Бывший лучший друг

ГЛАВА 5. Если она не проснется, я так и не узнаю.

– Привет, Паш! – врезаюсь кулаком в подставленный кулак бармена. – Давненько тебя не было.

Я и вправду давно не был в этом клубе, да если уж по-честному, практически нигде не бываю. Куда уж мне, при таком плотном графике.

– Чего налить? – услужливо предлагает мне улыбчивый бармен.

– Отвёртку, – со смешком отвечаю.

– Понятно! Значит, апельсиновый сок.

– Да, давай сок, – нехотя соглашаюсь, хотя до безумия хочется нажраться. А кто меня остановит!?– Стоять! – останавливаю его. – Не надо сок. Давай текилу… бутылку и стопку дай.

Бармен смотрит с лёгким сомнением, но всё же выполняет просьбу. Протягиваю карточку, расплачиваюсь, сгребаю со стола холодную запотевшую бутылку и удаляюсь в самый дальний угол зала. Хочу просто выпить и побыть наедине со своими мыслями. Говорить нет настроения, а бармен сто процентов будет лезть мне под кожу. Работа у него такая, психолог чёртов.

Девять лет назад

– Алло.

– Пашка!? Наконец-то, – слышу взволнованный голос Миллы. – Я тебе уже два часа звоню. Приехала в клуб, а тебя на тренировке не было. Ты где?

– Милк, я у бабы Вали. Ты можешь приехать?

– А что случилось-то?

– Она помирать собралась, – с горечью говорю подруге.

– Как это собралась?!

– Так и говорит, что худо ей. Сначала мне позвонила, а теперь тебя требует. А я тут еле связь поймал, и ты звонишь…

– Через час буду, – обещает Милла и отключается. Теперь она учится на врача, может, поэтому её бабушка зовет. Пока еще ловит связь, дозваниваюсь родителям и прошу их тоже приехать. Бабушка и впрямь совсем плохая стала.

– Паша, – зовёт меня из комнаты.

– Я здесь, бабуль, – подхожу и сажусь на кровать рядом с её исхудалым телом.

– Милла приедет? – с хрипом спрашивает и заходится в сильном лающем кашле.

– Да, – отвечаю, протягивая стакан с водой.

– Расскажи мне, мой мальчик, как твой бокс, – отпихивает чашку от себя.

– Всё отлично, – пытаюсь говорить весело, а сам стараюсь не смотреть, как тяжело опускается и поднимается её грудная клетка, – У меня лучший из лучших тренер. Он итальянец, представляешь? В прошлом году я участвовал в турнире и победил. Но это всего лишь по району.

– У тебя ещё всё впереди, Пашенька, – тихо шепчет бабушка Валя.

– Скоро мне восемнадцать, – продолжаю свой рассказ. – И тренер ведёт переговоры о моём участии в городском турнире. У меня есть шанс стать чемпионом нашего города и выйти на область.

– Ты победишь! – вот так вот просто говорит мне бабушка.

– Посмотрим…

– Верь мне, Паша, ты победишь.

И мне совершенно не хочется с ней спорить. Она часто оказывается права.

В течение часа, как и обещала, влетает запыхавшаяся Милла. Небось, с остановки два километра галопом бежала. Бабушка сразу просит меня выйти, оставить их наедине, и на все мои протесты гневается. Подчиняюсь, выхожу за дверь, хотя до жути хочется узнать, что такого важного она хочет сообщить моей подруге. Но как ни стараюсь прислушаться к их разговору за стеной, слышу лишь невнятное бормотание.

Милка проводит с бабушкой очень много времени, до тех пор, пока не приезжают родители и не отправляют нас восвояси. Мы не хотим уезжать, но на этом настаивает и бабушка Валя. Ничего не остаётся, прощаемся и покидаем дом. Покидаем его навсегда. Потому что тем же вечером бабушки Вали не стало. А родители спустя несколько месяцев продали весь этот обихоженный участок с покосившимся домиком, чтобы погасить долги, которые накопили за всё то время, пока занимаюсь боксом.

Милка так и не сказала мне, о чём они с бабушкой шептались…

Если она не проснётся, я никогда не узнаю…

С этими мыслями поднимаю уже пятую стопку, налитую до краёв, звонко чокаюсь с наполовину опустевшей бутылкой Текилы и отправляю горючую жидкость себе в рот. Горло обжигает, но я даже не морщусь. Одурманенным взглядом обвожу уже заполненный людьми клуб. Сознание вовсю пляшет, картинка размазывается, и всё выглядит каким-то нечётким. То ли от усталости, то ли от выпитого, чувствую, что даже с места сейчас встать не смогу. Несмотря на то, что грудь наполняет лёгкость, ноги отяжелевшие, будто налиты свинцом. Трясу головой в тщетной попытке отогнать навалившееся опьянение. Ничего не выходит, и я, махнув рукой, наливаю ещё одну порцию пойла. Выпиваю, думаю, сейчас отключусь, мысленно пытаюсь собраться и встать, а потом ржу сам над собой и решаю, что если сейчас усну прям за этим столом, то так тому и быть. Насрать! На все насрать!

– Привет, – слышу тоненький голосочек возле самого уха. Поднимаю отяжелевшие веки, старательно фокусирую взгляд и пристально смотрю на подошедшую ко мне девушку.

– Скучаешь? – словно поёт, а не говорит. Хочу сказать, что всё нормально и что веселюсь во всю, но рот почему-то не открывается, а язык не ворочается. Сколько лет я не нажирался? Много, очень много. – Может, познакомимся? – продолжает девчонка. Смотрю на её симпатичное, немного самоуверенное лицо. Скольжу тяжелым взглядом по стройному, почти не прикрытому белым платьем телу и сам у себя спрашиваю: «А что я смогу в таком состоянии?»

– Меня Милла зовут, – протягивает маленькую ручку для рукопожатия.

– Серьезно? – наконец подчиняю свой рот и выдавливаю слово, отвечая на скромное рукопожатие. Охренеть можно от такого совпадения.

– Да, – улыбается девушка… Милла, не выпуская моей руки из своей. – А тебя?

– Паша, – отвечаю хриплым голосом.

– Пойдём со мной, Паша, – несмотря на хрупкий вид, девушка с силой тянет меня из-за стола.

– Куда? – поднимаюсь на неустойчивых ногах и по инерции почти падаю на Миллу.

– Просто пойдём, – подмигивает и начинает уводить вглубь толпы. Плетусь, попеременно врезаясь в танцующие тела. Отшатываюсь от всех, кого сшибаю на пути, и даже не думаю извиняться. Рука девушки настойчиво тянет, и я словно вагон следую за своим паровозом. Толпа редеет, и мы оказываемся в приват-зоне этого клуба. Я бывал здесь раньше. Вип-комнаты? Она что, серьезно?

Девушка напористо затаскивает моё тело в одну из таких комнат и наспех закрывает дверь. Потом так же напористо бросается ко мне на шею и тут же впивается в губы. Это отрезвляет и обескураживает одновременно.

– Эй, ты что? – хватаю девушку за плечи, слегка отодвигая от себя. Почему слегка? Потому что либо я слишком слаб, либо девушка слишком сильна.

– Не задавай лишних вопросов, – мурлычет Милла. – Давай просто хорошо проведём время.

Таких объяснений мне явно недостаточно, поэтому с сомнением смотрю на девушку.

– Меня парень бросил, – бегло объясняет, закусывая нижнюю губу. – Хочу в отместку трахнуть первого встречного. К тому же, ты ничего, симпатичный.

А вот такое вполне может быть. Видимо, моё лицо смягчается, потому что Милла, не дожидаясь команды «можно», вновь припадает к моим губам. Моё тело отвечает, реагирует на эти ласки. В штанах очень быстро становится тесно, но мозг совершенно не хочет отключаться.

– Милла, – тихий шепот вылетает из моего рта, но я зову не эту девушку. Ту, что зову, я потерял целых три года назад. А сейчас я так хотел бы всё вернуть, но это невозможно. Милла спряталась от меня, ото всех, в собственном сознании. И никак не хочет возвращаться в этот мир. Но она вернётся, по-другому и быть не может. И что тогда? Что я буду делать со всем этим? Что я буду делать с Владом? Он тоже её любит. Что тогда?

Отгоняю чёртовы мысли, затопившие мою голову. Злюсь сам на себя и непонятно за что. Грубо выдергиваю руку девушки Миллы, которая шарит у меня в штанах, и, напирая всем телом, оттесняю её в сторону мягкого черного дивана. Резко разворачиваю к себе спиной, поднимаю за талию и ставлю на колени, при этом её руки опускаю на спинку дивана. Милла так маняще отдергивает попку, что я не удерживаюсь и нежно шлепаю по ней и тут же задираю короткий подол платья. Быстро достаю бумажник, в нем нахожу дежурный презерватив, стягиваю наспех штаны с трусами и растягиваю латекс по всей длине набухшего члена.

– О да, – слышу её томные зовы. Решаю не тратить время на прелюдии и сразу перехожу к делу.

Врываюсь в нежное влажное лоно, ощущаю, как перехватывает дыхание и как Милла громко охает.

Первый сильный толчок – я не должен был уходить сегодня из больницы.

Второй толчок – я не должен был напиваться.

Третий – я не должен сейчас трахать эту девчонку.

Четвертый, пятый, десятый – я не должен был отдавать её Владу.

Словно машина, погружаюсь и выныриваю. Громко дышу ей в самое ухо, периодически покусывая нежную кожу на шее. Милла непрерывно громко стонет, бедрами подаваясь мне на встречу. Сдергиваю бретельки её платья вниз, а бюстгальтер опускаю под грудь. Обхватываю её небольшие грудки руками и ускоряю темп. Из-за долгого воздержания желание выплеснуть возбуждение звенит уже где-то в районе черепа. Сдерживаю себя, пока не чувствую, как тело девушки начинает содрогаться в конвульсиях. На тяжёлом выдохе кончаю сам и сразу выхожу из неё. Сажусь на мягкий диван, потому что ноги почти не слушаются.

Девушка наблюдает за тем, как я избавляюсь от средства защиты и вытираю руки о влажные салфетки, любезно предоставленные клубом. Милла улыбается и присаживается на такой же диван, стоящий напротив. Думал, она сразу уйдёт, а вид такой, что ещё и поговорить хочет. Нет, избавь меня от этого. Сама говорила, просто трах с первым встречным.

Откидываю отяжелевшую голову на спинку дивана, прижимаю затылок к мягкой обивке, а сознание выключается прежде, чем опускаются веки.

Восемь лет назад

Милла

…Перед глазами учебник, а мысли совершенно не о предстоящих экзаменах. Сижу на мягких матах, слушаю ровные ритмичные удары и почти бесшумные шаги внутри ринга. На руках тренера одеты специальные лапы, а Пашка, как и всегда, отрабатывает сильные и точные удары.

Вновь погружаюсь в учебник, но буквы пляшут перед глазами. А нет, я просто держу его вверх ногами. Быстро разворачиваю как надо и даже смотрю по сторонам, чтоб удостовериться, не видел ли кто мою маленькую оплошность. Я последнее время рассеянная и ни на чём не могу сосредоточиться.

«К середине I тысячелетия до н. э. медицина древней Месопотамии ценилась ниже древнеегипетской. Об этом свидетельствует и Геродот, который посетил Месопотамию…»

Боже, что это?!

Смотрю на обложку, которую как будто впервые вижу. Ну конечно – история медицины. Первый курс даётся ой как не просто.

Вновь бросаю беглый взгляд на своего друга. Быстрые шаги – словно танец, широкие плечи и мускулистые руки притягивают взгляд. Сейчас он без майки, и каждая клеточка его доступного для моих глаз тела блестит от пота. Непроизвольно закусываю губу и глубоко дышу через нос. В прохладном и просторном тренировочном зале становится нестерпимо жарко.

Да что это со мной?

Тело как будто горит, а мысли как водоворот кружат и затягивают в воронку.

Год назад, перед смертью, бабушка Валя сказала мне, что между мной и Пашей может быть только дружба.

– Почему? – спросила я её, хотя по-другому наши отношения и не рассматривала. Тогда не рассматривала. Наверное.

– Так нужно, Милла! – в голосе была твердость, но мне этого было недостаточно, и я просила объяснений.

– Ты любишь его? – вдруг обескуражила меня вопросом, и голос её дрогнул. – Ты действительно любишь его, – уже не спрашивала она.

– Конечно, я его люблю, – возмутилась тогда.– Как друга.

– Ты обманываешь, Милла, – старуха прожигала тяжёлым взглядом. – Обманываешь. Либо меня, либо себя.

На это я лишь пожала плечами. Тогда нам и восемнадцати не было. Да что мы могли понимать. Да что я сейчас понимаю. Да, возможно, стала смотреть на Пашку как-то по-другому. Дольше, чем следовало, задерживаю взгляд на красивом теле парня. Любуюсь его тренировками и боями и тем, как побеждает каждого соперника. Очень часто теряю связь с реальностью, когда тону в глубине его серо-зелёных глаз. Ревную к фанаткам, которые толпами уже начинают ходить по пятам за Павлом. Жду каждой нашей встречи и по-детски радуюсь, что ещё не надоела ему. Может, это и есть любовь, но пока не берусь дать четкую оценку своему состоянию. Да это и неважно, потому что дала обещание умирающей старухе. Я поклялась, что всегда буду только другом для Пашки.

Зачем я это сделала?

Всё очень просто. Она сказала, что нам не суждено быть вместе. Если мы переступим грань дружбы, то Пашка навсегда оставит карьеру, и кто-то из нас обязательно умрёт.

Бред?

Возможно, но говорила она очень убедительно и как-то чересчур страшно. Я поверила ей. В нашей деревне никто не спорил с бабкой Валей. Она никогда не ошибалась и если что-то говорила, то всегда зрила в корень. Я поверила и поклялась. А сейчас понимаю, что клятву выполнять становится всё сложнее.

Вновь перевожу взгляд на ринг. Пашка уже изрядно измотал бедного Люциано. Друг дурачится, прыгает по всему периметру и в шутку бьёт по бокам тренера. Встречаясь с моим внимательным взглядом, лукаво подмигивает и смеётся, так задорно и по-доброму, что сердце совершает кувырок. Трепещет, стучит так громко, что оглушает, и я боюсь, что его слышат все вокруг.

Снова прячу глаза в учебнике, усилием воли заставляю себя не смотреть на боксёра. Медленно вдыхаю и выдыхаю воздух в попытке усмирить своё сердце.

– А ты всё учишься, Милк-Милк, – весело заявляет друг и падает рядом на маты. – Ты хоть тренировку-то смотрела? – слегка обиженно спрашивает меня.

– Немного, – бегло отвечаю, переворачивая страницу и старательно впитывая слова в тексте. Это бесполезно. Его запах дурманит, голос обволакивает. Он очень близко, и я почти не могу себя контролировать.

– Немного, – говорит сам себе Паша. – Ты последнее время какая-то загруженная. Может, что-то случилось?

– Учёба, – снова не смотрю на него, а потом вдруг выпаливаю. – Хотя есть кое-что, что меня тревожит, – поднимаю взор на Пашку.– В универе есть один парень…

– Ну? – недовольно брякает друг.

– Он ухлестывает за мной, прям проходу не даёт, – в лице парня проскальзывает лёгкое замешательство, а глаза вдруг вспыхивают злобой. Сама не знаю, зачем это ему говорю. То ли реакцию хочу посмотреть. То ли границы наши расширить. В любом случае, я почти не вру. Есть парень, и он уделяет мне внимание, но уж точно не бегает.

– Он тебя напрягает? – с участием спрашивает боксёр.– Хочешь, рожу ему начищу?

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Конечно, нет. Просто решила поделиться… своими проблемами. Не важно, не обращай внимания.

– Так он нравится тебе? – как бы между прочим спрашивает Пашка.

– Не знаю… вроде ничего…

– Ладно, не вмешивай меня в бабские дела, – подскакивает на ноги. – Я в душ. Через пять минут домой пойдём.

И не дожидаясь ответа, уходит в сторону раздевалки. Провожу его спину взглядом, вижу, как он со злостью поколачивает груши, попадающиеся на пути, и мой внутренний чертик довольно потирает ручки.

Пашке не всё равно!