Быть учителем...(СИ)

Быть учителем в наше время непросто. Прав никаких, круг обязанностей настолько велик и размыт, что если человек, даже забыв про покой и сон, будет с утра до поздней ночи претворять в жизнь все задумки вышестоящих инстанций, всё равно не справится и с десятой долей заданий. О зарплате вообще говорить не следует, и каждому есть в чем упрекнуть: и учителя, и школу, и всю систему образования.

А если ещё районо возглавляет дама, помешанная на ювенальной юрисдикции, то жизнь несчастного педагога превращается в ад.

Так вот, в тот год районо г. Щутьевска возглавляла угрожающая вида дама бальзаковского возраста с многообещающей фамилией Буфетова. Светлана Алексеевна была до странного похожа на этот предмет мебели и фигурой, и тяжелым характером. Все свои силы она бросила на войну с подчиненными, встав как часовой у мавзолея на защиту "прав" самых закадычных оболтусов и разгильдяев.

То и дело осуществляя набеги на школы, она со страстью маньячки смешивала с грязью несчастных учителей.

— Ребенок на уроках кричит, бьет одноклассников и хамит? Значит, плохо излагаете материал и не можете его заинтересовать своим предметом!

— Ест булки и жует тетради? Значит, ребенок голоден и нужно накормить его! Зачем вам государство дает деньги за классное руководство? Чтобы вы себе колготки покупали? Н-е-т, вы должны тратить эти деньги на учеников: на тетради, ручки, сок!

— Снял штаны и показывает классу голый зад? Он жаждет вашего внимания!

— Если ребенок не ходит в школу, вы всем коллективом должны выехать к нему на дом и провести там малый педсовет! — орала она на директора, обнаружив цепочку "н" в клетках одного из классных журналов.

— Авдеев живет на "Собачьих выселках"! — беспомощно оправдывалась та. — Там так всё снегом завалило, что даже автобусы не ходят!

— У вас коллектив сорок человек! Берите лопаты и расчищайте дорогу, но ребенку ничего не должно мешать на пути к знаниям.

И т. д. и т. п.

Госпожа Буфетова так всех измучила, так достала, что когда наступила пора выпускных экзаменов запуганные педагоги устремились по домам самых ненадежных из своих выпускников в опасении, что они либо проспят, либо вообще забудут прийти в школу.

Одной из таких учительниц была Ольга Борисовна Юрьева.

В день экзамена по русскому языку она встала в пять часов утра. А так как Ольга Борисовна до часу ночи сочиняла характеристики на своих девятиклассников, то у неё здорово болела голова. Но что поделаешь, если в её 9 "а" было шесть учеников, которых предстоящий экзамен интересовал весьма мало по причине полного отсутствия знаний. Пока всех обойдешь, разбудишь, внушишь матерям, что их дети должны быть у школы к 9.00 пройдет немало времени.

Таких учителей как Ольга Борисовна полно. Старательная и исполнительная женщина средних лет, живущая только школой и своими учениками. Не выдержав вида вечера напролет склонившейся над тетрадками жены, в своё время её покинул муж. Одиночество скрашивала дочь, но сейчас девушка училась в педагогическом университете, и вся скудная зарплата матери уходила на её содержание в губернском городе. Ольга Васильевна годами носила одни и те же юбки и кофты, а покупка сапог или куртки пробивала в её бюджете такую зияющую брешь, что женщине потом месяцами приходилось сидеть на одной овсянке.

Постучав в несколько домов и предупредив зевающих мамаш о предстоящем экзамене, Ольга Борисовна подошла к дому Савенковых и в нерешительности потопталась у распахнутой настежь калитки.

Ирина Савенкова была веселой и разбитной бабенкой: любила выпить в многолюдной компании и недостатка в кавалерах никогда не испытывала. Наличие двух дочерей-подростков её ничуть не смущало. Девчонки-близнецы Лиза и Люда нередко пропускали занятия, вели себя вызывающе, хамили учителям и бесполезно было требовать от них выполнения домашнего задания.

Мать игнорировала многочисленные вызовы в школу, прикрываясь какой-то таинственной работой, но добиться от девочек, чем занимается их мать было невозможно. "Временно не работает" — обычная запись в журнале, которая стоит сейчас в сведениях о родителях у 50 % учеников в провинциальных городках.

Ольга Борисовна собралась с духом и прошла по дорожке к небольшому домику в глубине сада. Прошедшая ночь отличалась духотой, поэтому створки окон были распахнуты и однозначно никто здесь не собирался в нервной спешке на экзамен.

Учительница взошла на покосившееся крылечко и тихонько постучалась в дверь, можно сказать, опасливо поскреблась. А потом оторопело наблюдала, как из окон дома один за другим выпрыгивают три мужика в трусах, и, сжимая в руках скомканную одежду, торопливо покидают усадьбу. Почему деликатный стук Ольги Борисовны вызвал столь ошеломительный эффект, она не поняла, но после этого гандикапа вновь наступила тишина, словно дом полностью опустел.

Однако озадаченная учительница не поверила в это кажущееся безлюдье и застучала уже изо всех сил, барабаня по двери до тех пор, пока внутри дома не началось шевеление: кто-то смачно выругался, зашуршал, и вскоре на пороге показалась Лиза. Зябко кутаясь в халатик и зевая, растрепанная и опухшая девчонка выдохнула на классную руководительницу жуткую помесь перегара и табака.

— Чё надо?

— Лиза! — укоризненно ахнула Ольга Борисовна. — В каком ты виде? Ведь у вас сегодня экзамены! Позови Ирину Викторовну, я хочу с ней поговорить.

— Её нет! — раздраженно рявкнула Лиза. — Мама работает!

— Как работает? А мужчины сейчас из окон выпрыгивали?

— Ничего не знаю! Спала я!

Разгневанная Ольга Борисовна оттолкнула сопротивляющуюся девчонку и зашла в дом.

Ирины действительно в доме не было, зато в изобилии стояли пустые бутылки, облепленные мухами остатки еды на тарелках и прочие признаки ночного разгула.

До учительницы сразу же дошло, почему кавалеры барышень в такой спешке покидали дом. Всё-таки пятнадцатилетние девчушки — не самая подходящая компания взрослым мужикам. Уголовной статьей попахивает!

— Я не уйду отсюда, пока вы не приведете себя в порядок, и сама провожу до школы. У вас сегодня экзамены!

Девчонки вяло огрызались и, лениво ползая по дому, разыскивали предметы одежды. В конце концов, они обрядились в красные слаксы и майки с изображением губ чудовищных размеров.

— Неужели ничего другого нет? Это же всё-таки экзамен!

Лиза и Люда отрицательно покачали головами, и выругавшаяся про себя Ольга Борисовна погнала двух заблудших "овечек" в школу. Шли девчонки в "храм науки" неохотно, попутно огрызались, жаловались на жажду и головную боль, и если бы не строгий надзор классной дамы давно бы скрылись в неизвестном направлении.

Как уж близнецы сдавали русский язык неизвестно, а вот Ольга Борисовна тем временем докладывала о результатах подворного обхода директору школы.

— Не знаю, что это были за мужчины, но само их присутствие в доме… Опять же водка!

— Неприятная история! — поежилась директриса. — Вот что, Ольга Борисовна, придется вам бросить все свои дела, и всё-таки подкараулить эту горе-мамашу и основательно с ней побеседовать.

Перспектива учительницу не обрадовала.

— А может… Всё-таки близнецы школу уже заканчивают. Сделаем вид, что ничего не поняли, да и черт с ними! Пусть потом за их моральным обликом ПТУ следит.

— Да вы что! Не хватало только, чтобы об этих юных путанах узнала Буфетова: она нас с землей сравняет! На всех заседаниях и летучках вспоминать будет, проверку прокурора по детству организует. Возьмите с собой Римму Васильевну и… вперед!

Римма Васильевна была социальным педагогом их школы, но помощи от неё было как от известного животного молока!

Есть такая беда в современных школах! Казалось бы, государство, понимая, что работа учителя очень напряженная, дает возможность человеку, отпахавшему четверть века на ниве педагогики, уйти на досрочную пенсию. Но только единицы пользуются этой льготой, остальные упорно продолжают работать. И далеко не редкость учитель и в семьдесят лет, и в семьдесят пять, но годы-то ведь не обманешь: эти старушки-веселушки и очки у себя на лбу по пол урока ищут, и в разных туфлях на работу приходят, а контингент-то ведь в школах специфический. Вместо того чтобы посочувствовать пожилому человеку, школьники со смеху покатываются, наблюдая как педагог смотрит на компьютер примерно с таким же ужасом, как и на живого динозавра.

Таким педагогом была и Римма Васильевна — дама далеко за семьдесят, обладающая, к тому же склочным и неуживчивым характером, за что дети прозвали её малопочтенной кличкой — "чемодан с клопами". Старая дама любила сплетничать, поэтому переругалась со всеми соседями — сплошь "пьяницами" и "моральными уродами". Ей всё время казалось, что те строят против неё козни. И если с соседского двора доносилась ругань или смех (без разницы!) Римма Васильевна была твердо уверена, что это относилось именно к ней. Местного участкового она уже завалила жалобами, но этот "жестокосердный служака" ничего не предпринимал, халатно пренебрегая защитой чести и достоинства заслуженного перезаслуженного педагога.

Вот с этой сварливой старушкой несчастная Ольга Борисовна и отправилась в дом к Савенковым.

Всю дорогу Римма Васильевна угрюмо жаловалась коллеге на "алкашей" соседей.

— Знают ведь как мне досадить! Взяли и ударили ночью по газовой трубе. Подскочила, сердце колотится: ну, думаю, решили в конец меня извести! Всю ночь у открытого окна с телефоном простояла.

— Телефон-то зачем?

— А как полезут я сразу участковому позвоню, чтобы он их с поличным накрыл, а то вечно бухтит: "это ваши фантазии". Что я — дура что ли?

"Кто бы сомневался!" — подумала Ольга Борисовна, но, разумеется, озвучивать свои мысли не стала.

— Так вот. Стою я, значит, у открытого окна, затаилась. У меня там куст сирени растет, сразу-то не разглядишь, и вдруг вижу, что этот "ханурик" — мой сосед откуда-то тащится. И это в пять утра! Вот ведь люди, и не спится им! И тут он вроде бы споткнулся, да как выругается! Представляешь, все-таки меня заметил, и сразу материться стал, бесстыдник. Пожилую женщину, учительницу его детей оскорблять! Ну, я ему в ответ и…

Ольга Борисовна испуганно оглянулась: а вдруг кто сзади идёт, да слышит, как пожилая учительница затейливым матом изъясняется. Вот позору-то будет! К счастью по тротуару они шли одни, и никто не мешал Римме Васильевне изливать душу:

— А этот хмырь видимо не ожидал, что беззащитная женщина ему отпор даст, да как подпрыгнет на месте, зырк на меня, алкаш, да бутылку с самогоном из рук и выронил!

Ольга Борисовна как представила, что испытал несчастный, страдающий похмельем мужик, когда в пять утра на него кто-то матом закричал из кустов, и сразу же рассмеялась.

Римма Васильевна обиделась.

— Вот тебе смех, Ольга, а я потом с ним ещё час ругалась, чтобы он осколки от бутылки из-под моих окон убрал. И к жене его ходила, и участковому звонила!

В общем, жизнь пенсионерки никто бы не назвал скучной, как, впрочем, и жизнь окружающих её соседей и участкового.

Вот так, переговариваясь, и дошли учительницы до усадьбы Савенковых. По всей видимости хозяйка была дома: из открытых окон на улицу лились звуки заунывного шансона, воспевающего суровую романтику тюремной жизни.

— Ох, — тоскливо затормозила у калитки Ольга Борисовна, — не в добрый час мы пришли!

Римме Васильевны были чужды комплексы коллеги, поэтому она, решительно стуча каблуками, взошла на крыльцо и толкнула полуоткрытую дверь.

— Хозяева?!

— Ну, кого там принесло?! — раздался из недр дома недоброжелательный голос. — Заходите, раз пришли!

И Ольга Борисовна вслед за коллегой вновь пересекла порог знакомой комнаты.

На удивление там оказалось чисто: очевидно, все остатки ночного загула нашли место в помойном ведре, полы вымыты, прибрано. И только неистребимый запах места, где постоянно курят и выпивают, всё равно царил в воздухе, несмотря на распахнутые настежь окна.

Хозяйка дома — кругленькая, черноволосая женщина в затрапезном халате и с бигуди на голове, судя по запаху, готовила борщ.

Едва завидев двух дам в возрасте, она сразу же раздраженно отмахнулась поварешкой:

— Идите-ка вы отсюда со своим Иеговой! Неужели нечего делать, как по дворам с макулатурой таскаться?

Учительницы переглянулись:

— Мы, Ирина Викторовна, из школы, — с чувством собственного достоинства представилась Римма Васильевна, — и пришли поговорить по поводу ваших дочерей!

— А что они натворили?

Несмотря на вопрос, хозяйка дома сразу же потеряла интерес к разговору и принялась остервенело кромсать капусту.

— Где вы работаете? Почему девочки ночью остаются одни?

— Официанткой в кафе на трассе. Там часто ночные смены выпадают! А что случилось-то?

Ольга Борисовна было открыла рот, чтобы рассказать об утреннем инциденте, но не успела. Римма Васильевна вырвалась вперед:

— А то и случилось! За девочками присматривать нужно! Пока вы там подносы с грязной посудой таскаете, они здесь мужиков привечают, пьют с ними и вообще…

Савенкова обернулась к не прошеным гостям, и Ольга Борисовна опасливо попятилась к двери, потому что поняла: сейчас их начнут убивать! И не факт, что только морально! Поварешка в руках Ирины могла запросто стать смертоносным оружием.

— Ах, ты старая…! Ты что прямо-таки видела, как мои девки… Сволочь очкастая!

— Что вы себе позволяете?!

— А ну-ка пошли отсюда, грымзы, пока я вас кипятком не окатила!

— На комиссии по делам несовершеннолетних вы не так запоете! Дочерей нужно воспитывать! В следующий раз мы придем с милицией!

— И за какие грехи меня арестовывать будут?

Ирина подскочила к холодильнику и распахнула его дверцу:

— Вот: и масло, и молоко, и колбаса, и мясо! Всё есть, а я одна девчонок на себе волоку! И в шкафах их одежды полно, и постель всегда чистая, и дрова, и уголь!

Действительно, холодильник Савенковых буквально ломился от разнообразной снеди, в доме было чисто, трезвая хозяйка варит борщ. Вот что ей могли предъявить социальные службы?

— А где девочки делают уроки? — тихо спросила Ольга Борисовна. — Где их учебное место?

— Здесь и делают! — отрезала хозяйка. — Когда мне школа хоромы отстроит, тогда пусть и требует учебные места!

— И всё же… сегодня утром из окон вашего дома выскочили сразу же трое мужчин в одних трусах. Как вы это объясните?

— Сплетни и наговоры!

— Я это видела собственными глазами!

— А какого рожна вы по утрам возле моего дома ошиваетесь?

— Ирина Викторовна, у ваших дочерей сегодня экзамен по русскому языку, и если бы я не подняла их с постели они так и остались дома! Нельзя же до такой степени не интересоваться жизнью дочерей!

Савенкова убавила газ под кипящим борщом и устало опустилась на табуретку. Правда, гостьям сесть не предложила:

— Работаю я. День, ночь, а когда и все сутки кручусь, если сменщица не выйдет! Уже голова давно кругом, от усталости ничего не соображаю! А мужики… наверное, свояк с друзьями гулял! Я сто раз говорила, чтобы к нам не таскался! Сегодня морду ему разукрашу, наверное, так более доходчиво будет!

Ольга Борисовна вытащила из сумочки листок и протянула измученной женщине.

— Здесь расписание экзаменов! Поговорите с дочерьми…

Назад педагоги возвращались в отвратительном настроении.

— Всё она врет! — убежденно толковала Римма Васильевна. — Девки её давно уже пустились во все тяжкие! Юные путаны…

— Мать может и сама не знать, что происходит в её отсутствии, — вяло возразила Ольга Борисовна, — и свято верить в порядочность дочек. Да и кто на самом деле знает, что там эти мужики делали. Пили — это факт, а всё остальное… жалко мне её!

Римма Васильевна фыркнула:

— Ты себя пожалей! Видела, что у этой шалавы в холодильнике? И форель, и колбаса сыро-копченная! А ты такое даже на Новый год себе позволить не можешь!

Что правда, то правда! И всё же Ольге Борисовне было жалко женщину. Работает, не покладая рук, а девчонки дружбу с пьяницей "свояком" водят. Мало ли, перепьются мужики, да ещё и изнасилуют юных дурочек! Вот горе-то! Никакой колбасе не обрадуешься!

Вернувшись в школу, они с Риммой Васильевной старательно написали отчеты о посещении дома Савенковых с выводами типа: "Условия жизни благоприятные. Семья материально обеспечена. Санитарное состояние в норме", и с чистой совестью отправились домой.

А через день двух учительниц вызвали не куда-нибудь, а прямиком в прокуратуру.

— На каком основании вы в отсутствии взрослых, без приглашения завалились в дом, где находились две несовершеннолетние? — спросил их молоденький плюгавый юноша, на котором прокурорский китель смотрелся, по меньшей мере, смешно.

— Так экзамены…

— Это квалифицируется, как незаконное проникновение в жилище в отсутствии хозяев!

— А ничего, что "в отсутствии хозяев" там находились три пьяных мужика и две пятнадцатилетние девчонки! — вскипела Ольга Борисовна.

— А гражданка Савенкова утверждает, что никаких мужчин не было, что вы ворвались в её дом, угрожали вызвать милицию, залезли в холодильник и оскорбляли дочерей-подростков!

— Да не было этого! Мы только…

— Хотите совет? — не стал слушать их возмущенных оправданий чиновник от закона. — Отправляйтесь к Ирине Викторовне, попросите у неё прощения и умоляйте забрать заявление, если не хотите, чтобы в школу пришло предписание о вашем "служебном несоответствии".

Такого унижения отдавшие всю свою жизнь служению педагогике Ольга Борисовна и Римма Васильевна не испытывали никогда. Их даже не захотели выслушать, дать как-то оправдаться! И кто? Едва закончивший университет сопляк, который и жизнь-то видел только на экране телевизора.

У дам моментально подскочило давление, закололо сердце, и вылезли все болячки, которые бывают у женщин их возраста. Учительницы появились в школе, благоухая валерьянкой и с нитроглицерином под языком. А там… там их уже ждала на полном боевом взводе госпожа Буфетова!

— Вы позорите звание педагога! — яростно ревела она. — Таких надо гнать поганой метлой из рядов российского учительства! Подростки… права детей! Уполномоченный по детству… Конвенция….

— Да пили эти вруньи всю ночь с местными алкашами! — рьяно оправдывалась Римма Васильевна. — Да ещё вон какие наглючие…

— Дети лгать не будут! Это вы во всем виноваты! Немедленно… открытый педсовет прямо на дому у Савенковых, под протокол! Я вам покажу, как не соблюдать права детей на защиту их чести и достоинства! Я сама на вас в суд подам!

— Там тесно… мы не разместимся всем коллективом в сорок человек, — устало пробормотала, сразу же потерявшая боевой задор Римма Васильевна.

В результате к Савенковым коллективно кланяться в ноги отправилась весьма представительная группа: впереди перла грудью госпожа Буфетова, за ней семенила директриса и два завуча. Замыкала скорбное шествие на учительскую Голгофу председатель профкома и две виновницы "торжества".

— Уволюсь! Пошли они все к черту вместе с их ювенальной педагогикой! — бормотала себе под нос Римма Васильевна. — Столько лет коту под хвост… Ещё бы я не кланялась каждой шалаве!

Ольга Борисовна осторожно помалкивала: она не могла себе позволить уволиться. Свободных рабочих мест в маленьком городке нет, а дочь надо учить, да и самой что-то есть.

И как не бурлила в её груди обида, она крепилась, хотя от такой вопиющей несправедливости хотелось плакать.

День перевалил за вторую половину дня, когда учительская делегация втянулась в калитку знакомого особнячка.

А между тем, дом жил своей жизнью очень далекой от "малого" и "большого" педсовета, который там собиралась проводить мадам Буфетова. Из распахнутых окон уже неслись не звуки заунывного шансона, а веселенький припевчик: "…а у тебя губы бантиком, а попка краником…"

— Это как? — шепнула обескураженная профсоюзная дама Ольге Борисовне.

— Сейчас у нас у всех станут "попки краником"! — хмуро пообещала та, ещё и заслышав перебивающие звуки музыки громкие мужские голоса.

Заведующая районо громко постучал в дверь и, выпятив вперед грудь, начальственно зашла в дом:

— Здравст….

Она даже не успела до конца поздороваться, потому что потеряла дар речи.

В клубах табачного дыма за накрытым столом сидело пятеро пьяных мужиков, тут же крутились и сама пьяная Савенкова, и её дочки.

— Да ты посмотри, даже прокуратура этих прощелыг не проймет! — заорала мамаша.

Её вопль видимо был воспринят как сигнал к действию, потому что прямо в лоб мадам Буфетовой прилетела пустая бутылка из-под водки.

Что было потом трудно поддается описанию! Вызванная соседями полиция забрала всех, и в "обезьяннике" потом плечом к плечу сидели и учителя, и изрядно побитая Буфетова, и пьяненькое трио Савенковых. Пока суд да дело, выпустили их оттуда уже ближе к ночи.

— Заявление я заберу! — хмуро пообещала Савенкова на прощание. — Вы не подумайте чего плохого, я день рождения кума отмечала. А он такой…

— Что вы, что вы, мы и не собирались ничего думать! — за всех ответила Ольга Борисовна.

Буфетова промолчала… И надо сказать, что этот казус навсегда отбил у зануды желание проводить "большие" и "малые" педсоветы на дому у учеников, да и вообще, она как-то перестала постоянно голосить о "правах подростков". В школу, где работали наши учителя, дама забыла дорогу, к величайшей радости всего коллектива.

Но для Риммы Васильевны эта история не закончилась. Теперь стоило ей только написать очередную жалобу участковому на своих соседей, как этот бессердечный мужик моментально вспоминал прогремевший на весь городок скандал:

— Вот вас ведь тоже несправедливо обвиняли! Понравилось?

Нет, конечно! А ещё больше не нравится, когда все кому не лень постоянно тычут в глаза тем, что ты предпочла бы забыть.

Впрочем, это и означает: быть учителем в маленьком городке!