Чернокнижник

Это не другой мир, это тут рядом, только ты может это увидеть.

«В конце сентября я допишу эту историю на осыпавшихся осенних листьях и уплыву на бумажном кораблике, или улечу ввысь вместе с торопливым ветром на бумажном самолетике».

Солнечный луч падает на клавиши в верхнем ряду и скрывает тенью остальные, осталось совсем немного времени, листы ненапечатанной книги еще белоснежны, но стоит подумать о ней, как в секунду она превращается в ветхий хлам, листы чернеют и самоиспепеляются. В когда-то яркой обложке, конечно ручной работы, эта история будет пылится в библиотеке, в темном переулке маленького города или еще дальше. Там нет посетителей и тем более читателей, книга превратится в артефакт.

«Знаете ли вы как путешествовать во времени? Закройте окна, чтобы пыльный воздух никуда не мог убежать, подождите, пока солнце поднимется достаточно высоко и его лучи настырно стараясь проникнуть в комнату, столкнутся со стеклом окна. В этот момент необходим вдох, и вы почувствуете, как растворяетесь. среди узких коридоров той самой библиотеки, с высокими стеллажами и тишиной. Ветерок, как чье-то дыхание перелистнёт листы книги, и вы окажетесь в другом мире. Вне времени и вне пространства.».

Высокий старик, со вздохом прервал записи, аккуратно сложил бумаги, закрыл ноутбук, похожий на древний магический талисман. Он был весь обшит темной кожей с выжженными рисунками, а о наличии батареи или каких-либо других проводов было трудно сказать со сто процентной уверенностью. Услышав посторонний шум за стеной, он торопливо сложил все в ящик стола и закрыл на ключ, который тут же скрылся в глубоких карманах. На лице появилась улыбка, словно он что-то вспомнил. Если бы в этот момент он расправил плечи, то совсем не был бы похож на седого старца, на лице его почти не было морщин, и он был очень красив. Смуглые ровные скулы, озорные ясные глаза, завораживающе спокойный взгляд. Уверенные движения его лишь подтверждали силу и крепость телосложения, скрытого темной бесформенной тканью мантии.

* * *

«Под водой не чудовища, не люди…» Мак не успел дочитать и первой строки, как пенящаяся холодная волна со страницы накрыла его с головой. Перед глазами среди слабо освещенного дна морского появились стражники: у ворот, которые пиками своими выходили из воды, обожжённые солнцем крабы с туловищем человека и клешнями. На головах сверкали рогатые шлемы. Сильные, рифленые тела, окольцованные золотыми узорами, заставили Мака замереть и глубоко вдохнуть морскую пыль. Откуда-то сверху. рассекая воду, эхом отозвался горн. Мальчишка поднял голову на башню. Вдоль всей стены выстроились воины с акульими хвостами, вооружённые самыми необычайными ножами.

Рядом мелькнула тень и Мак, опасаясь быть обнаруженным, побежал за ней. Только за рифами он смог рассмотреть – это был полускат-получеловек, насупившийся от недовольства… На левом его ухе и правом плавнике висело по три кольца. Мак невольно нащупал на себе серьгу, знаком воришки, и последовал за незнакомцем в затонувший корабль.

Манящий голос русалки окликнул его, рыбка облокотилась на прогнившую балку и пристально разглядывала человека, её хвост напоминал прозрачное платье. Мак резко оглянулся и ринулся вперед, в толпу полуголых рыб-девиц, с якорями на кончиках волос, изуродованных шипами морских коньков, диковинных рыб без глаз и с крюками вместо хвоста, но вора нигде не было видно.

Волна играючи закатывалась на стойку и звенела разбитым стеклом, напевая языческие мотивы у-у-я-ю-я, у-у-я-ю-я… В комнате, закрытой куском паруса, кто-то рассказывал о красной жемчужной раковине с зубами хищными, как будто бы в недрах её девушка-пила держит жемчужный шар, открывающий судьбу…

* * *

Чернокнижник бесшумно поднял книгу, обтер досуха мантией и вернул на место.

Мак старался уловить последние слова, видение растворялось в комнате, спрятанной в лабиринте библиотеки… Парень очнулся от прикосновения, легкого, как солнечный луч. Разгоряченный недавними событиями он взахлеб стал рассказывать о том, что видел и задавал тысячу вопросов, не дожидаясь ответа. Каждый раз оглядываясь по сторонам так резко, что капли воды с кудрявых волос цвета созревающей пшеницы падали на старика. От чего тот хмурился. Затем сухо сказал:

– Идем

Они спустились по лестнице. Мак спотыкался в темноте, лестница никогда не освещалась, фыркая и всем видом показывая свое недовольство. Внизу горели свечи, и пламя их обжигало глаза.

– Библиотека – не самое безопасное место, это правда, особенно ночью. – снова заговорил он – Есть тут одна книга с золотым корешком и красными резными буквами по кожаной оболочке. Её не трогай и не смотри на неё. Обходи стороной, как только почувствуешь, что ветер разбушевался и сам листами книжными шумит да смеётся.

Мак отвлекся от изучения огромных книг подвального хранилища, буквы по которым ползали как жуки, складываясь в названия, п и вопросительно посмотрел на учителя.

– Человек, если раскроет её, замирает на полвека своего. И ни одна сила вернуть его не сможет, пока срок не истечет. А после, кто отмирает, слова сказать не могут, будто онемели навсегда. Присмотрись к ним при свете дневном и увидишь, как руки их дрожат.

Чернокнижник тряхнул седой головой и посмотрел в сторону:

– А если хочешь остаться здесь, приучайся думать хорошенько перед тем, как что-нибудь вслух прочитать.

Не успел Мак подумать, где бы могла находиться эта книга, как на руках оказалась тяжелая кипа собраний дальнего востока: от сказок до медицинских трактатов. Ее давно пора было очистить и подшить страницы. Поджав губы, Мак поплелся назад.

А старик задумался, глядя вслед на низкорослого мальчишку, который продолжал весело изображать опьянение морскими красками и пением русалок, пошатываясь и по-французски восхищаясь: о-ля ля! Человек был стар, и учеников у него было много, но до сих пор в библиотеке он оставался один. Не умел он объяснить самого важного. Недоговаривал, будто сам подстрекал и толкал на погибель…

* * *

В библиотеке время тянулось бесконечной нитью обыденности и Мак точно не понимал сколько времени уже находится здесь. Он даже не помнил, как попал в ученики к самому странному магу на планете. Или не магу, фокуснику, создающему великие иллюзии. Мак никогда не видел ни одного из этих фокусов, но слышал тысячу раз истории о чернокнижнике, во время путешествий по букинистическим фестивалям и ярмаркам. Истории эти были невероятные. Мальчишка обычно усмехался в конце каждого рассказа, делая вид, что и сам знал и все своими глазами видел. И лишь оставаясь наедине рассматривал чернокнижника, пытаясь уловить что-то волшебное. На вид Старик был обычным человеком, если не знать, что ему как минимум сотня лет и ни разу не слышать, как он рассказывает истории о местах. Рассказывает так, что отправляет вас взглянуть самих на самое потрясающее творение природы. Или рассказывает о людях, будто открывает шар судьбы и показывает жизнь человека, а потом снова осторожно закрывает.

Иногда Маку приходила мысль, что его путешествия – это тоже лишь фантазия безумного старца, и на самом деле он, молодой южанин находится взаперти старинной башни, в которой хранятся разные заклинания, амулеты, сны. Что он уже несколько лет, по какой-то неведомой ему причине должен учиться забытым языкам, наукам о травах и жить в прошлом веке без сотовой связи, непонятно в какой реальности. Юнец бодро отгонял путающиеся мысли. Сомневаться в своем собственном мире он не хотел. Здесь в библиотеке на берегу спящего моря он чувствовал себя дома.

* * *

Мак все чаще бывал в отделе сказок разных народов, беспорядочно перебирая все книги подряд, словно пытаясь найти что-то, что позволит вспомнить его настоящее прошлое. Не брезгуя мирами утопии и историями о первых людях-охотниках на мамонтов, он брал с полки то, что обжигало руку. Поначалу с детским азартом он отправлялся в путешествие по мирам. Радостно готовился к приключению и открывая первую страницу язвительно спрашивал: ну, что же сегодня? Каждый из таких дней был для него как выходной, праздник, как поход в кино или сладкий подарок на новый год. Молодой авантюризм играл в жилах и подзадоривал. Мак готов был к любым ситуациям, уверенный в своей ловкости и удаче. Ни разу он не задумался, что может не ввернуться назад.

Так и сегодня, после дня двойной красной луны, что ровным счетом ничего не значило для него, как и для другого юноши, не обремененного личной трагедией, он по-мальчишечьи завернул на одиннадцатый ряд. Мысленно он благодарил винную энциклопедию, которая усыпила бдительность учителя. Успев еще до обеда закончить все дела, он поднялся по лестнице с глубокими длинными ступенями, отделяющими сказочные полки от всего остального сборища книг в библиотеке. Провел ладонью по нижней полке, проходя все дальше, как бы дразня молчаливых друзей. Заглянул в круглое окно, точно посередине освещающее обе стороны ряда, явно показывая всем остальным привилегированное положение этой части читальни. Книжные полки нетерпеливо вибрировали, книги перешептывались и передразнивали друг друга. Разными голосами и языками: кто же? Кто же? КТО же? То громче, то тише, все быстрее, слова сливались в один звук, так похожий на шелест. Ветерок, проникающий сквозь тонкие щели ветхих рам, замер в ожидании, вот-вот что-то произойдет.

Мак задумчиво остановился, споткнувшись пальцами о металлический корешок книги, поиграл на нем пальцами, простучал незамысловатую мелодию и вытащил книгу по соседству. Книга была в желтом переплете, местами в пятнах цвета пролитого кофе. Обложка шелковистая, обтянута тканью до предела напряжения, вот-вот лопнет. Молодой путешественник поправил ремень с инструментами и оружием, которое теперь всегда было при нем. На поясе заполнены всего три ячейки. Тут и персидский кинжал со стеклянной рукояткой, внутри нее эликсир, заживляющий раны, старательно заточенный алмазным кругом. Молот, самый крепкий и легкий на 7 холмах. И коробок с толченными изумрудами, для сонного вмешательства. Пользоваться Мак умел только человеческим назначением: драться ножом, разбить препятствие молотком, но красота вещей этих его прельщала, а магия их возбуждала. От волнения он слишком быстро стряхнул пыль со страниц, почти незаметный запах опасности и неправды разлетелся по комнате. Мак коснулся первой буквы, каллиграфически выписанной в арабском стиле. Луч солнца, приближающего в полдень так близко, ударил бесшумно в окно, и распался на десятки тонких нитей внутри, рассекая пространство. Слова рассыпались песком на деревянный пол, а уверенный мягкий голос ученика мага постепенно затихал, звонко отзываясь только в голове.

* * *

Какое безрассудство, упрекал себя Мак, пробираясь сквозь наступающую в лицо песчаную бурю. Закутавшись в серый плащ, он не заметил, как свернул с тропы караванов и уже обходил шумный город со стороны.

– Погожий день для прогулки, – басом прозвучал голос по правую руку. Мужчина незаметно сравнялся с Маком. Еще болтливых персонажей мне не хватало, проворчал парень так, что ветер затолкал его слова обратно в горло. Удивительно как легко и громко говорил человек. Голос его не дрожал, дыхание не сбивалось от порывов, будто мышцы его не напрягались вовсе. Мак не мог повернуться, чтобы рассмотреть своего спутника.

– Ты немного опоздал, парень. Знаешь, что это за место? – человек не ждал ответа, говорил сам с собой – Это Киброн, снежный город, не удивляйся, когда войдешь в него. Этот город не найти, если у тебя не ледяное сердце. И не выйти, если не растопить его. Когда-то сюда вошли странствующие ангелы.

В их молодых глазах блестели все предыдущие картины что они видели: земли разные, люди, войны, любовь – все чувства человеческие были заперты в этих глазах. Путники достигли города за несколько недель, город преобразился. Весеннее солнце появилось неожиданно рано, и никто не заметил, что месяц был январь. Народ веселился и радовался наступающим праздникам урожая, а они, незамеченные стражей, влились в городскую толпу. Они торопились найти еще одного… – он запнулся – еще одно существо, способного изменить судьбу человечества, защитить и забрать с собой. Я тоже ищу… и мои поиски тоже затянулись, ведь чувства порой путают наши планы. Говорят, носящий крылья влюбился в бретанскую красавицу, жену местного богача Менома, который так жестоко с ней обращался, что злость превратилась в его же неизлечимую болезнь и теперь мучила его нестерпимой болью. Каждую ночь она приходила к ангелу, каждую ночь он, словно черт, – рассказчик слова остановился и Мак почувствовал на себе пристальный взгляд – спрашивал ее: «Кто тебе дороже? Я или он?» Девушка не смогла сделать выбор, человеку вообще не свойственно уметь выбирать.

У главных ворот поднялась пыль, через минуту можно было разглядеть всадника с ребенком, крепко прижимающегося к нему. Восхитительный арабский скакун угольного цвета копытами раскалывал наступающий следом лед. За ними следовали сопровождающие с опушенными до подбородка темными капюшонами. Стражники громыхали оружием за ними, но их кони вставали на дыбы, злобно фыркали и сбрасывали их наземь там, где начинался песок. Еще через минуту всадник исчез в песках, а стражники растворились прямо на глазах, как видение.

Буря стихла. Мак обернулся, но спутника не увидел. В город войти он не решился. Достал из-за пазухи прихваченную с собой книгу и открыл на последней странице.

* * *

Наутро, проснувшись, разочарованный, Мак побрел на берег. Библиотека возвышалась, словно маяк у подножья скалы, а на самом краю ее красовалась в лучах солнца беседка. Стеклянные стены, обрамленные пестрой мозаикой, отражали на водное полотно нечто, похожее на магический эльфийский знак. Звуки здесь были непривычные для моря. Чайки появлялись слишком редко, чтобы омрачать своими криками утес. Но стоило спуститься на берег, среди камней эхом оглушали их перекликающиеся голоса. Маку казалось в это утро, что птицы особо пристально смотрят на него и галдеж их противно звенел в ушах. Маленькие, гордые, бесполезные пташки – думал он, швыряя гальку в воду. Чайки разлетались, кружили и садились еще ближе: посмотри какие мы свободные, не то что ты.