Черный отряд

Глава 18

Если бы меня спросили, как я представляю типично русский провинциальный пейзаж, то я бы описал большое зеленое пространство с полями и березками, дорогу с широкой обочиной, по которой поднимая пыль тянет голубой трактор «Беларус», направляясь в сторону виднеющейся вдали белой церквушки с синими куполами.

Сейчас, после того как мы перебазировались из Майами в Алабаму, я теперь знал как выглядит и типично американский провинциальный пейзаж. Большие зеленые пространства (без березок), узкие и часто латанные дороги — непривычные, без обочин, баптистские церквушки со шпилями вместо куполов и неторопливо ползущие по дорогам пикапы реднеков. Самая настоящая Америка, самый настоящий Глубокий Юг.

Чувствовал я здесь себя почти как дома. Периодически гонял на машине от Тускалусы до линии обороны на побережье, в пути слушал кантри, часто общался с самыми разными людьми. Отряд жил своей жизнью уже больше двух месяцев, причем в процессы подготовки я почти не вмешивался. Появлялся на тренировочных площадка и в ангарах иногда с загадочным и задумчивым видом, при этом стараясь меньше говорить, чтобы на умного и опытного походить.

Единственное, в чем принимал непосредственное участие — оборудование машин. Сначала мы подготовили два ЗИЛа, обкатали их, стараясь найти всевозможные ошибки и учесть их при переделке следующих машин. Потом принялись за остальные. Причем каждая команда, прикрепленная к машине, работала по общим чертежам, но в рамках определенной свободы. Результат впечатлил — по итогу у нас появился подходящий парк автомобилей для того, чтобы встретить постапокалипсис. Как технически, так и внешне — покрашены все машины были в черный цвет с белой эмблемой отряда, и внешне выглядели в антураже близкому к атмосфере «Безумного Макса», было такое кино в моем мире.

Кроме автомобилей я часто и предметно занимался тем, что торговал лицом — появляясь вместе с Дэвидом, его сестрой, Кэрол, Алисой и Ульяной, вместе и по отдельности, в местном высшем обществе. Изредка к нам присоединялись Матвей или капитан Листратов.

Дэвид, кстати, после состоявшегося все-таки интервью отлично общался и проводил время с Ульяной. Обольстил, в общем. Алиса, Кэрол и сестра Дэвида образовали кружок по финансовым интересам, при этом меня почти не трогали — я во время наших выходов в свет держался вроде как и вместе со всеми, но при этом обособленно. И это не могло меня не радовать — особенно то, что Алиса вроде как успокоилась.

Вообще, если честно, я весь отряд воспринимал довольно отстраненно. Как бы это цинично не звучало, но мы с ними, скорее всего, были временными попутчиками. Не только потому что не все доживут, но и потому что наши пути могут разойтись — я еще не принял окончательного решения, оставаться ли мне в этом мире, или же идти в Валинор вместе с остальными.

Если все получится — в очередной раз подумал я, отгоняя от себя подобные мысли, боясь сглазить.

О том, что наши пути с остальными могут разойтись, никто кроме Алисы не знал. Отчасти из-за этого я держался обособленно, но при этом именно я был тем самым связующим звеном, которое удерживало вместе столь разные группы людей, спаянные одной целью. Причем довольно-таки серьезно спаянные: по общему впечатлению все, кроме меня, в жизнь отряда были погружены целиком и полностью, на всю катушку.

Корнилов, Листратов и Мэйсон-младший сутками торчали на полигонах, проводили тренировки как общие, так и отдельные — каждый со своей командой. Учились стрелять, работать со щитами и холодным оружием, отрабатывали действия с колес. Мне же оставалось только ходить вокруг с умным лицом, периодически повторяя что «цели ясны, задачи определены, за работу товарищи».

Ночевал я один, в отдельном гостевом домике на ранчо: за минувшее время я узнал, что Жанна все-таки не моя девушка. Причем сначала я узнал об этом, как бы это удивительно не звучало, из телевизора. Не прямо конечно диктор рассказал, но, когда смотрел репортаж из ООН, увидел Жанну в составе сопровождающей Родионова делегации. Причем была она отнюдь не в костюме стюардессы, и я начал подозревать (я вообще крайне догадливый), что, выбирая между мной и карьерой Жанна выбрала карьеру. И только после увиденного случайно сюжета от нее пришло довольно лаконичное письмо, где она благодарила меня за проведенное вместе время и сообщала, что несмотря на нахождение в Нью-Йорке в составе рабочей группы навестить меня в ближайшее время не сможет. Между строк читалось, что и не в ближайшее время навестить она меня никак не может ввиду известных нам обоим обстоятельств.

С одной стороны, тон письма вроде бы оставлял пространство для будущих маневров. С другой — как мне кажется, если бы она не выбрала карьеру, уж могла бы перевестись к нам в Алабамщину. При этом не сказать, чтобы я обиделся или расстроился. Наоборот, появилось необычайное чувство легкости. Тем более что я понимал — если миры разойдутся, очень вероятно, что разойдемся и мы с Жанной, причем навсегда. Я не знал, знает ли она о такой возможной перспективе. Вроде как если осталась в команде Родионова, значит как доверенное лицо наверняка в курсе о переговорах с Бергером и Крамер; или, как минимум, догадывается.

В общем, известие о том, что Жанна стала одним из советников Родионова и заняла должность в составе российской делегации в ООН меня даже обрадовало. Гулять так гулять, а если рубить, то сразу — не люблю половинчатых решений, а ситуация с ней подвисла и напрягала.

Ульяна, первые дни после обещанного интервью, до того как они все же замутили с Дэвидом, изредка бросала на меня очень выразительные взгляды. И судя по всему, на мое равнодушие она серьезно обиделась, хотя старалась это скрывать.

Алиса, к моему удовлетворению, на глаза мне не попадалась. Или избегала специально, или я ошибаюсь — девушка буквально с головой погрузилась в дела обеспечения деятельности отряда. Да, мы с ней пересекались, но при этом вне рабочих моментов и не виделись. Отпустила меня, похоже — избавилась от влечения. И это хорошо.

Кэрол, кстати, больше не заикалась о том, чтобы познакомить меня с моей дочерью. Как-будто забыла; сам я об этом ей не напоминал, конечно же.

По вечерам, так сложилось, собирались в холле главного здания, пили чай, виски, играли в покер, обсуждали насущные дела. Мы с Дэвидом в покер всех обыгрывали без вариантов — до того момента, как к нам не присоединился Листратов. На вопрос умеет ли он играть, ответил что чуть-чуть правила знает. По итогу раздел всех за столом до нитки. После этого я запоздало спросил, где он родился и совсем не удивился, когда услышал, что в Одессе. Мог бы и не спрашивать, и так понятно уже все с ним стало.

В общем, возвращаясь к отношениям с прекрасным полом. Когда я понял, что кроме работы и покера на общих посиделках по вечерам на ранчо мне больше ничего не светит, я поначалу совершенно не парился. Но по прошествии некоторого времени о себе начала намекать демоническая сущность.

Я не забыл слова Крамер, где она намекала на необычное ко мне отношение девушек из-за особенностей моей души, в которой есть часть от демона. И насколько понимаю, действовало это еще таким образом, что мне уже начинало серьезно давить на сознание всевозрастающим желанием любовных приключений.

Нет, я и раньше не страдал равнодушием к прекрасному полу, но последнюю неделю был как тот самый курсант из анекдота про кирпич и женщин. Вопрос нужно было решать, но решился он сам, причем крайне неожиданно.

Началось все так, что ничего не предвещало. В результате одного из выходов в свет, после вечерних бесед в курительной комнате за карточным столом со степенными алабамскими плантаторами, я оказался в совершенно неожиданном месте. Кто бы мог подумать еще год назад, что я, со своим купленным дипломом, причем еще и в другом мире купленном, в роли приглашенного эксперта буду читать лекции на Кафедре Антропологии Алабамского Университета города Тускалусы. А вот, так получилось: когда разговор с далеко не последними людьми в штате зашел о нечисти и природе других миров, получил приглашение.

Опыт для меня был новым и необычным — сегодня читал я лекцию в первый раз в жизни. И так получилось, что растекался мыслью с трибуны больше трех часов. Говорил почти не переставая, рассказывая и отвечая на вопросы, чем дальше, тем все больше понимая, что к такому меня жизнь совсем не готовила.

Причем закончить ведь можно было бы на двух часах, но после окончания лекции я совершил ошибку — по примеру знакомого профессора спросив, есть ли у кого вопросы. Мне казалось, что это банальная дежурная фраза и вопросов ни у кого быть не может. Оказалось, что это к знакомому профессору никогда вопросов не было, а вот ко мне у присутствующих вопросов было, причем много и на любой вкус. Спросили даже, есть ли у меня девушка, надо же. Но в основном присутствующих интересовали все же нечисть и другие миры, причем настолько, что в конце концов я просто сдался:

— Всем спасибо за внимание, прошу простить, кому не успел ответить. Мы с вами еще обязательно встретимся, и о дате следующей лекции будет сообщено дополнительно. Все-все, на сегодня хватит.

Проговорив эту фразу после ответа на очередной вопрос, я выдохнул и в благодарственном жесте поднял руки. После чего в зале включились бурные и продолжительные аплодисменты. Когда овация закончилась, ко мне начали подходить поблагодарить, передать записки, пожать руку и засвидетельствовать почтение. Я действовал машинально, улыбался и даже что-то отвечал — язык ворочался с трудом.

Потом уже, когда я развалился в комнате отдыха и точил гамбургер с тархуном, Дэвид разворачивал и зачитывал переданные мне записки. Были коммерческие предложения, письма благодарности, предложения сотрудничества, некоторое количество просьб, причем иногда самых невероятных; сразу в четырех записках оказались номера телефонов и приглашения на свидания. На пятой, похоже, тоже — ну или как иначе интерпретировать отпечаток губной помады, под которым каллиграфическим почерком выведена лаконичная надпись: «Evangeline's 19:00».

Ресторан этот я знал. Находился он за речкой на севере Тускалусы, в комплексе одноэтажных красивых зданий небольшого торгового центра, куда я себе за костюмом к портному ездил. База нашего отряда находилась в южных предместьях, заезжал я на север города нечасто. Но когда там появлялся, старался заехать на обед именно в это место, очень уж там готовили хорошо.

— Декс, это замануха галимая, я те базарю, — неожиданно прокомментировал Дэвид, бросая записку с отпечатком губ на стол.

После таких его слов я даже жевать прекратил, отложил гамбургер и вытер рот салфеткой.

— Дэвид. What is такое: замануха?

— Ну как… — озадачился Дэвид. — Приманка?

— А what is такое: галимая?

— Эмм… Подозрительная, наверное. Декс, ты же понял, что я только что…

— А что такое: я те базарю? — не обратил я внимание на его слова.

— Я тебе говорю, — перевел Дэвид.

— А теперь скажи, что ты хотел мне сказать, только по-человечески, а не по-клигонски.

— Как-как сказать?

— На нормальном русском скажи!

— Декс, мне кажется это подозрительным, — не стал возмущаться и спорить Дэвид, после чего демонстративно тронул записку с отпечатком губ.

— Вот. Совсем другое дело, — удовлетворенно покивал я, и снова принялся за гамбургер, запивая его сладким зеленым тархуном.

Дэвид в последнее время демонстрировал прогресс в изучении русского языка, вот только я как-то упустил тот момент, что общение с бойцами капитана Листратова повернуло русло его образования совсем не в формат высокого слога. А раз я упустил этот момент, то нужно исправлять.

— Дэвид, скажи-ка мне, а ты с Ульяной также разговариваешь?

— Как так?

— Нелитературно. Если ты понимаешь, о чем я.

— Нет, с Ульяной я говорю на языке Толстого и Достоевского.

— Язык у нас с ними один, и я не думаю, что Толстой и Достоевский наступив в темноте на кошку, называли ее кошкой. Вопрос в применении языка.

— Чего?

— Не парься, я поговорю с Листратовым, потом с Ульяной, чтобы проконтролировали твой разговорный уровень.

— Может не надо?

— Надо Дэвид, надо.

Я запихнул в рот остаток гамбургера, допил тархун и наклонился ко столу, подцепил записку с помадой. Всех девушек, которые передавали мне записки с приглашением встретиться, я запомнил. Красивые. Симпатичные. С любой из них, в принципе, можно замутить легкую интрижку. Но эта записка с яркой помадой не давала мне покоя. Я не видел, кто мне ее передал, Дэвид тоже — сказал, что она уже лежала среди прочих. Это интриговало.

— Декс, я реально не вижу смысла так рисковать. Не понятно кто это, непонятно вообще зачем…

С одной стороны, Дэвид конечно прав. С другой — всего четыре дня назад состоялся очередной прорыв, уже довольно буднично купированный. На небе, даже над побережьем в местах эпицентра порталов, следы алого Сияния едва заметны. Так что полноценного вторжения в ближайшее время, полагаю, ожидать не стоит. И это значит, что можно хотя бы немного развлечься. А то у меня последнее время при взгляде на красивых девушек уже все конструктивные мысли — кроме касающихся конструктивных особенностей женской души и организма, куда-то прочь отлетают.

— Дэвид, я же тебе говорил, что внутри меня живет частичка демонической сущности?

— Говорил.

Я уже довольно давно рассказал подробно не только Алисе, но и всем доверенным людям о своей нечеловеческой сущности. Рассудив, что если выбрал путь открытости, то нужно его придерживаться — поэтому Матвей Корнилов, оба Мэйсона — брат и сестра, Кэрол Шиэн, капитан Листратов, все они знали причину, почему Татьяна Черных вылетела с балкона пятого этажа.

После этого признания на меня стали смотреть более внимательно и с некоторой долей опаски. Может быть, кстати, это и есть причина отдаления Алисы — девушка наконец поняла, с кем имеет дело, и осознала, чем грозит общение со мной.

Хорошо, если так.

Моя просыпающаяся в минуты холодной ярости демоническая сущность, бывало, полностью выключала по мне все человеческое. Но я обратил внимание, что случалось это — в терминальной стадии, когда я испытывал дефицит женского внимания. Конечно, может быть это никак не связано, но почему бы не принять как версию? И сейчас, глядя на записку и рассматривая отпечаток губной помады я чувствовал, как меня все сильнее и сильнее завлекает тягучее ощущение предстоящего блудняка.

Ощущение было схожим с тем, которое я испытывал в Москве, на даче Станкевича, перед тем как отправиться в поездку с Алисой. В ту самую поездку, по итогам которой Татьяна Черных из окна вылетела. Ощущение было схожим, но в то же время другим — каким-то… более положительным, что ли. Оптимистичным даже, я бы сказал. Превалировало в ощущениях предчувствие, что все закончится так, как надо. При этом было ощущение чего-то грандиозного.

— Декс! — окликнул меня Дэвид.

Я встряхнулся, возвращаясь в восприятие реальности и оторвал взгляд от яркого отпечатка губ на бумаге. Так, Дэвид что-то спросил совсем недавно. Вот только опрос я не уловил, а переспрашивать не стал. Просто продолжил мысль, на которой оборвался разговор.

— Так вот. Дэвид, ты же в курсе, что во мне есть частичка демонической сущности. И если я эту сущность не подпитываю, иногда происходит какая-то…

Хотел сказать «залипуха», но вспомнил, как только что Дэвида отчитывал за использование русского языка, и не сказал.

— Помнишь, как мы в покер с ковбоем лихо поиграли?

— «Мы» — это ты и твои внутренние демоны? — засмеялся вдруг Дэвид, блеснув белоснежной улыбкой.

— Да, — кивнул я. — Неожиданно, но ты удивительно прав. Так вот, если я свою демоническую сущность не подпитываю сумасбродными или рискованными поступками, у меня гораздо чаще и сильнее срывает крышу.

«Или с девушками когда долго не общаюсь в горизонтальной плоскости», — договорил внутренний голос, но это я озвучивать вслух не стал.

— Это официальный диагноз? — поинтересовался между тем Дэвид.

— Нет, это результат моих наблюдений.

— То есть ты просто посмотрел на свое поведение и решил, что если будешь творить дичь, твоя демоническая сущность будет спокойнее?

— Да, — просто ответил я, не среагировав на «дичь».

— Ну… спорно, я бы сказал.

— Ты знаешь в этом мире специалистов по демоническим сущностям?

— Нет.

— Вот и я не знаю. Никого, кроме себя. А я, если ты не заметил, только что лекцию читал на кафедре Антропологии.

— Декс, давай вместе съездим. Я возьму с собой Джерри и еще пару человек, все будет чики-мони-бомбони.

— Как-как будет?

— По красоте оформим.

— Давай, — легко согласился я с предложенным планом.

У Дэвида в его команде кроме безбашенной молодежи присутствовало и несколько явных профессионалов в военном деле. Тех людей, которых ему в команду, как я полагаю, подогнал отец — чтобы присматривали за Мэйсоном-младшим. Причем не только присматривали — не удивлюсь, если там парочка сотрудников из разведки Конфедерации.

Одним из этой небольшой группы возрастных рексов был Джерри Баттлер — телохранитель, который охранял президента Конфедерации Южных Штатов до недавнего времени, пока его после импичмента из кресла не выкинули. Именно Джерри был ответственным и за мою безопасность, и именно он обеспечивал охрану во время наших выходов в свет, чтобы исключить возможность повторения случая с хищницами-культистками. Пусть Крамер и уверена, что подобного без предупреждения больше не будет, но все равно спокойнее.

— Погнали тогда? — поднялся я.

— Куда погнали, у нас еще два часа? — снизу-вверх посмотрел на меня Дэвид.

— Съездим куда-нибудь перекусим.

— Ты же только что гамбургер съел?

— Один гамбургер не спасет отца русской демократии.

— Так ты же в ресторан скоро идешь.

— Ну так я туда не жрать же иду.

— Макс, what is такое: жрать?

— Ой все, заканчивай.

— Нет, ну ты можешь говорить нормально? Ты в приличном обществе, будь добр общаться на языке Толстого и Достоевского.

— Тебе показать в какой стороне юг?

— Что? Какой юг, зачем?

— Ничего-ничего. Поехали, — поднялся я, собирая со стола все записки.

— Нет, Декс, ты объясни, что имел ввиду!

— Проехали, говорю.

— Я у Ульяны могу спросить.

Пришлось объяснить, после чего пока мы сидели в бургерной, высиживая время до назначенной встречи, возмущенный Дэвид мне мозг делал, так что даже кусок в горло не шел.

К ресторану я выехал на своем Кугуаре, Дэвид располагался в одной из машин сопровождения идущих чуть позади. Всей колонной подъехали к ресторану, куда я направился один — чувствуя при этом спиной взгляды.

— Добрый день, вас ожидают? — поинтересовалась девушка-администратор.

— Должны, к семи вечера. Девушка, она наверное должна была вас сориентировать…

— Декстер Морган? — посмотрела в экран администратор, близоруко сощурившись.

— Да.

— Пройдемте.

Столик оказался в самом углу, в тени. Ожидающая меня леди поднялась, давая возможность рассмотреть весьма смелое вечернее платье.

— Кэрол? — удивился я.

Золотоволосая ирландская дева только улыбнулась, довольная произведенным эффектом. Когда сделали заказ и нам принесли бутылку вина, я весьма осторожно и выбирая слова спросил цель нашей встречи в подобном антураже.

— Видишь ли, Максим. Я наблюдаю, что ты уже второй месяц ночуешь один, без девушки. Ты свободен, я тоже… вот я и подумала, почему бы нам по-дружески не потрахаться?

— Мне категорически нравится твой подход к делу, — приподнял я бокал.

Кэрол внимательно на меня смотрела, при этом явно уловила что-то в моем голосе.

— Но? — глядя на меня внимательным взглядом поинтересовалась она.

— В иной ситуации я бы согласился с огромной радостью. Но не сейчас.

— Почему же? — голос Кэрол оставался ровным и спокойным.

— Видишь ли, меня беспокоит реакция Алисы.

— Почему тебя беспокоит ее реакция?

— От любви до ненависти один шаг, — пожал я плечами. — Алиса мне симпатизировала совсем недавно, и я не хотел бы, если у нее вдруг остались какие-то чувства, ее обижать или расстраивать.

— Понимаю. Тогда у меня будет к тебе еще одна просьба.

— Какая?

— Давай чуть позже, после ужина.

— Хорошо, давай, — согласился я, донельзя заинтригованный. После попросил дать мне пару минут и вышел на стоянку ресторана, к Дэвиду. Он уже видел, кто именно пригласил меня на ужин, и не сдерживал своей яркой белоснежной улыбки, когда я сказал ему, что может ехать на базу.

Еще шире Дэвид разулыбался, когда я объяснял, что мы просто ужинаем. По итогу Дэвид на одной машине уехал, а вместе со мной осталось три человека за наблюдателей и охранников.

На всякий случай.

После ужина мы с Кэрол поехали в отель «Индиго» — лучшее из того, что было в Тускалусе. Я попробовал было поинтересоваться, зачем нам туда, но Кэрол просила дать ей немного времени, якобы я все пойму.

Меня это понемногу начинало напрягать. Я ведь ей русским языком сказал, что у меня минусы перевешивают плюсы, не хочу я с ней спать. Вернее хочу, конечно же, но в другом месте и в другое время.

Между тем намеков на то, что Кэрол может попросить ограничиться просто одной ночью, становилось все больше. Я ее даже спросил об этом прямым текстом, но она попросила подождать еще немного — мол, перед тем как идти в номер скажет.

Мне — разумной стороне, это начинало все больше и больше не нравиться. Демонической же сущности наоборот, все больше и больше хотелось праздника души и тела. Так что я, пребывая в раздвоенном сознании — одновременно и с раздражением, и с нетерпением ожидал продолжения. Перед тем как подняться в номер, посидели на открытой террасе местного ресторана, выпили еще вина, любуясь на излучину реки. Река, кстати, называлась Блэк Уориор — Черный Воин в переводе. Весьма говорящее название, что отмечали многие в нашем отряде.

— Почему не здесь сразу встречались? — поинтересовался я у Кэрол.

— Мне здесь кухня не нравится.

— Аргумент, — согласился я, допивая вино.

— Еще? Или в номер? — кивнула Кэрол на пустую бутылку.

Нахмурившись, я не ответил, а золотоволосая дива только извиняющееся, как мне показалось, плечами пожала.

— Ладно, если что в номер можно заказать.

Я в этот момент почувствовал, что меня понемногу… не обманывают, но как будто заманивают.

— Пойдем уже, по пути все решим, — поднялась Кэрол.

Поднявшись по лестнице, остановились у самой двери, в которую Кэрол вставила ключ, но еще не открывала.

— Так вот, Максим, у меня есть к тебе просьба. Думай не разумом, — прислонила она мне указательный палец ко лбу: — Не разумом, а сердцем.

После этого Кэрол открыла дверь, пропуская меня вперед. Я переступил через порог и дверь за мной сразу закрылась — Кэрол осталась в коридоре, и я услышал удаляющийся звук ее шагов.

Опачки. Ноги мне в рот, вот это поворот — как говорила одна моя подруга.

Так, ну и что здесь происходит?

Ответ я нашел сразу, едва огляделся: на кресле, у открытого балкона, сидела Алиса. Она забралась на кресло с ногами и обхватив колени, смотрела на меня, явно скрывая нервное состояние. Замерла без движения, я поэтому ее не сразу заметил.

Подойдя ближе, вопросительно посмотрел на черноволосую невоспитанную красотку.

— Неожиданно.

Не отвечая, Алиса просто плечами пожала. Она прикусила нижнюю губу, и на меня старательно не смотрела. Я прошел через номер, выглянул с балкона. Увидел, как Кэрол дает указание моим телохранителям в машине. Она почувствовала взгляд, подняла голову и помахала мне рукой. После этого сделала жест, который можно было истолковать как: «Ну, давай же!»

Отсюда, кстати, заметил и машину Алисы — ездила она на одном из гелендвагенов, которые были в отряде с самого начала, частью еще в Майами приехав. Выбрала она себе как средство передвижения армейский внедорожник из чисто утилитарных изображений. Со своим порывистым характером, который иногда конфликтовал с глазомером, Алиса довольно часто задевала различные препятствия, а на железной со всех сторон армейской машине следы подобного не видны так явно, как на обычном автомобиле.

От остальных машин отряда гелендваген Алисы отличала аэрография на капоте — в виде улыбки Чеширского кота. И машины этой, когда мы с Кэрол приехали сюда из ресторана, здесь не было. Похоже, Алиса приехала после нас, и именно этого момента ждала Кэрол. Ну да, она во время ужина постоянно с кем-то переписывалась, чего раньше за ней не наблюдалось — с Алисой и переписывалась, похоже.

Еще раз осмотревшись, я вернулся с балкона и встал перед Алисой.

— Объяснишь смысл происходящего?

В этот раз отмалчиваться Алиса не стала.

— Мы много и часто общаемся с Кэрол. Я ей доверяю, и недавно призналась, что ты мне нравишься и я не могу ничего с этим поделать. Она после этого удивилась и сказала…

Алиса замолчала, явно собираясь с силами.

— Сказала что?

— Сказала, что мы оба взрослые люди и что городим проблемы на ровном месте. Сказала, что не видит проблемы в моих страданиях, потому что девушки у тебя больше нет, и я тебе тоже нравлюсь. Это не я, это она сказала, — подняла руки с обращенными ко мне ладонями Алиса, впервые подняв на меня взгляд. Но едва наши глаза встретились, как она сразу же опустила голову, заговорив негромко: — Кэрол даже предложила мне провести небольшой эксперимент — сказала, что не против с тобой переспать, но уверена, что от предложения ты откажешься из-за того, что не захочешь меня расстраивать.

— Надо же. Какая умная Кэрол.

— Да, она такая.

Алиса сглотнула, потом заговорила снова, явно озвучивая давно одолевающие ее мысли:

— Если у нас, у тебя, все получится, я собираюсь отправиться вместе с другими в Валинор, за обещанным долголетием. И после этого, скорее всего, мы не увидимся никогда. Сейчас же… у тебя нет девушки, и я тебе по крайней мере небезразлична. У меня нет парня, и ты мне нравишься. Кроме того, ты не раз спасал мне жизнь… и честь. Поэтому я была бы рада, если бы ты все же… забрал награду в виде принцессы в придачу. Хотя бы на оставшееся нам на двоих время.

— То, что я тебе нравлюсь, может быть влиянием демонической сущности. Я же говорил тебе, что во мне есть частичка демона, и ты просто реагируешь на это, а вовсе не потому, что испытываешь ко мне…

— Ой да мне насрать, Максим! — потеряла самообладание Алиса, став похожей на обычную саму себя. — Я, знаешь ли, тоже не подарок. Ты трахнешь меня сегодня, или я могу уже идти домой и плакать в подушку?

Преображение оказалось настолько неожиданным что я невольно не выдержал и едва не рассмеялся, с трудом сдержавшись. По сверкнувшему взгляду Алисы понял, что смех сейчас совершенно не в тему — растерявшая все напускное спокойствие девушка соскочила с кресла и направилась к выходу.

Я перехватил ее на середине комнаты. Алиса попыталась вырваться, я подхватил ее за талию в попытке успокоить и поднял в воздух. Паузу взял таким образом, параллельно думая, что сказать — все же собрался смеяться я совсем не в тему, аж стыдно.

Алиса уже яростно пыталась вырваться, стуча мне кулачками по плечам. Состоявшейся разговор и продемонстрированное спокойствие, видимо, стоило ей огромного количества душевных сил — потому что сразу после вспышки ярости она расплакалась, сквозь слезы рассказывая мне какая она дура и требуя, чтобы я ее отпустил.

Я ослабил хват, так что девушка соскользнула вниз, на пол, но по-прежнему ее обнимал. Алиса уже громко рыдала, и я погладил ее по волосам. Наклонился, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее, в это время девушка ко мне повернулась и наши губы встретились.

Поцелуй получился довольно неожиданным. Притом, что делать дальше, я не знал; не то, чтобы Алиса мне не нравилась. Красивая девушка, при взгляде на нее я чувствовал серьезное влечение. Но она реально неадекватна и непредсказуема, и предугадать ее реакцию после того, как мы переспим, я просто не мог. С другой стороны, если сейчас просто разойтись, будет, наверное, даже хуже.

В общем, пока я не знал, что делать, мы целовались и целовались. Сначала осторожно, безо всякого напора — словно оба боялись. Потом уже более страстно, даже жадно, через некоторое время обнимая друг друга крепко, на грани грубости. Алиса отпрянула — набирая воздуха в грудь. Целовалась она с закрытыми глазами, и сейчас едва открыв глаза, снова крепко зажмурилась; вдруг подхватив платье за подол, она резко потянула руки вверх и легкая ткань улетела в сторону.

Уже через пару секунд она помогала мне расстегнуть рубашку, совсем теряя голову. Расстегнуть рубашку быстро не получалось, пуговицы по итогу разлетелись по сторонам — в принципе, подобному я не удивился. По темпераменту черноволосая невоспитанная красавица оказалась едва ли не горячее, чем Жанна. За ночь мы так и не сомкнули глаз, а чуть успокоились только перед самым рассветом.

Постепенно приходя в себя, лежали на смятых простынях, переводя дух — первые лучи солнца слово помогли в нормальное и адекватное состояние вернуться. Голова Алисы покоилась у меня на груди, я накручивал на пальцы ее иссиня-черные локоны.

Девушка, после бессонной ночи пребывая в приятной неге полудремы, улыбнулась и подняла голову. Судя по взгляду, вознамерилась было что-то сказать, но тут столкнулась с моим взглядом — и вдруг, пронзительно завизжав, кошкой вылетела с кровати.

Спрыгнув на пол, Алиса запуталась в валяющемся одеяле, упала, поползла прочь от меня, отталкиваясь ногами. Уперлась спиной в стену у зеркала, и только тогда немного пришла в себя от ужаса первого испуга. Сейчас Алиса замерла, вжимаясь в стену, часто и глубоко дыша; она открывала рот, снова силясь что-то сказать, но у нее не получалось. Я тоже соскочил с кровати, но не обращая внимания на Алису за пару мгновений оказался рядом с зеркалом.

Прекрасно представляя, что я увижу в отражении. И не ошибся.

Ну здравствуй, прекрасный новый мир — глянул я в свои глаза, в которых радужка приобрела черный цвет, а зрачки стали красными, вертикальными.

На коже уже постепенно проявлялись очертания рунного орнамента — не просто татуировка, а самый настоящий рунный орнамент, с живой тьмой и багрянцем адского пламени в очертаниях. Впрочем, до конца проявления рисунка на коже я не досмотрел — уже отбежал от зеркала и торопливо одевался.

Настало наше время. Сияние пришло в этот мир.

В это самое мгновение пол под ногами заходил ходуном, совсем неподалеку раздались просто оглушающие треск и скрежет. Чуть погодя с улицы, судя по звукам довольно далеко, послышались выстрелы и крики, переходящие в вопли. При этом вдали звучали не только человеческие крики: только что раздался вой, от которого даже у меня по спине холодок пошел — а Алиса так вообще замерла в ступоре, побледнев как полотно.

Я громко и с чувством выругался — похоже, сегодня утром сюда, прямо к нам на порог, пришло не только Сияние. Узнаю эти инфернальные крики.

Это не нечисть; это демоны.

Они теперь тоже здесь.