Чёрное солнце

Ему всегда нравились эти густо заросшие зелёными елями подмосковные отели. С их болезненно белыми скатертями, избыточно жёлтыми шторами и неряшливо разбросанными по территории клумбами. Артём прошёлся по услужливо вымощенной кирпичом дорожке к столовой. Сонный официант пробубнил что-то приветливо неразборчивое. Несколько столиков у окна были заняты гостями, медленно жующими бургеры из щуки. С кухни доносился лёгкий запах жареного на огне мяса. Он с сожалением вздохнул и прошёл дальше в комнату администратора.

Тот старательно боролся с послеобеденным сном, нехотя листая новости на экране смартфона. Артём вошёл, нарочно хлопнув дверью сильнее, чем было необходимо. Человек подпрыгнул на стуле и воззрился на посетителя.

– Какие-то сложности с бронью? – спросил он осторожно.

– Нет, с бронью всё в порядке. Я журналист из Москвы, приехал по поручению редакции написать о вас заметку. Вот моё удостоверение, – сказал Артём, махнув перед самым носом сотрудника меленьким, давно просроченным удостоверением внештатного корреспондента спортивной онлайн газеты.

Немолодой, упитанный человек приосанился в кресле и начал тоном опытного экскурсовода:

– Меня зовут Пётр Петрович Шаманов, я – исполняющий обязанности управляющего. Наш отель открыт менее пяти лет назад, но считается одним из самых популярных в области и имеет сорок семь современных комфортабельных номеров, собственную пристань и ресторан.

Артём оживлённо кивал, давая собеседнику возможность блеснуть памятью и продекламировать всё с трудом заученное содержимое рекламного проспекта. Едва администратор закончил и довольный собой шумно выдохнул, Артём тут же перехватил инициативу:

– Я собственно и хотел узнать про ваш замечательный отель получше. Особенно про номер двести одиннадцать.

Исполняющий обязанности сразу помрачнел и насупился:

– Да про это уже сто раз в газетах написано, зачем ещё раз эту тему поднимать?

– Написано то написано, но никто в истории не разобрался, а я хочу докопаться до сути.

– Зачем, вы что из полиции?

– Нет, но журналисты часто проводят расследование куда серьёзнее, чем органы правопорядка. У полиции задача статистику раскрываемости как можно быстрее выправить, дело закрыв, а у нас – истину установить.

– Ну хорошо, пойдём, – махнул рукой Петр Петрович, – на месте расскажу, как на самом деле дело было.

Они вышли из кабинета и отправились к озеру. Высокие мачты сосен и густой ельник едва шевелились, движимые молодым весенним ветром.

– Что-то май в этом году холодный, – начал было Артём, пытаясь заполнить повисшую паузу.

– Да, увы. Надеюсь, к лету распогодится, но сейчас очень нужно, чтобы народ ездил, а они боятся. Пришлось даже цены понизить. Если так и дальше пойдёт, хозяин отеля сказал – продавать будет. Говорят, под коттеджи хотят это место очень. Так что ты, пожалуйста, вникни, что брехня это все, досужий вымысел. И непременно напиши у себя, что отель пусть и не новый, но хороший, что ехать можно и бояться нечего.

– Хорошо, попробую, – ответил Артём.

– Вот мы и пришли, – сказал Пётр Петрович и показал рукой на домик у самого озера.

Приземистый, одноэтажный, с широкой верандой, вынесенной на сваях прямо в воду. Построенный из толстых сосновых брёвен, он скорее напоминал большую баню, нежели комфортабельный коттедж. Управляющий полез в карман и извлёк увесистую связку ключей. Он долго пыхтел, перебирая её в поисках нужного и, когда наконец нашёл, отпёр дверь.

– Вот тут они и жили, – сказал он, переступая порог и оглядываясь на окружавший образцовый порядок и идеальную чистоту. Как полиция уехала, мы тут конечно прибрались. Нам же его сдавать надо, иначе деньги теряем, но никто пока заселяться не хочет.

– Я хочу, – быстро ответил Артём.

Глаза управляющего округлились, но он выдавил:

– Хорошо. Оформлю на вас. Сегодня желаете заселиться? Тогда ключ вам оставлю, а формальности уладим после.

Артём оглядел комнату. Две полуторных деревянных кровати, большие окна с широкими подоконниками, старомодный письменный стол под массивным зеркалом. В углу сложенные кучей лежали смотанные провода и аккумуляторы. Артем кивнул на них и вопросительно посмотрел на управляющего.

– Остатки оборудования, что полиция не увезла. Пока тут лежат, если они помешают, могу попросить, чтоб завхоз унёс.

– Не помешают, а может даже и помогут. Пусть пока лежат. Рассказывайте, как дело было.

Управляющий присел на стул, откинулся и задумчиво протянул:

– Ну значит так… в феврале сторож наш Анзор обход делал. Темнеет рано, гостей почти нет. Тишина и мороз. Вдруг возле реки грохот и скрежет, будто взорвалось что-то, или как корабли столкнулись. Он бегом к реке. Смотрит: толстый слой льда вырвало прямо посередине и разметало до самого берега. Анзор спрыгнул на лёд и подошёл к краю. Отверстие было огромным, туда легко мог бы поместиться грузовик или автобус, края будто оплавили, такие ровные и гладкие. Фонарик от телефона светил тускло, сторож решил уже было вернуться утром и разглядеть всё получше, как вдруг вода закипела и словно бы засветилась изнутри.

– Что значит закипела? А цвет свечения какой был, зелёный или синий? – встревоженно спросил Артём.

– Цвет зелёный вроде. А закипела, значит, как вода в кастрюле с супом – большими такими пузырями.

– Понял, понял. – торопливо прервал его Артём, – скажите лучше, утром, когда он вернулся, следов конечно уже не осталось?

– Ну почему же, вода хоть и замёрзла, но следы воронки остались и продержались ещё дня два, пока опять снегу не навалило.

– Да, зима в этом году действительно очень щедрая была, согласился Артем, – а могу я с Анзором этим вашим поговорить?

– Думаю, да, у него завтра смена как раз, попрошу к вам зайти, как в обход пойдёт.

– Вот спасибо. Так что же дальше было?

– Пара тут остановилась, с ребёнком лет пяти. Сначала всё им нравилось, на лыжах катались, а потом вдруг стали жаловаться, что звуки странные, вроде как воет кто-то на том берегу, очень уж тревожно. Попросили их переселить. Ну мы объяснили, что волков тут лет сто не видели, да и плавать они не плавают.

– А на том берегу-то что? – спросил Артём и достал из кармана распечатанную на принтере карту. Разгладил и внимательно вгляделся в неё, что-то прикидывая.

– На том берегу за лесом военный полигон, и неоткуда там волкам взяться, там сплошной бетон и ангары полуразрушенные. Но всё бы ничего, как прибежали вечером оба родителя с криками, что девочка их пропала. Мы всех на ноги подняли и бросились искать. Полицию вызвали. На две группы разделились: одна в нашем лесу искать стала, вторая вдоль реки. Пока полиция приехала, мы уже всё кругом исходили. Следователь орал, что следов на снегу теперь не разобрать. Вызвали кинолога с собакой. Дали ей шапочку понюхать, и действительно повела в лес, а оттуда к реке и к тому месту сразу, где лёд тогда разорвало. Села собака как приклеенная напротив и гавкает, не уходит. Родители в слёзы, ну, думают, под лёд девочка провалилась. Но нет, она из лесу с другого берега вышла навстречу, стоит рукой машет. И так спрашивали и эдак, где была и что случилось, но девочку было не разговорить, она словно язык проглотила. Все твердила про какого-то друга, с которым весело играть было. Пара эта съехала в тот же день, едва полиция всё оформила. Куда-то они там пожаловались, в общем приехала местная газета, и тут же заметку тиснули. И главное газета бесплатная, реклама одна, считай, из одних объявлений и состоит, но заметку про наш отель напечатали. Что-то про "…страх и холод сковал жителей Истры…".

– Очень интересно. На этом, я полагаю, всё не кончилось?

– Верно полагаете, – кивнул управляющий, – не успели мы дух перевести, как приехали на их место уфологи. Странные такие. Двое, на старой ниве, в одинаковых растянутых свитерах. Походили с рамками по берегу и по речке. Лунки просверлили. Кажется, даже порыбачили и уехали недовольные, что ничего не нашли и что клёв был не очень.

– Наверное, любители совсем, – заметил журналист.

– Да, но сразу после них и явились эти трое. Подтянутые, высокие и неразговорчивые. Внедорожник битком набит оборудованием. Даже прицеп с лодкой своей был. Сняли коттедж этот на месяц. Река как раз подтаяла уже, лёд раскрошился, и они по ней с эхолотом плавали. Один гребёт, второй показания снимает, третий с берега в машине по каким-то приборам их данные контролирует. По берегу всё вокруг камерами с датчиками движения завесили. Ну только у нас рыбаки народ смекалистый, спёрли в первую же ночь половину камер. Утром их уже на железнодорожной станции по пять сотен продавали, – засмеялся управляющий.

– Многовато странного для одного места, а что тут раньше было? Только не говорите, что индейское кладбище, – предостерёг Артём.

– Нет, не кладбище, – мрачно сказал Пётр Петрович, – лагерь был Гулаговский. А там всякое бывало: и голод, и бунты, и расстрелы массовые, и в реке топили.

– А потом что же?

– Ничего, власть сменилась, был лагерь НКВДшный, а стал пионерский. А как новая пора наступила, так его продали и под парк отель переделали.

– Понял, а дальше-то что было?

– С чем, с лагерем?

– Да нет, с мужиками этими, что тут жили.

– А! Дык пропали они, ни слуху ни духу. Сначала подумали, лодка перевернулась, и в реке утонули, но нет, смотрим, вот она целёхонькая стоит к берегу привязанная. Потом посмотрели, и машина на месте, значит, не уехали. Всё обыскали, не нашли. Полиция приехала опять. Говорят, задёргали мы их со своими поисками. Вещи парней этих обыскали, но документов не нашли никаких, кого в поиск объявлять не ясно, менты справки и протоколы свои оформили, да уехали. В номере три костюма для дайвинга с заправленными баллонами ещё мокрые стояли, но самих парней так и не нашли, – Пётр Петрович замолчал, довольный произведённым на слушателя эффектом.