Булочка

Глава 21 (17.01 — 21.01)

17 января, среда

Юго-Запад, ст. м. Петровщина

Будильник прозвенел тогда, когда мне снился очень приятный сон о неведомой далекой стране, где всегда чудесная погода, в воздухе витает аромат цветов, свежескошенной травы и спелых фруктов. Легкий ветерок трепал мои волосы, обдувал обнаженные плечи, словно это пылкий любовник ласкал их. Зеленый ковер под моими ногами где-то вдалеке сливался с безоблачным лазурным небом. Мимо пролетела стайка пестрых птиц, из-за цветущего куста показалась заячья мордочка и красивая бабочка приземлилась на мое плечо.

— Доброе утро, — услышала я и почувствовала, что меня поцеловали в затылок.

— М… — только и смогла ответить я.

Морфей не желал выпускать меня из своих объятий, но Зевс оказался настойчивее. Он медленно покрывал мою шею поцелуями, спускаясь все ниже и ниже.

— Скажи еще раз, — прошептал Зевс мне на ухо, вновь вернувшись к моему лицу.

Сон с меня, как рукой сняло.

— Э… Ты о чем?

Почему-то мне было неловко, хоть я и твердо решила, что не буду больше скрывать свои чувства.

— Ты знаешь, — хмыкнул Зевс, и через секунду я оказалась под ним.

Он оперся на руки и внимательно изучал мое лицо. Я чувствовала, что мои щеки становятся ярко-розовыми. Зевс больше не улыбался. Он смотрел на меня с такой любовью, что я решилась. Зажмурившись, я выдохнула:

— Я люблю тебя.

Через несколько часов мы, наконец, выбрались позавтракать. За окном падал снег, но я все равно чувствовала себя такой же счастливой, как в своем чудесном сне.

18 января, четверг

Юго-Запад, ст. м. Петровщина

Вчера Зевс не остался у меня на ночь. У него появились какие-то срочные вопросы с его новым романом, поэтому он пообещал, что сегодня мы вместе пообедаем. Я и не думала, что всего за несколько дней привыкну к тому, что меня кто-то обнимает во сне. Поэтому этой ночью я едва сомкнула глаз. Чтобы хоть как-то скоротать время, я решила посмотреть какую-нибудь дорамку. Выбор мой пал на «Первое кафе Принц». Гон Ю, я Ваша на веки!

В общем, утром я была та еще красавица. К тому же еще и женские гости ко мне заявились, так что настроение мое было совсем на нуле. Если на работе с таким кислым лицом я еще могла показаться, то перед Зевсом — нет.

Свидание я, разумеется, отменила.

Мама мне все время твердит, что как только я рожу — ежемесячная боль в животе навсегда исчезнет. Почему-то я ей не верю.

19 января, пятница

Ст. м. Площадь Победы

Мы с Зевсом сидели в кафе и наблюдали, как замерзшие прохожие за окном кутались в свои пуховики и пальто в надежде, хоть немного согреться. Нам же было тепло, уютно, и нас вкусно кормили. Только вот я никак не могла насладиться ни атмосферой, ни приятной компанией. Все мои мысли были заняты предстоящим разговором с мамой. Вот, вроде бы, я взрослый человек, а до сих пор ее боюсь.

— Что с тобой? — в который раз спросил Зевс.

— Ничего, — все так же отвечала я.

До разговора оставался еще почти целый день, а мои нервы уже были на пределе. Я даже не запомнила, что мы с Зевсом заказывали и когда мы успели все это съесть. Но счет уже лежал на столе, а, значит, и обед наш подошел к концу.

— Маша, может, ты мне все-таки расскажешь, что с тобой творится? — попросил Зевс, отсчитывая деньги. После этого мы встали и направились в гардероб.

— Ничего.

— Ладно, — вздохнул он. — Но, если что…

— Знаю-знаю! — улыбнулась я. — Я обязательно тебе расскажу. Потом.

— Хорошо. — Зевс запечатлел поцелуй на кончике моего носа и помог мне надеть пальто.

Из теплого кафе мы вышли на улицу, где, казалось, даже дыхание замерзает. Зевс проводил меня до работы и пообещал вечером забрать.

— Добрый день, Семеныч! — поздоровалась я с вахтером. Сегодня его галстук был малиновым, а слой взбитых сливок на кофе — в три раза больше, чем обычно.

— Добрый день, Мария! Хотите кофе?

— Нет, спасибо! В другой раз.

До занятия у меня еще оставалось двадцать минут, поэтому я решила больше не тянуть кота за хвост, и набрала мамин номер.

— Булочка? Детка, что- то случилось? — переполошилась она.

Даже не припомню, когда в последний раз я звонила ей сама. Обычно я старалась общаться с ней, как можно реже. Каждый раз, когда мы встречались, я чувствовала себя какой-то неполноценной. Плохой девочкой, не оправдавшей маминых надежд и ожиданий. К тому же, нас с Мишкой постоянно сравнивали, поэтому и с братом я почти не общалась. Ведь сравнение всегда было не в мою пользу.

— Мам, я к вам завтра в гости зайду, ладно?

— Конечно… — Мамин голос звучал растерянно. — Заходи, конечно…

— Я в час буду, хорошо?

— Хорошо… Булочка, что у тебя случилось?

— Ничего плохого, мам. Я завтра расскажу.

Не дожидаясь ее ответа, я повесила трубку. Только сейчас я поняла, что почти не дышала.

20 января, суббота

Юго-Запад, ст. м. Петровщина

Ночь Зевс провел у меня. В его объятиях мне было так спокойно и хорошо, что, когда зазвенел будильник, весь мой организм воспротивился возвращению в реальность. Я сопротивлялась до последнего, но чувство долга заставило меня выбраться из-под теплого одеяла. Как при этом я не разбудила спящего мужчину — понятия не имею.

— Мяу!

Василевс был бодр и весел и явно хотел со мной поиграть, что случалось с ним крайне редко. Вот только мне сейчас было не до этого. Чем ближе была встреча с мамой, тем больше у меня тряслись коленки. Я насыпала коту корм, а себе сделала бутерброд и заварила кофе. Тишину я особо не соблюдала, потому что вряд ли получится с легкостью разбудить человека, который почти до самого утра работал над своим романом. Он еще грозился отвезти меня на работу, но я решила, что пусть он лучше хорошенько выспится.

— Мяу! — Василевс довольно потерся о мои ноги, и я почесала его за ухом.

Мама сегодня не звонила, и это меня обрадовало — я еще не была готова с ней разговаривать. Хотя, я, наверняка, никогда не буду к этому готова. Лучше уж сразу в омут.

— Не буди его, ладно? — попросила я довольно урчащего кота. Тот только муркнул в ответ. Как это понимать я не знала, поэтому предпочла посчитать это положительным ответом.

Зевсу я оставила записку на кухонном столе и рядом положила запасные ключи:

«Я уехала на работу. Потом я заеду к родителям. Так, что я освобожусь не раньше двух. Я тебе позвоню».

В холодильнике еще оставалась кое-какая еда, так что голодным он не останется.

На работу я собралась быстро, так же быстро доехала, провела занятие и на трясущихся ногах двинулась к родительскому дому.

20 января, суббота

Юго-Запад, недалеко от Московского рынка

Теперь мои коленки не просто тряслись, а танцевали джигу! Я стояла возле подъезда, не решаясь набрать номер квартиры. Судьба решила все за меня. Дверь неожиданно распахнулась, и на улицу дружной гурьбой вывалилось Мишкино семейство. Правда, без самого главы.

— Маша? — Лариса была явно удивлена меня здесь увидеть. Видимо, мама ничего ей не сказала о моем приходе. — Привет.

— Тетя Маша! Тетя Маша! — Племянники запрыгали вокруг меня.

— Привет! — поздоровалась я с невесткой и расцеловала детей.

— Маша… Тебе сейчас точно нужно к нам? — внезапно спросила Лариса.

— Э… Да. А что?

Лариса закатила глаза и ответила:

— Там тебе, похоже, жениха привели. Какая-то подруга твоей мамы с сыном пришли. Так там тебя во всей красе расписывают.

Мою дрожь в коленях как рукой сняло. Этого мне еще не хватало! Опять она за свое! Ну, уж, нет! На этот раз я это просто так не оставлю!

— Спасибо, — сквозь зубы процедила я.

Лариса покачала головой и повела свою детвору подальше от места будущих военных действий. Правильно сделала, потому что я не собиралась сдерживаться.

Лифт я не стала дожидаться, а, перепрыгивая через ступеньку, поднялась наверх. Дверь я открыла своими ключами, чего я не делала уже очень давно. Из кухни до меня донеслись довольно громкие голоса. Мама что-то весело щебетала, и другая женщина ей поддакивала. В ней я узнала тетю Наташу — мамину старую подругу. А вот тихий мужской голос мне знаком не был.

— Маша? — Папа едва не подпрыгнул, когда увидел меня. Он тихонечко в уголке поедал соленые орешки, за которые мама наверняка устроила бы ему скандал. — Ты меня напугала!

— Кто там? — я кивнула сторону кухни.

— Тетя Наташа. — Папа подтвердил мою догадку.

— И?

— И… И Петруша…

Петруша? Петруша?! Петруша?!!!

— Кто это? — Теперь я говорила только сквозь зубы.

Папа всегда робел перед таким взглядом у мамы, меня же он видел в таком состоянии впервые.

— М-маша? Ты чего?

Отвечать я не стала. Молча повесив пальто и (о ужас!), даже не помыв руки, я двинулась на кухню. Папа предпочел пока отсидеться в гостиной. Тем более, что там стояла большая ваза с конфетами — мама всегда ее там ставила, когда к нам приходили гости.

Первым на глаза мне попался тот самый Петруша. От одного его вида меня передернуло. Точно его возраст я определить не смогла, но ему где-то было тридцать-тридцать пять. Сальные жидкие темные волосы были зачесаны на бок, крупный нос был весь покрыт черными точками. Ко всему прочему, на нем была светлая рубашка в мелкий цветочек, которую украшали бордовые подтяжки и красный галстук-бабочка. И его, похоже, интересовала исключительно еда на столе.

— Добрый день, — поздоровалась я. Приличия ведь никто не отменял.

— Булочка? Ты раньше, чем говорила.

Маму явно не смущала вся эта ситуация. И мои налитые кровью глаза она тоже не принимала в расчет. Единственной, кто здесь заподозрил неладное, была тетя Наташа. Она поерзала на стуле и неуверенно улыбнулась.

— Здравствуй, Машенька! — сказала она.

— Вот, Петруша, — мама повернулась к мужчине, — это наша Булочка. Я тебе, как раз, про нее рассказывала.

Петруша кивнул с набитым ртом и потянулся за бутербродом с колбасой.

Если раньше я бы просто тихонечко села за стол и страдала, пока гости не уйдут, то сейчас я не собиралась делать ничего подобного. Я прислонилась к дверному косяку и сложила руки на груди. Сощурившись, я посмотрела маме в глаза и сказала:

— Нам надо поговорить.

— Булочка, разве ты не видишь, что у нас гости? Садись за стол!

— Нет, спасибо.

От дружелюбия мамы не осталось и следа. Улыбка исчезла с ее лица, и на нем появилось то самое выражение, после которого я себя всегда чувствовала нашкодившей школьницей. Точнее, так было раньше. Сейчас же я твердо встретила ее взгляд. Мама явно такого не ожидала, и на ее лице появилась растерянность.

— Нам надо поговорить, — повторила я, развернулась и ушла в гостиную.

Там, как я и думала, я застала папу в обнимку с вазой, уже частично лишившейся своих конфет.

— Мама идет, — сказала я. Папа благодарно кивнул и скрылся, как можно дальше. Самым безопасным местом сейчас была комната детей.

Маму долго жать не пришлось. Я слышала, как она извинилась перед гостями и вышла из кухни.

— Ты, как себя ведешь перед гостями! — начала шипеть она. — Знаешь, как мне сейчас было стыдно?!

— А с чего здесь вдруг взялись гости? — не менее свирепо спросила я. — Кажется, я тебя предупреждала, что мне нужно с тобой поговорить!

— А для кого я, по-твоему, все это устроила! Тебе почти тридцать! Ты понимаешь, что часики тикают? Ты понимаешь, что скоро не сможешь забеременеть? Я это все делаю для тебя!

— Для меня? Для меня?! Мама, ты сама себя слышишь? Я разве просила что-то делать? Ты хоть раз поинтересовалась, чего хочу я? Разве я хоть раз говорила, что хочу замуж? Ты хоть раз спросила, какие у меня мечты?

Мама сначала смотрела на меня ошалевшими глазами, но быстро с собой справилась.

— Я лучше знаю, что тебе нужно!

— Да? И, по-твоему, мне непременно нужно выйти замуж и нарожать кучу детей? Да? Да?

— Да! Булочка, я живу на свете больше тебя! Я лучше знаю жизнь!

В миг я поняла, что с мамой спорить бесполезно. Я устало провела рукой по лицу и тихо сказала:

— Я хочу учиться в Англии. И я буду там учиться. Я уезжаю в этом году. Уезжаю на несколько лет. И у меня есть любимый мужчина, но замуж я за него пока не собираюсь. Пойду, только если сама захочу. Тебе придется с этим смириться, потому что я больше не собираюсь делать то, что хочешь ты.

Я прошла мимо остолбеневшей мамы, испуганно выглядывающего из детской папы, натянула сапоги, схватила пальто и вышла за дверь. С мамиными гостями я прощаться не собиралась.

Мои глаза жгли слезы, но на душе у меня было спокойно. Наконец-то, наконец-то я смогла сказать то, что действительно думаю. Сейчас я очень собой гордилась и имела полное на это право.

Телефон зазвонил, как раз, тогда, когда я полезла за ним в сумку.

— Привет, Андрей! Я как раз собиралась тебе звонить.

21 января, воскресенье

Юго-Запад, ст. м. Петровщина

Хоть я вчера и поссорилась с мамой, но чувствовала себя великолепно. Отчасти от того, что смогла ей сказать то, что не решалась очень много лет, отчасти оттого что рядом со мной был человек, которого я по-настоящему любила.

Мы проснулись рано утром и решили провести весь день в постели. Заказали еду на дом и смотрели старые добрые фильмы. Чуть позже Зевс вручил мне свои романы, которые он привез мне, когда я была у родителей. И пока я читала взахлеб, он продолжил работать над новым произведением, иногда прерываясь на то, чтобы размяться и поиграть с Василевсом.

И уже почти перед самым сном раздался звонок на домашний телефон. Трубку я снимать не хотела, но усилием воли заставила себя.

— Алло?

— И что ты забыла в этой своей Англии?

Именно в этот момент я поняла, что победила.

— Я хочу там учиться.

— Ясно…Вернешься хотя бы?

Мне хотелось немного ее подразнить, но я не стала.

— Вернусь. Через год или два.

— А как же твой мужчина? Как его хоть зовут?

— Его зовут Андрей. Он едет со мной.

— Познакомишь?

— Познакомлю. На следующих выходных.

— Булочка… — мама определенно что-то хотела сказать в духе наших старых разговоров, но в последнее мгновение передумала. — Хорошо. В субботу, в обед подойдет?

Я прикрыла рукой трубку и передала Зевсу мамин вопрос. Тот в ответ кивнул.

— Подойдет.

Мы немного помолчали, и мама наконец сказала:

— Пока, Булочка.

— Пока, мам.

В трубке раздались гудки, и я вернула ее на место. Зевс подошел ко мне, обнял за плечи и поцеловал в лоб.

— Ты молодец. Я тобой горжусь! — сказал он.

— Спасибо. — Я положила голову ему на грудь и прошептала: — Я люблю тебя

— Я люблю тебя.