Черная Изабэлла

3. Расследование мадам Броммон

Двадцать часов спустя двери модного салона мадам Броммон снова открылись перед сержантом.

Лорье считал минуты весь этот день, не то что часы. И хотя знал, что не дал своей сообщнице даже полные сутки для этого сложного дела, тем не менее явился к восьми вечера к мадам Броммон.

Она встретила сержанта с елейной любезностью, на столе у нее лежали бумаги.

Лорье мысленно похвалил себя за предусмотрительность (он взял больше десяти тысяч франков и сейчас понял, что это было отнюдь не лишний заботой).

— Садись, сынок, — пригласила мадам Броммон. — Кое-что интересное я нашла. Но ты мне скажи: если поймаешь мошенников и шпионов, которых я для тебя сосватаю сейчас, тебе, что же, дадут лейтенанта?

— Должны.

— Рассчитываешь на это?

Сержант скромно пожал плечами. Ведьма надтреснуто захихикала.

— Ну, Бог в помощь, сынок. Не забудь нас после повышения, заходи. Только, должна сказать, этих ты не поймаешь.

— Ой ли?

— А вот поглядим. Иначе я бы их тебе не сдала, нет. Уж больно лакомый кусочек для шантажа. Но поскольку мое от меня не уйдет, приступим к делу, — мадам похлопала по крышке стола. — Пять тысяч сюда.

Получив их, старуха проверила наличность и села напротив сержанта так же, как вчера ночью. Только теперь говорила она.

— Крошка… Хорошенькую ты мне подбросил работу, сынок. Ты видел ли моих девочек? Они у меня на подбор! Все — блондинки, не считая нескольких мавританок для любителей экзотики. Ни одной пепельной, рыжей или русой шатенки, заметь! У меня "Белый Фламинго"! — об этом ты знаешь? И рост у всех моих "крошек" повыше твоего будет, сынок, — с ядовитой лаской продолжала мадам.

Сержант не обращал внимания на эту прелюдию. Он сам уже размышлял о том, что среди девушек, работающих в заведении "Белый Фламинго", ни одна не подходила под описание Крошки. Мадам Броммон принимала только блондинок. Высоких, пышногрудых. Не могло быть и речи о том, чтобы фигурой хоть одна из них "напоминала мальчишку". При всём их старании.

— Всё это мне хорошо известно, мадам, — сказал наконец Лорье, — Но как же тогда…

— Вот именно "но"! — подчеркнула старуха, явно гордясь собой, — Допустим, я приняла на веру слова, что Крошка работала в моем заведении. Вопрос, в каком качестве? К примеру, она могла работать на кухне…

Сержант принял позу повышенного внимания, но мадам поспешила разочаровать его:

— Отпадает! За полгода я не уволила и не приняла ни одной кухарки, уборщицы или посудомойки. Официанток я не держу, подают в зале только мужчины; что же тогда остается? Кордебалет? Там тоже высокие девочки, много иностранок — Крошка туда не вписывается. Подумав, я совершенно точно установила единственное для нее место. По твоим данным, в моем салоне эта девчонка могла быть только в труппе акробатов из Лиона.

— Акробатка?

— Да. Найти артистку несложно — у меня на гастролёров все документы, и я сразу поняла, что Крошку тебе достану. Вот смотри сам, сынок. (Мадам пододвинула Лорье несколько списков) Труппа акробатов работала у меня два месяца, как раз весной, полгода назад. Третья в списке — двадцать франков в неделю — та, что тебе нужна.

— А что-нибудь рассказать можете мне о ней?

— Про своих девиц, обычно, я знаю всё. Про артистов и других временных — почти всё, — самодовольно сказала мадам. Элла Бастиар или, как ты говоришь, Крошка. Нормальная уличная девчонка, хорошенькая. Веселая. Язык такой, что мудрецов за пояс заткнет. Но особым легкомыслием не страдает. Лет ей, думаю, восемнадцать. Она из тех редких женщин, которые смело могут накинуть себе пару лет, в то время как остальные мечтают казаться моложе.

Выросла близ Парижа, но отец корсиканец. Вообще, девица горячая. Я намекала ей, помнится, что двадцать франков в неделю и тяжелая работа по два выступления в день не совсем для нее. Но тщетно.

Можешь не думать, сынок, что она поэтому ушла из салона. У меня правило — девочки это девочки, а в личную жизнь других женщин, что у меня работают, никто не вмешивается. Я гарантирую безопасность, поэтому ко мне так рвутся всякие оперные певицы из Италии, танцевальные группы, те же акробаты. У меня приличное заведение, все это знают! И мне, и артистам нравится работать с профессионалами. Так что я просто давала Элке добрый совет. Но упрямая девчонка меня не послушала — это ее дело. У нее наверняка был какой-то защитник в труппе. Были поклонники; не могу сказать, чтоб она с кем-то встречалась серьезно — нет. Закончился контракт, и я с этой птичкой распрощалась к взаимному удовольствию.

— И больше вы, мадам, ничего не знаете?

— Почему, знаю, что она осталась в городе.

— Но где именно, где?! И потом, она давно могла скрыться. Приезжает время от времени к своей банде и всё! — Сержант явно сердился на Крошку. — Если б можно было мне увидеть ее, я уж не упустил бы свой шанс!

— Увидеть ее как раз проще простого, — заметила старушенция. И опередив все вопросы сержанта выразительно похлопала рукой по столу: — Я надеюсь, сынок, ты немедленно утроишь задаток, который я получила.

— Но мы договаривались десять, а не пятнадцать, — вздохнул сержант, достав тем не менее требуемую сумму.

Мадам Броммон сочувственно захихикала:

— Тяжело расставаться с деньгами, сынок? А ты не жалей! Это всё одно не твои, а полиции, выданы на расследование. Ты лучше сюда посмотри. От утроенной суммы у тебя начнет троиться в глазах.

С Эллой Бастиар — всё. А взгляни на этот рисунок, сынок. Ее знаешь?

Сержант вяло кивнул:

— Видел. Как все. Графиня Марчэлла Маркес, если не ошибаюсь.

— Все правильно, — подтвердила мадам Броммон. Прикрыла часть акварельного портрета руками и нагнулась ближе к сержанту. — Но когда я подала эту картинку твоему агенту вот так, чтобы закрыть высокую прическу и низкое декольте на рубиновом платье — детали, заставляющие вас, мужчин, забыть всё на свете, — твой парень без колебаний узнал в ней Крошку. Уже две девицы, занятно, правда?

Сержант онемел. Потом у него нашлись слова возмущения.

— Ты что, старая карга, спятила? Где доказательства такого чудовищного бреда?!

Мадам Броммон презрительно посмотрела на него.

— У меня есть глаза. И мозги. У тебя же, сынок, трудности и с тем, и с другим. Но постарайся вспомнить, когда при княжеском дворе объявились Маркес?

Сержант замолчал.

— Полгода назад, — наконец с трудом выговорил он. — Но кто мне поверит, если я сам не верю в эту историю. Докажите, мадам!

Хозяйка салона придвинула портрет графини ближе к себе и любовно погладила пачки денег, лежащие на столе.

— Я давно заметила, — начала она, — что графиня Марчэлла Маркес кажется мне знакомой. Конечно, глянь хоть на эту газетную вырезку — это весенний праздник перед княжеским дворцом — здесь я бы не признала в ней Эллу Бастиар. А вот здесь — это на палубе прогулочной яхты, прием у княгини — здесь я уверена: она! На-ка, смотри.

Твой агент не подозревал, что их две, и потому не кричал: "Никак невозможно!", — а признал в этой красавице третью — Крошку, атаманшу твоей неуловимой банды. Следишь ты за моей мыслью, сынок?

Лорье взялся за голову. Выпил предложенный ему ром с пряностями и обреченно кивнул:

— Слежу. Возьмите еще пять, мадам. (Он достал деньги.) У меня уже троится в глазах, как вы обещали. Но в коллекции не хватает четвертой дамы. Дамы пик.

— Вот она, — старуха взяла еще один кусочек картона с акварельным портретом сильно напоминавшим первый, только у женщины, изображенной там было не красное, а зеленое платье и другой взгляд.

Сержант снова кивнул и залпом выпил второй стакан. Взял в руки портрет.

— Да, это она. Черная Изабэлла… Как вы объясните присутствие этой дамы в своем пасьянсе? Элла Бастиар — незаконная дочь графа Маркеса? Или будете выдумывать притчу о похищенном близнеце, наподобие Железной Маски? Ведь Изабэлла и Марчэлла — близнецы.

— Если не считать того, что одна из "сестер" лет на десять старше другой, а их единственная общая кузина — Ева, то я не спорю, они близнецы, — холодно заметила мадам Броммон. — Родство с графом Маркесом у них, вероятнее всего, еще дальше.

— Мадам, но они похожи! — напомнил сержант. — Никто не утверждает, что сёстры Маркес неотличимые двойняшки, но…

Старуха презрительно скривила рот.

— Женский облик, — сказала она, — это прежде всего макияж и платье. И еще темперамент, да! Это главное! Они сознательно разделили роли, уравнивая свой возраст. Одна сестрица живая, веселая, легкая в общении, другая — задумчивая, таинственная и опасная. Обе не лезут за словом в карман, не прочь рисковать, чем выгодно отличаются от прочих нежных жеманниц и строгих чопорных дам. Одинаковые фасоны платьев и формы причесок довершают безупречное сходство. Они — не похожи! Но еще более непохожи на всех остальных. Вот и результат — близнецы!

— Прекрасно. В таком случае, кто Изабэлла? С Крошкой более-менее ясно, но ее кто-то втянул в игру. Кто? Английская шпионка? Испанская? Кто она?!

— Уж этого я не знаю. Это твоя забота, сынок. Но поверь, таких ты не схватишь за руку. Даже теперь, когда знаешь, что они более чем самозванки. Ищи, что я могу сказать. Разве что, дать совет?

— У меня нет больше денег… с собой.

— Не надо. Это бесплатный совет. Просто предчувствие, за которое я не ручаюсь. Думаю, у девиц документы в полном порядке — у них большие связи. И всё-таки, поищи корень этой фамилии не среди известных сподвижников Императора, а… наоборот. Это настолько ясно, что вряд ли придет в голову тебе, твоему шефу да и всем прочим. Это риск, доходящий до абсурда, но это женский ход. Он обеспечивает им безопасность, поскольку вам его самостоятельно не понять. Поищи связи. Больше я ничем не могу помочь.

— А может быть…

— Нет. Ищи сам.

4. Сёстры Маркес

Две женщины переступили порог своей комнаты: номера люкс в отеле "Монако". Вместе со вздохом облегчения разлетелись в разные углы две пары туфель на высоких каблуках. Два кресла, стоящие спинкой к двери и под углом друг к другу, раскрыли свои объятия, подхватив падающих хозяек.

Шторы в номере были открыты, жалюзи подняты, легкий бриз с моря едва касался прозрачной кремовой занавески с муаровыми полосами. Четыре руки, расслабленно брошенные на поручни кресла, слегка покачивались, перебирая пальцами в пустоте. Две из них почти касались друг друга. На правой сверкал перстень с рубином, на левой сиял большой изумруд.

Рука с изумрудом приподнялась.

— Надо встать, позвонить горничной и заказать кофе, — ровным голосом сказала владелица этой руки.

Рубин протестующе сверкнул в ответ: его хозяйка сделала отрицательный жест кистью:

— Изабэлла, я тебя умоляю! Я сейчас ничего не хочу.

— Я тоже. Но надо. Надо встать и пойти…

С соседнего кресла раздался смешок:

— Уговариваешь свои ручки-ножки? А они не слушаются?

— Ни в какую, — подтвердила Изабэлла Маркес, снова бессильно уронив руку, так что перстень жалобно прослезился зеленой искрой.

Рубиновая рука настороженно взялась за поручень кресла.

— Мне кажется, сюда кто-то входил, пока нас не было.

— Тебе не кажется, Элль, — откликнулась Изабэлла, — Сдвинута занавеска, кто-то брал мои ноты с рояля. Я вижу отсюда.

— Я посмотрю. — Марчэлла с неожиданной кошачьей легкостью встала. Подошла к белому роялю у стены. Сестра лениво следила за ней глазами. Услышав смех, прикрыла веки и тоже улыбнулась. Когда она снова открыла глаза, Марчэлла стояла перед ней с букетом огненных роз.

— Твой пылкий венецианец окончательно спятил, — сообщила она, — Наверняка, влез к нам в окно, чтобы оставить подарок.

— Мне что-то не верится, — ответила Изабэлла. — При его сумасшествии граф скорее подкупил портье, выложив приличную сумму…

— Которая оказалась больше той, что платим мы каждый месяц за обещание никого не впускать в наш номер, — закончила мысль Марчэлла. — Всё может быть. Смотри-ка, он брал твой молитвенник. По зеленой закладке любой идиот понял бы, что он твой, и граф д`Аннунцио, конечно не мог не коснуться этой реликвии. Жаль, он стер пыль с переплета, а то я могла бы рассмотреть след его губ.

Изабэлла засмеялась и встала:

— Глупости. Записка в букете есть?

— Нет, как будто.

— Не верю. Этот тип не мог надеяться только на нашу сообразительность. Зато, надеясь на свою неотразимую внешность, он не стал, я думаю, платить за молчание горничной. Изабэлла подошла к звонку для прислуги и дернула его дважды.

В комнату сразу явилась хорошенькая девушка в форменном платье и белом аккуратном чепце.

— Я к вашим услугам.

— Мриетта, как тебе понравился господин, что заходил к нам сегодня?

— Молодой итальянец? Очень понравился, медам,* — весело ответила девушка. — Он вам оставил письмо и подарок, который велел накормить.

— Накормить письмо? — хихикнула Марчэлла.

— О нет, мадам. Котеночка. Синьор принес его в коробке из-под шляпы. Такой миленький!

— Синьор?

— Нет, котенок. Принести его?

— Будь любезна. И письмо прихвати.

— И кофе, — вставила Изабэлла. — И мороженное, если можно.

— Сию минуту, медам.

Изабэлла еще не покончила с мороженным, когда Марчэлла, играя с маленьким серым полосатым пушистым котенком с прозрачно-голубыми глазками и белой грудкой, заметила:

— На этот раз Ченцо д`Аннунцио перешел все границы. Ах ты мой полосатенький… мы его тоже будем звать Ченцо, правда? Ченцино.

— Не возражаю. Хотя обидно, если котик вырастет таким же болваном, как его тезка. Лучше будем звать его Шарль.

— Как хочешь. Просто Котик — тоже красиво. Прочитать послание?

— Читай. Подожди, я запью, не то подавлюсь.

Марчэлла приняла драматический вид и с чувством прочла записку влюбленного итальянца.

"О, несравненная! — говорилось там, — Жестокая прекрасная Изабэлла!

— Мог бы и не подписывать и так ясно, — прокомментировала Марчэлла. — Ответишь?

— Вот еще!

— Я прошу тебя, напиши этому юному павлину хоть несколько слов.

— Напиши сама. Я продиктую.

Марчэлла с готовностью отпустила котенка и взяла с бюро письменные принадлежности.

— Что писать? — осведомилась она. — "Граф, я прошу прекратить Ваши безумные выходки?"

— Нет, гораздо короче, — ответила Изабэлла, — Пиши: "В конце концов, стреляйтесь".

Сестрички звонко расхохотались.

Женский смех слышен был в соседней комнате, где сидел шпик. Приставленный сержантом Лорье полицейский горестно покачал головой. Взрывы смеха и неясные голоса — единственное, что ему удавалось услышать из беседы сестер. Что поделать, номера люкс — не королевские апартаменты на втором этаже. Те оборудованы подслушивающими каналами по всей форме, а здесь… с тем же успехом шпион может пытаться взглядом проникнуть сквозь стену, чтобы разглядеть, что вытворяют эти девчонки. Нечего ему делать, сидеть здесь четвертый день.

Это сержанту нечего делать! Надо же выдумать такое: следить за графинями Маркес! Да за ними весь двор следит в оба, и до сих пор никто ничего не понял. Зачем только зря время терять.

Шпик вздохнул и записал в протокол наблюдения: "Смеются".

Больше ничего подозрительного, вплоть до отъезда сестер на вечерний бал во дворец сыщику отметить не удалось.

Обыск, тщательно проведенный на следующий день в момент отсутствия хозяек, также никаких результатов полиции не дал. А две маленькие колдуньи, убедившись, что за ними следят, стали говорить еще тише, а смеяться еще громче прежнего.