Чудеса возможны, или Путь к Волшебству

Будем знакомы

Мы – Слава и Мерла из города Киева.

Слава – это психолог Станислав Олегович Хохель, а Мерла – Мастер Света Людмила Валентиновна Литвиненко.

Хочешь быть нашим читателем? Тогда – будем знакомы!

Предлагаем тебе заранее перейти на «ты», чтобы, если мы когда-нибудь встретимся, откровенно общаться и лучше понимать друг друга.

Мы работаем катализаторами личного роста. Это означает, что мы ускоряем и облегчаем развитие отдельных людей, групп и организаций путём проведения индивидуальных консультаций, семинаров и тренингов.

Ради этого Станислав получил два университетских образования (по психологии и иностранной филологии), а Мерла прошла своё обучение в Высших Измерениях Сознания.

Ради этого Станислав путешествует по нашей планете, проводя тренинги на четырёх языках – а Мерла кропотливо оттачивает методику тренингов в малых группах.

Ради этого Станислав пишет развивающие книги, стихи и рассказы – а Мерла одухотворяет их и наделяет жизненной силой и лучезарностью.

Предисловие

Жизнь прекрасна. Она даёт нам пищу и кров, возможность заниматься любимым делом, радоваться плодам своего труда и разделять любовь с близкими и друзьями. Жизнь создана для того, чтобы постигать её уроки, пользоваться её дарами и получать от неё удовольствие.

Жизнь – это безумно щедрый подарок Бога всем нам, тайный смысл которого заключается в том, чтобы взять его беспредельные дары и привнести их в материальный мир.

Надо ли напоминать о том, что Жизнь содержит беспредельную силу, способную изменить каждого из нас и помочь осуществиться всем нашим мечтам?

В миг, когда мы пишем эти строки, мы ощущаем энергию жизни особенно остро. Она наполняет нас и расширяет наши сердца до беспредельности, изливаясь через край и устремляя нашу радость к тебе, наш читатель. Ибо чего будут стоить умствования даже гениального происхождения, если они не смогут дать силу, меняющую твою жизнь?

И тем не менее, сила здесь. Мы ощущаем ее присутствие, ее дыхание, её волшебную помощь. Закрой на минуту глаза, приложи книгу к сердцу и сосредоточься на ощущении, которое она вызывает.

Чувствуешь?

Сила здесь.

Мы дарим ее тебе.

С любовью,

Авторы.

Вступление

– Зачем ты ходишь к Хохелю на группу? – недоумевал муж одной из наших учениц. – У тебя ведь и так всё есть. Скажи мне, что тебе нужно и я сам решу все твои проблемы.

– Ты не понимаешь, – отмахнулась та. – Это для того, чтобы легко всё давалось, – и лукаво улыбнувшись, прищёлкнула пальцами.

Когда человек беден, ему хочется богатства; когда богат – успеха; когда успешен – счастья, а когда счастлив – чудес.

Итак, чудеса возможны. Эта книга – про них.

Чудеса в наше время с каждым днём всё больше становятся обычным явлением. Истории, изложенные в данной книге, не претендуют на пальму первенства в мире волшебства – их ценность в том, что вы получаете их из первых рук, то есть от людей, переживших их непосредственно.

В отличие от «Ступеней сознания» и «Уровней сознания», задуманных, как учебники по личному развитию, вы видите перед собой труд другого направления и замысла. Эта книга не учит преодолевать жизненные сложности – она вдохновляет вас это сделать. Рациональной логикой можно обосновать путь к успеху и частично – путь к счастью; однако на дорогу к просветлению можно только вдохновить, потому что она у каждого – своя.

Конечно, просветлённость не сводится к умению творить чудеса. Однако чем больше вы просветлены, тем больше чудес случается вокруг вас.

Приведенные здесь чудесные случаи вкратце можно объяснить так: если ты хорошо понимаешь, чего ты хочешь и делаешь максимум для достижения цели, жизнь с определенного момента начинает помогать тебе сама – иногда через совершенно невероятное развитие событий или совпадения, которые в народе принято называть «чудом». Нередко известные люди сами являются живым свидетельством того, как чудесные стечения обстоятельств помогают нам в осуществлении самых дерзких наших желаний.

Однако далеко не каждый из нас может пообщаться со знаменитостями или со свидетелями и участниками чудесных событий лично – в отличие от психолога, главным трудом которого как раз и является общение.

И в самом деле – разве не чудо, когда откровенная беседа устраняет неизлечимую болезнь или предотвращает неизбежное, как всем казалось, попадание в тюрьму? Когда искренняя молитва останавливает неизбежное падение в пропасть или заставляет высокого руководителя в обход всех законов и с риском для своей карьеры и репутации бескорыстно помогать совершенно незнакомому и не способному его отблагодарить человеку? А как насчет денег, которые неожиданно приходят именно в том количестве, в котором они тебе необходимы?

Многим знакомо библейское выражение «по вере твоей тебе и воздастся» – но одно дело рассуждать на эту тему и совсем другое – встречать людей, которые могут засвидетельствовать исключительность происшедших с ними событий. И конечно же каждая такая встреча – пусть даже и заочная – может побудить и тебя, наш читатель, призвать потенциал чудес в свою жизнь и распорядиться им по собственному усмотрению.

Конечно же, простым описанием чудес в наше необычное время уже никого не удивишь – и если раньше люди, которым мы рассказывали об известных нам чудесах, чаще всего задавали вопрос: «неужели?», то теперь нас всё чаще спрашивают: «как?». Сознание современного человека развивается очень быстро и потому он хочет управлять не только материальными аспектами своей жизни, но и более высокими планами бытия. Поэтому мы не ограничились простым описанием чудес, а дали к каждому из них краткий комментарий, почему они стали возможны.

Сейчас вы прочтёте десять глав, посвящённых описанию различных чудес, содержащих по три истории. Каждая история представляет из себя пример, а её заглавие – рецепт для сотворения чуда в реальной жизни. Тридцать историй описывают реально имевшие место события и только один из рецептов чуда был настолько прост, что был облечен в форму вымышленного сюжета, приведенного в отдельном рассказе.

Паоло Коэльо писал, что если человек чего-то хочет и идет при этом своим путем, вся вселенная способствует его желанию. Мы полностью с ним согласны – то, что он пишет во всех книгах, мы видим на всех наших тренингах. Правда, герои его книг большей частью нарисованы его воображением. Наши же истории рассказаны реальными людьми и о реальных людях и событиях, а в книге для их спокойствия изменены лишь имена и некоторые обстоятельства.

Когда-то мы решили для себя, что обязательно напишем о чудесах, с которыми нам довелось столкнуться лично или услышать о них из первых уст, и вот – этот труд лежит перед вами.

Итак, чудеса возможны. Мы знаем, как важно поверить в то, что на пути к Мечте или к сокровенному желанию чудо может произойти с каждым из нас. Для этого мы и написали эту книгу.

Мы вынашивали эти труды вместе – но подумав, решили, что для твоего, читатель удобства, рассказы должны быть написаны от лица одного человека. Поэтому повествование будет вестись от лица Станислава, а Мерла будет незримо присутствовать рядом.

Ну что ж, наши истории начинаются. Постарайся взять из них всё полезное, чтобы привнести чудо и в свою жизнь.

1. Чудеса намерения

Когда ты сидишь на месте – во внешнем мире мало что происходит. Когда ты начинаешь что-либо делать – приходят другие дела, и занятий становится больше.

Такое явление можно назвать «правилом вихря». Когда в пространстве создается вихрь энергий, он втягивает в себя слабые вихри, вращающиеся с меньшей скоростью. В конечном итоге слабые вихри рассеиваются, а более мощный становится обладателем их энергий и частиц.

Вихрь личного роста начинается из точки, которую можно назвать намерением человека.

Если за намерением последует цепь поступков, вихрь станет силой, которая в относительно короткий срок приведёт нас к намеченной цели.

Правило вихря в человеческом обиходе можно наблюдать на примере лидера, который на начальном этапе делает львиную долю работы, а затем втягивает в орбиту своей деятельности помощников. Негативным примером того же толка является сильный конфликт, когда присутствующие уже не могут оставаться равнодушными к тому, что вокруг них происходит и втягиваются в эту воронку.

Мы можем наблюдать правило вихря в материальной жизни, когда обладатели больших денежных накоплений с помощью различных приемов привлекают к своим фондам меньшие; когда обладатель крупного земельного участка или большей части дома присваивает себе наделы или жилплощадь, находящуюся по соседству; когда крупная компания скупает мелкие, превращая их в филиалы, либо когда за автомобилем, несущимся на большой скорости, следует вереница таких же любителей быстрой езды на автомобилях помельче.

Непреложным правилом этой игры является требование к главному вихрю сохранять высокую скорость и однонаправленность вращения.

Нам понятна категория скорости, но что означает однонаправленность в приложении к человеческой жизни?

Предположим, некто определил цель и шел к ней не останавливаясь, каждую минуту уделяя реализации замыслов, прерываясь лишь для анализа ошибок или наслаждения радостями достижений. Другой в это же время боялся, сомневался, раздражался или завидовал тем, кто умеет вибрировать с более высокой скоростью, переключался на действия, не отвечающие требованию момента, либо, в поисках легких путей, пытался следовать к цели несколькими способами одновременно, да так в итоге ни на одном и не остановился. Такой вихрь, порожденный несбалансированными энергиями, видится, как спираль, закручивающаяся то в одну, то в другую сторону и создающая вокруг себя не столько притяжение, сколько возмущение. Результатом такого возмущения является создание по соседству более сильных разнонаправленных вихрей, которые, рано или поздно, и присвоят себе весь материал (опыт, энергию, достижения), накопленные хаотично вращающимся вихрем изначально.

Энергия есть все, и скорость оборотов мыслей и действий в конечном итоге определяет то, чем ты владеешь и к чему стремишься.

Сильный однонаправленный вихрь всегда приводит человека к его цели, которая затем воплощается в заветный результат.

Заплати за успех

Чем только в своей жизни я не занимался: озвучивал фильмы, был репетитором, тренером, гидом, преподавал в военном училище, а затем и в вузе. Уже имея психологическое образование, руководил отделом международного концерна, занимался наукой, читал доклады на конференциях… Однако до того, как я нашёл своё место в жизни, самым ярким периодом моей биографии была полупрофессиональная игра в шахматы за рубежом.

Время, которое Судьба предоставила мне для такого рода заработка было просто уникальным и я до сих пор благодарен ей за этот опыт: ни в один другой период своей жизни я получить бы его не смог, даже если бы захотел.

Шахматами я занимался с десяти лет, а в двадцать завоевал звание чемпиона среди киевских студентов и стал кандидатом в мастера спорта. У меня были хорошие тренера и условия для обучения и благодаря им я сохранил самые теплые воспоминания о том периоде своей жизни. Среди людей моего поколения хороший шахматист – не редкость; ведь во времена нашей юности царил настоящий культ шахмат.

После развала Советского Союза появилась возможность бывать за рубежом и я устремился в зарубежные турниры с хорошими денежными призами. В отличие от гроссмейстеров, игравших и ранее в хороших условиях на престижных соревнованиях под прицелом телекамер, полупрофессионалы ездили на менее известные соревнования за свой счет, подстраховывая себя сумками с сувенирами, которые распродавались прямо в турнирном зале. Экономя на всём, они выискивали небольшие клубы, в которых местные любители сами организовывали турниры, скидываясь по несколько долларов на призовой фонд. И если для выигравшего такой турнир немца или голландца приз был деньгами «на пиво», которые тут же пропивались с вчерашними соперниками, то для бывшего «совка» добытый ценой заграничных мытарств приз был возможностью несколько месяцев оплачивать для своей семьи квартиру и покупать еду – и потому он играл с удвоенной силой. Местные шахматисты, чьи шансы получить призы в собственных клубах после открытия границ резко уменьшились, роптали, но большей частью терпели нашествие с востока – у «совков» было чему поучиться и постепенно уровень игры русскоязычных и зарубежных игроков выровнялся.

Со временем заграница стала более доступной и менее привлекательной, билеты подорожали, цены на родине и за рубежом почти сравнялись, добывать призы стало труднее, а участвовать в турнирах за обесценившуюся по отношению к еде и квартплате валюту – невыгодно. Поэтому не стремившиеся поднять свою игру до гроссмейстерского уровня мастера забросили это занятие или приноровились использовать свои связи за рубежом для получения иных источников дохода.

В числе таких мастеров был и я.

Играть в шахматы за деньги мне довелось недолго, но ярко. Благодаря им я объездил полмира, завязал контакты с европейскими психологами, выступал с докладами на научных конференциях и даже получил предложение возглавить лабораторию на психологическом факультете одного из французских университетов, от которого впоследствии отказался – жизнь в разъездах всегда была мне милее лабораторных исследований. Впрочем, научная деятельность была только приятным дополнением к моим зарубежным поездкам – университеты оплачивали разве что проезд, питание и ночлег в дни конференции, а деньги на всё остальное я зарабатывал сам – сначала получением призов на соревнованиях, а потом уже и проведеним тренингов за рубежом, после которых всегда возвращался домой, в Киев.

Поводом же для решения оставить полупрофессиональную шахматную жизнь послужил следующий случай.

В дни, о которых я сейчас расскажу, я переживал не лучшее время. Страна переживала очередной кризис, призовые деньги, выигранные в прошлом турнире, подходили к концу, попытки устроиться на хорошую работу в Киеве не увенчались успехом и я принял решение вложить все оставшиеся у меня средства в новую попытку выиграть приз: в Париже с интервалом в неделю проходило два турнира с хорошим призовым фондом и шансы на победу были велики, как никогда.

Получив по почте приглашение на турниры, я тут же принялся названивать своему приятелю, проживавшему в пригороде Парижа. За время нашего знакомства у нас сложился негласный договор: я обучал его тонкостям игры, а он предоставлял мне жильё и питание на время соревнований, время от времени устраивая экскурсионную или развлекательную программу. Приятель вначале обрадовался моему предстоящему приезду, однако услышав о его сроках, лишь разочарованно вздохнул: он как раз собирался в отпуск, а за это время планировал сделать в своём жилище капитальный ремонт. Правда, всё равно пообещал меня устроить: как оказалось, у него есть знакомый, которому он когда-то оказал услугу и тот с удовольствием предоставит мне комнату, как только мой приятель его об этом попросит.

Приехав в Париж, я тут же купил карточку и перезвонил своему другу. Через пару часов он забрал меня в свою машину и повёз на какую-то окраину. Привыкнув к его просторому загородному дому в хорошем районе, я отметил, что пейзаж за окном меня не очень радует – я и не подозревал о том, что в Париже есть такие места. Даже Сена, вдоль берега которой мы ехали, в обрамлении обрывистых голых берегов и выстроившихся в линию малоэтажек выглядела куда хуже, чем в гранитном ожерелье парижского центра. По пути он предупредил меня о том, что его приятель только что потерял работу и вынужден экономить на всём, так что питаться мне придется отдельно. Но с ночлегом проблем не будет – его знакомый заверил, что я не доставлю ему никаких хлопот.

Доставив меня на место, мой друг представил меня Морису – меланхоличному приземистому толстяку с курчавой шевелюрой и его такой же полненькой жене. Посмотрел вместе со мной комнату, затем сел в машину, предупредив меня о том, что будет только через три недели (мобильного у него не было) и уехал.

Хозяева собрали скромный ужин, я вручил им подарки и сувениры, мы посидели, поговорили о том, о сем и я отправился спать.

На следующий день начался первый турнир, однако я, утомленный двухдневной ездой в автобусе, играл неудачно. К концу соревнования было очевидно, что я остаюсь без призов.

Беда не приходит одна: за время турнира выяснилось, что Морис, не сумевший быстро найти новую работу, экономит на всём – в комнате, где я сплю, отопление не включалось вовсе. На дворе была ранняя весна, всюду стоял стылый холод и в комнату проникал сырой воздух, напитанный влагой протекавшей рядом Сены. Неудивительно, что уже на следующий день я начал покашливать. Находясь дома, я решал эту проблему горячей ванной и комплексом дыхательных упражнений (тему психологического исцеления я тогда ещё не знал) – но горячую воду Морис включал только для своей семьи, а дыхательные упражнения в постоянном холоде не давали эффекта.

Вначале я подумал предложить Морису за отопление деньги, но пересчитав наличность, отказался от этой затеи: с учетом расходов на будущий турнир я и так мог полноценно питаться только один раз в день, а экспериментировать с лечебным голодом на фоне начинавшейся простуды мне не хотелось. Гулять по Парижу, всегда поднимавшему мне настроение просто видом своих улиц, я тоже не мог: мы жили на небогатой окраине, а чтобы доехать до приличного места, нужно было незапланированно потратиться на несколько пересадок, да и из-за пронизывающего ветра гулять не хотелось – оставалось только сидеть в тёплой комнате хозяев и развлекать их рассказами об украинской жизни. На ночь, однако, всё равно приходилось возвращаться в холодную спальню.

С каждым днём я кашлял сильнее, из-за поднявшейся температуры меня начало шатать, я перестал выходить из комнаты и Морис стал приглядываться ко мне с большой настороженностью.

– Слушай, – в один прекрасный день заявил он мне, – ты часом не туберкулёзный?

Мы заботимся о своём здоровье и бациллы нам здесь не нужны.

– Нет, это бронхит. Скоро пройдёт, – ответил я.

– А если не пройдёт? Что тогда?

– Тогда придётся добавить тепла.

– Тепло стоит денег, а у тебя их нет.

– Расслабься, приятель, я говорю о человеческом тепле [1] , – улыбаюсь я.

Морис тоже расплывается в улыбке – любой француз ценит хорошую шутку, – но надолго моего юмора для него не хватит. Надо искать выход.

Что же делать?

Держась за стенку, я побрёл на улицу; отыскал телефонную будку и набрал телефон, указанный в медстраховке – как и следовало ожидать, он не ответил. Впрочем, я на это и не рассчитывал – купленная по дешёвке в фирме-однодневке для предъявления в посольство, она наверняка была фальшивкой.

Тогда я позвонил президенту клуба, проводившего второй турнир.

– Накладочка, шеф, – хрипло прошептал я ему в трубку. – Я заболел и играть не буду.

– Но до начала турнира осталось всего несколько дней, неужели нельзя подождать?

– Не могу, я в таком состоянии, что не смогу бороться за приз, – ответил я. – Ты же знаешь наших – здесь мы играем только для того, чтобы заработать.

– Послушай, так нельзя, – начал уговаривать меня он.

– Я рассчитывал на твоё участие – нам не хватает игроков с международными званиями, чтобы присвоить турниру нужную категорию. Давай так: если ты не возьмешь приз, я заплачу тебе пятьсот франков за участие – только это будет между нами.

– Я согласен, только жильё найди.

– Жильё – твоя проблема. Но если найдешь, буду рад тебя видеть.

Повесив трубку, я прикинул расходы: нет, даже, если он заплатит авансом, на эти деньги до окончания турнира мне не прожить. Да и искать новое жильё у меня уже нет сил.

Может, вернуться назад? Мой обратный билет покупался с фиксированной датой; чтобы уехать раньше, придётся доплатить всё, что у меня есть. Впрочем, даже если я доберусь до Киева – на что там жить? А ведь мне ещё и лечиться надо будет. Нет, это не выход, – подумал я.

И тогда я принял решение остаться и играть, чего бы мне это ни стоило. Помирать, так помирать – в конце концов, не каждому выпадает счастье умереть в Париже.

Разумеется, возможность умереть я оставил себе на крайний случай – и потому принялся звонить во все колокола, рассылая сигнал SOS.

Первый звонок получила знакомая медсестра Марика, работавшая в одной из местных больниц. Она сказала, что снимает квартиру с несколькими женщинами-коллегами и не сможет взять меня к себе. Однако услышав, как я кашляю, стала уговаривать меня начать принимать лекарства.

– Я не принимаю химии, – ответил я ей.

– Не дури, в твоём положении это необходимо! Травы в аптеках стоят очень дорого; к тому же, чтобы они подействовали, нужно время, а у тебя, похоже, воспаление лёгких и принимать меры нужно срочно. Антибиотики и жаропонижающие, даже витамины – я всё смогу привезти тебе бесплатно.

Я поблагодарил её и вежливо отказался: принимая антибиотики, надо хорошо питаться и жить в тепле, а так – что с них толку.

Порывшись в записной книжке, я нашёл телефон престарелой дворянки, чьи родители эмигрировали в Париж ещё в начале прошлого века – несмотря на возраст, она всё ещё играет в командных соревнованиях за пригласивший меня клуб на «женской доске». Я позвонил ей и в очередной раз рассказал о своих бедах. Внимательно меня выслушав, бабушка деликатно ответила: в её положении неприлично принимать молодых людей на ночь, но она может предоставить в моё распоряжение свою квартиру днём.

Ну что ж, это уже что-то… По крайней мере, не буду мозолить глаза хозяевам и приму горячую ванну. Кое-как добравшись до автобуса, я впал в бессознательное состояние, но успел попросить соседа меня толкнуть, когда будет нужная остановка.

Зато добравшись до квартиры, я забрался в наполненную хозяйкой ванну и испытал истинное, ни с чем несравнимое человеческое счастье. Господи, научи меня ценить всё хорошее, что даёт мне жизнь!

Поспав в горячей ванне, я почувствовал себя немного лучше, несколько часов отдохнул на диване под гостеприимно предоставленным мне покрывалом и когда стемнело, снова поковылял на квартиру к Морису.

– Тебе звонила мадам, перезвони ей, – с порога доложил он мне.

Я снова набираю номер телефона старушки и слышу её добрый дребезжащий голос:

– Месье Хохель, у меня для вас хорошие новости. Моя подруга, преподаватель русского языка в Сорбонне, хочет взять вас к себе на квартиру на время вашей игры. Правда, она ставит одно условие: вы должны будете говорить с ней только на русском языке.

– О, мадам! Если она предоставит мне жильё, я готов даже ей спеть все известные мне русские песни!

Откуда только силы взялись – я укладываю свои вещи и отправляюсь из ненавистной холодной квартиры на новое место. Оно оказывается стильной двухэтажной квартирой в старом доме в районе Монмартра. Я знакомлюсь с хозяевами, извиняюсь, ссылаясь на усталость и отправляюсь на мансардный этаж в предоставленную мне крохотную каморку с внутренним окошком, выходящим на лестницу. Тёплая!!!

Я с восторгом растягиваюсь на белоснежной постели и впадаю в забытье на ближайших два дня.

Проснувшись, я позвонил Марике и попросил привезти мне лекарства – Марика, добрая душа, приволокла в кульке с лекарствами приготовленный дома обед, который я тут же съел. Затем исправно принял антибиотики по написанной каллиграфическим почерком Марики инструкции – впоследствии мне пришлось делать это по расписанию всё оставшееся до моего отъезда время.

Дни до начала турнира пролетели быстро. По вечерам хозяйка исправно приглашала меня к столу для совместной трапезы, но проку ей от меня было мало – сил на беседы у меня почти не было, от меня несло антибиотиками, я жрал, как не в себя, а потом отправлялся спать – впрочем, сил комплексовать по этому поводу у меня не было тоже. Я вставал по будильнику только для приёма лекарств и пищи – лишний раз подниматься я не хотел из-за слабости и шума в голове.

За день до начала турнира температура немного упала, я пообщался с хозяевами дольше обычного и даже вышел на прогулку – и только оказавшись на улице, вспомнил, что нахожусь в самом красивом районе Парижа. Я медленно обошёл квартал, дыша весенним Монмартром, возвратился домой, позвонил президенту клуба и подтвердил своё участие.

На следующее утро начался турнир – теперь каждый день мы играли по партии; а в выходные – две. Другие участники переживали и нервничали, а я играл расслабленно и раскрепощённо, почти не надеясь на результат – я ведь уже успел настроить себя на то, что соображаю плохо и потому получить даже минимальный приз и вернуть расходы на поездку не смогу – ну да ладно, хоть пятьсот франков (около ста долларов), обещанные президентом клуба, мне гарантированы.

И вот тут-то начались настоящие чудеса. Несмотря на температуру и кашель, я выиграл первую партию, а затем и вторую… Наступило воскресенье, третья и четвёртая партии должны были стать для меня настоящим испытанием, ведь в них предстояло сражаться с главными конкурентами. И действительно, в обеих партиях я попал в трудное положение – но мои соперники грубо ошиблись и мне удалось одну из партий свести вничью, а вторую даже выиграть.

Теперь дорога к призам была открыта и я, опасаясь поверить в своё счастье, начал выигрывать одну партию за другой, выпутываясь даже из самых безнадёжных ситуаций – как выяснилось, у остальных моих соперников просто недоставало мастерства использовать мои ошибки себе во благо. Впрочем, в большинстве партий в безнадёжные ситуации попадали мои соперники – а я уже не давал им никаких шансов выпутаться. Теперь я всё время играл на подиуме, возле моей доски собиралась львиная доля пришедших на турнир болельщиков, а каждый следующий день приносил мне новую победу. Вот так удача!

И вот турнир закончен. Выясняется, что я не только занял первое место, но и достиг лучшего результата за всю историю клуба: ни одного поражения, девять побед и одна ничья.

Меня приглашают на сцену, президент объявляет о новом рекорде, присутствующие игроки и болельщики аплодируют, а секретарь вручает мне кубок, конверт с деньгами и букет цветов.

А я стою на сцене и не могу до конца поверить в то, что со мной произошло. Подумать только – я стал чемпионом парижского клуба и получил денежный приз просто бешеными по временам моей молодости деньгами эквивалентом в тысячу долларов.

Ура-а, теперь можно хоть в Австралию ехать!

А я-то думал, что приехал в Париж умирать!

…Интересно, что за всё время моей полупрофессиональной игры в шахматы мне ни разу не удалось достичь подобного результата, играя в гораздо лучшей форме, с лучшим самочувствием и в лучших условиях.

Победи страх

Люди, столкнувшиеся с трудноразрешимой проблемой, часто слышат от своих более продвинутых товарищей или знакомых: «Чтобы добиться того, что ты хочешь, нужно проработать эту тему».

Если человек впервые слышит эти слова, они звучат для него, как общая фраза, не наполненная никаким практическим смыслом. В голове не укладывается – как можно, например, проработать тему любви, богатства или семейного счастья, если некоторые идут к этому всю жизнь, да так никогда этого и не добиваются? Ведь в большинстве случаев, даже, если ты понимаешь, что именно тебе нужно в себе прорабатывать и как, такая работа может растянуться на годы и даже десятилетия.

Впрочем, бывает и так, что человек может поменять свою судьбу за считанные часы, а запускают этот процесс всего лишь несколько слов.

Не раз так случалось и со мной. Один из случаев моей личной проработки, о котором я хочу сейчас рассказать, был вызван Мерлой – впрочем, тогда ее звали просто Людой.

В период, когда мы познакомились, ни у нее, ни у меня оплачиваемой работы не было, зато свободного времени было навалом. Мерла растила детей, а я на тот момент просто не смог бы прокормиться полученными в США знаниями – Украина переживала кризис и ей было не до психологов, да и мне на тот момент больше хотелось разобраться со своими собственными проблемами, чем копаться в чужих. Поэтому я проедал заработанное за границей и параллельно подыскивал себе любую (не психологическую) работу.

Иностранные предприятия тогда ещё только разворачивали свою деятельность в Украине и попасть туда на работу было идеальным вариантом в отношении зарплаты – правда, и конкурсы на такие должности были соответствующие. Из всего многообразия предложений, о которых я прочёл в газетах, с моими прежними зарубежными заработками был сопоставим только оклад замдиректора в международном концерне – правда, по своему резюме я подходил на эту должность не на сто процентов, а, скажем, процентов на сорок. Когда я на всякий случай заглянул в кадровое агентство, давшее это объявление, выяснилось, что на это же место претендует еще почти сотня соискателей.

«Ну, так это в интересах кадровых агентств накручивать себе конкурсы; мне-то чего на них время тратить?» – подумал я, проанализировав реалии сложившейся ситуации. Учитывая анкетные данные наиболее сильных кандидатов, с которыми мне дали ознакомиться в агентстве, попасть на эту работу у меня был даже не один шанс из ста, а один шанс из тысячи.

Впрочем, пытаться куда-то устроиться всё равно надо было – мои накопления быстро таяли. Ни одна другая зарплата меня не привлекала – но для того, чтобы подготовиться к собеседованию на избранную мной должность, мне пришлось бы выделить время и средства на книги по моей вероятной будущей сфере деятельности. Засомневавшись, я решил позвонить Мерле.

– Что посоветуешь? – спросил я её, обрисовав ситуацию.

Помолчав, Мерла ответила:

– Ты должен участвовать в конкурсе.

– А смысл какой? – с жаром возразил я. – Мне одних книжек надо купить на столько, сколько моя семья за неделю проедает. Там на это место сотня крутых спецов метит, из них минимум пятеро, по сравнению со мной, подходят на эту должность просто идеально.

– Ну, во-первых доверься жизни. Ты же сам говорил – других шансов прилично устроиться все равно нет, так что не случайно судьба ведёт тебя именно в эту сторону. Во-вторых, если этот шанс действительно твой, сила конкурентов значения не имеет. В третьих, сколько ты в эту возможность вложишь, столько ты с нее и поимеешь. И, наконец, в четвертых – если уж суждено тебе с твоей семьей голодать, или деньги на жратву на улице выпрашивать, то какая разница, случится это неделей раньше или неделей позже?!

Аргументация Мерлы была убойной – возразить было нечего. Я попробовал было заикнуться о вреде фаталистического подхода к жизни, но быстро понял, что пытаюсь скрыть свой страх и промолчал.

Слова Мерлы попали в самую точку. В минуту, когда она их произнесла, я осознал, что боюсь нищеты, голода, социального дна… Я понял, что для того, чтобы использовать свой шанс, я должен избавиться от своих страхов, чтобы в жизнь притянулись не они, а то, чего хочу я.

Когда я говорю «избавиться от страхов», может показаться, что внутренняя работа заключается в том, чтобы научиться о них не думать, однако это далеко не всегда так. На самом деле, цель работающего над собой – растворить в первую очередь эмоциональные блоки – а для этого нужно как раз научиться нырять в свой страх и некоторое время находиться в нём, чтобы, как говорится, «пропёрло».

Проживая страх в воображении и внутренне смиряясь с ним, человек лишает его права на воплощение – ведь не обязательно идти на войну, чтобы подтвердить звание чемпиона по стендовой стрельбе. Очищаясь от страхов, надо чётко представлять себе, чего ты боишься, видеть это как бы наяву и при этом успевать извлекать из себя свой страх и замещать его позитивными образами, чувствами и установками – и тогда карма начнёт изживаться даже с большей скоростью, чем если бы всё это происходило на самом деле.

Чтобы проделать подобную работу, требуется приток позитивной энергии, силы, причем основательный – не стоит бросать вызов страху, если ты не уверен, что сможешь его победить. Иногда своей силы не достает – и тогда ты идешь за ней к другому человеку и просишь: «поработай со мной». При этом твой ум может знать о проблеме всё – изучить ее вдоль и поперек, прочесть о ней всю литературу и даже найти ее корни в прошлых жизнях в ходе ритритов – и при этом продолжать жить с ней. А реальная проработка может начаться лишь тогда, когда жизнь подведёт тебя к самому краю, твои страхи начнут сбываться и хочешь ты того, или нет, тебе придётся учиться мыслить и действовать позитивно в гораздо худших условиях, чем те, которые жизнь предоставляла тебе изначально.

Вот и мне в тот момент ждать больше нельзя было, вероятность нежелательного развития событий была очень высока – значит, хоть психологически надо было себя к ним подготовить, чтобы потом не было так тяжело.

Значит, мою проработку нужно было начать с расчистки запасных путей, представить себе самые худшие варианты развития событий, чтобы энергия сознания больше на них не отвлекалась.

«Итак, что я буду делать, если не пройду конкурс?» – так или примерно так думал тогда я. «Добыть денег на семью могу сейчас только я – жена в декрете, ребёнок в школе… Наверное, рано или поздно придётся устраиваться на любую работу – жить-то как-то надо. А какая работа «любая»? Та, на которую больше никто не претендует…»

Я выхожу из дому за покупками и вижу объявление на двери овощного магазина: требуется грузчик. Ну что ж, допустим, это мой последний шанс – попробую представить себя грузчиком. Зарплата, конечно, еще советская – ну, на квартплату и на хлеб хватит… Зато рядом с домом, на транспорт тратиться не надо. Хлеб можно запивать водой из-под крана; может, еще разрешат овощи перебрать, хоть капустным листочком разживусь…

Сначала я просто представляю себе подобное развитие событий; затем подключаются чувства. Поднимающаяся во мне буря негатива указывает, что я иду правильным путём – раз я так реагирую даже на мысль об этой возможности, значит это и есть именно то, с чем мне надо смириться.

Вот она, другая реальность, которой я в ужасе хочу избежать – я представляю себе, как одеваю замызганную телогрейку, выкатываю со склада тележку с овощами и толкаю её по улице на выносной лоток. Встречаю друзей, родственников, соседей: «О, привет! А мне говорили – ты в Америке учился…»

Я начинаю всё острее чувствовать развитие событий, которые я себе представляю. На мои глаза наворачиваются слёзы, я кашляю, немного успокаиваюсь и снова рыдаю.

Вместе со слезами уходит моя гордыня, злость на судьбу и жалость к самому себе. Выплакавшись, я успокаиваюсь и ход моих мыслей постепенно перестраивается на позитивный манер.

Стоп, а чего это я себя накручиваю? Многие ведь так и живут – экономно проедая свою пенсию или зарплату, считая копейки, которые можно потратить за сегодняшний день, не рискуя остаться голодным завтра… А если вообще – сирота или бомж? Если они выживают, то и я смогу. Если уж суждено общаться с такими людьми поближе, глядишь, и сам научусь добывать необходимые для выживания ресурсы, когда на них не хватает денег.

Похоже, польза от моих упражнений уже есть – я проникся проблемами тех, на кого раньше почти не обращал внимания – представив себя на их месте, я лучше их понял. Как жаль, что таких упражнений не проделывают в кабинетах министров и президентов!

Ну все, на сегодня хватит – как бы не переборщить. Мне уже известны случаи, когда люди попадали после психологических тренингов в реанимацию – опасно, когда человек вытаскивает из бессознательного то, что его сознание переварить еще не готово – ведь так и разрушить себя можно. Конечно, Мастер такого не допустит – но ведь не каждый психолог – Мастер. А когда работаешь с собой сам, впору вспомнить табличку с текстом, стоявшую на столе у одного из американских президентов: «Больше ответственность сваливать не на кого».

На следующий день у меня болит горло – значит, работа прошла успешно, остановился вовремя. Я прекращаю свои самокопания и сажусь за профессиональную литературу. Да-а, каких только профессий с иностранными названиями сейчас не существует… Ну да ладно, выбирать пока не из чего.

Через день я получаю письмо из агентства: после обработки всех тестов и резюме отсеялось девяносто пять процентов кандидатов, на заключительное собеседование с директором допущены шестеро, я в их числе. Я просматриваю список фамилий: разумеется, там те, на кого я и ставил с самого начала. Можно считать, что мои шансы получить это место почти не повысились. Правда, то, что я попал в финал – уже чудо, вот только дивидендов с него никаких. Что ж, терять мне нечего – завтра собеседование, на нём все и решится.

Наутро я приезжаю в офис избранной мной компании и когда подходит моя очередь, захожу в кабинет директора. Директор, рослый светловолосый европеец, жмёт мне руку и на английском приглашает сесть. После английского мы переходим на французский язык – через несколько минут беседы директор удовлетворённо кивает и принимается проверять мои профессиональные навыки. Я бойко отвечаю на первые вопросы – ночь за литературой не прошла даром. Однако в какой-то момент он подлавливает меня на том, чего я не знаю – я понимаю, что надо выкручиваться, но то, что я отвечаю, звучит неубедительно… Директор довольно улыбается: дескать, профессионала поверхностными знаниями не проведешь – похоже, всё пропало. После нескольких общих фраз он пожимает мне руку и мы прощаемся. Исход безнадежного дела был предрешен – чего и следовало ожидать.

Я перезваниваю Мерле и докладываю о своем провале. Она долго молчит, а потом переспрашивает:

– Разве тебе сообщили, что ты не принят?

– Нет. Но это же и так ясно. Официально итоги собеседования объявят через неделю. А мне уже сейчас надо куда-то устраиваться, а то жрать скоро нечего будет.

– Если хочешь, устраивайся. Только обещаний выходить в какую-то конкретную дату не давай и трудовую книжку пока держи на руках. Подождём результата.

Я так и делаю. К счастью, устраиваться грузчиком в овощной не пришлось – родственники нашли место в загородней психушке на вдесятеро меньшую, чем в избранную мной инофирму, зарплату. Вообще-то им нужен медицинский психолог, но главврач готов смириться и с университетским дипломом – моя проработка уже начала приносить материальные плоды.

Я свыкаюсь с мыслью о карьере сельского врача – выходить можно хоть завтра, но я выторговал неделю отсрочки, памятуя об обещании, данном Мерле. Для очистки совести через неделю звоню в отдел кадров фирмы, на которой я проходил собеседование. Смысл сказанного доходит до меня не сразу – меня приняли. Меня!? Приняли???

Звоню Мерле, она кричит «Ура!!!» и прыгает на другом конце провода от радости. Я тоже начинаю прыгать и кричать вместе с ней – лишь услышав её реакцию, я смог наконец-то поверить в то, что это произошло.

Успокоившись, Мерла говорит мне:

– Я с самого начала знала, что тебя возьмут. Как видишь, кое-что мы с тобой умеем.

– Ты!!!? Знала!? И молчала все это время!

– А если б сказала, тебя б точно не взяли. Разве тогда ты стал бы так работать над собой?

Помолчав, я вынужден был с ней согласиться: еще бы, такой кусок кармы за дни моих проработок отвалился. А так пришлось бы всё наяву переживать…

Позже подоспели логические объяснения цепочки необъяснимых событий. По стандартной деловой логике, любой из пяти кандидатов заключительного этапа подходил на эту работу гораздо больше меня. Однако директор посчитал, что ему лучше взять абсолютно свежего, не испорченного профильным образованием (правда, всё-таки успевшего получить любое высшее образование по похожей специальности) человека, чтобы… выучить его «с чистого листа» в штаб-квартире концерна. С этой точки зрения я, действительно, подходил ему как нельзя лучше.

Всё произошло так, как хотел я и частично, как планировал директор: я благополучно обучился новой специальности в Нидерландах, год работал по ней, а потом почувствовал, что могу начинать собственное дело – благо, в концерне нашёлся человек, согласившийся меня заменить и обладавший для этого всеми необходимыми качествами. Директор, добрая душа, не просто подписал моё заявление об уходе, а уволил меня по сокращению штатов, что давало мне право на получение пособия по безработице в течение года. Когда кадровичка, объявившая мне о сокращении, вышла из моего кабинета, я прыгал и кричал от восторга – сотрудники, сидевшие за стенкой, наверное, думали, что у меня с горя поехала крыша.

К моменту окончания выплат государственного пособия по безработице у меня была написана первая книга, лежали заявки от первых клиентов, но что самое главное – было обретено устойчивое внутреннее состояние и огромное желание работать на себя, что я и делаю до сих пор.

Так, получив своевременный совет и проработав свои страхи, я получил работу, о которой мечтало много гораздо лучших, чем я, специалистов.

Не буду расписываться за всех, но у меня и у тех, кого я знаю, точная и своевременная проработка всегда давала видимый и вполне материальный результат.

Найди своё место

Чудеса с жильем – отдельная тема. В голове у большей части небогатого, по сравнению с европейскими государствами, населения русскоязычных стран накрепко засел передаваемый из поколения в поколение стереотип жизненного преуспеяния: квартира (дом) себе, квартира (дом) ребенку. На памяти пример моих знакомых: живя в трехкомнатной квартире с двумя взрослыми детьми и их семьями, они вели себя не очень дружно. Стандартное решение этой ситуации: разъехаться. Но как быть, если амбиции желающих намного больше их зарплат – ведь не менять же трёшку на три однокомнатные, чтобы через некоторое время опять столкнуться с проблемой тесноты?

Поскольку старшее поколение было со мной в контакте, мне удалось убедить их, что слишком напрягаться в борьбе за улучшение жилищных условий не следует: «кто в мире в тесноте живет, тому пространство Бог дает». Недаром сказано, в тесноте, да не в обиде. Очень часто период временной тесноты является поводом для уработки отдельных черт характера, практики построения взаимоотношений. И разумеется, такая работа происходит по плану избранной нами Судьбы, поскольку отвечает принципу нашего личного развития. Вот и получается, что пока большая часть внутренней работы не будет проделана, мы не сможем перейти на следующий уровень и решить свою жилищную проблему по-настоящему.

Все это я объяснил своим приятелям и они со мной согласились – ну не пришло еще время расширяться. С разъездом придется подождать, а пока хотя бы попытаться наладить в семье нормальные отношения.

– Ну, хорошо, – скажет искушенный в вопросах духовной практики читатель. – Что же теперь, и делать ничего не надо, и денег не надо на жилье зарабатывать? Придет, значит, время, и квартира сама на голову упадет?

Да нет, надо, конечно, и деньги откладывать, и квартиры с домами строить. Но только параллельно следует расти самому – поверьте, что и времени, и сил в этом случае на исполнение наших желаний потребуется затратить намного меньше.

Секрет благополучного разрешения жилищного вопроса прост: стремитесь обрести место силы внутри себя. И если вы обретёте силу внутри, жизнь обязательно приведет вас туда, где согласно плану своей Судьбы вы должны жить, даже, если для этого ей и придётся сотворить явное чудо.

Вот и в ниже приведенных случаях мне поведали удивительные истории благополучного разрешения тяжелых (в смысле обретения жилья) жизненных ситуаций.

Помню, как одна из моих клиенток училась доверять жизненным знакам – и вот к чему её это привело. Была у неё мечта – иметь своё жильё и она отдавала этой мечте всё своё время и энергию. Приехав в Киев из маленького украинского городка – назовём его Радославом – молодая одинокая мать снимала квартиру, работала, мужественно растила двоих маленьких детей и пыталась собрать деньги на исполнение своего главного желания. В ходе наших встреч я неоднократно советовал ей возвращаться в родительский дом – на первый случай хоть какая-то поддержка будет, а там и другие пути к её мечте найдутся – но она меня не послушала. И только через некоторое время, тяжело заболев, она позволила родителям приехать и забрать себя вместе с детьми в родной город.

«Мне тяжело далось это решение», – делилась со мной потом она, – «ведь отказавшись от хорошей работы в Киеве, я фактически поставила крест на своей мечте и смирилась с тем, что буду доживать свой век на одной площади с родителями.

Проходя мимо строящихся в Радославе симпатичных новостроек в престижном месте, я только вздыхала: вот бы мне такое! Однако новостройки возводила коммерческая структура и в те несколько квартир, которые они выделяли городу, я явно не попадала.

Тем не менее что-то подтолкнуло меня стать в очередь на получение социального жилья. Собирая документы, я недоумевала – неужели в этом есть какой-то смысл, ведь претенденты на социальное жильё на Украине ждут обещанного по 20 лет? Но сбор документов дался легко, я довела дело до конца и благополучно о нём забыла.

Вспомнила я о своём поступке спустя год: когда мне позвонил чиновник городской администрации и пригласил меня прийти, чтобы срочно получить ключи от квартиры. Оказалось, что в преддверии президентских выборов наш городок захотел посетить один из кандидатов в президенты, а поддерживающие его местные власти выкупили от его имени облюбованные мной новостройки у их хозяев и перед телекамерами раструбили на всю Украину, что раздают все квартиры льготникам.

Так я получила квартиру, о которой и мечтать не смела. А вскоре мне и работа хорошая подвернулась – теперь получаю приличную даже по киевским меркам зарплату, не выезжая из Радослава.

Вспоминая о том, как я получила квартиру, думаю: ну и упрямая же я была, что тебя, Слава, не послушала! Если бы Господь не уложил меня тогда с болезнью в постель для того, чтобы вернуться к родителям, не видать бы мне собственного жилья, как своих ушей».

В другой раз на одном из своих тренингов я затронул тему чудесного исполнения наших желаний.

– Это правда, – выступила участница из Екатеринбурга.

– Я государственная служащая, зарабатываю немного, но работа мне нравится и менять ее на какую-то другую не собираюсь. Живу я в коммунальной квартире, дети устроены – поэтому давно мечтала переехать хотя бы в однокомнатную. Долго копила на квартиру, а удалось скопить только пять тысяч долларов. И возможности купить были, но я отказывалась – жить в центре города хочу, ну нравится он мне – и все тут. А тут цены подскочили – и что теперь моих пять тысяч? Вот, думаю, дура старая – теперь без квартиры останусь, так и помру в коммуналке. Погоревала, да и забыла.

А в прошлом году мне приятель позвонил мой, риэлтер – я ведь всем своим друзьям о своей Мечте рассказала. Есть, говорит, квартира в центре за пять тысяч – покупай! Я ушам своим не поверила. Оказалось – человеку надо было срочно за границу на постоянное место жительства уехать, там его уже и работа ждала – а денег даже на билет не было. Деньги ему срочно были нужны – их надо было сейчас отдать, а оформление документов затягивалось, потому и цена так упала. Риэлтер за него поручился и сделка наша успешно завершилась – документы он потом нам по почте выслал. Вот так я и стала собственницей жилья.

Ещё на одном тренинге в ответ на тот же вопрос я услышал еще более невероятную историю. Можно сказать, что женщина, которая ее рассказала, сама взяла на себя роль тренера. Обычно участников тренинга прерывают или просят изъясняться покороче, если они не решают в процессе разговора своих проблем – но эта история была настолько всем интересна, что ее никто не прервал и ей дали выговориться полностью.

– Мой муж был военный, – начала Лиля свой рассказ, – долго служил в Германии, потом приехал сюда. Всю жизнь я была за ним, как за каменной стеной – он и деньги, и по хозяйству – рожай только детей, говорит, да кушать готовь. Я даже образования в свое время не получила, о чем потом очень жалела. Призывался он из России, хотя планировал после отставки осесть здесь. Уволились мы и в Киевский горвоенкомат на очередь – а тут как раз Украина отделилась. Нам и говорят – не на что вам рассчитывать, вы теперь не наши. Зарабатывайте теперь на квартиру сами.

(Сейчас я уже не помню всех деталей Лилиной ситуации – то ли они не имели всех необходимых документов, то ли никто из чиновников не хотел заниматься этим вопросом, то ли на этот случай не были выработаны правовые нормы в тогдашнее смутное время – но суть ситуации заключалась в том, что ни в России, ни в Украине их право на получение квартиры никто не хотел признавать).

Ходили мы по всем инстанциям долго, да ничего не выходили. Муж и пошел искать, как на квартиру зарабатывать. Взяли нас в кооператив строительный – директор фирмы платил гроши, но обещал заселить нас первыми, как только дом сдаст. Муж у него с утра до вечера и в столярах, и в электриках, а я в охране.

Разрешил он нам за это комнату в недостроенной квартире занять. Летом еще ничего было, а зимой – совсем плохо стало. Стены бетонные, отопления нет. Дочь заболела, а лечить ее нечем – денег даже на лекарства не хватает.

Пошел муж на прием в министерство обороны по квартирной линии. Так мол, и так, говорит, одна ведь армия была – это теперь разделилась. Все же за одно дело страдали! Помогите хоть чем-то.

Отказал ему генерал. Не приняла, говорит, Верховная Рада такого закона на ваш случай – и вряд ли примет, потому что случай у вас особый. Не имеете, сказал, на квартиру никакого права – что же мне, самому свою квартиру вам отдавать? Не ходи ко мне больше, не отвлекай от работы. Не могу я твой вопрос решить.

Пришел муж домой, лег спать и не проснулся. Умер во сне.

Похоронили мы его на оставшиеся гроши, а через неделю директор пришел выселять нас. Нет работы, говорит – нет и квартиры. Вы примусом мне все стены закоптили, а за электроэнергию кто платить должен?

Уговорила я его подождать неделю. Нашла за это время сослуживца мужа в Киеве, разрешили они мне до весны у них пожить с дочерью.

Устроилась я на работу, сняла по весне даже не квартиру – комнату в сельском доме, чтоб платить меньше, а сама каждый день на работу на электричке моталась. Платили мне мало – на жизнь еле хватало. Зарплату часто задерживали, а квартплату требовали вовремя. Шла я тогда на работу и не знала, зайду ли вечером в дом, или меня у дверей дочь с пожитками встретит. В то время я очень сильно верующей стала – кроме Бога и обращаться не к кому больше было. Молилась, правда, Богородице – она ведь заступница наша. Тогда я как-то в молитве сказала: иду на сорокодневный строгий пост, ни мяса, ни молочного, ни яиц, ни рыбы есть не буду – только помоги квартиру получить; больше мне и платить за это нечем.

На следующий день стою и жду электричку – попадает мне в глаз с товарного поезда опилок железный. Глаз тут же опух и пошла я в поликлинику за больничным, а там объявление: принимает депутат района по квартирным вопросам. Терять мне нечего, время есть – и так я на больничном, я и пошла к нему на прием.

Выслушал меня депутат внимательно и говорит: не мой этот случай; идите опять к генералу. Выгонит, говорю, он уже с нами и разговаривать не хочет. Все равно идите, я вам письмо к нему дам – с письмом от депутата не выгонит. Хоть письменную отписку даст, а там видно будет.

Пошла я снова к генералу. Он как фамилию мою прочел, да как разорался: что вы все тут ходите, говорит, работать только мешаете. Особенно обидно было, что он мне потом тыкать стал.

И тут меня понесло.

– Ах ты ж, говорю, шишка на ровном месте. Квартир, небось, нахапал, всех знакомых своих обеспечил? Работает он, видите ли. А мой муж умер после того, как с приема твоего пришел.

Генерал аж обалдел от такой наглости. Давненько, видно, с ним так не говорили.

А я, рыдая, ему всю правду-матку режу. Здорово, видно, меня допекло – все тогда я ему выдала! И про генералов наших, и про офицеров, и про то, что одним тяготы службы и мытарства без кола и двора, а другим – кабинеты и квартиры просторные…

И вдруг не стало передо мной генерала. Сползла с него генеральская спесь и оказался под ней человек. И этот человек попросил меня успокоиться, дал мне стакан воды, и сказал, что посмотрит, что можно сделать. Чего-чего, а такого поворота событий после моих пассажей я и сама не ожидала.

И тут закрутилось! На следующий день приезжает за мной на машине его офицер по поручениям – забирает квартиру смотреть. Я на пороге комнаты чуть в обморок не упала. Поехала смотреть, по дороге понемногу оправилась. Большая квартира, в министерской новостройке… Офицер спрашивает: нравится? А я возьми, да и скажи: я уже нажилась в бетонке с голыми стенами. Что же мне теперь, еще полжизни на ремонт копить?

Ничего тогда офицер не сказал, попросил перезвонить генералу. Я испугалась своей дерзости, но отступать уже поздно было: повторила генералу слово в слово свою претензию. Генерал сказал, чтобы через неделю я на квартиру заехала, чтобы лично все принять.

Приехала я, а там солдатики обои клеят. Сантехника уже поставлена.

…Въехала я в новую квартиру как раз на сороковый день своего поста. С тех пор хожу в церковь регулярно, Богородице молюсь. С зарплаты купила бутылку самого дорогого коньяка и пошла к генералу на прием. А он положил руку на толстенную книгу с законами Украины и смеется: мне, говорит, пришлось с десяток камней из этой книги обойти, чтобы вам квартира досталась.

Год назад дочке пришла пора в институт поступать, она в педагогический хотела – а у меня ни связей, ни денег. Опять пошла я в церковь, поставила заступнице свечку и сказала, что буду пост держать, пока не поступит.

Иду со службы, а сама думаю: выдержу ли? А если не поступит дочь – полтора года мне, что ли, постную пищу есть?

Обошлось, поступила дочь на бесплатное. А я уже привыкла к постному – так мясо уже и есть не очень-то хочется.

Участники тренинга молчат, осмысливая услышанное. Через минуту кто-то нарушает молчание:

– Так что же, теперь и нам свечки Богородице ставить, когда чего-то сильно хочется?

– Дело ваше, – отвечает Лиля. – Но только я ставила, потому что идти мне больше не к кому было, и положение было действительно безвыходное. Если сам можешь все решить, или посоветоваться есть с кем, тогда и Бога можно не беспокоить – лучше просто лишний раз поблагодарить его за то, что уже имеешь.

2. Чудеса богатства

Старинная притча рассказывает о просветленной страннице с востока, всегда благодарившей Бога за все, что происходило в ее жизни.

Однажды жители деревни, которая лежала на ее пути, отказали ей в пище и ночлеге, и ей пришлось ночевать под открытым небом. Она устроилась прямо под ветвями какого-то дерева. Стоял весенний мороз, в лесу выли дикие звери и она не могла заснуть, страдая от холода и опасаясь за свою жизнь. В какой-то момент из-за небес вышла полная луна и её свет упал на распустившиеся цветы – это была сакура. Несмотря на холод, странницу переполнило ощущение благодати: картина была настолько красива, что она тут же вознесла благодарственную молитву: «Спасибо, что Ты не дал мне заснуть в эту ночь, ибо в этом случае я упустила бы еще один великолепный кусочек из мозаики сотворенного тобой мира».

После молитвы ощущение холода исчезло и она спокойно уснула.

Божественное изобилие многопланово и многополярно. В мире существует громадное изобилие возможностей, но человеческое сознание часто трактует изобилие весьма ограниченно.

В мире достаточно пищи, но люди жалуются на ее нехватку, не желая творчески подходить к поиску источников питания. Между тем, в самой многолюдной части мира – Южной Азии – никто не жалуется на голод, несмотря на поразительно низкий доход сельских жителей этой страны. И неудивительно – индусы, вьетнамцы и тайцы едят все, начиная от червяков и жуков и кончая мышами и крысами. Однако тем, кто считает себя представителями «цивилизованного» мира, проще бояться голода, чем сменить или ограничить привычный источник питания.

Земля изобилует разными климатическими поясами и разными температурными зонами. Если задаться целью, вполне можно поменять климат своей страны на место, где можно всю жизнь прожить под открытым небом. Свидетельство этому – многочисленные русскоязычные колонии в Таиланде, Эквадоре и Индии. Есть и другой вариант: можно закалиться настолько, что круглый год жить в палатке или неотапливаемом доме, как это делают по доброй воле йоги или поневоле – бомжи.

Мир изобилует красотами, ожидающими людей, которые смогли бы их увидеть. Но красоты есть и в своем крае, если любить его и прилагать усилия к их сохранению. Даже не сходя с места, можно создавать красоты на своем участке земли, в своей квартире или подъезде. Такая красота не будет столь масштабной – но зато совершенствовать ее можно будет практически вечно.

Мир изобилует приключениями, однако мы слишком заняты обеспечением своей безопасности и комфорта, чтобы их испытать.

Мир абсолютно безопасен для того, кто в это верит – но вместо того, чтобы проникнуться этим ощущением безопасности и насладиться им в знакомой обстановке уютного дома, глядя на бушующую за окном непогоду, люди жалуются на нехватку острых ощущений и невозможность выбраться из привычной рутины.

На самом деле, изобилие существовало всегда. Проблема нехватки возникает в голове и является продолжением нежелания идти в потоке вместе с жизнью – просто люди не всегда способны воспринять игру Изобилия, стремящегося показать нам все свои грани, как вызов подтянуться – ведь большинство предпочитает рассматривать Божественное Изобилие, как угрозу привычному образу жизни.

Однако привычка является ограничением, а Изобилие – беспредельно. Именно поэтому Божественное Изобилие рано или поздно должно вывести нас за ограничивающие рамки наших привычек.

И лучший способ находиться в Изобилии – праздновать его ежедневно и постоянно, какими бы возможностями и ресурсами мы не обладали.

Нет неудобств – просто на смену изобилию уюта приходит изобилие испытаний.

Нет голода – просто на смену изобилию привычной пищи приходит изобилие непривычной – либо приходит изобилие очистительных возможностей поста.

Нет бедности – просто на смену имущественного изобилия приходит изобилие свободы странника – свободы от привязанности к одному месту и забот о нем.

Конечно же, лучше стремиться познать все грани Божественного изобилия добровольно, не ожидая, когда жизнь вырвет нас из одной крайности, чтобы бросить в другую – ведь ради прихотей одного человека нельзя остановить ход времен. И тогда отсутствие, например, горячей воды не будет восприниматься, как трагедия – но просто, как еще одна изобильная возможность для закалки. То же самое справедливо по отношению к питанию и деньгам.

Впрочем, для человека, проработавшего все грани Божественного Изобилия, не составит труда получить то, чего он действительно хочет, и в собственном доме.

В этом разделе я написал о трёх людях, начинавших свой путь к богатству с ноля и добившихся его исключительно благодаря своей способности жить в Изобилии.

Оцени себя

С Димой, собственником компании, продающей металлопродукты, я встретился в городе, известном на весь мир своими металлургическими заводами. Дима с увлечением читал мои книги, посетил тренинг личного роста, а потом пригласил провести корпоративный тренинг по командообразующим процессам для топ-менеджеров своего предприятия.

Тренинг воспринялся хорошо – не зря Дима за свой счет приобрел и раздал на предприятии мою первую книгу – «Ступени сознания». Тренинговый день прошел быстро и у нас осталось время для личного общения.

С первого дня нашего знакомства Дима заинтересовал меня, как личность. Человек, сделавший себя сам, не имевший на заре своей карьеры ни связей, ни денег; выходец из глубинки, он словно был живым воплощением Творца Успеха, следовавшего рекомендациям из моей первой книги. Если бы я его знал раньше, то непременно написал бы о нем в «Ступенях сознания». Мне всегда хотелось узнать об особенностях его пути, но то не было времени, то повода затеять обстоятельный разговор. На этот раз, словно почувствовав мои мысли, он стал рассказывать о себе сам:

– Ты меня как-то спросил, почему именно я, а не кто-то другой из нашего ободранного района «выбился в люди». Я думал над этим и отвечу, наверное, так. Главная причина моего успеха заключается в том, что я всегда делал то, что я хотел. Не знаю, откуда это идет, но я и до того, как прочел твою книгу и тебя встретил, многое делал просто интуитивно. В «Ступенях Сознания» ты где-то написал, что интуиция – шестое чувство и она говорит только тогда, когда остальные пять замолкают. А я вот не могу сказать, что был такой уж «чистый» в плане чувств. Все детство дрался, был у меня жуткий комплекс по поводу своей внешности, особенно рыжих волос – видишь, до сих пор крашусь. Как только кто-то скажет: «Ну ты, рыжий!» – я сразу бросался разбираться – чего мол, не нравится? Нередко разборки заканчивались дракой – город наш всегда был бандитским, сюда много народу на химию ссылали. Били меня, бил и я.

– Это не противоречит «Ступеням», – вступился за книгу я. – Гнев, страх, печаль, радость и любовь молчат крайне редко и потому им все равно нужно давать выговориться. Ты не задерживал их в себе и благодаря этому твоя интуиция могла пробуждаться все чаще и чаще.

– Наверное, ты прав. Тогда я все делал по твоей книге, хотя и не читал ее. Не сдерживал себя ни в чем, но ни на чем и не зацикливался. Родителей часто вызывали в школу за двойки, за драки. Мама часто плакала – она из села и все представления об успехе у нее были связаны с получением высшего образования, а я не оправдывал ее надежд. Потом она смирилась.

На девятый класс я уже не пошел – смысла не было с моими двойками там торчать. Да и деньги свои у меня рано появились. Мне интересно было дело делать, а не штаны на уроках просиживать.

Две страсти у меня всегда было, сколько себя молодым помню – купи-продай и футбол. Купи-продай для денег, футбол для души. В футбол мог с утра до вечера гонять при любой погоде. И сейчас, если свободное время выдается – тут же бегу на тренировку.

Пошел я после восьмого класса в ПТУ, отсидел его кое-как. Деньги на взятку военкому, чтобы от армии откосить, у меня уже были – так что стал я думать, как жить дальше. А выбор-то у меня небольшой – ничего я не умею! С учёбой я на тот момент завязал – не придумали тогда такой системы образования, чтобы интересно учиться было. Заставлять себя что-то делать я не могу. С другой стороны, и прерываться в своих заработках я не хотел – деньги свои иметь в возрасте, когда мои одноклассники студентами по родителям клянчили, мне понравилось. Так что пришлось и дальше идти по накатанной дороге – спекулянт, так спекулянт.

Постепенно обвык я. Как подкопил денег, открыл со знакомым легальную фирму – счета, налоги, клиенты, оборот – все, как положено.

Занимались запчастями к автомобилям, потом переключились на металл – город им богат наш. Угнетал только мелкий масштаб – и не из-за доходов, я при любых деньгах чувствовал себя нормально. Не было денег – мог на хлебе и воде посидеть, у знакомых повисеть; у родственников. Приходили деньги – ездил за рубеж, мир смотрел, подарки делал. Турпоездки с группами не любил; всегда визу делал и сам ехал.

– Как же ты мир смотрел, без языка-то? Сейчас народ толпами на курсы ходит, чтоб хоть пару слов знать. Или переводчика берут.

– Я ж не по бизнесу ездил, чтобы на переводчика тратиться. А развлекаться – зачем язык-то? Там и так все поставлено, чтобы клиента понять. Я ж не продаю, а покупаю. Американцы-то как весь мир приучили? Хочешь продать – учись понимать клиента – так все английский и выучили. Номера, обеды, билеты, экскурсии. Они и старались меня понимать, а я только по-русски везде и говорил. Ну, пару слов, конечно, потом выучил.

Поездки мои – отдельная история. Очень люблю я, к примеру, Таиланд. И не накатанные места туристические, а чуть в стороне, где народ туристами не испорчен. Как приезжаю, беру джип напрокат – и подальше в глубинку, куда глаза глядят. Приезжаю вечером в деревню тайскую на окраине – они улыбаются, окружают машину, пальцами тычут; белый человек, еще и на джипе приехал – событие! Я им знаками показываю: футбол, футбол. Мяч из багажника достаю. Тут же сформировали две команды и стали гонять по поляне до вечера. Ночью уже отвели меня в хижину, на ночлег в гамак положили, накормили до отвала… Денег давал – не взяли. Я это на всю жизнь запомнил – у меня до сих пор друзья в той деревне есть.

Ладно, мы отвлеклись. Так вот, деньги. Я к ним отношусь легко – в ценности и недвижимость не вкладываю, до сих пор даже квартиры своей не купил, снимаю. Так удобнее – мороки с документами меньше, с обустройством. Пожил в одном месте, разонравилось – поеду в другое. Я ведь один живу. Ну, может, еще остепенюсь – тогда жена будет по своему вкусу все жилье обустраивать.

Так вот, не из-за доходов голова моя болела, когда я запчастями торговал. Хотя, конечно, от дополнительных денег никто не откажется. Но дело было даже не в этом – угнетал масштаб. Мелкая фирма должна постоянно крутиться, суеты у нее много. Взяли под залог со склада крупной фирмы; тут же отвезли своему заказчику; заработали свой процент – опять, значит, купи-продай. Все это быстро делать надо, чтобы клиента не перехватили – это значит, что продать можем только сегодня на сегодня. Бывает, клиент откажется товар брать, а мы ж его уже со склада чужого взяли – хранить негде; приходится назад вести, разгружать; снова морока, потери… Бывает, клиент закажет какую-то запчасть – а на складе такого нет, а мы ему сразу даже ответить не можем. Риск постоянный, ответственность на себя никто брать не хочет – вот все на тебе и висит. С утра до вечера на работе приходилось торчать – а денег за это не слишком приваливало. Дурдом, одним словом.

Понял я, что если хочу в будущем меньше времени своему бизнесу уделять и больше при этом зарабатывать, без своего склада нам не обойтись. Решил я потратиться на аренду – нашёл за городом хорошую металлобазу, директор там был еще тот, старая гвардия – не деловой, но жадный до ужаса. Сдавать он ее не хотел – у него уже схема была, как ее приватизировать и за два миллиона долларов продать.

Откуда взялась у него эта цифра – два миллиона, даже не знаю. На тот момент это бешеные просто деньги были – никто такое за миллионы не продавал. Четыре гектара земли за городом, ржавый кран, полуразвалившиеся склады… Но тогда это был единственный свободный объект такого рода и упускать его было нельзя.

Пришлось сказать директору, что определенная часть суммы у меня уже есть и что я хочу снять его металлобазу временно, чтобы не упустить – а там и о покупке вопрос решать будем. Денег таких и в помине у меня, конечно же, не было – но ведь и он никогда бы таких денег за свой лом не взял, а тут реальный доход к нему в руки сам просился. Да и сумму за аренду заломил он неимоверную – после выдачи зарплаты и всех платежей мы оставались почти в нулях. Но я почему-то почувствовал, что надо идти этим путем.

Ударили по рукам, стал я ему заносить конверты каждый месяц. Все, как у нас принято – по официальным документам аренда стоила крохи, себе же он брал солидный куш. Делать при этом ничего не собирался, хотя все у него там ремонта требовало; а мне и подавно вкладывать деньги в чужую собственность не хотелось – приходилось буквально на ходу, по мере надобности все поломки устранять. Он быстро во вкус вошел, даже хотел через два месяца плату увеличить. Тут я уже откровенно сказал, что не потянем. Он глазами захлопал, ты ж, дескать, вообще ее у меня покупать хочешь! Я свою ошибку понял; выкручиваться стал. Ну да, говорю, я ж для вас деньги собираю, вы же из нас почти всю прибыль выжимаете. Если плата повысится, то мы и близко два миллиона никогда не соберем.

Поверил он мне. Но тут уже жадность с ним злую шутку сыграла: стал он пытаться по мелочи из нас дополнительные бабки выжимать. Покупай, говорит, скорее, а то что же это я за твой бизнес должен еще и налог на землю платить. Так в чем же дело, я спокойно так ему говорю, оформляйте на меня землю, так я и платить буду.

И тут произошло чудо. Видимо, Господь решил мне помочь мечту мою осуществить и хозяин согласился. Согласился, понимаешь! До сих пор не понимаю, как можно было пойти на такой шаг, не посоветовавшись ни с кем, не спросив у юриста… Попросил он за землю какую-то ерунду – ничего она, видно, в его понимании не стоила, кроме хлопот. Заплатил я директору, оформил он на меня землю под металлобазой и стала земля моей. Это сейчас такой закон вышел, что землю под объектом и сам объект разделять при продаже нельзя, а тогда такого положения не было. И получился я собственник земли, а он металлобазы. Но только без моего разрешения, получается, и деятельность-то он никакую осуществлять уже не мог, и передать кому-то другому в собственность или аренду склады эти свои тоже.

Я его не обидел, конечно – за аренду сверху платил по-прежнему. Но отделиться от меня он уже не мог.

Понял он свою ошибку, да поздно было. Так на аренде мы и работали дальше.

– Жулик ты! – кричал он мне. – Ты же у меня покупать её хотел!

– Никакой я не жулик, – возражал я. – Я же не сказал, когда я буду её у вас выкупать. Я и сейчас хочу, только денег таких, что вы просите, у меня пока нет. Поживите ещё лет двадцать, – может, и соберу.

Его при этих словах аж трусить начинало. Вызвали мы, чтобы спор наш разрешить, оценщика государственного; никаких взяток ему не давали; все официально. Оценили все имущество базы аж… в четыре с половиной тысячи долларов по тогдашнему курсу.

Ума у него все-таки хватило с этой ситуацией смириться. Захотел он отойти от дел, сам попросил назначить ему цену за его металлобазу – чтобы уже продать и развязаться с ней, значит. Я положил ему в конверт двадцать тысяч долларов за подпись на продажу – хорошие по тому времени деньги, да и для меня это тогда были почти все накопления.

Оформили мы документы на металлобазу и стала она моей.

Так жизнь помогла мне сделать первый шаг к моей Мечте».

Сделай, что должен

Многие из нас хотели бы быть первыми, но мало кто представляет из себя, какие последствия это налагает. Приятно воображать себя обладающим возможностями тех, кому доступны многие земные блага – у них ведь прекрасно налаженный быт, обилие знакомств, возможность разнообразных впечатлений и дальних путешествий. Обычно такими возможностями обладают первые лица государств, компаний или звезды спорта, кино или шоу-бизнеса – либо же те, кто с лихвой отработал свое в момент удачи либо в прошлой жизни. И правильно – тому, кто первый пролагает лесную тропинку, достанется самая свежая ягода, самый чистый воздух и самая лучшая песня птиц. Но его же обожжет крапива, вымажет овражья глина, с ним первым столкнется дикий зверь – и это еще не самое худшее, ведь всегда остается возможность заблудиться и сгинуть в тех местах, где еще не ходил никто.

Чем выше находится человек и чем большую роль он играет в человеческом обществе, тем больше на нём ответственности. Представим себе скрипача, играющего в общем оркестре. Не так страшно, если он возьмет фальшивую ноту, а то и вовсе ее пропустит – общая симфония перекроет его недостачу. Другое дело – первая скрипка, которая у всех на виду. Любое несоответствие тут же будет замечено и многократно преумножено шквалом критики со стороны недоброжелателей. Правда, и правильная мелодия вызовет лавину аплодисментов, прежде всего, в его адрес.

Цена выбора лидера гораздо выше цены выбора обычного человека. Первой скрипке не прощают ошибок, которые делает рядовой скрипач. Если сфальшивит или не сыграет вторая, этого могут не заметить или не придать этому значения, но фальшивая нота первого скрипача будет замечена всеми и расстроит усилия всего оркестра.

Как-то одна из российских предпринимательниц пригласила меня на дачу в Крым, где она отдыхала летом, поработать с ней индивидуально.

В ходе проведенных консультаций она поведала мне историю своего обогащения, которое начиналось с нуля. Когда я спросил ее, как ей это удалось, она ответила просто: «Знаешь, как монгольских лучников учили стрелять на полном скаку? Прочувствовать свое единство с целью; мишень, как часть себя. Тогда стрела всегда попадает точно в цель».

В минуту, когда она проговорила эти слова, наши взгляды встретились.

На меня смотрели ее окаймленные черными волосами такие же черные раскосые глаза (Таня была наполовину татаркой) – и все мои дальнейшие вопросы отпали. В глубине её глаз я увидел монгольского лучника, несущегося на полном скаку навстречу противнику в полной уверенности, что он его сразит. Я понял, что эта уверенность передалась ей из прошлых жизней. Да и вся ее нынешняя жизнь показывала, что в небольшом крепком женском теле заключен сильный дух.

Маленькая татарка прошла через тысячи ситуаций, в которых не каждому мужику удалось бы постоять за себя. Она пережила вооруженные налеты, происки конкурентов, конфликты с силовыми структурами города – словом, все то, что стоило бы бизнеса, здоровья, а может, и самой жизни самому отчаянному предпринимателю. Ее держали в тюрьме, на нее насылали налоговые органы, ее закрывала санэпидстанция – всего и не перечесть. Временами ей и самой казалось, что дела её безнадёжно плохи, однако в последний момент всё волшебным образом налаживалось. Порой её приключения были настолько невероятны, что было трудно поверить в то, что она рассказывала – но её внутренние проблемы, с которыми я работал, были связаны с этими событиями и подтверждали её правоту.

Вот один из её рассказов, который она позволила обнародовать.

«Родилась я в бедной семье – отец бросил нас, когда я была маленькой. Мать не покупала мне ни конфет, ни кукол – одна только кукольная голова у меня была, с ней я и игралась. Возможно, поэтому мне трудно понимать свои чувства – только головой я всегда и жила.

А ещё помню, что с детства мне хотелось быть поближе к продуктам – я ведь редко ела досыта. Как появились деньги, купила я грузовик сгущенки, несколько тюков круп да тонну сахара, да стала в розницу продавать. Оттуда все и пошло.

Дела у меня шли хорошо и через некоторое время задумала я конфетный бизнес – так в детстве конфет хотелось, а ведь никогда их не было. Договорились мы со столичной фабрикой, что буду я у них за полцены конфеты без фантиков брать, а в нашем городе продавать. Открыла я фасовочный цех, наняла рабочих, чтобы конфеты заворачивали, а экспедиторы их по магазинам развозили. Работники поначалу все были свои – мои дети, муж, да дети мужа. Потом, конечно, постепенно расширились.

Как бизнес мой расти начал, многие стали завидовать и устраивать мне неприятности. Охотников до чужого добра у нас, как и у вас, пруд пруди – сам знаешь. Плати нам, говорят, договаривайся с нами – и всё у тебя будет хорошо!

А я не могу. Не могу я паразитам деньги платить, понимаешь?

Ты мне скажи, ну вот что за характер у меня такой? Все люди тихо-мирно вопросы решают – там взятку дадут, там за «крышу» заплатят, там начальство в долю пригласят – а мне непременно правду отстоять надо, приключений на свою задницу поискать.

Кто только силой не хотел от меня денег получить – и бандиты на меня нападали, и рэкет на встречу вызывал, и власти в кутузку сажали, да только ничего у них не вышло. Силой от меня никто ничего получить не смог. Со всеми разбиралась – с кем по закону, а где и защитники находились. Поняли они, что не на ту напали, оставили меня в покое и всё понемногу у меня наладилось. Отошла я тогда от бизнеса совсем, передала управление детям. Купила себе в Алупке дачу на горе и поехала туда на лето жить.

И вот отдыхаю я в своём особняке у Воронцовского Дворца, наслаждаюсь плодами трудов своих, нежусь в шезлонге среди цветочных грядок, любуюсь морем – видишь, какой вид у меня отсюда. Да только рано, видимо, на покой я собралась – не научились ещё мои управляющие без меня вопросы с властями решать.

Звонят мне в один прекрасный момент в Крым дети: «Приезжай, в конфетах наших ртуть нашли, закрывать нас хотят. Журналисты скандал подняли, к нам уже и силовые структуры, и санэпидстанция, и прокуратура наведывались… Все помещения опечатали, рабочих по домам разогнали. Мы сейчас рабочим за свой счет отпуска оформляем».

А я спокойно так говорю: «Никому не расходиться. Быть всем завтра утром на рабочих местах, я приеду, на месте и разберемся».

Успела я в тот же день билет на самолёт взять и из Крыма домой прилететь, утром подошла к фасовочному цеху, смотрю – действительно, пломба. А за мной толпа рабочих уже стоит. Смотрят на меня, ждут.

Тогда я просто срываю с ворот эту пломбу и говорю им: «Работайте».

Рабочим – что? Они себе в цех и повалили. А мои дети тут же меня обступили: «Ты, что, мать, не понимаешь, с кем шутишь? Да они ж нас в порошок сотрут!»

«Не сотрут», – говорю, – «раз до сих пор не стерли».

Сказано – сделано. Мы спокойно дальше работаем, а на нас в суде уже дело лежит – да еще какое! Сознательно не повинуемся закону, продолжаем травить людей. Тут такого наизобретать можно – до конца жизни из тюрьмы не выпустят.

Приехали тележурналисты, по телевизору показывать меня начали: есть в стране, оказывается, такой предприниматель, который продолжает конфеты со ртутью выпускать даже после того, как его за руку законные структуры схватили!

А я журналистов, знай, успокаиваю: «Никакой ртути нет. Это все фантазии. Вот увидите – разберусь со всем и дело улажу».

Потом успокаиваю и своих: «Работайте. Десять дней еще не прошло». По закону ведь десять дней положено выждать, прежде чем суду решение принимать.

Душой понимаю, что все правильно делаю – не виновата же я. К тому же, вижу – никто за мной не приходит, не арестовывают. А почему не арестовывают, я же такой вредитель злостный, без пяти минут террористка? Да известно, почему – видимо, дело на меня «дутое».

Однако уверенность – это хорошо, но ведь как-то и действовать надо.

Звоню я на фабрику, откуда мы конфеты брали: разберитесь там у себя, конфеты ведь ваши, мы ж их фасуем только! Может, это у вас в технологическом процессе сбой пошёл? Может, это за вашу ртуть мы сейчас отвечать должны?

А меня там даже никто слушать не стал – всё время трубку бросали.

Позднее оказалось, что и к ним уже приходили из органов, пугали их. Дескать, такая-то, говорит, что у вас карамельки берет – знаете ли ее? Те сразу же от меня открестились на всякий пожарный: не знаем. Потому и разговаривать со мной не хотели.

Пошла я тогда я на прием к главному санитарному врачу: объясните, дескать, в деталях – как ртуть нашли, да где, да при каких обстоятельствах…. Она меня не принимает – дескать, времени нету. И никак к ней на приём не пробиться; а вокруг здания санэпидстанции – сплошь иномарки с предпринимателями нашими; так и вьются вокруг нее, а она среди них, как королева… Вся приемная цветами да коробками с подарками завалена.

Послала я тогда телеграмму самому главному санитарному врачу в Москву: «Ваша Орешкина мужиков охмуряет, а со мной даже встречаться не хочет». Тут уже из ее приемной звонить мне начали: что же вы сразу в Москву? Заходите к нам, поговорим, разберемся! Тут уже я им отвечаю – рада бы, да времени на вас нету. Вот разберусь со своими делами и зайду как-нибудь.

Да только к этому времени ничего уже решать не надо было. Все само собой разрешилось.

Нашлись, слава Богу, свои люди в милиции – они и рассказали, как дело было.

Хотела одна баба мужика своего отравить, чтобы он на тот свет побыстрей попал, а имущество все ей досталось. Она ему в конфеты шприцом ртуть и закачала. Да только, видно, не судьба была ему помирать – он конфету надкусил, глядь – а из нее шарик выглядывает. Он с конфетой той и побежал в милицию. Милиция конфетку в стакан с чаем положила, а ртуть – металл тяжелый; как конфетка растворилась – шарик из неё выпал и по дну стакана катается. Те со стаканчиком в санэпидстанцию: как это вы разрешение на работу таким производителям даете? Ну-ка берите их продукцию на повторный анализ!

Чинуши, ясное дело, за свою задницу боятся. Они образцы продукции у нас взяли и ртуть, конечно же, для удобства властей, нашли. У нас ведь, если начальству надо – хоть черта тебе в игольном ушке найдут. Подняли потом документы этих санитаров – понятное дело, все там белыми нитками шито.

«Кто же так делает?» – стыдила я потом Орешкину в ее кабинете. «Анализ конфеты в стакане с чаем… Да вы сами все свои предписания нарушили, а меня под тюрьму подвести хотели! А вы знаете, почем день простоя на моей фабрике? А вы представляете, что вам будет, если я на вас в суд за убытки да за моральный ущерб подам?»

Орешкина тут же стала под стол сползать: «Ой, мне плохо, ой, у меня давление поднялось…» Плюнула я ей на пол и вышла.

А когда суд закрыл моё дело, с той фабрикой, у которой мы конфеты брали, начались чудеса. Представляешь, сгорела та фабрика. Ох, и пожарище же там был! Здание старое, деревянное… Тушили его с парохода. Да только все равно убыток им большой вышел.

А моё предприятие работает до сих пор».

Откройся жизни

Я пишу эти строки на втором этаже гостевой виллы, из окон которой открывается вид на ароматные заросли можжевельника. За можжевеловым лесом плещется море, а вдалеке слышатся звонкие детские голоса.

Вилла находится на территории известного на весь русскоязычный мир детского лагеря, в последние годы составившего конкуренцию знаменитому «Артеку».

Неделю назад я позвонил хозяйке лагеря, Ульяне [2] , и попросил телефон общего знакомого. Пообщались – слово за слово – и вот я получил приглашение дописывать эту книгу в просторном доме на берегу Черного моря.

– Ты ведь тоже имеешь отношение к нашему лагерю, – смеясь, сказала мне Ульяна.

– Вот и приезжай, попользуешься его благами.

Это верно – я помогал Ульяне закладывать основы нынешнего благосостояния десять лет назад. А начиналось всё так.

С Ульяной мы познакомились через руководительницу одной из Севастопольских фирм, которую я тогда консультировал.

Ульяне очень хотелось изменить атмосферу, царящую в её деловом окружении и она попросила меня ей в этом помочь. Сказано – сделано: мы договорились о сроках приезда, она разрекламировала среди своих знакомых мой тренинг и пригласила меня на работу. Контингент тренинга составили её родственники и друзья, коллеги по турбизнесу, а также покровители из числа местных чиновников.

Тренинг прошёл на подъёме, люди благодарили меня за работу, а Ульяну за хорошую организацию, однако по ней было видно, что она почему-то разочарована. Поэтому спустя некоторое время после тренинга мы уединились для индивидуальной беседы.

– Конечно, многое я и для себя открыла, – сказала Ульяна, – однако главная моя цель не реализовалась. Честно говоря, была у меня надежда с помощью тренинга порешать бизнес-вопросы с одним из участников – Максим там такой у тебя сидел, помнишь его? Но не получилось.

Ульяна тяжело вздохнула.

– Что за вопросы? – поинтересовался я.

– Дело в том, что меня собираются оставить, что называется, без штанов.

И Ульяна поведала мне свою историю.

– Полюбила я Крым с тех пор как жить сюда переехала, уезжать отсюда не собираюсь. А как в Крыму деньги зарабатывают? Только на туризме.

Решила и я здесь турфирму открыть. Работа поначалу казалась несложная – выкупаешь путёвки на базах оптом, продаёшь в розницу. Так на разнице и зарабатываешь.

Однако бизнес этот оказался не так прост, как поначалу казалось. Турфирмы очень зависят от всякого рода проверок, разрешений на деятельность и прочих моментов, за которыми обязательно должен следить кто-то сверху. Поэтому с самого начала своего бизнеса взяла я в партнёры Максима – доверенное лицо одного из местных чиновников. Он вопросы через приятелей своих решал, а я бизнес раскручивала.

Поначалу хорошо у нас было, всё быстро решалось – там, где другие по кабинетам мыкались, нам сразу зелёный свет давали. Осмелели мы с Максимом и начали думать, как турбазу свою заиметь. В турбизнесе ведь очень желательно какой-то свой собственный объект продвигать. И дело тут даже не в том, что такой объект львиную долю прибыли приносить будет.

Главное ведь в бизнесе – любить дело, которое ты делаешь, отвечать за него, душу в него вкладывать. Тогда и деньги обязательно придут. А как душу вложишь, если ты только продажей путёвок на чужие турбазы занимаешься? Ты наобещаешь с три короба, продашь красиво, а клиента на месте разочаруют – значит, он и к тебе больше ни ногой. Неправильно это, когда ты своих клиентов из-за чужих недоработок теряешь.

Поняли мы с Максимом, что своя турбаза нам непременно нужна. Чтобы делать там всё надлежащим образом, самим спрос на услуги изучать и самим же удовлетворять его.

Заработали мы тогда денег и присмотрели турбазу в долгосрочную аренду по хорошей цене. Отношения тогда с Максимом были нормальными, помощь от его клана большая была – он здорово нам в этой сделке помог. Правда, условия были такими, что на родню Максима документы нужно было писать. Мы согласились.

Вскоре мы известными бизнесменами в Крыму стали, однако на бытовом уровне моя семья этого не почувствовала: продолжали жить в старой квартире, в отпуск в другие страны не ездили – я ведь всю свою прибыль в ремонт нашего детища вкладывала. Считай, несколько лет жизни на это угрохала.

А как завершился на нашей турбазе ремонт и начали мы туда туристов возить, отношения с Максимом испортились.

Хоть прибыль мы по-прежнему поровну делили, работу по-разному делали. Мы с мужем большие деньги в базу вкладываем – а он ничего вкладывать не хочет. Мы постоянно с новыми задумками носимся, а он особой инициативы не проявляет. Разные взгляды у нас на бизнес были, разные цели. Мы высоко метили, многого хотели, а ему и так всё хорошо было.

Жалко этот бизнес делить было – столько сил и денег туда было вложено. Но выхода другого он нам не оставил – идеи наши не воспринимал и вкладывать в них тоже ничего не хотел. Пришли мы к выводу, что расходиться надо. Значит, либо бизнес совместный наш продавать надо было, либо одной стороне выкупать его у другой.

Решили мы с мужем, что оставим турбазу Максиму, а на те деньги, что он нам выплатит, новую купим – поменьше да похуже и постепенно в порядок её приведём. Зато будем сами там уже хозяева и никто нас назад тянуть не будет.

И тут нас новый удар настиг. Оказалось, что платить нам Максим ничего не собирается. Подсчёты у Максима были такие, что ничего он нам не должен – дескать, поддержка его клана как раз тех денег, что мы в турбазу вложили, и стоит. Хотите, говорит, работайте на меня и дальше, а нет – так я вас не держу, но и выплачивать вам ничего не собираюсь. Получилось, что все эти годы мы только на него и работали.

Вот такой поворот, Слава. Столько лет общее дело делали, домами дружили, в гости ходили друг к другу. И тут – на тебе.

– Так ты и на тренинг шла, чтобы помириться с ним? – спросил я Ульяну.

– Что греха таить – был у меня расчёт, что твой тренинг снова нас сблизит. Обнимемся, поговорим о духовном – а потом снова к нашим вопросам вернёмся – вдруг он по-другому на них посмотрит, хоть малую толику выплатить нам захочет. Ну должно же понимание какое-то у человека быть. Оказалось – нет.

– Значит, по-хорошему договориться не удаётся, – резюмирую я.

– Ты знаешь, мне уже нехорошие мысли в голову лезут – может, поискать тех, кто поможет с Максимом по-плохому разобраться.

– А вот этого делать не стоит. У них в этой сфере поддержка явно больше – ни судом, ни рэкетом ничего ты из них не выбьешь, ещё и сама вляпаешься, – сказал я.

– И что же мне тогда делать? – спросила меня Ульяна.

– В этом направлении – ничего, – ответил я. – Отпустить и идти дальше.

– Как отпустить? Да я свою молодость на эту турбазу потратила, что же теперь, это всё только ему достанется!? Да и потом – мне ж в любом случае с их семьёй сталкиваться придётся, вопросы решать. Как мне после всего этого в глаза им смотреть? Что же мне теперь, вообще из-за них из турбизнеса уходить?

– Зачем уходить? Твои обиды – ты и прорабатывай. Они-то к тебе претензий не имеют. А по другим вопросам договаривайся, как и прежде, решай на обоюдовыгодной основе.

Вы же только в дележе турбазы не договорились – но это же не означает, что у вас не может быть других общих дел. Главное – учитывай этот опыт, вперёд им не плати, даром не работай, смотри, чтоб снова не кинули.

– Ты меня своим хладнокровием просто убиваешь. Хочешь сказать, что всё равно мне от них никуда не деться – надо мириться с ними, чтобы дальше двигаться.

– Верно понимаешь.

– Но как отпустить? Лучшие годы коту под хвост, – заплакала Ульяна.

– Ульяна, это же твоя Мечта. Тебе всё равно никуда от неё не деться.

– Мне даже трудно представить себе, что я когда-нибудь смогу заработать денег на другую турбазу. Они же просто раздавили всех нас, оставили меня ни с чем.

– Ты опять топчешься на месте. Ты хочешь отпустить ситуацию или на всю жизнь застрянешь на этом опыте?

– Но как такое прощать!? Научи! Ты-то сам смог бы такое спустить?

Такой вопрос я слышу довольно часто – мой личный опыт зачастую убеждает людей куда больше, чем теоретические выкладки. Так произошло и на этот раз.

– Знаешь, Ульяна, – начал я свой рассказ, – когда я ещё не имел своей книги, судьба свела меня с раскрученным тренинговым агентством, имевшим выход на первых лиц государства и бизнеса. Меня пригласили провести тренинг по развитию харизмы для людей, которым через некоторое время суждено было стать весьма известными. Посулили баснословные деньги, однако выплатили мизер, мотивируя это тем, что я им должен быть ещё благодарен за то, что мне позволили себя рекламировать среди таких людей.

Цена цикла тренингов для участников была велика – я понимал, что на моём труде агентство здорово заработало. Не так-то просто было отпустить сумму, на которую они меня кинули.

– И что ты тогда чувствовал?

– Поначалу было больно, как было бы больно любому смотреть, как рушатся его иллюзии. Да, ты прекрасно сработал; да, ты получил имя в определённых кругах; да, ты заслужил свою славу и почёт – но деньги на этом заработали другие.

Вначале и я пытался воевать.

Я побил горшки с директором агентства, обвинив его в воровстве. Он тоже пошёл на принцип и перестал меня приглашать, хотя заявки на мои услуги были. Ни книги, ни сайта у меня тогда не было; найти меня было невозможно. Клиенты ко мне не доходили. Время шло и меня стали забывать.

Вот тогда я и понял, что не хочу войны. Мне нужно было продолжать с ним работать – хотя бы до тех пор, пока я не стану достаточно известен.

– И как же ты выкрутился?

– Выход был один – помириться. Самым тяжёлым моим уроком было понять, что говорить с ним нужно напрямую, самому, причём начать такой разговор нужно было с извинений, чтобы потешить его самолюбие.

– Ты ещё и извинился!?

– Ты не представляешь, как мне не хотелось этого делать – я чувствовал тогда то же самое, что и ты сейчас. Как это я, психолог, обучающий людей партнёрским отношениям, и на поклон к жуликам, которые ещё на мне и нажились!?

– А я-то думала, что я одна такая.

– Какое там – одна. Жизнь каждого по-своему лечит. Вот и я – пообижался на него, позлился, поломался – а деваться-то некуда.

Позвонил ему сам и извинился перед директором. Не назвал, конечно, чёрное белым и обвинений в воровстве с него не снял – просто попросил прощения за грубые слова и предложил жить дружно. Этого оказалось достаточно – он сказал, что прощает мою несдержанность и сам предложил мне продолжить сотрудничество.

– Но как ты мог пойти на это? Ведь ты же был прав.

– Это гордыня в тебе говорит. Никто не знает, кто из нас прав, кроме Бога – всё только сверху видно. Может, ты в прошлой жизни больше у человека отнял, а сейчас возвращаешь. И пока долги ему свои не вернёшь, движение к новому для тебя тоже закрыто. Что делать, если судьба такая.

А вот гордыня наша, выдавая себя за стремление свою правоту отстоять, только к войнам приводит и мешает разглядеть кармические хитросплетения, – говорю я.

– Тогда как понять, где карма, а где тобой элементарно пользуются?

– Очень просто – смотри на конкретные жизненные обстоятельства. Если тебе дано отвоевать своё – забери. Не дано – смирись.

– Знала бы, что мне годами надо работать, только чтобы кармические долги Максиму отдать – никогда б не ввязалась в это дело, – говорит Ульяна, вытирая слёзы.

– Вот и хорошо, что не знала. Зато теперь от своих долгов свободна – и стоишь на зелёной улице, ведущей к твоей Мечте. Двигаться-то дальше будешь? – спрашиваю её я.

– Буду, – впервые за весь наш разговор улыбается Ульяна.

– Тогда повторяй за мной: «Я хочу простить Максима за то, что он не хочет заплатить за мой труд в течении нескольких лет»…

Через неделю после тренинга в Севастополе Ульяна с мужем приняли решение продать свою квартиру и переехать к родителям. К вырученным деньгам Ульяна прибавила кредит и купила другую турбазу, отремонтировала её и создала на её территории детский лагерь нового поколения «Мандарин», который набирает известность с каждым годом.

Вот как Ульяна теперь сама говорит о той ситуации:

«Если бы ты знал, как я благодарна сейчас Максиму за то, что он выгнал меня из своего бизнеса – ведь оставшись работать с ним, я осталась бы на том же уровне.

Конечно, Максим и сейчас не бедствует – турбаза его потихоньку работает, приносит прибыль, туристы на неё ездят. Но тот «золотой пинок», который я в своё время от него получила, позволил мне добиться во много раз большего».

С тех пор прошло десять лет. Сейчас Ульяне уже не нужно жить вместе с родителями. У неё есть несколько квартир в России и Украине и прекрасный дом в горном Крыму. Кроме этого, она успела создать в Крыму целую сеть детских лагерей нового поколения – «Мандарин», «Какаду» и «iCamp».

Когда человек перестаёт цепляться за то, что и так уходит из его рук, он всегда получает во много раз больше.

3. Чудеса спасения

Человеку, постоянно работающему над собой, не стоит бояться смерти. Его ведут Высшие Силы через развитую интуицию и ясное сознание, не обременённое туманом низших чувств.

Опасные для жизни ситуации (я не имею в виду риск, на который мы идём осознанно) возникают у тех, кто ещё не умеет или не может следовать за внутренним голосом из-за неумения ориентироваться в духовном мире и нежелания этому учиться.

Если ты уже выработал в себе способность общаться со своей душой и радоваться жизни каждый день, ты будешь уходить от смерти всё дальше и дальше, пока сам не захочешь её призвать. Но если радоваться жизни уже не получается – жизнь обязательно поможет тебе, проведя рядом со смертью – чтобы порадовать тебя хотя бы тем, что остался жив.

Ведь если бы мы не сталкивались со смертельными опасностями, мы никогда не смогли бы пережить опыт чудесного спасения, чтобы снова пробудить в себе неутолимую жажду жизни.

Призывай помощь

Как-то летом, проведя тренинг за рубежом, я решил не возвращаться обратно в Киев, а отправился напрямую в Крым, где в Малореченском отдыхали мои друзья. Я прибыл в Керчь ранним летним утром, взял такси до Нового Света, а дальше задумал идти пешком – ведь шоссе в этом месте уходит от моря, открывая пешим туристам великолепную возможность карабкаться по прибрежной линии гор, наслаждаясь видами.

В дороге я стараюсь обходиться минимумом, чтобы поменьше зависеть от услуг других людей и сохранять мобильность. Так было и на этот раз – на мне был небольшой рюкзак, шорты, майка и кроссовки, а за лямку рюкзака была заткнута летняя куртка. И я решил устроить себе однодневный пеший поход по одному из самых красивых мест Крыма.

В миг, когда я вышел из машины, у меня возникло странное ощущение. Светило яркое солнце, ноздри щекотал свежий морской воздух, впереди была увлекательная прогулка по горам – и вместе с тем что-то мешало мне насладиться всем этим.

Поглядев внутрь себя, я понял, что это была смерть. Смерть стояла рядом со мной и вызывала во мне то, что тонко чувствующий, но суеверный человек назвал бы предчувствием.

Когда смерть находится рядом с нами, мы можем её почувствовать, если не поддадимся сильным эмоциям или чрезмерной самоуверенности. Так, одна из моих клиенток, проводя сеанс рейки своему знакомому, увидела внутренним зрением тёмную фигуру, стоявшую рядом с ним в ожидании его решения. У пациента был выбор – и когда он сделал его в пользу дальнейшего развития, тёмная фигура ушла.

Нечто подобное не раз приходилось ощущать на своих сеансах и мне, но теперь ситуация касалась меня лично. Мысль об этом не вызывала страха – скорее, разочарование и замешательство. Неужели всё? Вот так нежданно-негадано, в яркий солнечный день…

Зная о возможностях Судьбы, я понимал, что резко менять свои планы и убегать от задуманного мной похода бессмысленно – ведь если суждено, смерть всё равно бы меня настигла, где бы я ни находился.

Поэтому единственным разумным выходом было прочувствовать ситуацию, чтобы понять, как я её создал – ведь как известно, всё, что с нами происходит, включая нашу Судьбу, мы создаём себе сами.

С этой мыслью я сел на придорожный камень, положил рядом свой рюкзак и начал думать.

Итак, смерть. Почему я призвал её в свою жизнь именно сейчас? Что она должна показать мне, каким урокам научить? Разве лучшее уже сделано и ничего хорошего впереди меня уже не ждёт? Ведь я хотел написать ещё несколько книг; помочь многим людям; посмотреть некоторые страны, посадить сад, построить дом. Неужели теперь всё это не сбудется?

Да нет, Высшие Силы как будто против моих планов не возражают. Значит, дело в другом.

Постепенно я пришёл к выводу, что смерть вовсе не желала любой ценой меня забирать – она просто находилась рядом, напоминая о каком-то моём выборе – значит, дела обстояли не так уж и плохо.

И тут я внезапно понял, каким образом смерть была притянута в мою жизнь. Я вспомнил, как несколько лет назад восхищался скай-дайверами, летающими велосипедистами и сноубордистами, выпрыгивающими из вертолётов на заснеженные вершины девственных гор, чтобы со скоростью звука слететь по ним вниз почти под нулевым уклоном. Сколько раз я, засыпая, видел себя входящим в клетку к львам или прыгающим с вершины горы с парашютом за спиной – но у меня вечно не хватало то времени, то решимости, то средств вплотную заняться экстримом и посвятить свою жизнь усовершенствованию рискованного мастерства. Родись я заново, в молодом гибком теле в другой среде и с другими качествами, я бы почти наверняка выбрал себе именно такую Судьбу…

– Ой, нет, – тут же остановил себя я, – нельзя так сейчас думать – эта линия опасна – надо скорее с неё сворачивать. Поразмыслю-ка я лучше, откуда во мне это стремление к экстриму и как оно жило во мне до сих пор.

Итак, я люблю путешествия; люблю разумный риск и нередко на него иду. Я прыгал с парашютом, купался в проруби, бросался вниз головой с борта теплохода в воду, бродил в одиночку по Гималаям, записал в свои планы кругосветное путешествие, поход по диким местам и сплав по горной речке. С детства я зачитывался романами про пиратов и мушкетёров; мечтал о Судьбе героев и первопроходцев, выпутывавшихся из самых, по мнению обывателя, безвыходных ситуаций – а стал психологом, чья работа проходила в уютных кабинетах в центральных районах благоустроенных городов.

Иногда меня терзали смутные угрызения совести – человеку, работающему с сознанием других людей, необходим более яркий жизненный опыт. Частичка моей души не смирилась с выбором спокойной и предсказуемой жизни и сейчас призывала смерть, чтобы поиграть с ней.

Момент для такой игры был выбран самый подходящий – дети немного подросли, все текущие обязательства выполнены, ближайший тренинг состоится через месяц, а впереди – поход по горам.

Разложив ситуацию по полочкам, я снова воспрял духом. Ну что ж, ещё один импульс, идущий из глубин бессознательного выведен на поверхность – а это значит, что с ним можно договориться, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Я с облегчением вздыхаю и вступаю с авантюрной частью своего «я» в диалог: я же не против приключений, наоборот – я только за и всей душой к ним стремлюсь. Однако пройти на волосок от смерти и попасть к ней в лапы – совсем разные вещи.

Пообщавшись с собой вволю, я нахожу компромисс, который устраивает все части моего «я»: я готов пойти на любой риск, при условии, что останусь живым и невредимым. Пускай случится всё, что угодно: я готов натерпеться страху, пережить лишения, даже получить не опасные для жизни и здоровья травмы – но закончиться всё должно хорошо.

Моя авантюрная часть замолкает, чувства успокаиваются и я понимаю, что компромисс найден. Мне удалось подсмотреть карту Судьбы, увидеть на ней опасный перекрёсток и подготовить себя к спасительному повороту. Теперь даже стало интересно – в какой момент это произойдёт?

Я встаю с камня, закидываю рюкзак на плечо и отправляюсь в путь.

Проходя по тропе, уходящей от Нового Света вглубь прибрежной линии гор, я натыкаюсь на чучело альпиниста, лежащее у самой тропы – издалека его можно принять за сорвавшегося с горы человека. Вот и первое предупреждение…

Я иду вдоль берега моря, любуясь причудливыми камнями, выступающими из безмятежной лазури и думаю – ну какая такая опасность может подстерегать меня в яркий, солнечный день в этих игрушечных, по сравнению с Гималаями, горах? Ладно бы – Эверест. А тут – максимум тысяча метров над уровнем моря…

Продолжая свой путь, я забираюсь всё выше и выше. День вступает в свои права, припекает солнце, я останавливаюсь, чтобы поесть дикого винограда, сделать несколько глотков воды и надеть панаму – и снова карабкаюсь дальше.

Вот я и на первой вершине – с неё открывается великолепный вид на линию пляжей с белоснежными корпусами санаториев. Я медитирую на вершине, а затем осматриваюсь в поисках наилучшего варианта дальнейшего пути.

Сейчас можно спуститься по крутой, зато полностью видной отсюда тропе вниз, чтобы продолжить свой путь по линии пляжа – или продолжать движение по гребню горы, понадеявшись, что возможности для спуска ещё будут. Спускаться мне не хотелось и я продолжил свой путь поверху.

Я иду по гребню, преодолевая незначительные препятствия. В какой-то момент крутизна перепадов увеличивается и мне приходится использовать не только ноги, но и руки. Камешки, за которые я хватаюсь, на поверку оказываются кусочками сухой глины, предательски рассыпающейся прямо в руках – один раз я чуть не сорвался из-за этого в пропасть. Я начинаю серьёзнее относится к походу по невысоким, но коварным горам: оказывается, риск есть и здесь.

Добравшись до конца хребта я вижу, как резко он уходит вниз – спускаться тут уже нельзя. В поисках дальнейшей дороги я озираюсь вокруг и в десятке метров вижу расщелину, по дну которой пролегает русло высохшего ручья. Часть русла скрыта от меня возвышенностью, но ближайший отрезок вполне пригоден для спуска. Мои силы были на исходе, продолжать прыжки между скалами больше не хотелось и я решил начать спуск.

Обогнув возвышенность, закрывавшую от меня часть тропы, я столкнулся с неприятным сюрпризом: как оказалось, русло ручья упиралось в пропасть, на дне которой в беспорядке лежали острые камни.

Обойти пропасть было невозможно – справа возвышалась отвесная скала, а слева уходил вверх крутой уклон, упиравшийся в тот же обрыв.

Я подумал о том, что помимо раскрученных турагентствами водопадов, в Крыму есть и другие, менее известные – из тех, что пересыхают летом и попадаются на пути уставших туристов в самый неподходящий момент.

Попытавшись спуститься по почти отвесному склону обрыва, я едва не сорвался после того, как очередной кусок глины, который я принял за каменный выступ, лопнул у меня в руках.

Я с большим трудом забрался обратно, перевёл дух и долго сидел на кромке обрыва, анализируя ситуацию.

Самым безопасным способом завершения моего путешествия был бы обратный подъём на гребень и возвращение к предыдущей тропе – но это заняло бы несколько часов, а у меня и так уже не было сил – значит, надо было идти вперёд. Но как?

– Впрочем, почему невозможно? – подумал я.

– А что, если попробовать ползти влево – через несколько опасных метров уклон станет меньше, а дальше растёт куст и за ним виднеется тропа вниз. Если я дотянусь до куста, спуститься уже не составит труда. Главное – преодолеть ближайший ко мне, самый опасный участок.

Я плашмя лёг животом на уклон и боком, как краб, сантиметр за сантиметром попытался его преодолеть – и до середины мне удалось это сделать. Однако в самой уязвимой точке моего пути произошло то, что и должно было произойти: я с возрастающей скоростью поехал вниз на предавших меня катышках сухой глины, в изобилии покрывавших поверхность уклона, к кромке обрыва. Я пытался хвататься за редкие пучки травы, но они тут же вылазили из почвы и оставались у меня в руках, а сползание постепенно ускорялось.

Моё падение с обрыва означало тяжёлые травмы – а то и смерть. Привет, вот и встретились! Ты меня уже забираешь – или не в этот раз?

Мне оставалось только молиться – что я и сделал.

– Господи, помоги! – хрипло выдохнул я. И тут же явно, как если бы кто-то прошептал мне в ухо, услышал:

– Тормози кожей.

Я как можно сильнее прижался обнажёнными предплечьями и голенями к глинистой поверхности и услышал скрип – это перетиралась и лопалась моя кожа, оставляя за мной кровавый след. Было больно, но сползание в пропасть, действительно, замедлилось. Я принялся лихорадочно крутить головой в поисках чего-то, что могло бы меня остановить и у самой кромки обрыва заметил небольшой камень.

– Если он не покатится вниз и не разлетится в пыль при первом же прикосновении, как уже бывало не раз, я выживу, – подумал я.

– Камешек, выдержи меня, пожалуйста! – взмолился я, вытягивая в его направлении ногу.

Через секунду моя нога коснулась камня и чтобы снизить на него нагрузку, я ещё некоторое время сползал вниз, плавно притормаживая сгибанием в колене. Затем ухватился за ближайший ко мне пучок травы – и – о, чудо – он уже не вылез из почвы.

Отдышавшись, я постепенно пришёл в себя, вися над самым краем обрыва. Затем медленно, прижимаясь обнажёнными участками тела к земле, пополз дальше. Вот и спасительный куст – я ухватился за него и уже более уверенно преодолел оставшиеся до тропинки метры. Ура, я спасён!

… Когда я вышел к морю, пляжники с удивлением таращились на бомжеватого вида странника в грязной одежде, омывавшего свои раны в морской воде. Но мне было всё равно – я ликовал, внутренне переваривая полученный мной опыт.

Борись до конца

Несколько лет назад, благополучно отработав тренинг с одним из зарубежных заказчиков, я решил посмотреть на Байкал – кто знает, когда это чудо природы ещё раз окажется у меня на пути.

Влюбленность в Байкал жила во мне давно – и он отплатил мне взаимностью. Мне удалось купить билет на последний в навигационном сезоне пароход и на его борту я познакомился с девушкой, тоже влюбленной в Байкал и особенно в бухту Песчаную – она и водила меня в ожидании обратного рейса по самым красивым ее местам.

Побродив по берегам Песчаной, потрогав таежные кедры и искупавшись в холодном, как лед, Байкале, я вернулся в порт. До отлета оставалось время и я решил запастись экзотической рыбой, некогда в изобилии водившейся во всех сибирских реках, а теперь избравшей своей главной резиденцией знаменитое озеро.

– Довезёшь до Листвянки? – спросил я первого попавшегося таксиста с цепким, внимательным взглядом и большими, натруженными руками.

– Имоверно, – прозвучало в ответ фирменное сибирское словечко.

Во всем мире жаждущий общения и находящийся в машине человек имеет преимущества перед случайным прохожим. А контакт в Сибири имеет еще и свои особенности: люди долго присматриваются и, если есть возможность, на расстоянии изучают друг друга – но однажды решив, что возможности для сближения имеются, вдруг начинают говорить о самом сокровенном.

Так произошло и на этот раз.

Поездка через тайгу заняла около часа и за это время я знал о таксисте все: как он большую часть жизни проработал на небезопасном для здоровья производстве, как молодым ушёл на пенсию «по вредности», как дефолт съел большую часть его сбережений и как он, чтобы заработать средства на учебу в институте поздно родившейся дочери, вложил остаток средств в подержанное японское авто и стал колесить по городу в поисках заработка. Все это чудесным образом вплеталось в накатанный экскурсионный текст об особенностях родного края, однако почему-то рассказ таксиста о себе захватывал больше. Было в нем что-то притягательное – иногда энергию такого рода называют харизмой. Как правило, мы замечаем ее в тех, кто многого достиг, либо же в тех, кому довелось пережить нечто необычное.

Последняя наша остановка случилась возле базара. Таксист помог мне купить рыбы, выторговав ее на правах местного за приемлемую цену, рассказал по пути к машине еще о нескольких достопримечательностях и предложил подбросить в аэропорт. Я согласился.

– Платить сейчас? – осведомился я, запихивая в багажник увесистые кульки с копченым хариусом, омулем и сигом.

– Не к спеху. Брать деньги вперед – дурная примета; довезу – тогда и рассчитаемся.

– А не боишься, что кинут?

– Если захотят, так по-любому кинуть могут. Я, правда, тоже так просто не дамся, – и таксист, нагнувшись, показал мне из-под сиденья увесистый ломик.

– Так на кого же все-таки больше надежда? – спросил я, показывая на образ Божьей матери, покачивавшийся под лобовым стеклом.

– Надежда на себя. Но если от тебя Бог отвернется, то сам ты ничего не сделаешь. Вот поэтому она и висит здесь, – отпарировал таксист.

– А что, случалось, отворачивался?

– Случалось, машину отбирали, да не смогли. С тех пор я в Бога и поверил.

И таксист поведал мне свою историю.

– В прошлом году подошел к моей машине один знакомый – у нас таксисты своих в пределах города в лицо знают, а мы с ним несколько раз на одном маршруте крутились. Так, мол, и так, отвези, говорит, племянника в деревню. Племянник в армии служит; в отпуск к матери домой заехать хочет. Офицер, участник боевых действий. Сам он отвезти племянника тогда не мог – на свадьбе три дня пил и за руль – ни-ни. Вот он и попросил меня, а я, значит, на свою беду, согласился.

Через десять минут подходит он к моей машине вместе со здоровенным бугаем в десантной форме. Сел этот десантник в машину рядом со мной – еле разместились. Договорились о цене – я ещё ему по знакомству хорошо сбросил, фактически за стоимость бензина довезти согласился.

Полдороги проехали, поговорили. Он все выспрашивал: хорошо ли машина ходит, давно ли куплена, сколько раз в ремонте была. Я отвечал без задней мысли – мало ли, приценивается человек, может, такую же покупать хочет.

Выехали за город, поехали по проселочной; вокруг – ни души, одна тайга стоит. Тут на полдороге он мне и говорит: останови, мол, приспичило. Я нажимаю на тормоз и вдруг чувствую: дуло пистолета мне в шею уперлось.

Я сначала подумал: шутит. А потом посмотрел ему в глаза, а они у него – узкие, красные и злые, и глядят на меня в упор. Тут я и понял: шутки кончились.

– Давай ключи и выходи из машины, – говорит.

Я сперва сдуру попер на него: очумел ты, дескать, знакомых грабить – тебя же все видели, я же, как до города доберусь, сразу в милицию пойду – ты и поездить на ней не успеешь. Дядя твой первый в свидетели пойдет; тебя же и заложит, как ты в машину мою садился. Но только, как я дальше понял, зря я на него пер.

– Прав ты, – вдруг сказал он, меня послушав. – Придется мне тебя пристрелить, чтобы без свидетелей обойтись. Если тебя не найдут, тогда и дядя молчать будет.

Тут только я понял наконец, куда вляпался. Не до жиру – быть бы живу! Делать нечего, захочешь жить – соловьем запоешь. Попробовал не мытьем, так катаньем – ведь пока не стреляет, говорить еще можно, уговаривать. Полчаса и уговаривал его под дулом пистолета. До сих пор, как вспомню, дрожь пробирает.

– Зачем тебе такой ценой машина, – говорю. – Зачем жизнь свою гробишь ради тачки. Подумай! Ведь могут найти, посадят.

– А мне по фиг. Что я в этой армии вижу? Грязь и вонь. Мы жизнью за вас в Чечне рискуем, а вы тут жиреете на гражданке. Сейчас красиво все хотят жить. Я вот боевой капитан, с войны в село к матери еду. Два года не видел, может, в следующий раз не вернусь уже. С чем еду, на чем? На машине чужой? А я на своей хочу. Вот разберусь сейчас с тобой и сам за руль сяду».

– Да ты, судя по всему, крутой боец, раз с вооруженным десантником на большой дороге разобрался. Судя по тому, что ты здесь и сейчас мне это рассказываешь, – сказал я.

– Никогда и ни при каких обстоятельствах я б с ним не совладал, и плюнул бы в лицо каждому, кто скажет, что смогу я его одолеть, – ответил таксист.

– И до сих пор до конца в происшедшее не верю – потому и рассказываю эту историю каждому, кто больше часа со мной в машине не молча ездит. Я ее как бы заново проживаю. Осознать в полной мере никак не могу, какой силой я тогда выпутался.

Я ведь не слабый мужик, верно? А теперь представь себе здоровило, в полтора раза шире меня. Приемы знает, их там одним движением убивать учат. Так он на меня еще для верности пистолет свой навел. Глаз с меня не спускал, каждое движение отслеживал. Руки на руле приказал держать, пока я с ним разговаривал. Еще и слева от меня сидел – видишь, руль у меня где? Да.

Таксист закурил. Я, заинтересованный его реакцией, уже молча ожидал, пока он придет в себя. И он первый нарушил наше молчание:

– Так вот, уговорить его мне не удалось. Понял я, что терпение его иссякает и что пулю пустить он может уже в любой момент. И еще я понял, что если послушаюсь его и выйду из машины, то еще хуже будет. И тогда, сам не знаю почему, я ему вдруг и говорю:

– Поступай, как знаешь. Вот тебе ключи, я сейчас ухожу. Можешь стрелять в меня, если рука поднимется. Только об одном прошу: сперва о матери моей подумай. Старая она. Я у нее один. Не выдержит сердце ее, если со мной такое случится. У тебя ведь тоже мать есть.

Не знаю, почему я это сказал. О матерях ведь семейные люди в повседневной жизни редко вспоминают, а перед смертью – тем более. Если на жалость бить – лучше о детях, о жене сказать. Ведь и дочка у меня имеется, на жизнь ей заработать надо.

– Ты интуитивно правильно все сделал, – прокомментировал я. – Не разжалобило бы его твое воспоминание о дочери, только б еще больше разозлило. Ведь он машине твоей уже позавидовал; мог бы позавидовать и тому, что семья у тебя имеется. Может, ты таким вот образом еще б на одну больную мозоль его наступил.

А с матерью ты в точку попал. Он ведь тоже к матери ехал навестить ее – значит, осталось в его душе это светлое пятнышко. Пускай похвастаться перед матерью хотел, пускай машину ради этого украсть был готов, даже человека убить – но ехал же.

Потому и пожалел он тебя. Понял, значит, твои чувства.

– Может, и правду, как ты говоришь, он что-то понял – только неизвестно, сколько времени это понимание продлилось бы и смогло ли б оно потом спасти жизнь мою. Но только до этого мы внимательно за каждым движением друг друга следили. А как сказал я ему про мать, у него на мгновенье глаза в сторону ушли. И взгляд остановился – он как бы на секунду отвлекся, задумался о чем-то.

– И ты забрал у него пистолет.

– Нет. Вернее, и да, и нет. Произошло чудо – пистолет вдруг сам оказался в моей руке.

– Как это – сам?

– Я до сих пор не могу себе этого объяснить. Никак вспомнить не могу, как, какое движение я для этого делал, и делал ли вообще. Да и вряд ли существует такое движение, которым можно отобрать оружие у натренированного до рефлексов, пускай даже потерявшего на миг бдительность, озверевшего десантника, уже имевшего, как я к тому времени понял, опыт убийств.

Все было гораздо проще. Как только его взгляд остановился, пистолет в его руке исчез и оказался в моей. Дулом в его сторону.

Если бы на этом чудеса закончились, я бы позднее убедил себя, что я все это выдумал. Что на самом деле это я, подобно загнанному в угол зверю, немыслимым образом извернулся и отнял у него оружие. Хотя, на самом деле, тогда бы была борьба. И победителем в ней вряд ли бы был я – разве что сразу б выстрелил. Только выстрелить в человека намеренно я бы не смог, да и неизвестно, успел ли.

Но чудеса на этом не закончились. Буквально за долю секунды после того, как его пистолет оказался в моей руке, произошло еще одно невероятное событие – я рефлекторно ткнул его дулом в лицо и попал в висок. Понимаешь, я не целил в висок, а именно попал. И, очевидно, въехал прямо в какую-то жизненно важную точку. Потому что он сразу же отключился. Обмяк весь и по сиденью расплылся.

– Ну ты мастак бить, – улыбнулся я.

– Поверь, не знал я тогда, как и куда следует бить, не интересовался этим раньше. Нам, штатским, с ломом привычнее – только не возил я его тогда с собой… Тем более, мы вплотную друг к другу в машине сидели – с такого расстояния сильно ударить просто невозможно. Моим единственным шансом было вырубить его без размаха одним ударом – и это произошло.

Вероятно, если бы я оставался в том же отмороженном состоянии, в котором я держал пистолет и тыкал его дулом в висок, на этом все б и закончилось. Выбросил бы я его из машины и домой бы, от греха подальше, поехал. Это, как я понимаю, сейчас я бы так поступил. Но тогда судьба опять распорядилась по-другому.

Дело в том, что как только он отключился, меня накрыла новая волна. На этот раз это был мой собственный страх – страх, который я не позволял себе переживать, разговаривая с этим наёмником. Ведь тогда поддаваться страху своему я не мог, не имел права – песни петь гаду надо было, сказки рассказывать, зубы всячески заговаривать, отвлекая от мыслей об убийстве. И только когда он вырубился, я в полной мере почувствовал этот страх и связанную с ним ненависть – оттого, что я полчаса висел в глухом лесу на волосок от смерти, оттого, что этот ублюдок мог запросто закопать меня здесь в тайге, а потом перебить номера на моей машине и кататься на ней, или же продать ее за полцены и купить другую. А моя жена с дочерью побирались бы на улицах города.

И с этой мыслью я озверел. Я стал тыкать пистолетом в его безжизненное лицо, в башку его тупую. Я не знаю, сколько это длилось, но остановился я только тогда, когда передо мной было сплошное месиво из клочьев волос и кожи, а моя одежда была насквозь пропитана моим потом и его кровью.

Как я понял потом, в эти минуты случилось третье чудо. Ведь за время, которое я его бил, пистолет мог выстрелить – но этого не произошло.

Потом еще час или два я приходил в себя – меня била крупная дрожь, а руки не слушались. К счастью, все это время он не издавал ни звука – был без сознания – а может, и сдох. В том состоянии, в котором я тогда был, я не очень об этом задумывался.

Затем я с большим трудом перетащил тело в багажник и запер. Сам не знаю, как это у меня получилось – наверное, много спеси из него вытекло. Но все-таки каким-то немыслимым образом я его в багажник запихнул, запер и повез обратно в город, в милицию сдавать. Так и приволок им его под двери отделения в своём багажнике.

– Это какая же банда его так отделала? – спросил милиционер, увидевший сложенного вчетверо громилу-десантника с куском сырого мяса вместо лица.

– Это я его так отделал, за то, что он хотел меня убить, – сказал я и отдал милиционеру его пистолет.

История моя с ним на этом не закончилась. Конечно, после открытия уголовного дела капитана этого сразу из армии поперли, под стражей прямо в больнице держали.

А потом знакомый мой, который дядя его, пришёл ко мне домой и упал в ноги. Плакал, умолял не сажать племянника, хотел, чтобы забрал я из милиции заявление своё. Говорил, что вина теперь на нем будет, раз он сам отвезти его в деревню не смог.

Долго я не соглашался…

А потом согласился. Согласился ради знакомого своего и еще, наверное, ради безымянной матери того капитана, мысль о которой спасла мне (а может, и ему?) жизнь.

– Так вот просто согласился?

– Не просто. Они ведь мне все, что хочешь, сулили. Хотя, как до дела дошло – что с сибирской нашей деревни взять? К тому же, боялся я – а вдруг, если на свободе останется бывший капитан, счеты со мной сводить захочет? Но дядя его меня успокоил. Сказал, не опасен он сейчас; сказал, что я его так отделал, что он еще долго болеть будет, да так, может, инвалидом на всю жизнь и останется. К тому же сказал, зарёкся племянник ко мне подходить, да и родственники на него злые за то, что он в расходы и хлопоты их ввел блажью своей. Если чудить будет, сами и прибьют, только скажи. А очухается – долги ему надо будет отдавать, работать – не до меня ему будет.

– Так что с пользой для себя я согласился. Я так рассудил: раз он хотел ради машины жизнь мою загубить, пускай теперь новую машину мне купит. Не знаю уж, как там они крутились, у кого одалживали – да и не мое это дело. На новую, конечно, не собрали. Но к тому, что они мне заплатили, я прибавил свои деньги, продав машину, которую он хотел у меня отобрать. И купил себе точно такую же «тойоту» – только на семь лет моложе. Видишь, как идет? – и с этими словами таксист похлопал машину по рулю, а затем вдруг резко затормозил.

– Стой-ка, здесь мне остановиться надо. Если хочешь, погуляй две минуты, или пошли со мной.

Мы притормозили у церкви на окраине города и зашли в храм. Таксист стянул кепку и долго шептал молитву, осеняя себя частым крестом. Его уверенная манера держаться и повадки искателя приключений плохо вязались с ролью покорного слуги Божьего – но только на первый взгляд. Выходя из церкви, он предложил мне мелочь:

– Ты иностранец, вы с собой монеток не носите. А нищим, когда из церкви выходишь, надо подать.

В эту минуту я почувствовал, что все рассказанное таксистом – правда.

Мы раздали денег нищим, сидящим у храма, сели в машину и поехали в аэропорт.

Доверься судьбе

Когда приходит срок уходить, для большинства людей поделать с этим ничего нельзя. Это не фатализм – мы сами создаём свою Судьбу, планируя её перед своим воплощением на Земле из высших измерений сознания, однако, воплотившись, тут же забываем о первоначальном плане, как забывает путник о прекрасном виде, открывшемся ему с вершины, как только спускается с горы в долину.

Иное дело – человек, неустанно работающий над собой. Достигая высоких скоростей, он вибрирует со скоростью Судьбы и потому может вступать с ней в диалог. В этот момент ему открываются возможности уйти от предопределённости и создать различные варианты дальнейшей жизни.

Можно ли изменить Судьбу?

Можно и нужно, если речь идёт о твоей личной Судьбе и если новый план лучше послужит твоему развитию – однако является большим нарушением вмешательство в Судьбу другого человека. Даже Ангелы оказывают помощь только в том случае, если их попросят; даже Всемогущий Бог может только сострадательно взирать на то, что творит низшая воля человека, впавшая в безумие – в Высших Мирах неуклонно следуют Закону Невмешательства.

Так, например, в человеческой системе ценностей спасение жизни представляется наивысшей доблестью. Однако искреннее желание спасти человека дарованной тебе силой не учитывает высшей, по сравнению с человеческой жизнью, ценности – ценности развития человеческого сознания. Ведь продление чужой жизни вовсе не означает, что человек сможет эффективно её использовать и потому спасённая жизнь не всегда имеет хорошее продолжение.

Зная об этом, древние воины, отправляясь в бой, подбадривали друг друга фразой: «Сегодня хороший день, чтобы умереть». Человек, преодолевший страх перед смертью и способный доверить жизнь плану своей Судьбы, вряд ли бы обрадовался любому постороннему вмешательству – пусть даже и с благими намерениями.

В одном из романов Михаила Булгакова описывалась молитва женщины за мужа, ушедшего на войну. Женщина почувствовала приближение смерти и горячо молилась о его спасении. Ей удалось отвести сужденное, муж выжил, однако роли в её дальнейшей Судьбе не сыграл – ушёл к другой женщине.

Нечто подобное случилось и со знакомой Мерлы – будучи духовным человеком, давно и долго работавшим над собой, она тоже смогла предвидеть время ухода своего супруга. Муж должен был погибнуть в автокатастрофе – ей был известен даже день и час, когда это должно было случиться.

Почти каждый в такой ситуации принялся бы уговаривать Высшие Силы повременить с призывом родной души на внеземные планы – так она и сделала. В ходе глубокой медитации возник диалог, в котором её внутренний учитель доказывал: всё делается к лучшему, как бы страшна и неприятна не казалась ей смерть с земного плана – ведь муж уже не стремится к Мечте, устал от жизни, сделал лучшее из того, что мог в ней сделать и потому должен уйти на отдых в высшие сферы готовиться к новому воплощению, а она вскоре устроит свою Судьбу с другим человеком.

При всей разумности аргументов Высшего Я, обычному человеку трудно согласиться с ними – слишком уж отличается Божественная логика от понятий, которыми мы пользуемся в повседневной жизни и потому человеческое, прорвавшись со своими ходатайствами к Божественному, стремится изменить план Судьбы на свой манер.

Так произошло и на этот раз – после страстной молитвы пришло облегчение и моя знакомая почувствовала, что опасность отступила. Обессиленная, она заснула – мужа всё ещё не было дома, но она знала, что худшее осталось позади.

Он заявился только под вечер в разодранной одежде и без машины, зато без единой царапины и рассказал ей историю своего чудесного спасения.

Врезавшийся в хрупкую легковушку грузовик сбил её с дороги; машина подлетела вверх, приземлилась на крышу и начала кувыркаться, буквально вминая крышу в сиденья. Все, кто когда-нибудь садился за руль, знают, что попасть в маленькой машине в такую аварию означает верную смерть – однако в этот раз всё произошло вопреки законам физики. Крыша над головой водителя почему-то не деформировалась, хотя полностью вдавилась сзади и по бокам, замуровав его, как в коконе, причём при этом машина не воспламенилась и не взорвалась. Быстро приехавшие спасатели вырезали мужчину автогеном из превратившейся в консервную банку машины и потом долго удивлялись тому, что он цел и невредим.

Однако жизнь вскоре сделала понятным и то, о чём мою знакомую предупреждали свыше.

Их дальнейшая жизнь не сложилась и они развелись. В то время, как моя знакомая продолжала работать над собой, стремясь к большим достижениям, её муж хотел жить прежней, ни к чему не обязывающей его жизнью. Когда она пыталась растормошить его фразой: «Разве для этого я тебя от смерти отмаливала?», он неизменно отвечал ей: «А кто тебя об этом просил?»

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод – не стоит бояться смерти. Идущий по линии Судьбы не сможет уберечься, когда наступит его смертный час, но если час Смерти ещё не наступил, он будет спасён чудесным образом даже там, где никто и никогда представить себе не мог, что выйдет оттуда живым.

Судьба будет делать всё для того, чтобы оставить человека в живых – даже, если ей придётся продемонстрировать всю свою чудесную силу. Помощь придёт всегда – но только случится это в самый последний момент. В подтверждение этому я могу привести немало примеров как из своего, так и из чужого жизненного опыта.

Вот что произошло на одной из консультаций, которую проводила Лена – моя давняя спутница и помощница. Также, как и я, она имеет обширную консультативную практику, используя для помощи людям как психологические, так и эзотерические наработки.

Как-то раз одна из её клиенток (назовём её Ритой) пришла на консультацию в полностью подавленном состоянии. У Риты пропал муж, Николай – его не могли найти ни дома, ни на работе, ни у друзей. Рита не знала, что отвечать, когда их маленький сын спрашивал «где папа?». Ночами она не спала, а её глаза опухли от непрерывного плача. Трёхдневные поиски по больницам, моргам и отделениям милиции не дали никакого результата.

После того, как выплакавшись и выговорившись, Рита немного успокоилась, Лена указала ей на причину, по которой девушка не могла выйти из депрессивного состояния – этой причиной была зависимость. Девушка просто не представляла себе, как она будет жить дальше без своего любимого, хотя пока он был рядом, отношения между ними нельзя было назвать идеальными – они скандалили и ссорились; случалось, он её и стукнуть мог.

Оттолкнувшись от этой темы, женщины стали развивать её дальше – оказалось, что в том виде, в котором отношения супругов существовали до исчезновения Николая, они давно исчерпали себя – Рита и Николай намертво прилипли к ролям, которые они привыкли играть друг для друга и не имели внутренней решимости от них отказаться. Николай застрял в роли добытчика-самодура, который имел право пропадать на несколько дней в запоях, а вернувшись, контролировать всех вокруг и карать за строптивость и непослушание; а Рита – в роли покорной жены, которая должна была выполнять прихоти своего благодетеля и терпеливо сносить все его капризы. Эти отношения не имели никакой перспективы и поэтому не было ничего удивительного в том, что Судьба решила разрубить их узел таким вот драматическим способом.

Когда Рита поняла это, она призналась Лене в том, что устала от такой жизни и сейчас хочет только определённости: узнать бы скорее, жив её супруг или мёртв, чтобы понять, к чему готовиться дальше. Однако и это желание было ловушкой – ведь желая определённости, Рита снова оправдывала свою пассивность и уход от ответственности за свою жизнь до тех пор, пока не придёт информация о её муже. Только когда Лена указала ей на это, Рита поняла, что ей нужно не ставить себя в зависимость от мужа, а учиться отвечать за себя и принимать решения самой, независимо от того, найдётся муж или нет – зарабатывать деньги, заниматься домом и, если придётся, заменять ребёнку обоих родителей. Осознав это, Рита сказала:

– Что ж, пусть будет, что будет. Отпускаю, тебя Коля, для лучшей жизни – на том свете или на этом. А за меня ты не бойся – я теперь не пропаду.

После этого Рита изъявила желание закончить консультацию и договорилась прийти на следующий день, чтобы обсудить, как ей жить дальше.

Однако вместо этого утром она позвонила Лене с радостной вестью – муж нашёлся!

Как оказалось, получив зарплату, Николай целый день пил с друзьями, затем вышел подышать воздухом, после чего у него случился сердечный приступ и он упал без сознания в тёмном и безлюдном месте. Три дня он лежал без движения в коме – всё это время его телефон звонил не переставая, а Николай тем временем уже видел умерших родственников, которые явились забирать его на тот свет. Однако в последний момент они отказались сопровождать его и сказали, чтобы он возвращался.

В тот же миг Николай пришёл в сознание, взял непрерывно звонивший телефон и сообщил о своём местонахождении, куда тут же направили скорую. Как выяснилось позже, он очнулся примерно в тот момент, когда Рита сообщила Лене о своём желании перестать быть жертвой.

После выхода Николая из комы их супружеская жизнь резко поменялась. Он бросил пить, занялся ребёнком и больше никогда не поднимал руку на свою спутницу.

Так Рита с помощью Лены спасла мужа от верной смерти – просто поработав над собой.

4. Чудеса судьбы

Фатализм существует только в человеческом восприятии. В природе фатализма не существует, но существует предопределённость, точнее – варианты предопределённости. Это означает, что мы можем менять Судьбу и выбирать её дороги.

Каждый из нас выстраивает свою Судьбу ещё до рождения. Это похоже на работу сценариста, но только мы пишем сценарий жизни для множества вариантов выбора.

Не каждый человек способен помнить детали своего сценария и потому многие лучшие сюжеты остаются невостребованными.

Однако чем более человек развит духовно, тем больше он осознаёт свою свободу и тем лучше умеет ей пользоваться.

Средний человек видит дорогу Судьбы, как накатанную трассу, а человек, работающий над собой, на каждом отрезке своего пути отмечает многоуровневые развязки, повороты и перекрёстки.

Средний человек предсказуем. Глядя на его маршрут, нетрудно предугадать, где он окажется через определённый промежуток времени. Для таких людей и существуют пророчества; они хорошо вписываются в журнальные гороскопы и прогнозы гадалок.

Другое дело – человек духовный. Невозможно увидеть Судьбу Христа или Будды. Невозможно предугадать поведение развивающегося человека, глядя на его нынешние личные качества – ведь они меняются.

Вот как рассказывается о предопределённости в старинной еврейской притче.

Некий раввин любил испытывать своих прихожан каверзными вопросами.

– Что ты будешь делать, если найдёшь кошелёк с деньгами? – как-то спросил он одного из них.

– Буду искать владельца, чтобы вернуть кошелёк – ответил тот.

– Ну и дурак же ты, – промолвил раввин и, обратившись к другому, задал тот же вопрос.

– А я заберу кошелёк себе! – ответил другой визитёр.

– Ты злой человек, – сказал ему раввин и спросил третьего.

– Ребе, откуда мне знать, как я поступлю, когда я его найду!? Я знаю, что я сделаю с ним сейчас! – сказал третий прихожанин.

– Ты мудрый человек, – улыбнулся ему раввин.

Определи будущее

В один прекрасный летний день моей молодости, когда моим основным занятием была полупрофессиональная игра в шахматы, я вынул из почтового ящика приглашение на турнир в болгарский город Тетевен, который должен был состояться в конце августа. Распечатав конверт, я тут же загорелся желанием ехать – из приглашения следовало, что город славится своими горами и великолепным воздухом, а количество подтвердивших своё участие игроков с международными званиями позволяет рассчитывать на хороший денежный приз и, если посчастливится, выполнение норматива международного мастера. А я так давно хотел выполнить мастерскую норму – ведь обладателей международных званий на многих турнирах обеспечивают бесплатным размещением и питанием, а иногда даже платят гонорары за участие. Звание международного мастера сразу вывело бы мою шахматную карьеру на профессиональный уровень и, как я рассчитывал, полностью изменило бы мою Судьбу.

Я собрался было уже идти за билетом, но мои планы нарушил телефонный звонок. Звонил приятель-бизнесмен, с ходу предложивший мне подработать переводчиком на украино-американском бизнес-круизе. По ходу нашей беседы выяснилось, что даты круиза и облюбованного мной турнира в Тетевене совпадают.

Узнав об этом, приятель принялся уговаривать меня принять его предложение.

– Успеешь ещё на свои турниры, – убеждал меня он. – У тебя их много будет, а мероприятие такого масштаба в Украине проходит в первый и, вполне возможно, в последний раз.

– Ну и что же такого уникального в твоём мероприятии? – поинтересовался я.

– А то, что я пригласил сюда кучу американских бизнесменов и учёных и ты получишь возможность в свободное от работы время общаться с ними на борту отличного круизного корабля. Круиз начнётся в Киеве, потом пойдёт вниз по Днепру, а затем по Чёрному морю с заходом в портовые города. Атмосфера для знакомств просто идеальная: общайся – не хочу.

Не упускай свой шанс – таких связей и практики ты больше нигде не получишь. Я уже не говорю о том, что и отдохнёшь хорошо, и заработаешь – ты же знаешь, я ценю твой труд и всегда нормально за него плачу.

– Ладно, подумаю, – ответил я.

Хотя приятелю и не удалось с ходу добиться положительного ответа, но сомнение во мне он посеял. Я попросил тайм-аут и он дал мне два дня на раздумья, прежде чем на моё место начнут подыскивать другую кандидатуру.

Таким образом жизнь поставила меня перед необходимостью выбора, а выбирать было нелегко. С одной стороны, возможность поработать на круизе была очень заманчивой. Но и турниры с нормой международного мастера, на которые я мог бы в то время доехать за свои средства, попадались нечасто. И тогда я решил обратиться за помощью к гороскопу.

Я вспомнил про знакомого, который хвастался тем, что поставил на свой компьютер сверхточную астрологическую программу, набрал номер его телефона и договорился о встрече у него в офисе.

Через час я уже был у него. Знакомый провёл меня в свой кабинет, а сам пошёл пить кофе, оставив меня наедине с компьютером – и я принялся изучать свою жизнь по звёздам.

Астрологическая программа сначала рассказала про мой характер, затем про периоды жизни, затем про то, что ожидает меня в текущем году. Наконец она подошла и к интересующему меня месяцу – из её прогнозов следовало, что удача в августе будет сопутствовать мне во всем. Но мне обещание удачи «во всем» как раз и не подходило – выбирать-то все равно надо было.

Я сузил поиск до последней недели августа – но и здесь звезды обещали успех, чем бы я ни занимался.

Дождавшись, когда знакомый вернётся, я спросил:

– А твоя железяка может на конкретный день предсказывать?

– Может, но для этого ей нужны дополнительные данные, – ответил тот. – Введи точное время суток и место своего рождения, а затем день, на который ты хочешь получить прогноз.

Я ввёл время своего рождения и первый день для прогноза. Меня интересовали две даты текущего года – 25 и 26 августа.

25-го начинался турнир в Тетевене.

26-го начинался украинско-американский бизнес-круиз.

Пришлось подождать добрых полчаса, в ходе которых компьютер загружался детализацией гороскопа, чтобы дать прогноз с точностью до суток – и мое ожидание было вознаграждено сторицей.

И вот наконец на экране появилась надпись «25 августа», а из принтера пополз долгожданный листок. Текст, распечатанный компьютером, гласил, что событие, начинающееся в этот день, принесет мне успех и признание и полностью оправдает мои ожидания. Я подумал, что наконец выполню норму международного мастера и решил дальше не смотреть гороскоп, но тут случилось чудо – без всякого запроса с моей стороны компьютер вдруг сам решил выдать мне прогноз на следующий день – день, в который должна была начаться работа на круизе.

Этот прогноз я помню до сих пор. Звучал он примерно так:

«То мероприятие, которое вы начнете 26 августа, будет не просто успешным – оно полностью изменит вашу судьбу. Такие дни выпадают всего несколько раз за жизнь, и если они совпадают с началом какого-то события, это считается большой удачей. То, что начнется в этот день, будет оказывать на вас влияние даже через десятилетия».

– Изменить Судьбу за один день!? Вот это круто! – воскликнул я, прочтя гороскоп.

Стоит ли говорить о том, что мне сразу стало ясно, какое решение я должен принять…

Отказаться можно от денег, но устоять перед таким прогнозом было уже невозможно, так что я не поехал на соревнования в Тетевен и отправился помогать своему приятелю на круиз. Дальше все происходило, как во сне: на круизе присутствовали американские психологи; приятель попросил меня переводить их семинары; помогая им, я почувствовал желание научиться тому, что они делают; я сказал им об этом и неожиданно для себя получил приглашение в США – как оказалось, психологи не только вели тренинги, но и преподавали в городском университете…

Через несколько месяцев я поехал в Америку. И началось!

В Штатах меня с головой захлестнула новая жизнь – работа и учёба. Я был одним из немногих везунчиков, которым посчастливилось работать и учиться по одной и той же специальности. Лекции, семинары, тренинги – сначала в качестве участника, потом стажёра, затем помощника ведущего. Месяцы пролетали, как недели, а недели – как дни.

И вот, наконец, первый тренинг, который я провожу для американских участников самостоятельно. После тренинга участники вручают мне заполненные анкеты-отзывы. Я читаю их и не верю своим глазам – почти все они положительные. Присутствовавшие на тренинге мои учителя одобрительно мне улыбаются. Неужели я тоже это могу!?

Америка многому меня научила. Вернувшись в Киев, я без колебаний поступил в психологическую аспирантуру и принялся совершенствовать себя в новой профессии.

Клиенты, консультации, написание книг – психология забирала всё больше времени и полупрофессиональная игра в шахматы постепенно отошла на второй план – во всяком случае, деньги я этим больше не зарабатывал.

Всего за один день моя жизнь стремительно изменилась. Неудивительно, что на протяжении многих лет, последовавших после него, я задавал себе один и тот же вопрос – неужели выбор на перекрёстке Судьбы между 25 и 26 августа был сделан только благодаря компьютерной программе, предопределившей мне эту профессию?

И только несколько лет спустя благодаря работе над собой я выкопал из своей памяти подтверждение того, что история с гороскопом была не главным фактором, а скорее напоминанием о решении, которое когда-то принял я сам. Я вспомнил жаркий летний день, музыку из репродуктора на стене и то, как на протяжении нескольких минут мечтал стать психологом. Я увидел себя выпускником школы, стоявшим на ступеньках красного корпуса киевского университета и читавшим список специальностей, развешанных на его стенах. Я мечтал ярко и сильно, а потом дочитал список вступительных экзаменов – и тут же от своей Мечты отказался. Из списка следовало, что на психологический факультет нужно было сдавать математику, а у меня по всем точным наукам с детства был поставленный из милости трояк, да и спортивные заслуги, в отличие от романо-германского, на этом факультете тогда не ценились – стало быть, шансов на поступление не было никаких. Усилием воли я оборвал цепочку начавшихся было разворачиваться в моём сознании образов будущей работы и начал прилежно переписывать требования к абитуриентам романо-германского факультета.

Я поступил на романо-германский, закончил его, десять лет проработал переводчиком, подрабатывая игрой в шахматных турнирах – а потом всё равно стал тем, кем и должен был стать с самого начала.

От Судьбы не уйдёшь – но путь по ней можно здорово себе затруднить, с разгону пролетев перекрёсток, за которым начинался лучший поворот.

К счастью, мне удалось выправить свой маршрут на очередном перекрёстке Жизни, используя подсказки звёздной карты.

Выбирай душой

Контакт!

Как часто мы стремимся к контакту с людьми, которых мы хотели бы сделать нашими близкими или друзьями.

Как долго порой ищем контакта со своей душой для того, чтобы она провела нас по жизни самым ярким и эффективным путём.

Как драматично оборачиваются события, если за голос души мы принимаем голоса низших аспектов сознания.

Вся наша работа над собой, весь личный рост сводится к обретению контакта со своей душой, которая поведёт нас дорогой Судьбы к нашей высшей Божественной миссии.

Любите свою душу; питайте её радостью, советуйтесь с ней, очищайтесь от негатива, чтобы иметь возможность явно слышать её голос – и в один прекрасный день вы обязательно его услышите.

Впрочем, каждый случай необычного контакта сам по себе уже является маленьким чудом.

На консультацию к психологу часто приходят люди, которым надо показаться к психиатру – и наоборот. Лично я считаю, что каждый человек, осознанно ищущий помощи, независимо от своего диагноза, может получить её с помощью консультаций, не прибегая к таблеткам. К клиентам же психиатров я бы отнес тех, кто такой помощи не хочет, но при этом своим поведением доставляет существенные хлопоты окружающим.

Один раз я изменил правилу не работать с тем, кто сам этого не желает и взялся за человека, которого привели ко мне его родственники. До этого он долго и безрезультатно лечился в психиатрической клинике; прослышав о моей работе, его привели и ко мне.

– Принудительное лечение – специализация психиатров, – отнекиваюсь я. – Почему вы не ведете его туда?

– Да был он там, не помогает. Вы уж возьмитесь, за время заплатим, а результат – как Бог даст…

Люди ехали из другого города и в конце концов мое сопротивление сломлено. Мне стоит больших трудов разговорить пациента. Выясняется, что он постоянно слышит голос, который запугивает его и вынуждает совершать какие-то действия. Он долго и со смаком рассказывает об отвратительных сторонах этого голоса, но как только я перестаю подыгрывать ему и напрямую спрашиваю, желает ли он избавиться от этого голоса, пациент мрачнеет и важно объявляет мне, что голос велит ему не слушать меня и поскорее убраться отсюда.

Тогда я использую последний шанс: предлагаю ему выбрать, кого ему больше хочется слушать – голос, меня, или себя самого. На какую-то секунду он задумывается, а затем объявляет, что ему проще слушать голос и торопясь, уходит. Странно видеть человека, выбирающего по доброй воле свою одержимость – ведь все равно же положат в больницу и там уже спрашивать не будут – проглотит все таблетки, как миленький, и с психиатром, когда прикажут, побеседует. Но здесь я ничего не могу поделать – закон свободной воли непреложен.

Иное дело – женщина, сидящая сейчас передо мной. Она говорит, что я – ее последняя надежда, и что если я от нее откажусь, она добровольно пойдет в психбольницу. Человек, согласившийся заплатить за мою помощь значимую для себя сумму, вряд ли стал бы делать меня жертвой розыгрыша и осознание этого заставляет меня относиться к её словам предельно внимательно.

– А в чем же дело? – спрашиваю ее я. – Что с тобой происходит такого странного, что ты уже в психбольницу по доброй воле захотела?

– Ты не смейся, обстоятельства очень серьезные. Дело в том, что мне почти каждую ночь являются инопланетяне.

Женщина долго рассказывает о том, как по ночам за ней прилетает голубая ракета и забирает на большой космический корабль. Там она проделывает какие-то опыты и участвует в каких-то важных беседах, но только не может вспомнить, в каких. Однако она четко осознает момент отлета и прилета, хотя время в этот момент на часах абсолютно одинаковое – она как бы выпадает из нашего времени.

– Ну, и что же в этом ненормального?

Мой вопрос ставит ее в тупик. Она смущается и краснеет.

– Но все, кому я ни рассказываю, говорят, что надо лечиться…

– А зачем ты им это рассказываешь?

– Но ведь то, что происходит со мной – это же нереально.

– Ну, реальность – понятие относительное. Мы вот, психологи, на всех тренингах твердим, что каждый человек сам создает свою реальность. Если твоя реальность не мешает окружающим, тогда кому какое до нее дело? Или твоя реальность беспокоит тебя?

– Нет, меня не беспокоит. Очень даже интересные опыты у них на космическом корабле. И всегда ощущение чего-то важного. Но окружающие…

– Ну так и не впутывай их в это, пожалей людей. У каждого своя «голубая ракета», уж мне-то можешь верить. А тебе-то чего жаловаться – люди за то, чтобы в кино попасть или хорошую игровую приставку купить, большие деньги платят, а тут бесплатно каждую ночь мультики крутят, еще и в актеры зовут.

– Хорошо. Как относится к этому, когда я просыпаюсь, я уже поняла. Но где же тогда грань между нормальным человеком и сумасшедшим?

– В основном – у каждого в голове. Хотя нет, один объективный критерий все-таки есть. Сумасшедший смешивает свои реальности и при переходе не всегда понимает, где заканчивается одна и начинается другая и, соответственно, не успевает переключиться, приспособиться, поменять свое поведение. А вот здоровый человек свои реальности не смешивает и в каждой реагирует адекватно. Ты же не действуешь в реальной жизни так, как во сне – значит, ты совершенно здорова.

– Тогда как назвать человека, который считает реальной только одну реальность?

– Я полагаю, что это очень ограниченный человек.

– Тогда получается, что некоторые психиатры и психологи очень ограниченные люди – они пытаются лечить совершенно здоровых людей.

– Не будем плохо о психиатрах – кто знает, где мы с вами окажемся завтра.

Мы оба смеемся. Осмелев, женщина рассказывает, что нечто подобное происходит и с ее братом: ему снятся сны об альтернативных источниках энергии, ему говорят о том, что для Земли это очень важно – во сне он приходит в аудиторию, садится и конспектирует чьи-то лекции. Правда, потом у него этот конспект забирают – прямо, как в секретной части.

Мы прощаемся и она уходит – фактически, она приходила для того, чтобы выговориться и получить поддержку. Случай достаточно редкий – в основном ко мне приходят с проблемами действительно серьезными.

После ее ухода я вспоминаю похожую историю, рассказанную еще одной из моих посетительниц. С раннего детства ей снились сны о далеких планетах, которым она совершенно не придавала значения. Однако затем произошёл некий случай, который заставил её посмотреть на это по-другому.

«Сплю я как-то и вижу сон, – рассказывает мне она. – Причем реально так вижу, как будто все наяву происходит.

– Прилетает ко мне космический корабль, приземляется прямо в комнате. Пространство комнаты удлиняется и становится похожим на космодром – так он прямо там и садится. Из него выходит пришелец и говорит: собирайся, мол, твоя миссия к концу подошла. Я опешила так и говорю ему: прямо сейчас, что ли, собираться? Нет, говорит, сейчас ты просто готовься. Нам ведь не только твоя душа – твое тело тоже нужно, в нем много ценной информации для нас содержится. Ты из нашей Галактики, наш разведчик. Много жизней ты находишься на Земле, собираешь для нас информацию. Сейчас твоя миссия закончена и мы должны тебя забрать.

– Затем прямо в воздухе разворачивает экран и показывает кино, а я все это наблюдаю. – Смотри, говорит, как все будет происходить. Вы с мужем будете ехать в машине. Вот здесь, на мосту, произойдет авария. Машина перевернется и упадет в реку. Тут мы вас и заберем – а тел ваших никто уже никогда не найдет.

Затем рассказывает мне и про мою прежнюю жизнь. Оказывается, я герой – мало кто из их Галактики на такие дальние и длительные командировки согласился, да ещё и на нашу планету. Конечно, хорошо они там устроены, во многом обогнать нас успели – только как ребёнок мой привыкать к ним станет? Он же на Земле воплотиться выбрал. У него же друзья, подружки, секции – всё здесь!

– Подождите, – говорю я, – я ещё своего согласия не дала. У меня ведь ребенок в школу ходит, ему ее заканчивать надо. Какая Галактика, какая разведка? Я дитю своему здесь нужна!

Пришелец, услышав мои слова, рассердился: «Ты уже давно на это дала согласие», – говорит. «И муж твой тоже дал, когда на тебе женился. Сейчас ты просто этого не помнишь! Ладно, даю еще день на раздумья. Наши Галактики разлетаются и мы потом уже не сможем тебя забрать. С завтрашнего дня ты никогда не сможешь вернуться в свой настоящий дом – так и останешься привязанной к этой своей Земле на все последующие века».

После этого на следующий день он мне опять снился – но уже ничего не говорил. Стоял возле кровати и всю ночь молча сверлил меня глазами – ответа ждал. Видно, очень важно ему было от меня ответ получить! А я ему так ничего и не сказала. Сел он в свой корабль и улетел.

Просыпаюсь я утром – вот ерунда, думаю, приснится же такое. Иду в ванную мыться.

Как сейчас помню – зима, все форточки закрыты, сквозняка нигде нет – евроокна у нас с прокладкой, да две двери на входе в квартире… Я одна дома. Двери в ванную широко раскрыты. Я приближаюсь к ним, и вдруг – ба-бах! Как будто кто-то со всего размаху дверь перед самым моим носом захлопывает, да так, что замок изнутри закрылся. А я, как дура, стою перед закрытой дверью и даже понять не могу, что произошло. Два часа потом с этой дверью возились – не открывалась. Как будто кто-то изнутри её держал.

Если бы не этот случай, забыла бы я, наверное, этот сон».

…Был ли пришелец или нет – так ли это важно? Важно лишь то, что любовь женщины к дочери, рождённой на Земле, определила для них место в нашей беспредельной Вселенной.

Любовь всегда определяет нашу Судьбу.

Живи для радости

– Скажи, а ты правда психолог? – спрашивает меня сидящая напротив на вечеринке у общих знакомых взволнованная чем-то миловидная девушка. И получив утвердительный ответ, спрашивает: – А что делать, если забеременела и сомневаешься, рожать или нет?

Мы переходим в пустую комнату и уединяемся на мягком уголке для продолжения беседы.

– А ты сама-то – хочешь рожать? – возвращаю я ей её же вопрос.

– Нет, конечно. Мне карьеру надо делать, на квартиру зарабатывать. А с его отцом – кивает она на свой едва обозначившийся животик, – толку мало, он до сих пор даже приличной работы найти себе не смог.

– Тогда в чём вопрос? – удивляюсь я.

– Но ведь грех это от ребёнка избавляться! Ведь ко мне же этот ребёнок шёл, в моей семье воплотиться стремился… Нельзя же его вот так просто взять и жизни лишить за то, что не ко времени он пришёл.

– Нельзя конечно, – соглашаюсь я. – Нужно хорошенько эту ситуацию продумать, прочувствовать. А чтобы тебе было легче, расскажу-ка я случай из практики Мерлы.

Пришла как-то к ней за помощью одна мама (назовём её Таней) со своей дочкой, Кариной.

С сомнениями своими им хотелось поскорее разобраться, чтобы понять, что в будущем их семью ожидает.

А беспокоиться и сомневаться было из-за чего.

Встречалась Танина дочка с парнем одним – Денисом. Уже год жили они вместе на её квартире – расписываться, по моде нынешних лет, никто из них не хотел – только время своё совместное молодо-весело проводили, да в сексе безопасном упражнялись.

Как-то задержка месячных у Карины случилась. Она тут же тест на беременность применила – глядь, а результат-то положительный.

Подивилась этому Карина. Выходит, не всегда безопасный секс безопасно заканчивается – выходит, и от него тоже дети бывают. Интересно получилось – никто этого ребёнка не приглашал, не ждал; все всё делали, чтобы его не было – а он возьми, да и появись.

Да только поздно дивиться уже, откуда он взялся – решать теперь его судьбу надо.

И задумалась Карина.

Ребёнка, понятное дело, она рожать не хотела – потому и предохранялась. Если бы по глупости или по недосмотру эта беременность случилась – она и не сомневалась бы, что аборт делать надо.

Только тут ведь всё по-другому вышло – беременность её не по недосмотру, а даже наоборот – вопреки всем постельным хитростям образовалась. А вдруг не случайно это?

А что, если ребёнок этот какой-то особенный и самой судьбой ей таким образом послан?

Ничего не смогла Карина сама решить и пошла советоваться к отцу ребёнка, Денису.

Только ничего разговор её с Денисом не прояснил, и даже наоборот – ещё больше Карину запутал. Потому что Денис брать на себя ответственность за судьбу ребёнка тоже не захотел.

Сказал ей Денис:

– Знать не знаю, как это получилось, потому и загружать себе голову этой ерундой не буду. Решай сама, как хочешь, а тогда уже и я определюсь.

«А как же я хочу?» – ещё больше растерялась Карина.

И усомнилась Карина в своём первоначальном решении отложить материнство своё до лучших времён.

А дни-то идут, и чем больше она своего ребёночка чувствует, тем меньше ей с ним расставаться хочется.

А тут ещё и мама её начала на больную мозоль давить.

Тут надо сказать тебе, что Таня, мама Карины, давно уже себе внука или внученьку вынянчить хотела. И потому, как только стало ясно, что может быть у Карины ребёнок, давай её уговаривать:

– Зачем тебе, – говорит, – аборт этот. Первый ребёнок – это же Божий дар. Откажешься – неизвестно, что потом будет, да как на здоровье твоём да на судьбе это отразится.

Рожай смелее, не бойся. Тогда и Денис твой скорее остепенится – может, распишитесь наконец, да нормальной семьёй заживёте. А если и не захочет с тобой жить – тоже не беда. Мамок, нянек вокруг хватает – и я жива-здорова, и бабушка твоя ещё в силе. Заберём ребёнка к себе – а ты знай себе работай, да мужа покрепче подыскивай.

Задумалась Карина после материнских слов. Однако не дала сразу себя уговорить, возразила:

– Не знаю, отдам ли тебе на воспитание дитё своё. Я ведь не такой себя матерью представляла, чтобы родить, да поскорей ребёночка своего на бабушек спихнуть. Тут мне ещё подумать надо.

Да и до ребёнка ли, мама, тебе сейчас – ты же работаешь, на квартиру собираешь, чтобы с бабушкой разъехаться. А я ведь, если рожу, точно к тебе на шею сяду.

Таня тут аж руками замахала – забудь, говорит, про мою квартиру, как я уже про неё забыла. Сейчас, говорит, главное для тебя – потомство нашему роду дать – вот на него все деньги и пойдут. Если что, и свадьбу вам с Денисом из моих сбережений сыграем – чтобы всё как у людей было. А квартиру мне позже купим, когда подрастёт немного ребёночек твой.

Запуталась Карина после разговора с мамой ещё больше. С одной стороны, пожить ей ещё молодой и свободной хотелось; погулять в своё удовольствие да побольше о мире и о людях узнать. С другой стороны, и мамину правоту она признала – всё равно ж ей рано или поздно рожать придётся, а будет ли потом такая же поддержка от родителей – кто его знает.

Воспользовалась тогда Таня её колебаниями и говорит Карине: «Не беда, что мы сами сейчас решить ничего не можем. Есть у меня знакомая необычная – Мерлой зовут – пускай она нас и рассудит. Пускай она покажет нам то, чего мы сами не видим или не понимаем – а там и нам решать уже легче будет».

Сказано – сделано. Пришли они к Мерле, сели вокруг неё, смотрят на неё с надеждой. А что она может им подсказать? И та сторона права, и эта по-своему правильно поступить хочет.

Тогда Мерла им и говорит:

– Все за и против в этой ситуации вы уже сами без меня изучили. Ответьте-ка мне теперь на такой вопрос: зачем рожать детей нужно?

– Да ясно, зачем. Чтобы в счастье да в радости жизнь свою, глядя на них, прожить, – отвечают мама с дочкой чуть ли не хором.

– Вот и хорошо. Значит, если ребёнок твой счастлив будет и в твою семью счастье принесёт, будешь рожать его? – спрашивает Карину Мерла.

– Буду, конечно, – твёрдо отвечает та.

– А если не принесёт он вашему роду счастья и сам мучиться будет? – опять спрашивает Мерла.

– Тогда – не буду рожать, – говорит Карина. – А как же узнать об этом?

– А давай об этом у самого ребёнка и спросим, – предложила Мерла.

Не буду рассказывать тебе, как Мерла с душой того ребёнка в контакт входила. Скажу только, что поговорила она с этой душой, передала ей приглашение воплотиться – но только при условии, что душа эта со своим рождением только радость и добро в тот дом принесёт.

Но только не пошла на условия женщин та душа – не для того она нашу земную жизнь получить хотела.

Души ведь разные на Землю стремятся. Бывают зрелые – они для любви и счастья в наш мир идут. Бывают молодые – те больше для учёбы приходят.

Так вот, была душа того ребёнка молодой, да ещё и тяжёлыми долгами из прошлых жизней обременённой, и потому уроки она себе выбирала нелёгкие – оттого и утробу материнскую не ко времени притянула.

Поговорила Мерла с той душой и поняла про неё всё, но не стала об этом Карине с Таней рассказывать, а предложила им самим обратиться к сердцу своему и представить себе, что будет, если ребёнок этот в их семье вскоре появится. Сели мама с дочкой рядышком, закрыли глаза и каждая свою картину увидали.

Увидела Карина, что не будет она всего успевать, потому что ребёнок тот родится крикливый да болезненный, постоянно в соплях да в слезах сидеть будет. И ещё увидела она мужа своего – невыспавшегося, злого и неухоженного из-за постоянных ночных бдений да беганий по поликлиникам. Увидела, какой он мрачный рядом с ней ходить будет, а потом и вовсе уйдёт.

А мать Карины увидела поначалу ту же картинку, да по-своему, по-матерински, её поправить решила. Забрала она того ребёнка к себе, чтобы молодым больше времени да денег на себя оставалось. И приняла она большую часть проблем души этого ребёнка на свою судьбу. Но только не спасло это молодую семью от распада – ушёл Денис от Карины ещё раньше и забыл того ребёнка ещё быстрее, потому что не на его глазах ребёнок вырос. Ушёл он из их семьи навсегда и не виделся больше ни с Кариной, ни с дочкой их общей – а родиться должна была девочка.

Открыли глаза Карина с Таней почти одновременно и сказали Мерле: не по пути нам с этой душой. Сейчас ведь зрелые люди, которые над собой работают, побольше хорошего в свою жизнь притянуть хотят – и даже дети нынешние перед воплощением такие же цели себе ставят.

А душа этого ребёнка, видимо, из далёкого прошлого шла – страдания ей нужно было создавать, проблемы. Окружающих ей надо было в это втягивать.

Поэтому поставили они той душе ультиматум: «Если хочешь в нашей семье воплотиться – приходи к нам жить в счастье и радости. Мы всё для этого сделаем, будешь любимым ребёнком в нашей семье, ни в чём недостатка испытывать не будешь. А если не хочешь, то…»

Не успели они договорить, как душа ребёнка с ними спорить начала: «Не хочу я вашей радости! Мне карму погашать надо, через страдания чувства свои тёмные прорабатывать – не для радости я в ваш мир иду!»

– Уходи ты от нас, пожалуйста, – попросили тогда они все вместе ту душу. – Не хотим тебе мучений, а себе греха – а вредить себе мы не дадим.

– Ведь как я уже тебе сказал, – продолжил я свой рассказ, – душа та в мир наш за тяжёлыми, мучительными уроками спускалась – другое её не устраивало. Поэтому до самого последнего момента цеплялась она за возможность неблагоприятного воплощения и успела своими страданиями ещё не раз и других людей зацепить.

А дело было так. Когда после беседы с Мерлой выяснилось, что душа та по-хорошему уходить не хочет и что Карине всё равно аборт делать придётся, пошла её мать на попятную – всё-таки сильно она душой к этому ребёночку прикипела.

Поэтому снова принялась она отговаривать дочку от такого шага. Но Карина, молодец, не дала себя сбить – стояла уже на своём решении твёрдо.

А последний акт этой семейной драмы разыгрался, когда Карина пришла просить у матери денег на аборт.

– Я и так против убийства, которое ты сейчас замышляешь, – рассвирепела поначалу Таня, – так ты ещё и оплатить его за мой счёт хочешь? Не бывать этому никогда!

А Карина ей спокойно так и отвечает:

– Не хочешь – не давай. Я уже большую часть денег насобирала и на аборт в любом случае пойду. Мне только ста долларов на общий наркоз и не хватает. Не дашь – пойду под местным наркозом аборт делать.

И вспомнила тут Таня, как ей самой в советской клинике когда-то под местным наркозом аборт делали, как она от боли чуть с ума не сошла и как долго после этого от женских болезней лечилась. Ничего она Карине не сказала – протянула ей деньги и молча в свою комнату рыдать пошла.

Сделала Карина аборт, а вскоре и семья её с Денисом распалась. Женился Денис после этого на другой девушке – и сразу же она забеременела.

Ребёнок, который у Карины родиться не смог, в новой семье Дениса и воплотился. И, как ему и было положено, неполную семью в свою жизнь притянул – ушёл вскоре Денис от той девушки.

Благодаря тому, что Карина работала над собой, ей удалось избежать участи матери-одиночки. А Денис работать над собой не хотел – поэтому душа этого ребёнка к нему и прилепилась.

Карина же вскоре после этого случая сошлась с другим парнем, с которым и живёт до сих пор. Замуж она по-прежнему не спешит и уж тем более не стремится заводить детей.

Она осознала, что для того, чтобы дать жизнь счастливому ребёнку, ей вначале надо стать счастливой самой – именно этим она сейчас и занимается. Работает над собой, ходит на тренинги, читает развивающую литературу и сама куёт своё счастье.

Таня на отложенные деньги купила себе квартиру и сделала в ней ремонт. Она уже смирилась с тем, что время для её внуков ещё не пришло и в ожидании этого радостного события потихоньку занимается укреплением семейной материальной базы, – завершил я свой рассказ.

– Ну, спасибо тебе за историю. Теперь и мне полегчало, – сказала девушка.

– Вроде иногда понимаешь, что всё делаешь правильно, но так на душе тяжело. А послушаешь другого, узнаешь, что он через это прошёл – и легче на душе становится.

Наверное, не случайно придумано слово «друг». Он другой человек, но в нём ты можешь признать такого же, как ты сам – связанного с тобой общим опытом, общими потребностями и общим видением жизни. Хорошо, что у тебя такие друзья есть, – сказала моя собеседница и, засмеявшись, добавила:

– Во всяком случае, я теперь поняла, как нужно действовать.

На этой оптимистичной ноте мы и завершили нашу беседу.

5. Чудеса секса

Всё есть любовь; ибо любовь – это квинтэссенция жизни, а жизнь – это вечное движение; вечный рост.

Первой ступенькой к любви мужчины и женщины является секс, но если ты останешься на этой ступеньке – секс создаст зависимость.

Строить зависимые отношения проще, однако любая зависимость рано или поздно входит в противоречие с любовью и причиняет страдание – и чем дольше она длилась, тем больше приходится человеку страдать.

Строить на любви тяжелее, потому что многие из нас не находятся в подключении к источнику любви постоянно.

И потому многие люди говорят своим любимым: «Хочу, чтобы ты всегда был(а) рядом». Но если, не дай Бог, человек умрет – что тогда? Хочешь быть всегда рядом с трупом? Или с мрачным зомби, давно и безответно влюбившимся в другого и страдающим от его недоступности?

Учись любить людей правильно. Любить правильно означает – выбирать правильную дистанцию, не отказывая человеку в любви. Кого-то можно любить, живя с ним под одной крышей; кого-то – общаясь время от времени, а кого-то – уехав от него в дальние края. И всегда помни о том, что для того, чтобы сохранить любовь, дистанцию иногда нужно менять. Делай свою любовь творящей, т. е. – творческой.

Зависимость привязывает тебя к человеку, а Любовь работает противоположным способом – она уважает твою и его волю, её текучесть, её право находиться в жизненном потоке, даже, если линии ваших потоков не совпадают. Любовь проявляет себя и на расстоянии, и в случае, если судьба разлучает вас. «Рядом» – уже не является обязательным, на первый план выходит – «люблю».

Любви учатся бесстрашно, наслаждаясь сегодняшним днём и не думая о том, что будет завтра. Любви учатся, не привязываясь – и тогда наши отношения расцветают в ней нежным цветом.

Повышай вибрации

Дана подошла ко мне после лекции:

– А можно с Вами пообщаться лично?

Мы оговариваем условия и договариваемся о встрече.

В начале консультации Дана вводит меня в курс дела. Ей плохо без её парня, который то появляется, то исчезает. Он нравится ей – но позволяет себе надолго бросать ее, а когда возвращается, она не в силах ему отказать. Выхода нет – остается страдание. Вот и сейчас…

Я прошу её описать свои ощущения, когда его рядом нет:

– Как именно тебе плохо? Я хочу сказать, как твое тело говорит тебе об этом?

Дана изумленно смотрит на меня:

– Я же сказала вам – мне плохо морально. Тело здесь ни при чем!

– Во-первых, «Нас» здесь нет – тут только я. Обращайся ко мне на ты. Идет?

Дана краснеет. Думает, что набиваюсь к ней в ухажеры. Похоже, я стал сближаться слишком быстро – надо притормозить.

– Слушай, мне от тебя ничего не надо. Я просто хочу тебе помочь, а для того, чтобы люди стали ближе друг к другу, им проще обращаться на «ты». Согласна?

– Неудобно как-то. Все-таки разница в возрасте…

– Чепуха. Не надо тупо следовать правилам, которые в детстве тебе навязали. Лучше старайся осознать, что ты делаешь. Почему ты должна говорить «вы» тем, кто тебе тыкает, – они что, лучше, или умнее? Я понимаю, что иногда ты от них зависишь, и тебе не хочется лезть на рожон – все равно не поймут. Но ведь сейчас другой случай – я сам предлагаю перейти на «ты». Или ты предпочитаешь, чтобы я говорил тебе «Вы»?

Дана улыбается.

– Нет… Все нормально. Хорошо, я постараюсь привыкнуть.

– Отлично, этот вопрос закрыли. Теперь другое. Раз, как ты считаешь, тебе плохо только морально, тогда просто выкинь это из головы, и все пройдет.

– Легко сказать. Как выкинуть? Ведь плохо, когда его нет!

– Тебе сейчас плохо? Конкретно сейчас, в настоящий момент?

Дана задумывается.

– Сейчас… Сейчас вроде нет. Но ведь будет, я же знаю!

– Хорошо. Тогда закрой глаза и вспомни тот день, когда тебе было плохо.

Дана зажмуривается.

– Вспомнила.

– Теперь поставь эту картинку перед глазами… Можешь добавить в ней яркость, звук, или запах какой-то особенный, который ты тогда, может, слышала… Получается?

– Да… Да.

– Тогда теперь тебе должно снова стать плохо.

– Я чувствую это.

– Вот и хорошо, побудь с этим.

– Что же тут хорошего?

– Лучше, если мы вызовем это состояние сейчас, чтобы поработать с ним, чем будем ждать, пока оно застигнет тебя врасплох… Ты уверена, что это именно то состояние?

– Да. Теперь мне действительно плохо.

– Тогда твоё тело должно подсказать, как именно тебе плохо…

– Да. Это так. Я чувствую тяжесть в затылке.

Ее лицо меняется: она начинает нервно сжимать губы.

– И поэтому ты кусаешь себе губы?

От неожиданности Дана прекращает это делать.

– Да… Так меньше болит.

– Теперь делай то же самое осознанно – медленно кусай губы и следи за тем, как меняются твои ощущения.

Некоторое время Дана сидит молча.

– Сейчас меньше болит… Боль переходит в горло. Теперь я ощущаю это в горле.

– Это – что? Боль, давление, раздражение, тяжесть?

– Тяжесть. Это имеет форму… Как ком в горле.

Ситуация, которая встречается довольно часто в процессе индивидуальной психотерапии. Мы стыдимся плакать, когда нам тяжело, сердиться, когда мы разгневаны. Стыд – это форма страха, что тебя осудят.

Эмоции, которые в силу различных причин (например, родителей, запрещающих ребенку выражать свой гнев плачем) долго не выражались или подавлялись, в теле принимают форму слабо ощутимых негативных энергий. Эти энергии ощущаются, как тяжесть в груди, ком в горле, напряжение определенных групп мышц или дрожь в каких-то частях тела.

Эти энергии – прообразы будущих заболеваний.

Ком в горле у Даны – явление того же порядка. Если сейчас его не убрать – ощущение тяжести будет становиться все больше, пока Дана не заболеет. С этой точки зрения лучше выкричаться, даже ударить (если сможешь потом покаяться), но не молчать. Молчать могут только святые – люди, умеющие не выпускать гнев наружу, но и не оставлять его внутри.

Почему именно горло? Потому что болезнь завязана на невысказанном. При «грязном горле» часты бронхиты, ангины, возможен и рак.

– Значит, в детстве ты кусала губы, чтобы не расплакаться?

– Точно… А ведь у меня и сейчас глаза щиплет!

– Ну и хорошо. Поплачь, если стесняешься – я отвернусь.

– Нет, плакать уже расхотелось. Все прошло.

– Все ли? Расслабься, сядь удобно. К чему ближе твое общее состояние: комфорт или дискомфорт?

– Пожалуй, комфорт. А что я буду делать, если мне опять станет плохо?

– Ты невнимательна к своим ощущениям. Раз ты задаешь этот вопрос, значит тебе уже плохо. Ищи, где.

На этот раз Дана с готовностью закрывает глаза и через некоторое время уверенно говорит:

– В руках.

– Что в руках: боль, напряжение, дрожь?

– Дрожь.

– Не открывая глаз, начинай дрожать руками – еще сильнее, еще… Что ты чувствуешь?

– Я… Я… Мне захотелось напрячь их!

– Напрягай. Что теперь?

– Не знаю… У меня такое ощущение, что я падаю – кружится голова. Можно я открою глаза?

Не отвечая, я толкаю ее в плечо – если бы не подлокотник, она бы слетела со стула. Если человек бессознательно хочет упасть, можно помочь ему это сделать.

Дана открывает глаза, вскакивает и с ненавистью на меня смотрит. Не давая ей опомниться, быстро спрашиваю:

– Что ты теперь чувствуешь?

– Злость!

– Как ты знаешь, что это злость?

– Не знаю, я вас убить готова!

– Не вас, а тебя. Покажи, как бы ты меня убивала.

Дана на миг смущается, но быстро понимает, что мне от нее нужно.

– Я хочу ударить… Не вас… Не тебя, а вообще… Эта дрожь в руках, я все теперь поняла… Я никогда себе этого не разрешала!

Внезапно она падает в кресло и горько плачет. Через минуту всхлипывания затихают.

Заметив это, я даю ей подушку и прошу ударить ее. Один удар, второй, третий… Дана входит во вкус и, закусив губу, наносит серию сильных ударов. Затем резко прекращает и, обессилев, падает в кресло.

– Что ты теперь чувствуешь?

– Пустота… Покой.

– Какая пустота: как бессилие, опустошенность или как нечто позитивное?

– Скорее, второе. Как облегчение.

– Как бы ты хотела усилить ощущение этой пустоты: может быть, ты ощущаешь потребность в тепле, или тебе нужно лечь, чтобы расслабиться?

Вопрос наталкивается на безразличный, отсутствующий взгляд. Она не слышит меня – значит, на сегодня достаточно.

– Слушай, сейчас тебе лучше идти домой. Сегодня мы и так много сделали – тебе надо пожить с этим, поварить в одиночестве мозгами. Позвонишь, когда сама почувствуешь нужным.

Звонок не заставил себя долго ждать – Дана разбудила меня в 12 ночи. Спросонья я долго не мог понять, кто это извиняется.

– Мне плохо. Я хочу встретиться с вами.

– С нами встретиться не удастся. Будешь встречаться со мной.

– Извините… Извини. Я хочу с тобой встретиться.

– Это другое дело. До завтра доживешь?

– Попробую.

– Вот и ладушки.

Назавтра мы договорились встретиться в глухом уголке парка – я чувствовал, что людские взгляды нам не нужны точно так же, как и уединение в стенах квартиры.

Не дожидаясь вопроса, Дана заговорила сама:

– Я чувствую себя лучше. Значительно лучше. Но проблема осталась.

– Как ты знаешь об этом?

Дана принимает правила игры: она уже знает, что верить можно только фактам. Факты нашей внутренней жизни – это желания и ощущения нашего тела, это энергии наших чувств. А мнения и верования нашего ума – это, увы, не факт. У большинства людей сознание – открытое поле, где гуляет каждый, кто хочет. Уж лучше слушали бы свои желания, чем комплексы и ограничения, навязанные окружающими – больше толку было бы.

– Я уже не психую так. Нет боли в затылке, кома в горле – плакать больше не хочется… Дрожь еще раз была – я пару раз врезала по груше брата и вдруг поняла: я ведь теперь на себя злюсь!

– Чего ж на себя злиться-то?

– Ну… что я такая неправильная. Вот, влюбилась в него, жду, мучаюсь, а он – захочет, придет, захочет, не придет.

– Ты с ним спала уже?

– Угу.

– Ну и как, удовлетворяет он тебя, оргазм испытываешь, все, как положено?

– С этим вроде порядок… Но он же не все время рядом. Вот сейчас хочу его, а он опять куда-то завеялся… Хотя, вообще-то, он для меня уже не первый опыт.

– Так и продолжай в том же духе, пока его нет. Ты же понимаешь, что он делает, когда исчезает? Ты-то чем хуже?

– Да все я понимаю – мне-то уже докладывали, с какими барышнями он ходит! Но я не могу так, как он. Что же мне, совсем шлюхой заделаться?

– Так может, тебе не так уж и хочется?

– Но я же не должна так себя вести! Может, я и дурная, но верная!

– Так, это проехали. Давай-ка лучше посмотрим, что нам скажет твое тело. Что ты сейчас чувствуешь?

– Злость!

Я замечаю, как Дана прижимает к груди кулаки.

– Ну-ка расслабься!

Дана опускает руки, через секунду непроизвольно поднимает их снова, перехватывает мой взгляд, и, смутившись, поясняет:

– Грудь… Прямо распирает от злости!

– Кричи! Резко выдыхай и кричи! Так! Еще… Интенсивнее выдыхай, чаще…Стоп. Что ты теперь ощущаешь?

Дана изумленно на меня смотрит.

– Растворилась… Ушла. Теперь тут теплота какая-то. Она вниз идет. Ой!

Дана скрючивается, хватаясь за низ живота. Я спрашиваю:

– Что, по-женски прихватило?

– Ага, яичники… Несколько раз лечилась.

– Вот, значит, откуда ноги растут. Ты там изменщику своему плохого не нажелала?

– Как же, было. Все они гады. Один из его компании изнасиловать меня хотел – еле вырвалась. Так мой мне же потом скандал устроил: мол, узнаю, что у тебя с кем то было – голову отверну.

– А что, отвернет?

– Да ну, боялась я его. Я ему тогда сказала: чтоб у тебя самого член отсох, когда ты налево пойдешь.

– У него не отсохнет – обид он на женский род не держит, поэтому зеркалит все твои пожелания автоматом прямо по обратному адресу, даже не зная об этом. А ты с этого имеешь свои проблемы.

Дана молчит, пытаясь осмыслить сказанное. Однако было бы неправильно сводить все ее нынешние проблемы к одной сказанной в сердцах фразе. Важно уловить за этим тенденцию, направленность ее ума, и показать ей. У девушки явно не складывается с мужской энергией – пойдем к первоисточнику.

– С отцом какие отношения были?

– Он нас бросил, когда я маленькая была. Мать потом говорила: мог бы хоть ради меня остаться. Променял на какую-то. Так потом одна и осталась по жизни.

– Смотри-ка, тот же сценарий. Улавливаешь? Вас бросают, вы обижаетесь, зарекаетесь, мол, не такие мы, как эти мужики, как их подруги распутные. Вот и остаетесь сами с собой, давя в себе все женское – «дурные, но верные».

Дана исподлобья глядит на меня, переосмысливая что-то в своей жизни.

– Ты сейчас на той точке развития, на которой мать твоя на всю жизнь застряла. Дальше-то шагать будешь, или по ее стопам пойдешь?

Улыбается. Хорошей такой улыбкой, открытой.

– Буду шагать.

– Обижаться на мужиков будешь? Нет? Ну вот и славно. А руку чего там держишь, болит? Это хорошо, что болит – сейчас вся гадость наружу выходит. А вообще-то твои органы уже давно мужской энергии просят. Сейчас немного тебе дам – легче будет.

Я прошу Дану сесть на лавку верхом, сажусь сзади и кладу руки ей на яичники. Дальний одинокий прохожий завистливо смотрит на нас, предвкушая продолжение. Я встречаю его специальным взглядом и он разочарованно убыстряет ход – продолжения видно не будет. Я сосредотачиваюсь на зоне контакта и мысленно посылаю туда золотистый свет. Лицо Даны разглаживается, на щеках появляется румянец, дыхание становится прерывистым.

– Уже не болит? Вижу, хорошо. А что сейчас чувствуешь? Ладно, молчи, я и так знаю. Ты чувствуешь возбуждение.

Дана молча кивает. Теперь она не станет спорить со мной – ее тело подсказывает ей то же самое.

– Самое время найти мужика и переспать с ним – и все болячки пройдут. А что воспитание не позволяет, так даже лучше: унизить свою гордыню иногда лекарство почище секса. Хотела над мужиками возвыситься, осуждала их – пей теперь свое лекарство. Пойми, тебе сейчас не от любви нужно в постель прыгать, а от твоей неудовлетворенной сексуальности, которой ты сегодня первый раз в глаза посмотрела.

Дана резко выпрямляется.

– А если я сейчас… хочу вас?

– Ах ты ж бессовестная! Ишь, как заговорила! А кто еще недавно тут песни мне пел: «верные» мы такие, понимаешь!

Мы оба смеемся.

– Ладно, если серьезно: молодец, что сказала. Заметь, это ведь только наша вторая встреча. Ты могла себе представить час назад, что не стесняясь, предложишь себя мужчине со второго раза?

Дана смеется, кивает головой. Но в глазах остается вопрос – шуткой тут не отделаешься.

– Умничка, быстро растешь – теперь я за тебя спокоен, скоро решишь все свои проблемы. А про меня лучше забудь.

– Почему?

– Со мной у тебя просто так не получится – влюбимся друг в друга, страдать будем, зачем нам эти проблемы – из огня да в полымя. Я же сказал тебе: найди кого-то просто для секса, беспроблемных, ни к чему не обязывающих отношений. Нормального, чистого, спокойного. Не дефективного, но и чтоб бросить не жалко было. Он будет тебя использовать, а ты его.

Вот представь себе – ты умираешь с голоду, вбегаешь в ресторан: «Хлеба хочу!» А официант тебе: омары, черепаший суп, вино… Что с тобой будет?

– Помру, но хоть наемся!

– В том-то и дело, что ты даже вкуса не ощутишь. Тебе сейчас нужен хлеб, а я для тебя – заморское блюдо. И дело не в моей самонадеянности, а в твоем восприятии – ведь для кого-то и омары – пища на каждый день, а для нас – экзотика. Так вот, не ищи сейчас экзотики, ищи хлеба.

– А как же любовь?

– А любовь рано или поздно к тебе придет – куда ж ей деваться. Но для того, чтобы не спутать ее с сексуальным влечением, тебе нужно в ожидании любви оставаться сексуально удовлетворенной. Любовь выше секса, но секс – ступенька, ведущая к любви. Сейчас для тебя время учиться открываться сексу, не осуждая никакие его проявления – ни в себе, ни в окружающих.

(Конечно, бывает, что любовь и секс приходят вместе – однако это не было случаем Даны и потому я не сказал ей об этом.)

Дана позвонила через несколько дней.

– Я уезжаю на отдых! Знаешь, что я положила в сумку первым делом?

– Презервативы.

– Почти угадал! Только я пользуюсь таблетками. А можно я подключусь к постоянной группе, когда вернусь?

– Нужно! А презервативы все-таки возьми – с ними надежнее.

Так получил ускорение ещё один человек на дороге своей Судьбы.

Люби сердцем

С Назаром мы прошли долгую дорогу – консультации, тренинги, постоянная группа. Появился круг общих знакомых, отношения стали больше приятельскими, чем «клиент-ориентированными». Этому способствовало и то, что Назар в свое время тоже работал по вечерам волонтером на молодежном телефоне доверия. С этим периодом и был связан один из интересных эпизодов его жизни.

Как-то в кругу общих знакомых завязалась дискуссия о тантре. Большинство людей почему-то воспринимает тантру, как йогу секса, помогающую реализовать самые отчаянные сексуальные фантазии. Обычно я в такие минуты ухожу – «знающий не говорит, говорящий не знает». Но Назар с ходу вклинился в беседу и заставил меня остаться.

– Знаю я, о чем речь идет. Вы на тренинги ходите, книжки читаете, а я это явление изнутри постиг.

– Ого, – поддел его кто-то из спорящих. – Ты, никак, в тантра-йоги записался? Просветленным, небось, уже стал?

– Никуда я не записался и до просветления мне, как и тебе, еще ой как далеко. Но о чем речь, знаю не понаслышке. Переживание имел собственное. Так что базируюсь на опыте, а не на чужих техниках и теории.

– Давай, выкладывай уже. Сказав «а», говори и «б».

И Назар начинает свой рассказ:

– Вы все знаете, что у меня жена психолог. В свое время она работала волонтером на молодежном телефоне доверия от одного благотворительного фонда, и меня туда затащила. Сейчас на таких линиях нередко навязать что-то пытаются, а мы реальную помощь людям оказывали – работали бесплатной психологической скорой помощью для всех желающих. Волонтеры денег за свою работу не получают – это труд социальный, на благо общества, так сказать.

– Кроме меня жена много туда друзей своих привела. Была, например, там такая барышня – Алиса. Ее это подружка, жена ее из Львова в Киев перетащила. Жена в то время была на подъеме – как раз после нашего медового месяца, а у этой подруги был жестокий депресняк – ее за месяц до этого муж оставил с двумя детьми и ушел к любовнице, где тоже двое. К этому следует прибавить, что Алиса вышла замуж девушкой и знала за всю жизнь только одного мужчину – своего мужа; уж от моей жены она ничего скрывать бы не стала. Конечно, молодая баба, а тут тебе ни общения, ни секса – у кого хочешь, крыша съедет…

– Вот жена ей и говорит, приходи к нам на телефон, у нас тут компания дружная, тренинги для волонтеров бесплатные, разные люди звонят каждый вечер. Послушаешь об их проблемах – хотя бы от своих отвлечешься. Правда, у нас на телефоне была установка – проблемных людей не брать, кому они там помочь смогут? Но Алиса на всех произвела благоприятное впечатление, прошла вступительные тесты и ее взяли. Уговор, правда, с ней был такой – брошенных женщин не консультировать, а перенаправлять к другим консультантам. Правило есть железное для всех психологов и консультантов на телефонах доверия – помогай только по тем болезням, от которых сам излечился… Вроде как по библии: «врачующий, исцелись сам».

На телефоне у нас тогда работало две линии, на них сидело два волонтёра и мне часто выпадала смена с Алисой – дежурство супругов у нас тогда не поощрялось. А то бывает, запишутся муж с женой, а сидит кто-то один – так одна линия и гуляет. По инструкции нельзя так.

Я тогда с Алисой крепко сдружился. Общались по дороге со смены, жена сама говорила, чтобы я ее до дома провожал – заканчивали ведь поздно, а жила она в неспокойном районе. Так что она со мной виделась даже чаще, чем с моей женой – своей подругой. Рассказывала о своем житье-бытье, я ее выслушивал, по спине шутя гладил, когда плакала – долго из нее эта ситуация с мужем выходила.

Через некоторое время смотреть она на меня стала как-то по особому. Я все понимаю, до того, как женился, бабник был еще тот. Но на тот момент, конечно, с этим было завязано – иначе для меня и смысла в супружеской жизни не было бы.

Я тогда прямо ей сказал: у тебя, Алиса, гормоны играют. Найди мужика себе, пора уже от мужа отвлечься. Она вроде бы соглашается, но отнекивается: я, дескать, человек не такого склада, да и где я их искать-то буду. У меня и опыта-то общения на эти темы с мужчинами нет; я даже не представляю, как это секс с кем-то другим, кроме мужа, происходить будет.

Сижу как-то на фирме своей, проект делаю, предвкушаю окончание рабочего дня. И вдруг Алиса звонит: плохо, говорит, мне. Приедь, если можешь. Я ей – куда же я поеду-то? Работа моя не закончена, да и жена меня дома ждет, у нас планы были на вечер. Может, лучше по телефону побеседуем? Расстроилась она, я смягчился и сказал, что позвоню Ире, посоветуюсь, а потом опять ее наберу.

Ирина, жена моя, проблему сразу видит – у нее проницательность, как у прокурора. Она сразу говорит, что у человека на душе и ошибается редко. Вот и сейчас я ее набираю, чтобы спросить, что мне с Алисой делать, а она смеется.

– Ты, вообще, – говорит, – помнишь, что до свадьбы с другими женщинами делал, или успел забыть уже?

– Помню, конечно. Но то было до свадьбы, а сейчас это не входит в мои планы.

– При чем здесь планы, – вздыхает жена, – ты же помочь ей хочешь. Хочешь ведь?

– Ну, хочу.

– Ну, так и езжай к ней с Богом.

– Подожди, как это? А мы с тобой как же?

– Да никуда мы друг от друга не денемся, чего ты об этом? А Алиска с младенческих лет в кого-то влюбляется, ее бросают, она страдает… Но то были ее девичьи страданья, а теперь ее бросили, как женщину. Пойми, у нее сейчас мир опять сузился до одного мужика. То был ее муж, а теперь ты. Ты же сам ей все время втирал на ваших совместных дежурствах: влюбись, влюбись, влюбись в кого-нибудь и забудь его… Вот она в тебя и влюбилась, потому что ты рядом оказался – ей сейчас никто другой уже и не нужен. Что же ей, опять страдать из-за мужицкой вашей неприступности? Сейчас в твоих силах сломать этот ее несчастливый сценарий.

– А если ей понравится и она захочет еще?

– Не беспокойся об этом. Я ее лучше знаю.

Сказано это было немного грустным голосом, но я этого уже не слышал. Меня обуревали противоречивые чувства. В какую-то минуту я осознал, что меня действительно привлекает Алиса, и что мысль о сексе с ней вовсе не казалась мне неприемлемой – просто мне не хотелось расстраивать Иру, и потому эта мысль старательно подавлялась и вытеснялась глубоко в подсознание.

Но как повела себя Ира! Молодчина все-таки моя жена – такую продвинутую еще поискать надо. Недаром на тренинги свои ходит – другие не знают, как от ревности на стенку залезть, а она своего мужа добровольно к лучшей подруге подталкивает. Здорово все-таки, что я на ней женился!

Я быстро придумал причину для отлучки на фирме, запрыгнул в такси и помчался к Алисе.

Алиса встретила меня в пустой квартире – муж съехал сразу после того, как они её получили; дети – у бабушки во Львове. На полу ковры, в углу лежит постель, мебели – никакой. Мы садимся друг напротив друга на ковре.

– Ну, рассказывай, – говорю я ей, – что там тебя опять гложет.

Алиса смотрит мне в глаза и мы оба понимаем, что речь идет вовсе не о разговорах. Но она никогда не позволит сказать себе это вслух – между нами незримо стоит Ира.

В какой-то момент меня одолевают сомнения. Зачем я сюда приехал? Что, если я влюблю в себя эту молодую женщину и как это потом отразится на ее жизни? Я испытываю сильное желание уйти; настрой на секс исчезает. Но затем я вспоминаю слова Иры и откуда-то из глубины души приходит: я должен сделать это ради нее. И ради Алисы тоже.

Продолжая глядеть Алисе в глаза, я молча кладу руку на ее грудь. Она не сопротивляется, только закрывает глаза. Я чувствую, как твердеет ее сосок и учащается дыхание и только тогда начинаю снимать с нее одежду. Она тут же выходит из оцепенения и быстро начинает помогать мне.

…Мы сплетаемся на ковре, меняем позы, не размыкая объятий, встаем и ложимся снова. Нам трудно приспособится друг к другу – Алиса очень миниатюрна и когда я приподнимаюсь, ее ноги часто оказываются висящими в воздухе, что возбуждает нас еще больше. Даже сейчас, когда я это вам рассказываю, у меня опять возникает какое-то особенное чувство…

– Мастак ты рассказывать, – прерывает Назара кто-то из слушателей. – Мы уже все здесь поняли, что погулял ты с подругой своей жены красиво – только при чем здесь тантра?

– А вот при чем. Когда я приехал к Алисе, день был в разгаре. Мы ни о чем не говорили, не пили чай, не флиртовали и не ласкались ни до, ни после акта, а сразу же перешли к сексу. В какой-то момент она упиралась руками в подоконник, я взглянул на солнце – и был поражен. Солнце заходило!

Летом солнце заходит между девятью и десятью часами. Выходит, наш половой акт длился необычно долго – и при этом мне ни в один момент не хотелось разрядки, нам не надоедало и мы не уставали. Мне достаточно было трогать ее, обнимать ее, совершать движения внутри нее – я был как будто сам не свой.

Не знаю, может у кого-то секс в течении нескольких часов и норма, а у меня нет. Все протекает обычно достаточно быстро, хотя все остаются довольны и завершается обоюдным оргазмом. Здесь же был иной случай и мы оба были в растерянности. Мы могли в любой момент прервать половой акт с чувством полного удовлетворения и тут же расстаться. Ощущение незавершенности присутствовало только в голове, а не в теле – как-то очень необычно все было. В конце концов Алиса сама попросила меня кончить, потому что устала и захотела завершения.

Потом я долгие годы пытался снова поймать это состояние, чтобы вновь испытать его, но у меня ничего не получалось. Я годами размышлял над этим явлением и пришел к очень важному выводу.

Слушатели заинтересованно смотрят на Назара. Пауза затягивается.

– Говори, не тяни душу! – не выдерживает кто-то. – Я тоже хочу стать секс-гигантом.

– Так вот, – невозмутимо продолжает Назар, – я думал над этим явлением и пришел к выводу, что состояние, которое я пережил во время секса, стало возможным благодаря… чистой любви. Да-да, именно чистой любви! В момент, когда я решил заняться с Алисой сексом, я уже не думал о своем удовольствии – мне просто хотелось помочь ей, хотелось ответить хоть чем-то на ее влюбленность. Наверное, это и есть ключ: когда ищешь не удовольствия для себя или даже для другого, а делаешь секс актом сострадания, – появляется тантра. Похоже, именно это и стало причиной такого сексуального поведения. Другого объяснения я пока найти не могу.

Слушатели молчат, переваривая услышанное. Затем кто-то спрашивает:

– А как у вас с Алисой все завершилось?

– Для неё – хорошо, – отвечает Назар и глаза его становятся немного грустными.

– Произошло все так, как и предсказывала Ирина: Алиса почувствовала успех и сломала свой сценарий отверженной. Уже через два дня она нашла, как я узнал позже, себе нового любовника – это примерная-то девочка, у которой из мужчин за всю жизнь до меня был только муж! Потом у нее их было еще несколько, причём встречалась она со всеми параллельно – похоже, я «открыл» ее на полную катушку. Сейчас она замужем, родила третьего и вполне счастлива.

А я… Я начал страдать. Это сейчас я грамотный стал: знаю, что секс – прежде всего обмен энергиями. Если бы тогда я об этом узнал, десять раз подумал бы, перед тем, как к Алисе ехать.

– Вот такой обмен у нас и произошел. Алиса ушла с телефона доверия (видно, ее работа на телефоне доверия уже дала ей то, что она на самом деле искала) и перестала нам звонить – как бы заняла мою позицию «до секса». Я же поменялся с ней ролями – стал названивать ей, искать с ней встреч – все безуспешно, ее почти не бывало дома, либо она была занята. Я почувствовал, что здорово влюбился, и даже на время съехал от Ирины – благо, жена отнеслась к этому с пониманием; дескать, перебесишься – вернешься… Я страдал по-настоящему – ночами не мог спать, есть не мог, все представлял себя рядом с Алисой… Тело помнило каждую минуту нашей тогдашней встречи, все время хотелось продолжения того начала, которое у нас было… Это сейчас я понимаю, что влюбился не столько в Алису, сколько в то необычное состояние, через которое мы вместе прошли.

Один раз мне все-таки удалось с ней встретиться и даже затащить ее в постель – но мы даже до оргазма не дошли, хотя в этот раз мне очень его хотелось. Она отдавалась мне как бы нехотя, а потом вдруг просто прервала акт посередине и сказала, что ей нужно срочно уходить. Остался у меня после этого неприятный осадок. Позже я узнал, что у нее в это время уже был роман с другим мужчиной.

А с женой мы вскоре после этого случая съехались и живем до сих пор. И относиться к ней я стал теперь по-особому – сейчас она является для меня чем-то большим, чем просто женщина. Ведь если бы она тогда не подтолкнула меня к своей подруге, я бы никогда не смог получить в своей жизни подобного опыта, – завершил свой рассказ Назар.

Делись собой

В воскресенье утром у меня появляется желание пойти в кино. Какое-то время я колеблюсь – впереди много работы, но что-то буквально выталкивает меня из дому и я иду по направлению к кинотеатру.

После сеанса в фойе продают книги. У раскладки я знакомлюсь с девушкой, которая сделала одинаковый со мной выбор.

Разговорились. Восток, духовность, Ошо, Кастанеда, Ричард Бах… Все то, что я когда-то читал взахлеб, пытаясь найти ответ, и что бросил читать сразу же, как только отпали вопросы.

– Книги только средство для изменения сознания, – говорю я ей. – Необходимость в них отпадает, когда сознание получает иное качество. И тогда читать можно намного меньше, потому что медитация прочистит мозги в сто раз лучше книги.

Впрочем, из вежливости я приглашаю ее зайти ко мне домой, чтобы вручить книгу Ошо, за которой она долго охотится и не может найти. Девушка соглашается и мы движемся по направлению к моему дому.

И вот я веду по Крещатику красивую девушку к себе домой и думаю: ну что же я делаю? Ведь нет же у меня планов её соблазнить, а у неё в глазах – живой ко мне интерес и идёт она в мой дом явно не только ради книги. Но оборвать наш разговор не получается – как-то уж очень естественно всё складывается. Так и идём рядышком, беседуя о жизни и время от времени дотрагиваясь друг до друга.

Вот мы и в моей квартире – я вручаю ей книгу, но Юля (будем называть ее так) явно не торопится уходить. По ходу разговора она всё чаще касается моей руки, встряхивает волосами и поигрывает туфелькой. От неё исходят флюиды желания, которые постепенно затрагивают и меня. Неужели между нами должно что-то произойти? И тут у меня возникает ощущение: да ведь со мной всё это уже было.

Судьба часто устраивает нам свидания в стиле «дежа вю» – мы как будто это уже видели…

Если у вас появляется такое ощущение – это знак перекрёстка Судьбы и её предупреждение одновременно. Сама ситуация предопределена, но вы можете пройти её как по лучшему, так и по худшему сценарию и только от вас зависит, какой вариант включит сейчас ваша Судьба.

Ну, вот мы и на перекрёстке… Здравствуй, человек. Где мы с тобой виделись, в каких жизнях пересекались? Кто кому остался должен, а кто пришёл вернуть долг?

Чтобы найти ответ на эти вопросы, необходима глубокая медитация – а времени на неё у меня нет. Ну что ж, попробуем разрулить на ходу – так сказать, используя вводные данные.

Итак, что мы имеем: двое сексуально активных людей, свободные от предрассудков и не возражающие против удовольствий, находятся одни в квартире. Мы можем выбрать то, что в такой ситуации выбрало бы большинство и получить удовольствие от обладания телами друг друга. Скорее всего, девушка не сделает первого шага, но и против моего возражать не станет. По её детскому лицу и соблазняющим интонациям чувствуется, что ей сейчас нужно на кого-то опереться и она с удовольствием выберет себе поддержку в такой форме.

Однако за любое удовольствие нужно платить, а цена может оказаться высокой. Глядя на неё, я понимаю, что если между нами что-то произойдёт, девушка привяжется ко мне – и тогда мне нужно будет либо удовлетворять её привязанность, либо грубо обрывать нашу связь, оставляя её один на один с хорошо замаскированной тоской, от которой она сейчас не прочь удрать в чьи-то объятия. Грубо обрывать нашу связь я не стану, потому что не хочу причинять ей страдание – но тогда мне придётся платить за минутное удовольствие своим временем, энергией, вниманием…

Возможен и другой вариант – я сам влюблюсь в эту проблемную хрупкую девушку – буду искать с ней встреч, проводя всё меньше времени дома и отдаляясь от собственных дел. А девушка…, нет, дальше мне даже прогнозировать расхотелось.

Но это – нижние пути, а есть и верхний. И раз уж Судьба привела её ко мне и я должен что-то ей дать, лучше не брать ничего взамен – иначе давать придётся в десятки раз больше.

Я беру себя в руки и направляю энергию, спонтанно возникшую в районе половых органов, в сердце – и флюид, возникший после её очередного прикосновения ко мне, начинает угасать. Девушка тоже это чувствует (интересно, осознаёт ли она то, что сейчас происходит или просто плывёт по течению?) и волна влечения, идущая с её стороны, тоже идёт на убыль.

Теперь она слегка растеряна – энергетическая привязка сузилась, нарушив стереотипное течение событий. Однако оборвать контакт никто из нас не решается. Книга уже у неё в руках, но она не уходит, выдумывая всё новые и новые предлоги, чтобы затянуть общение. Мы плывём по течению светской беседы без определённого смысла и цели – но кто-то же должен принять на себя ответственность за дальнейшее развитие событий и сделать свой выбор.

Конечно, я всегда могу сослаться на то, что у меня нет времени и выставить её за дверь. Но тогда у меня останется неоплаченный Судьбе долг и через некоторое время мне придётся погашать его с процентами – так уже бывало, когда я, отказав во внимании одному человеку, потом выслушивал десятерых.

Внезапно меня осеняет: я ведь могу ей помочь, как психолог – проконсультирую её бесплатно, во всяком случае – предложу. А откажется – ещё лучше, вся ответственность за такой выбор ляжет на неё, а я умою руки.

Это и будет моим выбором на перекрёстке – отдам ей то, что должен – и никаких новых обязательств.

Ура-а, теперь я знаю, куда идти дальше! Однако в лоб такие предложения делать нельзя – испугается. Всё в жизни возвращается, а я ведь тоже люблю, когда ко мне ищут подход, объясняют по несколько раз, когда я чего-то не понимаю. Значит, и мою беседу с ней нужно выстроить поаккуратней, чтобы в случае чего можно было сказать своей Судьбе: мой долг погашен, я сделал для неё всё, что мог.

Ну что ж, подожду ещё немного.

Мало-помалу разговор переходит на личные обстоятельства – она уже знает, что я «помогаю развиваться людям». Говоря о том, что сейчас живет на квартире – пришлось съехать от мужа – страдальчески морщится. Перебирая книги, замечает иридодиагностику.

– Ты и этим занимаешься?

Я отвечаю что-то в духе: работая с людьми, надо знать все методы воздействия на тело, душу и разум. В общем, это правда – я прошел через увлечение точечным и бесконтактным массажом, акупунктурой, рейки – пока не понял, что причины всех неполадок заключены в нашем сознании, а потому заниматься следствиями сейчас, когда имею возможность воздействовать на причины, не считаю нужным. Однако я не успеваю развить свою мысль, потому что Юля говорит:

– Здорово. Можешь и меня посмотреть?

– А что случилось?

– У меня какая-то точка на радужке. Все время растет.

Я прошу её стать к свету и всматриваюсь в глаз. На радужной оболочке правого глаза в нижней зоне – черное пятнышко. Боясь ошибиться, разворачиваю справочник. Паховая зона.

– Это что, гинекология, что ли?

– А у тебя что, с этим проблемы?

– Да нет вроде.

«Но могут быть», – думаю я, вслух объясняя: радужная оболочка показывает энергетические нарушения, которые могут проявиться или не проявиться в теле физическом, а значит, волноваться пока нет причины.

Разговор неспешно течет о житье-бытье – я замечаю, что упомянув о муже, Юля начала поглаживать палец с кольцом, как бы желая его снять. А вот и благоприятный момент для того, чтобы развернуть наш контакт в нужную мне сторону.

– Знаешь, что означает твоё движение? – спрашиваю её я.

– Ты не можешь определиться в своих отношениях с мужем.

Юля закашливается – похоже, моя трактовка попала в самую точку.

– Хочешь, поговорим о твоих проблемах? – спрашиваю её я и, получив согласие, продолжаю:

– Только ты не замыкайся, веди себя естественно, как до этого. Помнишь, что ты делала? Гладила себе руку – вот и продолжай. Сейчас начну с тобой работать – тебе полегчает.

Юля вяло улыбается – она ещё не успела перестроиться с линии, в которой мне была отведена другая роль.

– Что ты чувствуешь, когда гладишь палец?

– Так, нехорошо что-то…

– Нехорошо – понятие расплывчатое. Как именно нехорошо?

Юля жалуется на напряжение в плечах – я предлагаю расслабить плечи, но тогда появляется ком в горле. У неё увлажняются глаза и Юля тут же принимается рассуждать о своем «вечном желании поплакать».

– Стоп, сейчас не время для рассказов. Просто закрой глаза и побудь с этим. Что, ускользает ком? Не отпускай – это твои подавленные чувства начали выходить на поверхность – в следующий раз «достать» их будет труднее. Сделай вот что: вспомни сейчас, когда ты испытала похожие ощущения.

Девушка постепенно привыкает ко мне: мышечные зажимы сняты, контакт глаз участился. Юля рассказывает мне историю своей любви: она в разводе из-за того, что их брак не выдержал обоюдных измен – сойдясь вместе, молодые люди решили, что недогуляли и вскоре разъехались, успев при этом родить дочь. Теперь Юля живёт на съёмной квартире, но ключи от квартиры мужа у неё тоже есть. Как-то она потеряла ключ и пришла домой к мужу («ключи не отдавай, может еще захочешь вернуться») и ждала его там…

– А он пришел поздно и не один?

Кивает, в глазах слезы.

– И что дальше было?

– Он тут же: «Да это же мой старый товарищ, что, я не могу пригласить домой шампанского попить»…

Я подливаю масла в огонь:

– А что же ты думала – живет он один, тебя с ним нет – так ему уже и женщину не приведи?

Быстрый взгляд исподлобья.

– Да нет, на тот момент он уже и к нам захаживал. С дочерью сидел, деньги давал.

– И спал с тобой?

Утвердительно кивает головой.

– Вот как, значит. Обижена на него?

Сгорбленная до этого Юля неожиданно выпрямляется и вздыхает полной грудью.

– Да. Обижена. Я же все время с дочерью, привязана к дому, а он… Ведь и я с удовольствием пошла бы с ним на выставку, в кино!

– Стоп, не мешай все в кучу. Смотри, один шаг вперед уже сделали – обиду признали. Да или нет?

– Да.

– Второй шаг – называем причины. Судя по тому, что ты мне рассказала, причин две. Первая – он не помогает. Вторая – изменяет.

– Но ведь и я ему изменяю. Почему же обижаюсь?

– Это естественно – ты ведь, хотя и изменяла ему, осуждала себя. А потом стала осуждать в подобной ситуации и его – с себя ведь всё только начинается. Отсюда и обиды берутся. Если бы ты себя не осуждала, приняла бы свою сексуальность, то и нагуляться успела бы, и семью бы сохранила.

– Да о том, что одна живу, я и не жалею – я ведь благодаря этому поняла, что сама могу по жизни обходиться, что даже с ребенком не пропаду. Алиментов его мне хватает, свобода полная. Получилось даже лучше, чем было.

– Тогда я просто неправильно выразился – надо было сказать «дом сохранить». Ничего, что дома у вас теперь разные, зато ребёнок общий. И тебе это помогло свое равенство перед ним почувствовать, независимость свою. Ты что, на всех мужиков, кто кроме тебя ещё с кем-то спит, в обиде?

– Нет, только на него. Другие… не так затрагивали.

– Ура, ты же до сих пор любишь его! – похоже, обнаружив это, я начинаю радоваться не меньше Юли.

– Это же здорово – тепло такое в сердце, весь мир обнять хочется! И ты его испытываешь благодаря ему. Разве можно обижаться на такого? Ты папу своего в детстве любила?

– Конечно! Но он ушел от нас, когда мне было десять лет. Мама тогда сказала: «Папа теперь будет жить отдельно». Я тогда сильно плакала. Но папа начал приходить за мной, и мы виделись потом часто, и я успокоилась.

– Смотри – тот же сценарий! Ты любила папу, он ушел, но потом начал бывать у вас и тебе опять стало хорошо. Ты любила мужа, он ушел, но потом стал бывать у тебя – но тебе всё еще не так хорошо, как могло бы быть.

– Почему?

– За папу ты не цеплялась, ты его сразу «отпустила» и поэтому он вернулся. А мужа ты не отпускаешь – вот и падаешь потихоньку вниз, прилипая к своим обидам. Он уходит – ты страдаешь, мучаешься. Он приходит – тоже нехорошо, претензии наружу лезут, не дают до конца открыться, отношения наладить. Увидела?

– Увидела. А как можно иначе?

– Просто радуйся ему, как в первый раз, когда он придет – он не обязан к тебе приходить, ведь люди не принадлежат друг другу.

– Как мне этому научиться?

– Слушай, давай так: кому ты молишься – Богу, Аллаху или Высшему Разуму – покайся за свои обиды и осуждение, представь себе, что муж твой уходит – и благослови его. Пускай будет счастлив – ты же желаешь ему этого.

Юля закрывает глаза и долго сидит. Видно, что ей это непросто дается. Но глаза открываются – и взгляд светлеет.

– У меня снова тепло в сердце. А комок, который мешал мне его испытать – ушел.

Знаешь, я чувствую, что никуда нам друг от друга не деться. Всё равно я его люблю и глупо мне сейчас с этим бороться. Придётся мне пока побыть для него «вторым номером» – ну, а со временем видно будет.

– Ну вот и ладненько. Захочешь развить эту тему – позвони.

… Юля больше мне не звонила.

Перекрёсток был пройден без потерь.

6. Чудеса свободы

Человеческую свободу следует понимать через принцип многомерности.

Отсюда следует, что попасть в пространство лучших вариантов можно только преодолев притяжение низших измерений.

Тоска, уныние, безысходность, самоедство и депрессия не являются выбором, ведущим к расширению нашей свободы – ведь чтобы выбрать правильное направление в реке жизни, необходимо вначале научиться не тонуть в ней.

Река жизни всегда протекает между берегами ограничений, нарисованных умом человека и потому невозможно испытать истинную свободу, не работая над расширением своего сознания.

Этими ограничениями являются наши желания, с одной стороны, и страхи – с другой. Судьба заставляет нас держаться середины потока, ибо мы изо всех сил отталкиваемся от берега наших страхов – а берег желаний, заботясь о нашем продвижении вперед, после дозволенного нам периода отдыха, отталкивает нас сам.

Если бы берега желаний и страхов всегда шли параллельно, то путь человека был бы неинтересен и легко предсказуем – однако Бог всегда предоставляет шанс расширить сознание. И потому река жизни часто выходит из берегов, разбивает своё течение на десятки русел или же наталкивается на их сплошную линию. В эти моменты она должна соединиться с большим потоком, определить свое главное русло, или же совершить прыжок, породив сияющее радугой облако. Это соответствует ситуациям, когда мы выходим на новый уровень сознания; когда, стоя на перекрёстке Судьбы, мы выбираем варианты дальнейшей жизни; либо когда проходим через наибольший страх, чтобы удовлетворить самое сокровенное желание.

В такие моменты течение реки жизни на секунду ослабевает и мы получаем шанс осознать великий дар свободы – а затем и возможность пользоваться им постоянно.

Именно из ощущения внутренней безграничной свободы и становится возможным наше чудотворство.

Прости себя

Мой знакомый Артём – незаурядная личность. Выходец из провинциального украинского городка, открывший собственное дело в столице – его энергии можно только позавидовать! Долгое время он работал над собой – читал книги, ходил на мои тренинги… Вложения в личное развитие окупились многократно – уже через несколько лет появилась возможность купить квартиру в Киеве, затем приобрести хороший дом, выйти в бизнесе на международный уровень.

Достигнув определенного уровня, Артём перестал посещать занятия в постоянной группе и контакт с ним прервался. Впрочем, когда возникла по-настоящему тяжелая ситуация, он снова пришел ко мне.

– Слава, я пришел за помощью, – Артём с трудом выговаривал слова – было видно, что он находится в состоянии сильнейшего стресса.

– Дело в том, что меня собираются посадить в тюрьму. Надолго, – проговорил он после затянувшейся было паузы.

– За что?

– Понимаешь, была одна классная схема, – но рискованная… Я как-то один раз уже ее применил, сорвал хороший куш (мы тогда с Лерой, женой, себе квартиру в Киеве купили), – и сказал себе: все. Стоп! Больше я так зарабатывать не буду. Не буду, потому что не хочу конфликтовать с законом; не хочу подвергать опасности себя, своих подчиненных и своих близких. И забыл про нее. Как выяснилось, до поры до времени.

Тут появилась возможность у меня расширить свой бизнес. Открыть новое направление. Инвестиции нужно было искать – и я опять про этот вариант вспомнил. Как в народе говорят, зарекалась свинья грязь не есть….

Только на этот раз не сошло мне с рук. Пришла проверка ко мне на фирму – может, плановая; а может – стукнул кто-то. Обнаружили нарушения большие; в кутузку меня упрятали. Потом, правда выпустили под подписку. Но дело уголовное завели и теперь мне пять лет по минимуму светит. Там тебе и служебный подлог, и уход от налогообложения, и нарушение закона об экспорте…

– Слава, я не хочу опять в тюрьму! Не хочу… Что угодно бы дал, только бы там не сидеть… – разрыдался Артём. Было немного странно видеть этого большого, сильного человека плачущим. Я подал ему салфетки, он вытер глаза, высморкался и продолжил:

– Я, конечно, ищу связи, знакомства… но очень круто я завяз, процесс, говорят, тянет на показательный, слишком много людей это знают – нельзя уже на тормозах спустить. Ты можешь, я знаю – ты же сам говорил на тренингах, что чудеса возможны – помоги! Ведь ты уже помог мне один раз в такой же ситуации!

И правда – когда-то мы уже прорабатывали с Артёмом тему насилия – но тогда на Артёма наезжали представители криминального мира. После того, как Артём поговорил со мной и проделал определенную работу сам, старые связи рассыпались, как шелуха – кармические причины для осуществления худшего сценария ушли.

– Расскажи-ка лучше, что с тобой происходило, – попросил я. – Ведь после того, как ты исчез после последней встречи, я тебя больше не видел.

– Да, дурак я тогда был, что перестал в нашей группе появляться, – может быть, сейчас бы этого не произошло… Впрочем, мне кутузка на пользу пошла – должен был я со своими страхами, видно, там лицом к лицу встретиться. Следователь давил на меня, пугал: «в камере пидорасят, а ты – первый кандидат»… Оказалось – и там нормальные люди есть. Свои порядки, как везде, конечно.

– Ты же сам говоришь, что уже был там и даже хорошую сторону в этом нашел. Что же сейчас тебя пугает?

– Но только не могу я там, понимаешь… Пространства там нету, простора! Да и Лера – что же, она теперь всего лишится? Она ведь свой бизнес недавно бросила. Ко мне в фирму помогать перешла – на меня поставила. Доверилась… И что же теперь? А дочка, значит, только на выпускном меня увидит?

– Успокойся, Артём. А теперь давай разобьем твою проблему по темам. То, что услышал я, можно свести к следующим направлениям: страх перед замкнутым пространством, чувство вины перед женой и дочерью…

– Это верно. Оно давно во мне живет, и не только по этому поводу…

– А раз так, значит, главным направлением для тебя здесь является чувство вины – а вина, как известно, ищет наказания. А лучшего наказания, чем тюрьма, трудно себе представить. Стало быть, механизм бессознательного привлечения тобой в свою жизнь этой ситуации нам с тобой уже понятен. Раз уж у тебя хватило силы притянуть в свою жизнь тюрьму, значит, хватит и уйти от нее. Нам остаётся только понять сценарий твоей Судьбы и обезвредить его разрушительные импульсы.

– Правильно, давай вместе разбираться. Ты только извини, я тебе с нашей последней встречи кое-что должен остался – да так и не вернул.

– Да ладно, замяли… Ты же тогда не при деньгах был – все на разборки свои потратил, – сказал я. – В следующий раз деньгами делись с теми, кто тебе приятен, а то опять вампиры накинутся – те уже без спроса возьмут.

– Нет, я верну. Я, знаешь, еще одну причину нашел – жадность. Денег у меня тогда много было – я же ведь мог ими поделиться, в детский дом какой-то отдать – у государства когда еще руки до сирот дойдут – и закрыл бы долги свои, и беду бы отвел… Взял я больше, чем мне положено было, вот и расплачиваюсь.

– Ну что ж, тогда к теме жадности вернемся попозже. А пока давай-ка поработаем с твоим страхом замкнутого пространства…

Когда мы закончили беседу, Артёму было уже почти все равно, попадёт он в тюрьму или нет. И по его состоянию было видно, что этот урок для него уже не обязателен – то, что жизнь могла растянуть на многие годы, было пройдено нами за несколько часов.

– У меня такое впечатление, что сейчас для тебя все будет складываться наилучшим образом, – поделился я своими мыслями.

– У меня тоже, – улыбнулся он. – Хотя сейчас для меня будет правильней думать и действовать так, как будто тюрьма неизбежна.

Через некоторое время Артём сообщил, что угроза суда миновала. Она рассосалась совершенно чудесным образом: для полного доказательства его вины правоохранительные органы направили через интерпол письменный запрос его зарубежным партнерам касательно одной из осуществленных им операций. Ответ на этот запрос пришел совершенно неформальный и абсолютно нетипичный для подобного рода официальных ответов – причем, как уверял меня Артём, без всякого его вмешательства. В присланном на имя следователя факсе содержалась ссылка на то, что запрашиваемая информация является коммерческой тайной фирмы и ее предоставление даже правоохранительным органам, хотя и положена по закону, но крайне нежелательна. В связи с этим зарубежный партнер задавал вопрос: действительно ли эта информация так была нужна украинскому следователю?

Но самым удивительным был ответ следователя. То ли служебный пыл его успел поостыть, то ли успели до него достучаться высокие покровители из знакомых Артёма, но только дальнейший разговор между следователем и зарубежным партнером Артёма протекал уже в устной форме по телефону и завершился так:

– Вообще-то, не очень нужна, – сказал следователь, напуганный неожиданным международным звонком, высоким положением собеседника и его нерусским акцентом.

– Ну так и не морочьте нам больше голову, – отпарировал зарубежный партнер Артёма и повесил трубку.

Отпусти, любя

Алена подолгу молчит, растягивая паузы. Видно, что речь дается ей с трудом. Глаза наполнены слезами.

– Вам что, всю жизнь свою рассказывать?

– Лучше начните с того, что тревожит. Может, вся жизнь и не понадобится.

– Тогда скажу о главном… Сейчас я не могу видеться с дочерью и это меня мучит. Она живет с моим бывшим мужем.

– Он забрал ее у вас, выкрал?

– Нет… Забрал – да, но теперь она сама не хочет. Они настроили ее против меня.

– Настроили?

– Да. Они говорили ей, что я гулящая, что я блядь, что ей не нужно со мной видеться, потому что я и ее испорчу.

– Вы – мать.

– Да… Поэтому я лучше расскажу все сначала.

Я вышла замуж по школьной любви, ждала его из армии. Через несколько лет совместной жизни наш брак стал кошмаром… Он пил, забирал деньги… Когда это случилось в очередной раз, я сказала, чтобы он ушел. Он плакал, валялся в ногах, уверял, что больше не будет… Но я сумела убедить его, что будет лучше, что мы какое-то время поживем раздельно.

– Вы – мужественная женщина. Вы умеете добиваться своего.

– Это не так… На тот момент я уже нашла ему замену, иначе, наверное, не решилась бы.

– Тогда – спасибо замене.

– Нет – нет, это было мое решение… Просто я не смогла бы выбрать одиночество. Но я знала, что нам легче будет видеться, когда муж уйдет. Так и вышло. Мой любовник начал оставаться у меня на день, на два. Большего я не хотела – он не должен был уходить из семьи.

– Это вы за него решили?

– Дело в том, что он… муж моей сестры.

Алена искоса бросает на меня взгляд. Я нейтрально киваю – мол, в жизни всякое бывает. Приободренная моей готовностью слушать дальше, Алёна продолжает:

– Когда у нас с Димой все стало распадаться, я оказалась в изоляции – не к кому пойти, посоветоваться… Я была совершенно одна со своими проблемами – даже подругам было стыдно о них рассказывать. И тут – Игорь… Он по-настоящему сочувствовал мне. Всегда мог выслушать меня, побыть рядом. Мы стали очень близки. Наверное, это должно было произойти…

Когда Дима ушел, Игорь стал бывать у нас чаще. Они даже подружились с Катей. Но потом Дима узнал о нашей связи, приехал и забрал ее у меня. Сказал, что теперь дочь не должна оставаться со мной. Через некоторое время Катя уже сама не захотела возвращаться… Он и его родители внушили ей, что папа хороший, что он хочет жить вместе с мамой, а мама – плохая, она разрушила семью. И теперь, когда я звоню ей, когда я хочу видеть ее, Катя говорит мне: «Вернись к папе – тогда ты будешь меня видеть. Ты же сделала ему больно – теперь ты страдай». Я хожу, ношу ей подарки, встречаю ее из школы – она идет рядом со мной, как с пустым местом. «Мне не нужны твои подарки, ты же знаешь, что мне от тебя нужно. Не ходи больше ко мне, не звони, оставь меня в покое». И так далее.

– А вы могли бы начать все сначала?

– В смысле – с Димой? Это невозможно. Я знаю, что первое время будет, как медовый месяц, но затем опять все повторится.

– Тогда о чем жалеть?

– А вдруг нет другого способа вернуть ее? Меня мучит чувство вины – вдруг я потеряла ее из-за своей жизни… Скажите мне, что нет другого способа – и я попробую вернуться.

– Как я могу взять на себя ответственность за вашу жизнь – тем более, если я почти ничего о ней еще не знаю? Расскажите-ка лучше, какие у вас отношения с сестрой.

– Никаких. Она молчит – и я молчу.

– Но она же знает о вашей связи с ее мужем, как она относится к этому?

– Мы сами сказали ей – не хотели больше ее обманывать. Ну что ж делать, значит, будем теперь втроем – бывают же такие семьи. Она вроде поначалу тоже – да, да, а потом – то ли ревность взыграла, то ли еще что… В общем, он хотел второго ребенка и она его родила, хотя я думала, что я буду это делать. До того, как она узнала обо всем, она говорила, что рожать больше не будет – значит, она сделала это, чтобы сильнее его привязать к себе. Но я все равно радовалась за нее, как за себя – с цветами пришла в роддом. А она ко мне даже не вышла.

– Вы говорили о чувстве вины.

– Да, я все время живу с этим.

– Все время – это как долго?

– Наверное, последний год – с тех пор, как Дима забрал Катю.

– Как вы чувствуете свою вину?

– Ну, что я виновата во всем…

– Это вы думаете, а чувствуете как?

Редкий случай – Алена понимает меня почти сразу. Она показывает ладонью в область сердца, как бы прикрывая его:

– Вот здесь – боль.

– Весь год и всегда сильная?

– Нет, раньше была сильная – сейчас уже меньше. Я как-то сходила к гадалке, она хорошей женщиной оказалась – раскинула карты, потом беседовали долго. Она тогда сказала – устройся на работу, найди себе занятие – станет легче. Я так и сделала. Поначалу нужно было пересиливать себя, отвлекаться – но теперь действительно легче.

Но меня по прежнему мучит, что я не могу видеться с дочкой. Поэтому я здесь, чтобы спросить у вас – что мне делать?

Я даю совет, изменяя обычной психологической тактике «работай с чувствами и оставайся нейтральным».

– Прежде всего, то, чего от вас хочет дочка. Я не имею в виду – вернуться к Диме.

– То есть как – не видеться с ней? Но какая же я после этого мать?

– Это в вас чувство вины говорит. А вы спросите свою любовь к дочери, что вам делать?

– Я… Но это же моя дочь Я не могу ее не видеть.

– Вы уже сделали свой выбор, полюбив Игоря. Уважайте свой выбор. За все в жизни нужно платить.

– Но… я должна ее воспитывать.

– Вы никому ничего не должны. «Долг» – это слово, которое портит жизнь. Если вы всем должны, как можно для всех стать хорошей? Вы неизбежно будете что-то проваливать и танцевать со своей болью всю жизнь, потому что вина следует за чувством долга, как тень. Должны быть верной женой, должны быть хорошей матерью, должны видеть ребенка… Хватит! Сколько можно? Побудьте плохой для всех – но живой, настоящей. Поживите для себя…

Смотрите, в вас всё время живут две части – «хочу» и «должна». Они борются между собой. И когда побеждает «хочу», получается не так уж плохо.

– Что вы имеете в виду?

– Но вы же хотели нового мужа – и получили его. Вы хотели, чтобы он сохранил свою семью – и он не ушел оттуда.

– Но я также хочу, чтобы моя дочь была со мной.

– Это уже не в ваших силах – вы вторглись в зону чужого выбора, и на этот раз он не совпадает с вашим. Она решила иначе – значит, сейчас ей лучше с отцом. Конечно, это не означает, что ей всегда будет с ним лучше, но это ее путь и она должна пройти его сама.

– Но она еще маленькая. Ей всего 11 лет. Разве можно…

– Знаете, святой Франциск был знаменит благодаря молитве: «Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить. Смирения, чтобы принять то, чего я не могу изменить. И мудрости, чтобы отличить первое от второго».

– Я слышала это. Я даже переписала её себе.

– Переписала – это хорошо. А в жизнь когда воплощать будем?

Мы оба молчим. Лицо Алены разгладилось, она уже не плачет.

– Но как мне вытерпеть…

– Поздравляю, вы уже выросли. Полчаса назад вы спрашивали меня что делать, а теперь спрашиваете, как .

– Да, я за этим и пришла – спросить что делать и как.

– Значит, что делать, вы уже поняли?

На лице Алены еще отражаются сомнения.

– Но я же имею право с ней видеться, говорить…

– Право – конечно, имеете. Но – на хрена?

Теперь Алена улыбается. Слез больше нет.

– Сумятица в голове, хаос… Не могу сказать, что вы меня убедили.

– Я и не преследовал такую цель. Мне просто хотелось показать вам другие варианты, чтобы вы не зацикливались на одном.

– Это верно, я часто зацикливаюсь, грызу себя за свою жизнь.

– А вот этого делать как раз не нужно – так вы и питаете своё чувство вины. Если будете его подкармливать, оно вас никогда не покинет.

– Как не давать?

– Для начала осознайте, что вы и ваши мысли – не одно и то же. Такое смешение понятий выгодно вашему уму – так он становится вашим хозяином. На самом же деле, его хозяйка – вы.

– Звучит немного странно.

– Но это так. Сейчас вы улыбались – на этот раз я отвлек вас от ваших мыслей. А завтра вы сможете сделать для себя то же самое.

– Значит теперь, как только я начну думать о том, что поступила плохо и из-за этого потеряла дочь…

– Достаточно сказать «привет, я знаю, это ты – чувство вины. Теперь заткнись».

– Все это хорошо, но так я не верну дочь.

– Если вы будете действовать так, как раньше, гоняясь за ней всюду, где увидели, вы тем более ее не вернете. Попробуйте еще что-нибудь – впереди вся жизнь.

– Но время уходит, уходит ее детство.

– Ничего не поделаешь – она сделала свой выбор, вы – свой. На самом деле, это вы сейчас делаете все, чтобы она не хотела видеться с вами. Вы все время предлагаете ей себя, всегда доступны – зачем? Чтобы вас в очередной раз послали на фиг?

– Так и получается. Я звоню, чтобы убедиться в том, что я не нужна. Проходит какое-то время, и я звоню снова.

– Можно ли хотеть видеться с такой мамой? Представьте себя на минуту на ее месте.

– Наверное, нет. У меня, должно быть, очень жалкий вид.

– Знаете, американцы любят пословицу: «держись от неудачника подальше – несчастье заразительно». Чем вы собираетесь с ней поделиться, если опять её где-то прижмете – своим чувством неполноценности? Если вы любите человека, естественно хотеть разделить с ним свою радость, но сейчас вы не способны ничего дать. Поэтому она и убегает от вас – и правильно делает. Ваша дочь ведет себя мудрее, чем вы.

– Да, она очень повзрослела за последнее время.

– Видите? Минуту назад вы говорили, что она еще маленькая. Не так уж все плохо! Есть семьи, в которых оставляют детей, уходя в плаванье, на вахту, в другую страну – да мало ли куда. И ничего, вырастают. Вы любите ее, это понятно – но переживать-то чего? Ведь слава богу, сыта, обута, одета, любима…

– Получается, не за нее переживаю. Себя жалко.

– Вот это и есть настоящая проблема. Её и решайте.

Алена задумывается.

– Ну что ж, все равно я одна… Не буду больше бегать от своего одиночества. Надо все продумать, проанализировать… И зря я хотела получить от вас готовый ответ – все равно все придется решать самой.

– Прекрасно. Теперь у вас есть чем заняться. Заодно и у дочери будет время подумать, так ли уж хорошо, когда вы не появляетесь.

– Ну что ж, на месяц меня и раньше хватало… Но через некоторое время я захочу позвонить ей опять – что делать тогда?

– Вот тогда и поговорим.

Поднимаясь, Алена произносит:

– Я все-таки не зря к вам пришла. Совсем другое ощущение жизни.

Ещё бы – её лицо зримо похорошело, а движения стали раскованнее и пластичнее. Алёна идёт к двери – кажется, что она стала выше. Да нет – она просто расправила плечи и подняла голову.

Люблю смотреть, как от меня уходят свободные люди.

Освободись внутри

Дима – герой рассказа о внезапном получении богатства в виде металлобазы, получил ещё и ценный опыт в деле обретения своей свободы. Вот как это было.

После выкупа базы Дима развернулся на полную катушку – отремонтировал помещения, купил новую технику, расширил бизнес, открыл несколько новых направлений. Правда, испытания его на этом не закончились.

– Я осознал, что компании необходимо запустить командные процессы, – сказал как-то он мне, пригласив провести для своих топов очередной корпоративный тренинг. – Помоги мне «прочистить коммуникации» – люди должны научиться чувствовать друг друга.

Ознакомившись на месте с ситуацией в компании, я услышал от всех сотрудников буквально одно и то же: открытые отношения не складываются из-за атмосферы страха, которую нагнетал один мастер интриг и манипуляций. Этот человек, Егор, был отставным офицером и занимал в фирме должность начальника службы безопасности. Под прикрытием «секретности и важности» своей миссии он брал из служебного гаража любую понравившуюся ему машину, требовал дивиденды «за крышу» от сделок, которые ему не полагались, лез в любые дела, которые его не касались – но самая неприятная часть его деятельности заключалась в том, что он замыкал на себе контакты со всеми местными правоохранительными органами. «Дайте мне энную сумму, и я обо всем договорюсь», – слышали от него не раз. «Я тут заходил к прокурору (начальнику районной службы безопасности, судье, и т. п.) и говорил о тебе», – небрежно бросал в другой. Никто не знал, действительно ли он обеспечивает безопасность фирмы или использует свое положение для того, чтобы выколачивать из хозяина деньги и делиться со своими друзьями при должности.

Как выяснилось позже, Дима сам способствовал такому положению вещей, опасаясь задавать лишние вопросы о его деятельности – да и другие сотрудники тоже. Когда после нескольких тренингов на фирме установилась атмосфера открытости и доверия, вклад людей в общее дело стал более видим и начальник службы безопасности оказался не в своей тарелке.

Этому способствовал и наш разговор с Димой.

– Ты же видишь, что Егор тобой манипулирует, – сказал я Диме.

– Фактически ты платишь зарплату за то, чтобы он тебя не пугал. Почему ты его боишься?

– Неприятности может устроить, – ответил Дима. – А что ещё можно сделать?

Я предложил Диме поработать с его страхами индивидуально. Дима согласился.

На следующий день после моей консультации Дима заявил Егору, что теперь сам будет разбираться с правоохранительными органами (хотя на самом деле он решил просто перестать платить и посмотреть, что из этого выйдет) и поставил перед ним куда более скромные задачи – следить за охраной на входе, устанавливать сигнализацию, закупать бронедвери. Естественно, это отразилось на зарплате последнего и Егор затаил на Диму нешуточную обиду. Вылилось это в следующую ситуацию, о которой Дима рассказал мне некоторое время спустя после очередного тренинга.

– Помнишь моего начальника службы безопасности, ему ещё твои упражнения никак не давались? Так вот, он действительно имел кое-какие связи и когда я отказался платить, натравил на меня прокуратуру – раньше они меня не трогали. Те придрались к какой-то мелочи в ходе проверки и посадили меня в тюрьму до выяснения обстоятельств, – поделился со мной он.

– Ну и как тебе тюрьма? – поинтересовался я.

– Нормально, как и везде. Тоже люди живут. Только мне потребовалось некоторое время, чтобы это понять.

Я не знал, на сколько меня закроют и выйду ли я вообще, так что готовился к худшему – жить там долго. Поэтому сразу начал наводить свои порядки. Грязь угнетала больше всего, равнодушие окружающих. Я для начала сам пол вымыл, затем сказал, что дежурство установлю. Интересно, что все послушались – я и сам не ждал. Правда, в один момент думал, что будет драка, но обошлось.

И как только я понял, что смогу и там выжить, мне сообщили, что меня выпускают. На третий день пришло ко мне такое спокойствие – тюрьма, так тюрьма. И вот в этот самый момент открылась дверь и мне сообщили, что я свободен… Такая вот интересная штука. Ничего прокуроры на меня не накопали – бухгалтера мои, молодцы, горой за меня стояли, – завершил свой рассказ Дима и тут же спросил:

– Это и есть то, что ты называл на своих тренингах «универсальным законом просветления»?

– Универсальный закон – повсюду. А то, что с тобой случилось – всего лишь твоя форма проработки твоих страхов, – ответил я.

– Я об этом не жалею, – улыбнулся Дима. – Что интересно, с тех пор, как я из тюрьмы вышел, меня даже наши бандиты боятся трогать. Все почему-то решили, что у меня крутой блат где-то наверху – у нас ведь просто так оттуда никого не выпускают, так что теперь у меня есть даже определенный авторитет в криминальных кругах – я наверное, единственный в нашем городе предприниматель, который не платит за крышу ни милиции, ни бандитам. Похоже, для этого мне стоило там побывать!

После этих слов Дима высказал пожелание заниматься со мной в постоянной группе личного роста. Но это уже другая история.

7. Чудеса пути

Жизнь – это путь; а путь – это путешествие.

Поэтому обучаться искусству жизни, можно и путешествуя – ведь путешествия развивают все необходимые для жизни качества. Стабильность и предсказуемость прежнего налаженного быта исчезают и человек получает возможность общаться с Богом напрямую на языке новых обстоятельств, неожиданно входящих в его жизнь.

В путешествии сбывается все, если ты ничего от него не ждёшь и не сбывается почти ничего из того, на что ты слишком сильно надеешься. Поэтому лучшим способом путешествия (а возможно, и всей нашей жизни вообще) является постоянная готовность рискнуть – никто ведь наверняка не знает, что уготовано в дальней дороге.

Каждый находит в пути то, что ему нужно – иногда это задачи, которые нужно научиться решать; иногда – отражение внутренних качеств, над которыми необходимо поработать; а иногда – награда в виде хорошего отдыха, ярких впечатлений или удачных знакомств.

В старом времени путешествия были сопряжены с трудностями – на них нужно было долго откладывать деньги; страховаться от опасностей в дороге; подыскивать надёжных спутников. Ранее говорили: «Бог в первую очередь помогает тем, кто в путешествии, в труде, или в болезни».

Возможно, именно поэтому главные религии мира настаивали на необходимости совершения паломничеств к местам силы, причём особые заслуги приписывались пешим, самым трудным и длительным путешествиям. Из этого следовало, что путь имеет не меньшее значение, чем сама цель.

Для тех же, кто взращивал силу внутри себя, ценность пути и подавно выходила на первое место, независимо от того, какое направление они выбирали.

Иное дело – наше время. Особенность нового сознания – развитая интуиция, которая позволяет сделать путешествия нашего времени увлекательным и приятным занятием.

Время Новой Эры ускорилось и сейчас всё больше людей стремятся к радостным путешествиям для того, чтобы поскорее завершить программы старого мира и войти в новый.

Лёгкость путешествия – признак внутреннего мастерства. Однако любому мастерству необходимо учиться – и потому не все путешествия проходят гладко.

Стремись к цели

Сейчас путешествие для меня – праздник, в котором всё получается легко и свободно. Однако так было далеко не всегда.

Был и у меня период, когда приходилось развивать свою интуицию с помощью трудных или опасных путешествий. Об одном случае этого периода я и хочу поведать.

Когда меня пригласили провести тренинг в одной из республик Средней Азии, я с радостью согласился. Ещё бы: ведь именно там начинается горный массив, переходящий в легендарные Гималаи. А от них и до Эвереста рукой подать!

Два тренинга, между ними перерыв в пять дней. Самое время осуществить мою давнюю мечту – посмотреть на высочайшую гору мира. Взобраться, конечно, на неё не успею – но посмотреть, раз уж Судьба меня сюда занесла – просто обязан. Как-никак, полпути проделано и организм успел перестроиться на другой климат и новый часовой пояс.

Порывшись в интернете, я почитал об опасностях, которые подстерегали меня в пути. Нестабильная политическая обстановка в Непале меня не испугала. Другое дело – резкие перемены погоды, из-за которых в Лукле, ближайшему к Эвересту аэродрому, часто задерживают вылеты. Следовательно, на обратном пути нужно иметь как минимум день в запасе – иначе вся цепочка перелётов нарушится и я не успею на тренинг.

Я взял билет в Дели, из Дели полетел в Катманду, а из Катманду – в Луклу. Лукла оказалась крохотной деревней посреди Гималаев, от которой к Эвересту тянется извилистая многокилометровая тропа. По тропе туда-сюда неспешно бродят туристы, носильщики и яки, разнося в посёлки между Луклой и Эверестом необходимые грузы.

Первый встречный в Лукле собеседник оказался американцем. Как я у него выяснил, в этой части Гималаев есть только два способа путешествий – пешком и на вертолёте. На вертолёт лучше скидываться, путешествуя группой – одному получится дороговато.

Пешком до базового лагеря Эвереста – две недели пути. До ближайшего места, откуда виден Эверест, можно дойти за три дня; назад – (на обратной дороге превалирует спуск) за два; итого – пять дней, плюс запасной на случай непогоды – шесть. Это что же получается, если я пойду к Эвересту, то опоздаю на следующий тренинг?

Терять, впрочем, мне было уже нечего – я уселся со стаканом чая на террасе придорожной кафешки и начал думать. Ну что ж, не увижу я Эверест – зато я уже в самой высокой и безлюдной части Гималаев, что тоже не плохо. Да и потом, не возвращаться же назад в пыльный Катманду – значит, в любом случае надо идти вперед. Что успею увидеть – все мое.

«Да и кто, собственно, сказал, что на Эверест нужно пять дней пути?» – думаю я. «Грузный пожилой американец с огромным рюкзаком за плечами и полненькой женой. Что же мешает мне проделать этот маршрут за вдвое меньшее время?»

Ближайшая деревня от Луклы (если не считать гостевых домиков, разбросанных там и сям в часе-другом ходьбы друг от друга по разные стороны тропы) называется Намче: два-три дня перехода для евротуриста со спальным мешком, запасом чистой воды, провизии и медикаментов за плечами. А у меня – городской рюкзачок, летние брюки, легкие туфли и вера в то, что атрибуты для внезапной остановки в горах мне не понадобятся; я путешествую на голодный желудок, пью воду из родников и ем в пути один раз в день – что же мешает мне пройти этот маршрут вдвое быстрее?

Я сам пугаюсь своей смелости. Моя осторожная часть начинает меня отговаривать: не дай Бог, начнется дождь и я застряну в горах где-то на полдороге – по этой тропе и в сухую-то погоду передвигаться непросто. Моя авантюрная часть возражает: но ведь Эверест только один. И я никогда не был к нему так близко – и, возможно, никогда уже и не буду.

Поразмыслив, я вверяю судьбу своих тренингов в руки Господа Бога: раз людям, которые его ждут, он действительно нужен, пускай Господь обеспечит мне хорошую погоду на протяжении всего моего путешествия. А я со своей стороны сделаю все, чтобы осуществить свою мечту и увидеть самую высокую гору мира как можно быстрее и вовремя вернуться к тем, кто меня ждет.

Успокоив себя таким образом, я взваливаю рюкзак на плечо и начинаю свой интенсивный трекинг. По мере того, как я прыгаю с камня на камень, обходя острые углы скал и ячьи лепешки, гималайский воздух глубже проникает в мои легкие и мой энтузиазм растёт. По бокам ущелья, на дне которого я ползу крохотным муравьем, рассеивается утренний туман и проявляются гигантские заснеженные вершины. Великолепие Гималайских гор приветствует меня и вселяет в меня радостные мысли.

День постепенно входит в свои права и через каждый час-полтора пути мне начинают попадаться люди. Я спрашиваю встречных тибетцев и туристов, правильно ли я иду, и получив утвердительный ответ, двигаюсь дальше. Радуюсь тому, что поступил правильно, отказавшись от проводника: тропа почти прямая, а движение с посторонним человеком замедлилось бы. В карпатских горах заблудиться куда легче, чем в Гималаях.

И вот наступает вечер, я зверски устал, хочется есть и пить, а встречный немец на вопрос, далеко ли до Намче, отвечает: два часа пути. Что ж, до захода солнца успею.

Я перехожу через ущелье по висячему мосту, поднимаю голову и внутренне холодею.

Надо мной возвышается почти отвесная скала, по которой круто вверх петляет еле видная дорожка. В голове проносится: два часа пути – это для свежего туриста, который только что вышел после ночевки, а я уже почти выбился из сил. А дойти до ночлега обязательно нужно – по ночам температура в Гималаях сильно падает, а у меня нет ничего, чтобы заночевать в дороге. Можно, конечно, вернуться на час назад к ближайшему домику – но это равнозначно признанию того, что Эверест в этот раз останется недосягаем.

Отступать некуда, и я начинаю карабкаться по скале вверх. Уже через десять минут подъема я окончательно выбиваюсь из сил и ложусь в траву возле тропы, цепляясь за куст, чтобы не скатиться вниз. Тем временем солнце заходит за тучи и дует холодный ветер. Ну вот, теперь только дождя не хватает для полного счастья.

Я продолжаю свой путь, изменив тактику отдыха: теперь я падаю прямо на тропинку, не утруждая себя отходом с неё и поиском придорожных кустов, за которые можно зацепиться. Тропа настолько крута, что разница между положением лежа и стоя почти незаметна и переходить из одного положения в другое достаточно просто. Кроме этого, камни на тропе не дают скатиться, чего нельзя сказать об обочине.

Десятисекундная пауза, лежа на дороге – подъем, десять шагов вперед – снова падение – и так несчётное количество раз. Когда силы окончательно покидают меня, я обращаюсь к собственному духу, чтобы он придал мне силы. Подействовало!

Так вот зачем мне нужен этот опыт: теперь я понял изречение «плоть немощна, а дух силен». Парадокс: сил нет вообще, но тело продолжает двигаться, как автомат. Теперь нельзя даже падать – потом не поднимешься. Я иду вперед еще несколько минут, которые кажутся мне вечностью и наконец вижу в отдалении каменные домики со ставнями, крашеными синей краской. Намче!

Тяжелее всего было преодолеть последнюю сотню метров. Деревня уходила круто вверх и расстояние между домами на окраине и гостевыми домиками, расположенными на вершине, было гораздо больше, чем казалось снизу. Но я всё равно шел дальше уже из упрямства: понимал, что завтра мне всё равно придется проделывать путь, который я не осилил сегодня и потому хотел во что бы то ни стало оставить весь этот ненавистный подъем позади. У меня это получилось: я дошёл до гостиницы на самой вершине горы.

Поев и выпив горячего чая с молоком, я захотел растянуться тут же, под обеденным столом, но заставил себя выйти на холод помыться в открытом душе и вернувшись, расстелил постель. Засыпая, я отметил, что насладиться во сне гималайским воздухом мне уже не удастся – хозяева всей семьей курили траву с жутким запахом.

Наутро я спросил хозяина, смогу ли я за оставшийся день дойти до места, откуда виден Эверест и вернуться на аэродром в Луклу. Хозяин (спасибо американцам, открывшим на каждом шагу курсы английского языка – даже в глухих непальских деревнях все, кто принимает гостей на ночлег, прилично говорят по-английски) ответил, что обычно первый вид на Эверест открывается из следующей деревни – Тенбонче, в нескольких часах перехода отсюда. Однако при плохой погоде идти туда бессмысленно – Эверест будет укрыт тучами и разглядеть ничего не удастся.

Увы, мои худшие опасения подтвердились, как только я вышел на улицу – небо было полностью укрыто облаками; того и гляди, начнется дождь и я застряну в забытой Богом деревне неизвестно насколько… Я поблагодарил хозяина, добавил ему к плате за ночлег и ужин пару долларов: он низко мне поклонился – а я поклонился ему. Ну, что ж, прощай, Эверест, может, когда-нибудь свидимся – надо скорее идти назад, пока собирающийся дождь не размыл тропу… Теперь хотя бы на тренинг успеть – отбить расходы на путешествие.

Я принял своё поражение, попрощался с хозяином и, не оглядываясь, пошел назад.

Возвращаясь к событиям того путешествия из нынешних дней я сознаю, что когда мы ставим перед собой какую-то цель, Бог постоянно испытывает нас.

С одной стороны Он спрашивает, действительно ли мы этого хотим и чем готовы для этого пожертвовать, а с другой – тщательно проверяет, не стало ли то, к чему мы стремимся, своего рода психологической зависимостью, болезненной страстью, реализация которой может навредить нашему душевному равновесию и здоровью. Так произошло и на этот раз.

Когда я спускался с горы, на ходу утешая себя привычными в таких случаях штампами («ладно, не увидел Эверест – зато в Гималаях побывал, ну, может не вырос духовно еще, чтобы он мне открылся»), неожиданно в крону стоящих впереди деревьев засветил солнечный луч. Я обернулся: от туч на небе не осталось и следа. В горах такая смена погоды происходит часто – то солнце, то снег, то дождь… Но когда это происходит в момент, когда тебе нужно решить, каким маршрутом двигаться дальше, ты не можешь назвать это иначе, чем чудом.

Я развернулся и не колеблясь, пошел назад в гору, жутко матерясь на тут же обострившуюся крипатуру и гималайские погодные кульбиты.

Через полчаса после этого я снова зашел в дом, в котором ночевал и попросил хозяина проводить меня к тропе на Тенбонче. Через час я шел по направлению к Эвересту, время от времени обгоняя носильщиков-шерпов с рюкзаками американских и европейских туристов, неторопливо следующих за ними налегке в шипованных ботинках и с походными палками в руках.

Через два часа я спустился в ущелье и перешел висячий мост перед подъемом на новую гору. Через четыре часа я преодолел почти такой же, как перед Намче, подъем и понял, что дальше я идти уже не смогу.

Передо мной открылось удивительной красоты плато: слева стоял буддистский храм, справа высились зеленые холмы, а впереди сияла на солнце высоченная снежная вершина. На плато, шумно переговариваясь, о чем-то спорила кучка индийских туристов, показывая пальцами на видневшуюся вдали гору.

– Скажите, это Эверест? – спросил я, обращаясь к ним.

– Никакой это не Эверест, – поспешил мне оветить их гид – до Эвереста еще минимум неделя пути. Это Лхоцзе – тоже восьмитысячник.

Во мне будто что-то оборвалось – все надежды на свидание с высочайшей горой мира оказались напрасны.

– Ну что ж, Лхоцзе, так Лхоцзе, – проговорил я и тут же осознал, что у меня жутко болит нога. Сняв туфель и носок, я увидел висевший на ниточке кожи ноготь, а под ним кровавый мозоль – так вот зачем мне советовали купить шипованные ботинки…

Итак, я всё-таки проиграл. Эверест остался недосягаем.

Я огляделся вокруг и увидел стоящий неподалёку неприметный ларёк. Пошёл туда купить питьевой воды и батарейки для фотоаппарата и попросил разрешения полежать на лавке под навесом магазинчика. Хозяин, живой смуглый тибетец с неожиданно хорошим английским, разрешил и я растянулся во весь рост, предвкушая, что останусь здесь ночевать. Мой отдых прервал вопрос хозяина:

– Сколько дней из Луклы идешь?

– Полтора. Сегодня ночевал в Намче; утром вышел.

– Ого! Ты не из летающих монахов? Белые туристы так быстро не ходят.

– Я б тоже не шел; нужда заставила.

– Что, снимать Эверест будешь? – спросил он.

– Да нет, пролетел я с Эверестом – времени уже нет к нему идти.

– А чего идти – выходи да снимай.

– Там же только Лхоцзе, а Эвереста нет.

– Кто сказал?

– Индусы сказали.

– Ты им больше верь. Я местный, а они не знают. Проводник им недоговаривает – ему тоже заработать надо – они увидят Эверест и назад попросятся, а так ему с ними еще неделю идти. Ну, правда, и вид на Эверест там, куда он их ведет, красивее. Отсюда только его вершина видна – видишь, из-за большой горы выступает? Вот это он и есть.

Не дослушав хозяина, я сорвался с места и хромая, побежал к краю плато. Только что вершина горы была скрыта облаками. Но как только хозяин закончил фразу, произошло чудо.

Тучи, как по заказу, расступились и я увидел.

Действительно, вершин было две. Из-за одной горы выступала другая, силуэт которой мне был хорошо знаком по открыткам и плакатам, продававшимся в Непале на каждом шагу.

Здравствуй, Эверест!

Я устремил свой взгляд к Эвересту и несколько минут стоял молча, пытаясь максимально вобрать в себя все ощущения этого торжественного момента. Мое восхищенное созерцание прервал хозяин лавки, предложивший сфотографировать меня на фоне высочайшей горы мира.

Тибетец несколько раз щелкнул фотоаппаратом и пожелал счастливого пути. Я поблагодарил его, затем оторвал полу рубашки, кое-как перебинтовал ее куском окровавленный палец, с трудом запихнул ногу в туфель, повернулся и пошел назад.

«Если я смог дойти до Эвереста», – подумал я, – «то уж обратно как-нибудь доползу».

С этого момента я был уверен, что у меня хватит сил дойти, что погода будет хорошая, что вылеты состоятся вовремя, что я успею на тренинг и здорово там поработаю. Бог был снова со мной и Земля вращалась мне навстречу. Даже усталость, даже боль в ноге куда-то ушла!

Плевать на на сбитые ноги, отсутствие подходящей обуви, тёплой одежды и медикаментов. Господь уже явил мне своё чудо в этой стране, поменяв ради меня погоду в горах. С Его помощью я всё могу!

На минуту у меня возникло сумасбродное желание снова, как в Намче, лихо развернуться на 180 градусов и использовать запасной день для того, чтобы приблизиться к Эвересту еще на полдня пути, а затем повернуть назад – но в тот же миг голос моего Высшего «Я» (спасибо, Господи!) мягко проговорил внутри меня: «Не надо искушать судьбу».

Дважды повторять мне не надо было – я спустился в ущелье, затем с горем пополам преодолел подъем к Намче – погода держалась солнечная… Впереди был спуск, солнце должно было заходить часа через полтора и я решил не оставаться в Намче на ночлег – пошел вниз и преодолел самую опасную часть дороги до темноты. Затем шел весь вечер ощупью, перебираясь от камня к камню и остановился на ночлег в гостевом домике в двух часах ходьбы от Луклы. Поужинал, выбросил окончательно изорвавшиеся туфли и достал из рюкзака более дорогую запасную пару – за оставшиеся несколько километров пути до аэродрома, если аккуратно идти, изорвать не успею…

Утром я был на аэродроме в Лукле – снова светило солнце и мне стало ясно, что день, который я оставлял себе про запас на случай отмены вылета, мне не пригодится. Мой путь близился к успешному завершению – я успел на свидание с Эверестом, вовремя попал на все перелеты и смог провести тренинг с людьми, которые все это время меня ждали.

У каждого в жизни есть свой Эверест и своя дорога к нему – великие достижения и великие испытания, которые нас ждут.

Развивай интуицию

Чудесные совпадения и волшебные знаки – норма для путешествий Новой Эры. Вот как протекало одно из моих путешествий после того, как мне удалось проработать определённые внутренние проблемы.

Как-то раз я получил два приглашения на работу в Европе и спустя две недели – третье приглашение на проведение корпоративного тренинга в одной из азиатских республик.

Отработав тренинг с французскими психологами в Париже и несколько консультаций в Вероне с итало-украинской семьёй, я задумался над дальнейшим маршрутом. Ехать домой не было смысла – обратный путь в Киев и вылет оттуда на новое место работы заняли бы слишком много времени и сил, да и по средствам выходило проще лететь через другую страну.

И тогда я решил между тренингами совершить очередное самостоятельное путешествие. И как только я об этом подумал, в голове прозвучала мысль: «Таиланд».

Возвращаясь в гостиницу, я вышел на одну остановку раньше, чтобы пройти оставшуюся часть пути пешком – и наткнулся на офис агентства по продаже авиабилетов. На двери висело объявление о распродаже билетов на азиатские направления и я понял, что моя интуиция сработала правильно.

Интуиция в самостоятельных путешествиях важна везде. Если путешественник не успел развить свою интуицию и при этом не принадлежит к числу миллионеров, то самостоятельные путешествия обернутся для него вечным дефицитом информации, средств, физических сил и времени для принятия решений.

Судя по отзывам бывалых путешественников, ездить по небогатым странам вне накатанных маршрутов без знания местного языка – удовольствие не для слабонервных. На английском говорят только люди, связанные с турбизнесом, которые заинтересованы не ответить на ваш вопрос, а что-то вам продать – служащие гостиниц, таксисты и экскурсоводы. Туристические центры, предоставляющие объективную информацию, есть далеко не везде. Если вы решитесь воспользоваться услугами таксиста или прохожего, взявшегося вас проводить, это не означает, что вас выведут туда, куда вам действительно нужно.

Начитавшись в гостинице интернет-страшилок, я поначалу засомневался, стоит ли мне ехать в эту страну – я ведь не любитель турпутёвок, а тайского языка не знаю. Но немного поколебавшись, всё-таки туда отправился.

Отправился – и не пожалел об этом. День прилёта я посвятил шумной Паттайе; на следующий день полетел на Пхукет; оттуда за ночь доехал до бухты Краби и переночевав там, направился на острова Тихого Океана.

Уже на острове Самуи собеседники поведали мне, что рядом есть ещё один маленький остров, где меньше гостиниц и больше дикой природы, куда я и отправился. Я нанял катер, а высадившись на берег – мопед местного жителя. Забравшись в самый глухой угол, я снял домик у моря с трех сторон окружённый джунглями; поужинал только что выловленной хозяевами рыбой – и понял, что останусь здесь отдыхать на всё оставшееся до тренинга время.

С утра до вечера я нырял с предоставленной мне хозяевами маской и изучал красоты подводного мира, а в остальное время совершал экскурсии по острову.

Остров представлял из себя небольшой кусочек суши, который можно было обойти за несколько часов. Часть прибрежной линии занимали хижины, стоящие на берегу или в воде на сваях, а на остальной части острова буйствовали джунгли, местами переходившие в кокосовые плантации, где рабочие срезали кокосы ножами на длинных палках. Я покупал орехи, с которых тут же отрезали ножами верхушку, чтобы удобно было пить кокосовое молоко и радовался за улыбчивых местных жителей: ведь в этом раю вполне можно было жить, не работая – просто ловя рыбу и питаясь тем, что само растёт из земли под щедрым южным солнцем. Даже владеть жильём и пользоваться благами цивилизации здесь было не обязательно – в случае материальных трудностей вполне можно было прожить на роскошном белоснежном пляже. Повезло же тем, кто смог здесь родиться…

Впрочем, мою наивность быстро излечил следующий случай.

Как-то в своих путешествиях по джунглям я набрёл на узкий участок берега, окружённый со всех сторон подступавшими к воде пальмами и наткнулся на заброшенную хижину, развороченную цунами. Походив среди битой посуды и ломаной мебели, я посочувствовал её хозяевам и осознал, что даже попавший в земной рай человек привнесёт туда свои проблемы.

Выйдя из хижины, я подумал о том, что право на райскую жизнь в любом раю ещё надо заслужить – человечество слишком долго вредило себе и природе, чтобы вот так за здорово живёшь безмятежно наслаждаться её дарами и красотами.

Оставшиеся дни пролетели быстро. Я вдоволь насытился Тихим Океаном, потусовался с путешественниками из других стран – и отправился в обратный путь.

Я сел на паром, доставивший меня на берег, а затем на автобус, следующий в Бангкок. Сидя в несущемся по прибрежному шоссе автобусе, я жалел лишь об одном – что не успею посмотреть столицу Таиланда. Ведь разъезжая по стране, я так и не успел купить сувениров, попробовать знаменитый тайский массаж и отведать некоторых блюд местной кухни. Времени на то, чтобы получить это в городе, уже не оставалось, а всё продающееся в аэропорту несло налёт сытой Европы и не отражало в полной мере специфический тайский колорит.

Увы, согласно своему графику, автобус должен был высадить нас на автовокзале, находящемся на окраине, противоположной аэропорту, причём поздно ночью. Поскольку вылет должен был состояться ранним утром, я планировал взять такси до аэропорта и ночь перед вылетом провести там – рисковать рейсом, который доставлял меня на место работы за четыре часа до начала тренинга, я не хотел.

Наступила ночь, автобус подъехал к Бангкоку. И тут произошло очередное чудо – вместо запланированной остановки на окраине автобус почему-то поменял маршрут и повёз нас прямо в туристический центр Бангкока – на улицу Хао-Сан!

Выпав из кондиционированного пространства в полуночную жару с рюкзаком за плечами, я долго не мог понять, где нахожусь. Жизнь на Хао-Сан кипела, как днём – мигала яркая реклама, все лавки и закусочные работали, массажные салоны были открыты. И тут мой взгляд упал на объявление о продаже билетов на автобус в аэропорт.

Как оказалось, автобус в аэропорт выезжал ранним утром, когда пробок ещё не было и прибывал как раз за два часа до начала моего рейса.

Не веря своему счастью, я купил билет, снял номер в приличной гостинице и посвятил часть ночи завершению своих программ – посещению массажного салона, ресторана и сувенирной лавки. Стоит ли говорить о том, что на Хао-Сан мне удалось получить всё, чего я желал. Более того, я прекрасно выспался в гостинице, откуда автобус и забрал меня в аэропорт ранним утром.

А после прилёта из Таиланда мне довелось совершить ещё одно чудесное путешествие.

В это путешествие я отправился вместе с пятью десятками других людей – сотрудниками фирмы, купившей у меня корпоративный тренинг.

К несказанному изумлению всех его участников, тренинг прошёл прямо под открытым небом на дне глубокого каньона, рассекающего бескрайний зеленый ковер весенней степи, усыпанной красными головками маков. В то время, как над степью нещадно палило солнце, в каньоне было прохладно – ведь по его дну текла река, обрамлённая порослью кустарников и низкорослых деревьев, из гущи которых ночью раздавался протяжный вой камышовых котов.

Мы попали в это место как раз вовремя – ведь летом река пересыхала, а в холодное время года это место было неприветливым и неуютным. Весенняя река была неглубока, но сильна и быстра и обжигала, как лёд – она опрокидывала смельчаков, посмевших с закатанными штанинами перебираться по скользким камням на другой берег и заставляла их с визгом и смехом сдирать с себя насквозь промокшую одежду, чтобы просушить её на жарком степном солнце.

Но вот купания закончились и я попросил участников подготовиться к началу занятий.

Пятьдесят человек уселось на подстилках, брошенных на берегу реки и приготовились слушать.

Стало на секунду тихо, я взял микрофон и мы начали работать. И каждое слово, сказанное на тренинге, усиливалось и многократно подтверждалось пением птиц, шелестом травы, журчанием речки.

Несмотря на то, что многим из нас, не имеющим опыта дикого туризма, предстояло провести ночь без привычных удобств, никто не пожаловался на то, что выезд в каньон был осуществлён без должной подготовки.

А началось всё с того, что руководитель компании привез в это место меня и своих людей, слишком буквально последовав моему совету о том, что лучше всего проводить корпоративный тренинг «где-нибудь на природе».

Президент компании был лёгок на подъём и любил решать все вопросы, что называется, на ходу. Мы наскоро организовали караван из джипов, принадлежавших топ-менеджерам фирмы, погрузили в них «безлошадных» участников предстоящего тренинга и тронулись в путь.

Принимая такое нестандартное решение, глава корпорации понадеялся на то, что поблизости такого знаменитого места, как каньон, наверняка окажется санаторий или какие-нибудь гостевые домики, где мы и переночуем после утомительной многочасовой дороги. Мы с большим трудом нашли спуск для наших джипов, оставили их на небольшом плато и затем долго шли, любуясь жизнью каньона и озираясь по сторонам в поисках приемлемой крыши над головой.

Надежда была напрасной… Вокруг – как мы того и хотели изначально – была только дикая, нетронутая природа. К счастью, через полчаса пути мы набрели на юрту – дачу какого-то тамошнего бая. Охранник уступил нам ее за определённую цену, так что ночь после первого дня занятий мы спали одетые на напольном ковре юрты в буквальном смысле слова «плечом к плечу» – за два дня того тренинга коллектив сблизился как в прямом, так и в переносном смысле.

Тот тренинг не смог бы принести участникам столько пользы, если бы не интуитивное решение отправиться в далёкий путь, чтобы посмотреть на первозданные красоты природы.

То же самое можно сказать обо всех удачно завершившихся путешествиях.

Расширяй сознание

А теперь ещё раз о Непале – ведь с возвращением в Катманду из Луклы мои приключения в этой чудесной стране не закончились. Ведь мне ещё нужно было использовать не пригодившийся мне в окрестностях Эвереста запасной день на все 100 %.

И потому я стал устраивать себе сюрпризы, как только вышел из аэропорта Катманду. Вылилось это в то, что я просто пошёл, куда глаза глядят, по улицам незнакомого мне города и сел на первый попавшийся автобус. Как оказалось, это был пустой междугородний автобус, который повёз меня на север страны по извилистой горной дороге.

Мальчик-кондуктор, продавший мне билет, тут же исчез из салона, однако, когда через полчаса пути в автобус зашёл новый пассажир, мальчик таинственным образом появился вновь. Каково же было моё удивление, когда, выйдя на очередной остановке, чтобы получше рассмотреть окрестности, я обнаружил его полулежащим… на крыше автобуса! Как оказалось, в Непале крыши автобусов оборудованы поручнями, за которые можно держаться, пригибаясь, чтобы не снесло голову регулярно пролетающими над тобой провисшими проводами. Разумеется, я тут же забрал из салона свой рюкзак и полез вслед за кондуктором наверх, так что моя дальнейшая поездка осуществлялась на крыше.

Было немного непривычно ехать лёжа на пустом автобусе, но ещё больше меня озадачивало повсеместное присутствие вооружённых военных и реакция местных жителей. Увидев меня, они начинали улыбаться, махать руками и что-то кричать – наверное, в их представлении, ехать на крыше автобуса в то время, когда в салоне полно свободных мест, мог только сумасшедший. А я чувствовал себя, как маленький ребёнок, которому дали то, чего он хотел всю жизнь, а потом устал хотеть и забыл об этом – и не просто дали, а подвели к объекту его желаний и напомнили о нем.

В эти минуты я почувствовал, что Бог действительно Отец. Проносясь мимо обалденных видов крутых непальских гор, уходящих вверх и вниз по обе стороны дороги то зарослями джунглей, то ступеньками рисовых террас, я держался обеими руками за поручни и плакал от умиления и восторга…

Вечером я был в северной столице Непала – Похаре. Из гостиницы открывался великолепный вид на озеро, индуистский храм и снежные вершины гор. Ужин подавала жена хозяина – индийская красавица с тоненькой талией, белоснежной улыбкой и огромными чёрными глазами. Я не переставая удивлялся низким ценам и тому, что эта прекрасная гостиница была совершенно пуста – хозяева скромно отмалчивались и загадочно улыбались в ответ на все мои вопросы. Причину такому их поведению я узнал намного позже.

На этом сюрпризы не закончились – предупредительный хозяин бесплатно взял на себя решение всех интересующих меня вопросов, лично провёл для меня экскурсию по городу, а затем отвез на мотоцикле в местный аэропорт – самолет из Похары в Катманду прилетал как раз за два часа до того, как мне нужно было улетать из Катманду в Дели. По пути он показал мне достопримечательности Похары и попрощался со мной только удостоверившись, что я зашёл в здание аэропорта.

Вспоминая сейчас своё путешествие в Непал, я думаю о том, что никогда не смог бы спланировать его с большей эффективностью, чем я сделал это, просто отправившись, куда глаза глядят. Жизнь часто проверяет нас на предмет доверия к ней, и если мы проходим экзамен, результат превосходит все наши ожидания.

Однако истинную глубину чудес, происшедших со мной в этой стране, я понял только после того, как вернулся домой и включил телевизор.

Из новостей следовало, что в дни, когда я посетил Непал, в этой стране началась… война. Маоисты, рвавшиеся к власти в стране, как раз переходили от слов к действиям. За день до моего приезда в Похару у гостиницы, где я останавливался, взорвали бомбу, убив полицейского и ранив местных жителей. Некольких иностранных туристов, следовавших в то же время, что и я, от Луклы к Эвересту, повстанцы арестовали и потребовали внести «добровольный» взнос в поддержку революционного движения. Дорогу, по которой я ехал из Катманду в Похару, перегородили в знак протеста против королевской власти в стране – часто разъезжавшие по ней ранее иностранцы в дни мятежа стали большой редкостью. Правда, в ходе переговоров с властью мятежники объявили короткое перемирие и ненадолго разблокировали главную дорогу страны – именно в это время я по ней и проехал!

Очевидно, местные жители, увидевшие белого туриста, бесстрашно выставлявшего себя напоказ на крыше автобуса, решили, что порядок в стране наконец-то наведен и туристы – а с ними и заработок большинства непальских семей – начали возвращаться. Увы, это было не так. До окончания заварушки оставалось ещё несколько месяцев – мне удалось проехаться по Непалу в единственные дни, когда в ожесточенной борьбе за передел власти внутри этой страны наступило затишье.

Война в Непале в разгар туристического сезона объяснила и обеспечила мне всё – и персональный автобус, и доступную гостиницу, и внимание ко мне её хозяина, и радость встречавших меня местных жителей. Конечно, я не желаю войны никому, пускай даже меньшинство людей и смогут воспользоваться её преимуществами – я просто хочу напомнить, что даже в ситуациях, которые являются бедой для всех остальных, находятся возможности чудес для тех, кто в них верит и их ожидает.

Проводить тренинг на лоне великолепной природы, ездить по воюющему Непалу или полному неожиданностей Таиланду – всего лишь скромная демонстрация возможностей интуиции, обостряющейся в минуты поиска правильного решения.

Единственно правильной тактикой при выборе времени и места моих путешествий было доверие к жизни, Богу и собственной Судьбе.

И эта тактика не могла меня подвести.

8. Чудеса исцеления

Чем чаще я встречаюсь с больными людьми, тем больше осознаю, что необходимо обучать людей культуре болезни – ведь это важное, с точки зрения души, занятие. И оно требует времени; оно требует внимания. Универсальный рецепт для любого больного – покой и отдых; любые другие дела, по возможности, должны быть отложены. Хорошо бы еще обеспечить отсутствие отрицательных эмоций; полезен пост или привычка употреблять легкую, иногда диетическую пищу и свежий воздух. И, разумеется, нужны светлые и добрые мысли, а для верующего человека – обращение к Богу и молитва.

Что представляет из себя душа человека? Многие воспринимают ее, как огромный сияющий шар, лучащийся самосознанием радости и счастья. Древние учения утверждают, что в промежутках между воплощениями такому шару естественно находиться в мирах прекрасного цвета и звука среди других таких же шаров, наслаждаясь общением с ними и Богом и заряжаясь энергией для следующего воплощения.

Беда, однако, в том, что на каждом шаре, как и на нашем Солнце, есть пятна. Совершенного во Вселенной нет, ибо совершенство означает законченность, а ведь мы хотим еще жить и развиваться. Следовательно, любое несовершенство, от физического до духовного, должно проявиться в виде дисгармонии на соответствующем уровне; болезни, с которой нам надлежит встретиться и исцелить ее.

Пятна, которые находятся на шаре нашей души – это и есть болезни, выражающиеся в виде уплотнений непроработанных энергий, которые утяжеляют шар и не дают ему подняться в более высокие сферы, получить более светлую энергию, дотянуться до более прозрачных и чистых шаров. Обнаруживая на себе пятна и видя невозможность избавления от них в высших мирах, души страдают и стремятся покорее воплотиться в мирах плотной материи, подобных Земле, чтобы избавиться от пятен, ибо очиститься, пребывая в тонких сферах, немыслимо тяжело и требует очень долгого времени. Воплощаясь, души получают возможность отправлять свои пятна вниз, на тела, сотканные из более грубой материи – ум, чувства и физический организм человека. Перед физическим телом встает задача: переработать темные энергии и с достоинством принять новое воплощение по своему труду.

Что происходит с пятнами нашей души, когда они спускаются вниз? Они проявляют себя, как психологические проблемы, комплексы, болезни, неустроенность в быту, вызывающие длительный физический дискомфорт и прочие страдания человека.

Вот главная мысль этой маленькой главы о болезнях: жизнь – это дар. Даже с мучительной болью, если есть еще хотя бы маленькие минуты отдыха для осознания того, кто ты есть, она остается даром. Страдания даются не зря.

«А как же старики, хронически больные, дети с врожденными пороками, инвалиды? Их болезни что – тоже пятна? И почему тогда они должны чистить свои пятна вечно – до самой смерти?» – спросите вы.

Отвечу: очищение есть пережигание и переработка негативной энергии, для того, чтобы она успела переработаться за жизненный срок и не вернулась в виде темного пятна обратно в душу. Иногда за прежние воплощения человек накапливает столько негатива, что его нынешняя жизненная программа делает очищение его главным, стратегически важным, с точки зрения души, занятием – так объясняются случаи врожденных дефектов и инвалидности. Да, и старики тоже страдают – с возрастом их болезни только умножаются и зачастую надежды на окончательное излечение многих из них, увы, уже нет. Но болезни и страдание делают их характер более мягким, восприимчивым. Я встречал пожилых людей, которые плакали, когда у них болело и раздражались и начинали брюзжать по всякому поводу, как только им становилось легче. Плачущие, они мне нравились больше – во всяком случае, за счет своей боли они начинали острее воспринимать жизнь, глубже ее чувствовать и им можно было хоть что-то в эти минуты объяснить.

Конечно же, вовсе не обязательно ждать старости, чтобы встретить темные пятна своей души в виде болезней лицом к лицу, просто старость – это срок, когда откладывать чистки уже некуда и они скопом наваливаются на человека, делая болезнь главным занятием его жизни только потому, что он пренебрегал работой над собой раньше. Чтобы не ждать болезненной и беспросветной старости, а сохранить в почтенных годах долголетие и здоровье, надо заниматься собой уже сейчас – причем не только телом, но и душой.

Психологи знают, что критерием сильного тренинга или хорошей консультации для клиента является выраженное изменение его самочувствия – как в ту, так и в другую сторону. Иногда человека после работы над собой «несет, как на крыльях» – а иногда он попросту заболевает, а в некоторых случаях даже попадает в больницу (один из моих знакомых после занятий с коучем на денежную тему на следующий день попал в реанимацию с микроинсультом – зато потом драматически быстро, буквально в течении нескольких месяцев, разбогател). Таков результат глубокой проработки высокими энергиями низких – их столкновение и порождает болезнь.

Впрочем, жесткий вариант чистки не является обязательным сценарием – при постоянных занятиях изменения происходят гораздо мягче и до серьезных болезней дело, как правило, не доходит [3] .

Ускорить выздоровление путем поиска духовных причин своих болезней можно почти всегда. Если такой возможности нет, остается старый, как мир, рецепт – смиряться, терпеть и благодарить.

Разумеется, не всякая болезнь становится чисткой. Если человек, болея, жалуется на несправедливую судьбу, жалеет себя и завидует более здоровым – страдание его проходит впустую. Пережигая одни порции негативной энергии, он тут же заполняет себя новыми, которые создаются его мыслями и бесконтрольными проявлениями низших чувств. Из этого примера следует, что страдание не есть самое худшее из того, что человек может себе создать. Самое худшее – бессмысленное страдание, которое нигде не зачтется и никогда (покуда не поменяется сознание человека) не закончится. Но это тоже вариант выбора и некоторые люди хотят прожить часть своей жизни в соответствии с ним.

Откройся целителю

Раз в месяц Лиза приезжала из другого города в Киев для того, чтобы посетить занятия в группе самосовершенствования, а между занятиями мы списывались для того, чтобы подкорректировать правильность выполнения её домашних заданий. Однако в этот раз она позвонила по телефону.

– Слава, ты можешь мне еще раз объяснить механизм приятия? – спросила она.

– Что-то сильно плохо мне в последнее время, наверное что-то не так делаю.

– А что с тобой?

– Женские болезни совсем одолели. Я и раньше от них лечилась – но такого обострения ещё не было. Мотаюсь по больницам, все курсы лечения прошла, все анализы сдала – никакого результата. Явно наши тренинги что-то зацепили – оно и вылазит таким вот образом. Вот приеду из отпуска и надо будет съездить к тебе на индивидуальную.

– Зачем же ждать приезда? Езжай сейчас.

– Ну, хлопоты, сам понимаешь… Опять же – расходы.

– Слушай, а что тебе вообще дороже – на пляже поваляться или здоровье свое подправить? Езжай сейчас.

– Не получится, наверное…

– Ну, я тебя не первый год знаю – расплатишься после отпуска. На билет, я думаю, наскребешь.

– Ой, ночевка ж еще, место в гостинице бронировать…

– Ты ж не на тренинг едешь – ночевать не обязательно. В Киев из любой точки Украины можно поездом утром приехать, а вечером уехать. Возьмешь билет – позвони, время в течении дня я для тебя найду.

На том и порешили. Через некоторое время довольная Лиза сообщает мне о своем приезде, а на следующий день сидит уже у меня в кабинете.

– Ну, как дела? – спрашиваю ее я.

– Нормально дела. Хотим вот с мужем второго ребенка завести. Сейчас готовлюсь, пролечиться хочу хорошенько. Так что, наверное, приехать на следующий тренинг у меня уже не получится.

– Американские психологи говорят: «Когда семья в кризисе, она либо разводится, либо заводит второго ребенка».

Лиза улыбается.

– Нет, разводиться я не собираюсь.

Вступление закончено и я перехожу к основной теме.

– Мы давно с тобой не виделись. Напомни, какие вопросы ты поднимала на последнем тренинге.

– Секс… Да, есть определенные проблемы с сексом.

– Ну, сама видишь, вот тебе и корень твоих болезней… Нельзя не получать удовольствия от основного инстинкта и при этом сохранить здоровыми те органы, которые его обеспечивают… Ты испытываешь отвращение к сексу?

– Нет, отвращения я не испытываю. После последнего тренинга я научилась находить в этом позитивные моменты, например – мне нравится ощущение слияния, единства. Но это, пожалуй, все.

Я по-прежнему не знаю, что такое оргазм и не получаю от этого такого же удовольствия, как муж. Более того, меня напрягают его притязания – ему этого надо явно больше, чем хочу я. Может, и мысли о ребенке тоже отсюда – беременную он меня трогать не будет.

– Ты подвергалась когда-либо изнасилованиям, инцесту?

– Нет.

– Мужа, по-моему, ты любишь?

– Да. У нас есть проблемы, как и у любой другой семьи, но мне хорошо с ним.

– Какие отношения у тебя с отцом?

– Прекрасные. Он всегда целовал меня, говорил, какая я у него хорошая и таскал на плечах. У меня остались самые светлые воспоминания о детском периоде.

На минуту я чувствую себя в тупике – рациональных причин для ее болезни как будто бы нет – но интуитивно чувствую, что опрос надо продолжить.

– Хорошо, ты говоришь, что отвращения к сексу нет… Как ты тогда к нему относишься?

– Ну, как… к необходимости. Работе, которую надо сделать для другого человека.

– Какое ощущение у тебя это вызывает?

– Ощущение, что я проститутка.

– Это говорит твоя голова, а я спрашиваю тебя о чувствах.

– Я ощущаю, что меня используют.

– Ты опять говоришь о своих мыслях. Хорошо, какие ощущения вызывают в тебе такие мысли? Комфорт или дискомфорт?

– Они вызывают во мне отвращение… Да, я соврала. Отвращение все-таки есть. Уже не к сексу – к себе.

– Когда же это началось? В смысле, отвращение?

– В 16 лет.

– Что произошло с тобой в 16 лет?

– Я начала половую жизнь.

– Это было обусловлено… чем?

– Скорее, любопытством. Я вообще очень резко повзрослела – сразу стала пить, курить, приходить домой поздно и встречаться с мальчиками.

– И как тебе жилось в это время? В смысле, почему был такой резкий переход от примерной девочки к такому образу жизни?

– Да плохо жилось. Я тогда слишком быстро отдалилась от родителей. Они перестали меня поддерживать, отец даже разговаривать со мной перестал. Потом, конечно, все наладилось, когда я замуж вышла, но тогда…

Глаза ее едва заметно увлажняются и я даю ей салфетку. Лиза сначала протестует, а затем все-таки подносит ее к глазам – и сразу же несколько раз всхлипывает.

Я сажусь рядом с ней на диван и обнимаю ее за плечи. Она начинает плакать сильнее и я глажу ее по спине, приговаривая:

– Ты замечательная, классная, хорошая… И пусть все говорят тебе, что угодно, я тебя поддерживаю. Хочешь пить – пей, хочешь гулять – гуляй, – хочешь трахаться – трахайся… Только прошу тебя, будь собой! Ты не обязана делать это, если не получаешь от этого радости.

Лиза прижимается ко мне и разражается рыданиями. Затем вытирает слезы и выпрямляется. Я тут же пересаживаюсь обратно на свой стул – нельзя навязывать человеку поддержку, если в нем проснулась решимость самому выровнять свою судьбу.

Какое-то время она смотрит мне прямо в глаза, как бы проверяя, искренни ли мои чувства.

Затем спрашивает:

– Ты и вправду считаешь, что это нормально себя так вести?

– Конечно, нормально.

– А как бы ты отреагировал, если бы так себя вёл кто-то из твоих близких?

– А почему ты решила, что я или мои близкие никогда не были в такой ситуации? – спрашиваю ее я.

Лиза задумывается, а потом неожиданно хватается за низ живота.

– Что, заболело там? – киваю я на ее руку.

– Да нет, наоборот… Непривычно как-то… Всю неделю на обезболивающем – то сильнее, то слабее, а сейчас – боли вообще нет. Что-то внутри распрямилось, расслабилось… Спокойно так сразу стало.

– Ну и слава Богу. Позвони через пару дней, если снова заболит, – сказал я и мы распрощались.

Боль, которая беспокоила Лизу всю её взрослую жизнь, ушла всего за одну беседу. Для человека старого времени, привыкшего доверять свои болезни исключительно врачам и лекарствам это выглядит чудом – однако с точки зрения многомерности, это был закономерный результат хорошей внутренней работы.

В ходе консультации мы просто убрали корень болезни, находящийся в тонком мире. Это произошло благодаря глубокому осознанию Лизой причины своего недомогания и решению отказаться от дальнейшего страдания, связанного с данной причиной.

…Лиза позвонила мне только через год, чтобы поделиться радостью – у неё родился красивый и здоровый малыш. О её болях в ходе нашего разговора мы даже не вспомнили.

Вернись к себе

Существует притча о больной женщине, долго и тяжело умиравшей. Однажды она взмолилась: «Господи, не могу больше страдать! Пожалуйста, пришли мне скорую смерть».

В тот же день ей приснились два ангела, сказавшие ей: «Ты много грешила и потому должна заплатить. Если умрешь сейчас, тебе придется провести некоторое время в аду».

– Сколько же мне страдать? – спросила женщина.

– Страдать тебе еще два месяца. После этого Господь заберет тебя к себе.

– А если я умру сейчас?

– Тогда тебе нужно будет гореть в аду два часа.

– Всего-то! – обрадовалась женщина. – Забирайте меня сейчас!

И тут же во сне легко умерла.

Попала женщина в ад – а время там тянется медленно. Сидит она там, больно, плохо ей. Кажется ей, что она вечность там уже провела, что забыл о ней Господь. И тогда она снова взывает к Богу: – Господи!

– Что случилось? – спрашивает спустившийся к ней ангел.

– Забирайте меня отсюда! Что же вы слова своего не держите!

– Нет, время твое еще не пришло, – отвечает ангел. – Ты находишься здесь только пять минут.

– Как это… пять минут!?».

Эта притча – об очищении. В мире не существует того, что мы называем болезнью – есть только старые, отжившие своё энергии и необходимость избавиться от них, если мы хотим жить дальше. Если ты хочешь быть не жертвой, а хозяином своей судьбы, забудь слово «болезни». Ты не болеешь – ты чистишься.

Ещё один случай быстрого исцеления имел место за рубежом, где я проводил свой тренинг. После тренинга, как всегда, потянулись желающие получить консультацию.

Начало одной из консультаций сразу же выбило меня из колеи.

– У меня с детства запоры, – рассказывает монотонным голосом спокойная худощавая женщина лет сорока, – иногда длятся по три-четыре дня. Легче становится только после купаний в минеральных источниках – но тогда жутко обостряются боли в матке. У меня ведь еще и киста. Мне предлагают ее вырезать, но я еще не уверена, что на это нужно соглашаться. А еще у меня постоянно боли в сердце, усталость, ни на что не хватает сил…

Я чувствую себя мошенником, играющим роль терапевта в районной поликлинике. Ни одна консультация в моей практике еще так не начиналась. Наконец, справившись со своими эмоциями, я спрашиваю:

– Вы уверены, что вас правильно ко мне направили? Я ведь, вообще-то, психолог, а не врач.

Теперь удивляется моя пациентка. Николь ошарашенно смотрит на меня сквозь толстые стекла очков.

– Конечно же, я знаю, кто вы. Я знакома с вашей работой и шла на прием именно к вам. Я знаю, что все болезни завязаны на психологических проблемах. Я сама психотерапевт высшей категории, доктор наук, с медицинским образованием. Так что не смотрите на меня, как на сумасшедшую – я специально нашла человека, который все знает о психологии и ничего не знает о химических лекарствах и традиционной медицине – я-то о них знаю все и как раз это мне не помогает. Даже сейчас, когда я у вас сижу, я чувствую дискомфорт в животе от давнего запора. Вылечите меня, пожалуйста.

«Еще одно чудо», – думаю я, – «два доктора в одном лице пришли лечиться у психолога».

Я с облегчением вздыхаю – половину проблемы решили, недоразумение улажено. Но теперь меня приглашают выступить в роли целителя… Впрочем, чего я боюсь – ведь целителем я выступаю уже давно – просто я привык к этой роли, как к некоему дополнительному качеству. Человек приходит прорабатывать какие-то проблемы, а затем у него улучшается здоровье, проходит или начинает легче протекать какая-то из мучавших его ранее болезней. Но для меня это попутный результат – деньги ведь я беру не за это. Поэтому Николь, которая заявила исцеление конечной целью своего визита, здорово меня ошарашила.

Сейчас мне предстоит решить главную часть задачи – найти психологические корни её болезней. Это мне внове, ведь обычно моя работа проистекает в обратном направлении – человек излагает психологическую составляющую проблемы и лишь затем иногда проговаривается о своих болезнях и по ходу нашего разговора осознаёт, что ему нужно проработать, чтобы от них избавиться. Здесь же придётся плыть против привычного мне течения.

В ходе дальнейшей беседы мне удаётся выяснить важную деталь: у Николь неполадки с мамой. Я с облегчением вздыхаю – ну вот, хоть одна привычная зацепка есть, можно раскручивать дальше…

Однако ручеёк информации, который, как я надеялся, выведет меня к океану чудесных возможностей, вскоре начал растворяться в зыбучих песках инертности моей пациентки.

Итак, что я знаю о её взаимоотношениях с матерью? Николь трудно с ней общаться, потому что мать все время высказывает ей свои претензии и обиды – это факт. Однако Николь научилась не втягиваться в ее манипуляции и держать дистанцию – благо, материально она от нее не зависит, живет отдельно… Похоже, что линия матери ничего нам не даст. Все взрослые недоразумения Николь проработаны уже давно, да и семейная жизнь с мужем, тоже поначалу нелегкая, давно наладилась… Психологические корни ее болезней неочевидны – во всяком случае, лежат они очень глубоко. Но ведь как-то же ей удаётся разрушать свой организм! Ну и задачка же мне выпала!

Я пытаюсь выйти на первопричину болезни, но дальнейшая беседа почти ничего не дает – Николь выглядит вполне благополучным человеком по всем жизненным направлениям. Тогда я начинаю внимательно вглядываться в ее внешний облик, пытаясь получить дополнительную информацию.

Что за человек передо мной? Рассеянный взгляд, зажатая поза… Неожиданно для нее и для себя самого я предлагаю ей расслабиться и сесть прямо. Однако как только Николь пытается выпрямиться, у нее начинает болеть матка.

Ура – вот оно! Наконец-то я на правильном пути!

Мы выясняем, что привычка жить в постоянном напряжении, подавляя внутреннюю боль, сформировалась очень давно – во всяком случае, Николь живет с ней столько же, сколько себя помнит. Это означает, что проблемы осознанного периода ее жизни, о которых я ее расспрашивал, думая, что они были причинами ее болезней, проявились уже после ее привычки зажиматься и скручиваться в неудобную позу. Значит, речь идет о раннем, очень раннем детстве – возможно, именно там и лежит корень ее несчастий.

– Ваша мать рассказывала о том, как вы появились на свет? – спрашиваю ее я.

– Очень немного. По-моему, она сильно заболела после родов и меня долго, недели две, не носили к ней.

Помолчав и подумав некоторое время, я задаю новый вопрос:

– Как вы считаете, как должен чувствовать себя ребенок, оставшийся без тепла и молока матери в первые же часы своей жизни?

– По-моему, отвратительно.

– Представьте себе этого ребенка. Как он выглядит?

Николь на минуту сосредотачивается, а затем внезапно из ее глаз выкатывается слезинка:

– Он… Он очень несчастен.

– Что вы чувствуете, представляя себя на месте этого ребенка? Ведь он и есть вы.

– Мне трудно представить себя на его месте. Мне больше хочется побыть его матерью, дать ему то, чего не смогла в свое время дать ему его мать.

– Прекрасно, сделайте это.

Николь берет на руки воображаемого ребенка и укачивает его, что-то ему шепчет. Потом кормит из воображаемой бутылочки, предварительно долго подержав ее в ладонях. Затем объявляет мне:

– Он успокоился. Сейчас ему хорошо.

– Отлично. Теперь вам нужно вернуть его на место – то есть, внутрь себя. Поместите его в своё сердце. Растворите его в себе.

Николь молча проделывает предложенное мной упражнение, а затем говорит:

– Есть.

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно.

И действительно, теперь ее поза изменилась. Поразительно, но Николь сидит прямо и расслабленно совсем без усилий. Помолчав, она говорит мне:

– Матка уже не болит. Я чувствую, что мы нашли корень моих болезней. Очевидно, я обиделась на мать еще тогда, в роддоме, обиделась настолько сильно, что теперь страдаю болями в матке… Я всегда чувствовала эту обиду, но не могла понять – за что? Ведь все взрослые недоразумения я вроде бы уже проработала на многочисленных тренингах, которые я посещала…

Я только сейчас вспомнила, что первая пища, которую я получила, меня шокировала. Она не была ожидаемым живым материнским молоком – отсюда, наверное, и пожизненные проблемы с желудком. А плохое зрение, наверное, потому, что я все это время не хотела видеть реального корня своих проблем.

Помолчав еще немного, Николь добавляет:

– Скажите, Стан, а я могу делать это упражнение самостоятельно?

– Конечно, если чувствуете в этом надобность. Если возникнут сложности – я на связи.

Мы тепло прощаемся и Николь уходит. Сейчас в ней мало что напоминает зажатую скрюченную женщину, которая сидела передо мной на стуле полчаса назад. Она больше не сутулится и слегка виляет бёдрами; её руки расслабленно и грациозно скользят вдоль туловища. Как всё же ощутима разница между здоровым и больным человеком…

Спроси свою боль

Катя – моя знакомая из Карпатского посёлка. Живет себе жизнью обычной девушки из провинции: дом, сад, работа. Я вижу её почти каждый год – когда приезжаю к ним отдыхать. Она рассказывает мне о своем житье-бытье, а поскольку к разговору часто подключаются ее родители, я бываю в курсе их домашних проблем и могу увидеть их со стороны.

Последнее время дела у Кати не очень. Она замыкается и неохотно делится с окружающими. Зато ее мама, пересекаясь со мной, не устает на нее пожаловаться: и работает она не так, и получает мало, и одевается плохо, и ленивая, и неаккуратная.

Ситуация известная: дети выросли, пора делить территорию. Но как ее поделишь? Строить новый дом долго и дорого; денег купить или снять квартиру у Кати нет. Вот и приходится жить приживалкой у собственных родителей.

Неудивительно, что через некоторое время у Кати начинает болеть голова. Сначала периодами, затем регулярно. Потом боль становится привычкой, от которой не так-то легко избавиться.

Мать пичкает дочь таблетками, но головные боли не проходят. Приходится идти к врачу. После обследования врач показывает на рентгене пятно в верхней части головного мозга: опухоль. Сделанный через некоторое время повторный рентген показывает, что опухоль растет и захватывает новые зоны головного мозга. В любой момент это может кончиться поражением жизненно важных зон, что чревато смертью или пожизненной инвалидностью. Медики рекомендуют операцию; шансы на успех не стопроцентны, но они есть. Аргументация врачей проста: лучше рискнуть с шансом на выздоровление и полноценную жизнь, чем жить в постоянной неизвестности и без шансов, как они считают, на изменение направленности процесса.

– Психологическая проблема налицо, – говорю я соседке-учительнице, которая общается с Катиными родителями больше, чем я. – Скажи ее матери, что им надо бы найти психолога – может, и врачи не потребуются.

– Не хочу брать на себя слишком много, – отвечает та. – Буду потом виновата.

Поразмыслив, я признаю ее правоту: мы и так часто критикуем манеру поведения матери и защищаем Катю, что вызывает недовольство первой. Сейчас психологи и я в их лице – враги № 1: молодежь и так отбилась от рук, а тут еще их поддерживают всяческие «авторитеты». К тому же процесс зашел слишком далеко: иди знай, может психологическая помощь уже опоздала. Да и сама Катя в силу своих жизненных приоритетов вряд ли имеет представление о том, чем ей может помочь психолог.

Однако через некоторое время мать Кати уезжает на целый день по каким-то своим делам и Катя остается дома одна.

– Зайди к ним, – говорит соседка, узнавшая об этом первой. – Катя хочет с тобой поговорить.

Я захожу в дом хозяев. Катя провожает меня в самую большую комнату и садится напротив.

– Ты о чем поговорить-то хотела? – спрашиваю ее я.

– Соседка наша сказала мне, что ты помочь можешь. Сделай так, чтобы голова не болела! Одуреваю я от боли этой. Она сказала, что ты точки какие-то знаешь. Может, массаж сделаешь, или хоть меня научи, я сама себе делать буду. Аутотренинг какой-то подскажи, вы же занимаетесь этим.

– Солнышко, да я уже лет десять этим не занимаюсь. Зато сейчас я могу тебе предложить кое-что другое. Ты действительно хочешь вылечиться?

Вместо ответа Катя всхлипывает. Наверное, думает, что я издеваюсь.

– Ну, тогда будь со мной откровенна. Во-первых, поплачь сейчас хорошенько, не сдерживай себя.

Однако Катя не в настроении плакать. Из ее глаз выкатываются несколько слезинок и она успокаивается.

– Ну, как сейчас? – спрашиваю ее я.

– Что «как»?

– Больше голова болит или меньше?

– Ой… А ведь правда, меньше. Это ты сделал?

– Да нет, ты сама все делаешь, я помогаю только. Слушать меня можешь?

Катя кивает головой и я стараюсь в нескольких фразах передать ей смысл обширной лекции на тему «взаимосвязь психологических проблем и телесных недомоганий». Кажется, Катя понимает. Пытается спорить, но я спрашиваю её о том, когда она впервые ощутила свою боль – оказалось, что это случилось в день после ссоры с матерью, когда она особенно остро почувствовала безвыходность сложившейся ситуации. Теперь она соглашается с тем, что боль связана с ее состоянием сознания. Но надо спешить – скоро возвращается ее мать и тогда продолжить беседу уже не удастся. Пора брать быка за рога.

– А сейчас болит? – спрашиваю её я.

– Не очень сильно… Но есть.

– А где конкретно? Показать сможешь?

– Вот здесь и здесь, – обводит она два очага в правом полушарии мозга.

– Ясно. А где сильнее?

– Одинаково.

– Тогда: где больший очаг? Какая часть реагирует сильнее?

Катя молча обводит рукой зону ближе к правому виску.

– Теперь закрой глаза и погрузись в эту боль… Войди с ней в контакт, – говорю я.

Катя следует инструкции и закрывает глаза.

– Что ты видишь внутри? Как выглядит твоя боль? Опиши мне её подробно – цвет, форму, свои ощущения.

– Это темное пятно, – отвечает Катя после некоторого раздумья. – Оно… с отростками, как ножки у каракатицы. Эти отростки шевелятся и у меня болит.

Я вспоминаю рассказы знакомого хирурга о том, как выглядят вырезанные им зрелые раковые опухоли: у некоторых прощупываются затвердения, напоминающие клювы, глаза, лапы… Прямо, как инопланетяне внутри людей.

– Отлично… Глаз не открывай! Оставайся в этом состоянии, будь погруженной внутрь… А теперь давай-ка поговорим с твоей болью. Хочешь?

– Как это?

– Просто… Для начала выучим ее язык. Скажи своей боли, что ты хочешь говорить с ней. А затем спроси, согласна ли она говорить с тобой.

Минута молчания.

– Она… не двигается.

– Теперь скажи ей, что у тебя совсем не болит, когда она шевелит ножками и что ты все равно ее не чувствуешь.

– Она будто покачалась, но только странно как-то. Вроде как надулась и сразу опала.

– Ну вот, теперь мы знаем ее язык. Первый раз она ответила «да», а сейчас «нет». Проверим еще раз: скажи ей, что она говорит «да», когда не двигается. Шевелится?

– Нет.

– А теперь скажи ей, что она говорит «нет», когда не двигается.

– Шевелится.

– Скажи ей, что оба предыдущих раза она отвечала тебе «нет».

– Снова шевелится.

– Что ж, продолжим беседу. Теперь, чтобы не тратить силы, просто кивай головой – читать ее язык будешь сама.

Говорить с болью Кати вовсе не обязательно – ее проблемы и так для меня ясны. Однако мне важно, чтобы она получила ответы от своей собственной, пускай даже и больной части, чем со стороны. Для этого я стараюсь подбирать вопросы так, чтобы они укладывались в бинарную систему ответов – «да» или «нет».

– Твоя боль является обидой? Утвердительный кивок. – Это обида на себя? Мотание головой из стороны в сторону. – Это обида на кого-то из родственников? – На родителей? – На мать больше? – За то, что она не ценит тебя? – За то, что не хочет тебя понимать? – За то, что относится к твоему брату лучше, чем к тебе?

Сеанс диалога с болью Кати продолжается около получаса. К его концу Катя с удивлением констатирует, что боль совершенно ушла.

Отрицая правду, мы сами взращиваем в себе боль. Однако в любой момент мы можем посмотреть своей боли в глаза и узнать правду, которую мы до этого от себя прятали.

На следующий день я уезжаю в Киев. Дальнейшие новости я узнаю от соседки по телефону: мать водила Катю на третье обследование и оно показало, что опухоль исчезла. Врачи предложили на выбор два объяснения: либо дефект старой рентгеновской аппаратуры, проявившийся при первых двух обследованиях, либо запоздалая реакция организма на заморские лекарства. Мать Кати выбрала второе и с гордостью рассказывает всем встречным и поперечным о том, как она спасла свою дочь деньгами и хлопотами, вложенными в хождения по врачам и в покупку дорогостоящих препаратов.

Мы не стали ее в этом разубеждать – ведь даже такое проявление любви к своей дочери наверняка имело для нее большую ценность.

9. Чудеса силы

Научившись пребывать в постоянной связи с душой, человек получает огромную силу творить, которая видится постороннему наблюдателю, как мощный энергетический вихрь.

Соединившись с душой, ты создаёшь собственный вихрь. По мере накопления личной силы, вихрь растёт; ты перестаешь быть ведомым и все в большей степени становишься хозяином своей Судьбы. Достигнув определенной скорости и однонаправленности вращения своего вихря, человек уходит с поденной работы и открывает свой бизнес; бросает коммунальное жилье и обустраивает свой дом; перестает бездумно выполнять чужие приказы и сам становится авторитетом для тех, кто хочет обучиться у него премудростям нового дела; становится первооткрывателем, первопроходцем либо основателем той сферы деятельности или того стиля, который он для себя избрал.

Жизнь – нескончаемый источник силы. Научиться строить лучшую жизнь – означает понемногу, шаг за шагом учиться привлекать эту силу, в основу которой кладется своя мечта, свой опыт, свое видение мира.

Что же мешает раскрытию личной силы? Отсутствие веры, место которой занимают сопротивление и сомнение. Сопротивляясь, мы становимся жесткими и неспособными к изменениям. Сомнение же убивает способность экспериментировать и верить.

Психологи различают несколько типов сопротивления, классифицируя их по внешней реакции человека на некомфортную или не поддающуюся его осмыслению информацию. Это может быть невнимательнность, попытка переключиться на другое действие или агрессия в адрес того, от кого эта информация исходит. Общим знаменателем для всех процессов сопротивления является неудобство исходящей информации для воспринимающего ее человека.

Вот и ключ к пониманию природы сопротивления: правильные ответы упускаются чаще всего именно потому, что они неприятны.

Еще лучше скажем так: ответы на все «сложные» вопросы всегда есть внутри нас, просто мы не всегда их слышим, вернее – не хотим слышать.

Ведь если человек предан своей мечте, жизнь помогает ему сама, давая ответы на его вопросы, либо притягивая к нему людей или обстоятельства которые могут эти ответы дать.

А что происходит, когда ответ получает человек, склонный к сопротивлению или сомнениям?

Он объявляет его неправильным, потому что ответ неприятен для него, и ищет другой. И так происходит до тех пор, пока он не находит удобного ответа – но жизнь вскоре настолько очевидно являет свое несоответствие с этим вариантом, что он уже и сам понимает, что этот ответ неправильный.

И потому древнее правило гласит: «Первая мысль, пришедшая в голову, самая правильная. Первый ответ на заданный себе вопрос – самый правильный».

Проблема заключается лишь в том, что этот ответ нас не устраивает, и тогда жизнь связывает нас по рукам и ногам неудобными обстоятельствами, чтобы мы не могли убежать, и окунает нас в этот ответ с головой.

И разумеется, только распознав и преодолев своё сопротивление, мы способны развернуть силу в направлении своей Мечты и с её помощью сотворить настоящее чудо.

Обрети центр

Люди ищут силу по всему свету – молятся в храмах, ездят по святым местам, совершают паломничества в Тибет, Мекку и Иерусалим; путешествуют по Гималаям и Южной Америке. Сила в святых местах, действительно, есть – однако эта сила живёт с вами лишь до тех пор, пока вы гостите в её месте. Как только вы его покидаете, сила покидает и вас – вы можете взять с собой лишь небольшой её запас.

Люди любят привязываться к определённым местам, практикам и ритуалам. Любители экзотики, например, обожают духовный туризм, сочетая изучение других стран с инсайтами после медитаций с индийскими гуру или с перуанскими шаманами после приёма аяхуаски.

Ничего не имея против путешествий (и даже более того, являясь рьяным их сторонником), я, тем не менее, должен отметить, что «духовный туризм» в его расхожем понимании является мифом. Да, дальние путешествия сами по себе являются развивающим опытом – однако это не означает, что существует необходимость ездить к святым местам в другие страны.

Разумеется, если вы живёте в денежном изобилии, нет ничего плохого в том, чтобы посмотреть мир и попутно обрести новый духовный опыт. Однако если вы собираетесь расти постоянно (для этого всё равно понадобится место, находящееся рядом) или если денег хватает далеко не на всё – «духовный туризм» является как раз той статьёй расходов, на которой вполне можно сэкономить ваше время и средства.

Общеизвестно, что места силы есть в каждой стране и потому тратить ресурсы на поиск того, что вы не сможете в дальнейшем использовать постоянно, представляется мне бессмысленным занятием. Конечно же, храмы Иерасулима или ашрамы Индии являются прекрасным источником дохода для своих стран, но неужели Украина или Россия меньше нуждаются в деньгах, которые из них вывозят, чтобы заплатить за то, чего и у нас в достатке?

Так, например, в Украине находится одно из сильнейших мест планеты – Киево-Печерская Лавра. А помимо неё – Почаевская Лавра, Китаевская Пустынь, Софиевский парк в Умани, пещерные города Крыма… Ну, а если у вас есть привычка работать на Земле, то личным местом силы для вас может стать любая цветочная клумба, высаженная своими руками с любовью возле собственного дома.

И если человек чувствует потребность в духовной энергии, но при этом ещё не научился её вырабатывать, а денег, чтобы съездить в ашрам Сай-Бабы или хотя бы в Мангуп-Кале у него нет – вполне достаточно найти время, чтобы зарядиться энергией от ближайшего места силы.

Посещение различных центров света планеты не является непременным условием для духовного роста. Будда говорил, что достичь просветления можно сидя на одном месте и делая одну практику, если делать её постоянно.

Впрочем, даже привычка к практикам в ближних местах силы со временем тоже становится барьером, который необходимо преодолеть.

На памяти история одной из знакомых Мерлы, испытывавшей в некий период своей жизни сильный духовный голод. В то время она растила детей, свободных денег не было и позволить себе поездки в дальние страны, посещение дорогих семинаров и тренингов она не могла. Спасением были книжки, по которым она кропотливо выискивала способы работы над собой и места, которые заряжали её энергией.

В качестве такого места её сестра посоветовала подземный храм в Лаврских Пещерах. Об этом храме в народе давно шла молва и ощущения сестры эту молву подтверждали: в своё время благодаря практикам в этой церкви ей удалось исцелить тяжёлую болезнь.

Знакомая вняла совету и начала посещать подземную церковь. Она быстро привыкла к потоку благодати, который проходил здесь и через некоторое время уже не мыслила себя без него. Она молилась и медитировала там многие месяцы – благо, Пещеры находились рядом и вскоре еженедельный набор энергии превратился в ритуал, без которого она уже не представляла свою дальнейшую жизнь.

Протекали месяцы, шли годы. Всё это время жизнь благоволила её увлечению – каждый раз, когда знакомая собиралась пойти в Лавру, она заранее чувствовала приток силы, который позволял ей быстро завершить все дела, а обстоятельства складывались так, что она могла без ущерба для детей и дома вырваться в любимое место.

Однако в один прекрасный день, когда она собралась в храм, у неё внезапно потекла труба в ванной и ей пришлось остаться дома. На следующий день заболел ребёнок, а когда он выздоровел и она снова запланировала визит в Пещеры – заболела свекровь и понадобилось срочно бежать за лекарствами.

Знакомая долго не могла понять, почему её туда не пускают – ведь она стремилась к святому месту и намерения её были благи! Тем не менее на протяжении следующих двух месяцев всё складывалось так, что каждый раз, когда она планировала пойти в Лавру, происходило нечто, из-за чего ей приходилось отменять свой визит. С каждым днём она чувствовала себя всё более опустошённой бытовой суетой и наконец, взмолилась:

– Господи! Где же мне силу теперь-то брать!?

– Садись в медитацию, – незамедлительно последовал ответ. Слегка ошарашенная ясным ответом из глубин подсознания, знакомая последовала внутреннему голосу, села в домашнее кресло и начала медитировать – и тут начались чудеса. У неё открылся канал связи с Высшим «Я», она начала получать наставления от внутреннего учителя, а в заключение своей домашний практики испытала такой приток энергии, что всё пережитое ей ранее в стенах Печерской Лавры показалось просто детским лепетом по сравнению с тем потоком, который пропустили через неё.

В Лавру она больше не ходит – место силы (как и у многих других работающих над собой людей) теперь у неё дома. А ещё лучше будет сказать – внутри неё.

Как любит повторять Мерла: «Храм – там, где ты».

Но так о себе может сказать лишь тот, кто уже пробудил свою личную силу.

Истинная сила живёт не в храмах; сила живёт в душе – и когда приходит время её открывать, толчком для такого открытия может стать любая медитация; любой хороший тренинг. Однако начав расти во благо индивида, сила затем продолжает развиваться по собственному сценарию – и если вы хотите пользоваться ей исключительно для нужд своего Эго, знайте, что это невозможно.

На памяти пример одной из моих клиенток. Казалось, что эта бизнес-леди владеет силой во всех её проявлениях: она была красива и умна; известна и влиятельна в кругах власти; обладала солидным, даже по меркам своей небедной страны, состоянием; посещала гуру из разных стран; неустанно занималась духовными практиками. Её занятия не были безрезультатны – у неё открылся третий глаз и она начала видеть собственную ауру и ауру других людей.

Привела её ко мне неожиданно возникшая проблема. Проявилась эта проблема следующим образом.

Когда Джоанна (назовём её так) шла по улице, она могла испытать внезапную, вплоть до обморока, потерю энергии, после чего она тут же становилась зависимой от помощи других людей, вынуждена была резко менять свои планы, отменять деловые встречи и срочно возвращаться домой. Но самым необычным в её болезни было то, что она могла видеть картину её протекания на астральном плане.

Выглядело это примерно так. Представим себе, как Джоанна выходит из своего джипа летящей походкой здорового и уверенного в себе человека, а в это время навстречу ей движется ничем не приметная, нездоровая и хронически озабоченная личность – скажем, пенсионер, идущий из больницы; лицо без определённого места жительства или чернорабочий из числа эмигрантов. И вот тут-то, как только Джоанна равняется с этим прохожим, происходит нечто ужасное. Вот как Джоанна видит этот «ужас» своим третьим глазом: самые лучшие, яркие и светлые цвета её широкой, пышущей здоровьем ауры внезапно поднимаются вверх, концентрируясь в огромное облако над её головой; затем облако отрывается от неё и плавно вливается в ауру ничего не подозревающего человека, идущего ей навстречу.

После этого аура Джоанны скукоживается до тонюсенькой серой оболочки, а она сама чувствует резко наступившую старость и полный упадок жизненных сил. Она с трудом разворачивается и кое-как вползает в свой джип, чтобы ехать обратно домой, а внезапно получивший подаренную силу прохожий вприпрыжку бежит дальше по своим копеечным, по масштабам Джоанны, делам.

Когда Джоанна рассказала мне свою историю, я задумался. Передо мной сидел умный, успешный, продвинутый и много чего добившийся в жизни человек. Однако всё, чем он владел, жило только в себе, для себя и во имя себя, нарушая главный Закон Вселенной – Закон Единства. Поэтому, чтобы не нанести Джоанне ещё большего вреда, её Высшее «Я» компенсировало перебор силы её внезапными потерями.

Говорить ей что-либо сразу было бесполезно – эта женщина настолько верила в силу своего ума, что показать ей корни её проблемы со стороны, не пытаясь опереться на её собственные ощущения, было бесполезным занятием. Поэтому для начала я предложил ей вместе помедитировать, используя одну из известных нам обоим техник. Мы устремили нашу энергию вверх, объединив её в поисках ответа на интересующий Джоанну вопрос.

Находясь в пространстве Единства со своим Высшим «Я», она увидела, как когда-то выбрала себе именно эту болезнь в качестве напоминания об истинном содержании своего духовного пути – и потому после выхода из медитации смогла понять всё, что я ей сказал. Осознав, как заставляет её страдать собственная гордыня, она тут же спросила меня, как ей лечиться.

Я посоветовал ей пожить для других. Поскольку её дети уже выросли, а с мужем она жила отдельной жизнью, я порекомендовал заняться благотворительностью.

Через некоторое время я позвонил узнать, как идут дела – как оказалось, она взялась финансировать проект, посвящённый бездомным детям – и от её проблемы не осталось и следа.

Слушай сердце

Стелла – мой друг, весёлая и добрая женщина средних лет, живущая с взрослым сыном Русланом. Люди быстро переходят с ней на «ты» и всегда радуются её компании – ведь она обладает редким умением слушать и искренне интересоваться делами своих собеседников.

Вот и в этот раз, напившись с гостями чаю, Стелла терпеливо выслушивает их заботы. В какой-то момент между ней и кем-то из них разгорается спор.

– Нет, я с тобой не согласна, – темпераментно мотая головой, говорит она.

– Если бы ты действительно хотел того, что ты говоришь, ты бы что-то делал в этом направлении – делал, понимаешь! А ты сидишь на диване и киваешь на обстоятельства – там не дают, этого нету, буду ждать, когда ситуация благоприятная сложится…

Ты мне моего заместителя напомнил, Арсена. Я раньше тоже его критиковала за безынициативность – знаешь, что он мне отвечал? «Вот сделаешь меня акционером – увидишь, как я буду работать!»

Ну, получил он свой пакет акций, и что с того? Как всё было, так и осталось. Весь бизнес на мне, а он хорошо, если в периоды запарки включается – а так не очень уж сильно работать стремится. Разницы особой я, во всяком случае, не почувствовала.

– Стоп, Стелла, – вмешиваюсь в разговор я, – это уже тенденция. – Я где-то это уже слышал.

– Ты о чём это? – изумлённо поворачивается ко мне Стелла.

– А о том, что я хочу разговор на тебя перевести. Не возражаешь?

– Давай, чего это вдруг я возражать буду. Я тебя с удовольствием послушаю – ты мне часто много ценного рассказываешь.

– Отлично, договорились. Тогда ответь мне на такой вопрос: а разве с Пашей, отцом Руслана, у тебя не так же было?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, развод ваш. Ты ведь, по-моему, по той же причине развелась – всё на тебе, и заработок, и по дому – а он вроде как и не при делах.

– Да нет, там по-другому всё было. Официальной версией была его измена – я была старше его и именно это он поставил мне в вину сразу же после того, как я забеременела: дескать, я до него уже нагуляться успела, а теперь его очередь. Я с этим не захотела мириться и ещё до родов с чистым сердцем подала на развод, хотя он с пеной у рта кричал, что это я его использовала для того, чтобы заиметь ребёнка. И только через некоторое время я поняла, что он на самом деле был прав – не хотела я с ним жить, мне только Русланчик мой и нужен был. Маме и родственникам, конечно же, была озвучена та версия, что прозвучала в суде.

– Я понял. Разреши копнуть глубже – хочу показать тебе кое-что.

Стелла кивает мне головой, глядя на меня своими большими выразительными глазами, а гости деликатно встают и, попрощавшись, отправляются восвояси.

– Теперь ответь-ка мне на такой вопрос, – продолжаю я, глядя, как закрывается дверь за уходящей соседкой, – почему у тебя отношения со всеми мужиками так строятся – либо ты всё за них сама делаешь, либо вообще никак? Заботишься о них, опекаешь – я же всех ребят твоих помню, о которых ты нам рассказывала. А они пользуются твоими услугами, а потом благополучно растворяются – а ты снова одна, без помощи и поддержки.

Стелла задумывается совсем ненадолго – видно, что она и сама не раз задавалась этим вопросом. Затем нерешительно отвечает:

– Не знаю. Судьба, видимо, такая.

– Судьба судьбой, а что в твоей семье – тоже так было? Отец у матери на шее, или типа – он сам по себе, а вы сами по себе?

– Не-ет! – широко улыбается Стелла и нетерпеливо машет головой из стороны в сторону.

– С папой мы близки были, он был мне даже ближе, чем мама. Возился со мной, таскал меня за собой везде. Мама у нас всегда была чем-то недовольна, побрюзжать любила – и из-за этого они часто скандалили. Папа у меня был военный, на нём весь семейный бюджет держался, да и по хозяйству помогал. Пока молодой был, сносил мамины капризы стойко, отшучивался, сюрпризы нам устраивал – только потом она его всё-таки догрызла.

Я была у него любимая дочка – до 16 лет мы с ним крепко дружили. Потом он с мамой начал ссориться, потому что выпивать стал – но сначала мне это не мешало, пьяный он мне даже больше нравился – добрый, щедрый. Я часто его с гулянок этих забирала и домой приводила.

Правда, потом его состояние усугубилось – пить он стал запоями. В перерывах между запоями отмалчивался и ходил угрюмый и злой, а мама его пилила. А потом напивался и устраивал скандалы сам. Вот тогда я и отошла от него.

– Так просто взяла и отошла?

– Ну да. А что в этом такого?

– Ничего, просто странно как-то. Дружили, дружили – и вдруг – на тебе. Что-то же было причиной.

– Ну, в общем ты прав, – неохотно говорит Стелла.

– Была у нас одна ситуация… Папа пришёл домой и с порога стал кричать на маму, а я почему-то решила, что должна за неё заступиться, чего никогда раньше не делала. И дернуло же меня влезть между ними, да ещё и прикрикнуть на него – он заехал мне в глаз так, что я летела через всю комнату – да ещё потом неделю дома сидела, чтобы синяк сошёл. Вот с тех пор мы с ним и перестали общаться.

Потом, конечно, понемногу всё наладилось, но былой близости у нас уже не было. Общались на уровне – здравствуй – до свидания – чего купить – и всё. И так до самой его смерти.

– Спокойно ты как-то об этом рассказываешь, – говорю я. – Но спокойствие у тебя какое-то поверхностное – как штиль перед бурей.

– Да перегорело уже всё, – отмахивается Стелла.

– Если б перегорело всё, сейчас у тебя б другая жизнь была, – говорю я. – И муж был бы толковый, и заместитель поактивнее… Ну-ка, признайся – что ты в своём прошлом забыла?

– Не знаю, – вздыхает Стелла. – Обиды у меня на него нет, – ну, значит, должно было всё так случится. А вот ему тогда очень плохо было, после того, как меня ударил. Ходил несколько дней сам не свой, даже пить стал меньше. Так, по-моему, до конца от этого и не оправился, – говорит Стелла и в её голосе угадывается еле слышная нотка плача.

– И прощения у тебя не попросил?

– Нет, не мог он на это пойти. Не принято у нас тогда это было, да и не стал бы он передо мной извиняться – гордый был очень.

– И ты с этим смирилась?

– А что было делать? – вопросом на вопрос отвечает Стелла.

– А что бы ты делала, если бы это случилось сейчас? – продолжаю допытываться у неё я. – Неужели ты б допустила это? Охлаждение отношений, отдаление вас друг от друга…

– Нет, не допустила бы, – решительно мотает головой Стелла. – Но что делала бы – не знаю.

– Представь себе, что он рядом с тобой, здесь, – говорю я ей. – Что бы ты ему сказала?

– Ах, какое это сейчас имеет значение… Если бы только можно было всё вернуть! Я только сейчас осознала, что все эти годы мечтаю о встрече с ним!

И в этот миг произошло чудо: пространство неуловимо поменялось. Я ощутил чьё-то дыхание рядом с нами, чьё-то давнее, но очень сильное желание. Мои волосы наэлектризовались, а в ауре появилось ощущение чьего-то присутствия.

Так и есть: он здесь.

Внутренним зрением я увидел отца Стеллы, я услышал его просьбу, я открыл ему своё сердце и на несколько секунд стал им.

Я прикоснулся к Стелле и сказал в несвойственной для себя манере, резко проговаривая окончания слов:

– Стелла, я здесь.

Стелла изумлённо отшатнулась, повернула голову и посмотрела в мою сторону, не видя меня, широко раскрытыми глазами.

– Я бы сказала… – говорит она и её голос дрожит от напряжения, – я бы ему сказала: прости меня ты. Прости меня, папочка!

– Милая моя доченька… Конечно, я прощаю тебя. Прости и ты меня тоже, – говорю я и обнимаю её за плечи.

Стелла бросается ко мне, прячет голову у меня на груди и разражается рыданиями.

Выплакавшись, Стелла отодвигается от меня и долго молчит, вглядываясь в кружку с чаем.

– Знаешь, – медленно говорит она, оправившись от слёз, – у тебя сейчас был такой же запах, как у него. И движения были такие же, и голос похожий.

Я снова почувствовала его рядом, как тогда, в дни нашей размолвки, когда он проходил возле меня, не решаясь ко мне прикоснуться… Только сейчас я поняла, что было тогда у него на душе.

…Папа умирал долго и тяжело – у него был рак. Зато его болезнь собрала вокруг него всю нашу семью – братья и сёстры, тёти и дяди, которые не виделись много лет, встречались у него в палате, распределяли дежурства и хлопоты, разговаривали о жизни. Перед смертью он сумел сплотить всех нас так, что в те дни ко мне вернулось ощущение большой и дружной семьи, как когда-то в детстве, когда они с мамой были молодыми, а я – маленькой.

Мне сообщили о его смерти на мобильный, когда я делала покупки в супермаркете. Я села на пол, разбросав кульки и разрыдалась – и за всё время, что я плакала, никто ко мне не подошёл. И это было замечательно, потому что мне нужно было утолить свою тоску по тому, что было утрачено. Тоску, но не желание.

Стелла задумалась, отхлебнула глоток чая и поставила чашку на пол.

– Это желание сейчас помог утолить мне ты, – сказала Стелла, улыбаясь и вытирая глаза. Затем на секунду прислонилась к моему плечу и тут же попробовала отшатнуться, но я удержал её и мы долго сидели обнявшись, пока за окном не потемнело.

Обнимая Стеллу, я думал о мощи, сокрытой в её давнем стремлении. Сила Стеллы, соединившись с моим желанием ей помочь, смогла проложить канал к родной душе и притянуть ситуацию, в которой завершение неоконченного дела между отцом и дочерью стало возможно.

Перед моим уходом Стелла с благодарностью меня расцеловала.

– Спасибо тебе за всё, – сказала она своим низким красивым голосом.

– На здоровье, доченька, – полушутливо ответил ей я.

Лети на свет

Проводя корпоративный тренинг для одной из организаций, я познакомился с Майей. Майя давно занималась своим развитием: зачитывалась Ошо, посещала лекции в эзотерической школе, практиковала трансцендентальную медитацию.

Узнав о том, что я консультирую, она обратилась с просьбой о помощи и ко мне.

За несколько встреч (в то время для достижения результата мне требовалось больше времени, чем сейчас) мы проработали её старые страхи, сблизились и подружились. Вскоре общение по телефону стало для нас привычным явлением.

Однако один из её звонков стал для меня неожиданностью:

– Слава, привет. Срочно нужна твоя помощь.

– Что случилось?

– Когда я начала читать доклад на совете директоров, меня обуял панический ужас, я начала заикаться и едва закончила своё выступление. Сейчас решается вопрос о назначении меня на более высокую должность – а если я не смогу уверенно выступать, мне не видать её, как своих ушей. А я так мечтала об этом месте! Пожалуйста, помоги мне!

– Ну что ж, попробую. Ужас, говоришь? Как проявил себя твой ужас?

– Когда я вспоминаю об этом, у меня начинает трястись голова.

– Странно, мы ведь уже проходили через это… Ну-ка, погрузись снова в эту ситуацию… Получается? Теперь не сдерживайся, пускай твоя голова и дальше трясется… Лучше сейчас проживи это полностью, чем и дальше будешь пить в час по чайной ложке. Ну вот, твоя голова трясется, и что дальше?

– Теперь всплывает картинка…

– Рассказывай.

– Меня вызвали к доске в 6-м классе и я почувствовала это.

– Тогда перенесись снова в то время, вспомни, как это было. Представь себя у парты, запах мела, голос учительницы… Ну как, ты в картинке?

– Да. Я боюсь неправильно ответить учительнице, я понимаю, что ужас здесь неуместен, но ничего не могу с собой поделать; я знаю, что ты спросишь – нет, меня никогда не ругали за оценки, и я действительно не испытывала этого раньше. Этот страх – первоисточник, и он живет, несмотря ни на что. Я понимаю, что он совершенно неадекватен происходящему, но ничего не могу с ним поделать. В шестом классе я столкнулась с ним впервые, а ведь в детстве была такая смелая…

– Ну что ж, тогда просто побудь со своим страхом. Отдайся ему полностью, проживи его без остатка хотя бы сейчас.

– Не могу – он куда-то меня затягивает! Меня тошнит! У меня возникает чувство удавки на шее. Мне не справиться с этим. Я задыхаюсь!

– Тогда задержи дыхание. Что ты чувствуешь?

– Я проваливаюсь куда-то… Это сильнее меня. Я проклята. У меня нет сил.

– Тогда молись, призывай все силы света, проси о помощи. Проси защитить тебя.

На несколько минут Майя замолкает. Я чувствую, как она напряжена, но затем напряжение уходит. И тогда я снова слышу в трубке её голос:

– Мне уже легче.

– Что ты чувствуешь сейчас?

– Там, где была удавка – жжение, как огнем жжет. Господь помогает мне сжигать остатки страха. Я снова в порядке.

– Отлично, на сегодня хватит. Но то, что ты получила – только скорая помощь. Твоё лечение ещё впереди.

– Что же делать?

– Предлагаю поработать втроём: ты, я и Мерла. Так нам будет легче войти в твою карму.

– Ты думаешь, это из прошлых жизней?

– Ты же сама видишь. Твою нынешнюю биографию мы детально проработали в ходе психотерапии – ты вспомнила, пережила и закрыла все, что можно было.

– Кроме этого страха.

– Да. Нам часто казалось, что мы нашли первопричину – казалось бы, только довыразить и закрыть. Но нет, там как бездонная бочка. И она явно выходит за пределы твоей нынешней памяти. Да и слова твои о проклятии, видимо, не случайны.

– Я не знаю, почему я это сказала.

– Почему-то же сказала. Кстати, отчего умерли твои предки?

– Ой, верно… Бабушка, прабабушка, тетя – все умерли от рака. Наверное, проклятие все-таки есть.

– Вот видишь. Так что, до встречи втроем.

Я вешаю трубку, затем звоню Мерле и предлагаю поработать вместе, однако она колеблется. Я не настаиваю, потому что понимаю, что Мерла почувствовала опасность. Возможно, Майя ещё не дозрела для сильнодействующего вмешательства в её Судьбу и должна ещё определённую часть внутренней работы сделать сама. А преждевременно вторгаться в её карму, принимая ответственность за её негатив на себя, никто не захочет.

Я смиряюсь с тем, что мне не удастся выполнить обещание, данное Майе и беру в руки телефон, чтобы доложить о своей неудаче. Однако в этот момент телефон звонит сам.

– Я взяла ключ от тренинг-холла и жду вас там через полчаса, – слышится в трубке мелодичный голос Мерлы.

– Ты опоздала – она закончила работу в пять и сейчас едет домой – а живет она на окраине города.

– Ты все-таки позвони, а потом дашь мне знать.

Я для очистки совести набираю Майин рабочий номер и с удивлением слышу:

– Алло!

– Ты что, решила остаться на вторую смену? – спрашиваю я, не скрывая радости от того, что интуиция Мерлы в очередной раз сработала правильно.

– Нет, у нас вчера на полчаса сместили рабочий день. Я как раз собиралась выходить.

– Отлично, у меня для тебя хорошая новость. Сможешь приехать в помещение для тренингов? Мерла и я будем ждать тебя там.

– Конечно, могу! Раз уж вы ради меня соберётесь – куда я денусь…

И вот мы сидим в тренинг-холле. Мерла лукаво смотрит на меня и говорит:

– Ты не возражаешь, если мы последуем твоему методу?

Я не возражаю и мы начинаем беседу – до момента возникновения страха дела идут относительно быстро. На этот раз у Майи трясётся не только голова, но и ноги. Затем приходит ощущение горя и безысходности – мне уже приходилось вытягивать Майю из этих состояний на сеансах психотерапии. Однако сегодня стоит иная задача. Впрочем, раскрутка начинается с традиционного вопроса:

– Как ты чувствуешь свое горе?

– Как плиту где-то здесь, лежит и давит – Майя показывает на сердце.

– Тебе это должно быть знакомо по прежним жизням. Спроси у своей плиты, хочет ли она открыть свою тайну?

– Она начинает вращаться.

– Хочет. Погрузись мысленно внутрь нее. Что ты видишь?

– Я ничего не вижу.

Ведущий канал восприятия у Майи – кинестетический и поэтому вопрос задаётся на другой манер:

– Хорошо. Что ты чувствуешь?

– Меня тошнит… Головокружение… Меня кружит все сильней. Я вижу Землю, покрытую облаками, но при этом почему-то вишу головой вниз. Меня кружит и затягивает в какую-то воронку. Вижу фигуру в одеянии… Край одежд – белый. Фигура раскручивает волчок. Он крутится так быстро, что исчезает. Волчок крутится против часовой стрелки. Вокруг него образуется воронка, меня затягивает туда.

– Ты допущена идти против хода времени. Иди в эту воронку. Что ты чувствуешь сейчас?

– Опять тошнит… Запах дыма… Факелы на стенах, люди гуськом идут. Пожар! Мне жарко от пламени. Мечутся лошади, люди, я бегу и проваливаюсь…

– Куда?

– Куда-то в темноту.

– Ты умерла?

– Да.

– Куда ты идешь теперь?

– Вниз! Дом с коричневыми стенами… Я внутри. Это – отстойник. Здесь нет времени. Я долго должен буду находиться здесь.

– Уходи оттуда.

– Ухожу…

– Что ты чувствуешь теперь?

– Опять тошнит…

Майя делает инстинктивное движение вперед.

– Сгибайся!

Майя резко падает грудью на колени и внезапно разражается рыданиями.

– Он убил меня! Боже, за что? Он засунул мне пику в живот!

– Уходи оттуда! Слышишь? Ты – здесь, с нами!

– Слышу… Я был такой молодой мужчина со светлой бородкой, а этот толстый…

– Хватит об этом. Иди глубже. Что ты чувствуешь?

– Спазмы в горле… Я вижу с высоты подростка… Он прячется за камнем, чем-то напуган. Кажется, это я.

– Если это ты, войди в него.

– Да. Это я. Я стою на скале. Далеко внизу – море. Какое-то бурление… Что-то происходит внизу… Интересно, я смотрю на это бурление сверху, но моего тела уже нет рядом – я не ощущаю и не вижу его… Меня опять тошнит… Как будто я наглоталась воды.

Внезапно Майя снова разражается рыданиями.

– Где ты? Что с тобой?

– Я прыгнул со скалы и камнем ушел вниз! Я умер почти сразу – такой молодой, невинное существо… А труп съели рыбы!

– Уходи оттуда! Что ты видишь, вернее, чувствуешь, сейчас?

– Я над морем, все выше, выше… Или глубже? Я попадаю в какую-то оранжевую янтарную массу, я медленно двигаюсь вместе с ней. Какие-то встречные тягучие потоки… Противно! Боже мой, что это? Я – клетка! Я пожираю что-то липкое и вонючее, а кто-то сжирает меня!

– Уходи оттуда. Иди вперед. То, что ты ищешь, находится дальше.

– Я чувствую покой. Мне хорошо. Я вижу каменистую планету и сопло ракеты, уходящей ввысь. Почему-то мне кажется, что это Сириус.

– Иди вперед. Не отвлекайся. Вспомни об ощущении удавки на горле.

– Да. Я в древнем городе. Пирамиды. Наверное, это Египет. Я спускаюсь по ступенькам храма и чувствую это… Нет, ничего не вижу. Ускользает. Картинка размыта. Я потеряла ее.

– Сконцентрируйся.

– Нет… Оно не вернется.

– Тогда возвращайся к нам, сюда. Ты и так уже много сделала. Слышишь? Возвращайся.

– Как?

Я успеваю порадоваться тому, что нас трое – после таких слов впору было бы испугаться.

Мерла слегка нахмуривается и делает пассы, отводя потоки лишнего, выходящего из ауры Майи. Затем говорит:

– Лети к солнцу.

– Меня отделяет от него гора.

– Лети! Ты можешь!

– Я лечу! Но гора… начинает расти! Я не могу обогнать ее!

– Призови на помощь все Силы Света! Пускай тянут тебя наверх! Увидь их!

– Они тянут… Я перелетаю через гору!

– Ты видишь солнце?

– Нет, я смотрю вниз… Это – не гора! Что-то липкое, противное, чавкающее. Оно затягивает меня, так и манит спуститься ниже и это потрогать.

– Смотри на солнце! Твоя цель – солнце!

Молчание. На лице Майи отражаются противоречивые чувства. Затем она говорит:

– Я лечу на солнце. Горы больше нет.

– Ты снова с нами. Открывай глаза.

Майя открывает глаза и передергивается.

– У меня перед глазами опять это… Пика в животе!

– Закрой глаза снова. Перенесись в свое место покоя. Есть оно у тебя?

– Да. Мой любимый дуб в лесу.

– Ты видишь себя, сидящей под ним.

– Не вижу.

– Хорошо! Чувствуешь его запах, шершавость его коры – так лучше?

– Да, теперь пришло. А сейчас и вижу. Ой, хорошо-то как!

– Теперь представь свое сердце в виде чаши и наполни его той радостью, которую ты сейчас ощутила.

Майя молчит, ее лицо медленно светлеет. Затем начинает смеяться.

– У меня в чаше – нектар, сладкий-сладкий! Ой, через край полился!

– Теперь вернись к толстому с пикой и напои его.

Минута озадаченного молчания. Затем – взрыв хохота:

– Ест! Пику бросил и ест! Смешной такой – думает: я его – пикой, а он мне – меда… А я прошел мимо него и пошел своей дорогой. Ой, теперь рыбы перед лицом…

– И их накорми!

– Едят! Так и поплыли прочь со сгустками нектара… Теперь пожарище какое-то перед глазами, огонь пылает, люди с факелами, лошади туда-сюда бегают.

– Залей пожар нектаром.

– Получилось!

– Теперь возвращайся с ощущением нектара внутри!

Майя открывает глаза и смотрит на нас, как в первый раз. По глазам потекла тушь, но лицо стало свежим, а глаза – живыми. Энергии жизни, которые она получила, поменяли её прошлое и пройдя по кругу времён, с новой силой ворвались в сегодняшний день.

Она уходит в ванную умываться, а мы с Мерлой продолжаем беседу между собой.

– Знаешь, когда она спросила: «Как возвращаться?», я по-настоящему испугался, – признаюсь я.

– Это был момент духовного выбора. Многие жизни она познавала тёмную сторону силы через увлечение чёрной магией, борьбу за деньги и власть – и это всегда заканчивалось преждевременной смертью. А сегодня она выбрала свет – и теперь будет жить долго и счастливо.

– Древний же у нее дух. Египет, Сириус… Кстати, она ведь в Америку едет, а там мои учителя-психологи, Барри с Джаней – они тоже в какой-то из жизней в Египте жили, да и у меня с этим местом есть связь… Похоже, кармическая группа.

– Поживем – увидим. Слушай, ты можешь проводить ее до дому? Мне домой сейчас бежать надо, дети малые одни остались. А Майю сейчас бросать нельзя – она еще часа два как заторможенная будет.

– Хорошо.

Мы прощаемся на улице и расходимся в разные стороны. Нас ждут другие люди – и с каждым днем их число увеличивается. Жизнь продолжается.

10. Чудеса любви

Любовь – могучий поток, а наше сознание – маленький ручеёк, который стремится воссоединится с потоком.

Эта аналогия не случайна: ведь качество любой энергии подобно воде.

Вода составляет 70 % нашего тела и две трети поверхности Земли. Если мы поднимемся в космос и посмотрим оттуда на нашу планету, то первым, что мы оттуда увидим, будет вода.

Вода являет собой прекрасную иллюстрацию принципа единства в многообразии. Бескрайние океаны и громадные айсберги, грозовые тучи и белые облака, влажные туманы и чистейший снег гор, мощные реки и быстрые ручьи, холодные родники и пар бьющих из-под земли гейзеров – все это вода. Вода проникает в любую трещину, растворяет большинство материалов и достигает самых верхних слоев земной атмосферы.

Человечество едино так же, как едины запасы воды на планете Земля. Подобно воде, которая всегда сводится к воде и остаётся водой, большинство людей стремится жить по-человечески, быть людьми, поступать, как люди. В своих основных устремлениях и ценностях мы во многом похожи и признаем свою связь друг с другом – хотя понимаем это единство по-разному.

Урок, преподанный человеку водой, заключается в том, чтобы научиться приводить к любви свое качественное состояние и отношения с людьми, с которыми мы взаимодействуем. Ведь обращаясь с водой, мы вынуждены учитывать ее особенности. Не всякую воду можно пить – а вот лед, туман или кипяток тем более, пить нельзя. Зато лед можно грызть или сосать, росой умываться, обтираться снегом, выгонять паром болезни из тела… Взрослому человеку никогда не придет в голову поступать с водой, не учитывая ее состояний: ведь кипяток не пригоден для питья, а лед для отопления.

Как не бывает двух одинаковых снежинок, так нет и двух одинаковых людей на планете Земля. Не всякий сразу способен дать приятное тепло открытого общения. К кому-то надо пробиваться через залежи льда и снега замороженных чувств; к кому-то – через туман неосознанных желаний и иллюзорных мысленных построений. Кто-то может облить холодным душем скептицизма, а кто-то – ошпарить кипятком ненависти. Но сила единого потока любви поможет преобразовать любое внутреннее качество – будь то качество воды или качество человека.

Теперь давай применим правило воды по отношению к нашему умению любить. Ведь мы будем успешны и радостны лишь настолько, насколько свободно будут течь с потоком любви наши собственные чувства. Вспомним о воде: она не смогла бы присутствовать везде, не обладая возможностью изменять и совершенствовать свои состояния.

Итак, не теряй времени.

Разморозь свою энергию, выпусти лишний пар и вливайся ручейком сознания в великое течение жизни.

Используй силу потока, и он понесёт тебя в нужную сторону.

И тогда ручеёк, текущий вместе с потоком, сможет сдвинуть гору незавершённых дел; заполнить бездну страхов; преодолеть полосу неудач. Ручеёк, текущий вместе с потоком, покатит впереди себя валуны препятствий; просочится через пески уныния, расширит берега возможностей и возродится великой рекой радости, втекающей в бескрайний океан любви.

Тогда и ручейку станет ясно, что чудеса возможны.

Вылечи корни

Женя позвонила мне вечером.

– Станислав Олегович, мне говорили, что вы консультируете…

– Вы были на моих семинарах, тренингах?

– Была очень давно после того, как мне вас рекомендовали люди, которые их посещали. Но теперь мне нужна личная встреча.

– Хорошо, приходите.

– И еще, я хотела бы знать… Сколько мне это будет стоить?

Я называю сумму и мы договариваемся о встрече.

И вот Женя сидит напротив меня в кресле. Робкая, скованная женщина – такому клиенту даже на «ты» перейти будет очень трудно – значит, придётся общаться на дистанции.

Я отмечаю, что несмотря на молодой голос, эта женщина выглядит значительно старше – или может, она устала от жизни? Ее речь нетороплива и размеренна, на глаза время от времени наворачиваются слезы.

– Проблем у меня много… Хочу, чтобы вы в первую очередь научили меня любить себя – вы часто говорили о значении этого на тренинге.

– Если вы осознали важность этого, дальнейшее будет не так уж и сложно. Но для начала расскажите мне о своих проблемах.

– Это не имеет значения. Дайте мне какие-то упражнения – я и так знаю, что все дело в этом.

– Не думаю, что прямо сейчас вам нужны упражнения. Давайте так: вы уже сделали первый шаг на пути любви к себе – решили, что вам нужна помощь и обратились за ней к психологу. Теперь вам нужно решиться на следующий шаг – открыться.

– Хорошо… У меня, очевидно, большие проблемы с родителями. Я уже не живу с ними, у меня муж и двое детей, отдельная квартира…

– Вот и хорошо, так проблем меньше.

– Мне тоже так казалось. После вашего тренинга пошел интенсивный процесс переосмысления своего детства, многое из того, что вроде бы забылось и не должно больше вспоминаться, начало выходить наружу… Теперь оно душит меня. Я просто не могу забыть некоторые вещи.

– Например?

– Мать наказывала меня, кричала… Родители и между собой только криком общались.

– Это все в прошлом.

– Для меня это живо. Они не разговаривали со мной иначе, как через крик.

Женя достает платок и вытирает слезы. Я молчу.

– Мне стыдно… Стыдно плакать.

– Напрасно вы стыдитесь своих слез. Чем больше их выйдет, тем меньше горя останется у вас внутри.

– Мне кажется, я никогда от них не избавлюсь… Я все понимаю, мои обиды – это только мои проблемы, надо прощать – но как? Я, наверное, не умею…

Недавно мать разбудила меня своим звонком в шесть утра и прошипела: «Знаешь, что люди говорят? Что ты предала свою мать!» Я встала спросонья, оторопела, переспросила ее, а она уже бросила трубку. Так я после этого сама не своя ходила. За что она меня так ненавидит?

– Правильнее спросить, за что теперь ненавидите ее вы.

– Да, это верно… Я помню, как в детстве мы играли в театр. Это была наша любимая игра с девочками. Ничего хорошего в жизни у меня не было, только эта игра! Я шила платье из каких-то лоскутков и не пошла в школу, чтобы все доделать к сроку. А она как раз пришла с работы домой. Я начала оправдываться, она отчитала меня и забрала платье, а потом я услышала запах гари. Когда она появилась, то с порога заявила мне, что сожгла платье для того, чтобы меня проучить. Я закричала ей в спину: «Я ненавижу тебя!»

– Что было потом?

– Я плохо помню… Она отчитывала меня, что-то говорила по поводу того, как надо разговаривать с родителями. Но платье она все-таки не сожгла, это были какие-то тряпки. Зачем она хотела причинить мне эту боль?

– Вы спрашивали ее об этом?

– Да. Я все время их спрашивала, почему они меня наказывают. «Потому что люди злые!» – так всегда объяснял мне отец.

– Что вы чувствуете, когда рассказываете об этом?

– Обиду! Мне тем более обидно, потому что доставалось всегда мне, а ведь нас было двое… Брата, по-моему, они любили больше.

– Как вы знаете, что это обида?

– Хочется плакать.

– Еще.

– Дышать тяжело.

– Почему тяжело?

– У меня какая-то тяжесть в груди.

– Вспомните, когда вы испытали это чувство в первый раз.

– Я испытала его… Вспомнила! Тогда был солнечный день, у мамы было хорошее настроение, это бывало так редко… Мы о чем-то беседовали, мне было хорошо… Она интересовалась чем-то, я что-то рассказывала, а она не критиковала – просто слушала.

Потом она сказала, что ей нужно в магазин. Я попросилась выйти во двор, она разрешила при условии, что я не буду выходить за его пределы. Она ушла, а я погуляла и решила встретить ее. Я так старалась быть хорошей, я стояла на самом краю двора, высматривала ее, а она… Она вернулась и отругала меня за что-то.

– За что?

– Кажется, за то, что носочки испачкала.

– И тогда вы в первый раз почувствовали обиду.

– Наверное, не в первый. Но до этого как-то получалось отпускать от себя, не озлобляться. А в этот раз появился какой-то комок.

– И с тех пор вы живете с этим комком? Но мы же говорили о тяжести в груди. А где же тяжесть?

– Ее уже нет. По-моему она исчезла, как только я начала рассказывать вам об этом. А комок я чувствую очень давно. Да, тогда был только комок. Он где-то здесь, – Женя показывает в область горла под кадыком.

– Кстати, я часто болею ангинами. Вот и после того, как мать позвонила, заболела. Может, она меня сглазила?

– Сами вы себя сглазили. Слова у вас в горле застревают, вот и болеете. Научитесь выражать свои чувства – болеть перестанете.

– Научиться – как?

– Для начала вернемся в ситуации, где вам это не удавалось. Закройте глаза, расслабьтесь. Теперь погрузитесь мысленно в ситуацию, в которой мать не оправдала ваших ожиданий… Вы маленькая девочка, вы стоите на краю двора, с трепетом ждете возвращения матери… Ощутите себя ей, прочувствуйте. Получается? Ну как, вы в картинке?

– Да… Да.

Выражение лица Жени меняется, морщины разглаживаются, губы расслаблены – она действительно в картинке своего прошлого. Теперь мне нужно максимально включить в себе собственное женское начало: ведь сейчас ей нужен не отец, а мать. Я встаю с кресла, подхожу к ней и глажу по голове, громко говоря с интонациями, которыми родители обычно пользуются при разговоре с маленькими детьми:

– Какая умница! Какая замечательная маленькая девочка! Ты дождалась меня, милая? Как я рада, что ты меня встречаешь!

Ответом мне служат рыдания. Женя плачет взахлеб, пряча свое лицо мне в руки. Ее плечи мелко трясутся. Затем рыдания понемногу стихают.

– Да, да… Именно этого мне всегда недоставало, – говорит она, сморкаясь.

Затем умолкает и какое-то время сидит, глядя в одну точку. Мы оба молчим, но я чувствую, как внутри неё идёт запущенный в эти несколько секунд процесс переосмысления своих отношений с матерью – а значит, и отношения к себе самой, и ко всем её потомкам по женской линии.

Надо ковать железо, пока горячо – я предлагаю ей поработать над прощением матери. Теперь, когда её внутренний ребёнок получил то, что всегда хотел, она может это сделать.

Аффирмация: «Я прощаю свою мать за то, что она не давала столько любви, сколько мне было нужно» даётся ей тяжело – её голос садится, дрожит, сбивается на слёзы. Женя забывает слова и путается в их порядке. Тогда я предлагаю ей записать аффирмацию и поработать с ней дома до тех пор, пока она не сможет произнести эту фразу спокойно, громко и решительно – это и будет означать, что процесс прощения завершён.

Женя соглашается.

Потом мы некоторое время беседуем ещё о чём-то, договариваемся о контрольном звонке и Женя встает.

– Почему вы на меня так смотрите? – спрашивает она.

– А вы сами на себя посмотрите. Вы изменились.

Женя достаёт из сумочки зеркальце.

– А я-то думала, что у меня тушь потекла. Ну да, лицо другим стало.

Человек привыкает к своему лицу – однако со стороны виднее и потому реакция Жени на перемены сдержаннее моей.

Я часто вижу, как моя работа отражается на внешности пришедшего ко мне человека – у кого-то больше, а у кого-то меньше. Но изменения, произошедшие в Жене за время нашей беседы, поразили даже меня – она сбросила добрых пару десятков лет. Я замечаю, что Женя красива – а ведь когда она пришла, я видел только угрюмые морщины и мешки под глазами. За два часа нашей беседы человек стал совершенно другим.

Женя согласилась работать над прощением своей матери, впустила в себя женские энергии своего рода – и они тут же её преобразили.

Я прошу Женю перезвонить мне через два дня, но глядя на неё, вижу, что в ближайшее время разговор со мной ей уже не понадобится.

Главная работа – сделана.

Растворись в любви

…Мои дорогие родители!

Вы прожили достойную и благородную жизнь. Вы пережили войну, бомбёжки и эвакуацию; слепоту деда, болезнь бабушки, папин инсульт и последовавшую за ним инвалидность, время безденежья и дефицитов и работу с утра до вечера. Вы не озлобились и не сломались – но были вынуждены глубоко спрятать свои чувства для того, чтобы выжить и дать продолжение нашему роду.

Ведь вам ещё надо было вырастить меня.

Папа, спасибо тебе за всё. Спасибо за то, что научил меня плавать и кататься на лыжах; любить природу и пешие походы; наслаждаться минутами отдыха и радоваться малому. Спасибо за то, что дважды спасал мне жизнь, защищал меня перед старшими обидчиками и учил защищать себя. Спасибо за то, что учил меня английскому, ввёл в мир шахмат и был моим первым игровым партнёром. Спасибо за то, что таскался со мной по поликлиникам, когда я болел в детстве и старался лишний раз не беспокоить меня, когда заболел сам. Спасибо за обеды, которыми ты меня кормил, выйдя на пенсию и за улыбку, которой встречал меня на пороге нашего дома. Спасибо за теплые рукопожатия, поцелуи в щёку и запах твоего одеколона. Спасибо за то, что никогда не жаловался и не стонал, как бы тебе ни было плохо, а когда пришла пора умирать – ушёл тихо и с внутренним достоинством. Спасибо за то, что после своей смерти приснился мне и попросил позаботиться о маме.

Мама, спасибо тебе за то, что оставалась со мной все эти годы.

Спасибо за то, что читала мне сказки, кормила мороженым с ложечки, чтобы я не простудился; гуляла со мной в парке, возила на море, писала за меня сочинения, помогла поступить в университет, забросила ради меня научную карьеру и пошла на нелюбимую, но хорошо оплачиваемую работу, чтобы иметь возможность купить мне выпускной костюм. Спасибо за то, что твой голос всегда оставался молодым, а лицо – светлым. Спасибо за то, что до последнего дня следила за собой и принимала душ даже тогда, когда тебе уже трудно было поднять ногу, чтобы залезть в ванную. Спасибо за то, что сама себе стирала, мыла голову и всегда пахла чистым бельём и телом. Спасибо за то, что мы жили раздельно и за то, что в трудные минуты моей жизни ты всегда приглашала меня переехать к тебе. Спасибо за то, что оправдывала мою вечную занятость, старалась не беспокоить по мелочам и все свои просьбы сводила только к одной – звонить тебе почаще.

Прости меня за то, что я не всегда выполнял твою просьбу.

…Когда пришло время уходить на пенсию, ты с грустью сказала о том, что теперь не знаешь, как приносить людям пользу.

– Как это не знаешь? – спросил тебя тогда я.

– У тебя замечательная квартира в центре – отдай мне большую комнату для работы, я буду проводить в ней свои тренинги, а ты будешь за ней присматривать.

Ты с радостью согласилась и с тех пор жила ожиданием очередного тренинга – ведь для тебя это был день моего прихода; праздник, на котором ты могла подарить мне свою любовь и заботу.

Ты отнеслась к своей новой работе так же ответственно и скрупулёзно, как делала это всю жизнь. Ты выдраивала квартиру до блеска до тренинга и после него, не позволяя мне остаться, чтобы тебе помочь и лишь когда совсем ослабла, просила меня перед уходом достать пылесос из коробки. Твоя квартира всегда пахла чистотой и уютом, а после каждого тренинга меня ждал вкусный обед или ужин, приготовленный твоими руками.

Последние годы тебе стало трудно ходить и ты перестала покидать квартиру. Твоя жизнь всё больше замыкалась в пространстве тахты, журнального столика и стоявшего на нём телефона. Потребность посещать тебя в дни, когда у меня не было тренингов, увеличивалась и тогда я, приехав в очередной раз, сказал:

– Мама, пришла пора съезжаться поближе. Давай поменяем твою квартиру на мой район.

– Я жила здесь большую часть жизни и здесь помру, – ответила ты. – Если мне будет совсем плохо, я позвоню и ты приедешь.

– Мама, а вдруг надо будет срочно приехать? И тебе, и мне будет удобнее, если ты будешь где-то рядышком.

– А о людях, которые ходят к тебе, ты подумал? Как по-твоему, захотят ли они ездить на твою окраину? – ответила ты.

И была права – хоть я и любил Оболонь, где жил тогда, для работы с людьми, приезжавшими ко мне из других городов, этот район подходил меньше. Внутренне я радовался тому, что ты хочешь любой ценой сохранить наше родовое гнездо, однако продлить твою жизнь мне хотелось больше.

Купить квартиру рядом с тобой для меня было слишком дорого и тогда я начал приезжать к тебе чаще, доставляя продукты и рассказывая, как можно преодолеть твои болезни – и когда ты прислушивалась ко мне, тебе, действительно, становилось легче. Увы, ты так и не привыкла к мысли о том, что временное улучшение, которое наступало после наших бесед и медитаций – это не подаренное мной облегчение, а закономерный результат твоего собственного внутреннего усилия.

За сорок дней до твоего семьдесят шестого дня рождения ты позвонила мне и сказала:

– Приезжай скорее. У меня отнялись ноги – я едва успела добраться до тахты, чтобы тебе не пришлось меня таскать.

Я тут же оставил свои дела и поехал к тебе.

Отперев дверь своим ключом и зайдя в комнату, я спросил:

– Скорую вызвала?

– Ну как я её вызову – кто ж ей открывать будет? Ты и вызывай.

Я вызвал скорую, сел рядом с тобой, обнял тебя и прижался головой к твоим золотистым волосам, на которых никогда не видел ни единого следа седины. Недаром же тебя назвали Светланой…

К моменту приезда неотложки ты уже потеряла сознание. Врачи выставили меня за дверь и начали работать дефибриллятором, а когда я снова зашёл, всё было кончено.

Скорая уехала, я сел рядышком с ещё теплым телом и вспомнил, как я обиделся на тебя за то, что в школьные годы ты обозвала меня предателем, узнав, что я пожаловался на твою строгость друзьям. Как я понимал сейчас твои чувства – ведь тебе, как и любой другой маме, хотелось быть лучшей в мире для своего ребёнка!

И тогда я закричал тебе, неподвижно лежавшей на тахте: «Ты – лучшая мама в мире!». И разрыдался из-за того, что не успел сказать тебе это раньше…

Прошла неделя. Когда боль утраты немного утихла, ты явилась ко мне в медитации и сказала:

– Прекрати страдать. Мне уже хорошо, а себе ты этим не поможешь.

– Мама, я люблю тебя!

– Я тоже очень сильно тебя люблю. Я рада, что у нас была такая замечательная жизнь.

– Это верно, – впервые после твоих похорон улыбнулся я.

Ты сидела рядом – в тёмном костюме, белой блузке и красных туфельках на каблучке – своём любимом торжественном наряде. На твоей груди сверкала медаль – такой я тебя видел только на фотографии, сделанной в день награждения на работе. В последнее время ты стеснялась своей медали и прятала её подальше – ведь на медали было изображение героя советских времён. Но в этот раз мне показалось, что медаль выглядит как-то по-другому.

– Прости меня за то, что я не заезжал к тебе несколько дней перед твоей смертью, – сказал я.

– Не вини себя. Лучше сожаление об утраченном, чем разочарование в найденном.

– Почему ты ушла так рано? Почему не позволила мне исцелить тебя?

– Ты же видел, в каком я была состоянии – еле ходила. Да, когда я прислушивалась к твоим рекомендациям, мне становилось легче – но я не стала бы следовать им постоянно. А тебе надо было дописывать книгу, доделывать свой ремонт – ну не мог же ты сидеть со мной с утра до вечера.

Пойми – иногда гораздо проще начать новую жизнь, чем продолжать цепляться за старую. Всегда лечи только тех, кто этого хочет.

И прекрати, наконец, страдать – лучше напиши о нашей беседе в одном из своих рассказов.

Мы помолчали. Твои глаза светились радостью и счастьем, лицо выглядело молодым и свежим и я начал понемногу успокаиваться.

– Я помогу тебе использовать мой уход наилучшим образом, – продолжила ты.

– Некоторые гены, которыми я тебя наделила, были хороши для выживания в прошлом, однако они не годятся для нового времени. Я не допущу, чтобы они мешали в твоей работе и поэтому заберу их с собой. А твои небесные наставники заменят их тем, чем посчитают нужным. Договорились?

Кивнув, я сказал тебе:

– Ты снова помогаешь мне! А я – что за нашу жизнь дал тебе я?

Ты улыбнулась и с гордостью показала на свою грудь.

Присмотревшись, я увидел на медали, висевшей на твоей груди, надпись:

«Лучшей в мире маме».

И был мне в тот день сон: отверзлись небеса и вознеслась туда душа матери моей.

И спустилась с небес сияющая лестница и сошёл по ней на землю великий святой в одеянии церковном и с ним семь иноков в чёрных одеждах.

И устроили они по маминой квартире крёстный ход, изгоняя из неё страстей земных порождения; а мне велели ходить за ними.

И запечатал святой стены и двери квартиры, глаголя: «Да будет твердыня сия неприступна для сил зла и тьмы и несчастия всякого и да будет вечно служить Добру и Свету».

И велел мне стать на колени и крестил меня духом святым; и видел я маму в белых одеждах, в луче Богородицы стоявшую и сияющий крест над квартирой маминой.

А когда закончился крёстный ход, снова спустилась с небес светоносная лестница и принялся восходить по ней молчаливый святой во главе торжественной процессии.

– За что же честь нам такая, Господи? – успел я крикнуть ему вослед.

И перед тем, как небеса закрылись, отчётливо услышал его голос:

– За пример сыновнего почитания, людям явленный и Любовь Божественную между отроком и родителями его.

Просто дари

Вспоминая свой жизненный путь, я отмечаю свои достижения и неудачи, победы и поражения, радости и печали. Однако чаще всего в памяти всплывает один и тот же, на первый взгляд весьма рядовой случай, продолжительность которого не превышала нескольких секунд.

Вот при каких обстоятельствах этот случай вошёл в мою жизнь.

Много лет назад, в самом начале трудовой биографии, я работал в одном из научно-исследовательских институтов, получал небольшую зарплату и чтобы подправить продовольственное положение своей семьи, осенью выезжал на выходные в село для оказания помощи тамошним жителям в уборке урожая.

Что представлял я из себя тогда? Недавно женившийся молодой человек, с кучей психологических комплексов и житейских проблем, всецело погружённый в типичные для того времени бытовые сложности, семейные неурядицы и неприятности на работе. Зарабатывал я тогда мало, регулярно болел, а о возможностях, которые имею сейчас, был осведомлён разве что теоретически.

Неудивительно, что я почти всё время пребывал в тихой депрессии, прерываемой разве что очередными нападками начальства, вынуждавшего мобилизовывать остаток жизненных сил на борьбу за выживание.

В таком вот состоянии в один из сентябрьских дней далёкого прошлого века я возвращался с сельхозработ домой. В замызганной телогрейке и с сумкой трофейных яблок в руке я перекочевал с автобусной станции на конечную остановку метро, спустился в тоннель и занял свободное место в углу вагона, чтобы никто не мешал мне предаваться моим невесёлым раздумьям. Вокруг меня собирались такие же мрачные, погружённые в повседневные заботы люди.

Место напротив меня заняла светловолосая женщина средних лет, на которую я вначале не обратил внимания. И только через несколько остановок, когда мой взгляд задержался на ней дольше обычного, я осознал – женщина беззвучно плакала. Она сидела, опустив голову, плотно стоявшие люди окружали её со всех сторон и слёзы, которые лились из её глаз, были поначалу видны только мне.

Женщина уставилась неподвижным взглядом в пол и не видела меня. А я, уже не отрываясь, смотрел на неё. И чем больше я наблюдал её слёзы, тем меньше и невзрачнее казались мне собственные беды, потому что внимание всё больше переключалось на плачущую незнакомку.

– Наверное, ей очень плохо, раз она плачет в переполненном вагоне, не обращая внимания на окружающую толпу, – думал я.

– Может быть, у неё кто-то умер?

– Может быть, у неё заболел ребёнок или она сама неизлечимо больна?

– Может быть, её избивает муж, а ей некуда идти и она сейчас возвращается на ежедневную экзекуцию?

– А может, её выгнали из квартиры и ей негде жить?

Мне очень хотелось узнать, что именно у неё произошло – но в те дни я никогда б не осмелился заговорить с незнакомым человеком на глазах у всех даже для того, чтобы ему помочь – да и не смог бы тогда я ничем помочь, разве что выслушал бы.

Мне оставалось только теряться в догадках, что я и делал.

Между нами установилась незримая связь, хотя она, сосредоточенная на своём горе, этого не чувствовала. Мне захотелось помочь ей, сделать для неё что-то.

Я нагнулся к своей сумке и открыл её.

Там под самой застёжкой лежал лучший экземпляр моей добычи, которым я любовался весь день – огромное красное яблоко одного из самых вкусных осенних сортов – «Слава Победителю». С трудом помещаясь в моей ладони, оно по размерам напоминало небольшую дыню. Яркие прозрачные прожилки на его боках свидетельствовали о том, что яблоко вошло в завершающий период зрелости и должно быть съедено в течении ближайших нескольких часов.

Этот сорт с незабываемым вкусом не хранится долго и потому его нельзя найти на прилавках магазинов, да и сейчас такие красавцы попадаются редко – настоящий дар природы… Я больше всего хотел привезти домой именно это яблоко и показать его своим близким – но увидел плачущую женщину и заколебался.

Я почему-то почувствовал, что нужно отдать яблоко ей.

На секунду я вообразил, как мои близкие охали бы и ахали, разглядывая этот царь-фрукт и подумал – может быть, женщину можно утешить яблоком поменьше?

– Но ведь тогда это будет просто яблоко и оно не произведёт нужного эффекта, а может даже и навредить, – сказало что-то внутри меня.

– Вдруг женщина подумает, что её жалеют, подают ей, как нищенке, на пропитание.

Я мысленно представил себе, как женщина возьмёт большое яблоко в руки, удивится ему и хотя бы на минуту отвлечётся от своих бед – а потом испугался, что она засмущается и будет пытаться вернуть яблоко, а я не смогу настоять на своём и тогда мой план не сможет воплотиться в жизнь. И когда я испугался, я отчётливо понял, что самое красивое яблоко должно обязательно оказаться у неё.

Я вынул яблоко из сумки, прикрыл полой телогрейки и накрыл рукой.

Поезд летел по тоннелю, а женщина всё плакала. Некоторые люди уже заметили её слёзы и искоса поглядывали на неё, однако никто с ней так и не заговорил.

Приближалась моя остановка.

«Станция Крещатик», – объявил голос машиниста и двери вагона открылись.

Проходя к выходу, я дотронулся яблоком до пальцев женщины и как только она их разжала (я почему-то был уверен, что она не сожмёт их, а именно разожмёт), положил яблоко в её ладонь.

Женщина встрепенулась, ошарашенно посмотрела на яблоко и завертела головой, пытаясь понять, что произошло. Наши взгляды встретились и за долю секунды я прочёл в её глазах целую гамму чувств – испуг, недоумение, удивление, благодарность, протест – как бы там ни было, энергия жизни ворвалась в неё своей вечно обновляющей струёй и сшибла с исподволь засасывающей негативной волны. Рука женщины дрогнула, пытаясь понять, что делать с яблоком дальше, но удержала его. А я тем временем вышел из вагона и закрывшиеся за мной двери снова разъединили нас в пространстве Вселенной.

Так дар Евы Адаму прошёл по кругу времён и вернулся её наследнице от его потомка очистительной жертвой.

Конечно же, ничего особенного сразу после этого со мной не произошло. Жизнь текла своим чередом, я пытался решать свои проблемы и вскоре забыл этот случай.

Через год я развёлся, затем женился снова. Потом последовали: новая квартира, новая учёба, новая профессия, новая работа, рождение ребёнка и новая жизнь.

С тех пор у меня были духовные прозрения, тяжёлые уроки и впечатляющие победы. Была первая книга, первый успех и первая плата за него.

Были события и путешествия, были многие люди, которым я помог за деньги и некоторые, которым я помогал просто так.

В каждом из случаев такой помощи, как пытался убедить меня мой ум, было намного больше осознанности, значимости и пользы, чем в спонтанном движении души, проявившемся в киевском метро – ведь в дальнейшем я имел возможность наблюдать работавших со мной людей и видеть, как они меняются после наших встреч.

Но почему же ни один из этих случаев, возникая в моей памяти, не вызывает такое же тепло в душе и такое же ощущение единства со Вселенной, не пробуждает во мне такую же радость и осмысленность целостной картины бытия?

Мне почему-то кажется, что всё ценное и значительное, что произошло со мной в последующие годы, случилось благодаря большому красному яблоку, неожиданно захотевшему оказаться в руках светловолосой незнакомки. Во всяком случае, я вспоминаю о нём всякий раз, когда жизнь радует меня очередным сюрпризом.

– Ну вот, – улыбается мой духовный наставник Мерла, заглядывая в написанный мной текст, – видишь, как всё просто. – Помог ли ты этой женщине больше, чем своим нынешним клиентам или нет – какая разница? Значение имеет не то, что ты ей дал, а то, что ты тогда дал себе сам.

Конечно, сейчас ты уже умеешь работать над собой, осознаёшь значение добрых дел для своей кармы и обладаешь большими возможностями для того, чтобы исправлять судьбы других людей.

Но ведь и дано тебе немало – не последним делишься.

Теперь посмотри на то, кем ты был и что для тебя значило это яблоко.

Так что не удивляйся тому, что тот бедный, невежественный и закомплексованный юноша, из которого ты вырос, дал себе тогда очень, очень много.

…Земля, несущаяся в безбрежном космическом пространстве, хватает ли тебе нашей любви? Не устала ли ты нести на себе человечество, вечно спешащее за иллюзорным счастьем и походя потребляющее твои главные дары?

Хотим, чтобы ты чувствовала себя в бескрайнем космосе любимой, защищённой и почитаемой твоими детьми.

Как большое красное яблоко в тёплой женской руке.

Как молодой человек, правящий Судьбу по наитию свыше.

Как эта книга, улучшенная трудами Мерлы.

Как благодарное сердце в центре Вселенной.

Вместо послесловия

Иди к мечте [4]

Синее небо. Белоснежные вершины фиолетовых гор. Наверх лучше не смотреть – ослепляющий кружок солнца будет долго прыгать разноцветными пятнами в тотчас же увлажнившихся глазах.

Где-то там, возле солнца подвижной точкой парит древний орел. Пастух не видит его, но знает, что он здесь. Мысленно можно подняться к нему и кружить рядом с ним в бескрайней синеве.

Орел – царь гор. В этих местах лишь ему, птице, позволено есть животных. Пастуху приходилось защищать от него свое стадо в периоды приплодов, но он никогда не жалел, если орлу все же удавалось улетать с добычей – царь брал свое.

– Энрике! Энрике! Еле слышный крик выводит старого пастуха из состояния задумчивости. В поисках нового пастбища он опять забрался слишком высоко.

Товарищи пастуха чуть различимыми фигурками мелькают где-то внизу. Они отчаянно машут руками, стараясь привлечь его внимание. А с годами им все труднее это сделать. Старик отправляется собирать сухую траву для костра и подолгу стоит посреди плато, обдуваемый переменчивыми ветрами гор.

– Пришла Манекита, – говорят ему товарищи, пока он, отряхиваясь, спускается к ним с утеса по узкой тропе. – Она хочет забрать свою овцу.

Отдать овцу хозяину – обычное дело. Но Каиме и Акин соблюдают традицию – старший должен знать, что творится в отаре.

Энрике молчит. Это тоже дань неписаным правилам – отдавший овцу знает, что на время выпаса пастух становится хозяином отары, и хотя не было случая, чтоб из-за возвращения возникал спор, было бы неправильно отдать частицу своего стада просто так, без всяких объяснений.

– У меня заболел муж, – выступает вперед Манекита. – Нужно заплатить знахарю за лечение.

Манекита – мать троих маленьких детей, сохранившая девичью фигурку и веселый нрав. Она смотрит на Энрике, смешно прищурясь – солнце бьет ей из-за спины пастуха прямо в глаза.

Энрике подает знак Каиме. Теперь до самого вечера придется управляться с Акином вдвоем – Каиме когда-то ухаживал за Манекитой и наверняка возьмется ее провожать. Впрочем, это и к лучшему – женщине с овцой в одиночку будет трудно спуститься с горы.

Старый пастух молча отдает молодому шерстяной плащ, служащий ему когда тентом, когда одеялом. Это разрешение поспать – до полной луны по ночам за стадом следит Акин. Старик молча радуется: нет времени лучше, чтобы отвлечь мысли от стада и побыть одному в горах. Вечером солнце не так ярко светит и орел будет хорошо виден среди быстро чернеющих гор.

Каиме с овцой едва поспевает за быстрой походкой Манекиты. Женщины в ее возрасте в селении боятся показываться на людях, а вот она везде ходит сама. В юности Каиме и Манекита были очень близки, но их дружбу прервал голос пробудившейся природы. Манекита вышла замуж за сына старосты, а Каиме завел подружек среди приходящих в селение скупщиц брынзы и одеял.

Акин спит, раскинувшись на двух пончо. Старый пастух смотрит в небо, изредка переводя взгляд на блуждающих по плато овец. В том, что житель селения назвал бы едва видимой точкой, старик различает распростертые крылья, острый силуэт головы и вибрирующий от напряжения хвост. Точка пришла в движение – орел бросился вниз за пищей.

– Кита, говорит Каиме, прыгая за ней по камням, – я люблю тебя.

– Что ты говоришь, Каиме? Я замужем и уже стара для любви.

– Я знаю, что это не так. Я все равно хочу, чтобы ты стала моей женой.

Манекита останавливается и долго глядит на него. Каиме не шутит. Наконец, она медленно проговаривает:

– Ты знаешь, что это невозможно. Я не смогу оставить детей. И разлучать их с отцом я тоже не хочу.

Старый пастух глядит в небо. Если смотреть в синеву над головой очень долго, за ней проступает чернота. Дневное небо опаснее ночного, потому что в ночном есть звезды. Ночное небо полно и заботливо. Дневное небо скрывает бездну. Если очень долго в него смотреть, ощущение земли пропадает. Тогда небесная глубина становится вибрирующей и манящей. Привычные ориентиры верха и низа меняются местами, бездна притягивает и руки начинают дрожать, желая вцепиться в колючую горную траву и удержаться на земле. Сколько раз старик убивал в себе это ощущение, переключаясь на блеющих овец, кизяки под ногами, пончо, развевающееся на ветру.

«Однажды», думает он, «я не захочу возвращаться к овцам. И тогда я просто упаду туда.»

Акин спит в позе младенца. Становится холодно и тело сворачивается во сне, как обгоревший в костре кизяк.

– Кита, – говорит Каиме, смеясь, – я люблю тебя.

– Почему ты смеешься, Каи?

– Я понял, что я все время любил тебя. И я не собираюсь от тебя отказываться.

– Наше время прошло, Каи. Ты любишь меня, а как же другие?

Старик толчком будит Акина – пускай идет загонять овец. Теперь он сам хочет поспать. Вдыхая резкий запах одеяла, старик предвкушает привычный сон. Последние годы он остается все тем же – небо из бездны превращается в родное и близкое место, где старик движется вслед за огромным орлом.

Акин собрал овец и разжигает костер. Ночь наступит внезапно – успеет ли Каиме засветло добраться назад?

Каиме улыбается:

– Я достану тебе Иходельсоль.

Манекита ошарашено откидывает голову и прижимая ладони ко рту, начинает смеяться.

– Иходельсоль! Это же сказка. И ты веришь в нее?

– Это не сказка. Энрике говорил, что однажды видел его высоко в горах. Он цветет всегда в разное время, и поэтому его бессмысленно искать в какие-то определенные дни.

Манекита уже не смеется. Она скорее грустна и задумчива.

– Я знаю, ты хочешь принести мне Иходельсоль, потому что я как-то сказала, что отдам свое сердце только в обмен на этот цветок. Но потом я стала смотреть на вещи, как они есть, а это именно то, чего ты не делаешь сейчас. Я не уйду от мужа.

– Я не имею права тебя у него отбирать. Я буду делить тебя с ним.

– Он никогда не согласится с этим. Он не отпустит меня от себя.

– Когда ты полюбишь меня, у тебя хватит сил убедить его. Он должен будет с этим смириться, чтобы тебя не потерять.

Акин ворошит в костре разгорающийся хворост. Тепло дыма быстро растворяется в стремительно надвигающейся со стороны гор фиолетовой полосе. Подают голоса ночные птицы, движение воздуха становится мягче и вкрадчивей.

Старик спит. Он плавает в синеве неба, переворачиваясь и кувыркаясь в нем, как играющая озерная рыба. Маленькими точками внизу выделяются отара, огонек и лежащее возле костра тело. Чье оно? Ах, да – это тело его. Он и другие называют его Энрике. Это хорошее тело, оно крепко и почти не изношено, несмотря на года.

Каиме с Манекитой стоят на полпути от селения. Самый трудный участок пути уже пройден и пора возвращаться назад.

– Нас выгонят из селения, Каиме. Люди не прощают, когда попирают их обычаи.

– Я построю дом в горах, Кита. Ты придешь туда вместе с мужем и детьми.

– Как же ты его построишь, Каи? У тебя нет ни леса, ни денег, чтобы купить кирпич.

– Я выдолблю дом в скале, Кита. Я ждал тебя десять лет и смогу работать столько же, чтобы тебя заполучить.

– Я не смогу родить тебе ребенка, Каиме. Даже сейчас мои кости уже слишком стары для этого.

– Не думай о детях, Кита. Сейчас мне нужна ты.

Старик парит в небе рядом с могучим орлом. Внезапно мощный восходящий поток устремляет их вверх. Орел использует открывшуюся возможность и вздымая, снова становится почти неразличимой, мелькающей где-то в вышине точкой.

Старик упустил момент и теперь колеблется, зависнув между небом и землей. Там, внизу – его тело, овцы, Каиме, Акин… Еще немного, и порвется связь.

Но наверху – орел.

Каиме и Манекита стоят у подножья горы, глядя друг другу в глаза.

– Возвращайся, Каиме. Все, о чем ты говорил, невозможно.

– Это не более невозможно, чем найти Иходельсоль. Если я найду цветок, станет возможным все остальное.

– Ты не сможешь ничего добиться, Каи.

– Неважно, Кита. Если в моей жизни есть смысл, сейчас он – в этом. Я должен попытаться.

Пастух уходит в небо. Теперь он не летит, а движется по невидимым ступеням степенными, размеренными шагами. Внизу лежит распростертое на шкурах тело – или это чья-то брошенная одежда? Орла больше нет, но есть синева и пастух движется туда.

Когда-то орел был примером, жителем неба – и потому раньше все время хотелось быть рядом с ним.

Пастух постепенно вливается в синеву, растворяясь в ней. Страха больше нет и рукам уже не за что уцепиться.

– Ты полюбишь меня, если я принесу Иходельсоль?

– Я люблю тебя. Не уходи! Все хорошо и так.

– Я должен добыть его. Это моя плата за тебя.

Акин вздрогнул от внезапного блеяния овцы. Неужели он снова заснул? Рядом лежало холодное тело умершего во сне Энрике – этого следовало ожидать в любую минуту. Но Каиме тоже нет – теперь самый младший остался один.

На мгновение Акину стало страшно. Оставшийся пастух должен возвращаться с отарой в селение. А путь вниз труден и молодому невозможно пройти его в одиночку. Кроме того, впервые в жизни рядом с ним никого нет.

Неожиданно Акин услышал клекот. В двух метрах от него на камне сидел огромный орел. Птица находилась совсем рядом с человеком и казалось, совсем не боялась его.

На секунду орел склонил голову и насмешливо посмотрел на парня, как бы спрашивая – ну что, влип?

Акин представил себе, как он должен был выглядеть со своими страхами и заботами в глазах этой величественной птицы, спустившейся сюда из поднебесья, и неожиданно захохотал. В этот момент он сам на секунду почувствовал себя орлом, взирающим с высоты заоблачных далей на мелкую суету людей и овец и даже на неприступную величественность гор. Смех, наполнявший его, был так интенсивен, что Акин упал на траву и долго сотрясался на ней всем телом, плача от переполнившего его неведомого доселе ощущения единства с горами, небом, орлом и чем-то еще, огромным и неведомым, где овцы и люди его села были лишь самой маленькой, почти незаметной частицей.

Все, что его тревожило, не имело значения. Вообще все в жизни не имело совершенно никакого значения.

Он поднялся и сложив плащ, энергичными окриками стал собирать овец.

Напутствие читателю

Когда я сомневаюсь в себе или говорю о том, что что-то является невозможным, моё Высшее «Я» мне отвечает:

«Любимый, помни – всё возможно для человека.

Чудеса возможны – но только для тех, кто всю жизнь работает над собой».

ОТ АВТОРОВ

Если тебе понравилась эта книга, ты можешь продолжить работу над собой в личном контакте со Станиславом.

Для этого пиши на hohel@ukr.net

Или звони на +38–044-2287708 или +38–050-5953686 в будние дни с 9 до 12.00 по Киевскому времени.

Отслеживай возможные изменения контактных данных на сайте www.hohel.kiev.ua

Прими во внимание, что сайт Станислава Хохеля – единственный сайт, предлагающий услуги по методике авторов этой книги.

Индивидуальное консультирование

Мы живём во время чудесных перемен – то, на что раньше требовались годы традиционной психологической работы, сейчас совершается за одну-две встречи.

Консультирование по телефону / скайпу

Если ты живёшь за рубежом и не имеешь возможности приехать в Киев или организовать нашу встречу по месту жительства, воспользуйся возможностью работы по телефону (после предоплаты и согласования времени твоего звонка с учётом разницы во времени). Если желание изменений у тебя достаточно велико, эффективность такого консультирования будет не ниже, чем при личной встрече.

Открытый тренинг личного роста: Расширение сознания

Открытый Тренинг личного роста ускорит твою эволюцию, расширит сознание вплоть до Мастерского Уровня (читай «Уровни сознания»), поможет проработать текущие проблемы, блоки и комплексы, разовьёт интуицию.

Информация, медитации и упражнения, предоставленные на тренинге, позволят тебе продолжить работу над собой самостоятельно.

Методика тренинга обеспечит быстрый и психоэкологичный результат для всех участников.

Эволюционные группы: Становление Нового Человека для Новой Эры

Если личное развитие интересует тебя, как система достижений, а не как разовые толчки для ускорения жизни, у тебя есть возможность подключиться к одной из эволюционных групп в г. Киеве или организовать такую группу для наших встреч в любой точке планеты.

В среднем в группе занимаются 5–7 человек. Периодичность встреч составляет два занятия подряд (обычно на выходные) по 3–4 часа через каждые 1,5–3 месяца. Предполагается, что в перерывах между занятиями ты будешь самостоятельно работать над собой в соответствии с индивидуально подобранным домашним заданием.

Ориентировочная программа занятий:

1. Работа с комплексами, энергетическими блоками и отрицательными эмоциональными состояниями (низшими чувствами) посредством психотехник, групповых упражнений и целевых медитаций.

2. Проработка незаконченных дел на низших уровнях сознания. Расширение сознания вплоть до Мастерского Уровня (а при желании и дальше).

3. Обучение жизни по интуиции. Раскрытие интуиции через связь с сердцем.

4. Целеполагание и целедостижение.

5. Интеграция сознания и установление связи со своей душой и с Высшим «Я».

Вниманию руководителей: Тренинги для предприятий и корпоративный консалтинг по личной эффективности, лидерству и командообразованию

Нет проблем – есть задачи. Любую задачу, поставленную тобой, можно решить, если она не противоречит Универсальным Законам Бытия.

Тебе наверняка известно, что даже идеальное выполнение твоими сотрудниками повседневных обязанностей без работы над собой рано или поздно приведёт к их психическому сгоранию, невротическим стилям менеджмента и дисфункциональному лидерству. Если ты хочешь уберечь и развить своих топ-менеджеров на благо твоей фирмы и всего коллектива в целом, закажи тренинг личного роста в корпоративном формате.

Главные итоги корпоративного тренинга – ускорение взаимодействия между членами твоей команды и развитие их интуитивности, восприимчивости, коммуникабельности, инициативности и личной эффективности.

Книги

Дорогой читатель!

Если тебе понравилась эта книга, знай, что у нас есть для тебя и другие книги:

1. Ступени Сознания, или Путь к Успеху;

2. Уровни Сознания, или Путь к Счастью;

3. Чудеса Возможны, или Путь к Волшебству.

Эти книги издаются не только в печатном, но и в цифровом, а также в аудиоформате. Информация о том, где их можно купить, содержится на сайте hohel.kiev.ua.

В отличие от книги, которую ты держишь в руках, книги «Ступени сознания» и «Уровни сознания» представляют из себя учебники по личному развитию.

Книга «Ступени сознания» не нуждается в рекламе. Она давно завоевала себе славу психологического бестселлера, который издавался пять раз на протяжении десяти лет – в том числе такими издательствами, как «София», «ЭКСМО» и «Невский проспект». Это – карманный психолог-консультант по всем важнейшим для человека вопросам.

Электронная книга издана «Мультимедийным Издательством Стрельбицкого», г. Киев.

С нашими изданиями электронных и аудиокниг Вы можете познакомиться на сайте www.audio-book.com.ua. Желаем приятного чтения! Пишите нам: audio-book@ukr.net

Все права на данное произведение принадлежат «Мультимедийному издательству Стрельбицкого" © 2013.

Примечания

1

Relaxes-toi, copain – je parle a la chaleur humaine – во французском слово «тепло» тоже может иметь несколько значений – прим. автора

2

с разрешения героини рассказа её настоящее имя и названия лагерей сохранены. Имя её делового партнёра изменено.

3

Именно поэтому в последнее время я предпочитаю набирать людей не на разовые тренинги, а в постоянно действующие группы.

4

Это единственный художественный рассказ в данном трёхтомнике. В ранних изданиях «Ступеней сознания» этот рассказ публиковался под названием «Орёл и Пастух».