Черный дембель. Часть 4 (СИ)

Глава 19

В прошлой жизни главным действующим лицом во всех неприятностях, свалившихся на меня после избиения Венчика, стал второй секретарь горкома партии Игорь Матвеевич Сельчик. Следователь (который вёл тогда моё дело) едва ли не прямо мне сказал, что именно благодаря вовлечённости в моё «дело» второго секретаря горкома — закрыть его «по-тихому» невозможно. Отец Венчика настойчиво требовал, чтобы мне «впаяли на полную катушку». Следователь пожимал плечами и говорил, что почти наверняка «всё так и случится», если не произойдёт «чудо».

Таким чудом в тот раз стала «Волга» Артурчика Прохорова. Но и она не уберегла меня от исключения из комсомола и отчисления из института — лишь заменила мне «длинный реальный» тюремный срок на «короткий условный». В прошлой жизни меня задержали вечером одиннадцатого октября в общежитии, всего через несколько часов после моего нападения на Венчика. Но тогда у моей стычки с секретарём комсомольской организации МехМашИна было множество свидетелей. Теперь же меня видели в квартире Сельчика только Кирилл и сам потерпевший.

По ночному проспекту я ехал не спеша, чётко соблюдал правила дорожного движения. Вспоминал, как неоднократно проезжал здесь в прошлой жизни, в том числе и на своём эксклюзивном внедорожнике — тогда мы ехали к квартире Артурчика, много лет простоявшей закрытой (Прохоров её так и не продал, даже когда отчаянно нуждался в деньгах). Дважды я сворачивал; подъезжал к пятиэтажкам, рассматривал на них прятавшиеся в полумраке таблички с номерами домов.

Кирилл поинтересовался, когда мы свернули во второй раз:

— Серый, ты к Прохоровым нас везёшь?

Я покачал головой и ответил:

— Нет.

— А куда?

— Скоро увидишь, малой? Мы почти приехали.

Я убедился, что на этот раз свернул верно — до дома Прохоровых мы не доехали четыре квартала. Направил Братца Чижика по присыпанной опавшими листьями дороге прочь от проспекта. Мысленно прикидывал нумерацию домов (раньше я здесь не бывал). Свернул во двор пятиэтажки, сообразил, что не ошибся кварталом. Потому что фара мотоцикла осветила не только детские качели, но и припаркованные во дворе автомобили: я насчитал два ГАЗ-21 и три ВАЗ — 2101.

Подрулил к первому подъезду, припарковал мотоцикл под кроной тополя, заглушил двигатель и скомандовал:

— Выгружаемся.

Дверь нам открыл Коля Уваров. Я в этот момент задумчиво рассматривал металлическую дверную ручку (напоминавшую трубку от телефонного аппарата). Поэтому и увидел сперва красные семейные трусы, походившие на наволочку от подушки (лишь на пару пальцев не достававшие до покрытых мелкими шрамами коленей). Поднял взгляд — скользнул им по выпуклому (будто надутому) животу, по покрытой курчавыми волосами груди, по массивному подбородку. Взглянул на карие глаза, глубоко посаженные под густыми бровями и выпуклыми надбровными дугами. Их выражение показалось мне неприветливым.

— Серёга? — произнёс Уваров. — Каким ветром тебя сюда прибило?

Он вскинул брови. Но тут же взглянул поверх моего плеча и нахмурился. Потому что увидел стоявшего позади меня Кирилла.

Мой младший брат держал в руках всё ещё спавшую под действием снотворного Ингу Рауде.

— Здравствуй, Коля, — сказал я. — Девочку заказывал?

— Какую ещё девочку? — спросил Уваров.

— Какая была, такую мы и доставили, — ответил я. — Впустишь нас? Или поболтаем у порога?

Николай вскинул руку, почесал затылок. Продемонстрировал нам волосатую подмышку. Снова озадаченно взглянул на Кира.

Пробормотал:

— М-да. Входите.

Шагнул в сторону. Я скопировал его движение — сделал это по другую сторону порога.

Махнул рукой и велел младшему брату:

— Заноси её.

Кирилл решительно переступил порог; сделал ещё два шага и замер посреди слабо освещённой просторной прихожей, стены которой были оклеены обоями с рисунком в виде кирпичиков (такие же я видел в квартире Прохоровых и у Рамазановых). Я поспешил следом за братом. Коля прикрыл дверь, щёлкнул замком, звякнул звеньями цепочки. Включил свет. Я зажмурился: у меня над головой вспыхнула упакованная в плафон (похожий на тюльпан) лампочка. С десяток секунд я моргал (привыкал к яркому освещению). Уловил в воздухе запах кофе и аромат знакомых французских духов (Diorella' от «Dior»).

Увидел в конце коридора закутанную в халат женщину.

Марго скрестила на груди руки, разглядывала Кирилла и Ингу. Заметила меня — усмехнулась.

— Здравствуй, Сергей Леонидович, — сказала она. — Неожиданный визит.

— Да уж, — поддакнул ей стоявший позади меня Уваров.

Я развёл руками и сообщил:

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Разве не так?

— Ночь на дворе, — пробормотал Николай.

Я махнул рукой.

— Сколько до того утра осталось…

Посмотрел на Маргариту Лаврентьевну.

— Мы тут девочку принесли, — сообщил я. — Так уж получилось. Чуть позже всё объясню.

Снял с ног Инги обувь и сказал:

— Нам бы её положить куда-то.

— Что с ней? — спросила Марго.

Она по-прежнему стояла в конце коридора.

— Спит, — ответил я. — Накачали снотворным. Не мы это сделали. Мы её уже такой нашли.

Пожал плечами и заявил:

— Примостить бы её куда-то. На диван или на кровать. Через весь город к вам ехали — она так и не проснулась.

Маргарита Лаврентьевна взмахнула рукой.

— В гостевую комнату её несите, — сказала она. — Коля, проводи гостей.

Кирилл развернулся, едва ли не прижался спиной к стене — пропустил мимо себя Уварова. Тот протопал по коридору (паркет отчаянно скрипел под его ногами). Коля свернул в одну из комнат, включил там освещение. Окликнул нас. Я примостил под зеркалом в прихожей обувь Рауде и свои ботинки, подтолкнул вперёд младшего брата. Скользил взглядом по прихожей — отметил, что та выглядела пустой. Увидел на обоях несколько светлых пятен прямоугольной формы (будто на этих местах раньше висели рамки с картинами или с фотографиями), рядом с вешалкой заметил вмятины на полу от ножек то ли тумбы, то ли банкетки.

Мой младший брат подчёркнуто аккуратно занёс Ингу в гостиную — Коля жестом указал ему на массивный диван-кровать. Мне почудилось, что диван-кровать в этой комнате выглядел неуместно, словно инородный элемент. Рядом с ним примостился журнальный столик с блестящей отполированной столешницей. А рядом со столиком (где уместны были бы два кресла) громоздились картонные коробки из-под сливочного масла (об этом сообщали наклеенные на них этикетки). Рядом с зашторенным окном одиноко красовалась финиковая пальма в большом горшке. Напротив дивана у длинной стены разместился лишь небольшой комод.

— На диван её клади, — распорядился Николай.

Кирилл послушался — опустил Ингу на мягкую поверхность, подложил ей под голову небольшую подушку.

Я развёл руками и заявил:

— Пустовато здесь у вас. Такое чувство, что вас ограбили.

Заметил: следы на обоях чётко указывали, где раньше стояла в этой комнате мебель, и какие она имела габариты.

Коля проследил направление моего взгляда.

— М-да, — сказал он. — Ограбили. Только не нас, а покойного папашу Маргариты.

— Сестрёнка моя младшая со своим муженьком на папину мебель позарилась, — сообщила заглянувшая в гостиную Маргарита Лаврентьевна. — А мой бывший муженёк вынес из квартиры папины архивы и картины.

Она прошла по комнате (пол под ней ни разу не скрипнул и не застонал), накрыла ноги посапывавшей на диване Инги тонким коричневым пледом.

— Кто эта девочка? — спросила Марго.

Посмотрела на меня.

— Подруга моего младшего брата. Инга.

Я положил руку на плечо Кирилла и сообщил:

— Инга попала в неприятную ситуацию. Мы её оттуда вытащили. Дня за два я разрулю все наши проблемы. Но на это время нам нужно где-то осесть. В надёжном месте. Где нас… их не найдут.

Маргарита Лаврентьевна усмехнулась.

— Снова спасаешь девицу? — спросила она.

Я развёл руками и ответил:

— Ну, так… никто, кроме нас.

Марго качнула головой.

— Есть хотите? — спросила она.

Мы с Кириллом синхронно покачали головами.

— Кир сейчас ляжет спать, — сказал я. — Хорошо было бы здесь же, в этой же комнате. Чтобы девчонка увидела его, когда проснётся, и не испугалась.

— Я сейчас матрас принесу, — сказал Николай.

Он ушёл. А я произнёс короткую речь-инструкцию для своего младшего брата. Сказал, чтобы ни он, ни Инга завтра из этой квартиры не уходили — до моего возвращения.

— Серый, а ты куда? — встрепенулся Кирилл. — Ты здесь не останешься?

Я покачал головой.

— Через пару часов уеду, — сообщил я брату. — Сгоняю в общагу за нашими вещами. И решу кое-какие дела.

Хлопнул Кира по плечу, взглянул на Марго и сказал:

— Я бы кофе сейчас выпил. Чувствую его запах.

Маргарита Лаврентьевна кивнула; бросила взгляд на стену, где раньше (как мне показалось) висели часы, а теперь лишь виднелось светлое круглое пятно на золотистых обоях.

— Сейчас сварю, — пообещала она.

Марго поставила передо мной на стол чашку с парящим кофе. Уселась рядом с Николаем Уваровым — тот обнял её за плечи. На кухне (в отличие от прихожей и гостиной) сохранилась и мебель, и холодильник, и даже экзотическая по нынешним временам мойка с двумя раковинами из нержавейки. Были здесь и часы. Они подсказали, что сейчас уже пятница одиннадцатое октября, а до начала нового рабочего дня оставалось меньше пяти часов.

Маргарита Лаврентьевна зевнула. Николай погладил её по плечу.

— От кого ты их прячешь? — спросила Марго.

— От неприятностей, — ответил я.

Вкратце описал ситуацию — обрисовал её такой, какой её увидел сегодня ночью мой младший брат.

— Проблема в том, что этот Венчик — единственный сын нынешнего второго секретаря горкома партии…

— Игоря Матвеевича? — переспросила Марго.

— Да, он сынок Игоря Матвеевича Сельчика.

Коля Уваров и Маргарита Лаврентьевна переглянулись.

— А я тебе говорила, что этот Сельчик гнилой человечишка, — сказала Марго. — Сынишка, наверняка, в него пошёл. Не зря же мой папа Сельчика терпеть не мог. Жаль, что Рамазанов захапал папин архив. Уверена: там и про Игоря Матвеевича много интересной информации хранилось. Не зря же этот Сельчик раньше так вилял перед папой хвостом.

— Что за информация? — спросил я.

Сделал осторожный глоток из чашки.

Маргарита Лаврентьевна пожала плечами.

— Об этом теперь только мой бывший муженёк знает, — сказала она. — То-то он сейчас распушил перья. Помнишь, Серёжа, я тебе говорила, что в нашем городишке все большие начальники друг с другом повязаны? Так вот: они ещё и компромат друг на друга собирают. Чтобы дружба была крепче, как говорил мой папа.

Она усмехнулась.

— Сразу после папиной смерти в эту его квартиру все ломанулись, будто на пожар. Наиль без разбору сгрёб все папины бумаги, подчистил все тайники. Моя сестрёнка со своим мужем вывезли отсюда старинную мебель, хрусталь, ковры и книги. Я ей об этом напомнила, когда мы папино наследство делили. Именно так я для Коли отцовскую машину и получила.

Маргарита Лаврентьевна погладила руку Уварова.

— Папа в горкоме партии много лет проработал, — сказала она. — При нём не один первый секретарь сменился. Поэтому мой отец немало знал о том, что у нас тут творилось. Со всеми дружил. Но и на всех собирал компромат. Он иногда посмеивался и говорил, что устроил бы для новосоветских начальников настоящий конец света, если бы переправил все свои архивы в Москву.

Она потёрлась щекой о Колино плечо.

— Папа часто повторял, что в Москве у него большие связи. И что мы бы перебрались в столицу, если бы позволило его здоровье. Но отец понимал, что его сердце не выдержит столичных интриг. Поэтому и просидел в своём кресле почти десять лет. Мы с Колей здесь так надолго не задержимся. Новосоветский горком — это только начало. Вот увидите.

Уваров взглянул на макушку своей подруги, печально вздохнул.

— Я тут перебирала папины вещи, — сообщила Марго. — Те, что остались. И наткнулась на интересное письмо. От папиного сослуживца. Из Москвы. Я написала ему. В начале сентября. Сообщила о папиной смерти. Как оказалось, этот папин друг сейчас секретарь Московского городского комитета КПСС, депутат Верховного Совета СССР. Он позвонил нам неделю назад.

Маргарита Лаврентьевна хитро улыбнулась.

— Он замечательный и отзывчивый человек, — заявила Марго. — На свадьбу к нам с Колей он не приедет. Но подарок уже пообещал. Сказал, что в январе Колю переведут в наш горком инструктором. Он договорится. Это уже не мелкая должность на тракторном заводе. С этого места, если постараться, и до кресла первого секретаря горкома недалеко.

Она прищурилась и сказала:

— А мы с Колей обязательно постараемся.

Коля и Марго пробыли вместе со мной ночью недолго, примерно четверть часа. Они пошли спать: оба в эту пятницу работали. Перед уходом Николай осведомился о моих планах (я вкратце ему и Маргарите Лаврентьевой их обрисовал). Уваров вручил мне ключи от квартиры. Заверил, что здесь мы с братом желанные гости и пробудем тут столько, сколько пожелаем. Марго наклоном головы завизировала слова своего жениха.

Полтора часа я просидел у Николая и у Марго на кухне. За столом, в одиночестве. Зевал, смотрел за окно на погружённый в темноту двор. Поглядывал и на часы: ближайшие планы я в голове расписал едва ли не поминутно. Вышел за порог квартиры за полтора часа до того времени, когда обычно срабатывал мой будильник. Уже решил, что пропущу сегодняшнюю пробежку. Прекрасно понимал, что Котова об этом моём решении не знала.

Лену я увидел на обычном месте. Котова стояла там, где дожидалась меня и Кирилла почти каждое утро: под кроной каштана, напротив входа в общежитие. Задумчиво озиралась по сторонам, будто гадала, куда запропастился мой мотоцикл. Заметила, когда я повернул к «мужскому» корпусу. Я шёл пешком: Братца Чижика припарковал в тридцати метрах от общаги, чтобы тот не привлекал к себе внимание рано проснувшихся студентов. Я издали залюбовался очертаниями фигуры Котовой — Лена стояла спиной к ещё светившему фонарю, наряженная в водолазку и в обтягивавшее ягодицы, бедра и голени трико.

Подошёл к Лене, поздоровался.

— Привет, Сергей, — произнесла Котова. — Откуда это ты идёшь? И…

Она бросила взгляд на тень под каштаном.

— … И где твой мотоцикл?

Я махнул рукой, и пообещал, что «позже всё объясню». Приблизился к Котовой, посмотрел на загорелое лицо. Вдохнул верхние ноты духов «Иоланта». Вспомнил, что такой запах я ночью в квартире Сельчика не почувствовал — отметил, что при мысли об этом крепко сжал кулаки. Сообщил Котовой, что сегодня утром ни я, ни Кирилл на пробежку не пойдём. Не объяснил ей причину своего решения. Но тут же добавил: сегодня мы с Кириллом не появимся и в институте. Лена после этих моих слов растерянно моргнула, насторожилась. Заглянула мне в глаза, будто силилась прочесть там мои мысли, точно текст на мониторе.

— Серёжа, что произошло?

Она схватила меня за предплечье — я улыбнулся.

Сказал:

— Долго рассказывать. Сейчас на это нет времени. Я спешу. Но у меня есть к тебе просьба.

— Какая?

— Мне нужно увидеть твоего брата. Сегодня.

Котова дёрнула плечами.

— Олег сегодня работает… — произнесла она.

— А после работы?

— Встретится с Ритой. Он каждую пятницу встречает её с работы. На трамвайной остановке.

— В какое время это происходит?

— Я точно не знаю… — сказала Лена. — Он приходит с работы. К себе, в общежитие… Серёжа, а что случилось?

Котова потрясла мою руку.

— Номер его комнаты знаешь? — спросил я.

— Конечно.

Я развёл руками.

— Какой?

Лена покачала головой.

— Не скажу, — ответила она. — Я поеду к Олегу вместе с тобой.

Я пожал плечами.

— Ладно. Тогда жди меня на автобусной остановке около института. Сразу после занятий.

— Хорошо. А зачем тебе Олег?

Я высвободил свою руку из хватки Лениных пальцев, снова улыбнулся.

— После об этом поговорим, — сказал я. — Прости, Лена, но я тороплюсь.

На секунду прикоснулся ладонью к плечу Котовой и поспешил к входу в общежитие.

Вошёл в комнату — Артурчик ещё спал. Я побросал в сумку нижнее бельё, зубные щётки и прочие вещи, необходимые для двух-трёх суток жизни в квартире у Марго и у Коли. Сунул в карман деньги. И лишь после этого растолкал Прохорова. Сообщил Артурчику, что мы с Кириллом «задержались у друзей» и «занятия сегодня и завтра пропустим». Отмахнулся от его вопросов. Хлопнул дверью.

На улице уже рассвело, когда я вернулся к дому Маргариты Лаврентьевны и Николая Уварова. Свернул во двор, увидел, что машины со двора исчезли — я выбрал наилучшее парковочное место для своего мотоцикла. Прикинул, топая по ступеням в подъезде и зевая, что на сон у меня осталось чуть больше пяти часов. Распахнул дверь, шагнул в квартиру. Увидел выглянувшего в прихожую Кирилла.

— Проснулись? — сказал я.

Мой младший брат кивнул и нахмурился.

— Она ушла, — сказал Кирилл.

Я вскинул брови и спросил:

— Кто ушёл? Инга?

Прикрыл входную дверь, щёлкнул замком. Не отводил взгляда от лица брата.

Кирилл махнул рукой, печально вздохнул.

— Психанула, — сказал он. — Наорала на меня. И сбежала.

— Почему? — спросил я.

Кирилл дёрнул плечами, опустил глаза.

— Потому что я рассказал ей правду, — ответил он.