Черная Жемчужина

Глава пятая. Прекрасная лучница

Проснулась Кэйла в приподнятом настроении. Накинув поверх пижамы халат, направилась на кухню. Горячий кофе – верный друг в предрассветные часы.

Постоянно поглядывая на часы и ерзая на стуле, Кэйла дожидалась, когда Дарлин проснется – до безумия хотелось поделиться с ней своими успехами в вызове осознанных сновидений. Ну а с кем еще? Обсуждать с Джошуа любопытные свойства черной жемчужины она не спешила, а Дарлин к его работе не имела никакого отношения.

Порой мир казался Кэйле разделенным на две половины. Одна жила в настоящем, с взглядом, обращенным в будущее: новые технологии, стремительный ритм жизни, эффектность и зрелищность… А вторую поглотило прошлое: исследование минувших эпох, вдумчивое, неторопливое исследование окружающего мира, наградами которого становились бесценные реликты.

При всей схожести с отцом (Дарлин, несомненно, была очень увлекающейся натурой, готовой положить на алтарь любимого дела все время и силы, что были в ее распоряжении), ее никогда не интересовало прошлое. Она смотрела вперед, и – наверняка – видела блестящую карьеру. Танцовщицы, актрисы, рассекающей освоенные города на спортивном автомобиле. Оставляя руины и города-призраки, зараженные Скверной, таким, как Кэйла и другие наемники Джошуа.

Дарлин, легка на помине, появилась на кухне при всем параде: причесанная, одетая, с подведенными тонкими стрелками глазами. Стоило ей только усесться за стол с нехитрым завтраком – хлопьями и молоком, Кэйла, сгорая от нетерпения, выпалила:

– Помнишь тот кошмар, от которого я проснулась позавчера?

– Угу, – с набитым ртом пробормотала Дарлин.

– Там была… В общем, мне приснилась не мама.

– А, ясно.

– Мне приснилась Денизе – колдунья, у которой была точно такая же цепочка, что и у меня. Ты будешь смеяться, но мне не захотелось, чтобы этот сон заканчивался так, как закончился, и я подумала – а что, если я смогу его переписать?

– Что переписать? – недоуменно переспросила Дарлин. – Сон?

– Да. Просто в том кошмаре Денизе погибла. И я… В общем, есть такая практика – вызов планируемых сновидений. То есть ты можешь вызвать именно тот сон, который тебе нужен. Хочешь летать – пожалуйста, хочешь увидеть давно погибшего родственника – увидишь.

– Ага, круто, – рассеянно отозвалась Дарлин, набирая СМС-ку.

Безразличие двоюродной сестры немного охладило пыл Кэйлы, но она не сдавалась:

– Так вот, у меня все получилось! Если честно, я даже не ожидала, что это будет настолько просто! Мало того, что я попала в тот же самый сон, так еще и смогла его переделать! Ты не представляешь, что там было…

Доев завтрак, Дарлин поднялась. Кивая на ходу, но в такт словам Кэйлы не попадая, направилась к выходу. Кэйла следовала за сестрой, как хвостик – ей хотелось дорассказать историю, которая так ее впечатлила. Однако энтузиазм угасал пропорционально скуке, написанной на лице Дарлин. И она бы смирилась, отстала, не мучая ни сестру неинтересной ей болтовней, ни себя необходимостью добиваться ее внимания… вот только ей больше не с кем было поделиться.

Эти удивительные сны – самое примечательное, что произошло с Кэйлой за последние месяцы, не считая, конечно, ее пути искательницы реликтов. Однако, по правде говоря, это был пусть и захватывающий, но очень одинокий путь. Порой среди руин Кэйле становилось до ужаса тоскливо. Когда-то на этом месте, где она стояла, существовал целый мир, от которого почти ничего уже не осталось – только старые, сломанные, заросшие мхом каменные кости. Порой она чувствовала себя гробокопателем, рыская в поисках реликтов среди этих огромных каменных могил. Ведь те вещицы, которые Кэйла находила, не изучали в школе, их не отправляли в музей. Вместо этого Джошуа продавал их коллекционерам.

В награду за особенно ценную находку – полную драгоценностей шкатулку с вырезанными на ней древними знаками – дядя однажды взял ее с собой на аукцион. Глядя на холеных дам и господ в дорогих, идеально выглаженных нарядах, Кэйла вдруг поймала себя на мысли: будет непросто и дальше убеждать себя в том, что ее работа по-настоящему приносит пользу обществу – то, что внушал ей когда-то Джошуа. Но признаться себе в этом – значит, признать и то, что последний год ее жизни ничего не стоил. Что она бросила школу лишь ради того, чтобы потакать прихотям всех этих богачей и светских львиц, отчаянно желающих сорвать куш – потратить деньги на дорогую безделушку, которой можно будет хвастаться перед гостями, посещающими их дом.

В вечер после аукциона Кэйла была тихой, как никогда. Джошуа заметил перемену в ее настроении, спросил, в чем дело. Она, конечно, открылась перед ним – перед последним самым близким ей человеком.

– Разве плохо то, что мы приносим радость в чей-то дом?

Фраза, пусть и сказанная оживленным тоном, показалась искусственной, почти… рекламной.

– Нет, но… Когда я согласилась на эту работу, я думала, что буду как те люди из Архива…

Наивно, конечно. С помощью таких же наемных искателей архивариусы отыскивали по всему миру различные письменные свидетельства, карты, старинные дневники и книги. Годами корпели над их расшифровкой, составляли словари по древним языкам. Разгадывали многочисленные тайны прошлого их родного мира, погребенные под пылью веков или и вовсе уничтоженные Скверной.

И тут – Кэйла, которой тогда едва исполнилось шестнадцать лет…

– Все еще впереди, милая, – ласково увещевал Джошуа. – Когда-нибудь ты найдешь что-нибудь по-настоящему необыкновенное. Да и представь – годы спустя ты придешь устраиваться в Архив, уже имея за плечами такой опыт!

Кэйла неуверенно улыбнулась. А ведь и правда… Все же юные искатели даже в их прогрессивный век – дело достаточно редкое. К тому же Джошуа берег ее и не отправлял слишком далеко от родного города, в другую страну или и вовсе на другой континент.

Пока Дарлин натягивала кожаную куртку и ботиночки на каблуке, Кэйла рассказала ей о маге теней и Белом Паладине, умолчав, какое впечатление произвел Джеральд на нее саму. Дарлин даже не пыталась сделать вид, что ей интересно. Похоже, мыслями она уже была где-то там, с друзьями.

– Слушай, Кэй, мне пора бежать, – торопливо сказала Дарлин, оборвав Кэйлу на полуслове. – Вечером дорасскажешь, ладно?

Открыв дверь, она легко сбежала по ступеням. Кэйла успела увидеть застывшую у тротуара машину. А потом дверь захлопнулась, отрезая Кэйлу с ее странными снами от реального мира.

Она постояла, покусывая нижнюю губу. От грусти и непонимания поможет только одно – воздушное пирожное с шоколадной крошкой и обжигающий кофе. Кэйла принесла свои любимые антидепрессанты в спальню и устроилась за ноутбуком.

Может, все, о чем она безуспешно пыталась рассказать Дарлин – не просто проекция, перенесенная из ее реальности в мир сновидений? Что, если когда-то и впрямь существовала белая колдунья, прозванная людьми Черной Жемчужиной, и ее сила была столь велика, что позволила Кэйле видеть сны о ней, когда амулет попал в ее руки? Быть может, жемчужина, будучи настоящим реликтом, и вовсе хранила обрывки чужих воспоминаний, которые ее разум дополнил и воссоздал в виде яркого сна?

Или все это Кэйла придумала сама? Просто цепочка с черной жемчужиной и мысли, кому та могла принадлежать, стали толчком для сна о колдунье Денизе?

Откусив львиную долю пирожного, она на мгновение зажмурилась от удовольствия и погрузилась в лабиринты интернета. Почти сразу поиски привели ее к сайту Архива, где в открытом доступе содержалась найденная ими информация о Старом мире. Если ее предположение верно, то среди десятков статей могла затесаться и та, что рассказывала о колдунье Денизе. Увы. Кэйла успела съесть пирожное до последней крошки и сходить на кухню за вторым, но того, что искала, так и не нашла. Ничто не указывало на существование колдуньи Денизе по прозвищу Черная Жемчужина.

Остаток дня Кэйла, сидя на подоконнике в библиотеке, читала «Марианну». В этой книге не было магов теней, но была юная целительница, за приключениями которой Кэйла наблюдала с неослабевающим интересом. Может, если прочитать достаточно, она сумеет ночью попасть и в этот мир?

Ложась спать, Кэйла и не думала о возвращении в сон Денизе. Однако, открыв глаза, поняла, что все же вернулась. Однако это был не тот же самый сон: Джеральд не будил ее, ботиночки лежали в углу комнаты, где она их оставила. Кэйла помнила, что заснула, не раздеваясь, и проснулась она в том же белом платье колдуньи. Неизменной осталась и цепочка с черной жемчужиной на ее шее.

Несколько минут Кэйла задумчиво оглядывала комнату Денизе. Попыталась призвать магию – так, как это себе представляла. Но когда ничего не вышло, не удивилась.

Джеральд считал, что на Денизе наложено проклятие, не позволяющее ей призвать на помощь свой дар. Кэйла думала иначе. Она, незваная гостья, завладела телом колдуньи и на время сна стала его полноправной хозяйкой. Совсем как Иви с теми несчастными девушками – с той лишь разницей, что лишь единожды, день назад, сделала это намеренно.

В отличие от Денизе, Кэйла не имела ни малейшего понятия, как обращаться с магией. Однако, вернув ее в сон о белой колдунье, ей словно дали еще один шанс. И она была твердо намерена им воспользоваться.

Для начала следовало изучить имеющиеся в доме атрибуты – кто знает, вдруг они помогут пробудить дремлющую в ее крови – вернее, в крови Денизе – силу?

Травы, травы, травы – засушенные, перемолотые, помещенные в чаши, банки и саше. Деревянные фигурки, изображающие людей и животных. Амулеты на цепочках и на простых шнурках. Зеркала всех форм и размеров, какие-то треугольники из камней разных цветов. Чьи-то когти, глаза и мех в шкатулочках и коробочках. Да тут жизни не хватит, чтобы во всем этом разобраться!

Кэйла решила действовать по порядку, изучая по одной вещице за раз. Но с какой начать? Она нависла над столом, растеряно теребя амулет с жемчужиной. Стоило свободной руке застыть над бархатным мешочком багряного цвета, и камень в ее пальцах очень знакомо потеплел. Это не совпадение. Что угодно, но не совпадение. Такое чувство, будто черная жемчужина ее… вела.

Она послушно взяла в руки мешочек. Потрясла – внутри что-то звенело, развязала тесемки и высыпала содержимое на стол. Внутри оказались круглые камешки, серебристые и угольно-черные, испускающие слабое сияние и явно заряженные магией, зачарованные.

– И что же с вами нужно делать? – задумчиво проговорила Кэйла.

Собрала их в руку и снова кинула на стол. Опустившись на деревянную поверхность, камешки задрожали и принялись перемещаться, меняясь друг с другом местами, пока не сложились в серебристый знак вопроса на черном фоне.

– Спрашивать! – осенило ее. – Вы хотите, чтобы я задавала вопросы!

Замечательно. Одно дело – разговаривать с Чарли, а другое – всерьез вести диалог с камушками. «Колдовскими камушками», – тут же напомнила она самой себе.

– Та-а-ак, и что же мне у вас спросить? – пробормотала Кэйла, собирая в горсть рассыпанные камушки. – Ладно, давайте попробуем. Как мне вернуть силу Денизе?

Задав вопрос, она кинула камни на стол. Они вновь зашевелились, будто потревоженные дрожью земли, и сложились в слово. Чем больше Кэйла на него смотрела, тем необычнее себя чувствовала. Она не знала языка, на котором оно было написано, но знала его значение. «Дневник» – вот что поведали ей колдовские камни.

Значит, Денизе вела дневник… Он может помочь Кэйле понять границы сил колдуньи.

Окрыленная первым успехом, она бросилась на его поиски. Методично перерывала весь дом, открывая все шкафы и тумбы. В руки попала куколка, завернутая в шелковый отрез ткани. Кэйла сжала ее в ладони и почувствовала, как напряжение последних дней ее отпускает. Глупая, детская обида на Дарлин, на ее невнимание, из темного окрасилась в белый, стала легкой, воздушной и воспарила в облака. Поразительное ощущение. Кэйла чувствовала некое внутреннее освобождение – будто путы, что держали ее душу в железных тисках, рассыпались в пыль. С изумлением увидела, как по фарфоровой щеке куколки стекает слеза.

Статуэтка забрала себе ее боль.

Ошеломленная открытием, Кэйла бережно завернула куколку в шелк и убрала вглубь стола. Там же отыскала почерневшее от времени серебряное кольцо, однако надевать не рискнула. Кто знает, какие силы оно в себе таит?

Еще одной интересной находкой оказался флакончик со светло-зеленой жидкостью и недвусмысленной биркой с черепом. Он был помещен в обитый тканью ящичек с замочком, который Кэйла сумела открыть далеко не с первой попытки. Яд? Или, может, кислота? Хотя рядом лежала сверкающая призрачным светом палочка (зачарованная, со знанием дела подумала Кэйла), которой, вероятно, и следовало наносить таинственную жидкость из флакона, проверять догадку она не решилась.

На поиски дневника и разглядывание артефактов, которых у Денизе оказалось великое множество, ушел почти весь день. На Венге уже опускался вечер, и Кэйла решила отложить исследование на потом. Опыт искательницы реликтов подсказывал, что порой неспешное, вдумчивое изыскание приносит куда лучший результат. Если судьба снова забросит ее в этот сон, она начнет все с самого начала, уже не тратя времени на те участки дома, где точно не было дневника.

Выпрямившись, Кэйла хмуро оглядела окружающий ее и созданный ею же хаос. Она находилась в чужом, полном магии мире, и не посвятила и нескольких минут тому, чтобы его изучить, все силы бросив на поиски загадочного дневника Денизе. Решив исправить упущение, она отправилась на вечернюю прогулку по Венге.

Какое-то время Кэйла любовалась храмом со сверкающей, как луна, сферой в руках Амерей. Вошла внутрь и, робея, коснулась сгустка света в центре алтаря. Она не принесла дар богине и не знала, может ли рассчитывать на ее благословение, но все же прошептала:

– Амерей, даруй мне сил.

И сила в тот же миг зажгла ее ладони. Упоительное ощущение: кончики пальцев покалывало, в груди потеплело и родилось нечто новое… или давно позабытое. Так вот, каково это – чувствовать магию в себе?

Когда Кэйла выходила из храма, идущий навстречу целитель остановился и почтительно склонил голову.

– Черная Жемчужина…

Кэйла кивнула в ответ и прошла мимо, чувствуя себя самозванкой. Она не заслужила уважения в глазах целителя. Она – не Денизе. Она – обычная девчонка семнадцати лет, заблудившаяся в чужом сне. Колдунья спасала жизни, а Кэйла лишь охотилась за сокровищами для элиты. И даже ее будущее, несмотря на все мечты, все еще тонуло в тумане.

***

Не зная, где искать Джеральда, Кэйла надеялась, что встретит его случайно, но ее надежды не оправдались. Площади и улицы пустели, люди разбредались по своим домам. Только теперь Кэйла поняла, что понятия не имеет, где находится дом Денизе – она еще слишком плохо знала Венге, чтобы хорошо в нем ориентироваться. Пришлось наугад бродить по городу, надеясь, что память подскажет уже знакомые улицы и ориентиры.

Ей нравилось, что в этом городе не было всепоглощающей темноты. Несмотря на то, что в небе уже давно мерцали искорки-звезды, а луна была молодой и слишком тонкой, в Венге было свело – не как днем, скорее, как в час полнолуния, когда луна сияет особенно ярко. Свет городу дарила сфера в руках Амерей, что ночью казалась еще ослепительнее и прекраснее.

Блуждая по лабиринту улиц, Кэйла прошла мимо стройных рядов лавок. Несмотря на поздний час, торговцы зазывали посмотреть их товар – травы, отрезы ткани, фрукты, специи и мясо. Смешение запахов заставило ее поморщиться и чихнуть. За рынком обнаружился фонтан со статуей в самой его сердцевине. Кэйла замерла как вкопанная, словно поменявшись с ней местами. Перед ней на небольшом постаменте стояла прекрасная каменная девушка с точеной фигуркой и… луком с натянутой тетивой в руках. На прекрасном лице незнакомки застыла печаль, уголки красиво очерченных губ опущены.

Кэйла задохнулась от изумления – это была та самая статуя, что находилась неподалеку от руин, где Чарли отыскал цепочку с черной жемчужиной! Только целая, не потревоженная временем. Но значит ли это…

Кэйла бросилась вниз по улице, ориентируясь уже на реальные воспоминания, а не на воспоминания, дарованные сном. В ее мире на месте домов и тротуаров были деревья и вырастающие из земли осколки камней, но идти, к счастью, пришлось недалеко. Завернув за угол приземистого дома, Кэйла увидела знакомую дверь. Мысль, что внезапно постучалась в голову, заставила буквально ворваться в дом белой колдуньи. Она бросилась к столу, вынула из его недр ящичек со стеклянным флаконом с черепом. Выйдя из дома и даже не заперев его – кто будет обкрадывать ее в собственном сне? – направилась обратно, к статуе лучницы.

Сейчас, когда рядом не было магов теней и их оживших дымчатых слуг, все происходящее казалось Кэйле безумно увлекательной игрой. Невольно вспомнилось, как в детстве они с Лейси, подругой, оставшейся в ее родном городке, безумно хотели стать ворожеями. Нередко сбегали из дома в небольшой лесок, где пытались воззвать к духу леса, услышать его голос. Кажется, Лейси принимала их попытки всерьез и ужасно расстраивалась, когда ничего не получалось. Кэйла же была в восторге от этой игры в ворожею. Вот и сейчас она с энтузиазмом взялась за дело, пытаясь связать реальность и свой собственный сон.

«Ты же понимаешь, что лучница, как и цепочка с жемчужиной, просто перекочевали из твоей памяти в сновидение? – говорил ей внутренний голос, в то время как ее руки осторожно откупоривали флакончик с насыщенно-зеленым зельем. – Ты же понимаешь, что ты никак не можешь очутиться в том самом времени, когда жила белая колдунья Денизе?»

Кэйла прекрасно это понимала, что не мешало ей действовать, противореча собственным мыслям. Убеждая себя, что это лишь игра, она села в основание статуи лучницы, осторожно держа в руках откупоренный флакон. Макнула в резко пахнущую жидкость светящуюся палочку и коснулась ею подножия статуи. Камень зашипел, словно раскаленная сковорода, на которую попали капельки масла. Образовалась едва заметная ямка. Невероятно… Значит, она оказалась права: жидкость во флаконе была ничем иным, как кислотой, но кислотой магической, способной разъесть даже камень.

Витиеватым почерком Кэйла выжгла на каменной поверхности свое имя, а потом забросала основание статуи землей, чтобы никто, кроме нее, не знал о существовании надписи.

Несмотря на все самоуговоры, что-то мешало ей относиться к происходящему как к обыкновенному сну – быть может, удивительная его подробность и логичность (если, конечно, считать логичной и магию). А может, Кэйла просто хотела, чтобы в ее реальности нашлось место настоящим чудесам. За эти два дня с ней произошло столько удивительного, и терять это ощущение не хотелось…

Впервые за несколько месяцев мысли о прошлом – о родителях, которых уже не вернуть – не затмевали собой все. Впервые Кэйла чувствовала, что живет по-настоящему.