Черный отряд

Глава 11

Машиной Алисы, кто бы сомневался, оказалась кривовато припаркованная красная спортивная волга, которая недавно привлекла мое внимание.

— Ух ты! — когда мы подошли, не сдержался я от комментария. Потому что только сейчас и с этого места заметил, что у машины неплохо так вмят зад, а еще крыло разлохмачено.

— Это кто в тебя так?

— Причина ДТП — наезд на препятствие, — прокомментировала Алиса довольно резко, заметно скривившись.

— Виновато препятствие? — отреагировал я на ее тон.

— Догадливый, — констатировала она очевидное, садясь за руль.

Хотел было спросить: «А с крылом что?», но сдержался. Галантные кавалеры девушек неудобными вопросами не бьют. Я не галантный, и не кавалер, но все равно — видя ее реакцию, издеваться не стал.

Едва приземлился на пассажирское сиденье сразу заметил, как Алиса взяла паузу, выдыхая. Так, очень знакомое состояние — похоже, для нее машина еще не стала средством передвижения, а каждая поездка как серьезное испытание. Знаю я эти долгие выдохи, а также подобные паузы для сосредоточенности, чтобы заново вспомнить что вообще сейчас нажимать надо.

— Может я поведу?

— Ты мне не доверяешь?

— Да проще будет, и быстрее. Адрес только скажешь.

— Я нормально вожу, не переживай, — Алиса уже включила передачу и нажала на газ.

— Оу-оу-оу! — только и успел воскликнуть я, когда машина довольно резво рванула назад и со скрежетом веток по корпусу въехала в заросли кустов.

— Бл… блин, — явно сдержала ругательство девушка.

— Алиса, послушай… При всем уважении к твоим навыкам водителя, я немного боюсь с тобой ехать. Может все-таки уступишь просьбе? Давай я поведу.

— Ты, и боишься?

— Если мне страшно, я не стесняюсь в этом признаться. Ты попросила мне как мужчину тебе помочь, давай я и за водителя поработаю сегодня, а? — привел я убойный аргумент.

Алиса глубоко вздохнула, потом выехала из кустов и вышла, оставив дверь открытой. Когда мы пересели, она довольно громко хлопнула пассажирской дверью. Обиделась, похоже. Ну да наплевать, пусть. Если мы начнем воевать с демонами и нечистью мне и так жизнью рисковать предстоит, а сейчас я не хочу нервничать, я хочу спокойно до места доехать.

— А ничего машинка, прет, — прокомментировал я, на узких улочках поселка переключая коробку в режим спорт и чувствуя, как отзывчиво зарокотал двигатель реагируя на нажатие педали. — Куда ехать, показывай.

— Прямо, на Рублевку.

— Это понятно, а потом?

— Потом на Кутузовский. Патриаршие пруды знаешь?

— Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина… Знаю конечно. Только там не пруды, а один пруд.

— Ну да.

— А почему тогда не Патриарший пруд, а пруды?

— Потому что раньше это были пруды, в которых разводили рыбу для патриарха. Потом пруды засыпали, остался только один.

— Хм. Я как-то кино видел, там было примерно такая же история.

— Что за кино?

— Горец.

— Это с Андреем Мироновым?

— Нет, с Дунканом Маклаудом.

— Не слышала такого.

— И не услышишь.

— Почему это?

— Ты нецелевая аудитория.

— Это фильм для чем-то ограниченных?

— О да. Вообще если обозначить что-то, это значит уже по умолчанию ограничить. Слышала про такое?

— Ух ты! — картинно удивилась Алиса, хлопая длинными ресницами. — Это твоя личная мысль, или ты где-то услышал и записал?

— Услышал и записал конечно. Умные люди услышав чужие умные мысли так еще со времен Гомера делают.

Пока ехали, вели довольно странную и бессмысленную беседу, пытаясь то ли уязвить собеседника, то ли я вообще не понимаю зачем разговаривали. Словно показывали друг другу, что мы сейчас вместе просто потому, что так сложились этому обстоятельства, и никто из нас этому не рад.

Когда я об этом подумал, наше подобное общение показалось немного глупым. Но если с Жанной подобные свои озарения я привык обсуждать открыто, то с Алисой делать этого не хотелось.

В общем, пока ехали периодически замолкали, но ненадолго, после вновь начиная очередной раунд словесного бокса в довольно бессмысленных диалогах. Ощущение, как болячку ковыряешь — неожиданно появилась у меня аналогия, когда уже почти на месте были. Хотя может это у меня только такое, а Алисе просто отвлечься надо — у нее ведь вчера отец себе пулю в голову пустил, в общем-то.

Нужный дом оказался совсем неподалеку от знаменитого пруда. Я даже когда мимо проезжал скорость снизил до черепашьей, скамейку Воланда все высматривал, но так и увидел. Из-за этого промедления столкнулся с неожиданными последствиями — свободное место у нужного дома было только одно. Заметив его, притопил педаль — ускоряясь, потому как на свободное место другая машина нацелилась.

— Да бл… ба-а-алин, — не сдержался я, потому что не успел.

Прямо перед нами массивный «Москвич» шестой модели уже занял свободное место. Из машины вышла дама приятной наружности на невероятной длины каблуках, как только педали нажимает. Поймав мой взгляд, дама не очень приятно мне улыбнулась, заметно радуясь, что успела первой. Еще раз чертыхнувшись, под многозначительное молчание Алисы я проехал чуть дальше, припарковавшись метров за триста от дома.

Ну ничего страшного, не вижу проблемы немного прогуляться.

Вернувшись к дому, прошли через предупредительного и вежливого консьержа, который знал Алису по имени-отчеству, поднялись на пятый этаж. У Алисы здесь оказалась не просто квартира — самый настоящий пентхауз, комнат даже не знаю сколько.

Я задержался в прихожей, Алиса быстро двинулась вглубь квартиры. Но вдруг притормозила, вернулась — открыла в прихожей шкаф, вытащила спортивную сумку. Заглянула внутрь, довольно небрежно выбросила оттуда спортивные вещи, обувь, бутылку для воды, какие-то пакеты с шампунями вроде. Похоже, в спортзал с этой сумкой ходила.

Потом, пройдя в просторную гостиную, сквозь проемы дверей я видел, как Алиса громыхает ящиками стола, открывает двери шкафов. В сумку летели какие-то тетрадки, вроде как альбомы с фотографиями, отправилось туда и несколько медалей, а также кубков со стен. Похоже, она забирает недорогостоящие, но при этом дорогие сердцу личные вещи, не собираясь больше сюда возвращаться. Ну да, вот в сумку довольно аккуратно был положен потрепанный плюшевый мишка с красным бантом. Алиса при этом почувствовала мой внимательный взгляд, обернулась и заметно покраснела.

— Я… — замялась она.

— Да ладно, не оправдывайся.

Девушка фыркнула, на лице ее появилась злое выражение. Она захотела сказать что-то явно колкое, но я заговорил первым.

— У меня когда отец умер в СИЗО, я не смог забрать свои вещи из дома, меня просто из страны выкинули. С чистого листа начинал, так что я без претензий. Ты не обращай внимания, собирайся.

Я действительно шутить и ерничать по этому поводу не собирался. Алиса посмотрела на меня почти нормальным взглядом.

— Из какой страны?

— Из Англии.

— Ты в Англии жил?

— Да, до тринадцати лет.

— В Лондоне?

— В пригороде.

Алиса еще раз внимательно на меня посмотрела, и — я уверен, сдержалась от язвительного комментария. Даже наоборот — она вдруг благодарно кивнула и прошла дальше в спальную комнату. Когда открылась дверь я мельком увидел кровать с балдахином, розовые обои и постеры с мальчиковыми группами.

Алиса замерла в проеме входа в спальню, глядя на меня со странным выражением, как будто собираясь захлопнуть дверь если я еще шаг в ее сторону сделаю. Но дальше смотреть на ее сборы я и не собирался — к подобному розовому зрелищу меня жизнь не готовила.

Двинулся обратно к выходу из квартиры. Прошел через гостиную, выглянул на открытую лоджию. Обалдеть здесь поле футбольное — у меня квартира в Питере (в старом мире) площадью была меньше, чем этот вытянувшийся вдоль всей квартиры летний сад.

На перилах цветочки, у стен столики и диванчики. Видно, что за квартирой ухаживают, прибираются. Но внимания на это я обращал мало — подойдя к перилам уже смотрел вниз, где во втором ряду напротив входа в подъезд стояла милицейская машина, моргая проблесковыми маячками.

— Я готова, — услышал я позади голос.

— Отлично. Сваливаем.

— Думаешь, это за нами? — Алиса уже подошла ближе и выглянула вниз.

— Не знаю. Но лучше нам поторопиться.

Не успели. Едва вышли за дверь, как нос к носу столкнулись с человеком в милицейской форме с капитанскими погонами. За его плечом стояли два сержанта, один из которых ненавязчиво держал на виду укороченный автомат.

— Добрый день, участковый инспектор капитан Листратов. Предъявите документы, пожалуйста, — представившись и даже показав удостоверение, довольно благожелательно обратился к нам милиционер.

— По какому поводу я должна вам документы предъявлять? — резко спросила Алиса.

— По поводу подозрения в незаконном проникновении в чужое жилище.

— Это моя квартира, я здесь живу. Вот ключи, — показала связку ключей Алиса.

— Алиса Генриховна, — говоря все тем же благожелательным тоном капитан показал, что знает с кем разговаривает. — Я участковый инспектор, и я вас в лицо знаю. И знаю, что вы здесь проживали ранее. Но также я знаю, что в квартире вы более находиться не имеете никакого права, о чем мне поступило сообщение от консьержа, которого предупреждал собственник жилья о возможности вашего незаконного проникновения. Так что формально вы сейчас нарушили закон. Поэтому попрошу вас, давайте вернемся в помещение, где я возьму с вас объяснение.

Я почувствовал, что в происходящем есть какая-то неправильность. Например, почему мы можем сейчас идти обратно в квартиру, где никто из нас не имеет права находиться — ни мы с Алисой, ни сам участковый инспектор.

К такому меня интуиция не готовила. Вот когда напротив тебя демоны или нечисть, все предельно просто. Чик по горлу, чтоб голова с плеч и проблема решена. А в такой ситуации что делать?

Причем чуял я обеими своими интуициями, и не только ими, что добром сейчас дело не кончится. Звонить Семеновичу? В иной ситуации я бы так и поступил. Но Родионов вчера, вернее уже сегодня ночью, пока летели навстречу часовым поясам, преодолевая временную разницу, явно намекал, что нам с ним хорошо было бы дистанцироваться друг от друга. Может быть подвести это задержание под задачу и воспользоваться им как поводом?

— Товарищ капитан, что нам сейчас конкретно грозит за нарушение закона? — спросил я.

— Незаконное проникновение в чужое жилище подразумевает наказание в виде штрафа либо ограничения свободы. В вашем случае, учитывая обстоятельства, полагаю все ограничится штрафом. Если действовать строго по букве закона, то мы сейчас с вами должны были бы проехать в отдел для дачи объяснений. Но так как я лично знаю Алису Генриховну, и знаю, что хотя она не имеет права находится на территории жилплощади, но проживала здесь ранее, предлагаю зайти в квартиру, написать объяснение, после этого я вас отпущу и уже позже вам необходимо будет явиться к следователю по повестке.

— А мы разве имеем право находиться в квартире, чтобы там объяснение писать?

— Если с нами будет старший по дому, то да, имеем, — обернулся капитан по коридору, где как раз открылись двери лифта, из которого вышел крайне смущенный консьерж — даже отсюда заметно, и дама в простом летнем платье, но с массивным кожаным деловым портфелем.

Ощущение неправильности происходящего немного притупилось. Участковый инспектор сделал приглашающий жест, и мы все вместе прошли обратно в квартиру. Пока Алиса, под приглядом приглашенного консьержа и старшей по дому писала объяснение на выданном капитаном бланке, я прилежно ожидал. Потом прочитал где показали и расписался где было необходимо.

Когда с объяснениями закончили, капитан Листратов взялся вновь сообщать нам о дальнейших действиях. Но как раз в этот момент произошло довольно неприятное событие: в квартире появились новые гости. Входная дверь открылась резким движением, и первой в гостиную завалилась дородная женщина с неприятным лицом.

Я доверяю физиогномике и своим ощущениям. Грубо говоря, если мне рожа не нравится, значит с человеком не сойдемся. Неважно, красивый человек или нет — не отличающийся привлекательной внешностью может сходу вызывать приязнь и расположить к себе, а настоящий красавчик или красавица — недоверие, или чувства вплоть до омерзения.

В общем, если что-то на лице написано, я привык этому верить.

Вошедшая дородная дама, с явно читающимся выражением брезгливой отстраненности на широком лице, была как раз из таких людей, при виде которых доверие и вера в хорошие отношения у меня ну никак не появлялись. За дамой в помещение вошло два сопровождающих — серьезные дядьки в костюмах и черных очках. Ну а следом за ними появился мой лохматый друг Альберт. Интересный у него вид — левая рука в гипсе, а на лице буквально слой штукатурки из тонального крема.

С самоката что ли упал? Похоже на то — хмыкнул я. Но вообще не до шуток: похоже к нам гражданка Татьяна Черных пожаловала, собственной персоной.

— Товарищ капитан, подождите нас пожалуйста на улице. Мы сейчас за пару минут пообщаемся по-семейному и спустимся к вам.

Голос у Татьяны Черных гулкий, уверенный. Харизма и напор такой, прямо не устоять. Капитан бросил на меня короткий взгляд, после чего немного виновато пожал плечами и вышел из квартиры. Черт, вот говорило же мне предчувствие, что блудняк намечается. Как-то я даже не думал, что все так сложно станет.

Пока злился на себя и на ситуацию, капитан и небольшая толпа из сержантов, консьержа и старшей по дому покинула квартиру. Сразу после этого совершенно не стесняющийся эмоций Альберт подошел ко мне. Неблизко подошел, оставляя между мной и собой одного из телохранителей.

— Что, уже не такой смелый, дружок? — фальшиво улыбнувшись, поинтересовался мой, как оказалось, лохматый друг.

Бить собрался. Точно бить, по глазам вижу — узнаваемая порода. Подтверждая догадку, оба телохранителя встали уже рядом со мной, явно страхуя подопечного. Сейчас они возьмут меня в замок и будут держать, а этот намеревается залить моей кровью свое унижение в самолете.

— Альберт! — вдруг стеганул по ушам возглас гражданки Черных. — Давай вот это вот все потом, без меня уже, ладно?

Голос у нее зычный, громкий, аж по ушам бьет. Похоже, тихо говорить она вообще не умеет.

Лохматый мажор сразу заткнулся, убрал кривоватую улыбку с лица и отошел в сторонку, ожидая своей очереди. Ясно-понятно: Татьяна Черных дама занятая, она первой собирается свои вопросы решить. Альберт — сохраняя лицо, с непринужденным видом упал на диван, приняв заметно наигранную позу. Явно видно, что ему неудобно так сидеть, закинув ногу щиколоткой на колено. Но менять позу Альберт не собирался, с интересом нас разглядывая.

— Ну что, шалашовка, — между тем перехватив инициативу у сына, укоризненно посмотрела Татьяна на Алису. — Давай что ли посмотрим, что ты у меня украла?

Ситуация с каждым мгновением становилась все неприятнее. Нас здесь ждали, и капитан не самостоятельно принял решение нас в квартире придержать. И выигрышных вариантов ситуации сейчас просто нет — или плохие, или очень плохие. С пониманием этого, я почувствовал, как внутри все выстужает холодной яростью.

Постепенно выстужает — причем я чувствовал, что сейчас могу этому воспротивиться. Все же убивать нас никто не будет. Черных между тем довольно резко схватила сумку Алисы, явно намереваясь вытряхнуть содержимое на пол. Но остановилась буквально за мгновение до.

Я мог остановить ледяные щупальца накатывающей холодной ярости, но не стал этого делать. Потому что, похоже, быстро мы отсюда по плану не уйдем. Здесь и сейчас мать, а потом ожидающий своего личного триумфа сын собрались отыгрываться на нас за былые поражения или обиды.

— Уважаемая Татьяна, не-знаю-как-вас по отчеству. Давайте вы не будете этого делать, и мы сейчас все вместе проедем в отдел милиции, где разберемся в произошедшем рамках закона.

Свой собственный голос я услышал как будто со стороны.

На меня уже накатило — буквально выстудило ледяным спокойствием, заполняя ледяной яростью и превращая в машину для убийств. Я даже не пытался сопротивляться ледяным щупальцам, понимая, что чем дальше, тем будет хуже ситуация — пока же у меня хотя бы руки свободны. И сейчас, гоняя возможные пути развития событий и пытаясь выбрать из плохих и очень плохих вариантов, я вдруг понял, что делать такой выбор не готов.

— Не будем делать чего? Вот так делать? — поинтересовалась у меня Татьяна и вывалила содержимое сумки на пол. — Или что не будем делать? — пнула она ногой кучу вещей, так что мишка с красным бантом отлетел в сторону.

Алиса, доселе сохранявшее спокойствие не выдержала, взвизгнула и бросилась на бывшую мачеху. Весовые категории оказались несопоставимы — Алиса лишь чуть ниже, но раза в два с половиной (или в три с половиной) тоньше и легче. Нет, она даже попыталась ударить, но получила размашистого леща. Хрупкая по сравнению с массивной Татьяной Алиса мигом отлетела в сторону, только волосы взметнулись.

— Ой, а это что? — вдруг наклонилась Татьяна и выдернула из кучи рассыпавшихся по полу вещей небольшой мешок из красной бархатной ткани с логотипом в виде белого ушастого зайца.

Распустила шнурок, высыпала содержимое на пол. Ну да, понятно за чем среди прочего мы ехали — на полу оказались игрушки из наборов, которыми девушки даже перед близкими подругами не всегда хвастаются. Наверное, именно поэтому Алиса и хотела вещи из квартиры забрать, чтобы вот это вот никто не нашел.

— Балуешься, красотка? — наклонившись, выцепила одну из интересных игрушек Татьяна, взяв ее двумя пальцами.

После этого Черных засмеялась. Смех у нее оказался гулкий, как из бочки. Почти гогот. Небольшая розовая игрушка, кстати, уже была небрежно отброшена с показательной брезгливостью. Полетела она в сторону Алисы, едва ей в лицо не попала.

Стоящие рядом со мной телохранители наверняка превосходили меня в выучке. Но скорость реакции — это не только про действия, это и про внутреннее согласие на это действие. Я уже был готов убивать, у меня не было никаких психологических барьеров. Я уже принял решение и уже действовал. А вот они — пока нет.

Поэтому я и успел раньше.

Оружия у меня с собой не было — зато у меня была ручка, которой мы писали объяснение. Хорошая ручка, металлическая. Как «Паркер», только «Пионер» называется. Она и воткнулась глубоко в глаз тому, что стоял от меня слева, пройдя под нижним краем линзы солнцезащитных очков, а после второго, забивающего удара ладонью входя глубоко в мозг. Я уже был за спиной телохранителя и запустив руку ему за пазуху, вытаскивал пистолет из наплечной кобуры.

Хлопнуло два выстрела, и второй обмякший телохранитель — он успел достать оружие, но не успел на меня его направить, начал заваливаться на пол. Я уже приставил ствол под подбородок тому, которого удерживал сзади и нажал на спуск. На лицо мне брызнуло взвесью кровавых капель — оба тела упали на пол практически одновременно.

Я в этот момент обернулся к лохматому другу Альберту — который вскочив с дивана открыл от удивления рот и смотрел на меня, не в силах осознать изменившуюся реальность.

Три выстрела, все три в живот. Почему так, даже не думал — демоническая составляющая взяла верх на человеческой, я просто действовал. Я не думал, почему так делаю, но точно знал зачем — чтобы мой лохматый друг гарантированно умер, но умер не сразу.

Альберт схватился за живот, где на белой футболке расплывались красные пятна и начал заваливаться. Ноги у него подогнулись, он рухнул на пол прямо перед диваном, на котором только что сидел. На него я больше не смотрел, а повернулся к Татьяне. Лицо женщины исказило гримасой ужаса. Она уже осознала, что происходит что-то страшное, но еще не осознала и не приняла полностью произошедшее.

В человеческом обличье, еще совсем недавно, я переживал что сложная ситуация не может иметь простого решения — когда нет человека, нет и проблемы. В моменте демонической сущности такого вопроса передо мной не стояло — все сразу стало крайне легко и просто.

Опустив пистолет, я двинулся к ошарашенной Татьяне. Она все еще не до конца поняла, что произошло, только открыла рот для крика. Но не кричала — хватала ртом воздух и пятилась. Попыталась что-то сказать, в защитном жесте выставив перед собой сумочку. Дизайнерская, думаю. Денег как мой оставшийся в Майами форд Кугуар наверное стоит.

Пятилась Татьяна в сторону летней террасы и уже вышла на свежий воздух.

— Надо было ехать в отделение, — сказал я негромко, проходя следом за ней.

Татьяна Черных все же закричала, а я — сделав три быстрых шага, ударил ее ногой в живот. Точь-в-точь как спартанский царь Леонид бил, когда отправил прибывшего на переговоры посла в полет.

За спиной Татьяны, как и у посла в фильме, тоже была пропасть — только не бездонная, а высотой всего в пять этажей. Улетела она туда, мелькнув туфлями с красными подошвами — ограждение не стало для нее преградой, она через него просто перевалилась, настолько удар был силен, даже не ожидал от себя.

Когда снизу раздался звон лопнувшего стекла, сопровождаемый скрежетом смятого железа, я уже был у перил летней террасы и смотрел вниз. Упала Татьяна точно на крышу того самого автомобиля, который занял передо мной парковочное место.

Да, бывает и так, когда маленькая победа волею случая превращается в большое поражение — невольно вспомнил я торжествующую улыбку дамы, которая заняла парковочное место раньше меня.

Ледяной холод ярости в этот момент у меня вдруг отступил. Причем мгновенно, словно покрывало сдернули; я снова смотрел на мир теплым человеческим взглядом. В голове, правда, уже набат стучал — похоже, я совершенно недооценил размеры того блудняка, в который вписался по итогу такой простой поездки в город.

— Несчастный случай, она поскользнулась! Сейчас мы спустимся, подождите! — крикнул я капитану Листратову, который вышел из милицейской машины и ошарашенно на меня смотрел снизу вверх.

Только сейчас я вспомнил, что у меня в руках пистолет — несмотря на пять этажей высоты, капитан Листратов его явно заметил. Пожав плечами извиняющимся жестом, я развернулся и зашел в комнату, где Алиса заканчивала торопливо собирать раскиданные по полу личные вещи обратно в сумку. Надо же, не в ступоре, быстро собралась с мыслями — молодец. По пути я подхватил плюшевого медведя, сунул его девушке — Алиса сразу прижала его к груди. Глаза как блюдца, сама бледная как мел — отчего ярче заметны ручейки крови из разбитой губы.

— Оставайся здесь, расскажешь в милиции все как было, — замер я на пару секунд прежде чем сорваться в бег прочь отсюда.

— Ага, сейчас! Я с тобой, — закидывая сумку на плечо, быстрым шагом пошла к выходу Алиса, схватив за руку и увлекая меня следом. Медведя она так и прижимала к груди другой рукой.

На мгновение я пожалел, что демоническая сущность уже ушла — так бы я ее сейчас оглушил и оставил здесь. А в таком, в обычном человеческом состоянии, рука не поднимается. Впрочем, когда мы бежали по лестнице вниз, мысли об этом у меня вымело из головы.

Мельком подумал о том, что вот всем хороша местная Москва — чистая, красивая, современная. Даже пробок почти нет. Вот только как сюда ни приеду — постоянные проблемы и беготня, да что ж такое.