Наша жизнь на земле непрочна и суетна, порой ее ровное течение омрачается невзгодами. Человеческое счастье на земле ненадежно и шатко: радость чередуется с горем, рядом с богатством ходит нищета, здоровье может быть подорвано болезнью, итогом нашей жизнь является смерть. Становится грустно от того, что жизнь столь скоротечна.
В чем же искать утешение? Неужели в наслаждениях земными благами, в удовлетворении своих страстей? Так можно уподобиться евангельскому богачу, говорившему своей душе: покойся, ешь, пей, веселись (Лк. 12, 19). Неверующие рассуждают, по свидетельству премудрого Соломона, так: Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью; преисполнимся дорогим вином и благовониями (Прем. 2, 6–7).
Неужели мы последуем примеру людей, легкомысленно восклицающих: Станем есть и пить, ибо завтра умрем! (1 Кор. 15, 32.)
Не каждому по средствам постоянно предаваться наслаждениям. Да и того, кто имеет такую возможность, может утомить бесконечное веселье. Человек пресыщается удовольствиями, теряет силы, преждевременно стареет. Тогда на него снова нападает тоска, но к ней присоединяется еще и усталость от жизни. А другой человек, бывает, не утешается ничем, озлобляется на все и на всех, даже на самого себя. И что же? Смерть, но не естественная, а преждевременная, насильственная, кажется ему лучшим выходом, и он впадает в отчаяние.
Но те и другие забывают о самом лучшем утешении, за которым не надо далеко ходить, которое не надо искать, потому что оно заложено в нашей природе. Это утешение состоит в твердой надежде, что наша земная жизнь не закончится со смертью. Апостол Павел говорит о будущей загробной жизни: Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды (1 Фес. 4, 13).
Будущая жизнь настанет для всех, и ожидание этого – источник истинного успокоения. Человеческий разум, озаренный Словом Божиим, не сомневается в продолжении жизни за гробом. Для нас, православных христиан, вера в будущую загробную жизнь – непререкаемая истина, записанная в одиннадцатом и двенадцатом членах «Символа веры»: Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века.