Целители. Начало пути

Глава 42

Дамиан вернулся с обхода. Из-за занятий в академии он проводил его после обеда. Собственно, проводили его дежурные лекари, как и положено, по утрам, а он только контролировал сложные или неоднозначные случаи.

Теперь он сидел в общей комнате, слушал байки и приколы молодых целителей, пил какой-то жутко редкий чай, который привёз из Самира родственник одного из ребят. Послушно пил. Жуткая гадость, этот их особый, пафосный чай. И жуткий Самир. До сих пор мороз по коже…

Он устал. Потому и сидел с парнями. Отдыхал. Работать сейчас всё равно не мог. Устал настолько, что гудит в голове… И чудится…

Он прислушался к себе. Странно. Он был "чистым" целителем, без примесей. Но за счёт резерва мог слышать что-то. Того же Мара… Друг ещё в детстве не мог смириться с тем, что он "глухой" и как-то раскачал его. Надо бы "отдаться" в руки к Графтону. Пусть бы посмотрел, как это Адельмар измудрился?

Как-нибудь. Когда-нибудь… Графтон, когда поймёт, какой удивительный "материал" попался к нему в руки, вцепится. Будет не отодрать. Он совсем как он сам. А потому, как-нибудь в другой раз…

Факт тот, что юные адептки, безграмотные ещё, но обладающие силами, признавались ему в чувствах не только, скажем так, лично, но и посредством ментальной магии. Пока до них не доходило, что целитель их "не услышит". Успокаивались. Но, к тому времени, приходили новые. И всё начиналось опять.

Он "слышал" их, вот в чём фокус. Но, конечно, не признавался ни им, ни кому-то ещё. Только щиты держал теперь усиленные. Сначало напрягало, а потом привык. Всё лучше, чем быть "изнасилованным" чужими "чувствами"…

Вот и сейчас. Похоже, что какая-то не в меру сильная или продвинутая девица продирается к нему. Дамиан передёрнулся. Это что же, щиты теперь придётся держать, как во время сражения?.. Кошмар! Да ещё и по имени зовёт. Зовёт, а не занудно перечисляет, как и чем он прекрасен.

Зовёт?.. Дамиан поставил чашку, вскочил и и быстро вышел за дверь. Прошёл в свой кабинет. Улёгся на диван. Всё это проделал молниеносно. Что-то беспокоило его. Зовёт!..

И он попробовал ответить, как говорил с Маром. Пусть медленно, но с другом у него получалось. Может быть, получится и тут?

"Голос" затих, когда он приготовился уже. И вот тогда он испугался. Что-то случилось с тем, кто зовёт. Что-то плохое. А если он не успеет?.. Он напряжённо ждал… Когда снова услышал "Дамиан" тут же спросил:

— Кто ты?

— Нел.

Вот теперь он испугался. Заледенел от ужаса, можно сказать. Но взял себя в руки. И задавал вопросы только по делу. Вернее, она сказала первой:

— Помоги…

— Где ты?

Она, наверное, плохо себя чувствовала потому, что говорила рвано. Явный срыв у девочки.

— Парк… Камни…

— Какие камни?

— Не знаю.

Ладно. Дезориентирована. Попробуем:

— Ты можешь посмотреть, где ты?

— Нет… Я не могу идти…

— Не надо идти. Просто посмотри по сторонам.

— Не могу повернуть голову…

Дамиан едва не взвыл от ужаса и чуть не потерял хрупкую связь. Обругал себя. Собрался. Оставалось одно. Если нет, то бежать к Элвину. Пусть он ищет.

— Нел, милая, покажи мне картинку того, что перед глазами.

— Я не умею…

— Просто попробуй. Пожелай.

Где-то там, Нел уцепилась за это "пожелай", как за соломинку. И пожелала желанием ведающей, чтобы у неё получилось. Из всех сил. Тех, что ещё оставались…

Силы кончились, но уплывая, она услышала:

— Вижу. Знаю это место. Жди.

Ту картину Дамиан не забудет никогда. Даже в старости и, не приведите боги, в маразме, он будет помнить её до малейшей детали. Особенно лужу крови у головы девушки. Её солнечные волосы казались совсем светлыми на фоне яркой крови. Которая, похоже, не останавливалась…

Это привело его в чувство и он сделал последний шаг, присел перед ней. Стал диагностировать и тут же лечить. В первую очередь обширную рану на голове. Совсем рядом с виском.

У него вышло "заткнуть" рану довольно быстро. Ещё бы!.. Он влил бы ещё сил, но толку?.. Страшная кровопотеря. Он вовремя успел. Вовремя… Значит выкарабкается и будет жить. Череп не пробит, сотрясение. Серьёзное. Как и на что повлияло?.. Будет понятно позже, когда придёт в себя…

Нел пришла в себя довольно скоро. Почувствовала прикосновения. С трудом открыла глаза. И заплакала:

— Успел.

Глаза были просто невероятно, ядовито зелёные сейчас. Из-за срыва, или казались такими из-за бледности. Он потом разберётся. Пока он только фиксировал то, что видел, лечил, утешал и снова собирал информацию:

— Нельзя плакать. Нельзя волноваться.

Она ухватилась за его руку, как за спасение, и сказала самое важное для себя:

— Мне нельзя пока умирать… Рано…

Его передёрнуло от того, как спокойно она говорит об этом:

— Никому нельзя, пока не придёт его час. Твой ещё далеко.

Она прикрыла глаза, улыбнулась бескровными губами:

— Я думала, пришёл…

Дамиан глаз не мог отвести от окровавленного камня рядом. Что бы ни делал, видел его боковым зрением. А потому спросил. Это тоже важно:

— Кто это был?

Она попыталась прокачать головой. Он не позволил.

— Я сама… Срыв ментальный… Я знаю, что нужно выключить… А позвать никого не могла…

Понятно. Она поступила, в общем-то правильно, разумно и жертвенно. Судя по тому, как пробилась она сквозь его щиты, беды могла бы наделать…

Ладно. Всё потом. Дамиан отправил магвестник Элвину. Объяснил ситуацию. Пусть придёт, посмотрит, правду ли девочка говорит. Если нет, это преступление. И нужно разбираться. И так нужно. Что-то же её довело, а скорее, кто-то… И прибраться здесь нужно…

Элвин ответил, что будет вот-вот. Дамиан не стал ждать. Не стоит старику видеть девочку такой. Он, судя по всему, привязан к ней. Занимается. Он видел, как по понедельникам и четвергам Нелли Тал шла вдоль домиков преподавателей, а после пропадала. Элвин прикрывал, что она ходит к нему в дом. Оно и понятно. Только разговоров будет…

Он мягко обратился к девушке:

— Мы уходим. Я возьму сейчас тебя на руки. Постарайся остаться в сознании. Это важно. Будет больно, можешь стонать. Я наброшу чары отвода глаз и полог тишины. Никто не увидит и не услышит.

— Спасибо…

Он аккуратно подсунул руку под голову и под колени, поднял её. Бросил последний взгляд на кровавое пятно на траве и пошёл прочь. Не к больнице. В обратную сторону… Она держалась в сознании и поняла.

— Почему…

— Потому. Тебя нужно наблюдать сутками и при этом сохранять тайну. Мне нужно отдыхать. В любой момент могут вызвать во дворец. Как я смогу проделать всё это, если не буду дома?

Наверное, голос его прозвучал сварливо потому, что она положила свою руку на его:

— Прости…

Он не мог смотреть на эту, всю в крови, руку. И ускорился ещё. Плавно. Чтобы не причинять ей лишнюю боль.

— Вот и отлично!

Дамиан с удовлетворением осмотрел, как зажила рана. Прекрасно! И шрама не осталось. Пусть она и пряталась в волосах, эта рана, он приложил все усилия, чтобы сделать работу безупречно. Любил так. Да, и не хотелось, чтобы девочка обзавелась шрамом.

— А теперь эликсиры! — скомандовал он.

Нел вела себя безупречно: боролась с сонливостью, послушно пила то, что он давал, терпела головную боль молча. Прекрасный пациент, несмотря на характер!..

Это он немного поторопился потому, что стоило ему заикнуться о ванне, как она заупрямилась. Достаточно было бы дать ей зеркало, чтобы решить проблему, но он не хотел, чтобы она видела себя такой. И так настрадалась, бедняга! Поэтому он терпеливо убалтывал её. Набрал воду в ванну и уговаривал, пока не увидел, что она чуть порозовела.

Прилив сил был, конечно, временным. Его как раз должно было хватить, чтобы пережить купание. Поэтому больше тянуть он не стал и заявил шутливо:

— Я ничего не увижу, клянусь. Купаться будешь в моей рубашке. Я с закрытыми глазами раздену и одену тебя. Думаешь, не справлюсь?..

Он правильно рассчитал. Нел фыркнула, прикрыв глаза от слабости:

— Не сомневаюсь в ваших талантах, господин декан.

Он дурашливо отсалютовал ей:

— Мотылёк же!

Девочке стало стыдно, и она позволила расстегнуть ученическую мантию, снять обувь и чулки. Верхние пуговицы на платье он тоже расстегнул и театрально сообщил:

— Смотри, закрываю!

Взялся за заранее приготовленные ножницы и принялся срезать с неё одежду. С закрытыми глазами.

Нел пробурчала:

— Почему сразу было не сказать?

— А вдруг ты боишься ножниц или не доверилась бы мне? А поднимать и вертеть тебя лишний раз сейчас категорически нельзя.

Нел уставала сильнее. Эликсир помогал плохо, что и понятно — кровопотеря. Но что-то она там чувствовала и думала потому, что пробормотала уважительно:

— Ловко ты…

Он заметил уже, что когда самочувствие ухудшалось, она бросала церемонии и звала его на "ты" и Дамианом. И он шутил дальше, чтобы отвлекать её:

— Знала бы ты, сколько я срезал одежды за все годы! С этой задачей я справлюсь в любом состоянии: пьяный, больной и не в себе… Вот и готово. Приподнимайся… Вот так… Руки… Ложимся снова… Молодец!

Он ловко натянул на девушку свою рубашку. Глаза открыл только тогда, когда последняя пуговица была застёгнута.

— Замечательно! Теперь следующий этап. Несёмся в ванную!

Он фонтанировал оптимизмом. Она бледно улыбалась в ответ до тех самых пор пока вода в ванне не стала кроваво красной… Она так испуганно смотрела на эту воду, что он не удержался и погладил её по плечу:

— Да, всё это выглядит не очень. А будет ещё хуже, когда ополоснём голову. Можешь закрыть глаза, как я. Это будет справедливо!..

Нел послушно закрыла глаза, а он аккуратно наклонил её голову в воду. Одной рукой придерживал, а другой лёгкими, ласковыми движениями отмывал уже схватившуюся в сосульки кровь в волосах. Выдернул затычку из слива и продолжал отмывать.

Когда вода убежала, он устроил голову Нел на бортике ванной, заткнул слив и снова пустил воду. Сам взялся перебирать многочисленные баночки и пузырьки на полках. Выискивал шампунь и мыло без запаха.

Нел открыла глаза. Окинула те полки плывущим уже взглядом, хихикнула:

— У тебя тут похлеще, чем у какой-нибудь красотки!

Он оглянулся:

— У меня тут, как у четырёх красоток, скажу я тебе. Матушка и три сестры. И все стремятся улучшить мою жизнь, дом, внешность…

— И характер, — закончила Нел расслабленно.

— Нет, — отыскал он нужное и вернулся к ней. — Насчёт моего характера матушка сказала бы что-то вроде: "горбатого могила исправит". И это было бы самое цензурное, что она могла бы сказать.

Вода снова стала окрашиваться. Он намыливал голову Нел и снова отвлекал её. Получалось, конечно. Она ахнула удивлённо:

— Нецензурно?.. Она же леди!

Дамиан хмыкнул:

— На людях, безусловно. Когда кто-нибудь из знакомых рассказывает новую байку об ужасном Добром Эльфе, она только жеманно хихикает и называет меня проказником. А потом пересказывает мне всё это за бокалом фрилла, смеётся и ругается, как наёмница.

Девочка широко распахнула глаза:

— Она что, и правда такая?

— Хуже! Она сказала, что примет в дом любую женщину, какой удастся меня окрутить. Раса, знатность, характер и внешность значения не имеют.

— Почему?

Дамиан закончил мыть голову. Помог Нел сесть и отжимал волосы. Ответил покладисто:

— Она одержима идеей наследника или наследницы. Остальные дети подарили ей внуков, а я никак.

Нел сказала с запинкой:

— Ты совсем молод. Успеешь.

Дамиан грустно улыбнулся:

— Мой отец погиб довольно молодым… Она боится, и торопит нас жить…

Нел снова положила руку на его, утешая:

— Она любит тебя. Это главное…

— Знаю. Но иногда, утомляет.

— Ты поэтому живёшь в академии?

— Да! Иначе пришлось бы бежать в Самир. Но, они и тут регулярно навещают меня.

Нел хихикнула:

— Я так и поняла…

Дамиан усмехнулся:

— Да уж. Дом благодаря им похож на будуар знатной дамы, а не на жилище холостяка… Что ж, мы справились. Теперь идём дальше!