Чёрный Триллиум

ПРОЛОГ

Из летописи Лампиара, последнего великого историка Полуострова

Спустя семь столетий после того, как народ рувендиан переселился в Гиблые Топи — на огромную болотистую низину, расположенную на южной оконечности Полуострова, — наступили гиблые времена. Легенда и исторические хроники слились воедино в описании великого переворота, изменившего лицо нашего мира.

Сначала культурные народы — особенно мы, лаборнокцы — смотрели на это утопающее в грязи королевство Рувенда как на досадную, пусть и безвредную помеху. Что-то вроде медвежьего угла в краю энергичных, достигших высокого уровня развития людей. Сказать по правде, Рувенду и королевством никто не считал — за столько лет ее правители так и не смогли железной рукой усмирить племена аборигенов, населявших пограничные районы. Более того, короли Рувенды проявляли непонятную покладистость и дозволяли диким племенам так называемых оддлингов упорствовать в буйстве и отрицании государственной власти. Те преспокойно творили разбой и беспорядки в областях, принадлежавших короне, нарушая естественные права королевского дома.

Даже самые мирные из оддлингов — низкорослые ниссомы — были отъявленными негодяями. Что уж говорить об их ближайших родственниках — надменных уйзгу! Это были даже не люди, а полуобезьяны, самой судьбой предназначенные служить высшей расе, давать клятву верности сюзерену — королю Рувенды… Каким же образом они строили свои отношения с короной и купцами-рувендианами? На равных! Более того, некоторые роды ниссомов даже имели доступ в Цитадель, столицу Рувенды, а кое-кто из этих неуклюжих созданий был допущен до высших административных и придворных должностей.

Два других племени оддлингов — горцы виспи и обитающие на юге, во влажных джунглях, полуцивилизованные вайвило — тоже не очень-то любезно относились к людям, однако от торговли с рувендианами не отказывались. Кроме того, эту обширную низину за Охоганскими горами населяли глисмаки, чьи первобытные логовища соседствовали с селениями вайвило. Люди с ними встречались редко. И слава небесам! Это были злобные, жестокие дикари, время от времени устраивавшие набеги на своих соседей и родственников — оддлингов. Подобные кровопускания ввергали их в безумную радость… Последними в списке самых известных племен, живших в тех краях, можно упомянуть отвратительных скритеков. Их еще называли «топителями». Вот уж были чудовища — двуногие водяные ящеры! Жили они повсюду, однако наиболее плотно заселяли северную часть равнины, если считать от Цитадели — столицы рувендиан. Эта область называлась Тернистый Ад.

Все это дьявольское отродье, хоронящееся в Глухих Топях, устраивало засады на торговые караваны. Дикари совершали набеги на поместья и усадьбы переселенцев и либо сразу топили свои жертвы, либо сначала подвергали несчастных зверским пыткам, а потом уже швыряли в трясину. Конец у попавших в лапы аборигенов был один — смерть. Менялись государи в Глухих Топях, однако ни один из них даже не пытался освободить землю от этой нечисти.

Много разговоров ходило о причинах подобной терпимости, но большинство сходилось в том, что за семь веков зловонные испарения, гниль, промозглая сырость вконец обессилили тела и души рувендиан. Короли их, по общему мнению, отличавшиеся редкостной бесхарактерностью и преступной беззаботностью, понятия не имели, что такое крепкая дисциплина, верность долгу и умение властвовать. Особенно терпим к своеволию местных племен, был образованный, но до крайности упрямый и надменный Крейн III. Его близорукая политика в отношении подвластных ему туземцев неизбежно ускорила ход событий и привела всех здравомыслящих людей к единственно возможному выводу: так дальше продолжаться не может. Пришло время, перейти к более прогрессивным и цивилизованным методам государственного управления. Иначе неизбежны хаос и многие беды — от них в былую пору изнемогал и наш великий королевский дом лаборнокцев.

К сожалению, вскрыть созревший нарыв оказалось не так-то просто. Слишком важна была для Лаборнока торговля с этими беспомощными, не приспособленными к жизни рувендианами. Когда-то покрытые зарослями и обильные дичью, наши просторы теперь заметно обезлесели. Куда ни бросишь взгляд, всюду фермы, поля, луговины, а без хорошей строевой древесины как поддерживать в приличном состоянии флот? А без него ни о какой заморской торговле и речи быть не может! Этой торговлей кормились многие жители нашей страны, ею богатело государство… Кроме того, лес требовался для постройки домов, изготовления мебели, ценными породами украшали здания в Дероргуиле, нашей столице.

Или вот еще причуда природы. Обращенные в нашу сторону склоны Охоганских гор, к несчастью, очень бедны полезными ископаемыми, в то время как противоположные, обрывающиеся в сторону болотистой низины, исключительно богаты золотом и платиной, а особенно россыпями драгоценных камней. Проливные дожди, стремительные горные реки вымывали ценные минералы и сносили их к подножию гор. Оддлинги-виспи собирали разноцветные камни, намывали на мелководье драгоценные металлы и использовали их в меновой торговле с уйзгу; те, в свою очередь, продавали их ниссомам, а уж потом они попадали в руки рувендиан. Кроме того, аборигены снабжали общий рынок ценнейшими лекарственными травами и специями — мечтой всех кулинаров. Далее, здесь били зверя и выделывали замечательные меха и шкуры… И вот еще одна важная статья — редчайшие древние вещицы, которые находили в руинах городов исчезнувшего народа, или Исчезнувших. Эти таинственные развалины были упрятаны в самых гибельных местах зловонной низины.

Даже в лучшие времена торговля между Лаборноком и Рувендой была делом рискованным, иной раз смертельно опасным. У скольких наших королей при виде дерзкого высокомерия соседей от ярости начинали подрагивать кончики усов! Сколько раз наши августейшие повелители требовали от своих полководцев представить продуманные планы сокрушения королевства рувендиан. К сожалению, долгие годы задача казалась невыполнимой… Как можно захватить страну, в которую ведет только один путь — труднейшая и узкая дорога через Виспирский перевал, к тому же охраняемая удачно размещенными рувендианскими крепостями. Из тех же блаженной памяти монархов Лаборнока, кто отважился совершить военную вылазку в Глухие Топи, ни один не вернулся живым.

Воины, которым повезло добраться до родной земли, выпучив глаза, рассказывали байки о дьявольских, леденящих кровь болотах, о могучих ураганах, из которых, казалось, какие-то чудовища вглядывались в чужаков, о внезапно налетавших снежных бурях в горах, о безостановочных ливнях на болотах, о стремительных обвалах, молниеносно распространяющихся болезнях, косивших всех подряд. Рассказывали и о других бедствиях, которые наперебой сыпались на перепуганных солдат, так что казалось, сама природа всеми силами противится захватчикам. Если передовые форты, охранявшие перевал, могли быть взяты штурмом, то впереди армию ждали куда более опасные испытания.

Байки байками, но каждый торговец, отважившийся отправиться в страну болот, знал, что многое из поведанного, правда.

Знал и помалкивал… Все они, смелые и посвященные в тайну люди, добровольно объединились в могущественную гильдию купцов — владельцев караванов, в которой по наследству передавалось и право на личную неприкосновенность в стране рувендиан, и полноправное участие в выборах главы сообщества. Только этим гражданам нашего королевства был ведом путь к сердцу Рувенды, и данное обстоятельство на протяжении веков особенно бесило наших храбрых генералов — ведь у них самих не было не только хорошей и точной карты, но и мало-мальски сносного словесного описания дороги, ведущей к Цитадели. И ничто не могло изменить положение! Даже караванщики, не входившие в гильдию, на допросах молчали, словно воды в рот набрали, — колдовская сила напрочь запечатывала им уста.

Гильдия, получив монопольные права на торговлю с Рувендой, богатела год от года, ее политическая мощь неимоверно возрастала, однако пришел день, когда великий маг, которого звали Орогастус (настоящего его имени никто не знал), прибегнув к волшебной силе, выведал сокровенную тайну Рувенды.

Торговый караван, обычно возглавляемый четырьмя купцами, как правило, был невелик и состоял из двух десятков вместительных повозок и пятидесяти человек. Добравшись до подножия Охоганских гор, предводитель каравана сообщал командиру передовой крепости пароль, и экспедиция начинала взбираться на перевал. Дорога была очень опасна — никаких указателей, предупреждений, после обвалов и опытные проводники порой не узнавали прежних мест… Между горами и Цитаделью было около двухсот лиг, и участки с твердой, надежной почвой попадались только местами. Самая обширная осушенная область страны, лежавшая к востоку от главного торгового тракта, называлась Дайлекс. Перегороженная плотинами, дамбами, насыпями, она была испещрена квадратиками полей, пятнами лугов, укрепленными городами. В Вирке, главном городе провинции, драгоценные камни, купленные у ниссомов, подвергались первоначальной обработке. Вирк являлся вторым по значимости торговым центром Рувенды. Хозяйственным же сердцем страны рувендиан была их столица, которую испокон века называли Цитаделью.

По прибытии в столицу караванщики сразу вносили в королевскую казну установленную пошлину. При отъезде они снова платили налог, причем никогда не было заранее известно, сколько на этот раз возьмут местные власти. Это своеволие служило одним из главных пунктов разногласий между двумя королевствами. После уплаты дани купцы получали право свободной торговли не только на главном рынке столицы, но и по всей стране. Здесь они обменивали свои товары на драгоценные камни, металлы, строевой лес… Последним торговали купцы из племени вайвило. Потом караванщики в поисках редких древних вещей отправлялись еще дальше, на сотню лиг к востоку — сначала на плоскодонках, плотах или ладьях добирались вверх по течению почти неподвижной реки Нижний Мутар до слияния ее с Виспаром. Здесь лежали развалины древней Тревисты. На многочисленных островах в окрестностях знаменитого города в сухие сезоны устраивались сказочные по разнообразию и количеству товаров ярмарки. Когда же с Южного моря налетали муссоны и на землю проливались дожди, добраться сюда было невозможно.

Только оддлинги в эту пору спокойно бродили по болотам, только они знали местные дороги и способы, с помощью которых их можно было одолеть.

Руины Тревисты до сих пор остаются величайшей загадкой всего нашего Полуострова. Город возник в невообразимой древности и был необычайно красив и обширен — об этом можно судить даже по развалинам. Лабиринт каналов, обрушившихся мостов (кое-где, правда, они сохранились), завораживающие воображение руины некогда прекрасных зданий, изобилие благоухающих цветов… Даже беглый осмотр Тревисты свидетельствовал, что древние строители владели такими машинами, таким искусством, какие не снились самым культурным народам Полуострова.

Историки утверждают, что тысячи лет назад большая часть Рувенды представляла собой обширное, подобное морю озеро, питаемое таявшими ледниками на склонах Охоганских гор. То тут то там из воды поднимались острова, которые в настоящее время превратились в более или менее сухие возвышенности. Теперь почти на каждом из них можно обнаружить руины древних городов. Сколько их, не могут сказать даже оддлинги, единственное, о чем они могут поведать, — это о каком-то легендарном исчезнувшем народе. Время напрочь поглотило его — когда предки рувендиан переселились на болота, развалины существовали уже в нынешнем виде. Сама Цитадель, уникальное явление (крепость, сооруженная на сохранившейся гигантской скале-останце, представляет собой хитроумно спроектированное скопище неодолимых стен, бастионов, башен, ворот, связанных крытыми переходами с главной башней), тоже явилась к нам из неразличимого прошлого. К приходу рувендиан все здесь сохранилось в целости и сохранности, следовало лишь кое-что подправить, надстроить, подремонтировать, обновить. Они так и поступили, и вот уже семь веков эта крепость считается образцом инженерного искусства. Говорят, что там, в достопамятные времена сидели правители, владевшие всем Полуостровом.

Свидетельства минувших дней, руины порождали удивительные загадки! Из непроходимых джунглей, заповедных уголков своей утопающей в грязи страны оддлинги иногда привозили захватывающие воображение находки: предметы искусства, оружие, таинственные, невеликие по размерам механизмы. Они необыкновенно дорого ценились не только коллекционерами из Лаборнока, но и в дальних, заморских землях. За этими редкостями охотились особо, они составляли главный приз в торговле с Рувендой. Торговля эта стала чахнуть после того, как на трон вступил наследный принц Лаборнока Волтрик. Именно с его воцарением началась все убыстряющая ход цепь событий, приблизившая нас к долгожданной цели — захвату Рувенды.

Волтрику пришлось долго ждать своего часа, пока его дядя, король Спорикар, не процарствовал предназначенную ему судьбой сотню лет. Наследный принц не желал терять времени даром и, повзрослев, занялся добыванием короны в чужих краях. Он много путешествовал по белу свету и из одной такой поездки на север, за пределы земли Рэктам, вернулся с человеком, который, в конце концов, помог ему добиться заветной цели — покорить Рувенду. Этого человека было принято называть Орогастусом…

В свои тридцать восемь лет Волтрик представлял из себя рослого чернобородого детину, не лишенного известного изящества и некоторой привлекательности. Он умел стелить мягко, однако те, кто знал его поближе, никогда не доверяли ласковым речам нового короля — характер у него был схож с нежданно-негаданно налетевшей грозой. Первая его жена, прекраснейшая принцесса Джениль, родила ему единственного сына Антара. Вторая жена Шонда погибла при невыясненных обстоятельствах во время охоты. К несчастью, за десять лет, прошедших со дня свадьбы, она так ни разу не забеременела… Разгульную принцессу Нейрис, третью жену Волтрика, вместе с ее любовником, с которым она пыталась бежать от мужа, посадили в большой мешок, набитый колючей шерстью, и сожгли заживо.

Маг Орогастус стал главным советником короля. Со временем его начали страшиться не только придворные, но и все лаборнокцы. Поговаривали о том, что он сумел подчинить себе душу короля… По сути дела, именно он правил страной… Он запретил Волтрику жениться в четвертый раз, приказал жить только ради исполнения самого заветного своего желания — победы над рувендианами. Если же он ослушается великого мага, пророчил Орогастус, не видать ему соседнего королевства, как своих ушей.

Орогастус не был лишен благоразумия. Он ни в коем случае не желал торопить события и семнадцать лет с трудом удерживал нетерпеливого Волтрика, тогда еще наследного принца, от безрассудных действий. До самой кончины короля Спорикара…

Поселился колдун на недоступной вершине горы Бром, которая возвышалась над Охоганским хребтом. Там-то он и творил свои магические действа. По распоряжению короля Волтрика, редкостные и необычные вещи Исчезнувших теперь доставлялись волшебнику. Ходили слухи, что в этих вещицах заключена необычайная сила, и тому, кто овладеет ею, будут подвластны все силы природы. Орогастус нашел себе помощников — троих пользующихся дурной славой людишек, которые вскоре стали называться его Голосами. Они полностью подчинили свои души волшебнику, служили его посланцами, и честные граждане боялись их не меньше, чем самого хозяина.

На противоположных склонах увенчанных снегами Охоганских гор — там, где река Нотар поворачивала на восток и, вырвавшись из скальных теснин, разливалась по холмистой равнине широким потоком, — стояла усадьба еще одной не чуждой оккультных наук особы. Звали ее Великая Волшебница Бина, кое-кто именовал ее Белой Дамой. Бессчетное количество лет прожила она в развалинах Нота, древнего города, построенного Исчезнувшими. Она являлась живой легендой народов, проживавших на болотах, хотя редко кто мог похвастать встречей с ней. Белая Дама как бы взяла на себя роль хранительницы этой земли, к ней обращались в часы испытаний, в ней, как утверждали, заключалась мудрость и память земли рувендиан. Только оддлинги и члены королевской семьи знали правду — ни стихийные бедствия, ни непроходимые топи, ни грозные крепости, ни хорошо обученная армия не помогли бы остановить захватчиков. Одно великое искусство Белой Дамы сдерживало устремления хищных соседей. Однако годы, десятилетия, столетия брали свое — впрочем, так бывает со всяким, кто подвержен течению времени… К моменту воцарения Крейна III защитные чары Бины, сетью накрывшие Рувенду, одряхлели, истончились, в то время как могущество внушающего ужас Орогастуса все возрастало и возрастало…

Долгие годы бесплодия, измучившие королеву Каланту, супругу августейшего Крейна, сменились ожиданием праздника, потом, во время родов — тревогой и, наконец, страхом за жизнь матери и долгожданного первенца. Каланте становилось все хуже и хуже… Сам король, опустившись на колени у ложа жены, молил небеса о помощи. Потом, повинуясь бессознательному порыву, он воззвал к тем могучим силам, о которых не вспоминал с детских лет…

В ночном мраке, прикрывшем великие топи, — жутковатом, недвижимом, — мелькнула черная тень. Огромная птица — крылья ее могли полностью накрыть крышу главной башни Цитадели — опустилась у королевского дворца. Стража оцепенела: ведь это же легендарный гигантский орел — ламмергейер, живущий в недоступных ущельях Охоганских гор. Со спины гигантской птицы спустилась женщина — Стража готова была рухнуть на колени, но ужас с такой силой сковал их члены, что никто из воинов даже не шелохнулся. Никто и не подумал встать на пути непрошеной гостьи. Да и кто мог бы остановить саму Великую Волшебницу Бину? Слуги в коридорах встречали старую женщину поклонами, заворожено смотрели на ее наряд. Платье на ней то отливало серебром, то светилось блеклой небесной лазурью, то на глазах белело. Бина скорым шагом вошла в зал и приблизилась к ложу, где мучилась несчастная женщина.

Все, кто стоял у постели королевы, отшатнулись — потом, когда замешательство сменилось ликующими восторженными возгласами, придворные вновь прихлынули к ложу. Казалось, Великая Волшебница опоздала — смерть, жаждавшая погубить и будущую мать, и неродившееся дитя, явилась первой. Русые волосы Каланты, разметавшиеся по подушкам, к удивлению присутствующих, темнели на глазах. Королева, по-видимому, в последний раз, пожала руку любимого супруга…

Бина провозгласила:

— Успокойтесь! Все будет хорошо… Каланта, дочь моя, взгляни на меня.

Глаза королевы распахнулись шире, впитывая жизнь. Стоны ее прекратились. Бедный Крейн не хотел выпускать руку жены из своей, но, повинуясь, взгляду Белой Дамы, исполненный надежды, отошел к стене. Вслед за ним вновь отпрянули придворные, слуги…

Камеристка королевы — ниссомка по имени Имму — стояла у изножья постели с кубком, наполненным отваром целебных трав. До последнего момента ей никак не удавалось дать Каланте пригубить его. Бина поманила к себе маленькую женщину, та, робея, засеменила к волшебнице. Белая Дама взяла кубок, подняла его повыше. Изумленные, восторженно-недоуменные вскрики раздались в зале… В левой руке Бины оказался священный Черный Триллиум — тонкий стебелек, корешок, нежные листья и над ними — раскрывшийся бутон. Расправленные, словно пальмовые ветви, три махровых, угольно-черных лепестка. Это была величайшая редкость — даже прижившиеся при дворце оддлинги не могли сказать, где теперь произрастает это чудесное растение. Его изображение являлось символом королевского дома Рувенды, в сокровищнице монарха как величайшую ценность хранили кусочки смолы медового цвета, размерами не более булавочной головки. Смола эта была добыта из сказочного растения…

Все присутствующие, не отрывая глаз, следили за черным цветком — в руке волшебницы он чем-то напоминал маленькую пальму с аспидными, изящно вырезанными краями лепестков, чуть-чуть опустивших свои острия… Бина поставила кубок на столик у изголовья, осторожно отделила бутон и бросила его в отвар из трав, а стебель спрятала в складках платья. Потом немного подождала, пока лепестки не растворятся в напитке, и вручила кубок Имму.

Король по знаку Бины поспешил подойти, приподнял жену, усадил ее на постели и поддерживал, пока она, с трудом сделав первый глоток, не выпила содержимое кубка из рук Имму. Затем он вновь опустил Каланту на подушки. Тут же королева громко, пронзительно вскрикнула. В этом крике не было боли, только удивление и радость… Имму обрадовано взглянула на короля — лицо ее просветлело.

— Началось! — едва слышно вымолвила она.

…Через несколько минут одна за другой на свет появились три девочки. Это было истинное чудо — о тройне никто из присутствующих в зале людей слыхом не слыхивал. Не было в истории Рувенды, да и всего Полуострова, такого случая…

Младенцы вскрикнули — все разом. Казалось бы, совсем малышки, но голоски у них уже были разные. И формами, и цветом кожи они заметно отличались друг от друга. Пока каждую из принцесс заворачивали в приготовленные пеленки, Белая Дама дала им имена и повесила на грудь каждому младенцу маленькие, странной формы золотые медальоны, внутри которых находились кусочки чудесной смолы, добытой из Черного Триллиума.

Первую девочку назвали Харамис — в этом имени как бы прозвучало приветствие входящему в мир новому человечку; вторая принцесса была названа Кадией; самая беленькая, последняя, была поименована Анигель.

Затем Бина взглянула на короля и королеву — те во все глаза, так до конца и не оправившись от изумления, смотрели на нее. Белая Дама торжественно, накрепко впечатывая свои слова в сознание всех внимавших ей, произнесла:

— Годы бегут. Где были горы, там теперь равнина; что было дорого сердцу, обратилось в прах; тайное становится явным. Так было — так будет. День сменяется ночью, но верьте — впереди нас ждет рассвет. Все наладится… Мои дни клонятся к закату, и все же, пока землю для меня не объял мрак, я должна жизни наш священный Триллиум… Вот они, ваши наследницы, Крейн и Каланта. Их ждет незавидная судьба, на их долю выпадет много испытаний, но пока еще есть время…

Прежде чем король и королева опомнились, прежде чем успели попросить Белую Даму объяснить смысл ее пророчества, Бина, неслышно ступая, тихо вышла из зала. Малютки сразу заплакали, а королева и все другие женщины захлопотали вокруг них. Король Крейн, стряхнув оцепенение, вышел на балкон и объявил страже и придворным радостную весть, осыпав их золотыми монетами…

Можно было начинать праздник…

Тем временем, не снимая ладанок со смолой священного черного цветка на золотых цепочках, новорожденных запеленали и уложили в кроватки.

Девочки заснули.

Шли годы, и пришел срок, когда слова Великой Волшебницы обрели смысл. Три принцессы выросли, стали крепкими красивыми девушками — их пока еще баловало время… До того самого дня, когда служанки, а затем и их родители не рассказали об их чудесном рождении, о том, что случилось у постели королевы… Сначала сестры отнеслись к этой истории как к увлекательной сказке, особенно позабавило их обещание невзгод и тяжких испытаний. С чего бы? В стране царили мир и спокойствие, во дворце один праздник сменялся другим, да и вообще молодым людям более свойственно жить сегодняшним днем, чем задумываться о делах давно минувших…

Принцесса Харамис была любимицей отца. С детских лет она страстно стремилась к знаниям, перечитала все книги, что хранились в королевской библиотеке, все летописи и сказания, занесенные на свитки из тончайшей кожи. Всякого, с кем знакомилась, она донимала расспросами. Это было так необычно для королевской дочери! Она любила поэзию, музыку, и особенную радость ей доставляли звуки флейты и изготовленной из дерева ладу арфы. Много времени она проводила в обществе знаменитого певца, музыканта и рассказчика Узуна. Тот был из племени ниссомов. В один миг он был способен развеять тяжелые думы — стоило ему спеть веселую песню или рассказать забавную историю, как печальное лицо юной принцессы тут же светлело. Мог он помочь и мудрым советом…

Уже в раннем детстве стало ясно, что удел средней сестры Кадии — любовь к живым существам. Птицы, звери, особенно диковинные создания, обитающие в глухих заповедных уголках, в бездонных топях, отвечали ей тем же. Радостью для нее была жизнь под открытым небом рядом со своим наставником, оддлингом Джеганом, главным распорядителем королевской охоты, старшим егерем всех промысловых угодий. Вместе с ним Кадия облазила все дебри и укромные уголки рувендианских болот.

Принцесса Анигель, изящная, скромная до застенчивости девушка, обладала добрым сердцем. Страдание любого живого существа находило сочувствие в ее душе. Помогая другим, она не жалела себя, может, поэтому ее мать Каланта и полюбила младшую дочь особенно. Анигель обожала всякие домашние хлопоты, церемонии, с удовольствием исполняла роль наследной принцессы, к чему не имели склонности ни старшая, ни средняя сестра. Ее ближайшей подругой стала та самая Имму, бывшая камеристка ее матери и нянька Анигели. Теперь маленькая женщина-ниссомка заведовала всем аптечным хозяйством в Цитадели. Кроме того, она составляла рецепты духов, прекрасно пекла, изготавливала вкуснейшие сласти и варила превосходное пиво.

К тому времени, когда принцесс уже можно было выдавать замуж, королевство рувендиан превратилось — благодаря доходам от торговли с Лаборноком — в процветающее государство. В ту пору вдовый наследный принц Волтрик по совету мага Орогастуса попросил руки старшей дочери короля Крейна III Харамис, являвшейся официальной наследницей престола. Получив отказ, Волтрик пришел в ярость. Крейн III рассудил — раз небо не дало ему наследника мужского пола, то лучшим выходом из создавшегося положения будет, если его старшая дочь выйдет замуж за среднего сына короля Фьоделона, владевшего страной Вар. Принца звали Фьомакай, вместе с Харамис он должен был стать соправителем Рувенды. На ближайшем Празднике Трех Лун было решено объявить о помолвке.

Народ варониан проживал на плодородной равнине в устье великой реки Мутар, которая простиралась за южной границей Тассалейского леса. Связи Вара с Рувендой были очень слабы, чего нельзя сказать о Лаборноке. Вар и Лаборнок активно торговали между собой по морю. Брак с принцем Вара открывал перед рувендианским королем широкие перспективы — если обуздать диких глисмаков и проложить торговый путь вниз по Мутару, то товары из Рувенды могли достичь заморских стран, минуя порты Лаборнока. Их надменный правитель сразу бы почувствовал, что, значит, лишиться торговых связей с Рувендой.

В это время скоропостижно скончался дряхлый Спорикар, и Волтрик был коронован на престол Лаборнока. По требованию Орогастуса, тут же назначенного первым министром двора, Волтрик в спешном порядке вызвал наследного принца Антара и главнокомандующего армией генерала Хэмила. Приказ был кратким — готовиться к скорому выступлению против Рувенды.