Честная игра

Глава 3

Держа в руке две подставки для стаканчиков кофе, Чарльз шагал через переполненный вестибюль отеля. Он так спешил, что даже не обратил внимания на то, как все уходили с его пути, или на пустой лифт, который доставил его на третий этаж, где должна состояться встреча с федералами. Только когда мужчина на третьем этаже шагнул к открывшимся дверям лифта, но тут же отступил на три шага и, настороженно посмотрев на Чарльза, сразу бросился к лестнице, до него дошло, что реакция людей на него немного необычна.

Чарльз был крупным мужчиной и индейцем. Ему больше века, и лишь изредка он считал себя коренным американцем. Когда вообще задумывался об этом, то считал себя полукровкой салиши или Плоскоголовым. Из-за высокого роста и родословной люди обычно избегали его, особенно в местах, где индейцев редко можно встретить. Это не их вина, в природе человека бояться неизвестного, особенно когда оно приходит в облике крупного хищника. Бран сомневался в этой теории, но Чарльз был почти уверен, что где-то в глубине души большинство людей узнают хищника, когда его встречают.

Сэмюэль утверждал, что людей пугало не его крупное телосложение и индейское наследие матери, а исключительно выражение его лица. Чтобы проверить теорию брата, Чарльз попробовал улыбнуться, а затем торжественно сообщил Сэмюэлю, что тот ошибся. Потому что когда он улыбнулся, люди просто бежали быстрее.

Только Анна оценила его чувство юмора.

Люди не шарахались от него, когда Анна была рядом с ним. Но сейчас, когда человек, на которого Чарльз не смотрел, отступал от него, как будто у него в руках заряженный пистолет, а не стаканчики с эспрессо и латте, ему казалось, что его реакция чересчур острая. Чарльз вышел из лифта и двигался медленно, чтобы мужчина не подумал, что он бросается в погоню.

Братец волк считал, что это может быть забавно, и направил ему мысленную картину человека, в ужасе бегущего через вестибюль, а Чарльз вприпрыжку несется за ним, все еще держа дурацкое кофе. Потому что Анна заказала горячие напитки для всех, и он проиграл пари.

Поэтому он специально шел медленно по коридору, вместо того чтобы гнаться за добычей и рвать зубами сладкое, пропитанное кровью мясо. И воспользовался лифтом, вместо того чтобы бежать вверх по узкой лестнице, где кто-нибудь мог врезаться в него и расплескать кофе.

Бран сошел с ума, решив отправить его на такое задание, когда Чарльз был так близок к тому, чтобы сорваться. Даже невежественный человек мог сказать, что с ним что-то не так. Чарльз понял это, когда пришел на ланч к отцу домой и застал его, готовящего блинчики на большой кухне.

Только после того как они поели, отец направился в кабинет. Бран закрыл дверь, сел за свой стол и поджал губы, одарив Чарльза своим взглядом типа «У меня есть для тебя работа, и ты не будешь счастлив этому». У отца часто появлялось такое выражение на лице. Когда он хотел поговорить с Чарльзом наедине, это редко бывало приятной беседой.

Чарльз ждал, что скажет отец. Его волк был взволнован и несчастен, а это означало, что он не мог усидеть на стуле, которое мешало ему двигаться.

— Асил придирался ко мне из-за тебя, — проговорил отец.

— Асил? — Чарльз не особенно нравился Асилу. И он даже не видел Асила пару недель. И если подумать, это немного странно в таком маленьком городе, который можно объехать за несколько минут.

— Естественно, в этом виновата Анна, — продолжил его отец.

Чарльз собрался с духом. Анна знала, что кто-то обязан поддерживать порядок и почему это должен быть он. Просто она думала, что его благополучие важнее. Анна ошибалась, но ему нравилось, что она о нем заботилась. Однако, если ее упрямство вынудило Брана послать кого-то другого, с этим нужно разобраться. Только Чарльз, как сын маррока и давний специалист по устранению проблем, мог снизить уровень насилия до незаметных для общества стандартов. Репутация Чарльза и Брана удерживали стаи от войны и защищали своих, когда кому-то нужно умереть.

— Я знаю, чего она добивается. Но Анна неправа. Братец волк не пробует вырваться на свободу.

— Нет, — мягко согласился его отец. — Но твой дедушка сказал бы, что тебе нужно очиститься от всех тех призраков, которых ты носишь с собой.

Чарльз вздрогнул. Ему следовало знать, что его отец поймет, что с ним происходит. Бран не был духовным человеком, Чарльз почти уверен, что его отец не мог видеть призраков так, как видел дедушка. Но Бран умел заглядывать в самую суть вещей, когда хотел.

— Я пытался, — сказал Чарльз, чувствуя себя подростком. — Голодание и парилка не помогли, как и бег, и плавание.

— Ты держишься за них, потому что не чувствуешь, что их смерть была справедливой.

Чарльз слегка отвернул голову и опустил глаза, но не полностью отвел взгляд.

— Не мне определять закон, только выполнять его.

Бран нахмурился на него, не то чтобы он был недоволен, просто задумался.

— Я разговаривал с Адамом Гауптманом.

Чарльз поднял брови и спросил сухим тоном:

— Адам тоже беспокоится обо мне?

— Адам беспокоится о своей паре, которая травмирована, капризничает и буйствует, — ответил его отец. — Поэтому он не может справиться с довольно сложной ситуацией.

Чарльз не понимал, к чему идет этот разговор, поэтому молчал. Отцу все равно нравилось слушать свой голос.

Старый хитрец вздохнул, потянулся и положил ноги на стол — это означало, что с ним разговаривает его отец, а не марок.

— Я ломал голову — не говоря уже о требовании Асила — над тем, как облегчить тебе работу.

Отец говорил так, будто ситуация Адама имела какое-то отношение к ситуации Чарльза, хотя он не мог понять, каким образом.

— Я справляюсь.

Бран нахмурился.

— Нет. Становится до боли очевидным, что все мои решения тебе не помогли.

Бран несколько мгновений молчал, просто изучал лицо сына, словно увидел его впервые, а не смотрел на него каждый день с тех пор, как Чарльз стал взрослым почти два столетия назад.

— Я не могу послать кого-либо другого следить за соблюдением правил, но с этого момент смягчаю наказания за многие нарушения. Надеюсь, что это даст возможность альфам самим разбираться с проблемами и не просить нашей помощи. — Он поднял руку, подавив протест Чарльза. — Я знаю, что могу отправить в бой только тебя. Но если ты дрогнешь, останусь только я, а я себе не доверяю. Поэтому необходимо, чтобы ты не сломался. Любой, кто изменился менее пяти лет назад, получит одно предупреждение. Асил такой же пугающий, как и ты, и он не альфа. Он вызвался пойти и напугать до полусмерти молодых идиотов, которые нарушают правила в первый раз.

Чарльз знал, что это неправильно. Его отец взвесил и оценил потребности волков в выживании и внес необходимые изменения в законы стаи. Но не стыд, а скорее облегчение заставило его опустить глаза.

— Я подвел тебя, — пробормотал он.

— Нет, сынок, — ответил его отец. — Это я чуть не подвел тебя. Ты, как напомнил мне Асил, один из моей стаи, и я несу ответственность за твое благополучие, — закончил он.

— Асил назначил себя моим опекуном? — тихо спросил Чарльз. Асил переступил через себя.

— Он сказал, что ему стало скучно, — сказал Бран и слегка улыбнулся Чарльзу. — Я дал ему работу, чтобы он больше не скучал.

Отец откинулся на спинку стула и на мгновение уставился в потолок, как будто тот был очень интересным, но потом снова посмотрел на сына.

— Того, что мы до смерти напугаем наших молодых волков, недостаточно. Мне нужно… Тебе все равно придется убивать. Однако Адам считает, что тебе нужно отвлечься и ослабить эффект призраков. Возможно, если каждое дело не будет связано с убийством еще нескольких старых друзей и знакомых, это поможет, — продолжил Бран, и Чарльз поморщился. — Итак, мне позвонил один из моих контактов в правительстве и сказал, что им нужно проконсультироваться с одним из нас по поводу серийного убийцы.

Бран увидел удивление на его лице и невесело улыбнулся.

— Не один из нас. Один из убийц, которых они выслеживали некоторое время, похоже, изменил выбор жертвы. По крайней мере, трое из его жертв в Бостоне были оборотнями.

— Трое? И мы не знали?

— Я знал, что погибли трое, — подтвердил отец. — Из трех разных стай, но кто-то не счел нужным сказать мне, что эти случаи, вероятно, связаны. Я разберусь с этой частью.

Несколько голов покатятся, возможно, не в буквальном смысле.

— В Бостоне только одна стая.

Брану нужно начать задавать вопросы, если за короткий промежуток времени погибли три волка из одной стаи.

— Один из стаи Вермонта, другой из Сиэтла. Только один из стаи Бостона. ФБР заинтересовано во всем, что мы можем добавить к расследованию.

— Ты посылаешь меня? — Люди инстинктивно хотели угодить Адаму. Чарльзу лучше удавалось уничтожать и подчинять, но не так хорошо удавалось уговаривать и очаровывать.

— Нет, — сказал его отец. — Это было бы глупо. Я отправляю Анну. Ты поедешь с ней и станешь ее охранять. Я отправил дела и все, что мне известно, на ваши электронные адреса.

И вот теперь Чарльз идет по отелю, преследуя двух федеральных агентов, держа в каждой руке по картонной подставке для кофе, вместо того чтобы убивать непослушных оборотней. Он знал, что они федеральные агенты, потому что только мужчины, которые были напарниками, двигались бы так близко друг к другу. Язык тела говорил о том, что у них нет отношений, так что это означало военных, федералов или копов.

Поскольку они направлялись в том же направлении, что и он, Чарльз предположил, что случайно наткнулся на двух федералов, с которыми они с Анной должны встретиться.

Внезапно ему пришла в голову мысль, что он получает удовольствие, преследуя федералов по коридорам старого элегантного отеля, особенно потому что они понятия не имели, что за ними охотятся. Это позабавило его.

Если бы он не проиграл пари Анне, ему бы никогда не представился такой шанс. Кто бы мог подумать, что сотрудники службы безопасности аэропорта будут так беспокоиться о нем, что не заметят, как Анна пронесла бутылку воды через контрольно-пропускной пункт? Если бы Анна проиграла, то пограничники просто выбросили бы ее бутылку с водой.

Чарльз сам виноват, что проиграл пари.

Возможно, Сэмюэль хотел подшутить над ним, когда сказал, что выражение его лица отпугивает людей, потому что один из работников отеля, бросавший на Чарльза обеспокоенный взгляд, внезапно расслабился и весело улыбнулся.

Чарльз мог победить Анну. Ему не следовало издавать негромкое рычание в нужный момент, чтобы отвлечь всех, когда Анна бросила пластиковую бутылку через сканеры в чей-то рюкзак. На самом деле никто его не слышал, просто у всех волосы встали дыбом, пока братец волк смеялся над дерзостью своей пары.

Анна не только осталась невредимой, но и отвлекла его, пока ее обыскивали и прогоняли через сканеры. И именно этого она и добивалась. Его Анна была умной женщиной, но не позволила ему отказаться от выплаты по проигрышу.

Когда служба безопасности, наконец, пропустила Чарльза в аэропорт, Анна ждала его, уютно устроившись на скамейке. Она победоносно подняла бутылку с голубой водой, а затем выпила ее до последней капли. Именно Анна предложила подкрасить воду, чтобы он не подумал, что она просто поменяла бутылки. Хотя она бы никогда не обманула его при заключении пари.

Он наблюдал за ней, когда она глотала жидкость, и это было странно эротичное и волшебное зрелище, нечто такое, что не могло существовать в той же вселенной, что и смерть, которая преследовала его во сне. Пусть призраки отступили ненадолго, но он получил больше свободы, чем у него за всё последнее время. И это хорошо.

Чарльз не против проиграть своей паре, хотя то, что он оставил Анну одну разбираться с федералами, пока сам ходил за кофе, не обрадовало его волка. Но он знал, что Анна может очаровывать даже птиц на деревьях, так что несколько федералов, которым нужна их помощь, не доставят ей никаких хлопот. Никто не собирался причинить ей вред. По крайней мере, до тех пор пока они не включатся в охоту ФБР.

Бран считал, что Чарльзу было бы полезно поохотиться не только на оборотней, а на что-нибудь по-настоящему злое. Он надеялся, что отец прав, как часто бывало.

Итак, Чарльз последовал за парой федералов по коридору в комнату, где он и Анна должны встретиться с небольшой группой людей. Перед ним не полевые агенты ФБР, потому что ни один из них не заметил его, хотя Чарльз и не особо прятался. В отделах внутренней безопасности и КНСО, как правило, больше офисных крыс, чем в ФБР. Мужчины говорили тихо, но оборотень мог их услышать, и Чарльз беззастенчиво прислушивался.

— Ты уверен, что это безопасно? — нервно спросил блондин. Он выглядел так, словно только что закончил колледж. — Я имею в виду оборотней, Пэт. Во множественном числе.

— Они сотрудничают с нами, — сказал мужчина постарше. Чарльз услышал акцент уроженца Новой Англии, который немного смягчился после долгой работы где-то на юге. Пэту было чуть за сорок, и он двигался уверенно. — Они будут вести себя прилично, потому что должны.

— Ты же не думаешь, что они разозлятся, потому что я увязался за тобой? Предполагалось, что там будешь только ты. Пять человек. Двое из ФБР, двое из Национальной безопасности и один из нас.

Значит, они из КНСО, подумал Чарльз. По словам Брана, от них должен быть один и двое человек из Министерства национальной безопасности. Кто-то поиграл мускулами и изменил правила. Братец волк решил, что Чарльз чувствует себя слишком расслабленно, чтобы учить их хорошим манерам.

— Легче просить прощения, чем разрешения, — сказал Пэт, открывая дверь в комнату, в которой они собирались встретиться. — Не так ли, Лесли?

— Один из вас может уйти, — холодно произнес женский голос. — То, что ты больше не в ФБР, Пэт, не должно означать, что ты разучился считать. Пять. Это просто. Ты можешь сжульничать и пересчитать пальцы на руке, если нужно.

— Очень смешно, — бросил Пэт, закрывая за собой дверь. Чарльз остановился, чтобы послушать, прежде чем войти. — Держу пари, что никому на самом деле нет до этого дела. Когда появится оборотень? Я думал, в записке сказано, что ровно в восемь.

— Я не против шести человек, — сказала Анна, и братец волк еще больше расслабился, услышав веселье в ее голосе. — Пять было просто для того, чтобы сократить количество.

Чарльз знал, что она в безопасности. Анна была оборотнем, и если не смогла бы справиться с людьми в этой комнате, значит, он обучал ее неправильно. Но все же братец волк более счастлив, слушая непринужденные нотки ее голоса.

Чарльз посмотрел на дверь и понял, что с занятыми руками открыть ее будет непросто. Возможно, ему бы это все же удалось, но имелся другой способ.

Он знал, что призраки никуда не делись. Но искушение слишком велико. Прошло так много времени с тех пор, как он прикасался к ней, а братец волк так соскучился. Почти так же сильно, как и сам Чарльз.

Поэтому он разорвал путы, которые связывали волка, и сказал мысленно так мягко, как только мог: «Открой дверь, пожалуйста. И кому-то придется выпить кофе в отеле, поскольку я принес напитки только для пяти федеральных агентов».

Дверь резко распахнулась, и Анна посмотрела на него, ее лицо выглядело совершенно серьезным, а глаза блестели от слез.

«Ты говорил со мной».

Но с ее стороны их связывало нечто большее, чем слова, она всегда щедро делилась с ним своими чувствами. Анна подарила ему прилив облегчения, которое почти скрыло глубоко укоренившуюся печаль и боль от того, что он ее отталкивал. Чарльз знал, что причинял ей боль, но это было меньшее из двух зол. Он защищал ее от того, что происходило с ним. Знание того, что он прав, не означало, что не разрывался на части и не сожалел о своих действиях.

— Я не возражаю против кофе в отеле, — сказала она вслух, ее голос был немного хриплым.

Чарльз боялся, что причинит ей гораздо большую боль, прежде чем все это закончится.

Он закрыл глаза и, наклонив голову, коснулся своим носом ее, наслаждаясь ощущением ее кожи. Братец волк хотел утащить ее подальше от всех этих незнакомцев и найти ближайшую пустую комнату, где он мог обнять ее и никогда не отпускать. Чарльз хотел попросить прощения за то, что причинил ей боль, но это подразумевало бы, что он мог поступить по-другому в той ситуации. Чарльз никогда бы не позволил уродству своей жизни запятнать Анну.

Вместо этого он сказал кое-что глупое.

— Моя жена будет пить какао, которое я ей принес. — Он посмотрел мимо нее на собравшихся в комнате. За исключением двух мужчин, за которыми он шел, все остальные сидели за столом. Должно быть, это Анна дала им указания, потому что все они выглядели напряженными и смущенными. Сидеть, когда кто-то другой стоит, может быть позицией власти и способом сказать: «Я настолько уверен в себе, что смогу сломить тебя, даже не вставая». Но когда в комнату входит монстр, все хотят быть на ногах. А Чарльз был большим монстром.

Анна поступила умно, проинструктировав людей, потому что Чарльз был раздражен из-за двух мужчин, все еще стоящих за спиной Анны.

Он встретился взглядом с младшим агентом из КНСО. Парень опустил взгляд и невольно отступил назад, угодив братцу волку. Чарльз улыбнулся агенту, обнажив зубы.

— Ты сам напросился туда, куда тебя не приглашали. Ты можешь пить кофе в отеле.

Большинство людей не поняли бы, что ему нужно было установить главенство, братец волк хотел знать, что Анна в безопасности. Но подчинившись его приказу, они установили иерархию. Ничего страшного, что они сочтут его глупым, решил он. Они с Анной могли бы поиграть в маленького умного полицейского и тупого большого полицейского. И играть с федеральными агентами было намного проще, чем пытаться разобраться с тем, что Чарльз причинял Анне боль.

Ей следовало выбрать кого-нибудь другого. Асила. Кого угодно. Но мысль об Анне с кем-то другим привела братца волка в приступ ревнивой ярости.

«Для меня нет никого, кроме тебя», — быстрый ответ Анны напомнил ему, что он решил оставить связь между ними открытой. Он не знал, сколько она почувствовала от него, но ему нужно взять себя в руки.

Чарльз прошел мимо Анны и поставил подстаканники на стол. Достав для Анны единственный стаканчик без кофе, он вручил его ей, наблюдая, как все сидят совершенно неподвижно и опустив глаза, за исключением агентов КНСО. Анна провела хороший инструктаж.

Анна обошла стол и села на стул, рядом с пустым местом. Чарльз приподнял бровь, и агенты КНСО заняли свободные стулья по другую сторону стола. Он встал за стулом Анны.

— Это мой муж Чарльз, — сказала всем Анна, скрестив руки на груди. — Возможно, было бы неплохо еще раз представиться, раз уж мы все здесь. Я Анна.

— Специальный агент Лесли Фишер, — сказала чернокожая женщина с умными глазами и твердым голосом. — Отдел по борьбе с насильственными преступлениями, ФБР.

— Специальный агент Крейг Гольдштейн, — сказал стройный мужчина лет пятидесяти. — Прикреплен к Бостонскому отделу по борьбе с жестокими преступлениями, потому что я знаком с этим серийным убийцей.

Чарльз кивнул агентам ФБР. Прошлое Фишер ему было известно, потому что он проверил все данные бостонского отдела. О Гольдштейне ему предстоит узнать больше.

— Джим Пирс, — сказал единственный мужчина в комнате, который улыбался Чарльзу. — Национальная безопасность. Меня послали собрать информацию.

Чарльз догадывался кого пошлют из Министерства внутренней безопасности, потому что у них было всего восемь человек, специализирующихся на сверхъестественных вещах, и у него были досье на них всех.

«Политический карьерист», — мысленно сказал он Анне, улыбнувшись Пирсу в ответ. Лицо Пирса стало намного менее счастливым, и он отодвинул свой стул на несколько дюймов назад. — «На пути к государственной должности. Как ты думаешь, мне стоит поработать над своей улыбкой?»

Анна посмотрела на него и нахмурилась.

«Веди себя прилично», — мысленно сказала она. Но он прочел ее веселье в ее глазах.

— Доктор Стивен Сингх, — сказал второй агент из Национальной безопасности.

«Старомодный патриот», — сообщил Чарльз Анне после обмена кивками с доктором. — «Он официально классифицирует фейри и оборотней как террористов. Они оба здесь не потому, что хотят помочь поймать серийного убийцу. Пирсу нечего добавить. А Сингх умен и может быть полезным, даже если его не волнует преступление».

Агенты КНСО были интереснее. Он знал о КНСО не так много, поскольку это было еще более новое агентство, чем Национальная безопасность, и возникло когда оборотни раскрыли себя. Несмотря на финансирование и разрешение правительства, их роль заключалась в «сборе и распространении информации о нечеловеческих и измененных человеческих группах и индивидуумах», что оставляло им большую свободу действий. У них было два главных офиса, по одному на обоих побережьях, они разъезжали по стране, занимаясь в основном уголовными делами, в которых были замешаны фейри, оборотни или что-то еще, что казалось им странным.

Бран считал агентов КНСО безобидными, поскольку у них не было полномочий кого-либо арестовывать. Чарльз был менее оптимистичен, поскольку они были одним из правительственных учреждений, обязанных всегда быть вооруженными, а у них были пистолеты с серебряными пулями. У него были файлы на многих их сотрудников, но он решил посмотреть, кого они прислали, прежде чем освежить свою память.

Старший из двух агентов тщетно пытался встретиться с ним взглядом, затем довольно пристально уставился на Анну, отчего у Чарльза волосы на загривке встали дыбом, и братцу волку он тоже не очень понравился.

— Патрик Моррис, — сказал он. — Специальный агент КНСО.

— Раньше работал в ФБР, — сказала Фишер с холодным неодобрением, которое говорило о том, что любой, кто решил уйти из ФБР, был дураком.

— Лес Хойтер, — сказал молодой человек, и внезапно все стало интереснее.

«Хойтер — ребенок с плаката КНСО, — сказал Чарльз Анне. — Его отец — сенатор от Техаса. Если у кого-то из КНСО берут интервью в прессе, в трех случаях из четырех это Хойтер».

Чарльз считал, что это одна из причин, по которой люди, как правило, не воспринимают КНСО серьезно.

Он должен был сразу узнать Хойтера, но вживую тот выглядел иначе, не таким крепким, впечатляющим или симпатичным, а более серьезным. От него пахло нетерпением, как от охотничьей собаки, идущей по следу. Чарльзу стало интересно, кто вызвал у молодого человека прилив адреналина — оборотни или серийный убийца.

Тем не менее, он умел хорошо скрывать свои эмоции. Чарльз сомневался, что кто-либо из людей в комнате заметил бы, как Лес Хойтер рад был находиться здесь. Чарльз никогда не был человеком, но считал, что это все равно что постоянно ходить с затычками в ушах и носу.

Гольдштейн огляделся.

— Народ, давайте начнем. — Он посмотрел на Чарльза. — Человек, который организовал эту встречу, сказал мне, что трое оборотней вряд ли могли стать жертвами по чистой случайности. По его словам, оборотней просто не так уж много. Он предположил, что три жертвы означают, что наш убийца нацелился на оборотней, и предложил изложить вам всех жертв с самого начала, мистер Смит. Мы хотим выяснить, что вы думаете, прежде чем я начну задавать вопросы. А потом я расскажу вам, что мы знаем об этом деле, и был бы признателен за помощь.

Чарльз скрестил руки на груди и прислонился к стене, сосредоточив внимание на Анне, всем своим видом показывая, что она здесь главная.

Это была работа Анны, если бы Чарльзу пришлось иметь с ними дело, они, скорее всего, испугались бы и сами начали отстреливать оборотней.

— Кто организовал встречу? — резко спросил Хойтер.

Гольдштейн повернулся, посмотрел на молодого человека, и вежливо сказал:

— Понятия не имею. Человек, который позвонил мне, не назвал себя, просто предложил мне записывать их советы. Поскольку это будет полезно, я так и сделал.

«Бран», — подумала Анна.

«Скорее всего, — согласился Чарльз. — Или Адам Хауптман».

Анна встретилась взглядом с Хойтером и пожала плечами.

— Я знаю, кто организовал нашу встречу с нашей стороны. Но понятия не имею, кто организовал с вашей.

Гольдштейн достал свой ноутбук и подключил его к видеосистеме в комнате. Потом откашлялся.

— Агент Фишер, не могли бы вы закрыть дверь, пожалуйста? Некоторые из этих снимков не очень хорошие. Я бы не хотел пугать какую-нибудь бедную горничную.

Дверь заперли, Гольдштейн снял очки и протер их, пока агент Фишер выключала свет. Когда он снова надел очки, то выглядел важным, легкий намек на слабость, возраст и безобидность исчез. Всего на мгновение агент Гольдштейн был человеком, который охотился на других, затем аура слабости вернулась, как будто он снова надел удобную старую рубашку.

— Мы называем нашего субъекта… — Он сделал паузу. — Так в ФБР называют «неизвестного преступника», это кажется немного более профессиональным и менее истеричным, чем «убийца», и более взрослым, чем «плохой парень». Этот субъект известен как «Охотник на крупную дичь», потому что в течение первых двух десятилетий все убийства происходили во время традиционного охотничьего сезона. Первое известное нам убийство произошло в 1975 году, хотя, учитывая изощренность убийств, вполне вероятно, что он убивал раньше. — Он посмотрел на Анну, у которой, должно быть, изменилось выражение лица, и сказал: — Да. Мы абсолютно уверены, что этот убийца — мужчина.

Он нажал кнопку, и на большом экране телевизора появились две фотографии. На первой была школьная фотография девочки китаянки. Она улыбалась фотографу, а в ее волосах была ярко-оранжевая лента. Вторая фотография была очень зернистой и показывала обнаженное тело, голову, скрытую в тени, и белую простыню или одеяло, наброшенную на бедра.

— Карен Юн Хао было четырнадцать. Ее похитили из ее спальни в…

Чарльз пропустил голос мужчины мимо ушей, он вспомнит, что сказал агент Гольдштейн позже, если понадобится. Сейчас он сосредоточился на лицах, ища подсказки, людей, которых он знал, жертв, которые были из стаи.

В первый год убийца похитил четырех девушек с интервалом в неделю. Молодые азиатки, не старше шестнадцати и не младше двенадцати. Он держал их у себя, насиловал и пытал до тех пор, пока не был готов взяться за следующую жертву. ФБР считало, что он убил одну жертву непосредственно перед тем, как заняться следующей, хотя, возможно, это было совпадение. Как только сезон охоты закончился, он прекратил убивать. Первый год он орудовал в Вермонте, второй — в Мэне, где он пробыл несколько лет, затем в Мичигане, Техасе и Оклахоме.

«Он организованный», — подумал братец волк, готовясь к погоне. Хороший охотник берет только то, что ему нужно, когда ему это нужно, и их добыча была хорошим охотником. Жертвы убийцы постепенно менялись на протяжении многих лет: азиатки девочки и девушки, а затем, в Техасе, мальчик-подросток, который тоже был азиатом. Мальчик был первой жертвой, подвергшейся содомии, но после него подверглись все, как мужчины, так и женщины. На следующий год после этого жертв было одинаковое количество девушек и мальчиков. Затем только мальчики. После этого убийца добавил чернокожую девочку-подростка.

— Похоже, он ищет идеальное блюдо, — тихо сказала Анна, не обратив внимание на испуганный взгляд доктора Сингх, потому что не отводила взгляд с экрана. — Он начал в семьдесят пятом. Может быть, он был ветераном Вьетнама?

— Жертвы — азиаты, — сказал старший агент ФБР, выглядевший еще более хрупким, чем раньше. — Большинство из них не были вьетнамцами. Но некоторые люди не видят разницы или им все равно. У полиции уже была такая теория до того, как в начале восьмидесятых к ней впервые подключилось ФБР. Субъект был бы не единственным, кто вышел бы из этой войны с желанием убивать.

— Настали времена, которые испытывают души людей, — сказал Анна мягким голосом, и Чарльз понял, что она вспоминает другого солдата ветерана.

— ФБР потребовалось более пяти лет, чтобы вмешаться? — спросил Хойтер.

Гольдштейн терпеливо посмотрел на агента.

— Ближе к десяти. Во-первых, полиции потребовалось некоторое время, чтобы понять, что они ищут серийного убийцу, учитывая, что он орудовал в разных штатах. Во-вторых, ФБР не занимается делами о серийных убийцах. Мы вспомогательный персонал, а не основное подразделение.

Он нажал кнопку, и появилось новое фото.

— Вот тут-то и появилось ФБР, это было до меня. Впервые я взялся за это дело новичком в 2000 году. В 1984 году "Охотник на крупную дичь" вернулся в Мэн. Первая жертва в том году — восемнадцатилетняя Мелисса Сноу.

Чарльз узнал жертву, ей не было восемнадцати. Следующей жертвой был чернокожий парень, незнакомец. Он не знал третью жертву, еще одну десятилетнюю азиатку.

Братец волк решил, глядя на нежное радостное личико, что они найдут убийцу и уничтожат его. Детей нужно защищать. Чарльз согласился, и призраки несправедливо казненных, преследовавшие его, отошли дальше.

— Это были единственные три жертвы, которые мы нашли в том году, и после этого года количество тел, которые мы находили, начало меняться. В 1986 и 1987 годах мы нашли три тела. В 1989 году их было два. В 1990 году снова три трупа, и так до 2000 года, когда кое-что изменилось, но я расскажу об этом через минуту. Мы не думаем, что он изменил способ убийства. Недельный интервал между первой жертвой и следующей кажется вполне определенным. Поэтому мы думаем, что он начал прятать тела в менее доступных местах.

В этой группе жертв Чарльз узнал двух из трех. Он также отметил, что фотографии с места преступления были лучшего качества, а это значило, что ФБР привлекло лучшего фотографа или просто камеры стали лучше.

Гольдштейн сказал:

— В 1984 году две жертвы соответствовали предыдущему выбору нашего субъекта. Начиная с 1985 года в жертвах нет явных закономерностей. Мужчины и женщины, молодые и взрослые. Он все еще похищает, насилует и пытает их в течение недели, прежде чем отправиться за следующей жертвой. — Он показал собравшимся лицо каждой жертвы. Чарльз заметил, что Гольдштейн не сверялся со своими записями в поисках имен, а если и обращался к своим заметкам, то только чтобы удостовериться, что все правильно сказал. — На следующий год он приступил к охоте в сентябре.

Чарльз знал троих жертв из 1985 года и всех найденных в 1986 году.

«Останови его, — сказал он Анне, решив, что выбор жертв не был случайным совпадением. — «Это важно. Вернемся к тому первому году, когда ФБР впервые начало участвовать в охоте».

— Подождите, — сказала Анна, заглядывая в свои записи. — Вы можете вернуться к жертвам 1984 года?

«Фейри вышли на публику примерно в это время, — сказал Чарльз Анне. — Мелисса Сноу была фейри, ей и было намного больше восемнадцать лет».

«Может быть, это был несчастный случай?» — подумала Анна, когда лицо Мелиссы, сияющее и счастливое на семейном снимке, появилось на мониторе рядом с фотографией ее трупа. — Фейри редко встретишь, вполне разумно, что он похитил одного из них по ошибке».

«Она не была полукровкой, — сказал Чарльз. — Если бы кто-то похитил ее, думая, что заполучил обычного подростка, он бы никогда не смог ее удержать. Она не была сильной, но могла защитить себя лучше, чем это сделал бы человек».

«Могу я им это сказать?»

"Конечно. А потом попроси показать следующий год. Тела некоторых фейри исчезают после смерти. Возможно, именно поэтому нет четвертого тела".

Гольдштейн пристально наблюдал за Анной.

— Она была оборотнем?

— Нет, — сказала Анна. — Фейри. — И затем рассказала федералам то, что сказал ей Чарльз.

— Фейри. — Сингх нахмурился. — Откуда ты знаешь?

— Я один из монстров, доктор Сингх, — сказала Анна спокойно. — Мы, как правило, знаем друг друга. — Это была не совсем ложь. — Вопрос в том, как бы этот… Как вы его назвали? "Охотник на крупную дичь"? Как бы он узнал, кто она такая? Если бы он напал на нее, думая, что она человек, она смогла бы сбежать.

— Я знал агента, который работал над этим делом, — сказал Гольдштейн. — У Мелиссы были родители и двое братьев и сестер, которым в то время было десять и семь лет. Он поговорил с ними. Они сказали, что ей было восемнадцать лет.

«У нее нет родителей, — сказал Чарльз Анне. — Или, может быть, они тоже были фейри. Или она могла скопировать внешность у мертвой девушки. Трудно сказать. Я знал ее не очень хорошо, но могу точно сказать, что больше восемнадцати».

«Могла ли жертва быть настоящей Мелиссой Сноу, и фейри забрали ее личность после ее смерти?»

Это был хороший вопрос. Когда Чарльз встретил Мелиссу? Для него годы сливались друг с другом.

«Я знал ее во времена сухого закона, она работала в баре в Мичигане, кажется, в Детройте. Но задолго до восьмидесятых».

— Она была фейри, — сказала Анна вслух. — Если у нее были родители, братья и сестры, я подозреваю, что они тоже были фейри. Они знают, как слиться с обществом, агент Гольдштейн. Внешний образ имеет очень мало общего с реальностью, когда имеешь дело с фейри.

— А двое других? — с сомнением спросил Гольдштейн.

— Я не эксперт по фейри, — сказала Анна. — Я просто случайно узнала Мелиссу. Но с этого момента среди жертв каждый год есть фейри.

Гольдштейн спросил:

— Каждый год?

«Это объясняет отсутствие тел, — сказал Анне Чарльз. — Некоторые фейри просто исчезают после смерти. Если фейри потеряет свою магию, то другой фейри позаботится о том, чтобы тело никогда не обнаружили».

— Да. Я их узнала.

Плечи Гольдштейна напряглись, а в его запахе чувствовалось нетерпение, которое подсказало братцу волку, что мужчина размышлял, добавляя это ко всем частям, которые он знал об убийце, пытаясь понять, как изменилась общая картина.

Чарльз думал о последствиях для серийного убийцы, который охотился на фейри. Конечно, Серые Лорды заметили бы, что кто-то убивает их народ? Но они не были Браном, который защищал и любил своих волков. Если бы умер не могущественный фейри, и в целях безопасности скрывался, заметили бы это Серые Лорды, которые правили фейри его пропажу? А если бы они заметили, сделали бы что-нибудь?

— Мог ли убийца быть фейри? — спросил Пэт. — Если он убивал с 1975 года и был человеком, то сейчас бы передвигался в инвалидном кресле.

Агент Фишер нахмурилась.

— Я знаю восьмидесятилетнего мужчину, который мог бы одолеть тебя со связанной за спиной рукой, Пэт. И если этому парню было восемнадцать в конце войны во Вьетнаме, он был бы намного моложе восьмидесяти. Но большинство серийных убийц так долго не живут. Они сдаются или начинают совершать ошибки.

— Убийца из Грин-Ривер охотился более двадцати лет, — продолжил Пэт. — И когда его наконец нашли, то обнаружили у него есть жена и двое детей, он ходит в церковь и имеет стабильную работу, на которой трудиться более тридцати лет.

Гольдштейн не слушал его, а перевел задумчивый взгляд на Анну, хотя на самом деле не смотрел на нее.

— Я не думаю, что он фейри, — сказал он. — Не наш нынешний убийца. Иначе зачем бы он ждал, пока фейри выйдут, чтобы начать убивать их?

«Не наш нынешний убийца», — подумал Чарльз про себя.

— Я не знаю всех фейри лично, — сухо сказала Анна. — Может быть, все жертвы были фейри.

Гольдштейн покачал головой и сказал:

— Нет. Это тип добычи, на которую охотится убийца.

«Он напал на след», — сказал братец волк, с интересом наблюдая за старшим агентом ФБР.

— Охотится на врага, — неожиданно сказал Сингх. — Возможно он ветеран Вьетнама. Он возвращается домой и видит на своей территории вьетнамца или азиата. Поэтому отправляется на охоту, точно так же, как делал это на войне. Он переключается на мальчиков. Может быть, потому, что ему больше нравится секс с мальчиками, но давайте предположим, что он делает это потому, что находит их более жесткими. А потом находит фейри и решает, что они более достойные противники. И, как и его первоначальные жертвы, в его глазах они захватчики.

— Он хороший охотник и умный, если убил столько фейри, — сказала Анна. — Их, как правило, труднее убить, чем людей. Жаль, что он не ошибся выбором жертвы, так мы никогда не найдем куски тел. Интересно, как ему это удалось.

— Он убивал оборотней, — неожиданно сказал Хойтер. Чарльз перестал обращать внимание на представителя КНСО. — Разве их не труднее убить, чем фейри?

Анна пожала плечами.

— Я сама никогда не убивала фейри. Но у таких старых существ припасено несколько трюков в рукаве.

— Мелисса Сноу умерла до твоего рождения, — сказал Пэт. — Как ты узнала, что она фейри? — Дело было не в том, что он сказал, а скорее в агрессии в его голосе, которая заставила братца волка ощетиниться.

— Семейные фотографии, — парировала Анна, скривив губы. — Или, может быть, я старше, чем выгляжу. Разве это имеет значение?

— Тебе двадцать пять, — сказал Хойтер. — Я сделал твою фотографию на свой телефон и отправил ее на базу. Они ответили около двух минут назад. Анна Лэтем из Чикаго, мать умерла, отец — крутой юрист.

— Так откуда он знает? — пробормотал Сингх, игнорируя нападки Хойтера на Анну. — Откуда убийца знает, что они не люди? Они не пришли домой, и из-за этого кто-то заметил, что он убивает фейри.

— Большую часть времени оборотень может учуять фейри.

— Возможно, он наблюдал, пока его потенциальные жертвы прикасались к железу. Моя бабушка из Шотландии и клялась, что есть травяные мази, которыми можно натирать глаза, чтобы увидеть фэйри, — продолжил Сингх, который не выглядел так, как будто у него могла быть бабушка в Шотландии, хотя Чарльз тоже не очень походил на валлийца.

— Для этого можно еще вывернуть одежду наизнанку или носить холодный утюг, — сказала Фишер, которая до этого момента вела себя довольно тихо. Чарльз скорее подумал, что она следит за тем, чтобы агенты КНСО снова не перехватили контроль над встречей, поскольку она заговорила как раз в тот момент, когда Хойтер открыл рот, чтобы сказать что-то еще.

— Вы сказали «не наш нынешний убийца», — сказала Анна Гольдштейну, и Чарльз скрыл улыбку. Он думал, что она пропустила это мимо ушей, но она просто ждала подходящего момента, чтобы обрушиться на них. — Вы не думаете, что мы имеем дело с тем же человеком из прошлого?

— Верно, — согласился Гольдштейн, полностью игнорируя агентов КНСО и Сингха, чтобы сосредоточиться на убийствах. — Мы заметили некоторые различия в убийствах субъекта, начиная примерно с 1995 года, которые, похоже, указывают на то, что у него появился партнер. Затем, в 2000 году, убийства происходили в течение шести недель. Я взялся за дело в 2000 году, и это первый год, когда нашли только пять тел, но временные рамки указывали, что жертв могло быть шесть. Поскольку на следующий год их было шестеро, и каждый последующий год его период убийств составлял шесть недель вместо четырех, мы почти уверены, что в 2000 году жертв тоже было шестеро.

— Если число жертв не совпадало, как вы узнали, что они все еще были жертвами «Охотника на крупную дичь», а не какого-то другого убийцы? — спросил Сингх. Его втянули в охоту за их убийцей, хотя его охота началась с совершенно другой добычи: оборотней. Братец волк согласился с оценкой Чарльза о Сингхе: умный и мог легко отвлекаться, если перед ним возникнет что-то более интересное, чем его нынешняя добыча.

Гольдштейн полез в свой портфель и достал ярко-желтую ушную бирку. Такие владельцы ранчо прикрепляют к своему скоту.

— Он помечает свою добычу. В семьдесят пятом он использовал охотничьи бирки для оленей, украденные из магазина охотничьих принадлежностей. В 1982 году он переключился на бирку для скота. Такое можно приобрести в интернете в пакетах по двадцать пять штук за доллар каждый.

«Он считал свою добычу просто вещью, — подумал Чарльз. — Домашним скотом».

«Или он пытался превратить их во это, — ответила Анна.

— Давайте продолжим просматривать фотографии жертв и посмотрим, заметим ли мы еще что-нибудь, с чем мы могли бы вам помочь, — сказала она вслух.

Гольдштейн продолжил свое слайд-шоу. По мере развития криминалистики методы обращения убийцы с телами менялись. Вместо того, чтобы оставить их в каком-нибудь укромном месте, он бросил их в воду. Реки, озера, болота в Бостоне, Атлантический океан мог смыть все грехи.

— Помимо его выбора и количества жертв, произошло несколько изменений, — сказал Гольдштейн. — В 1991 году их было несколько. Пытки были стали более ритуальными, и он, казалось, придавал им большее значение. С 1975 по 1990 год все убийства происходили в ноябре. В 1991 году он переместился на октябрь. И каждый год после этого он отодвигался на месяц назад, пока в 1995 году не начал убивать первого июня. И продолжает по сегодняшний день.

— Если вы дадите мне список вместе с фотографиями жертв, — сказала Анна, когда Гольдштейн закончил, — я постараюсь отделить фейри от остальных. Я полагаю, что в Бостоне были первые жертвы в числе оборотней, но смогу сказать это наверняка после того, как сделаю несколько звонков.

Чарльз был уверен, что в этом году волков убили в первые раз, но стоило удостовериться наверняка. Кроме того, имея список жертв, он мог бы разослать их паре знакомых фейри, которые дали бы больше информации о жертвах из числа фейри, и возможно, опознать еще нескольких.

— Хорошо, — согласился Гольдштейн. — Мы можем это сделать.

Анна нахмурилась, слегка потирая подбородок одной рукой и смотря на коллаж из пяти фотографий жертв этого года. Последней была школьная фотография маленького мальчика. Осталась еще одна жертва, прежде чем «Охотник на крупную дичь» перенесет охоту на следующий год.

— Я не эксперт по фейри, — сказала Анна. — Но я знаю волков. Ни один обычный мужчина или даже пара мужчин вряд ли смогут справиться с оборотнем, для этого нужно быть слишком самоуверенным. Хищники обычно выбирают жертв, с которыми смогут справиться.

Хойтер нахмурился.

— Похоже, у него не было особых проблем с этим. Три волка, верно? И никто ничего не видел. Я не думаю, что это так сложно, как ты говоришь. Иначе кто-нибудь бы заметил.

Анна откинула голову назад, встретившись взглядом с Чарльзом. «Мы здесь, чтобы давать советы. Предоставить им информацию. Должны ли мы им показать?»

Чарльз вышел из-за ее спины в конец тяжелого стола для совещаний, где никто не сидел. Он заглянул под столешницу, чтобы убедиться, что она не прикреплена к полу, затем поднял ее на высоту своей груди, горизонтально полу, чтобы ни одна из дорогой электроники Гольдштейна не упала. Потом он поставил стол на место.

— Убить нас сложно, но не невозможно, — сказала Анна. — Но держать оборотня, пока ты пытаешь его…

— Магия? — спросил Сингх. Агент национальной безопасности совершенно забыл, что его первоначальным намерением было побольше разузнать об оборотнях. Чарльз с удивлением обнаружил, что он ему нравится.

Анна пожала плечами.

— Или так, или чрезвычайно хорошее планирование. Дело не только в силе, у нас очень быстрый метаболизм. Накачать наркотиками или вывести из строя надолго, не убивая нас, чрезвычайно сложно.

— Святая вода, — сказал Пэт, бывший сотрудник ФБР, а ныне агент КНСО.

Анна не закатила глаза, но позволила Чарльзу почувствовать ее раздражение.

— Я могла бы пить ее каждый день в течение недели, живя в Сикстинской капелле.

— А серебро? — спросил Хойтер.

— Есть ли черные отметины на коже жертв? — спросила Анна. — Серебро обжигает нас, как огонь или кислота.

Они не ответили на ее вопрос. Но Чарльз заметил, что начиная с жертв 1990-х годов жертв фотографировали от шеи и ниже, а иногда фотографий с места преступления вообще не было. Он был почти уверен, что это не было оплошностью.

— И как, — продолжила Анна, — убийца узнал, что они оборотни? Только один из них, местный волк, вышел на публику.

Разговор снова возобновился, но Чарльз позволил братцу волку осмыслить все, пока сам наблюдал за собравшимися. Агент Фишер наблюдала за Анной с тем же выражением, которое появилось у Асила, когда он нашел розу, которую хотел для своей оранжереи.

«Нам не придется навязываться, чтобы помочь в этом деле, — сказал он Анне. — Агент Фишер хочет, чтобы мы работали с ней».

Братец волк вернул его внимание в комнату, где выступал другой агент Национальной безопасности, Джим Пирс.

— А что, если убийца был оборотнем?

Анна покачала головой.

— Тогда вы бы находили не тела с метками, а части тел.

— Оборотни едят людей? — спросил Хойтер, насторожившись, как гончая. — То убийство в Миннесоте — это были оборотни?

Анна фыркала и лгала, как политик.

— Послушайте. Превращение в оборотня не делает вас серийным убийцей, и это также не делает вас супергероем. Кем бы вы ни были, вы им и остаетесь. Если плохого парня изменяют, он все равно остается плохим парнем. Однако мы сами следим за порядком в стае, и у нас это неплохо получается. В основном мы обычные люди, которые в полнолуние превращаются в волков и выходят поохотиться на кроликов.

Но изменения превращало людей в убийц. Оборотни не были лесными волками, которые охотились только тогда, когда были голодны. Оборотни были убийцами, и те, кто не мог это контролировать, иногда убивали много людей перед тем как их самих устранят.

Никто, глядя на лицо с веснушками Анны никогда бы не услышал ложь, если только он тоже не оборотень. Бран гордился бы ей.