Черный лебедь

А.Чеглок

ЧЕРНЫЙ ЛЕБЕДЬ

Это было давно. В той части света, где все наоборот.

Тогда, когда у нас в России трескучая зима, там знойное, сухое лето; а когда у нас лето, там на двух-трех самых высоких горных вершинах можно видеть снег. Там звери несут яйца, там птицы устраивают себе беседки для забавы, там утки сидят на деревьях, а гуси - с куриными клювами, там лебеди - черные.

У нас белые лебеди водятся лишь в тех местах крайнего севера, где есть много озер и болот и где еще мало живет людей, да еще немного гнездовий их в Крыму и возле Каспийского моря. В других местах СССР лебедя не найдешь.

В Австралии тоже во многих местах лебеди совершенно не водятся. Но там, где они находят для себя удобные места, их можно встретить во множестве.

Впрочем, теперь мало осталось таких мест. Болота, озера и тихие заводи рек остались, но черных красавцев уже нет там, куда проник белый человек.

До прибытия белых людей в Австралию (около 150 лет тому назад) у черных лебедей было мало врагов.

Австралийскому длиннохвостому орлу такая крупная и сильная добыча вряд ли под силу.

Летают черные лебеди очень редко. С земли они поднимаются с большим трудом, да и с воды они поднимаются не сразу.

Но когда они поднялись, то полет их становится быстрым. Бывает, что во время таких редких перелетов какой-нибудь молодой лебедь отстанет от стаи и, утомившийся, станет добычей орла.

Но все же черный лебедь - не добыча для австралийских длиннохвостых орлов, которые меньше наших беркутов.

Не страшен для них и самый ужасный четвероногий хищник Австралии динго (одичавшая собака).

Лебеди большую часть жизни проводят на воде, а динго страшен на суше. Мало вреда доставляет он и их гнездам. Черные лебеди предпочитают гнездиться на островах или в таких топких местах, куда динго пройти трудно.

Больше вреда приносят их гнездам дикари. Во время гнездовья они появляются в тех местах, где водятся лебеди, и разыскивают их яйца.

Но и эти набеги черных не уменьшают количества лебедей. Дикари плохие пловцы, лодок у них нет: лишь редкие из них умеют сделать из коры эвкалиптуса убогий челнок, чтобы переплыть реку. Поэтому они разоряют только те гнезда, которые находятся недалеко от берега, к которому они могут подойти.

С поселением белых в Австралии дело изменилось к худшему не только для черных лебедей, но и для всего живущего, не исключая и самих дикарей.

Белые видели в черных лебедях большой кусок мяса, который очень легко можно было добывать с помощью ружья.

Лебеди отличались доверчивостью. При приближении к ним они даже не улетали, а только отплывали подальше, чтобы бросаемые в них бумеранги (1) не достигли их.

Но белые не бросали бумеранги, они бросали в лебедей свинец. Свинец летел дальше бумеранга и гораздо чаще приносил смерть.

Белые убивали лебедей десятками, они гонялись за ними на лодках.

Редко после охоты белых в речной заводи или в озере оставался в живых лебедь-другой. Их крупная величина и черный цвет не дают им возможности прятаться в траве так хорошо, как это делают водяные курочки или утки.

И лодки белых с верхом наполнялись убитыми птицами.

Белые начали заселение Австралии с прибрежной полосы, постепенно распространялись вглубь и оттесняли черных лебедей все больше внутрь материка.

Но не одних черных лебедей вытесняли белые. Они вытесняли и дикарей с прибрежной полосы.

Дальше от моря находится меньше рек и озер. Они не так удобны для гнездовья. И гнезда с большей легкостью, чем раньше, находились дикарями.

Кроме того, с уменьшением для дикарей охотничьих участков с крупной дичью, вроде большого кенгуру, эму, казуаров, дикари стали более тщательно разыскивать лебединые яйца.

* * *

Лишь только кончился август и дыхание весны пронеслось над Австралией, от весенних дождей начала пробиваться травка; выгоняли свои длинные толстые стрелки с яркими цветами разнообразные луковичные; кора эвкалиптусов трескалась, отставала от стволов и висела на ветках как мочало.

Усерднее запели птицы, и у многих из них яркими переливами заблестели перышки.

Почувствовали весну и черные лебеди. У самцов лишь немного ярче стали их красные носы, но внутри них вселилось беспокойство и задор...

Они часто вытягивали свои длинные шеи, клали их на воду и издавали громкие трубные звуки, которые звучали торжественно.

Они меньше заботились о пище, стали больше плавать, летать, осматривать островки, узкие косы...

Потом они как будто успокоились, и каждая пара начала держаться небольшого местечка. И горе тому, кто переступал границы владения, отмеченные в голове какого-нибудь самца. Незваный пришелец подвергался яростному нападению.

Еще большее ожесточение вызывала та пара, которая хотела занять для гнезда место, облюбованное другой. Тогда шел упорный бой, бой до изнеможения, причем самки своим шипением поощряли бойцов...

В тех редких случаях, когда пришельцу удавалось отбить место, победа давалась ему нелегко.

Старые владельцы несколько раз возвращались на свое место, и самцы каждый раз вступали в упорные бои друг с другом до тех пор, пока, наконец, общипанный, избитый владелец не чувствовал, что он не в силах отстоять своего места, и не уплывал на поиски нового места для гнездовья.

Но вот у всех места выбраны, дыхание волшебной весны пробуждает новые стремления.

Черные лебеди начинают отрывать стебли и складывать их в одну кучу.

Во время этой работы, как во время крестьянской страды, кормление совершается урывками: нужно скорее, скорее закончить работу. И огромная, аршина в полтора, куча воздвигается где-нибудь в укромном месте, - среди травы на островке или даже прямо на воде. Гнездо так велико, что оно не тонет далее тогда, когда оба лебедя заберутся на него.

Когда гнездо готово, самка выщипывает у себя перья и пух и обкладывает ими внутренность гнезда.

В приготовленное таким образом гнездо она кладет 4, 5, иногда даже 7 крупных, грязно-серого, слегка зеленоватого цвета яиц и начинает высиживать их.

Коснулось дыхание весны и дикарей. Их вечно голодные желудки, подверженные всем случайностям бродячей охотничьей жизни, стали настойчивее просить более обильной пищи.

Группа дикарей, около тридцати человек, двинулась к одному озеру, соблюдая величайшие предосторожности.

Они знали по горькому опыту, что ужаснее всего для них встречи с белыми.

Впрочем, они находились далеко от белых, а озеро лежало еще дальше от их поселений.

Они благополучно достигли его. Мужчины выбрали укромное местечко для становища и отправились на охоту вдоль озера, а женщины принялись собирать кору с эвкалиптусов и строить убогие навесы, защищавшие, пожалуй, от солнца, но не от непогоды.

Предполагалось провести здесь побольше времени. Кроме черных лебедей, на озере гнездилось много всякой другой водяной птицы.

Четыре дня прошло для дикарей в полном довольстве. Ели яйца, ели лебедей, уток. Птицы было вдоволь...

* * *

После полудня к ферме мистера Фирта подъехало несколько верховых, все грозно вооруженные ружьями, кинжалами и огромными пистолетами.

Свора собак бешено накинулась на них, стараясь стащить их с лошадей.

Однако такая встреча казалась очень приятной для прибывших. Послышались одобрительные отзывы и более частое, чем нужно, щелканье кнутов, чтобы вызвать у собак еще больше злобы.

На собачий лай вышел из дома мистер Фирт; он отогнал собак и позволил таким образом всадникам сойти на землю.

Гости вошли в комнату и таинственно начали шептаться с хозяином. После этого тот вышел и стал поспешно собираться.

Через несколько минут он вошел, тоже обвешанный оружием, и направился на двор. За ним вышли гости. Хозяин поймал четырех собак на смычку. Гости стали садиться на лошадей. Фирт также сел на лошадь.

- Папа, ты куда едешь? - закричала девочка, выбегая из-за сарая.

- На охоту за черными лебедями, - ответил отец.

- Зачем же ты собак берешь? Ты говорил, что они пугают дичь и всегда мешают.

- Нет, сегодня они нам будут помогать, - ответил отец.

Спутники засмеялись.

- Привези для меня черного лебеденка!

- Хорошо, - ответил отец, нахмурившись.

- Прощай же, - сказала девочка, подбегая к отцу.

Отец остановился, поднял ее и поцеловал.

- Прощай, моя крошка, будь умницей, - сказал он, нежно гладя ее по голове.

- Не забудь же привезти что-нибудь хорошее или черного лебеденка! крикнула девочка вслед уезжавшему отцу.

- Да, да, - досадливо проговорил отец, точно ему было неприятно это поручение и он желал скорее уехать от дочери.

- Хотел бы я знать, что хорошего вы можете привезти дочке с нашей охоты. Разве голову черного? - спросил один из спутников мистера Фирта и грубо захохотал.

- О, мистер Шорт, не будем говорить об этом, - с раздражением проговорил Фирт. - Я, кажется, скоро совсем откажусь от этих охот.

- О да, когда мы очистим наши земли от черных дьяволов, тогда мы будем охотиться на черных лебедей вроде английских лордов.

- Вы лучше расскажите, где вы их видели, - перебил Шорта Фирт.

- Сегодня утром я хотел было собрать лебединых яиц и поехал к озеру.

Вижу, на другом берегу его копошатся черные; пронюхали, что на озере много лебединых гнезд, вот и захотели покушать яиц.

Я, конечно, был настолько великодушен, что не захотел их обижать и решил отказаться от своей охоты.

Тихонько повернул лошадь и поехал звать соседей.

- Вы думаете, что мы еще застанем их там? - спросил Фирт.

- Непременно. Разве кто-нибудь из них заметил меня? Но и тогда мы догоним их. Собаки ваши укажут нам следы их.

Было пять часов; солнце находилось близко над горизонтом. Дикари окончили свою дневную охоту и разместились у огней, каждый со своей семьей.

Предстояло самое приятное занятие: съесть то, что успели добыть за целый день. Все были довольны и веселы, раздавался смех, ребятишки прыгали, вырывали друг у друга куски, швыряли их, гонялись друг за другом.

Четыре дня хорошей еды заставили забыть все невзгоды бродячей полуголодной жизни. Был забыт и страх перед белыми. Довольство и покой царили над становищем неприхотливых людей.

А с озера неслись тревожные звуки разъяренных самок, осиротевших самцов...

В мощных трубных звуках черных лебедей не слышалось уже торжества...

В хриплых звуках цапель и в тревожном, частом утином кряканье звучала тоска по потерянному...

Все птичье население было встревожено, и с каждым днем их тревога росла все сильнее и сильнее. Все больше и больше становилось обиженных, разоренных.

Если мужчины и женщины искали гнезда лебедей и уток, то детишки шарили по берегам и разыскивали яйца куликов, пигалиц, водяных курочек и других мелких птиц. И эта мелюзга тоже жаловалась, тоже пищала своими тонкими голосами о своем горе, таком же великом, как и горе лебедей и других крупных птиц.

Но кто внимал их жалобам. Солнце равно светило как для обиженных, так и для обидчиков.

Только легкий вечерний ветерок далеко-далеко разносил по пустыне птичьи стоны и прятал их там в густых кустах и в листве деревьев.

Но вдруг раздались выстрелы, собачий лай.

Поднялось неописуемое смятение. Несколько мужчин оказались убитыми, остальные побежали. Женщины схватили маленьких детей и тоже бросились врассыпную.

Собаки, спущенные со смычек, ворвались в становище, хватали черных за ноги и валили на землю. Выстрел из ружья или пистолета ускорял их работу, и они устремлялись за новою жертвою.

Большинство женщин кинулось к озеру, надеясь там в высокой траве скрыться от преследователей. И как будто они не ошиблись: их не стали преследовать. Собачий лай и выстрелы начали удаляться от них.

Погоня направилась за теми мужчинами, которые надеялись скрыться в лесу.

Выстрелы стали раздаваться все реже, и собачий лай доносился все слабее и слабее.

Но это было только потому, что число дикарей все больше и больше уменьшалось.

Собаки знали хорошо свое дело и гнались по пятам за убегающими.

Всадники тоже не отставали от них, стреляли в дикарей, и дикари падали, сраженные их пулями.

Не довольствуясь тем, что они перебили всех дикарей, которых видели, белые несколько раз возвращали собак к становищу, и собаки вновь отыскивали какого-нибудь спрятавшегося мужчину или подростка. Потом собаки побежали к озеру, и тут дело дошло до женщин и маленьких детей.

Там, где собаки останавливались и прыгали, всадники въезжали в воду и находили где-либо торчащую черную голову матери или ребенка; быстрый выстрел из пистолета в мать погружал в воду и ребенка.

Лишь одной женщине удалось спастись от смерти. Она более других растерялась сначала, и в то время, как некоторые женщины тут же, у становища, поскорее прятались в траву, она бежала с двухгодовалым сыном вдоль берега до тех пор, пока не добежала до узкой косы. Она побежала по ней.

Вспомнила, что на этой косе влево есть гнездо лебедя, из которого она взяла яйца. Она поспешила туда, положила в лебединое гнездо своего сына, забросала его травой, а сама вошла по горло в воду Возле себя она увидела кучу растений. Она схватила эту кучу и положила себе на голову.

Это спасло ее от белых.

Собаки примчались по ее следам, а за ними и мистер Фирт. Сначала они добежали до воды, куда вошла дикарка, но потом вернулись к гнезду и начали разрывать его.

Вскоре из гнезда раздался детский крик, и собака вытащила мешок из меха кенгуру.

Фирт спрыгнул с лошади, взял мешок. В глубине его он увидел плачущее черное личико двухгодовалого мальчика.

- Что у вас тут? - спросили его спутники, подъезжая к нему.

- Черного лебедя нашел, - ответил тот и с этими словами вытащил ребенка из мешка.

- Ха-ха-ха! - раздался громкий смех. - Все равно как Моисей в корзинке. Ишь, хитрые какие!

- Пожалуй, теперь в каждом лебедином гнезде сидит такой лебедь.

- Размозжите ему голову, чего он пищит! - сказал Шорт.

- Собаки, верно, тяпнули!

- Жалко, что совсем не разорвали, - меньше бы возни было. Прикончите его скорее, чего время терять... - сердито сказал Шорт.

Но Фирт медлил.

Заплаканные глаза ребенка, с дрожащими на них слезами, со страхом глядели на него, и в его сердце шевельнулась жалость к нему. Он вспомнил свою дочку.

- Едемте, едемте скорее, уже поздно. Бросайте его в воду, что ли, - торопил Шорт Фирта.

- Нет, я его возьму с собой. Пусть это будет подарок моей дочке. Скажу, что черного лебедя привез вместо куклы.

- Ха-ха-ха! - опять раздался смех.

- Вы хорошо придумали. Если бы еще найти, я тоже взял бы.

- Да, это лучше кукол. По крайней мере покупать не нужно.

- И не бьются.

- А если разобьются, то невелика потеря, - раздались голоса.

Тем временем Фирт вложил ребенка опять в мешок, привязал мешок к седлу, и колонисты отправились домой. Их охота на черных оказалась очень удачной, и они весело разговаривали друг с другом о своих метких выстрелах.

Они уехали. И после выстрелов, собачьего лая и их криков на озере наступила тишина.

Солнце погасло. На небе зажглись звездочки.

Птицы, напуганные выстрелами и криками, затаили свое горе и молчали.

Молчаливо было и становище дикарей. Тихо догорали головни костров, временами освещая распростертые трупы с лужами крови возле них.

Сиротливо стояли убогие шалаши с висевшими на них мешочками. Белые не польстились на эти мешки Они знали, что все богатство дикарей за ключалось в кореньях и желтой и белой глине, которой они разрисовывали себя во время своих праздников.

Их целью был не грабеж, а "очищение страны от черных" (2).

Но вот с озера опять понеслись птичьи звуки.

Спасенная от смерти дикарка стояла долго в воде.

Выйдя из воды, она осторожно, как зверь, стала пробираться к лебединому гнезду.

Вот она уже у него. Ее сердце замирало от ожидания.

Но увы! Она увидела пустое гнездо. Ребенка не было. Не было и мешка.

Она слышала близко около себя голоса белых; она слышала их ужасный смех.

Где ее ребенок? Где он? Если бы они убили его, то он был бы здесь.

Она побежала к становищу, но всюду, к своему ужасу, натыкалась на трупы... Ее сына между ними не было.

Она заглянула в свой шалаш, потом в другой, она металась во все стороны, но ребенка нигде не было.

Она хотела найти хотя бы труп его. Ей легче было бы перенести его смерть, чем такое непонятное для нее исчезновение, и она бегала взад и вперед по нескольку раз, заглядывая в лица убитых и каждый раз все с большим ужасом отворачиваясь от них.

А вместе с молочным туманом с озера поднимались скорбные звуки черных лебедей, и звуки эти поднимались все выше и выше к небу.

Вскоре к этим звукам присоединились новые звуки, звуки скорби, боли непереносимого страдания матери и человека перед ужасом всего происшедшего.

И эти звуки тоже расплывались в молочном тумане, поднимались вверх к небу, расходились по широкому простору пустыни...

Ветер так же заботливо прятал их вместе с лебедиными криками в чаще дерев и кустарников, а далекие звезды бесстрастно мерцали в глубине южного неба.

Среди ночи раздались новые звуки, визгливые, крикливые звуки динго, почуявших запах крови и пришедших закончить дело белых.

И эти звуки, вместе с материнскими стонами и лебедиными криками, ветер также относил в простор пустыни и прятал в гуще листвы... чтобы поведать потомкам о делах их отцов.

Это было давно, очень давно, в той части света, где все наоборот.

Много тайн, кровавых тайн хранится там. Кровью черных людей написаны они на земле.

Но новые пришельцы закрыли свои глаза от этой крови и свой слух от скорбных песен ветра.

Уничтожение черных людей так же мало тревожило их, как и уничтожение черных лебедей.

Они так же черствы и так же жадны к наживе, как отцы их...

... Это в той части света, где все наоборот.

(1) Бумеранг - изогнутая узкая и заостренная дощечка, которая при бросании начинает вертеться все сильнее и сильнее, в случае промаха бумеранг описывает круг и возвращается к тому месту, откуда его бросили.

(2) Такое выражение было принято среди белых колонистов, которые уничтожение дикарей считали таким же необходимым делом, как и очистку своих земель от сорных трав и кустарников.