Бывший-босс

— Я хочу петь! Как думаешь, где-нибудь поблизости есть караоке?

— Найдем, — уверенно говорю я, ничуть не испуганный перспективой быть изнасилованным в уши. Сегодня я воистину послушный мальчик.

Полистав интернет, я нахожу ближайший караоке-бар и вызываю такси. Маша все это время развлекается тем, что танцует под воображаемую музыку. Вот уж кому с собой точно не бывает скучно. Я почти ей завидую. Мне скучать тоже не приходится, но это только потому, что вечно до хера дел. Оставь меня без работы — я взвою от тоски, так как не буду знать, чем заняться.

А Маше все удается. И работать непринужденно, и отдыхать. Если никого не будет рядом — станет сама с собой разговаривать, не будет музыки — сама споет и станцует. Необыкновенная она. Я второй такой еще не встречал.

Амбал на входе в караоке-бар смотрит с таким подозрением, словно у меня из задницы торчит пакет с кокаином, но взглянув на мою сияющую спутницу решает нас пропустить. Я с облегчением прохожу внутрь, а вот Маша не торопится.

— Никак не пойму, у вас белки глаз желтоватые из-за избытка билирубина или в силу национальной принадлежности, — озадаченно говорит она, остановившись перед вышибалой.

Хорошо, что она говорит это по-русски. На свою физическую форму не жалуюсь, но этот мужик все же весит полтонны и, рассвирепев, способен уделать меня одной рукой.

— Ой! Я и забыла, что мы в Эмиратах находимся! — смеется Маша и в следующую секунду вываливает то же самое сначала на английском, а потом на арабском.

Я обреченно жмурюсь. А вечер так прекрасно начинался. Интересно, моя страховая покроет услуги местной стоматологии?

А дальше происходит удивительное. Араб отвечает ей что-то на своем, а Маша, состроив сочувственную гримасу, гладит его по плечу. Потом они в течение нескольких минут переговариваются, оставив очередь на входе возмущенно вздыхать.

— У бедного Асада печеночный холестаз, — поясняет Маша, когда мы, наконец, оказываемся в караоке-зале. — И ему никак не могут его вылечить. Я порекомендовала ему несколько дыхательных упражнений и гомеопатические препараты. В свои двадцать два он так мучается.

— Ему двадцать два? — ошарашенно переспрашиваю я. — Я думал, лет тридцать пять.

— И четверо детей. Ой, а можно мне апельсиновый фреш! — Маша хватает за брючину проходящего официанта. — Пусть цитрусовые здесь горчат, но от них очень весело.

Я начинаю сомневаться, что на вилле Рашида ей достался сок, а не отвертка, но деликатно молчу. Не хочу спугнуть настроение этого вечера.

Не дожидаясь, пока нам принесут заказ, Маша уносится к ведущему и возвращается донельзя довольная и с микрофоном в руках.

— Я буду петь пять песен подряд! — радостно сообщает она. — Не могу долго ждать!

Давясь смехом, я оглядываю присутствующих. Они еще понятия не имеют, какое испытание их ждет.

С первыми аккордами махрового хита начала двухтысячных Маша встает. Взгляды мужиков из-за соседнего стола моментально впиваются в нее, раздаются похабные смешки. Кажется, перспектива подраться все же не обойдет меня стороной. Но если заручиться поддержкой нового Машиного пациента, благоприятный исход гарантирован.

На публику Маша фальшивит даже старательнее, чем делает это одна в машине. К середине второй песни лица в зале перекошены у всех без исключения. Я же наслаждаюсь происходящим, радуясь, что Маша отлично проводит время и что ей настолько плевать на мнение остальных.

— Как будто кошке соски выкрутили, — нарочито громко говорит один из тех, кто еще недавно облизывал глазами Машину задницу. Увы, наш соотечественник.

Сжав кулаки, я оборачиваюсь.

— А ты из жюри в шоу «Голос»? Хотя вряд ли. Твой пердак в кресло не влезет.

— Это ты мне? — рявкает тот, ободренный шепотками своих дружков.

— А разве у кого-то другого здесь такая толстая жопа и полное отсутствие воспитания? — парирую я, воодушевленный рыцарским порывом и почти допитым стаканом вискаря.

Короче, дальше все разыгрывается, как по нотам. Он встает, я встаю. Он вкатывает мне в челюсть, я дважды ему в пузо, один раз по яйцам, после чего нас разнимает желтоглазый Асад.

Маша все это время продолжает петь, ровным счетом ничего не замечая. Прижимая лед к щеке, я заказываю еще один виски. Ну, какая же она… Короче, обожаю.

Glava 34

— Больно? — Маша касается моей распухшей губы и, скорчив сочувственную гримасу, предлагает: — Давай подую?

— Дуй, — великодушно соглашаюсь я. Ясен хер, что не поможет, но хотя бы кайфану.

Встав на цыпочки, она в течение минуты выдувает мне в лицо воздух с апельсиновым ароматом, после чего осведомляется, стало ли мне лучше. Верный образу послушного мальчика, я вру, что стало и, вжившись в образ плохого, предлагаю заглянуть в бар по соседству.

Маша воспринимает эту инициативу с восторгом. Ей, оказывается, опять жуть как хочется апельсинового сока.

Спустя пятнадцать минут мы сидим за столом в каком-то гламурном подвале. Передо мной стоит стакан с вискарем, а Маша, употребившая ударную дозу витамина С, снова танцует рядом. Только теперь мне почему-то начинает казаться, что двигается она божественно, а Мадонна, Ченнинг Татум и покойный Майкл Джексон конченые неудачники на ее фоне. Чтобы пояснить степень моего восхищения я достаю из бумажника сотню баксов и засовываю за пояс ее платья.

В течение нескольких секунд Маша разглядывает купюру и, когда я думаю, что переборщил с выпадом, выкрикивает: «Так это же заявка на приватный танец!», и в следующую секунду оказывается у меня на коленях. Сидя спиной.

Сказать, что я охерел — ничего не сказать. Что за волшебные апельсины тут растут? Готов заказать пару тонн на доставку.

Но по-настоящему мой шок и жирафий восторг зашкаливают, когда Маша начинает двигать туда-сюда своей пятой точкой. То есть танцует тот самый приват.

Затуманенный мозг моментально квалифицирует это как шанс закрыть все гештальты разом и я, поймав ее за талию, хриплю:

— Я не хочу здесь больше оставаться. А ты?

Маша поворачивается ко мне и, сощурившись, томно шепчет:

— А какие будут предложения?

— В отель, — отвечаю я, ощущая внезапную сухость во рту.

— И что мы там будем делать?

— Проверим, вдруг в минибаре появились нутовые чипсы, — говорю я первое, что приходит на ум.

— Я обожаю нутовые чипсы, — сообщает она все тем же тоном. — В них много аминокислот и хороший минеральный состав.

Без шуток, это самое эротичное, что я когда-либо слышал. Тонну нутовых чипсы тоже готов заказать.

Впрочем, даже если бы Маша отказалась от отеля и чипсов, остаться здесь все равно бы не получилось, потому что в следующее мгновение к нам подходит здоровенный секьюрити и строгим тоном просит покинуть заведение. Мы, дескать, оскорбляем чувства присутствующих завуалированными попытками потрахаться. Да и пошли они все на хер. Мы с Машей идем ко мне в

Glava 35

— А помнишь, как мне какие-то парни предложили с ними на катере покататься, а ты из машины биту достал и сказал, что им челюсти повыбиваешь? — возбужденно тарахтит Маша, пока мы поднимаемся в лифте на нужный этаж. — Я тогда подумала, что ты невероятно смелый и мужественный, а сейчас понимаю, какой глупой была.

Ее лицо становится серьезным и строгим.

— Агрессия порождает агрессию, Тимур. Тот твой поступок был очень незрелым, и сейчас мне бы было за тебя стыдно.

Моя улыбка, не исчезающая с того момента, как мы покинули бар, вянет. Что за херня происходит? Все так отлично начиналось: потасовка в караоке, импровизированный приват на моих коленях, планы поесть нутовые чипсы. С чего Маша вдруг решила осудить мой рыцарский порыв четырехлетней давности? Если бы не моя тогдашняя незрелость, эти упыри могли ее отхороводить где-нибудь за гаражами.

— Что, поверил? — хихикает она еще до того, как я успеваю возмутиться. — Это шутка, прикол. Правильно, что ты их на место поставил. Я потом еще долго про это вспоминала. И даже картину под впечатлением нарисовала. В стиле аниме.

Я облегченно смеюсь. Нет, ну какая же она все-таки многогранная личность. И зря ее сестра говорила про то, что Маша не умеет шутить. Умеет и еще как. Просто юмор ее не для всех. Почему-то не все любят, когда их испугают до усрачки, а потом говорят, что это просто шутка.

— А у тебя много нутовых чипсов? — Тронув себя за живот, Маша морщится. — Я что-то проголодалась так сильно. А впрочем, неудивительно. В апельсинах содержится много витамина С, который раздражающе действует на слизистую желудка.

И я снова подвисаю, так как всерьез о чипсах не думал. То есть Маша идет ко мне в номер лишь для того, чтобы попробовать эту нутовую гадость?

— Не знаю, — бормочу я. — Сейчас проверим. Ну, или на крайний случай закажем еду в ресторане.

Но как только дверь в номер открывается, Маша напрочь забывает о чипсах, и несется к балконной двери. В качестве извинений отель предоставил мне номер на последнем этаже, с видовыми, как у риэлторов говорят, характеристиками.

— Как же красиво! — восклицает она, кружа вдоль поручней, словно балерина. — Ты погляди, Тимур! Весь город как на ладони!

Я выхожу на балкон за ней следом. Вид тут и правда — закачаешься. Светящиеся небоскребы, да еще и в таком количестве, выглядят впечатляюще.

— Ты просто посмотри, сколько здесь высоченных зданий, — в тон моим мыслям восторженно тянет Маша. — А сколько в них квартир... С учетом востребованности этого региона их можно бесконечно продавать.

Ну, какая же она, а? Муза и делец в одном флаконе. Обожаю.

— Так, а что мы будем делать дальше? — Она поворачивается ко мне. — С апельсинами на сегодня, думаю, пора заканчивать.

Ее глаза резко вспыхивают.

— О-о!!! Я знаю!

Едва не сбив меня с ног, она уносится в номер. Я, будучи крайне заинтригованным, вновь иду вслед за ней. Говорю же, сегодня я очень послушный мальчик.

— Что ты ищешь? — уточняю я, глядя, как сосредоточенно она роется в сумке. — Надеюсь, не пистолет, которым мы будем стрелять по прохожим?

— Нет. — Победно воздев руку над головой, Маша демонстрирует мне крошечный приборчик. — Мы с тобой будем измерять сахар в крови.

Не до конца понимая, в чем заключается суть этого странного предложения, я смотрю, как она тычет себе иголкой в указательный палец.

— А откуда у тебя эта штука?

— Глюкометр? — беззаботно осведомляется она. — Ношу с собой на всякий случай. Так же, как и тонометр.

Вставив в него белую полоску, она смотрит на экран и радостно сообщает:

— Пять и пять. Это очень хорошо, с учетом того, что я пила сок. Теперь ты!

— Ты о чем? — настороженно спрашиваю я, начиная неосознанно пятиться назад.

— Ты проверишь свой уровень сахара, — мурлычет Маша, надвигаясь на меня со своим гребаным глюкометром.

Дело в том, что я терпеть не могу уколы. Я бы даже сказал, до смерти боюсь.

— По-моему, мерять сахар — развлечения для тех, кому за сто, — бормочу я, уперевшись спиной в стену.

— Неправда. Регулярный контроль сахара предупреждает развитие сахарного диабета. — Подойдя вплотную, Маша берет меня за руку. — Вот увидишь, я все сделаю быстро и безболезненно. Тебе понравится.

От этих слов я снова ощущаю легкую вибрацию в брюках и послушно протягиваю ей безымянный палец. Погладив подушечку, Маша дует на нее, и затем я ощущаю легкий укол. Уф-ф. Оказалось, не так уж и страшно.

— Пять и шесть, — торжественно произносит она, демонстрируя мне экран прибора. — И это на фоне выпитого виски. Браво, Тимур. Твой организм работает, как часы.

Кажется, хороший уровень сахара добавил мне дополнительных баллов в Машиных глазах, потому что смотрит она на меня в этот момент, как нетрезвая подружка невесты на извивающегося стриптизера.

— Круто… — говорю я и в следующее мгновение каменею, потому что Маша берет меня за проткнутый палец и проводит по нему языком.

— Капелька крови осталась, — поясняет она, пока я тщетно сражаюсь с острым приступом стояка. Кто бы мог подумать, что измерять сахар — забава с пометкой восемнадцать плюс. — Твоя очередь придумывать, что мы делаем дальше.

— Да не вопрос. — С этими словами я кладу ладони ей на задницу и впиваюсь губами в апельсиновый рот.

Glava 36

— Ты чего, Тимур? — Маша упирается ладонью мне в грудь, глядя удивленно.

Не в силах ничего ответить, я просто глазею на нее в ответ. Легкие печет, ширинка вздулась, пульс барабанит. То ли я так сильно ее хочу, то ли собрался помереть.

— А как же Марианна?

Спросила та, кто танцевала приват и только что облизала мой палец.

— Нет Марианны, — хрипло выдавливаю я, отказываясь выпускать Машу из своих рук. — Была и сплыла.

— Ох, Тимур… — В ее глазах проступает сочувствие. Неподдельное, мать его. — Я не знала. И как ты себя сейчас чувствуешь?

Обожаю попиздить о душевном, когда трусы дымятся. Прекрасно я себя чувствую. Великолепно просто. Даже зубы свело.

— Ты действительно хочешь об этом поговорить?

— Не знаю даже… — Маша хлопает глазами, выглядя немного потерянной. — Ты так потрясающе целуешься… Я даже не ожидала.

От этих слов стремительно обмякающий жираф вновь поднимает голову, сигнализируя о том, что разговор вновь возвращается в нужное русло.

— Вообще-то это не первый наш поцелуй, — не без толики самодовольства напоминаю я.

— Вот и я говорю, что не ожидала. — Маша одаривает меня смущенной улыбкой, одновременно с которой в голове вспыхивает бело-черная надпись directed by robert b weide.

После этого у меня в штанах все окончательно киснет, и я, наконец, убираю ладони с ее талии. Чувствую себя полным дебилом. У меня ведь изначально и в мыслях не было ее касаться. Касаться — это залезать языком в рот и хватать за задницу со всеми вытекающими. Но ситуация так развернулась, что идея нашего секса стала не просто реальной, а, я бы сказал, сама собой разумеющейся. Не нутовые чипсы же нам есть ночью у меня в номере после столь многообещающей прелюдии с глюкометром.

Дебил… Просто дебил.

— Я что-то не очень хорошо себя чувствую… — Поморщившись, Маша пятится к кровати.

Я на секунду даже думаю, что таким образом она пытается выйти из щекотливой ситуации, но оценив ее побелевшее лицо, понимаю, что нет.

— Что-то болит? Что именно? — Засунув уязвленное самолюбие туда, где пытается спрятаться мой расстроенный жираф, я трогаю ее лоб. Нормальный вроде.

— Тошнит, — лепечет Маша. — Моя гепатобиллиарная система не справляется… Только почему, не могу понять. Я пила только апельсиновый сок, а он напротив стимулирует пищеварение…

Я думаю, что со стороны она выглядит как хирург-кардиолог, который, находясь при смерти, пытается сделать себе пересадку сердца. Видимо, во мне все еще говорит алкоголь.

— Еще ты ела канапе на вилле у Рашида, — напоминаю я.

— Канапе? — Маша сосредоточенно сводит к переносице брови, словно уже об этом забыла.

— Ну да. Ты закричала «канапешки!» и съела полподноса.

— Не помню… — Она ложится на бок и прикрывает глаза. — У тебя есть минералка? Нужно сделать тюбаж.

— Может, просто два пальца в рот засунешь? — осторожно предлагаю я. — Говорят, помогает.

— Ну, или так, — соглашается она и, предприняв попытку сесть, едва не шмякается головой об изножье кровати.

— Давление упало, — виновато сообщает она, когда я подхватываю ее за плечи и помогаю встать

— Для человека, который столько разговаривает о полезном, ты должна быть более стойкой.

— Сама в шоке, — вяло отмахивается Маша.

В туалет я доношу ее на руках. Все же у нее удивительный дар стимулировать во мне джентльменство. Потом держу ее волосы, пока Машу красиво рвет в унитаз. По поводу красоты я не иронизирую, потому что ей действительно удается делать это мило.

Особенно меня умиляет, что, закончив, она поднимает мокрые покрасневшие глаза и сообщает:

— Зато теперь можно отменить плановое дуоденальное зондирование.

Я ничего не понял, но прозвучало смешно.

— Лучше стало? — заботливо осведомляюсь, доводя ее к кровати. — Оставайся у меня, в общем. Я в кресле посплю.

— Спасибо большое. — Кажется, у Маши и мысли нет сопротивляться, судя по тому, как крепко она обнимает подушку. — Полежи со мной, пожалуйста, если не сложно.

Лежать с ней куда сложнее, чем она представляет, но что уж теперь? Собрав в кулак все свое мужество, я ложусь рядом, после чего Маша утыкается лбом мне в плечо.

— Третья ночь вместе, — иронизирую я, глядя в потолок.

— Да, — шепотом отвечает Маша. — Можно было сэкономить и не снимать второй номер.

Я смеюсь.

— Кто там сказал, что у тебя нет чувства юмора? Оно у тебя просто прекрасное.

— Спасибо.

Помедлив, я осторожно глажу ее по волосам. Просто так, безо всякого подтекста.

— Если бы меня пять минут назад не тошнило, я бы снова тебя поцеловала, — все так же шепотом произносит она. — Но сейчас это в высшей степени негигиенично.

Я вздыхаю. Все же женщины удивительные существа. Порой мне кажется, что цель их жизни — издеваться над мужиками.

Glava 37

Просыпаюсь я от навязчивой вибрации под головой. Вряд ли в отельную подушку встроена функция массажа, так что, скорее всего, взбесился мой телефон.

В полудреме я ощупываю простыню в его поисках, но вместе стального корпуса натыкаюсь на что-то теплое и мягкое. Одновременно с этим в паху начинает тянуть так, что глазные яблоки грозятся вылезти из орбит даже через сомкнутые веки. К утреннему стояку прибавилась реакция на лежащее рядом женское тело.

Воспоминания, словно перезревшие яблоки, один за другим начинают валиться на голову. Я вспоминаю, что вчера нехило пил, судя по засухе во рту, пол-литра виски уговорил точно, и что подрался в караоке-баре, о чем свидетельствует ноющая челюсть и треснутая губа… Танцы на моих коленях, нутовые чипсы, глюкометр… Распахнув глаза, я вижу Машу, мирно спящую рядом.

Нет, это точно не галлюцинации. Мы измеряли уровень глюкозы в крови, а потом целовались. Сахар у меня оказался пять и шесть, за что Маша меня похвалила. А потом я предложил ей остаться, ибо она перебрала апельсинового сока.

Телефон все не затыкается, но вместо выяснений, кому я так основательно понадобился, осторожно высвобождаю руку, придавленную плечом Маши и на цыпочках тащусь к холодильнику, молясь, чтобы там нашлась вода. Ледяная и минеральная. Полжизни бы сейчас за нее отдал.

В минибаре находится литр Сан-Пеллегрино, который я выпиваю в два глотка, после чего, снова почувствовав себя человеком, оцениваю окружающую обстановку. Мебель мы ножом не вскрывали и посуду не били — это уже радует. В номере царит порядок. Мой взгляд зависает на спящей Маше и больше не двигается. Да что ж она такая красивая-то, а? Почему по телеку вечно показывают каких-то размалеванных пластмассовых кукол, а ее — ни разу? Несправедливо.

Маша, кстати, так и уснула в одежде, тогда как я умудрился раздеться до трусов. Видимо, спьяну решил воспользоваться территориальным преимуществом.

Похлопав себе по раздутой ширинке и пробормотав «Ты хоть голову спрячь», снова лезу под одеяло. Не могу упустить шанс выспаться рядом с ней.

Телефон, о котором я успел забыть, вибрирует снова. Когда я подношу его к глазам, ожидая увидеть переписку в рабочем чате, то обнаруживаю километры сообщений от Марианны.

Просто имей в виду, что я собрала все твои вещи и упаковала. Их доставят тебе завтра.

Как отдыхается, кстати? Не стер еще свой баклажан под корень?

Аренда квартиры оплачена только до конца лета. Я рассчитываю, что твоей совести хватит на то, чтобы продлить мне ее еще хотя бы на три месяца. Котик!!!

И попробуй только откажи!!! Это, в конце концов, не я улетела на две недели в Дубайск, чтобы пялить свою давнюю заморскую любовь.

А вообще, ты редкий козлина, Тим, в курсе? Я тебе доверяла вообще-то!!!

Значит, деньги к деньгам все-таки? Я-то провинциалка без кола и без двора. Не то, что эта внучка олигарха.

А твою любимую рубашку я изрезала в лохмотья и представляла, что это твой член!

Элина, кстати тоже, считает, что ты повел себя, как конченая потаскуха!

Пусть теперь твоя сладкая сотрудница делает тебе массаж!!! Она еще не знает, как ты начинаешь визжать и извиваться, когда тебе ребра мнут. Крутыш, который боится щекотки! Фу!

А вообще, спасибо тебе огромное, Тимурчик! Без мужика-то я точно не останусь, а вот ты без меня сгинешь. Помяни мое слово!!!

— Доброе утро! — Голос Маши заставляет меня оторваться от прочтения этой истеричной писанины. — Что делаешь?

Поморщившись, я машинально гашу экран.

— Да так…

— С Марианной общаешься? — Словно заглянув в мою голову, уточняет она.

— Не общаюсь. Читаю ее прощальные наставления.

Помолчав, Маша гладит меня по плечу.

— То есть вы действительно расстались?

— Да, мы действительно расстались, но, пожалуйста, будь добра… — ворчу я и, выдохнув, говорю уже мягче: — В общем, избавь меня от сочувствия. В твоем исполнении это выглядит, как издевка.

— Хорошо, не буду, — моментально произносит она, избавляя меня от мучительной необходимости вдаваться в объяснения. — Но я вижу, что ты расстроен. Может быть, имеет смысл попытаться все вернуть?

— Я не расстроен, а раздражен необходимостью выслушивать незаслуженные обвинения. И возвращать Марианну намерений у меня нет. Наши отношения изначально основывались на взаимном удобстве, и замуж я бы ее все равно не позвал. Наоборот, все к лучшему. Со временем найдет себе того, кто полюбит ее по-настоящему.

Подобных откровений я сам от себя не ожидал, и, поняв, что сказал слишком много, раздраженно замолкаю.

— То есть Марианну ты не любил? — Маша смотрит на меня с неподдельным удивлением. — А тогда почему вы столько лет были вместе?

— Потому что, — грубо отрезаю я.

Ничуть не смущенная моей резкостью, она продолжает смотреть на меня во все глаза, и мне ничего не остается, как продолжать.

— Потому что после тебя мне было так нужно, — признаюсь я, глядя на нее. — Не вовлекаться в отношения эмоционально, чтобы больше не испытывать боли.

Повисает длинная пауза, в которой становится так неуютно, что приходится подавлять желание встать и уйти. Не так уж и легко для мужской самооценки — взять и признать себя слабаком, боящимся близости.

Впрочем, моя выдержка оказывается вознаграждена сторицей, потому что сразу после этих слов Маша выпаливает: «Какой ты все-таки необыкновенный» и, схватив шею обеими руками, впивается в меня поцелуем.

Glava 38

— В чем дело? — шепчет Маша, сжав мои плечи. — У тебя сильно напряжена двуглавая мышца.

— Я все жду, когда ты скажешь, что нечищеные зубы — это в крайней степени негигиенично, после чего мне придется час торчать в ледяном душе, — бормочу я, старательно прикрывая рукой стояк, грозящийся пробурить дырку в ее боку.

— Во время поцелуя вырабатывается слюна, которая нейтрализует бактерии и кислоты. Так что расслабься. — С этими словами она снова припадает губами к моему рту.

Смирившись с фактом, что прогнозировать что-либо рядом с Машей бессмысленно, я шлю на хер осторожность и подминаю ее под себя. Из легких рвется рык восторга. Моя давняя мечта приводится в исполнение: можно целовать и обнимать ее без опаски хапнуть статью за совращение малолетних или получить пизды от бешеного деда.

— Ой, что-то давит так… — Маша ерзает подо мной, пытаясь ощупать свои ребра.

Я снова затаиваю дыхание. Давить, кроме моего стояка, там больше нечему.

— Но это не страшно, — шепотом добавляет она. — Продолжай.

Вот что ты за неандерталец такой? — мысленно отчитываю я себя. — Она же чистая и явно без большого опыта. Надо с ней нежнее и деликатнее.

Погладив ее по волосам, я снова ее целую. От возбуждения слюны во рту столько, что если бактерии там и были, то сдохли без возможности воскреснуть. Маша, которая блевала, на удивление пахнет апельсинами. Все же в ведении здорового образа жизни явно есть толк.

Опустив ладонь ей на бедро, я осторожно его сжимаю. В ответ Маша обвивает ногами мою спину. Смелая девочка.

— Не бойся ничего, — Я трусь щетиной об ее скулу, спускаясь ниже.

— А чего я должна бояться? — не задерживается с вопросом Маша.

Не найдясь, что ответить, я провожу языком по ее ключице. Чего бояться? Не знаю даже. Моего огромного члена, наверное. Вообще я сказал это для создания нужного антуража. Я опытный, доминирующий и заботливый, она — неопытная, нежная и податливая.

Нащупываю молнию на ее платье, выжидаю мгновение, спрашивая разрешения, и тащу вниз. У Маши в этом смысле забот гораздо меньше. Просто не полениться стянуть с меня трусы.

— Ты так вкусно пахнешь, — шепчет она, пока я стараюсь снять с нее платье так, чтобы оно не застопорилось где-нибудь на середине лица. — Мускусом и сандалом.

Воистину говорят, что красота в глазах смотрящего. В нашем случае нюхающего. Я был уверен, что от меня несет перегаром.

Кое-как расправившись с платьем, я даю себе время на созерцание результатов своих трудом. То есть ошалело разглядываю тело Маши. Ее мать обязана быть как минимум фотомоделью, чтобы родить такую обалденную дочь. Тут красиво все: от длинных ног до идеальной четверки, сжатой кружевным белым лифчиком. Представляю, как бы удивилась Маша, переверни я ее сейчас на живот со словами: «Не волнуйся, я на тебя еще немного с этого ракурса посмотрю»? То, что сзади у нее все более чем в порядке, я имел возможность убедиться на пляже.

Маша кладет ладони себе на грудь, прикрываясь. Видимо, я слишком фанатично ее разглядываю и тем самым заставляю нервничать.

— Смотреть друг на друга — абсолютно нормальное желание в близости, — успокаивающе говорю я, верный амплуа заботливого альфы. — Пожалуйста, не волнуйся. Ты очень красивая.

— У меня просто чешется, — улыбается она, слегка поморщившись. — Все, уже прошло.

Мне до зубовного скрежета хочется сорвать с нее лифчик и впиться ртом в соски, но я, конечно, этого не делаю. Велика вероятность, что Маша девственница. О ее личной жизни известно только то, что до меня у нее был парень. Ей тогда было шестнадцать, так что вполне возможно, что…

От волнения у меня даже слегка немеют руки. Черт…. А что если Маша еще никогда не занималась сексом? От этой мысли в паху обмякает. Наверняка ей хочется видеть свой первый раз особенным. Что там девушки вроде нее любят? Простыни в лепестках, расслабляющая музыка, ванна с пеной, ночной город за окном? Ну, или хотя бы принятый душ и почищенные зубы.

Замерев с кружевной бретелькой в пальцах, я смотрю на нее, лежащую подо мной. Красивую, как с картинки и желанную настолько, что я бы прямо сейчас не раздумывая, отдал пять лет своей жизни, чтобы заняться с ней сексом. Но понимаю, что не могу…

— Ой, Тимур, ну почему ты все так медленно делаешь?! — возмущенно рявкает Маша и, сделав какой-то диковинный захват, оказывается сидящей на мне сверху.

Сглотнув, я смотрю, как она заводит руки себе за спину и расстегивает лифчик. Если я вчера отравился виски и, сдохнув, попал в рай, то точно не хочу ничего менять.

Glava 39

— Я… это… — нечленораздельно мямлю я, глядя, как содержимое ее бюстгальтера нависает над моими глазами, словно сочные виноградные грозди. Пару раз в моей жизни случалось так, что аппетитное декольте избранницы полностью теряло свою привлекательность после избавления его удерживающей конструкции, но сейчас не тот случай. Без лифчика тут все в миллион раз красивее.

— Охуительно, — наконец, нахожусь я с нужным словом, пока мой жираф таранит ушами Машин позвоночник.

— Спасибо, — с милой улыбкой выговаривает она и следом более требовательно осведомляется: — Трогать будешь?

Теперь именно я ощущаю себя неопытным, нежным и податливым, в то время как Маша — уверенная и доминирующая альфа. Говорю же: с ней не угадаешь.

— Буду, — хриплю я, опуская ладони на ее грудь.

Жаль, что преждевременное семяизвержение у женщин не в почете. Яйца звенят так, что я бы мог дать фору любому скорострелу. Просто они такие… Мягкие и упругие одновременно, сочные, теплые… Те, кто говорят, что отличия натуральной груди от силиконовой минимальные, максимально пиздят.

— М-м-м, так приятно, — покачнувшись, Маша прикрывает глаза. — У тебя такие руки сильные. Я себе это так и представляла.

То, что она представляла себе наш секс, возвращает мне метку альфы. Массируя ее соски, я вкрадчиво осведомляюсь:

— Нравится?

— Да, — без всякой наносной стыдливости мурлычет она. — Хорошо, что мне завтра пролактин не нужно сдавать. Иначе анализ был бы недостоверным.

То, что даже сейчас она продолжает говорить на медицинском, на удивление не снижает моего пыла, а делает желание заняться с ней сексом острым, как никогда. Я, похоже, тот еще извращенец.

— У тебя уже было? — уточняю я, дабы не стать жертвой очередного сюрприза.

Правда, для себя я еще не решил, какой ответ бы меня на сто процентов устроил. Если Маша окажется девственницей, велика вероятность, что жираф перед лицом ответственности свернет шею в клубок и секса не будет. А если выяснится, что секс у нее все же был, то вместе со мной расстроится, что не стал первым. Короче, замкнутый круг какой-то.

— Было, конечно, — уверенно произносит Маша. — Я одно время занималась этим с первым встречным. Шутка. У меня был всего один.

Помедли она хоть секунду — я бы навсегда стал импотентом. Даже удивительно, что ее отец, заметивший так называемый талант к пению, ни разу не предложил дочери сделать карьеру в стендапе. Маша бы с легкостью доводила залы до истерики.

— Ясно, — бормочу я, смиряясь с тем, что первопроходцем мне не стать, и утешаясь тем, что нашему сексу теперь точно быть. — С этим тупорылым Робом?

— Не называй его так, пожалуйста.

— Ты уехала от меня к нему, — ворчу я. — Как мне еще его называть?

— Мы отклоняемся от темы, — воркует Маша, заставляя почувствовать себя ревнивой истеричкой. Вообще-то в сексе я не привык много болтать и с ходу принимаюсь за дело. Но с ней все и всегда идет не так, как обычно. Пора бы уже смириться.

— Так давай вернемся. — Надавив на лопатки, я наклоняю ее к себе и целую. Ее прекрасная четверка вминается мне грудь, отчего в паху пылает огнем. Интересно, Маша сочтет за комплимент, если я все же преждевременно кончу?

Пока мы целуемся, я ловко избавляюсь от трусов. Этот маневр не проходит незаметно для Маши, потому что уже в следующее мгновение она с любопытством глазеет на моего боевого жирафа. Я даже начинаю немного нервничать. Впервые моего любимого питомца так пристально разглядывают.

— Я однажды похожего видела, — завороженно произносит она. — В террариуме.

— Надеюсь, речь не об уже, а о королевском питоне, — пытаюсь отшутиться я.

— Не помню, как эту змею звали. Но она тоже была одноглазой. Оказалось, ей зрачок крысы повредили.

— Маш, а давай сделаем небольшой перерыв от разговоров. — Я смотрю на нее с мольбой. — Пожалуйста.

— Хорошо.— Приподнявшись, она эротично стягивает с себя остатки белья, заставляя с вожделением воззриться на идеально голый лобок.

— Хочу тебя, — сиплю я пересохшими губами, подтягивая ее бедра к себе. — Даже больше, чем свернуть шею Робу.

— Я тоже тебя хочу, — шепчет Маша и, пощекотав мое лицо волосами, добавляет: — А теперь наблюдай и наслаждайся.

Как и обычно, не понимая, что происходит, я смотрю, как она берет мой член в руку и заводит себе между ног. Становится влажно и тепло — жираф попадал в привычную среду обитания.

— Ты такая…

Договорить не получается, потому что в этот момент начинается невообразимое. Мой член что-то сдавливает, посасывает, тянет. Ощущения похожие на лучший в моей жизни минет, хотя Маша сидит верхом, и ее рот находится довольно далеко.

— Что это? — зажмурившись от сильнейшего предоргазменного спазма, лепечу я. — У тебя живот дергается. И я сейчас кончу.

— Работаю мышцами тазового дна, — с придыханием сообщает Маша. — Нравится? Это называется удиянна,и я ее три года тренировала.

Короче, прямо в эту секунду я решаю, что обязательно на ней женюсь. Только сначала в качестве реабилитации сам ее трахну, а потом прикую к батарее, чтобы не вздумала никуда удрать.

Glava 40

— Ты ведь в тайском цирке не выступала? — ляпаю я первое, что приходит на ум, пока шокировано таращусь в потолок, пытаюсь отдышаться. — Где ты вообще всем этим штукам научилась?

— Увы, я ни разу не была в Таиланде, но про их шоу слышала, — поглаживая меня по плечу, воркует Маша. — А удиянну я тренировала со своим тренером по йоге.

— С каким еще тренером по йоге? — От возмущения я даже привстаю на локте. — Ты занимаешься йогой с мужиком?

— Мой тренер по йоге действительно мужчина, и технике удиянны обучал меня именно он. Но не так, как с тобой, конечно. — Маша улыбается. — Без проникновения.

— Подожди, давай проясним. Сексом ты занималась только с тем своим парнем? Я у тебя второй?

— Да. Я ведь так и сказала.

— А с этим своим Робом ты тоже эту штуку на букву «у» делала?

— Нет. — Перевернувшись на бок, Маша мечтательно улыбается. — Роберт скорее был пропуском в мир чувственных наслаждений, границы которого я раскрывала самостоятельно.

— Что значит «раскрывала самостоятельно»? — озабоченно переспрашиваю я.

— С Робом у меня не получалось достичь оргазма, и я поняла, что мне необходимо искать ключ к собственному телу. Я стала заниматься различными практиками, заказала несколько видов вибраторов на Амазоне. Кстати, покупать их стоит лишь в комплекте со смазкой.

Воображение моментально рисует мне Машу, ласкающую себя с помощью резинового гаджета, и шея жирафа вновь деревенеет. Кто бы мог подумать, что она… В смысле, та Маша, которую я знал… Вернее, думал, что знаю… Черт, даже в голове не укладывается.

— Ой, у тебя снова эрекция. — Порозовев, Маша ласково проводит ладонью по моему члену, словно гладит хомяка.

— А что дальше… — откашлявшись, я делаю тон серьезным. — В смысле, что было после того, как ты купила все эти смазки и вибраторы?

— Я практиковалась вечерами перед сном. Выясняла, где внутри меня располагаются более чувствительные точки и насколько глубокое проникновение мне нравится.

— И как? — хрипло переспрашиваю я, ощущая легкое головокружение от того, что вся кровь устремилась к паху. — Тебе нравится глубоко или не очень?

— Не очень, — увлеченно продолжает Маша. — Весь секрет оказался в правильном наклоне и определенном повторяющемся давлении. Мой первый оргазм был таким сокрушительным, что я долго не могла прийти в себя. Чуть сознание не потеряла.

— И ты всегда … э-эм… раскрывала свои границы только с вибраторами, или были еще какие-то варианты?

— Ты имеешь в виду при помощи рук? Да, мануально я тоже пробовала. Мне нравится ласкать клитор пальцами, используя смазку с разогревающим эффектом. Но делать это стоит очень аккуратно, чтобы продлить удовольствие. Все же это высокочувствительная зона. Кстати, ты знал, что у клитора всего одно назначение? Он отвечает за женское удовольствие.

— Нет, не знал. — Нетерпеливо навалившись на Машу сверху, я, дрожа от возбуждения, расталкиваю ее ноги. Не знаю, под правильным ли углом я вхожу, потому что, если честно, соображаю в этот момент плохо. Ее вагинальные мемуары поразили мое воображение до такой степени, что есть все шансы во второй раз утвердиться в звании скорострела.

— Ох, Тимур… — Глаза Маши широко распахиваются, а рот округляется. — Ты с первого раза попал в точку Джи. Кажется, мы с тобой действительно родственные души.

Я не решаюсь оспаривать это утверждение, хотя и уверен, что весь секрет заключается в размерах моего члена. Таким банально невозможно промахнуться. Но ее слова о повторяющемся давлении я запомнил и принял к сведению. Переводя на мужской язык: надо долбить, не меняя темпа.

— Я так чувствую тебя, — эротично нашептывает Маша. — А ты меня?

— Черт… — Мои глаза едва не вылезают из орбит от того, что мой член сдавливает изнутри. — Ты так ему и шею свернешь.

— Извини. Я так заигрываю.

Погладив ее по волосам, я наклоняюсь к ее рту и целую.

— Заигрывать можешь немного позже, а сейчас расслабься. Теперь я тебя трахаю, так что наслаждайся.

Glava 41

— Я так хочу есть, что мог бы съесть штук десять бургеров.

Ворочать языком получается с трудом. Во-первых, потому что нет сил, во-вторых, из-за тотального обезвоживания. Заниматься сексом четыре часа подряд в состоянии жутчайшего похмелья — та еще гонка на выживание.

— И запить все это ледяной кока-колой, — добавляю я. — Это было идеальное окончание дня.

— И началом ужасной ночи, — незамедлительно сообщает Маша, которая, в отличие от меня, выглядит бодрой и полной сил. — Ты даже представить не можешь, какую нагрузку испытает твоя поджелудочная после съеденного. А кока-кола простимулирует мощнейший выброс инсулина в кровь, что губительно скажется…

Накрыв ладонью ее рот, я качаю головой:

— Т-с-с. Я буду проживать мой счастливый день так, как я хочу, и плевать, как там себя будет чувствовать моя поджелудочная. Она знавала времена и похуже.

Убедившись, что Маша приняла мои слова к сведению, я убираю руку.

— А знаешь, что бы я съела?

— Что-нибудь глубоко безглютеновое?

— Наоборот. — Маша начинает мечтательно улыбаться. — Я бы хотела чебурек. Жирный-прежирный. Чтобы после него пальцы блестели.

— Секс с таким некошерным типом, как я, пошел тебе на пользу. Ну, раз такое дело, поднимайся. — Преодолев легкое головокружение, я сажусь. — Выйдем в разведку и найдем тебе самый жирный, самый сочный чебурек.

— А еще знаешь, чего хочется? — начинает тараторить Маша, входя в раж. —Бекона. Жареного, с хрустящей корочкой по краям.

— Женщина, хватит меня заводить. — Я прикрываю рукой жирафа. — Еще один стояк и гипогликемическая кома мне гарантирована.

— Хорошо, не буду. — Натянув на себя одеяло, Маша нащупывает на полу телефон. — О, как раз дед Игорь звонит. Привет, дедуль! Да, конечно проснулась и уже давно. Мы с Тимуром даже успели четыре раза заняться сексом…

Если до этого момента я хоть как-то мог ворочать языком, то теперь он намертво прилипает к небу. Все, что я могу — это таращиться на расхаживающую по комнате Машу и слушать свое грохочущее сердцебиение.

— Это шутка! — с милой улыбкой заявляет она, демонстрируя мне выключенный экран. — Ты, что, поверил?

Брак с Машей безусловно прекрасная идея с учетом отсутствующих у меня амбиций дожить до преклонных лет. Ее великолепное чувство юмора уже дважды чуть не заставило меня обделаться, так что имеются все шансы к тридцати скопытиться от инфаркта.

— Немного. — Язык со скрипом отклеивается от неба, заставив меня экстренно устремиться к минибару в поисках какой угодно жидкости.

— Тогда я пойду к себе в номер, чтоб принять душ и переодеться. — Запахнув одеяло поплотнее, Маша берется за дверную ручку. — Встретимся в вестибюле.

— Ты так пойдешь? — Жадно припав к банке ледяной колы, я оглядываю ее ног до головы.

— Ага, — радостно кивает она. — Давно хотела это сделать. У нас в Америке это называется Walk of shame, то есть путь позора.

— Понял, — говорю я, хотя на деле не понял ни хрена.

— Мне нужно на сборы около получаса. Надеюсь, по пути в номер я встречу кого-нибудь, кто осуждающе на меня посмотрит. — Маша застенчиво улыбается. — Walk of shame действителен только при этом условии.

С этими словами она исчезает.

Я машинально нахожу свое отражение в зеркальном шкафу-купе и вижу, что по-дебильному улыбаюсь. И это я еще до конца не осознал, что между нами произошло. На то, чтобы объять факт крышесносного секса с Машей,потребуются не одни сутки. Но даже сейчас это состояние чистейшего кайфа, которое не заменят горы белого порошка.

— Что голову повесил? — Я постукиваю пальцем по жирафьему затылку. —Правда, она офигенная? А какой делает захват. Чуть голову тебе не свернула.

Жираф в диалог не вступает. Как висел — так и висит. Видимо, слишком устал.

____

— Классно выглядишь, — Не удержавшись, шепчу я Маше, когда мы входим в ресторан, разрекламированный интернетом.

Выглядит она действительно потрясно, в особенности для той, кто потратил на сборы не больше двадцати минут. Пахнущие шампунем волосы распущены и струятся по плечам, глаза сияют. Одета она просто, но со вкусом: объемная голубая рубашка, заправленная в светлые брюки, на ногах тряпичные мокасины.

— Спасибо. Это рубашка Роба, кстати.

Я непроизвольно кисну. Ну, приехали. Какого черта я снова слышу имя этого идиота? И что у него за размер такой, если его вещи на Маше так идеально сидят?

— Ну, хоть в чем-то от него был прок, — говорю я вслух.

— Еще я ношу его джинсы, — безжалостно добивает она.

— Надеюсь, ты ему пару своих юбок взамен пожертвовала. У вас вроде модно мужикам щеголять в женских тряпках.

Нахмурившись, я прошу у подошедшего официанта меню. Настроение стремительно катится вниз.

— Тимур. — Маша кладет мне руки на плечи. — Не ревнуй, пожалуйста. Если тебе так сильно не нравится то, что в моем гардеробе есть вещи бывшего парня, я могу от них избавиться. Правда, эти джинсы винтажные Гуччи, существующие в единственном экземпляре. А рубашка сшита покойной бабушкой Роба перед самой смертью. Она к тому времени ослепла и пуговицы пришивала наощупь целую неделю.

Я вздыхаю. У Маши вечно находится какая-то жалостливая история. То про одноглазую змею, пострадавшую от крыс, теперь вот про ослепшую ткачиху-бабушку.

— Ладно, давай лучше что-нибудь закажем, — примирительно предлагаю я. — Пока оба в голодный обморок не упали.

— Я по-прежнему хочу чебурек, — Маша переводит воодушевленный взгляд с меня на ожидающего официанта.

— Чебурек есть у вас? — спрашиваю я у парня по-русски, но с хреновым британским акцентом. — Очень надо.

Тот смотрит на меня как на идиота, и Маше приходится перевести. Правда слово «чебурек» так и остается чебуреком, что ни на сантиметр не продвигает нас к цели. Пацан так и продолжает непонимающе на нас глазеть.

В любой другой момент я бы плюнул и заказал что-то другое, но ведь речь идет о Маше. К тому же я ей обещал.

Достав телефон, я нахожу в интернете рецепт чебурека и разворачиваю экран к официанту.

— Маш, переведи ему. Если ваш повар сумеет приготовить такое, я заплачу ему до хрена. — Для убедительности я провожу большим пальцем по шее.

В глазах парня отражается испуг и исчезает лишь после того, как Маша говорит все то же самое, но по-арабски. Кажется, с жестами я немного переусердствовал.

На пару минут он удаляется и возвращается, сияя, как начищенный чайник.

— Можно, — говорит аж на ломаном русском и следом называет сумму.

Что могу сказать? За эти деньги можно было на сутки арендовать роскошную яхту и обливаться на ней шампанским. Но восторженный блеск в глазах Маши заставляет меня уверенно кивнуть: мол, за чем дело стало? Несите.

Надеюсь, чебурек в исполнении их охуевшего повара будет действительно вкусным и как следует испачкает ее пальцы жиром.

Glava 42

— Это было невероятно вкусно! — Подставив лицо под солнечные лучи, Маша блаженно жмурится. — Все же иногда стоит нарушить принципы здорового питания. Я такой сытой не ощущала себя очень давно.

После этих слов мое недовольство суммой счета окончательно улетучивается. Кто бы мог подумать, что калорийный фастфуд окажется верным путем с сердцам адептов здорового питания.

— Я чебуреков не ел со школы. И точно не думал, что доведется есть их в ресторане Дубая.

— А теперь почему-то хочется мороженого. Пломбира в сливках и с шоколадной крошкой.

— Леди пошла в разнос, — усмехаюсь я. — Пломбир после чебуреков даже я себе не могу позволить.

— Я могу все это солеными огурцами закусить, и ничего не будет, — беспечно произносит Маша. — Местный климат улучшает метаболизм.

— Ну, тогда давай найдем тебе мороженое. — Я оглядываюсь по сторонам, ища знакомую вывеску. — И хорошо бы купить воды. Как они вообще в такой жаре живут? Поэтому, скорее всего, и не пьют — чтобы не сдохнуть от обезвоживания.

— Секунду, Тимур. — Маша извлекает из сумки телефон и прикладывает его к уху. — Привет, дедуль!

Еще вчера на это фразе меня бы передернуло, но сегодня-то я тертый калач. Ясно, что она снова меня разыгрывает. Не прозвучало ни звонка, ни вибрации.

— Да, у нас все хорошо. Тимур? Он как раз рядом. Сейчас включу громкую связь, и вы сможете друг другу привет передать. — Ткнув в экран пальцем, Маша смотрит на меня и вопросительно улыбается. Мол, классно я тебя развела, да?

Динамик, ожидаемо, молчит, однако, я решаю поддержать игру и напомнить, что не у нее одной есть чувство юмора.

— Привет вам из солнечного Дубая, дедуля! — рявкаю я громко и весело. — У нас все прекрасно. Вчера мы с вашей внучкой напились, как черти, а сегодня все утро трахались.

Довольный шуткой, я смотрю на побелевшую Машу и вздрагиваю, когда слышу до боли знакомый голос, от которого сжимается мошонка:

— А ты, Карлсон, на родную крышу, возвращаться не планируешь, я так понимаю. Не до конца мозги пропил,стало быть. Потому что если надумаешь вернуться, знай, что я твои шпалы прямо у трапа выдерну и в зад тебе запихну.

Официально это самая идиотская ситуация в моей жизни. Если бы рядом было что-то увесистое, вроде булыжника или биты, я бы с удовольствием дал себе по лбу, чтобы отключиться часов на десять и забыть происходящее, как страшный сон.

— Дедуль… — робко подает голос Маша. — Пожалуйста…

Стиснув зубы, я выдираю телефон из ее рук. Пульс частит, но голова соображает на удивление четко. Спасибо жирным чебурекам.

— Игорь Вячеславович, это Тимур. — Чтобы не лопнуть от напряжения, приходится расхаживать из стороны в сторону. — Прошу прощения за эту неуместную шутку. Дело в том, что совсем недавно Маша разыграла меня вашим звонком, и я решил, что она собирается сделать это повторно. Понимаю, что это слабое оправдание, но уж какое есть.

— Ишь, какой вежливый сразу стал! — грохочет трубка. — А ну-ка слушай сюда, Карлсон. Во-первых, я тебе не дедуля…

— Так и я вам не Карлсон, — перебиваю я.

— У него еще и память, как у морской свинки. Помнится, ты за контракт разрешил тебя хоть педиком называть. Разве не так было, педик?

Я сжимаю Машин телефон так сильно, что у нее есть все шансы остаться без связи.

— Мы договаривались только на Карлсона. На педика точно нет.

— А вот ты уже и своему прозвищу рад. Это был ускоренный курс «искусство переговоров» от Игоря Жданова. С тебя миллион рублей. Извинения приняты, но по шайбе все равно схлопочешь. Юмор — это явно не твое. Напились они с Машей и трахались. Фантазер, е-мае. Все, хватит гундосить. Трубку внучке моей верни.

Не веря тому, что так легко отскочил, я отдаю телефон Маше. Она вроде тоже пришла в себя, даже порозовела. Зато теперь я знаю, что не единственный, кого ввела в заблуждение ее ангельская внешность и оторванные от суровой реальности рассуждения. Хотел бы я посмотреть на лицо ее деда, если бы он узнал, что его внучка имеет в своем распоряжении целый чемодан вибраторов и делает охуительный минет вагиной. Вернее, не хотел бы.

— Да, дедуль. — Закусив губу, Маша с особой пристальностью смотрит на меня. — Конечно, Тимур пошутил. Давай я тебе позже перезвоню, ладно? Мы собираемся в кафе зайти. Любе передавай большой привет.

— Прости. — Виновато поморщившись, я смотрю, как она убирает телефон в сумку. — Я действительно думал, что…

На этом приходится оборваться, потому что Маша вдруг прижимается ко мне всем телом и жарко шепчет:

— Тимур, нам срочно нужно зайти в кафе. Ты так твердо и уверенно отвечал деду… Особенно, когда потребовал не называть тебя Карлсоном… Чертова свадхистана… Не могу терпеть до отеля. Мы должны заняться этим прямо сейчас… Туалеты в Эмиратах очень чистые… Я читала на форумах. И там есть антисептики.

Еще пару минут назад я полагал, что стал импотентом минимум на сутки, но нет. Схватив Машу за руку, я молча волоку ее в ближайшее кафе. Тащить до отеля такой кирпич в штанах точно не вариант.

Glava 43

— Нам кофе и чего-нибудь еще! — выкрикиваю я на чистейшем английском, стоит нам с Машей ворваться в заведение, по виду напоминающее итальянское бистро.

Мужик-администратор недоуменно крутит глазами. Мол, окей, а вы-то куда?

Второй день я хожу по лезвию бритвы. Любой благочестивый мусульманин настучит за распутство в публичных местах и — все, кранты многомиллионной сделке. Завтра же нас отсюда депортируют.

Но сейчас, конечно, не до этого.

Захлопнув дверь туалета, я прижимаю Машу к стене и впиваюсь в ее сочный рот. Жираф как следует подкрепился и готов к новым завоеваниям.

— Повтори, как ты там сказал деду? — жарко шепчет она, извиваясь подо мной ужом.

— Не помню уже. — Удерживая ее затылок, свободной рукой я пытаюсь расстегнуть молнию на джинсах.

— Ты попросил не называть тебя Карлсоном… — не сдается Маша.

— Ага…

— Повтори, пожалуйста. Меня это очень распаляет…

Диалог с ее дедом — последнее, о чем хочется вспоминать, когда член стоит колом, но раз уж Машу это так заводит...

— Я сказал: «Так и я вам не Карлсон». Вроде так.

— Да… Именно…— мурлычет Маша, начиная расстегивать подарок от слепой бабки ее бывшего. — Только у тебя была другая интонация. Такая твердая и мужественная… Сможешь воспроизвести?

Все же мужчины и женщины очень по-разному устроены. У нас все попроще как-то. Если возбуждены,незамедлительно приступаем к делу, тогда как женщинам непременно требуется усложнить задачу.

— Так и я вам не Карлсон! — раздраженно рявкаю я, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Ох… — Машины глаза распахиваются, а зрачки заполоняют собой радужку. — Это так сексуально, Тимур… Я так тебя хочу…

Ладно, готов признать, что в этой болтовне что-то есть, раз уж она действует на женщин, как виагра.

Расправившись со своими джинсами, я переключаюсь на брюки Маши. Как только они падают на вылизанный до блеска туалетный пол, стискиваю ее круглые ягодицы, примеряясь, как лучше организовать соитие. Для начала лучше развернуть ее к себе спиной, а потом уж как пойдет.

— Придется заткнуть тебе рот, чтобы сюда не сбежались посетители, пока я буду тебя трахать, — предупредительно рычу я ей в ухо, полагая, что эта фраза произведет гораздо больше впечатления, чем жалкое «Я вам не Карлсон».

Однако что-то идет не так.

Вместо того, чтобы испытать прилив возбуждения, Маша упирается ладонями мне в грудь и морщится.

— Что случилось? — Я растерянно перевожу взгляд с нее на шлагбаум, оттягивающий мне трусы.

— Не знаю… — кряхтит она. — В животе почему-то так сильно свело. Кажется, это из-за чебурека.

Накрытый разочарованием размером с Бурдж-Халиф, я беззвучно стону. Выложил свой месячный заработок за чебурек, который впоследствии обломал мне секс. Жирафа всего-то пару раз надо было по голове потрепать и все — начал бы харкаться.

— Слишком жирный, наверное, — бормочу я, рывком натягивая на себя брюки. — Хорошо, что пломбир купить не успели.

Только ее несчастное лицо останавливает меня от того, чтобы не упомянуть еще и соленые огурцы, которыми Маша, по ее же собственным словам, могла весь это набор безнаказанно полирнуть. Для человека, во второй раз за сутки испытывающего проблемы с пищеварением, она слишком самонадеянна.

Присев на корточки, я одну за другой вдеваю ее ступни в брючины, приглаживаю волосы как ребенку и принимаюсь застегивать рубашку. Маша все это время безучастно грустит, сидя на крышке унитаза. Лишь когда я берусь за последнюю пуговицу, поднимает на меня свои полные страдания глаза и умоляюще произносит:

— Тимур, выйди, пожалуйста. Скорее.

Поняв, что медлить не стоит, я задергиваю молнию на ширинке и выскакиваю за дверь.

— Занято там, — буркаю я, ловя недоуменный взгляд араба, ожидающего своей очереди. — Человеку плохо. Вроде богатый у вас регион, а готовить нормально ни хера не научились.

Выждав пару минут, я все же решаю пойти в зал и найти нам столик. Маша появляется минут через десять, выглядя так, словно вернулась с войны.

— Давай вернемся в отель? — Она равнодушно оглядывает круассаны и кофе. — Мне нужно поспать.

С тоской взглянув на недопитый капучино, я оплачиваю счет и беру ее за руку. Была бы на ее месте Марианна, я бы с большой вероятностью вызвал ей такси, а сам бы остался. И не потому что я хам, не ценящий женщин, а потому что уверен, что Марианна в любом случае была бы в порядке. А вот оставить одну Машу рука не поднимается, даже несмотря на то, что она неоднократно демонстрировала крепкие яйца и недюжинную силу духа.

Все, что касается ее, действительно не поддается объяснению.

— Может, у меня в номере побудешь? — великодушно предлагаю я. — Под присмотром? Включим кино.

— Спасибо, но я лучше у себя останусь, — со слабой улыбкой отвечает она. — Нужно немного побыть одной. Пописать дневник эмоций, восстановить проходимость энергетических меридианов и помедитировать.

Сути ее планов я не понял, но восхищен, что Маша не имеет намерения слипнуться как две разваренные макароны и до конца поездки не расставаться. Потому что мне тоже необходимо личное пространство, чтобы привести в исполнение свои мужские ритуалы. Например, отлить, не закрывая двери, пару раз передернуть и власть почесать яйца.

Glava 44

Маша

— Погода хорошая. Немного жарче, чем в Майами. — Я машу Нике, появившейся из-за плеча Макса. — Вчера были на вилле у дедулиного друга. Было весело…

Максим саркастично кривится.

— У деда есть друзья в Эмиратах? Это ты, малышок, загнула.

— Во всяком случае, Рашид ибн Мохаммед очень тепло о нем отзывался, — поясняю я.

— Ну, он же не идиот, чтобы отзываться о нем плохо. А напарник твой как поживает?

— Ты о Тимуре? Он отдыхает у себя в номере.

— Не пристает? — Лицо Максима угрожающе приближается к экрану.

— Нет. — Я невольно отвожу глаза, зная, что брату не составит труда уличить меня во лжи. Хотя при чем тут ложь? Тимур действительно ко мне не пристает. Наш интимный контакт произошел по обоюдному желанию.

— А ну-ка повтори, малышок. И смотри в камеру.

Я заставляю себя снова взглянуть на Макса. Как самый старший, он считает своим долгом оберегать и защищать меня и Сашу. Правда, за честью Саши уже несколько лет приглядывает Кирилл, так что весь братский потенциал Максима теперь устремлен на меня.

— Тимур ко мне не пристает, — твердо повторяю я. — Но даже если бы и так, кто сказал, что я против?

Глаза брата вспыхивают неверием и негодованием.

— Ты на солнце перегрелась, что ли, малышок? Ты же Леджер и достойна самого лучшего. Точно не парня на одну ночь.

Обычно в наших разговорах именно я сглаживаю углы, но сегодня что-то идет не так. Хочется непременно настоять на своем.

— А кому решать, кто достоин меня, а кто нет? Тебе?

— Маш, я тебя не узнаю, — Максим смотрит на меня с удивлением и укором. — С уверенностью заявляю, что твой шеф мне не нравится...

— Ты чего кипишишь, Максимушка? — раздается на заднем фоне ворчливый голос деда. — Думаешь, Игорь Жданов свою внучку абы с кем к арабам отправил? Карлсон в курсе, что без пропеллера останется, если вздумает не туда его пристроить. К тому же у него на родине дюже ревнивая фрекен Бок осталась.

Мне хочется возразить, что Тимур с Марианной расстались, но шестое чувство подсказывает этого не делать.

— Я всего лишь пытаюсь ей донести, что она женщина и должна относиться к себе с уважением, — уже более спокойно произносит Макс.

— Поэтому Ника за тебя с арбузом под платьем выходила? Ты так ее сильно уважал, что в каждый обеденный перерыв на своем столе как первоклассник глобус вертел?

Максим недовольно кривится.

— Это другое.

— Другое, конечно. Свой член роднее чужих причиндал. А ты чего разулыбалась, барыга элитная? — Насупленные брови деда появляются в кадре. — Почему в номере прохлаждаешься, когда солнце высоко? И что там с Рашидом у вас приключилось, ответь-ка? Его переводчик мне все мозги набекрень свернул, пока на вас с Карлсоном жаловаться пытался. Сказал, что ты с алкоголем перебрала и к хозяину дома приставала.

Ошарашенная вероломством взрослого респектабельного человека, я на пару минут теряю дар речи. Как же тонко Тимур чувствует людей! Ему ведь Рашид сразу не понравился.

— Это неправда. Я пила только сок. И раз уж зашла речь о приставаниях, то это Рашид ибн Мохаммед грубо со мной флиртовал, несмотря на то, что у него есть две жены и пятеро детей. А он, между прочим, ровесник папы.

Лицо деда багровеет, и он решительно отодвигает от экрана возмущенного Максима.

— Этот копченый арабский огрызок пытался подкатить к моей внучке? После того, как я доверил ему быть посредником в сделке?

Я киваю.

— Да. Не хотела тебе говорить. Он назвал меня желанной женщиной и предложил стать его третьей женой.

— Вот сколько нефти им не дай, обезьяны все равно останутся обезьянами, —раздраженно бормочет дед. — А Карлсона где носило, пока этот потасканный кобель к тебе обвисшие яйца катил?

Ника, во второй раз курсирующая мимо, сочувственно морщится. Дескать, жаль, что тебе приходится все это выслушивать.

— Тимур с самого начала пытался оградить от его посягательств, но я была слишком наивна и не верила, что Рашид ибн Мохаммед видит во мне сексуальный объект. После того, как правда вскрылась, он увел меня с вечеринки.

— Ясно. Не зря ест свой хлеб. — Помолчав, дед подносит телефон к глазам. — Значит, слушай сюда, Маша. Раз уж главное действующее лицо сделки настолько попутало берега, надо его исключать из проекта. А потому продажа земельного надела переносится на неопределенный срок. С этой минуты ваши риэлторские каникулыофициально окончены. Пусть Карслон заводит пропеллер, сажает тебя в тарантайку, и оба дуйте обратно.

Внутри меня что-то падает. Как? Уже? Так быстро? После того, как у нас с Тимуром все только стало налаживаться?

— Но, дедуль…

Я хочу возразить, но вовремя осекаюсь. Главный закон Вселенной гласит, что все происходит к лучшему. Не стоит плыть против течения и бороться с обстоятельствами. Если нам с Тимуром и суждено быть вместе, то прерванные каникулы не станут этому помехой.

Glava 45

Тимур

Самолет грузно брякается на взлетную полосу, и следом в уши врывается хор аплодисментов.

— Хорошая получилась поездка, хотя и недолгая, — улыбается Маша, трогая меня за руку. — Я очень хорошо провела время, Тимур.

Я киваю в ответ.

— Да, я тоже.

Такой запоминающейся командировки у меня не было ни разу. Обычно необходимость находиться вдали от дома и многочасовые перелеты меня изматывают, и всегда хочется поскорее вернуться обратно. А сейчас такого желания нет. Я готов еще минимум месяц жариться на арабской земле, лишь бы бок о бок с ней. Наш мини отпуск завершился слишком скоропалительно, и я не был к этому готов. Спасибо похотливому хуйлану Рашиду.

— Все ведь будет хорошо? — Маша заглядывает мне в глаза. — Ты выглядишь расстроенным.

— С чего бы? — морщусь я. — Разумеется, все будет нормально. Почему должно быть по-другому?

Мой голос звучит чересчур резко, но лишь потому, что я с каждой секундой чувствую себя все более потерянным. Так как роман с Машей оборвался на начальных нотах, не успев задать тон основной мелодии, я не успел выработать стратегию дальнейшего поведения. Хоть с тем же ее дедом, грозящимся выдернуть мне ноги, хоть с Марианной, грозящейся порезать на лоскуты мои рубашки. За тысячи километром от дома шагать навстречу друг другу было куда проще.

— Я так хочу в душ. — Маша сладко потягивается. — И массаж стоп. Мне необходимо найти хорошего иглорефлексотерапевта.

Я смотрю на нее с завистью. Пока я истязаю себя рефлексией по поводу будущего наших едва начавшихся отношений, Маша мечтает о массаже. Хладнокровие, достойное наемного киллера.

— Нас встретит дед, — воодушевленно трещит она, пока мы, слившись с толпой, плетемся по рукаву. — Максим тоже хотел приехать, но я уговорила его этого не делать. В своем намерении выполнять обязанности старшего брата он порой бывает чересчур настойчив.

Не зная, что ответить, я мычу «угу». Я бы предпочел поехать вдвоем на такси, а не радоваться тому, что нас встретят не все представители мужской половины Машиной семьи.

— А вот и дед! — Она с улыбкой поднимает руку. — И Максим… Он все-таки решил приехать.

Я вздыхаю. Последнее, что бы мне сейчас хотелось делать — это терпеть бычьи взгляды ее старшего брата.

— Тимур!!!

От знакомого высокого визга кровь стынет в жилах. Нет, пожалуйста. Только не это.

Как я понимаю, появление брата Маши далеко не самое худшее из того, что могло произойти. Особенно когда в меня благоухающим снарядом влетает тело Марианны, а ее ноги, обутые в ярко-красные шпильки, сдавливают мою задницу.

— Я так соскучилась по тебе, масик! — жарко мурлычет она мне в ухо. — Прости, что устроила скандал на ровном месте. Я не со зла, а из-за ревности.

— Как ты узнала, что я прилетаю сегодня? — машинально переспрашиваю я, шокировано глядя перед собой.

— У меня везде есть связи. А ты стал еще более секси. У меня даже в трусиках зажурчало. Тебе так идет загар.

Краем глаза я вижу побледневшее лицо Маши и налитые кровью глаза ее братца. Их дед презрительно морщит нос. Это приводит меня в чувство.

— Слезь, пожалуйста, — цежу я сквозь зубы. — Сейчас же.

Ну не сбрасывать же ее с себя посреди аэропорта?

Марианна послушно опускает ноги на пол и заискивающе смотрит мне в глаза.

— Пожалуйста, не злись на меня, Тим. — Ее голос звучит разбито и подавленно. — Мне было ужасно плохо эти дни. Я даже массаж и тренировку пропустила. Только о тебе и думала.

Пригвоздили бы мои яйца к забору ножом и приказали задорно танцевать чечетку — впечатления были бы теми же. Одна извиняется, другие смотрят так, словно хотят убить. Куда не плюнь — везде засада.

— Ты только не думай ничего… — Я решительно обращаюсь к Маше, но обрываюсь, когда ее брат, грозно на меня зыркнув, сгребает ее в объятия.

— Соскучился я по тебе, малышок. Пошли, прокачу с ветерком, как в старые добрые.

— А я прокачу тебя, — мило воркует под ухом Марианна. — Специально машину к твоему приезду помыла.

—До чего, блядь, занимательный вышел цирк, — ворчит дед Маши, сверля меня взглядом. — Пропеллер, я так понимаю, тебе в задницу запихнуть все же придется. Попал ты, Карлсон.

Тут мне даже и возразить нечего. Ситуация не менее дерьмовая, чем с тем телефонным звонком, и пропеллер, торчащий из моей задницы, представляется меньшим из зол.

— А ты, Максим, смотрю, даже жену без присмотра оставил, чтобы сестренку на бибике покатать. — Старик оборачивается. — Не боишься, что в твое отсутствие у нее там толпа мужиков под окнами собралась?

— За всеми присмотреть успею, — скалится тот, покровительственно обняв Машу за плечи. — Не впервой.

Я старательно пытаюсь поймать ее взгляд, но бесполезно, она на меня не смотрит.

— Маш! — окликаю я, оттесняя в сторону прилипшую Марианну и игнорируя бешеный взгляд этого Максима. — Давай отойдем ненадолго и поговорим?

— Все нормально, Тимур, — слабо улыбнувшись, она поднимает руку в прощальном жесте. — Мне домой нужно. Увидимся на работе.

Glava 46

— Ты чего без настроения, малышок? — Максим игриво треплет меня по голове. — Устала после полета. К нам поехали. Ника по тебе соскучилась.

— Все в порядке, — бормочу я, глядя как в окно. — В гости сегодня не поеду. Хочется отдохнуть с дороги.

— Ты ведь не из-за этого долговязого расстроилась? — Брат с подозрением щурится. — Скажи, что нет.

Я молчу. Почему я должна говорить «нет», если расстроилась я именно из-за Тимура?

— Ты меня удивляешь, сестренка. На хрена тебе этот малохольный сдался? Судя по тому, что я видел, ты явно не в его вкусе.

Вздрогнув, я смотрю в смеющиеся глаза Максима. Он считает, что я не во вкусе Тимура?

— Ну, ты же видела, как выглядела девушка, которая на нем повисла? Типичная стрипуха.

— Стряпуха? — недоуменно переспрашиваю я. — Ты имеешь в виду, что Марианна прошла кулинарные курсы?

— Я имею в виду, что Марианна выглядит так, словно ее трусы набиты чаевыми. Ничего плохого не могу сказать про стриптизерш, в шестнадцать я и сам от них фанател, но тебе там точно делать нечего.

— В стрипклубе?

— Рядом с этих голубоглазым хером, — терпеливо поясняет Максим. — Думаю, ты уже и сама это поняла.

— Тимур говорил, что они расстались…

Машина так резко тормозит, что я едва не бьюсь лбом о панель.

— В каком смысле? — Глаза Максима сверкают возмущением. — У вас с ним…

Не закончив фразу, он морщится, словно в воздухе запахло чем-то испорченным.

— Только не говори, что вы… Что ты его послушала и…

Он грозно смотрит в зеркало заднего вида, словно планирует развернуться посреди полосы.

— Надо бы вернуться и шею ему свернуть…

— Максим! — неожиданно рявкаю я, заставляя его оторопело на себя уставиться. — Хватит относиться ко мне как к несмышленому ребенку! Секс приносит мне не меньше удовольствия, чем тебе, поэтому не надо смотреть на меня с жалостью.

— Я точно ему шею сверну.

— Секс был у меня еще до Тимура!

— Значит, возьму билет в Штаты и отпизжу этого разрисованного под хохлому Роберта.

— Почему ты стыдишь меня за желание иметь полноценную сексуальную жизнь? И почему пытаешься обвинять? Думаешь, я настолько глупая, что ровным счетом ничего не знаю о себе и своих желаниях?

— Ты не глупая, Маша. Просто мужики коварны и любят легкую добычу. Я сам таким был.

— Не будь ты моим братом, а просто парнем, я бы никогда в жизни с тобой не переспала, Максим, — твердо чеканю я. — Я видела, как ты обращался с девушками, которые были у тебя до Ники, и меня всегда удивляло, что находятся те, кто с восторгом реагируют на твои «Малыш, хочешь покатаю?». Привлекательной внешности и умения шутить в моем представлении недостаточно, чтобы согласиться вступить в интимный контакт. К своему партнеру я предъявляю куда больше требований, так что можешь быть спокоен. Легкой добычей я себя не считаю.

— Воу, — нахмурившись, Максим смотрит на меня так, словно видит впервые. — Один-ноль в твою пользу. По мне словно каток проехался.

— У нас не соревнования, кто кого, — со слабой улыбкой отвечаю я. — Я просто очень устала, что ты считаешь меня ребенком, который ровным счетом ничего не смыслит в жизни и которого нужно всюду водить за ручку.

— Ты моя младшая сестренка, и я тебя люблю. Естественно, что я хочу заботиться о тебе и защищать.

— Твоя забота часто причиняет мне дискомфорт. Ты регулярно находишь агрессора, себя ты назначаешь спасателем, а меня делаешь жертвой, чтобы разыграть классический треугольник Карпмана. Очевидно, что для тебя существует вторичная выгода от этого.

— Маш, — Максим успокаивающе гладит меня по плечу. — Когда ты начинаешь шпарить на языке психологии, я начинаю тебя бояться. Прости, если бываю слишком настойчив в своем желании о тебе заботиться. Саша-то уже выросла, а мои дети еще нет. Много свободного времени. — Усмехнувшись, он подмигивает.

— Может, вам с Никой еще один ребенок нужен? — предполагаю я.

— А что? — Максим делает задумчивое лицо, словно размышляет о перспективах. — Отличная идея. Пожалуй, этим и займусь, после того, как тебя отвезу.

Улыбнувшись, я отворачиваюсь к окну. С учетом того, с какой скоростью ездит Максим, возле дома деда мы будем минут через пятнадцать. Скорее бы. Уж очень мне хочется побыть с собой наедине и поплакать. Древние китайцы говорили, что слезы — это прекрасный способ очищать печень. То, что нужно после того, как я съела жирный чебурек.

Glava 47

— Ти-и-им, — Ярко-красные ногти Марианны проходятся по моему колену. — Я так по тебе истосковалась. Кстати, на мне новое белье.

Я молча убираю руку её и стискиваю зубы. Не приехала бы она на моей машине, я бы уже сидел в такси.

— Я вообще не понял, что за цирк ты устроила. Сначала вынесла мне мозг тем, что я говнюк и тебя недостоин, а потом запрыгнула на меня с ногами.

— Ты же знаешь, какие мы женщины непостоянные, — отмахивается она как ни в чем не бывало. — То ПМС, то овуляция, то Меркурий ретроградный. Ну, куда я без тебя? Сейчас приедем домой, я помассирую тебе плечи, а потом отсосу так, что у тебя ноги на час отнимутся.

— Ты много раз встречала меня в аэропорту, но в качестве пальмы решила использовать меня именно сегодня. И ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда меня трогают на публике, и все равно разыграла эту сцену. Так что не прикидывайся идиоткой. За что я тебя всегда ценил, так это за честность и мозги. Ты это сделала из-за Маши.

Вспомнив ее расстроенное лицо, я непроизвольно морщусь. Дерьмово вышло. Наверняка она решила, что я ее обманываю. Но ничего, эта проблема решаема. Как только окончательно закончу с Марианной, сразу поеду к ней и все объясню.

— Да, из-за нее. И потому что по-настоящему соскучилась. После нашей ссоры я вдруг представила, какой будет моя жизнь, если тебя в ней не будет, и мне стало так грустно, Масик. Ты, конечно, иногда бываешь редким козлом, но душа у тебя добрая.

Марианна снова стискивает мое колено.

—И член здоровенный. Такой долго придется искать.

Я открываю рот, чтобы сказать, что ее идея о расставании оказалась отличной, и мой здоровенный член отныне уходит в свободное плавание, но потом решаю подождать до дома. Все же Марианна долгое время была частью моей жизни и заслуживает того, чтобы с ней расстались по-человечески, а не из-за руля посреди оживленной трассы. Для себя я уже решил, что оплачу аренду ее квартиры на полгода вперед и первое время продолжу помогать деньгами, чтобы дать Марианне возможность найти работу, или присмотреть себе нового папика. Ее слова, не мои. Хреново, что все так с Машей

— Чем занималась в мое отсутствие? — спрашиваю первое, что приходит на ум в попытке скоротать поездку.

— Разным, — загадочно отвечает Марианна.

— Неужели на работу устроилась? — не выдержав, усмехаюсь я.

Марианна шутливо закатывает глаза, давая понять, что я сморозил чушь.

— А ты как? Чем занимался?

— Тоже разным, — говорю я, не видя смысла что-то придумывать в свете своего решения о расставании.

— А я еще хотела тебе масло одно заказать парфюмированное. Оно у них там в уличных ларьках продается, — воодушевленно тараторит Марианна. — Стоит копейки, а пахнет по-царски. Лизке моей такое из Дубайска хахаль привез. Говорит, что у них секс сразу на новый уровень вышел. Ее огрызку же шестьдесят почти, и стоит через раз. А тут он сразу стал сношаться, как в последний раз.

Я напряженно сжимаю руль. Мне, разумеется, плевать и на масло, и на то, как стоит у какого-то старпера. Становится жаль Марианну, которая явно покупает это масло с целью разнообразить нашу интимную жизнь, не зная, что ее больше не будет. Интимной жизни, в смысле. Ведь я окончательно и бесповоротно увяз в Маше.

— Съездишь как-нибудь туда сама и купишь, — бормочу я. — Какие твои годы.

— Хочу с тобой, — мурлычет она. — Хотя бы на выходные. Я была бы так счастлива.

На этой фразе моя совесть окончательно сдает, и я резко выкручиваю руль, чтобы припарковаться у обочины. Не могу дальше слушать о ее планах на наше совместное будущее. Она словно ножом меня изнутри царапает.

— Ты чего? — Марианна оторопело смотрит, как я втыкаю рычаг в позицию паркинга. — Здесь трахаться хочешь? Заманчиво конечно, но мне кажется, нас менты загребут, когда мою голую жопу в стекле увидят.