Бывший-босс

— Я не хочу трахаться, — быстро говорю я, глядя в ее красиво подведенные глазницы. — Не сейчас и вообще никогда. После того, как ты на меня наорала, я понял, что нам действительно не стоит продолжать наши отношения. Ты достойна лучшего, чем я, и я тоже.

— Что тоже? — Не похоже, что мои слова стали для Марианны шоком. По крайней мере, выглядит она спокойной.

— Я тоже достоин чего-то другого.

— Все о феечке своей мечтаешь? — Она сочувственно кривит губы.

— Не совсем подходящее слово, но пусть будет так, — киваю я. — В этой поездке многое стало на свои места.

— Вы потрахались, — перебивает Марианна.

— Это тоже не подходящее слово, но пусть будет так, — повторяю я, подспудно ожидая, что после этих слов она на меня бросится.

— Ясно. — Марианна опускает солнцезащитный козырек и увлеченно оглядывает себя в зеркале. — А у меня для тебя тоже новости. Твои головастики оказались на редкость шустрыми — и привет! Я беременна.

Glava 48

Сказать, что от услышанного я охуел, будет преуменьшением. Ехал бы в этот момент за рулем — точно протаранил бы чей-то бампер.

— Ты сериалов пересмотрела? — хриплю я, чувствуя, как ворот рубашки грозится меня придушить.

— Считаешь, что я такое придумала? — Марианна хищно щурится. — Ты меня вроде не первый день знаешь, Тим.

— Именно поэтому никак не возьму в толк, для чего тебе это понадобилось. Знаешь ведь, что на колени не рухну и замуж тебя не возьму.

— Знаю, разумеется. Сказала, так как считаю, что отец имеет право знать, что будет отцом.

Смысл этих слов со скрипом докатывается до мозга. Блядь. То есть это не слуховая галлюцинация и не шутка? Я получаю такую новость, когда, наконец, понял, какой и с кем представляю свою будущую жизнь?

— Мы ведь предохранялись. — Из-за хаоса в голове мой голос звучит растерянно.

— Это ведь не всегда гарантия, Тим, — Марианна смотрит на меня снисходительно. — У меня сестра такая же. Залетает от одного запаха спермы.

— Хорошо хоть не от вида, — бормочу я. – А то в сети чего только не встретишь.

— Не слишком удачная шутка, — парирует она.

— Наверняка. Я просто еще под впечатлением от новости.

— Просто к сведению: я ничего не подстраивала и уж точно не планировала от тебя залетать. Ты же помнишь, как я радовалась двум сброшенным килограммам. А тут еще минимум пятнашку прибавить придется. Но раз уж судьба так распорядилась — буду рожать.

Я машинально киваю, пока пищащий голос в голове продолжает истерить: пиздец, Тимурыч, это просто пиздец.

— На аборт не пойду, даже не думай, — Марианна предупредительно выставляет вверх палец. — Это мое тело, и только мне решать…

— Я и не собирался, — перебиваю я, вновь находя взглядом ее лицо. — Если это правда, я возьму за ребенка свою часть ответственности.

Глаза Марианны зло вспыхивают.

— Если это правда? Думаешь, что я его нагуляла? — Она кладет руку себе на живот. — Что-нибудь святое в тебе есть, Тимур?

Дыхание постепенно выравнивается и возвращается способность соображать.

— Я не думаю, что ты его нагуляла. Хочу удостовериться в самом факте беременности.

—Даже так? Да ты просто ублюдок!

— Ты прекрасно знаешь, что я не планировал иметь от тебя детей, и знаешь, что наши отношения изначально основывались на сексе и взаимном удобстве. О великой любви речи не шло.

— Это ты за себя говори, Тимур, — вздыхает Марианна. — Я всего лишь принимала твои условия игры, но это вовсе не значит, что они мне нравились.

Я хмурюсь.

— Ты о чем?

— О том, что я, как и любая женщина хотела и хочу большего. И это ребенок… — Она надувает свой абсолютно плоский живот. — Думаю, он появился не случайно. Лично я очень ему рада. Уверена, что это будет мальчик с глазами, как у тебя.

Мое безжалостное воображение в эту же секунду рисует нашего гипотетического ребенка. У него лицо Марианны, причем с макияжем, голова лысая. Я чувствую легкую тошноту.

— Если тебя что-то не устраивало, нужно было сказать об этом раньше. А не сейчас, когда все зашло настолько далеко.

— Человек полагает, а бог располагает, — философски заявляет Марианна. – Просто к сведению. Я не жду от тебя предложения руки и сердца, Тимур. Этого ребенка я могу вырастить сама. Ты просто будешь давать денег на его содержание и оплачивать няню.

Я прикрываю глаза, прикидывая, сколько времени понадобится, чтобы добраться до дома. Мне срочно нужно побыть одному. Воистину, человек полагает, а бог располагает. Пока все мои планы успешно идут по пизде.

—

— Заходить не будешь? — Марианна кивает в сторону подъезда. — Насиловать я тебя не планирую, не волнуйся. А то наворотишь чего-нибудь, не дай бог, своей оглоблей. Мне сейчас нужно думать о безопасности ребенка. — Она снова выразительно смотрит на живот.

— Заходить не буду, — сдержанно говорю я. — Устал с дороги.

Последнее, кстати, тоже преуменьшение. Я чувствую себя не просто уставшим, а таким, словно сутки кряду разгружал вагоны, после чего меня отмудохала толпа мужиков. Видимо, за то, что плохо разгрузил.

— У меня тоже есть кровать. Но хозяин барин, — хмыкает Марианна, которой сегодня особенно полюбились пословицы. — Мы с Тристаном грустить не будем. Закажем пиццу и кино посмотрим.

— С Тристаном? — на автомате переспрашиваю я.

— Я решила, что назову так нашего сына. — Марианна складывает ладони сердечком и опускает себе на пупок. — Тристан Тимурович. Звучит, да?

— Звучит, как насрали, — морщусь я. — Предлагаю вернуться к разговору об именах после того, как я врачи подтвердят твою беременность.

— Знаешь что, Тимур? — моментально ощеривается она. — Твое недоверие попросту оскорбительно. Не веришь мне, ну и хрен с тобой. Только потом не удивляйся, что наш ребенок тебя знать не захочет. Уж я ему обязательно расскажу, как его отец отвратительно обращался с его мамой во время беременности.

— Марианна, — устало вздыхаю я. — Злишься ты или нет, я все равно потребую врачебное заключение.

В ответ она демонстрирует мне средний палец и оглушительно хлопает дверью.

Я стискиваю виски. Если бы сейчас в моем распоряжении появилась золотая рыбка и предложила исполнить одно желание, я бы не раздумывая попросить сделать так, чтобы Марианна не была беременна. И дело не в том, что я не готов становиться родителем, а потому что и сама Марианна к такому ни хрена не готова. Пока не доказано обратного, Тристан Тимурович существует лишь на ее словах, что не мешает ей уже использовать его как средство манипуляции. Страшно подумать, что будет, если новость о ее беременности окажется правдой.

Glava 49

Маша

— Ты водорослями, что ли, отравилась, Мария? Уже час за столом сидим, а ни разу не услышали лекцию о здоровом питании.

Какая все-таки у деда сильная энергетика. Даже глядя в тарелку, я чувствую, как его взгляд сверлит мою переносицу.

— Она будет лишней. Сегодняшний обед на редкость сбалансирован в плане белков и углеводов. — Я делаю попытку непринужденно улыбнуться. — Хотя я бы добавила немного больше зелени, например, кресс-салата, богатого антиоксидантами, но это уже придирки. Спасибо, Люба. — Я с благодарностью смотрю на жену деда. — Салат с рукколой просто замечательный. Кстати, помимо улучшения желчеоттока, она благотворно влияет на функцию предстательной железы.

— Не буди лихо, пока оно тихо, — бормочет дед. — Люба, ты моей внучке жалуешься на наш секс, что ли, не пойму? Чего ей чужая потенция покоя не дает? Будто на приеме у проктолога сижу.

— В постели ты настоящий лев, Игорь, — успокаивает его жена. — Любому молодому дашь фору.

— Тот-то же. А теперь отвечай по делу, Мария. Ты сегодня почему не на работе? Все, надоело элитной барыгой быть? Теперь хочешь быть владычицей морской?

— Не надоело. — Я отвожу глаза. — Просто решила взять выходной.

— Солнце и море дюже утомляют, это я с тобой согласен. Я поэтому и езжу на курорты всего дважды в год. Чтобы не уставать сильно и кони раньше времени не двинуть.

— Ну почему же? — не соглашаюсь я. — Солнце эффективно восполняет запасы витамина Д3, который у нас, кстати, всегда в недостатке, а море компенсирует нехватку йода. Курортные поездки, напротив, очень полезны…

— Что, правда? — перебивает дед. — А что же моя внучка, напичканная всеми этими витаминами, такая унылая сидит, что смотреть противно? Молодежь нынче капризная, сил нет. Жена моя ей по заказу овощи каждое утро строгает, дедуля по сусекам поскреб и недвижимости отвалил для карьерного старта, а нашей хиппи все равно белый свет не мил.

Я краснею.

— Извините меня. Я действительно немного не в ресурсе. Через три дня случится новолуние, а еще Юпитер ретроградный. Я очень чувствительна к смене энергетического фона…

— Для тебя перевожу на человеческий, Люба. Мария наша думала, что Карлсон у нее в кармане, а не тут-то было. В аэропорту на него разукрашенная Фрекен Бок с ногами напрыгнула, и фея наша сразу сникла и загрустила.

— Ничего не понятно, но очень интересно. — Жена деда с любопытством смотрит на меня.

— Я не думала, что Тимур у меня в кармане, — возражаю я. — Он ведь не вещь, чтобы его туда класть. Но у меня были основания думать, что у нас с ним может что-то получиться. И еще Тимур сказал, что между ним и Марианной все кончено.

— Неужели обманул? — сочувственно ахает Люба.

— Выходит так, — вздыхаю я. Снова становится горько, почти как вчера, когда я чувствовала себя не только обманутой, но и виноватой перед Марианной за то, что переспала с ее действующим парнем.

— Вот смотрю я на тебя, Маша, и думаю: настоящая растет Жданова, — ворчит дед. — А приглядишься порой: нет, все-таки баба. Чуть что идет не по плану — махом мозги набекрень.

— Игорь…

— Игорь я уже пятьдесят с хером лет и что? Ты бы лицо Карлсона видела, когда та порно-модель на него верхом залезла. Я думал, либо в обморок грохнется, либо прощения просить начнет. Не стал, слава богу. Там же Максим еще припорол процесс контролировать. Этот тоже, конечно, борщит. — Дед раздраженно морщится. — Саня замуж быстро съебалась, так он решил младшей житья не дать…

— Я что-то сути не улавливаю, — Люба переводит непонимающий взгляд на меня. — Причем тут Максим?

— Суть, Люба, в том, что Карлсон на деву нашу Марию уже четыре года молится. Только дебил не заметит. Ну, или баба. — Дед наставительно смотрит на меня. — С горя себе говорящие сиськи нашел, а как избавиться теперь, не знает. А травоядной нашей лишь бы повод был погрустить всласть. Вчера аж два часа под музыку истуканом сидела, потом еще столько же каля-баля порисовала.

— Это была мандала прощения, — вставляю я, старательно осмысливая все, что только что услышала.

— Я и говорю — каля-баля. Можно рот открыть и поговорить нормально, делов на пять минут. Но нет же, надо часами всякой хуйней заниматься. Когда дело других касается, тут все умные, да, Мария? Про дедулину-то потенцию гораздо интереснее рассуждать.

И тут меня наконец осеняет.

— Ты думаешь, Тимур действительно хочет быть со мной? — От волнения я даже слегка подпрыгиваю на стуле. — Считаешь, что мне стоит ему позвонить и задать прямые вопросы?

— И все-таки Жданова, — удовлетворенно хмыкает дед. — Умеет вычленять главное.

Glava 50

Тимур

Очутившись дома, я падаю на постель как есть, не потрудившись снять ботинки. Чувствую себя отпизженным и морально, и физически. Если я когда-то планировал стать отцом, то точно не так. Я хорошо отношусь к Марианне, но к воспитанию своих детей и на пушечный выстрел бы ее не подпустил.

Самое обидное, что, кроме себя, винить больше и некого. Ведь с самого начала знал, что ничего серьезного у нас с ней не сложится. С Марианной было удобно и безопасно, так как наши отношения легко регулировались моими деньгами. Были, конечно, моменты, когда я думал, что использовать их как инструмент влияния — нечестно. Но быстро себя одергивал: если ее все устраивает, то почему не должно устраивать меня? На других женщин все равно не тянуло. А раз так, возможно, Марианна действительно мне подходит.

А когда появилась Маша, все встало на свои места. Не в Марианне было дело, а в ней. Оказывается, все это время я никуда ее от себя не отпускал. Потому и злился. Обрел бы счастье с кем-то другим — давно бы забил на тот ее детский поступок.

Именно рядом с ней стало особенно остро ощущаться, что в жизни я довольствуюсь малым. Рядом с ней захотелось снова быть живым: не только зарабатывать деньги, но и с удовольствием их тратить хоть на те же дубайские чебуреки. Можно годами прятаться от любви, боясь снова испытать боль, но имеет ли оно смысл, если при этом ты несчастлив? Жить, когда по-настоящему не живешь — равносильно медленному умиранию.

И стоило ко мне прийти этому озарению — Марианне вздумало быть беременной. Сложно придумать новость хуже.

Так я думаю ровно до того момента, как зазвонил мой телефон. Поначалу я думаю даже не брать трубку — знаю, что Артем начнет грузить меня рабочими вопросами, а голова и без того не соображает. Все дела я хотел отложить до момента, пока не прояснится ситуация с моим отцовством. Свечку в храм, что ли, поставить с просьбой о том, чтобы раба божья Марианна не была беременной от осла Тимура?

— Артем, говори, только коротко, — Я устало вздыхаю. — Все важные вопросы отложим на завтра.

— Тут такое дело, Тимур Андреевич. — Голос моего топ-менеджера звучит так, словно ему крепко сдавили яйца. — До завтра отложить не получится. Помните, как наш юниор продал пентхаус сыну одной шишки из министерства? Он тогда еще богато проставлялся.

— Володин? Который триста квадратов привел и через неделю реализовал?

— Да. Оказалось, что там с документами проблема. Серьезная. И хер знает, как это получилось, Тимур Андреевич. Сегодня этот мажорик министерский приезжал к нам в офис. Дверь с ноги пнул и пообещал, что он наше агентство с лица земли сотрет. Дальше цитировать не буду — много мата.

В ушах поднимается гул. Бля-я-я. То есть у меня есть все перспективы стать не просто отцом, а отцом-нищеебом?

— А этот огрызок что говорит?

— Володин? — С голосе Артема слышно сочувствие. — В офисе его нет, и трубку не берет.

Я закрываю глаза. Вот это пиздец. Как тут не поверишь в ретроградный Меркурий.

— Сейчас приеду, — бормочу я, отдирая себя от кровати.

А ведь этот щуплый сучонок мне изначально не нравился. Надо было слушать свою интуицию.

Залпом осушив стакан воды, я выхожу во двор. От нервяка даже немного мутит. Ну, еще бы. В один день узнать, что скоро у меня появится ребенок, которого не на что будет содержать.

— Да отъебитесь вы от меня хотя бы ненадолго, — бормочу я, завидев на панели номер Марианны. — Слушаю!

— Короче, Тимур. Ты повел себя как полная скотина и урод. Было бы логично порвать с тобой все связи, но теперь у нас есть Тристан, и ради него я готова потерпеть твое хамство. Через час встречаемся в клинике для подтверждения моей беременности. Другого шанса у тебя не будет.

— Через час я не смогу, — скрипнув зубами, цежу я. — У меня дела.

— Ты что-то попутал, Тимурчик. Это раньше я, как дура, тебя ждала. А наш сын ждать не обязан. Если у тебя есть дела поважнее, чем ребенок, то ты недостоин быть отцом!

В трубке раздаются гудки. Крепко стиснув руль, я смотрю на задницу стоящего впереди внедорожника, борясь с соблазном дать по газам. Может быть, если кто-то начистит мне морду, то я ненадолго смогу отвлечься от мысли, какой дерьмовой в один миг стала моя жизнь.

Когда телефон в очередной раз звонит, я вздрагиваю. За каких-то пару часов превратился в дерганого невротика. На этот раз я понадобился Маше. Еще недавно заулыбался бы ее звонку во весь рот, а сейчас не хочу брать трубку. Потому что нужно что-то ей говорить, и возможно извиниться, а я не могу. Банально нет сил.

— Да, Маш.

— Привет, Тимур! — Ее голос, как и всегда, звенит воодушевлением. — Я тут осознала, что нам нужно прояснить наши с тобой отношения. Ведь все проблемы из-за недомолвок, правда?

— Хорошая идея, Маш, — уныло бормочу я. — Но сейчас не самое лучшее время.

— Ты не один?

— Я один, но сейчас не готов ничего обсуждать. Позже. Извини.

Наверное, я звучу чересчур сухо, но на большее просто нет сил. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Утрясти и успокоить всех сразу я не в силах.

— А… Ясно. — В трубке повисает пауза. — Тогда пока. Хорошего тебе дня.

Glava 51

— Во что ты ввязался, Тимур? — голосит Римма Марковна, едва меня завидев. — Приехал какой-то прыщавый хмырь двадцати лет отроду и обещал нас всех без работы оставить. Вел себя абсолютно по-хамски. Сразу видно, что плохо воспитан. Ремня его тощей заднице мало давали и зря.

— Римма Марковна, — поморщившись, я поднимаю ладонь, чтобы прервать этот поток возмущения. — Не сейчас, ладно?

— А когда, Тимур?! — все больше распаляется она. — Мой внук годами трудился, чтобы создать это агентство, а какой-то сопляк в модных штиблетах собирается его уничтожить!

Как бы мне хотелось хотя бы часок побыть одному и в тишине. Женщин вокруг меня стало вдруг слишком много, и всем им что-то от меня нужно.

— Я поэтому и приехал. Чтобы со всем разобраться. А теперь свари мне кофе.

— Кофе?! Это что пир во время чумы? Нужно что-то делать и срочно! Возможно, звонить в полицию…

Напряжение, удвоенное истерикой Риммы Марковны, достигает максимума. Не в силах больше его выносить, я рявкаю так, что вздрагивают стены:

— Бабуля! Если через три минуты кофе не будет у меня на столе, ты на хрен уволена! Скажешь еще хотя бы слово — тоже уволена! Посмотришь в мою сторону — уволена! Это, надеюсь, ясно?!

— Психопат, — бормочет она себе под нос и, вскочив, семенит к офисной кухне.

Заперевшись у себя в кабинете, я открываю архив и нахожу контакты того самого министерского сынка, намеревающегося пустить меня по миру. Зовут пиздюка Дербенев Эдуард Аркадьевич. Представительно звучит. Так сразу и не скажешь, что пиздюк.

Собрав в кулак всю выдержку, я ему звоню. Существует большая вероятность, что он меня облает матом, поэтому заранее обещаю себе не реагировать. На кону репутация моего агентства, а у этого Эдика, если уж быть совсем честным, имеются все основания для злости. Сумма, которую он заплатил, близка к космической.

— Дэ-э! — снисходительно гундосит трубка.

— Добрый день, Эдуард, — говорю я тоном психолога, работающего с суицидниками. — Вас беспокоит руководитель агентства недвижимости «Эллада». Я звоню, чтобы принести свои личные извинения за то, что…

— Что мне твои извинения? — лает говнюк, не дав договорить. И сразу на «ты» переходит, что тоже несказанно бесит.

— Звоню, чтобы принести свои личные извинения и сообщить, что дело взято под мой личный контроль, — терпеливо повторяю я. — Так же хотел бы предложить встретиться. Вероятнее всего, нам придется обратиться в полицию…

— К ментам я тащиться не собираюсь. Вы накосячили, вы и решайте… Неделю даю сроку. Если нет — на себя пеняйте. Вашему агентству пиздец тогда, ясно?

— Но ведь решение этой проблемы и в ваших интересах тоже. Допустим, не станет моего агентства. Дальше что? Этот факт вряд ли компенсирует причиненный вам материальный ущерб. Поэтому все же предлагаю встретиться лично и обсудить детали дальнейших действий. Много времени я у вас не отниму.

— Давай сейчас тогда, — недовольно буркает Пиздюк Аркадьевич через паузу. — У тебя полчаса времени. Меня потом на шашлыки в другом месте ждут.

— Вам удобно будет подъехать в офис или встретиться где-нибудь еще? — осведомляюсь я, мысленно недоумевая, что имея все шансы проебать столь огромные деньги, он преспокойно едет трескать мясо. Возможно, потому что деньги не его, папины.

— Давай сам подъеду. Бабка в приемной пусть кофе мне сделает, а то я после вчерашней тусы вообще не спал.

— Без проблем. Сделаем, конечно.

— Я, конечно, поржал, когда ее увидел, — не затыкается малахольный. — Офис вроде нормальный у тебя, а секретарша — полный кринж. Такую не трахнешь, да? Аха-ха-ха.

Когда в трубке, наконец, раздаются гудки, я несколько раз луплю телефоном об стол, представляя, что это башка Эдика. Из ушей валит пар. С таким мудаком мне давно не доводилось общаться.

— Ваш кофе, Тимур Андреевич, — язвительно шипит вошедшая Римма Марковна, ставя передо мной чашку.

После идиотской шутки пиздюка раздражение на нее как ветром сдуло. Я ведь даже на место его поставить не успел.

— Бабуль, извини меня, ладно? Просто я сам на нервах весь.

И это она еще не знает, что Марианна беременна. Если это окажется правдой — ее все девять месяцев будет не заткнуть.

— Да я уж вижу. Как с цепи сорвался, — ворчит Римма Марковна. — Вот так, растишь их, растишь, а они потом на тебя рявкают.

— Сделай еще один кофе, пожалуйста, — скрипнув зубами, прошу я. — Сейчас наш пострадавший приедет.

— Хмыренок этот? — моментально ощеривается она. — Вот же бесстыжий сукин сын. Я ему, хорьку, обязательно в кофе плюну.

В ушах, как по команде, звучит шакалий смех и дурацкая шутка. В другой раз за подобные мысли я бы по традиции пригрозил Римме Марковне увольнением, но сейчас просто киваю.

— Без проблем, бабуль. Только плюнь от души.

Glava 52

Спустя сорок минут Пиздюк Аркадьевич заваливается в офис. От запаха перегара, смешанного с дорогущим одеколоном, меня моментально начинает мутить.

— О, кофе. — Не снимая солнцезащитных очков, он падает в кресло напротив и закидывает ногу на ногу. — Ты, что ли, здесь главный?

Я набираю полную грудь воздуха в надежде не лопнуть от бешенства. Черт знает, как выдержать этот разговор, если после первой же фразы хочется разбить хмыренышу его прыщавую сопатку.

— Да, я владелец и генеральный директор этого агентства. Спасибо, что приехали, Эдуард.

— Зачетный, кстати, кофе. — Он с шумом пьет. — У-у-ф. Сразу башку отпускает.

— При желании можно повторить, — памятуя о секретном бабушкином ингредиенте, злорадно замечаю я.

— Не, не надо пока. А то мотор, не дай бог, стуканет. — Отодвинув пустую чашку, хмыренок смотрит на меня с ухмылкой. — Короче, попал ты знатно, в курсе, Тимур? Один мой звонок — и…

— Я уже в курсе, спасибо, — перебиваю я, не сдержавшись. — На начальном этапе было бы неплохо, если бы вы написали объяснительную. Что конкретно в сделке было не так, чтобы мы могли дальше…

— Что было не так? — Он зло скалится. — А то, что я выложил кучу бабок за хату, где, оказывается, живет кто-то еще. Я приезжаю с телкой, а там мужик какой-то мне договором купли-продажи в харю тычет. Пришлось в гостишку трахаться ехать.

— Вот это, стало быть, и пишите. — Я придвигаю ему листок и ручку.

Теперь Пиздюк Аркадьевич смотрит на меня снисходительно.

— И ты правда хочешь пойти с этим к ментам? Тебе лет-то сколько? Может, еще и в деда Мороза веришь?

— Я бы попросил...

О чем именно я бы его попросил, договорить не удается, потому что дверь с грохотом распахивается, и кабинет вихрем влетает Марианна, а следом за ней Римма Марковна.

— Ну что за невоспитанная коза! — возмущенно рявкает последняя. — Сказали же тебе: он занят!

— Много времени не отниму. — Едва не сбив Эдика вместе с креслом, Марианна хлопает передо мной листом формата А4. — Вот держи, масик, не подавись. Тут черным по белому написано, что я беременна. Надеюсь, теперь вопросы сняты?

— Что-о? — возмущенно взвывает Римма Марковна. — Тимур, ты совсем из ума выжил?! Я тебе для чего полжизни гондоны в рюкзак подкладывала? Чтобы тебе такие приживалки, как она, в подоле не приносили!

Если я когда-то и представлял себе конец света, то именно таким. Хотя, нет. С наступлением апокалипсиса меня ждала обычная мучительная смерть, без необходимости выслушивать все это. Еще каких-то пара секунд — мозги лопнут от перенапряжения.

— От приживалки слышу! — взвивается Марианна. — Он же вас из милости взял к себе кофе варить.

— Замолчите все! — Вскочив, ору я. — Бабуля, вернись на свое рабочее место. Я тебе все позже объясню. А тебе, Марианна, анализ придется пересдать в клинике, которую выберу я сам. Не нужно держать меня за дурака. И, пожалуйста, тоже выйди.

— Ничего я пересдавать не буду!

Качая бедрами, как маятником, Марианна гордо выходит за дверь. Римма Марковна уходит за ней, предварительно испепелив меня взглядом.

Выматерившись себе под нос, я прикрываю глаза. Более наглядной иллюстрации к выражению «полный пиздец» и не сыскать.

— Еба-а-ть, — сочувственно тянет хмыреныш, о котором я успел забыть. — Не жизнь у тебя, а полная шляпа, бро. Телка беременная, бабка спятившая. Еще и на огромные бабки попал. Она, кстати, ничего такая. — Он делает кивок себе за спину. — Жалко, что с икрой, а то взял бы ее на себя. Не бабку, слишком старая. Извини.

У меня не находится сил поставить его на место. Хочется снова укатить в Эмираты, только на этот раз в пустыню, зарыться в какой-нибудь бархан с бутылкой виски и сутки оттуда не вылезать.

— Ладно, уговорил. — продолжает Эдик. — Звякну сегодня дяде своему ФСБшнику. Хотел, чтобы ты лично свои косяки разгребал, но у тебя головняков, походу, и так выше крыши. Не ровен час, на люстре вздернешься и спиногрыза своего без бати оставишь.

Не в силах поверить в услышанное, я таращусь в темные стекла его очков. Пиздюк решил надо мной сжалиться?

— Ну, а че ты, реально… — Вытряхнув в себя последние капли кофе, он поднимается. — Ты, как только сказал, что к ментам с заявой пойдешь, я уже тогда понял, что с тобой каши не сваришь. Ботаник, емае. Небось, и налоги все платишь. Кидай, короче, мне ФИО своего сотрудника. Шайку их как следует нахлобучим.

Glava 53

На стрессе я продрых почти сутки и на работу приезжаю ближе к обеду. Сотрудники с опаской косятся. Неудивительно. Моя рожа выглядит такой помятой, словно я бухал всю ночь и последнюю стопку опрокинул перед дверью офиса.

— Римма Марковна, сделайте мне кофе.

Поджав губы, бабуля встает и молча уходит на кухню. Отказывается со мной разговаривать. Что ж. После представления Марианны все могло быть гораздо хуже. Мое опрометчивое отцовство Римма Марковна приняла как вызов ее воспитанию и личное оскорбление. Никак не может смириться, что вырастила внука-дебила.

Усевшись в кресло, я проверяю телефон и морщусь, найдя очередное сообщение от Эдика. Кажется, после вчерашнего разговора он определил меня в друзья, судя по тому, с каким энтузиазмом со мной общается.

«Звякнул я дяде. Поржать ради рассказал, что ты на помощь ментов надеялся. Он чуть от смеха не лопнул. Сказал, что ты лох. Аха-ха-ха.»

«Слушай, а что за дебильное название — «Эллада»? Не мог нормально контору свою назвать? Типа, «Тимур и его команда». Команда правда у тебя ебанная. Тимур и его ебанная команда. Аха-ха-ха».

«А бабке твоей лет сколько? Если агентство твое крякнет, может ко мне уборщицей пойти. Хотя, ну ее на хер. Скандальная больно».

И еще куча такого бреда.

Есть еще одно сообщение от Марианны с фотографией ее живота, на котором лежат сложенные сердечком пальцы. Подпись гласит: «Тристан, мама и папа очень тебя ждут». Вместо умиления, меня передергивает. Может быть, от вида остро заточенных красных ногтей.

От Маши ожидаемо не пришло ничего. В каком-то смысле я даже испытываю облегчение. Не потому, что не хочу с ней контактировать, а от отсутствия срочной необходимости разгребать еще одну проблему, коих и так набралось выше крыши. Сначала нужно прояснить вопрос с беременностью Марианны, а потом уже думать, как строить разговор.

И если Марианна не соврала, то к проблеме принадлежности к разным континентам добавится еще и мой намечающийся «прицеп». Готова ли к нему Маша — одному богу известно. Ей все-таки двадцать всего.

— Ваш кофе. — Передо мной с грохотом опускается чашка. Я закатываю глаза. На блюдце рядом с кусочками сахара лежит серебристый квадратик с надписью «Бравый гусар». В кофейнях кладут печеньки, а моя бабуля притащила гондон.

— Когда лезешь в неведомые дебри, надо одевать спецодежду! — рявкает она в ответ на мой раздраженный взгляд. — Разве я тебя не учила?

— Так клади в следующий раз нормальную спецовку вроде Дюрекса, а не Бравого гусара, — огрызаюсь я.

— Тебе ведь почти тридцать лет, Тимур! — не унимается она. — Как ты мог так халатно себя повести. Ты в курсе, что мозги дети наследуют исключительно от своей матери, а не от отца? И теперь представь, какими дебилами будут мои внуки. Я от расстройства всю ночь не спала.

— Бабуль, хватит. — Я тянусь к чашке, но в последний момент торможу. Черт знает, что Римме Марковне взбредет в голову от злости. Эдик, кстати, поведал, что вчера весь вечер с унитаза слезть не мог. Либо в слюне моей бабули содержится сильнейшее слабительное, либо плевком в кофе она не ограничилась.

— Дебилами твои внуки не будут, это, во-первых, во-вторых, с чего ты взяла, что мозги дети наследуют от матери?

— Я посмотрела рилс, — не моргнув глазом, отвечает она. — Там один очень умный мужчина сказал.

— Тогда ясно, в кого я такой идиот. Ты передала свои мозги моей матери, а она передала их мне. Прояснилось.

— Ой, ой, позубоскаль мне еще, — фыркает она. — А теперь слушай, Тимур. Пока тебе пять разных врачей не скажут, что кукушка твоя беременна, никому не верь. Я ведь с самого начала тебе говорила с ней не связываться. Так и знала, что она на твой кошелек рот раззявила и скоро всеми правдами и неправдами залетит.

И пусть я и сам не рад последним новостям, но за Марианну становится обидно. Я прекрасно к ней отношусь и не считаю, что все это время она была со мной лишь ради кошелька.

— Так, все, бабуль. Дальше со своими проблемами я буду разбираться сам, без твоей помощи. Еще раз принесешь мне гондон к кофе — угадай что?

— Уволишь, — кривится она. — Да мне так и так уволиться придется, а иначе кто внуков будет нянчить? Уж точно не эта твоя…

— Бабуля! — рявкаю я. — Выйди, пожалуйста, вон! И чтобы я тебя до вечера не слышал и не видел.

Не переставая поносить меня последними словами, она уходит.

В одном Римма Марковна права. Нужно найти проверенного врача и либо подтвердить, либо опровергнуть факт беременности Марианны, и сделать это как можно скорее. У меня нет намерения терять Машу.

Контакт надежного акушера-гинеколога у меня появляется к вечеру, благодаря помощи одного из постоянных клиентов. У него пятеро детей, и в подобные клиники он ходит как на работу.

«Завтра в три часа дня записал нас на прием к врачу», — печатаю я Марианне. — В случае если беременность подтвердится, предлагаю тебе наблюдаться у него».

Предвидя шквал недовольства, я намеренно ставлю телефон на беззвучный. Прочту ее ответ позже.

— Бабуль, — я выглядываю из кабинета. — Собирайся, до дома тебя довезу.

В такое время можно себе позволить фамильярность. В офисе уже час как никого нет.

— Ишь ты, какой любезный, — ворчит она. — Да будет тебе известно, что все сотрудники уже в курсе, что ты станешь отцом. Только это и обсуждают.

— Плевать мне, — отрезаю я. — Пусть сплетничают.

— И то, что Машенька твоя обо всем знает, тоже не волнует?

У меня пересыхает во рту. Причем здесь Маша? Ее же со дня нашего возвращения в офисе не было.

— Она сегодня приходила, — продолжает Римма Марковна. — Кофе всем принесла. Твои топы болтливые на кухню ее утащили и, как пить дать, в последние новости посвятили.

— Когда? — сиплю я. — Во сколько она приходила?

— Часов в двенадцать. Я хотела сказать, но ты же запретил себя беспокоить.

Glava 54

— Ты чего, обезьяна с гранатой, совсем попутала? — Окно внедорожника опускается и оттуда на меня смотрит крупный мужчина с багрово-красным лицом. Я машинально ставлю ему диагноз розацея. — Ты меня, мартышка, дважды подрезала, что я чуть в кювет не улетел.

— Извините, — растерянно бормочу я. — Я не заметила.

— В зеркало, небось, пялилась? Как же вы достали, мажорки тупоголовые…

— Обычно я езжу гораздо внимательнее и в зеркало на ходу, конечно же, не смотрюсь. Просто сегодня я не в себе… — Я чувствую, как по щеке скатывается слеза. — Дело в том, что я только что узнала, что у человека, которого я люблю, родится ребенок. Не от меня, как вы понимаете.

Лицо мужчины смягчается.

— Ну родится и родится. В мире каждую секунду кто-то рождается. Это же не повод в лепешку разбиться.

— О нет, что вы. К суициду я не склонна. Жизнь слишком прекрасна, чтобы добровольно ее оборвать, и она хороша в любых ее проявлениях…

Всхлипнув, я начинаю рыдать. Хороша — и это бесспорно, но как же больно получать от нее удар за ударом. Сначала выяснилось, что Тимур солгал по поводу расставания с Марианной, а теперь оказалось, что он будет папой. А со мной лишь провел один, полный страсти уикенд.

— Эй, ну ты чего скуксилась? — Хлопнув дверь, мужчина выходит.

Позади раздаются рассерженные гудки. Светофор давно переключился на зеленый, а наши машины перегородили половину дороги.

— В жопу себе подуди! — рявкает мой собеседник, погрозив кому-то кулаком. — Давай-ка выходи, мартышка зареванная. Потолкуем.

Сообразив, что последние фразы адресованы мне, я вытираю глаза и послушно берусь за ручку. Интуитивно я чувствую, что Вселенная посылает мне помощь в лице этого здоровяка.

— Лет сколько тебе? — деловито осведомляется он, оглядев мое лицо. Да, у него точно розацея. Купероз у крыльев носа такой сильный, что требуется коррекция лазером.

— Двадцать.

— Двадцать всего, и ты из-за какого не натрахавшегося кобеля убиваешься? — недоумевает он. — Да у тебя знаешь еще сколько таких будет. Мордочка у тебя смазливая, сиськи-письки вроде тоже на месте. Найдешь себе другого папика. — Мужчина кивает на мой Порше. — Еще и пощедрее.

То, что помощь сверху пришла в столь неожиданном обличии немного отрезвляет. Слезы высыхают сами собой.

— С папой мне очень повезло, и другого я бы не хотела. И Тимур не кобель. У нас с ним сложная история. Мы познакомились, когда мне было шестнадцать. — От нахлынувших воспоминаний я невольно улыбаюсь. — Чувства вспыхнули моментально, но между нами на тот момент ничего не могло быть. Он был старше, а мои дед и брат никогда бы не позволили… К тому же в Америке меня ждал парень.

— Так ты не местная, что ли?

— Моя семья живет в Штатах. Папа оттуда родом, а мама родилась и выросла здесь. У них, кстати, очень интересная история любви. Сначала они были сводными братом и сестрой…

— Их история любви мне вообще по барабану, — обрывает меня мужчина. — Зовут-то как тебя?

— Маша, — немного опешив, отвечаю я.

— Ну, так вот, запомни, Маша. Все мужики козлы. Чего бы твой Тимур не заливал тебе в уши, он безбожно пиздил. Секс был у вас?

Я краснею. Подобные вопросы — это грубое вмешательство в личную жизнь, которого я не могу позволить даже мудрой Вселенной.

— Короче, был, — констатирует мужчина, оценив мои пылающие щеки. — Отведал твой кобелек свежей пиздятинки, стало быть, и слился. Говорю же, мы все козлы. Я и сам так сто раз делал.

— Я думаю, вы ошибаетесь. Я чувствую, что Тимур моя родственная душа, поэтому мне так больно.

— Больно — хуйольно, — хмыкает он. — У меня у друга похожая история была. Он до последнего любовнице заливал, что разведется, и та десять лет ждала, как дура. А потом — херась и все!

— Что все? — непонимающе спрашиваю я.

— Сдох мой кореш от инсульта. И чего, спрашивается, та баба ждала? С ее данными могла бы себе поздоровее и помоложе найти. Жене-то хоть хата с дачей перепали. А этой только воспоминания о старом хере и те без масла.

— Спасибо большое за историю, — бормочу я, оглядываясь на машину. Этот странный знак от Вселенной необходимо срочно обмозговать. — Я, наверное, поеду.

— Давай. — Мужчина опускает мне на плечо большую тяжелую ладонь. — Поезжай аккуратнее. А то нарвешься на какого-нибудь более злого дядю, и открутит он тебе твой симпатичный котелок.

— Благодарю за заботу. — Я считаю необходимым улыбнуться. — А я ведь даже ваше имя не узнала.

— Тристан меня зовут, — представляется мужчина. — Тристан Михайлович. Хочешь совет напоследок, Маша-простокваша?

Я печально вздыхаю.

— Если честно, совет мне не помешает.

— Пиздуй-ка ты лучше в Америку. Сейчас тут осень начнется — грязь, слякоть. Потом зима, а это еще хуже. Пробки километровые каждый день, жопа и яйца мерзнут. Цены на бензин еще грозятся повысить вместе с квартплатой. И ты готова это терпеть ради какого-то козла, который другой телке ребенка засадил?

— Спасибо, — повторяю я, чувствуя, как внутри все падает. Ясно, что растущие цены и плохие погодные условия — это лишь метафоры от Вселенной.

Сегодня она выражается на редкость недвусмысленно.

Glava 55

К дому Машиного деда я долетаю за считанные минуты. По крайней мере, мне так показалось. В голове долбит одна и та же фраза: я не могу ее потерять. Чувствую себя конченым дебилом. Вообразил, что наша проблема может подождать. Маше ведь ничего не стоит взять и снова съебаться в свою Америку, решив, что я намереваюсь вить семейное гнездо с Марианной. Со стороны действительно может так показаться. Что я просто развлекался с ней в Эмиратах, в то время как Марианна преданно ждала меня дома беременная. Настоящий, блядь, турецкий сериал.

Бросив машину у ворот, я до упора вдавливаю кнопку звонка. Для чего вообще такую здоровенную ограду возводить? Я будто пытаюсь попасть на аудиенцию к графу Дракуле.

Спустя несколько секунд металлическая дверь нехотя отщелкивается. Ну ладно, хоть на хер не послали после того, как Марианна напрыгнула на меня в аэропорту. Хотя, возможно, меня пускают просто для того, чтобы дать пизды.

Интуиция меня не обманывает, судя по тому, что на крыльце меня встречает Машин дед. Под ложечкой противно сосет. Вроде и лет ему до хрена, но и дури тоже. Втащит — мало не покажется, а я даже сдачи дать не смогу. Так-то я все еще не теряю надежды с ним породниться.

— Вы гляньте, кто в гости пожаловал, — гаркает он так громко, что голуби испуганно разлетаются с веток. — Риэлтор-осеменитель.

Бля-я. Сплетни о Роналду и то медленнее разлетаются.

— Маша дома? — прочистив горло, спрашиваю я, изо всех сил культивируя в себе мужество.

— А с какой целью интересуешься? — Дед скрещивает на груди руки, давая понять, что без ответа никуда меня не пропустит.

— Нужно прояснить с вашей внучкой возникшее недоразумение. — Шумно выдохнув, я встречаю его тяжелый взгляд. — При всем уважении, это только наше с ней дело.

— Ишь ты, какой осознанный. Дело ваше, а внучка, как ты правильно выразился, моя, и дом тоже мой. Либо отвечаешь на поставленный вопрос, либо разворачиваешься и пиздуешь на все четыре стороны.

Жаль, что он уже женат. Его бы с Риммой Марковной познакомить. Отличная бы пара вышла.

— То, что вы видели в аэропорту — это недоразумение. У меня с Марианной действительно больше нет отношений. А слухи о ее беременности пока не подтверждены официально.

— Слухи? — Дед Маши презрительно морщится. — Ты кто, блядь? Мировая суперзвезда, чтобы о тебе распускали слухи?

Сам этим вопросом задаюсь.

— Марианна утверждает, что беременна, но я хочу убедиться в этом лично. Завтра мы идем к врачу…

— А если подтвердят тебе эскулапы, что ты папкой станешь? Дальше что? Внучку мою в мачехи определишь, чтобы нянькала чужого тугосерю?

— Никого я никуда определять не собираюсь. Я еще и сам слабо понимаю, как быть дальше. Но я знаю две вещи: что мне важны отношения с Машей и что своего ребенка я не брошу. Хотите мне по ебалу дать — дайте. Главное, поговорить с ней пустите. Я ее четыре года ждал.

Поджав губы, старик оглядывает меня с ног до головы, бормочет: «Нехуево ты так ее ждал, что даже ребенка успел заделать» и отходит в сторону. Я не верю своим глазам. Сжалился надо мной, что ли?

— Пизды все равно получишь, но позже, — хмыкает он. — Я паркет полгода из солнечной Макаронии не для того ждал, чтобы ты его своими соплями измазал.

— Спасибо, — искренне говорю я. Нормальный у Маши, кстати, дед. Если не слушать его ворчание — вообще мировой мужик.

— Не готова Мария мачехой становиться, имей в виду, — прилетает мне в спину. — Сама еще дите.

Комнату Маши я нахожу за секунды. Четыре года прошло, а ноги все еще помнят. От волнения даже руки дрожат немного, совсем как раньше. Перед страхом ее потери я как никогда отчетливо понимаю, как сильно влюблен.

Войдя, я растерянно застываю в дверях. Маша сидит на полу в окружении десятка свечей, фоном играет какая-то унылая музыка. Глаза закрыты, и на мое появление никак не реагирует.

Не зная, что делать, я откашливаюсь.

— Привет.

Проходит секунд десять, прежде чем она смотрит на меня.

— Ты настоящий Тимур или видение из медитации?

— Я определенно настоящий Тимур. — Я зачем-то поднимаю руки. — Приехал, чтобы с тобой поговорить.

Резко поднявшись, она одну за другой задувает свечи и выключает музыку. Мне сразу становится комфортнее. А то словно побывал на буддистских похоронах.

— Что тебе нужно, Тимур? — Выпрямившись, он смотрит в область моего третьего глаза. Голос дрожит, будто вот-вот заплачет. Сразу хочется ее обнять.

— Во-первых, я пришел извиниться за то, что произошло в аэропорту. Я знаю, как это выглядело для тебя и для твоих родственников, но поверь: все, что я говорил тебе о расставании с Марианной, было правдой. Я бы в любом случае закончил наши с ней отношения по возвращению домой.

Шмыгнув носом, Маша нервно крутит браслет на руке. Такой же, какой дарила когда-то мне.

— Ты, так понимаю, слышала сплетни про то, что я скоро стану отцом. Эту новость мне преподнесла Марианна по дороге из аэропорта. Я, честно говоря, сам до сих пор пребываю в шоке. Завтра мы идем к врачу, чтобы подтвердить ее или опровергнуть. Наверное, нужно было самому тебе рассказать, но все происходило так быстро. Одновременно возникли крупные неприятности на работе… Не знаю, слышала ты о них или нет… Я думал, что есть время поговорить с тобой после того, как все относительно утрясется. Был раздавлен свалившимися на меня проблемами и едва мог говорить. Надеюсь, ты меня понимаешь.

‍Выпалив все это на одном дыхании, я замолкаю. Давно я так много не вещал.

— Мне жаль, что у тебя все так получилось, — помолчав, произносит Маша. Смотреть на меня она по-прежнему избегает. — Надеюсь, проблемы на работе решатся.

— Да, вроде бы разруливаются понемногу, — с облегчением киваю я. Какая она все-таки умница. Не устраивает скандалов и истерик.

— И я очень надеюсь, что беременность Марианны подтвердится, — продолжает она, вымученно улыбаясь. — Новая душа приходит мир ровно тогда, когда должна прийти, и сама выбирает себе родителей. Уверен, ты будешь замечательным папой.

Так, стоп. Что значит, она надеется, что беременность Марианны подтвердится? Я-то, как последний скот, молюсь на обратное.

— Маш… — Нахмурившись, я шагаю к ней. — От своих слов я не отказываюсь. Я хочу быть с тобой.

— Знаешь, как говорят в трансерфинге, Тимур? Если путь слишком сложный — это не твой путь. — Маша наконец соизволит взглянуть на меня и, клянусь, в ее голосе слышны стальные ноты. — Я живу в другой стране, где у меня осталась семья, а ты скоро будешь папой. Чтобы не отягощать твой выбор, завтра я уезжаю. Уже купила билеты.

Пол под ногами начинает дрожать, оттаскивая меня в события четырехлетней давности. Хочется схватиться за голову и повторять «нет-нет-нет». А еще упасть на колени, вцепиться ей в ноги и умолять остаться. Потому что я не могу вновь ее потерять.

Но все это выглядело бы слишком жалко, поэтому я, воззвав к своему внутреннему мужику, подхожу к ней и встряхиваю за плечи.

— Какой, на хуй, трансерфинг, Маш, если речь идет о наших жизнях? О твоем счастье и о моем. Я же люблю тебя с первого дня знакомства. Четыре, мать его года. Неужели этого мало? Нам же кайфово вместе. Лучший секс, лучшие разговоры. Да я на тебя каждый раз смотрю и гадаю, как ты могла родиться такой совершенной?

— Иногда Вселенная говорит с нами слишком однозначно, — роняет она, опустив голову. — Не держи на меня зла, Тимур. Я уже все решила.

Glava 56

— Даже навешать тебе не хочется, — комментирует Машин дед, когда я в сомнамбулическом состоянии спускаюсь со второго этажа. — Морально тебя наша травоядная, вижу, уже отпиздила.

— Не то слово, — хриплю я, ища глазами входную дверь. — Но если желание все-таки вернется, вы знаете, где находится мой офис.

— Юморишь? Уже хорошо.

В голосе старика мне чудится сочувствие, но успокоения оно не приносит. Я думал, во второй раз будет легче ее потерять, но нет. В груди саднит даже сильнее, чем тогда, четыре года назад. Наверное, потому что я получил возможность убедиться, что чувства к ней самые настоящие.

— Тимур, может быть, чай с нами попьешь? — участливо интересуется его супруга, выглянувшая из кухни.

— Не время для гостеприимства, Люба, — отвечает тот за меня. — Начнет наш гость рыдать за столом, что будем делать?

— И-и-игорь. — Она смотрит на него с укоризной.

— Спасибо большое за приглашение, но ваш муж прав. — Я собираю в кулак всю свою выдержку, чтобы,наконец, перестать звучать жалко. — Сейчас я не лучшая компания, и к тому же остались дела, которые, кроме меня, никто не решит.

— Тогда имей в виду, что мы всегда рады тебя видеть, Тимур.

— Это ты за себя говори, Люба, — ворчит старик. — Я, например, никого видеть не хочу.

Его слова нисколько не задевают, даже бодрят, если так можно выразиться. Нежная Маша всего парой фраз способна ранить гораздо сильнее, чем словесные потоки ее ворчливого грубияна-деда.

— Хорошего вечера. — Я протягиваю ладонь, ни на что особо не рассчитывая, однако старик неожиданно отвечает на рукопожатие.

— Давай, Карлсон. Жизнь на этом не заканчивается. Бизнес у тебя остался, спиногрыз на подходе. Глядишь, все к лучшему.

Машинально кивнув, я иду в прихожую. Пока обуваюсь, слышу приглушенный голос Любы:

— Размяк ты с возрастом, что ли, Игореш? Так мальчика хорошо поддержал.

— Знала бы ты, как они все заебали. И все ведь с папаши их началось. Сначала этот конь дурной туда-сюда мотался, потом Макс тоже самое делал, как под копирку. Саня тоже не отставала. Пока всю ушу мамонту не вытрясла — не успокоилась. А цветочек наш Мария делает все то же самое, но с особой кровожадностью. Во второй раз Карлсона кинула. Как тут, блядь, в родовую карму не поверишь?

Вздохнув, я хлопаю дверью. Влияние Маши в этой семье сложно недооценить.

____

За ночь я практически не сомкнул глаз, втыкая передачу про кротовые норы. На эмоциях написал Маше сообщение с просьбой остаться, но ответа не получил. Больнее от этого не стало. Видимо, у моих душевных переживаний существует граница. Хотя, возможно, меня банально спасает бутылка коньяка.

В девять утра я уже торчу под дверями квартиры Марианны. Страдашки-страдашками, а жизнь продолжается. Без Маши она определенно лишится красок, но умереть — не умру. Знаем, проходили.

— И чего ты пришел? — Марианна, завернутая в цветастый шелк, смотрит на меня с вызовом. — Ни к каким врачам я не поеду. Я уже положила тебе на стол доказательства.

— Поедешь. — Я устало опираюсь о косяк. — Откажешься — денег от меня больше не будет.

— Ты меня шантажируешь? — моментально ощеривается она. — Женщину, беременную твоим сыном? Не стыдно?

— Ты шантажируешь меня с момента возвращения из Эмиратов и от вины и стыда явно не сгораешь. Так что либо собирайся, либо я просто уйду.

Скривив рот, Марианна буркает: «Буду через десять минут» и захлопывает дверь прямо перед моим носом. Не в силах стоять и дальше, я опускаюсь на корточки. Я настолько измотан последними событиями, что готов со смирением принять любую развязку. Уничтожит Эдик мое агентство — похер. Сцеплю зубы и со временем открою новое. Если тесты подтвердят, что у меня будет ребенок, научусь радоваться этому факту и в будущем постараюсь стать лучшим отцом Тристану или Тристанке. Гораздо лучше того, что был у меня.

А если не суждено будет снова увидеть Машу, значит, где-то я сильно ошибся. Она знает, что я любил ее четыре года. Знает, что люблю сейчас. Я и мои чувства тоже чего-то стоят. Если она не готова принять меня такого, как есть, вместе с прошлым, которое я, увы, не в силах переписать, значит нам действительно не по пути.

Всю дорогу до клиники Марианна обиженно смотрит в окно. Очередь в регистратуру отстаиваю я один, а она в это время разговаривает с подругой по телефону.

— Сказали ждать возле кабинета номер три. — Я беру ее под локоть. — Узист сейчас подойдет.

Она выразительно смотрит на мою руку и закатывает глаза.

— Блин, Тим… Ну что ты за дурачок такой, а?

Я хмурюсь.

— В каком это смысле?

— Да не беременная я. — Вздохнув, она плюхается на кушетку, стоящую вдоль стены. — Сначала просто хотелось тебе нервы потрепать за то, что ты меня на ту блаженную мормышку променял. А потом подумалось: вдруг моя мнимая беременность заставит тебя по-другому взглянуть на наши отношения.

— Ты… — От шока у меня немеет язык. — Ты… Что ты там, блядь, подумала?!

— Ну, ушел бы ты к ней, а через две недели понял, что любовь всей твоей жизни — это фуфло, и захотел бы вернуться обратно. — Марианна сочувственно улыбается. — Я решила дать тебе шанс передумать.

Glava 57

Тимур

— Ты… ты…— Я обвожу стены клиники невидящим взглядом. В ушах ревет похоронный марш. Видимо, подсознательно я уже шарахнул Марианну по голове и закопал в землю. — Ты совсем, что ли, дура?! Какие еще, на хрен, шансы ты мне давала?! Думаешь, я идиот безмозглый, чтобы не понимать, какое сокровище в твоем лице теряю?

— Перестань так кричать. — Марианна оглядывается по сторонам. — Я тебя обманывала каких-то пару-тройку дней, и заметь, призналась сама. Безо всякого давления.

— Ты призналась после того, как множественно изнасиловала мне мозг именем Тристан… Заставила выстоять очередь в регистратуре и заплатить три косаря за прием. Ты… — От бешенства я не могу подобрать нужное слово. — За эти пару дней ты, блядь, пустила под откос мою жизнь.

— И каким же это образом? Феечка узнала о твоем мнимом отцовстве и решила тебя бросить? — Взгляд Марианны становится серьезным. — А достойна ли она тебя в таком случае, Тимур? Четыре года назад слилась без объяснений, сейчас снова находит повод. Может, моя ложь нужна была для того, чтобы уберечь тебя от этих ненадежных отношений?

— Тебя послушать, ты прямо ангел-хранитель мой, — цежу я сквозь зубы.

— А почему бы и нет, Тимур? — Марианна горько усмехается. — Ты меня знаешь лучше, чем многие. Были моменты, когда нам с тобой было действительно хорошо, нет разве? Теперь я в твоих глазах, словно старая надоевшая жена, которую нужно сменить на свежую и молодую. Я придумала этого ребенка в надежде, что ты, представив меня матерью, сможешь взглянуть на меня по-новому.

Опустив глаза, она теребит края своей мини-юбки.

— Если ты хотела предстать в новом свете, может, не стоило меня шантажировать еще не родившимся ребенком и отсутствием возможности с ним видеться? Твоя сентиментальная речь снова попахивает разводом.

— Ой, да пошел ты. — Моментально выйдя из образа нежной и ранимой, Марианна тычет мне в лицо средний палец. — Дурак бесчувственный. Но я могла бы быть беременной, ясно? И наука, между прочим, доказала, что любой половой партнер оставляет след в матке женщины. Так что мой будущий ребенок от другого мужчины будет чем-то будет похож на тебя. Чем не повод потребовать алименты?

— Это что за наука такую херню доказала? — морщусь я.

— Наука называется телегония, — гордо заявляет она.

Я смотрю на ее красивое накрашенное лицо и понимаю, что не могу больше злиться. В этом, наверное, и заключается суперсила Марианны: ругаться и косячить без последствий. В чем-то она действительно права: на определенном этапе нам в самом деле было хорошо вместе. Просто этот этап давно закончился, и нам обоим пора идти дальше.

— Давай я вызову тебе такси, — говорю я, беря ее под локоть.

— Ой, надо же, какой ты щедрый! — кривится она. — Не нужно бежать к своей фее?

— Могу и не вызывать. — Я пожимаю плечами. — Уверен, отсюда ходят маршрутки.

Не переставая ворчать, Марианна выходит за мной на улицу и продолжает смотреть в телефон, до тех пор,пока машина не подъезжает.

— Ладно. Давай. — Я трогаю ее за плечо. Хочется расстаться на нормальной ноте, так как больше мы вряд ли увидимся. По крайней мере, не по моей инициативе. — И ради бога, ни с кем так не шути. Не все такие добрые лохи, как я.

— Это точно.

Она делает шаг к машине, но потом, резко крутанувшись, повисает на моей шее.

— Я буду очень скучать, Тимур. Такого молодого папика с таким большим членом я уже вряд ли найду. Надеюсь, твоя феечка понимает, какого классного парня себе отхватила. Будь счастлив, ладно?

Все-таки Римма Марковна была не права на счет Марианны. Неплохая она. Я бы даже сказал, хорошая.

‍

Glava 58

— Ну что, Мария? Накидать тебе бутербродов с колбасой, чтобы жлобский бизнес-класс тебя в полете не потравил своей красной икрой? — Дед скептически оглядывает меня, стоящей в прихожей с чемоданом в руке.

— Спасибо, не нужно. Я взяла с собой сыроедческие батончики и кокосовую воду для восполнения электролитного баланса.

— Мясо, что ли, сырое?

— Не совсем. Не заостряй на этом внимания, дедуль. Долго объяснять.

Раздается звук шагов, означающий появление Любы. Я с облегчением выдыхаю. Дед Игорь не поддерживает мой скоропалительный отъезд, и это чувствуется в его энергетике. Она очень давит.

— Маша, я там маме твоей обещала сала передать. — Она протягивает мне сверток, пахнущий чесноком и пряностями. — Ждем в гости в любое время. Будем рады, если приедете всей семьей.

— Вы только заранее предупреждайте, если всем табором нагрянуть решите, — ворчливо вставляет дед. — Чтобы Любаня за месяц начала пироги стряпать. Одна Саня с ее аппетитом чего стоит. Когда залетит, бедный мамонт днями и ночами пахать на пельмени будет.

— А она, что, вам уже про беременность рассказала? Странно. А меня просила пока никому не говорить.

Люба с дедом переглядываются, отчего я вдруг начинаю нервничать. Кажется, будто я совершила оплошность, но в чем именно она заключается — пока не пойму. От недосыпа голова плохо соображает, и ни саше лаванды, ни ванны с магниевой солью не смогли это исправить.

— Ты ведь не под мухоморами сейчас? — Дед с подозрением щурится. — Повтори-ка, что сейчас сказала.

— Про сыроедческие батончики? — лепечу я, постепенно осознавая масштаб катастрофы. Если до Саши дойдет, что я так бездарно проговорилась, она…— Даже думать не хочу, что она сделает. — Там кокосовая стружка, масло какао, сироп топинамбура…

— Хупинамбора! — гаркает дед. — Отвечай по-нормальному: мамонт Саню обрюхатил?

От волнения меня начинает мутить. Я представляю, как разъяренная сестра врывается в мою комнату, срывает со стены карту желаний и рвет ее на мелкие части.

— Я… нет… То есть не знаю… — мямлю я.

— Игорь, ты видишь, Маша волнуется, — приходит на помощь Люба. — Не нужно на нее давить. Когда придет время, Саша сама все тебе расскажет.

— Короче, беременная она, — констатирует дед, расплываясь в редкой для него улыбке. — Наконец-то, блядь. А то я уже мамонта хотел к ветеринару вести, чтобы проверил его головастиков.

— Игорь! — Люба укоризненно качает головой.

— Чего Игорь? — Дед начинает взволнованно расхаживать по прихожей. — Третий раз твой Игорь прадедом станет. Билеты, что ли, в Бургерную пора покупать… Ох, не завидую я мамонту, конечно. Пузатая Саня его вампирить все девять месяцев будет… Но ничего, потерпит… Любит кататься — полюбит чинить.

— Дедуль… — жалобно пищу я. — Ты только, пожалуйста, билеты раньше времени не покупай и никому про беременность Саши не говори. Даже мама с папой еще не знаю…

— Так конечно не знают, — хмыкает он. — Сначала-то курица была, а потом уже яйца.

— Наседушка наша. — Приобняв, Люба легонько подталкивает его к кухне. — Давай я тебе чая налью с липой. А то ты что-то разволновался сильно, Игореш. Давление, не дай бог, скакнет.

— Ты лучше вискаря мне налей. Повод-то охренительный. Да хватит трястись, Мария. На первый раз прикрою.

— Спасибо. — Я с благодарностью ему улыбаюсь.

— А, Саня, между прочим, тоже поначалу в Бургерную от мамонта съебалась. — Дед смотрит на меня со значением. — Но вернулась под моим чутким руководством. И как хорошо все обернулось в итоге. Прожорливого мамонтенка скоро родит.

— Такой сентиментальный стал. — Люба тепло улыбается. — За всех вас радуется и переживает.

— За Машу не переживаю. Наша травоядная всех с костями сожрет и не поперхнется. Карлсон от нее уходил в соплях, а эта даже бровью не ведет. Вещи в чемодан покидала — и адьес, мясоеды.

— Это неправда, — возражаю я, опустив взгляд. — Просто во мне развито принятие.

— Принятие — это когда сидишь на жопе ровно и ждешь, когда труп твоего врага мимо проплывет? — кривится дед. — Так ты дождешься, Мария. Погорюет полгодика Карлслон твой долговязый и найдет себе новую Фрекен Бок. Будет ему борщи с пампушками ебашить и чай с липой заваривать. Как тебе такой расклад? Если не шевельнулось ничего, то значит, все ты правильно делаешь. Пошли чаю выпьем на дорожку, и погнали в аэропорт.

Glava 59

Тимур

Вдавив газ до упора, я еду в аэропорт. Откуда-то есть уверенность, что встретиться с Машей я непременно успею. Вера в милосердие и справедливость Вселенной докатилась и до меня.

Всю дорогу в голове крутятся слова Марианны о том, что если я не нужен Маше «с прицепом», то, скорее всего, не нужен и вовсе. А ведь что-то в этом есть. В своих-то чувствах к ней я уверен. Был уверен четыре года назад, и сейчас тоже. А вот что она испытывает ко мне, мы не обсуждали. Быть может, для нее я остался все той же интрижкой на лето, которой суждено было закончиться к концу августа. Вдруг все остальное я просто себе придумал?

От такого паршивого инсайта я испытываю легкий приступ тошноты. Если так, то лучше выяснить это прямо сейчас, чтобы не мучиться и не терять время. Четыре года достаточный срок, чтобы отгоревать несостоявшуюся любовь и продолжить жить дальше.

Дзынь! Дзынь! Дзынь!

Взглянув на телефон, я измученно прикрываю глаза. Звонит Эдик.

— Слушаю, — с наигранной бодростью отвечаю я.

— Ну что, Тимурка без команды, готовь ладошки, чтобы аплодировать, —слышится в трубке его самодовольный голос. — Нашли мы твоего крысеныша. Сидит сейчас обосанный у дяди в кабинете и сдает своих корешей. У них там целая банда, прикинь. Дядя мне еще спасибо сказал за наводку. Такое дело размотали.

Не поверив своим ушам, я едва успеваю вовремя затормозить на светофоре. То есть мое агентство спасено? Было бы несказанно глупо разбиться после такой новости.

— А деньги?

— Вернутся ко мне с процентами, — снисходительно хмыкает Эдик. — Дядя и не таких разводил. Короче, с тебя вискарь и карамельки.

— Карамельки? — переспрашиваю я, стараясь не звучать чересчур подобострастно. Хотя чего уж тут? Был бы этот хмыреныш рядом, я б его расцеловал. Даже неудобно немного, что Римма Марковна ему в кофе слюней напускала.

— Ну да. Только без сахара. Я со вчерашнего дня на диете. Ты, кстати, крестного для своего пупса выбрал уже? Если что — я готов.

— Отцом я не буду, по крайней мере, не в ближайший год, — говорю я, чувствуя невероятное облегчение, что мажористому алкашу Эдику не быть крестным Тристану. Потому что будь Марианна по-настоящему беременной, я бы вряд ли сумел ему отказать.

— Бывает, хуль, — понимающе вздыхает Эдик. — Так та красотуля жопастая получается без икры ходит?

— Совершенно верно, — подтверждаю я, вдруг ощущая безудержный приступ веселья. Если Марианна замутит с Эдиком — это будет феерично.

— А у вас с ней типа все, коннекта нет? Тропка свободна, я имею в виду? Ты конечно лох, но ты мой бро, а я телок своих братанов не трогаю.

— Мои отношения с Марианной закончены. Если она тебе нравится, то ты можешь пригласить ее на свидание, — великодушно сообщаю я.

— Свидание, аха-ха. У тебя дома случайно шпаги и парика нет? — заливается шакальим смехом Эдик. — Ты как будто в прошлом веке родился. Ладно, давай, Тимурка. У меня дел по горло: на стрижку надо заскочить, а потом в кальянную. Набирай, как что. Я считай, теперь твоя крыша.

— Спасибо большое, — от всего сердца благодарю я. — При случае обязательно позвоню.

Вернув телефон на консоль, я ловлю себя на том, что улыбаюсь. Последние пара недель стали насыщеннее, чем несколько лет моей жизни. И даже в неприятностях обнаружилась своя прелесть. Я, наконец, смог по-человечески закончить отношения с Марианной и обзавестись крышей в лице министерского сынка. Если бы с Машей все решилось в мою пользу, я без преувеличения стал самым счастливым на свете человеком.

Бросив машину на парковке аэропорта, я со всех ног припускаю к входу. Чувствую себя героем розовой соплепускательной мелодрамы, который под музыку несется толкать пафосную речь о вечных чувствах к любимой, надумавшей от него съебаться.

Только речи я никакой не заготовил. Просто хочется знать, что я сделал все возможное, чтобы уговорить девушку, которую люблю, быть со мной. Последняя, можно сказать, попытка.

Взгляд обшаривает длинный зал аэропорта в поисках знакомой фигуры. Сейчас я почти жалею, что Маша не красит волосы в зеленый, по которому я бы легко ее найти. Народу здесь хуева туча и разглядеть ее самому нет ни единого шанса.

Поколебавшись немного, я несусь к стойкам регистрации и, не найдя ее там, бегу к зеленому коридору. Пока с уверенностью можно сказать лишь одно: пора добавить кардио-нагрузок в зале. Всего пять минут беготни, а уже готов выплюнуть легкие.

— Извините… Извините, пожалуйста… — Оттолкнув плюгавого гнома с чемоданом в руках, я пробираюсь к очереди, выстроившейся к стойке досмотра.

И тогда случается чудо. В пестрящей толпе я вижу ее. Убрав за ухо прядь волос, Маша протягивает пухлой тетке за стойкой билет.

— Маш! — ору я так громко, что поворачиваются даже глухонемые.

Она поворачивается тоже. Терпеть не могу всю эту показуху, но что мне еще остается делать? Нас разделяют метров двадцать людей, которые хера с два пропустят меня к ней без очереди. А если она минует тетку, то все… Наш вагон, набитый презервативами и валентинками, уйдет.

— Останься, а?! — продолжаю вопить я на потеху зрителям. — Серьезно. Хер с ними, с твоими знаками. Если любишь меня — останься. Потому что я тебя очень люблю. Даже веганом готов ради тебя стать и на йогу пойти.

Думаете, кто-нибудь зааплодировал, как это бывает в фильмах? Хер. Только какой-то пиздюк в кепке снимает меня на камеру и ржет, мол, смотрите, подписчики, тут какой-то лох орет.

Маша моргает, выглядя абсолютно растерянной. На секунду мне даже кажется, будто она готова заплакать.

— Маш… — выговариваю я беззвучно, глядя глаза в глаза. — Останься. Ну, пожалуйста.

От нервного напряжения и шкалящих эмоций, я взмок, словно мышь. Даже глаза почему-то становятся влажными и зудят. Настал тот самый момент Икс. Туда или обратно. Если она сейчас уйдет, то, видимо,действительно не судьба.

— Прости меня, — беззвучно произносит Маша и, резко отвернувшись, отдает тетке билет.

Glava 60

Тело парализует болью. Нервной системе плевать, что я дал себе слово продолжить жить дальше при любом исходе. На короткое мгновение все равно хочется умереть. В душе я видно оптимист, потому что до последнего надеялся на лучшее. Какой-то голос внутри упрямо твердил, что моя не проходящая любовь к ней и наша повторная встреча были неслучайны.

— Смотрите на его рожу… — заливается смехом пацан с камерой. — Он как будто вот-вот разревется.

— А давай тебе охваты повысим. — Отмерев, сиплю я. — Я отмудохаю тебя ногами в прямом эфире, а ты заревешь по-настоящему.

Быстро спрятав телефон, тот надвигает кепку на лоб и прячется в толпе. Сыкун. Я бы его пальцем не тронул, лень и нет сил.

— Да, концерт ты знатный учинил, Карлсон, — раздается за плечами знакомый скрипучий голос. — Надо было чем-нибудь тяжелым в Марию кинуть. Так вернее.

То, что Машин дед стал свидетелем очередного моего унижения, нисколько не трогает. Одним человеком меньше, одним больше, какая теперь разница? Скорее бы добраться до дома и забыть этот день, как страшный сон. А потом напомнить себе, что мне есть, для чего жить дальше. Есть Римма Марковна, которая, несмотря на несносный нрав, любому за меня глотку перегрызть готова. Есть любимое дело, которое благодаря хмыренышу Эдику, по-прежнему живо. Остальное со временем приложится.

— Ты слышишь меня вообще? От несчастной любви вроде не глохнут.

— Слышу, — смиренно киваю я, беря в фокус лицо старика. — Извините, к беседам сегодня не расположен.

— Если подыхать не собираешься, о делах найдешь время поговорить. Второй раз предлагать не буду, имей в виду. Игорь Жданов свободным временем не разбрасывается.

Меньше всего на свете я бы хотел делать две вещи: стоять на ногах и разговаривать о работе. Это все равно, что долго не дышать и сразу побежать марафон.

— Говорите. — Кивок стоит мне невероятных усилий.

— Пойдем-ка сядем. — Ладонь Деда весом с хороший кирпич опускается мне на плечо. — За кофе побеседуем.

Я послушно бреду за ним. Жизнь закрутила в странную мясорубку. В последнее время всем что-то от меня нужно. Жаль, что не ей.

— Ты долго вхолостую порхать между столов будешь, крепыш бухенвальдский? — рявкает дед Маши, после того как мы садимся за стол местной кофейни. — Здесь же никого нет, кроме нас. Два кофе притащи.

Тощий пацан-официант, испуганно дернувшись, семенит к барной стойке и через минуту приносит два капучино.

— За педиков наш, что ли приняли, — ворчит Дед, окуная ложку в молочную пену. — Сердечко сверху зачем-то нахерачили. Итак, слушай сюда, Карлсон. Я тут мозгами пораскинул и вот что придумал. Зря говорят, что столица не резиновая. Еще какая резиновая, раз каждый год что-то строят. А если строят, значит, есть спрос — правильно?

Я молчу. Надо высидеть минут десять и попрощаться. Хочу быть подальше, когда Машин самолет взлетит. Всегда ненавидел похороны.

— То, что недвижимость — это удачная инвестиция, я и до тебя знал, Карлсон. У меня ее, как ты уже в курсе, до хера. И вот на днях прикинул я комиссии, которые за всю свою жизнь барыгам-риэлторам заплатил и присел. Сначала подумал вложиться в агентство недвижимости. Создать с нуля. Но потом прикинул: сложно, муторно, и первое время самому надо контролировать, ибо кругом одни мудаки, стремящиеся наебать. И меня осенило. Так Карлсон же есть и его готовый бизнес. Короче, предлагаю тебе расшириться. Выйти, так сказать, на новый уровень. Заиметь офисы в других крупных городах и со временем освоить нефтяные страны. Парень ты вроде с башкой. На такого можно ставку делать

Рука с чашкой застывает в воздухе. Даже несмотря на убитое состояние, предложение такого уровня сложно недооценить. Расширение географии агентства было в моих далеко идущих планах. Года через два-три по самым оптимистичным подсчетам. Я понимал, что не вывезу, когда вокруг, как совершенно справедливо заметил Дед, одни ленивые мудаки.

— Спасибо за такое щедрое предложение… — Слова по-прежнему даются мне с трудом. — Я обязательно подумаю.

— Ну что за зажравшаяся молодежь. — Он снисходительно вздыхает. — Подумает он, блядь. Ты им в клюве бабки, нажитые непосильным трудом приносишь, а они носами крутят.

— С большой вероятностью я соглашусь, просто… — Я устало морщусь. — Сейчас голова действительно плохо соображает.

— Время даю до завтра.

— Спасибо, — абсолютно искренне благодарю я.

Хороший он мужик. Ведь если так посудить, дед Маши делал все, чтобы помочь мне в отношениях с ней. Не четыре года назад, когда грозился ебало начистить за то, что я к ней в окно сигал, а сейчас. В Эмираты нас отправил, в дом к себе пустил… И даже сейчас дает стимул не киснуть и смотреть в будущее.

— Можно вопрос?

— Валяй. — Он кивает.

— Вы можете вложиться, в кого угодно. Хоть в ту же «Антеру». Почему предложили именно мне?

— А вот хер его знает. — Окинув меня внимательным взглядом, старик смотрит поверх моего плеча. — Видимо, чую, что не ровен час, породнимся.

Я горько усмехаюсь. Когда-то только эта мысль останавливала меня от того, чтобы его не послать.

— Жаль, что вы ошиблись.

— Игорь Жданов никогда не ошибается, — снисходительно фыркает он. — Обернись-ка. Кажись, нашу травоядную на рейс не пустили.

Под бешеный бой сердца я медленно поворачиваю голову. Маше не нужно красить голову в зеленый цвет, чтобы я моментально разглядел ее среди снующих людей. Она стоит с заплаканным лицом, прижимая мобильный к уху.

— Трубку-то возьмешь? — саркастично осведомляется дед.

Я перевожу растерянный взгляд на экран телефона, и уже в следующую секунду в уши врезается телефонная трель.

Glava 61

Все еще до конца не веря, что это происходит наяву, я осторожно прикладываю трубку к уху.

— Да?

— Тимур, — Маша жалобно шмыгает носом. — Ты уже наверное едешь домой, но… Просто знай, что я никуда не улетела.

Под пристальным взглядом Деда я вскакиваю. Ноги сами несут туда, где она стоит. За эти пару дней Маша превратила мое сердце в кровоточащий кусок мяса, а нервы —в хлипкую паутину, но в ту же секунду, как она появилась в зале, я все ей простил. Любовь не терпит мелочности. По-крайней мере та, которую я испытываю к ней.

— Тимур… — Ее плечи быстро поднимаются и опускаются, словно он плачет или делает разминку. — Ты молчишь, потому что не хочешь со мной разговаривать?

— Я молчу, потому что бежал к тебе со всех ног, — говорю я, тронув ее плечо.

Предполагалось, что фраза прозвучит эффектно, но от волнения она выходит из меня тихо и сипло.

Маша резко оборачивается и ее большие заплаканные глаза впиваются в мои. Если в этот момент можно было влюбиться в нее еще больше, я бы это сделал. Потому что она настолько красивая, потому что осталась, и потому что плакала из-за меня.

— А ты что тут делаешь? — Она смотрит растерянно. — Пробки на выезд из аэропорта собрались?

— После того, как ты меня морально уничтожила, твой дед пригласил в кафе, —поясняю я, не переставая ей любоваться. — У меня тот же вопрос. Что ты здесь делаешь и почему не сидишь в самолете?

После того, как я произношу это вслух, внутри екает. А что если Маша ответит, что ее вылет отменили и ней нужно переждать пару-тройку часов? Этот провал с большой вероятностью превратит меня в глухонемного импотента.

— Я поняла, что не могу улететь, — тихо произносит Маша.

От волнения я подаюсь вперед, что едва не наступаю ей на ногу.

— А почему?

— Вселенная всегда посылает нам знаки. — На ее лице появляется легкая улыбка. — Достаточно просто наблюдать. Сегодня их было особенно много. Мы с дедом Игорем доехали до аэропорта без всяких пробок, чего обычно не бывает в это время. На регистрации один парень пропустил меня без очереди, а в зоне досмотра прямо перед мной открыли новую секцию, так что я прошла в нее первой. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем. Судя по рассказам, Вселенная выкатила тебе красную ковровую дорожку для благополучного возвращения домой.

— Именно так я и подумала! Вселенная дает понять, что я выбираю самый легкий путь — путь бегства. И это знак, что нужно дать нашим отношениям шанс и вернуться.

В этот момент я наконец понимаю всю суть эзотерики: любую случившуюся херню можно трактовать в своих интересах. И еще то, что душе Маши явно хотелось быть со мной.

— И я развернулась. На паспортном контроле меня правда не хотели выпускать, так что пришлось симулировать сердечный приступ. — Маша смущенно улыбается, тыча пальцем в дырку на легггинсах. — А еще я больно споткнулась… Но меня, как видишь, и это не остановило.

— Вижу… — Грудную клетку распирает от прилива сентиментальности. Она симулировала сердечный приступ и порвала штаны, чтобы выйти сюда. — Это ради меня?

— Знаешь, я когда сидела в зале ожидания и слушала мантры, вдруг увидела твою свадьбу, — продолжает Маша. — Только не со мной, а с какой-то другой девушкой. У нее были красивые рыжие волосы. Я попыталась мысленно пожелать тебе счастья, но у меня не получилось. Сначала я себя отругала за подобную эгоизм, а потом внезапно все поняла. Просто я не хочу, чтобы ты был счастлив с другой. Прости меня за это, Тимур. Я хочу, чтобы ты был счастливым именно со мной, каким бы сложным не был наш путь.

После этого признания было бы уместно сообщить, что Марианна не беременна, однако, Маша не дает вставить мне слова. В буквальном смысле. Когда я открываю рот, она затыкает его своей ладошкой и шипит «Т-с-с».

— Я два дня провела в медитации и мне необходимо выговориться. Тимур. — В ее голосе звучат торжественные ноты. — Знаю, что прошлые поступки дают основания усомниться в глубине моих чувств и, надеюсь, что услышанное, станет для тебя доказательством обратного. Я принимаю тебя со всем твоим прошлым и официально заявляю, что готова быть мачехой твоему будущему ребенку. Вот.

Я смотрю на Машу во все глаза. Все-таки именно сейчас я влюбился в нее еще сильнее. Щеки Маши пылают, грудь взволнованно вздымается. На ум приходят слова Деда о том, что она не готова воспитывать чужого ребенка, и я осознаю, на какой огромный шаг она решилась ради меня.

— Марианна не беременна, Маш. — Я нахожу ее ладони и сжимаю. — Сегодня утром она в этом призналась, после чего я сразу поехал в аэропорт.

— Не беременна? — Маша смотрит на меня так, словно впервые видит. — Как это?

Я пожимаю плечами.

— Она всегда была довольно эксцентричной. Решила пощекотать мне нервы напоследок.

Я жду момента, когда на ее лице проступит облегчение от такой новости, однако вместо этого Маша становится задумчивой.

— То есть я зря заказала натальную карту вашего будущего ребенка, купила курс по грудному вскармливанию и годовую подписку у консультанта по сну?

— Возможно, все это пригодится для наших будущих детей, - осторожно предполагаю я, не зная, что ответить на такое.

— Ты прав, — просияв, соглашается Маша после секундной заминки. — Кстати, следующий год очень хорош для деторождения с точки зрения китайской астрологии. Ребенок будет обладать высокими интеллектуальными способностями, привлекательностью и иметь покровительство высших сил.

Я прикидываю, что следующий год наступит уже через пять месяцев, и на удивление не испытываю паники. Не из-за наступления нового года, а из-за перспективы стать отцом Машиных детей. Марианна с Тристаном превосходно меня подготовили.

— Значит, ты остаешься? — на всякий случай переспрашиваю я.

— До конца лета точно. А потом начинается учебный год. Но это не значит, что мы расстанемся, — добавляет Маша, глядя на мое стремительно скисающее лицо. — Максим и Ника, Саша и Кирилл, мама и папа. Наша семья имеет большой опыт в развитии международных любовных связей.

— Имеет, конечно, — раздается скрипучий голос у меня за спиной. — Переведешься в местный универститет и дело с концом. Я тут Карслону такую бизнес-идею предложил. Грех отказываться.

Никогда не был религиозным, но сейчас захотелось им стать. Намалевать икону Деда и каждое утро бить перед ней челом. Если он поможет уговорить Машу остаться - так я, пожалуй, и сделаю.

— Здесь отличные вузы, — подхватываю я. — У меня в клиентах ректор ведущего университета есть. Он поможет с переводом.

— Спасибо за предложение, — с улыбкой отвечает Маша. — Но для начала мне нужно посоветоваться с папой.

Дед издает раздраженное фырканье.

— Опять жираф мне фейс-тайм обрывать начнет. Надо Любу предупредить, что к нам из Бургерной на неделе семейная делегация прилетит. Пусть начинает стряпать.

Ни черта не понимая, я не могу перестать улыбаться во весь рот. Маша любит меня и никуда не улетит. Официально я самый счастливый человек на свете.

— Рано расслабился ты, — гаркает Дед. — Лучше веник готовь еловый. Традиция у нас имеется. Как только зять мой прилетит — пойдешь с нами в баню.

— Дедуль, ты извини, — встревает Маша, сплетая наши пальцы. — Обратно я с Тимуром поеду и домой сегодня не приду. Необходимо закрепить наше воссоединение на сакральном уровне.

— Дожил, блядь, — ворчит он, поморщившись. — Внучка дедуле рассказывает про намечающуюся еблю. Завтра в обед, чтобы оба были как штык. А ты, Карслон, чехол на пропеллер в три слоя намотай, чтобы без сюрпризов.

Бросив эти слова, он прикладывает зажжужавший мобильный к уху и удаляется. А я наконец могу сделать то, о чем мечтал с момента возвращения их Эмиратов. Прижимаю Машу к себе и жадно целую.