Целители. Начало пути

Глава 11

И они отправились. Тем более, что физподготовку целителям всегда ставили последней. После неё "слабаки" были неспособны учиться. Нелли изловили на выходе из женской раздевалки, и "под руки" проводили к остальной компании…

Уже находясь в трактире, Нел отправила магвестники Мэй и Гарде. Она не придёт сегодня домой. Не известно, когда закончится это мероприятие… Она, конечно, уйдёт пораньше. Не хватало ещё, чтобы её взялись провожать и увидели, где она живёт. Но, с другой стороны, подружиться с целителями будет здорово, несмотря на то, что лорд Виллис маячит рядом…

Ну, а дальше, стало не до скучных размышлений. И вовсе не потому, что она она была пьяна или ещё что-то. Целители и тут были разумными. Они, конечно, пили, парни же. Но, Нел посадили рядом со старшекурсником. Солидным парнем, который, судя по всему, пользовался авторитетом у друзей.

Он так же солидно поинтересовался у Нелли, что она пьёт. Та подумала и ответила, что ничего. А что? Не скажешь же, что в жизни ты пробовала лишь эльфийский фрилл? Признаться в этом, значит сходу подтвердить все теории Виллиса. И, к тому же, дать понять, что богата. Фрилл был баснословно дорогим в Дормере…

К, тому же, он был, можно сказать, безалкогольным. Он действовал иначе. А значит, не будет ложью сказать, что она и не пила ещё. Парень кивнул и подал ей чарку, на дне которой переливались… Несколько капель гномьего самогона.

Парни засмеялись, она понюхала это чудо и чихнула, а её "присмотрщик" солидно ответил, что лучше так, чем лечить потом отравление. Гномы тщательно следят за качеством своей выпивки. Нелли покивала, но решила, что пить не будет. И так интересно!

Парни болтали, втягивали её в разговор. Нелли смущалась Виллиса, который сумрачно поглядывал на неё. Он единственный, кто целенаправленно напивался. Хотя, видно было, что в почти полностью мужской обстановке трактира ему было легче. На его рожу если и смотрели, то как-то отстранённо. А как ещё, под градусами?

Расслабившись немного, парни принялись благодарить Нел за помощь на уроках магистра Рувиха. Старшие заинтересовались… И Нелли взялись натуральным образом допрашивать. Пусть и весело, с шутками и прибаутками.

Она тоже смеялась и показывала свои умения. Строила заклинания. Силу, правда, не вливала. Её пальчики порхали, складывались в сложнейшие фигуры, молниеносно рисовали труднейшие заклинания. Парни вошли в азарт и требовали от неё всё более редкие, сложные…

И Нелли прекратила. Улыбнулась:

— Пусть хоть часть моих невозможностей останется при мне!

Её сосед высказался:

— Ты уже сейчас могла бы сдать Рувиху его предмет.

— А толку? — довольно грустно ответила Нел. — Как только я пытаюсь влить туда силы, всё идёт наперекосяк…

Загадка! Что может быть интереснее для целителей!.. И её принялись "допрашивать" дальше. А кто-то задал крайне разумный вопрос:

— А Элвин? Что говорит он? Если Рувих и другие тебя не трогают, значит это приказ ректора. А значит, он смотрел тебя. Есть же у него какие-то догадки? Голова у него варит!..

Даже за глаза парни высказывались об Элвине исключительно хорошо. Его любили адепты. Поголовно. Нелли было приятно, что они любят его. Она ведь тоже полюбила старика… Словно любимого дедушку, которого у неё никогда не было.

Вздохнула:

— Он говорит, что это от несвободы. Меня слишком подавляли в детстве. Я привыкла терпеть. И сама перекрываю магические каналы. Инстинктивно.

Большего она не скажет им. Тем более, что и этого оказалось достаточно. Парни смотрели на неё с невыразимой жалостью. Это как же нужно мучить ребёнка-мага, чтобы он стал воспринимать магию врагом?

Нелли попыталась сгладить впечатление. Ей даже неловко стало оттого "как" они ей сочувствовали. Усмехнулась:

— Расслабьтесь парни! Меня никто не бил и не издевался. Просто подавляли!

Лица стали и вовсе трагичными. Пытки!.. Каждый из них теперь простил бы Нелли Тал любую выходку, прикрыл бы. Для них она навсегда стала жертвой истязаний. Тем более, что они, как лекари, могли довольно точно предположить, что длилось это всё годами.

Нелли просто не смогла вынести жгучей жалости… Ухватила, от неловкости, первое, что попалось под руку… Опрокинула чарку. Закашлялась… Тем более, что ухватила она не свою, а полную чарку Симона Вирта, рядом с которым сидела. Мир начал медленно, но неуклонно наливаться красками. Она удивлённо рассмеялась и не заметила, как испуганно переглянулись парни. И какое белое, как простыня, лицо у лорда Виллиса.

Он тоже опрокинул чарку. Но ему, в отличие от Нел, легче не стало. Он не юная наивная девочка, которая никогда не пила… Но зато переносила систематические ментальные пытки… Которые он продолжил. Он на своих занятиях тоже подавлял её, ломал. Ещё и бил. Ясно же, что как ни группируйся, а ей доставалось.

Ясно теперь, почему она так флегматично сносила его издевательства. Привыкла… Виллис едва не взвыл от ужаса. До чего он докатился!.. Он, аристократ и воин, в которого понятия чести родители вкладывали с детства. С любовью. У него были прекрасные родители. И семья. Безоблачное детство… Которого не было у этой девочки.

А сколько их таких, среди его студентов? Пусть и не в такой степени?.. Он не видел их. Не понимал, почему внешне совершенно нормальные ребята, такие трусливые или не верят в себя… Их сломали, конечно, до него. Но и он доламывал… Чём думал Элвин, когда поставил такого больного ублюдка, как он, деканом факультета? Испугался короля? Поддался?

Виллис терзался и мучался, а веселье у студиозов набирало обороты. Парни убедились, что Нелли в порядке и расслабились. Тем более, что девчонке, похоже, только на пользу пошло. Она хоть улыбаться стала. Шутить. И они отвечали тем же.

Без всякого подтекста. У многих были младшие сёстры или родственницы. Она была, как они: смешная, забавная. Без всякого кокетства. И это было здорово. Потому и они решились на то, чего никогда не позволили бы себе с другой барышней.

Звали её танцевать и каждый вытаскивал по одной, или по две, а некоторым удавалось и три шпильки вытащить из причёски дамы. В какой-то момент, вся эта конструкция рухнула, укрыв девушку целым каскадом завитушек и локонов. Нелли ужаснулась. Парни издали торжествующий вопль: получилось! Как дети!..

Оно-то, да. Только тот, последний, кому "повезло", едва не лишился головы. Симон Вирт подскочил к Нелли и отбил у неё незадачливого кавалера. При этом уговаривал её:

— Ну? Сама же говорила, что из-за несвободы всё! Вот мы и решили помочь. Исключительно ради человеколюбия! И будем молчать. Тем более, что нет тут никого другого. Будь свободной, Нел! Такой же, как твои буйные кудри!

Нелли не обратила внимания на поэтичный комплимент. Зыркнула на Виллиса. Вирт и тут успокоил:

— И он будет молчать. Ему первому не выгодно, если его пьянка со студентами выплывет. Веселись!

Он подхватил Нелли и принялся отплясывать какой-то народный танец так, будто всю жизнь прожил в деревне. И она не отставала. Кружилась, смеялась… И почувствовала себя свободной. Смешно, но распущенные волосы, и правда, помогали. Может быть потому, что отец именно их считал самым большим её изъяном? Волосы и глаза…

Пусть парни и говорили, что действовали только в интересах Пустышки Нелли, они кривили душой. Смотреть на неё, танцевать, касаться гибкой талии и руки, было просто невероятно приятно. Она вся была, как огонь. Но не опаляющей, а тёплый, родной, как огонь в камине, что приветливо подмигивает усталым путникам. Или как солнце, что светит, не задумываясь, кому и сколько достаётся его живительного света.

Нелли и сама чувствовала себя так: свободной и щедрой. А потому бледное, несчастное лицо Виллиса было неприятно видеть. Оно выбивалось из общей радости. А значит, что?.. Она сунулась к нему. А парни не успели удержать.

Те, кто принадлежал к одному с ним кругу, слышали, куда декан захаживает, чтобы разнообразить личную жизнь. Знали и то, что он никогда не бывает на балах. Да и в весёлых заведениях не танцует. Пьёт, становясь только мрачнее. Они с ужасом ждали, как он вызверится на Смешную Нелли, готовились её спасать.

Нел и не знала, что идёт в пасть к тигру, а потому смело подошла к мрачному магу и, не церемонясь, дёрнула его за рукав. Тот с изумлением уставился на неё. Она мило улыбнулась:

— Идём, потанцуем, декан!.. Ну? Что сидишь, как пень? Ты же аристократ! Как смеешь ты отказывать даме?

Расхохоталась, а потом, видя, что он и не собирается вставать, подмигнула ему… И склонилась перед ним в нижайшем, изящнейшем реверансе. Как перед королём. Да так и застыла…

Они привлекли внимание. Конечно! Ещё бы! Реверансы в трактире — редкость. Можно сказать, невозможность! На него и девчонку смотрели, наверное, все. И Виллис не выдержал. Вскочил со стула, издевательски отточенно поклонился ей. Подхватил даму за руку и вздёрнул вверх. Аккуратно, конечно. Только чтобы разогнуть её, наконец!

Она была довольна. Веселилась! И он прошипел ей:

— Не боитесь, леди, что я отомщу за то, что вы заставили меня светить рожей на весь трактир?

Конечно, леди! Чтобы так делать реверанс нужно учиться. С детства. И всё её поведение вписывается. Кого там Элвин прячет под именем Нелли Тал? Это, на самом деле, не такая уж редкость. Иногда аристократы учились под чужими именами. Кто она?..

Леди, похоже, прочитала его мысли:

— Не придумывайте себе романтических историй, лорд Виллис! Я просто хорошо тренирована. Вы поняли это сразу. Поэтому, чего скрывать? Я могу изобразить любой стиль боя, какой пожелаете. И любую пляску. Даже танец самирских наложниц. Не желаете?

Он не поддался на провокацию. Глянул остро:

— Бой, как танец, а танец, как бой?..

Она ответила прямым взглядом:

— Именно так!

И глаз больше не опускала. Смелая. Прямая и стойкая, как клинок… Её будто, и правда, подменили. Глаза, зелёные, яркие, притягивали, звали утонуть в них. Волосы вились и золотились, как самые жаркие солнечные лучи в горячий летний полдень. И рука её доверчиво лежала в его ладони. Спокойно, не напряжённо. Так не сыграет даже самая обученная из шлюх. Их всегда выдавало что-нибудь, этих женщин, кому он платил, чтобы не забыть окончательно, как это бывает, когда ты с женщиной…

Её ничего не выдавало. Она спокойно смотрела ему в лицо, доверчиво заглядывала в глаза, будто видела его настоящего. К нему и обращалась. Не того, озверевшего "его", каким он стал из-за всеобщего отвращения и страха, а каким он был когда-то.

Она видит его… Смешанная кровь… Странная адептка, которую прячет Элвин. И которая позволила ему увидеть себя… Всё сложилось в голове у бывшего гвардейца и он прошептал, глядя ей в глаза:

— Зачем? Зачем ты открылась мне?

Она потянулась к нему ближе, обдала тёплым дыханием:

— Мы бережём жизнь. Всегда… А ты погибаешь, лорд… Ещё немного и выгоришь… Ты ведь чувствуешь пружину вот тут?

И она положила руку ему на грудь. Их танец становился неприличным, и он начал оттеснять её в относительно тёмный угол. Пусть студенты придумывают, догадываются. Это лучше, чем они увидят, как… Ведающая проявляет себя…

Её глаза сейчас сияли. Вся она сияла и была прекрасна тот самой "ведьмовской" красотой, о которой с таким ужасом рассказывали древние летописцы. Гибельные порождения странного мира, все они: эльфийки, ведающие, драконицы, оборотницы и другие… Те, чьи глаза, лица и тела так много сулили, но не желали давать дормерцам ничего. Кроме сожаления и презрения. Их всех ненавидели, боялись… И всё равно желали…

— Не боишься? — не удержался он.

— Нет. Ты никогда не выдашь меня. Ещё и защищать станешь, если придётся. Благороден… Так, что с пружиной?

Он не отпирался:

— Чувствую. И что?

Она ладонью, легко и ласково, прикоснулась к его изуродованной половине лица, прошептала мечтательно:

— Я читала, что раньше мы могли исцелять всё. И такие вот раны. Просто позволяли внутреннему проявиться и изменить внешнее… Если я когда-нибудь войду в силу, я обещаю, что исцелю тебя, лорд… И не думай, что твоя жизнь закончена. Всё впереди… Даже любовь. Ты встретишь свою пару.

Пусть это глупо, но он поддался гипнотическому голосу:

— Ты думаешь?

Она ласково засмеялась и снова погладила по изуродованному лицу, как сестра:

— Я вижу, лорд. Не смей сдохнуть, как пёс. Дождись её! Она тоже ждёт. И тоже тоскует…