Чертежи подводной лодки

Письмо прибыло со специальным курьером. Пуаро внимательно пробежал его глазами, и я заметил, как в его глазах вспыхнул огонёк любопытства. Он отпустил курьера, сказав ему несколько слов, и повернулся ко мне, держа в руках письмо.

— Быстро, друг мой, собирайте вещи. Мы едем в Шарплс.

При упоминании об этом знаменитом загородном доме — резиденции лорда Эллоуэя — я, признаться, слегка опешил. Вставший во главе только что созданного министерства обороны, лорд Эллоуэй был постоянным членом кабинета министров. Будучи ещё сэром Ральфом Куртисом, главой известной конструкторской фирмы, он и тогда был заметной фигурой в Палате общин. А сейчас о нём заговорили, как о весьма многообещающем политике, которому, скорее всего, в недалеком будущем предложат сформировать состав министерства — если, конечно, ходившие в столице слухи о быстро ухудшающемся здоровье мистера Дэвида Мак-Адамса в конце концов подтвердятся.

Внизу нас дожидался внушительный «роллс-ройс». Он бесшумно тронулся с места и мы со сказочной скоростью понеслись вперёд, в темноту. Едва дождавшись этого, я засыпал Пуаро вопросами, но тот упорно отмалчивался.

— Что, ради всего святого, могло им понадобиться от нас, да ещё среди ночи?! — то и дело удивлялся я, поглядывая на часы. Время уже близилось к полуночи.

Пуаро покачал головой.

— Что-нибудь весьма срочное, Гастингс. Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Помню, — начал я, — несколько лет назад ходили слухи о каком-то на редкость грязном скандале, связанном с именем сэра Ральфа Куртиса. Какие-то денежные махинации, если не ошибаюсь. Правда, потом он был полностью оправдан. Может быть, и сейчас случилось нечто в этом роде?

— В таком случае, мой друг, вряд ли ему понадобилось посылать за мной среди ночи.

Мне пришлось безропотно проглотить это. Остальную часть пути мы проделали в полном молчании. Выехав из Лондона, мощный автомобиль с той же бешеной скоростью продолжал мчаться вперёд. Меньше чем через час мы уже прибыли в Шарплс.

Величественный дворецкий немедленно проводил нас в маленький кабинет, где нас ждал лорд Эллоуэй. Увидев нас на пороге, он вскочил с места и бросился к нам навстречу. Мы увидели высокого, сухопарого джентльмена, в котором жизнь, казалось, била ключом. С первого взгляда было заметно, что энергия буквально переполняет его.

— Мсье Пуаро, страшно рад вас видеть! Кажется, это уже второй раз, когда правительство не может обойтись без вашей помощи. Поверьте, я не забыл, чем мы обязаны вам в годы войны, когда при загадочных обстоятельствах был похищен премьер-министр — ведь это только благодаря вам в тот раз удалось спасти его. Точнее, благодаря вашему поистине поразительному гению и, особенно, если позволите — вашему здравому смыслу и осторожности — нам в тот раз удалось выбраться из крайне неприятной ситуации.

Глаза Пуаро повлажнели.

— Правильно ли я понял вас, милорд, что сейчас как раз тот случай, когда вы опять нуждаетесь в моём… здравом смысле и осторожности?

— Именно так. Сэр Гарри и я… ах, простите, я как раз хотел представить вам… Знакомьтесь, — адмирал сэр Гарри Уэрдейл, наш морской министр — мсье Пуаро и, если не ошибаюсь, капитан…

— Гастингс, — подсказал я.

— Я много слышал о вас, мсье Пуаро, — сказал сэр Гарри, протягивая руку. — Сейчас мы попали в крайне затруднительное положение. Если вам удастся решить эту поистине непостижимую загадку, мы будем вам чрезвычайно признательны.

Мне с первого взгляда понравился этот человек — коренастый, грубовато-добродушный — настоящий старый морской волк.

Пуаро бросил на них вопросительный взгляд, и Эллоуэй поспешил объяснить.

— Конечно, вы понимаете, что всё это должно храниться в величайшей тайне. Мсье Пуаро, произошла ужасная история! Похищены чертежи новой подводной лодки класса «Зет»!

— Когда это случилось?

— Сегодня вечером — чуть более трёх часов назад! Мсье Пуаро, вы должны хорошо представлять себе масштаб подобного происшествия! Кроме всего прочего, чрезвычайно важно, чтобы об этом не стало известно широкой публике. Надеюсь, мне удастся по возможности кратко изложить вам все факты. Я пригласил гостей провести этот уик-энд в моём поместье. Среди них адмирал с женой и сыном, и миссис Конрад, дама, которую хорошо знают в лондонском высшем свете. Обе дамы довольно рано поднялись к себе — по-моему, ещё не было и десяти. За ними вскоре последовал и мистер Леонард Уэрдейл. Мы с сэром Гарри засиделись — частично ещё и потому, что рассчитывали обсудить без помех конструкцию новой подводной лодки. Поэтому я попросил мистера Фицроя, своего секретаря, достать чертежи подлодки из сейфа, который находится здесь, в кабинете, чтобы они были наготове, а кроме них, ещё кое-какие документы, которые могли нам понадобиться. Я хотел, чтобы они были под рукой. Пока он занимался этим, мы с адмиралом прохаживались по веранде, покуривали сигары и наслаждались тёплым июньским вечером. Докурив, мы решили перейти к делу. В этот момент мы были у дальнего конца веранды. Когда мы повернулись, мне показалось, что какая-то тень выскользнула через французское окно, быстрыми, бесшумными шагами пересекла веранду и растворилась в темноте. Сказать по правде, я тогда просто не обратил на это внимания. К тому же я знал, что Фицрой в кабинете, и мысль о похищении даже не приходила мне в голову. Так что, кроме меня, винить некого. Итак, мы неторопливо прошли через террасу и вошли в кабинет через французское окно как раз в тот момент, когда Фицрой вошёл туда со стороны холла.

— Вы подготовили то, что я просил, Фицрой? — спросил я.

— По-моему, да, лорд Эллоуэй. Все бумаги на письменном столе, — кивнул он. После этого он пожелал нам спокойной ночи и откланялся.

— Минутку, — окликнул я его, направляясь к столу. — Не уходите. Мне может понадобиться ещё кое-что, о чём я сразу не подумал.

После этого я бегло просмотрел лежавшие на столе документы.

— Вы забыли как раз самое главное из того, что я просил принести, Фицрой, — проворчал я. — Чертежи подлодки!

— Чертежи я оставил на самом виду, лорд Эллоуэй.

— Нет, нет, вы ошибаетесь, — сказал я, перебирая документы.

— Но я оставил их на столе только минуту назад!

— Вот как! Но сейчас их нет, — удивился я.

Вне себя от удивления, Фицрой подошел к столу. В это невозможно было поверить. Мы с ним перевернули всё вверх дном на письменном столе, потом обыскали сейф. Но в конце концов пришлось признаться, что произошло невероятное — документы были похищены… и похищены, по-видимому, за очень короткий промежуток времени — не более трёх минут, когда Фицрой вышел из кабинета.

— А для чего ему понадобилось выйти? — быстро спросил Пуаро.

— Как раз об этом я и спросил его! — воскликнул сэр Гарри.

— И вот что выяснилось, — продолжал лорд Эллоуэй. — Как раз, когда он закончил готовить для меня документы, ему вдруг послышался женский крик. Фицрой выбежал в холл. На самом верху лестницы он увидел горничную миссис Конрад, француженку. На девушке лица не было. Она была бледна, как смерть. Сказала, что только что видела привидение. Якобы высокая фигура, вся в белом беззвучно прошла через холл. Фицрой посмеялся над её страхами и дал ей понять — вежливо, конечно, — что не стоит строить из себя дуру. После этого он вернулся в кабинет как раз в тот момент, когда вошли и мы.

— Всё ясно, — задумчиво сказал Пуаро. — Единственное, что непонятно, это была ли горничная сообщницей похитителя? Было ли всё это подстроено заранее — я имею в виду устроенный ею спектакль — или вор просто дожидался благоприятной возможности, которая ему могла представиться? А тень, что вы заметили, — это был мужчина? Или женщина?

— Затрудняюсь сказать вам, мсье Пуаро. Скорее просто… тень.

При этих словах адмирал издал такое громкое, возмущённое фырканье, что этот звук не мог не привлечь нашего внимания.

— Мне кажется, мсье адмиралу есть, что сказать, — тихо прошептал Пуаро. По губам его скользнула едва заметная улыбка. — А вы тоже видели эту тень, сэр Гарри?

— Нет, не видел, — отрезал тот. — И Эллоуэй, кстати, тоже. Держу пари, что это была ветка дерева или что-то в этом роде. А потом, когда обнаружилось, что документы исчезли, он просто вспомнил об этом, и ему сразу же взбрело в голову, будто он видел кого-то, когда мы прохаживались по веранде. Это всё его воображение, уверяю вас. Оно сыграло с ним злую шутку, только и всего.

— Меня никогда не упрекали в избытке воображения, — с легкой улыбкой возразил лорд Эллоуэй.

— Чепуха! — прогремел сэр Гарри. — Воображение есть у всех! Каждый из нас может убедить себя, что видел больше, чем было на самом деле. Поверьте, у меня за плечами немалый опыт. Я плавал во всех морях и океанах, а зрение у старого моряка получше, чем у сухопутных крыс, не нюхавших моря! Я ясно видел всю веранду, и готов прозакладывать душу, что там никого не было!

Похоже, адмирал был чрезвычайно взволнован. Пуаро встал и торопливо направился к окну.

— Вы позволите? — спросил он. — Сейчас мы в этом разберёмся.

Он открыл окно и вышел на веранду, а мы гурьбой последовали за ним. Вытащив из кармана маленький электрический фонарик, Пуаро поводил им по сторонам, и тонкий лучик света упал на густую траву, которая окаймляла веранду.

— Где, по-вашему, он пересёк веранду, милорд? — спросил он.

— Напротив окна. По крайней мере, так мне показалось.

Ещё какое-то время Пуаро, расхаживая взад-вперёд, внимательно разглядывал веранду. Потом он выключил фонарик и выпрямился.

— Сэр Гарри был прав — вы ошиблись, милорд, — тихо сказал он. — Незадолго до наступления сумерек прошёл дождь. Любой, кто попытался бы пройти по траве, неизбежно оставил бы за собой следы. Но здесь нет ничего, ни единого следа!

Его глаза перебегали с одного лица на другое. Казалось, лорд Эллоуэй был смущён и растерян, но адмирал не преминул шумно выразить своё удовлетворение.

— Ничуть не сомневался в этом, — прорычал он. — Мои глаза меня ещё никогда не подводили.

В эту минуту он так походил на настоящего старого морского волка, что я не смог сдержать улыбки.

— Таким образом, это опять возвращает нас к тем, кто в это время был в доме, — с кислым видом сказал Пуаро. — Давайте вернёмся. А теперь, милорд, подумайте хорошенько — пока мистер Фицрой на лестнице был занят тем, что разговаривал с горничной, могло случиться так, что кто-то пробрался в кабинет из холла?

Лорд Эллоуэй решительно затряс головой.

— Абсолютно невозможно! Для этого им бы пришлось пройти прямо за его спиной.

— А сам мистер Фицрой… вы в нём уверены?

На щеках лорда Эллоуэя вспыхнули пятна.

— Как в себе самом, мсье Пуаро. Можете считать, что я ручаюсь за своего секретаря. Чтобы он был замешан в подобном деле… нет, это невозможно!

— Всё возможно… — довольно сухо перебил его Пуаро. — Или, по-вашему, более вероятно, что у чертежей вдруг выросли крылышки и они — пуфф! вылетели из окна? — Он вытянул губы в смешную трубочку и присвистнул.

— Невозможно ваше предположение! — возмущенно перебил его лорд Эллоуэй. — Я настаиваю, мсье Пуаро, чтобы вы выкинули из головы ваши нелепые подозрения в адрес Фицроя! Только подумайте — да если бы ему вдруг понадобились эти чертежи, ему было бы куда проще скопировать их, вместо того чтобы воровать?!

— Справедливо подмечено, милорд, — одобрительно кивнул Пуаро. — Я вижу, что вы не утратили способность мыслить ясно и логически! Счастливая Англия, у которой есть такие люди, как вы!

При этой неожиданной похвале, вырвавшейся у знаменитого детектива, на лице лорда Эллоуэя появилось ошеломлённое выражение. Но Пуаро уже вновь вернулся к делу.

— А комната, в которой вы провели весь вечер?..

— Гостиная?

— В ней тоже, наверное, есть французское окно, выходящее на веранду, поскольку я помню, как вы говорили, что вышли через него. А могло так случиться, что кто-то вышел из гостиной вслед за вами и вошёл сюда, пока мистера Фицроя не было в кабинете, а потом вернулся тем же путём?

— Но тогда бы мы его увидели! — возразил адмирал.

— Нет, если бы вы стояли к нему спиной или шли в другую сторону.

— Но Фицроя не было в кабинете всего несколько минут. За это время мы смогли бы дойти лишь до конца веранды и вернуться.

— Не важно — всё равно это возможность. Пока, правда, единственная.

— Но когда мы уходили, в гостиной не было ни души, — напомнил адмирал.

— Кто-то мог войти после.

— Вы хотите сказать, — медленно проговорил лорд Эллоуэй, — что когда Фицрой услышал женский крик и выбежал, кто-то неизвестный уже прятался в гостиной? Потом он пробрался оттуда в мой кабинет и обратно, а потом сбежал из гостиной, и всё это за то время, пока Фицрой отсутствовал?

— Логический склад ума! — хмыкнул Пуаро и отвесил ему поклон. — Вы абсолютно правы.

— Может быть, это был один из слуг?

— Или кто-то из гостей. В конце концов, кричала горничная миссис Конрад. А что вам ещё известно о миссис Конрад?

Лорд Эллоуэй немного подумал.

— Я уже говорил — светская особа, хорошо известная в лондонских аристократических кругах. Это значит, что она устраивает балы, вечера, а также часто выезжает сама. Но откуда она и каково её прошлое, не известно. Эта дама, к тому же, весьма популярна и в дипломатических кругах, у неё часто бывают даже высокопоставленные чиновники министерства иностранных дел. Я слышал, что контрразведка тоже уже не раз интересовалась этим…

— Понятно, — протянул Пуаро. — И её вы пригласили к себе на уик-энд…

— Ну, так что?! Можно сказать, мы глаз с неё не спускали!

— Parfaitment[1]! Боюсь, эта особа ловко обвела вас вокруг пальца!

На лице лорда Эллоуэя отразилось недоверие, и Пуаро продолжал:

— Скажите мне, милорд, а не упоминали ли вы в её присутствии о том, что будет предметом вашей беседы с адмиралом?

— Да, — признался тот. — Сэр Гарри сказал: «А теперь за работу! Нас ждёт подлодка!» — или что-то вроде этого. Все остальные уже вышли, но она как раз вернулась в гостиную за книгой.

— Понятно, — задумчиво пробормотал Пуаро. — Милорд, уже очень поздно, но ведь дело это не терпит отлагательства. Я бы хотел, если можно, сейчас же допросить всех, кто в это время был в доме.

— Конечно. Это легко можно устроить, — заявил лорд Эллоуэй. — Дело это чрезвычайно неприятное, и мне не хотелось бы, чтобы о нём стало известно хоть одной живой душе — по крайней мере, насколько это в наших силах. Конечно, леди Джульетта Уэйрдейл и молодой Леонард вне подозрений… но вот миссис Конрад другое дело… Если она ни при чём, с ней будет немало осложнений. Может быть, вы найдёте возможным сказать, что пропала одна важная бумага, не упоминая конкретно, о чём идёт речь, и не вдаваясь в подробности похищения?

— Это как раз то, что я и сам собирался предложить, — просиял Пуаро. — Но в отношении всех трёх упомянутых особ, надеюсь, мсье адмирал простит меня, но и самая лучшая из жён…

— Всё в порядке, — перебил адмирал. — Все женщины болтливы от природы, благослови их Господь! Но эти нынешние дамы счастливы, только когда танцуют или пускаются в авантюры. Я сейчас же позову Джульетт и Леонарда — вы не против, Эллоуэй?

— Благодарю вас. Схожу-ка я, пожалуй, за горничной-француженкой. Мсье Пуаро наверняка захочет расспросить её, а потом она пригласит сюда свою хозяйку. Сейчас же займусь этим. Ну, а пока пошлю за Фицроем.

Мистер Фицрой оказался бледным, хрупкого телосложения молодым человеком. Нос его украшало пенсне, лицо было бесстрастным, словно маска. То, что он сказал, слово в слово повторяло рассказ лорда Эллоуэя.

— А что вы сами об этом думаете, мистер Фицрой?

Мистер Фицрой в ответ пожал плечами.

— Вне всякого сомнения, кому-то было известно, что за документы хранятся в доме. Этот «кто-то» ждал снаружи, в надежде, что ему представится шанс. Он мог следить за нами через окно, а потом, воспользовавшись моим отсутствием, проскользнуть в кабинет. Жаль, что лорд Эллоуэй не спохватился вовремя, ведь он видел негодяя, когда тот убегал!

Пуаро не стал разубеждать его. Вместо этого он спросил:

— А вы верите в ту историю, что рассказала горничная? Ну, я хочу сказать, в то, что она и в самом деле видела привидение?

— Честно говоря, с трудом, мсье Пуаро!

— Нет, я имею в виду, что она действительно в это верила?

— О, что до этого… знаете, трудно сказать… на первый взгляд она и в самом деле испугалась. Она даже обхватила руками голову.

— Ага! — воскликнул Пуаро с видом человека, только что сделавшего открытие величайшей важности. — Вот оно что! А что, эта горничная… она хорошенькая?

— Право, не знаю. Как-то не обратил внимания, — деревянным голосом ответил Фицрой.

— Полагаю, её хозяйки в тот момент не было поблизости?

— Почему же, была. Я её видел. Она как раз стояла на галерее, что на самом верху и окликнула её: «Леони!» — потом увидела меня и юркнула в комнату.

— На самом верху, — пробормотал Пуаро, и лицо его потемнело.

— Конечно, я прекрасно понимаю, что всё это крайне неприятно для меня, вернее, было бы неприятно, если бы лорд Эллоуэй не увидел в темноте фигуру убегавшего похитителя. В любом случае, я был бы крайне признателен, если бы вы тотчас бы обыскали мою комнату. А заодно и меня самого.

— Вы действительно этого хотите?

— Больше того — я настаиваю!

Что на это сказал Пуаро, я так и не услышал, потому что в этот момент на пороге появился лорд Эллоуэй и объявил, что обе дамы и мистер Леонард ожидают в гостиной.

Дамы были одеты по-домашнему. Миссис Конрад оказалась на редкость красивой женщиной лет тридцати пяти, с ярко-золотистыми волосами и едва заметной склонностью к полноте. Леди Джульетте Уэйрдейл я бы дал лет сорок. Это была высокая, темноволосая женщина, очень грациозная и, несмотря на возраст, сохранившая ещё былую красоту. Я обратил внимание на её исключительно изящные руки и ноги. Но не только это привлекло моё внимание. Мне показалось, что у неё измученный вид. Сын её сидел рядом. Мне он показался изнеженным и даже женственным — словом, полной противоположностью своему шумному, грубоватому и добродушному отцу.

Пуаро вкратце изложил им свою версию событий, а потом добавил, что был бы крайне признателен, если бы каждый, кто был в доме, сообщил ему, не слышал ли он в этот вечер чего-нибудь, что могло бы помочь нам.

Повернувшись к миссис Конрад, он спросил, не будет ли она так добра рассказать, где была и что делала вечером.

— Дайте припомнить… я пошла наверх и позвонила горничной. Потом, поскольку прошло несколько минут, а её всё не было, я вышла из комнаты и окликнула её. Перед этим я слышала её голос, она разговаривала с кем-то на лестнице. После того как Леони причесала меня, я отослала её — она была очень взвинчена и всё никак не могла прийти в себя. После этого немного почитала и отправилась спать.

— А вы, леди Джульетта?

— Я сразу отправилась наверх и легла в постель. Я очень устала.

— А как же ваша книга, дорогая? — с ангельской улыбкой спросила миссис Конрад.

— Моя книга? — леди Джульетта вспыхнула.

— Да, конечно. Когда я отослала Леони, вы как раз поднимались по лестнице. Вы ещё мне сказали, что спустились в гостиную, чтобы взять свою книгу.

— Ах, да, правда. Я действительно спускалась вниз. Я… я забыла.

Леди Джульетта нервно стиснула руки.

— А вы слышали, миледи, как закричала горничная миссис Конрад?

— Нет… нет, я не слышала!

— Непонятно… ведь вы в это время как раз были в гостиной!

— Я ничего не слышала, — твёрдо повторила леди Джульетта.

Пуаро повернулся к молодому Леонарду.

— Мсье?

— Я ничего особенного не делал. Поднялся к себе и лег спать.

Пуаро погладил подбородок.

— Жаль, боюсь, что это мне ничем не поможет. Дамы и господа, я приношу вам свои сожаления, что пришлось потревожить вас среди ночи. Тем более, что всё было напрасно. Ещё раз умоляю меня извинить.

Сокрушённо размахивая руками и рассыпаясь в извинениях, он проводил их в выходу. Через пару минут он вернулся вместе с горничной-француженкой, хорошенькой девицей дерзкого вида.

— А теперь, мадемуазель, — жёстко сказал Пуаро, — мне бы хотелось услышать, наконец, правду. И предупреждаю, никаких выдумок. Почему вы закричали?

— Ах, мсье, я увидела высокую фигуру, всю в белом…

Пуаро сердито потряс пальцем у неё перед носом, и это заставило её прикусить язык. Лицо у неё было испуганное.

— Я же предупреждал — никаких выдумок! Мне всё ясно! Он поцеловал вас, так? Мистер Леонард Уэйрдейл, я хочу сказать?

— Eh bien, monsieur[2], и что из этого? Что такое один поцелуй, в конце концов?

— В подобных обстоятельствах это только естественно, — галантно ответил Пуаро. — Я бы, к примеру, или вот Гастингс… но вернёмся к делу. Так что же произошло?

— Мсье Леонард на цыпочках подкрался сзади и обнял меня. Я так испугалась, что вскрикнула. Если бы я знала, что это он, то не закричала… но он подошёл бесшумно, как кошка. И тут же из кабинета выскочил monsieur le secretaire[3]. Мсье Леонард взбежал вверх по лестнице. А мне что было делать? Особенно, когда спрашивает jeune homme comme ca — tellement comme il faut[4]? Ma foi[5], мне просто пришлось выдумать это привидение!

— Вот всё и объяснилось, — с триумфом воскликнул Пуаро. — После этого вы поднялись наверх, в комнату своей хозяйки. А кстати, где её комната?

— В самом конце коридора, мсье. Вон там.

— Следовательно, как раз над кабинетом. Хорошо, мадемуазель. Я больше вас не задерживаю. И, умоляю вас, больше никаких воплей!

Выпроводив её, он с улыбкой подошёл ко мне.

— Интересный случай, не правда ли, Гастингс? По-моему, у меня появилось несколько симпатичных идей. А у вас?

— А что Леонард Уэйрдейл делал на лестнице? Мне этот молодой человек не понравился с первого взгляда. Типичный изнеженный молодой прохвост, вот что я о нём думаю, если хотите знать.

— Не спорю, мой друг, не спорю.

— А Фицрой показался мне порядочным парнем.

— Лорд Эллоуэй, кстати, тоже подчеркнул это.

— И всё-таки есть в нём что-то…

— Слишком уж безупречен, хотите сказать? Да, я тоже это почувствовал. С другой стороны, наша добрая приятельница миссис Конрад тоже не так уж добропорядочна, как кажется на первый взгляд.

— И её комната как раз над кабинетом, — напомнил я, бросив на Пуаро многозначительный взгляд.

Он с лёгкой усмешкой покачал головой.

— Нет, мой друг, я далёк от мысли, что эта пышнотелая красотка сползла вниз по дымоходу или спустилась по верёвке из окна.

Пока он говорил, дверь приоткрылась и, к моему удивлению, в комнату проскользнула леди Джульетта Уэйрдейл.

— Мсье Пуаро, — едва слышно выдохнула она, — можно мне сказать вам несколько слов наедине?

— Миледи, капитан Гастингс — моё второе «я». Вы можете говорить при нём так же свободно, как если бы его не было в комнате. А теперь, умоляю вас, присядьте.

Она села, не отрывая глаз от лица Пуаро.

— То, что я пришла сказать вам… это очень сложно. Вы занимаетесь расследованием этого дела. Если… документы будут возвращены, вы гарантируете, что на этом всё закончится? Я хочу сказать, можно ли будет в этом случае избежать расспросов?

Пуаро с удивлением взглянул на неё.

— Позвольте, мадам, я попытаюсь угадать. Бумаги должны попасть в мои руки, это так? А я должен передать их лорду Эллоуэю с условием, что никто не будет задавать вопросов о том, как это произошло?

Она наклонила голову.

— Это как раз, что я имела виду. И ещё — я должна быть уверена, что всё это не станет достоянием гласности.

— Не думаю, что в интересах лорда Эллоуэя сделать это происшествие достоянием гласности, — мрачно проворчал себе под нос Пуаро.

— Так, значит, вы согласны? — обрадовано воскликнула она.

— Одну минуточку, миледи. Это зависит от того, как скоро вы сможете передать мне документы.

— Хоть сейчас.

Пуаро бросил быстрый взгляд на часы.

— А если более точно?

— Ну, скажем, через десять минут.

— Я согласен, миледи.

Она почти выбежала из комнаты. Я тихонько присвистнул от удивления.

— Ну, и что вы обо всём этом думаете, Гастингс?

— Бридж, — коротко ответил я. — Карточный проигрыш.

— А, так вы тоже заметили то, о чём так неосторожно обмолвился мсье адмирал! Вот это память, поздравляю! Браво, Гастингс!

Больше нам не удалось обменяться ни словом, потому что вошел лорд Эллоуэй. Он вопросительно взглянул на Пуаро.

— Что вы намерены делать дальше, мсье Пуаро? Боюсь, что результат расспросов не очень-то вас удовлетворил.

— Напротив, милорд. Ситуация в достаточной степени прояснилась. Притом настолько, что в моём дальнейшем пребывании здесь нет особой необходимости, и намерен как можно скорее вернуться в Лондон.

На лице лорда Эллоуэя появилось ошеломлённое выражение.

— Но… вам удалось выяснить хоть что-нибудь? Вы догадываетесь, кто похитил чертежи?

— Да, милорд. Скажите мне… Предположим, чертежи вернут вам, но анонимно, вы будете настаивать на дальнейшем расследовании?

Лорд Эллоуэй изумленно посмотрел на него.

— Вы имеете в виду… за деньги?

— Нет, милорд. Просто вернут — безо всяких условий.

— Конечно, если чертежи будут возвращены, это меняет дело, — медленно, с расстановкой произнёс лорд Эллоуэй. Он, казалось, был озадачен и не знал, как поступить.

— Тогда я думаю, что лучше оставить всё, как есть. В конце концов, о том, что чертежи вообще были украдены, не знает ни одна живая душа, кроме вас, адмирала и вашего собственного секретаря. Им можно просто сообщить, что документы возращены. Можете всецело рассчитывать на меня — я поддержу любую версию, которую вам угодно будет сообщить им. Ну, а решите оставить всё в тайне, тогда тоже сошлитесь на меня. Скажем так: вы поручили мне разыскать чертежи — я нашёл их и вернул вам. А больше вам ничего не известно, — Пуаро поднялся и протянул ему руку. — Счастлив был увидеться с вами, милорд. Я всегда верил в вас — в вашу преданность интересам Англии. Её судьба — в надежных руках.

— Мсье Пуаро… клянусь — я сделаю всё, что в моих силах! Может быть, это перст судьбу… но я верю в своё предназначение!

— Как и любой из великих людей! Кстати, и я тоже! — высокопарно заявил Пуаро.

Через пару минут подали автомобиль, и лорд Эллоуэй проводил нас до дверей, сердечно пожав руку на прощанье.

— Это великий человек, Гастингс, — сказал Пуаро, как только автомобиль тронулся. — У него есть всё: гениальный ум, власть, неограниченные возможности. К тому же он — сильная личность, в которой так нуждается Англия, тем более в такое сложное время, как сейчас.

— Готов подписаться под каждым вашим словом, Пуаро… но как же насчёт леди Джульетты? Неужели она решится вернуть чертежи в руки самого лорда Эллоуэя? И что она скажет, когда узнает, что вы неожиданно изменили свои планы и вернулись в Лондон, не сказав ей ни слова?

— Гастингс, позвольте, я задам вам один вопрос. Как вы думаете, почему, разговаривая со мной, она сразу же не вернула мне чертежи?

— У неё их не было.

— Абсолютно верно. Сколько бы времени понадобилось, чтобы принести их, если бы они были у неё в комнате? Или где-нибудь в доме? Можете не отвечать. Я сам скажу. Не больше двух минут! Но она сказала — через десять минут! Почему, спрашивается? Совершенно ясно, что она рассчитывала получить их от кого-то ещё, кого ещё нужно было бы убедить вернуть их. И кто же это, по-вашему? Уж конечно, не миссис Конрад. Скорее всего, кто-то из членов её семьи: сын или муж. Итак, как вы думаете, кто из них? Леонард Уэйрдейл заявил, что вечером он сразу же отправился в постель. Нам известно, что это не так. Предположим, что мать зашла к нему в комнату и обнаружила, что там никого нет. Не поддающийся описанию ужас охватил её — ведь он её сын! Она так и не нашла его, но позже она вдруг слышит, как он утверждает, что всё время был у себя. Отсюда и вывод: именно он похитил документы. В результате — она пытается договориться со мной.

— Но, мой друг. Нам известно кое-что, чего не знает леди Джульетта. Мы знаем, что её сын не мог быть в кабинете — он был на лестнице, заигрывал с хорошенькой француженкой. И вот, хотя она и не знает этого, у молодого Леонарда железное алиби.

— Всё это прекрасно, но кто же тогда украл чертежи? Похоже, вы исключили всех: леди Джульетту, ее сына, миссис Конрад, француженку-горничную…

— Вот именно. Ну-ка, попробуйте использовать ваши маленькие серые клеточки, мой друг. Разгадка у вас перед глазами.

Я уныло покачал головой.

— Ну, конечно! Вы просто не хотите подумать! Ладно, давайте рассуждать вместе: Фицрой выходит из кабинета, оставив чертежи на столе. Через пару минут появляется лорд Эллоуэй, подходит к письменному столу и видит, что бумаги исчезли. Только два варианта возможны: либо Фицрой не оставлял там документов, а попросту положил их в карман — но это маловероятно. Вспомните, лорд Эллоуэй сам признал, что секретарь мог легко снять с них копии. Либо бумаги всё ещё лежали на столе, когда вошёл лорд Эллоуэй, — и в этом случае они попали в карман к нему.

— Похититель — сам лорд Эллоуэй! — я изумлённо вытаращил глаза. — Но зачем?! Ради всего святого, зачем ему это понадобилось?!

— Разве не вы рассказывали мне о каком-то скандале в прошлом, который был связан с его именем? Вы ещё сказали, что он был впоследствии оправдан. Но попытайтесь представить, что всё это было правдой? Стоит только какому-то пятну появиться на его репутации, и в Англии его карьере политического деятеля конец. И вот вдруг кому-то понадобилось вытащить на свет божий ту грязную историю, а это значит, прости-прощай, карьера! Можно догадаться, что его попросту шантажировали, а платой за молчание должны были стать чертежи подводной лодки.

— Ах, презренный предатель! — воскликнул я.

— Нет, нет, это не так. Он умён и изворотлив, этот человек. Предположим, он сделал с чертежей прекрасные копии — он ведь талантливый конструктор, не забывайте об этом, — и слегка, совсем незаметно подправил их. Изменения, которые он внёс в каждую деталь, на первый взгляд незначительны, но все вместе взятые сводят на нет целостность конструкции. После этого он передал исправленные и негодные копии чертежей в руки вражескому агенту, скорее всего, миссис Конрад. Но он ещё и умен. На случай, если в будущем возникнут подозрения на его счёт, он сделал вид, что документы похищены. Он лез из кожи вон, чтобы бросить хоть тень подозрения на всех и каждого, кто был в доме, даже выдумал, что видел убегавшего из кабинета человека. Но тут ему не повезло — упрямство старого адмирала разбило в пух и прах его версию. Но ещё больше он старался, чтобы мы ни в коем случае не заподозрили Фицроя.

— Это лишь ваши домыслы, Пуаро, — запротестовал я.

— Это психология, мой друг. Если бы он передал настоящие чертежи, то не волновался бы так, на кого падёт подозрение. А помните, как он настаивал, чтобы детали похищения не дошли до ушей миссис Конрад? А всё потому, что передал ей подправленные копии ещё днем и не хотел, чтобы она знала о том, что «похититель» выкрал их гораздо позже.

— Интересно, насколько вы правы, — пробормотал я.

— Конечно, я прав. Я говорил с Эллоуэем, как может только один великий человек говорить с другим, — и он прекрасно понял меня. Подождите, вскоре вы сами убедитесь в этом.

Одно мне известно точно. В тот день, когда лорд Эллоуэй стал премьер-министром, Пуаро получил письмо. В него были вложены чек и фотография в самом низу которой красовалась надпись:

Думается, подводная лодка класса «Зет» и её конструкция вызвала в морских кругах сенсацию. Говорили, что благодаря ей в современном корабельном вооружении произошёл настоящий переворот. Я слышал, что одна из великих держав объявила, будто в этой стране удалось создать нечто подобное, но результат испытаний впоследствии оказался плачевным. Но я по-прежнему считаю, что в тот раз Пуаро просто угадал. Когда-то ему это удавалось неплохо. Будем надеяться, что удастся и в следующий раз.