Былички старого егеря. Особинка 1-ая: Русальная неделя

Истории эти я начал записывать давно, лет тридцать назад, когда познакомился с Василием Матвеевичем Шушпановым. В то время, закончив с отличием техникум, я только-только приехал по распределению в наш заповедник работать егерем и был назначен, по существующим там правилам, на полугодовую стажировку. Это меня ужасно расстроило. Был я по молодости лет крайне самоуверен и считал этот этап в своей карьере совершенно лишним. Сергей Иванович, директор заповедника – человек весьма деликатный и дипломатичный – терпеливо объяснил мне, что в моём профессионализме никто и не думал сомневаться, а стажировка нужна для того, чтобы я мог узнать нюансы работы конкретно нашего заповедника.

– Поймите, Слава, в каждом хозяйстве своя особинка есть, да не одна.

“Особинка” – забавное слово. Мне понравилось, и я кивнул.

– Вот и славно, – Сергей Иванович облегчённо вздохнул, – тем более что Вам очень повезло с наставником. Он наш самый старый, в хорошем смысле, и самый уважаемый егерь.

Наставником и был Васи́ль-Матве́в. Именно так его все называли. Так он и сам мне представился при встрече.

Лет Василь-Матвеву в то время было уже хорошо за шестьдесят, но глядя на высокого, стройного мужчину с лёгкой походкой, я с трудом в это верил. Видимо, и он лет своих не чувствовал, потому что на пенсию выходить не собирался, а продолжал бегать по лесу. Дело он своё знал досконально, и я вдохновенно принялся перенимать его опыт.

По закрепившейся ученической привычке я завёл специальную тетрадку, и первые дни таскался с ней по пятам за наставником, то и дело распахивая её, стоило ему открыть рот. Но, к моему разочарованию, Васи́ль-Матве́в оказался довольно скуп на слова, так что от науки тетрадка, прямо скажем, не пухла. Через неделю мой энтузиазм подувял, и вскоре я предстал перед ним с пустыми руками. Васи́ль-Матве́в эту перемену заметил.

– Тетрадку забыл? – спросил он, искоса оглядев меня.

– Нет, – буркнул я.

Наставник вопросительно поднял брови.

– Так а что писать-то?! Вы ведь ничего не говорите, – решил я излить своё недовольство, – я у Вас вторую неделю стажируюсь, а мы только и делаем, что кормушки чиним.

– А ты что хотел?

– Ну… – замялся я, пытаясь сформулировать свои ожидания, – опыт перенять.

– На. Перенимай, – Василь-Матвев сунул мне в руки ножовку. Мы с ним только что приехали к лосиным кормушкам и разгружали нашу “буханку”.

– Я не о том.

– А о чём?

– О нюансах.

– Чего? – не понял Василь-Матвев.

– Ну ведь есть же у нашего заповедника какие-то особинки? – напросилось забавное слово.

– М-м, – Василь-Матвев поджал губы и покивал, – вон ты о чём. Особинки есть.

На этом разговор и закончился.

В тот день мы, как всегда в полном молчании, чинили кормушки в своём обходе и так же молча в конце дня выдвинулись домой.

По пути нас захватил мощный ливень, и когда до асфальтовой дороги оставалось совсем немного, машина прочно увязла в грязи. Несколько минут я обречённо следил за тем, как мой наставник безуспешно пытается вырваться из густой жижи, и порядком приуныл. Толкать машину по колено в дорожной хляби мне, конечно же, не хотелось, как и брести на трассу в поисках помощи. Но хочешь не хочешь, а выбираться надо. И я уже было собрался наружу, как Василь-Матвев меня остановил жестом.

– Сам, – бросил он и полез через сидение в салон кузова.

Следующие пятнадцать минут я наблюдал, как он в плащ-палатке и болотных сапогах проворно орудует лебёдкой.

Когда дело было сделано, и мы снова двинулись в путь, Василь-Матвев, указав на меня пальцем, наставительно изрёк:

– Без лебёдки в лес не выезжать!

– Угу, – кивнул я.

– “Угу”, – передразнил меня Василь-Матвев. – Не “угу”, а пиши.

Я, не веря своим ушам, мигом достал из рюкзака свою тетрадку и замер в ожидании.

– Хотел писать – пиши, – хмуро повторил он. – Особинка первая.

Обрадованный тем, что меня наконец-то стали учить, я старательно записал. Василь-Матвев, чуть подумав, продолжил диктовать:

– Русальная неделя.

Моя рука было дёрнулась, но тут же замерла. Да он издевается?! Я закрыл тетрадь и с осуждением глянул на наставника, ожидая увидеть довольное от розыгрыша лицо. Но он и не думал смеяться, а совершенно невозмутимо вёл машину. Сбитый с толку, я всё же решил уточнить:

– Издеваетесь?

Василь-Матвев не ответил.

Я сунул в рюкзак тетрадку и отвернулся к окну.

Некоторое время мы продолжали молча ехать, как вдруг Василь-Матвев заговорил.

– Был у меня по молодости случай. Так же вот, после хорошего дождичка сел я под Передельцами на брюхо. Хвать! А лебёдки-то и нет. Кто-то из мужиков, видно, брал, да на место не положил, а я перед выездом не проверил. Ну что делать? Попробовал я и так, и эдак, да быстро понял, что самому мне не выбраться и надо идти за помощью.

До деревни там было недалеко: чуток по лесу да речушку переплыть. Можно было б и через мост, но это крюк километров семь. А уже смеркаться начало. Поэтому долго я не думал и побежал напрямик.

На берег вышел, когда уже стемнело. Правда, ночь тогда выдалась хорошая: на небе ни облачка, луна полная и речка блестит. Знаешь, такая полоска света на воде?

– Лунная дорожка, – подсказал я.

– А?

– Говорю, это называется лунная дорожка.

– А-а. Да. Вот она. Красиво в общем: звёзды, река…

– И тишина, – вспомнил я известный фильм.

– Какой там, – не понял шутки Василь-Матвев, – когда это в начале июня ночью тишина бывала? Да ещё в лесу. Птицы гомонят, гнус гудит. Шум стоит такой, что шагов не слышно. Ещё и рыба плещется. Да как! То тут, то там: шлёп, шлёп!

Постоял я пару минут, полюбовался и стал искать подход к воде. Нашёл быстро. Там что-то наподобие песчаного пляжика было, а на противоположной стороне мостки разглядел. Вот туда я курс и наметил.

Одежду и сапоги снял, в узел сложил и полез в речку.