Четыре демона. Том 1

Глава 1.1 Варфоломеевская ночь. Истинный Ирмант

Земля, 5509 год до рождества Христова, то есть, до отправной точки современного летоисчисления основной массы людей.

Место действия — остров Атлань, территория Антов, самое отдалённое южное поселение Славяно-Ариев, белых солнцепоклонников, опорная база на священной горе в противоположной Борее части планеты, пик средь вод или малая столица древнейшей из трёх Земных рас.

Город Атлантида наполнен суетой, хотя обычно более безмятежного места не найти. Анты обособленны, немного дики своими порядками и чрезмерно набожны, при этом очень душевны. Их нравы позволили им сформировать неповторимое государство, без надзора или контроля, а вмешательство князя и жрецов ограничивалось несколькими статутами. Утопия, где отсутствовали злоба и страдания. Животные, насекомые, природа и даже человек жили в унисон. Заповедник в низине, как называли свой остров местные. Усыпальница древних для тех, кто видел город впервые.

Анты чтили заветы предков так яро, что соплеменники на континенте посматривали на них с недоумением или опаской, ведь, по общему убеждению, жить в первую очередь следовало здесь и сейчас. Население города паниковало вполне обоснованно — началась война, да такого масштаба, что в своей истории народы Земли подобного ещё не видели.

Атланты собрали срочный совет, попутно вооружая способных сражаться, оснащая целителей и загружая припасы для поддержки братьев на материке. Каждая минута была на счету, и в активной подготовки участвовал каждый житель. Через десять минут после получения новости во всём городе не осталось ни одного безучастного, от мала до велика. На главную площадь стягивалась вся техника, способная пересечь расстояние до Бореи, но один индивид не спешил, зная особый и более эффективный способ добраться до места — боевой зоны на севере.

Атлантида до безумия прекрасна. Даже в густонаселённых районах пейзаж и атмосфера подобны райским, из такого места тяжело уходить. Самый край обитаемой суши, вдали от больших континентов, средь бескрайнего океана остров, вечно обдуваемый тёплыми ветрами, с неисчерпаемым источником кристально чистой воды и густым сосновым лесом. Максимально пригодные для жизни земли, не подверженные никаким катаклизмам. Равнина под городом очень плавно превращалась в высокую гору со срезанной макушкой, единственную на острове, чуть меньше двух километров высотой, с уникальным утесом со стороны воды, как гладкий щит, прикрывающим «плато древних».

Абсолютно ровная вершина с крупным сооружением мигом притягивала к себе внимание приезжих, несмотря на не менее красивый каменный город. Именно пик являлся центром кусочка суши, местом силы и главной ценностью.

Гора — духовный район, а склон от вершины к городу не походил на обычные скалы: очень ровная сторона, плавно спускающаяся на всём протяжении, будто рукотворный срез, или будто высшие силы запланировали заложить здесь поселение. Если смотреть со стороны моря, то форма земли напоминала огромную, цельную детскую горку, а кроны деревьев создавали более ровную линию спуска. Жилой массив поделился пополам вымощенной дорогой, поднимающейся к главному храму Антов, на вершину плато.

Верховное капище возложили на самом краю макушки лицом к воде, частично на обрыве, убрав часть крупного святилища вниз, врезав в скальную породу на несколько уровней, где последний — гробница Асов. Грандиозное монолитное сооружение, выступающее и частично повисшее над двухкилометровой бездной. А от нижней точки храма протянулся туннелеобразный шип метров в десять, на конце которого сияла полураскрытая звезда, неугасающий яркий маяк, освещающий путь странникам в короткие, но тёмные ночи.

Именно уединённый храм бога морей, покровителя Атлани, стал излюбленной резиденцией инопланетного наблюдателя во времена его пребывания на Земле. Действующий лидер Сейтлеров — ордена наблюдателей — по имени Орталеон непрерывно прожил здесь несколько Земных лет. Представитель одной из древнейших, но весьма малочисленной расы Ирмантов, а ныне относящейся к Асам в качестве касты Асмодеев, находился в этом капище большую часть своего времени.

В гостях на нашей планете Орталеон без определённой цели занимался изыскательной деятельностью, приносящей ему удовлетворение. Земляне нашли в нём и ему подобных нечто вроде идолов, высший разум, друзей и надёжную защиту, хотя пришельцы того и не требовали. Люди трактовали способности Асов повелевать духом планеты как божественное провидение, ровнялись на них и молились.

С самого утра день тёмного Лега, как нарекали местные именно этот подвид инопланетян, не заладился, хотя именно в тот день Орталеон собирался домой, на родную планету Дроду, к вечеру ожидая прилёта группы Вайтманов. Однако всё пошло не так, добавляя пришельцу нервоза и забот, что пришлись весьма некстати.

Вообще, Ирманта было сложно застать не в духе, а что до нынешнего положения дел, он сильно распалился из-за неожиданно начавшейся войны, в первую очередь, злясь на себя, что не смог предвидеть конфликт и пропустил подготовку мимо носа. То была его обязанность, а он слишком редко перемещался по планете. В итоге Асмодей почти вскипел, но благодаря терпеливости и самоконтролю подавил эмоции, не подчинился им, оставаясь абсолютно спокойным. Орта предпочитал не выходить из себя, ведь в гневе он бывал страшен.

Поговорив с верховным жрецом племени Антов, Орталеон отдал несколько приказов и отошёл в сторону. Он спустился в храм и уединился в центральном зале главного капища. Инопланетный наблюдатель создал на ладони маленький, чёрный шарик, сгусток специфической атмы, лопнул его и размазал по шершавой поверхности, превратив в особую, густую жижу, предназначенную для начертания рун.

В качестве кисти использовал большой палец правой руки, вычертил небольшой символ на полукруглом метровом камне, выступающем из пола посередине зала. Он рисовал прямо поверх вырезанного в глыбе трезубца, перекрывая своим веществом символ почтений всех Антов — оружие их бога. Валун, установленный в капище поклонения Иню, занимал самое видное место в центре этажа, а по полу крестом от него расходились лёгкие углубления, доходящие до стен и скрывающиеся под ними.

По завершении обряда Орталеон вытащил из-под одежды медальон, мотающийся на груди, и сжал его, а тот ярко засветился манящим синим светом. Сияние передалось в руку, словно просветив её насквозь, а затем он приложил кисть к камню, на руну, подпалив её неестественным тёмным пламенем, словно горит пластмасса. Через считанные секунды процесс выработки Ирмантианской маны затянул весь камень чёрным покровом, непрозрачной пеленой, поглотившей всё до кусочка, не оставив и сантиметра чистого пространства, даже трезубец, божественный знак Антов, пропал, будто покрылся слоем резины или смолы.

Правое запястье Ирманта украшал тонкий браслет. Гладкое кольцо, медленно переливающееся от чёрного к красному цвету и обратно, ненавязчиво напоминало о срочном сборе всех Асов. Оповещение санкционировал сам же Орталеон несколько минут назад, во время общения со Жрецом.

Когда порождённые Сейтлером оковы окончательно завладели камнем, выточенный трезубец вновь выступил из черноты в виде синеватого света, а вслед за символом проявилась и руна Чернобога, ранее нарисованная Ирмантом, и точно в том же тоне визуализации.

Как только руна набрала необходимую мощь, Ирмант произнёс фразу на языке Асов и вновь приложил к монолитному камню свою ладонь. Орталеона затянуло в глыбу, словно чернильное пятно, как в водоворот. Так глава ордена наблюдателей моментально переместился в Борею.

Когда он телепортировался с острова Атлань, монумент Иню плавно растерял покрывающую его чёрную пелену, она стянулась в светящийся символ, а после и руна погасла, осталось лишь нанесённое вещество, но выгоревшее до пепельно-серого оттенка и сразу отпавшее.

Ирмант перепрыгнул в Борею, а точнее, в самый центр — одну из двух священных пирамид столицы Славяно-Арийского общества. Подобно первому, второй камень тоже стал чёрным.

Подле глыбы сосредоточился Ирмантианский поток, и мана приняла вид круглого чёрного пятна, вертикально зависшего в метре от поверхности, словно портал. Орталеона выплюнуло из крутящейся атмы, он вылетел едва ли не кубарем, но устоял на ногах, гася скорость движения пробежкой. Сначала Ирмант не был собой, лишь субстанция, как вылитая из ведра жидкость, только в процессе тело приняло очертания, а в последний момент вернулась и насыщенность со всеми индивидуальными особенностями.

Здесь главный Сейтлер собирал всех земных Асов, членов подконтрольного ему ордена, присутствующего в многих галактиках. Война на Земле другим галактикам не угрожала, но и важности её не стоит преуменьшать.

Первый и наиболее массированный удар на себя приняла страна Городов — множество полуавтономных государств, разбросанных по всей окраине Бореи, необъятной земли Славяно-Ариев, занимающей половину крупнейшего материка планеты, с границами от современного Казахстана и до Хабаровского края.

Уже тогда наступательная война воспринималась нашими предками как удел низших, глупых и мирских созданий, они смотрели на любых захватчиков с иронией и сожалением.

Основные силы врага ударили по всей линии оборонительных Полисов страны Городов, разом снеся большинство укреплённых поселений, многие годы существовавших лишь для галочки, порядком потрёпанных и устаревших.

Мало кто из жителей Бореи ожидал внезапного, беспричинного конфликта, подобное не было присуще и другим людям того времени и мышления, включая всех соседей. Земляне знали истинную цену жизни.

Разрушая Славяно-Арийские форты, силы противника шустро продвигались вглубь континента. Но далеко не все крепости пали, нашлось и много крайне устойчивых, оттягивающих захватчиков на себя. У каждой уцелевшей базы была собственная, казалось бы, незначительная отличительная деталь, маленькое чудо — аргумент, позволивший продержаться до подхода основных сил.

Где-то находился крайне придирчивый Князь, долгие годы уделявший излишне много внимания стенам и вооружению, уже состарившийся, но опасающийся войны, а где-то присутствовали Асы, вставшие на защиту рубежей. Наиболее твёрдыми древними кремлями оказалась всего три. Они не просто достойно встретили врага, но и оттолкнули его, затупив остриё агрессора по примеру Аркаима, крупнейшего и наиболее неприступного бастиона, обнесённого сразу двумя кольцами крепких, высоких стен.

Первым Сейтлером, узревшим земной конфликт, был Перун, молодой Маг из клана Первых, сильнейший из светлых Асов, присутствовавших на Земле, ровесник Ирманта и его ярый идеологический соперник, но не враг. Именно Перун сообщил Орталеону о начале наступления. Будучи покровителем Восточнославянских племён, он проживал ближе к краю территорий, в Аркаиме, вот и наткнулся на диверсионную группу налётчиков раньше остальных.

Противоборствующей стороной конфликта стал второй корневой вид планеты — последователи Аримии, нация великого дракона, следующий по численности и значимости народ, пришедший на планету извне, но настолько давно, что Земля по праву стала их полноценным домом. Опекающие Азиатов ящеры, Аримийцы — единственные пришельцы, неконтролируемо допускаемые Асами в наш мир согласно старинной договорённости, заключённой много поколений назад.

Некогда Аримийцы являлись непосредственными соседями Асов в далёкой звёздной системе Яр-Кеплер. Ящерами их назвали именно Асы, сами же они предпочитали именоваться «драконами».

Невзирая на точность и неоспоримость полученных Ирмантом сведений касаемо начавшейся войны, Орта никак не мог свыкнуться с этой мыслью. Он был из тех, кому надо увидеть всё своими глазами или получить достаточные доказательства, а до тех пор Сейтлер крайне редко утверждал или опровергал что-либо.

Несмотря на свой небольшой возраст, чуть более двух тысяч лет, Орталеон стал самым молодым лидером наблюдателей в истории и участвовал в урегулировании нескольких крупных противостояний в дальнем космосе. Однако войны, коснувшейся домашних Сегментов, в его эпохе не было. За много тысяч лет до него последняя брань с участием Ирмантов и Асов чуть было не положила конец всей звёздной колыбели. Но это было очень давно, задолго до рождения тёмного Лега, объединения рас в союз и учреждения касты Асмодеев.

Орталеон телепортировал себя на изголовье возвышающейся над всем прочим пирамиды Яр-Солнца, величественного сооружения на предгорье — холме, с которого и без ступенчатого капища весь город находился как на ладони. Рядом располагалась вторая точно такая же, но тёмная святыня Лейлы Нуны — искусственного спутника Земли.

Оказавшись в духовном кварте Яр-града, Орталеон согнулся на время физического восстановления, а по завершении вытянулся, расправил плечи и открыл глаза.

Внешне отличить Ирманта от Землян было крайне сложно, даже Аса в толпе определить проще, они крупнее, а Асмодеи — отнюдь, одних габаритов с людьми. Между собой у инопланетян так же отличий немного, кроме одного главного — очей. Глаза Ирмантов уникальны, даже окрашенные чернилами белки человека не повторят такой густо-чёрный цвет и внутренние волны индивидуального изгиба, не говоря уже о желтых зрачках разных форм и размеров, очень выделяющихся на угольном основном фоне.

Ирмант подошел к краю последнего яруса пирамиды и всмотрелся вдаль, на юго-восток, настраивая зрение, словно бинокль. Тёмные Леги моргали раз в десять реже людей, но высматриваемые им события разворачивались так далеко, что он специально несколько раз подряд прикрывал веки, меняя форму зрачков и увеличивая кратность.

В максимальном приближении зеницы ока стали едва заметными треугольниками — точка и два тонких желтых кольца радужки, отдельно выступившие сквозь чёрные склеры.

Скорректировав параметры зрения, будто объектив фотоаппарата, Орталеон смог покрыть многокилометровое расстояние, игнорируя облака. Ему удалось лишь подсмотреть издали, но он увидел самую главную угрозу, надвигающуюся на столицу по небу. Особо не распыляясь на, казалось бы, устрашающие Виманы — боевые атмосферные корабли ящеров, сброшенные с Вайтманов, Асмодей абсолютно спокойно, словно так и надо, отвернулся, поменяв небесный пейзаж на неразборчивый вид ближайшей к городу линии фронта. Здесь он проявил большую заинтересованность, осматривая всё внимательно, словно сканер, стараясь не упустить и малейшей детали. Картина помогала ему лучше соображать, дорисовывать неизвестные обстоятельства.

Смерть, хаос и разрушение медленно накатывали на город единым фронтом, а летящие к Яр-граду корабли прекратили огонь, не возобновляя без нужды. Пришельцев интересовала лишь оборона и армия, а не простые деревни. Когда темный Лег сам всё увидел, груз его ответственности набрал вес, он тяжело вздохнул, представив, чем обернётся развязка.

Орта всегда был излишне чувствителен, но в его случае это не слабость, а личная проблема, морока с совестью и ответственный подход. Скажем так, сострадание и переживания не перекрывали темперамента, а если его разозлить, он быстро взрывался, забывая о подобных заморочках. Последствия таких срывов известны всем Сейтлерам. Дурная слава и трепет сводных сородичей перед его персоной появились задолго до назначения его на должность распорядителя ордена.

Асмодей с детства желал избавиться от повышенной эмоциональности, ибо она ему была ни к чему. Когда основная часть социума реагирует на тебя как на прокажённого или проклятого, как на существо, к которому опасно подпускать детей, и так происходит день ото дня, с самого рождения, вырасти добродушным сложно, не правда ли.

Ирманты сбились в обособленное меньшинство, где правили свои порядки, и со слюнтяями в его клане не церемонились. Сопереживание, чувствительность и прочие светлые побуждения у них не в почёте, зато силу и ум в искусстве войны Тёмные оценивали по заслугам, как никто другой. На основании кровного права и подборки всех нужных качеств Орталеон и получил место главы ордена Сейтлеров, когда подняли вопрос о переизбрании.

Принцип мышления Легов прост — каждый должен сделать всё, что требуется для решения возникших проблем, какими бы неподъёмными они ни казались. Не следует искать у других сочувствия и помощи, нужно ломать собственные пределы, взбираясь в гору с улыбкой и прямой спиной.

Взрослея, Орталеон не отступал от общепринятого стереотипа идеального Асмодея, дабы не осквернять память об отце, предельно порядочном, благопристойном и благочестивом Леге, восстановившем клан после тысячелетнего упадка и вернувшем ему вес в совете старейшин. Хоть он и отступился в конце своего пути, за один день разрушив труд всей жизни и исчезнув.

Орта тщательно проработал в себе каждую неугодную черту, обуздав их и избавив сознание от всех видов комплексов. Однако истину не искоренить, можно притупить или скрыть в сокровенных уголках разума, но в свой час сущность проявляется в поступках.

Ирмант всегда умело переступал внутренние пределы, игнорируя унижения и пренебрежение со стороны, нисколько не злясь, а выпуская весь негатив в мелкие пакости, непочтительные и дерзкие выходки, из-за которых по молодости у него возникало немало проблем. Его оправдано называли дебоширом.

Тяжелее ему давалось затуманивание собственного безразличия и пренебрежения внутренними кастовыми правилами, идеями и стремлениями перед сородичами. Во многом убеждения Легов для него стали чужды: слишком мрачные, твёрдые и ограниченные, они шли вразрез с его внутренней системой ценностей. Но кроме него, это знал разве что всего один Ас, близкий друг, родственная душа, и больше никого. Как бы то ни было, когда наступало время для дел, Ирмант всегда знал, как действовать, его особенности на качестве выполнения заданий не сказывались. Что до Асмодейских постулатов, Орта никогда ничего не критиковал, однако, получив власть, постепенно менял всё, что считал нуждающимся в реформации, и не только внутри диаспоры Тёмных, но и в своде ордена Сейтлеров.

Теперь Асмодей далеко не ребёнок и многое переосмыслил, однако светлые чувства в нём не погибли, хотя и ослабли, скрывшись глубоко внутри, чтобы жизненный опыт их окончательно не затушил. Добрые побуждения уступили место цинизму и усталому пренебрежению, порой оборачивающемуся серьёзными проблемами с высокопоставленными представителями расы, чьё самолюбие так нахально не раз задел Ирмант. Он мог учудить или сказать всё, что вздумается, и кому угодно, если считал нужным.

Смотреть на гибель людей с бездушной точки зрения холодного расчёта у Ирманта не получалось, он любил землян, возможно, сильнее, чем Асов, а потери Орталеону знакомы как никому в целой вселенной. Вырос без отца, так ещё и в сильно обмелевшей кадрами расовой прослойке. На фоне безысходности трагедии он всё же ощущал предвкушение от предстоящей войны, и никакие жертвы не могли сравниться с кипением крови, будто испытывал многократное чувство радости, подобного которому раньше не знал, обретая новый смысл жизни — сражение.

Подобная подоплёка и пробуждение жажды смерти даже пугали, казалось, что в нём проснулась та часть сознания, которую Ирмант в себе всегда отрицал. Словно наступил тот час, когда генная память возьмёт своё, подчинит себе уязвлённую гневом голову в самый неудобный момент, например, в бою и, возможно, на короткое время, но всё же завладеет им, а тогда произойти может многое. Подсознательное предвкушение убийства не есть хорошо, и Орта трезво осознавал своё отклонение. Боязнь упустить едва уловимый голос совести — единственная фобия Асмодея, порой доходившая до абсурда, противоречила здравому смыслу.

Данную особенность тяжело понять, схожее ощущение испытывает ответственный спортсмен, мастер спорта или умелец различных единоборств, который старается избежать уличной потасовки, спуская провокаторам незначительное оскорбление из страха ненароком убить и перечеркнуть собственное спокойствие. Кому хочется последствий статьи по неосторожности или самозащите, океан проблем ради самоутверждения или проявления превосходства? Да и зачем принижать без того самого себя унизившего. А последующие душевные страдания ещё страшнее.

Орта долго простоял, бездействуя, думая и наблюдая за битвой вдали. Адреналин в теле требовал быстрее отправиться туда, но он не мог торопиться.

Пока Ирмант пребывал в себе, вокруг него собрались почти все подчинённые, что были на Земле. А на майдане у подножия капища-пирамиды полководцы из числа землян собирали солдат и отправляли на первый край батальон за батальоном, снаряжая всё новые. В то же время сотни молодых ребят шустро носились через ряды взрослых мужчин, помогая им одеться и подтаскивая обмундирование с оружием. Женщины — и того хуже, волокли наиболее тяжёлые части брони и всё необходимое тем, у кого не было своего, сгибаясь под грузом, но всё равно двигаясь вперёд, как ломовые лошади, не жалуясь на тяжкую судьбу, а чётко осознавая необходимость.

Определив оставшееся расстояние до летящих на город Виманов врага, Орта счёл, что время у него ещё есть. Он позволил себе продолжить затянувшееся внутреннее самонаблюдение, игнорируя беспокойство своего окружения.

Двое из Асов и вовсе не скрывали возмущения, злобно посматривая на главу ордена, молча критикуя Ирманта или даже виня его и ему подобных в происходящем. Эта парочка презирала руководителя, постоянно одаривала недобрыми взглядами. Бунтари переглядывались между собой в полуулыбке. Казалось ими заранее всё обговорено, а теперь слов не требовалось. Причина столь негативного отношения к Асмодеям крылась совсем не в разовом пренебрежении одной персоны своей командой, всё скрывалось глубже. Недовольные друзья были готовы списать на Легов всё, даже самое несуразное, включая космическую войну, развернувшуюся на далёкой Дроде, и её отголоски, докатившиеся до Земли.

Конечно, Орта и сам виноват, он даже не приветствовал коллег, словно их нет, выказывая сверхпренебрежение. Но бесились не все, лишь меньшая часть, несмотря на равное положение. Один молодой пришелец Парт, или Святовит, как его прозвали люди, расслабленно улёгся на пол и беззаботно любовался небом, как наивный мечтатель, не способный заметить проблемы.

Тёмный Лег не терял глупой надежды найти себе равного соперника среди нападающих — ящера, но видел только людей или распорядителей, не воинов. Он жаждал схлестнуться с тем, кто заставит его попотеть. Хотя среди Аримийцев с Ирмантом сравниться могли немногие, ящеры составляли конкуренцию разве что толпой, доступным им большинством — плодились они быстрее, но и жили многим меньше.

Сейтлеры продолжали недоумевать, покорно ожидая инициативы руководителя. Все, кроме озлобленных, списали промедление на разработку цепочки действий и не отрывали лидера от процесса поисков, да и мандраж был им не чужд. Асы не торопились, пребывая в лёгком испуге. Впрочем, Орталеон бездействовал не ради пользы, а ради осознавая, что столь желанный им враг скоро сам придет за ним, прямо сюда, в духовный квартал города.

………………………………………………………………..

Благодарю накинувших рейтинга. Для вас момент, а в продвижении книги важен каждый лайк.

………………………………………………………………..