Чары Клеопатры

Глава 1 Очаровательная попутчица

ашина нырнула в тоннель под Таганскую площадь, и Алексей мысленно отметил, что до вокзала осталось минут пять езды. Ильин смотрел в боковое окно машины. Когда повернули к вокзалу, стали двигаться черепашьим шагом: улицы были забиты автомобилями и пешеходами. А вдоль здания вокзала чуть ли не в ряд стояли жрицы любви. Они выделялись среди основной массы: и позой, и одеждой, и вполне определенным, ищущим взглядом… «Одна… Две… Три…» — начал было считать Алексей и, усмехнувшись, оставил это занятие. Слишком их много. Да, подумал он, «ночные бабочки» расплодились со сказочной быстротой. Словно саранча, заполнили собой улицы городов великой страны с кратким названием «Русь!». Оно и понятно. Такому всеобщему расслоению нравов способствовали многие причины, и прежде всего тотальный развал экономики, которая совсем еще недавно конкурировала с западными странами, а в такой области, как военно-промышленный комплекс, была чуть ли не «впереди планеты всей». Но ВПК накрылся медным тазом, его самые крупные высокодоходные предприятия растащили разные компании и частные лица. Слава Всевышнему, и отец Ильина успел к разделу этого пирога. И ему, Алексею, теперь кое-что перепадет. Вот отгуляет отпуск, сбросит эту офицерскую форму с погонами старшего лейтенанта и включится в коммерческую работу. Будет получать не три тысячи рэ, а минимум три тысячи баксов.

У Курского вокзала тоже крутились путаны. Алексей, выходя из «вольво», поймал себя на том, что лично он ничего против этих красоток не имеет. Его мнение будто было услышано и тут же подкреплено призывным взглядом девицы лет семнадцати. При этом она слегка повела коленкой, будто вопрошая: «Ну, так что?» Ильин улыбнулся ей и едва заметным жестом ответил: «Увы, некогда!»

Нет, ему положительно нравятся женщины! И даже мелькнула шальная мысль: «А что, если махнуть на эту поездку рукой и…» И тут же остановил себя: «Брось, дурень! Неужели ты, еще достаточно молодой, отлично сложенный и лицом на загляденье другим, останешься без внимания женщин в вагоне и на побережье Черного моря, куда направляешься?»

И он не ошибся.

Началось с проводницы, юной хохлушки со вздернутым носиком, которая сразу выделила старшего лейтенанта среди пассажиров. Прежде всего вразрез со всеми железнодорожными правилами, сама проводила Алексея в купе. Сказала, что ее зовут Оксана и что он в любое время может к ней обращаться, если ему что-нибудь понадобится. И при этом недвусмысленно посмотрела Алексею в глаза:

— Я поздно ложусь, так что не стесняйтесь беспокоить.

— Я тоже поздно ложусь, — произнес Ильин и тут же подумал: «Ну вот и началось! Как тут голову не потерять!» Теперь он словно отвечал на ее намек, совсем откровенно прошелся взглядом по фигуре: ничего девушка; конечно, не первой свежести, но изюминка в ней еще сохранилась.

Она словно читала его мысли:

— Я сегодня — без напарницы…

Алексей принял приглашение:

— Спасибо. Спокойно чайку попьем. С коньячком…

— Ой! — воскликнула Оксана. — Добрая мысль! Договорились.

Заторопилась на выход встречать пассажиров.

Ильин выглянул из купе, проводил ее взглядом: «И в этом ракурсе — хороша. Но больше ста рублей не дам! Еще же коньяк, закуска… Да, похоже, московская провизия до жены не доедет».

Ильин вернулся в купе и пристально на себя посмотрел в зеркало: нет, не права Наталья, утверждавшая, что его погубят деньги. Главная его страсть — женщины. Это открытие в самом себе он сделал, когда так легко попался в нехитро расставленные сети секретарши отца Юленьки. Ведь чувствовал, догадывался… А остановиться — не мог. И это еще только физическое влечение. А если он по-настоящему влюбится?..

Он скорчил самому себе в зеркале рожу и вслух произнес:

— Ничего не произойдет. Для этого надо еще влюбиться. А способен ли ты, Ильин, на это?

Тот, «зеркальный», Ильин посмотрел на него с искренним любопытством: действительно, а способен ли?

Алексей опустился на мягкое сиденье и задумался. Он никогда не задавал себе этот вопрос применительно к их взаимоотношениям с Наташей. Почему не задавал? Да потому, что всегда считал, что слово «любовь» — слишком возвышенное для оценки отношений между супругами. Но только ли в этом причина? Чего там душой кривить: он всячески уходил от честного ответа!

Да, тогда, в далеком южном гарнизоне, когда Наташа так нелепо потеряла своего первого мужа, он был искренним. Был искренним и тогда, когда под разными предлогами стремился отвлечь ее от тяжких мыслей, вывести из угнетенного состояния. И многое сделал, чтобы Наташа обрела хотя бы относительное душевное равновесие. Он был искренним и тогда, когда выражал свои чувства, поскольку действительно хотел соединить с ней свою жизнь.

Так, выходит, любил? Если слегка слукавить, то можно ответить — да. Но что же тогда скрывается за этим «слегка»? Может быть, пора набраться решимости и ответить самому себе на этот вопрос.

Да, Наташа, бесспорно, хорошая женщина. Она ему нравилась. Но ведь в их небольшом, затерянном в жарких степях гарнизоне других-то и не было. А уж лучше ее — это точно.

К тому же среди офицеров его возраста, в ближайшем окружении, не оказалось и холостяков. Поэтому и друзей у него не было. А без друзей тоска иногда так заедала… А кроме того, ему просто физически хотелось женщину! А с этим вопросом в их гарнизоне было непросто — все на виду. Конечно, те, кто не особо заботился о своей репутации, находили утеху. Он не решался…

Нет, Алексей, конечно, не причислял себя к тем, кто от скуки женится, а потом уныло всю жизнь тянет свою лямку, считая, что так и должно быть. С Наташей — это не тот случай. Вот он и сейчас едет, чтобы попытаться вернуть ее, наладить прежние отношения. Еще накануне отъезда придумывал слова, которые могли бы ее убедить, выстраивал аргументы… Но разве слова так важны? Да, если бы человеком двигало всеохватывающее, искреннее чувство, то и взгляда достаточно. Логика, аргументы — это уже вторичное…

Вот на этом-то месте мысли Ильина спотыкались, он терял уверенность в том, что Наташа примет его покаяние, поверит в раскаяние. Он приблизительно даже знал, что она ему ответит и как ответит…

С шумом отодвинутая дверь купе прервала его невеселые мысли. Подумал — Оксана. Но на пороге появился грузноватый высокий мужчина, обвешанный дорожными сумками.

— Здравствуйте, молодой человек! — переведя дыхание, приветливо произнес он и облегченно свалил свою ношу на свободную полку. — Видишь, родная, у тебя уже есть попутчик.

— Можно подумать, что это твоя заслуга, — раздался из-за спины мужчины насмешливый голос. А когда мужчина вышел в коридор, порог купе переступила она… Ильин, понимая, что это неприлично, не мог оторвать от женщины взгляда — она была прекрасна! Огненно-антрацитовые глаза, смоляные волосы, густой волной спадавшие на неширокие, загорелые шоколадного цвета плечи, овальное лицо, с едва заметной горбинкой нос и прекрасные яркие губы. Явно кавказский тип, отметил Алексей. И фигура — тонкая, гибкая, стройная. На ней легкое, из цветастого крепдешина платье с большим вырезом на груди, на ногах ажурные, в сеточку, туфельки.

Женщина, мельком взглянув на попутчика, даже не поздоровалась, вошла в купе и уселась за столик. Помолчала, задумчиво глядя на сопровождавшего, потом обратилась к нему приятным контральто:

— Друг мой, оставь мне свою зажигалку.

— Смотри, родная, не увлекайся, — сказал тот. — Давай я сложу сумки. Поднимись, пожалуйста!

Они вели разговор так, словно в купе не было посторонних. Ильин старательно делал вид, что не слушает, и даже отвернулся к окну, выходящему на перрон, по которому озабоченно сновали люди. Но взгляд невольно тянулся к прекрасной попутчице.

— Дорогая… — обратился к ней сопровождавший.

Но спутница прервала его:

— Спасибо, твоя помощь больше не нужна.

Ильину подумалось, что мужчине надо бы обидеться. Однако тот сдвинул сумки в угол, кое-как примостился рядом с женщиной, взял ее за руку и почти умоляюще произнес:

— Родная моя, только чай. Сегодня вечером — только чай.

Алексей перестал что-либо понимать: «Чего он заладил, чай да чай? Может, больна она?» Но цветущий вид этой красавицы говорил о противоположном.

— Провожающие! Прошу покинуть вагон! — послышался голос проводницы Оксаны. — До отхода поезда осталось три минуты!

Мужчина засуетился:

— Я пошел. До свидания, дорогая!

— Счастливо, дорогой. — Она наконец-то посмотрела на него. Но не ласково, а скорее снисходительно. — Иди и, пожалуйста, будь осторожен.

Когда мужчина покинул купе, дама облегченно вздохнула.

Поезд тронулся. Ильин, чтобы прервать неловкую паузу, предложил женщине помочь уложить вещи.

— Пустое, — беспечно махнула она рукой и как бы в оправдание дополнила: — Это мой крест — брать чуть ли не весь гардероб с собой на отдых. — И вдруг спохватилась: — Для начала давайте познакомимся. Клеопатра.

— Алексей, — улыбнулся Ильин и пожал ее холеную, но неожиданно крепкую руку. — У вас такое редкое имя.

Она пожала плечами:

— Скорее, редкое и легко запоминающееся. — Наконец-то удосужилась окинуть его более внимательным взглядом. — А вы отдыхать едете или по служебной необходимости?

— Можно сказать, и то и другое. Буду совмещать необходимое с приятным.

— Понятно, — улыбнулась Клеопатра. — Командировка всегда считается вторым отпуском. Особенно если она выпадает на юг.

— Вы, наверное, имеете какое-то отношение к армии? — предположил Алексей.

— Упаси бог, — засмеялась Клеопатра. — Впервые разговариваю с офицером. Вы в Москве служите?

— Дослуживаю, — грустно усмехнулся Алексей.

— Что так? Не нравится?

— Очень. Требуют много, а платят мало. Кому это может нравиться?

— Да, — сочувственно кивнула женщина. — Слышала я по радио, как плохо ныне в армии. А в Чечне гибнут каждый день. — Почувствовав, что затронула слишком щекотливую и не очень приятную для офицера тему, она кивнула на свои вещи: — Итак, мужчины занимаются поклажей, а женщины, как всегда, — туалетом.

Алексей с нарочитой серьезностью спросил:

— Так что же мне делать: сумки укладывать или выйти, чтобы дать вам возможность переодеться?

Она, ничего не ответив, встала, продемонстрировав при этом идеальной формы ноги. Привычным движением вынула из прически шпильки, и ее тяжелые темные волосы упали на изящные плечи. Достала из сумочки расческу.

— Я, Алексей, — сказала она, слегка шепелявя из-за заколок, которые держала во рту, — не понимаю этой привычки: едва только сел в поезд — сразу переодеваться. Ладно, женщина в халате — еще куда ни шло. Но когда мужики напяливают домашние пижамы… Тьфу! Потом эти полосатые матрацы бродят по всему вагону, словно по собственной спальне. А вы боитесь за ужином испачкать свой мундир?

Алексею стало легко и весело.

— Нет, конечно, — смеясь ответил он. — Да и пижаму я отродясь не надевал в поезде. Так что с переодеванием проблем нет. А что касается ужина… Спасибо, что напомнили; сейчас посмотрим, что у нас есть…

Поднявшись, он оказался очень близко к ней. Так близко, что почувствовал нежный запах ее волос. Залюбовался ее красивыми тонкими пальцами…

Она словно не заметила его любопытства, вожделенного взгляда и желания стоять около нее, ощущать ее тело. Не отстранилась, а продолжала колдовать с волосами. И внутри у Алексея все запылало. Как же хороша эта чертовка! Он еле сдерживал желание обнять ее.

Она закончила заниматься прической, повернулась к нему:

— Я знаю, о чем вы думаете.

— О чем?

Она не ответила, лишь осуждающе глянула ему в глаза. Они стояли лицом к лицу. Помолчала и, отстранившись, произнесла, как приказала:

— Давайте лучше поужинаем. Я, можно сказать, осталась сегодня без обеда, а уже девятый час.

Алексей свое согласие выразил низким поклоном.

— Не возражаю.

— Итак, — оживилась Клеопатра, когда Алексей наконец-то уложил сумки, — мужчины готовят ужин, а женщины… готовятся к ужину.

— Я — российский офицер и матриархата не допущу! — нарочито строго сказал Ильин и открыл свой чемоданчик.

Клеопатра, вопреки собственным «указаниям», приняла живое участие в подготовке импровизированного ужина, проявив при этом и завидную сноровку.

Отдав дань традиции, они по первой выпили за знакомство, а потом перешли на вольные темы. Их диалог постепенно обретал характер словесной игры, которая позволяла касаться безобидных тем, но при этом выведывать подробности о жизни друг друга. А взаимной симпатии в немалой степени способствовал коньяк, предусмотрительно прихваченный Алексеем в дорогу, Клеопатра пила маленькими глотками, но до дна, и Алексей, наблюдая за ней, отмечал, что большущие черные глаза нисколько не туманились. Несмотря на то что после первой рюмки они перешли на «ты», Клеопатра не подавала никакой надежды на более близкие отношения. Он слышал когда-то, что южанки, особенно мусульманки, очень темпераментны, но иметь интимные связи с иноверцами считают большим грехом. Однако Клеопатра выглядела вполне современной женщиной и говорила на русском без малейшего акцента. Чтобы окончательно перешагнуть запретный рубеж, он рискнул рассказать фривольный, далеко не новый анекдот:

— …Едут отдыхать к Черному морю двое молодых незнакомых людей — мужчина и женщина. Как мы с вами. Сели ужинать. Выпили. И вдруг женщина начала глубоко вздыхать. «Вы это о чем печалитесь?» — спрашивает мужчина. «Да как же не печалиться, — отвечает женщина. — Вот уехала я, а муж, уверена, уже другую ласкает. Он такой ловелас». Вздохнул и мужчина: «Моя тоже, наверное, изменяет. Что ж теперь делать?» — «А давайте отомстим им», — предложила женщина. «Давайте», — согласился мужчина. Отомстили один раз, другой. Женщина в восторге: «Мне так хочется мстить, мстить». — «А я уже простил свою», — сказал мужчина.

Клеопатре, похоже, анекдот не понравился. Она встала из-за стола, достала пачку сигарет:

— Я хочу курить. Ты не возражаешь, если я здесь покурю?

— Нет, разумеется.

Клеопатра вытащила из пачки длинную сигарету. Алексей учтиво щелкнул зажигалкой, оставленной на столике провожавшим мужчиной.

По купе пополз синеватый дымок. Ильин глубоко вздохнул и… чуть не закашлялся от странного запаха.

— Что за сигареты? — спросил он.

— Лечебные. Успокаивающие, — ответила Клеопатра. — Это мне из Испании прислали.

— То ли фиалку, то ли лаванду напоминают, — сказал Алексей.

— Нет, — покачала головой Клеопатра. — Эти растения в наших краях не растут.

«Странно, — подумал Ильин, — от этого аромата действительно на душе стало спокойнее». Нет, не спокойнее, как-то радостнее, настроение его необъяснимым образом улучшилось. Голова приятно туманилась. И если раньше что-то его настораживало, он старался контролировать ситуацию, свои поступки, то теперь это чувство покинуло его. Все становилось близким, понятным, доступным.

За окном купе стемнело. В купе стало уютно, особенно когда Клеопатра задернула занавески и выключила радио. Что это? Не сигнал ли к действию? Ильин глянул на часы: «Рановато, вагон еще не угомонился».

— Ты чем занимаешься, Леша, куда едешь? — вдруг спросила Клеопатра.

— Еду в Сочи отдыхать, — ответил Алексей.

— Не похож ты на отдыхающего.

— Так и быть, скажу тебе по секрету, — улыбнулся Алексей, испытывающий сильное желание, чтобы спутница его снова закурила необычную сигарету: ее дымок оказывал на него магическое действие: голова приятно кружилась, навевая сладкие грезы. — Я к тебе еду. И я говорю правду. Не веришь?

Она нежно потрепала его за ухо и вновь достала длинную соломинку-сигарету.

— Не возражаешь?

— Кури, кури, — обрадовался Алексей. Она сама щелкнула зажигалкой, прикурила. — Как называются эти сигареты?

— Они не продаются.

— Ну, подари мне несколько.

— Зачем?

— Мне нравится их аромат.

Она молча продолжала курить. Голова его сильнее закружилась, по телу разлилась приятная истома.

— Значит, мы оба едем на отдых, — произнесла Клеопатра, и Алексею хотелось, чтобы она говорила, говорила. Все, что он слышал, казалось ему необычайно остроумным, значительным, и сама она казалась настоящей египетской царицей Клеопатрой.

В дверь купе постучали.

— А у нас все дома, — с усмешкой сказал Алексей.

Стук повторился.

Ильин нехотя поднялся и открыл дверь. В ногах он ощущал непонятную слабость, сердце гулко стучало, голова сладко кружилась.

В дверях стояла проводница Оксана, которую Алексей мысленно окрестил «сторублевкой».

— Чай будете, пассажиры? — сухо спросила она, опытным взглядом оценив обстановку в купе. — Чем это у вас воняет? — Она шумно втянула воздух. — Я вентиляцию включу.

— У нас не воняет, а благоухает, моя прелесть, — нравоучительно сказала Клеопатра.

— Ваш муж просил, чтобы я принесла вам чай с тройной заваркой, — угрюмо сказала Оксана. — Он заплатил за него.

— Тащи, голубка сизокрылая, тащи.

Проводница, выразительно глянув на Алексея, исчезла.

— Чего это она такая злая? — удивилась Клеопатра. — Хамит.

— Она не хамила, — вступился за Оксану Ильин.

Клеопатра посмотрела на него внимательно:

— А ты, Алексей, похоже успел с ней познакомиться?

— Да. А что здесь такого?

— Ничего. Так и должен поступать российский офицер.

Через некоторое время в купе появилась Оксана с подносом. На нем стояло несколько стаканов чая, один из которых был дегтярно-черного цвета.

— Спасибо, — поблагодарила Клеопатра. — А ты будешь? — обратилась она к Алексею.

— Да. Только не такой крепкий.

Оксана уже поняла, что потенциального клиента увела эта смазливая бабенка. Это ее обидело и разозлило. Она бросала презрительные взгляды то на разбитную женщину, то на неверного пассажира, который, как ни в чем не бывало, сидел за столиком и блаженно улыбался. Это ее еще больше взвинтило, и она, ставя с подноса на столик стакан, «случайно» опрокинула его на Ильина. Тот чертыхнулся, начал выбираться из-за столика: в самом неподходящем месте на брюках расползлось большое мокрое пятно.

— Оксана, черт возьми, откуда у тебя руки растут?! — воскликнул Ильин, не сдержавшись. — Что теперь делать?

— Извините, пожалуйста. Устала я. У меня в купе есть утюг… — попыталась исправить положение проводница.

— Не берите в голову, — сказала Клеопатра, при этом так посмотрела на Оксану, что та безмолвно отступила в коридор.

Свой чай Клеопатра пила медленно, маленькими глотками, смакуя и жмурясь от удовольствия.

— Спать не будешь, — предупредил Алексей.

Клеопатра лишь усмехнулась.

С мокрым пятном на брюках Ильин чувствовал себя не в своей тарелке.

— Приложи простынку, она оттянет часть влаги, — посоветовала спутница.

Алексей так и сделал, что вызвало у Клеопатры очередную усмешку.

— Не ошпарила эта красавица?

Он понял ее намек.

— Слава богу, не достало.

Клеопатра опять достала пачку сигарет, закурила. Непроизвольно Ильин наклонился поближе, потянул носом сладкий аромат. И догадался, какие сигаретки курит его новая знакомая. Он много слышал о наркотиках, но еще никогда не имел с ними дела.

— Так ты угостишь меня успокоительно-волнующей сигаретой? — спросил он.

Она отрицательно помотала головой:

— Зачем тебе? Ты и без сигареты спокоен, великолепен. Да и спать пора. — Она затушила свою сигарету, поправила постель и, не выключая света, стала раздеваться.

— Разреши я помогу тебе? — Он не мог уже больше держать себя в руках.

— Попробуй, — не поворачивая головы, усмехнулась она.

И он дрожащими руками стал расстегивать молнию на ее легком, источающем аромат «Шанели» платье.

— Не торопись, мой прекрасный капитан, — повысила она его в звании. — Закрой лучше на замок дверь.

Он совсем ошалел от счастья. Метнулся к двери, щелкнул запором. Потом прильнул губами к плечу, к груди Клеопатры.

— Ты прекрасная и сладкая, как шоколадка. — Он бережно уложил ее в постель. Торопливо стал раздеваться…

Когда Алексей проснулся, Клеопатра лежала на своей полке совсем нагая. Как она была хороша! Некоторое время он любовался ею. И вдруг почувствовал, что им начинает овладевать и какое-то другое желание. Ему захотелось вдохнуть дым сигарет, которые курила Клеопатра. А еще лучше — самому выкурить такую сигарету.

— Ты уже не спишь, моя прекрасная амазонка? — спросил он.

— Нет, мой прекрасный соблазнитель, — отозвалась Клеопатра, сладко потягиваясь.

Он подсел к ней, бережно взял в обе ладони ее тяжелые волосы и утопил в них свое лицо.

— Спасибо тебе за все, моя волшебница, моя богиня.

— Искренне? — улыбнулась она.

— Искреннее не бывает.

Клеопатра разжала его ладони, и прямо перед ним оказались ее глаза. Но теперь они были совсем другими. Они излучали неподдельную нежность. Алексей воспринял это как призыв, но она мягко остановила его:

— Не надо. Не надо разрушать чудные мгновения… Я знаю, что тебе сейчас надо… Подай мою сумочку…

В который уже раз она прочитала его желание! Клеопатра достала из сумочки сигарету и прикурила от зажигалки.

Ильин жадно следил за ее движениями.

Сделав две-три глубокие затяжки, она вынула сигарету изо рта, прижалась к Алексею, поцеловала его в губы… И он не сразу почувствовал своими губами влажноватый мундштук раскуренной сигареты. Вот и первая затяжка…

Клеопатра вынула из пачки еще одну сигарету, для себя.

Сизый дымок поплыл по купе.

В первые мгновения Ильин испытал разочарование. Сигарета как будто ничем не отличалась от обычной. Правда, вроде ощущался привкус ментола. Но уже через минуту почувствовал, что его состояние меняется. Тело становится легким, как бы невесомым. Голова болеть перестала. Тяжесть испарилась, растаяла, и мысли стали ясными.

Алексей распрямил плечи, собираясь встать, опустил босые ноги на пол.

— Кури, кури, — остановила его Клеопатра. — Это первая твоя сигарета, не прерывайся. Свою дозу должна получить каждая расслабленная клеточка.

И он курил. Курил, пока окурок не стал жечь пальцы.

— Ты правда первый раз куришь мари? — спросила Клеопатра.

— Мари?

— Ну, марихуану.

— Первый. Даже не верится.

— Почему? Ты делаешь это, как заправский курильщик с многолетним стажем.

— Спасибо за комплимент… Я же наблюдал, как это делаешь ты, девочка моя.

— Следи за своими ощущениями, — улыбнулась Клеопатра. — Пик настоящего кайфа впереди.

И верно. Он испытал необычайный прилив энергии. Теперь все, казалось, было ему под силу. Если раньше его тело просто утратило вес, то теперь он чувствовал, ему ничего не стоит взлететь, без всяких крыльев, только силой мысли и воображения. Он готов был нести Клеопатру на руках на край света…

Клеопатра наблюдала за его перевоплощением с неподдельным интересом, одновременно и сама наполняясь желанием.

— Теперь встань, Алеша… — Она перешла на шепот.

Он послушно встал.

— Теперь ты созрел для любви…

Ее шепот доносился снизу. Алексей чувствовал нежные прикосновения ее пальцев, гладивших его ноги и бедра. Ее ласки огнем охватывали тело. Она потянула его на себя, крепко обхватив голый торс…

Начало светать. Клеопатра стала быстро собираться. Прежде чем выйти из купе, взглянула на крепко спящего Алексея. Немного подумав, оторвала от лежавшей на столе газеты уголок и быстро на нем написала: «Жду в 21.00, ресторан „Сочи“. Клеопатра». Оставила записку на видном месте. Охваченная непонятной грустью, еще раз посмотрела на спящего Алексея. И вдруг решительно взяла со столика записку и положила ее в карман пиджака Ильина. Бесшумно открыла дверь купе…

…Сначала было черное небытие. Оно колыхалось в мозгу, словно темная пелена, гигантский занавес, отделяющий бытие от небытия. Алексей отчаянным усилием воли старался разорвать этот занавес, раздвинуть его, и в конце концов ему это вроде бы удалось.

Перед глазами возникла белесая плоскость, представляющая собой прямоугольник. Плоскость была неподвижна, тяжела, угрожающе нависала над ним, грозя раздавить. Это ужасно беспокоило Алексея. Однако шло время, а плоскость не опускалась, и он немного успокоился. Потом плоскость над ним стала приобретать твердые очертания, к ней подстраивались другие плоскости, которые сбегали вниз, образуя стены.

Через некоторое время Ильин уже вполне четко осознал, что лежит на спине в небольшом двухместном купе скорого поезда, а его прекрасная спутница исчезла, как привидение. После бурной ночи во всем теле ощущались усталость, разбитость. Голова трещала от боли. За окошком проплывали унылые, однообразные пейзажи. В горле пересохло. Он взял недопитую бутылку кока-колы — остатки ночного фантасмагорического пиршества с растаявшей как дым феей — и жадно допил коричневатую теплую жидкость. Усилием воли Ильин поднялся, привел в порядок перед зеркалом прическу, критически оглядел себя: «Да… Тот еще красавец… Самоуверенный индюк!»

Ароматный удушливый запах, казалось, пропитал каждую вещь в купе. Ильин хотел опустить окно, но это ему не удалось. Нужно бы попросить проводницу включить вентиляцию. Как ее? Ну да, Оксана. Но что-то удерживало его от намерения пойти к проводнице. Он смутно припоминал обрывки ночных видений, до жути реальных или смешанных с реальностью.

Кажется, они с Клеопатрой собирались ночью пойти к Оксане в гости. Или на самом деле ходили?

Он что-то обещал Оксане… Или это игра его воображения?

Посмотрел на свои брюки — влажное коричневое пятно вокруг ширинки не успело высохнуть до конца: и он вспомнил — Оксана опрокинула на него стакан с горячем чаем.

Но где Клеопатра?

Шло время, она не возвращалась. Тогда Алексей догадался приподнять ее полку и оторопел: вещи попутчицы исчезли, видимо, она сошла на какой-то станции, не сочтя нужным попрощаться с ним — а может, не смогла разбудить.

И вдруг его пронзило самое банальное подозрение: накурился, напился — кинули! Он бросился к своим вещам. С огромным чувством облегчения Ильин убедился, что деньги в нагрудном кармане остались целы. Дипломат также был на месте, никто ничего не тронул.

Умывшись и почистив зубы, Алексей подумал, что неплохо бы почаевничать. Но идти за чаем к проводнице никак не решался, поскольку не мог вспомнить, наносил он ей ночью визит или нет. Во сне женщин было много… Кто они — сам черт не разберет.

Маясь в коридоре, Ильин носом к носу столкнулся с Оксаной — кажется, во сне он ее звал Окс. Сон, однако, постепенно выветривался из головы, уходил вдаль, тускнел.

— Здравствуйте, Оксана, — смущенно произнес он, готовый к любым неожиданностям.

— А, беспокойный пассажир! Проснулся? — не очень приветливо ответила проводница. Она была спокойна, весела и свежа, как роза на клумбе.

— Почему беспокойный?

— Потому! Всю ночь из вашего купе доносились какие-то странные звуки, не то разговоры, не то крики. Счастье ваше, что соседние купе пустые.

— Мы спали…

— Да, можно и так сказать, — ехидно улыбнулась Оксана.

— А куда подевалась моя попутчица?

— Сошла два часа назад.

— А я думал, марафет наводит.

— Так она что, даже не попрощалась с вами?! Вот так-то! Такие они, красотки.

— Как сказать…

— Она даже за дополнительный чай не заплатила, — пожаловалась Оксана.

— Я заплачу, это ерунда…

— Ох и вид у вас! Похоже, бурная ночка выдалась. Темпераментная попутчица попалась?

— Не только попутчица, некоторые другие особы, не будем указывать пальцем, тоже темпераментные оказались.

— Отчего же, укажите.

Он нежно прикоснулся пальцем к упругой груди проводницы.

— Я? — деланно удивилась Оксана. — Я с вами не бражничала.

— А это чья работа? — показал он на брюки.

— Ах, — всплеснула руками Оксана, — это же надо! На самом интимном месте. И как в таком виде выходить на публику?

Он пропустил ее насмешку:

— Оксана, включите, пожалуйста, вентиляцию.

Проводница еще раз окинула его взглядом и укоризненно покачала головой:

— Давно включена! Вам холодный душ нужен. — И скрылась в служебном купе.

Когда Ильин вернулся в свое купе, там играл сквознячок и специфический запах дымка выветрился. Голова все еще болела, в горле першило, но, несмотря на это, возникло желание снова вдохнуть тот злополучный запах ментола. Однако он тут же решил никогда больше не брать в рот этого зелья. Чтобы чем-то занять себя, взял газету со столика — под ней оказалась заколка Клеопатры. Забыла! Ильин опять вспомнил ее большущие черные глаза, нежные руки, ее сладкие губы и жаркое дыхание… Он бросил газету: «Нет, надо забыть ее! Выкинуть из памяти как случайный эпизод!» И понял, что пытается обмануть себя: ему очень хотелось хотя бы еще раз увидеть эту женщину…

Глава 2 Между женой и любовницей

Сочинский вокзал оглушил Алексея шумом, гамом и какой-то восточной пестротой — так ему, по крайней мере, показалось. Перронное население поражало своей разношерстностью: здесь были полуголые, словно отринувшие стыдливость курортники, суетились встречающие и провожающие. Держась в небольшом отдалении, за ними наблюдали с иголочки одетые загадочные личности: молодые люди в лакированных туфлях, элегантных костюмах и при галстуках-бабочках… Здесь же — неприступные на вид дамы в длинных платьях и модной обуви, контрастирующие на фоне загорелых курортниц в экзотических нарядах. Много было детишек со счастливыми мамами.

На каждом свободном пятачке шла торговля. Торговали всем — от фруктов и овощей до дамских мелочей: косметики и всевозможного тряпья. Продавцы вели себя весьма навязчиво — чуть ли не хватали прохожих за полы, предлагая свой товар.

Мимо Ильина пробежала шумная стайка девушек в мини-юбочках, обдав его облачком недорогих духов. Он вдруг вспомнил Козьму Пруткова, живописующего Англию: «Знатные девки той страны, по ихнему обычаю ледями называемые…»

И над всей этой суетой парил аромат субтропиков — пряный, сладкий и одновременно острый, насыщенный морской влагой.

Едва покинув перрон, Алексей оказался среди местных квартирьеров, женщин практически всех возрастов — от дряхлых бабок до цветущих красавиц. Редко-редко попадались среди них мужчины. Одни молча держали в руках табличку с написанным от руки текстом: по такому-то адресу сдается — дом, коттедж, комната, и стоимость. Другие вполголоса, но настойчиво предлагали приезжим жилье.

Ильин в жилье не нуждался — он заранее заказал номер в гостинице «Сочи», но на перроне задержался — иные из мордашек квартирьеров оказались довольно привлекательными. И это несколько улучшило подавленное настроение Алексея.

Прежде чем отправиться на стоянку такси, он несколько раз обошел вокзал, разглядывая публику. Наташа не пришла его встретить. Что ж, этого следовало ожидать. Во-первых, у нее Светка на руках. Ну а во-вторых… С какой, собственно, стати? После ссоры, разрыва. Хорошо, если она вообще его на порог пустит.

Выстояв длинную, медленно продвигающуюся очередь, Алексей взял наконец такси.

В Сочи он приехал впервые, поэтому с любопытством смотрел на роскошные отели, субтропическую растительность, многочисленные огороженные под строительство площадки.

— Строитесь? — спросил он таксиста.

— Кто строится, а кто подстраивается, — ответил водитель.

Вел он машину лихо, не очень-то считаясь с правилами уличного движения. Приглядевшись, Ильин заметил, что и другие водители не очень их придерживались.

Милиции нигде не было видно.

— У вас что, не штрафуют?

— Штрафуют — будь здоров!

— Что ж ты прешь на красный?

— Информация у меня точная, — подмигнул таксист. — Милиция вся в другом месте. Прилетает в Сочи очередная шишка, так менты охрану обеспечивают. Вот мы и пользуемся.

— Далеко Лесная улица? — поинтересовался Алексей, опуская пониже стекло окошка.

— Смотря от чего.

— От центра.

— Порядком. Да и от моря далековато, а транспорт хреновый. Так что, ежели вам пляжиться нужно — не завидую.

— Разберемся.

— Есть такой еврейский анекдот, — ухмыльнулся таксист. — Встречаются в Жмеринке два еврея. Один спрашивает: «Мойша, где тебе лапсердак шили?» — «В Париже», — отвечает Мойша. «Это далеко от Жмеринки?» — «Три тысячи километров». — «Вы подумайте, так далеко от Жмеринки, а неплохо шьют!»

— Мораль? — не понял Ильин.

— Простая: далеко от моря — это еще не значит, что вам плохо будет. Смотря к кому едете.

— Надоели, небось, вам приезжие шишки?

— Наоборот! Мы, сочинцы, можно сказать, молимся на них.

— Гостей любите?

— Как собака палку. У нас такие гости круглый год, можно сказать, во где сидят, — провел он рукой поперек горла. — Сочи — город особый: гость на госте сидит и гостем погоняет. Народ городской разлагают, особенно — молодежь.

— Проституция?

— Не в этом дело. Да это и не самое плохое, между нами говоря.

— А что же хуже?

— Человек из России, допустим, сюда раз в год приезжает — и даешь роскошную жизнь! Гулянки, пьянки, сабантуйчики. А до этого он, может, год, а то и не один, вкалывал, деньги копил, чтобы отдохнуть да чуток расслабиться. Ведь когда вернется домой, снова будет вкалывать на всю катушку. А наш-то молодняк смотрит и думает: во как надо жить! Вот к чему нужно стремиться. Ну и стремится… Всеми доступными способами.

— Дурной пример заразителен.

За разговорами Ильин не заметил, как прибыл на место. Здесь ничто не напоминало город-курорт Сочи. Приземистые одноэтажные домишки, лениво поклевывающие по зернышку куры… Коза, привязанная к колышку…

Машина остановилась возле единственной кирпичной пятиэтажки.

— Вот этот дом, — сказал водитель, — когда-то для санаторного персонала построили.

Получив деньги, он лихо развернулся и уехал.

Ильин поднялся по пахнущей кошками лестнице на третий этаж, позвонил. Наташа, не спросив, открыла сразу, словно стояла за дверью и ждала звонка.

— Ну, здравствуй, — произнес Ильин и поставил на пол дипломат. Хотел обнять ее, но Наташа отстранилась. — Ты что не спрашиваешь, кто это. А вдруг грабители? — сказал Ильин.

— Тише, Светка спит. А грабителям здесь делать нечего.

— Ну, что, так и будем стоять тут? — понизив голос, спросил Ильин.

— Извини. Заходи.

Наташа провела его на крохотную кухню, где только и было место для двоих.

Не дожидаясь приглашения, Ильин сел на табуретку и в который раз почувствовал, что здорово устал. Знала бы Наташа, какие у него были дорожные приключения, вот тогда бы точно на порог не пустила.

— Получила мою телеграмму?

— Зачем ты приехал? — ответила Наташа вопросом на вопрос.

— Наташа, я сожалею о случившемся.

— И слава богу.

— Нам надо серьезно поговорить.

Она пожала плечами:

— Говори, я слушаю.

— Может, чайком угостишь?

Наташа чиркнула спичкой, поднесла ее к газовой конфорке:

— Ты везучий: сегодня газ дали. Три дня не было. Наверное, начальство в город нагрянуло отдыхать.

— Наташа, послушай, — проговорил Ильин, глядя на ее узкую чуть сутулую спину. — Давай начнем с нуля.

— Ильин, у меня полная пазуха этих нулей, надоело. — Когда они с Алексеем ссорились, она всегда называла его по фамилии.

— Последняя попытка.

— Разве дело в количестве попыток? — Она села к столу. — Жить рядом и быть чужими… Что это за жизнь?!

— У нас — ребенок.

— Это единственное, что заставляет меня поддерживать с тобой отношения.

— Ну, так давай подумаем о ребенке. Ну, прости меня, на какую жизнь ты ее вот здесь обрекаешь? — Он обвел взглядом кухню. — Я как подумаю…

— Ты о ней думаешь? — прервала его Наташа. — Я твоих отцовских прав, как видишь, не отрицаю. Впрочем, как и обязанностей.

— Ну, вот и хорошо! — оживился Алексей. — Если домой не хочешь пока возвращаться, то давай подумаем о квартире… Для дочери! Ну, не здесь, конечно. Скажи же что-нибудь.

Наташа отвернулась, чтобы Ильин не видел в ее глазах слез:

— Ты стал такой щедрый? Процветаешь?

— Я бы не сказал… Увольняюсь из армии.

— Ну вот, — вздохнула Наташа, — а говоришь о семейной жизни. О квартире…

— Я буду работать у отца, у нас будут деньги. Мы купим квартиру…

— Довольно, Ильин! — остановила его Наташа. — Опять деньги, деньги…

Она заварила чай, налила в стаканы, пододвинула сахарницу:

— Пей.

Он взял ее за руку:

— Наташа.

— А вот этого не нужно, Ильин. — Она отняла руку.

Чай так и остался нетронутым.

— Хорошо, хорошо, — согласился Алексей. — Ну хоть Светку покажи.

— И Свету не могу показать. Она стала такая нервная — ночью потом спать не будет.

— Могу я хоть издали посмотреть на родную дочь?!

— В другой раз, Ильин. Мне долго придется ребенка успокаивать, что-то объяснять ей. В другой раз.

Он поднялся:

— Я посмотрел торговлишку тут на вокзале, цены обалденные… Как тебе на жизнь хватает?

Она запахнула халатик на груди, ответила сухо:

— Нам ничего не надо.

Ильин достал несколько крупных купюр, положил на стол, шагнул к двери.

Наташа от денег не отказалась, не стала совать их Алексею в карман. Попрощавшись, он вышел на улицу.

Долго ловил «левака», чтобы добраться в центр, до гостиницы, — окраинная Лесная улица была пустынной, машины на ней появлялись редко.

Разговор с Наташей оставил в душе Ильина горький осадок. Она встретила его как чужого… На Светку не позволила взглянуть. Может, у нее кто-то появился? Надо завтра еще раз попытаться с ней поговорить.

По пути в гостиницу Алексей заехал в универмаг и купил недорогой серый костюм — в своем мундире в курортном городе он выглядел белой вороной — и светлые, под цвет костюма, туфли.

В номере он немного отдохнул, принял душ. Потом решил переложить содержимое карманов мундира в новый пиджак и наткнулся на странную бумажку. Развернул. На ней ровным почерком было написано: «Жду в 21.00, ресторан „Сочи“. Клеопатра».

Ильин несколько раз перечитал записку, не веря своим глазам. Клеопатра! И сразу забылись Наташа, разговор с ней. Он бросил лихорадочный взгляд на часы — четверть десятого!..

…Оделся Ильин быстрее, чем солдат-новобранец по сигналу дневального. Правда, галстук был чуть перекошен и шнурки на туфлях долго не желали завязываться, но это мелочи! Успев кое-как причесаться уже в скоростном лифте, он почти вбежал в зал ресторана.

Здесь царил уютный полумрак, играл оркестр, на зеркальном паркете перед эстрадой медленно двигались пары.

Ильин огляделся — Клеопатры не было. От досады он чуть не выругался. Не дождалась, конечно. Проворонил, тюфяк несчастный. Но и она хороша — не могла записку на столе в купе оставить. Чуть успокоившись, понял, что нет, не могла: он ведь дрых без задних ног, а проводница — та самая, сторублевая — вполне могла бы записку выбросить, просто из зловредности. А откуда она узнала, что он в этой гостинице остановится? Ах, да! Сам же сказал…

Ну, да что теперь вздыхать…

Он еще раз оглядел зал и, понурив голову, направился к выходу. И в это время заметил, что кто-то машет ему рукой. За столиком, стоящим у окна, сидела Клеопатра! Она выглядела свежей и в черном облегающем платье показалась еще изящнее, чем тогда, в купе.

— Ты заставляешь себя ждать, — проговорила она с упреком. — Я уже собралась уходить.

— Виноват.

— Присаживайся.

Он послушно сел, и тут же появился официант. Видно, его знакомую здесь хорошо знали. Даже не посоветовавшись с Алексеем, она сделала заказал.

Когда официант отошел, она, оглядев Алексея, спросила с иронией:

— Где это ты отхватил такой сверхмодный костюм?

— Другие по размеру не подошли, — ответил Алексей.

— Все равно он лучше на тебе сидит, чем твой мундир. Как ты устроился?

— Нормально.

Официант принес тарелки с закусками, и они замолчали, ожидая, пока тот отойдет. Затем Ильин возобновил разговор:

— Сама увидишь. Надеюсь, ты зайдешь ко мне?

— Ты где целый день пропадал? — не ответив, спросила Клеопатра. — Я уже ревновать тебя начала.

Оба, не чокаясь, пригубили шампанское.

— Так поднимемся ко мне? — повторил Алексей свой вопрос. — Ты даже не представляешь, как я этого хочу.

— Разве я могу отказать тебе, мой прекрасный джигит? Уговорил меня одним своим взглядом. Уговорил, — улыбнулась она.

Алексей вдруг вспомнил Наташу. Как хорошо, что они не помирились! Разве может она сравниться с Клеопатрой?

Алексей проснулся от прикосновения прохладной руки Клеопатры.

— Не могла уйти, не попрощавшись, — ласково сказала она.

Алексей сладко потянулся и спросил:

— А почему ты одета?

— Надо мне, дорогой. Если хочешь поехать со мной, познакомиться с моими друзьями, пошевеливайся.

…У подъезда гостиницы стоял «мерседес», правда, не шестисотый.

Клеопатра открыла дверцу машины, села на место водителя.

— Ты машину на охрану не ставишь? — удивился Алексей.

— Зачем? Здесь все свои.

Клеопатра вела машину хотя и осторожно, но вполне уверенно. Ильин это оценил.

Он смотрел на ее профиль, и недавнее свидание с Наташей казалось теперь бесконечно далеким и безразличным.

Центр города долго не выпускал их из своих объятий. Здания становились все ниже, дорога все хуже, появились одноэтажные домики, утопавшие в садах.

— Что поскучнел? — спросила Клеопатра.

— Сам не пойму, — ответил Алексей и, помолчав, сказал: — У меня к тебе одна просьба.

— Всего одна?

— Ага.

— Уже легче, — улыбнулась она и тряхнула волосами.

— Обещай, что выполнишь.

— Что за детские разговоры!

— Останови машину.

— Глупости какие!

— Ну, я прошу.

— Приспичило?

Дорога шла в гору. Похолодало, и Ильина охватил озноб.

— Есть необходимость.

Клеопатра пожала плечами.

— Ну, выкладывай, — не отрываясь от дороги, сказала она.

— Клеопатра, дай хоть одну… сигаретку, — попросил Алексей.

— Да хоть пачку, — кивнула Клеопатра. — Возьми вон, в бардачке. С ментолом… Глотку прочищает.

Он не пошевелился:

— Клеопатра, я о другом прошу. Дай ту сигаретку, которой ты угощала меня в купе поезда.

— Ах, вот ты о чем… — Она откинула со лба волосы, бросила на него испытующий взгляд. — Понравилось, значит? Еще захотелось.

— Ну, да.

— А ты знаешь, что это наркотик? — уже сурово спросила она. — Причем сильнодействующий?

— Догадываюсь, не ребенок.

— Послушай меня, Алексей. Ты больше никогда не получишь от меня этой дряни.

— У тебя нет этих сигарет?

— Есть. Но я не хочу, чтобы ты пристрастился к наркотикам.

— Странно, — произнес Ильин, — в поезде ты поощряла, а сейчас…

— А сейчас — другая ситуация! — Она нервничала. — Я полюбила тебя, и наркотиков ты больше не получишь!

— Клеопатра, ты пойми, мне просто поправиться нужно… Это вроде опохмела. Это последний раз.

— Нет. Это только кажется, Леша. Ты затянешь на горле петлю.

— У меня есть сила воли. Я в любой момент смогу бросить, если захочу.

— Так многие думают. Но мало у кого получается. А я не хочу, дурачок, терять тебя.

— Ну, одну затяжку…

Она, не отрывая взгляда от дороги, вытащила из «бардачка» пачку «Салема» и протянула ему. Алексей демонстративно выбросил пачку в окно.

— А знаешь, Лешенька, как дилеры распространяют наркотики? — спросила Клеопатра, сделав вид, что не обратила внимания на поступок Ильина. — Первую дозу — скажем, ту же сигаретку — они дают желающему острых ощущений совершенно бесплатно. Как говорится, на зубок. А потом он уже сам за продавцом бегать будет. Становится его рабом. И нет такого преступления, на которое он не пойдет, только бы раздобыть дозу.

— Слыхал я эти байки.

— Не байки это, Алексей, а правда. Поверь мне, я всякого насмотрелась. И прошу тебя — не проси, все равно не получишь. Это у тебя ломка…

— После одной дозы?

— Одной дозы! — воскликнула Клеопатра. — У тебя девичья память. Ты всю ночь курил!

— Не помню.

— Ты был в отключке. Перетерпи, скоро полегчает. Хочешь, пивка дам?

— Пива?

— У меня в багажнике есть.

Она притормозила, съехала на обочину. Алексей прямо у багажника выпил две бутылки пива. И впрямь, вроде полегчало, мозг приятно затуманило.

Когда они снова двинулись в путь, настолько похолодало, что пришлось поднять стекла.

— Климат тут слишком тяжелый, — сказал Алексей, застегнув на все пуговицы пиджак. — Днем жарища, а сейчас — холодрыга.

— Климат ни при чем, — покачала головой Клеопатра. — В горы поднимаемся.

Они замолчали.

Клеопатра, изредка бросая взгляд на Ильина, размышляла: не свидетельствует ли этот эпизод о его хронической слабости? У нее была хорошая интуиция, она не могла в нем ошибиться. Тогда, в поезде, она не предполагала, что у них сложатся такие отношения, и несколько «переборщила». Но отступать нельзя. Хозяин кандидатурой Ильина всерьез заинтересовался. Ему позарез нужны надежные функционеры, особенно среди служивых людей. Ильин — человек серьезный, офицер, и отец у него бизнесом занимается. Чего еще лучше… Нет, обратно не повернешь. Тем более что Алексей пришелся ей по душе и не хотелось отпускать его от себя.

— Полегче тебе, Леша? — участливо спросила Клеопатра.

— Башка трещит, — пожаловался Ильин. — Но уже легче.

— Ну, все правильно, — кивнула Клеопатра. — Муки абстиненции.

— Чего?

— Так у медиков ломка называется. — Она достала из сумочки круглую жестяную коробочку, на крышке которой был изображен танцующий шестирукий Шива, протянула Ильину.

— Что это?

— Виски потри.

— Помогает?

— Увидишь.

В салоне распространился резкий аромат неведомого Алексею зелья. Мысли прояснились, и головная боль утихла.

У автобусной остановки Клеопатра остановилась:

— Ты не раздумал, Алеша, познакомиться с моими друзьями?

Он подумал и совершенно спокойно ответил:

— Конечно, нет, моя Клеопатра. Мне с тобой очень хорошо.

Глава 3 Наркокурьер

Московский поезд подали к перрону минута в минуту.

Ильина никто не провожал. Вернее, это ему так казалось, что его никто не провожает.

На самом деле и дама с детской коляской, не спеша прохаживавшаяся взад-вперед по перрону, и две сильно накрашенные девчонки в шокирующих мини, о чем-то увлеченно болтавшие на птичьем языке, и коренастый чистильщик обуви, который устроился со своими нехитрыми причиндалами прямо у выхода с вокзала, и даже носильщик с тележкой для багажа — каждый из них мог за ним наблюдать.

Ильин подошел к своему вагону. Небольшая очередь из пассажиров медленно продвигалась на посадку. Алексей встал за крупной дамой. Не выпуская из рук чемоданчик из крокодиловой кожи, вытер лицо носовым платком и огляделся вокруг — Клеопатры нигде не было.

Рядом с проводником стоял гражданин неприметной внешности и молча сверлил глазами пассажиров. Проводник, напротив, был говорлив и по-южному доброжелателен.

Подошла очередь Ильина.

Проводник, сверив билет с паспортом, вслух повторил номер купе, номер места и сделал приглашающий жест:

— Проходите, отдыхайте.

В купе Алексей оказался один.

Вагон вообще был полупустой — курортный сезон уже заканчивался. Ильин бросил чемодан на полку, вышел в коридор, опустил окно и принялся выглядывать Клеопатру. Провожающих было больше, чем отъезжающих. Одни расставались весело, другие с грустью. Его никто не провожал. И Алексей почему-то подумал: «Хорошо бы увидеть Наташу на перроне. Да еще со Светочкой, держащейся за ее руку… Но это так, фантазия! Она ведь не знает, что он так надолго задержался в Сочи. Да и знала бы — не пришла…»

Он похлопал по внутреннему карману пиджака, сшитого по заказу Клеопатры в рекордные сроки лучшим портным Сочи: там лежала «бумага», выданная Региональным геологическим управлением, на эту справку он возлагал особые надежды.

Поезд тронулся. Медленно поплыл назад сочинский перрон. Алексей еще долго стоял у окошка, подставив лицо теплому ветру.

Проводник вагона со старшим оперуполномоченным Сочинского РУБОПа заперлись в служебном купе, чтобы обменяться впечатлениями о пассажирах. Несколько человек, севших в вагон, показались им подозрительными. То поведение не совсем естественное, то багажа слишком много… Составили предварительный список этих лиц: дальше они будут под пристальным вниманием милицейской группы, севшей в поезд.

…Сочинская милиция пребывала в состоянии боевой готовности: оперативный источник «Ратник» сообщил, что одна из преступных группировок города-курорта получила большую партию наркотиков из Нидерландов через Турцию — Абхазию.

Надо было по возможности не дать растечься этой заразе по России. В результате нескольких успешных рейдов было установлено, что наркотики типа «экстази» провозятся в кофейных жестяных банках. Но сразу накрыть базу не удалось!..

Алексей, как всегда в минуты беспокойства, почувствовал зверский аппетит. Пожалел, что не взял с собой даже бутерброда. Пойти в ресторан? Но как быть с драгоценным чемоданчиком? Взять его с собой? Но это сразу вызовет подозрение.

Ильин направился в служебное купе. Оперуполномоченный к тому времени уже покинул его.

Проводник в белоснежном фартуке готовил чай.

— Скажите, пожалуйста, ресторан уже работает? — спросил его Алексей.

— Работает, — кивнул тот.

— Я один в купе…

— Не волнуйтесь, я никого не подсажу, — улыбнулся проводник. — Да вряд ли кто уже сядет. Спокойно перекусывайте. Я сейчас подойду и закрою дверь вашего купе.

Алексей вернулся к себе и некоторое время размышлял: правильно ли делает? Не лучше ли никуда не выходить, ограничиться печеньем с чаем. Ведь его предупредили, что проводники являются информаторами. Однако обычная предосторожность — запереть на ключ купе — в глаза никому не бросится. Разве что дать проводнику сотню на всякий случай? Но Алексей тут же мысленно обозвал себя болваном — зачем навлекать на себя подозрения?!

Вскоре в купе заглянул проводник. Алексей вышел в коридор и, когда за его спиной раздался короткий металлический щелчок, даже не оглянулся…

Ресторан был почти пуст.

За одним столиком несколько загорелых мужчин что-то оживленно обсуждали под водочку. За другим сидела дама в строгом костюме и с короткой стрижкой. Ильин не без труда узнал Клеопатру. Она внимательно изучала меню. Сердце его заколотилось. Выглядела его пассия чересчур неприступной.

Алексей подошел к ее столику:

— Разрешите составить вам компанию?

Молодая женщина посмотрела на него отчужденно и даже недружелюбно:

— Если вам угодно, пожалуйста.

Ильин начал было разговор, который обычно заводят, пытаясь завязать знакомство с привлекательной спутницей одинокие мужчины, но у него ничего не получилось: Клеопатра отвечала сухо и коротко. Просмотрев меню, она открыла сумочку, вынула из нее помаду, потом шариковую ручку, что-то там долго возилась и наконец протянула меню Алексею. Он поднял массивную корочку и прочитал записку: «Кругом полно ментов. Всюду прослушка, лишнего не говори». Алексей незаметно сунул записку в карман. «Болван, конечно! — подумал он. — И подсаживаться к ней не надо было… Она ведь пустая, без товара».

Он еще раз мельком взглянул на Клеопатру и с тоской подумал: та волшебная ночь больше не повторится. Клеопатра, поняв, что такое длительное и угрюмое молчание выглядит неестественным, негромко произнесла:

— Не понимаю, зачем они в кофе кладут столько сахара!

— Считают, что так вкуснее, — ответил Алексей. И разговор между ними приобрел характер легкого флирта, затеянного скорее от скуки.

Когда соседняя компания сильно раздухорилась, Клеопатра прошептала:

— Дело худо!

— Что случилось? — спросил он.

— Кто-то стукнул, что из Турции пришел товар.

— Может, сойти с поезда?

— Поздно. Ты один в купе?

— Один.

— Впрочем, это не имеет значения.

— Слушай, пойдем ко мне.

Она грустно усмехнулась и, подозвав официанта, расплатилась. Сухо бросив: «Спасибо за компанию», Клеопатра встала из-за столика и сопровождаемая плотоядными взглядами подвыпивших мужчин покинула ресторан.

Ильин еще минут десять ковырялся в тарелке…

Когда Баритон получил информацию от своего осведомителя из милиции о том, что рубоповцы готовятся перекрыть все пути вывоза наркотиков, до отхода поезда Сочи — Москва оставалось сорок минут. Клеопатру он успел перехватить и предупредить об угрозе, которая над ними нависла. Он взял ее за плечи, чего никогда не делал, и, пристально глядя в глаза, сказал:

— Я знаю, что сейчас изменить ничего нельзя: пружина заведена. Но прошу тебя, сделай все, если твой новенький провалится, чтобы он ничего никому не успел рассказать…

Клеопатра тяжко вздохнула:

— Баритон, будет очень жаль, если мы его потеряем… У меня столько планов…

— Не надо слюни распускать, — прервал он ее.

— Да будет так… — Она повела плечами, высвобождаясь из его рук. — У меня осталось мало времени.

Баритон протянул ей маленькую желтоватую ампулу.

— Не надо! — усмехнулась Клеопатра. — У меня есть. Для себя берегу.

К вокзалу она подъехала перед самым отходом поезда. Выждав минуты три, подбежала, запыхавшись, к проводнику последнего вагона и протянула ему билет. Поезд тронулся… Билет у нее был в тот же вагон, где ехал Ильин. Место в соседнем купе. Не спеша, переходя из одного вагона в другой, она с грустью думала: только-только человек коснулся ее сердца и вот… Надо собственными руками… Чудовищно! Господи, лишь бы все у него прошло благополучно!

…Ильин подозвал официанта. Ему надо было пройти всего лишь один вагон. Он исподволь заглядывал во все открытые купе — Клеопатры в них не было. «Пойду спать! Будь, что будет!» Войдя в свой вагон, он машинально заглянул еще в два-три купе и чуть не столкнулся с… Клеопатрой! Она стояла в коридоре и смотрела в окно. Алексей, стараясь не задеть ее, протиснулся к своему купе — оно было рядом. Клеопатра даже не шевельнулась.

Ильин попросил проводника открыть дверь в купе. Оставшись один, быстро проверил содержимое своего чемоданчика: все было на месте!

Некоторое время он бессмысленно смотрел в окно, потом повернул голову к двери: Клеопатра по-прежнему стояла у окна. «Глупая ситуация, — подумал Алексей. — Ну, сделали бы вид, что познакомились в вагоне — это же обычное дело!»

Между тем Клеопатра думала о том же! О том же, но не так… «Если оперативники начнут прочесывать поезд, то будут делать это быстро и с обеих сторон. Возможно, четырьмя бригадами…» Она представила, как обыскивают Алексея и он «горит»… Что делать?!

Алексей не выдержал: вышел в коридор и встал у соседнего окна, сделав вид, что не обращает на Клеопатру внимания. Когда проводник начал возиться с «титаном», Алексей спросил Клеопатру, спросил слишком громко, как ему показалось:

— Скажите, пожалуйста, мы в Москву в каком часу прибываем?

Клеопатра, не взглянув на него, сухо ответила:

— Извините, не знаю. Рядом с вами — расписание.

— Действительно, — изумился Ильин, — я и не заметил! — С минуту он делал вид, что изучает расписание. — Я впервые еду по этой дороге. А вы уже бывали в Сочи?

— Допустим, бывала. Так что из того?

Ильин скорчил рожу обиженного и глянул на проводника. Тот понимающе хмыкнул: дескать, попалась ломака.

Но когда проводник вышел в коридор с подносом, заставленным стаканами с чаем, эти двое стояли уже рядышком и мужчина, упражняясь в красноречии, «пудрил» женщине мозги. Проводник задержался возле них:

— Чай будете?

Ильин повернулся к нему и подмигнул:

— Спасибо, попозже!

Клеопатра облегченно вздохнула: «Ну, вот, он сам сделал выбор, сам идет навстречу своей судьбе!» Если до разговора с Баритоном она ни за что не пошла бы на контакт с наркокурьером и следила бы за ним только издали, то сейчас она вынуждена (против своей воли!) изменить этому правилу.

Когда проводник возвращался с пустым подносом, парочка о чем-то живо беседовала. Поравнявшись с ними, он спросил:

— Простите, так чай будете?

— Да, — ответил Ильин. — Два, и покрепче.

Когда проводник принес в купе чай, мужчина и женщина сидели за столиком и перед ними лежала раскрытая коробка шоколадных конфет. Две ячейки уже были пустыми. Ильин любезно предложил проводнику:

— Угощайтесь.

Но тот вежливо отказался.

Двери остались открытыми. Клеопатра отхлебнула горячий чай и посмотрела в глаза Алексею. Он ей ответил улыбкой, которая означала: ты рядом, и я — счастлив. От этого ей еще горше стало: сейчас самый момент отвлечь его и опустить в стакан ампулу величиной с маленькую горошину… И через час, полтора…

Алексей впервые увидел в глазах Клеопатры слезы… Но он не чувствовал себя виноватым! Почему?..

В это время на пороге купе появились трое мужчин в почти одинаковых костюмах, за ними виднелась голова проводника.

— Разрешите! — сказал старший, входя в купе. — Мы приносим извинения, но в силу особых обстоятельств должны произвести досмотр багажа пассажиров.

— Если в силу особых обстоятельств, пожалуйста, — улыбнулся Алексей и протянул мужчинам коробку конфет: — Угощайтесь.

— Нет, — мотнул головой старший.

Ильин положил коробку конфет на столик и, водрузив свой чемоданчик на полку, щелкнул замками.

Среди разных дорожных принадлежностей лежал довольно объемный целлофановый пакет.

Опера насторожились.

— Покажите содержимое пакета, — попросил старший, и глаза его заблестели, как у охотничьей собаки, почуявшей дичь.

Ильин развязал пакет и осторожно высыпал на столик с десяток разнокалиберных и почти прозрачных пакетиков.

— Это что? — удивленно спросил старший.

— Наркотик, разве не видите? — усмехнулся Алексей и пожал плечами.

Клеопатра посмотрела на него с ужасом: крыша у него поехала, что ли?

— Отвечайте серьезно, гражданин, — одернул его старший. — Шуточки здесь неуместны.

— Позвольте сначала задать вам один вопрос: вы сочинцы?

— Да, — ответил сбитый с толку старший.

— Надеюсь, в свободное время ходите на пляж?

— На пляж?

— Ну да. Позагорать, на песочке поваляться…

«Отвинтит мне Баритон из-за него башку, — подумала Клеопатра. — Всех подведет под монастырь… И не сбежишь, поздно».

— Купаемся, да, — ответил опер. — И что?

— Думаю, вы любите родной город. Ознакомьтесь, пожалуйста. — С этими словами Ильин протянул ему бумагу из Регионального геологического управления, удостоверяющую, что господин имярек командирован из Москвы для участия в работе по сохранению сочинских пляжей от размыва волн.

— А при чем здесь эти пакетики?

— Это образцы пляжных пород и песков, соответственно измельченные.

Оперативник взвесил один пакетик на ладони и передал его товарищам, потом взял следующий.

— Зачем они вам? — спросил он.

— Везу в Москву, в центральную лабораторию. Будем исследовать на молекулярном уровне. Необходимо выяснить, какие нужны присадки, чтобы песок с цементировался и его не уносили волны…

Алексей вдохновенно прочел милиционерам краткую лекцию о многообразии пляжных пород.

Оперативному работнику надоело.

— Ладно, — устало сказал он, — поднимите нижнюю полку… И вы, гражданка.

— Я из соседнего купе, — спокойно ответила Клеопатра.

— Тогда попрошу вас пройти на свое место.

Клеопатра вышла. Старший кивнул проводнику и удалился с ним в служебное купе, а его коллеги тщательно осмотрели купе Ильина, пока тот с коробкой конфет стоял в коридоре.

Старший с проводником говорил недолго. Вернувшись, коротко бросил своим товарищам:

— Ребята! Заканчивай. Времени у нас мало, — и обратился к Ильину: — Извините еще раз!

Оперативники перешли в соседнее купе, а Алексей вернулся на свое место, аккуратно сложил в большой пакет маленькие пакетики, а затем убрал большой пакет в чемодан… Чемодан он водрузил на полку, а на столик положил коробку конфет… Оставалось только ждать Клеопатру. Но за нее он был спокоен. Алексей ослабил галстук, расстегнул воротник рубашки и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза…

…Сколько прошло времени, он не мог бы сказать.

— Алексей! — услышал он голос Клеопатры.

— Я весь внимание… — оставаясь в прежнем положении, ответил Ильин.

— Ты что, плохо себя чувствуешь?

— Нет, отчего же.

Он вздохнул, выпрямился, поставил локти на столик, подперев ладонями подбородок, и пристально посмотрел ей в глаза. О, диво! Она впервые отвела взгляд, словно в чем-то была виновата…

— Ничего, милая, все нормально, — улыбнулся он и прикоснулся к ее руке.

Она мягко высвободила руку, вынула из сумочки блокнот, оторвала один листок, что-то на нем написала и пододвинула Алексею: «Как ты мог так рисковать? А если бы они вскрыли все пакетики?!»

Ильин взял у нее ручку и под ее ровными строчками написал: «Ну и что? Нашли бы песок».

Клеопатра недоуменно взглянула на него и потянула листочек к себе: «А где же?..» Он издали прочел написанное и кивнул на коробку конфет.

На стоянке привокзальной площади было оживленно. В крайнем ряду припарковалась «шестерка» мышиного цвета. Дамочка в дымчатых очках вышла из автомобиля, сладко потянулась, скользнула скучающим взглядом по номерам других машин. Взгляд ее на мгновение остановился на «Волге» номер 0685… В машине были двое. Они нервничали — то и дело поглядывали на часы.

В другое время они непременно обратили бы внимание на красивую женщину, прохаживающуюся между машинами, но глаза их были устремлены на выход из вокзала, откуда непрерывно текла толпа людей.

Женщина снова села за руль и сделала вид, что дремлет. Через некоторое время к «Волге» подошел человек с чемоданом, сел на заднее сиденье, и машина тронулась.

Старший лейтенант милиции Елена Голубева, выждав минуту-другую, вывела свою машину со стоянки и двинулась вслед за «Волгой».

Когда «Волга» юркнула во двор, Елена за ней не последовала, только запомнила адрес и, не сбавляя скорости, промчалась вперед. Отъехав на безопасное расстояние, она остановила машину и по мобильному телефону сообщила результаты наблюдения. Информацию приняли, выслали помощь.

Звонок по мобильнику застал Клеопатру под теплым душем в ванной комнате особняка Ильина. Вернее, Ильин принес ей телефон в ванную комнату. Звонил Баритон — он приказал немедленно выйти на Москаля.

Настроение у Клеопатры испортилось: такой однозначный приказной тон и такая срочность означали, что ее планы относительно спокойной работы с Ильиным, вернее, тщательной проработки нового канала доставки наркотиков, отодвигаются на второй план, поскольку «накатилось» что-то более важное. И она не ошиблась — Москаль был немногословен: «В восемнадцать часов, по первому варианту!»

«Первый вариант» предполагал встречу в самом центре Москвы, у стен Кремля, а точнее, у фонтана четырех коней, перед подземным переходом, который вел из Александровского сада на Большую Никитскую. Клеопатра взглянула на часы и спросила Ильина:

— Сколько надо времени, чтобы доехать до Кремля?

Ильин даже растерялся: если на машине, то никто точно не скажет. Можно в пробку попасть. Если воспользоваться метро, то… Клеопатра угадала ход его мыслей:

— Я поеду на метро.

— Но-о… — начал было Алексей, приревновавший ее к незнакомому мужскому голосу.

— Никаких «но». Я еду на метро, и еду одна. Понятно? — И, смягчившись, добавила: — Так надо, понимаешь?

Ильин покорно развел руками:

— Понимаю… Тогда минут через сорок надо выходить.

Решительно отвергла она и попытку проводить ее до станции метро. Попросила лишь объяснить, как туда дойти. А когда расстроенный Ильин спросил, когда она вернется, Клеопатра как-то странно посмотрела на него и тихо, но довольно веско произнесла:

— Привыкай не задавать подобных вопросов. Пойми: если бы у меня была какая-нибудь приватная встреча, я бы дорогу и без тебя нашла. Впрочем, ты тоже…

Он, будто извиняясь, уткнулся лицом в ее еще слегка влажные волосы и, шумно вдохнув будоражащий его запах, нежно сказал:

— Прости. Никак не могу привыкнуть, что у нас, кроме главного, есть еще и другие заботы.

Она мягко отстранилась и почти беззвучно рассмеялась:

— Нет, ты еще не понял, что для тебя теперь главное. Ты, Алексей, неисправим…

— Исправим. — Он привлек ее к себе. — Лучше скажи, когда тебя встречать.

— Нет! — Она уже не на шутку рассердилась. — Когда что-то надо будет, я тебе сама скажу.

— Ну-ну… — Он примирительно поднял руки вверх. — Но хоть из окна я тобой полюбоваться могу?

— Можешь. Но лучше не надо. Ко-о-нспиратор!

Глава 4 Игорь Чернов

Наступил вечерний час пик, на кольцевой станции было особенно многолюдно. Людской поток бурлил, подобно неуемной реке. Вагоны, как и станции, проветривались плохо, свежего воздуха поступало мало. «Экономят электроэнергию, черти драные», — в который раз подумал Игорь, вытирая потное лицо носовым платком. Толпа притиснула его к никелированному поручню, пришлось терпеть.

Какая-то девушка, тщетно пробивающаяся к выходу, улыбнулась ему, но Игорь был так измучен, что не заметил этого внимания к себе. К тому же в тесноте кто-то отдавил ему ногу, и она сильно разболелась.

Все тот же непрерывный человеческий поток вынес его по эскалатору на поверхность, на шумную Новослободскую улицу, под сень псевдоклассических колонн.

Игорь, выйдя из потока людей, осмотрелся: Володи не было.

Прихрамывая, он с досадой пробился к стенке и остановился. В этот момент его тронули за плечо.

— Володя!

— Я уже десять минут жду.

— А я тебя и не заметил, — сказал Чернов.

— Это у меня профессиональное.

Они отправились в расположенное неподалеку кафе под пестрым тентом, делавшим его похожим на цыганский шатер. В кафе не оказалось ни одного свободного места, и им пришлось подождать. Когда у брезентовой стенки освободился замызганный пластмассовый столик, Володя сказал:

— Займи места, а я — за пивом.

Чернов сел за столик и огляделся.

В кафе было шумно, дым стоял коромыслом. Много курили, особенно две сильно накрашенные девицы, сидевшие за соседним столиком и заинтересованно поглядывавшие на Игоря. Рядом, сдвинув несколько столиков, гуляла веселая компания. Судя по количеству пустых бутылок, гуляла давно.

Володя принес четыре кружки пива и сел напротив Игоря. Пиво оказалось вполне приличным, а главное, холодным.

— Ты только что из санатория? — спросил Володя, сдувая пену.

Чернов кивнул.

— Подлечился?

— Да как сказать.

— Ну, по крайней мере, оттянулся там? Сочи — городишко веселый.

— А ты там бывал?

— Два раза.

— Ты мне об этом не говорил.

— Игорек, у меня к тебе серьезный разговор, — произнес Володя.

Игорь отодвинул кружку:

— Давай.

Они говорили, близко наклонившись друг к другу, стараясь пересилить шум.

Одна из девиц, сидевшая рядом и немилосердно дымившая, крикнула:

— Хлопчики, сидайте к нам!

— Сомкнем наши ряды, — поддержала ее подруга и поправила съехавшие на нос очки.

Предложение было проигнорировано.

— Тогда мы к вам перейдем, мы девушки не гордые, — не унималась первая.

Они приподнялись со своих мест, но Игорь отрубил:

— Здесь занято.

Девицы с оскорбленным видом переглянулись.

— Ишь, чистюли, — хмыкнула одна.

— Да какие они чистюли! Это гомики, — сказала другая.

— Точно, голубые! — кивнула подруга и выплюнула окурок на пол.

Убедившись, что два ладных парня никак на них не реагируют, они принялись озираться в поисках других клиентов.

— Так когда ты успел побывать в Сочи? — спросил Игорь.

— Недавно. Это связано с бизнесом, — загадочно ответил Володя и сделал добрый глоток пива.

— Каким, если не секрет?

— Ильина знаешь?

— Алексея, что ли? Которого папаша устроил директором фирмы «Энергия»? Знаю.

— Я теперь выполняю для него особые поручения. И платит он, надо сказать, щедро.

— Ильина я слишком хорошо знаю. Он копейки лишней не заплатит. Скорее, удавится, — жестко произнес Чернов. — Смотри, чтобы он не втянул тебя в темное дело. Расскажи подробно, что ты для него делаешь.

— Да ничего особенного.

— Не темни.

— Ну, грузы для него доставляю.

— Какие?

— Ох, Игорек, ты прям как на допросе.

— Дело может оказаться гораздо серьезнее, чем ты думаешь, Володя.

— Да кофе я перевожу. В Москву.

— Кофе?

— Ну да.

Никогда не поверю, чтобы за такую чепуху Ильин платил приличные бабки. Какой смысл?

— Не так все просто, Игорь. Кофе этот из Турции, элитный. Ильин говорит, знатоки платят за него немалые деньги. А товар контрабандный, левый. Я и решил: отчего бы не подработать? В ЧОПе у нас сейчас платят не густо, заказов на охрану мало…

Игорь помолчал, что-то обдумывая. Девицы тем временем перекочевали за соседний столик, где их появление было встречено бурным восторгом.

— Много ты этого кофе перевозишь? — спросил Игорь.

— Говорю же, товар элитный. Две-три коробки, — ответил Володя.

— Две?

— Две-три.

— Досмотр был?

— Патруль в коробку не заглядывал. Я документы показывал.

Между тем веселье за соседним столиком достигло апогея. Толстяк, сидевший во главе стола и, видимо, игравший роль тамады, распорядился своим шестеркам принести еще ящик пива и обратился к подсевшим девицам:

— Вы кто, красавицы?

— Студентки, — кокетливо ответила очкастая.

— Я так и подумал. И как вижу, вы очень любите пиво.

— Очень любим, — закивали девицы.

— Ну тогда я вам расскажу анекдот про пиво. В парикмахерскую заходит один гражданин, большой любитель пива, как и мы с вами. Садится он в кресло, — толстяк блаженно откинулся на стуле, — парикмахер набрасывает на его плечи простынку и говорит: «Ну и шея!.. Ну и шея!..» Гражданин самодовольно отвечает: «А что! Пивко посасываем!» На что парикмахер спокойно изрекает: «Да по мне хоть хрен соси, но шею мыть-то надо!»

Громче всех хохотала очкастая девица. Она так заливалась, что очки слетели с носа и упали под стол. Девица нагнулась за ними, представив на всеобщее обозрение крупногабаритный зад, что вызвало новый приступ смеха.

— Ну и нравы пошли! — поморщился Чернов и вернулся к прерванному разговору. — Ты давно с Ильиным знаком?

— Порядком, — ответил Володя.

— А как ты вообще на него вышел?

— Не я на него, а он на меня. Понимаешь, у Ильина какие-то дела с моим шефом и он иногда захаживает в ЧОП. Вот он как-то и предложил мне подзаработать. Я подумал: почему бы нет? Работенка непыльная, поездка за счет работодателя. Заодно Сочи посмотрю, в море искупаюсь.

— А если в коробке взрывчатка? Или наркотики?

— Ты просто детективов начитался, Игорек.

— Зря ты так.

Игорь не верил Ильину, не только из-за того, что тот подло поступил с Наташей, бывшей симпатией Чернова — вначале отбил ее, женился, а потом закрутил с другой. Ильин вел себя непорядочно и по отношению к товарищам по службе, все делал ради показухи, лишь бы выслужиться перед начальством, не брезгуя никакими методами. Правда, вскоре начальство его раскусило, и Ильину ничего не оставалось, как подать рапорт об увольнении. И вот теперь он бизнесмен. Значит, и подавно не жди от него ничего хорошего…

— Видишь ли, товарищ старший лейтенант, — перешел Володя на официальный тон, — товар, который ты упомянул, стоит чрезвычайно дорого и слишком опасен. Ильин не рискнул бы с этим связываться: хотя он и жаден, но вовсе не глуп.

— Ладно. Продолжим этот разговор в другом месте, — слегка хлопнул ладонью по столу Чернов. — Здесь слишком много чужих ушей.

— Заходи ко мне в ЧОП, там и поговорим, никто не помешает. Кстати, посмотришь одну интересную штучку. Начальник ее в сейфе держит.

— Что за штучка?

— Пистолет Лепажа, начало девятнадцатого века! Шеф обожает такие штучки, большие деньги выложил. Уверяет, что точно на таких пистолетах дрались на дуэли Пушкин и Дантес.

— Уговорил. Завтра и зайду. Боюсь, дружище, ты ходишь по краю пропасти.

На следующий день после дежурства Чернов зашел в ЧОП и нос к носу столкнулся с… Ильиным. Разговаривать они, разумеется, не стали — сделали вид, что незнакомы друг с другом.

Однако настроение у Игоря испортилось. Он без интереса посмотрел историческую диковинку — пистоль, затем потолковал с Володей, пролив, насколько счел возможным, свет на сложившуюся ситуацию. Было решено: Володя сообщит ему об очередной командировке и в дальнейшем будет беспрекословно выполнять его задания…

Если Игорь удивился, встретив в ЧОПе Ильина, то последний при виде старшего лейтенанта, живого и невредимого, испытал настоящий шок.

…Новый род деятельности пришелся по сердцу Алексею, и тому было несколько причин. Начать с того, что фирма «Энергия», которую он возглавлял, дышала на ладан. Это было связано и с «наездами» бандитов, и с хитрыми маневрами конкурентов, и с неблагоприятной конъюнктурой на внешнем рынке. Но главное — это было следствием неумелых действий самого Ильина. Он отдал бы многое, чтобы вернуть время назад. Теперь он не сделал бы такую глупость, как закрутить шашни с секретаршей. С нее-то и началась, пожалуй, та цепочка неприятных происшествий, которая в конечном счете привела к разрыву с Наташей…

И вот теперь выполнение необременительных поручений очаровательной Клеопатры позволило ему не только решить финансовые проблемы, но и самоутвердиться. Он перестал комплексовать, почувствовал себя увереннее. Ну а главным, конечно, была любовь этой неукротимой и ненасытной красавицы.

Были ли у нее еще и другие любовники? Ильин предпочитал об этом не задумываться. В конце концов, кто он для нее, чтобы требовать верности? Пусть даже их связь — не более чем прихоть красивой женщины, — спасибо ей за эту прихоть! Вот почему он пропускал мимо ушей шепотки о том, что-де Клеопатра близка с самим таинственным Баритоном — не даром же наркобарон назначил ее начальником службы безопасности. Поговаривали и еще кое о ком. Ну и что? На чужой роток не накинешь платок…

Алексея вполне устраивало то, что Клеопатра уделяет ему время. Правда, иногда ему приходилось вымаливать у нее свидания чуть ли не на коленях, но тем слаще для него были их встречи. Появились у него и деньжата, чтобы обставлять эти свидания достойно — опять-таки, благодаря Клеопатре. После каждого любовного свидания с ней Ильин чувствовал себя совершенно вымотанным: женщин с таким темпераментом он еще не встречал.

Во время последнего свидания, когда они находились немного под кайфом (нельзя же перейти брод, не замочив ног), Клеопатра сказала Ильину, что известный ему Игорь Чернов… приговорен к смерти. И не кем-нибудь, а самой Клеопатрой!

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — с застывшей, как бы приклеенной улыбкой проговорила она, когда они отдыхали на пушистом ковре перед камином в номере люкс одной московской гостиницы.

— Чернова? К смерти? — удивился Ильин. — А чем он перед тобой провинился?

— Тебя не касается. — Его голова покоилась на ее животе, и Клеопатра, запустив пятерню в его редеющую шевелюру, довольно чувствительно дернула Ильина за волосы.

— А все-таки?

— Много будешь знать — скоро состаришься. А зачем ты мне старенький? Впрочем, возможен и другой вариант, — задумчиво добавила она.

— Какой вариант?

— Что ты не доживешь до старости, мой миленький!

У Алексея вдоль позвоночника пробежал холодок.

— Дуся, не дуйся, — ласково сказала Клеопатра и похлопала его по щеке. — У нас в конторе приговор приводится в исполнение практически сразу. Так что можешь считать Чернова покойником. Ты, Лешенька, лучше о себе подумай. Ты ведь тоже не заговоренный.

— О чем ты, Клеопатра?

— Да все о том же, милый. Все люди смертны. Кай — человек. Следовательно, и Кай смертен.

— Ты окончила юрфак?

— Нет, не пришлось, но заруби себе на носу, я говорю с тобой так откровенно в первый и последний раз. Ты хорош, только когда четко выполняешь все распоряжения, не пытаясь во что-либо влезать. Шаг влево, шаг вправо… Сам понимаешь. Но не будем о грустном.

— Чего ты хочешь?

— Как сказал царь Соломон Суламифи: дайте мне подкрепиться, я изнемогаю от любви. А подкрепиться я хочу шампанским.

— Заказать в номер?

— Не надо. В ведерке на столе еще осталась бутылка. Она успела хорошо охладиться. Подай, рыцарь, своей даме, она тебя отблагодарит.

Алексей Ильин был на сто процентов уверен, что Чернов уже труп. И потому легко вообразить его удивление, когда он в ЧОПе встретил Игоря — живого и невредимого. Может, Клеопатра соврала? Или что-то у них там не сработало?..

В ЧОПе Ильин проворачивал кое-какие дела. Одного из сотрудников ему удалось завербовать в наркокурьеры, причем настолько легко, что Ильин и сам удивился. За это он был удостоен поощрения со стороны Клеопатры: правда, эти поощрения не отличались разнообразием.

Финансовое процветание Алексея Ильина было видно невооруженным взглядом. Появились и новые могущественные друзья, которые помогли его первые накопления — начавший образовываться «жирок» — инвестировать наиболее выгодным образом.

Впрочем, душевное состояние Ильина нельзя было назвать безоблачным. После разрыва с Наташей он вдруг понял, как ему дорога и как он любит свою дочку. Хотя Наташа отказалась от его предложения попробовать реанимировать их семью, он решил, что не стоит складывать оружия. Он начал помогать Наташе материально, причем довольно существенно, ничего не требуя взамен. Сперва она отказывалась от подачек, как она называла эти деньги, но потом нелегкая жизнь заставила ее изменить свою позицию: она стала принимать помощь как должное.

Ильин построил себе коттедж в Подмосковье в элитном районе — там он впервые увидел, что такое настоящая роскошь, а квартиру в Ясеневе оставил Наташе со Светочкой. Без всяких условий. Бывшая жена была так тронута этим благородным поступком, что искренне расцеловала Алексея — впервые после размолвки.

…Под вечер пришло распоряжение из ГУВД Москвы об усилении режима работы — в связи с поступившей информацией о якобы готовящихся терактах со стороны чеченских боевиков. «Опять усиление! — Ковалев поморщился. — На прошлой неделе противостояли экстремистам и бритоголовым. На позапрошлой унимали футбольных фанатов. Месяц назад ловили трех заключенных, сбежавших из тюрьмы… В общем, сплошные усиления…»

Нажав на пульте кнопку, он отдал распоряжение дежурному по отделу:

— Заместителей и начальников служб ко мне! Через пятнадцать минут.

В дверь постучали.

— Разрешите? — спросил капитан Панкратов.

— Если что-то срочное — заходи, Федор Леонидович.

Панкратов протянул подполковнику листок бумаги, на котором был написан номер красной «ямахи».

— Я проверил этот номер. Он принадлежит мотоциклу «ява», угнанному год назад из подмосковного Подольска.

— Так, хорошо. — Ковалев разгладил усы. — Что еще?

— Час назад «ямаху» и цыгана вновь видели у общежития.

— Значит, киллер?

— Выходит так.

— Бери двух сотрудников и аллюром в общежитие. Проверь там все, организуй засаду. Будешь дежурить, пока Чернов не уедет. Машина за ним придет в десять вечера. Потом возвращайся сюда. Обмозгуем дальнейшие действия. Пора кончать с наркодельцами.

— Может, оставить там одного сотрудника?

— Я поручу подвижной милицейской группе, чтобы время от времени наведывалась к общежитию.

— Понял. Буду докладывать по сотовому. — Панкратов свернул листок бумаги и вышел из кабинета.

Было уже за полночь, когда дежурный по отделу доложил Ковалеву, что подвижная милицейская группа обнаружила в сквере у общежития красную «ямаху».

— Панкратова ко мне! — коротко бросил в трубку подполковник. — Готовьте группу быстрого реагирования.

Встав из-за стола, он начал мерить кабинет шагами. «Значит, киллер не в курсе, что Чернов покинул Москву, — размышлял Ковалев. — Наверняка сидит в засаде, ждет, когда Игорь вернется в общежитие. Выходит, правильно сделали, отправив Чернова в командировку»…

— Разрешите? — В дверях опять появился Панкратов.

— Бери группу и немедленно выезжай к общежитию. Надо взять этого киллера.

— Есть! — Панкратов исчез за дверью.

…Окошко засветилось только далеко за полночь, когда почти все остальные окна погасли. Нэ-Нэ решил, что это, может, даже к лучшему. Он не торопясь навинтил на ствол пистолета глушитель, дождался, пока человек почистит зубы и ляжет в постель. Когда «фигура» на кровати перестала шевелиться, он прицелился в голову лежащему и… плавно нажал на спусковой крючок.

Спустившись по пожарной лестнице с козырька подъезда общежития, Нэ-Нэ поспешил в расположенный неподалеку сквер. В конце сквера находились два невысоких деревянных строения, в одном из которых размещалась парикмахерская, а в другом — цветочный магазин. В узком проеме между домиками стоял накрытый брезентом мотоцикл «ямаха».

Нэ-Нэ ускорил шаг. Не дойдя до мотоцикла каких-то сто метров, он достал из кармана телефон, набрал номер Клеопатры и коротко доложил:

— Это я. Задание выполнил.

Оглядевшись, Нэ-Нэ направился к мотоциклу. И вдруг замер на месте. Ему показалось, что рядом кто-то есть. К тому же он заметил, что с «ямахи» немного съехал брезентовый чехол. «Может, ветром сорвало?!» — подумал он и внимательно все осмотрел вокруг. Но ничего подозрительного не заметил. Достал сигарету, закурил. Вокруг была тишина, только ветер гонял желтую пожухлую листву по дорожке.

Потоптавшись на месте, Нэ-Нэ глубоко затянулся сигаретой и, сплюнув, зашагал к «ямахе».

До мотоцикла оставалось совсем немного, когда из-за дома выскочили двое мужчин в камуфляже и с автоматами.

— Руки вверх! Бросай оружие! — приказали они.

Инстинктивно Нэ-Нэ сделал прыжок вперед, потом вправо и вскинул пистолет. Но выстрелить не успел. Он даже не заметил, что у торца другого дома стояли еще двое. Их выстрелы и опередили бандита.

Он упал на землю. Грудь нестерпимо жгло, глаза заволокла пелена. И все же он направил пистолет в сторону милиционеров, но… никого не увидел.

Глава 5 Выпьем за упокой

Новое дело, в которое окунулся Ильин после памятной поездки в Сочи, не могло не изменить его образа жизни. Незаметно для него самого, у Алексея появились новые замашки, привычки, даже стиль поведения стал другим. И причина этого была не только в возросших доходах. Главное заключалось в том, что новое дело ему нравилось. Когда на него наседали конкуренты или кто-то из них угрожал, Клеопатра через своего шефа, грозного Баритона, непостижимым образом все улаживала. Со временем Баритон стал для него некоей полумифической фигурой, обладающей неограниченными возможностями. Ну а к самой Клеопатре Алексей еще сильнее привязался и чувствовал, что в ее руках тает как воск. Постепенно у него созрела уверенность, что он неуязвим.

Его курьеры умудрялись провозить большие партии наркотиков, несмотря ни на какие ухищрения спецслужб. Даже если и застукают, думал Ильин, — откупится.

Плохо было другое: Алексей подсел на наркотики. Правда, он убеждал себя, что у него достаточно силы воли и он сумеет бросить эту дурь, когда возникнет необходимость. Но необходимость все не возникала, а вот потребность в наркотиках росла день ото дня. «Экстази» он находил совершенно необыкновенной, замечательной штукой, которая делала его сильным и бесстрашным. Да и потенцию, как ему казалось, усиливала, что было немаловажно: Клеопатра оказалась требовательной любовницей.

…Не разочаровал он свою подругу и на этот раз. После изощренных любовных игр их почти одновременно сморил сон. Они «вырубились» на оттоманке, которую Клеопатра окрестила «сексодромом».

Молодую женщину разбудил пронзительный звонок сотового. Он словно буравил мозг, входил в него тонкой иглой. Клеопатра с трудом разомкнула тяжелые веки. Звонок оборвался, но через несколько секунд повторился снова.

«Какому дьяволу я понадобилась среди ночи?» — подумала она и посмотрела на спящего Алексея. Он лежал на спине, раскинув руки, как работяга после нелегкого труда.

Мобильник не умолкал. Клеопатра вздохнула и перелезла через любовника. Сумочка с «сотовым» валялась на ковре, залитом шампанским, рядом с ее белоснежным бюстгальтером. Отбросив бюстгальтер ногой, она сделала несколько шагов по полутемной комнате, освещаемой только светом луны, включила торшер и обернулась. На лице Ильина было то блаженно-бессмысленное выражение, которое свойственно только законченным наркоманам. «Быстро же подсел Леша, — подумала Клеопатра. — Теперь его, пожалуй, и танком не вытащишь из наркоты». Она подняла с пола сумочку и принялась ее расстегивать, но дрожащие руки плохо слушались, замочек не поддавался. Клеопатра и сама вечером перебрала, что случалось с ней редко — она умела держать себя в руках, иначе бы давно пришлось расстаться с Баритоном.

Наконец она достала сотовый и нажала кнопку. Только теперь до ее сознания дошло, что номер мобильника знали единицы, а значит, звонок был очень важным.

— Слушаю, говорите, — сказала Клеопатра.

— Это я, — услышала она голос Нэ-Нэ.

— Да.

— Задание выполнил.

У нее перехватило дыхание:

— Уверен? Как уходил?

Однако Нэ-Нэ уже отключил телефон, и Клеопатра от досады чертыхнулась. Она присела на ковер рядом с опрокинутой бутылкой шампанского. Машинально погладила ладонью холодное стекло, пытаясь себя успокоить.

Ну, вот. Задание Баритона выполнено: Чернова нет. Нет человека — нет проблем. Правда, ей было его немного жаль — сильный противник, Клеопатра таких уважала. Да и парень из себя видный…

Она поднялась с пола, подошла к столику, стоявшему рядом с торшером, налила два полных фужера коньяка и, вернувшись к оттоманке, принялась будить Ильина.

Будила долго. Алексей вяло отмахивался и продолжал похрапывать. Тогда она взяла соломинку для коктейлей и пощекотала у него в носу. Храп прекратился.

— Ну, чего тебе? — наконец очнулся Ильин.

Она подняла два полных фужера, один протянула сонному любовнику:

— Выпьем, Леша.

— Для этого ты меня разбудила?

— Именно.

— Мало вечером набралась?

— Мы с тобой выпьем, Леша, за упокой грешной души Игоря Чернова.

— Он умер?

— Да.

— Ты уверена?

— Конечно.

— Когда это произошло?

— Только что.

— Откуда ты знаешь?

— Приснилось.

— Не верю снам… — зевнул Алексей и вдруг встрепенулся: — Ты что, серьезно? Тебе позвонили, что ли?

— Не задавай лишних вопросов…

— Ладно, ладно… — пробормотал Ильин и взял у нее фужер с коньяком. — Я не собираюсь влезать в твои дела.

И Алексею, в который уже раз, припомнились обрывки разговора среди курьеров о жестокости Клеопатры, о том, что даже жизнь сотрудника для этой змеюки ничего не значит.

— Так-то лучше, — усмехнулась она. — Ну, не чокаясь.

Ильин пил с трудом, часть коньяка пролилась на постель. Клеопатра же пила легко, словно воду. Выпив, перевернула фужер вверх дном и… из него не пролилось ни капли.

— Молодчага! — вяло восхитился Алексей, не отводя мутного взгляда от обнаженной возлюбленной.

Клеопатра легла на оттоманку, закрыла глаза и, к удивлению Ильина, мгновенно отключилась.

А вот Алексей уже не мог заснуть. Он долго ворочался с боку на бок, простыня жгла тело, а подушка казалась набитой камнями. «Жаль Чернова, — думал он, — очень жаль. Нормальный парень. И зачем он в милицию пошел? Ну, вот и дослужился». Ильин посмотрел на свою любовницу — его обожгла другая мысль: а ведь это она, Клеопатра, убила Чернова. Вернее — наркомафия. Да, та самая наркомафия, которой он, Ильин, служит. А это значит, что в смерти Игоря Чернова в некоторой степени повинен и он. Ну, ладно — Чернов! Ну а если он сам в чем-то ошибется, не угодит Баритону? Тогда и его, не задумываясь, уберут точно так же, как убрали Игоря. Может быть, даже по приказу Клеопатры. А то, что они любовники… Какое это имеет для таких людей значение?!

И Алексей машинально отодвинулся от спящей женщины. В его душу вползла черная змея страха: только теперь он осознал, в какой переплет попал! Алексей с неприязнью, смешанной со страхом, всматривался в безмятежное лицо своей любовницы. «Любовница? От слова — „любовь“. А что между нами? Что с того, что мы кувыркались? Да у нее таких, как я, небось десяток…»

Алексей так и не сомкнул глаз, промаявшись до утра. Утром чувствовал себя до того мерзко, что в свой офис не поехал, ограничившись звонком. А потом, чтобы не дергали, отключил мобильник.

Нет, Ильин не собирался торчать целый день в этом загородном особняке и предаваться мрачным мыслям. Как только Клеопатра уехала по своим делам, он отыскал непочатую бутылку французского коньяка «Курвуазье», взял коробку шоколадных конфет и отправился на машине в город.

Дорога убаюкивала, навевала приятные мысли.

Игорь, сидевший за рулем джипа, был молчалив и сосредоточен. Володя Климчук весело болтал о всяких пустяках.

Они вели машину по очереди, и Климчук, только что передавший руль Чернову, сладко потягивался, любуясь обширными полями уже явно застоявшейся пшеницы. С уборкой урожая здесь почему-то не торопились.

— Богато живем, — усмехнулся Игорь.

— Ты о чем?

— Да, эта, говорю, контора — не бедная.

— С чего ты взял?

— На такой машинке впервые еду, — похлопал Чернов по рулю.

— Да, «чероки» — это класс. — В голосе Володи послышались нотки самодовольства.

— Ладно хвастаться. Разбогатею — куплю, — улыбнулся Игорь. — Больно хороша на ходу.

Они перебросились еще несколькими фразами и замолчали: за долгую дорогу достаточно было переговорено, да и впереди времени достаточно: до Москвы путь предстоял долгий, а опасность поджидала их на каждом километре.

…За джипом «Чероки» на некотором расстоянии ехал другой джип — «Лендровер», за рулем которого сидел Равиль. А на пассажирском месте, откинувшись на подголовник, прохлаждался долговязый Дык.

Они принадлежали к разным группировкам — именно так задумало руководство. Равиль раньше непосредственно подчинялся Ибрагиму-Мусе, его группа обеспечивала доставку наркотиков. Дык подчинялся Евдокиму-«Циклопу», его подельники распространяли наркотики в Москве и области. Дык получил такую кличку, потому что он к месту и не к месту употреблял словечко «дык».

— Золотое место, — мечтательно произнес Равиль. — Когда-нибудь все это, вот увидишь, отойдет под Кавказ.

— Держи карман.

— Россия ослабла.

— Дык… Сам ты ослаб.

— Засеяли пшеницу… идиоты, — после некоторой паузы продолжил разговор Равиль.

— Чем плохо?

— Да кому она нужна, эта пшеница?!

— А жевать что будешь, если хлеба не станет?

— Копеечный товар, — презрительно сплюнул в открытое окно Равиль.

— Нельзя без хлеба.

— Тоже мне… экономист. Им пшеница обходится дороже, чем в нее вкладывают.

— С чего ты взял?

Равиль засмеялся:

— Мне одна знакомая журналистка рассказывала, что затраты на технику больше, чем выручка от продажи зерна.

— Дык, значит, дело поправить надо.

— Это как?

— Ну… денег больше за зерно платить.

— Нельзя.

— Это почему?

— Рынок потому что. Слыхал такое слово?

— Дык, кто же его не слыхал. Наши ребята только и занимаются, что рынком.

— Товар другой.

— Дык, не менее важный, чем хлеб.

— Сечешь… — одобрительно кивнул Равиль. — Вот и я к тому веду — законы рынка использовать нужно. Когда мы у России Краснодарский край отберем, всю пшеницу к чертовой бабушке пошлем.

— И что посеем?

— Угадай с трех раз.

— Хрен его знает.

— Коноплю!

— Ух ты! — восхищенно протянул Дык. — Вот это будет красота. Постой, а милиция?

— Чудак, так милиция-то у нас будет своя, кавказская, понимаешь? Она в доле с нами, с продавцами, будет.

— Скоро пост ГАИ. Или как его теперь, ГИБДД.

— Где эта Ги-бэ-дэ-дэ?

— Вон, за деревенькой пригорок, а там сразу поворот.

— Оружие наготове?

— Где ж ему, дык, быть. Лишь бы те, с товаром, проскочили…

— Проскочат!

— А мы? Сбросишь скорость?

— Хрена. Наоборот. Наглостью возьму.

— …Сбрасывай скорость, сразу за поворотом пост ГАИ, — сказал Володя, глядя на карту.

— Думаю, там мы с нашими коллегами и пересечемся, — произнес Игорь. — Когда их остановят для досмотра.

Джип «Чероки» благополучно миновал пост ГИБДД и остановился неподалеку у обочины. Через несколько секунд Игорь увидел в зеркале заднего вида, что гибэдэдэшник притормозил «лендровер». Он козырнул и попросил у водителя документы.

— Что везем? — спросил автоинспектор.

— Да, ничего! Мелочовка всякая, скарб домашний! — протараторил Равиль.

— Давай посмотрим «мелочовку», — ответил дежурный.

— Да вот она. — Равиль протянул ему сложенный вдвое лист, внутри которого что-то лежало. Чернов наблюдал, как инспектор заглянул в эту бумажку и, сунув ее в карман, вернул документы водителю.

— Езжай! — махнул жезлом инспектор.

«Лендровер» рванул с места. Чернов тоже надавил на газ.

— Сколько нам осталось до места встречи с группой захвата?

— Километров сто, — ответил Климчук. — Еще рулить и рулить.

Но на границе Краснодарского края, у поста ГИБДД события развивались иначе. Дежурный автоинспектор, получив дополнительный «документ», вернул его Равилю. К ногам автоинспектора жалась вислоухая собачонка. Она поглядывала на «лендровер» и радостно потявкивала. Это привлекло внимание милиционера, что стоял у будки. Передернув затвор автомата, он направился к «лендроверу».

Инспектор потребовал открыть багажник. Игорь догадался, что он там увидел: несколько картонных ящиков. Инспектор велел открыть один из них…

Равиль в чем-то убеждал его, размахивая руками… Дык стоял рядом. Игорь заметил, что кобура у гибэдэдэшника застегнута.

Инспектор оказался въедливым. Он вынул из ящика одну банку кофе, подошел к капоту и вскрыл ее консервным ножом. Потом встряхнул банку и наклонил. На капот посыпался белый порошок, часть попала на землю. Вислоухая собачонка с радостным визгом начала лизать белую пудру.

Равиль что-то заорал и бросился в салон за руль. Через мгновение Дык был рядом с ним. Машина рванула. Инспектор не успел отскочить в сторону, его задело крылом, и он упал. Второй милиционер дал автоматную очередь по машине. «Лендровер» съехал на обочину.

Когда милиционер подбежал к машине, Дык был весь в крови. Равилю пуля попала прямо в голову.

Все это произошло так быстро, что Игорь не успел вмешаться. «Что делать теперь? — лихорадочно думал он. — Весь план пошел насмарку. Надо раскрываться. Все брать в свои руки».

«Чероки» развернулся и остановился у поста ДПС. Чернов вышел из машины. Увидев направленный на него автомат, крикнул: «Свои, коллега!» — и предъявил служебное удостоверение третьему гибэдэдэшнику, что спешил на помощь товарищам. Потом, достав сотовый телефон, сообщил о случившемся в Москву.

— Действуйте по обстановке, — услышал он голос подполковника Ковалева.

На закрытое совещание в Управлении по борьбе с незаконным оборотом наркотиков подполковник Ковалев прибыл заранее. Надо было уточнить кое-какие данные.

Николай Николаевич понимал, что последняя фаза операции будет весьма сложной. Поэтому он принял как должное распоряжение генерала объединить усилия всех, кто занимался этим делом под общим руководством главка. И здесь он с удивлением узнал, что другая группа, действовавшая параллельно, уже заблокировала вторую базу преступников.

Глава 6 Провал

Клеопатра вместе со своими подручными Лысым и Чекой, вопреки обыкновению, поехала лично встречать джип «Чероки» с очередной партией наркотиков. Двигались на трех машинах с интервалом в триста метров. Она уже знала, что произошло на границе Краснодарского края. Об этом вчера сообщили средства массовой информации. Но еще раньше Клеопатра получила информацию о перестрелке на посту ГИБДД от своего человека. Этим осведомителем был Ильин. Ему в свою очередь доложил Климчук.

Все было бы не так страшно — Дыка ведь и посылали для прикрытия. Но, учитывая опыт предыдущих, вполне благополучных рейсов, Клеопатра настояла на том, чтобы и в «лендровер» загрузили товар. Об этом ее решении знал только Черный Беркут. И провала не должно было быть…

Сейчас ее беспокоило одно: засветился ли другой джип, в котором перевозился героин. По сообщению Ильина, «чероки» должен был прибыть в пункт назначения в 14.00.

Клеопатра утром побывала на главной базе, выставила дополнительную охрану на объекте и на подступах к нему. Разработала новый маршрут движения груза. Проинструктировала Лысого и Чеку, которые на белых «жигулях» пятой и шестой модели должны были сопровождать ее белый «мерседес».

В полдень кавалькада из трех машин выехала с Волгоградского проспекта на Московскую кольцевую автодорогу. Все шло по графику, и Клеопатра несколько успокоилась, хотя время от времени душу ее охватывал неприятный холодок. Ей ведь предстояло держать ответ перед Баритоном: за потерю товара на границе Краснодарского края и гибель его телохранителя Нэ-Нэ. Но прежде всего она хотела допросить водителей джипа «Чероки».

Неожиданно зазвонил мобильник.

— Алло. — Она притормозила «мерседес» у обочины.

— Вот что, дорогая, — услышала она холодный голос Баритона, и сердце ее тревожно забилось. — Где бы ты ни находилась, что бы ты ни делала, бросай все и ко мне. Срочно!

— Но я встречаю груз.

— Я сказал — срочно. И захвати финансовые отчеты за последние месяцы. Туда, где ты находишься сейчас, выедет «москвич».

Баритон ругнулся и отключил сотовый.

Клеопатра запсиховала. Значит, кто-то настучал Баритону на нее. Этот кто-то, скорее всего «москвич», то есть Москаль, — фигура темная и опасная. Он со своей ищейкой Ямщиком мог докопаться до финансовых дел, в нужном ему свете доложить о задержании «лендровера» с «экстази», о гибели Равиля и захвате Дыка. Да мало ли чего могли наговорить на нее! «Неужели это все», — подумала она, и на глаза ее навернулись слезы: такого с ней давно не случалось.

Клеопатра посмотрела в зеркало заднего вида. За «мерседесом» стояло двое «жигулей». Из первого вылез Лысый и направился к ней.

«А если провал и с „чероки“?» — этот вопрос постоянно сидел у нее в мозгу, но сейчас вышел на первый план. Она ясно осознала, что для нее это будет приговор.

— В чем дело, шеф? — спросил осипшим голосом Лысый.

— Зови Чеку, надо уточнить план, — велела Клеопатра.

Пока тот ходил за вторым водителем, ее мозг лихорадочно искал выход. И она нашла решение, которое должно было обезопасить ее и дать время на анализ.

— Вот что, орлы, — сказала им Клеопатра. — Встречать «чероки» едете вы одни. Поведете машину с грузом по намеченному маршруту. Возле бензоколонки, перед поворотом на базу стройматериалов, замедлите движение. Понятно?

— Понятно. А зачем? — спросил Лысый.

— Поясняю для непонятливых. — Она с укоризной посмотрела на обоих. — На заправке я буду сидеть в «мерседесе» и наблюдать за вашими машинами. Если замечу слежку или еще что-либо подозрительное, сообщу вам по телефону, и мы найдем решение проблемы. Если все чисто — вы ведете «чероки» на базу, а я мчусь к Баритону. Он вызывает меня. Срочно.

— Теперь ясно, — кивнул Лысый.

— Вот и хорошо. По коням! — Она помахала им рукой и дала по газам.

На место Клеопатра приехала раньше намеченного. Машин было мало. Она заправила свой «мерседес», зашла в магазин, купила плитку шоколада и бутылку нарзана. Отъехала недалеко, порылась в багажнике автомобиля.

По ее расчетам, машины должны были подойти минут через пятнадцать. Клеопатра не совсем четко сознавала, для чего она все это делает. Скорее, действовала по интуиции, которая никогда еще ее не подводила.

Откусив пару долек шоколада, Клеопатра положила плитку в сумочку. Взгляд ее остановился на заграничном паспорте с открытой шенгенской визой. Она собиралась слетать на несколько дней в Испанию, где тайком купила небольшую виллу с клочком земли у моря.

«Москаль и другие думают, что я отстегивала значительную сумму Ильину, — улыбнулась она своей догадке. — Нетушки. Алексей не выдержал испытания. И как любого наркомана его ждет, в конечном счете, незавидная участь. Жаль, конечно. Подавал такие надежды…»

Вдали показалась кавалькада машин. Первой шла пятерка Лысого, затем «чероки» и замыкающей — «шестерка» Чеки. Больше на дороге никого не наблюдалось. Если бы она подняла голову наверх, то увидела бы вдали вертолет, который неотступно следовал за автомобилями.

Первый жигуль сбавил скорость и не спеша повернул направо. Лысый, зная что за ним наблюдают, улыбнулся и подмигнул Клеопатре. «Чероки» вел Климчук. Клеопатра несколько раз видела его издалека. А рядом с ним?! Рядом с ним сидел… Чернов. Живой и невредимый.

Кровь ударила Клеопатре в голову. Это провал! Она откинула голову на спинку сиденья, закрыла глаза и мысленно произнесла: «Вот и все». Потом встрепенулась: «Бежать, немедленно бежать».

Машина завелась с пол-оборота.

— К черту все! — заорала она и сама испугалась своего голоса. — Хочу в Испанию!

Группа захвата и отряд СОБРа окружили базу стройматериалов загодя. Руководил операцией заместитель начальника УБНОН полковник милиции Пушкарев.

Предварительная разведка объекта показала, что база тщательно охраняется. За кирпичным забором стояло два каменных здания. Одно оборудовано под склад, в другом, двухэтажном, — канцелярия и жилые помещения. Между строениями высилась водонапорная башня. На самой вершине ее, за стеклом, сидел наблюдатель с автоматом. У ворот в небольшом кирпичном домике постоянно находились три человека. По периметру территории базы бегали на поводках две овчарки.

Пушкарев и Ковалев заранее определили место для двух снайперов. Первый еще до рассвета занял позицию на копне сена, стоявшей в двухстах метрах от базы. Другой — на разлапистом дубе, который еще не сбросил листву. У них были две главные цели. Цель номер один — наблюдатель на водонапорной башне. Цель номер два — часовые у ворот и зданий.

Оперативники с минуты на минуту ожидали машины из Сочи, но вместо них к строительной базе подъехал видавший виды джип «Ниссан». Из сторожевого домика выскочили трое охранников, но прежде чем они успели открыть ворота, из джипа вышли двое мужчин — плотный сутуловатый брюнет и щеголеватый парень. Судя по тому, как их встретила охрана, почтительно и даже подобострастно, это были не простые бандиты. Старший охранник доложил о чем-то брюнету, а потом оба сверили часы.

В это время из двухэтажного здания вышли двое молодых парней. Они были без оружия, в темных свитерах и черных вязаных шапочках.

— Ну вот. Теперь мы, товарищ полковник, знаем численность бандитского гарнизона, — сказал Ковалев. — Восемь человек.

— Но мы не знаем, сколько бандитов приедет еще, — хмыкнул тот.

— Зато знаем, что среди них будут и наши — два штыка.

— Посмотрим, посмотрим, — неопределенно проговорил полковник. — Что-то здесь сейчас произойдет.

Ковалев тоже понял, что неожиданное появление этих двоих мужчин с чем-то связано. Может, они приехали для контроля и помощи? А если нет? Значит — разбираться в случившемся на границе Краснодарского края. Тогда они сразу повяжут Чернова и Климчука. Но этого нельзя допустить. А что, если прямо сейчас начать захват бандитов?

— Не успеем, — сказал полковник, и Ковалев усмехнулся: заместитель начальника УБНОНа подумал о том же.

Москаль и Ямщик действительно прибыли на главную базу, чтобы опередить Клеопатру, лично допросить водителей джипа «Чероки». Но и не только для этого. Москаль получил от Баритона приказ, как можно быстрее доставить к нему Клеопатру, «живую или мертвую». Главарь московских мафиози предпочитал привезти ее мертвой. На всякий случай он обговорил это с Ямщиком. Но Москаль понимал, что Клеопатра — крепкий орешек и с ней два ее верных нукера — Лысый и Чека. С руководителем службы безопасности так просто не разделаешься. А вот убрать ее в поезде, когда она будет возвращаться в Москву и окажется одна, не составит труда.

— Идут три машины. Джип «Чероки» в середине, — доложили по рации с дальней точки.

На часах было 14.40 — колонна шла строго по графику.

— Значит так, Николай Николаевич, начнем, как только откроют ворота.

— Согласен, — кивнул Ковалев.

Полковник включил рацию и приказал:

— СОБР, пошел! Выдвигаетесь вдоль забора с двух сторон. Внимание, филины, один и два. Как только начнут открывать ворота, — нейтрализовать цель первую и вторую. — Потом он обратился к Ковалеву: — Твоя группа берет бандитов в машинах. Давай!

По плану Чернов и Климчук должны были, как только откроются ворота базы, развернуть джип так, чтобы перекрыть путь бандитам к отступлению и нейтрализовать водителя «жигулей», замыкающего колонну…

«Чероки» почти догнал пятерку.

— Не нервничай, — сказал Игорь другу. — Следи за дорогой. Держи дистанцию.

— Конечно, конечно! — волнуясь, ответил Климчук.

Когда ворота начали открываться и в глубине двора показались охранники, шедший впереди жигуль резко затормозил. Чернов догадался, что водитель «пятерки» увидел бежавших к воротам собровцев.

Водитель «жигулей» открыл дверцу и выставил автомат «УЗИ».

— Жми на газ! — закричал Чернов. — Тарань его, паскуду!

Климчук бросил джип вперед, и он с такой силой ударил в задний бампер «пятерки», что жигуль отлетел метров на двадцать и завалился на бок.

Чернов выскочил из джипа под автоматные очереди. К «жигулям» уже бежали Ковалев, Панкратов и еще двое в камуфляже. Оглянувшись, Игорь удивился: вторая «шестерка» была совсем рядом. Лысый пытался остановить машину. Но увидев нацеленный на него пистолет, бросил руль и поднял руки вверх. Автомобиль съехал в кювет.

Вытащить бандита из «шестерки» помог подбежавший Панкратов. К этому времени выстрелы прекратились. Когда Чернов подвел Лысого к воротам, там, у сторожевого домика, стояли лицом к стене, в наручниках, четверо бандитов. Трое раненых лежали здесь же. Игорь узнал среди них водителя «пятерки».

— Ищите восьмого. Холеного такого!.. — покрикивал на собровцев полковник, которого Чернов видел впервые.

— А женщина там была? — спросил Чернов Панкратова.

— Нет. Клеопатра, наверное, в объятиях Баритона, — ответил тот.

Наташа везла в Бутырку передачу для Ильина. Дорога из Ясенева до СИЗО занимала полтора часа. Потом столько же обратно. Сколько передумано за эти три часа, сколько осмыслено…

Она пыталась забыть мужа, но ничего не получалось. Об отце постоянно спрашивала Света. Почти ежедневно приходила мать Ильина и, обнимая внучку, с укором смотрела на Наташу. Несколько раз звонил отец Алексея и интересовался, нет ли от сына писем.

Перебирая в памяти всю свою неудавшуюся жизнь, она все больше сочувствовала Ильину, понимая, что во многом виновата его мать. Она никогда не интересовалась, чем живет Алексей. Пришел домой, принес деньги — хорошо. Где-то заночевал, выпил — плохо. А что у него на душе, что думает, к чему стремится — это ее не интересовало.

Любила ли Наташа мужа? Наверное, нет. Впрочем, и он отвечал ей тем же. В постели она всегда была холодна с ним. Как-то его это разозлило и он сказал, что видел у одного парня белую футболку с надписью «Женщина без ласки, что мотор без смазки». Она одернула его, заявив, что он циник и пошляк.

После этого случая они о сексе не говорили. Виновата ли она? Во всяком случае, перестроиться не могла. Не умела. И вскоре у мужа появились любовницы, проститутки. А ведь она способна на ласку и любовь и в сексе могла бы быть посмелее, раскрепощеннее. Но с Ильиным — нет, не могла себя пересилить! И он это чувствовал. Так шла тоскливо их жизнь. А вот теперь…

Следователь сказал, что Ильин стал наркоманом, что врачи сейчас борются за его жизнь. И Наташа готова была купить для него любые лекарства. Только бы выжил, вылечился. Сегодня она везла ему новые, очень дорогие препараты. Их достала мать Алексея. Наташа очень надеялась, что с их помощью ее муж вернется к нормальной жизни. Это для нее оказалось самым важным. А когда огласят приговор, пусть даже самый суровый, она будет его ждать, будет, как и теперь, носить ему передачи.

Подходя к Бутырке, Наташа увидела впереди мужчину и невысокую женщину, державшую мужчину под руку. В левой, свободной руке мужчина нес небольшую картонную коробку. Торопившаяся Наташа начала было обгонять эту парочку, но ее взгляд непроизвольно задержался на коробке: «Ильину А. П.» — размашисто было написано синими чернилами на картоне. Она сделала еще несколько шагов вперед и оглянулась… Перед ней был Игорь Чернов. Для него это тоже было неожиданно. Он тепло улыбнулся Наташе, поприветствовав ее легким кивком.

Его спутница — то ли не заметила внимания Игоря к встретившейся женщине, то ли сделала вид; однако теснее прижалась к бывшему Наташиному поклоннику…