент) в соответствующем органе горуправы были получены данные обо всех умерших в этом году горожанах. Еще одно подношение наличными - и на столе у Полищука оказались распечатки с адресами и причинами смерти горожан. Затем два десятка агентов-"шприцев" (они работали по договору и выполняли разовые задания "Брасса") побывали по этим адресам и с помощью самых различных уловок попытались выяснить у родственников усопших, не пользовались ли ушедшие в лучший мир услугами системы "Сивилла".

Подытожив полученные результаты, Полищук почувствовал озноб. Его убежденность в абсурдности предсказаний личного будущего поколебалась. Было установлено, что, по крайней мере, семнадцать скончавшихся горожан откликнулись в свое время на рекламное объявление фирмы "Асклепий". Пятнадцать расстались с жизнью в предсказанные сроки. Двое не дотянули до срока: один, на свою беду, подвернулся резвящейся компании подростков и был растерзан овчарками, другого среди бела дня сбил пьяный лихач. Остальные пятнадцать скончались от внезапных сердечных приступов. Вот такая получалась арифметика...

Жизнь рано научила Полищука быть реалистом, и во всех странностях он старался найти чисто эемные, бытовые причины. Особенно когда политики накануне выборов заводили свои бесконечные патетические разговоры о народе, благе его, а также о спасении и необходимости всяческого содействия процветанию суверенной державы. Не верилось ему в сверхъестественные таланты сотрудников системы "Сивилла", хотя прогнозы сбывались. О случайностях здесь можно было не говорить. Пятнадцать случайностей - это уже нечто, называемое другим словом. Например, заранее определенный результат. Неужели и впрямь возможно наперед исчислить предел жизни человеческой?..

Второму, судя по его расслабленной позе, уже надоело стоять на самом солнцепеке у входа в галантерейный магазинчик, но он был парень дисциплинированный - других в "Брасс" не брали - и терпеливо ждал, когда Полищук подаст, наконец, знак. Полищук сжалился, выключил кассетник и выставил в окно растопыренную пятерню. Второй, хотя вроде бы и не смотрел в его сторону, сразу заметил знак, медленно отлепился от ограждения витрины и неторопливо направился к "Таврии". Молча устроился на сиденье рядом с Полищуком, ожидая распоряжений.

- Вон та четырехэтажная коробка напротив сквера, - сказал Полищук, ссыпая в нагрудный карман бесцветные зернышки. - Послушаешь по седьмому уровню, пока не вернусь.

Второй кивнул и сразу начал настраивать "триэс" - суперсредство связи, за немалые деньги приобретенное в одной развитой европейской стране. Второй был совсем молодым молчаливым парнем с крепко накачанными бицепсами, в "Брасс" он пришел из какой-то сыскной конторы западного региона, и хватка у него была железная. Полищук любил работать со Вторым - тот делал дело без лишних слов, быстро и надежно.

- Все, стартую, - бросил Полищук и вылез из машины.

Пройдя квартал по податливому как кисель асфальту, он подошел к кирпичной четырехэтажке. Для первого непосредственного знакомства с системой "Сивилла" Полищук избрал старый, но не утративший эффективности метод, который в сыскных кругах именовался "Бендер в доме Старсобеса". Герой нетленного произведения в поисках заветного стула обследовал дом собеса под видом инспектора пожарной охраны. Полищук, имея на руках соответствующие бумаги (купленные опять же на деньги клиента), планировал побеседовать с руководством общества прорицателей на предмет соблюдения правил пожарной безопасности и осмотреть все помещения, занимаемые филиалом фирмы "Асклепий". Проверив, на месте ли зернышки, Полищук поднялся по ступеням и, оглянувшись на серую "Таврию", открыл входную дверь.

... Спустя полтора часа он вышел на улицу. С пожарной безопасностью в системе "Сивилла" все было в полном порядке. За это время сыщик пообщался с охранником, секретаршей в приемной и исполнительным директором, осмотрел все комнаты, где не было никаких карт Таро и рунического алфавита Футарк, и где никто не раскладывал пасьянсы и не вычерчивал гороскопы; немногочисленный персонал "Сивиллы" сидел за компьютерами, и шуршали, шуршали, опадая на пол, сероватые бумажные полосы распечаток. И никого в длинных халатах и колпаках, расшитых звездами, и никого в пестрых цыганских юбках... Обстановка системы "Сивилла" никак не походила на место сборища мрачных предсказателей судеб человеческих.

Осмотр помещений позволил Полищуку выдвинуть кое-какие предположения относительно механизма, так сказать, реализации прорицаний. Из всех прочих он отметил для себя небольшую квадратную проходную комнату, которую сопровождающий его исполнительный директор Грейцер отрекомендовал как комнату клиентуры. Комната была самой обыкновенной, стояли в ней журнальный столик и два кресла, на стене красовались плакаты с библейскими сюжетами, а под потолком горела лампа дневного света, потому что окон в комнате не было. Полищук убедился, что двери, расположенные одна против другой, плотно закрываются, а в углу под потолком заметил усеянный дырочками кружок вентиляционного отверстия. Этажом выше, над комнатой для клиентов, находился склад, заставленный большими коробками и ящиками ("Медицинское оборудование "Асклепия", - пояснил исполнительный директор) и оснащенный противопожарной сигнализацией.

Версия получалась непротиворечивой: пока клиент ожидает в кресле, через вентиляционное отверстие в комнату закачивается какой-нибудь газ, разработанный в прошлом веке в одной из секретных лабораторий Министерства обороны СССР, а теперь проданный коммерческим структурам (чего только не продается до сих пор на просторах бывшего Союза!), газ, убивающий не сразу, а через заданное время, этакая мина с часовым механизмом - и в урочный час у клиента останавливается сердце...

Версия не казалась слишком фантастичной. Полищук знал случаи, превосходящие предположения фантастов прошлого века. Например, обнаруженное в ходе журналистского расследования предприятие по производству человекобомб в Федерации Азиатских Государств. Или случайно замеченный в территориальных водах Японии отряд миниподлодок Дальневосточной Приморской Республики, успешно ведущий промышленный шпионаж.

Версию вполне можно было разрабатывать.

"Только сначала посмотрим, что вышло с зернышками, - думал Полищук, неторопливо приближаясь к "Таврии" и стараясь держаться под каштанами. - И начнем раскручивать".

Зернышки он, как добросовестный сеятель, в обилии рассыпал в помещениях системы "Сивилла", то и дело вынимая носовой платок и вытирая лоб во время своего "инспекторского обхода". Зернышки были шедевром подслушивающих устройств: миниатюрные, прозрачные и совершенно незаметные, они обеспечивали передачу информации из любых закрытых помещений. "Брасс" приобретал их под строжайшим секретом у одной посреднической фирмы, которая здорово рисковала; впрочем, рисковало и бюро расследований: подслушивание частных и деловых разговоров, квалифицируемое по уголовному уложению как действие антиконституционное, попирающее демократию и права человека, грозило не только конфискацией имущества в пользу пострадавших, но и немалым сроком тюремного заключения. И все-таки зернышки применялись, хотя сведения, полученные с их помощью, не могли, естественно, служить уликой в судебном разбирательстве. Зернышки помогали "Брассу" не в сборе улик, а в сборе информации и успешном проведении расследования.

Второй полулежал на сиденье и дремал (так, во всяком случае, представлялось со стороны), но когда Полищук был еще в десяти шагах от автомобиля, открыл глаза и выпрямился.

Некоторое время Полищук сидел, поставив локти на руль и глядя в пыльное ветровое стекло. Потом достал сигареты и повернулся к бессловесному напарнику.

- Проверим, что там у нас с посевом.

Второй неторопливо открыл водительский "бардачок", покопался там, настраивая аппаратуру, и протянул Полищуку маленький черный диск мембраны. Полищук приложил мембрану к уху, ожидая услышать голоса, но услышал только легкое шипение, перемежаемое редкими характерными щелчками. Нахмурившись, он бросил Второму: "Давай все зерна по порядку", - и продолжал прослушивание в надежде, что хотя бы одно из рассыпанных им устройств окажется незаблокированным.

- А ребята не простые, - наконец пробормотал он, пряча мембрану в "бардачок", - у них скорлупки-то золотые...

Шипение с пощелкиванием в мембране означало, что все помещения системы "Сивилла", в которых побывал Полищук, были экранированы. Еще это означало, что бизнесмены из "Асклепия" не только были осведомлены о существовании сверхсекретных зернышек, но и раздобыли средства защиты от них. Как всегда, на всякий меч находился свой щит, на всякий щит - свой меч - и так до бесконечности.

И наконец, экранирование означало, что всем этим "сивиллам-асклепиям" было что скрывать.

Полищук задумчиво погладил руль. Вполне возможно, что Швец прав и дело стоит того, чтобы им заниматься. Конечно, без зернышек возиться придется подольше, но в конечном итоге - сыщик был в этом уверен расследование должно увенчаться успехом. Можно ведь прибегнуть и к другим средствам. Например, пойти на соглашение с одним из "засветившихся" дельцов, в картотеке их достаточно: мы тебя не сдаем государственным структурам, а ты нам сделай одолжение: напиши, приятель, письмецо в систему "Сивилла" и мы вместе подождем ответа. А потом обвешать "приятеля" датчиками и посмотреть, чем они его будут там травить. Негуманно? В работе все средства хороши, был бы только толк... Есть и другие варианты.

"Будет нужно - попробуем", - решил Полищук.

- А ребята не простые, - повторил он, покосившись на бесстрастное лицо помощника. - Страхуются. Только вот перестраховались на свою голову. Он выщелкнул окурок в окно и повел плечами. - Значит, будем пробовать другие варианты.

- Какие? - наконец-то подал голос Второй.

- Придумаем, Славик, - рассеянно ответил Полищук. - Главное - есть смысл браться за дело. Отодрать эту "Сивиллу", чтобы, понимаешь, не помогала землякам покидать наш веселый мир. - Он снял локти с руля и сказал уже другим тоном: - Ладно, поехали. Могу подбросить до конторы.

Второй отрицательно качнул головой.

- Я на своей. Есть еще дело.

- Ну, давай, Славик, до вечера. Сядем часиков в девять, порассуждаем.

Второй вздохнул и взялся за ручку дверцы, собираясь покинуть машину.

- Что, другие планы? Говори, не стесняйся, можем и переиграть - у нас ведь пока не горит.

Второй придержал дверцу, помялся, но все-таки признался:

- Да вот на вечер уже договорился кое с кем посидеть в "Кате". Там сейчас Аделина. Говорят, почище Джулии.

Полищук понимающе покивал. Сегодняшний вечер у Второго был занят, и причина была достаточно веской. "Катей" на местном жаргоне называли круглосуточный ресторан "Крепостные ворота", расположенный в рощице у полуразрушенных стен крепости, построенной в давние времена по указу императрицы и давшей начало городу; неподалеку находился столь же запущенный памятный знак участникам бывшей Великой Отечественной, а ныне российско-германской войны - водруженный на постамент грузовик с гвардейским минометом "Катюша". Джулия была широко известной в городе солисткой эротического шоу, и если эта Аделина, как утверждает Второй, действительно почище Джулии - на такое в самом деле стоило посмотреть.

- Ладно, Славик, двигай в "Катю". Я сегодня набросаю план, наведу справки по поставщикам "Асклепия" - интересно, что они такое получают? - а ты заходи завтра с утра - и помозгуем. А на Аделину твою я тоже взгляну, только не сегодня. Давай, топай.

Второй повеселел, молча выбрался из машины и двинулся вверх по переулку. Полищук вновь включил кассетник и, развернувшись, под музыку покатил к проспекту. На четвертом квартале Второй обошел его на своем "мерседесе". Полищук проводил взглядом умчавшийся темно-синий красавец-автомобиль, целое состояние на колесах - и в который раз позавидовал Второму. Вот ведь повезло парню - выиграть такое диво в обыкновенной лотерее на собачьих боях. "Телки, небось, сами падают на заднее сиденье, - подумал Полищук, - и ноги раскидывают от восторга. Не хуже Джулии. Ты молчун, Славик, ну и прав: меньше слов, больше дела..."

"КАТЯ", ВЕРОНИКА И АДЕЛИНА

Миновав ряды коммерческих ларьков и пустырь с желтой пивной бочкой, окруженной говорливыми мужиками-работягами, Полищук повернул и направился вдоль кустов по обочине дороги, ведущей под уклон, к зеленой рощице. Городские шумы остались позади, вечернее солнце уже нежарко светило в спину, застыла в безветрии высокая некошенная трава, подобно морским волнам подступающая к стенам крепости - и для полной идиллии не хватало, пожалуй, только прелестной пастушки с овечьим стадом или не менее прелестного пастушка. Впрочем, окрестности крепостных руин издавна были облюбованы почитателями крепких напитков и жрицами свободной любви, без лишних уговоров сдающих себя в употребление за стакан чего-нибудь алкогольного; тут выпивали, спали, совокуплялись, спорили, дрались (случалось - и до смерти) свободные граждане свободного города.

Но сейчас Полищуку не хотелось об этом думать. Позади был день кропотливой работы по выяснению различных подробностей деятельности фирмы "Асклепий" и ее связей, а впереди ждал вечер отрешения от забот, приятный отдых в "Крепостных воротах" с созерцанием новой эротической звезды Аделины. Такие зрелища, по убеждению Полищука, нужно было посещать без компаний. А зрелище, по скупым словам Второго, посетившего "Катю" вчерашним вечером, стоило внимания.

В большом зале царили полумрак и прохлада. Низкие столики рядами окольцовывали пустую до поры эстраду. Полищук опустился в кресло у одного из них, закурил и осмотрелся. Посетителей пока было мало: кучка сдвинувших столики и что-то горячо обсуждающих кавказцев - постоянных клиентов всех увеселительных заведений города; одинокие фигуры пожилых джентльменов, сидящих обособленно, потягивающих коктейли и мысленно ерзающих в предвкушении (так, усмехнувшись,

подумал Полищук); несколько пар, троек и четверок разного пола и возраста; дремлющий толстяк, почему-то в помятом белом халате (врач? повар?); четыре молодых особи женского пола у дальней стены, листающие журналы и, как определил Полищук, пьющие нечто, похожее на водку.

- Добрый вечер. Буду рада вас обслужить.

Пухленькая хорошенькая официантка так и нарывалась на столь же двусмысленный ответ, но Полищук уже имел официанток и не хотел повторяться. Вежливо улыбнувшись, он заказал средней градусности коктейль и, получив через несколько минут свой бокал, неторопливо принялся за его содержимое. И, как всегда на отдыхе, думалось о работе.

Вскоре, однако, уединение сыщика было нарушено.

-Вы именно тот, кто может мне помочь, - раздался за его спиной хрипловатый женский голос.

По не совсем уверенному произношению слов и развязной интонации Полищук, еще не обернувшись, уже определил, что его начинает снимать одна из той компании листательниц журналов, и что компания, похоже, действительно развлекается водочкой. Он поставил бокал, чуть отъехал вместе с креслом в сторону, одновременно разворачиваясь к обладательнице хрипловатого голоса, поднял голову - и встретил веселый взгляд несомненно красивых глаз, для большей выразительности слегка обведенных оранжевыми волнистыми линиями "цветошока", переживающего вторую волну популярности. "Съемщица" ему сразу понравилась. Он любил таких высоких худощавых зеленоглазых блондинок, ничуть не уступающих иностранным телерекламным девочкам по части ног, бедер и груди. Все было на месте, и главные детали ненавязчиво подчеркивались со вкусом подобранным костюмом - этаким полупрозрачным розово-кремовым потоком, не потоком даже, а ручьем, текущим только для тебя одного... И лицо было молодым, в меру обработанным косметикой, и видно было, что женщина не старается выглядеть на двадцать два, а ей действительно двадцать два. Подобные блондинки тоже были уже у Полищука, и не его вина, что они исчезли - просто "все течет, особенно если стоит" (так говаривал, бывало, взводный о своих бесчисленных мимолетных связях).

Полищук был не прочь включиться в игру. И он знал, что вспомнит, откуда ему знакомо ее лицо.

- По-моему, в помощи больше нуждается тот, кто посмотрит вам в глаза, - улыбаясь, витиевато начал он.

- Почему? - с игривым интересом спросила блондинка, облокачиваясь на спинку соседнего кресла.

- Потому что ваш взгляд может свести с ума.

Ожидавшая именно такого ответа блондинка рассмеялась и, не дожидаясь приглашения, скользнула в кресло напротив.

- Нет, серьезно, курить ужасно хочется, а стрельнуть не у кого. - Она подалась к Полищуку и он уловил тонкий восхитительный запах ее духов. - А с этими черными только свяжись, - последовал презрительный кивок в сторону курящих гостей с Кавказа, - прилипнут так, что не оторвешь. Только на вас и надежда. Внешность у вас... располагающая.

- К чему? - усмехнулся Полищук.

- К лирике, - с подчеркнутой страстностью шепнула блондинка и подарила ему отменную улыбку.

Через некоторое время их кресла уже стояли рядом, блондинка тоже потягивала коктейль, курила, слушала Полищука и говорила сама, и не собиралась возвращаться в свой женский кружок у дальней стены, где продолжали листать журналы и лакомиться водочкой (правда, в малых дозах, как отметил Полищук). Зал постепенно заполнялся, официанточки порхали вокруг столиков, изящно вертя попками, обтянутыми короткими юбочками. Полищук душевно отдыхал и строил планы на ночь, предполагавшие участие Вероники, а скорее всего, по паспорту просто Веры (были, были уже у него Вероники...), и одновременно подсознательно продолжал вспоминать, где мог раньше видеть ее.

И наконец вспомнил. И сразу внутренне подобрался.

Видимо, что-то такое все-таки отразилось на его лице, потому что Вероника похлопала его по колену и поклонилась, описав бокалом полукруг в воздухе.

- Наконец-то, Вовик! Долго же ты вспоминаешь, однако. - (Они были уже на "ты"). - А я своим кадрухам и говорю: надо же, пожарник, а курит. Надо подойти, стрельнуть. И вообще пожарники - народ горя-ачий! Только, оказывается, с памятью у них не очень. - Вероника закинула ногу на ногу, покачала туфелькой, опять одарила сыщика улыбкой. - Зато, надеюсь, со всем остальным хорошо?

- Да, все остальное покрепче и подлиннее памяти, - изобразив виноватую гримасу, пробормотал Полищук и уткнулся в бокал.

Ну конечно же. Веронику он видел не далее, как вчера. В одном из помещений системы "Сивилла". За компьютером. Только не в этом розово-кремовом струящемся одеянии, а в чем-то будничном: в футболке и джинсах, кажется. И прическа была поскромней - просто перехваченный резинкой хвост на затылке. Перебирала пальцами клавиатуру, погруженная в работу, но пожарника в сопровождении исполнительного директора Грейцера, однако, заметила. И запомнила. Ой ли? Неужели вот так вот сразу и запомнила какого-то инспектора?

Значит, раскусили? И сразу полезли чуть ли не в лоб, подсунув девчонку в качестве приманки? Выходит, кто-то поделился информацией? Или сами почуяли что-то неладное в визите пожарного инспектора? Или все-таки случайная встреча? Никем не подготовленное стечение обстоятельств... Можно ли верить в такие вот случайности?

"Как бы там ни было, - заключил Полищук свои размышления, - я все равно ее сегодня поимею, а там разберемся. Если уточка подсадная, она себя выдаст. А может, действительно, девочка просто пришла на съем, вот и снимает - парень я видный. - Он мысленно усмехнулся. - Может, она каждый вечер здесь, в "Кате", кого-нибудь снимает. Очень даже возможно - знаем мы такую породу двуногих сиськоторчащих. Я ведь тоже... торчащий..."

- Смотрю-то я не на персонал, а на соблюдение правил пожарной безопасности, - сказал он, придвигаясь к собеседнице и кладя руку на спинку ее кресла. - Обскачешь за день десяток контор вроде вашей - все перемешается в голове. Пожар, Верунчик, это тебе не страсти огонь - не так приятно. - Он погонял соломинкой лед в бокале, обвел выразительным взглядом лицо Вероники, слушающей его с ироничной полуулыбкой. - Но кое-что запоминается. Вернее, кое-кто. Например, очаровательная блондинка у компьютера. Ты ведь из "Сивиллы"?

- Ох и врунишка же! - Вероника одобрительно рассмеялась и легонько ущипнула его. - "Кое-кто запоминается"! А сам меня еле вспомнил, противный. Да, Вовик, из "Сивиллы" я, и спичками там не балуюсь, и курю с кадрухами то-олько в отведенных для этого местах.

- Читал я в прессе ваши объявленьица, - насмешливо произнес Полищук и показал два растопыренных пальца скользящей мимо официантке. - Вешаете людям лапшу на уши, цыганки-гадалки компьютерные. Смотрите, подпалят вам когда-нибудь вашу контору, чтобы народ не дурили, он и так обдуренный - и тут уж никакая пожарная инспекция не поможет.

- Мы не дурим, Во-овик, - ласково протянула Вероника. - Пожарники, конечно, люди темные и от огня светлее не становятся. Предсказания - вполне реальная вещь, надо только знать, как их делать. Думаешь, древние дурнее нас были? Не-ет, Вовик. - Она помотала дымящейся сигаретой перед носом Полищука. - Знали они побольше нас, а мы сейчас только учимся. Потому и осечек много.

- И как же вы все это делаете? -небрежно поинтересовался Полищук, поглаживая ее по плечу и давая тем самым понять, что плевать он хотел на все эти предсказания-прорицания, что не это сейчас главное, а главное будет потом, когда они окажутся рядом в одной постели.

И Вероника поняла и отреагировала вполне естественно (впрочем, сказал себе сыщик, она могла и сыграть, если действительно была "подсадкой"). Она изогнула спину и прикрыла глаза. И расслабленно промурлыкала:

- Какой ты смешной, Вовик... Как же я тебе расскажу?.. Ты ведь не поймешь, глупенький... Внемолекулярный компонент жизни... Вакуумоподобные свойства мэона... Механизм энергоинформационных паранормальных эффектов... - Она положила недокуренную сигарету на край пепельницы, потрепала Полищука по подбородку. - Это все равно что ты мне сейчас будешь говорить о методах тушения пожаров.

Полищук кивком поблагодарил припорхнувшую официантку, вручил Веронике новый бокал и сказал намекающе:

- Один из методов ликвидации очага пожара - навалиться и давить, давить, давить до полного изнеможения.

Вероника лукаво взглянула на него.

- Понятно. А если, когда пожарник выдохнется, огонь вновь разгорится?

Полищук рассмеялся.

- Отдышаться - и снова в бой!

- Такие методы меня устраивают, - проворковала Вероника. - А пожарник не боится погибнуть в этом бою?

- А вот тут на помощь и придут чародеи из "Сивиллы", - рекламным голосом продекламировал Полищук. - Узнав, что смертный час его еще далек, пожарник будет действовать энергично, напористо и без опасения не дожить до конца сражения.

- Вот видишь, Вовик! Видишь, как выгодно знать свой час. Видишь, какое от нас облегчение, от цыганок-гадалок

компьютерных. Давай тебе по знакомству это дело бесплатно организую.

- Ну уж нет! Предпочитаю оставаться в неведении относительно даты собственной кончины. - Полищук, подмигнув, поднял бокал. - Лучше послушай один хороший тост про амазонок и голого мужика с котелком.

Клубился в полумраке зала табачный дым, звенели бокалы, шелестели голоса. С шорохом развернулись над освещенной эстрадой большие экраны, из углов зала зазмеилась вкрадчивая тягучая музыка. Наступало время эротического шоу Аделины.

...И грянуло шоу, и извивалась в круге света над затихшим залом упоительная Аделина, и экраны крупным планом показывали все части ее почти полностью обнаженного тела, вплоть до родинки на бедре, вплоть до мельчайших узоров на красном треугольнике, закрывающем (или, вернее, открывающем) выбритый лобок... Потом на эстраду выскользнули партнерши Аделины, и у Полищука перехватило дыхание от вида десятка соблазнительных гибких тел. В такт убыстряющейся музыке разгорались все новые и новые игры на эстраде - и над всем этим главенствовала Аделина, доводящая до исступления умопомрачительная самка, безукоризненная машина для совокуплений. Полищук сидел, обхватив за талию Веронику, и с трудом удерживал дрожь. Вероника перехватила его взгляд и, тонко усмехнувшись, встала и, покачивая бедрами, направилась к выходу. Сыщик, расплатившись, бросился следом, полуоглушенный ударами крови в виски.

Отъезжая на двухместной велорикше от ресторана "Крепостные ворота" и прижимая к себе возбужденно дышащую Веронику, он все-таки проверил, не едет ли кто-нибудь следом, и потом, на протяжении всего пути до ближайшего дома встреч, лаская охотно отзывающееся на его прикосновения женское тело, был начеку. Он не собирался попадать ни в какие ловушки. Рикша - бородатый парняга лет тридцати - привычно нажимал на педали и понимающе хмыкал, поглядывая в зеркальце заднего вида. Каждый вечер возил он подобные пары от "Кати" к дому встреч в Крепостном переулке.

Чуть позже, в уютной маленькой комнате, придавив к дивану горячее нежное тело постанывающей Вероники, Полищук вдруг вспомнил Второго и подумал торжествующе: "Не только у тебя, Славик, телки ноги раскидывают..."

- О-о, Вовик, - стонала Вероника, вдавливая ногти в его голую спину. - Какой же ты пожарник, если не тушишь, а разжигаешь... О-о... Ну и огнетушитель у тебя!.. Подожди, подожди... дай его сюда... о-о!.. АРИФМЕТИКА БИЗНЕСА

Вечером, вернувшисъ в свой кабинет после совещания, которое Граф проводил с начальниками групп, Полищук вызвал Второго. "Шприцы" уже насобирали уйму информации по связям "Асклепия" и пора было приступать к ее сортировке.

Второй вошел без стука, поздоровался кивком и сел возле стола Полищука, скрестив мощные загорелые руки на обтянутой желтой футболкой груди.

- На, Славик, посмотри. - Полищук пододвинул к нему стопку дискет. Когда переваришь - заходи. Ребята крутые. Выводы пока делать рановато, но, сдается мне, дело с предсказаниями у них поставлено на широкую ногу. На уровне новых технологий. Запроси в

нашем информатории данные по экспертам - будем выбирать самых толковых. Возможно, ребята на Нобелевскую тянут. И на пятнадцать лет с конфискацией.

Второй молча сгреб дискеты, высыпал в небольшую плоскую сумку, прикрепленную к поясу джинсов. Полищук

потер подбородок, сказал, задумчиво глядя в темнеющее окно:

- Может быть, я и ошибаюсь, Славик, но кажется мне - деньги с клиента мы дерем не напрасно.

- Я посмотрю,- отозвался Второй. - Потом изложу.

- Вот-вот, изложи, Славик. - Полищук еще некоторое время смотрел в окно, а потом неожиданно подмигнул Второму. - А насчет Аделины ты прав, дорогой: действительно похлеще той мокрощелки Джульки-Юльки.

Второй оживился, поерзал в кресле, потер широкую грудь и согласно кивнул.

- Да, есть на что посмотреть...

... Весь вечер Полищук провел за столом, попивая кофе и разбираясь с делами Бульдозера и "Асклепия", и попал домой только к полуночи. А с самого утра в его кабинете засвиристел телефон. Он поднял трубку и, назвав себя, услышал в ответ хрипловатый голос Вероники.

- Во-овик, - пропела она, - ты решил оказаться случайным прохожим?

В прошлый раз, на рассвете, он проводил ее до дома, обменявшись с ней телефонами. И не звонил, выжидая, когда она проявит инициативу. Он дал ей служебный телефон, рассудив: если их знакомство действительно произошло случайно, Вероника не будет выяснять, чей это номер - пожарной инспекции или бюро расследований; если же она "подсадка", то и так знает, что это телефон "Брасса". Пусть крутые ребята считают, что он ничего не заподозрил.

И вот Вероника напомнила о себе.

- Здравствуй, ненагладная, - в тон ей ответил Полищук. - Я просто не хотел навязываться. Ты ведь помнишь старую истину: ночь, проведенная вместе, еще не повод для знакомства?

Некоторое время продолжался вполне бессодержательный разговор и наконец Вероника дошла до сути: она предложила Полищуку поужинать вместе в пригородной гостинице "Казацкая застава". "Застава" была весьма солидным заведением с несколькими ресторанными залами, множеством отдельных кабинетов, саунами, бассейнами и игорными помещениями.

Они договорились о времени встречи, Вероника томно промолвила: "Целую, Во-овик", - и положила трубку. Полищук встал, прошелся по кабинету, улыбнулся своему отражению в стекле распахнутой оконной рамы и, связавшись с дежурным, попросил разыскать Второго.

Ближе к вечеру он зашел на автомобильную стоянку во дворе "Брасса", повозился в "бардачке" "Таврии", настраивая и подключая к магнитофону аппаратуру подслушивания, а потом, сняв заднее сиденье, установил в потайном углублении второй комплект - для страховки. Он почти не сомневался в том, что приглашение Вероника сделала не потому, что воспылала к нему страстью (хотя в постели они остались вполне довольны друг другом), а преследуя совсем другую цель. Например, заманивая в ловушку. Что ж, в ловушку, так в ловушку. В капкан, так в капкан. Но у капкана есть одно специфическое свойство: в него может угодить сам ставящий.

Завершив приготовления, Полищук запер дверцы "Таврии" и, оглядевшись, увидел в конце дальнего ряда автомобилей темно-синий "мерседес" Второго. Сыщик задумчиво посвистел, крутя на пальце связку ключей, а потом, словно приняв какое-то решение, резко оборвал свист и спрятал ключи в карман джинсов.

Ровно в девятнадцать тридцать он остановил "Таврию" возле гастронома "Южный"; в этом девятиэтажном обшарпанном доме и жила Вероника.

В течение всего пути к "Казацкой заставе" Вероника курила, щебетала и ворковала, ерошила ему волосы и лезла целоваться, так что Полищук чуть не наехал на велорикшу, шарахнувшегося в сторону и выразительно покрутившего пальцем у виска. На стоянке у гостиницы скопилось довольно много машин и среди них, как и было условлено, - "мерседес" Второго. Второй, распахнув дверцу, в ленивой позе сидел в машине, словно ожидал кого-то. Страховка была обеспечена.

В прохладном холле, посреди которого пульсировал фонтан, Полищук приобрел входные жетоны и вместе с Вероникой поднялся на лифте на седьмой этаж, в отдельный

кабинет, где уже ждал их усатый верзила-официант в национальной одежде, из тех молодых, что на завод и силком не загонишь. Зернышки лежали у Полищука в нагрудном кармане легкой куртки - уж "Казацкую заставу" ребята из "Асклепия" вряд ли могли экранировать, - а во внутреннем кармане куртки, кроме бумажника, находилась ручка-пистолет, по виду неотличимая от обыкновенных ученических ручек. Полищук не думал, что дело может дойти до стрельбы, но опять-таки страховался, верный своему принципу.

Опустившись рядом с Вероникой на полукруглый диван у низкого стола с букетом роз, Полищук предоставил ей возможность изучить поданное официантом меню, а сам осмотрелся. Пол комнаты был покрыт ковром, со стен свисали зеленые стебли растений; бамбуковая занавеска с изображением священной горы Фудзи, полной луны, цапель и японской красавицы в кимоно скрывала альков нишу с широкой кроватью, предназначенной, разумеется, отнюдь не для здорового сна после напряженного трудового дня. Рядом с входной дверью была еще одна дверь - в ванную, и слышно было, как там капает вода из прохудившегося крана. Из окна, выходящего в лоджию, виднелись поля, расчерченные зелеными полосами лесопосадок, и дымящие трубы литейного завода, на которые опускалось вечернее солнце. Откуда-то снизу раздавались музыка, женский визгливый хохот и резкие голоса восточных гостей.

Официант вышколенно поклонился и направился выполнять заказ, задев края дверного проема широченными красными шароварами, и Вероника прильнула к плечу сыщика.

- Может быть, примем душ, Вовик? Вместе...

Он не успел ничего ответить, потому что входная дверь открылась и в комнату, не спеша, вошли трое мужчин. Вероника чуть отодвинулась от Полищука и села, выпрямившись и положив руки на колени, словно очень-очень примерная девочка на утреннике в детском саду.

- Свободна, - бросил ей мужчина, вошедший первым. - Можешь подождать внизу.

Вероника, не глядя на Полищука, встала и, наклонив голову, пошла к выходу. Двое других чуть расступились, пропуская ее, и вновь привалились спинами к дверному косяку, а первый сел на краешек дивана и сказал, вполне дружелюбно глядя на слегка напрягшегося Полищука:

- Добрый вечер, господин Полищук.

- И вам того же, господин Грейцер, - не менее миролюбиво ответил

сыщик, ощущая в груди знакомый холодок азарта: игра началась!

Все трое были ему знакомы. Борис Иосифович Грейцер был исполнительным директором системы "Сивилла" и совсем недавно любезно показывал помещения на предмет их пожарной безопасности. Одного из сопровождающих Полищук тогда же видел в приемной; судя по бицепсам и приплюснутому носу, он служил в "Сивилле" кем-то вроде чиновника для особых поручений. А вот третьего из делегации Полищук знал отнюдь не по "Сивилле". Третий был сотрудником региональной службы внутренних дел и его присутствие в этой комнате могло означать одно: у "Асклепия" есть связи и в этой, так сказать, отрасли народного хозяйства.

- Вот и прекрасно, - все так же добродушно сказал Грейцер. - Будем считать, что с вступительной частью покончено и можно переходить к делу. Мы ведь деловые люди, господин Полищук, не правда ли? Только сферы деятельности у нас разные. Надеюсь, вы не будете палить в нас из своей ручки? Что-то "брассисты" последнее время часто палят. Видно, нервы.

"Ого! - подумал Полищук. - Какая же это сука их так здорово информирует?"

- Палить не буду, - ответил он, но ручку из куртки не вынул. - У меня с нервами пока проблем нет. Готов поговорить о деле. Собственно, ради этого сюда и ехал.

Грейцер посмотрел на бамбуковую занавеску и лукаво прищурился. На автостоянке, в "Таврии" и "мерседесе" Второго работали магнитофоны, записывая разговор.

- Значит, о деле. - Грейцер сел поудобнее, одернул пиджак. - Мы учитывали вероятность того, что когда-нибудь к предсказаниям нашей "Сивиллы" проявят не устраивающий нас интерес работники сыскных структур. Особенно частных сыскных структур, потому что, - Грейцер с усмешкой посмотрел на подпирающего косяк сотрудника СВД, - государственные структуры интереса к таким делам почему-то не проявляют. Я говорю "мы", так как уполномочен вести переговоры от имени... э-э... скажем так, руководства. Итак, чтобы не затягивать разговор - у вас ведь, кажется, есть тут и другие дела, да и у нас забот хватает, - сразу вношу конкретное предложение: сто тысяч гривен наличными прямо сейчас - и вы, господин Полищук, закрываете дело. Из-за отсутствии состава преступления. Знание тонкостей торсионного поля действительно позволяет нам предсказать время смерти любого желающего его узнать. Без всякого криминала. Вас устраивают наши условия?

Полищук почувствовал, что ему становится жарко в тонкой куртке. Сто тысяч - весьма приличная сумма. Весьма...

- А дело, конечно же, не в поле... - медленно сказал он, оттягивая время.

- Это вас ни в коей мере не должно волновать, господин Полищук. Грейцер вежливо улыбнулся, блеснув золотыми коронками. - Дабы не вводить вас в искушение, сразу отмечу: мы по ошибке забрались в вашу "Таврию" - это ведь ваша серая лошадка стоит там, на стоянке? - и случайно выключили оба магнитофона. Даже тот, что спрятан под задним сиденьем.

Полищук стиснул зубы. Оставалась надежда только на Второго.

- Где гарантии? - угрюмо спросил он, глядя на улыбающегося исполнительного директора. - Я закрываю дело, а через неделю с успехом гибну в катастрофе. Или проваливаюсь в канализационный люк. Вы ведь знаете - у нас много открытых люков.

- Резонно. - Грейцер поднял палец, потом доверительно подался к сыщику. - Откровенно говоря, проще всего было бы вас ликвидировать. Действительно - спустить в канализацию. Но, - вновь взметнул он палец, самое простое решение не всегда самое верное, согласны? Этим делом займется кто-то другой, уже с определенным предубеждением, так что же - и его убирать? Не-ет, экономически гораздо более выгодно и дешево дать вам взятку - назовем вещи своими именами, - а вы не только закроете дело, но будете работать и с другими подобными заявлениями. Если они поступят. И добиваться того же, удобного для нас результата.

- Катастрофу можно устроить и через год, - заметил Полищук и полез в карман за сигаретами, заставив насторожиться застывших у двери членов делегации.

- Какими-то кровожадными вы нас считаете, господин Полищук, ей-Богу. - Грейцер поморщился. - Вредно смотреть плохие фильмы. Уверен, что за сто тысяч вы и так будете молчать. Наконец, есть элементарный прием защиты: если вы уж так нам не доверяете - что мешает вам отдать на сохранение в банк соответствующее письмецо, с условием вскрыть после вашей кончины? А там-то вы уж все про нас и распишете. - Грейцер рассмеялся, вновь сверкнув золотыми россыпями. - Да мы, напротив, оберегать будем вашу жизнь, господин Полищук!

"Логично, - подумал Полищук. - Вполне логично".

- В делах с партнерами мы не допускаем обмана, - заверил внимательно наблюдающий за ним Грейцер, для убедительности прижав руки к лацканам пиджака. - Вы ничем не рискуете. В конце концов, это нормальная сделка: мы платим вам больше, чем платит клиент, обратившийся к вам за помощью, поэтому вы вправе выбрать то, что более выгодно для вас. Арифметика бизнеса.

Некоторое время Полищук молча курил и размышлял. Арифметика бизнеса... Содрать с них сто тысяч... нет, сто пятьдесят... Поделиться со Славиком, а кассету, которая "пишется" сейчас в "мерсе", действительно положить в банк... на случай смерти... Нет, не так, после смерти-то ему будет уже все равно - вывели или нет "Сивиллу" на чистую воду. Тем более, ребята они не простые: письмо, видишь ли, напиши! Да они, в случае чего, пытками заставят забрать из банка и письмо, и кассету, а потом все равно устроят катастрофу - да такую, что и не подкопаешься. Менты у них тоже схвачены... Самое верное - содрать с них деньги, кассету Славика приобщить к делу и отправить мерзавцев под расстрельную пулю. Всех. А самому на всякий случай сменить место жительства - благо, ничто не держит, а телок хороших всюду хватает. И при деньгах остаться. При хороших деньгах. Другого варианта быть не может.

- Двести тысяч, - твердо сказал он и ткнул окурок в пепельницу. Арифметика бизнеса.

Грейцер поднял брови и забарабанил пальцами по столу, а ребята у двери уважительно засопели.

- Та-ак. - Исполнительный директор поправил галстук. - Костя, принеси, пожалуйста. И пригласи Рихарда.

Чиновник для особых поручений мгновенно исчез за дверью.

"Убивать собираются, что ли? - Полищук покосился на слегка поблекшего Грейцера. - Ну тебя-то, падлу, я при любом раскладе достану, а лоджия за спиной - посмотрим..."

Несколько минут прошло в молчании. Наконец Грейцер кашлянул и произнес, не мигая глядя на сыщика холодными серыми глазами:

- Вы мне нравитесь, господин Полищук. Вы очень быстро усвоили арифметику бизнеса. Двести тысяч мы передадим вам сейчас без всяких расписок...

- И тут же прикончите, - вставил Полищук.

Грейцер нахмурился.

- Зачем же так, господин Полищук? Не принимайте нас за идиотов. Думаю, вы не забыли информировать коллег о своем визите сюда. Итак, свою плату вы получите. И очень прошу, умоляю: не стройте никаких иллюзий насчет того, что вы обведете нас вокруг пальца. Например, возьмете деньги и все равно пожелаете нас подцепить.

- Как это? - продемонстрировал изумление Полищук.

- Очень просто. Например, мы тут с вами разговариваем, а запись ведется в каком-то другом месте кроме вашей обезвреженной "Таврии".

Полищук пожал плечами и собрался ответить, но Грейцер поднял ладонь.

- Повторяю, господин Полищук: не надо строить иллюзий. Бизнес предполагает честную игру всех участвующих сторон. Взгляните.

Сыщик, повинуясь жесту исполнительного директора, повернул голову к открывшейся двери. В комнату вошел порученец с небольшой черной сумкой через плечо, а за ним еще один высокий человек.

- Вот наш Рихард, - мягко сказал Грейцер. - Наш Рихард Зорге.

Сыщик почувствовал неприятную пустоту в груди. Славик-Второй возвышался у двери и, встретив взгляд Полищука, едва заметно виновато пожал богатырскими надежными плечами, словно говоря: "Ты уж извини, браток, - так получилось".

- Вот, значит, на каких собачьих боях ты выиграл свой "мерс"... процедил Полищук.

Грейцер оскалился в веселой золотой улыбке.

- Он тоже знаком с арифметикой бизнеса, господин Полищук!

НЕ ДОВЕРЯЙ И ПРОВЕРЯЙ

- Значит, раскручивать их не будем, - полувопросительно подытожил Граф, выслушав Полищука.

- Нет оснований, Григорий Афанасьевич, - глядя в сторону, повторил Полищук. - Случайное стечение обстоятельств.

Начальник отдела понимающе кивнул.

- Что, Володя, считаешь - нам не по зубам?

Полищук молчал, сосредоточенно изучая пустую стену.

- Хорошо. - Граф рассеянно полистал настольный блокнот. - Готовь уведомление и высылай клиенту.

Селин вновь сидел в нише на подоконнике и вновь бросил свое ироничное: "Спринтеру - привет!" - но Полищук молча прошел мимо. "Добегался спринтер, - подумал он. - Стал чемпионом. При деньгах. Ты тоже, может быть, скоро... допрыгаешься?"

Вернувшись в свой кабинет, он связался с дежурным и попросил найти Второго. Расслабленно застыл в кресле, еще раз проанализировал все, сделанное за сегодняшний день, и не обнаружил никаких проколов. Сделано все было капитально, на совесть - для себя ведь старался, не для дяди.

Второй бесшумно открыл дверь, остановился на пороге, с некоторым смущением глядя на Полищука. Видно было, что он чувствует себя неловко.

- Проходи, - не здороваясь, сухо сказал Полищук.

Второй крадущимися шагами пересек кабинет, сел и Полищук сразу включил магнитофон, неприязненно разглядывая насторожившегося напарника.

"Значит, о деле, - раздался в кабинете голос Грейцера. - Мы учитывали вероятность того, что когда-нибудь к предсказаниям нашей "Сивиллы" проявят не устраивающий нас интерес работники сыскных структур. Особенно частных сыскных структур, потому что государственные структуры интереса к таким делам почему-то не проявляют..."

- Хватит? - Полищук остановил пленку и подался к обескураженному Второму. - Надеюсь, догадался, что это копия? И не последняя. Можешь передать ее своим нанимателям, Рихард Зорге. Дерьмовые у тебя хозяева, и сам ты дерьмо. Я ведь привык страховаться, Славик, потому что верить нынче никому нельзя. Хотя тебе верил. И все равно подстраховался.

Полищук бросил кассету на край стола перед подавленным помощником. Второй не стал ее брать, только чуть заметно повел плечами.

- Я все равно подстраховался, - повторил Полищук, - потому что вижу и понимаю: все сейчас продается. Ты знаешь, как я вытащил Графа во время той резни с молдаванами? Его ведь свои же сдали, продали - это я уже потом узнал... Понимаешь, просто про-да-ли - молдаванам! Торговали, Славик, командирами торговали... Живешь с одногодком-корешком в одной палатке, одним одеялом укрываешься, вместе по бабам лазишь и за самогоном, - а завтра посулят ему молдаване за твою голову литруху портвейна - и ночью он тебе голову отрежет и им притащит. Вот тогда я понял окончательно: все продается, никому верить нельзя. Ни сукам-политикам, ни друзьям; себе самому - и то верить опасно. Раньше как говорили? Доверяй, но проверяй. А сейчас не только проверять надо, но и не доверять никому. Я бы ведь все равно подстраховался, даже и без твоих проколов.

Второй шевельнулся, поднял бледное лицо.

- Да-да, Славик, проколов, хотя я это уже потом понял, после нашей встречи в "Заставе". И любопытство ты проявил по поводу других вариантов когда я из "Сивиллы" вернулся. И на "Катю" меня навел, чтобы с Вероникой состыковать. Повторяю: я бы в твой "мерс" в любом случае еще одну "слушалку" засунул без твоего ведома. На всякий пожарный. И передай своим деятелям, что таких вот штук, - Полищук кивнул на кассету, - я не поленился наделать с полсотни. И сегодня разослал во все известные мне частные сыскные конторы. С просьбой пустить их в дело в случае моей внезапной смерти. Так что не советую ко мне цепляться, хлопец. Так и передай. Полищук с усмешкой посмотрел на оцепеневшего Второго. - Все. Я тебя больше не задерживаю.

Второй поднялся и, так и не забрав кассету, молча вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

"Вот вам, подлюкам! - злорадно подумал Полищук. - За упокой моей души пить вам не придется..."

Надо было начинать хлопотать о продаже квартиры, наводить справки об уютном местечке для переезда. Проблем с деньгами (спасибо Грейцеру вместе с "Асклепием"!) не существовало и можно было жить на проценты. Или купить какие-нибудь солидные акции. Или заняться нефтяным бизнесом, как Порошин. ("А случайно ли Порошин так внезапно ушел в бизнес?" - мелькнула мысль). Можно было просто жить в свое удовольствие да развлекаться с девочками, пока с этим делом все в порядке. Пока ничего не отсохло. В общем, вариантов хватало.

Телефонный звонок застал его уже в дверях. Полищук вернулся к столу, снял трубку.

- Полищук у телефона.

- Володя, не сердись, - торопливо, словно боясь, что он не дослушает, проговорила Вероника. - Это же работа, Володя, а в остальном-то у нас проблем нет, да, Володя?

- Чего ты хочешь? - холодно спросил он. - Думаю, необходимость во встречах отпала и...

- Нет-нет! - перебила Вероника. - Мне было хорошо с тобой... Я еще хочу...

"Боже мой! - удрученно подумал Полищук. - Хорошенькое же, однако, мы поколение. Поколение славиков, вероник, полищуков... Без комплексов, без лишних моральных проблем, от которых чудаки-предки страдали. "Новое поколение выбирает "Пепси"... Старая телевизионная реклама из детства. Выбирало "Пепси" - а что выбрало, что получило?.."

- Сегодня я занят, позвони завтра, - отрезал он и положил трубку. Вышел и запер кабинет, не обращая внимания на вновь оживший телефон.

Пройдя мимо разноцветных павильонов, испещренных рекламными надписями, мимо скопища нищенствующих возле универмага, пробравшись сквозь толпу у столиков менял, Полищук пересек улицу и подошел к остановке. Ожидающих автобуса, как всегда, было много, но, выбрав тактически правильную позицию, сыщик в числе первых втиснулся в переполненную желтую развалюху.

Он ехал, привычно прикрыв глаза и размышляя о предстоящих хлопотах, и под коленку ему давил чей-то "дипломат", а руки его были прижаты к чьим-то обтянутым тонким платьем бедрам. Он не видел того, что происходило за окнами автобуса, с пыхтением поднимающегося по путепроводу над полотном железной дороги. Не видел, как едущий следом на протяжении нескольких кварталов бензовоз вдруг резко увеличил скорость, пошел на обгон и, поравнявшись с автобусом, мотнулся вправо, ударившись в бок желтой развалюхи. Автобус выскочил на тротуар, сбил щиты ограждения и рухнул на рельсы. Водитель бензовоза выпрыгнул из кабины, и тяжелая машина тоже устремилась вниз, на изуродованный автобус. Через мгновение прогремел взрыв и море огня расплескалось в воздухе, рождая очередные строчки в сводке дорожно-транспортных происшествий.

Полищук ничего этого не видел, и так ничего и не успел понять...

*

Ему уже не суждено было узнать, что все его бандероли не пошли дальше местного сортировочного узла - с помощью денег в этой стране можно было проделывать самые удивительные вещи.

Продолжались будни.