Будь ты проклят, сводный!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

АНТОН

― Антошка! ― раздается глумливое шипение сверху.

Нацепив на лицо суровую гримасу, я тяну штангу весом пятьдесят килограммов к поясу и не отвлекаюсь на посторонние звуки. В частности ― на шелест знакомого голоса рядом.

Четко соблюдаю короткую амплитуду движений. Завершаю второй подход по двенадцать поднятий широким хватом. В тренажерке пусто, гремит рок, помогая сосредоточиться на выполнении техники горизонтального жима и отгородиться от ерунды, ставшей эпицентром головного ералаша.

Ерунды по имени Наташа Ибрагимова. Дьяволица с ликом ангелочка.

― Антошенька-а, ― не унимается клоун, чья ладонь мельтешит у меня перед глазами. ― Здравствуй, сладкий. Я жду свою порцию настоящий мужских обнимашек!

Идиот.

― Завались, ― рычу я.

Гад смеется.

― Я щас расплачусь от того, как ты мне рад, ― язвит Мирон Градов, один из моих лучших друзей.

Проклятье, или благословение наша дружба ― я до сих пор не определился. Наверное, эти понятия идут в комплекте и по отдельности не могут существовать, иначе связь не будет считаться полноценной. А началось все весьма прозаично: мы, тринадцатилетние пацанята, отколошматили друг друга из-за девчонки, которая по итогу не досталась никому из нас и выбрала третьего.

Навалившись на наклонную скамью лицом вниз, качаю мышцы центральной части спины. Трапециевидные, ромбовидные, так же задействованы большие круглые и задние пучки дельтовидных. Перечисляю снова и снова вместо того, чтобы прокручивать имя одного гадкого утенка, вернувшегося из Испании гребаным прекрасным лебедем.

Я растворяюсь в адском жжении, пронизывающем мое потное тело до костей, и упорно добиваюсь того, чтобы прогнать из головы провокационные картинки сисек Ташки. Во время перепалки в коридоре, когда от моего прикосновения у нее затвердели соски, я на мгновение отключился от реальности и допустил мысль о том, чтобы сорвать тряпочку с ее тела. На одно чертово мгновение жажда увидеть Ташу обнаженной завладело всей моей аморальной сутью.

Перед глазами кинолентой мелькают подбрасываемые помутненным сознанием безжалостные образы пухлого девичьего ротика, тонкой изящной шеи, восхитительных дынек… А как вспомню короткие шортики, открывающие вид на загорелые стройные ноги, так кровь хлынет к паху. Ибрагимова влияет как на мой верхний мозг, так и на нижний. Всюду добивает, чертовка.

Если бы Даша, с которой у меня интрижка в стиле «передружбы-недоотношений» не позвонила с просьбой забрать ее из торгового центра, не знаю, что бы я сотворил с крошкой Ташей. Нужно было спустить пар, поэтому мы с Дашкой перепихнулись на задних сидениях моего «эскалейда».

Сводная сестричка не только преобразилась внешне ― апгрейтнулась по высшему пилотажу, ― но и дерзить в ответ научилась. Бесит, что я от этого даже кайф словил.

Пребывание с ней под одной крышей обещает быть занимательным.

Противостояние ― в любом виде ― меня заводит, генерирует адреналин. А еще, как выяснилось, теперь меня заводит и Таша. До усрачки. До яростного пульса и помешательства.

― Ты сегодня в ударе, я погляжу, ― говорит Мирон, плюхаясь на соседний тренажер.

― Ага, ― я на выдохе опускаю гриф и отлепляюсь твердым, как камень, животом от скамьи.

― Все норм?

― Ага.

― Другие слова забыл?

― Ага.

Мирон фыркает и вставляет в уши беспроводные наушники. Отлично.

Я перевожу дыхание перед следующим упражнением ― подъемом десятикилограммовых гантелей на скамье Скотта. Сокращаю запланированные пять минут отдыха до двух, поскольку миловидное лицо дочки Настасьи Павловны вновь лишает меня покоя.

Да что б ее!

Заметив на себе пытливо-шарящий взгляд Мирона, я раздраженно всплескиваю руками.

― Чего уставился?

― Да так. Ищу кое-что.

― Ну и что?

― Шило в твоей заднице.

― Ха-ха, остряк, ― я закатываю глаза. ― Ржу не могу.

― А я и не шучу. Рассказывай. Что стряслось-то?

Не что, а кто.

Растрепав промокшие волосы на затылке, я начинаю расхаживать перед коренастым, коротко стриженным блондином из стороны в сторону.

― Родственница вернулась, ― отчеканиваю я и выкручиваю пальцы по отдельности, добиваясь хруста в каждом. Мама пилила за эту привычку, но меня расслабляет.

― Та самая? ― проницательно уточняет Мирон. ― Как там ее…

Я вздыхаю, посмотрев в зеркальный потолок.

― Та самая. Таша Ибрагимова.

Можно ли намозолить мозг мыслями об одном и том же человеке?

― И-и-и? ― подгоняет меня друг. ― Не затыкайся на самом интересном! Мне нужно из тебя клешнями все вытаскивать? Как у вас прошло?

Я чешу под носом и даю попятную.

― Мы сюда трещать пришли, или заниматься?

Мирон скучающе цокает.

― Напомни-ка, когда одно препятствовало другому? Давай, посплетничай со мной, ― Градов подмигивает. Зараза. ― Меня не проведешь. Я вижу, что ты хочешь открыть мне свое сердечко, лапуля.

Не особо тянет выворачивать наизнанку душу. Даже лучшему другу… Мне повезло, что здесь нет Савы и Ярика. Хотя в остальных случаях я не запаривался и в красочных подробностях описывал сексуальные похождения.

С Ташей все иначе. Лишний раз заикаться о ней не осмеливаюсь. От моих спортивных штанов уже попахивает дымом. Если засунуть руку в трусы и дотронуться до набухших яиц и эрегированного члена, то можно получить ожог второй степени.

Нужно подумать о чем-то несексуальном.

О квокках.

Думай о миниатюрных кенгуру, Антон.

Вроде отпускает. Едва-едва.

Мирон выслушивает мое сетование ― имитацию скулежа годичной давности, когда мы с Ташкой разлаялись в пух и прах ― на похорошевшую сводную сестрицу, не перебивая, и в конце понимающе кивает. Если бы он продолжил подтрунивать меня, я бы точно запустил в него гантелью.

Скрестив ноги по-турецки, пожимает плечами.

― Просто отжарь малышку, как следует.

― Легко сказать.

Если папа узнает, он меня на британский флаг порвет. Затем соберет по кусочкам, и снова порвет.

― Эта девчонка единственная на моей памяти, кто послал тебя далеко и надолго. На этой почве у тебя возникла психологическая травма, ― деловито рассуждает Мирон. Я оглядываюсь в поисках чего-то, чем можно заткнуть его. ― Раздвинув ноги Наташеньки, ты закроешь свой гештальт и перестанешь так остро реагировать на ее присутствие. Тебя реально колбасит, дружище, так что срочно займись своей проблемой. Не мне тебя учить, как соблазнять девиц.

Я редко признаю тот факт, что Мирон бывает прав. Сейчас ― тот самый случай.

Но я не уверен, что мне будет достаточно одного раза… с Ташей.