Целители. Начало пути

Глава 27

Лавиль и Виллис не слышали, о чём болтали студенты. И те, и другие набросили полог тишины. Конечно, оба магистра могли бы пробиться сквозь него, при желании. Но, зачем? И так понятно, что за чувства испытывают Дастон и Варнер. И то, что Дастон постарается отомстить Нелли Тал. Вероятно так, как Ильге Вардис. Чтобы сообразить это не нужно быть семи пядей во лбу.

Придётся присматривать за Тал и её подругами получше. Так думали оба магистра. Мысли эти не мешали им наслаждаться эпичным представлением, что разворачивалось перед ними. Они тоже набросили полог тишины. Добротный. И хохотали над вычурными, слишком высокопарными и, одновременно, смешными диалогами иллюзорных "аристократов". Тоже заметили, как достоверно Нелли Тал изображала кары для парней. И сделали выводы.

Когда Ильге Вардис надоело смотреть на показательное смертоубийство, она развернулась и ушла к центру площади. Нел пошла за ней. Оставшиеся без присмотра "Дастон" и "Варнер" вяло стенали всё оставшееся им время. А основное внимание зрителей вернулось туда, где были две другие подруги.

К ним тоже явились "кающиеся". К Айсе грузный, представительный лорд с щеголеватым, неприятного вида юношей. К Алике целая семья. Мужчина и женщина с хитрыми, острыми, похожими на мордочки хорьков лицами, и целый выводок шумных, крикливых детей разного возраста.

Дети кричали, прыгали вокруг родителей. И смазывали картину "покаяния". Да, девушкам оно, вероятно, и не было нужно. Они с брезгливым отвращением смотрели на своих, вероятно, родственников. И с облегчением. На их лицах легко читалось: какое счастье, что мы вырвались на свободу и "та" жизнь закончилась!

Пока творился весь этот бедлам в центре площади, и Ильга обнимала подруг в молчаливом утешении, Нел пропала. Те, кто следил именно за ней, заметили, что она отошла к самому малоосвещённому краю площади. Её ждали там… Высокий воин в полном облачении. Темнота не позволяла разглядеть был ли на латах герб. Вероятно, да, потому, что даже глядя на силуэт, видно было, что облачение первоклассное и двигается воин с особой, хищной грацией, что присуща аристократам, выросшим с мечом в руках.

Воин шагнул навстречу Нелли Тал. Обнял. Он, в отличии от других персонажей этой комедии, не выглядел смешным. Скорее трагичным. Он судорожно обнимал девушку руками в перчатках. Казалось, не разожмёшь. А потом, одной рукой попытался стащить шлем с головы… Нелли Тал развеяла его мгновенно…

Вернулась в центр площади ещё более неуёмная, чем до того. Смеялась. И громко крикнула:

— Вы, девицы академии! Не имеет значения, как вы относитесь к каждой из нас! Если вас тоже грызёт боль, выходите сюда и выплесните её! Не имеет значения, умеете вы творить иллюзии или нет! Просто думайте о тех, кто вас обидел! Магия сделает остальное!

Пока девушки, сидящие по кустам и глядящие на представление из окон общежитий думали, решались, Нелли Тал щёлкула пальцами… И площадь грохнула хохотом!.. Что там рога и хвост!..

— Она, и правда, "неравнодушна" ко мне, — потрясённо подумал Лавиль.

Высмеять его остроумнее и злее, было просто невозможно! Думай, не додумаешься! А её разум выдал картинку сходу. Чёткую, красноречивую. И узнать его на ней, смогла бы даже самая младшая из его племянниц!..

По диаметру площади выросли цветы. Достаточно высокие, намного выше роста человека. Большие, с широкими, удобными соцветиями… И по этим соцветиям порхал Лавиль… С яркими, как у бабочки, крыльями за спиной. С развевающимися длинными волосами и сияющей улыбкой. Он легко перескакивал с цветка на цветок, осыпая тех, кто внизу, сияющей пыльцой с цветов и своих крыльев… Когда он перепрыгивал на новый цветок, старый будто бы укоризненно, качал головой ему вслед…

— Обожаю эту девочку!

Лавиль и Виллис вздрогнули. Амалия Кринт, магистр травоведения и зельеварения, брошенная любовница Лавиля, подкралась незаметно. И теперь громко смеялась в лицо бывшему возлюбленному:

— Я готова была расцеловать её за рога и хвост!.. А за это вот… Я просто обожаю её! Высший бал по моим предметам ей гарантирован, даже если она ничего не будет делать! Хотя, подозреваю, всё у неё будет в порядке с моими предметами… Так вести себя может только истинная… Женщина!..

Кринт хитро улыбнулась обоим мужчинам:

— Так изящно и однозначно выразить твою суть, Лавиль, это нужно суметь. Даже ребёнок поймёт!..

Великовозрастные дети и поняли. Ржали над ним, как кони. Несчастные Дастон и Варнер отошли на второй план. Он снова стал звездой. Снова!

— Говорил я, что она тебя терпеть не может! — вторил его мыслям Виллис. — А ты мне: кажется, кажется… Вот оно, твоё "кажется"! Скачет!..

Иллюзорный Лавиль весело порхал вокруг академической площади. Был неутомим и последователен. Ни один цветок не пропустил! А на площадь выходили девушки. Сначала, по одной. А после, и вовсе группами… И "галерея героев" пополнилась новыми лицами. Многие узнали среди них друзей Варнера и Дастона, что считались самыми популярными парнями академии. И вели себя с девушками как придётся…

Теперь, как захочется, вели себя с ними. Они получали щипки, тычки, пинки, рога и хвост, как у Лавиля. Или зубы, как у вампира. Или когти и лапы, как у чудовища. Или ещё какие-нибудь уродства, что, по мнению адепток академии, ярко отражали их внутреннее содержание. А один из "героев" так и вовсе "открыл" остальным свою гнилую суть…

Споткнулся, упал. Нарядный камзол треснул… И гнильё вывалилось. Нестерпимо завоняло… Проблемный "герой" тут же испарился со всем своим содержимым, но парни содрогнулись. Не только от вони, но и от ужаса. А они-то считали девушек безобидными простушками!

Вдохновительница этого бедлама позволила выплеснуть свою обиду каждой. Когда "веселье" пошло на спад, она снова обратила внимание на себя. Вернее, обратил его на неё иллюзорный "Виллис", что появился из ниоткуда и пробирался к Нелли Тал.

Истор напрягся. Она, пусть и довольно безобидно, но так остро высмеяла Лавиля. Что достанется ему?.. Когда его "близнец" добрался до Нел, она отвлеклась от своих дел. Расцвела, как майская роза. Склонилась перед ним в изящнейшем реверансе. Как тогда, в трактире…

Реальный Истор Виллис, который прятался в кустах, разулыбался. Он не ошибся в ней. Добра и великодушна! И лучший друг, какого только можно пожелать! Как жаль, что ничего другого ему не светит!.. С другой стороны, кто знает, как повернётся жизнь? А пока он будет радоваться жизни, что снова стала цветной и интересной. И этому вот танцу на глазах всей академии!

Нелли Тал танцевала с иллюзорным Виллисом и девушки окончательно отвлекались от своих печальных и кровожадных мыслей. Музыка изменилась. Теперь над площадью вилась трепетная, пронзительно прекрасная мелодия. Так, наверное, каждая девушка мечтает об истинной любви…

Огонь вокруг площади погас. Нел остановилась, но не отпустила своего "кавалера". Улыбнулась:

— Мы выплеснули боль и возмущение. И это правильно. Давайте не забывать о любви и прощении. Люди вокруг не только ужасны. Мужчины тоже. Знали бы вы, девочки, сколько прекрасных парней здесь, вокруг нас. Нужно только увидеть!

Она посмотрела на иллюзорного Виллиса, но Истору, настоящему Истору, показалось, что она смотрит прямо к нему в душу. Сказала негромко, но магия усилила её голос. Был он полным любви и жизни. Нежности:

— Если бы я могла хоть что-то поправить!.. Если бы от моего желания хоть что-то зависело!.. Я исцелила бы вас, Истор Виллис! И каждую из вас, подруги… Давайте попросим наш мир. Он может то, что неподвластно слабым нам!..

Нел потянулась и поцеловала иллюзорного Виллиса в лоб. Откуда она могла знать, что именно в этом месте у него больше всего болела не только голова, но и шрам?..

Пыхнуло и осыпалось искрами что-то на площади. Те, что были там, изменились. Это тоже была иллюзия, но такая прекрасная!.. Ильга не была больше умирающей. Все увидели её такой, какой была она два года назад: удивительно красивой. И здоровой. Другие девушки тоже невероятно похорошели. Избавились от печали, уныния. Глаза их сияли, волосы блестели.

Виллис снова был красавцем, будто и не было того ужасного дня и ранения зачарованным клинком. Как он был красив тогда!.. Сейчас, как-то отвлечённо разглядывая самого себя и вспоминая свою жизнь при дворе, Истор подумал: а так ли он отличался от этих "золотых мальчиков", что стоят неподалёку?..

Он не творил откровенно мерзких вещей, как Дастон. Вёл себя скорее, как Варнер. Но был ли он от этого лучше?.. Если бы он встретил Нел тогда, что увидел бы он в ней? Очень красивую, непокорную куклу, которая бросает вызов, а значит, её нужно обуздать и покорить?.. Как видят её эти сосунки? Если так, то тот несостоявшийся убийца короля, оказал ему услугу. Он, наконец, стал собой, начал думать и чувствовать…

Сама Нел тоже преобразилась. "Переоделась" в тончайшее эльфийское платье. Крикнула:

— Долой печаль! Отпустите врагов и обиды! Давайте праздновать жизнь!

Призрачный бедняга "Лавиль", что всё это время продолжал свой "обход" цветника, на последнем её слове споткнулся, упал с цветка вниз… И повис на том, что раньше казалось шарфом… Повисел так немного, сорвался, упал на травку, встал и побрёл в темноту. Другие иллюзии за ним. Они, к слову, слонялись потом по территории академии до самого рассвета. Были безобидными и молчаливыми…

— Я её обожаю! — снова вставила своё Амалия Кринт.

Лавиль промолчал. Сделала из него висельника!.. О чём ещё говорить?.. Праздник на площади набирал обороты. Подруги сотворили всем находящимся на площади девушкам подобие эльфийских нарядов. Непрозрачных, конечно, как и у Нел. Разве что, более закрытых. Её платье было таким, какие она носила дома на праздники, только что с чехлом.

Она встала посреди площади, подняла руки… Взметнулась, как пламя… Танцевала так, как давно не видела академия. Как не танцевали в Дормере. Стремительно, вольно, отточено. Девушки встали в круг. Кто-то вышел к ней.

А она была огнём. Волосы, руки. Вся она… И вековые деревья академии стали "загораться" от её танца. От корней. Блеклым зеленоватым свечением. Которое, через время, становилось ярче. И скоро деревья сияли, освещая площадь и дальше. Музыка снова изменилась.

— Будто мир поёт! — потрясённо пробормотал Лавиль.

Амалия Кринт повернулась к нему. Сощурилась:

— Слышишь? Видишь?

И он сболтнул:

— Это ведь… Не иллюзия…

Амалия поджала губы:

— А вот об этом молчите. Оба. Раз уж ты, Лавиль увидел и проболтался… Иначе плохо Тал придётся. За танец. И остальное…

— Что за танец? — спросил Дамиан.

Амалия усмехнулась:

— Эльфийский. Только та, в ком сильна кровь первородных, может танцевать его так, что мир отзовётся… Она может "так" танцевать. А ты слышать, Лавиль… Я всегда подозревала, что и ты тоже… Только эльфы могут быть такими прекрасными… И жестокими к тем, кого не любят…

Помолчала, глядя на стремительный танец Нел. Добавила:

— Молчите. Иначе, ей конец… Хотя, Дастон вряд-ли допустит… Он уже сейчас фору даст большинству дворцовых интриганов. Раз уж он решил забрать её себе…

— Он не получит её!

Слова вырвались до того, как Дамиан успел сообразить или заткнуться. Но он и не жалел. Не получит. И точка.

Амалия рассматривала слишком красивое, упрямое и решительное лицо Лавиля… Лицо истинного эльфа. В неверном свете, исходящем от ближайшего к ним дерева. И как он умудрялся прятаться столько лет? Или это свет и песнь мира обнажила его кровь и суть?.. Вздохнула:

— А ведь это справедливо, Лавиль. Для тебя и Дастона. Вы оба, похоже, намертво привязались к женщине, которая презирает вас. Которой вы не нужны!

Снова слова бежали вперёд Дамиана:

— Всё может измениться!

Виллис удивлённо глянул на него. Кринт скривилась:

— Заметно было, как она может измениться к тебе! Когда ты с цветочка свисал!.. Посмотри, видно по ней, что ей кто-то из вас нужен?.. Или кому-то из нас?

Амалия фыркнула, вышла на площадь и тут же обзавелась иллюзорным эльфийским платьем. Прошла сквозь круг танцующих внутрь… Она тоже танцевала хорошо. Ярко и сильно…

Нелли Тал танцевала, будто родилась в холмах. И академия пела. Как хорошо, что жизнь возвращается сюда, в самое сердце Дормера! Кто бы мог подумать!..

И сердце академии, что видела Нел на площадью, стучало ей прямо в уши:

— Спасибо тебе, Неониль! Знай, благодарность моя будет велика! Как раз под стать твоему большому, великодушному сердцу!

Ей не нужна благодарность! Она рада и так!.. Просыпаться сама и будить других!.. Любить!

Когда утром следующего дня Виллис, по привычке, мельком заглянул в зеркало, то отшатнулся. Шрам немного разгладился. Особенно, на лбу. И не болел…