Чище воды, острее ножа

Глава 1

Бывают в моей жизни моменты, когда меня неудержимо тянет пофилософствовать. Спокойно посидеть на кухне с чашкой кофе и сигаретой или постоять на балконе летним вечером, а то и побродить по парку или по набережной и подумать о чем-нибудь далеком и прекрасном. Впрочем, случаются такие моменты редко. Как правило, избранная мной профессия частного детектива к подобному не располагает, наоборот, мыслить приходится как можно более ясно и конкретно. Но тем приятнее иногда расслабиться и, глядя на облака, медленно плывущие по небу, задуматься о том, что там, за этими облаками, за тем небом, которое мы видим.

Такое настроение обычно находит на меня после успешного завершения какого-нибудь серьезного расследования, когда можно наконец-то отдохнуть. Правда, на этот раз дело было не в законченном расследовании, а в том, что сегодня, встав с постели, я почувствовала, что окончательно излечилась от подхваченной неделю назад простуды, из-за которой последние несколько дней пришлось безвылазно сидеть дома. Это открытие немедленно настроило меня на благодушный лад, и я, умывшись и прихватив с собой пачку любимых сигарет, вышла на балкон, прислонилась к стенке и стала задумчиво наблюдать за пушистыми белыми облаками, подставив лицо приятному весеннему ветерку. Как все-таки хорошо быть здоровой!

Я затянулась сигаретой и автоматически подумала, что пачка, из которой я ее достала, последняя. Значит, пора новый блок покупать. Но только не сейчас! Сейчас так не хочется никуда идти. Вот соберусь выходить из дома, заодно и сигарет куплю…

Последняя мысль меня саму и рассердила. Что-то вы, уважаемая госпожа Иванова, совсем обленились! Неделю болеть изволили, каким-то образом умудрившись простудиться в конце апреля, а сейчас выздоровели и снова никуда идти не желаете, даже за сигаретами из дома выйти вам лень. А между прочим, еще и работать иногда надо. Те же сигареты купить – деньги нужны, а они сами по себе с неба не падают. Нет, на сигареты-то у меня пока хватит, но если ничегонеделанье продолжить, то придется с любимых «Marlboro» переходить на «Петра I», которого я дольше нескольких дней выносить не в состоянии. Дойдя в своих размышлениях до этого места, я почувствовала, что настроение у меня немного испортилось, но зато испытала определенное удовлетворение – раз вспомнила о деньгах и о работе, значит, полностью пришла в себя после болезни, что не может не радовать.

Я решительно потушила сигарету, вернулась в квартиру и тщательно закрыла за собой дверь на балкон. Так, сейчас посмотрим, что у меня с финансами. Несколько минут я рылась по разным кошелькам, карманам, сумкам и прочим местам, где я обычно держу деньги, и вскоре пришла к неутешительному выводу – не считая неприкосновенных запасов на черный день, денег осталось максимум на две недели. Открытие меня опечалило, и, чтобы взбодриться, я отправилась на кухню – сварить себе кофе. Я обожаю этот напиток, и он всегда мне помогает. Но когда я открыла банку, меня ожидал новый неприятный сюрприз – кофе осталось ровно на одну порцию.

Настроение еще больше ухудшилось, и я поняла, что если так пойдет и дальше, то сегодняшнее утро для меня ничем хорошим не кончится. Если много мелких неудач выстраиваются друг за другом, то вместе они вполне способны испортить человеку настроение на целый день. Хотя, с другой стороны, с чего я взяла, что меня весь день ожидают неудачи? Заканчивающиеся сигареты и кофе – еще не повод так думать. Если поискать, то наверняка найдется что-нибудь, что кончилось или кончается – а как же иначе, если последние несколько дней я из дому нос не высовывала? Так что не стоит расстраиваться заранее. Ну а раз вдруг возникли тревожные мысли по поводу начавшегося невезения, то не мешало бы спросить у судьбы о том, что мне готовит сегодняшний день.

Я достала свои любимые гадательные косточки, сосредоточилась и метнула их на стол. Выпало: 10+21+25. Я немного напрягла память и вспомнила расшифровку комбинации: «Когда вы не призываете что-то плохое, оно и не случится. Если человек не хочет что-то изменить, значит, его устраивает положение вещей».

– Так, – вслух сказала я. – Значит, не нужно призывать плохое, то есть думать о неприятностях. Вот и ладушки, не буду. А вторая часть – насчет того, хочу ли я что-то изменить… Конечно, хочу! Сложившееся положение вещей меня не устраивает. Я устала бездельничать! И деньги нужны! Клиента мне!

Последние слова я произнесла таким голосом, каким, наверное, ведьмы в Средние века завершали свои заклинания. Я даже замерла на несколько секунд в ожидании. Почему-то мне показалось, что сейчас должен раздаться звонок в дверь. Но чуда не случилось. Звонка в дверь не последовало, зато я услышала у себя за спиной громкое шипение. Я мгновенно обернулась и тут же установила источник звука: это «ушел» мой кофе.

К счастью, гадание на костях уже успело оказать на меня благотворное воздействие, и я нисколько не расстроилась. Подумаешь, кофе сбежал… Первый раз, что ли? Через пять минут, когда плита была приведена в порядок, а остаток кофе дымился у меня в чашке, я наконец-то смогла сесть за стол и отхлебнуть глоток любимого напитка.

За чашкой кофе мне всегда особенно хорошо думается. Вот и сейчас я ощутила полную готовность к напряженной мыслительной работе, но… как назло, думать было особенно не о чем. Разве что о том, чем бы сейчас заняться. Клиентов нет, и когда они появятся, неизвестно, а просто сидеть и ждать – глупо. Клиенты – народ зловредный, когда работы навалом, они ломятся косяками, приходится кому-то отказывать, и они обижаются, что у меня времени на всех не хватает, а когда делать, как сейчас, совершенно нечего – хоть бы один объявился.

Немного поразмышляв, чем бы заняться, я решила, что сейчас вполне можно выбраться из дома и дойти до ближайшего магазина – купить сигарет, кофе и какой-нибудь еды. Конечно, пока меня не будет дома, может позвонить какой-нибудь потенциальный клиент, но, в конце концов, это еще не повод, чтобы не выходить за порог. Тем более я давно заметила: если сидеть дома и ждать, то никто не позвонит и не придет, а если самой собраться куда-нибудь выйти, ситуация тут же меняется в лучшую сторону. Правда, для того чтобы правило сработало, уходить нужно всерьез, а не просто мечтать об этом в качестве психологического упражнения.

Я вернулась в комнату и стала не спеша одеваться. На улице было уже совсем не холодно, поэтому я, чуть поколебавшись, решила не надевать пальто, а ограничиться теплым свитером с воротником под горло. Минут через десять я была уже полностью готова к выходу, оставалось только обуться и взять сумку, но в эту минуту в комнате раздался телефонный звонок.

«Сработало!» – подумала я, вбегая в комнату и хватая трубку.

– Алло?

– Здравствуйте. Могу я поговорить с Татьяной Ивановой? – раздался в трубке незнакомый мужской голос.

– Конечно, можете. Это я и есть, – ответила я и сделала выжидательную паузу.

– Дело в том… – немного неуверенно начал мой собеседник.

– Подождите, – остановила его я. – Прежде чем говорить о деле, может быть, вы представитесь?

– Конечно, конечно, – в голосе моего собеседника послышалось облегчение. – Извините, просто я сейчас немного взволнован. Я – Константин Петрович Беляков, работаю в одной фирме с Александром Матвеевым, от которого про вас и услышал. Он говорил, что вы однажды очень серьезно ему помогли и что вы отличный профессионал.

– Ясно, – ответила я.

Дело Матвеева я прекрасно помнила. Чуть больше полугода назад я помогла ему выпутаться из довольно щекотливой ситуации, связанной с торговлей наркотиками. Его тогда пытались подставить, но с моей помощью он сумел оправдаться и выйти из этой истории с минимальными потерями.

– Так чем я могу вам помочь? – спросила я.

– Дело в том… – Константин Петрович на несколько секунд замялся, явно подбирая слова. – Ох, нет, долго рассказывать. Одним словом, не могли бы вы сейчас приехать по адресу: улица Рогожина, дом 25, квартира 181, я вам все объясню. И, если вам не трудно, постарайтесь поскорее.

Последнее предложение мой собеседник произнес уже вполне уверенным голосом – судя по всему, он справился со своей неловкостью. Зато я несколько растерялась: обычно клиенты приезжали ко мне, или они, по крайней мере, излагали свои проблемы по телефону. Вот так, срываться с места, ехать непонятно куда и непонятно зачем, я не привыкла.

– И все-таки, Константин Петрович, может быть, вы скажете коротенько, что у вас случилось?

– Нет, Татьяна Александровна, рассказывать долго, а время уходит. Чем скорее вы здесь окажетесь, тем лучше, а на месте я вам все расскажу.

– Так не пойдет, – решительно сказала я. – Объясните суть проблемы хотя бы в двух словах.

– В двух словах так. Произошло убийство, и в совершении его подозревают моего сына. Мне нужно, чтобы вы доказали его невиновность. И чем раньше вы сюда приедете, тем больше успеете увидеть своими глазами. Ведь осмотр места преступления очень важен, насколько я понимаю. И поговорить успеете со всеми, кто тут был, пока их в милицию не забрали или по домам не распустили.

– Так вы меня не домой к себе приглашаете, а на место преступления?

– Ну да.

– А что это за остальные, о которых вы сказали?

– Татьяна Александровна, если я сейчас начну вам все рассказывать, то вы ничего сами не увидите. А я к тому же и не знаю ничего толком – кто тут со мной откровенничать будет? Приезжайте лучше сюда и сами во всем разберитесь.

Я подумала, что Константин Петрович прав, и сказала:

– Хорошо. Остается только обсудить вопрос оплаты моей работы. Я беру двести долларов за каждые сутки расследования. Вас такая цена устраивает?

– Устраивает. Меня Матвеев предупреждал, что вы работаете отлично, но и деньги берете соответствующие. Если справитесь с делом, я вам и больше заплачу. Так когда вас ждать?

Я прикинула расстояние от моего дома до улицы Рогожина и ответила:

– Через двадцать минут. Если сможете, постарайтесь пока сами узнать побольше. До встречи.

Я повесила трубку, бросила в кресло приготовленную было хозяйственную сумку, достала из шкафа рабочую и помчалась из дома. Хорошо, что я уже одета и не нужно тратить время на сборы. Беляков прав, чем раньше я буду на месте происшествия, тем лучше. Интересно, давно ли произошло убийство? Эх, зря не спросила. Хотя нет, не зря, сейчас все узнаю. Насколько я поняла из слов клиента, милиция оттуда еще не убралась, значит, труп обнаружили относительно недавно. Отлично, если потороплюсь, у меня будут все условия для работы. Вот только бы милиция не начала мне палки в колеса втыкать, а то некоторые менты так частных детективов не любят, что из чистой вредности могут подгадить.

С этими мыслями я вышла во двор, вывела из гаража любимую свою бежевую «девяточку» и покатила по утреннему городу. Улица Рогожина находится довольно близко от моего дома, и, может быть, проще было бы пройти несколько кварталов пешком, чем ехать на машине, поскольку в центре нашего города целая куча улиц с односторонним движением. Но сейчас я не могла позволить себе оставить любимого железного коня в гараже – кто знает, куда меня сегодня заведет только что начавшееся расследование?

К дому номер двадцать пять я подъехала в самом начале десятого и сразу поняла, какой из подъездов многоэтажки мне нужен: около него стояли две милицейские машины, «Скорая помощь» и толпилось десятка два человек – неугомонные бабки и прочие любопытствующие. Я почувствовала просыпающийся во мне охотничий азарт, расследование уже горячило кровь и призывало к активным действиям.

Распахнув дверцу, я вышла из машины и решительно направилась к подъезду, не задерживаясь для разговора с народом. От бабок, конечно, можно узнать что-нибудь ценное, но я решила оставить беседу с ними на потом. Бабки от меня никуда не убегут, а сейчас нужно как можно скорее оказаться на месте происшествия.

Нужная мне квартира располагалась на пятом этаже, куда мне пришлось добираться пешком, поскольку лифт работать решительно отказался. Поднимаясь по ступенькам и проклиная вечное наше российское разгильдяйство – ведь не сей же час сломался лифт, а наверняка вчера, если не раньше, и до сих пор его не починили! – я мимоходом обратила внимание на то, что в подъезде не наблюдается никакого шевеления и беготни. Это меня, признаться, слегка удивило – сейчас самое время опрашивать соседей, кто что видел, кто что слышал и так далее. А если упустить время, то потом никто ничего не вспомнит и работать будет существенно труднее. Или милиция сработала так быстро, что опрос уже закончен? Ох, что-то мне в такую ее оперативность не верится!

У двери квартиры, названной Беляковым, дорогу мне преградил милицейский сержант с дымящейся сигаретой в руке, заявивший решительно:

– Девушка, сюда нельзя.

Я слегка растерялась. Почему-то я была совершенно уверена, что меня беспрепятственно пропустят внутрь, и к возникшему на пути препятствию оказалась не готова. Предъявлять сейчас свои просроченные корочки, в которых значилось, что я являюсь работником прокуратуры – удостоверение осталось с тех пор, как я там работала, и частенько меня выручало, – было нельзя, поэтому я честно сказала:

– Я – Татьяна Иванова, частный детектив, меня сюда пригласил Константин Петрович Беляков. Могу я с ним поговорить?

Сержант вытаращился на меня с искренним недоумением. Видимо, ему на жизненном пути еще ни разу не попадались частные детективы, да еще женского пола, да еще со столь эффектной внешностью, как у меня.

– Какой еще Беляков? Не знаю никакого Белякова.

Я с трудом подавила раздражение. Не люблю тупых. Постаравшись говорить повежливее, я ответила:

– Я понимаю, что вы не знаете Белякова. Откуда бы вам его знать? Он же мой клиент, а не ваш, правильно? Но, может быть, вы зайдете в квартиру и спросите, нет ли там такого? А заодно скажете, что приехала Татьяна Иванова.

На лице сержанта явственно отразилась напряженная работа мысли. Судя по всему, парень сейчас решал, стоит ли ему попытаться меня прогнать или проще будет выполнить мою просьбу. Ох, ну почему мне такой тугодум попался! Я попыталась ускорить протекавший в голове сержанта мыслительный процесс:

– А кто там сейчас? Кому это дело досталось? – Во мне родилась робкая надежда, что дело будет вести кто-то из моих друзей, тогда работать было бы намного легче.

На четко поставленный вопрос сержант ответил моментально:

– Капитан Данилов из Ленинского РОВД.

Фамилия показалась мне смутно знакомой, но сразу вспомнить, когда и при каких обстоятельствах я сталкивалась с ее обладателем, мне не удалось. Ну да особой разницы и нет. Если даже мы с Даниловым и знакомы, то очень мимолетно, но все равно лучше поговорить с ним, чем с этим дубиноголовым сержантом.

– Тогда скажите капитану Данилову… – начала я, но тут дверь квартиры открылась, и на лестничную площадку вышел высокий полный мужчина, одетый в строгий деловой костюм. Черты его лица были немного грубоваты, но в глубоко посаженных серых глазах были заметны ум и решительность.

– Вы Татьяна Иванова? – спросил он, едва увидев меня.

– Именно, – лаконично подтвердила я. – А вы Беляков?

Мужчина кивнул:

– Извините, что я не встретил вас. Со мной сейчас капитан разговаривал и только что отпустил меня. А вы быстро добрались, я и не ожидал, что вы уже здесь.

– Я только подошла, – ответила я. – Как раз просила сержанта позвать капитана Данилова, но поскольку вы появились, то, может быть, введете меня в курс дела?

– Да, конечно, – кивнул Беляков. – Капитан и прочие все равно сейчас заняты, и задержатся они здесь не меньше чем на час еще, так что время у нас есть. Давайте покурим тут, и я вам все расскажу. Кстати, вы курите? – словно спохватившись, спросил он.

– Курю. Только давайте спустимся этажом ниже, – предложила я, глазами показав своему клиенту на сержанта, который с любопытством прислушивался к нашему разговору.

Беляков оказался понятливым и не стал переспрашивать вслух. Мы спустились сначала на четвертый этаж, а потом еще на один лестничный пролет ниже, чтобы не торчать перед дверьми квартир, и закурили.

– Рассказывайте, – потребовала я, вдохнув первую порцию дыма.

– Легко сказать. Я даже не знаю, с чего начать-то.

– Начните с начала, – посоветовала я, стараясь по возможности умерить природное ехидство. Как-никак передо мной клиент, а с клиентами нужно обращаться, как со старинной фарфоровой посудой, – бережно и нежно. – Но постарайтесь тем не менее покороче – сами говорили, что время нам дорого.

– Если с начала, но при этом покороче, – Беляков слегка усмехнулся, – то дело обстоит так. У меня есть сын, зовут его Сергей. Это, к сожалению, молодой разгильдяй, который только и умеет, что у меня на шее кататься. Вчера вечером он ушел из дома на день рождения к своему другу. Предупредил, что гулянка затянется на всю ночь и вернется он только на следующий день, часам к двенадцати. А сегодня утром, где-то без десяти восемь, – я как раз из дому выходить собирался – дорогой сыночек звонит мне и сквозь всхлипы и вздохи сообщает, что в квартире, где они праздновали, ночью кого-то зарезали и что он будет первым подозреваемым, поскольку вечером с тем, кого убили, поссорился и чуть ли не дрался. Но при этом Сергей клялся, что не виноват, и, честно говоря, я ему верю. Не подумайте, что только из-за того, что он мой сын. Просто уж кого-кого, но сыночка своего я знаю как облупленного. Не мог он никого убить. Характер не тот, слабовольный он очень.

Голос у Константина Петровича слегка подрагивал, но в целом говорил он довольно спокойно и даже с легкой иронией. Это мне в нем сразу понравилось. Люблю, когда люди стараются сами к себе с юмором относиться, с такими общаться проще.

– Сколько лет сыну? – задала я первый из возникших у меня вопросов.

– Двадцать один год.

– Он сейчас там? – Я показала пальцем в потолок, имея в виду квартиру номер 181.

– Да. Они утром сразу, как нашли тело, вызвали милицию, и оттуда никого пока не выпускают.

– А кого убили?

– Ох. Я фамилию-то этого парня не знаю, а зовут, кажется, Сашей.

– Ладно, фамилию я у милиционеров выясню. Убитый – тот самый, у которого день рождения был?

– Кажется, нет, – неуверенно ответил Беляков. – День рождения, по-моему, у другого был, у Димы, а Саша – один из гостей.

– И много еще гостей было?

– Человек восемь, кажется. Или десять. Не знаю точно.

– Тоже молодые все?

– Ну да. Лет им примерно по двадцать – двадцать пять.

– Значит, они все сейчас в квартире… – произнесла я, начиная понимать, что легкой жизни мне с этим делом не видать.

– Ну да, – подтвердил Константин Петрович. – Насколько я понял, этот капитан хочет сначала со всеми поговорить. Сидят там в комнате как пришибленные, и Сергей с ними.

Я тяжело вздохнула. Неплохой клубочек завязывается, судя по всему. Если в квартире столько народу, то я с ума сойду, прежде чем со всеми участниками вечеринки хоть коротко переговорю, а ведь это самое начало.

– Кстати, а с чего вдруг милиционеры позволили Сергею вам позвонить? – спросила я.

– Я так понял, что он мне звонил еще до того, как милиция приехала, сразу после того, как они труп обнаружили, – ответил Беляков.

– А когда вы сюда приехали, милиция уже была здесь?

– Ага. Сначала пускать не хотели, потом разобрались, кто я такой, и их главный захотел со мной поговорить.

– И о чем спрашивал?

– О Сергее, конечно. Много ли он пил, не баловался ли наркотиками, не хранил ли дома холодное оружие, какие у него отношения с друзьями… Еще о том, знаю ли я этого Сашу, не ссорился ли мой сын с ним, и все такое. Ну, и я его тоже спросил – о том, кого он подозревает, но он мне, конечно, ничего толком не ответил.

Я задумчиво покивала. Картина более или менее прояснилась. Или, вернее будет сказать, прояснялись рамки, в которых постепенно будет проявляться картина преступления. Говорить сейчас с Константином Петровичем более подробно не имело смысла – нужно сначала пообщаться с капитаном Даниловым и, по возможности, с бывшим на вечеринке народом. Оставался еще только один, причем наиболее щекотливый, вопрос, который я умышленно приберегла на самый конец разговора:

– Константин Петрович, я бы хотела прояснить одну вещь. А именно: для чего вы меня хотите нанять? Для того, чтобы я нашла истинного виновника преступления, или для того, чтобы я доказала невиновность вашего сына?

Беляков несколько секунд непонимающе хлопал глазами, потом до него дошел смысл моего вопроса, и он нахмурился:

– Татьяна Александровна, Сергей невиновен! Поверьте мне, я знаю, что говорю. В конце концов, он мой сын, кому, как не мне, его знать!

У меня было свое мнение по данному вопросу, но я решила оставить его при себе. Не говорить же сейчас вслух, что как раз родители зачастую знают о своих чадах чуть ли не меньше всех остальных.

– Я вам верю. Но в таких случаях одной веры мало, поэтому мне все-таки нужно четко обозначить свою позицию. Я не занимаюсь фальсификацией доказательств и выгораживанием преступников. Если по ходу расследования я приду к выводу, что виновен именно Сергей, то самое большее, что я могу вам обещать, это не делиться полученной информацией с милицией. О чем вас честно и предупреждаю.

– Согласен, – чуть помедлив, сказал Беляков. – Понимаете, Татьяна Александровна, я абсолютно уверен, что сын невиновен, поэтому такие условия меня не пугают. Я даже больше скажу: если вы получите железные доказательства того, что виновен Сергей, то приходите ко мне, и если я соглашусь с ними, то можете сообщить о них и милиции. Сергей мой сын, и я его люблю, но если он и в самом деле убил человека, то выгораживать его я не стану. Так что работайте смело. Только имейте в виду – доказательства должны быть действительно железными. Если вы вздумаете обвинить его только на основании того, что нож, которым было совершено преступление, принадлежит ему, то я с вами не соглашусь.

– Разумеется, Константин Петрович, – с облегчением сказала я. Позиция Белякова показалась мне весьма благородной. – Я буду продолжать расследование до тех пор, пока не буду абсолютно уверена в полученных результатах.

– Вот и отлично. Кстати, вы говорили об оплате. Давайте я сейчас заплачу вам за пять дней вперед, а там видно будет.

Я кивнула. Хорошо, что мой новый клиент сам про это вспомнил, не люблю первой заговаривать о таких вещах. Спрятав полученные деньги в сумочку, я сказала:

– Так, теперь давайте договоримся. У меня к вам могут возникнуть еще какие-то вопросы, но сейчас я хочу попытаться наладить контакт с милицией, так что подождите меня немного. Или пойдемте туда вместе со мной, подождете прямо там, а то меня опять впускать откажутся.

Беляков кивнул, и мы с ним поднялись по лестнице на пятый этаж и снова предстали перед бдительным сержантом.

– Позови сюда капитана, – приказным тоном сказала я, решив, что именно такой стиль общения будет в данном случае наиболее эффективен.

– Да вы проходите сами, – неожиданно предложил страж порядка. – Я про вас сказал капитану, и он велел вас впустить, если вернетесь.

Я кивнула, и мы с Беляковым прошли в квартиру мимо посторонившегося сержанта. Сделав два шага от порога, я невольно приостановилась. Да. Конечно, видала я в жизни немало бардаков, но такого, пожалуй, еще ни разу. Прихожая, в которой мы оказались, выглядела так, словно по ней сначала пронесся маленький смерч, потом прошлись с обыском воры-домушники, а, что называется, на закуску устроили пирушку члены банды батьки Махно или еще кого-нибудь в этом роде.

На полу грудой валялась целая куча разной одежды, усыпанная битым стеклом. Секунду спустя я поняла, что это свалилась со стены вешалка, а осколки – от зеркала, остатки которого все еще висели на стене напротив входа. Впрочем, там были и другие, похоже, что бутылочные. Рядом с одеждой растекалась странного вида лужа – от нее пахло пивом, и в ней почему-то плавали три красные гвоздики и перевернутая тапочка. В углу, рядом с остатками зеркала, высилась груда рваной бумаги непонятного назначения. Большая ее часть по цвету и плотности была похожа на картон, но виднелось и несколько белых кусков, один из которых был, как мне показалось, покрыт яркими пятнами краски. Еще из этой груды торчали несколько кусков веревки. Разглядев их, я подумала, что в бумагу, видимо, было завернуто что-то, что хозяину очень не терпелось распаковать. Настолько, что вместо того, чтобы аккуратно развернуть упаковку, он предпочел разодрать ее в клочья.

– Ничего себе, – протянула я. – Весело ребятки тут время проводили, ничего не скажешь…

– Это еще цветочки, – с мрачным смешком прокомментировал Беляков. – Вот увидите, что в кухне и в комнатах творится, – это будут ягодки.

Тут справа послышались осторожные шаги, и из-за поворота показался молодой человек в штатском. Прежде чем он успел раскрыть рот, я спросила:

– Где капитан Данилов?

– На кухне, – коротко информировал меня парень. – Это сюда, – он махнул рукой направо. – А вы откуда? Из прокуратуры?

– Почти, – ответила я и, не став вдаваться в подробности, устремилась на кухню. Когда я завернула за угол, то поняла, почему показавшийся отсюда парень шагал так осторожно, – здесь пол тоже был усеян осколками, но уже не от зеркала, а от какой-то посуды. Некоторые осколки были достаточно большими и острыми, чтобы представлять угрозу даже для обутого человека. Да что они тут, в футбол, что ли, чашками играли?!

– Здесь вроде бы какая-то из девиц поднос с бокалами уронила, – отвечая на мой незаданный вопрос, сообщил Беляков. – Мне вас тут подождать?

– Ага. А еще лучше идите в комнату. Или нет – спуститесь на улицу, подождите в машине. Хотя, скорее всего, ждать придется довольно долго.

Мой клиент послушно кивнул и остался в прихожей, а я, аккуратно пройдя по коридору, добралась до кухни и постучала по косяку, привлекая к себе внимание двух находившихся там людей. Они сидели на табуретках посреди такого же, как и в прихожей, разгрома, дополненного еще и просыпанным на стол и на пол сахаром. Оба повернулись ко мне, и я смогла рассмотреть их лица. Один из них оказался молодым парнем с худым лицом, длинными темными волосами и серьгой в ухе, а второй – невысокий рыжеволосый мужчина, в чертах лица которого явно было что-то знакомое.

– Привет, Татьяна, – поздоровался он со мной, привставая с табуретки. – Не узнаешь?

Я внимательно вгляделась в его лицо. Где же я его видела? Прокуратура? Нет, раньше… Академия? Нет… Или да? Стоп, вспомнила! Венька Данилов, мы с ним вместе учились на первом курсе, а потом он перешел в другую группу, и больше мы с ним не встречались. Насколько я помню, он был довольно неплохим парнем. Впрочем, всегда, особенно детективу, следует помнить о том, что с возрастом люди меняются, и необязательно в лучшую сторону.

– Здравствуй, Венька, – ответила я на приветствие. – Найдется у тебя несколько свободных минут для бывшей однокурсницы или как?

– Найдется, разумеется, – широко улыбнулся мне Данилов. – Иди в комнату и подожди, – обратился он к длинноволосому. – Минут через десять я вернусь, продолжим наш разговор.

Мы с Даниловым вышли из кухни и мимо Константина Петровича Белякова, непонятно зачем топтавшегося в прихожей, вышли в подъезд.

– Сколько лет не виделись, и надо же, какая неожиданная встреча, – с теплой улыбкой сказал Данилов. – Как твои дела, Татьяна? Я слышал, ты крутым частным детективом заделалась, правда, что ли?

– Ну уж не знаю, насколько крутым, но то, что заделалась, – факт, – скромно ответила я. – А ты как?

– Как видишь. В милиции тружусь, света белого совершенно не вижу.

Мы оба замолчали. Для того чтобы просто мирно потрепаться, был неподходящий момент, а перейти к делу ни один из нас пока не решался.

Я исподтишка разглядывала бывшего однокурсника. Со времен нашей совместной учебы Венька изрядно изменился – возмужал и как-то расширился, причем не растолстел, а именно расширился. Плечи у него раньше определенно были уже, а руки тоньше. И лицо тоже приобрело некие мужественные черты. Помню, на первом курсе щеки у него были как у младенчика, а сейчас ни следа той детской пухлости не осталось. Одет Венька был просто, но весьма аккуратно – джинсы, рубашка, джинсовая куртка, черные ботинки. Начищенные, кстати. Вообще, выглядел Данилов весьма неплохо, и я неожиданно почувствовала, что мой интерес к нему вот-вот выйдет за рамки чисто профессионального. Собственно, ничего удивительного: со своим последним кавалером я распрощалась две недели назад, окончательно убедившись, что характерами мы с ним не сходимся. Но все хорошо в свое время, а начало расследования – не слишком подходящий момент для того, чтобы обзаводиться новым бойфрендом, поэтому я решила взять себя в руки и перевела наконец разговор на деловую тему:

– Это дело тебе поручили, да?

– Ага, – с тяжелым вздохом сказал Венька. – Мало мне всего, еще и сегодняшнее убийство теперь.

– А ты не мог бы со мной кое-какой информацией поделиться? – вкрадчиво поинтересовалась я.

– Да мог бы в принципе. А что именно тебя интересует? И зачем тебе это?

– Интересует все, что вам уже удалось установить. Имя убитого. Время убийства. Способ. Список присутствовавших в квартире. Ну и так далее. А зачем… Понимаешь ли, в вечеринке принимал участие некий Сергей Беляков, который вроде как у вас чуть ли не главный подозреваемый. – Венька кивнул, и я продолжила: – Так вот его отец считает, что он невиновен, и хочет, чтобы я это доказала.

– Ясно, – протянул Данилов. – То есть, если я все правильно понимаю, ты собираешься заниматься этим убийством параллельно с нами?

Я кивнула:

– Ну да. И очень надеюсь на твою помощь. Или, по крайней мере, на то, что ты не будешь мне мешать.

– Ну что ты, Татьяна, о чем разговор! Мешать я тебе, конечно, не буду, а вот насчет помощи… – Данилов немного помолчал. – Давай так: баш на баш.

– В смысле?

– В самом прямом. Татьяна, как ты думаешь, сколько на мне сейчас дел висит?

Я быстро прикинула. Вообще-то, по формальным правилам, один оперативник не должен одновременно вести более трех разных дел, но поскольку я имела некоторый опыт работы в органах, то знала, как далеко иногда теория расходится с практикой. Людей постоянно не хватает, и поэтому на каждого опера вешают раза в два больше, чем положено.

– Дел семь-восемь, – осторожно предположила я.

Данилов тяжело вздохнул:

– Семь-восемь… Если бы так, у меня была бы не жизнь, а малина. Двенадцать не хочешь?

– Ничего себе. Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее! Это дело – тринадцатое.

– Слушай, как же ты работаешь-то? О чем вообще ваше начальство думает?

– А что начальство? Начальству тоже деваться некуда. Кому-то ведь дела поручать надо, а людей не хватает катастрофически.

– Но есть же нормы…

– Нормы-то есть. Вот только преступники не в курсе, что у нас нормы. Короче, у меня к тебе такое предложение: я тебе даю всю необходимую информацию, помогаю в случае чего людьми, но сам прекращаю заниматься этим убийством. А ты расследуешь его и делишься со мной результатами. Все равно у тебя получится и быстрее, и лучше, чем у меня, благо у тебя-то это дело будет единственным. А профессионал ты отличный, как я слышал. Согласна на такие условия?

Я задумалась. Предложение было выгодное – не люблю работать параллельно с милицией. В таких случаях постоянно возникают ситуации, когда мы или на пятки друг другу наступаем, или нос к носу у двери важного свидетеля сталкиваемся. А тут мне не только мешать не будут, но даже помощь обещают. Но есть одно «против». А что, если я выясню, что виноват все-таки Сергей? Тогда придется выдавать его Данилову, что будет нечестно по отношению к моему клиенту. Хотя, с другой стороны, Константин Петрович сам сказал, что если у меня будет полная уверенность в виновности Сергея, то он не возражает, если я передам собранный материал милиции. Правда, он потребовал, чтобы сначала я предъявила доказательства вины сына ему, но тут не будет слишком большой проблемы – если у меня эти доказательства появятся, то ничто не помешает мне их ему предъявить, я ведь не официальное лицо, тайну следствия хранить не обязана. Вот и прекрасно, значит, можно со спокойной совестью соглашаться.

– Согласна, – сказала я, решительно кивнув. – Только вот что, Веня, сначала у меня к тебе такой вопрос: как сам думаешь, Сергей Беляков виноват или нет?

– Ну ты и вопросы задаешь! Откуда же я знаю?! Хотя улики против него есть.

– Погоди, – нетерпеливо перебила я Веньку, – я не про улики говорю. Ты ведь с ним уже разговаривал?

– Конечно. Когда ты вошла, я как раз с ним и общался.

– Что тебе профессиональное чутье говорит? Он или не он?

Данилов задумался.

– Знаешь, – спустя примерно полминуты сказал он, – скорее всего, нет. В смысле не Беляков. Понимаешь, он, конечно, здорово напуган, из-за этого много врет, пытается себя выгородить, но, по-моему, он не играет. Я в этом за время работы в нашей конторе разбираться научился. Конечно, головой бы я за него не поручился.

Я удовлетворенно кивнула. Теперь к субъективному мнению отца, который все-таки должен хоть как-то знать своего сына, прибавляется субъективное мнение опера, который неплохо разбирается в психологии преступников. А поскольку эти два мнения совпадают, то, пожалуй, можно относиться к ним серьезно и принять за рабочую гипотезу то, что Сергей Беляков и в самом деле невиновен.

– А какие против него улики?

– Во-первых, они с убитым были в довольно плохих отношениях, – начал Данилов, но я его перебила:

– Извини, Веня, а как убитого-то звали?

– Александр Лисовский. Так вот, они с ним были в неважных отношениях, а вчера вечером после того, как оба уже приняли на грудь, чуть не подрались. Их растаскивали даже. Об этом говорят все, кто на вечеринке был. Да и сам Беляков данный факт не отрицает.

– Из-за чего они поссорились-то?

– Ох, Татьяна, я, честно говоря, до конца еще и сам не понял. У них какие-то запутанные взаимоотношения, без поллитры и не разберешься, а я ведь сюда только часов в восемь приехал. У них музыкальная студия есть, так вот из-за нее какие-то склоки: кто-то кого-то оттуда выгнал, кто-то на кого-то из-за этого смертельно обиделся… В общем, тут тебе самой лучше разбираться.

– А что еще?

– Еще орудие преступления. Лисовского убили ножом – в области сердца колотая рана. Умер он, по заключению экспертов, практически мгновенно. Нож принадлежит Белякову, он этого, кстати, тоже не отрицает.

– Ну, нож-то его мог и кто-то другой использовать.

– А я разве спорю? Мог. Но ты ведь, кажется, в прокуратуре немного поработала, так что знаешь, что в подобных случаях это улика.

Я кивнула:

– Знаю. Кстати, а что со временем убийства?

– От трех до пяти часов утра. Более точно будет известно после вскрытия. Когда мне результаты принесут, я тебе их сообщу.

– Хорошо, – задумчиво сказала я. В моей голове вертелась какая-то мысль, которую я никак не могла поймать. Что-то еще мне нужно от Данилова, но никак не соображу что.

– Ну что, Татьяна, возвращаемся? – предложил Венька. – А то мы с тобой что-то тут застоялись.

– Ага, – кивнула я, и в этот момент схватила свою неоформившуюся мысль за хвост. – Веня, у меня к тебе просьба, – тут же решительно сказала я. – Мне нужно, чтобы ты представил меня как работника прокуратуры.

– Это еще зачем?

– Затем, что если я честно назовусь частным детективом, то половина из тех, кто был на вечеринке, откажется со мной разговаривать. Они ведь мне помогать не обязаны. А если будут думать, что я из прокуратуры, тогда совсем другое дело.

– А как ты это себе представляешь? Меня ведь за такое по головке не погладят, если начальство узнает.

– Начальство не узнает. Откуда бы ему узнать? Ведь мы с тобой трепаться ни о чем не будем, правда? А своим ребятам ты все как есть объяснишь, я думаю, они тебя поймут. Сделаем так: мы вдвоем входим в комнату, где весь народ у тебя сидит, и ты мимоходом обращаешься ко мне «товарищ майор», а я отвечаю что-нибудь насчет того, что я этим делом займусь. Что, кстати, будет чистой правдой. Всего-то и делов! И тебе ничего не грозит, кстати. Ты же не к ним обращался, а ко мне. Может быть, мы с тобой старые друзья, и это у нас традиция такая: ты меня называешь товарищем майором, а я тебя адмиралом Нельсоном.

– Ох, Татьяна, ничуть ты не изменилась со времен первого курса, – с улыбкой сказал Данилов.

– Это комплимент? – кокетливо поинтересовалась я.

– Никакой не комплимент, чистая правда. Ладно, я согласен. Пошли в квартиру, там уже все небось заждались.