Чудесный переплет. Часть 2

Щенячья трагедия

Налетел вихрь, поднимая столбы воды и песка, срывая листья с деревьев и хохоча, словно безумный, закружил всё это месиво среди сгибающихся до земли деревьев. И вдруг раскаты грома, напоминавшие непрекращающуюся канонаду тяжёлой артиллерии, прорезал скорбный душераздирающий вой, вой смертельно раненого зверя. На мгновение месяц, каким–то чудом пробившийся сквозь чёрные тучи, осветил страшную картину: распростёртое на траве безжизненное тело и над ним — щенка, словно умирающий волк Акелла, поющего небу свою прощальную песню.

Нет, не о себе горевал Баксик, хотя каким–то шестым или седьмым чувством понимал, что после смерти хозяйки связь, соединившая их навеки и подчинившая его судьбу её судьбе, разрушится… и он умрёт. Он просил прощения за то, что не смог оправдать высокого звания и предназначения, не сумев защитить хозяйку, более того, он фактически стал причиной её смерти. Ведь, по сути, что он успел за свою короткую жизнь? Ровным счётом ничего. Да, он сохранил для Алёны друзей, не дав им расстаться в поезде; да, он учуял браслет, показал хозяйке и заставил её первой коснуться этой бесценной вещи; да, он заставил Алёну надеть браслет в тот день, когда она чудом спаслась из водоворота… вот, собственно, и всё. Отнюдь не самые серьёзные достижения… А теперь она умерла, так и не успев познать настоящего счастья… Это он, он должен был принять на себя укус змеи! И только он должен был сейчас лежать на её месте…

Убитый горем, Баксик склонился над лицом хозяйки и стал нежно лизать его шершавым языком, смахивая струи дождя. Щенок провожал Алёну, как мог, в последний путь. Силы оставили его — и моральные, и физические, и всё, о чём он мысленно молил своих собачьих богов, чтобы его и без того близкий конец настал как можно быстрее, и непременно рядом с ней — частичкой его маленького любящего сердца.

В последние минуты своей никчёмной жизни Баксик вспоминал лица тех немногих, кого любил, с кем связала его несправедливо короткая судьба. В памяти проплыл образ старушки–матери Альмы с её нескончаемыми образовательными лекциями, мудрого Силантия с добрячкой–женой, которая втихомолку баловала его сладким сахарком, лучших друзей хозяйки — Ивана с Матвеем… Наконец, но не в последнюю очередь, самой обожаемой хозяйки — Алёны.

Баксик жалобно заскулил и осторожно положил голову на промокшую насквозь холодную грудь хозяйки, приготовившись умереть… Единственное, что беспокоило его перед смертью и заставляло трепетать от страха маленькое сердечко, — отсутствие уверенности в том, что из собачьего рая хоть изредка, хоть на одну короткую минуточку, пропускают в рай человеческий…

Так он лежал и лежал, думал и думал, не реагируя ни на бурю, ни на шторм, ни на ливень, покорно и даже с радостью ожидая смерти, которая всё почему–то не шла и не шла. Сколько времени прошло с момента гибели Алёны? Пять минут? Десять? Пятнадцать? Баксик ещё плохо разбирался во времени — не всему успела научить его мама, но пробел в образовании не помешал ему заподозрить, что что–то шло не так: генетически заданная программа сигнализировала мозгу, что в случае смерти хозяина его собака умирает вслед за ним в течение пары минут, если только, умирая, хозяин не возложил на своего питомца важной миссии. Но Алёна ни о чём не успела попросить щенка перед смертью… тогда почему он до сих пор жив? А вдруг… а что если?..

Баксик вздрогнул, стараясь не дышать, он крепче прижался к груди хозяйки, сосредоточившись на ощущениях и максимально напрягая чутьё. И вдруг… он не столько ощутил, сколько почуял обострённым собачьим чутьём — сердце Алёны живёт!!!!!!!!!!!!!!! Одному Богу известно, что пережил в тот миг щенок, и как его несчастное сердечко не разорвалось от двойного стресса, спровоцированного, казалось бы, радостным обнаружением. Да, он был безмерно счастлив — хозяйка ещё жива, но щенок также с леденящим лапы ужасом осознал, что, бездействуя, потерял массу драгоценного времени… Как он, олух вислоухий, мог не проверить, действительно ли она мертва?! А если теперь Алёна по–настоящему умрёт и только потому, что он, болван, своевременно не вызвал подмогу? Второй смерти хозяйки ему не пережить… Как бы то ни было, нельзя терять ни минуты, нужно действовать и действовать быстро, но обдуманно. Самому Алёну к палаткам не дотащить, значит, необходимо лететь за подмогой.

Подстёгиваемый призрачной надеждой, Баксик как будто обрёл второе и третье дыхание одновременно. Он сорвался с места, готовый посоревноваться в скорости с молнией, когда его тонкий слух уловил едва различимые посторонние шипящие звуки, раздававшиеся со всех сторон и неуклонно приближавшиеся к месту, где находился он сам, и в бессознательном состоянии лежала еле живая Алёна. Резко затормозив и чуть не упав, щенок начал медленно обходить вокруг Алёны, принюхиваясь. Его уши непроизвольно прижались к голове, шерсть на спине ощетинилась, а сомкнутые зубы обнажились в свирепом оскале, из глотки вырвалось глухое рычанье. Ни сплошная пелена косого дождя, ни оглушающие раскаты грома, ни заунывный вой ветра не смогли обмануть природное чутьё: пёс ощущал скрытую в темноте угрозу, новую угрозу его хозяйке.

Напряжённо всматриваясь в темноту, он различил не менее десятка извивающихся теней, словно под чьим–то невидимым руководством окружавших Алёну со всех сторон, готовясь к нападению. Лапы Баксика свело от ужаса, а сердце сжалось от отчаяния. Нет, не змей он боялся, чувствуя в себе достаточно силы и злости, чтобы разметать, разорвать на мелкие кусочки пару взрослых питонов — не то, что с десяток гадюк; он с содроганием думал о том, что, не разобравшись со змеями, не сможет побежать за помощью и, таким образом, снова упустит драгоценное время.

Какое–то воспоминание, спрятанное глубоко в подсознании, упорно пыталось заявить о себе, но никак не могло вырваться на свободу. Пёс чувствовал: это воспоминание необычное и не возникло на пустом месте, оно касалось действий в чрезвычайных обстоятельств, и об этом ему рассказывала мама. Чрезвычайные обстоятельства… действия… пса… спасение… помощь… Ну конечно! Как же он раньше не сообразил! Если бы вспомнил об этом час назад, то нападения на Алёну, которое он предвидел, вообще можно было бы избежать… Кретин, недостойный отброс достойного племени…

Со свирепым рычанием обежав вокруг Алёны и заставив змей метнуться назад, Баксик сел и, подняв голову вверх, сосредоточился на небе, карауля взглядом молнию. Бац! — и она разрезала тьму кривой слепящей стрелой.

«SOS! SOS! — в тот же миг изо всей мочи мысленно закричал щенок. — Кто поблизости и слышит меня — помогите! Хозяйка в смертельной опасности! Россия, Астрахань, Камызякский район, Волга, Змеиный остров! Точных координат, простите, не знаю… Пеленгуйте по мне!»

Щенок снова разогнал змей и с очередным ударом молнии предпринял следующую попытку вызова подмоги.

Не прошло и минуты, как на поляне, точно из стены дождя, возник человек и, разглядев, кто лежит перед ним, заметно пошатнулся и схватился за голову обеими руками.

— Алёнушка, ЭТО ТЫ!? Господи, что с тобой? — в страхе воскликнул Телар, бросаясь перед распластанным телом на колени. Трясущимися руками он схватился за запястье её холодной руки, пытаясь прощупать пульс.

«Она жива, но при смерти», — мысленно сказал Баксик, встав так, чтобы Телар мог видеть его морду.

Мужчина заметно дёрнулся и, резко отстранившись, уставился на пса, изумлённо вытаращив глаза.

— Ты… наш? Из лесников? — ошарашенно спросил он. — Но… откуда? Так это ты послал сигнал SOS? Как ты попал… впрочем, потом. Что с ней?

«Ее укусила морская змея в чёрно–белую полоску, минут десять–пятнадцать назад. Яд необычный, волшебный, я чую. Браслета при ней нет, в домике, на базе, есть наша целебная настойка».

— Умница, пёс! Буди ребят и гони их на пляж, а я её донесу! — спешно прокричал мужчина.

Он сорвал со своей руки браслет, очень похожий на Алёнин, и не слушающимися пальцами надел его женщине на запястье, после чего подхватил её на руки и, не разбирая дороги, побежал к пляжу…

Волшебная сила молнии

Полусонные и уже изрядно подмоченные ливнем ребята, подгоняемые лающим Баксиком, выбежали из леса на неприветливый пляж. В мокром насквозь и холодном песке противно вязли ноги. Телар с Алёной на руках ждал их уже целую минуту, нетерпеливо перемещаясь из стороны в сторону, ещё пара секунд — и он рванул бы к палаткам сам.

— Где её браслет? — едва завидев ребят, закричал Телар, стараясь перекричать шум дождя и раскаты грома.

— Какой браслет? — не поняли они и, переведя взгляд на то, что мужчина крепко прижимал к груди, разом воскликнули: — ЧТО С НЕЙ!?

— Золотой, старинный, с драгоценными камнями и жемчугом, который она в сазане нашла, быстрее!!! — игнорируя вопрос, заорал Телар в нетерпении.

Его глаза горели, как в лихорадке, всё тело колотила дрожь, но никакая сила на свете не смогла бы заставить его избавиться от нелёгкого груза, крепко прижатого к груди.

— Так у неё на руке… — теряясь в догадках, ответил Матвей.

— На ней сейчас мой, он помогает сохранить ей жизнь, а её где?

— Дома, — угрюмо ответил Иван, так же, как и Матвей, ничего не понимая. — В прихожей, на полке, в банке из–под кофе.

— Ключи от дома, живо! Или она умрёт! — скомандовал Телар.

Не представляя, как связать воедино браслет, о происхождении которого откуда–то знал Телар и необходимость и возможность спасения Алёны, но также понимая, что Телар, по всей видимости, знает что–то, не известное им с Матвеем, Иван не стал задавать лишних вопросов, молча протянул ключ от домика.

— Стар! — громко крикнул Телар в темноту. — Браслет и настойка лесника!

В свете молний отразился силуэт знакомого ребятам мужчины. Стар коротко кивнул присутствующим, на лету схватив брошенный ему Иваном ключ, и быстро исчез в тёмной воде. Ребята так и не поняли, куда он пропал. Они лишь видели, как тот стремительно вошёл в воду и постепенно в ней исчез. Потом — ни плывущего человека, ни отходящей лодки… образно выражаясь, как в воду канул.

— Что с ней? — Иван повторил оставшийся без ответа вопрос, на сей раз требовательным голосом.

— Её укусила змея, — нетерпеливо пояснил Телар и тотчас же перевёл разговор на то, что интересовало его в данный момент: — Помогите мне, принесите одеяло, желательно шерстяное. Нужно уложить её на песок. Только быстро!

С ребят слетели последние остатки сна. Целую секунду они в недоумении смотрели на Алёну, не понимая, как подобное могло произойти. Придя в себя, Матвей сорвался с места и понёсся к палаткам. Уже через пару минут он раскладывал на песке, вне досягаемости бушующих волн, шерстяное одеяло.

Телар осторожно положил обмякшее тело на одеяло. А безжалостный дождь без устали яростно хлестал Алёну, словно старался выбить из неё остатки жизни. Голубо–белое застывшее лицо, казалось, не чувствовало холодных ударов, оставаясь всё таким же неподвижным. Все процессы в организме женщины замедлились, законсервировались, если не остановились вовсе. У мужчин сердце сжалось от боли при виде беспомощной полуживой мумии, бывшей когда–то веселой и жизнерадостной Алёной.

— Зачем мы держим её здесь, под дождём? — вдруг спросил Иван, удивляясь, как эта мысль не пришла ему в голову раньше. — Нужно отнести её в палатку, там сухо и светильник есть. Необходимо срочно осмотреть рану и решить вопрос с транспортировкой в больницу.

— Нельзя ей в больницу, доктора не помогут. Сам справлюсь и… нужно открыть рану, — твёрдым голосом сказал Телар, опускаясь перед женщиной на колени.

Он достал из кармана перочинный нож и, немного посомневавшись, сделал надрез на правой штанине чуть выше колена. Оторвав брючину, Телар замер, уставившись на ногу округлившимися от страха глазами. Он даже не заметил, как упал на песок нож, а руки принялись лихорадочно мять кусок оторванной тряпки. Вниманию мужчин предстала жуткая картина: в области икры, сбоку, запёкшимися капельками крови темнели две небольшие точки — место укуса. Но не от этого сжались сердца всех троих — вокруг места укуса, увеличиваясь на глазах, расползалась красно–чёрная опухоль, уже достигшая размера крупного яблока.

— Господи, откуда это? — вытаращил глаза Иван, беспомощно переводя взгляд с Матвея на Телара. — Ведь её всего лишь укусила гадюка, и такой реакции организма на яд не должно было последовать! Может, она аллергик? Если так, то дело дрянь. Её нужно незамедлительно доставить в больницу! Мы не сможем ничем помочь! И зачем только мы тебя слушаем?!

Иван уже не говорил, а кричал, требовал, сжимая кулаки и подступая вплотную к Телару. Бок о бок с ним двигался не менее решительно настроенный Матвей.

— Стоять!!! — свирепо зарычал Телар, вскакивая с колен и преграждая путь к Алёне.

В тот же момент по его бокам, словно материализовавшись из дождя, появились две высокие шкафообразные фигуры. Всё это время тихо поскуливающий в сторонке несчастный Баксик внезапно подбежал к людям и, приняв сторону Телара, злобно зарычал на Ивана с Матвеем. Обескураженные ребята на миг приостановились — лишь на миг, чтобы ещё плотнее сомкнуть плечи и двинуться на предполагаемых врагов, мешавших им спасти друга.

— Да послушайте же вы!!! — нетерпеливо заорал Телар, не двигаясь с места и жестом останавливая вновь прибывших. — Я, так же, как и вы, хочу её спасти! Но в отличие от вас знаю, с чем имею дело! Если в течение ближайших тридцати минут не предпринять необходимые и известные только мне меры — она умрёт! Нет времени на объяснения, поскольку вы всё равно не поймёте, да и не поверите!

— А ты всё же попробуй!!! — заорал в ответ Матвей, и они с Иваном остановились практически лицом к лицу с троицей, готовые в любой момент броситься в драку. — Чай, не три класса церковно–приходской школы за плечами имеем!

— Дело не в образованности… — начал было Телар, вновь теряя терпение.

— …время! — жёстким голосом прервал его Иван.

Телар беспомощно огляделся по сторонам, как если бы ожидал поддержки извне, и торопливо заговорил, не прерываясь:

— Её укусила не гадюка, а морская змея, а точнее, волшебник, перевоплотившийся в морскую змею. Он почему–то охотится за Алёной. Яд змеи не обыкновенный, а усиленный заклятьем, поэтому Алёна умирает… И обычные врачи в этом случае абсолютно бесполезны. Спасти её могут только волшебники и её браслет. Я — волшебник, но не всесильный. Приостановить действие заклятья и яда на некоторое время смогу, но после этого её необходимо будет срочно доставить к моему другу, целителю, который, надеюсь, сможет помочь, если только мы не упустим время.

Телар замолчал, нахмурившись и, криво усмехнувшись, язвительно спросил:

— Ну что, вам сильно помогли мои объяснения, учёные господа?

Ребята выслушали его странные слова, не перебивая, но отреагировали по–разному: Иван помрачнел и задумался, а Матвей скривился в недоверчивой ухмылке.

— А, ну да… конечно, — ехидным тоном начал Матвей. — Помню, гонял я прошлым летом одну волшебную морскую гадюку по Тихому океану, а она, зараза, куда–то скрылась и следы замела. Я‑то, дурак, думаю, куда же она запропастилась? А хитрюга, оказывается, курс повышения волшебной квалификации на Волге проходит… ага… змея морская…

— Заткнись, Мот! — вдруг зло осадил друга Иван и, обращаясь к Телару, озабоченно и в то же время с оттенком надежды, что всё им сказанное лишь неудачная шутка, спросил: — Ты… серьёзно?

— Абсолютно, — с горечью в голосе ответил Телар, уставившись на него немигающим взглядом.

— Тогда действуй, — решительно сказал Иван, не обращая внимания на возмущённо–обиженные взгляды друга.

— Принёс, — раздался за спиной ребят голос непонятно откуда появившегося Стара.

Обернувшись, Телар выхватил из его рук бутылку с настойкой, подаренной ребятам в поезде Силантием. Торопливыми движениями пальцев он открутил крышку и влил глоток жидкости Алёне в рот, чуть раздвинув губы пальцами. Убедившись, что жидкость просочилась между неплотно сжатыми зубами в горло, мужчина удовлетворённо кивнул головой и принялся за обработку змеиного укуса. Телар быстро плеснул настойкой в место укуса и принялся энергично размазывать, не втирая, жидкость по ране и вокруг неё. Красно–чёрное пятно вокруг укуса внезапно позеленело, потом стало тёмно–фиолетовым, затем на поверхности кожи появилась белая шипящая пена, будто от воздействия перекиси водорода. Наконец кожа словно ожила, приобретая тёмно–розовый оттенок, всё ещё болезненный, но уже отдалённо походящий на здоровый цвет. Телар, всё это время неотрывно следивший за необычными трансформациями, шумно вдохнул и выдохнул, расплывшись в улыбке, как счастливый учёный, удовлетворённый результатами научного эксперимента.

— Действует! — бережно возвращая Стару бутылку, радостно воскликнул Телар. Он обвёл торжествующим взглядом окружавших его людей, как если бы все они понимали суть происходящего. — Спасибо леснику за настойку, я у него в неоплатном долгу. А теперь браслет.

Телар принял из рук Стара протянутый браслет и приложил его к ране на ноге Алёны. Удлинившись на глазах, браслет обвился вокруг икры женщины и защёлкнулся на застёжку.

— Вот теперь можно спокойно работать, — возвращая на руку свой браслет, удовлетворённо сказал он и, обращаясь к озадаченным ребятам, спешно пояснил: — Сейчас будет происходить нечто странное, но у меня нет времени на разъяснения. Пожалуйста, что бы ни случилось, не вмешивайтесь и предоставьте моим людям позаботиться обо всём — они знают, как поступить. Сам укус змеи не представляет смертельной опасности, поэтому об этом яде можно позаботиться позже. В настоящий момент её убивает заклятье, попавшее в кровь вместе с ядом, и именно от него я сейчас постараюсь избавиться… несколько необычным способом. Но он должен подействовать. Пожалуйста, отойдите все в сторону.

Спутники Телара немного расслабились, зашевелились и, повинуясь указаниям босса, заняли позицию у изголовья Алёны. Лишь Матвей и Иван продолжали стоять на месте, словно намертво прикованные, молча созерцая происходящее и чувствуя себя первоклассниками, случайно попавшими на экзамен по сопромату.

Поднявшись на ноги и пошарив по пояснице, Телар вытащил из–за пояса джинсов металлическую палку, напоминавшую укороченный вариант жезла из исторических фильмов. Зайдя в воду по колено, он остановился, широко расставив ноги, и высоко над головой поднял жезл, крепко вцепившись в него обеими руками, словно боялся, как бы очередной порыв ветра не вырвал его из рук и, закружив вихрем, не унёс в неизвестном направлении. Глядя в кромешную тьму небес, словно шторой перекрытую потоками ливня и время от времени разрезаемую вспышками молний, Телар начал что–то громко говорить на непонятном языке… или из–за шума бури и грохота беснующегося грома никто просто не мог разобрать слов?

— Что он делает? — не удержавшись, обратился Иван к Стару, не отрывая взгляда от Телара.

Матвей к ним приблизился и прислушался в ожидании ответа.

— Созывает Верховный Совет Волшебников, чтобы получить разрешение на использование волшебной силы молнии, — спокойно ответил Стар, не глядя на него.

— А зачем нужна эта сила… молнии?

— Чтобы нейтрализовать заклятье. Настойки лесника недостаточно, она лишь отсрочила его действие на несколько часов, но чтобы его убить, потребуется более мощное средство.

— Угу… понятно… — пробормотал Иван, чувствуя себя полным идиотом. Уж лучше бы не спрашивал…

А Телар всё говорил и говорил, точно читал молитву, стараясь перекричать рёв бури, не выпуская из рук высоко поднятого над головой жезла. Сопровождающие Телара люди напряжённо всматривались в темноту в том же направлении, что и он, будто там, в небе, вот–вот должно было появиться что–то… или кто–то. И этот кто–то появился. Блеснула очередная молния, напоминавшая грибницу гигантского гриба или стильный фонарь работы дизайнера–авангардиста, и, не успев исчезнуть, застыла в небе, словно удерживаемая кнопкой «пауза», озаряя всё вокруг неестественно ярким, режущим глаза светом. Силуэты двух фигур, значительно превышающих размеры обычного человека, неизвестно откуда появились в воздухе, постепенно приобретая всё более чёткие очертания, пока полностью не материализовались в гигантских людей. Всё бы ничего, даже их неестественные размеры, если бы эти люди не появились высоко в небе, словно куклы, подвешенные на невидимых канатах в креслах, напоминавших троны. Мужчина лет сорока и женщина лет шестидесяти сидели в креслах, которые совсем не шевелились, будто стояли на твёрдой, ровной поверхности. Казалось, гости не замечали бури и, что самое странное, несмотря на проливной дождь, оставались сухими.

— Они живые? — прикрывая рукой глаза от слепящего света, спросил Иван Стара, уже ничему не удивляясь.

— И да, и нет, — ответил Стар. — Они действительно существуют: Эланда живёт в Австралии, Амикус — в Африке, но физически волшебники сейчас не здесь, а, скорее всего, у себя дома. А это их вполне живые и дееспособные проекции.

Тем временем вновь прибывшие обменялись с Теларом любезными поклонами. Телар начал что–то быстро и горячо им пояснять на всё том же непонятном языке, при этом отчаянно жестикулируя, словно опасался, что словесных аргументов окажется недостаточно. Волшебники молча его выслушали, а когда он закончил, по очереди заговорили, завязалась беседа. Со стороны казалось, будто они задавали Телару вопросы, на которые тот чётко и уверенно отвечал. Иногда его речь текла спокойно и ровно, иногда он начинал горячиться, что–то явно доказывать, при этом звуча достаточно жёстко, хотя и предельно вежливо. Несмотря на очевидные периодически возникающие разногласия, никто из них ни разу не сорвался, чётко соблюдая правила этикета.

— О чём они спорят? — спросил Стара немного напрягшийся Иван.

— Телар созвал Совет, членом и главой которого он является, и просит разрешения на использование волшебной силы молнии. Противозаконно использовать её применительно к обыкновенному человеку и вне форс–мажорных обстоятельств. Телар пытается убедить Совет в том, что ситуация действительно критическая и что Алёна наполовину волшебница, поэтому применение молнии оправдано и не нарушает Закона.

— А что будет, если они не разрешат?

— Если кто–то один из них проголосует против, то большинством голосов — два к одному — разрешение будет дано. Если оба выскажутся против, то Телар окажется в меньшинстве и… боюсь, у Алёны не останется шансов на спасение… если только Телар не пойдёт против воли Совета и тем самым не нарушит Закон. Но подобный акт ослушания грозит ему крайне серьёзными последствиями, как минимум исключением из членов Совета и отречением от власти.

— А что это за волшебная сила молнии?

— Попадая в человека, в большинстве случаев молния его убивает. В такой ситуации мы имеем дело с неуправляемой, естественной силой молнии, проходящей сквозь человека. Но ты наверняка слышал или читал о том, что иногда, ударив в человека, молния не только не наносит его здоровью серьёзного вреда, но и стимулирует в нём проявление необычных, уникальных, можно сказать, волшебных качеств, умений, которыми до этого человек совсем не обладал. В этом случае мы имеем дело с использованием управляемой волшебной силой молнии, которая носит не разрушительный, а созидательный характер. Именно с её помощью Телар хочет вернуть к жизни Алёну.

— А как отличить естественную силу молнии от волшебной?

— В данном случае первая преобразуется во вторую, проходя по поверхности тела волшебника и под воздействием его силы разума.

— Не понял… Телар подставит себя под удар молнии, а затем перенаправит её в Алёну!? — не веря тому, что говорит, спросил Стара Иван, вытаращившись на него, словно на привидение.

Стар утвердительно кивнул головой.

Онемевший Матвей непроизвольно вцепился в руку друга, с трудом веря своим глазам и ушам. Ему казалось, будто всё это розыгрыш и что он по чистой случайности попал на съёмки фантастического фильма. Но никто из присутствовавших на потрясающе достоверно обставленной съёмочной площадке актёров, несомненно оповещённых о розыгрыше, почему–то ни взглядом, ни жестом не выдает тайны, честно придерживаясь оговорённого сценария.

— На чём они порешили? — озабоченно спросил Стара Иван, заметив, что разговор между волшебниками затих, и гости раскланиваются с Теларом, явно намереваясь удалиться.

— Они дали добро, — с облегчением вздохнул Стар и впервые с момента появления на острове улыбнулся.

Прибывшие на совещание члены Совета растаяли на глазах так же быстро, как и появились. Застывшая в небе молния–грибница, в течение всего времени их пребывания у острова освещавшая сцену событий, исчезла вслед за ними, вновь погружая местность в кромешную тьму. Окрылённый успехом Телар торопливо ходил по берегу у кромки воды, тяжёлыми волнами лупившей его по ногам, время от времени бросая нетерпеливые взгляды на реку.

— Чего он ждёт? — задал очередной вопрос Иван.

— Кого. Наблюдателей из кафта Разрушительных Сил Природы. Так положено.

Иван и Матвей, повинуясь любопытству, уставились в направлении, заданном Теларом, снова теряясь в догадках, кого на этот раз ожидать. Внезапно их вниманием завладела огромная волна с пенным гребнем высотой не менее трёх метров, точно кошка на мягких подушечках лапок подкравшаяся почти к самому берегу и зависшая над ним, как будто в раздумье: обрушиться или повременить?

Не сговариваясь, ребята бросились к Алёне и закрыли её своими телами от удара мини–цунами. А волна, наконец–то определившись, плавно схлынула назад, обнажив на месте исчезнувшего разрушительного гребня двух миловидных девушек–близняшек, похожих на появившихся из речной пучины златовласых русалок. Невероятно, в момент появления из воды близняшки были абсолютно сухими, но в считанные секунды промокли насквозь, нещадно атакованные ливнем, обрадованным появлению новых мишеней.

Практически в ногу выйдя из реки на берег, девушки робко поклонились присутствующим и с двух сторон приблизились к Алёне, с наивным, нескрываемым интересом разглядывая её и Телара, как будто миссия, возложенная Советом, была для них внове. Словно часовые, встав по бокам на некотором удалении от Алёны, до сих пор хранившие торжественное молчание, сёстры повернулись к реке и начали что–то бормотать в унисон, обратив взоры к небу.

Телар стоял на коленях в ногах Алёны. Он положил левую руку на браслет, сомкнувшийся вокруг раны на её ноге, а правую, с жезлом, поднял вверх, наклонив немного вперёд, точно указывал на что–то невидимое высоко в небе. Молнии, беря реванш за временный простой их одинокой соплеменницы, вызванный проведением Совета, огненными стрелами сыпались на землю одна за другой, как будто посылаемые из засады войском небесных лучников. Менее расторопный гром, как ни старался, не мог угнаться за своими ослепительными спутницами и, разозлившись, вовсе перестал делать передышки, превратившись в одну сплошную грохочущую канонаду. А буря посылала молнии всё ближе и ближе, после каждого удара корректируя точность прицела.

Иван и Матвей невольно вздрогнули и схватились за руки, увидев, как очередная молния ударила в воду совсем недалеко от берега. Уже совсем близко… сейчас… сейчас…

— Отойдите к деревьям, вас может задеть! — приказным тоном прокричал Телар, ёрзая на коленях и принимая максимально устойчивое положение. Все присутствующие, включая девушек, мгновенно повиновались.

И она ударила… Ожидаемая, но всё же внезапная и непредсказуемая. Распространяющая в радиусе нескольких десятков метров от себя мощное электрическое поле, молния шарахнула в жезл Телара, таинственным образом подсвечивая маршрут своего движения — из жезла по поверхности правой руки, по груди, затем по поверхности левой руки в браслет Алёны, далее по поверхности ноги вниз — и ушла в мокрый песок, в качестве напоминания о своём визите оставив лишь запах палёного и наэлектризованность воздуха… или что–то ещё?

В тот же самый миг случилось одновременно несколько вещей. Тело Алёны подбросило, словно от разряда медицинского дефибриллятора, Телар без чувств упал рядом с ней, а по пляжу как будто кто–то, орудующий направо и налево острой косой прошёлся, — все без исключения люди попадали на песок, крепко зажав раскалывающиеся от боли головы руками. Едва очухавшись, Матвей и Иван вскочили на ноги, намереваясь броситься на помощь к лежавшей посередине пляжа всё такой же безжизненной Алёне и сражённому у её ног молнией Телару, но были жёстко остановлены остальными, также пришедшими в себя.

— Нельзя. Надо ждать, — только и услышали вместо объяснений ребята.

— Но разве не нужно сделать им искусственное дыхание!? Их же током шарахнуло!

— Только в случае остановки сердца.

Девушки–близняшки быстро подбежали к распростёртым телам и стали прощупывать пульс. Прижав пальцы сначала к их запястьям, потом к шейным артериям, обе утвердительно кивнули, подтверждая, что всё прошло успешно, сердца бьются.

Спутники Телара радостно зашумели и приблизились к своему боссу, всё же остановившись на почтительном от него расстоянии. Поклонившись присутствующим, близняшки взялись за руки и, бросив прощальный любопытный взгляд на Телара, вошли в реку. Они легко продвигались вперёд и вглубь, как если бы не ощущали на себе сопротивления беснующихся волн, и очень скоро скрылись под водой, ни разу не нырнув и не попытавшись сделать ни единого гребка рукой. Одним словом, просто ушли… под воду. У ребят возникло странное ощущение, будто девушки перемещались в невидимой оболочке, надежно защищавшей их как от воздействия разъярённой стихии, так и от влияния хорошо известных законов физики.

Прошла минута тревожного ожидания, затем другая, третья. Наконец, под радостные возгласы окружающих, Телар слабо зашевелился и обхватил голову руками, потирая виски.

— Как Алёна? — первым делом поинтересовался он, устремив на женщину обеспокоенный взгляд.

— Всё прошло успешно. Она в норме, скоро должна прийти в себя, — заверил Стар, помогая Телару приподняться.

С его помощью Телар с трудом сел и, сняв браслет с ноги Алёны, снова застегнул его, но уже на запястье её левой руки. На всякий случай проверив пульс, мужчина уставился в лицо Алёны и стал ждать.

Забытый всеми Баксик неуверенно вышел из–за деревьев и, прижав уши, по–пластунски пополз по направлению к хозяйке. Приблизившись к ней вплотную, он замешкался, опасливо зыркая по сторонам, словно боясь, что его прогонят. Выждав некоторое время, щенок робко положил голову на грудь Алёны и жалобно заскулил.

Секунды ожидания текли, точно годы, а минуты — словно десятилетия… Вдруг Баксик резко вскочил на лапы и, застыв как вкопанный, не мигая, уставился в лицо хозяйки, навострив полностью вставшие уши.

Я шевельнулась и, тяжело вдохнув, медленно открыла глаза.

— Слава тебе, Господи! — чуть не плача от радости, прошептал Телар, с безграничной любовью вглядываясь в мои глаза.

— Ты в порядке? Слава Богу! — с невероятным облегчением воскликнули Иван и Матвей, падая рядом со мной на колени.

Не представляя, куда деваться от распирающего счастья, охватившего щенка с головы до хвоста, и стараясь не мешать людям, склонившимся над любимой хозяйкой, с громким радостным лаем Баксик бросился наматывать круги по пляжу.

— Что… со… мной? — с трудом двигая сведённым языком, слабым голосом спросила я, медленно блуждая взглядом по счастливым лицам окруживших меня мужчин.

— Теперь всё в порядке, — горячо зашептал Телар, осыпая поцелуями мою руку. — Тебя укусила змея, но опасность миновала, и ты уже поправляешься.

— Всё тело… словно… иголками… колют… дышать трудно… — с трудом проговорила я и замолчала, утомившись.

— Это всё от действия яда, скоро пройдёт, — успокаивал меня Телар, умалчивая о молнии.

— Держись, старушка! — улыбаясь, подбадривал меня Матвей, вместе с Иваном наклоняясь пониже, чтобы лучше слышать. — Мы за тебя так переволновались, но … теперь всё будет хорошо.

На последней фразе голос мужчины надломился, и я заметила, как задрожали его губы.

— Скорее… бы… — прошептала я, чувствуя разливающуюся по всему телу убийственную слабость, настолько сильную, что с трудом удавалось держать глаза открытыми.

— Нужно спешить, — опомнился Телар, поднимаясь на ноги. — Сейчас мы отправимся к моему знакомому лекарю. Тебе необходимо лечение. Через пару суток будешь в полном порядке.

— А почему это она должна куда–то с тобой ехать, да ещё в такую погоду? — вдруг раздражённо выпалил Матвей и, мгновенно вскочив на ноги, принялся нервно вышагивать около ребят, сжимая и разжимая кулаки, словно решил на досуге поработать эспандером.

Телар в замешательстве открыл рот, не представляя, как реагировать: по его мнению, ответ был настолько очевиден, что непонятно, как подобный вопрос вообще мог возникнуть.

— Мот, — нахмурился Иван и принялся грызть ноготь, бросая на друга злые взгляды. — Тебя молнией, что ли, грёбнуло? Это в тебе сейчас ревнивый мужик взыграл или голос разума проснулся? Если первое — то нашёл время, если второе — дай ему снотворного и отправь в спячку: он тупит.

— Ни то и ни другое, — угрюмо отозвался Матвей, сам не понимая, что на него нашло. — Я… мне… просто я волнуюсь за неё очень. Ты же знаешь, она мне как сестра…

— И мне тоже, — резонно заметил Иван, сплевывая на песок кусочек отгрызенного ногтя. — Неужели ты думаешь, что человеку, прошедшему ради неё через такое, нельзя доверять?

— Все, хорош чморить, — отмахнулся от друга окончательно смутившийся Матвей и, обратившись к Телару, с жаром сказал: — Прости, брат, погорячился я. Делай, как считаешь нужным, главное, чтобы с ней всё хорошо было. Давай… лечи там её… ну… сам знаешь.

Потом подумал немного и, не удержавшись, неуверенно спросил:

— Она… точно будет… в порядке?

— В полном, — серьёзно ответил Телар и обменялся с ребятами крепкими прощальными рукопожатиями.

— Ну что, поехали? — нежно улыбнулся мне Телар и, подхватив меня на руки, уверенно зашагал к реке…

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. Перемещение

В течение последующих нескольких тягостных минут я не отдавала себе отчёта в том, где нахожусь, и что со мной происходит. По ощущениям понимала лишь, что серьёзно больна, и чувствовала, как кто–то держит меня на руках, на этом всё. Меня бил озноб, разламывалась от боли нога, руки и ноги безжизненно свисали и отказывались повиноваться, всё тело сковало неимоверной слабостью, катастрофически не хватало воздуха, и всё же внутренний голос упрямо твердил мне о необходимости держаться, поскольку самое худшее уже позади. Единственной частью тела, которая чувствовала себя сносно, была левая рука, а точнее, запястье под браслетом. Я смутно ощущала, как от браслета идёт тепло… нет, это было даже не тепло, а какая–то необъяснимая энергия, сила, которой я никогда прежде не ощущала. Энергия распространялась по всему телу, отчасти облегчая неприятные и болезненные ощущения.

Я смутно осознавала происходящее. Если меня несут — а я ведь была на руках Телара, когда он заходил в воду, — то почему не чувствую, как мы идём? Может, мы стоим? Если да, то почему? Почему вокруг такая кромешная тьма и невозможная тишина? Почему мне кажется, будто мы летим где–то в космосе в безвоздушном пространстве? Мне страшно!

— Телар, — слабо позвала я, не надеясь быть услышанной.

— Да, маленький, я здесь, с тобой. Как себя чувствуешь? — раздался у меня над ухом взволнованный голос Телара.

— Как полудохлая устрица, политая лимонным соком, — с улыбкой прошептала я в ответ, сразу же успокоившись при звуке знакомого голоса.

— Умница, держись, мы почти на месте, — его голос прозвучал ласково и сочувственно, напоминая мамин.

Мои слова приободрили Телара — шучу, значит, ещё не всё потеряно.

Я поуютнее примостила голову на его руке, закрыла глаза и в очередной раз предоставила мужчине возможность рулить, оставив все вопросы и расспросы на потом…

Вскоре я почувствовала движение, точнее, ощутила, что Телар идёт, причём идёт тяжело, как будто преодолевая препятствие. Мне вспомнилось, как легко он нёс меня в день нашего знакомства, когда я повредила ногу. В чём проблема сейчас? Не могла же я за несколько дней настолько отъесться, в самом деле… Я открыла глаза и вгляделась в темноту над собой. Ничего. И вдруг — проблеск света! Сначала я увидела различимые очертания головы Телара, затем его шею, плечи — он как будто постепенно выплывал из мрака, начиная с головы.

Любопытство, как обычно, взяло верх, и я повернула голову на бок, пытаясь разглядеть, откуда исходит свет, и… у меня от ужаса желудок свело: насколько хватало радиуса обзора, вокруг нас была вода, а впереди, метрах в тридцати, начинался узкий песчаный берег, похожий на пляж, окружённый кокосовыми пальмами. К этому пляжу мы и продвигались.

— Телар, мы что, из моря выходим? — сдавленным голосом прошептала я.

— Да, — спокойно ответил мужчина, но, заметив мои округлившиеся от страха глаза, ласково успокоил: — Не волнуйся, Алён, так надо. Всё в порядке. Объясню, когда будешь чувствовать себя лучше. Обещаю.

А я и не требовала объяснений, точнее, не смогла бы, даже если бы очень захотела. У меня язык в горле застрял, когда, опомнившись от первого шока, я вдруг поняла, что, зайдя несколько минут назад в Волгу в Астрахани, мы не только где–то в тропиках или субтропиках выходим из моря или океана, но и выходим абсолютно сухими. Причём, хотя я и нахожусь в воде, совершенно её не ощущаю.

— Телар, а почему мы сухие? И почему я не ощущаю воды? — эти вопросы я всё же сумела из себя выдавить.

Да, я была готова потерпеть и подождать объяснений, но всему есть предел! У меня голова распухла от десятков незаданных вопросов! Я привыкла, что всему в этом мире есть объяснения, и если их нет, то только потому, что мне они не известны, а если я их не узнаю, то не смогу успокоиться до тех пор, пока всё в моей голове не устаканится и не выстроится в чёткую, взаимосвязанную, понятную цепочку.

— Алён, отдыхай, я же пообещал — объясню чуть позже, возможно, даже сегодня. Этот разговор не на пять минут, расслабься. Сейчас твоя задача — побыстрее восстановиться, поэтому дай отдых своему мозгу, пожалуйста.

Легко сказать… а вдруг природное любопытство сожрёт меня быстрее, чем я успею реабилитироваться?

— Мы на острове Буяне? «…Море вздуется бурливо, зашумит, подымет вой, схлынет на берег пустой, расплеснётся в скором беге и очутятся на бреге, в тишине, как жар, горя, тридцать три богатыря…» — еле шевеля губами, процитировала я Пушкина и, не удержавшись, в шутку спросила: — Это он, случайно, не про тебя писал?

— На первый вопрос ответ «нет», мы в южном штате Индии — Гоа, омываемом Аравийским морем, на территории одного отеля. Летом в Индии сезон дождей, поэтому отдыхающих здесь сейчас практически нет. Что касается второго вопроса, ответ — «возможно», — уклончиво отозвался Телар и поспешно добавил: — Алён, если не прекратишь бомбить меня вопросами, я тебя покусаю! Сказал же — всё потом.

Потом, так потом… А может, я не хочу потом? Хочу сейчас и всё сразу! Только вот голова плохо соображает… и дышать трудно… Ладно, наверное, Телар, как всегда, прав. Сначала нужно выздороветь, а уж потом он мне на всё и за всё ответит… Хотя идея о «покусании» звучит очень и очень заманчиво.

Я хотела расслабиться и снова откинуться на его руке, но не смогла — любопытство опять заедало. О’кей, если он не хочет ничего рассказывать, то кое–что я уж точно смогу понять сама. Я озиралась по сторонам, стараясь не упустить ни малейшей детали вокруг. Вот мы уже всего по колено в воде и по–прежнему сухие, вон появились люди в белых длинных рубахах, напоминающих саван, с какими–то занавешенными носилками на плечах, и они явно движутся в нашем направлении. Вокруг более никого — пляж пустынный, похоже, время близится к рассвету, хотя солнца пока не видно. Я вдохнула, насколько позволили сдавленные лёгкие. Воздух был очень тёплым, влажным и отдавал йодом и рыбой.

— А последний вопрос можно? — с мольбой в голосе спросила я. — Зачем ты так со мной возишься? Мог бы просто до больницы в Астрахани довезти.

Мужчина ответил не сразу, казалось, вопрос застал его врасплох. Когда я уже начала терять терпение и в очередной раз собиралась раскрыть и без того не закрывающийся рот, Телар тихо ответил, тщательно взвешивая каждое произносимое слово:

— Ты мне небезразлична. Более того, по–моему, я ещё никогда не встречал женщину, которая была бы мне настолько небезразлична. Точнее, я уверен, что не встречал.

В висках сильно застучало, его слова словно обдали меня кипятком… Но почему они меня не обрадовали? Я всегда чувствую, когда кто–то врёт, но Телар не врал… как всегда. Странно, но он озвучивал мои собственные мысли, только по отношению к нему… После расставания с Женей я нисколько не сомневалась в том, что обречена на одиночество, прежде всего потому, что задала для своего возможного избранника слишком высокую планку. Но вот незадача: Телар не только добивал до этой планки, но и превосходил мои ожидания по всем параметрам. Вот только он не знал о моей тайне, горькой тайне, которая не давала мне права рассчитывать на столь достойного и неординарного мужчину… Такие мужчины обязаны оставлять после себя потомство, и чем больше, тем лучше, а я не могла ему в этом помочь… Закусив губу, я закрыла глаза, откинулась на его руку и затихла, предаваясь скорбным размышлениям, которые вскоре были прерваны робким шёпотом. Я снова открыла глаза и, повернув голову, огляделась.

Мы уже вышли из воды на берег. Перед нами стояли шестеро смуглых мускулистых мужчин, одетых в просторные, длинные кремовые рубахи. На плечах они держали носилки под балдахином. Я видела подобные в фильмах, там в этих штуках передвигались султаны и им подобные высокопоставленные лица. Мужчины опустили носилки на песок и почтительно склонили головы перед Теларом, который, ответив на приветствие лёгкой улыбкой и кивком головы, взошёл на носилки и осторожно, словно груз с пометкой fragile, опустил меня на мягкую перину, выстилавшую пол, потом заботливо прикрыл моё тело лёгкой шёлковой простынёй и уселся рядом, в ногах. Носильщики задёрнули шторки, подняли носилки на плечи и зашагали прочь от моря, в направлении кокосовых пальм.

— Это что, мой персональный катафалк и похоронная процессия? — еле двигая губами, поинтересовалась я.

— Не дури, — сказал Телар и аккуратно убрал волосы с моего лба. — Это паланкин. Так здесь принято встречать и транспортировать ВИП-персон и больных.

— Ты больной? — не удержалась я и хитро прищурилась.

— Я — ВИП-персона, — усмехнулся в ответ мужчина.

— Только не говори, что это твои рабы или что ты озолотил этих людей ради подобного представления. Терпеть не могу зажравшихся богатеев, — нахмурив брови, прошептала я.

— Не волнуйся, они — служащие отеля и могут уволиться в любой момент, если их что–то не устраивает, но они работают здесь вот уже многие годы, поэтому есть основания предполагать, что работа их устраивает, — ответил Телар и участливо поинтересовался: — Как твоё дыхание? Трудно дышать?

— Очень. И, честно говоря, это пугает, — растерянно пробормотала я.

— Не переживай, всё будет хорошо. Здесь замечательный лекарь, Вахиб, он мой друг. И первое, с чего он начнёт, — восстановление твоего дыхания. Сейчас мы направляемся к нему.

Мне было страшно и в то же время спокойно… Странные ощущения, вроде бы противоречащие друг другу, но так оно и было в действительности. Почему–то присутствие Телара вселяло в меня уверенность в то, что всё обойдётся, наладится, как если бы решением проблемы занималась я сама…

Необычный лекарь

Через опущенные шторки паланкина ничего толком нельзя было разобрать, но я интуитивно почувствовала, как мы вошли в какое–то помещение, потом долго шли по какому–то коридору, а затем стали спускаться по ступенькам куда–то вниз. Стало ощутимо прохладнее.

— Вот мы и на месте, — сказал Телар, и я почувствовала, как носилки коснулись пола.

— Тебе нужно переодеться, — озабоченно сказал он и выскользнул наружу.

Не прошло и минуты, как шторки плавно раздвинулись, и в паланкин, согнувшись в низком поклоне, вошла женщина. Она была одета в чёрную восточную абайю и расшитый золотом никаб, скрывавшие практически всё её лицо и тело, за исключением кистей рук; пальцев, унизанных массивными золотыми кольцами; больших карих глаз с длинными, густыми чёрными ресницами, да такими же чёрными, словно очерченными карандашом, густыми бровями. Судя по рукам, женщина была молодой.

Немного помедлив на входе, она робко присела на колени рядом со мной и развернула толстый бежевый флисовый халат с капюшоном, который принесла с собой.

— Я должна переодеть Вас, госпожа, — робким, нежным голосом сказала незнакомка и, осторожно откинув простыню, начала меня раздевать.

Она действовала быстро и умело, практически не доставляя мне никакого беспокойства. Я лежала с закрытыми глазами и с наслаждением вдыхала прохладный воздух — дышать стало немного легче.

— Всего хорошего, госпожа, поправляйтесь, — ласково произнёс нежный голос, и по едва уловимому движению воздуха я поняла, что женщина покинула паланкин.

Один из носильщиков двинулся по направлению к носилкам, но Телар жестом его остановил, и мужчина с поклоном отошёл в сторону. Телар раздвинул шторки, наклонившись, поднял меня и вынес на руках в полутёмное, освещённое лишь свечами помещение. Это было необычное помещение, очень напоминавшее небольшую пещеру с каким–то белым налётом на стенах. Может, соляная пещера? Отовсюду веяло холодом и сыростью вперемежку с незнакомыми ароматами экзотических трав и цветов. Температура в помещении не превышала семнадцати–девятнадцати градусов тепла.

В середине пещеры стояла обыкновенная полутораспальная кровать, застеленная белоснежным бельём и шёлковым одеялом; мягкая подушка так и манила, обещая сладкий, безмятежный сон. Телар уложил меня в постель, поправил под головой подушку и накрыл лёгким, но очень тёплым одеялом; отогнув его угол, он обнажил больную ногу. Не отрывая взгляда от моего лица, Телар протянул назад руку и тут же вернул её, но уже с чашкой в руке.

— Вот, выпей, это лекарство.

Я послушно выпила содержимое чашки, которое по вкусу напоминало разведённый в воде мёд, приправленный какими–то острыми специями. В общем, пить можно.

— Не волнуйся, Алён, сейчас тебя будут лечить, а твоя задача — поскорее уснуть, когда проснёшься, почувствуешь себя значительно лучше, — ласково сказал Телар, усаживаясь рядом с моей больной ногой, и, заметив мой вопрошающий взгляд, добавил: — Я всё время буду здесь, рядом. Спи.

Мужчина жестом отпустил носильщиков и, подняв на плечи привычную ношу, они неслышно удалились.

Уф–ф–ф, значит, это действительно не похоронная процессия… Вот ещё, спи… Заворожённая происходящим, превозмогая неимоверную слабость и стараясь контролировать затруднённое дыхание, я стала с любопытством разглядывать пещеру.

У изножья кровати стоял человек, колдовавший над небольшим стеклянным сервировочным столиком, уставленным баночками и пузырьками с разноцветным содержимым. Мужчина был преклонного возраста, смуглокожий. На его чисто выбритом лице не осталось ни единого участка кожи, не испещрённого глубокими старческими морщинами, даже большой крючковатый нос — и тот был в морщинах. Всё бы ничего, подумаешь, старый человек… только вот чёрные глаза его, удивительно подвижные и молодые, никак не вязались с очевидной древностью лет, да и отточенные, быстрые движения рук, что–то смешивающих в нескольких баночках, выдавали присутствие в человеке мощной энергии, как правило, не свойственной старикам. Любопытный симбиоз. Мужчина был одет в длинную кремовую рубаху с рукавами, очень напоминающую восточную галябию; его голову и затылок прикрывал малиново–белый йешмаг, закреплённый толстым чёрным обручем — акалем. Араб, да и только… Странно, каким ветром его занесло в Индию?

Помимо баночек на сервировочном столике разместилась туристическая мини–горелка, оживляющая тишину помещения шипящим сине–жёлтым пламенем. На конфорке, в небольшой металлической миске, кипела какая–то каша — именно она источала этот необыкновенный дурманящий аромат, заставляющий глаза слипаться. А может, это лекарство подействовало? Странные ощущения: очень тепло внутри, настолько тепло, что под одеялом становится жарко и хочется раздеться, я чувствую, как начинаю потеть, как если бы выходила простуда под действием отвара липы. Может, поспать? Ни за что! Пока не сориентируюсь на местности — не дам себе заснуть, даже если придётся держать смежающиеся веки пальцами.

А спать хотелось с каждой минутой всё больше и больше, отчасти из–за того, что дышать стало значительно легче. И поэтому у инстинкта самосохранения несколько притупилась бдительность — он уже не переживал по поводу того, что я могу задохнуться во сне. В конце концов, устав бороться со сном, я закрыла глаза и впала в полузабытьё, оставив на страже подсознание, чётко улавливающее все звуки в помещении.

— Когда это случилось? — сквозь полудрёму услышала я незнакомый звонкий голос, по всей видимости, принадлежавший лекарю, и почувствовала, как чьи–то пальцы нежно коснулись места укуса.

— Около пятидесяти минут назад, — ответил Телар.

— Волшебная змея?

— Она.

— Хм… удивительно: девушка не только всё ещё жива, но ещё и в сознании, да и особых спазмов удушья не наблюдается. Такой яд распространяется очень быстро и уже должен был заблокировать важнейшие жизненные функции организма, — задумчиво проговорил Вахиб, чем–то смазывая рану.

— Спасибо волшебной настойке квера Леса, если бы не она — всё было бы уже кончено.

— Не только настойке, — голос лекаря звучал всё так же задумчиво. — Я заметил на её руке знакомый браслет, если бы не он, настойка оказалась бы бесполезной. Ничего не хочешь рассказать?

— Не сейчас. Скажу лишь одно — браслет попал к ней случайно, но по всем правилам, так что она его законная владелица, — обдумывая каждое слово, ответил Телар.

— Ну что же, раз ты это утверждаешь, то больше вопросов нет, — голос Вахиба зазвучал более расслабленно. — Ты мне друг, но Закон есть Закон.

— Всё понимаю, дружище. И, по–моему, я никогда не давал повода сомневаться в том, что всегда ему следую, — несколько жестковато сказал Телар.

— Извини, просто я узнал этот браслет.

— Разумеется, я тоже.

— Ещё раз прости.

— Всё в порядке.

О чём это они? Что за тайны с браслетом? И какая такая волшебная змея? Бред какой–то. Наверное, я сплю и брежу.

Мужчины замолчали. Я слышала лишь шипение газовой горелки и чувствовала непонятные манипуляции на своей ноге: её уже несколько раз чем–то мазали, накладывали какие–то примочки, потом обтирали и снова накладывали примочки, снова мазали… Ноге было то больно, то холодно, то жарко; потом её дёргало, пощипывало, пекло и снова ей было холодно… Кошмар какой–то… а вдруг она после всех этих процедур отвалится? Это было последнее, о чём я подумала, погружаясь в глубокий сон…

Я открыла глаза и огляделась. У изножья кровати, спиной ко мне, тихо беседуя, сидели Телар и знакомый лекарь. В памяти, в чёткой последовательности пронеслись события этой страшной ночи: остров, гроза, укус странной полосатой змеи, беспамятство, необъяснимое путешествие на побережье Гоа на руках у Телара, пещера… Неужели я всё же уснула? И сколько проспала? Не знаю сколько, но по ощущениям — не меньше недели.

Я глубоко вдохнула и с радостью почувствовала, что дыхание больше ничто не блокирует. Теперь тело. Я осторожно пошевелила руками, ногами и поёрзала в постели, стараясь не привлечь к себе внимание, — уж очень не хотелось, чтобы мужчины созерцали меня во время исследований собственных возможностей. Невероятно, но я чувствовала себя так, словно и не было этого ночного кошмара, как будто я не висела на волоске от смерти совсем недавно… Неужели хвалёный чудо–лекарь сделал своё дело и поставил меня на ноги? Нет, пока лежу, ничего наверняка утверждать нельзя, для начала нужно попытаться встать, тогда и пойму, поставил или нет.

Я активно заворочалась в постели и сладко потянулась, делая вид, что просыпаюсь. Оба мужчины немедленно вскочили и с двух сторон подошли ко мне.

— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Телар, усаживаясь справа от меня.

— Отлично! Словно пережила перерождение! Хм, надеюсь, не в вампира, — счастливо улыбаясь, ответила я.

Удивительно, но отличное самочувствие начинаешь понимать и по–настоящему ценить, только серьёзно переболев.

— Ну вот и славно, — облегчённо выдохнул Телар и обменялся с Вахибом красноречивым взглядом.

«Ну и что они там перемигиваются? Что–то произошло, пока я спала? А вдруг из–за проблем с дыханием я громко храпела!?» — с ужасом подумала я, изучая выражения лиц мужчин.

— Ребята… что с ними? — вдруг спохватилась я, вспоминая прошедшую ночь. — Они в порядке? Этот жуткий шторм… можешь с ними как–то связаться? И как Баксик?

Я умоляюще посмотрела на Телара.

— Не волнуйся, ребята в полном порядке. Мои люди предложили им эвакуацию, но они отказались, тем более что сразу после того, как мы покинули акваторию острова, буря стихла. Я оставил людей приглядеть за ними, на всякий случай. И парни в курсе, что ты пошла на поправку, но требуют переговорить с тобой лично, поэтому чуть позже сможешь пообщаться с ними по телефону, — успокоил меня Телар. — Что касается щенка, то он просил передать тебе пламенный привет.

У меня от сердца отлегло.

— Прям так и попросил? — улыбнулась я его последней фразе.

— Прям так и попросил, — честно подтвердил Телар, понимая, что я воспринимаю его слова как шутку.

— Пока не вставайте, разрешите, я Вас осмотрю, — всё тем же моложавым голосом, тоном, не допускавшим возражений, сказал лекарь и, усевшись рядом со мной с противоположной от Телара стороны, взялся за кисть моей руки. — Да, ввиду Вашего плохого самочувствия мы не успели познакомиться, меня зовут Вахиб, — добавил старик, переворачивая мою руку ладонью вверх.

— Алёна, — улыбнувшись, представилась я, внимательно наблюдая за действиями старика.

Лекарь насыпал мне на ладонь какой–то белый порошок, напоминающий тальк, и теперь аккуратно распределял его пальцами по поверхности. Закончив, Вахиб впился немигающим, острым взглядом в многочисленные морщинки, проявившиеся на ладони под воздействием порошка, изредка поворачивая её под разными углами, по всей видимости, для того, чтобы лучше что–то рассмотреть.

Он что, гадалка? Ничего себе, медосмотр… А как же пульс, давление, язык? И где мой любимый градусник?

— Вахиб — необычный доктор, — как бы отвечая на мои не высказанные вслух вопросы, пояснил Телар. — Он всё видит по руке.

— Здорово! — восхищённо воскликнула я и, обращаясь к лекарю, с нескрываемым любопытством спросила: — И что Вы там видите? Жить буду?

— Терпение, молодая леди, Вы меня сбиваете, — строго сказал Вахиб, не отрывая взгляда от ладони.

Я послушно замолчала и свободной рукой смахнула волосы со лба — чёлка отросла, пора подстригаться. Рука снова опустилась на постель, но вместо прохладной простыни обнаружила под собой что–то тёплое и мягкое — руку Телара. Я вздрогнула, но не отдёрнула руки, а повернула голову к мужчине и ласково ему улыбнулась. Наши глаза встретились, и рука Телара осторожно, но крепко сжала мою…

Глаза мужчины излучали такую теплоту, нежность и сострадание, что я невольно им залюбовалась: так необычно и в то же время приятно ощущать поток подобных эмоций от человека, сильного духовно и физически. Я почувствовала, как меня охватили ответные чувства, за исключением разве что сострадания, и по всему телу пробежала лёгкая, приятная дрожь.

— Телар, оставь, пожалуйста, её руку в покое, — вдруг раздался суровый голос Вахиба. — Не это я сейчас пытаюсь разглядеть на её ладони.

Дёрнувшись от неожиданности, я повернула голову на голос: старик всё так же напряжённо всматривался в мелкие чёрточки на моей ладони, только вот губы его теперь были крепко сжаты, безмолвно намекая на недовольство хозяина.

— Извини, я немного увлёкся, — виновато пробормотал Телар, опуская мою руку на кровать, и вовсе не нужно было в этот момент смотреть на него, чтобы понять — он покраснел, и я не стала, дабы ещё больше его не смущать.

— Я так и понял… причём давно, — голос Вахиба немного смягчился.

Хм… а я вот не поняла: давно понял, что Телар немного увлёкся или понял, что Телар увлёкся давно? Это только в математике от перестановки слагаемых или множителей результат остаётся прежним, а в русском языке всё по–другому: переставишь слова — и смысл сказанного запросто может измениться. Иногда это очень удобная штука, например, когда нужно «налить воды», то есть наговорить кучу разных вещей, а по сути не сказать ничего или сказать так, чтобы смысл сказанного мог толковаться двояко… прям как юристы при составлении договора… А лекарь случайно не юрист по совместительству?

Тем временем старик закончил изучение моей ладони и тщательно её вытер влажной тряпкой. Затем он левой рукой взялся за моё запястье, а пальцами правой начал постукивать по драгоценным камням надетого чуть выше запястья браслета. Если бы я не видела, чего касаются его пальцы, то решила бы, что он стучит по клавиатуре компьютера. От изумления я даже забыла поинтересоваться, не напутал ли он чего, лишь следила за его манипуляциями широко раскрытыми глазами, честно ожидая, чем всё это закончится.

Завершив непонятные действия, старик выжидающе уставился на пустую золотую пластину браслета, временами бросая взгляд на драгоценные камни. Если бы лекарь не был другом Телара, то я бы наверняка заподозрила, что он к ним примеряется, поэтому с трудом подавила в себе желание отдёрнуть руку.

«Как тебе не стыдно!» — раздался в моей голове возмущённый голос. «Почему?» — удивилась я.

«Этот человек спас тебе жизнь, а ты думаешь про него невесть что!»

«Неправда, ничего такого я не думаю… — смутилась я, как если бы меня застукали на соседской яблоне с полными карманами яблок. — Просто всё происходящее очень странно и необычно, а ответов на эти странности у меня пока нет, но это вовсе не означает, что я не пытаюсь их получить, потому и лезет в голову всякая ерунда. Но в данном случае ты прав, и я постараюсь контролировать свои мысли, извини».

— Итак, я закончил, — прервал мой внутренний диалог Вахиб, который, по–моему, впервые с момента нашего знакомства улыбался.

— И каков неутешительный вердикт? — хитро прищурилась я.

— Ну почему же неутешительный, — продолжая улыбаться, ответил лекарь, обнажая крупные белоснежные зубы… все свои. — Ваши органы функционируют нормально, за исключением…

— …я знаю, всё в порядке, так и должно быть, — поспешно прервала его я, не дав завершить фразу. — Продолжайте, пожалуйста.

Как будто не заметив вмешательства с моей стороны, и ничем не выказав ни удивления, ни любопытства, тактичный лекарь продолжил:

— Итак, всё в порядке, опасность миновала. Сегодняшний и завтрашний день Вы проведёте здесь и пройдёте небольшой ускоренный реабилитационный курс лечения, собственно, мы с Вами его уже начали. Если будете выполнять все предписания и не станете отлынивать от процедур, то через пару дней практически полностью восстановитесь. Вам всё ясно?

— Да, доктор, большое Вам спасибо, — искренне поблагодарила я старика.

— Вот Ваше расписание, — сказал лекарь и протянул исписанный неразборчивым почерком лист бумаги. — Пропускать процедуры нельзя, если хотите быстро поправиться. Сейчас позавтракаете, потом поспите, а потом действуйте согласно расписанию. Всего доброго.

Позавтракаете? Значит, ещё утро? Ну и дела.

— «Чтобы толстой свинкой стать, нужно много есть и спать», — почему–то брякнула я внезапно пришедшие на память строки из детского стихотворения.

Начавший было убирать со столика баночки и скляночки старик вдруг резко выпрямился и, гневно сверкая зрачками, выпалил:

— Вы, молодая леди, не отдаёте себе отчёт в том, что произошло и чем всё это могло и ещё может для Вас обернуться. Вас с того света едва вырвали, а Вы о фигуре заботитесь!

Телар укоризненно зыркнул на старика, откровенно не одобряя его выпада. Зря он так: ну откуда же бедному лекарю знать, что шутки у меня такие?

— Извините, — запинаясь от стыда, пролепетала я. — Сама не знаю, что на меня нашло… э–э–э… просто стишок вспомнился. Конечно же, я сделаю всё, как Вы говорите, мне бы очень не хотелось, чтобы Ваши усилия оказались напрасными. Вы замечательный доктор!

По изменившемуся выражению лица было видно, что старик немного оттаял. Пробурчав что–то себе под нос, он продолжил опустошать сервировочный столик. Пользуясь моментом и пытаясь, с одной стороны, избежать нового взрыва неудовольствия со стороны лекаря, с другой — продемонстрировать кротость и покорность, я осторожно спросила:

— Извините, ещё один малюсенький вопросик: а если мне не удастся уснуть — видите ли, у меня сейчас мысли вихрем роятся в голове от пережитых событий, — то можно я просто тихонечко полежу с закрытыми глазами где–нибудь на пляже в тенёчке?

Похоже, старик видел меня насквозь — повернувшись, он посмотрел на меня так, словно всем своим видом говорил: и кого ты, собственно, пытаешься надуть? Можно подумать, честно задрыхнешь, если скажу «нет». Но, будучи мудрым человеком, он коротко ответил:

— Можно, — и криво усмехнулся.

— А это тебе, — сказал Телар, протягивая широкие оливковые батистовые брюки — красотища — сил нет! — и мою родную жёлтую футболку, только чистую и отглаженную.

Я покосилась на свои джинсы, одиноко лежащие в ногах, — спасибо, что не выбросили — а точнее, на то, что от них осталось… Мама дорогая! Это же мои любименькие походные штанишки! Ну и что, что им пять лет и они в заплатках, они же лю–би–мень–кие, а к любименьким понятие возраста неприменимо. Разглядывая обрезок штанины, кумекая, как лучше изловчиться и переделать покалеченные джинсы в шорты, я, совершенно не задумываясь над произносимыми словами, брякнула, кивая на потрясающие оливковые шаровары:

— А чьи это штаны?

Я вздрогнула от звука разбившегося о пол пузырька и последовавшего за ним бурного потока ругательств. Мне не был знаком этот язык, но интонация, с которой слова были произнесены, беспардонно выдала содержание. Я быстро взглянула на лекаря — похоже, мой вопрос сразил старика наповал: он смотрел на меня с изумлением, транслирующим немой вопрос: «Откуда ты такое, человече?» На короткий миг мне стало не по себе. К сожалению, я не успела превратить немой монолог в открытый диалог, сбитая громким хохотом Телара.

— Алён, как это чьи? — сквозь смех спросил Телар. — Твои, разумеется. Уж не думаешь ли ты, что я их у кого–то одолжил или, ещё лучше, с кого–то снял? Посмотри внимательно — там этикетка висит, не успел оторвать. Мы же не на необитаемом острове находимся, кругом магазины.

Я почувствовала себя ужасно глупо и, стараясь скрыть смущение, состряпала на лице самое невинное выражение.

— Сейчас мы поднимемся в номер, и ты сможешь принять душ и переодеться, а потом отправимся на завтрак, — сказал Телар.

Я скользнула по нему взглядом — мама дорогая! — в отличие от меня, переодетой в мягкий, чистый халат, он всё ещё был в ночной грязной и мятой одежде. Бедный, значит, всё это время Телар от меня не отходил… Откинув одеяло, я осторожно села, намереваясь встать.

Разгадав мои намерения, Телар подхватил меня на руки и усадил в стоящие наготове старые знакомые носилки с балдахином, на этот раз оборудованные двумя мягкими креслами.

— Мы опять поедем в этом катафалке? — возмутилась я, как только Телар оказался рядом со мной и шторки паланкина сомкнулись.

— Потерпи, таков порядок. Когда сможешь нормально топать собственными ногами — обязательно устрою тебе прогулку, — мягко, но твёрдо сказал Телар.

— Я чувствую себя в этой штуке последней дурой, — пробурчала в своё оправдание я и глубоко вздохнула.

— А я — нет, — сказал Телар. — И ещё, если всё время чувствовать себя первой умной, то вскоре разовьётся мания величия, а это, знаешь ли, очень опасная штука.

— Мне это не грозит, — спокойно возразила я и, спохватившись, возмутилась: — А что это ты мне зубы заговариваешь? Я всё жду, когда ты наконец пояснишь, что со мной произошло, а также ответишь на миллион пятьсот тысяч вопросов, которые разрывают на части мою несчастную голову. Ещё чуть–чуть и тебе придётся реанимировать меня после смерти от любопытства.

— Я больше чем уверен: мои ответы на твои миллион пятьсот тысяч вопросов породят ещё пятнадцать миллионов вопросов с твоей стороны. Боюсь, урчание моего голодного желудка помешает восприятию и осмыслению тобой всего того, о чём я собираюсь поведать, — прыснул со смеху Телар. — Твоё любопытство сможет дожить до послезавтрака?

— Оно постарается, но ничего не обещает, — благодушно ответила я и невинно захлопала глазками.

Живут же… люди

За разговором время пролетело незаметно, и вскоре я ощутила, как носильщики остановились. Затем я услышала лязг открывающихся дверей и снова почувствовала, что мы движемся, потом снова останавливаемся, снова лязг дверей и наконец ощущение, будто мы поднимаемся вверх.

— Мы в лифте? — спросила я Телара, прислушиваясь к звукам снаружи.

— Да, — ответил он. — Едем в наши апартаменты.

М-да… Это что–то новенькое — никогда не слышала, чтобы катафалк в лифте перевозили. Какой же величины должна быть кабина!? Наверное, это грузовой лифт. Дожила: меня перевозят как шкаф. Кошмар какой–то…

Лифт остановился, и через какое–то время я ощутила, как паланкин поставили на пол. Телар вышел первым и помог выбраться мне. Я поплотнее запахнула халат и, опершись на его руку, огляделась по сторонам. Мы находились в конце довольно широкого и длинного коридора, у двери из красного дерева, украшенной резными вставками из жёлтого металла, похожего на золото. По обеим сторонам коридора, пол которого был выложен мрамором розовых, малиновых и сиреневых оттенков, а стены выкрашены бледно–розовой краской, стояли белоснежные статуи античных богов и богинь.

— Мы в музее, а я в халате, — пробормотала я, разглядывая необычный для рядового отеля интерьер.

Хм… Значит, отель не рядовой.

Телар довольно хмыкнул:

— Нет, мы всего лишь подошли к моему персональному номеру в отеле. Кроме меня и моих родителей, здесь никто не останавливается. И лифт только наш, внизу охрана, так что посторонние здесь исключены. Ну что, пошли?

Магнитным ключом Телар открыл дверь и, снова подхватив меня на руки, зашёл в просторную гостиную. Я приподнялась и немного вытянула шею, чтобы всё получше рассмотреть. На миг мне показалось, будто я очутилась в старинном дворце — настолько поражало взгляд великолепие восточного убранства комнаты. И лишь единичные детали интерьера — наподобие громадного жидкокристаллического телевизора на стене или ноутбука на дорогом резном письменном столе — возвращали меня в реальность, напоминая, что я не перенеслась в прошлое, а всё происходит в настоящем времени.

Пол просторной квадратной комнаты был отделан мраморной плиткой той же цветовой гаммы, что и коридор, а стены — обиты бледно–розовой тканью с золотым витиеватым рисунком. В центре комнаты возвышался самый настоящий фонтан — белая мраморная статуя приклонившего одно колено нагого юноши атлетического телосложения, держащего в руках коронованного дельфина, устремившего голову вверх. Изо рта дельфина била мощная струя воды, расщепляющаяся высоко в воздухе на десятки звенящих струек, падающих мелким дождём в широкий круглый бассейн, окружающий скульптурную композицию.

Противоположная от входа стена комнаты выходила окнами на просторную веранду, а сами окна, начинающиеся непосредственно от пола и заканчивающиеся под высоким потолком, были настолько широкими, что создавалось впечатление, будто вся стена состоит из кристально–чистого стекла. В центре стены находились стеклянные раздвижные двери, ведущие на веранду. Если бы я не знала наверняка, что мы поднялись на лифте вверх, то решила бы — это сад или оранжерея, поросшая коротко подстриженной сочной зелёной газонной травой и уставленная кадками с экзотическими деревьями и цветами.

Покрытый толстым, пушистым пледом угловой диван с приютившимся по соседству довольно большим журнальным столиком; книжный шкаф, до отказа заполненный старинными книгами в необычном переплёте, письменный стол с дорогими письменными приборами и принадлежностями; многочисленные пуфики, подушки, бра, экзотические напольные вазы, статуэтки и прочие предметы интерьера, — всё было пропитано духом восточной старины и роскоши. Даже воздух отдавал благовониями.

— Вот это да–а–а! — восхищённо выдохнула я, завершив беглый осмотр помещения.

— Нравится? Скажи, круто?! — самодовольно улыбаясь, сказал Телар.

— Ага, — перешла на ироничный тон я, без труда распознав в его голосе откровенную браваду. — Так и чешутся руки запустить сюда пару–другую здоровущих мадагаскарских тараканов, празднующих медовый месяц.

Уловив мой настрой, Телар поспешил перевести всё в шутку:

— Не нужно. Сама же потом с воплями будешь носиться от них по всем комнатам, а ночевать придётся на пляже.

— Мы останемся здесь на ночь? — ухватилась я за новую для себя информацию. — Разве мы не планируем вернуться ночью домой?

— Думаю, останемся. И даже на две ночи, — ответил Телар и поспешно добавил: — Если ты не против, конечно. Какой смысл спешить обратно? Вернёмся послезавтра, а ты сможешь получше подлечиться — на базе я тебе такой терапии обеспечить не смогу.

— Возможно, ты прав, — подумав, согласилась я. — Ладно, обсудим это позднее, лучше скажи, в бассейне рыбки есть? — и я указала рукой на фонтан.

Телар весело рассмеялся и с умилением посмотрел на меня:

— Сама посмотри.

И он поднёс меня к круглой чаше фонтана.

Я с интересом устремила взгляд вниз и сквозь прозрачную воду увидела стайку грязно–белых, жёлтых, оранжевых и оранжево–чёрных декоративных карпиков, сосредоточенно ковырявшихся в мелких камушках в поисках пищи.

— А вот это действительно круто! — восторженно прошептала я, затаив дыхание, жадно впиваясь глазами в разноцветных рыбёшек.

— Специально для тебя запустили, — признался довольный Телар. — Хошь, сачок дам?

— Это лишнее, — рассмеялась я. — Какой интерес их ловить? Вот любоваться — да… А они сытые? — вдруг всполошилась я, обратив внимание на то, как спешно при нашем приближении рыбки прекратили копательные операции, резко поднялись к поверхности и задрали вверх головы — обычно так поступают голодные ручные рыбки, привыкшие получать пищу из рук человека.

— Не хотел лишать тебя удовольствия, — самодовольно ухмыльнулся Телар и кивком головы указал на небольшую пиалу с варёным рисом, стоявшую на плоском ободке бассейна.

В радостном возбуждении я чуть не вывернулась из его рук и не шлёпнулась в бассейн, хватая пиалу. Рыбки жадно набросились на корм, а я с воодушевлением наблюдала за их трапезой до тех пор, пока последние рисинки не исчезли в их ненасытных желудках.

— Огромное тебе спасибо за рыбок, — счастливо улыбаясь, сказала я. — Они мне всегда душу греют.

— А ей… холодно? — улыбаясь одними глазами, спросил Телар, крепче прижимая меня к себе.

Наши глаза встретились и… повисла неловкая пауза. Я почувствовала, как его дыхание начало потихоньку сбиваться, а спокойные до сих пор руки — нервно подрагивать.

— Пора в душ… — прошептала я, не сводя с него глаз.

— С удовольст… — горячо поддержал он и… осёкся на полуслове, заметив внезапно заискрившуюся в моих глазах знакомую хитринку, не предвещавшую ничего позитивного.

— …с удовольствием отнесу тебя в ванную комнату, — смущённо поправился он и направился к двери, расположенной слева от входа.

— Да, а спинку я сама себе потру, — вкрадчивым голосом хитрой Лисы, обламывающей глупого Волка, пропела я, чтобы расставить все точки над i.

— Разумеется, — спокойно ответил взявший себя в руки Телар, отводя взгляд в сторону.

Он толкнул дверь ногой, и мы очутились в огромной светлой спальне. Первое, что из немногочисленных стандартных предметов обстановки бросилось мне в глаза — королевских размеров кровать у противоположной от входа стены. Занимая почти треть комнаты, она походила на могучий дуб, одиноко раскинувшийся на поляне, и свободно могла дать приют пятерым упитанным взрослым.

— Вы что, всей семьёй на ней спите? Включая гостей? — удивлённо пробормотала я, кивая на кровать.

— Почему всей семьёй? Здесь родители спят, когда приезжают отдыхать. В моей спальне такая же стоит.

Повернув направо от входа, мы вошли ещё в одну комнату и оказались в просторной продолговатой ванной комнате, напоминавшей уютный средневековый спа–салон. Зеркальная стена и примыкающая к ней по всей ширине светло–зелёная мраморная столешница со встроенной раковиной, узкий светло–зелёный шкаф–пенал в углу и в тон им невероятных размеров джакузи — тоже, похоже, на пятерых человек, унитаз, биде — всё было изысканным и выглядело богато. Наполнявшие помещение тусклым светом светильники, выполненные в виде факелов, а также стилизованные под серый камень три оставшихся стены и потолок, вносили в новомодный интерьер оттенок старины, делая комнату похожей на лабиринт средневекового замка.

— Какая прелесть! — не сдержала восхищённого возгласа я. — Чур, здесь буду жить я.

— Зачем же в ванной–то? — улыбнулся довольный Телар. — Или ты в джакузи с рыбками решила поселиться?

— Вот ещё, — фыркнула я, ещё раз обведя комнату внимательным взглядом, и задумчиво добавила: — Тут как–то сказочно, волшебно, что ли…

— Твоя сказка ещё только начинается, — многозначительно заметил Телар и, посадив меня на край джакузи, деловитым тоном сказал: — Так. Туалетные принадлежности, фен, купальники и косметика — на столике. На полке у джакузи — чистые полотенца и халат. Тапочки и шлёпки — на полу. Хм… что ещё… Да, ногу распаривать пока нельзя, поэтому с ванной придётся повременить, мойся под тёплым душем. Когда будешь готова — нажми единичку на трубке, — он указал на висящую на стене рядом с джакузи телефонную трубку, — и попадёшь ко мне в комнату. Я за тобой приду, отправимся на завтрак.

— Ты опять меня понесёшь? — задумчиво спросила я и выжидающе посмотрела на мужчину.

— Э–э–э… да… а что? — не понял вопроса Телар. — Ты же пока не в состоянии передвигаться самостоятельно.

— А… ну да… конечно, логично, — пробормотала я, как–то сразу сникнув, и опустила глаза в пол.

— Что–то не так? Скажи, — буквально потребовал Телар и присел передо мной на корточки, пытаясь перехватить мой взгляд.

Я помолчала и, медленно подняв на него глаза, помявшись, тихо ответила:

— Знаешь, меня ещё никто и никогда не носил столько на руках… и мне это нравится… боюсь, начинаю привыкать…

— Значит, буду носить тебя на руках всегда, — так же тихо сказал, вставая на колени, Телар.

Взяв мою ладонь в свои, он поднёс её к губам и крепко поцеловал, потом провёл ею по своему лицу, прижал обеими ладонями к щеке и замер. Его глаза были закрыты. Я почувствовала, как кровь начинает приливать к моим щекам; от частого прерывистого дыхания, пока ещё едва слышно вырывающегося сквозь полуоткрытый рот, начали сохнуть губы. Нервно облизнув губы, я представила, как начинаю ласкать рукой его щёку, потом подбородок, губы, потом…

«Эй, подруга, только не вздумай скинуть управление и врубить автопилот! Ты выбрала неверный курс!» — истошно завопил внутренний голос.

Я невольно дёрнулась, и Телар открыл глаза.

— Э–э–э… по ваннам? — виновато улыбаясь, спросила я, вновь обретая контроль над собой.

— По ваннам, — вздохнув, откликнулся Телар и, водрузив мою руку на моё же колено, стремительно выскочил из комнаты, прикрыв за собой дверь…

Быстро приняв душ, я высушила голову и в замешательстве застыла перед длинным рядом разложенной на столешнице косметики, при помощи которой можно было осчастливить на год сотни две женщин. А купальники… десять новёхоньких, раздельных и слитных, разных расцветок и фасонов — нужно беречь глаза, чтобы не разбежались. Какой умничка! Он предусмотрел абсолютно всё, даже перебрал чуток, на мой взгляд.

Телефон на стене заиграл приятную мелодию.

— Алло, — проговорила я в трубку привычную фразу.

— Это я, — раздался мягкий голос Телара. — Ты на какой стадии подготовки?

— На стадии срыва всех графиков ввиду невозможности определиться с выбором косметики и купальника.

В трубке раздался довольный смех.

— С последним могу помочь.

— Спасибочки, сами справимся, — кокетливо отозвалась я. — Мне ещё минут пятнадцать нужно, всё, пока.

Быстро наложив лёгкий дневной макияж, я надела раздельный купальник насыщенного бронзового цвета, облачилась в новые оливковые брюки, севшие на бёдра, и свою любимую короткую жёлтую футболку, из–под которой эротично выглядывал аккуратный маленький животик с глубокой ямочкой–пупком.

— Готова! — пропела я в трубку, услышав знакомый голос.

Появившись в дверях, Телар окинул меня восхищённым взглядом:

— Потрясающе выглядишь! — и, поразмыслив пару секунд, добавил: — Впрочем, ты всегда так выглядишь.

— Спасибо, — кокетливо поблагодарила я, довольно улыбнувшись.

Не я ли утверждала, что женщины не любят ушами? Любят, ещё как любят!

— А может, закажем завтрак в номер? — неуверенно предложил Телар, продолжая восхищённо меня разглядывать.

— Не будь эгоистом, пусть и другие оценят, — мягко отвергла я скользкое предложение, не желая вновь испытывать судьбу.

— Тогда вперёд! — одновременно бодро и нехотя скомандовал Телар и, как обычно, подхватил меня на руки…

«Пройти сквозь строй»

Наш кортеж спустился на лифте, и вскоре я почувствовала, как носилки поставили на пол. До меня донёсся подозрительный гул десятков голосов. Я осторожно отодвинула шторку паланкина, выглянула наружу и тут же спряталась обратно, словно рачок в ракушку.

— Что это? — испуганно прошептала я.

— А что там? — с любопытством поинтересовался Телар и также выглянул из–за шторок.

Он внимательно осмотрелся, повернулся ко мне и недоумённо добавил:

— Не понял, что в этом необычного?

— Это же фойе гостиницы и там полно людей! — озабоченно воскликнула я, дивясь его непонятливости. — Почему так много людей? Ты же сказал, сейчас сезон дождей и в отеле практически никого нет.

— И на самом деле практически никого не было, — ответил Телар, пожимая плечами. — Но, похоже, весть о том, что я здесь, уже успела распространиться, вот они и прибыли, кто–то просто засвидетельствовать своё почтение, кто–то — вывести в свет дочерей и сыновей.

— А почему здесь представители разных стран и континентов? Ты настолько известен? Если так, то почему я раньше никогда не слышала твоего имени — а такое редкое имя обязательно запомнится — и никогда не видела твоих фотографий в газетах?

— Э–э–э… я хорошо известен лишь в относительно узком кругу наших людей, которые, как ты верно подметила, живут в разных странах. И мои фотографии можно найти лишь в наших газетах, которые рядовому обывателю недоступны.

— Хорошо. Если я правильно тебя поняла, тут собралась вся мировая крутизна. Но почему все они передвигаются на своих двоих, а я, как последняя дура, у всех на глазах должна вылезти из этого гроба!? Не хочу быть привидением! Не пойду, никуда не пойду.

Я сдвинула брови, упрямо поджала губы и скрестила на груди руки, всем своим видом давая понять, что не сдвинусь с места.

Телар с нескрываемой иронией посмотрел на меня и, поразмыслив немного, сдался:

— Ладно, твоя взяла. Не хотел раньше времени начинать этот разговор, но, чувствую, иного выхода нет. Только скажу пока самую малость, чтобы ты успокоилась, хотя, по правде говоря, очень боюсь, как бы данная информация вместо успокоения не вызвала прямо противоположного эффекта. Постарайся не принимать в штыки то, что я расскажу, придёт время — подтвержу сказанное фактами.

Словно податливый мох — влагу, я впитывала в себя его слова, морально подготавливаясь к чему–то страшному. Противное воображение почему–то повесило перед глазами картинку с трёхглавым змеем Горынычем, словно из огнемёта пышущим огнём направо и налево из широко разинутых пастей.

— Видишь ли, я не простой человек, а волшебник, и мы сейчас находимся в отеле, в котором отдыхают только волшебники. Мне уже приходилось упоминать о том, что я — очень известная и влиятельная персона… в нашем мире. Для людей, равных мне по положению, в нашем мире принято передвигаться подобным образом, как когда–то, а кое–где и сейчас, вашим царям и королям было положено передвигаться в каретах. Поэтому появление — как ты его называешь? катафалка? — вызовет у окружающих лишь почтение и уважение к людям, перемещающимся с его помощью. Принимая во внимание тот факт, что я не один, а в сопровождении молодой, симпатичной спутницы, нельзя не предположить, что твоя персона вызовет неподдельный интерес, а возможно, и зависть со стороны окружающих, но на этом всё. Ни для кого здесь ты не будешь выглядеть глупо, понимаешь?

Телар замолчал и застыл в ожидании бесчисленных вопросов. Я не произнесла ни звука, делая вид, будто сосредоточенно изучаю рюшечки на шторке: а как ещё можно скрыть дикое ликование, охватившее меня после его признания?

— Алён, ты в порядке? — с небольшой опаской в голосе поинтересовался Телар и коснулся моей руки.

— В полном! — радостно выпалила я, не в силах больше сдерживаться. — Знаешь, ты снял камень с моего сердца.

— То есть? — теряясь в догадках, спросил Телар, с любопытством разглядывая мою светящуюся мордашку.

— Честно говоря, я не помню ничего из происшедшего ночью на Змеином острове после того, как меня укусила странная полосатая змея. Но я помню, как ты внёс меня на руках в воду, в Волгу; помню также, что совсем не ощущала соприкосновения с водой, и наконец помню, как через несколько минут мы вышли из воды, из моря, на пляж отеля явно не в Астрахани, причём абсолютно сухими. Разумеется, я стала искать логическое объяснение этому феномену и у меня возникли три версии: первая, ты — инопланетянин. Эта догадка меня пугала. А что если ты, как в лучших традициях фильмов ужаса, превратишься в какую–нибудь семиглавую инопланетную драконину и используешь моё тело для вынашивания своих жутких детёнышей, которые меня же потом радостно и стрескают? Вторая версия — ты учёный, которому всё же удалость изобрести машину для перемещения во времени и пространстве, с помощью которой мы здесь и очутились. Приятная теория, но её сильно подтачивал твой юный для учёного возраст. А вот третьей теорией как раз и стало предположение того, что ты — волшебник. И я рада, что именно она подтвердилась. Теперь всё понятно и логично.

Телар ушам своим не поверил.

— То есть, по–твоему, существование волшебства также можно объяснить логически? — удивлённо воскликнул мужчина. — Алёна, у меня слов нет… ты прелюбопытнейший человечек…

— Не передёргивай, — ухмыльнулась я. — Я лишь сказала, волшебство логически объясняет происшедшее, для иных выводов я пока не обладаю достаточной информацией.

— Но даже то, как спокойно ты восприняла факт существования волшебства…

— Не обольщайся. Если бы я не испытала действие чего–то сверхъестественного на себе лично, причём неоднократно — ни за что бы не поверила, — хитро улыбаясь, заметила я. — Но у меня было время на осмысление, и я не настолько уперта, чтобы не верить фактам.

— М-да… — задумчиво протянул Телар. — Если бы я знал, насколько спокойно ты всё воспримешь, то давно посвятил бы тебя в нашу жизнь и, возможно, событий предшествующей ночи удалось бы избежать.

— И снова не обольщайся: если бы не было событий прошлой ночи и последующего перемещения в пространстве, всему остальному я без труда нашла бы вполне земное научное объяснение и не поверила бы в существование волшебства, — парировала я. — Ладно, товарищ волшебник, пошли кушать — или я начну грызть тебя.

Всё ещё отказываясь верить тому, с какой лёгкостью я приняла на веру объяснения, откладываемые им до самого последнего момента, Телар раздвинул шторки и первым вышел наружу, протянув мне руку. С его помощью я смело шагнула навстречу незнакомому миру и… застыла на месте, не в состоянии двинуть внезапно одеревеневшими конечностями, почувствовав себя в центре всеобщего внимания: десятки, а может, и сотни любопытствующих глаз были устремлены на меня. В который раз я искренне посочувствовала Наташе Ростовой на первом балу…

— Не обращай внимания, — нагнувшись, прошептал мне на ухо Телар. — Одна просьба: пожалуйста, расслабься и веди себя естественно, как будто ты среди обычных людей, волшебники на самом деле мало чем от них отличаются. Если тебе будут улыбаться и кланяться — просто спокойно и сдержанно улыбайся в ответ, и этого будет достаточно. Видишь ли, я публичный человек, а здесь могут объявиться папарацци… Садись в кресло, и я мигом довезу тебя до места…

— …стоп, стоп, стоп! — беспардонно прервала я Телара, стараясь говорить как можно тише, в результате чего перешла на самое настоящее шипение. — Это про какое такое кресло ты говоришь? Уж не про эту ли инвалидную коляску!? — возмутилась я, указывая взглядом на стоящее рядом с паланкином кресло на колёсиках наподобие тех, в которых в фильмах обычно перевозят неходячих больных. — Ты что, американских сериалов про больницу насмотрелся!? — продолжала шипеть я.

— Алён… э–э–э… но я же не могу нести тебя в ресторан на руках… — растерянно защищался Телар.

— Сначала катафалк, теперь инвалидное кресло… А зачем меня вообще носить, возить, я что, самостоятельно передвигаться не в состоянии!? — продолжала бушевать я. — В общем, так: в эту хрень не сяду, сама дойду потихоньку с твоей помощью, договорились?! — ультимативным тоном закончила я и решительно взяла его под руку.

— Как скажешь, — удручённо вздохнул Телар и медленно зашагал через всё фойе к ресторану. — Ты извини, я как лучше хотел…

И вот тут–то я наконец очухалась и, терзаемая угрызениями совести, подумала: что же я, тупындра бестолковая, творю? Человек меня от смерти спас, организовал лечение; раскрыл тайну, которую, возможно, не имел права раскрывать; носится со мной как со священной коровой, а я ему разборки устраиваю и недовольство выказываю! Тоже мне, Принцесса на Горошине… А ведь идти–то действительно тяжело и больно, он был прав.

— Тела–а–ар, — слабым, жалобным голосом позвала я, старательно ковыляя рядом — нога частично онемела и страшно болела в месте укуса.

Телар повернулся и вопросительно взглянул мне в глаза, не представляя, каких ещё выкрутасов от меня ожидать.

— Ты извини, пожалуйста… я сегодня такая кусючая… Это из меня яд змеючий выходит… — виноватым голосом произнесла я и тут же хитро прищурилась.

— Да всё в порядке, не бери в голову, — расплылся в улыбке заметно повеселевший Телар.

Именно тогда я на своей собственной шкуре испытала смысл выражения «пройти сквозь строй» и очень пожалела о том, что не доехала в паланкине прямо до столика в ресторане, а ещё лучше, не заказала официанту еду непосредственно в паланкин. Мы медленно продвигались сквозь узкий коридор, образованный спрессованными в вертикальном положении людскими телами, в сопровождении неизвестно откуда появившейся охраны — двое спереди, в общей сложности четверо — с обеих сторон и двое — сзади.

Толпа возбуждённо шумела и ликовала. Люди приветственно махали руками, посылали воздушные поцелуи и периодически что–то выкрикивали, как будто встречали популярных голливудских актёров, идущих по знаменитой красной ковровой дорожке. Если бы не сдерживающая людей охрана, они, как мне показалось, набросились бы на нас и растерзали на сувениры. «Кричали женщины: ура! и в воздух чепчики бросали…» — пришли мне на память строки Грибоедова. И уж не знаю, что лучше — быть растерзанной на кусочки непонятными фанатами или получить с полсотни ударов шомполами.

Казалось, Телара происходящее нисколько не смущало и не напрягало, как если бы он привык к подобным знакам внимания. Он продвигался твёрдой походкой с гордо поднятой головой, но ни в выражении его лица, ни в улыбке, которой он без конца одаривал толпу, не чувствовалось ни тени снобизма, превосходства и вообще чего бы то ни было негативного, достойного осуждения с моей стороны. Мужчина держался достойно царской персоны — и этим всё сказано.

— Господи, во что я влипла? — прошептала я настолько тихо, что только один Телар и мог меня услышать.

— Я тебе всё объясню позднее, как и обещал, — так же тихо сказал Телар. — Немножко терпения. Не паникуй, просто улыбайся, а если тушуешься — можешь скромно опустить глазки… если ты на это способна, конечно.

Я уловила в его тоне насмешливые нотки и фыркнула, демонстративно отвернувшись. Вот сейчас как разозлюсь, как начну корчить всем рожи или показывать язык, словно глупая обезьяна в зоопарке… И пусть нас щёлкнут папарацци… Хотя, если не кривить душой, он прав: скромно опустить глазки в пол — это не про меня. Так что прощаю.

Вы даже не представляете, насколько сложно для человека, как правило избегающего повышенного внимания, вдруг очутиться в его эпицентре без малейшего шанса спрятаться за чей–то услужливо подставленной спиной или перевести это внимание на кого–нибудь ещё. Честно говоря, я не знаю, кого рассматривали больше — Телара или меня. Я ощущала на себе сотни любопытных глаз, ощупывающих меня с головы до ног. Моя голова пошла кругом от калейдоскопа сверлящих со всех сторон взглядов — просто любопытных, оценивающих, презрительных, настороженных, восхищённых, завистливых… Я старалась не встречаться взглядом с людьми, старалась смотреть поверх их голов, как будто выступала с докладом на конференции — так проще улыбаться и сохранять спокойствие. Пытка продолжилась и в ресторане, куда встречающая нас толпа хлынула вслед за нами, только теперь к ней присоединились ещё и официанты, повара и все остальные служащие ресторана, которые резко выделялись на фоне остальных людей белоснежной форменной одеждой.

Боже, когда же всё это закончится? И почему я не послушала Телара и не согласилась позавтракать в номере? Сейчас бы лежала, вольготно развалившись на диване, и радостно трескала яичницу с ветчиной, периодически метко забрасывая в бассейн с карпами хлебные шарики…

А закончился кошмар, то есть почти закончился, когда мы достигли самого конца зала ресторана, где под ветвями древней финиковой пальмы был отгорожен высокой бамбуковой перегородкой со вставками из ротанга небольшой, но очень уютный отдельный кабинет, вход которого закрывали свисающие, словно гирлянды, занавески, собранные из кусочков стеблей бамбука.

— Слава тебе господи, я сделала это! — с громадным облегчением выдохнула я, тяжело плюхаясь в изящное ротанговое кресло, услужливо пододвинутое под меня улыбающимся официантом.

— Ты умница, — искренне похвалил меня Телар. — По правде говоря, я очень волновался, что ты растеряешься. Не то чтобы я в тебя не верил, но, согласись, это испытание не для слабонервных, а ты к нему не была достаточно подготовлена.

— Вообще–то, мне следовало задать тебе за всё это приличную трёпку, — упрекнула я его. — Ненавижу внимание, тем более когда до конца не понимаю, чем именно оно вызвано, поскольку не понимаю, как себя вести.

— А кто–то предлагал позавтракать в номере, — ехидно заметил Телар.

— Если бы ты заранее предупредил о том, что меня ожидает, то, поверь, я не стала бы сопротивляться.

— Ну прости, — извиняющимся тоном попросил Телар и, протягивая меню, пояснил: — Выбирай, что хочешь. Если не найдёшь того, чего твоей душе хочется в данный момент, не стесняйся, заказывай и они приготовят.

— И как же они приготовят то, чего нет в меню? Где возьмут ингредиенты? — недоверчиво поинтересовалась я, просматривая страницы меню. — Наколдуют, что ли? Не хочу получить жаркое из крокодила и позднее радостно обнаружить, что его наколдовали из свежевыловленных в ближайшем болоте лягушек.

Телар звонко расхохотался.

— Солнце, мы не колдуем… ну, по крайней мере таким образом, но поварам не составляет труда смотаться за десять минут за мясом крокодила и приготовить его специально для тебя, поэтому смело можешь заказывать.

— Ладно, убедил, — проворчала я. — Только не хочу крокодила, пробовала на Кубе и не особо впечатлилась. Пусть будет обычный креветочный коктейль, омлет и кофе со сливками.

Не успели мы определиться с выбором, как к нам подошёл уже знакомый официант и, приняв заказ, поспешно удалился, подчёркнуто вежливо раскланявшись. Телар достал мобильный телефон и, дождавшись, когда вызываемый абонент ответит, протянул мне трубку:

— Это Иван.

— Ванечка! Привет, дорогой! — радостно закричала я в буквально выхваченную из его рук трубку. — Вы как там, в порядке?.. Хорошо… У меня всё отлично, иду на поправку — у Телара тут замечательный лекарь, который за несколько часов почти полностью поставил меня на ноги. Хромаю, конечно, но это ненадолго. Главное, моей жизни больше ничто не угрожает… Да, сейчас мы завтракаем, а потом у меня несколько процедур в течение дня и завтра тоже… Да, хорошо… Не волнуйся, всё в порядке, он замечательный… Про поезд помню, буду вовремя, не переживай… Спасибо, и чмокни за меня Матвейку!

Я вернула Телару трубку, счастливо улыбаясь, — так приятно было узнать, что у ребят всё в порядке.

— Спасибо тебе большое, — благодарно улыбнулась я ему. — Теперь я спокойна.

— Не за что, — буркнул в ответ Телар, сосредоточенно пиля ножом кусок колбасы на своей тарелке. Раздался омерзительный скрежет, вызывающий ломоту в зубах — он пилил уже тарелку.

— А ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась я, чувствуя, что что–то не так.

— Разумеется, — тем же бурчащим тоном ответил Телар и нехотя взглянул на меня.

Он помолчал немного, борясь с желанием высказаться, и, потерпев полное поражение, обиженно поджав губы, спросил:

— А почему ты Ивана Ванечкой называешь, да ещё дорогим, Матвея — Матвейкой и чмокаешь… А я чем хуже? Телар, да Телар — и всё.

Я застыла в замешательстве с вилкой и ножом в руках, не зная, как ответить: если начну объяснять, то попаду прямиком в детский сад, а если смолчу, то рискую обидеть очень симпатичного мне человека. Значит, детский сад.

— Э–э–э… видишь ли, — начала я издалека. — Они мои близкие друзья, за которых я сильно переживала, поэтому и называю их подобными ласковыми словами… от радости, что с ними ничего плохого не случилось. И вообще, я с ними не целовалась даже, честное слово, в отличие от тебя, — меня чуть не стошнило от своих же слов. — Я бы с удовольствием назвала и тебя как–нибудь ласково, но какое уменьшительно–ласкательное слово можно изобрести из твоего имени? Если только Теларчик… не Теларушка же…

Телар ничего не ответил и лишь продолжал, надувшись, пилить тарелку. Эх–х–х… какие же дети эти мужчины, даже самые мужественные из них… Я приподнялась из кресла и перегнулась через столик со словами:

— Иди сюда.

Глядя на меня доверчивым телячьим взглядом, Телар послушно встал и подался всем корпусом вперёд. Я молча взяла его голову обеими руками и, притянув к себе, — он и не сопротивлялся — звонко чмокнула его в губы.

— Теперь ты на целых полтора корпуса опережаешь и Ивана, и Матвея… и Баксика, на всякий случай.

Лицо Телара озарила счастливая улыбка и он…

— Кхе–кхе… — вдруг раздался откуда–то сбоку осторожный предупредительный кашель, и сквозь бамбуковую шторку входа протиснулась улыбающаяся физиономия парня азиатской внешности.

— Привет, Азиз, рад тебя видеть! Проходи, присаживайся, — радушно приветствовал незнакомца Телар, щёлкая кому–то пальцами.

В тот же миг появился официант с дополнительным креслом.

— Доброе утро, мисс, — обратился ко мне Азиз и почтительно поклонился.

Он продолжал мяться на входе, не решаясь присесть.

— Знакомься, это — Алёна, Алёна — это Азиз, мой троюродный брат.

— Очень приятно познакомиться, — сказал Азиз и снова почтительно поклонился.

— И мне очень приятно, — я приветливо улыбнулась в ответ.

— Ваше Вели… — начал было паренёк.

— Оставь формальности, брат, здесь все свои, — нетерпеливо прервал его Телар, косясь на меня.

— Как угодно, Ва… э–э–э-э… Телар… Вы надолго сюда? Мне бы хотелось обсудить один важный и срочный вопрос в любое удобное для Вас время.

— Мы уедем завтра или послезавтра, но я найду тебя до отъезда.

— Спасибо, Ва… э–э–э… я буду ждать. Всего хорошего, мисс Алёна, приятного отдыха, надеюсь, Вам здесь понравится. Простите великодушно за то, что нарушил Ваше уединение, — сказал Азиз и, учтиво кланяясь мне и Телару, попятился к выходу, а вскоре уже растворился среди отдыхающих.

Я задумчиво ковыряла вилкой креветку.

— С тобой всё хорошо? — поинтересовался Телар, внимательно наблюдая за моими действиями.

— Просто великолепно, — спокойно ответила я, начиная сосредоточенно гонять креветку по тарелке.

— А почему перестала есть?

— Креветка в рот не лезет.

— Что, настолько большая? А ты её ножом на кусочки порежь, — попытался пошутить Телар, поглядывая на меня с опаской.

Я пропустила его слова мимо ушей.

— Ты — волшебник. У тебя есть, как ты выражаешься, «твои люди», есть охрана, шикарные апартаменты, собственный катафалк с носильщиками; тебя встречают, словно поклонники — голливудскую звезду, в придачу ко всему вышеперечисленному тебя называют «Вашим Величеством»… Ничего не хочешь мне рассказать?

— Очень хочу и расскажу, — спокойно ответил Телар, допивая кофе. — И начну, как и обещал, сразу после завтрака.

— Тогда я готова, — решительно сказала я и, выпив залпом кофе, резко поднялась из–за стола, едва не приземлившись обратно в кресло из–за внезапной боли, пронзившей ногу.

Под ручку мы вышли из нашего временного убежища и в сопровождении тотчас подскочившей охраны медленно направились к выходу из ресторана. Люди, доселе спокойно завтракавшие за столиками, как будто ждали нашего появления — они тут же повскакивали со своих мест и сцена приветствия повторилась. «По улицам Слона водили, как видно, напоказ… Так за Слоном толпы зевак ходили…» — вспомнились строчки из басни Крылова… Никогда не думала, что буду безмерно счастлива снова оказаться в ставшем мне родным катафалке.

— А теперь рассказывай всё от начала и до конца, очень внимательно тебя слушаю, — потребовала я, как только за нами закрылись шторки.

— Хорошо. Только не перебивай, ладно? Сначала я кратко расскажу о нашем мире, а потом ты сможешь задать все интересующие тебя вопросы, договорились?

Утвердительно кивнув головой, я замерла, вся — внимание.

Исторический ликбез

Ненадолго задумавшись и собравшись с мыслями, Телар начал рассказ, стараясь не упустить ни единой значимой детали, способной в будущем спровоцировать с моей стороны поток уточняющих вопросов:

— История становления и развития нашего народа берёт начало со времён появления на земле первого человека. Нет чёткого тому подтверждения, но наши учёные утверждают, что мы появились одновременно с обыкновенными людьми, долгое время оставались незаметными и практически ничем не выделялись среди остальных — элементарно не хватало знаний и опыта. Но люди эволюционировали вместе с окружающим миром, а вместе с ними эволюционировали и волшебники.

Первые упоминания о нас, как о народе, относятся к периоду примерно тридцать восемь тысяч лет до нашей эры — именно в это время появились первые шаманы — наши далёкие прародители. Они появились задолго до богов и вероисповеданий. Шаманы, потом знахари, колдуны, ведуны — так нас называли. Шаманы резко выделялись на фоне остальной серой массы — несомненно, умом, нестандартным поведением, умением проникать в души людей и вести за собой, умением излечивать многочисленные непонятные болезни тела и души, но самое главное — умением общаться и договариваться с духами, получать от них желаемое. Пока не было богов, на земле царствовали духи. Именно духи выбирали самых достойных из людей и превращали их в шаманов, передавая им необычные знания и умения.

Считалось, что каждая песчинка и травинка на земле, камешек под водой или птица в воздухе имели своего духа, и каждый дух плодил своих шаманов, а новоявленные шаманы, в свою очередь, боготворили духа–создателя. Неординарные и всемогущие — по сравнению с обычными людьми, разумеется, — шаманы быстро приходили к власти в племенах, подчиняя людей своей воле и желаниям. Некоторые историки утверждают, что именно с выделением шаманов появились первые зачатки расслоения общества. У шаманов были лучшие жилища, они никогда не голодали в годы катаклизмов и неурожая, а в жёны они брали самых красивых женщин и зачастую не одну, а нескольких. Одна незадача — их дар никогда не передавался по наследству, и новые шаманы всегда избирались духами.

Наши предшественники всерьёз задумались над этой проблемой. Они сопоставляли факты и анализировали. Что делали кочевые племена для того, чтобы получить крепкое, жизнестойкое, красивое потомство от своих скакунов? Правильно, они давно поняли, что для реализации задуманного им необходимо отобрать соответствующих заданным критериям производителей. Естественно, даже идеальные производители не всегда давали идеальное потомство, но шансы на успех в результате селекции возрастали в разы. Кого брали в жёны шаманы? Разумеется, лучших представительниц женского пола. Но лучших, исходя из каких критериев? На первом месте стояли внешние данные, позднее к ним добавился достаток семьи невесты. Разве являются эти критерии определяющими для получения в результате детей–волшебников? Отнюдь.

Наши предшественники постепенно пришли к пониманию того, что их избранницы должны походить на них прежде всего своими взаимоотношениями с магией. Но как найти подобных, как вычислить? Некоторые логично рассудили: если девушка родилась в семье шамана, то шанс родить в союзе с ней ребёнка–волшебника значительно возрастает. По сути логичные, их выводы оказались ошибочными — откуда им было знать, что прерогатива наделять волшебством лежала исключительно в компетенции духов? Но шаманы не сдавались и, спустя некоторое время, пришли к новому выводу: если есть волшебники–мужчины, то должны быть и волшебницы–женщины. Ввиду того что технических средств коммуникации как таковых в те времена не существовало, шаманы могли рассчитывать лишь на народную молву, которая время от времени доносила до их ушей любопытную информацию о необычных знахарках, ведуньях, часто живущих уединенно и гнушающихся человеческого общения.

Первые же союзы шаманов с волшебницами — а это, как ты, наверное, уже поняла, были действительно преимущественно волшебницы — дали удивительные результаты: впервые за многие тысячелетия волшебники смогли передать уникальные особенности по наследству и воспроизвести себе подобных. Таким образом, мы ушли из–под контроля духов, и именно то время — примерно двадцать тысяч лет до нашей эры — принято считать началом зарождения нашего народа.

Становление волшебников проходило не так гладко, как хотелось бы. И нас не миновали междоусобные войны за доминирование. Как я уже говорил, шаманы боготворили разных духов. Доходило до смешного: кто–то исповедовал культ какого–то дерева, кто–то — дерева соседнего, кто–то — куска скалы в определённой местности, кто–то — морского камня и т. д. и т. п. Когда наместники одного духа женились или выходили замуж за почитателей другого, нередко возникали осложнения, часто заканчивающиеся не мирным разрешением конфликта, а уничтожением более слабой группировки. Сильные — укрупнялись, слабые становились ещё слабее и постепенно вымирали. Все понимали, что ни к чему хорошему междоусобицы не приведут — вместо того чтобы размножаться, мы, так и не набрав силы, начали вымирать.

И вот, примерно десять тысяч лет до нашей эры, наиболее зрелые умы нашего мира собрались вместе, чтобы решить нависшую над ними угрозу полного исчезновения, поскольку разгневанные духи отказывались являть свету новых волшебников, рассуждая так: раз ушли из–под нашего контроля, то и разбирайтесь сами со своими проблемами. На организацию сходки ушло около года, а само собрание длилось месяц с небольшими перерывами на сон и приёмы пищи. Именно тогда, чтобы положить конец вражде, и было принято решение укрупнить разрозненные мелкие группы и создать крупные объединения — кверы. Таким образом, те, кто поклонялся духам различных видов деревьев или отдельным деревьям, объединились в один квер — «квер Дерева» и т. д. Из нескольких сотен тысяч групп путём сложных переговоров удалось создать около трёхсот кверов. Справедливости ради нужно отметить, что не все и не сразу приняли нововведения, но в течение последующих трёхсот лет ситуация выровнялась и стабилизировалась.

Учреждение кверов стало переломным событием в нашем развитии и способствовало быстрому росту населения и распространению волшебников по всему миру. Этому также способствовали бесконечные крупномасштабные человеческие войны, поскольку среди воинов всегда присутствовали волшебники.

Два тысячелетия спустя волшебники пришли к пониманию того, что проведённое ранее укрупнение не является оптимальным и провели ещё одно, менее масштабное, но более значимое. Времени на подготовку сходки ушло меньше, чем в первый раз, но само собрание длилось два месяца, и во время переговоров, к сожалению, не удалось избежать кровопролития. Дело в том, что расслоение нашего общества на тот момент достигло своего апогея и способствовало ему, как ни печально, первое укрупнение. Одно дело, когда договариваются условные лидеры — шаманы, контролирующие десяток–другой волшебников, другое — признанные участниками кверов главы, контролирующие уже десятки и сотни тысяч душ. Не все главы кверов оказались готовы добровольно расстаться с властными полномочиями, в некоторых случаях пришлось применить силу. И всё же, несмотря ни на что, разум восторжествовал и на этот раз, и объединение завершилось. Так, например, «квер Дерева», «квер Поляны» и т. д. были объединены в «квер Леса». В общей сложности получилось порядка тридцати кверов, меньше не вышло. Любопытно, но созданные вторым и последним укрупнением кверы практически без изменений дошли до наших дней.

С развитием цивилизации некоторые кверы устаревали и отмирали, а точнее, сливались с другими; также появлялись новые, удовлетворявшие образовавшиеся потребности, но костяк всегда оставался прежним. Мы никогда не делились по территориальному признаку, как обыкновенные люди, только по принадлежности к тому или иному кверу, поэтому «свои» рождаются и живут на разных континентах и родными считают все языки мира…

Я не сразу обратила внимание на то, что Телар замолчал, погружённая в созерцание красочных образов, нарисованных воображением, в свою очередь, подпитанным рассказом мужчины. Вот я, облачённая в звериные шкуры, босая, с развевающимися на ветру длинными волосами, обвешанная странными штучками, наподобие сушеного корня сельдерея, исполняю ритуальный танец у костра, быстро–быстро выстукивая пальцами привычный странный ритм на бубне, вгоняя в транс съёжившихся от страха у моих ног соплеменников. Вот я в избушке почти на курьих ножках, склонившись над глубоким чаном с каким–то варевом, развожу клубы красного пара руками и тихо читаю заклинания, напряжённо всматриваясь в бурлящее месиво, словно ожидаю появления чего–то. Вот я лечу над полями, над лесами и над горами на метле, зорко вглядываясь вдаль из–под сложенной козырьком и приставленной ко лбу ладони…

— Скажи, а вы на мётлах летаете? — вдруг с нескрываемой надеждой в голосе спросила я, всё ещё пребывая в образе.

Телар чуть не поперхнулся, совершенно не ожидая, что моя фантазия так внезапно покинет обозначенный его рассказом чёткий, давно проложенный маршрут, и усвистит на никому не известную просёлочную дорогу.

— Нет конечно… — ответил он, изумлённо вскинув брови. — Мы же не ведьмы.

— Эх, жа–а–аль… — разочарованно протянула я, заметно погрустнев.

— Но это можно устроить. Ну… не совсем это, но нечто похожее, только позже, — Телар подмигнул мне с самым что ни на есть заговорщическим видом и закивал головой, подтверждая сказанное.

— Вах… — только и нашлась, что сказать я. И мои глаза заискрились диким ликованием.

Какое–то время Телар молча наблюдал за выражением моего лица, откровенно наслаждаясь моментом.

— Можно продолжать?

— Валяй! — мои глаза сверкнули нетерпением.

Тоном преподавателя, читающего занимательную лекцию для чрезвычайно благодарной аудитории, Телар продолжил рассказ:

— Во время собрания, на котором проходило второе укрупнение кверов, столкнувшись с противоборством противников изменений, подрывающих устои стихийно сложившейся власти на местах, наши предшественники чётко осознали необходимость создания официальной структуры управления. Именно тогда открытым голосованием выбрали первых глав укрупненных кверов. Так сформировались первые полноправные органы управления.

Подобная структура управления просуществовала несколько тысячелетий, но снова начались проблемы. Жизнь не стояла на месте, то есть изменялась макроэкономическая среда. Одни кверы изначально были малочисленными, другие — наоборот, одни кверы преимущественно сосредоточивались в более развитых и прогрессивных местностях, другие — в отсталых, да и разброс участников кверов по всему миру был значителен. В связи с этим обозначились следующие серьёзные проблемы: во–первых, в очередной раз возник вопрос доминирования и власти; во–вторых, из–за территориального разброса управляемость внутри кверов свелась на нет. Наши предшественники пришли к выводу о необходимости официального введения новых вертикалей и горизонталей власти.

В результате третьих переговоров — теперь уже между главами кверов, — которые то прерывались, то снова возобновлялись и заняли в общей сложности полгода, мы получили структуру, которая, претерпев очень незначительные изменения, действует в нашем государстве и по сей день. Кверы структурировались под более крупными формированиями — кафтами. Во главе каждого кафта стоит царь. Вначале учредили четыре кафта — Разрушительных Сил Природы, Воды, Земли, Воздуха. Чуть позже, ввиду малочисленности, кафт Воздуха слился с кафтом Земли и образовал кафт Земли и Воздуха. Таким образом, их стало три.

Каждый кафт имеет собственные органы управления, представленные административной и законодательной властью, находящиеся в подчинении у царя через соответствующую цепочку руководителей — глав кверов. Главы кверов имеют право принимать локальные законы, но их решения и какие бы то ни было действия не должны противоречить древнему Закону, положениям которого подчиняются все без исключения волшебники, включая царей. Три царя кафтов составляют Верховный Совет Волшебников и простым большинством голосов во время голосования решают вопросы государственного управления, касающиеся волшебного мира в целом. Вот вкратце и всё.

С этими словами Телар открыл маленькую бутылку с минеральной водой, залпом её осушил и, выжидающе посмотрев на меня, с самым серьёзным видом спросил:

— Вопросы?

— Ты царь? — тут же выпалила я.

— Да.

— А какого кафта?

— А сама как думаешь?

— Воды?

— Молодец.

— А к какому кверу относишься?

— Океана.

— Вах… здорово… — прошептала я, не скрывая восторга, которым тотчас же озарилось моё лицо. Хотя сама не знаю, что бы изменилось в выражении моего лица, если бы Телар оказался царём кафта, скажем, Земли и Воздуха, или относился бы к какому–нибудь кверу Гор.

Пощадите мою психику, или Недоделанная волшебница

Внезапно я почувствовала, как носилки вновь обрели под собой твёрдую почву — нас опустили на землю.

Паланкин стоял у входа в разбитый на пляже просторный квадратный шатёр, в который Телар и внёс меня. Походное сооружение поражало своими размерами — не менее двадцати квадратных метров общей площади и не менее трёх метров в высоту, так что в любой его точке можно было свободно перемещаться, не наклоняя головы. Крыша шатра была выполнена из плотного белого материала, напоминавшего парусину, боковые стенки — из полупрозрачной сеткообразной ткани. Создаваемое помещение великолепно проветривалось и при этом сохраняло интимность обстановки, скрывая своих постояльцев от посторонних глаз.

По всему периметру шатра, на линии стыка крыши и боковых стенок, словно маленький оазис в безжизненной пустыне — а пол, разумеется, представлял собой обыкновенный мелкий пляжный желтовато–пепельный песок — вилась толстая лиана. Она состояла из бесконечного венка из живых жёлтых, розовых, апельсиновых, красных и белых роз, лилий и гвоздик, переплетённых с зелёными веточками декоративных растений. Свежие цветы, на лепестках и листьях которых до сих пор покоились капельки влаги, наполняли воздух не передаваемым словами ароматом, ароматом богатого цветочного сада и свежести.

У дальней задней стенки шатра, на некотором удалении друг от друга, располагались два белоснежных пляжных лежака, укрытых длинными, толстыми махровыми простынями насыщенного тёмно–малинового цвета, в которые можно было полностью и с комфортом завернуться даже такому гиганту, как Телар, не то что мне. Между лежаками стояло по белоснежному стулу, по всей видимости, под одежду и прочие личные вещи.

У самой стенки шатра, слева, находился длинный сервировочный столик, на верхней полке которого высилась кипа аккуратно сложенных тёмно–малиновых полотенец, а на нижней — несколько небольших подушек в белоснежных наволочках.

У входа справа размещался довольно большой овальный стол, а рядом с ним — два кресла, сиденья которых были накрыты мягкими плотными подстилками такого же, как простыни и полотенца, насыщенного тёмно–малинового цвета. В центре стола стояла невысокая широкая стеклянная ваза с цветочной композицией, по стилю сочетавшейся с гирляндой, рядом с ней — огромное блюдо с фруктами, несколько бутылок с минеральной водой, поднос со стеклянными бокалами и стаканами, стопка блюдец, несколько фруктовых вилок, бумажные салфетки и небольшой нож для фруктов.

Вся пляжная мебель была изготовлена из качественного белоснежного пластика и производила очень приятное впечатление — ни пятнышка, ни царапинки, ни даже пылинки. Кто–то — и, по всей видимости, не один — очень серьёзно потрудился над убранством помещения, а может, и над самим шатром незадолго до нашего появления. Кстати, я не заметила на пляже шатра, когда мы с Теларом рано утром вышли из воды где–то здесь же, неподалёку. На песке, искусно выровненном, не видно было ничьих следов, лишь несколько больших и маленьких крабьих норок нарушали идеальную поверхность своеобразного пола: крабы, засыпанные во время уборки песком в своих убежищах, недолго раздумывая, вновь прорыли ходы и обеспечили себе выход на поверхность, на свободу.

— Куда тебя приземлить — на лежак или в кресло за стол? — спросил Телар, застыв в нерешительности на входе.

— На лежак и подними спинку, пожалуйста, чтобы я могла полулежать, — ответила я. — И ещё, откинь полы входа, пожалуйста, — хочу видеть море. Обожаю воду!

Я посмотрела на него и тепло улыбнулась. Вода — это моя жизнь, также как и солнце.

— А ты кто по знаку Зодиака? — спросил Телар, выполняя одну за другой мои просьбы. — Хотя нет, постой, дай угадаю. Твоя стихия — Вода.

Его последняя фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение, словно ему доподлинно было известно — я рождена под знаком водной стихии.

— Правильно, — лукаво улыбнулась я, не придав этому никакого значения. — Продолжай.

— Рыба? Хотя нет, вряд ли… хм… судя по характеру, Скорпион?

— Умничка, — похвалила я, устраиваясь поудобнее на топчане и накрываясь простынёй.

— И всё же невероятно… — Телар вдруг замотал головой, пожимая плечами, словно никак не мог во что–то поверить.

Он медленно подошёл к своему лежаку и присел на его краешек, не сводя с меня изучающего взгляда.

— Что невероятно? Что я Вода или Скорпион?

— Да я не об этом… Понимаешь, всё так сложилось… сложнейшая головоломка сложилась сама собой. Это невозможно, из области непостижимой фантастики… и всё же произошло…

— Да что произошло–то? Объясни, не трави душу! — воскликнула я, сгорая от нетерпения.

Телар какое–то время растерянно смотрел на меня, обдумывая ответ. Я начинала нервничать.

— Дело в том, что ты теперь… наполовину волшебница.

— ???

— Я не шучу.

Хорошо, что я уже лежала: перед глазами вдруг всё поплыло, а в ушах зазвенели невидимые колокольчики, грозясь разорвать мою несчастную, перегруженную информацией голову на мелкие кусочки.

— Воды… — прошептала я, прикрыв глаза и борясь с подступающей тошнотой.

— Тебе плохо? — голос Телара прозвучал крайне озабоченно. Я почувствовала, как в мою руку, лежащую вдоль тела и потяжелевшую килограммов на десять, вставили прохладный стакан. — Сейчас позову врача.

— Нет, нет, не нужно… это не то… сейчас пройдёт, — слабым голосом запротестовала я.

Усилием воли заставив себя открыть глаза, я медленно поднесла стакан с водой к губам, залпом его осушила и уронила руку со стаканом на грудь. Глаза закрылись сами по себе.

— Просто перевариваю услышанное.

Потрясённая, какое–то время я пыталась успокоиться и заставить себя включить мозг. Наконец это мне удалось. Опомнившееся от пережитого шока сознание мобилизовалось и принялось анализировать новый блок введённых данных. И первый вывод, который сознание помогло мне сделать, звучал отнюдь не утешительно: я ничегошеньки не понимала!

Допустим, существуют волшебники и, разумеется, волшебниками рождаются — это только шарлатанами становятся. Но как можно стать волшебником, пусть даже наполовину? Как это произошло? В какой момент? Я что–то упустила? И потом, я не чувствую ни в своей голове, ни в теле каких–либо изменений, которые дали бы мне основания предполагать, что со мной произошли некоторые качественные трансформации. Что изменилось? Цапнувшая меня за ногу волшебная змея превратила меня в недоделанную волшебницу, что ли? Но почему я ничего не ощущаю? Хм… наверное, потому и не ощущаю: трансформация половинчатая. Раз такие дела… и почему эта змея не цапнула меня как следует, чтобы я превратилась в полноценную волшебницу…

Крепко зажмурив глаза, я сосредоточилась на внутренних ощущениях, пытаясь уловить хотя бы минимальный намёк на какие бы то ни было изменения в организме, текущие или грядущие. Хм. Ничего подозрительного. Странно. Ладно, подождём.

— А почему я теперь волшебница? И почему только наполовину? А разве можно стать волшебником, разве ими не рождаются? — я вновь открыла глаза и повернулась лицом к Телару.

— Разумеется, рождаются, но и становятся тоже, хотя это случается крайне редко, — начал объяснять Телар. — Для превращения в волшебника должен быть соблюден ряд условий. Во–первых, человек должен обладать браслетом волшебника и у него есть лишь две возможности его заполучить: первая — найти, вторая — снять с мёртвого волшебника. Третью возможность — получить в подарок или купить — я даже рассматривать не стану, поскольку ни один здравомыслящий волшебник добровольно не расстанется с необходимым атрибутом нашего мира, а в магазине его, естественно, не купишь.

Снять браслет с мёртвого равносильно тому, чтобы найти, поскольку по Закону человек не должен быть причастен к смерти его обладателя. Шанс для человека случайно оказаться свидетелем смерти одинокого волшебника практически равен нулю, поскольку мы не умираем в одиночестве — волшебник или браслет всегда сигнализирует о грядущей беде, и мы приходим на помощь друг другу. Шанс найти браслет также равен нулю, поскольку его невозможно потерять. Он обладает разумом и никогда не покинет своего владельца, служа ему до последней секунды жизни. Тот факт, что украшение попало к тебе, — экстраординарный случай. У тебя браслет моего брата–близнеца, пропавшего год назад при невыясненных обстоятельствах. Мы так и не смогли узнать, что с ним произошло на самом деле, но что бы ни случилось, он однозначно мёртв.

Итак, первое условие тобой было соблюдено — ты нашла браслет. Во–вторых, ты должна была первой его коснуться и первой надеть на руку. Судя по тому, что браслет признал в тебе новую хозяйку, а это очевидно, и эти условия тобой были соблюдены. В-третьих, ты имеешь право лишь на браслет своей стихии, Воды, а мы, как тебе уже известно, принадлежим кафту Воды и кверу Океана. Снова условие соблюдено. Все условия соблюдены, понимаешь?

Ты теперь наполовину волшебница и имеешь все права на то, чтобы находиться среди волшебников и пользоваться почти всеми благами, им доступными. Это просто невероятно. На моей памяти не было ни одного подобного случая, но, повстречавшись с тобой, я долго рылся в наших архивах, пока не нашёл короткое упоминание о том, что около шестисот пятидесяти лет тому назад случилось нечто подобное и обыкновенный человек стал наполовину волшебником. Тогда и были внесены соответствующие поправки в Закон, регламентирующие данный порядок.

Я слушала Телара с открытым ртом, ничуть не сомневаясь в правдивости его слов. Какой смысл обманывать? Да и не свойственно ему это. И всё же сознание отказывалось верить происходящему — оно так походило на обыкновенную сказку. Может, я сплю или снова разыгралось бурное воображение? Да нет, не похоже. Я сильно ущипнула себя за руку — ой, больно! — отлично, факт бодрствования подтвержден практически.

— А могу я из недоделанной стать полноценной волшебницей? — мои глаза лихорадочно заблестели, а голос сбился на таинственный полушёпот, когда я произносила эти слова.

Телар звонко рассмеялся.

— Ну почему же недоделанная? Доделанная, только ограничена в некоторых возможностях, которые у волшебников от рождения передаются на генетическом уровне. Например, мы с рождения владеем всеми существующими иностранными языками.

— Так вот почему многие волшебники, с которыми я общалась или пересекалась здесь и в Астрахани отлично говорили по–русски и абсолютно без акцента! То–то я голову себе ломала и удивлялась! — обрадованно воскликнула я.

— Совершенно верно. Мы не придаем значения тому, на каком языке общаемся, просто автоматически настраиваемся на язык собеседника. Так что не паникуй, ты самая что ни на есть настоящая волшебница, и дети твои будут стопроцентными волшебниками по рождению, независимо от того, выйдёшь ли ты замуж за волшебника или обычного человека.

На последней фразе Телара моё радостное возбуждение мгновенно улетучилось, дыхание замерло, а ладони непроизвольно сжались в кулаки. Дети. Дети. Которых у меня никогда не будет. Никогда. И волшебство не поможет. Я запаниковала, чувствуя, как к горлу подкатывает горький ком — предшественник незваных слёз. Нет! Прочь, противные мысли, прочь! Я уже справилась с этим комплексом и не собираюсь вновь и вновь перетирать своё горе! Ну и что, что у меня не будет детей–волшебников, велика важность… Усыновлю. Точка. Я энергично тряхнула головой, разгоняя неприятные мысли, и поспешила отвлечься:

— И я смогу так же, как и ты, перемещаться в пространстве?

— Конечно. И ещё много чего сможешь.

— А ты не бросишь меня… э–э–э… я имею в виду, не оставишь меня одну разбираться во всех этих хитростях? Обучишь? — с тревогой в голосе спросила я. Вот весело будет, если, будучи волшебницей, я останусь неучем и не смогу воспользоваться всеми благами и премудростями необычайного дара судьбы.

— Обязательно, — Телар с нежностью посмотрел на меня. — Стану твоим первым учителем.

Облегчённо вздохнув, я робко на него взглянула и скромно потупила глазки.

— Я буду примерной ученицей…

Небольшое развлечение… для меня или Телара?

Я молчала, предавшись приятным размышлениям. На душе было необычайно легко и радостно. Я чувствовала, что стою на пороге грандиозных перемен в своей жизни.

Телар встал и подошёл к сервировочному столику.

— Подушку? — спросил он и вопросительно посмотрел на меня.

— Нет, не нужно, иначе усну, а я не хочу терять время.

Мужчина взял подушку и, устроившись на своём лежаке, засунул её себе под голову.

— А я бы с удовольствием поспал, умаялся — сил никаких нет, — устало сказал он и закрыл глаза.

Я почувствовала себя очень неловко: в самом деле, я‑то поспала, а он, по всей видимости, глаз не сомкнул в пещере, пока лекарь надо мной колдовал, да и после, пока спала. Бедный. А я — неблагодарная, думаю лишь о себе и совершенно забыла о том, что он всего лишь простой смертный и ему, как и всем, положено спать по ночам, а не выручать из беды таких недотёп, как я. Впрочем… с чего я решила, будто он смертный и ему необходимо спать? Вампиры же не спят, а вдруг… Он ведь ничего мне об этом не говорил.

— Скажи, а вы смертны? По ночам спите? — с любопытством спросила я.

— Так же, как и люди, — не размыкая сомкнутых век, коротко ответил Телар, рассеивая мои сомненья.

Я вздохнула. Ну что же, раз так, придётся ещё потерпеть — пусть он поспит хотя бы часок–другой, а попытать я его всегда успею. Понятно, всё это время мне придётся не сладко — попробуйте разогнать рой вопросов, жужжащих у вас в голове и воюющих за место в очереди… Но я же не садистка. Пускай поспит. А я потерплю.

— Знаешь, поспи немного, отдохни, — мягко сказала я.

— А как же обещание ответить на твои вопросы? — едва шевеля губами и с трудом борясь со сном, промямлил Телар, приоткрывая глаза.

— Ничего страшного. Снимаю с тебя обещание до тех пор, пока не поспишь.

— Спасибо, — с благодарностью в голосе сказал Телар и слабо улыбнулся. — А ты чем займёшься, может, тоже поспишь?

— Нет, не хочу время тратить, лучше на море полюбуюсь. Может, пройдусь немного, — неуверенным голосом ответила я.

— Придумал, чем тебя развлечь, — вдруг оживился Телар и приподнялся на локте, в его глазах заискрилась хитринка. — Ты займёшься выбором вечернего платья, в котором я очень хотел бы увидеть тебя сегодня за ужином.

Я чуть не поперхнулась. Эх, Телар, Телар… Знал бы ты, что я в принципе не ношу платья, не люблю их — и точка. Костюмы иногда надеваю, но только в случае крайней необходимости. А платья… бррр… Хотя, разве сегодня не именно такой случай? Знаю, что мужчинам больше по душе, когда женщина выглядит женственной и надевает платье или юбку, всегда это знала, но… люблю я брюки, и всё тут. Мне в них более комфортно. Подсознательно я всегда понимала, придёт время, когда мне придётся расстаться или, по крайней мере значительно сократить использование любимого вида одежды и вот, похоже, это время настаёт. Эх–х–х…

По–видимому, неуверенность и некоторое огорчение отразились, как обычно, на моём лице, но трактовал их Телар по–своему. Решив, что я не хочу или не в состоянии куда–либо идти и посему так изменилась в лице, он поспешил меня успокоить:

— Не волнуйся, никуда идти не нужно, всё принесут сюда, покажут, расскажут, ты примеряешь и выберешь понравившееся. Если хочешь, можешь выбрать несколько платьев.

Ну вот, дожила — меня наряжают как куклу. Я никогда не была тряпичницей и всегда покупала только то, что действительно требовалось и ровно в тех количествах, которые были мне необходимы. Несколько платьев — это перебор. Две пары джинсов — против этого я бы, наверное, не смогла устоять, но несколько вечерних платьев, да ещё принимая во внимание тот факт, что надеть их абсолютно некуда — нет, это явный перебор. Но одно платье всё же придётся выбрать — нужно всегда стараться сделать мужчине приятное… когда это не слишком затруднительно.

— А как же ты спать будешь? Мы тебе наверняка помешаем, — обеспокоенно спросила я.

— Не-а, — довольно улыбнулся Телар. — Буду спать как убитый, можешь даже ради интереса прокричать мне что–нибудь в ухо — вот увидишь, ничего не услышу.

Вот дурачок. И чего ради я буду проводить подобные эксперименты и кричать ему в ухо? Я же в своём уме.

— Хорошо, договорились, — улыбнулась я и откинулась на лежаке.

Телар достал из кармана джинсов мобильный и через несколько секунд уже давал кому–то распоряжения:

— Вечерние платья… размер сам прикинь… сюда, срочно… подумай, что там ещё нужно.

Закончив разговор, он встал и, демонстративно потянувшись, начал медленно раздеваться. Телар нисколько не смущался моего присутствия, скорее, напротив: он встал таким образом, чтобы обеспечить для меня наиболее выгодный радиус обзора. Я быстро захлопнула глаза. Вот поросёнок. И зачем душу травит?

«Соблазняет», — довольно ухмыльнулся внутренний голос.

«Сама знаю», — согласилась я.

Не сдержавшись, я приоткрыла один глаз, окинула восхищённым взглядом его атлетическую фигуру — и быстро снова его зажмурила, а заодно и второй покрепче. Именно зажмурила, а не прикрыла, чтобы избежать соблазна и не начать неприлично таращиться на него во все глаза, хотя — и в этом не было никаких сомнений — именно этого он и добивался.

Оставшись в одних плавках, и убедившись, что мои веки плотно сомкнуты, Телар разочарованно вздохнул и, небрежно швырнув джинсы и футболку на стул, снова улёгся на лежак, укутавшись в простыню.

— Всё, я сплю, — пробурчал он, и через пару минут я уже прислушивалась к сладкому посапыванию, доносившемуся из его полуоткрытого рта.

Я осторожно приподнялась на локте и посмотрела на него спящего. Милый и славный, беззащитный большой ребёнок. Мне так захотелось забраться к нему под простыню, лечь рядом, прижаться к его телу, поцеловать… А почему бы и нет? По крайней мере насчёт последнего — он же сам сказал, будто разбудить его невозможно. Я осторожно свесила ноги вниз, встала на тёплый песок и, сделав несколько осторожных шажков, присела на краешек его лежака. Телар не шевельнулся. Медленно, не отрывая зорких глаз от его безмятежного во сне лица, я наклонила голову и тихонько коснулась его лба губами.

— Попалась, — словно кот, поймавший в мышеловку мышь, вдруг сказал Телар и мгновенно открыл глаза, его лицо засветилось от удовольствия.

От неожиданности я отпрянула, но недалеко — ловкие ладони Телара поймали моё лицо на полдороги и зафиксировали на месте, сантиметрах в двадцати от своего лица. Растерянная, я смотрела на него, часто хлопая ресницами, и чувствовала, как начинаю, как обычно, краснеть от стыда, при этом сердце моё бешено колотилось, предвкушая приятное продолжение.

— Я сказал, что не просыпаюсь от громкого разговора, но не припоминаю, чтобы я говорил, будто ничего во сне не чувствую, — вкрадчивым голосом сказал Телар, хитро улыбаясь. — А поскольку ты первая начала, то имею полное право…

Телар не договорил и начал медленно приближать моё лицо к своему. Я замерла, растворяясь в его глазах и боясь спугнуть очарование момента. Я чувствовала на лице учащённое дыхание сильного мужчины, и мои губы непроизвольно раздвигались, готовые покориться его воле и слиться с губами Телара в вечном поцелуе, как вдруг… раздался звонок мобильного.

Изменившись в лице — и далеко не в лучшую сторону, — Телар выругался про себя, осторожно отодвигая моё лицо от своего, так и не успев коснуться его губами, он принялся лихорадочно шарить по карманам джинсов, бросая на меня виноватые и вместе с тем разочарованные взгляды.

— Прости, пожалуйста… не могу не отвечать на звонки, просто не имею права. С этим нужно смириться.

Выудив наконец–то телефон, Телар мельком взглянул на высветившийся номер, хотел было нажать клавишу приёма вызова, но внезапно передумал, точно поняв что–то, снова посмотрел на номер и замер с трубкой в руке. Недовольно сдвинув брови, он медленно поднялся и, сделав несколько твёрдых шагов по направлению к выходу, выглянул из шатра. Проследовав за ним взглядом, сквозь полупрозрачную сетку шатра я с ужасом обнаружила у входа троих человек — мужчину и двух женщин — по всей видимости, терпеливо ожидавших, пока мы с Теларом закончим…

Смутившись, я вскочила на ноги и чуть не вскрикнула от боли в потревоженной ноге. Мама дорогая, вот был бы позор, если бы мы практически прилюдно начали целоваться. Кошмар… Целуются ведь по–разному, кто знает, до чего бы мы дошли?

— Прости, что потревожили. Мы принесли платья, как ты и просил, — услышала я знакомый, абсолютно спокойный голос Стара.

Ха… так это он звонил Телару, чую, что он. Верный слуга не дал своему господину, да и мне заодно, оказаться в щекотливой ситуации на глазах малознакомых людей. Умница. Уважаю. Кстати, а почему он с Теларом на «ты»?

— Заходите, — коротко сказал Телар и, развернувшись ко мне, устало добавил: — Попытка номер два. Я — спать.

С этими словами он молча вернулся на своё место и, закутавшись в простыню, закрыл глаза.

В шатёр зашли трое — Стар и две незнакомые миловидные девушки–индуски, все чем–то нагруженные. Поклонившись на входе, девушки прошли в левый ближний угол шатра. В руках они держали высокое узкое зеркало, которое обычно используют в примерочных дорогих магазинов. Установив его в углу, девушки встали в стороне, наблюдая за действиями Стара.

Мужчина расставил на песке, рядом со столом, три увесистые картонные коробки, после чего снова мне поклонился, ни слова не говоря, вышел из шатра и, не оборачиваясь, зашагал прочь. Увидев коробки, я сразу же вспомнила про крысу, обнаруженную мной в похожем ящике на празднике Нептуна, и немного напряглась. Ни за что не открою их сама — пусть девушки это сделают: я в Индии, а здесь помимо крыс ещё много всякой разной гадости обитает. Девушки к этой гадости привычные, так что пусть и дерзают.

Но девушки и не собирались допускать меня к коробкам. Робко улыбнувшись, они расчистили место на столике, раскрыли коробки и принялись осторожно выкладывать на стол содержимое, бросая настороженные взгляды в сторону Телара. То ли не привыкли они находиться в одном помещении со столь важной особой, то ли боялись разбудить эту самую особу и навлечь на себя важноособный гнев.

— Я — Алёна, — тихо прошептала я, приветливо улыбаясь девушкам. — А вас как зовут?

— Мария, если мисс будет угодно.

— Эльза, если мисс будет угодно.

Какие–то они странные. Мне померещилось или предложение познакомиться оказалось для них полной неожиданностью? Произнеся испуганным шёпотом имена, девушки ещё ниже склонили головы над столом, разбирая разложенные вещи. Дамы случайно не рабыни? О нет, только не это… Проснётся Телар — обязательно поинтересуюсь. Если у волшебников есть рабы — эта компания не для меня. Точка.

Тем временем девушки рассортировали содержимое двух коробок — стопка платьев, стопка с небольшими коробочками и стопка с… пакетиками с кружевным нижним бельём. Последняя стопка сразила меня наповал. Нет, я, конечно, всё понимаю… Сюда, в Индию, я попала в обычных хлопковых трусиках и без бюстгальтера, сейчас на мне раздельный купальник, подаренный Теларом… Вроде бы всё логично: не могу же я надеть в ресторан вечернее платье и под него — купальник или пойти вообще без бюстгальтера. Грудь у меня пусть и небольшая, но всё же присутствует, и вряд ли среди предлагаемых платьев найдётся такое, которое можно будет надеть без него. Но… кружевное бельё… Как–то слишком интимно получается… Словно после ресторана намечается некое продолжение, к которому меня и подготавливают. Но я пока не готова к продолжению!

«И что теперь, вообще без белья пойдёшь? — ухмыльнулся внутренний голос. — Так продолжение ещё быстрее случится».

«Почему без белья? У меня есть любимые розовые трусики в мелкий белый горошек… но мужчине я в них ни за что не покажусь, так что если пойду в них — продолжения точно не будет».

«А если твой горох сквозь воздушную ткань платья просвечивать будет и всех голодных ворон в округе соберёт?» — продолжал потешаться внутренний голос.

«Эх ты, предатель, чем издеваться, лучше бы посоветовал что–нибудь».

«Ладно, не грузись, — добродушно отозвался голос. — Подбери сначала платье, а там видно будет. Зачем паниковать раньше времени?»

Девушки скромно стояли у столика и терпеливо ждали, пока я выйду из состояния задумчивости. Я тряхнула головой и, улыбнувшись, предложила:

— Ну что, начнём с платья?

Скромно улыбнувшись в ответ, одна из девушек — та, что повыше и похудее, назвавшаяся Марией, спросила:

— Какой цвет предпочитает мисс Алёна?

Странный вопрос. Конечно же, чёрный. Во–первых, этот цвет подходит для всех торжественных мероприятий, включая похороны и поминки; во–вторых, он стройнит.

«Во–во, похороны… Видать, на них ты и намылилась… Ты же не в России, а в жаркой стране, и ресторан твой на курорте. Выбери что–нибудь яркое, живое, воздушное», — не согласился со мной внутренний голос.

Хм… может, он и прав. Я оглядела стопку с платьями — жёлтое, зелёное, красное, чёрное, синее, белое, полосатое, в цветочек, в полоску… Уф–ф–ф… глаза разбегаются.

Почувствовав моё замешательство, Мария быстро достала из стопки белое платье и с поклоном протянула его мне:

— Прошу мисс примерить вот это.

— О нет! Только не белое! — испуганно воскликнула я и тут же прикрыла рот рукой, бросив виноватый взгляд на спящего Телара — слава богу, не разбудила — и шёпотом пояснила: — Белый цвет полнит.

— Но мисс Алёне не стоит об этом беспокоиться: у неё замечательная женская фигура, а белый цвет только подчеркнёт её достоинства, — мягко заметила вторая девушка, Эльза, та, что пониже и попышнее. — Его Величество не любит худышек.

Произнеся последнюю фразу, Эльза покраснела и, смутившись, отвела взгляд в сторону. Её глаза остановились на вазе с цветами. Ухватившись за них, как за спасательный круг, она принялась поправлять бутоны, протирать листики, менять цветы местами… Хм… и откуда ей известно о предпочтениях Телара?

«А тебе какая разница? — немедленно отозвался внутренний голос. — Он же не девственник, разумеется».

«Да понимаю, но всё равно неприятно».

Я начала покорно снимать футболку и вдруг замерла: ой… здесь же мужчины. Быстро взглянув на Телара и убедившись, что он мирно посапывает, отвернувшись от нас в другую сторону, я продолжила раздеваться. Аккуратно повесив на спинку кресла футболку и брюки, я взяла из рук Марии платье и не спеша его надела.

— Мисс очаровательна! — в один голос воскликнули девушки, и сердце мне подсказывало — они не льстят.

Я молча рассматривала себя в зеркале критическим взглядом, стараясь обнаружить малейшие изъяны в фигуре, подчёркнутые платьем. Если найду хотя бы один — ни за что не надену. Лёгкое, воздушное, обтягивающее платье чуть выше колен, с глубоким декольте, визуально увеличивающим грудь; приспущенные короткие рукава, обнажавшие плечи; глубокий вырез на спине, высокий разрез на юбке сзади — платье село идеально. Как ни старалась, я не смогла найти ничего, что бы мне не понравилось: его как будто на меня шили, причём с учётом всех самых малюсеньких огрех моей фигуры. Белый цвет великолепно гармонировал с насыщенным золотистым астраханским загаром, от которого я, как ни пряталась от солнца, не смогла уберечь своё тело. Просто загляденье.

Повертевшись у зеркала, я почувствовала прилив потрясающего настроения. Не могу сказать, что до этого оно было плохим. Вовсе нет. Но… я же женщина, а любая женщина, пусть даже не тряпичница, не прочь побаловать себя подарками, прекрасно подчеркивающими её достоинства и скрывающими недостатки.

С удовлетворением разглядывая фигуру в зеркале, я бросила мимолётный взгляд на спящего Телара и мне показалось, будто буквально за секунду до этого его голова была повернута в моём направлении, а глаза были открыты. Вот поросёнок, неужели подсматривает? Впрочем, я не возражаю: какая настоящая женщина, выглядящая сногсшибательно, упустит возможность продемонстрировать свою неотразимость мужчине? Самое важное вести себя при этом естественно и не подавать вида, будто знаешь о том, что за тобой наблюдают, тогда можно как бы невзначай похулиганить на грани приличий, сводя несчастную жертву с ума от разгорающегося желания.

Быстро отведя взгляд от лица Телара, я продолжила себя рассматривать, мысленно ухмыляясь. Платье сидело идеально, но мне вдруг — вдруг? — захотелось поэкспериментировать. Я медленно опустила и без того приспущенные рукава ещё ниже, полностью обнажив плечи и углубив и без того глубокое декольте; потом приподняла ладонями грудь, которая при этом почти наполовину соблазнительно выглянула из лифа платья, как бы прикидывая, стоит ли подобрать соответствующий пуш–ап бюстгальтер или нет; затем оставила эту затею и, поворачиваясь к зеркалу то правым, то левым боком, плавно провела руками по аккуратному животику, талии, бёдрам и ягодицам, расправляя несуществующие складки и морщинки ткани. Напоследок мне вдруг захотелось поиграть с длиной и я задрала платье до самых трусиков купальника, при этом всё же умудрившись соблюсти минимально приемлемые правила приличия. Я была абсолютно убеждена в том, что Телар за мной наблюдает. Ха… вот теперь лежи и возбуждайся, в следующий раз будешь знать, как подглядывать.

Вдоволь нахулиганившись, я подмигнула девушкам, с улыбкой следившим за моими манипуляциями, и сказала:

— Спасибо, беру это.

— И мисс не ошибётся.

Девушки быстро собрали оставшиеся платья в коробку и разложили передо мной несколько комплектов белоснежного кружевного нижнего белья. Вот незадача. А как же мои любименькие трусики? Но они точно будут просвечивать сквозь платье, ярко–розовые–то, да ещё и в горошек, а это уже колхозом непотребным отдаёт. С другой стороны, только в этих трусиках я могу быть абсолютно уверена в том, что мне не захочется их продемонстрировать, а эротичное кружевное бельё так и тянет показать кому–то ещё… Что же делать? Может, надеть кружевные трусики поверх трусиков в горошек?

«Мать, ты совсем сбрендила, что ли? — возмутился внутренний голос и ехидно предложил: — Гидрокостюм ещё под кружево напяль и — вперёд в море, тюленей до инфаркта доводить».

Если отбросить тюленей, и подальше — в общем–то, он прав. В конце концов, есть у меня сила воли или нет? Есть. Так что справлюсь.

Я принялась рассматривать бельё, как бы невзначай встав у стола таким образом, дабы полностью исключить возможность для Телара что–либо разглядеть хотя бы одним глазком — пусть помучается в догадках — и чтобы подлить топлива в огонь любопытства, принялась живо обсуждать комплекты с девушками.

— Что вы думаете по поводу этого? По–моему, набивной рисунок очаровательный, вот только не очень ли сильно трусики оголят попу? Как на ваш взгляд? М-да… Скорее всего, и через платье голая попа просвечивать будет. Не слишком ли это вульгарно и неприлично? На меня мужчины не будут кидаться?

— Если мисс позволит, мне кажется, чуть–чуть откровенно, — с готовностью отозвалась Эльза.

— А этот бюстгальтер, по–моему, из–под платья виден будет. Может, вообще без бюстгальтера пойти?

— Пусть мисс попробует вот этот. Мне кажется, он открывает ровно столько, сколько нужно, приподнимает грудь, да и бретельки можно отстегнуть.

— А может, взять вот эти потрясающие стринги? Хм… но тогда точно голая попа просвечивать будет… А эти настолько прозрачны, что, кажется, будто их и вовсе нет…

И так далее, и тому подобное. Он ещё пожалеет, что не спит. Представляю, как Телару не терпится увидеть, на чём именно я остановлю выбор… а вот фиг тебе! Ничегошеньки ты не увидишь!

— Пожалуй, возьму я вот этот бюстгальтер и эти трусики, — наконец сказала я и протянула девушкам отобранные вещи.

— Мисс сделала великолепный выбор, — девушки одобрительно закивали головами и уложили комплект белья поверх платья.

Золотистые босоножки на шпильках из третьего короба, золотое колье и кольцо с белым жемчугом из маленьких коробочек на столе завершили подбор моей умопомрачительной ресторанной экипировки.

— Мы доставим вещи в апартаменты мисс, — с этими словами девушки аккуратно сложили отобранные вещи в просторный пакет и, поклонившись, удалились в сопровождении внезапно появившегося в проходе Стара, унося с собой зеркало и коробки.

Подбор наряда и аксессуаров поднял мой боевой дух. Как там в анекдоте? «Коня и шашку мне?»

«Ну если шашку здесь ещё можно раздобыть с большим скрипом, то с конём наверняка возникнут проблемы. Боюсь, придётся довольствоваться коровой или ишаком», — захихикал внутренний голос.

Я уже представила себе, какой макияж наложу, как появлюсь во всём великолепии в ресторане — и сердце моё заколотилось в радостном предвкушении. Уж я покажу вам, волшебникам, как обыкновенная русская женщина и безо всякого волшебства может быть самой обворожительной и волшебной на свете.

Телар тихонько посапывал, плотно смежив веки — вот теперь точно спит. По всей видимости, на кружевном бельё он сломался, понял, что ничего интересного ему больше не светит, и от расстройства уснул. Ну и хорошо, пусть отдохнёт, бедняге ещё вечернее испытание предстоит. Я хитро прищурилась, разглядывая умиротворённое лицо Телара: так и быть, если будешь паинькой — покажу тебе бретельку от лифчика.

— Время для процедуры, если мисс не возражает, — раздался тихий, знакомый голос у меня за спиной.

Я быстро повернула голову и увидела на входе Стара и уже знакомую мне Марию, на этот раз с небольшим саквояжем в руке.

— Конечно, проходите, — покорно согласилась я и легла на топчан, прикрывшись полотенцем и обнажив больную ногу по колено.

Стар удалился, а Мария, присев на край топчана рядом с моей ногой и разложив перед собой баночки и пузырьки с разноцветным и разноплановым содержимым, принялась натирать рану разными снадобьями, благоухавшими необычными, усыпляющее действующими ароматами. Мгновенно расслабившись, я постепенно погрузилась в полудрёму…

Спать вредно

В голове шушукались приятные мысли, которым я с удовольствием внимала. Всё же здорово осознавать, что всё плохое осталось в прошлом, а будущее готовит тебе только хорошее. На то оно и будущее, чтобы давать людям надежду, а надежда априори позитивна. Вот только чуточку жаль, что нельзя в него заглянуть хотя бы одним глазком, ну или хотя бы просто минутку в нём постоять, на самом–самом краешке будущего, пусть даже с завязанными глазами. Хочется — сил нет.

В голове что–то лязгнуло, как будто кто–то у меня над ухом повернул в замочной скважине большой железный ключ. Глаза мгновенно открылись и… тотчас округлились от изумления: я шла по узкой, разбитой колёсами легкового и грузового автотранспорта, грунтовой дороге. С силой зажмурив глаза, я снова их открыла, потом снова зажмурила и опять открыла — видение не исчезло.

— Алён, ты что глаза жмуришь? Соринка попала? Посмотреть? — озабоченно спросил шедший рядом Иван.

— Да прям соринка, — хохотнул Матвей, — это она после бессонной ночи никак оклематься не может. Спички дать? Вставишь, чтоб не закрывались.

Матвей весело расхохотался, но на этот раз мы с Иваном его не поддержали. Понимая, что нужно что–то ответить, — Иван продолжал озабоченно на меня смотреть, — я встряхнулась и бодро отозвалась:

— Нет, Вань, спасибо, всё в порядке. Просто глаза устали.

Что я тут делаю. Что, ёлки–палки, я тут делаю? Ещё пару минут назад я была в шатре на берегу моря… Опять идиотский реалистичный сон!? Спасибо, что не про бычью акулу… Помню, как Мария втирала мне в ногу снадобья, помню дурманящий аромат неизвестных трав, помню резкий, тошнотворный запах в конце и… больше ничего не помню. Дальше — я очутилась тут. Выходит, всё же уснула. И ребята на этот раз со мной. Хоть этот факт радует. Хм. Но на этот раз у моего сна есть предыстория. Матвей упоминал какую–то бессонную ночь, а это означает, что я нахожусь здесь как минимум со вчерашнего дня. Тогда почему я ничего не помню? Память ещё никогда меня не подводила! Что за ерунда… Мы куда–то целенаправленно идём, причём ребята знают куда, а я — нет.

А мы всё шли и шли. Стараясь больше не привлекать к себе внимания, я скрупулезно изучала и подмечала всё вокруг. Мы находимся в средней полосе или чуть севернее — это факт, но точно не в ближнем Подмосковье, и уж явно не в южной Астрахани. Похоже, сейчас лето или начало осени. На улице градусов семнадцать тепла, не больше, поэтому помимо джинсов на ребятах олимпийки, а на мне — моя любимая джинсовая куртка, надетая поверх не менее любимой жёлтой футболки. Воздух немного влажный и очень чистый, от избытка кислорода начинает кружиться голова.

Слева от дороги, за неказистыми заборами, турбазы разного уровня и небольшие базы отдыха, между домиками и коттеджами просматривается довольно протяженный водоём. Похоже, это река или огромное озеро. Справа к дороге примыкают высоченные сосны, изредка попадаются берёзки. Дорога и базы находятся в низине, а непосредственно от дороги вправо начинаются холмы, где плавно, а где и довольно круто переходящие в серьёзные возвышенности, я бы даже сказала, в горы до тридцати–сорока метров в высоту. Все склоны холмов заросли соснами, уютно устроившимися в сплошном мягком мху. Время от времени попадаются большие и маленькие островки кустиков черники. Хм. Кустики усыпаны ягодами. Странно. Это ещё один аргумент в поддержку того, что мы не в Подмосковье: у нас черника отошла ещё в июле. Господи, где мы?..

— О! — вдруг воскликнул Матвей и резко остановился. — Ребята–девчата, гляньте, тропинка и подъём относительно пологий. Можно попробовать здесь на холм забраться.

— Принято, — согласно кивнул Иван, окинув тропу оценивающим взглядом.

И оба мужчины свернули с дороги вправо, на тропинку, взбегавшую вверх. Я без слов последовала за ними, не переставая размышлять.

Мы находились уже на середине подъёма, когда я, подстёгиваемая размышлениями, неожиданно для себя вдруг раскрыла рот и поинтересовалась:

— Ребят, а куда мы идём? — и тут же хлопнула по рту ладонью. Вот я бестолочь.

Матвей заскользил по влажному склону и едва удержался на ногах, в последний момент вцепившись в молодую сосенку. Переведя дух, он не спеша обернулся и окинул меня радостно–удивлённым взглядом.

— Алён, я же говорил, что это поганки, — весело сказал он. — А ты: «Опя–я–ята, опя–я–ята», да ещё и нюхала их, да на зуб демонстративно пробовала, мол, сладкие они, и совсем не вонючие… в отличие от поганок. Вот и напробовалась, и… нанюхалась!

Матвей расхохотался, потом вдруг резко смолк и задумчиво потёр подбородок: — А ты случайно не запомнила, где мы нашли этот лжеопяточный пень?

На этот раз захохотали мы с Иваном. Вот только я смеялась лишь для того, чтобы, как говорится, компанию поддержать. В другой раз я бы искренне повеселилась от души, но не сейчас: выходит, мы сегодня какие–то грибы собирали, а я снова ничего не помню.

— Исключительно для дам с девичьей памятью повторяю: наша задача — обнаружить дислокацию знаменитой Лысой горы, а по пути поесть чернички и насобирать грибов на жареху, да на сногсшибательный грибной супчик, который ты клятвенно грозилась сварить, — посмеиваясь, сказал Иван, толкая Матвея в зад, чтобы не тормозил процессию.

Я???? — чуть было не вырвалось из моего рта. — Пообещала… сварить супчик? Да я кроме пельменей и сосисок ничего готовить не умею! Нет, вру: ещё яйца, картофель и макароны. Скорее колёса менять научусь, чем супчик варить…

— Ну да, конечно, — поспешно отозвалась я, нервно хихикнув. — Действительно, тяжкая ночь была — мозги тормозят.

Запаниковав, я начала лихорадочно соображать. Мама дорогая… Что делать? Там, где мы живём, есть плита? А соседи у нас есть? Точнее, соседки. Как бы спровадить ребят на часок и чем бы заманить в гости соседку, чтобы она приготовила суп… ну или хотя бы грамотно поруководила процессом приготовления.

Мы забрались на пологую вершину холма и снова пошли вперёд, параллельно дороге. Со всех сторон нас окружал старый сосновый лес. Травы практически не было, лишь толстый, влажный мох пружинил под ногами, да похрустывал потревоженный лишайник. Черничные островки очень скоро превратились в бесхозные черничные плантации — ешь не хочу. Время от времени начали попадаться практически лишённые мха, подсохшие на солнышке пригорки, усыпанные спелой брусникой. Создавалось впечатление, будто некая Маша–растеряша порвала бусы и не удосужилась собрать малиновые бусинки, которые рассыпались, раскатились во все стороны и затаились под маленькими листочками.

Ну что же, если Маша–растеряша поленилась, то мы сделаем это за неё. Не сговариваясь, мы опустились на колени на одном из таких пригорков и, со смехом отпихивая друг друга от наиболее аппетитных кустиков, принялись поглощать ягоды. Постепенно я полностью расслабилась: зачем напрягаться, если сон не кошмарный, а приятный? Нужно получать удовольствие! И, стараясь изо всех сил, я его получала. Бросив взгляд на небо, я с неудовольствием обнаружила, что с севера на наше синее–пресинее небо надвигаются тёмные тучи. Так и до дождя недалеко.

— Как бы дождь не пошёл, — озабоченно сказала я, отмечая про себя усилившийся ветер.

— Запросто, — согласился Иван, морщась от кисловато–горьковатой ягоды. — Алён, это же Питер!

Так вот где мы! Под Питером! И как нас сюда занесло? Кроме совместной поездки к Силантию мы вроде бы больше ничего не планировали, если мне, конечно, память не изменяет… Эх–х–х, а ведь изменяет…

— Мальчики, пойдёмте чернику есть, не хочу больше бруснику, — поднимаясь с колен, предложила я.

И мы углубились в лес в поисках ближайшей черничной плантации. Искать долго не пришлось, и через несколько минут мы уже набивали рты сочной, сладкой ягодой. Я обратила внимание на то, что на одних кустиках ягода мелкая, на других — средняя, а на некоторых — очень крупная. Любопытно: это разные сорта или размер ягод зависит от конкретного места, в котором вырос куст? Или дело в возрасте растения? Я начала целенаправленно искать крупные ягоды и постепенно отдалилась от ребят.

— Ой! — вдруг вскрикнула я, едва не оступившись и не упав в широкую и глубокую яму, по форме и размерам напоминавшую воронку. — Ребята, тут яма какая–то! А вон ещё одна! А вон канава какая–то…

Я остановилась и внимательно осмотрелась. Кому и зачем пришло в голову копать здесь ямы и канавы? А вдруг — и от этой мысли моё сердце заколотилось в предвкушении — в этих местах какие–нибудь викинги зарыли клады?

— Так вот они какие, — задумчиво протянул Иван, приблизившись ко мне. — Впервые вижу настоящие воронки и окопы.

— Здесь учения проходили? — с умным видом поинтересовалась я и тут же пожалела о своих словах: ну какие учения с настоящими снарядами и бомбами вблизи жилого сектора? Да и что бы осталось от деревьев после взрывов, оставивших после себя подобные воронки? А деревья все на месте и, судя по высоте и толщине стволов, лет пятьдесят как на месте.

— Да нет, Алён, — сказал Иван, медленно обходя воронку. — Здесь война была, самая настоящая война. В этих местах проходила знаменитая линия обороны Маннергейма.

— Это что ещё за линия обороны? — заинтересовалась я.

— Советско–финская война 1939–1940 годов, — пояснил Иван. — Когда–то эта территория принадлежала финнам. Линия обороны получила название командующего этой самой обороной, финна русского происхождения. Здорово тогда досталось нашим войскам. Смотри, сколько лет прошло, а глубина воронки до сих пор по плечо взрослому человеку. Страшно представить, что тут творилось…

Мне никогда раньше не доводилось присутствовать на местах сражений, за исключением, разве что, Бородинского поля. Но на том поле уже давным–давно не осталось ничего, что дало бы толчок фантазии и помогло представить картину событий. Пожалуй, единственное, что хоть как–то могло поспособствовать воображению — всем известное стихотворение Лермонтова «Бородино». А здесь… Я брела вдоль окопа, в нескольких местах разбитого глубокими воронками, и перед глазами, помимо воли, вырисовывались отчётливые образы.

Зима. Стужа. Заваленный комьями взрытой снарядами земли и засыпанный пеплом и щепками когда–то белоснежный снег. В окопах затаились финские солдаты, они ждут очередной атаки. Их лица напряжены. Да им страшно, безумно страшно, но все они готовы умереть в этом окопе, но не бросить позиции, поскольку за спиной — Родина.

И атака, предваряемая артиллерийской подготовкой, грянула, «и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой»… Я зажмурила глаза и крепко зажала уши руками. Мне показалось, что я вижу и слышу это страшное побоище: вижу снаряды, рвущиеся в окопах, слышу канонаду артиллерии, сливающуюся с отчаянными криками раненых и умирающих солдат… Господи, зачем всё это? Кому нужны эти войны? Солдатам? Их близким? НЕТ! И ещё раз НЕТ! Никому из этих людей они не нужны!

— Народ, хорош пастись! У меня от этих ягод уже живот пучит, — возглас Матвея вывел меня из размышлений. — Вы не забыли, что у нас на вечер рафтинг забронирован? А нам ещё эту бритую гору найти нужно да грибов набрать.

Я уже больше не удивлялась провалам в памяти, предоставив событиям разворачиваться без моего непосредственного участия, а точнее, наверняка при моём участии, о котором я в силу неизвестных причин ничего не помнила. Рафтинг? Это сплав, что ли? Любопытно, никогда раньше на нём не была. И эта Лысая гора… Неужели та самая, знаменитая, на которой сказочные ведьмы шабаш устраивали? Или это обычное совпадение? Представить себе не могла, что Лысая гора может находиться под Питером.

— Думаю, нам нужно спуститься обратно на дорогу, — сказал Иван, беря курс на склон холма. — Сосед говорил, что сверху её сложно обнаружить — сливается с другими возвышенностями, а с дороги она хорошо просматривается, поскольку лысая.

— Как это лысая? — с любопытством спросила я.

— Нет на ней ни травы, ни мха, один песок да земля, ну и, разумеется, сосны.

Пощипывая на ходу ягоды с кустиков, мы отправились в обратный путь и вскоре уже вышагивали по знакомой грунтовой дороге, внимательно осматривая холмы. Мы углублялись всё дальше и дальше в лес. Базы отдыха по левую руку закончились, уступив место всё тому же сосновому лесу, теперь уже окружавшему нас со всех сторон.

— Вон она! — вдруг радостно воскликнул Матвей, тыча пальцем куда–то вдаль. — Вижу что–то жёлтое, по ходу, песок.

Я вгляделась в том же направлении и действительно увидела между стволами деревьев нечто, похожее на крутой песчаный склон. В тот же миг земля под моими ногами затряслась, именно затряслась, а не задрожала. Точно так, по моим представлениям, должно начинаться землетрясение. Вцепившись в руки ребят, двигавшихся по обе стороны от меня, округлившимися от страха глазами я окинула лес — тряслось всё, начиная с земли и заканчивая хвоей на соснах. Ещё немного — и дорогу впереди нас разобьёт широкий разлом, из которого хлынет на поверхность расплавленная магма.

— Ребята, — в панике прошептала я, — зем…землетрясение…

Словно по команде командира, мужчины синхронно остановились и в изумлении воззрились на меня.

— Алён, ты кислорода, что ли, обнюхалась? Давай тебя под выхлопную трубу засунем, — хохотнул Матвей.

— Заткнись, Мот, — зло осадил друга Иван и, изучающе посмотрев на меня, озабоченно спросил:

— Алён, почему ты так решила?

— Так земля же трясётся… — я умоляюще посмотрела на него. — И всё вокруг трясётся… я… я… идти не могу… меня шатает…

— Ты не заболела? — вопрос Ивана прозвучал риторически.

Он быстро прикоснулся губами к моему лбу.

— Да нет, лоб нормальный, жара нет.

— А вы ничего не чувствуете? — я чуть не плакала.

— А ты чувствуешь?

Я сосредоточилась на ощущениях: хм, ничего не чувствую, всё внезапно прошло.

— Нет, — растерянно прошептала я, — теперь не чувствую…

— Нужно тебе отдохнуть как следует, — нравоучительным тоном изрёк Иван. — А тебе, Мот, по жбану настучать нужно: по твоей гулёной милости мы с Алёнкой всю ночь бодрствовали!

— А я что, — замямлил Матвей, — я… это… в общем, я больше так не буду.

— Ладно, — встряла я, немного придя в себя, — пошли дальше.

Но не успела я сделать и пары шагов вперёд, как «землетрясение» возобновилось. На этот раз затрясло с удвоенной силой, я почувствовала, что и моё тело затряслось, как если бы я уселась на стиральную машину, работающую в режиме отжима.

— Ты что дрожишь? — спросил Иван.

— Опять… землетрясение… — снова чуть не плача, протянула я.

— Что–то мне это совсем не нравится, — задумчиво протянул Иван и обратился к Матвею: — Мот, возьми её, пожалуйста, на руки.

— Да запросто, — охотно согласился тот.

Я продолжила путь на руках Матвея, но «землетрясение» не прекратилось. В добавок ко всему меня затошнило.

— Матвей, остановись, пожалуйста, — сдавшись наконец, попросила я. — Меня тошнит, сейчас вывернет.

Мужчина послушно остановился и опустил меня на мох у дороги. Лишь только движение прекратилось, как я снова почувствовала себя хорошо, да не просто хорошо, а великолепно. Ничего не понимаю.

«Попробуй сделать пару шагов в сторону горы», — задумчиво протянул внутренний голос.

— Последняя попытка, — упрямо сдвинув брови, сказала я и ухватилась за Матвея.

Я поднялась с земли и вместе с ним неуверенно шагнула вперёд — «землетрясение» тотчас возобновилось и, едва удержавшись на ногах, я быстро опустилась обратно на мох. Тело покрылось «гусиной кожей».

— Мальчики, — испуганно прошептала я ребятам, внимательно следившим за моим экспериментом, — мне нельзя идти к горе, я чувствую. Когда не двигаюсь — чувствую себя великолепно, лишь только продолжаю движение в стороны горы — мне плохо.

Какое–то время мужчины задумчиво смотрели на меня.

— Хорошо, — решительно сказал Иван, прерывая затянувшееся молчание. — Нельзя, так нельзя. До горы всего метров тридцать осталось, совсем не хочется обратно топать. Мы с Мотом быстро на неё слазим и вернёмся, а ты здесь посиди. Местность хорошо просматривается, так что ничего плохого с тобой случиться не может, а мы поглядывать будем.

— Конечно, — охотно согласилась я, виновато улыбнувшись.

— Если снова почувствуешь себя плохо — кричи, мы тут же вернёмся, — напоследок сказал Иван, и мужчины поспешно зашагали к горе.

Я резко повернула голову влево — мне показалось, что за деревом мелькнула чья–то тень. Разумеется, никого: за стволом подобной сосны обычному человеку спрятаться крайне проблематично. И снова движение, теперь уже справа, и снова — никого. А может, это охрана? Почему бы, собственно, ей не оказаться в моём сне? И всё же на душе было очень неспокойно. Может, позвать ребят? Но они уже практически у подножья горы, да и что я им скажу…

Ветер усилился. Покоряясь его воле, вершины могучих сосен, поскрипывая, раскачивались из стороны в сторону. Создавалось впечатление, будто они переговаривались между собой. Я словно слышала их шёпот. «Не–е–ет…» — слышалось мне. Я энергично тряхнула головой и завертела ею во все стороны. И опять мне привиделись тени, но на этот раз много теней. Одни из них блуждали вокруг деревьев, другие летали, едва не натыкаясь друг на друга. «Не–е–ет…» — снова послышалось мне. Я почувствовала, как волосы на моей голове зашевелились, трясущиеся руки вцепились в мох.

Тем временем ребята добрались до горы и, не утруждаясь поиском тропинки, принялись карабкаться наверх по крутому песчаному склону. В тот же миг с десяток теней, доселе блуждавших между деревьями, взмыли в воздух, присоединяясь к своим летающим собратьям, образуя гигантский копошащийся тёмно–серый сгусток. Этот сгусток в мгновение ока достиг ничего не подозревавших ребят и закружил над их головами.

— Не–е–ет!!! — услышала я десятки разозлённых голосов, шедших из сгустка.

А ребята продолжали беспечно карабкаться по склону. Похоже, всё, что происходило над их головами, было видно и слышно только мне. Внезапно некая неведомая, неосязаемая сила подхватила меня под руки и с силой швырнула вперёд, словно кто–то выстрелил мне в спину из гигантской рогатки потоком сжатого воздуха. Выставив руки вперёд, я упала на четвереньки.

— Ре–бя–та… — сдавленным от ужаса, спотыкающимся голосом промямлила я и быстро поползла на четвереньках в сторону горы. Меня больше не волновало ни предстоящее «землетрясение», ни тошнота: охваченное паникой сознание толкало тело вперёд. Странно, но ожидаемых неприятных ощущений так и не возникло и, на миг включившись, сознание заставило меня вскочить и со всех ног рвануть к ребятам.

— Ос–с–станови и–и–х-х-х! — услышала я за своей спиной.

От неожиданности я громко вскрикнула и, на бегу обернувшись, увидела серую тень, плывущую всего в метре от меня. Панический ужас ударил в моё тело, подобно разряду электрического тока высокого напряжения. Руки и ноги внезапно парализовало, и на полном ходу я рухнула на дорогу, больно ударившись о землю головой. Перед глазами повисла сплошная чёрная пелена, сознание отключилось.

«Ос–с–станови-и их–х–х!» — раздалось в моей голове.

«Нет, пожалуйста, только не сейчас! — умоляюще, чуть не плача, залепетал внутренний голос. — Слышишь? Прошу, соберись! Не теряй сознание! Останови ребят, умоляю тебя!!! Это не тебе нельзя на гору, а… им!»

В голове что–то лязгнуло, как будто кто–то у меня над ухом повернул в замочной скважине большой железный ключ. Глаза мгновенно открылись и… тотчас округлились от изумления: передо мной слабо колыхались на ветру знакомые стенки шатра, а чуть дальше, за узкой полосой пляжа, лениво омывалось лёгкими волнами, спасаясь от жарящего солнца, Аравийское море…

Полосатая змея

Уф–ф–ф… Вот и конец очередному кошмарному сну, слава тебе господи. Нет, нужно заканчивать спать на жаре — ни к чему хорошему это не приведёт. Голова гудела так, словно на ней медведь потоптался. Я бросила взгляд на Телара — спит. Рассказать ему сон или не стоит? Хм, пожалуй, не стоит, иначе он персонального психиатра ко мне приставит. И вообще, нельзя концентрироваться на негативе, нужно всегда стараться выбрасывать из памяти всё плохое как можно скорее, и нет ничего проще, чем заставить себя забыть кошмарный сон.

Раздался звонок мобильного. Телар тотчас проснулся, схватил трубку и что–то быстро в неё заговорил, но заметив, что я не сплю, вышел из шатра и продолжил разговор на некотором удалении от него. Вот и славно: мне необходима как минимум одна минута, чтобы вернуть вытаращенные после страшного сна глаза к их естественному размеру и положению.

Вскоре Телар вернулся и, подмигнув, принялся неторопливо натягивать джинсы. Отдохнувший и посвежевший, он выглядел потрясающе.

— Пообедаем? — просто и весело сказал Телар, легко разместив стол между лежаками, и подставляя к нему стулья. — Умираю — есть хочу. Тебе что заказать?

Судя по всему, было больше часа дня, поскольку мой желудок, привыкший к чёткому расписанию на работе, уже начал проявлять недовольство.

— Пусть будут снова креветки, — подумав, сказала я и сглотнула слюну. — Обожаю их до безумия. Только на этот раз пусть приготовят их под каким–нибудь местным соусом, но с минимумом специй. И картофель фри.

Я слышала, будто в Индии пища очень острая и не хотела шокировать непривычной едой желудок, опасаясь с его стороны вполне объяснимого бунта.

— Ты и правда Вода, чистой воды Вода, — усмехнулся Телар.

Я осторожно встала с топчана и пересела за стол.

— Послушай, поскольку я теперь волшебница и моя стихия Вода, то я, получается, твоя подданная? — я и не поняла, как этот вопрос возник у меня в голове и сам собой озвучился. — То есть мне теперь нужно тебе кланяться и называть Вашим Величеством?

— Э–э–э… — мой вопрос в очередной раз застал Телара врасплох. Мужчина скривился немного, демонстративно почесал затылок и, иронично улыбаясь, ответил:

— В общем, да. Но я разрешаю тебе опускать формальности и звать меня просто Теларом или ещё как–нибудь, но только нежно.

Я хитро на него покосилась и хмыкнула.

— Так и быть, буду называть тебя этим самым Величеством, когда ты станешь слишком зазнаваться или плохо себя вести. Извини, но я не просила делать меня волшебницей, поэтому с некоторыми вещами, возможно, и смерюсь со временем, но уж точно не сразу. Прежде всего, для меня никогда не существовало идолов для поклонения, и я привыкла со всеми общаться на равных. Поэтому для меня ты не царь, а просто интересный мужчина.

— Договорились, — спокойно согласился Телар и, прищурив один глаз, добавил вкрадчивым голосом: — Главное, что интересный.

Без труда уловив, как разговор принял специфическую, очень щекотливую направленность и кляня себя за неосторожные слова, я поспешила сменить тему:

— А как бы мне почитать этот ваш знаменитый Закон? Должна же я знать, что можно делать и чего нельзя, — с любопытством спросила я. — Его можно найти в Интернете?

Сказала — и тут же поняла: в очередной раз сморозила чушь. Ну какой ещё Интернет?

Телар умилённо улыбнулся — ну вот, я же чувствовала, что чушь спорола — и ответил:

— В Интернете, разумеется, не найдёшь. Закон существует в единственном рукописном экземпляре. Есть, правда, запасная копия, которая хранится в нашей библиотеке, но на руки она не выдаётся. Я дам тебе почитать Закон, конечно.

Мои глаза в очередной раз разгорелись:

— Ты не волнуйся, я его не потеряю и не испорчу… и никому не покажу!

— Да я и не переживаю на этот счёт: рукопись невозможно испортить или уничтожить, а если она попадёт в руки обыкновенного русского человека, то, открыв старинную книгу в золотом переплёте, он увидит ничто иное, как рукописный вариант Уголовно–процессуального кодекса Российской Федерации и, думаю, крайне удивится.

— А почему именно УПК? — пока что в очередной раз приходилось удивляться мне.

— Не спрашивай, не знаю.

— Кстати, а как вы обходитесь всего одной копией?

— Нам нет нужды его читать: всю необходимую информацию мы знаем с рождения.

В проходе шатра появился официант с огромным подносом, накрытым белоснежной матерчатой салфеткой. И каким это образом Телар умудрился передать ему заказ? Официант вежливо поклонился, быстро расставил содержимое на столике и, снова поклонившись, мгновенно удалился.

— Зрение меня подводит или я действительно вижу бифштекс из индийского священного животного? — с любопытством спросила я, скрупулезно изучая через стол кусок мяса на тарелке Телара, словно пытаясь разглядеть на нём махонькую пояснительную записку со словом «свинина».

— Да, это действительно телятина, — улыбнулся в ответ Телар и, отрезав от бифштекса небольшой кусок, отправил его в рот.

— Хм, а что, священными у индусов считаются только коровы, а телята нет, что ли? — задала я риторический вопрос сама себе и, в свою очередь, отправила в рот полную вилку креветок в каком–то густом, ароматном белом соусе.

Рот немедленно обожгло перцем. Ну что ты будешь с ними делать, а? Ведь просила же чуть–чуть остроты! Странные у них представления о слове «чуть–чуть». Но сам соус вкусный, даже очень. Я налила в стакан воды и сделала несколько глотков, стараясь погасить пылающий во рту, а теперь уже и в горле, огонь. И как только они могут это есть? Желудок же насквозь прожжёт! Не хочу ходить с дыркой в животе, как у терминатора.

— Вкусно? — поинтересовалась я, наблюдая за тем, как тщательно Телар пережевывает мясо.

И почему я тоже не заказала себе мясо? Похоже, оно совсем не острое.

— Вроде ничего, — ответил Телар и, наколов вилкой очередной кусок, протянул его мне: — Попробуй.

Я перегнулась через стол и губами сняла мясо с вилки. В нос шибануло странным запахом. Пережевывая кусочек, я сосредоточилась на вкусовых ощущениях и, проглотив пищу, вынесла вердикт:

— Жестковатое и отдаёт чем–то непонятным.

Я намеренно не сказала, чем именно, чтобы не перебивать ему аппетит.

— Может, местные специи? — предположил Телар, невозмутимо кладя в рот новый кусок.

— Да нет, не похоже, — задумчиво протянула я, пытаясь понять, отчего у этого мяса привкус такой подозрительный, как будто тухлятиной какой–то отдаёт. Вдруг меня осенило, ну конечно!

— Знаю, что это! — победоносно воскликнула я, набивая рот жареной картошкой — уж она–то наверняка не острая.

— Ну и? — вежливо поинтересовался Телар для поддержания разговора и отправил себе в рот очередной кусок бифштекса.

И тут меня, словно Остапа Бендера, понесло:

— Я читала про Индию и передачи смотрела. Индусы выбрасывают помои прямо на улицы, поэтому у них повсюду мусорные свалки. Держать корову у индусов считается престижным, но прокормить её многие владельцы не в состоянии, поэтому и выпускают они бедных животных из дома на вольные хлеба. Их священные буренки бродят по улицам, подобно нашим кошкам и собакам, и питаются они на этих самых помойках. Потому их мясо и отдаёт тухлятиной!

Захваченная и поглощённая такой логичной, с моей точки зрения, теорией, я продолжала раскручивать логическую цепочку, не замечая, как Телар во время повествования сначала поперхнулся, потом подавился, быстро налил в стакан воды и залпом выпил её всю до капельки. Затем он брезгливо отодвинул от себя тарелку и вытаращился на меня во все глаза, машинально комкая в руках бумажную салфетку.

— Но это ещё не всё, — заговорщицким тоном продолжила я, однозначно намекая, что вторая, наиболее интересная часть объяснения, ещё впереди. — Жёсткая она потому, что тощая и ходит много — вот мышцы и накачала. Представляешь, сколько помоек ей за день по солнцепёку обежать нужно, чтобы наесться до отвала, да при такой–то конкуренции? Далее. Чтобы сделать из коровы бифштекс, нужно её сначала прибить, так? — воодушевлённо продолжала я. — А какой придур в Индии покусится на жизнь священного животного? Да никакой! У индусов убийство коровы страшным грехом считается и за него тюремный срок предусмотрен. Так что корова, из которой приготовлен твой бифштекс, либо своей смертью от старости скопытилась, либо обтрескалась на помойке какого–то дерьма, отравилась и сдохла. Там её и подобрали и, по всей видимости, далеко не в первый день загробной жизни. Оттого и запах, и привкус этот мерзопакостный.

Мужественно сдерживавшийся до последнего Телар, с трудом дождавшись окончания изложения «научной теории возникновения непонятного привкуса у несчастного куска говядины», теперь скучавшего в недоеденном виде на тарелке, громко и безудержно расхохотался, смахивая с глаз слёзы. Закатываясь от смеха, Телар раскачивался из стороны в сторону и в какой–то момент чуть не грохнулся со стула, едва успев вцепиться в край стола обеими руками. Опоздай я хотя бы на миг и не успей вцепиться в лёгкий стол с противоположной стороны, — Телар наверняка шлёпнулся бы на песок вместе со столом и его содержимым, собственной персоной наглядно иллюстрируя ВИПовскую индийскую помойку.

Довольно посмеиваясь, я наблюдала за реакцией мужчины, не до конца осознавая, что, собственно, так его рассмешило.

«Ты что наделала, тундра беспросветная?» — раздался в моей голове озабоченный голос.

«А в чём дело?» — не поняла я.

«Ты только что прилюдно озвучила одну из бредовых картинок, нарисованную твоим бурным воображением, причём использовала в речи недопустимое количество сленга и жаргонной лексики!»

Улыбка тотчас же слетела с моего лица и сменилась озабоченностью: как я могла так проколоться? Это же мои бредовые фантазии! А что если Телар решит, будто я действительно думаю так, как излагаю, и не умею контролировать свою речь, я, женщина с двумя высшими образованиями!?

— Надеюсь, ты понимаешь — я прикалываюсь, — поспешно сказала я, переходя на деловой тон, и состряпала умную физиономию.

Тьфу ты, опять сленг использовала… или жаргонное словечко?

— Разумеется, такое понятие как «импорт» мне хорошо известно, также я прекрасно осведомлена о том, что волшебникам не составляет особого труда за минимальное количество времени и с привлечением незначительных физических усилий и финансовых ресурсов приобрести необходимые для приготовления блюда ингредиенты и доставить их в предписанное место.

Вот так. Знай наших.

Успокоившийся было Телар на миг застыл с открытым ртом, потом бросил на меня изумлённый взгляд и снова расхохотался.

— Алён, — опять чуть не плача протянул он, — не дури, говори по–русски! Конечно же, я всё понимаю! Мне так понравилась твоя теория и язык, которым ты её излагала, просто бесподобно!

Я немного расслабилась и благодарно улыбнулась. Уф–ф–ф, от сердца отлегло — он понимает и адекватно реагирует на мои шутки. И всё же за речью нужно следить: вдруг брякну нечто подобное в окружении каких–нибудь придворных или высокопоставленных особ из числа свиты Телара? И себя, и его опозорю.

— Алён, ты даже не представляешь, насколько мне с тобой легко и комфортно, — с чувством сказал Телар и положил свою ладонь на мою.

От его руки по всему телу пробежала приятная дрожь, но даже она не смогла сбить меня с шутливого настроя.

— Бифштекс доедать будешь? — помимо воли поинтересовалась я, невинно хлопая глазками.

— Э–э–э… у–у–у… знаешь, что–то я уже пресытился священными деликатесами, — промямлил Телар, ненароком отдёргивая руку, и снова прыснув со смеха, пододвинул к себе блюдо с жареной рыбой. — Пожую лучше обычной морской рыбки.

Ха! Так я и знала: корова местная, помоечная.

Какое–то время мы молча поглощали пищу, изредка обмениваясь насмешливыми взглядами.

— Скажи, а что за волшебная полосатая змея меня укусила? — возобновила допрос я, когда мы перешли к десерту. — Я краем уха слышала твою с Вахибом беседу.

— А вот это странная история, и многое в ней не ясно… — задумчиво ответил Телар, наливая кофе, и нахмурился. — Дело в том, что это была не простая змея, а морская, — и, увидев, как поползли вверх мои брови, а рот открылся, чтобы возразить, быстро добавил: — Не спеши с выводами. Есть морские змеи, которые, разумеется, живут в воде, но также способны передвигаться и по суше. В одном ты заранее права: морская змея не могла заплыть в Волгу, да ещё случайно оказаться с тобой на одном острове, да ещё и укусить тебя. Кроме того, по укусу видно — яд непростой…

Телар глубоко вздохнул и в упор посмотрел на меня:

— Это не простая змея, а волшебник или волшебница, принявшая её облик.

В который раз у меня от восторга перехватило дыхание. Я смотрела на Телара и хлопала глазами, тщетно пытаясь осознать сказанное. Он столько всего интересного и необычного успел рассказать про волшебный мир, но, признаюсь, новая информация с лёгкостью улеглась в моём сознании, поскольку не было в ней, по моим представлениям, ничего такого экстраординарного. И вдруг… Телар подчеркивал, будто волшебники практически ничем не отличаются от обычных людей — и на тебе… перевоплощения… Вот это не отличаются… Вах…

— Вы умеете превращаться в морских змей? — изумлённо прошептала я, не придав значения его напряжённому взгляду, не утруждая себя задуматься над смыслом последней фразы Телара о том, что меня укусил… волшебник. Возможно, посвяти он меня раньше в тайну перевоплощений, я бы задумалась над подтекстом, а так…

— Не только в морских змей, а практически во все живые существа, а также управляем разрушительными силами природы, — ответил Телар и грустно улыбнулся.

— Почему же ты раньше ничего про это не рассказывал!? — возмутилась я, чувствуя, как сердце начинает учащённо биться, а глаза — разгораться в предвкушении нового блока умопомрачительной информации.

— Алён… э–э–э… когда раньше–то? Невозможно за несколько часов рассказать всего, всему своё время, — слабо отбивался Телар. — Сейчас мы затронули эту тему, потому и рассказываю.

— Так не трави душу! Говори! — воскликнула я, ёрзая на стуле от нетерпения.

— Давай я тебе про превращения подробно позже расскажу, когда время будет, — Телар снова сосредоточился на своих мыслях и, посмотрев на меня в упор, обеспокоенно добавил: — Меня сейчас другое волнует — твоя безопасность, и этот вопрос необходимо обсудить прежде всего.

— Хорошо, — нехотя согласилась я, сразу потухнув.

Безопасность, так безопасность. Только не понимаю, чего мне опасаться? Укусить меня уже укусили, всё в прошлом, закончилось хорошо, что ещё может произойти?

— Как я уже сказал, тебя укусила не простая змея, а волшебник или волшебница, принявшая облик морской змеи. Ты понимаешь, что это означает? — Телар изучающее смотрел на меня и ждал, когда мой мозг наконец заработает.

Я задумалась. А ведь действительно странно: зачем волшебнику меня кус… э–э–э… убивать? Чем я ему или ей насолила? И насолила, по всей видимости, от души, раз он за мной в Астрахань приплыл или перенёсся — уж не знаю, как всё было на самом деле. Но самое неприятное заключается в том, что змея–то уползла или уплыла, следовательно, стоит опасаться новой атаки. Хорошо, что я на днях в Москву возвращаюсь: даже смешно предположить столкновение на улице или в метро с морской змеёй.

— А ты знаешь, кто это был? Его поймали? — спросила я, просто чтобы спросить, заранее готовясь услышать в ответ «нет». Если бы Телар владел подтверждённой информацией, то говорил бы напрямую и называл вещи своими именами.

— В том–то и проблема — нет, — тяжко вздохнул Телар и нахмурил брови. — Хотя, кое–какие небеспочвенные подозрения у меня имеются. Но на основании одних только подозрений нельзя предъявить обвинение в преднамеренном убийстве.

Вах… какие жуткие слова — «преднамеренное убийство». У меня мурашки по телу забегали. А ведь он прав… И чем больше я размышляла над его словами, тем беспокойнее становилось на душе. Укус змеи — это инцидент, несчастный случай и не более того. Такое с кем угодно может произойти. Но волшебник, специально перевоплотившийся в змею для того, чтобы меня укусить и… убить — это действительно покушение на убийство, и поскольку покушение потерпело неудачу, вероятно повторение. Меня пробило на озноб.

— Господи… кому же я так не угодила–то? — прошептала я, растерянно шаря глазами по сторонам. — И главное, чем…

— У меня есть версия на этот счёт, но прежде, чем изложить её тебе, я должен сначала рассказать одну историю из своей жизни, — в голосе Телара не прозвучало особого энтузиазма.

Я чувствовала, если бы ни необходимость, он предпочёл бы промолчать.

— Помнишь, я упоминал о брате–близнеце, погибшем при невыясненных обстоятельствах?

— Да… — прошептала я, почему–то чувствуя неловкость.

— А помнишь свою соперницу на празднике Нептуна, Хориду?

— Да, — ответила я, на этот раз удивлённо вскинув брови.

— Так вот, Хорида была обручена с моим братом. Он пропал за неделю до объявленной свадьбы.

Телар замолчал, галантно предоставляя мне время для осмысления информации, чем я и не преминула воспользоваться. В моём сознании моментально возникла головоломка — разветвлённая цепочка, состоящая из многочисленных звеньев, которые пока не легли, не собрались в единое целое, а беспорядочно метались в пространстве, периодически натыкаясь друг на друга и разлетаясь во всех направлениях. Размышляя над словами Телара и сопоставляя факты, я мысленно состыковывала звенья, пытаясь собрать цепочку, но информации для получения чёткой картинки катастрофически не хватало. И всё же некоторые звенья мне удалось состыковать вместе и получить любопытный материал для следующего этапа проработки.

— Она — волшебница? Какому кафту и кверу принадлежит? — деловитым тоном спросила я.

— Направление выбрано верно, — улыбнулся Телар. — Она из моего кафта, Воды, принадлежит кверу Земноводных.

Несколько звеньев цепи, словно магниты с разной полярностью, с грохотом сцепились в моём сознании.

— Ты считаешь, это сделала Хорида?

— Предполагаю, могла.

— Смысл? — тоном руководителя, обсуждающего реализацию нового проекта с подчиненным, спросила я. — Вы с братом были близнецами, так? А поскольку ты производишь впечатление умного и здравомыслящего человека, то и он не мог сильно от тебя отличаться. Дальше. Здравомыслящий человек не выберет в жёны умалишённую, следовательно, с головой у Хориды всё в порядке. И хотя некоторые черты её характера лично меня неприятно удивили, девушка не показалась мне больной на всю голову, настолько больной, чтобы из–за поражения в конкурсе попытаться меня убить. Посему повторяю вопрос: смысл?

— Мисс, Вы с Конан Дойлем в прошлой жизни не общались? — весело спросил Телар.

— Не-а. Но в этой общалась с его Шерлоком Холмсом в виде книжек.

— Правильно мыслишь. И чтобы обнаружить предполагаемый смысл, дослушай историю до конца, желательно не перебивая. До исчезновения царём кафта Воды был мой брат. Его звали Арос. Он познакомился с Хоридой на одном из светских раутов, увидел её — и влюбился с первого взгляда. Красивая и образованная, она всегда привлекала внимание мужчин, и в поклонниках у неё никогда не было недостатка. Хорида — дочь главы квера Земноводных, и по положению, занимаемому в обществе, она считалась завидной невестой. Девушка отвергала ухаживания многочисленных поклонников — не то чтобы она совсем ни с кем не встречалась, просто до свадьбы или хотя бы помолвки дело никогда не доходило.

Мой брат, как ты правильно предположила, был очень умным человеком, но в отличие от меня слишком мягким, покладистым и доверчивым. Хорида же, как ты, наверное, заметила, обладает твёрдым характером и завидной силой воли. Арос очень быстро и безо всякого сопротивления попал под влияние девушки и превратился в её карманную собачонку, готовую лизать ноги хозяйки при каждом сказанном ею ласковом слове… а она умеет говорить…

Телар на миг замолчал, погрузившись в неприятные воспоминания, — об этом говорило выражение его лица. Тяжело вздохнув, он продолжил:

— Сначала я пытался вразумить брата — нельзя до такой степени растворяться в любимом человеке, своё «Я» также необходимо сохранять, но он ничего не хотел слушать. Ты бы видела, каким счастьем, какой нежностью и любовью загорались его глаза при виде невесты… В конце концов я сдался, рассудив следующим образом: если взаимоотношения с Хоридой Ароса устраивают, если при этом он чувствует себя счастливым, значит, это то, что необходимо конкретно ему. Тогда зачем вмешиваться? Это его личная жизнь, и он имеет полное право выстраивать её так, как ему заблагорассудится. Не скрою, и меня волновала Хорида, но не так, как брата — я видел в ней лишь необычайно сексуальную женщину, а ходили слухи, будто она не была такой уж недоступной. Понятное дело, после того, как мой брат в неё влюбился, я перестал думать о девушке в этом ключе…

— Она переспала с Матвеем сразу после праздника Нептуна. Помнишь, он удрал с кем–то с дискотеки? Так вот, с ней, — прервала я Телара.

— Как… это?.. — мужчина уставился на меня ошалевшими глазами.

— Тебя технические подробности интересуют? — усмехнулась я.

— Э–э–э… м–м–м… как она могла? В первый день знакомства, да ещё с… человеком… — пробормотал Телар.

— Хм… — Что–то мне его слова совсем не понравились, да и за Матвея обидно стало. — А человек, что, не человек, что ли? И потом, Матвей — первый парень на деревне.

— На какой деревне? — не понял Телар, всё ещё находясь под впечатлением услышанного.

— Ни на какой! Так говорят. Это значит, он умница и красавчик, и против него сложно устоять, — терпеливо пояснила я, не переставая злиться. — Так что ты имеешь против человека? Я тоже человек… ну или была таковой до недавнего времени.

— Нет, что ты, конечно же, ничего не имею против, — затараторил Телар, понимая, что брякнул лишнее. — Я не это хотел сказать… Я хотел сказать, у Хориды и так достаточно ухажёров среди волшебников, а она выбирает челове…

Телар прервался на полуслове, испуганно закрыв рот рукой, словно непослушный рот нёс околесицу сам по себе, без непосредственного участия хозяина.

Я гневно сдвинула брови и упёрлась руками в бока:

— И как расценивать твои слова? Считаешь волшебников более крутой расой, чем люди?

Телар ни на шутку растерялся, понимая, что допустил серьёзный промах, и также очень хорошо осознавая невозможность исправить ошибку: слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.

— Алён, прости, пожалуйста, — искренне раскаиваясь, проблеял он. — Я идиот. И… и… я больше так не буду… Хочешь, стукни меня чем–нибудь от души по бестолковой голове…

Ну я тебе это ещё припомню. Ишь, крутой выискался! Стучи по голове — не стучи — твоя точка зрения от этого не изменится, зато извилины могут распрямиться, потом борись с какой–нибудь ещё глупостью, проросшей в благодатной почве. Я тоже в прошлом человек — и горжусь этим. Точка.

Так я сидела и дулась, решая, устроить ему разнос по полной программе или смолчать. Сложно молчать, когда в душе всё так и клокочет, возмущённое несправедливостью. Но он ведь признал свою ошибку и не пытается оправдаться, поскольку понимает — и понимает правильно, — нет оправдания его умозаключениям и любая попытка отбрехаться обойдётся ему очень дорого. В конце концов, если бы у меня была подруга, флиртующая с волшебником, я бы наверняка возмутилась, мол, что, нормальных мужиков не хватает? Хм… пожалуй, всё же лучше смолчать.

Телар робко наблюдал за внутренней борьбой, наверняка отразившейся в мельчайших подробностях на моём лице, покорно ожидая исхода. Наконец, почувствовав, что на сей раз ему дарована жизнь, мужчина сначала с опаской, а потом всё более и более уверенно, продолжил прерванный рассказ:

— Так вот, год назад, за неделю до свадьбы, брат исчез. Я получил сигнал от браслета о грозящей ему смертельной опасности, рванул по его координатам, но не обнаружил ни брата, ни его следов, ни свидетельств того, что с ним что–то случилось. С тех пор Ароса никто не видел. Хорида была безутешна. С момента исчезновения брата я очень много времени проводил с девушкой, стараясь облегчить её душевные страдания. Не скрою, меня покорила её преданность памяти Ароса — Хорида перестала выходить в свет, не посещала никаких увеселительных мероприятий, в общем, вела себя как честная вдова. Я полюбил её… нет, не то: я не её полюбил, а проявление её чувств к брату. И вот однажды, когда мы с ней гуляли в парке и мирно беседовали, разговор внезапно снова коснулся Ароса. В какой–то момент воспоминания всколыхнули эмоции, девушка заплакала и в порыве отчаяния бросилась мне на шею. Я, разумеется, крепко её обнял, принялся утешать… в общем, и сам не заметил, как мы уже целовались. В тот вечер она осталась у меня. Мы провели бурную ночь, а на утро я проснулся и почувствовал себя подлецом.

Телар замолчал и с опаской зыркнул на меня, не представляя, как я восприму его откровения.

А в моей душе уже просыпался Везувий: ну Хорида, ну зараза — везде успела подсуетиться… Не могу сказать, что откровения Телара меня порадовали — с кем угодно, хоть с бомжихой, только не с Хоридой — но, признавая право любого человека на личную жизнь, я подавила в себе вспыхнувшее было чувство ревности и, спокойно улыбнувшись, кивнула головой, всем своим видом показывая — всё понимаю, не осуждаю и жду продолжения рассказа.

Телар продолжал молчать. Он встал и подошёл к выходу из шатра. Скрестив руки на груди, мужчина смотрел на волны, погрузившись в воспоминания, неприятные воспоминания. Я не смела его беспокоить: если у человека тяжело на душе и ему необходимо выговориться — нужно предоставить ему такую возможность. Кому–кому, а уж мне–то это хорошо известно…

Телар снова заговорил, не поворачиваясь, продолжая созерцать волнующееся море.

— Когда я проснулся, Хориды уже не было и хорошо, что не было — я думал, разнесу вдребезги ни в чем не повинную кровать — настолько был зол сам на себя. Мне казалось, я совершил два тяжких преступления: осквернил память брата и воспользовался минутной слабостью убитой горем девушки… Я ломал голову над тем, как поступить. Продолжить встречаться с ней и в конечном итоге как истинный джентльмен — жениться? Не скрою, такая мысль промелькнула, — произнося эти слова, Телар обернулся и виновато посмотрел на меня, — но подобным шагом я бы загубил и её жизнь, и свою, ведь я её не любил, да и память о брате… Сделать вид, что ничего не произошло? Но ведь произошло же. Не мог я проигнорировать свершившийся факт, поскольку Хорида была несостоявшейся женой брата. В общем, хорошо поразмыслив, я пришёл к следующему заключению: во–первых, нужно извиниться перед девушкой и убедить её в отсутствии с её стороны вины в случившемся. Во–вторых, необходимо постепенно свести общение с ней на нет, обязательно постепенно, чтобы она не подумала, будто всё это время я ждал удобного момента с ней переспать, а получив своё, отошёл в сторону.

Весь день я обдумывал предстоящий разговор, подбирал нужные, необидные фразы. Ближе к вечеру Хорида позвонила сама и предложила встретиться у неё дома. Честно говоря, я удивился интонациям в её голосе — ни тени раскаяния, стыда, абсолютно довольный и несколько игривый тон, да и предполагаемое место встречи наводило на новые размышления. Я‑то, наивный, полагал, девушка от стыда поутру сбежала. В общем, в свою очередь, я предложил встретиться в ресторане. Она не скрывала недовольства моим предложением, но настаивать на своём не стала и согласилась.

За ужином я принёс ей искренние извинения и осторожно дал понять, что не собираюсь развивать отношения. Но она и слышать ничего не желала. Брата словно и не существовало вовсе. Весь вечер Хорида щебетала о нас с ней и о том, как замечательно нам будет вместе. Я вообще ничего не понимал и попытался её образумить: мы не любили друг друга. О каких серьёзных отношениях в этом случае может идти речь?

Короче, расстались мы, оставаясь каждый при своём мнении: я — нужно расстаться, она — нужно развивать отношения. С тех пор девушка начала меня преследовать, появляясь везде, где появлялся я, постоянно названивала по телефону — мне ничего не оставалось делать, как перестать отвечать на её звонки. Разумеется, после такого поворота событий мне расхотелось сводить наше общение на нет постепенно и я резко с ней порвал.

Телар наконец повернулся ко мне лицом и, скривившись, закончил рассказ:

— Она достаёт меня и по сей день, ты сама была тому свидетельницей на празднике Нептуна. И откуда она только узнала про этот праздник и о том, что я на нём буду? По моим данным, в то время Хорида находилась в Южной Америке.

— Странная дама, — задумчиво сказала я. — С какой стати ей так волочится за тобой, если только она не влюблена до беспамятства?

— Любви нет, точно знаю.

— Тогда что, корысть? Возможно, ей хочется стать царицей.

— И я так думаю.

— Если так, то тем более не понимаю её поведения: зачем она переспала с Матвеем? Она же знает — мы с ним друзья, следовательно, с большой долей вероятности он проболтается о связи с ней, как, собственно, и случилось. Я, в свою очередь, знакома с тобой. Зачем ей нужно, чтобы ты узнал о её похождениях? Это же глупо.

— Вероятно, она приняла своё поражение и не заботится о том, как будет выглядеть в моих глазах.

— Всё равно глупо.

— Так вот. К чему я, собственно, веду… — задумчиво сказал Телар, приблизившись к лежаку и присаживаясь на его край. — Всё, о чём я тебе рассказал, дает основания предполагать, что Хорида может тебе мстить, поскольку видит в тебе соперницу.

— Это же дикость какая–то, средневековье, — я удивлённо развела руками.

Не понимаю, как подобное может произойти в наше время и с цивилизованными людьми. Я пыталась как–то логически оправдать действия соперницы, но не могла — как можно оправдать убийство? А ведь если бы Телар случайно не оказался на Змеином острове и не привёз меня сюда, на побережье Гоа, я была бы уже мертва. Кстати, а как он оказался на острове? Хм…

— Видишь ли, Хорида принадлежит кверу Земноводных, то есть по Закону имеет полное право превращаться в морскую змею и потом, кому ещё из волшебников ты могла перейти дорогу? Никому: до… э–э–э… сегодняшнего дня почти никто из них, за исключением моей охраны и всё той же Хориды, не знал о твоём существовании. Так что единственная подозреваемая — Хорида.

— Что–то как–то всё очень складно получается, — задумчиво проговорила я, рассматривая необыкновенную жёлто–оранжевую розу в цветочной гирлянде. — Ты не находишь? Хорида очень умна, и если бы она действительно хотела меня убить, то обставила бы покушение таким образом, чтобы самой остаться в тени. Полагаю, у волшебников также не гладят по головке за убийство.

— Ты права на все сто, — со вздохом согласился Телар, в подтверждение моих выводов кивая головой. — Это–то и настораживает. Уж больно гладко всё складывается — все концы ведут к ней, а ведь у нас за убийство полагается смертная казнь.

— ?! — я не поверила своим ушам. М-да… тем более странно. — Знаешь, а она расспрашивала про меня на свидании с Матвеем, и он рассказал обо всех наших планах, включая ночёвку на Змеином острове. Он приглашал её присоединиться к нам, но девушка отказалась, сославшись на занятость.

— Хм… ещё более странно… Ладно, бес толку обсуждать, когда прямых доказательств её вины нет. Но обезопасить тебя в любом случае следует.

Телар перешёл на деловой тон.

— Для начала мы установим в твоей московской квартире камеры наблюдения, — тоном, не допускающим возражений, сказал он, но увидев, как мои глаза начали изумлённо расширяться в знак протеста, поспешно добавил: — Не волнуйся, только на входную дверь и окна. Твоя личная жизнь внутри помещения останется только твоей и ничьей больше… если только ты не фанатка высовываться из окна или открывать дверь голышом.

Телар рассмеялся, наивно полагая, что я рассмеюсь вместе с ним, но тут же замолчал, безошибочно прочитав на моём лице совершенно иной настрой.

— Эх… по–хорошему надо бы и в ванной комнате камеру установить… — Телар разговаривал сам с собой, о чём–то вспоминая.

— ЧТО!? — не своим голосом заорала я, начиная икать.

— Всё, не буду, не буду, не нервничай так, — быстро пошёл на попятную Телар. Он налил стакан воды и вставил его мне в руку. — Выпей, успокойся. Просто многие волшебники кафта Воды — а на тебя, вне всяких сомнений, напал один из них, — перевоплотившись, могут проникнуть в помещение через канализацию. Но мы решим эту проблему другим путём: перекроем им доступ.

Я молча выпила воду и, не переставая икать, застыла с пустым стаканом в руке, представляя сначала веб–камеру в ванной комнате, затем счастливые лица телохранителей, наблюдающих за тем, как я принимаю душ, потом зацементированные канализационные трубы — а как иначе «перекрыть им доступ»? — со всеми вытекающими оттуда и отсюда последствиями. Нет, в общем–то, никаких особых последствий не было бы, просто мне пришлось бы прописаться в туалете соседки, только и всего. Даже любопытно, удалось бы мне придумать что–нибудь разэдакое, способное убедить неглупую женщину в острой необходимости пользоваться её ванной и туалетом на постоянной основе.

— Далее, — всё тем же деловым тоном продолжал Телар, снова наполняя водой мой стакан, — я так и продолжала держать его в руке перед собой, — логично предположив, что мне хочется добавки. — Я выделю тебя постоянную охрану, четырёх человек, которые будут вести круглосуточное дежурство и наблюдение за квартирой, а также следовать за тобой повсюду, куда бы ты ни направилась.

Я залпом выпила второй стакан, но икота не прекращалась.

— Маленький, да что с тобой? — с тревогой в голосе спросил Телар. — Почему ты всё икаешь и икаешь? Может, кушать хочешь или ещё водички налить? — с этими словами он снова потянулся за бутылкой с водой.

— Нет! — выпалила я, наконец очухавшись, и не переставая икать, возмущённо воскликнула: — Как ты не понимаешь, не привыкла я к подобным вещам! Камеры, охрана… Для тебя это, наверное, привычное дело, но не для меня!

— Ой… ну да… прости, не подумал об этом, — виноватым голосом сказал Телар. — Действительно, для меня это норма, сама понимаешь. Но не волнуйся: как только поймаем того, кто на тебя покушался, охрану снимем. Вот, собственно, вкратце и всё об организации твоей безопасности, — закончил Телар, но, вдруг спохватившись, добавил: — Да, ещё, постарайся по возможности всегда брать с собой Баксика.

— А его–то зачем? — я удивлённо воззрилась на Телара. — Каким образом щенок может противостоять волшебнику? Или он круче твоей охраны? Единственное, на что пёс пока способен, — это вцепиться волшебнику в штанину и удерживать его в течение минуты, чтобы я за это время с перепугу успела удрать на другой конец Москвы, да и то не факт… Нет, если это снова будет змея, то Баксик, конечно, может отгрызть ей хвост или голову… — продолжала развивать мысль я, стараясь убедить себя в том, что на щенка действительно можно положиться.

— Не иронизируй, — улыбнувшись, прервал мои рассуждения Телар.

Вот ещё. Даже и не собиралась. Просто пытаюсь подвести логику под странную просьбу «по возможности всегда брать с собой Баксика».

Телефон Телара требовательно зазвонил.

— Извини, — на ходу бросил мужчина и выскочил из шатра…

Как поймать осьминога

— Алён, прости, но мне нужно отлучиться на час–полтора, — виноватым голосом сказал Телар по возвращении и, увидев, как сразу же погрустнели мои глаза, быстро добавил: — Могу устроить тебе на это время обалденную рыбалку. Ты на такой точно никогда не была.

— Какую? — тотчас же загорелась я. — Неужели на… акулу?!

— Нет, — рассмеялся Телар. — Без себя на акулу тебя не отпущу. Будешь ловить осьминогов.

— Класс! — восторженно воскликнула я, вскочив из–за стола. — Никогда не ловила! А их прям на удочку ловят? А на какую наживку? На рыбу? На кальмара?

— Алён, прости, спешу. Всё на месте узнаешь. Тебя будет сопровождать Адриан, он профессиональный рыбак.

— Адриан? Грек?

— Да. Поедете на Кипр.

— А с кем я буду перемещаться?

— Со Старом. Тогда я буду спокоен.

— Хорошо, — согласно кивнула я и, задумавшись ненадолго, добавила: — Ммм… мне нужна широкополая шляпа, что–то, чтобы прикрыть плечи и солнечные очки.

— Будет, — улыбнулся в ответ Телар и, схватив футболку, заспешил к выходу: — Пока, скоро увидимся.

Подхватив меня на руки, Стар зашёл в воду. Моё первое перемещение, со Змеиного острова, проходило в полусознательном состоянии, поэтому я практически ничего не помнила и потому немного нервничала. Когда вода достигла тела, я почувствовала прикосновение чего–то мягкого, но однозначно сухого, я как будто находилась в невидимой непромокаемой оболочке, отделявшей меня от стихии. Необыкновенное ощущение и весьма приятное. И всё же, когда вода достигла головы, я почувствовала, как сердце начало колотиться в нервном возбуждении. А вдруг произойдёт какой–нибудь сбой, и вода хлынет мне в рот? Вдруг я не смогу дышать?

«И в чём проблема? — удивился внутренний голос. — Вынырнешь на поверхность и вдохнёшь воздуха. Или ты плавать разучилась?»

«Да нет, не разучилась, конечно, и всё же страшновато. А вдруг это произойдёт на глубине или во время перемещения в пространстве?»

«Перестань паниковать. Ты со Старом. Он вроде бы внушает доверие. Спасёт».

И то правда. И потом, если бы существовал какой–то риск, Телар или Стар непременно сообщили бы мне и научили, как себя вести в форс–мажорной ситуации. Так что — прочь опасения.

Я постаралась успокоиться, но всё же для подстраховки закрыла глаза. А когда снова их открыла — обнаружила прямо перед своим лицом стайку неоновых рыбок, светящихся в воде, словно светлячки в ночном лесу. У меня от восторга захватило дух. Я протянула руку к рыбкам. Удивительно, но они меня не испугались. Создавалось впечатление, будто рыбки меня не замечали, словно моё тело покрывала огромная шапка–невидимка. Стайка продолжала кружить вокруг нас, вокруг моей руки, едва на неё не натыкаясь, но при этом, как ни старалась, я не смогла коснуться рыбок рукой. Оболочка. Дышалось легко, словно я находилась не под водой в каком–то непонятном незримом коконе, а на поверхности. И вдруг сказка исчезла — всё вокруг погрузилось в непроглядную мглу.

По понятным причинам путешествовать на руках Стара оказалось не так приятно, как на руках Телара. И хотя мы находились в подводной мгле уже пару минут, я никак не могла избавиться от ощущения неловкости. Похоже, Телару совсем не свойственно чувство ревности, иначе почему он позволяет своему телохранителю цапать меня руками? Я прокрутила в памяти все эпизоды, в которых Телар пересекался со Старом на моих глазах. Хм… Странно. И вообще, кто такой этот Стар, почему он позволяет себе фамильярничать с Теларом?

— Стар, а Вы давно знаете Телара? — спросила я, решив аккуратно прояснить для себя ситуацию.

— С младенчества, — ответил мужчина и, не дав мне возможности задать следующий, наводящий вопрос, пояснил: — Я его родной дядя.

Так вот оно что… Ну теперь всё встало на свои места.

— Скажите, а почему у вас такие странные имена: Стар, Телар… Хорида? Какие–то они нечеловеческие…

— Разумеется, нечеловеческие, — улыбнулся Стар.

— Ой, я не это хотела сказать… — поспешно затараторила я.

— Да нет, всё в порядке. Имена действительно необычные и обозначают принадлежность к старинным родам волшебников. Телар рассказывал Вам о том, как появились волшебники?

— Конечно.

— Так вот, волшебники с, как Вы выразились, «нечеловеческими» именами, принадлежат к старинным родам, берущим своё начало со времён первого укрупнения, от первых глав образованных кверов, а некоторые — и того раньше… Ну вот, мы почти на месте. Вы ведь во второй раз в жизни перемещаетесь, так?

— Да.

— Отлично. Сейчас мы не станем выходить на берег, как это было в первый раз, а закончим перемещение в море, на глубине. Там стоит катер, у него мы и вынырнем. У Вас будет ровно минута на то, чтобы подняться по спущенной лестнице на борт. Опоздаете — промокнете. Всё понятно?

— Да, конечно, — уверенно ответила я, при этом испытывая некоторую нервозность: а вдруг за минуту не успею? Не так–то просто в катер забраться… И что тогда делать?

«В мокрую выхухоль играть, — захихикал внутренний голос. — Нет, лучше попросишь Стара снова куда–нибудь себя переместить, по дороге просохнешь и сделаешь второй заход, а если опять промахнёшься — третий».

«Что за ерунду ты говоришь?» — возмутилась я.

«А сама? — спокойно парировал внутренний голос. — Промокнуть она, видите ли, боится… Детский сад».

— Внимание! Выныриваем! — раздался у меня над ухом голос Стара, когда над нашими головами показался свет.

Мужчина выпустил меня из рук и, сделав несколько гребков, я вынырнула. Вы даже не представляете, насколько чудно бултыхаться в воде полностью одетой, обутой и оставаться при этом сухой. Я очень боялась потерять шлёпки, но они словно приросли к ногам. Обещанный катер оказался в метре от меня и, не раздумывая, я устремилась к нему. Стар подтолкнул меня на лестнице, чьи–то руки с катера рванули меня на хозяина — и меньше чем через полминуты я уже была на борту.

— Добрый день, мисс! — приветствовал меня по–английски хозяин рук, втащивших меня в катер, вне всяких сомнений, Адриан.

Это был моложавый светловолосый, голубоглазый, невысокого роста худощавый мужчина, одетый лишь в широкие тёмно–синие льняные брюки. Голову Адриана прикрывала белая бандана, а его подбородок обрамляла короткая, выгоревшая на солнце бородка. Жилистое тело мужчины украшал насыщенный загар цвета хорошо прожаренных кофейных зёрен. М-да, с таким загаром и солнцезащитный крем не нужен — ни за что не сгоришь. А говорит наш рыбак по–английски, значит, не волшебник.

— Добрый день, Адриан, как дела? — я улыбнулась в ответ на приветствие и огляделась.

От удивления мои брови медленно поползли вверх: ну ничего ж себе катер! Я представляла себе допотопный «Запор», подобный нашим, с рыболовной базы, а этот не менее солиден, чем «Тиана». У нас в России таких белоснежных двухпалубных красавцев с рубками яхтами величают.

— Спасибо, мисс, замечательно. Ну что, начнём ловить? — спросил Адриан, без лишних разглагольствований начиная подготавливать снасти. — Насколько я понял, во времени мы ограничены.

— Начнём! — бодро отозвалась я. — А это кто? — кивнула я на покачивавшийся на волнах, рядом с нами, небольшой однопалубный катер, скользнув взглядом по его четверым пассажирам–мужчинам.

— Так ведь Ваша охрана… — несколько растерянным тоном протянул Адриан.

— Ах… ну да, — деланно рассмеялась я и махнула рукой. — Не узнала, пора менять солнцезащитные очки на очки с диоптриями.

Ва–а–а-х!!! Моя охрана! Моя собственная охрана! Телар ведь говорил, что даст мне четырёх телохранителей, вот они и сидят — охраняют моё тело… в соседнем катере. Ой, не то: сидят в соседнем катере и охраняют моё тело… Тьфу ты, ерунда какая–то выходит на почве бурного восторга. А ну и ладно. Йес–йес–йес! Как же приятно иногда почувствовать себя чем–то стоящим!

«Ну–у–у, с такими мыслями много ты не стоишь», — язвительно отозвался внутренний голос.

«Отстань! Дай понаслаждаться минутку. Неужели ты не понимаешь истинной причины моей радости? У меня в подчинении появилось аж четверо красавцев–качков!» — я продолжала ликовать про себя.

«Красавцев? Красавцев? — внутренний голос вдруг расхохотался как ненормальный. — Тебе и правда пора очки на нос цеплять: приглядись к ним повнимательней».

Я присмотрелась. И чем дольше смотрела, тем тоскливее становилось у меня на душе. Нет, ребята были действительно отлично сложены, как и вся охрана Телара, вот только… почему–то мои телохранители, все, как один, оказались страшнее паровоза. И где только Телар их отрыл? Как пить дать, специально для меня Квазимодо клонировал. Тык-с, ясненько… а всё же нужно Телара на ревность проверить, нутром чую, что нужно.

День выдался, как обычно, замечательный. В отличие от Гоа солнце светило хоть и ярко, но почти совсем не пекло, воздух пах свежестью и чистотой ещё одного замечательного почти летнего дня. По небу, словно спросонок, медленно тащились белые облака, а чуть выше облаков, то скрываясь за ними, то вновь появляясь, парили две птицы с огромными крыльями.

«Неужели настоящие орлы?» — удивлённо подумала я, внимательно изучая птиц.

«Нет, это твои «морские»», — захихикал внутренний голос.

Я улыбнулась воспоминаниям: воображение живо прокрутило запись назад, и перед глазами возник образ якобы придурка киприота и его парящих под облаками «морских ежах». Ну и сглупила же я тогда, до сих пор стыдно.

Берег находился далеко от нашего катера и всё же не настолько далеко, чтобы не различить желтовато–бежевых песчаных пляжей, утыканных солнцезащитными зонтами и заставленных топчанами, обрамленных зеленью, а на заднем плане — бесчисленного количества отелей, высотных жилых домов — вилл, офисных и торговых центров.

— Вы готовы, мисс? — услышала я за спиной голос Адриана.

— Да–да, практически, — улыбнулась я, повернувшись к нему и, приняв из рук Стара парео, шляпу и очки, быстро всё это на себя нацепила, прикрыв с помощью парео плечи и руки.

— Принцип лова следующий, — начал пояснять Адриан, вертя в руках довольно большую деревянную катушку, на которую, словно телефонный провод, была намотана очень толстая леска с огромным свинцовым грузилом и какой–то белой кисточкой на конце, по форме и размеру очень напоминавшей половую тряпку — насадку для швабры — «лентяйки». Из грузила, прячась в половой тряпке, торчал не просто крючок, а самый настоящий крюк. — Глубина в месте нашей стоянки — тридцать метров, лески на катушке — тоже тридцать метров. Опускаете приманку, — и он указал пальцем на половую тряпку, — в воду, потом разматываете катушку до упора. Когда приманка под тяжестью грузила достигнет дна, берётесь за леску и начинаете время от времени резко её подёргивать. Вы рыбу ловили когда–нибудь? Слышали о таком понятии, как отвесное блеснение?

— Конечно! — с энтузиазмом отозвалась я. — Это когда ловишь на блесну хищную рыбу на глубине, как правило, сидя в лодке. При этом не подматываешь леску, а тупо опускаешь блесну практически до дна и периодически подёргиваешь спиннинг вверх.

— Вот, это оно и есть, — соглашаясь, закивал головой Адриан. — Представьте, что у Вас длинные волосы, и Вы прыгаете на батуте. При подлёте в воздух ваши волосы сохранят естественное положение, а при полёте вниз — разлетятся вверх и в стороны. То же самое происходит при рывке и с нашей наживкой: её «перья», напоминающие щупальца осьминога, то распушаются, то опадают. Осьминог, завидев искусственную подругу, спешит её обнять и обвивается вокруг неё всеми своими щупальцами. Можно сказать, это и есть поклёвка. Вы по вибрации лески и по весу почувствуете, что осьминог сел, и сразу же нужно быстро сматывать леску. Понятно?

— Яснее не бывает, — искренне ответила я. — Отлично всё объяснили. Начнём?

Перегнувшись через борта катера, мы приступили к лову.

Не так–то просто почувствовать осьминога на приманке на тридцатиметровой глубине, да ещё и с грузилом размером с мужской кулак. Я старалась изо всех сил, но ничего не выходило — не чувствую вибрации, и всё тут.

— Попробуйте проверить, — попытался подбодрить меня Адриан. — Может, он уже там сидит.

Я послушно смотала леску и… — Ур–р–ра!!! — на приманке, обвив её, словно плющ — веточку, сидел очень крупный осьминог, килограмма на полтора–два, не меньше. Странно, в какой момент он клюнул? Ничего не почувствовала. Но как бы то ни было, я его поймала.

— Поймала! Поймала! — восторженно закричала я и запрыгала от радости как ребёнок. В тот момент моя душа парила в облаках вместе с орлами.

— Позвольте поздравить мисс! — вежливо отозвалась моя охрана и захлопала в ладоши.

Я театрально раскланялась во все стороны, кокетливо улыбаясь. Тем временем Адриан снял с приманки осьминога и швырнул его в кормовой холодильный отсек, по форме походящий на продолговатый ящик.

— Подождите! Не закрывайте! — я пресекла попытку рыбака закрыть крышку холодильника. — Хочу на него посмотреть… Эх–х–х, — печально вздохнула я некоторое время спустя, с любопытством рассматривая добычу. — Осьминожика жалко…

— Не жалейте его, мисс, — улыбнулся Адриан. — Он всё равно не жилец.

— Почему?

— Осенью у осьминогов начинается брачный период. На воле половой зрелости они достигают примерно к трём годам. Так уж вышло, что размножаются осьминоги лишь раз в жизни. Самец погибает сразу после спаривания, а самка — после появления потомства. Особенно жалко самку: она перестаёт есть перед спариванием и больше уже не ест никогда, а после появления потомства умирает от истощения и бессилия.

Как печально… Ну почему самка не ест? Что мешает? Опять природа — мать… мать… мать напортачила, а бедным существам расхлёбывать… А как же детки? Кто о них позаботится? Ни папы, ни мамы… Эх–х–х…

— Вы поймали самца, — тем временем продолжал Адриан, — принявшего нашу искусственную приманку за самку… или другого самца… э–э–э… в общем, за осьминога. М-да.

Адриан неуверенно на меня посмотрел и почесал за ухом.

— Э–э–э, простите, не поняла… — я подняла на него настороженный взгляд. — То есть как это… за самца?

— Да уж очень они любвеобильные и неразборчивые в связях во время брачного периода, вот и спариваются с кем попало.

— Ну и дела–а–а, — сквозь смех протянула я. — Вот бы в качестве научного эксперимента с кроликами их спар… ой… м-да, что–то меня не в ту степь… так что Вы там говорили про… про… короче, давайте ловить дальше.

Никогда бы не подумала, что ловить осьминогов так просто. Я уже даже не пыталась почувствовать вибрацию толстой лески, просто опускала приманку на дно, дёргала пару раз леску и преспокойно вытаскивала добычу. Создавалось впечатление, будто на дне выстроилась длинная очередь из страждущих совокупления осьминогов. Странные создания, эти головоногие: неужели поблизости нет ни одной приличной самки… или самца? Почему они покушаются на мою половую тряпку?

Вдруг Адриан резко вскочил и в раздражении отшвырнул от себя снасти.

— Ничего не понимаю! — возмущённо воскликнул он. — Я уже двадцать лет как ловлю, но ещё никто и ни разу меня не облавливал! Мисс, либо Вы очень способная ученица, либо здесь не обошлось без Вашей магии. На самом деле до брачного периода осьминогов ещё целый месяц, и я не понимаю, почему они клюют как сумасшедшие, причём клюют только у Вас. Посмотрите сами: Вы уже штук двадцать поймали, а я только двух.

— Адриан, простите, — я смущённо развела руками. — Не понимаю, что происходит. Наверное, мне как новичку везёт. Но… Вы не переживайте, и у Вас клёв начнётся, вот увидите!

— Адриан! — вдруг резко прикрикнул Стар и Адриан, нахохлившись, словно обиженный попугай, снова принялся за работу.

А я задумалась над словами Адриана: действительно странно, почему, собственно, мне везёт, а ему нет? Клёв — как на Чёрных камнях в «Бриллиантовой руке», словно Папанов этих злосчастных осьминогов подсаживает на мою половую тряпку. И потом, эти его слова по поводу магии… Я, конечно, понимаю, что конкретно он имел в виду под словом «ваша»: ваша — то есть наша, магия волшебников. Но почему–то слово «ваша» плотно засело в моих мыслях и постепенно трансформировалось в слово «моя», то есть моя магия, то есть связанная со мной.

Я сняла с наживки очередного осьминога и внимательно посмотрела на катер с охраной. М-да, что мне это совсем не нравится: почему–то в катере вместо четверых телохранителей сидели только трое. Любопытно, а где сейчас находится и чем занимается четвёртый? Не по нужде ведь отлучился, в самом деле. Проведя в уме несложные, доступные даже двоечнику калькуляции по суммированию двух и двух, я глубоко вздохнула и, распрямляясь, громко крикнула, обращаясь к своей охране:

— Ребята!

— Мисс что–то хотела? — тотчас отозвался один из телохранителей — немолодой, крепко сбитый, заросший густыми чёрными волосами по самые ногти мужчина. Если бы его лицо не было гладко выбрито совсем недавно, я бы пришла к заключению, что мне представился уникальный случай лицезреть прямого потомка Кинг — Конга собственной персоной.

— О да–а–а, — глубокомысленно протянула я, одаривая охрану откровенно насмешливым взглядом. — Как зовут того парня, который сейчас сидит на дне и насаживает мне на крючок похотливых осьминогов?

— Игорь, если мисс будет угодно… — чуть помявшись, смущённо ответил всё тот же телохранитель и отвёл взгляд.

— Игорь? Ах Игорь… Так вот. Пожалуйста, передайте Игорьку, чтобы был предельно аккуратен и периодически поглядывал назад — или на зад? — поскольку в период размножения половые гормоны бьют осьминогам в головы, и они начинают путаться в своих сексуальных предпочтениях, поэтому покушаются не только на самок, но и на… самцов.

Соседний катер сотряс дружный хохот, и через десяток секунд над поверхностью воды показалось смущённое лицо совсем юного рыжеволосого, веснушчатого телохранителя. Ну вот. Я была права.

— Спасибо за помощь, — улыбнулась я Игорю, — но я предпочитаю ловить сама, без посторонней помощи, иначе бы ловила в аквариуме зоомагазина.

Я стряхнула с плеч парео, лихо отшвырнула в сторону шляпу и, томно потягиваясь, сказала:

— На сегодня лов окончен, поскольку всё равно больше ничего не поймаю.

— Вы хотите вернуться в отель? — спросил Стар. — Телара там ещё нет.

— Не хочу в отель, — улыбнулась я в ответ, осторожно укладывая на скамью солнцезащитные очки. — Хочу купаться.

— Простите, мисс, но это небезопасно.

— А что безопасно, Стар? — философски заметила я. — Жить — безопасно? Даже сидеть запертой в четырёх стенах небезопасно: отвалившейся люстрой может пришибить.

Я помолчала немного и, часто–часто захлопав ресницами, извиняющимся тоном добавила:

— Никогда в жизни не купалась в один день в разных морях — океанах, а так хочется…

Стар вздохнул, но ничего не сказал.

Приняв его молчание за согласие, я быстро разделась до купальника и нырнула, боковым зрением ухватив последовавших за мной двух крепких парней из числа охраны…

Я лежала на воде на спине, с наслаждением подставив лицо ласковому солнышку, когда до моих ушей донёсся озабоченный голос Стара:

— Мисс, пожалуйста, возвращайтесь на катер, быстрее.

Мгновенно стряхнув с себя расслабленность и беззаботность, я придала телу вертикальное положение и настороженно зыркнула по сторонам: надеюсь, не акула или прочая неприятная гадость?

— Что случилось? — испуганно спросила я, быстро гребя к катеру.

— Мне не нравится то круизное судно.

— Ур–р–род! Совсем сдурел, что ли? Что он делает?! Куда прёт?! — выдал возмущённую тираду Адриан.

Нахмурив брови, оба смотрели куда–то в море за моей спиной.

Как ни странно, моё природное любопытство на этот раз уступило инстинкту самосохранения и, даже не оглянувшись, я прибавила скорости. Поднявшись с помощью телохранителей на борт, едва переводя дух от спринтерского заплыва, я испуганно уставилась в том же направлении, что и мужчины. Совсем недалеко от нас, справа, шло многопалубное морское круизное судно. Я его и раньше заприметила — оно продвигалось по фарватеру, проходившему поблизости от нашей якорной стоянки. Разумеется, это было далеко не первое судно, прошедшее мимо нас за то время, пока мы ловили осьминогов. Но это судно, вначале двигавшееся на невысокой скорости чётко по фарватеру параллельно берегу, вдруг почему–то плавно повернуло перпендикулярно ему и теперь полным ходом шло прямо на нас.

— Уходим влево! — скомандовал Стар Адриану и, развернувшись к охране, продублировал приказ: — Уходим влево! Быстро!

Наспех обтершись полотенцем, путаясь в штанинах, я влезла в брюки и с трудом натянула футболку на полумокрое тело. Тьфу, как противно. Тем временем Адриан завёл катер и начал медленно уходить влево.

— Быстрее! — заорал Стар замешкавшейся охране, катер которой всё ещё даже не завёлся.

А судно продолжало идти на максимальной скорости, вне всяких сомнений, прямо на нас. Странно, почему оно отклонилось от курса? Так и на мель недолго сесть или на подводный камень налететь. Я немного нервничала, ну совсем чуть–чуть. Разумеется, очень неприятно созерцать подобную махину, летящую на тебя. Но я прекрасно понимала, что с нашим скоростным катером мы успеем уйти. И всё же неприятно.

— Стой! — вдруг заорал Адриану Стар и подбежал к краю кормы.

— Нельзя останавливаться! — возмущённо заорал в ответ Адриан. — Нужно быстрей уходить, иначе нас накроет!

— Тормози говорю!!! У них что–то стряслось! — зло набросился на него Стар. — Мы не можем двигаться дальше без охраны!

Я поспешно оглянулась: катер охраны продолжал стоять на прежнем месте, метрах в пятидесяти от нас, плавно покачиваясь на волнах. Его двигатель был по–прежнему заглушён, на борту ощущалась суматоха.

Адриан нехотя замедлил ход нашего катера.

— Санчо! — заорал Стар. — Какого хрена вы там ждёте!?

— Не заводится! — заорал в ответ знакомый мне волосатый телохранитель. — Не понимаю, в чём дело!

Я бросила растерянный взгляд на судно, полным ходом шедшее на катер охраны и уже находившееся в опасной близости от них. Даже если ребята и успеют завестись, очень велика вероятность того, что их отшвырнёт мощными волнами судна, пролетевшего мимо. А если… не успеют? Я похолодела от страха.

— Да брось его, мать твою! Все за борт, быстро!!! — разозлённо скомандовал Стар. — Мы вас ждём!

— Нет! — в панике заорала я, вцепившись в руку мужчины обеими руками. — Они не успеют отплыть! Ребята погибнут!

— Они переместятся, — совершенно спокойно ответил Стар и выжидающе посмотрел на меня.

Э–э–э… ну да. Вот я тундра: конечно же, переместятся.

— А через пару минут мы их подберём, — так же спокойно закончил мысль Стар и снова перевёл взгляд на катер.

Повинуясь приказу, телохранители нырнули и больше мы их не видели.

— Адриан, двигай! — скомандовал Стар. — Отойди метров на сто и остановись — покружим немного, ребят нужно подобрать.

Адриан послушно прибавил ходу, и наш катер быстро заскользил по лёгким волнам. Я спешно отвернулась от пролетавшего мимо нас круизного судна, не желая становиться свидетелем его жестокой расправы над безобидным, всеми покинутым маленьким собратом, покорно ожидавшим своей неизбежной, печальной участи…

Мы шли самым малым ходом. Стар и Адриан внимательно осматривали поверхность воды впереди и по бокам от нас, выискивая охрану, которая, по мнению Стара, вот–вот должна была появиться.

— Стар, — неуверенно позвала я, наблюдая за растущими на глазах точками — тремя неуклонно приближавшимися к нам сзади катерам. — Может, это ребята? Стар резко развернулся и, выхватив из ящика бинокль, спешно приблизил его к глазам.

— Не могли они так быстро нас на катере догнать, — задумчиво протянул он, изучая в бинокль катера, — старый–то разнесло на кусочки, а эти нужно было ещё где–то добыть. Да и зачем им три катера?

Он медленно опустил бинокль и в упор посмотрел на меня:

— На всех катерах по четыре человека, итого двенадцать. Все в бейсболках и солнцезащитных очках. Не пойму — волшебники или люди. Точно не рыбаки, да и на отдыхающих совсем не похожи. Адриан, — повернулся он к рыбаку, — прибавь–ка ходу на всякий случай и проверь, не к нам ли незваные гости.

Адриан молча кивнул и прибавил скорость. Ускорившись, он положил руль чуть правее, удаляясь от берега. Тройка катеров повторила наш манёвр. Расстояние между нами стремительно сокращалось. Пройдя некоторое расстояние в заданном направлении, Адриан взял резко влево. Тройка катеров и на этот раз повторила наш маневр. Сомнений не оставалось: нас преследовали.

— Жми на полную! Не подпускай их близко! — рявкнул Стар. — Мисс, не стойте, сядьте!

Я едва успела поймать брошенный им в сердцах через плечо бинокль и поспешила исполнить указание Стара, плюхнувшись на идущую вдоль борта скамью. Двигатель взревел и, высоко задрав нос, наш катер полетел, словно выпущенная из торпедного аппарата современная скоростная торпеда.

— Я не знаю, как быть! — какое–то время спустя прокричал Стар, стараясь перекричать рёв двигателя и шум ветра. — Единственный способ вытащить Вас отсюда — это переместить. Но прыгать за борт очень опасно: мы можем попасть под собственный винт или под преследующие нас катера. Подмога прибудет через пятнадцать минут, нам необходимо эти пятнадцать минут как–то продержаться.

— Что им от нас нужно?! — в страхе прокричала я в ответ.

— Не знаю, но проверять не собираюсь: недаром они лишили Вас охраны.

На последних словах Стара моё тело покрылось мурашками. А ведь и правда, почему катер охраны не завёлся? Дальше: почему именно их катер не завёлся, а не наш? Ответ прост: мы бы сразу же переместились. Почему судно покинуло фарватер и пошло прямо на нас? Чтобы оставить без охраны. А тут ещё эти внезапно появившиеся катера… Всё происшедшее смахивает отнюдь не на совпадение, а на чётко продуманный план.

Я заметила непонятное движение на борту одного из крайних катеров и, схватив со скамьи бинокль, быстро поднесла его к глазам.

— Стар! — в страхе прокричала я, медленно опуская бинокль и обращая на мужчину расширившиеся от ужаса глаза. — Они… у них в руках пистолеты!

— На пол! Быстро!

Я послушно повиновалась. Спешно последовав за мной, телохранитель выхватил из моих рук бинокль и через несколько секунд яростно отшвырнул его в сторону. Его губы крепко сжались, а на переносице проступила глубокая поперечная морщина. Мужчина молчал.

— Давайте отстреливаться! — прокричала я, лихорадочно соображая. — У Вас же есть пистолет, я видела! Я тоже умею хорошо стрелять!

— Пистолет у меня есть, вот только использовать его я не имею права!

— Как это не имеете права? — изумилась я и обрушилась на него, словно он был в чём–то передо мной повинен: — А если Вашей жизни угрожает опасность? Разве Вы не имеете права защищаться? Зачем же тогда носите пистолет с собой? Орехи колоть? Оставили бы дома под подушкой! Они же стреляют! Почему им можно, а нам нельзя?

— Мисс, Вы многого не знаете, это политический момент. Закон разрешает использовать огнестрельное оружие против волшебников лишь в военное время. А пистолет я беру с собой на всякий случай: времена нынче неспокойные.

— А что будет, если Вы примените оружие?

— Тюрьма, — коротко прокричал Стар и многозначительно посмотрел на меня.

— Но они–то стреляют! — не сдавалась я. — Им–то почему–то можно!

— Мисс, не факт, что они стреляют — я не слышал выстрелов, да и следов от пуль не видел.

— По–вашему, они просто решили похвастаться пистолетами!? Или подсушить их на солнышке? Хорошо, если Вы не хотите, тогда дайте пистолет мне!

— Мисс, не забывайте, Вы теперь тоже волшебница.

Вот гадство, совсем забыла… Я сникла, но не надолго: должен же быть какой–то выход! Он всегда есть, только нужно как следует поработать головой. А что если…

— Стар, Адриан ведь человек, на него не распространяются наши законы! Пусть он стреляет, а Вы встанете у руля!

— Адриан не умеет стрелять, совсем!

— Я ему помогу! Всё же это лучше, чем бездействовать! Вдруг получится нейтрализовать хотя бы один катер!

Стар серьёзно задумался, размышляя над моим предложением. Он не мог рассказать мне всего и, прежде всего, того, что волшебный мир стоял на грани очередной войны за передел власти. Стар не имел права провоцировать вооруженный конфликт — именно сейчас Телар прилагал все мыслимые и немыслимые усилия для того, чтобы сохранить шаткий мир, но и позволить потерять будущую царицу Стар также не имел права. Придётся рисковать. Тяжело вздохнув, он решился:

— Хорошо! Действуйте, но сами пистолета даже не касайтесь! Пусть Адриан целится в лобовое стекло, но постарайтесь никого не задеть! Только головы из–за борта не высовывайте!

— Ладно! — прокричала я и на четвереньках пробралась к Адриану.

— Нет! — вылупив на меня от страха глаза, прокричал в ответ Адриан, лишь только услышал наш со Старом план и ещё крепче вцепился в руль. — Не умею стрелять и не хочу! Ни за что! Я рыбак, а не военный! Постараюсь так уйти! — и он прибавил газа.

Я бросила на Стара беспомощный взгляд и развела руками. Поняв меня без слов, Стар коротко кивнул и прокричал:

— Ничего страшного! Попробуем так оторваться!

Я начинала злиться: да как же мы оторвемся без боя, когда движки катеров наших преследователей ничуть не хуже нашего?! Что толку тянуть время? Нужно что–то делать, как–то отбиваться! Я быстро огляделась по сторонам — может, зашвырнуть в них чем–нибудь? Но на поддерживаемом в идеальном состоянии катере Адриана не было посторонних предметов. Не тапками же в них швыряться, в самом деле, и не снастями для ловли осьминогов…

«Осьминоги!» — вдруг радостно завопил внутренний голос.

«Что осьминоги?» — не поняла я.

«Да у вас в холодильнике штук тридцать осьминогов, каждый из которых весит килограмма по полтора, не меньше! Вы, как и преследователи, несётесь на бешеной скорости. Запущенный им навстречу осьминог шарахнет с такой силой, что запросто может разбить лобовое стекло или размажется по этому стеклу, как мошка по стеклу автомобильному. Хрен–н–начь в них осьминогами!»

Точно! — возликовала я и, проделав на четвереньках обратных путь к корме, тотчас склонилась над холодильником.

— Стар! — прокричала я, поигрывая в руках головоногим снарядом. — А наш поганый Закон не запрещает защищать свою жизнь, отстреливаясь в мирное время осьминогами? В тюрьму не загремим, не?

Мгновенный ступор телохранителя сменился громким, раскатистым хохотом:

— Хоть это и полный маразм, мисс, но всё равно браво! — и он тут же схватил второго осьминога. — Бьём одновременно на счёт «три» по лобовому стеклу центрального катера! Возьмите чуть правее центра, а я буду целиться чуть левее! Адриан! — заорал он, повернув голову в сторону рыбака, — подпусти их поближе, а потом снова жми на полную!

— Есть, сэр!

Выбрав нужный момент, мы синхронно вскочили на ноги и шарахнули осьминогами по катеру. Словно тяжёлые камни из средневековой катапульты, запущенные нашими руками головоногие практически одновременно ударили точно в цель.

— Есть!!! — радостно взревели мы, снова падая на колени, когда центральный катер резко дёрнулся в бок и на полной скорости врезался в борт катера, шедшего от него по правую руку.

Протараненный катер отшвырнуло в сторону и, потеряв управление, он закувыркался по поверхности воды, точно потерпевший аварию гоночный болид. Пилот центрального катера, продемонстрировав потрясающее мастерство, всё же сумел удержать свою машину, но очень сильно от нас отстал.

— Минус два!!! — радостно заорала я.

— Нет, минус один! — поправил меня Стар. — Центральный нас скоро снова догонит!

Мы продолжали отстреливаться осьминогами, но, к сожалению, эффект неожиданности срабатывает лишь единожды. Вскоре нас опять преследовали два катера, но теперь они двигались не по прямой, а беспрестанно виляли, словно автомобили, управляемые пьяными водителями. И хотя время от времени нам удавалось их зацепить, у нас так и не получилось вывести из строя ни один из них.

— Осталось пять минут и прибудет подмога! — бросив взгляд на часы, прокричал телохранитель.

— Стар!!! — вдруг не своим голосом заорал Адриан, развернувшись к нам в пол–оборота. — Я движок почти убил! Сейчас накроется!

Услышав Адриана, я внутренне сжалась в маленький несчастный комочек. Мне вдруг стало страшно, по–настоящему страшно. До сих пор всё происходящее воспринималось моим сознанием как лёгкая авантюра, компьютерная игра и не более. Я словно наблюдала за событиями со стороны, время от времени с умным видом давая «ценные» советы. Но игра подошла к концу, наметился проигрыш, причём проигрыш стороны, частью которой была я. Это был тот случай, когда вдруг осознаёшь, что и тебя коснётся поражение, да не просто коснётся, а изо всех сил врежет тебе под дых. И ты абсолютно ничего не можешь с этим поделать, не имеешь никакой возможности предотвратить неизбежное.

Я прекрасно понимала, что тормозить нельзя. Остановимся или затормозим — и нас могут застрелить: зачем–то же нас так настойчиво преследуют? Но если двигатель сдохнет — а он непременно сдохнет, иначе Адриан не паниковал бы, — остановка неизбежна… Я вдруг почувствовала себя такой слабой и беззащитной. Мне так захотелось, чтобы рядом со мной очутился Телар… Он — сильный, мужественный и умный мужчина, и непременно найдёт выход. Но Телара нет…

«Зато есть Стар, — упрямо возразил внутренний голос. — Телар ему доверяет, значит, он того стоит».

— Что делать будем? — прокричала я, с надеждой вглядываясь в глаза телохранителя.

— Что–что… Полетаем? — прокричал в ответ Стар и, широко улыбнувшись, направился к Адриану.

Как это… полетаем? Неужели на мётлах, как Гарри Поттер? Я недоумённо хлопала глазами, наблюдая за мужчинами, которые быстро что–то обсуждали. В руках Адриана промелькнул непонятный предмет — явно не метла, а через несколько секунд раздался громкий хлопок, и в небо взвилась красная сигнальная ракета.

— Задействуем воздушное перемещение, — вновь приблизившись ко мне, прокричал Стар. — Времени на пространные пояснения нет, объясняю суть: катер подбросит, мы с Вами подпрыгнем высоко вверх и зависнем в воздухе на одну минуту. Если всё получится — орлы нас подхватят.

С трудом переварив почти всю полученную информацию, какой бы бредовой она ему ни показалась, мой мозг споткнулся на слове «если».

— А если не получится? — прокричала я.

— Рухнем в воду с высоты нескольких метров. Но иного выхода нет.

— Готова! — бодро крикнула я, внутренне сжимаясь от страха, и изо всех сил вцепилась в бортик кормы.

По правде говоря, сама не знаю, чего боялась больше: то ли упасть в воду с многометровой высоты, то ли ненароком угодить под катера преследователей, то ли быть подхваченной орлами. Я взглянула в небо. Два огромных орла величественно парили в вышине, казалось, всё это время они нас сопровождали. Птицы держались довольно низко над морем, но явно на расстоянии, не досягаемом для пули.

Тем временем Адриан плавно повернул катер, поставив его поперёк волнам, которые становились всё выше и выше. Катер замедлил ход, его начало ощутимо подбрасывать. Вынужденно замедлились и наши преследователи.

— Готовьтесь! — прокричал Стар и крепко схватил меня за руку. — Уже скоро! Я скажу когда!

Я поняла, что он ждёт волну, мощную волну и мощного броска, способного придать нашему прыжку максимальное ускорение.

— Это она? — я указала подрагивающей от волнения рукой на высокий пенный гребень вдалеке, значительно превышавший остальные волны.

— Да, — сосредоточенно вглядываясь в волнующееся море, ответил Стар и ещё крепче сжал мою руку. — По моей команде поднимитесь с колен и присядьте на корточки, а когда корма взмоет ввысь — изо всех сил оттолкнитесь от пола, одновременно распрямляясь, и не забудьте отпустить бортик.

Моё сердце бешено застучало, а колени задрожали.

«А ну не паникуй! — прикрикнул на меня внутренний голос. — Ты сможешь!»

«Смогу, смогу, смогу, смогу!» — внушала себе я, следуя расширяющимися от страха глазами за быстро приближающейся заветной волной.

— Внимание! — наконец прокричал Стар. — Присели… вперё–ё–ё-д!!!

И мы подпрыгнули. Наш полёт напоминал полёт на батуте, с той лишь разницей, что приземления не последовало. Мы взлетели метров на десять, не меньше, но вместо того, чтобы под воздействием любимого закона тяготения обрушиться с высоты в воду, мы зависли на этой десятиметровой высоте в позе взявшихся за руки парашютистов, выпрыгнувших из самолёта, но ещё не успевших раскрыть спасительный парашют. Но в отличие от парашютистов раскрывать нам было нечего…

Я проводила взглядом промчавшиеся под нами катера — уф–ф–ф, по крайней мере нас не переедут — и уставилась на оставленную ими широкую пенную полосу. Какой же красивой она кажется сверху… Полоса быстро исчезала и вдруг мне показалось, что вся она… шевелится. Я присмотрелась, изо всех сил напрягая зрение, и вдруг…

— Стар, — сдавленно прошептала я, поворачивая голову к телохранителю. — Там, в воде, что–то есть… и его много… и оно жутко шевелится… просто кишмя кишит…

Наблюдавший за пикирующими на нас орлами мужчина быстро взглянул вниз, и его лицо побелело.

— Скаты, мать твою, — не сдержавшись, выругался он. — Простите за грубость, мисс.

— Как… скаты, какие… скаты? — запинаясь, проблеяла я. — Элек… трические? Которые током шарашат?

— Они, — вздохнул Стар и, в упор посмотрев на меня, быстро заговорил: — Не волнуйтесь. Орлы на подлёте. Если не успеют и придётся падать — я закрою Вас собой.

— Нет! — возмущённо заорала я.

— Да!!! — зло рявкнул Стар и бросил взгляд на наручные часы. — Пять секунд.

Что «пять секунд»? Какие пять се… А–а–а-а! А–А–А-А!!!!!!!! МЫ НАЧИНАЕМ ПАДА…

Я даже не успела додумать убийственной мысли, первой зафиксировавшей страшную реальность, как в мою спину, словно в мягкую головку сыра, вонзились острые когти…

— Кто Вы? — робко поинтересовалась я у симпатичного белобрысого паренька, крепко державшего меня за руку. Эх–х–х, ну почему моих телохранителей не с него клонировали?

Спина совсем не болела, словно в неё и не вцеплялся орёл, почти мгновенно трансформировавшийся в вышеупомянутого юношу. Мы стояли на чём–то невидимом, но очень мягком, и были окутаны плотным грязно–белым туманом, сквозь который я различала лишь очертания паренька и ничего более. Вне всяких сомнений, мы перемещались, но явно не под водой. Значит, в воздухе.

— Меня зовут Дэвид, я принадлежу кафту Земли и Воздуха, — ответил паренёк.

— А–а–а… — протянула я, собираясь с мыслями. — Спасибо Вам, Дэвид. Наверное, Вы спасли мне жизнь.

— Это моя работа, мисс, — улыбнулся Дэвид.

— Простите, не совсем поняла: ведь Вы принадлежите другому кафту…

— Так и есть. Мы помогаем вашему царю и обеспечиваем его безопасность на земле и в воздухе, так же, как и волшебники вашего кафта, которые помогают нашей царице и обеспечивают её безопасность в воде и под водой.

— А у вас царица, не царь? — с любопытством поинтересовалась я.

— Да, мисс. Её зовут Эланда.

— Ой! — вдруг всполошилась я, — а что со Старом и Адрианом? Они живы?

— Не волнуйтесь, все целы. Стар перемещается с моим напарником, а Адриан возвращается домой — преследование прекратилось.

Уф–ф–ф, значит, всё удалось. Слава Богу, никто не пострадал.

— Всего хорошего, мисс.

— Что Вы говорите? — переспросила я, с трудом затормозив полезшие было в голову мысли.

Ответа не последовало. Внезапно вместо мягкой поверхности я ощутила под ногами… другую мягкую поверхность, то есть субстанции были разными. Плотный туман медленно рассеялся, и я обнаружила себя стоящей на песке рядом с нашим с Теларом шатром на пляже.

То сжимая руки в кулаки, то вновь их разжимая, быстрыми шагами Телар наматывал километры вокруг шатра, без конца бросая озабоченные взгляды то на море, то в небо, то прочесывал взглядом пляж.

— Алён, ты в порядке?! — вскричал он, со всех ног бросаясь ко мне. — Не ранена? Нет?

Выискивая следы «повреждений», он принялся осматривать меня со всех сторон, словно маленькая девочка — куклу, ненароком угодившую под газонокосилку.

— Да всё отлично, не волнуйся! — бодро отрапортовала я, страшась, как бы следующим этапом Телар не потребовал открыть рот, чтобы пересчитать зубы.

— Тебе нужно прилечь, — твёрдо сказал мужчина и подхватил меня на руки.

— Нет–нет! — запротестовала я. — Сначала я хочу отмыться от осьминогов.

Внимательно осмотрев мои перепачканные руки и одежду и втянув носом воздух, Телар кивнул:

— Ты права. Пошли искупнемся, а одежду твою тем временем приведут в порядок…

Сказки — не всегда просто сказки

Я лежала на топчане и максимально осторожно — нечего Телару замечать подобные вещи, — но в то же время очень тщательно принюхивалась: несёт от меня рыбой или нет? Вот гадство, несёт… ещё несколько минут — и охране придётся палить по шатру из пистолетов, гоняя голодных чаек, унюхавших в моём лице большую, соблазнительно–вонючую рыбу. Что делать? Может, духами сбрызнуться?

«Не вздумай, — возразил внутренний голос. — Сильные противные запахи духами не забьёшь, получишь прямо противоположный эффект — от тебя станет тащить вонючими духами».

Тьфу ты… Час от часу не легче.

— Отдыхай, — сказал Телар, заботливо прикрывая моё тело простынёй.

Я к нему присмотрелась: носом не водит и от отвращения не морщится. Хм. Либо у Телара не всё в порядке с обонянием, что по большому счёту в данный момент не так уж плохо, либо противный рыбный запах существует лишь в моей голове. Ладно, расслаблюсь.

— Надо же, такое пережить! И всё по моей вине… — От расстройства Телар не знал, куда деться. Он неуклюже переминался с ноги на ногу и старательно прятал от меня взгляд. Детский сад, честное слово.

— Прекрати себя винить, — нарочито бодро сказала я. — Ты здесь совершенно ни при чём… И вообще, очень хочется поскорее всё забыть. Если не возражаешь, давай так и поступим.

Телар робко присел рядом и умоляюще посмотрел в мои глаза. Мне показалось, прикажи я ему сейчас съесть живую гусеницу или саранчу — и он безропотно её съест, причём съест с превеликим удовольствием и абсолютно бескорыстно, в отличие от участников небезызвестного «Фактора страха»; прикажи я ему натянуть себе на голову воронье гнездо — и он с энтузиазмом рванёт за ним на пальму, прикажи я ему… В общем, это был тот самый случай, который мудрая женщина ни за что бы не упустила, дабы заполучить для себя давно облюбованный и специально сберегаемый именно для такого случая ценный подарок.

История с погоней почти полностью покинула мои мысли. Как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. Только вот все эти непонятные опасности и нападения начинают меня беспокоить: неужели, став волшебницей, я приобрела новое качество, отнюдь не радующее полезностью — влипать в неприятные ситуации? М-да, хоть к колдунам на медосмотр иди… порчу диагностировать.

— Ты обещал рассказать об острове Буяне и тридцати трёх богаты… — начала было я и замолчала, осенённая внезапной догадкой. — Постой… тоже… наши? Перемещались в пространстве, как и мы? — воскликнула я, и глаза мои заблестели.

— А… что, прости?

Телар не сразу переключился на новую тему, может, ждал, что за меткую стрельбу осьминогами я потребую в подарок Феррари? М-да, похоже, лоханулась.

— Ах да… Совершенно верно, перемещались, — наконец подтвердил Телар.

— А откуда Пушкин про них узнал?

— Хм… наверняка ответить не смогу — не знаю, но выскажу два предположения: либо он состоял в дружеских отношениях с кем–то из волшебников, либо узнал о них из сказок своей няни — Арины Родионовны, которая — предвосхищая твой вопрос — узнала о них из народной молвы.

— А молва откуда узнала?

— Уф–ф–ф… ну и дотошная же Вы, мисс, — выдохнул Телар, утирая со лба несуществующий пот. — У меня от твоих расспросов уже мозги закипели, что же дальше будет?

— Мозги от жары закипели, просто охладись — и пройдёт. А так — ты крепкий, выдержишь, — бесцеремонно сказала я, всем своим видом давая понять, что жду от него убедительного объяснения и вообще не скоро планирую отстать. — Обещал — выполняй.

Телар налил в стакан воды и начал медленно её тянуть через соломинку, исподтишка поглядывая на меня. Ха, наивный! Можно подумать, я ничего не замечаю и не понимаю.

— Зря стараешься и тянешь время, закончу приставать только тогда, когда оформлю в сознании хотя бы общую картинку того, что вы из себя представляете.

— Но я правда не знаю ответа на этот вопрос! — возмущённо воскликнул Телар.

Я посмотрела на него долгим изучающим взглядом — а ведь правда не врёт. Ладно, прощаю.

— Хорошо, хорошо, не кипятись. Знаешь что… — начала было я и осеклась, усмехнувшись мыслям, внезапно пришедшим в голову.

— Что?

— Да нет, ничего… так, глупая мысль в голову пришла.

— Тебе не может прийти в голову глупая мысль, — возразил Телар. — Продолжай.

— Почему не может? Может. Я не идеальна.

— И всё же?

— Ладно, — немного поколебавшись, начала я. — Мне тут на память пришёл один анекдот про рыбака, который так спешил на рыбалку, что забыл дома всю наживку. Так вот, приготовил он удочку, полез за червяками, а в сумке пусто! Расстроился рыбак, как быть? Поблизости ничего не добыть, а домой за сотню километров не вернёшься. Погоревал он немного, а потом задумался: рыба ведь дура, может, я её обману? Мужчина оторвал клочок бумаги и крупными буквами на нём написал — «вкусный червяк», затем прицепил бумажку на крючок и забросил удочку. Не прошло и нескольких минут, как поплавок резко пошёл под воду. Рыбак оживился, обрадовался, резко подсёк добычу и осторожно потащил её к берегу. Каково же было его изумление, когда, вытащив пойманное на берег, он обнаружил на крючке кусок кирпича с прилепленной к нему бумажкой, на которой красовались два слова — «большая рыба».

Телар расхохотался.

— А–а–а, знаю, о чём ты хотела спросить, — продолжал веселиться он. — Всё правда. Это не анекдот, история реальная, случилась много лет назад, и проделал эту хитрость с кирпичом и запиской мой хороший знакомый, в то время ещё пацанёнок.

Я почувствовала, как мои брови в очередной раз поползли вверх от удивления. Ох, чую, что по возвращению домой первым делом придётся бежать в салон красоты убирать с помощью ботокса преждевременные мимические морщины на лбу, наверняка уже проявившиеся за сегодняшний день.

— Ты… серьёзно? Всё так и было? Хотя чему тут удивляться, ведь этот приятель один из ваших, так?

— Да, один из наших, и проделать всё это не составило для него большого труда. Скорее, он от души развлёкся, — сказал Телар. — Видишь ли, мальчугана очень задело поведение рыбака и тот факт, что мужичок считал рыбную братию не просто глупой, а, судя по его действиям, умалишённой, вот и прочистил ему мозги для профилактики. Знаешь, приятель так искусно пародировал изумление и испуг рыбака при виде кирпича с запиской… В общем, мы очень пожалели о том, что не довелось увидеть всего собственными глазами. Так что анекдоты — не всегда анекдоты.

Это уж точно… Легенды — не всегда только легенды, анекдоты — не всегда просто анекдоты… Стихотворные сказки, как оказалось, также вовсе не сказки… А как же мои любимые сказочные герои? Может, и они не всегда только сказочные герои? А вдруг, а?

Мое сердце учащённо забилось, дыхание сбилось с ритма, а зубы нервно куснули губу, когда я полушёпотом выдавила из себя:

— Баба… яга…

Телар с оттенком изумления, восхищения и удовольствия одновременно посмотрел на меня и воскликнул:

— Ай, молодец!

Мгновенно взбудоражившись, словно от передозировки кофеина, понимая, что попала в точку, я уставилась на мужчину немигающим взглядом и, вкладывая во взгляд и интонацию весь имеющийся в моём распоряжении арсенал нетерпения, страсти, любопытства и мольбы попросила:

— Расскажи, а? Ну расскажи, пожалуйста! Она всегда меня волновала.

Телар умилённо рассмеялся, хлебнул из стакана воды и, театрально откашлявшись, точно лектор перед началом лекции, начал очередной рассказ:

— Ну что же, слушай. Попробую изложить историю твоим языком, чтоб веселее было. Повторюсь, ты попала в точку. Баба–яга — не вымышленный сказочный персонаж, она существовала в реальности несколько столетий тому назад. Родилась баба Ядвига, — а это её настоящее имя, — в Польше, у волшебников кафта Земли и Воздуха. Была она страшно уродлива, а потому обижена на целый свет, зла и сварлива. Её муж, волшебник, был настоящим доморощенным Кулибиным и вечно что–то изобретал, но всегда мечтал смастерить агрегат, который бы помог поднять обычного человека в воздух. Тогда ещё не было ни самолётов, ни вертолётов, ни даже автомобилей. Всякий раз, убирая избу, старуха ругалась, натыкаясь на нескончаемые изобретения мужа, припрятанные, как ему казалось, в укромных местах и грозилась выбросить всё это барахло на помойку.

И вот однажды — после многолетних разработок и испытаний, провалов, доработок и снова испытаний — старик наконец изобрёл миниатюрный моторчик, который мог не только подниматься в воздух, но и переносить на себе тяжёлые объекты. Сгорая от нетерпения испытать его в действии, то есть на себе, старик не стал тратить время на конструирование чего–либо, в чём можно было бы сидеть или стоять в полёте. Он просто прикрепил к моторчику обыкновенную старую, заброшенную ступу, давно валявшуюся в их сарае среди прочего барахла, от которого жадная старуха никак не решалась избавиться. Законченный летательный аппарат старик оставил возле крыльца и побежал в кузню за железными заготовками, которые по его заказу ковал ничего не подозревающий кузнец.

В этот день, с самого утра, старуха запрягла лошадь в телегу и отправилась навестить двоюродную сестру, проживавшую в нескольких деревнях от них, планируя вернуться домой только к вечеру. И кто бы мог подумать, что старуха в пух и прах разругается с сестрой из–за какой–то ерунды и в обед, рассерженная и раздражённая, повернёт оглобли домой. Чтобы поднять настроение, Ядвига заехала на ярмарку, проходившую в соседней деревне, и купила красивые вьющиеся цветы, намереваясь посадить их в саду сразу же по возвращении домой. Всю дорогу она размышляла над тем, куда бы их пристроить, — цветы–то вьющиеся, поэтому нужно было придумать какую–нибудь возвышенность или арку.

Ядвига обожала декоративные растения, а любимый садик — единственное, что могло смягчить её чёрствое сердце и улучшить расположение духа. Предвкушая посадку нового приобретения, представляя, как это чудо самым замечательным образом впишется в её цветник, бабка немедленно приступила к поискам необходимой кадки для цветка. И тут её внимание привлекла старая деревянная ступа у крыльца. Нисколько не удивившись и не задумавшись над тем, каким образом эта развалюха попала на самое видное место и что она вообще там делает, обрадованная Ядвига вцепилась в ступу, понимая: это именно то, что нужно. Прикопав её в землю и заполнив грунтом, Ядвига получала прекрасный высокий горшок, из которого её растение будет виться во все стороны и со временем ниспадать до земли.

Захваченная игрой воображения, бабка даже не заметила, что ступа стоит на какой–то подозрительной железяке, а может, и заметила, но приняла её за одну из дедовых фигулин, от которых давно пора избавиться, и если она закопает эту штуку вместе со ступой — ничего страшного не произойдёт. К несчастью, старик, хоть и волшебник, по сути своей был обыкновенным мужиком, озабоченным более чистотой эксперимента, нежели чистотой используемого в этом самом эксперименте оборудования, поэтому он не счёл необходимым навести марафет годами валявшейся в куче мусора вещи. Старуха же, напротив, как истинная женщина, первым делом решила почистить ступу, смести с неё пласты паутины, помыть, в конце концов… Это–то её и сгубило.

Наметив в голове план мероприятий, Ядвига принесла ведёрко с водой, чистую тряпку и садовую метлу. После недолгих приготовлений старуха собрала паутину метлой и, поставив метлу на время в ступу, принялась намывать «горшочек», а заодно и железяку, мокрой тряпкой. Никто не знает наверняка, как всё на самом деле случилось, но, восстанавливая шаг за шагом последовательность событий, мы пришли к единому мнению, что во время протирки моторчика старуха нечаянно задела какой–то рычаг или нажала некую кнопку — стартёр двигателя, в результате чего моторчик завёлся и стал быстро взмывать вверх вместе со ступой, торчащей из ступы метлой и вцепившейся в края ступы старухой, не желающей отпускать ускользающую из под носа законную добычу.

Осознав происшедшее, разозлённая старуха подтянулась, забралась в ступу и начала осыпать проклятьями «хренова изобретателя», грозно потрясая в воздухе подвернувшейся под руку метлой. Сам факт полёта её нисколько не пугал: будучи выходцем из волшебников кафта Земли и Воздуха, она не раз превращалась в птицу и совершала перелёты на дальние расстояния, а вот ярость её обуяла неописуемая. Во–первых, она злилась на мужа с его нескончаемыми глупыми изобретениями; во–вторых, снова на мужа, выставившего её в таком неприглядном свете перед соседями — летающей в ступе по воздуху; в-третьих, она переживала, что может рухнуть на землю и вдребезги разбить свой новоиспечённый цветочный горшок и, в заключение, снова на мужа за то, что она понятия не имеет, как управлять этой дурацкой штуковиной и как приземлиться у себя во дворе. Волшебница, разумеется, могла в любое мгновение превратиться в птицу и спастись, но кто же тогда защитит уже ставший любименьким горшочек?

Подобно подбитому лётчику, до последнего пытающемуся спасти своего железного друга и посадить его на землю, Ядвига не покидала ступу. Так и наматывала старуха в ступе круги над деревней, яростно ругаясь и потрясая метлой, ко всеобщему изумлению и ужасу необразованных крестьян. Люди с громкими воплями разбегались кто куда, пытаясь спрятаться от гнева Господа, наславшего на них за все их многочисленные прегрешения кару небесную в виде злобной соседки, наконец–то вышедшей из глубокого подполья и подтвердившей их самые страшные опасения, явивши белу свету свою ведьминскую сущность.

А тем временем ступа, словно вдоволь поглумившись над хозяйкой, повернула в сторону хозяйского дома и вскоре уже кружила над обширными огородами старухи. Всё бы ничего, да только в это самое время соседские мальчишки, вычислившие, что старуха с утра уехала из деревни, а старик убежал куда–то по делам, радостно зависали на бабкиных клубничных грядках, поглощая спелые ягоды и смачно чавкая. Вмиг осатанев, Ядвига переключила гнев на ничего не подозревающих ребят. Она принялась поливать их отборной руганью вперемежку с первыми пришедшими на ум угрозами: «превратить в жалких жаб», «изжарить на сковороде», «съесть и косточки обглодать» и так далее, и тому подобное… Ополоумевшие и впавшие в ступор от страха дети, отказываясь верить своим глазам и ушам, изрядно удобрили клубничные грядки и, повинуясь инстинкту самосохранения, бросились врассыпную, легко побивая тогдашние спринтерские рекорды.

История умалчивает о том, как Ядвиге удалось приземлиться и что случилось с изобретением старика, но, исходя из того, что первый двигатель был изобретён и представлен обществу значительно позднее, можно предположить: ничего хорошего от него не осталось.

Наутро деревню не наполнили, как обычно, требовательные звуки проснувшейся голодной скотины и домашней птицы, не засновали по хлевам и огородам местные жители, выполняющие рутинную работу по хозяйству, потому что поздно ночью, наскоро запрягши лошадей и погрузив в телеги всё самое ценное, привязав к возам скот и прихватив клети с птицей, все крестьяне покинули деревню и разъехались по белу свету, по родственникам, подальше от проклятого места и страшной ведьмы. А история о бабе Ядвиге разбрелась вслед за ними, передаваясь из уст в уста, обрастая душещипательными подробностями и домыслами. В конечном итоге мы получили сказку о страшной ведьме Бабе–яге, занимающейся чёрной магией, поддерживающей тесные родственные и партнёрские отношения с разной нечистью, время от времени занимающейся киднепингом и не гнушающейся каннибализма. — Телар закончил рассказ и, лучезарно улыбаясь, уставился на меня, наслаждаясь произведённым эффектом.

А я уже давно хохотала, с удовольствием просматривая красочные кадры, возникавшие перед моими глазами по ходу повествования. Летающая в ступе, матерящаяся бабка, потрясающая метлой — это что–то с чем–то! Но внезапно смех застрял у меня в горле, глаза резко потухли, а улыбка сменилась маской непонятной печали.

— Что случилось? — спросил Телар, озабоченный резкой переменой в моём настроении.

— Баба–яга… — тихо сказала я и тяжко вздохнула.

— Что Баба–яга?

— Сказка исчезла…

— Не понял.

— Понимаешь, — я замешкалась, растерянно шаря глазами по сторонам, словно выискивая особые слова, способные донести до Телара мои переживания. — В детстве она была моей любимой героиней сказок, такая вся таинственная, страшная. А теперь… теперь… вся таинственность и волшебство спали, исчезли, безвозвратно растворились. Грустно…

Я чуть не плакала от расстройства.

— Алён, ты понимаешь, что говоришь? — пытался вразумить меня Телар, который, похоже, всё же не понял, что именно я хотела этим сказать. — Теперь ты знаешь — она волшебница! Что может быть волшебнее и таинственнее?

— А что может быть таинственного в обыкновенном представителе волшебного сообщества? — с грустным упрёком спросила я. — Да и волшебства там никакого не было…

— Ну… не расстраивайся, пожалуйста, — сочувствующим голосом сказал Телар и, взяв мою руку в свои, стал нежно её поглаживать. Казалось, он наконец понял, что я пыталась до него донести. — В твоей жизни будет ещё очень много всего волшебного и таинственного — уж это я тебе гарантирую. А знаешь… — лицо Телара вдруг озарилось какой–то мальчишеской идеей, он наклонил голову на один бок, как петух и, прищурив глаз, интригующим шёпотом произнёс: — Хочешь я познакомлю тебя с–с–с… — Телар нарочно замолчал, пытаясь разжечь во мне любопытство и, дождавшись, когда его проблески в конце концов появились в моих глазах, закончил фразу: — … с потомками Бабы–яги! Они живы и я знаю, где их найти.

Мою недавнюю тоску и печаль словно волной смыло.

— Уж–ж–жасно хочу, — торжественным шёпотом произнесла я, и мои глаза вновь заискрились диким восторгом.

— Мы обязательно к ним съездим, — пообещал довольный Телар и, нагнувшись, звонко чмокнул меня в лоб.

— Спасибо, — в моём голосе прозвучало столько трогательной благодарности, что у неосведомленных людей со стороны могло возникнуть ощущение, будто я благодарю его за спасение собственной жизни, никак не меньше.

И всё же чуточку жаль, что сказки, как выяснилось, не всегда сказки. Интересно, а до какой степени они — не сказки? Я не смогла совладать с любопытством и, подозрительно глядя на мужчину, начала новую серию болезненных для себя разоблачений.

— Царевна–лягушка?

— Обыкновенная трансформация волшебницы квера Болот.

— Иван — Царевич и Серый Волк?

— Волшебник квера Леса и его волшебная овчарка.

— Золотая Рыбка?

— Обычная трансформация волшебницы кафта Воды.

— Гадалки и экстрасенсы?

— Обыкновенные волшебники, преимущественно, квера Леса. Способность ворожить и предсказывать передаётся у них издревле из поколения в поколение. Только не путай их с шарлатанами, те — уж прости, обычные люди, пытающиеся примазаться к славе волшебников.

— Русалки?

— Русалки, мифическая женщина — птица Сирин, кентавры — примеры неудачных трансформаций волшебниц и волшебников кафта Воды и кафта Земли и Воздуха, несколько разных кверов.

— Стоп. А вот отсюда поподробнее, пожалуйста, — заинтересовалась я. — Что значит «неудачные трансформации»? Русалки — неудачные трансформации?

— Видишь ли, искусству превращений нужно учиться. Если не соблюсти всех необходимых правил — вместо объекта, в который собираешься перевоплотиться, перевоплотишься лишь в его часть, а часть останется твоей собственной. Так когда–то давно появились первые русалки, верхняя половина туловища которых, как тебе известно, человеческая, а нижняя — рыбья. Это пример неудачной трансформации в рыбу. Ошибку несложно исправить, нужно только снова перевоплотиться в себя, а потом предпринять новую попытку превращения в рыбу.

Уже никто не помнит, кто из волшебниц стал в какой–то степени прародительницей русалок, но данная частичная трансформация настолько пришлась по душе нашим дамам, что они начали намеренно перевоплощаться в это человеко–рыбье существо, которое со временем даже получило уникальное название — русалка. Трансформируясь в русалку, волшебник приобретает, с одной стороны, скорость рыбы, с другой — возможность сколько угодно долго находиться под водой, поскольку получает рыбьи жабры, при этом оставаясь человеком.

— Потрясающе! — восхищённо воскликнула я и, запинаясь, смущённо добавила: — Хочу научиться трансформироваться в русалку.

— Я так и знал! — захохотал Телар и, прищурив один глаз, вкрадчивым голосом спросил: — А что я с этого буду иметь?

— В носик чмокну, — быстро сориентировалась я и невинно захлопала глазками.

— По рукам, научу, — ответил Телар, светясь так, словно только что за рубль умудрился выторговать ящик пива.

— Когда начнём? — я аж подскочила на топчане, готовая сию секунду сорваться с места и рвануть к воде, поскольку, по моим представлениям, на песке в русалку превращаться не стоит.

— Только не сегодня, хорошо?

Телар посмотрел на меня умоляющим взглядом, прекрасно понимая — если я втемяшу себе что–нибудь в голову, отговорить меня будет крайне проблематично.

— Это длительный процесс, а у нас нет времени… Нет, конечно, если ты готова рискнуть и в случае неудачной попытки обнаружить себя русалкой с головой медузы или морского конька на глазах у сотни зрителей — тогда, разумеется, можно и сейчас, — ироничным тоном сказал Телар, смеясь одними глазами.

— Э–э–э, так и быть, подожду до следующего раза, — быстро согласилась я и состряпала самую невинную физиономию.

Посмеиваясь, Телар встал, посмотрел на часы мобильного телефона и взял со стола лист с предписаниями лекаря. Пробежав по нему глазами, он повернулся ко мне и деловито произнёс:

— Так, всё, нам пора на следующую процедуру. Пошли к рыбкам.

— К каким ещё рыбкам? — не поняла я.

— Узнаешь, — загадочно ответил Телар. — Поедем или пойдём?

— Давай пройдёмся, — умоляюще протянула я. — Только лежу, сижу… да летаю, — усмехнувшись, добавила я, вспомнив недавнее знакомство с орлами. — Надоело бездействовать, размяться хочется, да и чувствую я себя значительно лучше — нога почти совсем не болит. Потихоньку дотопаем…

Термальные рыбки, или Не ешьте мои ноги!

Не спеша мы пересекли пляж и вышли на территорию отеля, сплошь покрытую аккуратно подстриженной газонной травой и проложенными в соответствии с чёткими правилами геометрии пешеходными дорожками, вымощенными отшлифованным то ли профессионалами, то ли пятками отдыхающих коричневым камнем.

Дорожки почти на всём своём протяжении прятались в тени деревьев — преимущественно разнообразных пальм, фикусов, фруктовых деревьев и декоративных цветущих кустарников, наподобие гибискуса. Одни дорожки обрывались у гигантского, неправильной формы бассейна, плавно переходящего в каскад небольших водопадов и искусственных прудов, обрамленных крупными скалоподобными камнями и полускрытых прибрежной зелёной растительностью, а также всевозможными цветами. Другие дорожки вели к беседкам, увитым лианами, нескольким небольшим открытым ресторанчикам и барам, и в конечном итоге — к длинному белоснежному многоэтажному зданию отеля. Великолепное место, очень много зелени и цветов — душа радуется.

И всё же первое, что бросилось мне в глаза и… оглушило при входе на территорию отеля, заставив замереть на месте с открытым от удивления ртом — полчища ворон, с громким, противным, непрекращающимся карканьем тусовавшихся на кокосовых и финиковых пальмах. Время от времени они меняли дислокацию и шумно перелетали с одной пальмы на другую. Странно, но вороны в моём представлении как–то совсем не ассоциировались с экзотическим курортом, чайки — да, но тьма ворон…

— Мама дорогая, откуда их тут столько? — удивлённо спросила я Телара, машинально прикрыв голову руками, когда горластая передислоцирующаяся стая пролетала над нами.

— Без понятия, — пожал плечами Телар. — Сколько бывал в этом месте — всегда тут были вороны.

— Странно, а почему менеджмент отеля не позаботился о том, чтобы их отсюда отвадить или, в крайнем случае, извести? В качестве отдыхающей лично я бы предпочла наслаждаться пением птиц, а не карканьем ворон.

— Слышал, будто пробовали, но ничто не помогает.

— Да проблема очень просто решается, — хмыкнула я. — Если в отеле есть русские волшебники, то менеджмент не только от птиц может избавиться, но и денег прилично заработать.

— Это как? — заинтересовался Телар.

— Очень просто. Предложить отдыхающим новое развлечение для крутых — отстрел ворон. Скажем, десять выстрелов — пятьсот рупий. За каждую убитую птицу стрелок получает какой–нибудь бонус наподобие бесплатной выпивки или ещё несколько пулек. Можно соревнование устроить, что ещё лучше. Русские точно клюнут, натура у них такая. Несколько дней — и в отеле ни одной вороны не останется: либо всех перебьют, либо они в панике удерут и переселятся к соседям, а тем можно будет продать наше ноу–хау.

— Обязательно предложу твою идею менеджменту отеля, — захохотал Телар, сворачивая с основной дорожки на второстепенную.

Вскоре мы подошли к небольшому круглому бассейну не более трёх метров в диаметре и полутора метров в глубину. Изнутри бассейн был выложен тёмно–серым камнем в виде нескольких ярусов ступенек по всей окружности и постепенно сужался к середине такого же каменного дна. Откуда–то из дна били тонкие, но мощные струйки воды, образующие вокруг себя огромное количество мелких пузырьков, стремительно взмывавших вверх и исчезавших на поверхности. Давление подземных струй было настолько сильным, что вода в бассейне волновалась и бурлила, создавалось впечатление, будто она кипит, слабо, но кипит. В довершение всего, от неё шёл пар.

Сначала я решила — это джакузи, но, присмотревшись повнимательней, с удивлением обнаружила: вода в бассейне обитаема. В ней плавали и, судя по резвости, отлично себя чувствовали маленькие чёрные рыбки длиной не более двух–трёх сантиметров. Не веря своим глазам и желая удостовериться в опасениях, я опустилась на колени на краю бассейна и погрузила в воду указательный палец… Так и есть! Вода более чем тёплая, выше температуры тела! Как такое может быть? Как эти рыбки умудряются выживать в подобной воде, ведь в ней практически нет кислорода! И вообще, какой пьяный придурок запустил в джакузи рыбу?!

Казалось, Телар прочитал мои мысли, включая негодующие и, опасаясь, как бы я не потребовала сачок и ведро для спасения мучеников, поспешил меня успокоить:

— Это термальные рыбки, живущие в тёплых термальных источниках, а люди научились их использовать в лечебных целях.

— Как это? — с любопытством спросила я, немедленно успокоившись и с интересом наблюдая за перемещениями рыбок.

— Сейчас узнаешь, — тоном заговорщика ответил Телар и, хитро прищурившись, предложил: — Сядь на край бассейна и опусти в воду ноги по колено.

— И что будет? — с опаской спросила я, бросив на него настороженный взгляд. Я с сомнением покосилась на рыбок, которых было не меньше сотни. — Ноги отгрызут, чтобы болеть нечему было?

Телар нежно обнял меня за плечи:

— Ну что ты такое говоришь? Неужели я желаю тебе зла? Ты должна мне доверять.

Последнюю фразу он произнёс немного обиженным тоном. И с чего он обижается? Я всю жизнь доверяла только себе самой, вдруг появляется мужчина, претендующий на то, чтобы я поделилась с ним полномочиями… Как он не понимает — мне не удастся так быстро перестроиться.

— Я тебе доверяю, — уклончиво начала я и, запнувшись, извиняющимся тоном закончила мысль: — Просто… у меня… продвинутый инстинкт самосохранения.

Телар хмыкнул:

— И какой же уровень?

— Эдванст, разумеется, — не задумываясь, ответила я, и мы расхохотались. — Так как же они лечат? — продолжала любопытствовать я.

Ну не могу я что–то делать, не понимая, каких последствий в итоге ожидать!

— Рыбки начнут пощипывать твои ноги, — сдавшись, начал пояснять мужчина и, заметив, как сразу же вытянулось моё лицо, и округлились от страха глаза, поспешил успокоить, от души наслаждаясь моей неосведомлённостью: — Говорю тебе, не бойся! Я же сказал пощипывать, а не грызть. Они отщипывают мелкие чешуйки старой кожи — это совершенно безболезненно, даже приятно, при этом улучшается кровообращение. Данная процедура — обязательная часть твоей терапии. Хочешь выздороветь? Лечись.

Я внимательно изучила лицо Телара и, не найдя в его выражении ничего подозрительного, с глубоким вздохом закатала штанины и уселась на край бассейна, продолжая держать согнутые в коленях ноги на камне у воды. Я снова опустила в воду указательный палец и немного его там подержала. Через несколько секунд практически вся рыбья стайка со всех сторон понеслась к нему, шустро работая маленькими хвостиками и плавничками. Быстро выдернув палец из воды, я бросила на Телара испуганный взгляд и, стараясь звучать максимально спокойно, спросила:

— Ты точно уверен, что это не пираньи?

— Абсолютно, — безапелляционным тоном отрезал мужчина, едва сдерживая смех.

Еще раз глубоко вздохнув, собрав в кулак всё своё мужество, плотно сжав зубы и губы, я занесла больную ногу над водой — если уж пропадать, то пусть больная пропадает — и стала медленно погружать её в воду, начиная с пятки.

— …но близкие родственники, — вдруг взорвался смехом Телар, и с пронзительным визгом я как ошпаренная выдернула из воды погружённую пятку.

Покатываясь со смеху, Телар завалился спиной на мягкий газон, забавно задрав согнутые в коленях ноги вверх. Поняв, что меня самым наглым образом разыграли и, пытаясь взять реванш за глупое поражение, как истинная женщина, я набросилась на него с кулаками. Я вовсе не злилась, нет, просто была возмущена до глубины души и не могла спокойно созерцать этого гогочущего надо мной — подчеркиваю, надо мной — человека. Ну, гадский свинтус, ты у меня сейчас попляшешь!

Я нависла над Теларом, стоя на коленях, и принялась щедро осыпать его тело несильными ударами ладонями рук куда придётся.

— Алён, брось, лежачего не бьют! — продолжая хохотать, жалобно молил Телар, руками и ногами прикрываясь от ударов.

Это меня ещё больше раззадоривало. Может, охотничий инстинкт проснулся? В порыве азарта я не заметила, как уселась верхом на его ноги, плотно зажав их между своими и практически обездвижив. Уверена, при желании он мог легко освободиться от пустякового замка, но, увлечённый детской борьбой, как и я, Телар честно следовал всем правилам игры и постепенно сдавался. Теперь он прикрывался одними руками, громко ойкая и шутливо моля о пощаде. А я всё наседала и наседала… Интересно, о чём я только думала? Забить его в итоге, как мамонта, хотела, что ли?

Борьба затягивалась, мои удары становились всё слабее и слабее, реже и реже, возмущённое выражение лица уже давно сменилось на задумчиво–изучающее; глаза потеплели и практически перестали моргать, растворяясь в его глазах, словно под действием гипноза. Хм… Ему Каа случайно не родственником приходился? А Телар, слабо отбиваясь, уже давно перестал смеяться и лишь мягко улыбался, пронизывая меня насквозь каким–то новым для меня восхищённо–поедающим взглядом.

Я так до конца и не поняла, намеренно или нечаянно, но наши ладони вдруг соединились, а пальцы сплелись. Как бы то ни было, по силе, с которой Телар удерживал мои руки в своих, по выражению глаз, в которых угадывалось желание и решительный настрой, я поняла: он не собирается меня отпускать. Повинуясь грубой силе, я уступила и расслабилась, с растущим опасением зачитываясь желанием в его глазах. В подтверждение моих опасений Телар стал медленно разводить наши сцепленные ладони в стороны и опускать их вниз, тем самым сантиметр за сантиметром приближая моё тело к своему. Расстояние между лицами сокращалось всё заметнее, и наконец наши губы соединились в жадном и далеко не платоническом поцелуе. Невероятно, но я и не собиралась сопротивляться! Напротив, действия Телара лишь подстегнули притупившиеся инстинкты, впавшие в спячку после расставания с Женей, и я поняла: мои исстрадавшиеся тело и душа давно этого жаждали. Наш первый поцелуй у базы лишь разбудил Спящую Красавицу, зато этот, второй, во всё горло заорал ей на ухо о том, что она не любила вот уже сто лет.

Физически ощущая, как распаляется от желания тело Телара, я чувствовала, как моё отвечает с удвоенной энергией, ещё немного — и я сама на него наброшусь, как изголодавшееся животное. Пугало одно — полная неспособность себя контролировать. Сейчас моё желание не было вызвано рядовой необходимостью удовлетворения физиологических потребностей взрослой женщины. Эту потребность я всегда с лёгкостью контролировала и регулировала, дабы не опуститься до уровня животного. Испытываемое мною сейчас в корне отличалось от всего пережитого ранее и отношения с Женей, как ни странно, не являлись исключением.

Мне не только не хотелось, как обычно, получить находящегося подо мной мужчину в своё полное распоряжение, наоборот, каждой клеточкой тела и души я жаждала, чтобы этот мужчина силой одержал верх надо мной, покорил меня и буквально превратил в свою рабыню. От одной мысли о том, что Телар подчинит меня своей воле и желаниям, возбуждение достигло предела. Дыхание окончательно сбилось. Следуя за перемещениями его рук, моё тело отзывалось волнами дрожи, передавая в низ живота нарастающие с каждой секундой требовательные и далеко не платонические импульсы. Ещё чуть–чуть и «продолжения банкета» уже не потребуется.

«Мать, ты совсем сбрендила, что ли?» — раздался где–то в глубине моего подсознания еле слышный жалобный голосок.

«О чём ты?» — удивлённо подумала я, с трудом его услышав.

«Ты ведёшь себя как собачка женского рода в брачный период», — так же жалобно, но уже чуть громче ответил внутренний голос.

«Опять ты мне докучаешь? Сам ты сбрендил! Что я такого эдакого делаю? Мы просто целуемся!» — оскорбилась я.

«Я знаю, когда ты просто целуешься и когда не просто. Когда ты просто целуешься — я не лезу: развлекайся себе на здоровье, снимай стресс. Но данный объект слишком сильно тебя волнует, боюсь, здесь любовью попахивает. Чувствую — ты совершенно себя не контролируешь, да и твой хахаль, похоже, также в ауте. Ещё немного — и вы займётесь любовью прямо тут, на газоне у бассейна, под подбадривающее улюлюканье и восторженные аплодисменты пары десятков счастливых наблюдателей. Может, за свечкой и за камерой сгонять? Потом выгодно продам порнушку какому–нибудь папарацци… Нет, я такого позора не переживу», — громко и строго отчитал меня внутренний голос.

«Так, всё, достал! Сколько можно меня тормозить?! Я не малолетка, а взрослая женщина! Да, он мне не безразличен и я хочу… хочу любить его, понимаешь ты или нет, предатель хренов!?» — кипятилась я.

«Вот и люби себе втихомолку, платонически, как порядочная женщина, а в постель к нему рано ещё прыгать! Тем более у всех на глазах», — словно злобная бабуленция, продолжал поучать меня голос.

Ну что ты будешь с ним делать… Подчинившись внутреннему голосу, но не в состоянии оторваться от губ Телара, я нехотя открыла глаза, как смогла огляделась по сторонам и практически сразу же начала яростно пихаться, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя. Процесс занял какое–то время, поскольку Телар упорно не хотел разжимать объятия, как если бы его заклинило. В конечном итоге мне удалось освободиться и усесться на траву. Телар сел напротив и вытаращился на меня осоловевшими от возбуждения, ничего не понимающими глазами.

— Что случилось, маленький? Я что–то сделал не так? — немного придя в себя, испуганно зашептал он. Взяв меня за руки и искренне раскаиваясь в том, о чём не имел ни малейшего представления, Телар порывисто добавил: — Извини, пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть!

Мгновение я удивлённо смотрела на него, а потом не удержалась и звонко рассмеялась, но заметив, как его лицо тотчас напряглось и начало мрачнеть, быстро опомнилась:

— Нет, нет, что ты, не волнуйся! Ты меня ничем не обидел… э–э–э, не успел… точнее, мы оба не успели… это… обидеть друг друга.

Я поперхнулась смехом, осознав, что несу.

Расслабившись, Телар с любопытством поинтересовался:

— Так что случилось?

— А ты посмотри внимательно на меня, потом на себя… ничего не замечаешь?

Мужчина послушно, с головы до ног, осмотрел меня, потом себя, а затем окинул взглядом лужайку вокруг нас.

— Тебе очень идёт этот купальник — бюстгальтер увеличивает грудь… — начал было с умным видом он, но, уловив по выражению моего лица, что его понесло не в ту степь, немедленно замолчал и ещё раз огляделся по сторонам, на этот раз более внимательно. — А почему наши футболки валяются в нескольких метрах от нас? — удивлённо спросил Телар, поняв, наконец, что чуть было сейчас не произошло.

— Они, предатели, посовещались и решили оставить нас наедине, одним словом, кинули. Хорошо ещё не успели оставшуюся одежду сагитировать, чую, до этого недалеко было, — продолжала потешаться я, чувствуя, как почему–то начинаю краснеть.

Наши взгляды встретились и… в смущении отпрянули друг от друга, словно столкнувшиеся в воздухе теннисные мячи.

— Э–э–э… так на чём мы остановились? — тихо спросила я, поспешно напяливая футболку, не глядя на Телара.

— На… футболках? — неуверенно предположил Телар и, подобрав с травы свою, задумчиво почесал затылок.

— Что? Каких футболках? — я не сразу поняла, о чём он говорит, а сообразив, покраснела и смутилась ещё больше. — Я имею в виду, с чего всё это… безобразие… началось…

— Ах это… по–моему, ты должна была отдать свои ноги на съеденье рыбкам.

— Ну раз должна, значит, отдам, — со вздохом сказала я и, усевшись на край бассейна, не раздумывая, опустила в воду ноги по колено.

По мере того, как узревшие пищу — в виде моих ног — рыбки со всех сторон погребли к раздаче, я всё крепче и крепче сжимала губы, всё сильнее и сильнее вцеплялась в край бассейна, совершенно не заботясь о том, как выгляжу со стороны. Хорошо, что Телар не видел моего ночного кошмара с акулой, иначе бы он обнаружил поразительное сходство в поведении, позе, выражении лица между Алёной, готовящейся встретить атакующую акулу, и Алёной, поджидающей термальных рыбок.

Тотчас же голодная стая налетела на мои сведённые страхом ноги и принялась легонько их пощипывать, слегка щекоча. Из–за чёрных телец, облепивших ноги, я не видела собственного тела — лишь два тёмных, шевелящихся валенка, и всё. Не понимаю, как умудрилась сдержаться и с воплями не выдрать ног из воды — меня не покидало чувство, что меня едят, пусть не больно, но всё же едят. Кто их знает, может, они пока примеряются, зубы чешут да ждут команды от главного, а потом ка–а–ак вцепятся! И от ног останутся лишь несколько обглоданных косточек, которые можно будет выгодно продать в кабинет анатомии какой–нибудь сельской школы на пять учеников… Может, не надо, а?

Постепенно выражение моего лица сменилось на мученически–несчастное, и Телар, всё это время неотрывно наблюдавший за моей потешной мимикой, наконец сжалился и скомандовал отбой. Ему не пришлось повторять дважды: в тот же миг, заваливаясь на спину, я с глубоким выдохом облегчения выдернула из воды обе ноги сразу, тряся ими, словно в смертельной агонии, стараясь сбросить якобы вцепившихся в них и не успевших удрать рыбёшек.

— Уф–ф–ф, я жива! — с неподдельной радостью в голосе воскликнула я, обращая счастливый взор на сидящего рядом, похихикивающего Телара.

Мужчина весело рассмеялся и, поднимаясь, подал мне руку:

— Пошли обратно, на пляж?

— Пошли, — с готовностью согласилась я, крепко хватая его за руку.

Вечерело. Солнце уже давно умерило свой пыл и теперь приятно грело землю и её обитателей. Какой же замечательный сегодня выдался день, просто сказка!

Под нескончаемый аккомпанемент горланящих ворон мы медленно прошли по аллее и вышли к пляжу. Телефон Телара зазвонил.

— Это тебя, — сказал Телар, протягивая мне трубку. — Иван.

— Привет, Алён! — весело сказал Иван.

— Привет, что случилось? — настороженно спросила я.

Конечно, настороженно: мы ведь только утром общались.

— Ну почему сразу случилось? Просто у нас с тобой очередное приключеньице вырисовывается. Наш поезд отменили.

— Как это? — изумилась я. — Такого не бывает!

— Да нет, бывает. Астраханские железнодорожники забастовку объявили. Точнее, о своих намерениях они объявили заблаговременно, но поскольку их требования не были удовлетворены в обозначенные сроки, со вчерашнего дня они бастуют. Мы об этом узнали, когда на базу с острова вернулись. Так уж вышло, что день нашего отъезда — последний день забастовки.

— И как теперь быть? — растерялась я. — И почему они не додумались устроить свою забастовку после нашего отъезда…

— Не переживай, — улыбнулся Иван. — Матвей решил этот вопрос. Он сразу же на вокзал рванул, ну и поменял наши билеты, твой в том числе, на следующий день, поскольку кассирша ему сказала, что в первую очередь будут отправлять поезда в соответствии с расписанием, а потом уже вывезут тех людей, чьи рейсы были отменены. На базе мы без проблем договорились об одном лишнем дне, так как домик после нашего отъезда ещё два дня пустовать будет. Так что отдыхай и не парься.

Я попрощалась с Иваном и вернула телефон Телару.

— Представляешь, из–за забастовки железнодорожников у меня появился дополнительный день, — задумчиво проговорила я. — Даже и не знаю, радоваться или огорчаться.

— Конечно, радоваться… или ты рвёшься на работу?

— С такой погодой? Ну уж нет, ни за что! — тряхнула головой я. — Как же нам всё–таки повезло с погодой — просто невероятно. Ты же говорил, сейчас самый сезон дождей, а день был солнечный и без намёка на облачко.

— Не всё так просто, — прищурился Телар, явно довольный собой. — Я сегодня впервые за время царствования воспользовался служебным положением.

— То есть?

— Попросил царя кафта Разрушительных Сил Природы устроить здесь на время твоего пребывания солнце.

В который раз за этот переполненный впечатлениями день у меня от восторга перехватило дыхание. Вау… вот это да! Разогнал для меня тучи! Хм, что–то это мне напоминает.

— Спасибо! Великолепный подарок! — восхищённо воскликнула я.

— Да пожалуйста.

«Лучший мой подарочек — это ты», — почему–то в памяти сразу же всплыли слова песни Волка из мультфильма «Ну, погоди!». Тьфу ты, ну почему я ни одной фразы, даже своей собственной, не могу воспринять серьёзно?

«А при чём здесь серьёзность? Насколько я понимаю, Телар действительно мог бы стать для тебя самым лучшим подарком», — возразил внутренний голос.

«Да, но Волк хотел съесть Зайца», — парировала я.

«Да, но и твои намерения уже давно не платонические», — съязвил голос. «Платонические и канибалические, может, и созвучные слова, но смысл у них разный», — съязвила я в ответ.

Мы медленно брели по пляжу. В который раз я обратила внимание на то, что на протяжении всего дня он был пустынным. Странно, почему нет людей? По правде говоря, я была больше чем уверена, толпы жаждущих лицезреть царя атакуют нас и здесь. Да и не могли люди не воспользоваться замечательным солнечным днём и не провести его у моря.

Вглядевшись вдаль, — сначала вперёд, потом назад — я заметила наконец эти толпы. Мне не пришлось напрягаться, чтобы понять, что к чему: вероятно, в целях безопасности незримая охрана очертила визуальные границы зоны отдыха царя — приблизительно сто метров от шатра в одну и в другую сторону. Эта зона находилась лишь в нашем с Теларом распоряжении, и никто посторонний в неё не допускался. Все остальные отдыхающие толпились сразу по окончании границ, скромно довольствуясь созерцанием царя издалека.

— Любопытно мы с тобой познакомились, — улыбаясь воспоминаниям, сказала я, поднимая с песка камешек. Серый с бело–жёлтыми разводами — ничего примечательного, но только до тех пор, пока он не попадёт в воду, которая его оживит, насытит поблекшие от отсутствия влаги краски и заставит сверкать и переливаться на солнышке. — Если бы мы с ребятами не поехали в тот день на пляж, и если бы я не вогнала в ногу колючку…

— Мы бы всё равно познакомились, — возразил Телар.

Я вопросительно на него посмотрела. Откуда такая уверенность?

— Я тебя пас, — хмыкнув, признался Телар.

Бросив на него якобы удивлённый взгляд, я… промолчала: мог бы и не пояснять, эта мысль давным–давно пришла мне в голову. Партизан несчастный.

Спустившись к морю и закатав штанины, мы зашагали по самой кромке воды, подставив голые ноги расслабляющему массажу набегающих и скатывающихся тёплых волн.

— На самом деле я увидел тебя впервые на следующий день после твоего приезда, — тепло сказал Телар.

— Где увидел? Не помню, чтобы мы пересекались.

— И не пытайся, не вспомнишь. Я был у базы в реке в то утро, когда ты собиралась ловить рыбу с мостика, но потом почему–то убежала. А приплыл я туда, потому как услышал разговоры рыб о появившейся на базе женщине–рыбачке, молодой, одинокой и симпатичной.

Я нервно хихикнула:

— Меня обсуждали рыбы? Любопытно.

— Вот и решил на тебя посмотреть. Женщины–рыбачки — не такая уж редкость, но чтобы одинокая, молодая и симпатичная… В общем, захотелось проверить — любопытство заело. Ты мне сразу понравилась, но поразило меня то, как ты общалась с рекой, словно её боготворила. Вода — моя стихия, и я очень трепетно к ней отношусь, но чтобы обычный человек… А потом ты просила реку послать тебе большую рыбу. Смешно было, честное слово, — Телар улыбнулся воспоминаниям, — и я решил помочь.

— Так это ты спрашивал, какую именно рыбу я хочу поймать?

— Ну да. Захотелось сделать тебе приятное.

Я весело рассмеялась, вспоминая, как, испугавшись, быстро смотала удочку и рванула с причала домой, услышав доносившийся из воды человеческий голос.

— Я чуть не поседела от страха, — честно призналась я. — Сначала приняла твой голос за голос какого–нибудь водяного, потом испугалась собственных мыслей, решив, что у меня крыша поехала. В общем, сорвал ты мне тогда рыбалку.

— Так вот оно что… Ну, прости, — примирительным тоном сказал Телар. — Зато в тот же день исправил свою ошибку, да ещё как исправил.

— То есть… как это?.. — настороженно спросила я, чувствуя, как волосы на моей голове начинают шевелиться.

— Это просто невероятно… непостижимо… немыслимо! — внезапно Телара захлестнули эмоции. — Тот сазан… с волшебным браслетом… ведь это я подогнал его тебе, абсолютно не представляя, что находится у него в желудке.

Он замолчал, рассеянно рассматривая свои ладони.

— Постой, постой… то есть, как это подогнал? — ошалело промямлила я и остановилась как вкопанная, когда воображение нарисовало и повесило прямо перед моими глазами чёткую картинку с изображением пастуха и стада овец. — Как это подогнал? — повторила я вопрос, на этот раз с требовательным оттенком в интонации.

— Ну–у–у… так и подогнал… к крючку… и уговорил попробовать наживку, — виноватым голосом пробормотал Телар и, робко останавливаясь рядом, отвёл взгляд в сторону.

Мне стало дурно. Улетая за фантазиями, я представила себе, как он гонит прутом рыбу, та огрызается, пинается хвостом и плавниками, пытается улизнуть, но Телар непреклонен: чёткими движениями прута он направляет её в сторону моего крючка. Потом они останавливаются около крючка и начинают беседовать, и я как будто наяву слышу веские аргументы заправского коммивояжёра, приводимые Теларом, дабы убедить сазана попробовать наживку. Бред какой–то.

— Если ты скажешь, что ещё и на крючок рыбу нацепил и дотащил её вместе со мной до берега, то я тебя убью, — с каким–то отчаянием и отрешенностью в голосе сказала я и сдула со лба чёлку, упавшую на глаза.

Я так радовалась своему везенью: мне удалось приманить большую рыбу, вовремя её подсечь и грамотно подвести к берегу, не оставляя несчастной ни малейшего шанса на успех своими профессиональными действиями. И тут на тебе — горькая правда. Дожила, мне насаживают рыбу на крючок, как сегодняшних осьминогов… Прям кино какое–то… Теперь я никому не смогу похвастать своим трофеем и фотографии придётся уничтожить, поскольку совесть не позволит соврать и сказать, мол, это Я её поймала… Ну и что тогда говорить? Что мне её на крючок нацепили!? Меня же на смех поднимут… Труба… Просто труба…

— Нет–нет, всё не так было! — казалось, Телар понял, что творилось у меня на душе. — Я же говорю, только убедил её попробовать наживку, а дальше ты всё сделала сама! — горячо запротестовал он, стараясь звучать убедительно.

Некоторое время я внимательно изучала его глаза и наконец решила, что с вероятностью процентов на девяносто девять он говорит правду, значит, не стоит переживать по поводу оставшегося одного процента… Нет, для самоуспокоения — стоит, но я этот несчастный один процент додумаю. Пусть это будет так: он дунул, чтобы наживка побыстрее добралась до рта рыбы, а всё остальное — дело исключительно моих рук и профессионализма.

Я расслабилась и успокоилась — мне не придётся себя дисквалифицировать. Но хоть и боязно было немного вновь поставить под сомнение собственное достижение, любопытство, как обычно, взяло верх.

— А почему тебе пришлось уговаривать сазана попробовать наживку? Он заметил крючок или леска слишком толстая была и его насторожила? — поинтересовалась я, возобновляя движение.

— Ну–у–у… паршивая была наживка, по правде говоря, — Телар виновато улыбнулся и почесал затылок.

Что значит паршивая!? Вот тебе и раз. Наивкуснейшая консервированная кукуруза — большая любовь всех карповых! А я‑то была уверена, что всё сделала правильно.

— Астраханские сазаны хоть и не избалованы, но предпочитают ароматизированные бойлы, поэтому в следующий раз лучше их использовать, — осторожно добавил Телар, пытаясь реабилитироваться за бестактность. — А варёную кукурузу предпочтительней в качестве прикормки применять.

Какое–то время я молчала, насупившись, словно Телар в чём–то передо мной повинился, потом, немного поостыв, проанализировала его рассказ беспристрастно. Нужно всегда стараться отделять главное от второстепенного. Воистину фантастическое приобретение волшебного браслета — вот оно, то главное, на фоне которого поимка сазана уходит на второй план и вовсе теряется. Сазан — это всего лишь первая пойманная мной большая рыба, но при желании подобных трофеев у меня будет ещё очень и очень много, чего не скажешь о волшебном браслете. Так что Телар прав: действительно непостижимо, что он, сам того не ведая, подогнал мне именно рыбу с браслетом, самым невероятным образом перевернувшим всю мою жизнь в умопомрачительном и страшно интригующем кульбите судьбы. В который раз за этот день, я счастливо улыбнулась.

Ресторан

Близился закат. Вялое солнышко всё ниже и ниже склонялось к горизонту, словно к постели, постепенно готовясь ко сну.

Мы пили кофе и Телар наслаждался минутной передышкой — мне требовалось время на подготовку и структурирование нового блока вопросов, — когда его мобильный телефон зазвонил. Взглянув на высветившийся номер, он сбросил вызов и с печальным вздохом сказал:

— Алён, мне снова нужно отлучиться по делам. Ты как, останешься или вернёшься в апартаменты?

— Останусь, хочу закат встретить.

— Жаль, но не смогу составить компанию, — в голосе Телара чувствовалось искреннее сожаление. — В другой раз.

— Брось, не переживай. Нужно, так нужно, — я постаралась, чтобы мой голос прозвучал как можно более непринуждённо, хотя сама расстроилась ещё больше Телара: так хотелось проводить солнце вдвоём… романтика. Эх–х–х…

— Хорошо, отдыхай, можешь покупаться, если захочешь, — кругом охрана, а я постараюсь вернуться пораньше, лады? — извиняющимся тоном проговорил Телар и, спохватившись, добавил: — Да, не забудь: в 20.00 у нас зарезервирован столик в ресторане. Постараюсь быть вовремя.

Он нежно улыбнулся и стремительно выскочил из шатра.

Я видела, как по пути к нему присоединились четверо телохранителей и мужчины зашагали по направлению к морю. Не нужно было напрягать мозг, чтобы предположить их дальнейшие действия. Так и есть: процессия вошла в воду и вскоре скрылась из глаз, отправляясь в неизвестное, далёкое путешествие.

Поднявшись с топчана, я опасливо ступила на больную ногу и потихоньку направилась к морю. Нога практически не болела, а от хромоты не осталось и следа. К поездке домой, в Москву, буду совершенно здорова. Домой… домой… Не хочу домой! Хочу остаться здесь, с Теларом, погружаясь всё глубже и глубже в его и мою сказку…

Я медленно шла вдоль пляжа по воде, получив наконец возможность заняться анализом происшедших событий и предполагаемых изменений в моём будущем, которое ещё до вчерашнего дня казалось таким прозрачным и предсказуемым. Странная штука — жизнь. Она может годами не приносить ничего нового, течь себе и течь по накатанному руслу, а может внезапно преподнести невероятный сюрприз, хорошо ещё, если приятный.

Сегодня я узнала о существовании волшебного мира и не просто узнала, а получила тому чёткие подтверждения, не дающие ни малейшего повода усомниться в достоверности информации. Это здорово. Телар не просил меня сохранить данное открытие в тайне от посторонних, возможно, рассчитывая на мою сознательность — я же не маленькая девочка и отдаю себе отчёт в том, что можно делать, а чего нельзя. А может, он прекрасно понимает: ни один здравомыслящий человек, за исключением Ивана и Матвея, частично посвященных в тайну, мне не поверит. Но я теперь и сама по воле случая являюсь частью волшебного мира и, хочу я этого или нет, мне придётся в нём вращаться. Вот этот факт меня серьёзно напрягает.

Во–первых, я не просила делать меня волшебницей, всё произошло без моего ведома и одобрения, а это равносильно тому, что решение было принято за меня. Это как минимум неприятно. Во–вторых, ну и как теперь жить? Как продолжать существование в своём мире или, точнее, как пытаться совместить оба? Разорваться, что ли? Пока ума не приложу. При всём своём желании, я не смогу абстрагироваться от реальности, которая меня до сих пор окружала, поскольку в ней — родственники, знакомые, работа. Каким образом волшебный мир повлияет на обычный? Чего ожидать? Больше вопросов, чем ответов… А вдруг по незнанию я совершу нечто такое, за что меня вышибут из волшебников или посадят в тюрьму, или, чего доброго, казнят!? Нет, нужно срочно читать этот их древний Закон…

Теперь самое важное — Телар. Я уже нисколько не сомневалась в том, что до беспамятства… э–э–э… заинтересована этим мужчиной, но любит ли он меня по–настоящему или с его стороны это всего лишь очередное приключение, увлечение, которое со временем пройдёт? Если я влюбляюсь, то… я влюбляюсь и второго разочарования в жизни мне не перенести. Наверное, потому я страшусь признаться себе в том, что люблю и, потакая чувству самосохранения, убеждаю себя, будто это всего лишь скоротечная влюблённость и не более. А что если Телар меня не любит? А что если…

Так я шла и шла, размышляла и размышляла, погружаясь во всё более и более безрадостные и противоречивые мысли. Заметив, что забрела уже довольно далеко от шатра, почти достигнув визуальной границы, отделявшей нашу с Теларом неприкосновенную территорию от любопытных глаз отдыхающих, при моём приближении точно саранча высыпавших на берег, я спешно развернулась и побрела в обратном направлении. Мне показалось или за пальмами мелькнул чей–то силуэт? Ах да, охрана.

«Послушай умного человека, перестань паниковать раньше времени, — странно, но на этот раз внутренний голос не язвил, не старался меня подначить, а наоборот пытался успокоить. Не дождавшись от меня никакой реакции, голос мягко продолжил: — Иногда ты слишком много и слишком наперёд думаешь. Зачем форсировать события? Ты всегда стараешься всё предусмотреть, разработать план действий с учётом всевозможных существующих и несуществующих рисков… зачем? Не на работе же. Расслабься хотя бы раз в жизни и предоставь событиям разворачиваться без заумного курирования и координирования с твоей стороны. Влюблена и хочешь проверить его чувства? Проверяй. Уверена, что это настоящая любовь и она взаимна — не трать время на идиотские проверки, а ныряй в неё с головой и получай удовольствие от нашей быстротечной жизни!»

Не знаю почему, но слова внутреннего голоса подействовали на меня отрезвляюще: действительно, сколько можно переживать на пустом месте? Ещё ничего плохого не случилось, а я наперёд дёргаюсь… Постепенно возвращаясь в хорошее и, как следствие, шутливое расположение духа, я не сдержалась:

«Говоришь, нырнуть в любовь с головой и получить удовольствие? Предлагаешь мне с ним переспать?»

«Тьфу ты, мать твою за ногу… — последовала немедленная и вполне предсказуемая реакция тотчас разозлившегося внутреннего голоса. — Вот зачем ты передёргиваешь, а? Правил приличия ещё никто не отменял!»

«Ладно–ладно, не злись, прости… сорвалось с языка. Конечно же, буду вести себя как самая наираспоследнейшая из старых дур — ой! — дев», — снова не сдержалась я.

Оскорбленный до глубины души внутренний голос замолчал и больше меня не беспокоил. Ладно, правда прости, не хотела тебя обидеть: очень часто ты действительно дельные вещи советуешь.

Я подошла к шатру и, усевшись на всё ещё тёплый песок, повернулась лицом к морю, приготовившись проводить заходящее солнце. Как жаль, что приходится встречать закат одной, без Телара. Глубоко и печально вздохнув, я устремила взгляд вдаль, туда, где подходила к логическому завершению вялая борьба дня с ночью.

Жёлтый, чётко очерченный шар, быстро опускался навстречу водному горизонту. Создавалось впечатление, будто вода притягивает его, словно магнитом. Под воздействием солнца небо вокруг него постепенно приобретало малиново–сиреневатый оттенок, само же светило, казалось, в свою очередь, впитывало в себя окружающие краски, которые, перемешиваясь, окрашивали в красновато–малиновый цвет и его.

А шар всё опускался и опускался, постепенно вступая в широкую стальную полосу полумрака над морем, из последних сил стараясь удержаться над водой. Но действие магнита не ослабевало, и вот уже чёткие очертания солнца, словно приливом размываемые полумраком, стали расплываться; его нижняя часть скрылась под водой, поглощаемая ненасытным морем, вошедшим в сговор с непреклонной ночью. Не прошло и двух минут, как светило полностью исчезло в море, увлёкая за собой остатки красок и оставляя после себя лишь стальную пелену — предвестницу наступающих сумерек.

Какое–то время слабые лучи ещё пробивали пелену, до последнего не желая оставлять землю без теплого, светлого присмотра, но силы солнца вконец иссякли и вот, прекратив борьбу, оно отозвало с неба последние отблески и уснуло, чтобы набраться сил и позднее отвоевать себе утро. На землю и море победоносно опустились сгущающиеся с каждой минутой сумерки…

Обведя рассеянным взглядом море и не обнаружив никаких признаков появляющегося из воды Телара, я нехотя поднялась на ноги и отряхнула песок с брюк. Ну и что теперь делать? Как попасть в апартаменты? Не вижу никаких проблем в том, чтобы самостоятельно добраться до отеля, но там могут опять оказаться люди, поджидающие нас с Теларом. Как я у них на глазах стану разыскивать нужный мне персональный лифт? А что если без Телара он не откроется? А вдруг я вообще его не найду, что тогда? А как попасть в апартаменты? Подойти к дежурной на ресепшен и попросить ключ от номера царя? А что если Телар не оставил им никаких указаний на мой счёт, планируя вернуться раньше?

Я тоскливо огляделась по сторонам и в тот же миг из–за ближайшей пальмы появилась фигура знакомого мне человека в светло–сером костюме охраны Телара, Санчо, с которым я общалась во время ловли осьминогов. Быстрым шагом он направился ко мне. Уф–ф–ф, жизнь продолжается.

— Мисс желает отправиться в апартаменты? — приблизившись и учтиво поклонившись, спросил телохранитель.

— Не знаю, как мисс, но я точно хочу, — приветливо улыбнулась я.

— Мисс желает прогуляться или доехать? — телохранитель никак не отреагировал на мой жирнющий намёк.

— Простите, но я очень неуютно себя чувствую, когда обо мне говорят в третьем лице. Мне всё время хочется оглядеться по сторонам и найти эту таинственную невидимку. Не могли бы Вы звать меня по имени и обращаться ко мне напрямую, если Вас, конечно, это не затруднит? — как можно учтивее попросила я, не желая сдаваться. — Я — Алёна.

Телохранитель слегка улыбнулся и скорректировал вопрос:

— Алёна, Вы хотите прогуляться или доехать?

— Спасибо, с удовольствием доеду в любимом катафалке, — расплылась в довольной улыбке я, но, заметив, как брови мужчины удивлённо поползли вверх, поспешно исправилась: — Я хотела сказать, в любимом паланкине.

Телохранитель кивнул и подал кому–то за пальмами едва заметный сигнал пальцами. Не прошло и пары минут, как я уже ехала в паланкине, отгородившись от всего мира опущенными шторками и непринуждённо развалившись в мягком кресле.

Зайдя в номер и скинув шлёпки, я в нерешительности остановилась: с чего начать? У меня есть полтора часа до ресторана — времени достаточно, чтобы подготовиться как следует, а сегодня я должна выглядеть как никогда. В памяти промелькнули любопытствующие лица подданных Телара, и желудок непроизвольно сжался, как будто перед невероятно сложным экзаменом во время сессии. Вот уж экзамен, так экзамен, экзамен самой жизни и пересдача невозможна. Я нисколько не сомневалась в том, что ресторан будет забит до отказа и мне опять не удастся избежать повышенного внимания и перешептываний за спиной. Но я иду с Теларом, а его присутствие вселяет в меня уверенность. Надеюсь, он не опоздает, иначе я не сумею совладать с эмоциями и буду выглядеть несчастной, испуганной белой вороной с дрожащими руками и коленками. Только бы в этом ресторане у Телара был отдельный кабинет, как в том ресторане, где мы завтракали.

Я тяжело вздохнула и неуверенно зашагала по прохладному полу к фонтану — рыбки меня всегда успокаивали. На ободке бассейна стояла знакомая пиала, наполненная рисом. Я почувствовала, как моя душа начинает наполняться приятной теплотой: он не забыл, он заботится обо мне. Понятно, что Телар сам не бегает в ресторан за рисом и уж тем более его не варит, и всё же… Вид рыбок, жадно поглощающих корм, вывел меня из тревожного состояния. Странно, но когда на них смотришь — голова очищается от всех мыслей, ты просто наблюдаешь за лёгкими движениями их плавников, любуешься грацией этих красочных созданий и отдыхаешь душой.

Сегодня я хотела быть самой красивой и не столько для себя и окружающих, сколько для него, Телара. Красота, как и всё в мире, — понятие относительное. Можно иметь умопомрачительные черты лица, но не иметь обаяния или не уметь донести свою красоту до других. Красота — это в том числе и абсолютная убеждённость, что вы ею обладаете, иными словами, уверенность в себе, и каждая женщина знает наверняка, что именно придает ей этой уверенности. Кому–то, дабы почувствовать себя неотразимой, нужно избавиться от ста двадцати граммов лишнего веса; кому–то необходимо нацепить на пальцы, шею, уши и грудь все имеющиеся в арсенале золотые украшения; кто–то идёт в косметический салон и стоически проходит через нескончаемые, изощренные издевательства над разными участками своего тела только для того, чтобы обрести или укрепить уверенность в себе. И я — не исключение, но мои потребности не так уж серьёзны: идеальный маникюр и искусный макияж. С маникюром всё обстояло как нельзя лучше — недавно обновляла и, слава богу, лак ещё не начал облупляться, в противном случае полутора часов мне бы ни за что не хватило. Остаётся сущий пустяк — макияж, на него уйдёт минут двадцать, не больше. Так что можно смело расслабиться в джакузи.

Я мечтала в него забраться с того самого момента, когда впервые увидела — ну нет у меня в квартире такой штуки, и не то чтобы я не могла себе позволить её купить — вовсе нет, просто ставить некуда. Прошмыгнув в ванную комнату, я наполнила джакузи водой, добавила морской соли — хм, и зачем она тут нужна, когда под боком целое солёное море? — и взбила густую пенку. Погрузившись по шею в воду, я не думала ни о чём, сосредоточившись на ощущениях блаженства и умиротворения. Пенные хлопья, благоухавшие лёгким цветочным ароматом, приятно холодили кожу — стоило высунуть руку из воды. Кра–со–та! И этим всё сказано…

Время блаженства, как всегда, пролетело незаметно. Освежившись и покончив с макияжем, я не спеша оделась в замечательные обновки, надела украшения и, окинув оценивающим взглядом себя в зеркало, победоносно улыбнулась: сегодня я над кем–то здорово поиздеваюсь… э–э–э… я хотела сказать — подразню немного для профилактики.

Выйдя в гостиную, в ожидании Телара я устроилась на диване, приняв соблазнительную позу. Почему именно соблазнительную? Хм… вопрос на засыпку… Сама не знаю, как–то автоматически получилось. Наверное, это результат тлетворного влияния современных фильмов, в которых все барышни, ожидающие как кавалеров, так и не совсем кавалеров… впрочем, и совсем не кавалеров — почему–то пытаются принять именно такую позу в различных её вариациях. Может, тоже фильмов насмотрелись?

Часы пробили восемь, а Телара всё не было. Ну зачем он опаздывает? Я же настроилась… Так нельзя…

Чувствуя, как начинаю испытывать нервозность, я встала с дивана и подошла к бассейну. Хорошо вам, карпы, плаваете себе, плаваете и забот не знаете: еду вам приносят, воздух поступает вместе с обновляющейся водой и наряжаться вам не нужно, и в ресторан идти, и дожидаться некого … Эх–х–х… Я подошла к журнальному столику и, нерешительно сняв трубку телефона, осторожно нажала цифру 2 — вызов охраны, как сказал Телар.

— Алло, добрый вечер, — почти тотчас же раздался в трубке знакомый мужской голос. — У мисс какие–то проблемы?

Ну вот, опять обращается ко мне в третьем лице. Нужно будет поговорить по этому поводу с Теларом.

— Э–э–э, нет, никаких проблем, я только хотела спросить, не знаете ли Вы, когда вернётся Телар? Мы должны были в восемь идти в ресторан, а его до сих пор нет.

— Я сам собирался позвонить мисс. Его Величество задерживается — дела. Он принёс свои извинения и просил начинать ужин без него, а он прибудет позже. Для Вас забронирован столик. Мы сопроводим мисс до места. Когда мисс желает отправиться?

— Да, в общем–то, я готова, — неуверенно протянула я, с ужасом представляя себе, как войду в ресторан одна, без Телара.

Хотя зачем волноваться раньше времени? Возможно, без него меня никто не узнает, удастся проскользнуть внутрь незамеченной, а на месте — раствориться среди посетителей.

— Тогда мисс может выходить — мы ждём.

Уговаривая себя не волноваться, я подошла к выходу и, надев новые босоножки, решительно распахнула дверь — четыре телохранителя и носильщики с катафалком. Угу.

— Я бы хотела отправиться пешком, — обратилась я к носильщикам, окидывая их виноватым взглядом: кто знает, вдруг у ребят почасовая оплата труда и я лишаю их заработка. Может, предложить им потом в качестве компенсации покатать меня по территории отеля? Всё равно Телар платит… Но только не сейчас: катафалк, вне всяких сомнений, привлечёт внимание, а именно оно мне совершенно ни к чему.

— Как мисс будет угодно, — поклонившись, ответил за носильщиков Санчо, по всей видимости, старший охраны, и вежливым жестом руки предложил пройти к лифту.

Немного успокоившись, я вошла в лифт, не прекращая работы над собой: глубокий вдох — выдох, вдох — выдох… Как сказал бы мой любимый Карлсон: «Спокойствие, только спокойствие». Теперь на всякий случай состряпаем на лице лёгкую улыбку — и порядок. Лифт остановился и начал послушно раздвигать перед нами тяжёлые двери. Морально подготовившись, я смело оторвала от пола ногу, готовясь сделать первый решительный шаг, и… и… и… опустила её на место, замерев от ужаса, словно пронзённая насквозь взглядом Василиска: великолепного убранства ярко освещённого вестибюля не было видно из–за огромной толпы людей, оккупировавшей всё свободное пространство, за исключением островка в несколько несчастных метров перед дверями лифта.

Увидев нас, толпа задвигалась, зашумела, взорвавшись приветственными криками, и подалась вперёд, по направлению ко мне. Кошмар какой–то, а я‑то здесь при чём!? Телара же нет со мной! Вымуштрованные телохранители молниеносно окружили меня со всех сторон, ограждая от толпы, а старший что–то быстро и неразборчиво проговорил в портативную рацию. Охрана не двигалась, чего–то выжидая.

Вы когда–нибудь видели самую настоящую тупындру? Нет? Тогда полюбуйтесь, можете даже сфотографировать для потомков — это я. Как можно было забыть о том, что лифт, на котором мы спустились, используется только и исключительно царской семьёй и ведёт в её апартаменты? Как можно было наивно надеяться на то, что после утреннего столпотворения весть о посетившем отель царе не разлетится по всему миру и подданные Телара не захотят засвидетельствовать ему своё почтение, а заодно и потаращиться на его новую пассию? Как можно было, зная о том, что для нас на восемь забронирован столик в ресторане, не предположить, что толпа страждущих задолго до назначенного времени встанет лагерем перед царским лифтом в небеспочвенной надежде лицезреть нас с Теларом? Да никак… Это я про умных людей, если что. Господи, почему я не спрыгнула с балкона с парашютом или не спустилась вниз по пожарной лестнице, почему не поехала в любимом катафалке? Поддаваясь панике, мне хотелось забиться в угол, подтащив к себе вплотную телохранителей, или нажать заветную кнопку лифта, чтобы удрать обратно в апартаменты.

«Тем самым ты подставишь и опозоришь Телара», — с упрёком отозвался внутренний голос.

Да, твоя правда, и этого нельзя допустить. Я обязана выглядеть достойно.

Неимоверным усилием воли я стряхнула оцепенение с одеревеневших конечностей и натянула на лице улыбку, одновременно делая незаметный шажок вперёд, и… прячась за широкой спиной старшего телохранителя. Секретный манёвр не остался незамеченным профессионалом — телохранитель, мощным торсом прикрывавший меня слева, слегка наклонился и, едва двигая губами, прошептал:

— Пусть мисс ничто не беспокоит, мы доставим её в целости и сохранности.

«Её не нужно, лучше меня доставьте».

Не глядя на него, я кивнула головой, благодаря за поддержку. Ну и что, что он не понял истинной причины моего волнения — всё равно спасибо.

«Кончай сжимать кулаки — ногти сломаешь», — пробурчал внутренний голос.

«Да? Я их сжимала? Какой кошмар, даже не заметила».

Я послушно разжала кулаки.

Словно по мановению волшебной палочки, роль которой успешно выполнила подоспевшая на подмогу дополнительная группа охраны, люди расступились, образуя достаточно широкий проход, начинавшийся у дверей лифта и заканчивавшийся метрах в пятидесяти от нас справа — у большой светло–коричневой деревянной двери.

«Только бы не наступить ему на пятки, только бы не наступить», — лихорадочно соображала я, быстро шагая в сопровождении охраны по направлению к двери, стойко удерживая на губах улыбку и смело глядя… в спину старшего телохранителя. Кто–то распахнул перед нашей процессией заветную дверь и тотчас же её захлопнул, едва мы ступили через порог, отсекая нас от столпотворения в вестибюле. За дверью оказалась узкая винтовая деревянная лестница, обрамлённая перилами, серпантином спускавшаяся вниз. Минута пути — и мы у цели, у входа в ресторан.

Я облегчённо вздохнула: в просторном, стилизованном под пещеру прямоугольном зале, условно разделенном на несколько частей каменными арками, царил полумрак, слегка подсвечиваемый зажжёнными свечами, подмигивающими огоньками–глазками с небольших квадратных столиков. Повсюду со стен свисали горшки с вьющимися растениями, усыпанными мелкими и крупными цветами всевозможных расцветок. В ресторане было чуть прохладно, по всей видимости, хозяева не пожалели денег на качественное кондиционирование и вентиляцию. В воздухе ощущался лёгкий аромат индийских благовоний и свежих лилий.

Справа от входа, поперёк зала, располагалась длинная барная стойка, за которой на высоких стульях сидели несколько элегантно одетых мужчин и женщин, ведя неторопливые беседы и медленно потягивая из бокалов напитки. Слева от барной стойки, непосредственно в зале, в шахматном порядке выстроились столики, каждый из которых был рассчитан на четырёх человек. Мне сразу же бросилось в глаза, что ни у барной стойки, ни за столиками не оказалось ни одного свободного места. Одним словом, аншлаг.

Слева, в самом конце зала, находилась сцена, на которой полным ходом шло какое–то представление. Рядом со сценой, справа, я заметила ширму наподобие той, что скрывала нас с Теларом от посторонних взглядов утром, за завтраком, а рядом с ней — полностью свободный столик. Сердце возликовало и радостно запело: отдельный кабинет предназначался для нас с Теларом, стопудово, следовательно, я имела возможность спрятаться от ненавистного внимания.

Контингент гостей ресторана являл собой полную противоположность толпе, встречавшей меня у лифта. Я поняла это, не столько анализируя внешний вид тех и других, — на самом деле, у меня не было никакой возможности рассмотреть людей в толпе в вестибюле, изучая спину телохранителя, — сколько на уровне ощущений. От гостей ресторана исходила аура благополучия, достоинства и достатка, присущая людям из высшего общества, и вели они себя иначе, соответственно занимаемому положению. При появлении нашей процессии они не повскакивали со своих мест с радостными воплями, опрокидывая столики, чего легко можно было бы ожидать от толпы снаружи, один за другим волшебники медленно привставали со стульев и, улыбаясь, приветствовали меня лёгким, но вежливым кивком головы, а потом так же медленно садились на место.

На этот раз я почувствовала себя комфортно, и мне не составило особого труда практически спокойно продвигаться в сторону ширмы, так же вежливо кивая головой направо и налево в знак приветствия, не отпуская со своих губ искренней улыбки. Я скользила взглядом по нарядам женщин, оценивая, насколько мой внешний вид соответствовал внешнему виду гостей, и настроение моё улучшалось — на все сто.

Вот я и на месте. Уф–ф–ф. С трёх сторон ширма закрывала отгороженное ею пространство от глаз посторонних, оставляя свободной лишь часть, открывавшую вид на сцену. За ширмой, как я и предполагала, размещался небольшой столик на четверых, ничем не отличавшийся от собратьев в зале, только стульев при нём было всего два. Белоснежная скатерть, салфетки, зажжённая свеча, приборы — всё как везде. Единственное, что отличало наш довольно демократичный уголок от остальных — ваза с огромным букетом свежесрезанных апельсиновых роз посередине стола. Я невольно зажмурилась и, наклонившись над цветами, втянула носом воздух — как же божественно они пахли!

— Это подарок от Его Величества, — улыбнулся старший телохранитель, отодвигая для меня стул.

Я подошла к стулу, подождала, пока телохранитель пододвинет его под меня и села.

— Мы будем рядом, и пусть мисс ничто не беспокоит. Приятного вечера, — сказал Санчо, вновь надевая маску серьёзности, и, поклонившись, исчез вместе с коллегами по другую сторону ширмы.

Вглядевшись сквозь щёлочки ширмы, я увидела, как они расположились за пустующим рядом столиком, по всей видимости, зарезервированным специально для них.

— Что будете заказывать, мисс? — улыбающийся официант возник передо мной, словно из–под земли.

Пошарив глазами по столу и не обнаружив меню, я беспомощно взглянула на него и открыла рот, чтобы…

— Что–нибудь из морепродуктов? — он не дал мне возможности попросить меню.

Хм…. Откуда ему известны мои предпочтения? Я действительно обожаю морепродукты. Или это обычное пристрастие волшебников кафта Воды?

— Да, пожалуй.

— Тушёное, жареное, гриль, копчёное, сырое?

У меня слюнки потекли. Я вспомнила, как Телар говорил, будто они могут подать всё, чего душе в данный момент угодно, при необходимости отправиться на другой конец света и выполнить заказ в лучшем виде через пять–десять минут после получения. Потому–то и меню нет.

— Суши, пожалуйста, ассорти с сырым лососем, копчёным угрём и варёным крабом. Можете добавить что–нибудь экзотическое, чего я в России не могла пробовать.

— Отличный выбор, мисс, привезём что–нибудь неординарное из Японии. Что будете пить?

— Массандру, пожалуйста, «Портвейн красный крымский». Спасибо.

Даже если официант и удивился моему странному выбору напитка, абсолютно не подходившего к заказанному блюду, то удивление ничем не проявилось на его приветливом, добродушном лице.

Оставшись в одиночестве, я обратила взор на сцену, на которой полным ходом шла концертная программа. Действо ничем не походило на привычную курортную художественную самодеятельность, отрежиссированную аниматорами. Судя по песням, голосам исполнителей и их внешнему виду, перед нами выступали профессиональные артисты, причём довольно высокого уровня. Изумлению не было предела, когда среди прочих я увидела знакомые лица, постоянно мелькавшие на телевизионных экранах в российских и зарубежных чартах. У меня перехватило дыхание: неужели они тоже волшебники? Или волшебники хорошо платят за выступление?

Вскоре появился официант. Задержавшись ровно настолько, сколько потребовалось для того, чтобы молниеносно накрыть на стол и пожелать приятного аппетита, он удалился, не желая нарушать моего уединения.

Медленно жуя суши, я размышляла. Вот так живёшь, живёшь, доживёшь чуть ли не до тридцати лет и обнаружишь, что почти ничего не знала и не понимала в этом мире. Вокруг столько всего нового и интересного, но всё это тщательно скрыто от посторонних глаз, для простых людей — навсегда. Как же получилось, что именно мне выпал джекпот, и я получила возможность приобщиться к этому другому миру? За какие такие заслуги?

Я всегда любила учиться, познавать непознанное; меня никогда не пугали ни трудности, ни возможные проблемы и осложнения, связанные с освоением нового, поскольку я отдавала себе отчёт в том, что «под лежачий камень вода не течёт» и «без труда не вынешь и рыбки из пруда». Может, в этом моя заслуга? Именно в постоянном движении вперёд заключается смысл жизни… если, конечно, вы не хотите в один прекрасный день обнаружить себя намертво увязшим в топком болоте обыденности по самые уши…

Так я сидела и под аккомпанемент исполнителей размышляла, потягивая портвейн, пока моё внимание не привлёк шум голосов, отчётливо доносившихся по другую сторону моей кельи отшельника — по всей видимости, говорившие находились неподалёку. Вглядевшись в щёлочки ширмы, я увидела какого–то мужчину, раздражённо общавшегося с моими телохранителями, плечом к плечу выстроившимися у него на пути, преграждая проход. Я немного напряглась и прислушалась, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Простите, Ваше Высочество, но это невозможно, — почтительным и в то же время твёрдым голосом ответил Санчо на какое–то раздражённое высказывание неизвестного полноватого, лысеющего мужчины лет сорока. — Его Величества пока нет.

Ваше Высочество? Какое ещё Высочество? Есть же уже Величество… «Величество — царь, а Высочество, похоже, принц», — размышлял внутренний голос.

«Какой такой ещё принц? У Телара нет брата, он погиб!»

«Ты забыла, есть ещё два кафта. Поскольку в семьях волшебников рождаются близнецы, можно предположить, что это — родной брат царя кафта Разрушительных Сил Природы».

Вот это да. Что–то многовато для одного дня особ царских кровей.

— Я всего лишь хочу познакомиться с мисс и засвидетельствовать ей своё почтение, — продолжал возмущаться мужчина, начиная выходить из себя.

Я испуганно вздрогнула, начиная понимать — они говорят обо мне. Тем временем мужчина сделал шаг вперёд, явно намереваясь прорваться сквозь живой заслон, но мои телохранители, словно повинуясь беззвучному приказу, тотчас сделали шаг ему навстречу, ещё плотнее смыкая ряд. В тот же миг — я так и не поняла, откуда они взялись, — назойливого мужчину обступили тесным кольцом шестеро высоких широкоплечих гигантов, одетых в одинаковые белые лёгкие костюмы, не скрывавшие их мускулистых тел. Поскольку лица вновь прибывших были обращены в сторону моей охраны, я пришла к неутешительному выводу о том, что качки — охрана Его Высочества. Мои телохранители не пошевелились, как будто в пол вросли. Я начала серьёзно нервничать: ни одна из сторон не собиралась уступать. Назревал конфликт и конфликт из–за меня.

Переживая за своих ребят, я ёрзала на стуле, не представляя, что предпринять: то ли занять выжидательную позицию и предоставить им возможность самим разобраться с проблемой, то ли броситься им на помощь и, используя женскую хитрость и мудрость, попробовать урегулировать щекотливую ситуацию.

«Чудо в перьях! Сиди и не дёргайся! — проснулся внутренний голос. — Только тебя там и не доставало. Они же — охрана, и это их работа, а ты собираешься их защищать… Глупо, честное слово».

Действительно, что это со мной… Просто я не выношу ссор и конфликтов, даже чужих, а уж тем более из–за меня. Господи, ну почему моя охрана не пропускает это зловредное Высочество? Что в этом страшного? Подумаешь, познакомлюсь, поболтаю с ним немного, дабы соблюсти приличия, и отошью потихоньку — дело привычное.

Тем временем скандальный мужчина что–то пробормотал своим телохранителям, и они молниеносно передислоцировались, заняв позицию сзади и по обе стороны от него. Похоже, Его Высочество не хотел нагнетать обстановку и собирался договориться полюбовно. У меня на душе полегчало.

— Я только познакомлюсь с мисс, — продолжал настаивать мужчина.

— Простите, Ваше Высочество, прошу понять правильно — у меня приказ от Его Величества не пропускать к мисс никого. Ещё раз простите, но это моя работа.

— На меня тоже распространяется этот приказ? — разозлёно–обиженным тоном прогремел мужчина, и его лицо приобрело красноватый оттенок.

— Простите, Ваше Высочество, — моя охрана была непреклонна.

Не сдерживаясь в выражениях, разозлённое Высочество высказало всё, что думало по этому поводу, однако, не переходя на личности. Мужчина резко развернулся и в сопровождении телохранителей направился к выходу из ресторана, продолжая раздраженно бурчать себе под нос и бурно жестикулировать.

Я с облегчением вздохнула, когда он и его накачанная гвардия исчезли из поля зрения, а моя охрана спокойно заняла свои места за столиком. Хорошо, что ребята не пропустили его ко мне, это противное Высочество — тот ещё кадр и отделаться от него без нервотрепки было бы очень проблематично.

Больше в этот вечер ничто не нарушило моего спокойствия… и уединения. Концертная программа продолжалась, посетители ресторана вели неторопливые беседы, сидя за столиками, иногда выходя на танцпол немного размяться; уютная и приятная атмосфера полутемного зала расслабляла и усыпляла. Всё было замечательно, только вот Телар так и не появился.

Постепенно моё замечательное настроение начало угасать: я так ждала нашей встречи, готовилась к ней, хотела произвести на Телара неизгладимое впечатление. Зачем я вырядилась в платье, хотя ненавижу их? К чему дорогие украшения, кружевное бельё и пьянящий аромат духов? Ради чего я прошла через весь этот тихий ужас — толпу? Если бы не опасения подставить Телара — удрала бы, не задумываясь. И вот сижу теперь, вся из себя шикарная, обольстительная и испытываю чары на… официанте, поскольку он единственный, кого ко мне допускают. Даже потанцевать из своего блиндажа не могу выйти — одна, что ли, выплясывать начну или, может, с охраной вместе? Эх–х–х… А что люди вокруг подумают? Решат — кинул меня Его Величество, начнут шептаться за спиной… Нет, на самом деле, последнее меня меньше всего беспокоило, просто уж всё к одному…

Вконец расстроенная, я встала из–за стола и высунула нос из–за ширмы. Старший телохранитель, сидевший за столиком лицом ко мне, тотчас же сорвался с места и быстро приблизился:

— Мисс что–то нужно? — вежливо поинтересовался он.

— Да, — ответила я со вздохом и, грустно улыбнувшись, тихо попросила: — Хочу домой… э–э–э, то есть в номер, — спешно поправилась я.

— Как будет угодно мисс, прошу.

И вот я уже быстро продвигалась к выходу в окружении охраны, улыбаясь направо и налево в ответ на учтивые поклоны гостей ресторана, которые при виде меня снова приподнялись со своих мест.

Хм… любопытно: а что если выйти, постоять немного за дверью и снова войти в зал? Волшебники опять встанут, чтобы меня поприветствовать?

«Не вздумай проверить», — внутренний голос прозвучал угрожающе.

«М-да… лечиться тебе нужно, приятель. По–моему, я никогда не давала повода считать себя полной идиоткой», — ухмыльнулась я про себя, мысленно потирая руки от удовольствия: в кои–то веки удалось развести внутренний голос.

Последние пятьдесят метров до лифта мы осилили без особых эксцессов. То ли путь для нас заблаговременно расчистили, то ли толпа в большинстве своём не собиралась дожидаться моего возвращения, то ли люди прослышали про то, что царь так и не удосужил своим присутствием ресторан — не знаю, но прежнего ажиотажа не наблюдалось, что не могло меня не порадовать…

Ревность

Открыв входную дверь в апартаменты, я задержалась на пороге и, развернувшись всем корпусом в сторону охраны, наблюдающей за тем, как я в целости и сохранности вхожу внутрь, тепло улыбнулась и искренне их поблагодарила:

— Спасибо вам большое за поддержку. Не представляю, как бы без вас выкрутилась. Всё это… вновь для меня…

— Не за что. Нам было приятно работать с мисс, — вежливо ответил старший, и все четверо, слегка улыбнувшись мне на прощанье, учтиво поклонились. — Спокойной ночи.

Я шмыгнула внутрь и захлопнула за собой дверь, потом щёлкнула выключателем, бросила мимолётный взгляд на настенные часы — одиннадцать вечера — и… и… и вдруг почувствовала, как, сметая печаль, на меня начинают накатывать волны раздражения и негодования: ГДЕ НОСИТ ЭТОГО ПЕНТЮХА!?

Мысль, которую я упорно гнала от себя прочь в течение всего вечера, всё же изловчилась, зар–р–раза, и словно противная пиявка, впилась в мозг: а что если Телар не по делам задержался, а… совсем по другим делам? Вдруг он с женщиной? «Дела», «деловая встреча» — что–то эти часто употребляемые мужчинами слова мне напоминают… ах, да — излюбленную женскую фразу про невыключенный утюг… Изворотливость мужчин не отстает от жизни и эволюционирует вместе с развитием общества. Когда–то давно, во времена какого–нибудь каменного века, древние мужчины, если хотели сходить на сторону или отдохнуть от семьи, наверняка говорили своим недалёким жёнам, мол, идут копать съедобные корешки, ловить рыбу или охотиться на мамонта. Их жёны, пусть недалёкие — впрочем, не тупее мужей — со временем стали любопытствовать: о’кей, на охоту сходил, собирательством позанимался, а добыча–то где? Мужчинам пришлось изобретать новые оправдательные штампы, способные на некоторое время развязывать им руки, упорно стягиваемые крепкими кожаными ремнями их жёнами или подругами. Но что делать, как быть, что придумать? Откуда взять мамонта, чтобы предъявить ревнивой жене, возвращаясь еле живым от любовницы? Супермаркетов в те времена не было, да и продовольственных рынков, на которых можно было бы обменять свежевыдолбленный каменный топор на свежеприбитого кабанчика — тоже.

— Ха! — сказали самые умные из мужчин, обладавшие не одной, а двумя прямыми мозговыми извилинами. — Мы будем делать заначки и предъявлять жёнам лишь часть добычи, а оставшееся припрятывать, дабы через пару–тройку дней, возвращаясь от той же любовницы, смело предъявить алиби жене, да и любовнице можно было бы мясца подбрасывать, чтобы больше любила и блох активнее выкусывала.

— Ха! — сказали жёны умников, так же, как и мужья, отрастившие вторую прямую мозговую извилину, принюхиваясь к вони, исходившей от брошенной к их ногам добычи трёхдневной давности и боязливо ощупывая макушку в поисках шишечек — предвестниц режущихся рогов. — Вы кому мозг шлифуете?

Что–то мне подсказывает, что именно тогда и по той самой причине древние мужчины изобрели первые природные холодильники.

А в наше время что–то изменилось? Ой ли: всё те же заначки, только теперь в виде денег, всё те же отмазки, разве что модифицированные.

«Дорогая, у меня сегодня вечером деловая встреча в бане с потенциальными партнёрами по бизнесу» — читай между строк: «Старушка, сегодня кутим с приятелями в сауне, будут тёлки»; «Милая, сегодня в ночь едем с приятелями на рыбалку, привезу тебе свежей щучки, карпов» — читай: «Старушка, сегодня нажрусь как последняя свинья. Удочки, как всегда, забуду дома. Не волнуйся, баб с нами не будет, а если и приблудятся — опять не волнуйся — я вряд ли буду на что–то способен. Рыбу куплю на рынке». И так далее, и тому подобное…

Вконец разозлённая, подстёгиваемая ревностью непонятно к кому, я содрала с ног изящные новые босоножки и, размахнувшись изо всех сил, зашвырнула их, одну за другой, куда попало. Одна туфелька снесла ни в чём не повинную вазу с цветами с журнального столика, расплескав воду и разметав цветы в радиусе двух метров от стола, вторая — с громким всплеском шлёпнулась в бассейн.

«А рыбки–то здесь при чём?..» — вздохнул с упрёком внутренний голос.

«А чтоб они посдыхали все! — в сердцах выругалась я про себя. — Мне–то что до них!»

Плотно сжав губы, тяжело дыша, я быстро неосознанно зашагала по комнате… нет, почему же неосознанно? — мои глаза зорко всматривались в окружающие предметы, выискивая что–нибудь, что мне захотелось бы грохнуть, разорвать, растоптать… ух–х–х как мне не терпелось напакостить Телару! Будет знать, как изменять!

«Тупындра ты бестолковая», — спокойно сказал внутренний голос.

«Сам дурак!» — огрызнулась я.

«Остановись на секундочку и задумайся над своим поведением. Что тебе Телар плохого сделал?» — спокойно продолжал голос.

«Он… он мне изменяет!» — возмутилась я, продолжая колесить по комнате и рыскать глазами по сторонам.

«Прелесть какая, изменяет… Тогда у меня к тебе два вопроса. Номер один: на каком основании ты считаешь его своей собственностью? Номер два: где доказательства того, что он сейчас с другой женщиной? Ответь, пожалуйста».

Слова, не лишённые логики, заставили меня задуматься и остановиться. «Телар с тобой попрощался ещё после праздника Нептуна, ссылаясь на важные дела. Ты, наверное, помнишь, как не хотелось ему с тобой расставаться, — спокойно продолжал голос, не дожидаясь моего ответа. — Потом он спас тебя от смерти и завис тут с тобой, невзирая на дела, которые никто не отменял. Телар забронировал столик в ресторане на сегодняшний вечер, потратился на твой наряд и всё это для того, чтобы провести время с другой женщиной? Смысл? Не логичнее было бы в этом случае отправить тебя домой, на базу?»

Раздражение испарилось так же внезапно, как и накатило. Всё так и есть: и прав у меня на Телара никаких нет, и ревновать его не с чего… Да, я очень расстроилась из–за того, что он не смог прийти, но это моя личная проблема — нужно учиться быть более терпимой, тем более, если хочу быть с ним… а я хочу…

Почувствовав, как уши загорелись от стыда — хоть блины пеки — я стремглав бросилась заметать следы своего позора. Пришлось поползать по полу и дивану, собирая разбросанные розы и оторвавшиеся листочки. Потом я сбегала в ванную комнату и набрала в вазу воды — слава богу, она не разбилась, приземлившись на диван; затем водрузила вазу с цветами на место, предварительно вытерев столик насухо полотенцем. Вот и славно. Как будто ничего и не произошло… м-да… если бы ещё не пятна от разлившейся воды на диване… Какое–то время я с сожалением рассматривала выловленную из фонтана туфельку — пока живая, только бы не расклеилась.

Печально вздохнув, я прошла в спальню и, раздевшись, аккуратно развесила на спинке кресла у туалетного столика платье, бельё, положила на столик украшения, так и не сыгравшие сегодня запланированную для них роль. «Значит, в другой раз», — грустно подумала я. Удалив с лица косметику и приняв душ, я надела свою любимую жёлтую футболку, трусики в горошек и замерла в нерешительности: лечь спать или дождаться возвращения Телара? Но я понятия не имела, когда он вернётся, а мобильник с его номером остался в палатке и теперь наверняка дожидался меня на базе. Тревожить охрану я не решалась. Спать, конечно же, страшно хотелось, но ничуть не меньше хотелось пообщаться с Теларом. Эх–х–х… Как же незаметно пролетел отпуск…

Вконец расстроенная, я легла в постель и натянула на подбородок одеяло…

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ. И снова акула

Я проснулась мокрая от пота, заново переживая уже знакомый страшный сон с охотящейся на меня акулой. Но в этот раз я почему–то проснулась посередине сна и, лихорадочно пытаясь сориентироваться во времени и пространстве, начала пялиться по сторонам.

— Ш–ш–ш-ш-ш… всё в порядке, — я обмерла от страха, услышав над ухом человеческий голос. — Это был всего лишь ночной кошмар, теперь он закончился.

Мгновенно пришпорив сознание, я без труда распознала голос Телара и сразу же успокоилась. Раздался слабый щелчок, и над моей головой зажёгся ночник. Мужчина лежал рядом, приподнявшись на локте, и промокал прохладным, мокрым полотенцем пот на моём лице.

— Опять эта проклятая акула, — пожаловалась я и уткнулась носом в его обнажённую грудь — из всей одежды на мужчине были лишь плавки. — Уже во второй раз снится этот кошмар — я барахтаюсь в Красном море, и на меня охотится бычья акула… чтоб её…

— А почему именно бычья? — удивлённо спросил Телар.

— По–твоему, я кастинг устраивала и сама её для съёмок в персональном ужастике пригласила? — горько усмехнулась я.

— Э–э–э… ну да… — промямлил в ответ мужчина и сел на постели. — Ты как, в порядке?

Я утвердительно кивнула головой и поплотней закуталась в одеяло.

— Тогда ладно, пойду к себе, спи. Кошмар больше не повторится, обещаю.

— Постой, — вдруг спохватилась я. — А ты как вообще здесь очутился?

Застигнутый врасплох, Телар замялся. Помусолив в руках край моего одеяла, он устремил взгляд на закрытое портьерами окошко и небрежно бросил:

— Да ты металась во сне, разговаривала, вот и пришёл проверить, всё ли в порядке.

— Хм… это как же громко нужно метаться и разговаривать, чтобы ты смог меня через две огромных комнаты и работающий фонтан услышать и не просто услышать, а проснуться от моих бормотаний? — я подозрительно на него покосилась.

— Э–э–э… ты права, — без боя сдался Телар и виновато опустил глаза. — Я установил в твоей комнате радио–няню.

— Что–что ты установил? — со страхом в голосе переспросила я, слыша о подобном девайсе впервые и сразу же представив себе почему–то железного робота с красными глазами, шпионящего за мной спящей из–под кровати.

— Радио–няню. Это что–то наподобие телефона или рации. С помощью радио–няни слышишь всё происходящее в комнате, в которой она установлена. Её родители в детских используют, чтобы услышать, когда малыш проснётся и заплачет. Я её на всякий случай поставил, так сказать, для самоуспокоения. Так и услышал твои крики… и пришёл… — виноватым голосом пояснил Телар, снова принявшись мусолить край одеяла.

— А камеру ты тут по случаю не установил? — с угрозой в голосе спросила я. Если поставил — убью на месте.

— А она и так здесь стоит, — робко ответил мужчина, потихоньку отодвигаясь от меня подальше и, спохватившись, испуганно добавил: — Это камера охраны… она на окно смотрит…

Мне вдруг стало стыдно: и зачем я к нему пристала, в самом деле? Человек как лучше хотел, позаботился обо мне, а я… Заставила мужчину робеть и оправдываться! Непростительная ошибка… Балда.

— Прости меня, пожалуйста, я сегодня взвинченная какая–то, — извиняющимся голосом произнесла я и мягко добавила: — Ты не мог бы сделать мне маленькое одолжение? Не нужно всяких нянек и камер — они меня не успокоят. Спи сегодня рядом со мной — так я буду чувствовать себя в безопасности.

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнул Телар, и я увидела, как засверкали жирню–ю–ющей надеждой его глаза.

— Можешь взять покрывало, оно на полу валяется, рядом с кроватью, или принеси своё одеяло, — самым невинным голосочком я спустила его с небес на землю, про себя ухмыльнувшись: размечтался, глупенький.

Вы скажете, я садистка? Быть может… а может, и нет… Но разве не в этом заключается вся прелесть игры между мужчиной и женщиной? Оттолкнуть так, чтобы он чуть все кости себе не переломал, кубарем летя вниз; в самый последний момент поймать и быстро приблизить к себе, дав почувствовать страстное, опьяняющее, горячее дыхание; снова отбросить, дав понять, что он жестоко заблуждался на твой счёт и, возможно, ему стоит поискать удачи в другом месте, а лишь только он очухается и соберётся уйти — поймать и крепко поцеловать, а потом испариться, оставив его в крайнем недоумении, чтобы по прошествии определённого времени появиться вновь и возобновить атаку… Разве не заводит такая игра, не доводит до точки кипения страсть и желание двух людей, симпатизирующих друг другу? Только важно всегда контролировать ситуацию и тонко чувствовать партнёра: переусердствуешь — и либо потеряешь его навсегда, либо сама не заметишь, как окажешься в его объятиях раньше положенного времени… хм… хотя последнее, может, не так уж и страшно.

Сокрушённо вздохнув, Телар улёгся рядом со мной и укрылся подобранным с пола покрывалом. Закутавшись в своё одеяло, я придвинулась к мужчине вплотную — эх, гулять, так гулять, — и, забравшись к нему подмышку, положила голову на его обнажённую мускулистую грудь, обняв его одной рукой за талию; немного поёрзала по груди щекой, устраиваясь поудобнее, и затихла. Честно говоря, очень хотелось ещё и ногу на него забросить — так ведь действительно удобнее засыпать на боку, — но услышав в голове истошный вопль внутреннего голоса: «Хаар–р–р-э-э!!!» — вовремя спохватилась, решив, что даже для меня подобный эксперимент станет слишком серьёзным испытанием, и благоразумно отказалась от опасной затеи.

— Спокойной ночи, — сладко промурлыкала я, прижимаясь к нему покрепче.

— Сладких тебе снов, — улыбнувшись, сказал Телар и робко приобнял меня за плечи, слегка прижимая к себе.

— И тебе, — снова промурлыкала я, нисколько не сомневаясь в том, что моё пожелание исполнится…

Собака волшебника

Я заворочалась в постели, но глаза открывать не спешила — а вдруг удастся досмотреть прерванный прикольный сон? Мне снилось, что человеческих размеров Баксик, выряженный в свадебное платье и фату, торжественно вёл меня в церкви к алтарю, причём шлёпал он на двух ногах и, нужно отметить, очень уверенно шлёпал. А на мне почему–то были рыцарские доспехи, а в руках я сжимала длинное, тяжёлое копьё. Гости мероприятия — люди, огромные собаки, орлы и акулы, одетые под стать мне или Баксику, бурно выражали праздничные эмоции непрекращающимися криками, гавканьем, воем, чириканьем, карканьем и заздравными речами.

Подойдя к алтарю, мы с Баксиком преклонили колени: я — бронированные, Баксик — мохнатые, перед священником орлом. Орёл обвёл присутствующих строгим взглядом, и в церковь, едва не врезавшись впопыхах в колонну, бесшумно влетела тишина. С любопытством рассматривая исподлобья необычного священника, я уже делала ставки на то, каркнет ли он, раскрыв клюв, или «молвит» торжественную речь «человечьим голосом», когда мой сон прервался. Вот гадство!

Полежав какое–то время с закрытыми глазами, силясь снова заснуть, я со вздохом выбралась из–под одеяла и поднялась. Я оглядела королевскую постель — кроме меня никого, и лишь откинутое в сторону покрывало да помятая подушка напоминали о том, что сегодня ночью рядом со мной спал Телар… надеюсь, спал…

Быстро приведя себя в порядок, я оделась. Карман брюк что–то оттягивало. Я пошарила в нём рукой и — Ур–р–ра! — нащупала свой мобильный телефон. Умничка, Телар, организовал его доставку, моё ты солнышко.

Покормив карпов, я бросила мимолётный взгляд на журнальный столик и, заметив на нём лист бумаги с несколькими строками, начертанными потрясающе отвратительным, совершенно нечитабельным почерком, с любопытством поднесла его к глазам. Послание было от Телара и оно гласило:

Алён, привет!

Если ты готова не умереть с голоду, то предлагаю

позавтракать вместе на пляже, но чуть позже.

Сейчас сходи к термальным рыбкам, потом отдай

ногу на растерзанье Марии, а после этого жду

тебя в шатре. Полагаю, к этому времени успею вернуться.

Телар

— Есть! Ваше Велич–во! — смеясь, козырнула я листу бумаги и, склонившись над столиком, нажала на телефоне кнопку вызова охраны…

Мы сидели за столом в шатре и торопливо уничтожали завтрак. Серьёзно поругавшись с внутренним голосом, я всё же прониклась его довольно продолжительной нравоучительной лекцией и ни взглядом, ни жестом, ни тем более словом не выказала Телару своего недовольства по поводу его вчерашнего отсутствия в ресторане… Потом припомню.

— Представляешь, такая засада, — набив рот омлетом, воодушевлённо прошамкала я. — Не успела досмотреть сон, проснулась. А посмотреть было на что: я женилась на Баксике. Он точно был девушкой, но вот незадача — и я походила на юношу лишь доспехами.

Сделав несколько глотков сока, я рассмеялась:

— Умора, да и только.

— Кстати, насчёт щенка… — Телар как будто вспомнил о чём–то, о чём давно собирался поговорить. — А ты в курсе, что это не простая собака, а собака волшебника кафта Земли и Воздуха, квера Леса? Расскажи, как он к тебе попал.

Я изумлённо вскинула брови и снова припала губами к стакану с соком.

— Его один милый старичок–попутчик в нашем купе забыл, когда мы сюда на поезде ехали, — залпом выпив весь сок, пояснила я заплетающимся языком, ничего не понимая.

— Забыл? Ты сказала за–был!? Но это невозможно! — ошарашенно воскликнул Телар.

— Ну–у–у, не совсем забыл, — поспешно поправилась я, не понимая причины подобной реакции. — То есть, совсем не забыл… Пока мы со стариком на стоянке прощались, щенок снова в вагон забежал и спрятался в купе. Поезд тронулся, а позднее мы обнаружили пса под полкой. Вот, собственно, и всё.

Я улыбнулась, погрузившись в воспоминания. Телар, напротив, не улыбался, а сосредоточенно над чем–то размышлял, немного нахмурив брови. После минутного перерыва он стал расспрашивать меня о старике, иногда лишь прося подтвердить его предположения.

— Как он выглядел? Пожилой? Хромой?

— Старый совсем, бородатый, сухонький и невысокий — метр пятьдесят, не больше, немного сутулый, прихрамывал на одну ногу, зовут Силантием, — вспоминала я. — По моим представлениям, так должен выглядеть леший. Живёт со своей старухой в заброшенной деревне у самого леса. Дочь его замужем, живёт в Москве, от неё он и возвращался домой.

— У него одна дочь?

— Насколько поняла, да.

Я задумалась ненадолго и, снова удивившись, как тогда, в поезде, добавила:

— А ещё он знаком с творчеством Омара Хайяма, как ни странно. М-да.

— Это наверняка воронежский Силантий, принадлежит кверу Леса. Я с ним как–то пересекался. Его жена из обычных людей, потому у них только одна дочь. Силантий один из немногих, кто унаследовал от своих предков рецепт приготовления чудодейственной волшебной настойки, которая помогла тебя спасти. Спасибо ему за это огромное. При случае обязательно отблагодарю.

— Можешь сделать это в любое время, я отдала ему свою старую мобилку. Запишешь номер?

— Запомню.

Я продиктовала знакомые цифры.

— И всё же очень странно. Почему он подарил тебе свою собаку?

Телар снова задумался, глядя мне в глаза, но, разглядев в них лишь плохо скрываемое нетерпение, — а я просто сгорала от любопытства — начал очередной сеанс ликбеза.

— Видишь ли, волшебники квера Леса обладают уникальной, единственной как в человеческом, так и в нашем мире, породой волшебных собак. На вид — это обыкновенная немецкая овчарка, поэтому о существовании данной разновидности не знает никто, кроме нас. По древнему Закону эту собаку запрещено дарить людям, волшебникам — пожалуйста, да и то только представителям своего квера, а людям — только продавать. Овчарки размножаются не более трёх раз в течение жизни и, как правило, волшебникам не составляет особого труда пристроить щенков. Если же по каким–то причинам им не удаётся раздать щенков волшебникам, они имеют право пристроить их людям, но при этом обязательно продать, хоть за рубль, но продать. Ты спросишь почему? Ответ прост: если щенков дарят, они сохраняют волшебные качества, если продают — нет. Обыкновенные люди, покупая такого щенка, приобретают всего лишь отличную немецкую овчарку — и не более. Мне непонятно, почему старик пренебрёг Законом и подарил его тебе. Это серьёзное наказуемое преступление, почему он сознательно на него пошёл?

Я снова хотела возразить, заступиться за Силантия, сказать, что старик не дарил мне щенка, а нечаянно его забыл, но Телар, как будто в очередной раз прочитав мои мысли, прояснил ситуацию.

— Понимаешь, между хозяином и собакой существует необъяснимая пожизненная связь. Это означает, он не мог забыть щенка. Собака должна была выдать своё местоположение, и старик должен был обнаружить её пропажу. То, что он её потерял, означает, что старик намеренно оставил собаку тебе.

— А из чего следует, что он оставил её именно мне? Нас в купе было трое, ты забыл про Ивана с Матвеем, — возразила я.

— Но ты же её взяла, — улыбаясь, констатировал неоспоримый факт Телар.

Странный довод, честное слово, и совсем неубедительный.

— Но щенка мог взять кто–то из ребят, по чистой случайности его взяла я, — упрямо настаивала я на своём.

— Алён, случайностей не бывает. Не забывай, старик — волшебник и он знал, ты возьмёшь щенка. И потом, не забывай, собака тоже непростая. Ещё до того как ты приняла решение, она знала, что отныне принадлежит именно тебе, и со своей стороны наверняка предприняла все усилия для того, чтобы ты побыстрее сделала свой выбор.

Я задумалась. Так всё и было. Во–первых, я в принципе неравнодушна к собакам, особенно к немецким овчаркам, и своего первого щенка получила в подарок от родителей ещё в школе, в шестом классе. Потом были ещё две овчарки… Последнюю я похоронила совсем недавно, пообещав себе никогда больше не заводить четвероногого друга: многие не понаслышке знают, каково это — потерять фактически члена семьи…

Баксик никогда не переставал меня удивлять. И недаром он казался смышленее и сообразительнее всех собак, которые прошли через мои руки или которых мне доводилось наблюдать. Теперь всё встает на свои места — волшебная собака, да ещё немецкая овчарка в придачу. Умные создания, будь–то человеческие или четвероногие, никогда не оставляли меня равнодушной. Я люблю хорошие мозги, ценю их, так что исключительно одарённый Баксик не мог не покорить моего сердца. И потом, какой настоящий собачник сможет устоять перед очарованием щенка? И какая настоящая женщина сможет бросить на произвол судьбы беспомощное существо, ребёнка? Поэтому мне действительно было предначертано взять Баксика, именно мне, а не кому–то ещё.

— А ты знаешь, в ночь на Змеином острове именно Баксик нашёл тебя едва живую и послал сигнал SOS, благодаря которому я тебя обнаружил. Если бы не он — мы бы сейчас с тобой не беседовали, — прервал мои размышления Телар.

Так вот как Телар оказался на острове! Моя ты умничка, Баксик.

— Но как он это сделал? Он умеет… говорить?! — шёпотом спросила я, понимая, что не готова к утвердительному ответу.

— Не совсем: в форс–мажорных ситуациях волшебная собака получает возможность передавать свои мысли любому волшебнику.

— А как она понимает, что наступила форс–мажорная ситуация и получится передать мысли?

— Никак не понимает до того момента, когда, пытаясь наладить контакт, видит по реакции или чувствует — её мысли слышат.

Я задумалась над словами Телара и, проанализировав смысл, пришла к странному заключению: здорово, что щенок не умеет говорить. Всё же собака должна оставаться собакой, четвероногим другом, а не получеловеком, с которым не понятно, как общаться и как себя вести.

— Да… — рассеянно пробормотала я.

Почему–то мне на память пришёл последний разговор с Силантием по телефону. Я прокручивала его в голове снова и снова, анализируя.

— Знаешь, я звонила Силантию после того, как мы обнаружили в купе Баксика. Сама не знаю, зачем звонила. Понятно было с самого начала — мы не сможем вернуть щенка. Странными мне показались тогда его слова.

Я снова задумалась, слегка нахмурив брови.

— И знаешь, мне кажется, Силантий предполагал, что со мной что–то случится или даже предвидел, что конкретно со мной произойдёт, потому и отдал щенка, — я сама изумилась своим выводам. — Он так и сказал напоследок: «Чудо тебе поможет». Вот оно и помогло. Разве моё спасение не чудо?

— Вполне возможно, — ничуть не удивившись, согласился со мной Телар. — Квер Леса всегда изобиловал ведунами и ведуньями, вероятно, таковым старик и является.

— Ну и ну… — только и нашлась, что сказать я, растерянно разводя руками.

Браслет и почти шпионские страсти

Полусонная после плотного позднего завтрака, уже разморённая духотой, я потягивала из стакана минеральную воду, созерцая море. Телар был погружён в очередной разговор по мобильному — и снова на непонятном мне языке. Ну что ж, имеет на это полное право.

Созерцание волн безбрежного моря постепенно погрузило меня в приятные воспоминания. Я вспоминала рыболовную базу, ребят, Баксика… Яркие картинки и образы сменяли друг друга, словно слайды допотопного, давно вышедшего из употребления диапроектора. Вот я волочусь по мокрой траве, бульдожьей хваткой вцепившись в ускользающий спиннинг; а вот праздник Нептуна и появляющийся из воды Телар с белой лилией за ухом… Вот… стоп. Стоп–стоп–стоп.

— Водоворот, — вдруг выпалила я, словно отвечала на вопрос, осенённая неожиданной догадкой.

— Да, — с такой же интонацией сказал Телар и улыбнулся.

Он уже закончил телефонный разговор и теперь сладко потягивался в кресле, думая о чём–то приятном.

— Что «да»? — непонимающе спросила я.

— А что «водоворот»? — откровенно веселился Телар.

— Твоих рук дело? — нетерпеливо скорректировала я вопрос.

— Нет, не моих… не я его замутил, — продолжал потешаться Телар.

— Я тебя зарежу, — угрожающе протянула я. — Ты же знаешь, о чём спрашиваю. Ведь это ты спас меня и ребят, так или нет?

— Тебя — я, ребят — мои люди, — просто ответил мужчина, не переставая улыбаться.

Я посмотрела в его смеющиеся глаза так, как посмотрел бы дотошный следователь, случайно распутавший важное преступление и обнаруживший, что всему виной он сам — и не знала, как быть. Получается, Телар уже дважды спас мне жизнь. Всё бы ничего, но до поездки в Астрахань моей жизни ещё ни разу не угрожала реальная смертельная опасность.

— Спасибо, — кротко поблагодарила я, смутившись.

Не желая подавать виду, что растерялась, и пытаясь перевести разговор снова в шутливую колею, я нарочито бодрым голосом поинтересовалась:

— А ребят мужчины спасали или женщины?

— Мужчины, мои телохранители, — удивлённо ответил Телар, не понимая, к чему я клоню.

— Ха! — ухмыльнулась я. — Только ты ребятам, пожалуйста, не говори об этом. Скажи, мол, их спасли прекрасные русалки, ибо, вспомнив о том, каким образом они получили под водой кислород, боюсь, ребята инфаркт заработают.

Телар звонко рассмеялся и я вместе с ним. Уф–ф–ф, очередная порция юмора — и смущение улетучилось.

— А как ты оказался в том забытом богом месте?

— Браслет помог, — просто ответил мужчина. — На твоё счастье, он оказался у тебя на руке, а не дома, в тумбочке. Дорогой браслет на обычной женщине на рыбалке показался бы мне дикостью, но ты, сама того не понимая, всё сделала правильно и тем самым спасла жизнь себе и ребятам.

— Это не я… — тихо сказала я, вдруг осознав, как всё произошло на самом деле.

— Что не ты?

— Это не я додумалась браслет надеть, меня Баксик заставил, — медленно проговорила я, вспоминая, как щенок притащил перед самой дорогой украшение и не оставлял меня в покое до тех пор, пока не увидел его на моём запястье.

— Я же говорил тебе, собака волшебная, — улыбнулся Телар.

— М-да… Послушай, а водоворот мог возникнуть под воздействием магии? Уж слишком внезапно и из ниоткуда он появился.

— Я тоже об этом подумал, — медленно ответил Телар, внезапно нахмурившись. — Теоретически — да. Волшебники кафта Разрушительных Сил Природы имеют право управлять природными явлениями, но они не имеют права причинять вред другим волшебникам или людям и уж тем более убивать с их помощью. Предвосхищая следующий вопрос, Хорида, по идее, умеет вызывать в том числе и водоворот, но по Закону, принадлежа другому кафту, обязана получить на это письменное разрешение как минимум главы квера Водных стихий, причём просьба должна быть чётко мотивирована и аргументирована.

М-да, очевидная несостыковочка: не представляю Хориду, в письменной форме мотивирующую свою просьбу острой необходимостью меня утопить.

— Я же говорю, вряд ли это Хорида, — подумав, сказала я. — Но кто тогда? Убеждена, водоворот, как ты выразился, кто–то замутил. Да ещё это вчерашнее преследование и ведь снова на воде.

— Алён, не готов ответить на твой вопрос, прости, — растерянно ответил Телар. — Стараюсь выяснить, но пока ничего вразумительного сказать не могу.

— Ну да ладно, — махнула рукой я. — Какой смысл переливать из пустого в порожнее? Так что ты там начинал рассказывать о браслете?

При упоминании о браслете выражение лица Телара сразу же смягчилось. Он с нежностью посмотрел на своё украшение и охотно пояснил:

— Видишь ли, между браслетами братьев и сестёр существует магическая связь и если что–то происходит с одним из их владельцев, второй немедленно об этом узнает. Затем, при помощи своего браслета, он автоматически пеленгует местонахождение второго и переносится к брату или сестре, оказавшимся в беде. У тебя браслет моего брата, именно он предупредил меня о грозящей тебе смертельной опасности и помог тебя отыскать.

— Вот этот самый браслет?

— Вот этот самый браслет. Эта штука — чудо волшебного мастерства, — улыбнулся Телар, с любовью рассматривая своё украшение. — Если его носит мужчина — он трансформируется в строгий мужской вариант, если женщина — в изящный женский, если поднести его к уху — он превращается в серьгу, к груди — в кулон, к ладони — в запонку, к пальцу — в кольцо, к запястью — он трансформируется снова в браслет.

— Кла–а–асс, — протянула я, искренне удивляясь магическим способностям неодушевленного предмета и, хитро улыбнувшись, не удержалась от шутки: — Главное, чтобы в полночь он не трансформировался в тыкву.

Сказала — и сама рассмеялась собственной шутке, как только воображение живо нарисовало меня, перекосившуюся посередине танцпола ночного клуба с отнюдь не эротичной пятикилограммовой тыквой, свисающей из правого уха вместо изящной, дорогой серьги.

— О’кей. Мой браслет передал твоему о грозящей мне смертельной опасности. Это понятно. Но как твой браслет известил об этом тебя? — продолжала допытываться я.

— Э–э–э… несколько жестковато известил, — виновато улыбнулся Телар и пояснил: — Он меня обжёг.

Мужчина нехотя снял браслет и продемонстрировал запястье, вокруг которого краснел свежий след от ожога. Я невольно охнула и прикрыла губы пальцами: ничего себе оповещение! Подавив испуг, я взяла его руку в ладони и внимательно рассмотрела рану.

— Ой… как же тебе, наверное, больно… Извини меня, пожалуйста, это я во всём виновата, — с искренним раскаянием и сожалением в голосе сказала я, поглаживая его руку.

— Да нет, ты тут совершенно ни при чём, — добродушно отмахнулся Телар.

— А зачем же ты браслет на ране оставил, почему на другую руку не надел? И вообще, ты чем–нибудь мазал место ожога?

— Конечно. Уже ничего не болит, рана несерьёзная.

— А это что за белый рубец? — я вдруг заметила длинный белый шрам, идущий параллельно свежей ране.

— Это след от предупреждения, оставленного браслетом в то мгновение, когда я лишился брата… — после непродолжительной паузы нехотя ответил Телар и осторожно высвободил руку из моих ладоней. Он молча вернул браслет на место, закрыв рубцы.

— Мне очень жаль, правда… — сочувствующим голосом сказала я и спешно предприняла попытку перевести разговор, засыпав его новыми, по моему мнению, нейтральными вопросами.

— А ты всё время носишь браслет? И когда спишь, и когда моешься? Совсем не снимаешь?

Я осеклась и немного сбавила обороты: мои вопросы почему–то застали его врасплох. Мне показалось или он смутился? Хм… и что я, собственно, такого–эдакого спросила?

— Э–э–э… — начал было Телар и запнулся, сомневаясь, как продолжить.

— Это страшная шпионская тайна? — ободряюще улыбнулась я.

— Да нет, конечно, — расслабился Телар и улыбнулся в ответ. — Когда–то я носил его круглые сутки, потом… перестал, а теперь вот уже в течение нескольких дней снова не снимаю с руки.

Настала моя очередь смущаться. Я принялась заинтересованно рассматривать на песке маленького крабика, спешащего спрятаться в норке рядом с топчаном.

— Слушай, — вдруг обратился ко мне решительно настроенный Телар, вставая и потягиваясь. — Хватит напрягать мозг, пришла пора напрячь наши тела. Снимай штаны, пошли в воду.

Я изумлённо на него уставилась, руки автоматически поползли к бокам, готовые занять боевую позу, а в душе всё так и заклокотало от возмущения: что значит «пришла пора напрячь наши тела»? Это кто сказал? Я? Нет! Значит, не пришла. Мне лучше знать, когда пришла, а когда нет.

— Э, не буянь, мой милый воинственный человечек. Как сказал бы твой любимый Карлсон: «Спокойствие, только спокойствие!» — прыснул со смеху Телар, отпрыгивая от меня подальше и принимая шутливую оборонительную позицию. — Я хотел напомнить: пришло время для плавания — посмотри наше расписание, так что снимай брюки и пошли плавать или ты в одежде предпочитаешь купаться?

Почувствовав себя полной идиоткой, я поспешно поднялась из–за стола и, нарочито заинтересованным взглядом уставившись на муху в тарелке с фруктами, принялась стягивать с себя футболку и брюки. Скорее бы в воду — нырнуть поглубже и спрятаться от позора! Кстати, а откуда он знает про моего любимого Карлсона? Хм. Как пить дать партизанил.

Телар ловко подхватил меня на руки и вышел из шатра. Безжалостно палящее солнце разогнало всё живое на пляже: кого–то отправило в отель, кого–то в тень деревьев, а кого–то в прохладную, влажную норку. Абсолютно пустой пляж. Осознав непоправимую ошибку, — общаться стало не с кем — разозлённое одиночеством солнце принялось вымещать злобу на неодушевлённых предметах и субстанциях, превращая окружающее пространство в одну большую, пышущую жаром русскую печь.

Ойкая от соприкосновения босых ног с раскалённым песком, Телар добежал до моря и, пройдя с десяток метров вперёд по воде, передал меня в раскрывшиеся объятия набегавшей волны, которая подхватила моё тело и закачала, убаюкивая, словно младенца в люльке. Боже, какое невероятное блаженство доставляет телу освежающая вода в знойный летний день! Ощущения от подобного контакта могут сравниться лишь с ощущениями от секса с любимым человеком… хм… пожалуй, ещё и с ощущениями от безостановочного клёва на рыбалке. Одна волна сменяла другую, а я всё зависала и зависала на этих водных качелях, не в силах прервать порядком затянувшийся момент блаженства и поплыть.

— Хватит прохлаждаться, — отплевываясь от попавшей в рот воды, сказал Телар, уже успевший сплавать до буйка и обратно. — Нам нужно поработать, поплыли к буйку. Будет ещё время побарахтаться.

— Э–э–э… а это безопасно? Вдруг опять морская змея или на сей раз медуза какая–нибудь? — осторожно спросила я, нехотя расставаясь с волнами и беря курс прочь от берега.

— Да, — коротко и серьёзно ответил Телар. — Проколов больше не будет. Нас охраняют по всему периметру.

— И где охрана? — с любопытством поинтересовалась я, оглядевшись по сторонам и не обнаружив в зоне видимости ни единой живой души.

— Повсюду, — просто ответил Телар и, заметив, что его лаконичные объяснения меня явно не удовлетворили, конкретизировал: — На берегу, на воде, в воздухе и под водой.

Вах… Внезапно я почувствовала себя героиней шпионского романа, выполняющей тайное задание правительств нескольких государств, реализация которого, само собой разумеется, спасёт мир… от чего–нибудь… не знаю от чего, но точно спасёт. На меня открыли охоту вражеские спецслужбы, перед которыми поставлена недвусмысленная задача: остановить любой ценой. Понимая, что никаким самым современным оружием, наподобие межконтинентальной баллистической ракеты с отделяющимися ядерными боеголовками такого профи, как я, не возьмёшь, спецслужбы задействовали особый план «Б» и предприняли не увенчавшиеся успехом попытки извести меня способами и средствами, не доступными для восприятия вымуштрованным суперагентом: утопить с помощью водоворота, закусать змеями…

Но все их безумные затеи с треском провалились, и вот я плыву, реализуя последний этап своей беспроигрышной стратегии. Там, под буйком, находится то, что спасёт мир. К сожалению, об этом известно не только мне, но и врагам, которые непременно попытаются меня убить по пути к намеченной цели. Я знаю об этом, но не трушу, поскольку всего лишь нахожусь на любимой работе, которую определила для себя много лет назад и ради выполнения которой готова пожертвовать жизнью. В помощь мне дружественные спецслужбы отрядили лучших бойцов, плотной стеной отгородивших меня не только от потенциальной угрозы, но заодно и от всего остального мира, чтобы ничто не нарушило хода моих бесценных мыслей, не помешало выполнить задачу. Похоже, они даже умудрились выключить шум моря, поскольку я не слышу ничего, кроме их позывных.

— Священная Корова, Священная Корова, я — Пирамида Хеопса, приём. У вас всё спокойно? — слышу я английскую речь с сильным арабским акцентом.

— Кенгуру, я — Суши, у нас маленькая проблемка: Баварская Колбаска наступила на морского ежа, нужно временно прикрыть её базу, — раздаётся с другого конца, исковерканный английский едва угадывается.

— Я Кенгуру, вас понял, прикроем… а кто у нас Морской Ёж? — раздаётся ответ на хорошем английском.

— Кенгуру, она на обычного морского ежа наступила, пошла в медсанчасть выковыривать иголки, — слышу пояснения.

И почему я вынуждена слушать всю эту хрень? А что если эти сто метров до буйка последние в моей жизни? Уж лучше бы включили море…

— Алён, ау–у–у, Алёна, ты меня слышишь? — услышала я какой–то неизвестный позывной и, выйдя из раздумий, посмотрела в сторону, откуда раздался голос. Телар уже давно плыл в метре от меня и всячески пытался привлечь внимание к своей скромной персоне.

— Алён, с тобой всё хорошо? Как себя чувствуешь? — озабоченно спросил он, вглядываясь в моё лицо. — Вид у тебя какой–то торжественно–отрешённый.

— Не волнуйся, полный порядок! — бодро отрапортовала я, разгоняя последние остатки приключенческих грёз и наращивая скорость. — Так, призадумалась чуток…

Сексуальный допрос

Вернувшись в шатёр, мы наскоро вытерлись полотенцами и плюхнулись на топчаны, расслабляя натруженные мышцы. Красота. Освежившиеся тела, охваченные приятной истомой, охотно предались неге.

В наше отсутствие кто–то навёл порядок в шатре: топчаны были аккуратно застелены, песчаный пол выровнен, на столе появились дополнительные бутылки с минеральной водой, блюдо с фруктами заменили на новое. Мне показалось, что и цветы в вазе заменили на свежие, точно такие же. Цветочную гирлянду под потолком спрыснули водой, и в благодарность взбодрённые цветы наполнили помещение более сильными ароматами.

— А как вы размножаетесь? — вновь очнулась я.

— Спорами, как грибы, — прыснул со смеху Телар.

— Ой, прости… — извиняющимся тоном пролепетала я, кляня себя за бестактность, и поспешила исправиться: — Вопрос прозвучал не совсем корректно… э–э–э… я хотела спросить, как вы зачинаете детей, вынашиваете, рожаете…

— Алёна, мы же почти обычные люди, порождённые планетой Земля, а не прилетевшие из других галактик инопланетяне. Поэтому всё, что тебя интересует, происходит точно так же, как и у людей. Есть, правда, некоторые особенности и отличия.

Телар замолчал, заметно приуныв.

— И что это за особенности и отличия? — бесцеремонно поинтересовалась я, сгорая от любопытства.

— В последние столетия мы столкнулись с серьёзной демографической проблемой.

— Тоже мне особенности, у людей те же проблемы.

— Те, да не те. Не забывай, людей значительно больше, чем волшебников.

— А сколько вас?

— По последней переписи — всего около десяти миллионов.

— Так много!? — удивлённо воскликнула я, не веря своим ушам. — Это же целое небольшое государство!

— Разве это много? — вопрос Телара прозвучал риторически. Он помолчал немного и со вздохом продолжил: — Это — мизер, но дело даже не в том. Когда–то нас было несколько сотен миллионов. Но междоусобные войны и эпидемии резко сократили численность. И потом, экология… Раньше в наших семьях рождались только тройняшки — об этом позаботилась эволюция, то есть каждая волшебная семья оставляла после себя троих детей. Конечно, находились и те, кто решался на вторую беременность, но таких было совсем немного… сама понимаешь, далеко не каждый осмелится растить шестерых детей. Быстрое развитие общества в целом, технический прогресс, блага цивилизации и вызванное, казалось бы, позитивными изменениями общее ухудшение экологической обстановки, больно ударили по и без того немногочисленному волшебному народу. Мы и представить себе не могли, насколько наши организмы оказались неподготовлены к подобным стремительным с точки зрения истории изменениям — то, что создавала эволюция десятками тысячелетий, разрушилось в течение каких–то нескольких сотен лет, а новое вызреть не успело.

В семьях волшебников вместо трёх стало рождаться исключительно по два ребёнка–близнеца, то есть мы вышли на обычное воспроизводство. Слава Богу, по нашему Закону мы обязаны оставить после себя потомство, а природа позаботилась о том, чтобы среди нас не было бесплодных. Закон свят и никому даже в голову не придёт усомниться в необходимости выполнить свой долг перед волшебным сообществом, поэтому по двое детей имеет каждая семья. Но жизнь не стоит на месте и волшебники, как и обычные люди, стали реже решаться на повторную беременность, памятуя о том, что обречены снова на двойню. У нас также существует детская смертность, мы погибаем в катастрофах, авариях и от болезней, а женщины предпочитают рожать после тридцати. Вот и получается — мы постепенно вымираем.

Телар снова замолчал, предаваясь грустным мыслям.

— А вы можете жениться или выходить замуж только среди своих? — осторожно спросила я, чувствуя необъяснимую нервозность. Хотя зачем мне переживать? Я же теперь волшебница.

— Слава Богу, нет, — заметно оживился Телар. — Знаешь, когда–то составить пару с обычным человеком было невозможно. Во–первых, такой союз запрещался Законом, и нарушителей ожидала серьёзная кара. Во–вторых, в нас генетически была заложена способность встречаться только с себе подобными и рожать детей только от себе подобных, что само по себе делало запрет на законодательном уровне бессмысленным. Теперь же всё иначе, снова эволюция и соответствующие корректировки в Законе. Мы можем вступать в браки с обычными людьми, только вот случается это крайне редко.

— Почему?

— В общем–то, нам вполне хватает представителей собственного общества. Кстати, помнишь, я рассказывал тебе о том, каким образом можно стать волшебником? Так вот, есть ещё один способ и он более вероятен, чем изложенные ранее, хотя и такие случаи единичны: нужно стать женой волшебника или жениться на волшебнице. При этом оба должны принадлежать одной стихии.

— А ты кто по знаку Зодиака?

— И я Скорпион.

— Это совпадение, что ты управляешь кафтом Воды и при этом являешься водным знаком?

— Нет, правило.

— Правило? А если у тебя родится ребёнок, скажем, Лев?

— Исключено.

Я уставилась на него в полном замешательстве. То есть, как это исключено? Даже при самом тщательном, скрупулезном планировании нередко случаются срывы. Помимо прочего беременность может продлиться не девять месяцев, как положено, а меньше и что тогда? Да и не всегда получается забеременеть именно в тот месяц, который нужен.

— Прости, не поняла, — осторожно начала я. — Вы контролируете даты зачатия и родов? А как же форс–мажоры?

— Не мы сами контролируем, снова генетика. Наша женщина не может забеременеть, если она не обручена и если пара не решила завести детей. Только при соблюдении этих условий наступает беременность, причём именно в том месяце, который необходим, чтобы через положенное время родить ребёнка своей стихии. У нас не бывает преждевременных родов, точнее, близнецы не выживают, если по какому–то стечению обстоятельств им предстоит появиться на свет под знаком чужой стихии, отличной от стихии родителей.

— Я правильно понимаю, вы можете заниматься сексом, не опасаясь последствий?

— Не совсем. Венерические заболевания никто не отменял, поэтому предохраняться необходимо в любом случае, — спокойно ответил Телар.

— Э–э–э… ну да, конечно, — смутилась я.

Что–то меня не в ту степь понесло, пора покидать опасное сексуальное русло. Но как это сделать? Интересно ведь до безумия!

— А мужчины–волшебники? Если они встречаются с обычными женщинами и по какой–то причине не предохраняются? Женщины тоже не беременеют?

— Кхе… — Телар явно смутился. Он помялся немного, внимательно изучил жука, ползущего по простыне, сбил его щелчком на песок, потом почесал шею и нехотя ответил: — Ещё как беременеют, даже предохраняясь. Снова генетика.

Я ощутила неприятные спазмы в желудке, словно студентка, стоящая перед столом экзаменатора и готовящаяся тянуть билет. Не подав и виду, что мне неприятна эта информация, я спокойно попросила:

— Поясни.

Телар помялся и нехотя продолжил:

— Видишь ли, внебрачные связи с обычными женщинами у нас поощряются, поскольку на данный момент это единственная возможность увеличить нашу численность. Женщина, как правило, рожает одного ребёнка и генетически он — чистый волшебник — снова эволюция, вот только какой стихии он будет принадлежать — запланировать или хотя бы заблаговременно определить невозможно. В этом случае зачатие и роды подчиняются закону лотереи, как у людей.

— То есть, вы используете нас для продолжения собственного рода, — нахмурившись, констатировала неоспоримый факт я, поднимаясь с топчана.

Я медленно шагнула к столу, взяла с тарелки яблоко и тяжело опустилась на стул. Мне вовсе не хотелось яблока, но я впилась в него зубами и грызла, грызла, потом тщательно пережевывала, словно пыталась выместить на нём злобу. Вот гады! Теперь понятно, откуда столько матерей–одиночек.

— Отчасти да, — нехотя согласился Телар, усаживаясь на соседний стул, и поспешно добавил: — Но ведь и ваши мужчины становятся отцами далеко не всегда в законном браке. И потом, мы никогда не оставляем матерей наших детей, о них заботятся материально и помогают растить маленьких волшебников. Специальные органы опеки стихии ребёнка берут его под свой контроль.

Мне почему–то вспомнилась кукушка, подбрасывающая своё яйцо в гнездо ничего не подозревающей рядовой птички. Пройдёт немного времени и эта птичка вырастит для кукушки потомство, с той лишь разницей, что в отличие от людей потеряет своё собственное. В любом случае и то, и другое гадко, пусть даже волшебники мало чем отличаются от обыкновенных людей. Факт использования сам по себе противен, не говоря уже об ином моральном аспекте: вам бы понравилось, если бы ваш собственный муж радостно осеменял направо и налево ваших же подружек? Что же они за люди такие, эти волшебники?

— Ну и скольких ты уже осчастливил? — с вызовом спросила я, чувствуя не поддающийся контролю прилив ревности и вгрызаясь в новое яблоко.

— Никого я не осчастливливал и не собираюсь, — дружелюбным тоном ответил Телар, игнорируя мой явно враждебный настрой. — Я же царь, мне нельзя плодить потенциальную конкуренцию у престола.

От сердца немного отлегло, но на душе продолжали скрести кошки. И зачем только я углубилась в эту тему? В конце концов, это их мир и их правила, и кто сказал, что эти правила должны совпадать с нашими? М-да. Иногда обладать недостаточной информацией значительно полезней для здоровья и психики, чем знать чересчур много.

— А возможен брак между волшебниками разных стихий? — спросила я как ни в чём не бывало, решив положить конец раскопкам, чтобы ненароком не получить новой порции неприятных открытий.

— Практически возможен, но такие случаи редки.

— Почему?

— Нас тянет, прежде всего, к представителям своей стихии. Снова генетика…

Вот коз–з–зё… убогие люди, эти волшебники

По моей просьбе Телар переставил стол к самому входу и, подставив кресла, помог мне опуститься в одно из них, после чего занял соседнее. Мужчина взял с блюда гуаяву, нож, положил фрукт на маленькую тарелку, разрезал его на две половинки и принялся вырезать мякоть с мелкими косточками.

— А я прям с косточками ем, — сказала я и, тоже взяв гуаяву, откусила от неё большой кусок.

— Что ты делаешь? Кто так ест? — нравоучительным тоном сказал Телар. — Фиг с ними, с косточками. Нужно обязательно сбрызнуть фрукт лаймом и посыпать сахарным песком, вот тогда получишь вкуснотищу, — с удовольствием комментировал Телар по ходу действий.

— М-да? — я с сомнением покосилась на его практически готовый к употреблению, разрезанный на кусочки кулинарный шедевр и, цапнув кусочек, быстро отправила его себе в рот. — Вау! И правда вкуснотища!

Не долго думая, я отложила в сторону свою гуаяву, пододвинула к себе его тарелку и, взяв вилку, принялась с самым невинным видом уничтожать содержимое.

Телар открыл рот и растерянно на меня воззрился.

— Да ты не стесняйся, присоединяйся, — тоном гостеприимной хозяйки предложила я, бросая на него хитрые взгляды.

Продолжая растерянно на меня коситься, Телар взял вилку и торопливо подцепил кусочек, правильно понимая, что если не поспешит — останется с косточками.

— По–моему, к нам гости, — сказала я, заметив приближающегося к шатру официанта ресторана с большим круглым подносом в руках, накрытым белоснежной салфеткой.

— Момент, — Телар выскочил наружу и принял из рук официанта поднос, на котором оказались три небольших графина с напитками. — Клубничный шейк, банановый и шоколадный, что будешь?

— Давай клубничный.

Телар наполнил стаканы, и мы припали губами к трубочкам.

Развалившись в кресле и вытянув под столом ноги, я медленно потягивала шейк, созерцая волны, пребывая в самом что ни на есть лирическом и сентиментальном расположении духа. Вчерашний и сегодняшний дни — волшебные дни, только вот смысл, который я вкладываю в данную характеристику, ничего общего с волшебством не имеет. Я, не задумываясь, согласилась бы на повторение страшных событий позапрошлой ночи, лишь бы вновь провести эти дни с Теларом так, как мы их проводим.

Наш поцелуй продолжал будоражить моё воображение, наполняя душу каким–то необъяснимым пьянящим восторгом, сродни восторгу без памяти влюблённой девчонки от первого настоящего поцелуя. Эти два дня, почти игнорируя дела, Телар занимался исключительно мной, уделяя моей скромной персоне максимум внимания. Это так приятно… Нет, не так: это умопомрачительно приятно, поскольку речь идёт не об абстрактном мужчине, а о Теларе.

Его забота чувствовалась и проявлялась абсолютно во всём и с моей стороны не могла остаться незамеченной и неоценённой. Разве я не утверждала, что женщина любит ушами лишь в самом крайнем случае? Именно в такой трактовке — нет? Хм, странно. Тогда говорю сейчас: на первом месте всегда стоят конкретные поступки, а уж потом, в качестве приятного дополнения, слова.

«Я правильно понимаю, ты не хочешь услышать от Телара слов о любви?» — осторожно откашлявшись, спросил внутренний голос.

Проснулся. С добрым утром. Нет, неправильно понимаешь, процитирую сама себя: «… в качестве приятного дополнения — слова». Так что я не против слов о любви, только вот…

«Ну–ну, продолжай», — усмехнулся внутренний голос.

Я задумалась, не понимая, что меня так напрягло. Конечно же, я хочу, чтобы Телар признался в любви! Э–э–э… только не сейчас.

«Почему не сейчас?» — вкрадчиво докапывался внутренний голос, наверняка довольно потирая лапки в предвкушении.

«Потому что… потому что… я… боюсь».

И как только я сама себе в этом призналась, мой неподготовленный мозг тотчас же был атакован роем мыслей, каждая из которых признавалась в своём собственном страхе. Получается, я боялась полюбить и позднее разочароваться; боялась, что слова о любви прозвучат преждевременно, поскольку, с моей точки зрения, у Телара не было достаточно времени полюбить меня по–настоящему. Он лишь увлечён, пылает легко проходящей страстью и не более того. А ещё я боялась, как бы Телар не охладел ко мне, узнав, что я никогда не смогу подарить ему ребёнка; боялась серьёзных отношений с царём; боялась, что окажусь не в состоянии удержать столь завидного жениха… мама дорогая, гораздо проще перечислить, чего я не боялась.

Пока мужчина и женщина просто дружат или встречаются, не признаваясь друг другу в любви, их взаимоотношения ничем не связаны и ничем не обременены. Оба они — вольные птицы и потому вольны поступать по отношению друг к другу как им заблагорассудится. Женщина, к примеру, может легко мириться с существованием «личной жизни» у своего приятеля, приятель же может легко относиться к поездке женщины на отдых не с ним, а с подругой, и так далее, и тому подобное. Но стоит мужчине — в редких случаях женщине — признаться в любви, как их отношения либо стремительно взлетают и выходят на более высокий и сложный уровень, либо так же стремительно рушатся, если вторая сторона не готова или не хочет подобного перехода. Сразу оговорюсь: я рассматриваю серьёзные отношения между мужчиной и женщиной, а не грубую, но далеко не всегда безрезультатную попытку мужчины с помощью признания в любви затащить в постель наивную, развесившую уши барышню, причём любого возраста.

Если вы ждёте от своего мужчины признания в любви и всячески его подталкиваете к этому действию, будьте внутренне готовы сказать «да», ответить взаимностью на его чувства, иначе к чему всё это? Для самоутверждения? Но это жестоко и бесчеловечно. Нельзя играть с любовью, это нечестно по отношению к партнёру, который на что–то надеется, строит планы…

Пока я не готова к признанию в любви со стороны Телара, отчасти потому, что не верю в любовь с первого взгляда, любовь, не проверенную временем; отчасти оттого, что боюсь нового витка в развитии отношений, хотя и хочу его безумно. В подобных вопросах трус я, уж простите.

Я тряхнула головой, разгоняя назойливые мысли и стараясь снова расслабиться. И почему мне не дано тупо наслаждаться моментом, не задумываясь о будущем? Наши с Теларом отношения развиваются замечательно, а послезавтра я уезжаю в Москву и… и… и о них можно будет… забыть?

«И всё же я шваркну тебя когда–нибудь по дурной голове чем–нибудь тяжёлым, чтобы отбить половину мозга, отвечающую за подобные глупые мысли! — раздражённо отозвался внутренний голос. — Опять ты себя на ровном месте накручиваешь!?»

«Всё, молчу, молчу. Ты прав».

— Скажи, а почему мы приехали именно сюда? Ты же царь, зачем тебе лишние сплетни и пересуды за спиной? — потягивая шейк, спросила я, отвлекая Телара от очередной гуаявы. — Мог бы вызвать лекаря на базу или в какое–нибудь уединённое место, не привлекая к себе внимания. Прокол с твоей стороны, Ваше Величество.

Я окинула мужчину подчёркнутым взглядом превосходства и, стащив с его тарелки самый большой кусок фрукта, отправила его себе в рот.

— А чего мне бояться? — жуя, спокойно ответил Телар, не глядя на меня, сосредоточившись на кусочках гуаявы на тарелке. — Я люблю тебя, ты — меня, отныне мы будем вместе, следовательно, пусть привыкают.

Меня словно кирпичом по голове шарахнуло: Телар произнёс эти священные слова таким обыденным тоном, как если бы он являлся счастливым обладателем единственного в мире кобеля, выжившего после ядерной войны, а я — суки и сомнений в том, что отныне они должны жить вместе и старательно воспроизводить собачий род, не было.

От его слов я непроизвольно глубоко вдохнула, и пришпоренный воздухом кусок не разжеванного фрукта заткнул моё горло, словно точно подогнанная пробка — горлышко бутылки. Почувствовав, что не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть и смертельно испугавшись, я вскочила, вылупив глаза, и сжала горло обеими руками, как если бы пыталась выдавить злосчастный кусок наружу. Не на шутку перепуганный Телар подскочил ко мне, едва не опрокинув стол и, обхватив меня сзади, изо всех сил нажал руками на живот. В тот же миг, собрав остатки мужества, катастрофически исчезающего под воздействием паники, я сделала резкий выдох и под напором наших с Теларом совместных усилий кусок гуаявы выскочил. Поддерживаемая Теларом, я медленно опустилась обратно в кресло, не в силах успокоить трясущиеся руки и ноги — настолько силён был стресс.

— Господи, как тебя угораздило? — испуганным голосом прошептал присевший рядом Телар, которого трясло не меньше, чем меня.

Он принялся бестолково поглаживать меня по плечу.

Замахав беспорядочно руками и тряхнув головой, я остановила его, дав понять, что не намерена сейчас ничего обсуждать и вообще хочу, чтобы меня на время оставили в покое. Телар послушно повиновался и без особого энтузиазма вновь сосредоточился на своей гуаяве.

Опомнившись от стресса, связанного со злополучным куском одного из самых любимых фруктов, я вновь попала под стресс, но уже от фразы, произнесённой мужчиной и спровоцировавшей инцидент, едва не лишивший меня жизни. Две вещи в словах Телара сразили меня наповал. Во–первых, всего несколько минут назад я пришла к заключению о неготовности услышать признание в любви и тут — на тебе, признание, как гром среди ясного неба. Во–вторых, я же женщина! Да, в чем–то сильная и мужественная, но женщина же! А какая женщина жаждет услышать признание в любви, произнесённое таким само собой разумеющимся, обыденным тоном!? Какое же это признание!? Хрень какая–то, а не признание! И эту хрень я должна запомнить на всю жизнь и в старости поделиться хреновыми воспоминаниями с потомками!?

Ехидная память на пару с воображением тотчас прокрутили в голове отрывок из кинофильма «Обыкновенное чудо»: «Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я — чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь жду». Так куда там герой приглашал героиню? На сеновал? М-да… После такого признания Телару впору забить мне ночью стрелку на пляже, на топчане, или на травке под гибискусом.

Телар говорил так, как будто давным–давно и неоднократно излил мне свои чувства и теперь лишь повторял то, что было и так известно, причём всему свету. Но больше всего бесило даже не это, а беспечная уверенность, с которой он утверждал, будто я люблю его! В этом я даже сама себе до сих пор не признавалась, поскольку не была уверена!

«Закрой рот и не вздумай спорить, послушай умного человека… что–то здесь не так», — предупредительно зазвучал в голове знакомый поучающий голос в тот самый момент, когда я уже была готова взорваться.

На этот раз я не стала с ним спорить, а неимоверным усилием воли взяла себя в руки, на ходу меняя тактику.

— Прости, не поняла, что ты там сказал? — спокойно спросила я, втайне на что–то надеясь… м-да… и от себя в тайне тоже.

— Что? — на автомате отозвался Телар, не переставая жевать, но отводя взгляд от тарелки и фокусируясь на мне.

— Что ты сказал, когда я подавилась? — терпеливо переспросила я.

— А! Спросил, как тебя угораздило, — наконец, сориентировался он и положил в рот очередной кусок гуаявы.

Вот ёлки зелёные, сама виновата: каков вопрос, таков и ответ.

— Да не про это, — отмахнулась я, начиная нервничать. — До того как подавилась. Про любовь что–то… Да прекрати жевать, в конце концов! Пожалуйста.

Еще чуть–чуть — и я надену блюдо с фруктами ему на голову.

Телар на мгновение опешил, но жевать прекратил и поспешно проглотил еду. Он наморщил лоб, пытаясь сообразить, о чём это я, и через несколько секунд раздумий обрадовано выпалил:

— А, вот ты про что! Я сказал, что плевать хотел на сплетни, поскольку мы с тобой любим друг друга и всё равно поженимся, — сказал и снова принялся за гуаяву.

У меня перехватило дыхание, а перед глазами почему–то пронеслось стадо диких колобков, пискливо верещащих рэповую песенку и размахивающих косынками… Класс, просто класс, час от часу не легче: теперь — ещё и «поженимся». А это, как мне представляется, предложение руки и сердца?! Так на что я там втайне надеялась? И как быть? Надеть ему всё же фруктовую тарелку на голову — и вполне заслуженно — или, может, радостно запрыгать, захлопать в ладоши и по–блондински зачирикать: «О–о–ой, Тела–а–арчик, любовь моя до гро–о–оба! Я настолько счастлива, что у меня вот–вот грудь из лифчика от восторга выпрыгнет! Оказывается, у нас любовь и всё такое, и теперь мы поженимся — даром, что ли, приданое с пелёнок припасала? — и я нацеплю себе на голову дорогущую корону и пропишусь на твоём поганом троне!» Так, что ли!?

Разве так делают предложение руки и сердца!? Неужели я не заслуживаю нормального, человеческого признания в любви? Неужели я не заслужила того, чтобы он по крайней мере оторвался от своей поганой гуаявы и в торжественной обстановке предложил стать его женой? М-да… ещё чуть–чуть и, запихнув в рот очередной кусок, он небрежно пододвинет мне под нос вымазанным в соке ножом коробочку с обручальным кольцом…

С превеликим неудовольствием отрывая взгляд от такой манящей тарелки с фруктами и на всякий случай вцепляясь в спинку кресла, чтобы занять так и чешущиеся руки, я шумно сглотнула и, чувствуя, как начинаю краснеть и ощущать неловкость, осторожно спросила:

— Э–э–э… прости, пожалуйста, не поняла: это ты мне так в любви оригинально признаёшься?

— Зачем? — тоном, предполагающим, будто я несу полную околесицу, в свою очередь, спросил Телар.

— Что… зачем? — опешила я, почувствовав себя в костюме плэйбоевского зайчика на свадьбе у засидевшейся в девках пуританки.

— Зачем в любви признаваться? Я же ни в чём не провинился. А ты и так знаешь, что я тебя люблю, — недоумённо пожал плечами Телар и уставился на меня.

В свою очередь, я изумлённо уставилась на него, пытаясь уловить, разыгрывает ли он меня таким идиотским образом или его за компанию со мной тоже ядовитая змея тяпнула, только та, от яда которой помутнение рассудка наступает, надеюсь, временное? Мне вдруг страшно захотелось схватить в руки не фруктовую тарелку, а что–нибудь о–о–очень тяжёлое и изо всех сил шваркнуть его по башке: что он вообще себе позволяет!?

Начнём с того, что Телар сам заговорил о любви, и я его не подначивала, и не провоцировала. Он не просто испортил такой важный в отношениях момент — момент признания в любви, он вообще не счёл нужным этого делать, хотя и не отрицает своих чувств ко мне. В результате выходит следующее: я, как последняя блондинистая дура, требую от него признания в любви, а он не просто не хочет этого делать, а искренне недоумевает, как эта идиотская мысль вообще могла прийти мне в голову! Я чувствую себя оплёванной с головы до ног мохнатым, вонючим верблюдом.

— Алён, правда не понимаю… Я тебя люблю, ты меня тоже, чего ещё ты от меня хо… — растерянно заговорил Телар и внезапно застыл с открытым ртом, так и не закончив фразы, увидев, как моё лицо начинает со скоростью света наливаться кровью, ладони сжимаются в кулаки, а глаза исчезают под потоками слёз.

— ДА НИЧЕГО МНЕ ОТ ТЕБЯ НЕ НУЖНО!!! — в истерике заорала я, словно напившись «озверина», сотрясаясь от ярости и душивших меня рыданий. — Что, недостойна парочки приятных слов от царственной особы!? Мордой лица не вышла!? И с чего ты взял, будто я знаю, что ты меня любишь!? Ты хоть раз говорил мне об этом!? И какого хрена ты всё твёрдишь, как заведённый, будто я тебя люблю!? Какой козел наблеял тебе эту чушь!? Набей ему морду за вранье!!!!! Я ещё сама не знаю, люблю тебя или нет, а ты уже в этом уверен!? Что, никогда отказа не получал, плэйбой несчастный!? Да пошёл ты знаешь куда!!!!!!!! Видеть тебя больше не хочу!!!!!!!!!!!!!!!!

До глубины души оскорблённая, взбешённая, трясущаяся от обиды и унижения, я вскочила из–за стола с чётким намерением убежать куда глаза глядят. Мне было плевать, что я находилась где–то в далёкой Индии, за тысячи километров от дома, без документов и копейки денег при себе. Всё, чего хотела в тот момент, — убраться от Телара куда подальше и забыть о его существовании навсегда.

Сильные руки Телара схватили меня за плечи и остановили. Не глядя на него, я стала яростно вырываться, потом отпихивать его от себя и наконец начала лупить его что есть сил по груди, рукам и плечам кулаками. Я распалялась всё больше и больше. Мне хотелось если не забить его до смерти, то заставить плакать, кричать от боли, просить пощады по–настоящему. А он просто стоял и сдерживал меня за плечи, не предпринимая никаких попыток ни остановить, ни защититься — лишь напряг до предела мышцы, чтобы максимально смягчить силу ударов.

Выпустив пар, я бессильно уронила руки и закрыла глаза, продолжая горько рыдать. Словно мощными тисками, Телар сжал моё тело в крепком объятии — вырывайся, не вырывайся — бесполезно, да я и не пыталась. Его руки продвигались по моей спине, всё крепче и крепче прижимая тело к своей груди. На миг мне почудилось, будто после всей той гадости, которую я ему в сердцах наговорила, он хочет меня задушить и просто нащупывает место, чтобы ухватиться получше; но когда я услышала его громкое дыхание, а жаркие поцелуи нескончаемым потоком посыпались на мою голову, лицо, шею, руки, плечи… я вдруг осознала: он трепещет от страсти и не в силах ей противостоять.

— Господи, Алёнушка, милая моя, — незнакомым голосом, переполненным любовью и невыносимым отчаянием, зашептал Телар, прерываясь лишь на поцелуи: — Клянусь, я НЕ ПО–НИ–МА-Ю, чем мои слова и поведение так сильно задели тебя. Я люблю тебя больше жизни, не мучай, скажи, в чём моя вина? Уверен, произошла какая–то жестокая ошибка, возникло недопонимание, но где именно, в какой момент? Мы умные люди, давай всё обсудим и разберёмся в проблеме, и тогда станет понятно, как её решить. Клянусь, я всё для этого сделаю! А уйти ты всегда успеешь…

Он замолчал и поймал мой взгляд, взяв мою голову в ладони. Сняв стресс необычным для себя, но оказавшимся очень действенным способом, я тупо смотрела на Телара, словно недоделанный Буратино — на папу Карло. Но его побелевшее от стресса лицо и безумные глаза привлекли моё рассеянное внимание, заставили сконцентрироваться и вдуматься в смысл слов, которые он произнес. Действительно, странно всё это: не могла я так жестоко ошибиться в человеке, да и Телар не мог столь внезапно превратиться в самовлюблённого, эгоистичного придурка. Необходимо прояснить ситуацию.

Я молча кивнула в знак согласия и, облегчённо вздохнув, Телар поспешил усадить меня обратно в кресло. Я налила в стакан воды и сделала несколько больших глотков. Телар опустился в соседнее кресло, неуверенно приобнял меня одной рукой за плечи, а другой крепко сжал мою ладонь, словно опасался подвоха с моей стороны и не исключал вероятности того, что я вдруг вскочу и опять попытаюсь удрать.

— Давай начнём с самого начала, что именно тебя разозлило? — робко начал Телар, боясь сказать что–нибудь не так.

— Ну уж нет, — твёрдо отрезала я, понимая — ещё чуть–чуть и я снова начну злиться, переживая заново неприятные моменты. — Вопросы буду задавать я, а ты — отвечать. Только так.

— Как скажешь, — охотно согласился он.

— Почему ты решил, будто я знаю, что ты меня любишь? И откуда уверенность в том, что я тебя люблю? — спросила я, не глядя на него и кривясь от необходимости перетирать подобные вещи в далеко не девчоночьем возрасте.

— Так браслет же… — растерянно пролепетал Телар.

— Что… браслет? — настала моя очередь непонимания.

— Браслет сказал…

Я медленно повернула голову к мужчине и недоумённо на него уставилась.

— То есть, как это — браслет сказал?

Телар какое–то время так же недоумённо смотрел на меня, как вдруг… на него словно снизошло озарение.

— Понял! — радостно воскликнул он и, выронив мою ладонь, звонко шлёпнул себя по лбу. — Идиот! Урод! Кретин тупоголовый! Как же я раньше об этом не подумал!?

— Хм… самокритика, конечно, дело похвальное, но не мог бы ты пояснить, в чём, собственно, дело? — вежливо напомнила я о своём существовании.

— Я же рассказывал тебе о чудесных свойствах наших браслетов, помнишь? Распознавать любовь — одно из них! Данная опция очень полезна, учитывая малочисленность нашей популяции и огромный разброс по всем континентам. Браслет помогает определить, кто проявляет к тебе интерес, кто всерьёз тобой заинтересовался, а кто влюблён. Без него нам было бы крайне затруднительно найти любовь и составить пару. Можно, конечно, и без любви жениться, но без крайней нужды кто же на это решится?

Понимаешь, я всегда общался с волшебницами, которые так же, как и я, легко определяли степень моей заинтересованности ими, поэтому и решил, что тебе известно о моих чувствах. А от своего браслета я получил сигнал о том, что и ты меня любишь, вот и всё. Поэтому я и не понимал, в чём и зачем должен тебе признаваться: мы не признаемся в любви, поскольку в этом нет необходимости, — завершил объяснения Телар, радостно сияя.

Я задумчиво вгляделась в сияющую мордашку Телара. «Глупый, и чему же он радуется?» — подумала я, внезапно расстроившись. Он даже не представляет, какого счастья они себя лишают в нашей тусклой и жадной на незабываемые впечатления жизни… А как же сомнения и переживания по поводу того, любит или не любит? А милые серенады под окном? А как же безмерное счастье, когда, наконец, в романтической обстановке он открывает тебе своё сердце и предлагает стать его женой? А как же инстинкт охоты самца, постепенно завоёвывающего сердце и руку дамы, и эйфория от долгожданной и выстраданной победы? А как же помучить парня, перед тем как признаться в том, что он на самом деле тебе не безразличен? А как же… эх–х–х… И что взамен? Сексуальный пеленгатор, обнаруживающий потенциальную жертву?

Представляю себя на переговорах с предполагаемым партнёром по бизнесу. Я с ним любезничаю, немножко флиртую, из кожи вон лезу, чтобы растопить лёд первого общения и в конечном итоге добиться желаемого результата, а он достаёт из кармана браслет, замечает на нём фразу, наподобие: «объект шлёт тебя лесом», демонстративно убирает бумаги, защёлкивает портфель и, не попрощавшись, уходит с переговоров, громко хлопнув за собой дверью. Что же это за жизнь такая, когда вся твоя интимная подноготная известна каждому?! Получается, волшебники просто несчастные люди… Это неправильно, процесс нуждается в серьёзной доработке. Телар будет играть по человеческим правилам. Я сказала. Кстати, он уже по ним играет.

— Теперь всё ясно, — смущённо улыбнулась я. — Знаешь, прости меня, пожалуйста, за истерику: я действительно истрактовала твои слова превратно и потому вспылила… мягко говоря. Мне очень стыдно, честное слово.

— Не извиняйся, только я один во всём виноват: откуда тебе было знать про браслет? Это ты меня прости, я — тупоголовый осёл… и не спорь.

— И не собираюсь, — хитро прищурившись, сказала я, и мы рассмеялись.

— Скажи, а ваши браслеты никогда не дают сбой… ну–у–у… не ошибаются по поводу любви? — как бы невзначай спросила я, медленно наполняя клубничным шейком наши стаканы.

— Это исключено, — Телар замотал головой. — Всё чётко.

Он принял из моих рук стакан и отхлебнул из него большой глоток.

— Тогда почему твой браслет показал, будто я тебя люблю, когда на самом деле это не так? Вдруг на обычных людей и на меня он реагирует неадекватно? — продолжала копать я, как ни в чём не бывало.

Телар поперхнулся и растерянно на меня уставился. Мне даже жалко его стало… ровно на три секунды.

— То есть, как это не любишь?

— А вот так, не люблю, и всё тут.

— Даже чуточку?

Я удивлённо на него посмотрела:

— Как можно любить чуточку? Либо любишь, либо нет, третьего не дано.

Телар заметно приуныл.

— Я никогда не имел дела с обыкновенными женщинами или новоиспечёнными волшебницами… И даже представить себе не мог, что браслет в отношении них не работает… И я тебе даже не нравлюсь? — на сей раз в его голосе прозвучало отчаяние.

— Ну почему же, нравишься, очень нравишься… И Матвей с Иваном тоже нравятся, — спокойно ответила я, двумя пальчиками беря с фруктового блюда клубничку и краем глаза наблюдая за его реакцией.

Телар заметно занервничал, начал мять в руке стакан, ещё немного — и он его точно раздавит, словно бумажный.

«Не перегни палку», — предупредил меня внутренний голос.

«Не боись, всё продумано», — мысленно ответила я.

— Тогда всё понятно, — удручённо сказал Телар и поставил свой стакан на стол.

— Что понятно? — я отхлебнула из своего стакана.

— А я всё сообразить не мог, почему ты на меня вроде бы клюёшь, но в самый последний момент отвергаешь…

Настала моя очередь поперхнуться шейком и не просто поперхнуться, а от души подавиться, да так сильно, что Телару пришлось долго колотить меня по спине, чтобы помочь откашляться. Ещё парочка подобных высказываний и я подавлюсь окончательно и бесповоротно.

— О чём это ты? — наконец откашлявшись, спросила я, прекрасно понимая, что он имел в виду.

— Ты не хочешь со мной спать, — просто ответил Телар.

Он произнёс эту фразу таким обыденным и само собой разумеющимся тоном, как будто пояснял, что я постоянно отвечаю отказом на его регулярные невинные предложения поиграть в салочки.

— А какая взаимосвязь между тем, что я не хочу с тобой спать, и тем, будто теперь тебе всё понятно? — стараясь держаться спокойно, спросила я.

— Если мужчина и женщина серьёзно увлечены друг другом, между ними обычно возникает секс, это же нормально, правда?

— Прости, не совсем понимаю… как конкретно это происходит? Ты видишь по браслету — некая дама проявляет к тебе интерес, дама также замечает по своему пеленгатору, что она тебе небезразлична. Как дальше? Вы подмигиваете друг другу и бежите в ближайшие кусты?

Телар звонко расхохотался, шлёпая себя ладонями по коленкам, потом внезапно смолк и задумался, а после продолжительной паузы ответил:

— Хм… Не так, конечно, но смысл ты передала верно.

Фу–у–у… какая пошлость… даже кролики на их фоне выглядят более моральными.

— О’кей. Скажи, а что ты испытываешь от такого секса? Я не имею в виду физическое удовлетворение, которое, разумеется, наступает. Что ты получаешь для души, для сердца?

— Э–э–э… я не думал об этом, — честно признался Телар.

— Скорее всего, просто больше ничего не испытывал, — со вздохом выразила я свою точку зрения. — Знаешь, женщины — я не имею в виду волшебниц, про которых ничего не знаю, — прелюбопытные существа. Взять, к примеру, меня. У меня были мужчины, не много, но были. И неофициально замужем я целый год была, поэтому физиологическая сексуальная потребность образовалась. И что делать? Разумеется, удовлетворять. Это нормально. Поэтому я заводила романы, романы с мужчинами, которые были мне симпатичны, но с которыми — и я была в этом абсолютно убеждена — у меня никаких серьёзных отношений сложиться не могло. Это может прозвучать цинично, но я их тупо использовала для удовлетворения личных сексуальных потребностей. А что делать, если «принц на белом коне» где–то заблудился? Знаешь, с такими мужчинами я шла в постель практически сразу, поскольку кроме секса мне от них ничего не требовалось.

По–другому обстоит дело в том случае, когда встречаешь мужчину, который нравится тебе иначе, и ты понимаешь: ваши отношения вполне могут перерасти в нечто более серьёзное — в любовь. Вот тут начинают твориться странные вещи: ты вдруг понимаешь, что не можешь запросто лечь с ним в постель, почему–то отбрасываешь неудовлетворённые сексуальные потребности на задний план и начинаешь думать о духовной близости. Тебе нравится проводить с ним время, будь то в походе или в баре, дома за чашкой чая или в музее. Где–то я услышала интересную мысль о том, что самый лучший секс бывает с человеком, с которым хорошо и без секса… Если духовная близость возникает, тебя ещё больше страшит физическая близость с этим мужчиной, поскольку прекрасно понимаешь, что за ней последует любовь, по крайней мере с твоей стороны. Тебя терзают сомнения по поводу того, действительно ли он тебя любит или нет. Мужчины ведь устроены иначе, и механизм возникновения любви у них другой. А что если ты полюбишь, а он нет?

В конце концов, осознавая, что он именно тот, кто тебе нужен, ты либо устраиваешь своему мужчине бесчисленные проверки, либо убеждаешь себя в его любви, либо плюёшь на всё и ложишься с ним в постель, открывая сердце любви. Вот тогда ты получаешь физическое удовольствие, помноженное на духовную близость и кучу всяких разных дополнительных составляющих, делающих человека действительно безумно и надолго счастливым, а не просто сексуально удовлетворённым. То есть прибавив два к двум, получаешь пять или, выражаясь умными фразами, синергетический эффект собственной персоной.

— Думаю, я тебя понял, — задумчиво сказал Телар после продолжительной паузы и… вдруг хитро прищурился: — А можно я тебя поцелую? Меня с ума сводит вкус твоих губ.

— Не-а, — ещё хитрее прищурившись, твёрдо сказала я, с трудом подавляя требовательные свербящие ощущения в низу живота. — Знаешь, что я ценю больше всего в мужчинах, помимо ума, разумеется? Мужественность и решительность.

— Думаю, я снова тебя понял, — сказал Телар, поедая меня взглядом. — А может, ты меня всё–таки хоть чуточку любишь? — невинным голоском поинтересовался он, покосившись на браслет.

— Если ещё хоть раз на него взглянешь, — шутливо–угрожающим тоном произнесла я, перехватив взгляд Телара, и кивая на браслет, — клянусь, найду айтишни… тьфу ты, волшебника, который навеки заблокирует тебе эту опцию. Учись читать свои ощущения.

— Пошли купаться? — довольно рассмеялся Телар.

Заранее уверенный в положительном ответе, он подхватил меня на руки и заспешил к воде…

Привет, ребята! Привет, Силантий!

Мы ещё не успели выйти из воды, когда мобильный телефон Телара снова начал разрываться. Вот ёлки зелёные, достал — сил моих больше нет… утопить его, что ли…

Перекинувшись с собеседником буквально парой фраз, Телар начал задумчиво одеваться.

— Алён, прости, мне снова нужно отлучиться. Часа на три, не меньше. Чем бы тебя занять?

— Не нужно меня занимать, просто отвези на базу, к ребятам, — улыбнувшись, сказала я, но увидев, как задумчивое выражение его лица меняется на расстроенное, поспешно добавила: — На время твоего отсутствия. Когда решишь все свои вопросы — привезёшь меня обратно. Идёт?

Теперь Телар выглядел озабоченным.

— Знаешь, после вчерашних осьминогов мне тебя вообще на улицу выпускать не хочется, не то что к воде близко подпускать.

— Телар, не будь ребёнком, — стараясь звучать максимально убедительно, начала я обработку. — Не могу же я всю жизнь взаперти просидеть! Вода здесь совершенно ни при чём. Ты и сам говорил, что вы так и не смогли прояснить, кто и по какой причине преследовал вчера наш катер. Может, они за Старом охотились или за Адрианом, может, вообще с кем–нибудь нас перепутали.

— После того как вы со Старом переместились, погоня прекратилась, — возразил Телар. — Так что гнались за вами. И потом, они убрали твою охрану. Происшедшее смахивает на хорошо организованные действия.

— Хорошо–хорошо, — поспешно согласилась я. — Будь по–твоему: к воде и близко не подойду… ну разве что с причала чуток половлю под присмотром ребят и охраны.

Я невинно улыбнулась и захлопала глазками.

— Ладно, — неохотно согласился Телар. — Дам тебе восемь человек. И не вздумай от базы отдаляться! Скажу охране, чтобы не пускали.

— Будь по–твоему, — снова покорно согласилась я, а про себя подумала: «Да что мне твоя охрана, захочу — всё равно удеру».

«И как ты объявишься на базе с такой толпой мужиков? — захихикал внутренний голос. — Что рыбаки подумают? Что исчезла на пару дней и… наловила–таки рыбки? Особенно тот старый, вредный козёл резвиться будет, который тебя с сазаном подначивал».

И то правда. Как я их на базе представлю? Мальчишки всем рассказали, что я к подруге в гости поехала… М-да, нехило так у подруги погостила.

— Телар, а можно охрану куда–нибудь спрятать? — с надеждой в голосе попросила я и заискивающе заглянула в его глаза.

— Конечно же, они будут невидимы для окружающих, — успокоил меня он. — Постоянно при тебе будут находиться только двое.

Тоже не фонтан, но уже легче: можно будет выдать их за братьев подруги.

«А как ты позже объяснишь окружающим своё желание вновь удалиться на ночь к подруге с этими братьями?» — снова хихикнул внутренний голос.

«А не буду никому и ничего объяснять. Я уже взрослая девочка»…

Не прошло и пятнадцати минут, как в сопровождении Санчо и Игоря я уже входила в ворота базы.

Вы даже не представляете, насколько я была рада вновь очутиться «дома». Хотя почему не представляете? Наверное, нет на свете человека, который не любил бы путешествовать. Всякий раз, отправляясь на отдых в другую страну, вы внутренне к чему–то готовитесь. К чему именно? Да в том–то и заключается вся прелесть: вы не знаете, к чему готовиться, поскольку это новый опыт. А раз так, то каждый фантазирует в меру своих потребностей, а кто–то не успевает вовремя затормозить и улетает за их границы…

Но вот вы на месте. Для кого–то это место оказывается вполне соответствующим ожиданиям, для кого–то — сверх восторженных эпитетов, а для кого–то — полным крахом фантазий. И всё же, вне зависимости от полученных впечатлений, наступает момент, когда вы начинаете тосковать по дому. Вы не сразу это осознаете. Сначала с удивлением ловите себя на том, что вот уже второй день подряд с умилением слушаете на единственном в отеле российском канале выступления наших депутатов, хотя дома давно переключили бы телевизор на другой канал. Потом вы начинаете кучковаться с другими русскоязычными постояльцами отеля, хотя до этого, гордо задрав нос, обходили их огородами. И вот уже плевать, что некий Серёга, начиная с обеда, так «навсёвключается», что запаса алкоголя в крови ему должно хватить суток на трое; плевать, что некая Мария с базарно–вульгарной внешностью опять гогочет на весь отель, позоря Россию перед иностранцами… Вам на всё плевать. Вы лишь хотите слышать русскую речь, хотите слушать понятные русские шутки, хотите общаться с такими предсказуемыми русскими парнями и девчонками, причём любого возраста. Боже, а как же хочется настоящего, уже давно не украинского, а русского борщика! А селёдки под шубкой! А оливье! И пусть катятся лесом все их заморские деликатесы.

Новые впечатления хороши лишь до тех пор, пока они новые. Когда же очарование новизны исчезает, вы вдруг понимаете, что нет ничего более очаровательного, чем проверенное и привычное старое. И вот тогда ваша душа начинает рваться домой.

С замирающим сердцем я шла по знакомой дорожке навстречу летящему к нам счастливому Баксику и поджидавшим меня у домика ребятам. Я радовалась всему, на чём останавливался взгляд: и астраханскому солнышку, и выгоревшей травке, и кирпичной дорожке, и шмелям, и даже гипотетическому, слава тебе господи, ни разу так и не увиденному, семейству гадюк, квартирующему под баней.

— Малыш, привет! — радостно защебетала я, приседая на колени перед щенком, который никак не мог успокоиться от переполнявших его эмоций и скакал вокруг меня, как молодой козлик. Он то вертелся волчком, то лизал меня в лицо, то преданно заглядывал в глаза, словно никак не мог наглядеться. — И я по тебе страшно соскучилась! Ой, у тебя ушки встали! Молодец! Как же ты подрос и отъелся!

— Ага, — широко улыбаясь, поддержал меня Матвей, когда он и Иван к нам приблизились. — Жрёт, как бездомный конь!

Мы, как обычно, весело расхохотались, и я с наслаждением утонула в объятиях ребят. Боже, какое это счастье — снова их видеть!

— Мы с Мотом так обрадовались твоему звонку. Пошли, всё нам расскажешь, — таща меня за руку в сторону маленькой беседки, сказал Иван.

— Прям так и всё? — хитро улыбнулась я, беспрекословно ему повиновавшись.

— Ну–у–у, то, что сочтёшь нужным, — в ответ хитро улыбнулся Иван и многозначительно посмотрел на меня.

— Как сама–то? — поинтересовался Матвей, дружески обнимая меня за плечи и приноравливаясь к моему шагу. — Как нога?

— Всё отлично! А нога практически здорова.

— Врёшь, — подмигнул мне Матвей. — Стопудово деревянная, а ну, покажь!

— Сам ты деревянный! — деланно возмутилась я и, приостановившись, задрала штанину по колено. — Вот, смотри, как новенькая.

— Как? — хитро прищурился Иван и снова потащил меня к беседке. — Качественные нынче протезы стали делать.

— Ну и балды же вы, — резюмировала я, и мы снова расхохотались.

— Где ты нарыла этих абрамгутангов? — тихо поинтересовался Матвей, кивая в сторону моих телохранителей, которые вышагивали в сторону другой беседки, напротив. — Сестрёнка, я тебя не понимаю: с твоей внешностью можно было наловить мужиков и посимпатичнее. Э–э–э… меня, например.

Хотя Матвей и шутил, мне почему–то стало обидно за своих телохранителей. Разве внешность — самое главное в жизни? Недаром в народе говорят: «С лица воды не пить». Если бы телохранители участвовали в конкурсе красоты, тогда конечно, но их задача — меня охранять, и раз Телар им доверяет, значит, они того стоят.

Почему–то надуманный «критерий симпатичности» преследует нас на протяжении всей нашей жизни, начиная с детского сада, когда мы отказываемся дружить с мальчиком, потому что «он толстый, как боров» или потому, что «у него четыре глаза, он похож на водолаза». Но ведь и вини-Пух толстый, а Гарри Поттер носит очки, при этом все их любят…

Повзрослев, мы не перестаем первым делом обращать внимание на внешность человека. Те же специалисты по подбору персонала при просмотре резюме соискателей охотно заглатывают наживку в виде фразы «презентабельная внешность», хотя делает дело не внешность человека, а его голова и умение и желание эту голову в работе задействовать. Вы часто встречали жирных и уродливых, просто одетых наемных топ–менеджеров крупных российских компаний, получивших место не по знакомству и без политической подоплёки? Уверена, что нет. А попробуйте, будучи весом в центнер, устроиться секретарём к председателю правления крупного банка… Если вы не дочь этого самого председателя, то даже и не пытайтесь.

Выходит, если у тебя нет этой самой презентабельной внешности, то высоко по карьерной лестнице, будучи наемным сотрудником, в России тебе вряд ли удастся подняться. А результатом подобного неестественного отбора мы имеем тупых руководителей, умеющих лишь грамотно «руками водить», озабоченных исключительно собственным пиаром да преуспевающих лишь в ораторском мастерстве. Но зато какие они привлекательные, презентабельные и приятные в общении! Непрезентабельные «рабочие лошадки», как правило, в большинстве случаев остаются за кадром…

— Матвей, — спокойно и с достоинством ответила я. — Это мои личные телохранители, лучшие из лучших. И мне плевать на их внешность.

— Твои… кто? — ошалело протянул Матвей. — Ну ни фига ж себе… Видать, многое произошло за эти полтора дня. Ну не томи, рассказывай!

Усевшись за длинным деревянным столом напротив ребят, я начала рассказ. Успокоившийся наконец–то Баксик улёгся в моих ногах и в скором времени засопел. Я рассказала ребятам вкратце всё без утайки… ну или почти всё: опустила абсолютно все интимные подробности.

— Вот это да… — восхищённо протянул Матвей и посмотрел на меня с уважением. — Вот это тебе подфартило, так подфартило.

— Ещё непонятно, подфартило или нет, — возразила я. — Ума не приложу, что со всем этим делать.

— Как что делать? — улыбнулся Иван. — Жить дальше и радоваться! Эх, хотел бы я оказаться на твоём месте…

— Можешь и оказаться… — туманно сказала я и замолчала.

Матвей аж подпрыгнул на месте, словно на гвоздь пятой точкой приземлился.

— Да говори же, говори, мучительница! — он умоляюще посмотрел на меня.

Я довольно рассмеялась и пояснила:

— Ты можешь стать волшебником и ты, Матвей, тоже можешь им стать… если женишься на волшебнице.

— Хо–о–о… — с жаром выдохнул Матвей и затараторил: — А как отличить волшебницу от обычной женщины? А волшебницы симпатичные? А познакомь меня с кем–нибудь, а?

— Остынь, Мот! — смеясь, осадил друга Иван. — Недостоин ты стать волшебником. Ты с нашими врагами спишь. Я про Хориду, если что.

— Но её вина не доказана! — возмутился Матвей и стукнул кулаком по столу.

— Ладно–ладно, не горячись, — поспешил успокоить друга Иван. — Я пошутил… Ну–у–у, дашь объявление в брачную газету — ищу, мол, жену–волшебницу из кафта Разрушительных Сил Природы, желательно царских кровей, и будет тебе счастье… в виде смирительной рубашки.

— Хм, а ведь я и вправду не знаю, как визуально отличить волшебника от простого человека, — задумчиво проговорила я. — Нужно будет выяснить у Телара. Во всяком случае, если увидите на руке у женщины золотой браслет с жемчугом и драгоценными камнями… хм… опять не уверена: по–моему, именно такого браслета, как у меня и у Телара, нет ни у кого. В общем, обещаю прояснить ситуацию.

Я замолчала и с улыбкой посмотрела на ребят:

— Короче, если есть желание стать волшебниками, чем смогу — посодействую.

— А вот на свадьбе твоей и познакомимся с вашими девочками, — усмехнулся Иван и пронзил меня хитрющим взглядом.

Ох уж этот мне Иван со своей прозорливостью! Ведь ничего же не рассказывала про признание Телара в любви!

— Какая свадьба? — непонимающе пробормотал Матвей. — Алёнк, ты замуж выходишь!? Поздравляю!!!

Он вскочил со скамьи и перегнулся через стол, разводя руки в стороны, с явным намерением если и не задушить меня насмерть, то уж обнять, так обнять.

— Да не выхожу я ни в какой замуж! — возмущённо воскликнула я, отмахиваясь от наседавшего на меня Матвея. — Ваньк, вот что за ерунду ты городишь, а?

— Ну–у–у, не выходишь, так не выходишь, — послушно согласился Иван и снова пронзил меня хитрющим взглядом.

Я вздрогнула, услышав звонок и почувствовав вибрацию своего мобильного телефона в кармане брюк. Тьфу ты, ёлки. Я уже настолько привыкла к постоянным звонкам Телару, что рингтон собственного телефона меня испугал. Какое–то время я изумлённо смотрела на номер вызывавшего меня абонента, недоумевая, как это я могу звонить сама себе? Наконец голова заработала и, поспешно приняв вызов, я радостно закричала в трубку:

— Дедушка Силантий! Здравствуйте! Я так рада Вас слышать. Как у Вас дела? Как хозяйство? Бобрик оклемался малёк?

— Алёнушка, дочка, привет! — не менее радостно закричал в ответ Силантий, словно это не он мне звонил, а я ему. — Да хорошо всё у меня, порядок полный. Я тут подумал… в общем, повидаться бы мне с тобой. Не возражаешь? Хочу минут через пять подъехать.

— Э–э–э… у–у–у… а–а–а, — растерялась было я, но, быстро взяв себя в руки, в следующий момент уже воодушевлённо восклицала: — Конечно, приезжайте! Ждём! Будем Вам очень–очень рады!

— То есть? — Матвей удивлённо на меня воззрился, когда я закончила разговор и обвела ребят несколько смущённым взглядом.

— А то и есть, — улыбнулась в ответ я. — К нам Силантий в гости едет, через пять минут будет здесь. Ему зачем–то понадобилось со мной поговорить.

— Да как же он сюда попадёт? — изумился Матвей.

— Мот, слушать нужно внимательно и время от времени ворочать мозгами. Переместится, — с нарочито умным видом сказал Иван и ткнул друга локтем в бок…

Громко хохоча, мы оживлённо обсуждали критерии подбора невесты волшебницы для Матвея, когда на мощёной кирпичом дорожке появился знакомый нам прихрамывающий, сухонький старичок — дед Силантий. Несмотря на жару, старик был одет во всё тот же серый костюм, только на этот раз вместо водолазки на нём красовалась белая, расшитая ярким орнаментом и перетянутая поясом рубаха.

— Ой, дедушка! — вскрикнула я и бросилась ему навстречу.

Быстрее меня сориентировался щенок — не успела я сделать и нескольких поспешных шагов, как, счастливо повизгивая, он уже терся о ноги старика, как голодная кошка, узревшая вкусную еду.

— Ах ты ж кобеля–я–ка, — шутливо–укоризненно протянул дед, наглаживая щенка по голове. — Куды ж ты от меня убёг–то?

Мои ноги остановились сами по себе, а в душе всё так и сжалось от страха: страшная мысль внезапно пришла в голову.

— Дедушка, Вы случайно… не за… Баксиком приехали? — испуганно прошептала я, страшась услышать в ответ «да».

Щенок зыркнул на меня своими умными чёрными глазками–бусинками, потом перевёл взгляд на деда… да как припустит обратно в беседку! Три секунды — и он уже затаился под лавкой, как говорится, «прикинулся ветошью» и вовсе не собирался «отсвечивать».

— Да что ты, дочка! — всплеснул руками дед. — От таперича твой! Аль сама не знаешь?

На последних словах он улыбнулся и хитро посмотрел на меня.

От сердца отлегло. Вот я бестолочь. Конечно же, знаю! Телар ведь рассказывал, что отныне мы с Баксиком связаны. Я теперь его хозяйка, а не Силантий. Да и зачем было старику дарить мне собаку, чтобы потом отобрать? Чушь полная.

— Ой… простите… — смущённо пробормотала я, наконец–то приблизившись к старику и теперь крепко его обнимая и целуя. — Спасибо Вам за него огромное!

— Да не за что, дочка, — ласково пробормотал польщённый Силантий.

Мы прошли в беседку, и старик обменялся крепкими рукопожатиями с тотчас подскочившими к нему ребятами.

— Ох и сурьёзная у тебя охрана, Алёнушка, — шутливым тоном сказал дед, когда все мы наконец расселись. — Остановили у меня у входа на базу — кто, мол, откуда, зачем к Алёне пожаловал — и не пропустили до тех пор, пока с Теларушкой не переговорили.

— У тебя ещё охрана есть? — изумился Матвей.

— Тс–с–с, у меня их аж восемь человек, — таинственным шёпотом произнесла я в ответ и подмигнула Матвею. — Дедушка, — обратилась я к Силантию, — так Вы наедине со мной поговорить хотели? Или ребята могут остаться?

Силантий окинул ребят долгим изучающим взглядом и, хмыкнув, резюмировал:

— А пущай остаются, всё едино всё знают. Так вот. Надобно будет тебе, дочка, вместе с ребятами съездить после возвращения домой на Лысую гору.

С этими словами Силантий посмотрел на меня каким–то непонятным сочувствующим взглядом. А у меня внезапно вспотели и задрожали руки: как… Лысая гора? Та самая, из моего сна!? А что если сон был… вещим? Но я не хочу на неё забираться! Там опасно, точно знаю! По крайней мере для ребят… Если мне необходимо побывать на горе, то я побываю, но ребят–то зачем с собой тащить!? Я умоляюще посмотрела на Силантия. Он молчал. Тогда я раскрыла было рот, чтобы высказать ему все свои опасения, но… рот будто заклинило и я так и не смогла произнести ни единого слова.

— Ку–да–а-а? — изумлённо протянул Матвей. — Кто ж её побрил, эту гору… или это та самая?

— На ту самую, — хмыкнул дед, переведя на него взгляд. — На ту, на которой ведьмы шабаш устраивали.

— И шабаш устроить? — прошептал Матвей и его глаза загорелись в предвкушении. — Это мы мигом.

— Погодь, не перебивай, — строго сказал Силантий и, обращаясь ко мне, как ни в чём не бывало продолжил: — Съездишь, засвидетельствуешь духам, так сказать, своё почтение, как новоиспечённая волшебница, ну и побалакаешь с ними… сама знаешь, о чём. В общем, сориентируешься на месте. Но съездить нужно… и как можно скорее.

Силантий замолчал и, глубоко вздохнув, снова посмотрел на меня сочувствующим взглядом. Я недоумевала. Дед явно много чего недоговаривал, толсто намекая на необходимость самой во всём разобраться. Мне казалось, ему известно о том, что произойдёт на горе. Тогда почему он об этом не рассказывает, почему не предупреждает об опасности и зачем в принципе настаивает на путешествии?

— Дедушка, а как же я найду эту Лысую гору? Понятия не имею, где она находится. Я была уверена, что это всё сказки, — сказала я наконец, совсем растерявшись.

— На самом деле Лысая гора существует, и не одна. Практически в каждой стране есть своя Лысая гора, а в России их несколько. Лично мне больше по нраву та, что под Питером, в курортном местечке Лосево, на Корельском перешейке. Замечательное место. Во время Советско–финской войны там проходила знаменитая линия обороны Маннергейма.

Сердце испуганно забилось — это же почти наш с Иваном разговор во сне…

— Это что ещё за линия обороны? — заинтересовалась я.

Я была готова разреветься от страха: рот раскрылся и задал этот вопрос помимо моей воли. Точно такой же вопрос я задала во сне Ивану…

— 1939–1940 годов, — пояснил Иван. — Здорово там досталось нашим войскам. И ещё, если верить байкам, именно этой войне и финнам мы обязаны появлению «кукушек».

Уф–ф–ф, а про кукушек во сне не было речи.

— Во время войны финны… кукушек выводили? — вытаращилась я на Ивана.

Меня оглушил смех обитателей не только нашей, но и соседней беседки.

— Алён, — сквозь смех выдавил из себя Матвей. — Историю учить в школе нужно было, а не носки на уроке под партой для приданого вязать. Так называли финских снайперов, которые устраивали огневые точки на вершинах деревьев. Считается, что финны первыми применили подобную тактику ведения отчасти партизанской войны, которая позднее использовалась во время Великой Отечественной. Говорят, очень сложно было засечь подобную точку в лесу: выстрел многократным эхом отражался от стволов деревьев и дезориентировал солдат.

— Молодцы, ребятки, всё так и есть, — закивал головой Силантий и, в очередной раз обращаясь ко мне, сказал: — Так вот. Поезжай туда. Баксика брать с собой не нужно, а вот ребят прихвати, не помешают. Только вот на гору им забираться ни в коем случае нельзя.

Я внутренне напряглась, вспоминая зловещий сгусток серых теней, зависший над головами ничего не подозревавших ребят, карабкавшихся на гору.

— Почему нам нельзя? — с любопытством спросил заинтригованный Иван.

— Гора женская. Мужчине туда вход заказан, — серьёзно ответил Силантий.

— А что будет, если я на неё взойду? — не унимался Иван.

— Беда будет, — жёстко ответил старик и окинул Ивана суровым взглядом. — Нельзя духов злить. Они этого ой как не любят… и не прощают…

Мы сидели и наперебой рассказывали внимательно слушавшему Силантию о наших приключениях на базе, когда старик вдруг спохватился и торопливо поднялся из–за стола:

— Ой, ребятки, засиделся я тут с вами. Пора мне.

Вслед за стариком вскочили из–за стола и мы.

— Мы Вас проводим, — улыбнулся Иван, подавая Силантию руку. — Обопритесь на меня. Нога–то болит?

— Болит, кобыляка, сносу нет, — закряхтел в ответ Силантий, но помощь Ивана не принял. — Вы, ребятки, не обижайтесь, но пусть меня Алёна проводит, мне с ней парой слов наедине перекинуться нужно…

Медленно пройдя по территории базы, мы остановились за воротами.

— Дедушка, — тотчас выпалила я, словно получила условный сигнал к наступлению. — А Вы кудесник, прорицатель… или как там его? Вы знали, что со мной произойдёт и можете предсказать будущее?

— Я знахарь и ведун, — неторопливо ответил старик. — Да, я всё знал и много ещё чего знаю, но, — предвосхищая дальнейшие вопросы, — о будущем рассказать не могу, не имею права в соответствии с нашим Законом.

С тоской осознавая, что самые кошмарные приключения далеко не позади, а ещё только мне предстоят, я расстроенно опустила голову.

— Да ты не грусти, — тепло сказал Силантий, положив мне руку на плечо. — В любом Законе есть лазейки. И именно такой лазейкой я и собираюсь сейчас воспользоваться.

Старик порылся в кармане брюк и через несколько мгновений протянул мне какую–то цепочку с необычным кулоном.

— Вот возьми–ка, — серьёзным голосом сказал он. — Это амулет жизни, но не простой амулет, а… рабочий, я сам его сделал. Он поможет в безвыходной ситуации. В какой ситуации и как именно он сработает — прости, сказать не могу, я и так слишком о многом тебе поведал. Но дам наводку: чудо тебе поможет. Не надевай амулет до разговора с Теларушкой, только вот какого разговора — прости, но опять сказать не могу. Сама поймёшь. О–о–очень важным для тебя будет этот разговор. Ну всё, дочка, счастливо, пора мне. Удачи тебе!

С этими словами Силантий крепко меня обнял и поцеловал в щёку.

— Счастливо, дедушка, — подавленным голосом прошептала я и тяжко вздохнула. — И огромное Вам спасибо за все…

Я провожала задумчивым взглядом удалявшегося Силантия. На душе было очень гадко и тоскливо. Всю свою жизнь я играла по хорошо известным и понятным правилам. Это несложно. Достаточно просто продумывать все свои действия и шаги наперёд и не допускать случайностей и неожиданностей. Пожалуй, первым серьёзным испытанием моему привычному жизненному укладу стал вызов, брошенный Хоридой на празднике Нептуна. Но это по крайней мере был открытый вызов, брошенный мне конкретным человеком.

Что происходит сейчас? А сейчас эти вызовы сыпятся на меня один за другим, как семечки из разорвавшегося кулька, причём я не понимаю, от кого они исходят, понятия не имею, с кем, чем и когда придётся вскоре столкнуться. Это ужасно… Для человека, привыкшего планировать свою жизнь и с лёгкостью избегать «подарков» судьбы, это не просто ужасно, а катастрофично… Сначала нападение волшебной змеи, потом люди на катерах… О’кей, об этих «подарках» судьбы я не могла догадаться заранее, до того, как они были «преподнесены», потому и повода для беспокойства не было. А теперь я знаю наверняка, что мне в недалёком будущем придётся пройти как минимум через два серьёзных и опасных испытания. Подобные «радостные» вести, к сожалению, не волновать не могут.

Испытание номер один — Лысая гора. Приснись мне тот кошмарный сон ещё пару недель назад, меня бы на эту гору и на строгом колючем ошейнике не затащили, поскольку, повторюсь, я всегда избегаю непонятных подарков судьбы. Но Силантий сказал, что мне нужно на неё забраться, и приехал специально для того, чтобы об этом сообщить. Значит, придётся, как бы ни противилось подобной авантюре всё моё естество. На самом деле я не думаю, что данное испытание окажется слишком серьёзным и не удастся его преодолеть. Из моего сна и из слов Силантия очевидно — лично мне на этой горе ничто не угрожает, но что–то однозначно угрожает ребятам. Уверена, удастся убедить ребят не ходить на неё и подождать внизу, пока я быстренько слажу туда–обратно. Так что данное испытание вполне реально просчитать и предпринять превентивные меры для того, чтобы превратить его в обыкновенное приятное приключение. Вот и славно.

Испытание номер два — ….? Эх–х–х, а вот здесь начинается труба, причём непробиваемая. Даже со значительными погрешностями невозможно спрогнозировать, что это будет за гадость и когда она случится. Очевидна лишь следующая вещь: моей жизни будет угрожать смертельная опасность, избежать которую может помочь… а может и не помочь… амулет, подаренный Силантием. Недаром это амулет жизни. И попаду я в передрягу после какого–то «о–о–очень важного для меня» разговора с Теларом. Хм. Но самый важный для меня разговор — о любви и замужестве — уже состоялся. Выходит, не он? Но что может быть важнее? М-да, придётся теперь фильтровать каждое слово, произнесённое Теларом, и оценивать его на предмет важности для себя лично… Но я должна справиться, значит, справлюсь. Точка.

— Ну что, парни, рыбку половим с причала? — нарочито бодро предложила я, вернувшись в беседку к ребятам.

— Да брось, — отмахнулся Иван. — После наших уловов — с причала краснопёрку да густёрку ловить? Рука на такую мелочь не поднимется.

— А как насчёт щучки на килограмм–полтора? — громко поинтересовалась я и многозначительно посмотрела на свою охрану. — С десяток штук устроит?

— Алён, щука стаями не тусит, — с ухмылкой возразил Матвей. — У каждой — своя территория. Так что больше одного–двух «карандашей» граммов по триста с причала не поймаем.

— На что спорим, что поймаем? — озорно воскликнула я и снова бросила взгляд на охрану. — Свой любимый воблер ставишь на кон?

— Да не вопрос, ставлю, всё едино — не поймаем, — снова ухмыльнулся Матвей и, потягиваясь, поднялся из–за стола. — Айда за спиннингами!

Время пролетело быстро. Солнышко уже давно село, наступили сумерки, к причалу начали подтягиваться полчища комаров, готовясь к решительному штурму, а мы всё не уходили. Как я и предполагала, спор Матвей проиграл. Пойманная щука уже давно не влезала в наш садок, но, охваченные азартом, мы всё работали и работали спиннингами, дивясь невиданному щучьему набегу. Точнее, это ребята дивились, а я про себя ухмылялась. Интересно, сколько телохранителей сейчас сидит в реке и собирает щуку со всей Волги? Но ребятам об этом незачем знать.

— О! Гляньте! Ихтиозавр! — вдруг воскликнул Матвей, едва не выронив спиннинг из рук. Он указывал пальцем на что–то, появившееся из воды недалеко от камышей.

— Не ихтиозавр, а Ихтиандр, — рассмеялся Иван. — А точнее, Телар собственной персоной. Здорово, братан!

Мы отложили спиннинги и поспешили на берег к выходившему из воды Телару. Обменявшись с ним рукопожатием, Матвей принялся с самым невозмутимым видом ощупывать его одежду. Ещё немного — и он, пожалуй, полюбопытствует всеми любимой фразой: «Почём материальчик?»

— Ты гляди–ка, — сказал Матвей какое–то время спустя, — и впрямь сухой!

— Сухой, — с улыбкой подтвердил Телар.

— Чайку, кофейку? — предложил Иван, движением руки предлагая гостю пройти в домик.

— Да нет, спасибо, — извиняющимся тоном ответил Телар. — В другой раз. Спешу. Вот Алёну отвезу обратно — и опять на работу.

Как… на работу?! Снова? А мне–то что одной в отеле делать?

— Телар, а может, я тогда с ребятами останусь? — неуверенно предложила я, не до конца понимая, хочу этого или нет.

— Нет, поезжай, — твёрдым голосом ответил за Телара Иван. — Мы с Мотом тоже по делам собирались. — И он незаметно ущипнул раскрывшего было рот удивлённого Матвея.

— Ну раз так, то я поехала, — смущённо пробормотала я.

— И обратно не спеши, — наказал Иван, смеясь глазами. — Подлечись как следует. Здоровье важнее рыбалки. Ждём тебя послезавтра к поезду.

— Хорошо, — ещё больше смутившись, пробормотала я и, увлекаемая за руку Теларом, зашагала вдоль берега, прочь от базы и вероятных посторонних глаз…

Когда мы вернулись в апартаменты, уже совсем стемнело — что поделать, разница во времени. Поспешно собрав с письменного стола какие–то бумаги и уложив их в тонкую папку, Телар виновато развёл руками и со вздохом сказал:

— Прости, Алён, и снова мне пора. Поужинай без меня, хорошо? Позвони охране, и они всё организуют.

— Пока, — удручённо ответила я, провожая его взглядом до двери.

И снова мне предстоит провести вечер одной, без Телара. Неужели так будет продолжаться всегда? Ну и жизнь мне уготована, если я стану его женой…

«Терпи», — вздохнул внутренний голос.

«Стараюсь», — в ответ вздохнула я.

На автомате покормив карпов, я открыла дверь на веранду и вышла на воздух. Проверив, не забыли ли слуги полить растения в кадках и убедившись в том, что никакого занятия для меня не осталось, я снова глубоко вздохнула и, опустившись в кресло, бездумно уставилась на мерцающие в чернильно–чёрном небе звёзды. Ой, звёздочка упала… и ещё одна…

«Что ты медлишь? — возмутился внутренний голос. — Почему не загадала желание? Целых два проворонила!»

Действительно, что это я. Впившись взглядом в небо, карауля следующую падающую звезду, я приготовилась придумывать желания. Может, это и не совсем честно — загадывать желания заблаговременно, но я всегда так делаю, чтобы перехитрить удачу: звезда упадёт, а желание уже загадано, значит, непременно сбудется. Так чего же я хочу больше всего на свете в данный момент?

В очередной раз я глубоко вздохнула: не хочу никаких желаний, хочу лишь одного — Телара. Хочу и боюсь одновременно… Поверить Телару и окунуться с головой в любовь… Или всё же повременить, проверить его чувства и попридержать свои? Но как можно поверить, когда его убеждённость основывается на… показаниях браслета? Может, браслет сказал Телару, будто он меня любит? Бред какой–то.

Моя память очень цепка на детали и мелочи, которых я никогда не забываю, и вот теперь в ней всплыли некоторые моменты нашего с Теларом разговора — тяга волшебников к представителям своей стихии. Душа моментально наполнилась грустью, а сердце неприятно ёкнуло. А я то всё не могла взять в толк, почему меня так тянет к Телару… Теперь всё легко объясняется: я — волшебница, принадлежу кафту Воды, как и он, поэтому нас и тянет друг к другу. Наверное, это не любовь, а происки сексуального пеленгатора. Эх–х–х, осталось добежать до ближайших кустов…

«Не передёргивай. Хорида тоже Вода, но Телара к ней не тянет», — задумчиво произнёс внутренний голос. Казалось, он старался убедить сам себя.

Хорошо, допустим, это не генетика и между нами действительно любовь. Телар заикался о свадьбе, значит, хочу я этого или нет, но мне придётся признаться ему в том, что… что… у нас не будет детей… то есть у меня не будет ребёнка… К сожалению, став волшебницей, я нисколько не изменилась ни физически, ни физиологически и, таким образом, унаследовала свою главную человеческую проблему. Тому подтверждение — обследование, проведённое Вахибом. А Телар говорил, что волшебники зачинают и рождают детей точно так же, как и люди, и бесплодных среди них не бывает… Эх–х–х… Так что шансов на детей, к несчастью, у меня нет. Никаких.

Легко рассуждать о вероятности найти парня, который спокойно отнесётся к моей проблеме и согласится на усыновление чужого ребёнка либо на суррогатную мать, но как быть, если я хочу именно этого конкретного парня, а он не сможет смириться с моей бедой? И потом, Телар — царь, а царю необходимо продолжение собственного рода. Следовательно, в случае с Теларом остаётся один–единственный вариант — суррогатная мать. Только бы он ничего не имел против… Эх–х–х… Ну почему Телар уехал? Стоит ему оставить меня в одиночестве, как в голову тотчас начинает лезть всякая гадость…

Совершенно расстроенная, я медленно поднялась из кресла и направилась в ванную комнату. Не спеша приняв душ и смыв с лица косметику, я вышла в спальню и в нерешительности остановилась около постели. Желудок требовательно заурчал. Ах да, я же не поужинала. Ну и ладно, перебьёшься.

Телевизионный пульт на прикроватной тумбочке привлёк моё внимание. Недолго думая, я стащила с кровати подушку, швырнула её на пол и, прихватив пульт, улеглась животом на толстый, мягкий ковёр. Щёлкнув пультом, я подпёрла щёки руками, примостив локти на подушке, и уставилась в гигантский плоский экран телевизора на стене. Передавали новости — презентабельного вида ведущая рассказывала о трагической гибели нефтеналивного танкера в Карибском море. Очередная экологическая катастрофа. Кадры разлившейся нефти, мёртвых птиц и рыб, покрытых чёрной траурной масляной плёнкой, словно куском льда прошлись по душе, усугубляя и без того не самое хорошее настроение.

Что мы, люди, делаем с природой? Кто дал нам право разрушать то, чего мы не создавали? Будьте вы прокляты, прогресс и цивилизация, уничтожающие природу, уничтожающие в конечном итоге нас самих и беззащитную уникальную планету, на которой мы живём… Как можно гадить там, где живёшь? Даже животные не позволяют себе подобного…

Пытаясь разогнать горькие мысли, я снова щёлкнула пультом и через несколько секунд, забыв про всё на свете, ушла с головой в созерцание самой настоящей сказки. На экране средних лет женщина в круглых очках на фоне высоких гор, поросших буйной растительностью, давала уроки группе ребятишек лет четырёх–пяти по… превращению в птиц. Послушные детки, внимательно выслушав учительницу, один за другим плашмя падали на землю с высокого камня. Но в тот самый момент, когда, повинуясь закону тяготения, они должны были расквасить себе носы или посадить на лбу шишку, ударившись лицом о твёрдую поверхность, дети внезапно превращались в белых голубей и вспархивали в небо. От восторга у меня в который раз за два прошедших дня округлились глаза и неприлично раскрылся рот — вот это да! На память сразу же пришли строки из русской народной сказки: «Ударился Финист — ясный сокол оземь и превратился в добра молодца…» Вах… и это правда…

Словно заворожённая, следила я за манипуляциями на экране, постепенно мысленно улетая вместе с голубями в любимый мир сказок — мир Бабы–яги, Ивана — Царевича и Кощея Бессмертного. Какое–то время спустя мои руки, подгоняемые отяжелевшей головой, начали постепенно опускаться, пока полностью не легли на подушку; голова прикорнула сверху, ресницы окончательно сомкнулись, и я уснула…

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ. Зелёные мухоморы

Крадучись, я продвигалась между деревьями, прислушиваясь к каждому шороху и постороннему звуку. Сказочный лес становился всё гуще и темнее. Вековые деревья, стволы которых возможно было обхватить, лишь взявшись за руки втроем, закрывали кронами не только солнце, но и небо. И хотя, по моим подсчётам, был всего лишь полдень, сумрак стоял такой, словно день клонился к закату.

Беспокойство нарастало — я уже давно не слышала ни голосов домашних животных из подсобного хозяйства Силантия, сопровождавших меня в начале пути, ни голосов птиц или иных обитателей леса. Тишина. Нервирующая тишина, холодящая душу. Я обратила внимание на то, что исчезла трава. Вокруг — лишь мрачные стволы деревьев, крепко засевших в чёрно–серой, богатой перегноем земле, да несметные полчища красных мухоморов.

И зачем я только предложила Силантию свою помощь? С моим–то топографическим кретинизмом… Ума не приложу, где искать эти зелёные мухоморы, а когда найду, как отыщу дорогу домой? Кругом ни единой тропинки — ни звериной, ни протоптанной ногами человека.

«Но Силантию нужна была твоя помощь, — возразил внутренний голос. — Зелёный мухомор — необходимый ингредиент волшебной настойки, а живёт он всего три дня».

«Да знаю я всё… Просто ною… Сама виновата — нужно было какие–нибудь ориентиры примечать или зарубки оставлять, но… деревья жалко было».

«Ладно, не паникуй, что–нибудь придумаем», — неубедительно заверил меня внутренний голос.

«Эх–х–х… уж ты придумаешь. У тебя точно такие же проблемы с ориентированием на местности, как и у меня».

Я продвигалась всё дальше и дальше, рыская глазами по сторонам. А Закон Подлости, как всегда, торжествовал — ни намёка на зелёные мухоморы. Если бы об их существовании мне рассказал не Силантий, а кто–то ещё — ни за что бы не поверила, поскольку сызмальства хожу в лес за грибами и никогда не находила ни единого зелёного мухомора — уж об этом я бы не забыла. Но Силантию верю. Сказал: существуют, значит, существуют, потому я и здесь. Тьфу ты…

Странно, почему здесь не попадаются другие грибы? От этих красных шляпок с белыми пятнышками уже в глазах рябит.

Остановившись и крепко зажмурившись, я потрясла головой, стараясь «перезагрузить» зрение, порядком утомившееся от красноты. Когда я вновь открыла глаза и, проморгавшись, огляделась по сторонам, мой взгляд упёрся во что–то маленькое и зелёное, окружённое морем красного.

«Йес! Это он, мухомор! — возликовал внутренний голос. — Если есть один, то неподалёку должны быть ещё. Значит, скоро домой. Уф–ф–ф».

Обрадованная, я бросилась к зелёной шляпке и, не задумываясь, протянула к ней руку.

«Сто–о–о-ой!!! — истошно завопил внутренний голос. — Ты не надела перчат…»

Он не успел договорить — ослеплённая удачей и мыслью о скором возвращении домой, я совершенно забыла о предупреждении Силантия ни в коем случае не касаться зелёного мухомора голой рукой и… крепко в него вцепилась, словно опасалась, что он вот–вот уйдёт под землю. В тот же миг я, будто споткнувшись, упала на колени и, задержавшись на них ровно секунду, полетела лицом в землю. Странно, но мне почему–то не удалось выставить вперёд руки, чтобы подстраховаться от падения. Всё, что у меня получилось — и то с неимоверным трудом, — в самый последний момент повернуть голову чуть набок. Маневр спас лицо, поскольку я со всего маху ударилась телом и головой о твёрдую землю.

Удивительно, но боли не последовало, создавалось впечатление, будто я упала в пушистые облака. Кошмар какой–то. Хотя, стоит отметить — кошмар вовсе не кошмарный, а приятный. Ничего не понимая, я попыталась ощупать руками голову и… не смогла. Я вообще больше ничего не могла, поскольку не чувствовала тела и не могла им управлять. Моё сердце сжалось от панического ужаса: подобные ощущения я испытывала лишь однажды, во время операции на ноге, для проведения которой врач с помощью специального наркоза обездвижил нижнюю часть моего тела. Во время операции я бодрствовала. Мне тогда казалось, будто нижней половины туловища просто больше не существует — я её не ощущала и, как следствие, не владела ни бёдрами, ни стопами. Вы даже представить себе не можете, несколько подобные ощущения пугают…

И вот я, не шевелясь, лежу на животе, на прохладной земле, голова повернута набок, и лишь вытаращенные от испуга глаза перемещаются то вверх, то вниз, то в сторону, поскольку они — единственная часть тела, которую я чувствую и которой могу управлять.

«Господи! Что же делать!?» — мысленно риторически взывала я, обратив взор к кронам деревьев, скрывавших небо.

«Попробуй ухом пошевелить…» — неуверенно предложил внутренний голос.

«Ты совсем дурак, что ли? — чуть не плача, подумала я. — Даже если оно вдруг нечаянно зашевелится, в чём лично я очень сомневаюсь, чем это может помочь!?»

«Да я поддержать тебя хотел…» — обиженно проворчал голос.

«Хороша поддержка! Лучше скажи, не помнишь, Силантий ничего не упоминал о том, как избавиться от этого поганого паралича или как там его?..» — с надеждой подумала я.

«Не-а, ничего не говорил. Откуда же ему было знать, что ты, несмотря на предупреждение, цапнешь этот несчастный мухомор».

От отчаяния я хотела было разрыдаться, но… тоже не смогла.

«Так, ну–ка успокойся и возьми себя в руки, — твёрдо сказал внутренний голос. — Паника и отчаяние — неважные советчики, а нам с тобой нужно хорошенько пораскинуть мозгами».

«Сам раскидывай, я не в состоянии», — горько подумала я.

«Ну и раскину…» — пробурчал внутренний голос и надолго затих.

Пристыженная внутренним голосом, я тщетно старалась взять себя в руки и сконцентрироваться на проблеме. В голову, одна за другой, лезли гадкие мысли, отнюдь не внушавшие особого оптимизма и не поднимавшие боевой дух. Когда Силантий меня хватится и отправится на поиски? Он ведь наверняка знает, насколько непросто отыскать эти поганые мухоморы… А что если от паралича нет лекарства? Я в лесу, а в нём водятся волки и медведи. Вдруг они меня унюхают и придут!? Я ведь не только оказать сопротивления, но даже на помощь позвать не смогу…

«Почему не сможешь?» — вдруг проснулся внутренний голос.

«Даже отвечать не буду», — со злостью подумала я.

Если бы могла рот открыть — давно бы высказала вслух, не сдерживаясь в выражениях, всё, что о нём думала.

Не обращая внимания на мой враждебный настрой, внутренний голос развил свою мысль:

«Помнишь, Телар рассказывал о существовании между волшебником и его собакой магической связи? В критической ситуации волшебная овчарка получает возможность передавать свои мысли волшебнику. А вдруг процесс работает и в обратную сторону? Ты в критической ситуации… Попробуй передать мысли Баксику».

Точно! Умница! Воодушевлённая, я тотчас принялась мысленно с мольбой взывать к щенку:

«Баксик! Миленький! Я в беде! Услышь меня, пожалуйста!»

«Ты что, совсем с ума сошла!?» — возмутился внутренний голос.

«А что такое?» — растерянно подумала я.

«Твоими мольбами только червяка из норки выманить можно… секунды на две. Ты хозяйка щенку или кто? Требуй, чтобы он пришёл!»

Я не стала спорить, а сконцентрировалась и мысленно строго приказала: «Бакс, ко мне! Я в опасности! Нужна твоя помощь!»

«Во–о–от, совсем другое дело, — удовлетворённо протянул внутренний голос. — Ладно, не останавливайся, продолжай вызывать, а я пока посплю».

Нутром чуя, что странный способ вызова подмоги должен сработать, я без устали продолжала взывать к щенку. Прошло минут пять–десять, не больше, когда я услышала шум бегущих лап, а вскоре раздался радостный визг–рёв щенка.

«Баксик, миленький, ты услышал, пришёл!» — мысленно плакала я от счастья.

Щенок подбежал и, не теряя времени на обычное щенячье приветствие, поймал глазами мой взгляд.

«Что случилось?» — мысленно спросил Баксик.

«Схватила голой рукой зелёный мухомор, — с досадой подумала я. — Случайно не знаешь, как вновь обрести контроль над телом?»

Я мысленно замерла, страшась услышать в ответ «нет».

«Пустяк, — почти улыбнулся щенок. — Сам смогу помочь. Нужно лишь перевернуть тебя на спину, поднять и коснуться любого участка кожи шерстью».

Услышав мысли щенка о переворачивании и поднятии, — и как это, любопытно, он надеется всё это проделать? — я было снова начала падать духом, но… не успела: словно ковшом игрушечного экскаватора зацепив меня за бок обеими лапами, Баксик играючи, точно косточку, перевернул меня на спину, поднял над землей и потёрся мордой о мою щёку. В тот же миг я ощутила собственное тело и поняла: неподвижность исчезла. О чудо!

В порыве не передаваемого словами счастья я крепко обняла продолжавшего держать меня на лапах Баксика, теперь уже вслух восторженно шепча:

— Малыш! Милый мой! Я так рада, что ты пришёл! Счастье ты моё шерстяное!

Баксик, обрадовавшийся было проявлению чувств с моей стороны, вдруг сконфуженно улыбнулся и осторожно проговорил низким, знакомым человеческим голосом:

— Алён, мне очень лестно, что ты так рада моему возвращению, и назвала ты меня просто замечательно — «милый» и «счастье»… Э–э–э… Только объясни, пожалуйста, почему ты назвала меня «малышом», как щенка, и почему я не обычное счастье, а… шерстяное? Вроде бы брился несколько часов назад…

Остатки сна слетели с меня, словно пушинки одуванчика, подгоняемые лёгким ветерком, и я спешно открыла глаза. Разумеется, находилась я не в чаще сказочного леса, а в апартаментах Телара, и держал меня на руках явно не Баксик.

Прокрутив в голове слова Телара, я весело расхохоталась.

— Опусти меня, пожалуйста, на кровать… сейчас поясню, — не переставая смеяться, попросила я Телара, уставившегося на меня в некотором замешательстве.

Мужчина молча выполнил мою просьбу, и я быстро прикрыла голые ноги одеялом. Вот теперь можно продолжать разговор.

— Да мне сон приснился, — улыбаясь, сказала я, усаживаясь поудобнее, и жестом предлагая ему присесть рядом. — Как будто я собирала в лесу волшебные зелёные мухоморы и коснулась одного их них голой рукой, хотя не должна была. На меня какой–то паралич напал — не могла пошевелиться. Тогда я мысленно позвала на помощь Баксика, он прибежал и спас меня, при этом подняв на лапы. По всей видимости, в этот самый момент ты обнаружил меня спящей на полу и захотел переложить на кровать, вот я и приняла тебя во сне за Баксика.

Я снова задорно рассмеялась и осторожно провела рукой по его гладко выбритой щеке.

— Конечно же, ты обыкновенное счастье, а не шерстяное… э–э–э… нет, ты — необыкновенное, волшебное счастье. Так будет корректнее, — сказала я и хитро прищурилась.

— Как прошёл вечер? — спросил Телар.

Его вопрос внезапно меня разозлил: да как я могу провести вечер в незнакомом месте, да ещё и в гордом одиночестве? Разумеется, не ахти! И вчера в ресторане одна торчала. Кстати, а он ведь даже не извинился за то, что не пришёл.

«Не вздумай выговаривать ему за ресторан и уж тем более не вздумай выказывать ревность — мужчины этого не любят», — затараторил внутренний голос.

— Хорошо прошёл, — спокойно ответила я и перевела взгляд на окошко. Стало уже довольно светло, но вместо солнца в небе всё ещё белел месяц. — Кстати, и вчера в ресторане хорошо прошёл. Вот только… одной как–то не очень было.

«Тьфу ты… как всегда не сдержалась», — раздражённо пробурчал внутренний голос.

— Прости, пожалуйста, — виноватым голосом сказал Телар и развёл руками: — Не смог приехать — дел столько накопилось, что всего не успел переделать.

— Понимаю, жаль только, потанцевать не удалось, а так хотелось…

— Ну прости… А знаешь, могу устроить тебе дискотеку… — Телар бросил на меня хитрый взгляд.

Я недоумённо на него уставилась. Что значит, устроит мне дискотеку? Включит музыку, а я должна буду порхать по комнате, как ночная бабочка? Нашёл ненормальную.

Словно прочитав мои мысли, Телар усмехнулся и пояснил:

— Просто мне ещё одна встреча сегодня предстоит, никак нельзя перенести.

— Ты сейчас опять куда–то поедешь? А который час? — удивлённо спросила я.

— Скоро четыре утра. Да, поеду, ничего не поделаешь, — извиняющимся голосом сказал Телар.

— Э–э–э… на дискотеку, что ли?

— Мне всё равно, где проводить встречу. Если хочешь потанцевать, могу устроить её в ночном клубе и тебя с собой взять.

Я снова уставилась на Телара, недоумевая: какой ночной клуб в четыре утра? Как правило, в это время уборщицы последних свалившихся пьяных из–под столов выметают.

— А не поздно для ночного клуба?

— Нет. Если клуб в Египте, например. Разница во времени с Гоа составляет минус три–четыре часа, точно не помню, так что попадем в самый разгар веселья… если, конечно, ты в состоянии ехать.

Мои глаза заблестели. Вау! Как же всё–таки здорово иметь возможность перемещаться в пространстве и, выходит, во времени из–за разницы часовых поясов! Какой уж тут спать, ни за что не пропущу новый опыт.

— Едем! — выпалила я и, обернувшись одеялом, понеслась, спотыкаясь, в ванную комнату. — Я — краситься! Через пятнадцать минут буду готова!

— Идёт, — сквозь смех ответил Телар, и до меня донёсся звук закрывающейся двери.

Быстро приведя себя в порядок, я задумалась над одеждой. Хм… Мне нравится танцевать в джинсах, но… где их сейчас взять? Был бы день — попросила бы Телара купить мне новые взамен покалеченных, а так… Эх–х–х…

Я подошла к шкафу, достала с полки и развернула то, что осталось от моих любименьких джинсов. А что если… Быстро схватив маникюрные ножницы, я принялась сосредоточенно кромсать здоровую штанину, подгоняя её по длине к обрезанной. Повертевшись перед зеркалом и окинув критическим взглядом результат своих трудов, я с удовольствием констатировала: получился вполне молодежный, модный прикид. Ну и что, что края неровные и бахрома торчит — так надо, круто это. И вообще, какое мне дело до того, кто и что про меня подумает? Я танцевать иду, а комфортная одежда для танцев — необходимый атрибут. Эх–х–х, жаль, нет удобной обуви — дома, в Москве, осталась… И ладно, босиком станцую!

Надев шлёпки, я выпорхнула в гостиную, едва не столкнувшись с Теларом, направлявшимся к двери в мою спальню. Его глаза застыли на моих новых любименьких шортиках, а брови поползли вверх.

— Что… это? — выдохнул он.

— Тебе не нравится?

— Э–э–э… да нет… Несколько неожиданно. Я думал, ты наденешь новое платье, ты в нём такая сексуальная…

Ага! Так и знала, что подсматривал, когда я платье на пляже примеряла. Вот пентюх.

— Прости, но я же не сексом еду заниматься, а танцевать, а в платье танцевать несподручно — ноги неудобно задирать.

— А зачем тебе ноги задирать, если не сексом заниматься едешь? — язвительно заметил Телар, едва сдерживая смех.

— А затем, чтобы… Так, всё, хватит зубоскалить, поехали.

Я схватила его за руку и потащила к выходу…

Ночной клуб

— Снова буду путешествовать у тебя на руках? — с любопытством спросила я, когда Телар подхватил меня на руки перед тем, как зайти в море.

— Да. Мне так спокойнее, поскольку ты ещё не умеешь перемещаться в пространстве без посторонней помощи, — ответил Телар и зашёл в воду.

Близился рассвет. Солнце ещё не взошло, но дневная жизнь уже начиналась. Я с интересом наблюдала за тем, как мы в окружении восьмерых телохранителей продвигались по воде. Со стороны мы вряд ли чем–то отличались от обычных людей. Хм… И всё же отличались: ни одному трезвому человеку с нормальной психикой не пришло бы в голову идти купаться в одежде и обуви.

Телар продвигался довольно легко, я слышала всплески воды, когда он делал очередной шаг, и ничто вокруг не указывало на то, что мы будем перемещаться под водой очень необычным способом. Лишь только мы с Теларом погрузились в воду полностью, я почувствовала, как мужчине стало значительно труднее передвигаться.

— Теларчик, а может, ты меня опустишь… и я сама пойду? А ты будешь крепко держать меня за руку.

— Пока не попали во мглу — нельзя. Если опущу, ты тотчас исчезнешь, то есть попадёшь на другой трек. Поскольку я уже активировал механизм перемещения, а ты не задала места назначения, произойдёт сбой в программе и никто не знает, в какое место тебя в конечном итоге забросит. Можешь очутиться как на Северном полюсе, так и в болоте Ярославской области.

— Ой, не хочу… — испуганно прошептала я и покрепче обхватила Телара руками.

— Тяжело передвигаться лишь первые десять–пятнадцать метров под водой. Когда попадем во мглу — это пройдёт.

Не успел Телар договорить, как мгла опустилась. Это произошло внезапно, как если бы вы долгое время находились в ярко освещённой комнате и вдруг свет погасили. В тот же миг я почувствовала, как Телар остановился, и мы будто провалились в безвоздушное пространство, с той лишь разницей, что воздуха в нём было предостаточно.

— Теперь мы на нашем треке, — сказал Телар. — Скоро будем на месте. Хочешь встать на ноги?

— Нет! — не задумываясь, выпалила я, тотчас представив себе Северный полюс и обгадившегося от страха белого медведя, улепетывающего от огромной Алёнообразной сосульки, рухнувшей ему на голову. — Послушай, я не спрашиваю, почему вы выходите из воды сухими — и так понятно, что мы перемещаемся в какой–то оболочке. Но скажи, почему мы вошли в Волгу мокрые насквозь, а вышли на побережье Гоа сухими? Тут какая–то автосушка работает?

Телар рассмеялся.

— По правде говоря, не знаю. Но факт остаётся фактом — всегда сухие.

Здорово. «Жаль только автомойки и укладки феном нет», — подумала я, с содроганием представляя, в каком состоянии впервые появилась в отеле после грозы на острове.

— А всё же замечательно, что вы вот так свободно можете перемещаться в пространстве. Можно в любое время махнуть куда–нибудь за границу — и виз никаких не нужно, да и на перелёте экономия значительная выходит.

— На самом деле мы не слишком активно пользуемся нашими преимуществами, — усмехнулся Телар.

— Почему?

— Одно дело, когда необходимо срочно и ненадолго переместиться за границу, другое — на продолжительный срок. Если надолго, то мы путешествуем, как все нормальные люди. Зачем нам проблемы с полицией?

— А–а–а… ну да, конечно.

Я заёрзала в руках Телара, представляя, как каждый выходной перемещаюсь на тёплое море и каждый раз в новую страну. А почему бы и нет? Подъехала на машине к Москва–реке, припарковалась в незаметном месте, скинула шубу, взяла в руки чемодан — и в воду, а через пять минут вышла на побережье где–нибудь на Сейшелах… Вечером — в обратный путь. Сказка, да и только.

— Мне так не терпится научиться перемещаться в пространстве, — сказала я и вздохнула.

— В следующий раз научу, это несложно. Ты машину водишь?

— Э–э–э… да. А при чём здесь машина? Вы ведь пешком…

— Чтобы перемещаться, необходимо знать дорогу, но раз ты водишь, проблем не возникнет. Я обеспечу тебя специальными картами различных частей света и обучу уметь их читать.

У меня внутри всё так и оборвалось. Мама дорогая, влипла. Как же я со своим топографическим кретинизмом освою карты?! А что если заблужусь по дороге? Ладно ещё если вместо солнечных Мальдивов вылезу из проруби перед вмёрзшим в лёд от страха представителем народа Крайнего Севера, охотящимся на тюленей и едва не раскроившим мне череп топором. Вдруг вообще не смогу найти выход из трека, из мглы? Так и буду плутать в этой гробовой темноте, пока нечаянно не врежусь в кого–нибудь… Эх–х–х, и почему волшебники не провели здесь электричество и не устроили освещение…

Пришпоренное воображение живо нарисовало неприглядную картинку: я — сгорбленная, костлявая древняя старуха, вечность не мытая, оборванная, едва шевелящая ногами от голода и жажды, из последних сил — и откуда только взялись? — вцепляюсь мёртвой хваткой в ничего не подозревающую тётеньку–волшебницу, перемещающуюся в гости к подруге. Испуганная тётенька дико верещит и пытается вырваться из моих рук, не понимая, что происходит. А я всё крепче и крепче сжимаю её цепкими, костлявыми пальцами и сквозь слёзы неописуемого счастья умоляюще прошу: «Милая, родная, помоги–и–и-и! Прошу–у–у! Вытащи меня из этого гро–о–оба!»

— Ты что замолчала? — спросил Телар.

— Проблемка, — со вздохом, печально ответила я.

— В смысле?

— Скажи, а вы навигатором пользуетесь? — ухватилась я за жирную соломинку.

— А что это?

Жирная соломинка вмиг исхудала до неприличности и скончалась от анорексии.

— Эх–х–х… Девайс такой. Вводишь в него координаты места назначения, и он тебя на него выводит.

— А чем плоха карта?

— Э–э–э… видишь ли, у меня большая проблема с дорогами и машину я вожу только с навигатором, — честно призналась я. — Так что готовься разыскивать меня по всему свету — я наверняка заблужусь при первом же перемещении. Проще сразу выделить мне персонального носильщика–перемещальщика.

— Не переживай, придумаем что–нибудь. Вначале выучим и пройдем вместе наиболее распространённые маршруты, а со временем освоим более сложные, — улыбнулся Телар.

Я почувствовала, как Телар вновь начал перемещаться с трудом и поняла — мы прибыли. И действительно, вскоре над головой засеребрились луна и яркие точечки–звёзды, а через десяток–другой секунд моя голова показалась над водой.

Телар вышел из моря и поставил меня на песок. В окружении охраны мы вышли на дорожку и сквозь ровные ряды пляжных топчанов прошли вперёд, на подсвечиваемую фонарями территорию незнакомого египетского отеля, туда, откуда раздавалась приглушённая музыка.

— Почему так жарко? — удивлённо поинтересовалась я. — Вроде бы ночь на дворе.

— Это ещё не жарко. Сейчас всего градусов двадцать семь, не больше, а днём в тени — все тридцать пять. Но пару недель назад днём до сорока пяти доходило.

— Никогда не ездила в Египет в начале сентября, похоже, правильно.

В баре у бассейна, несмотря на позднее время, всё ещё царило оживление. Отдыхающие толпились у барной стойки, стремясь успеть получить последние порции алкоголя до того, как бар закроется, или перестанет обслуживать без денег.

— Где мы? — поинтересовалась я.

— Шарм, Наама Бей, — ответил Телар, беря курс в обход бара.

— С ума сойти…

Для меня этот залив почти родной. Я столько раз бывала в Египте, причём раз пять именно в Наама Бей и понятия не имела о том, что рядом со мной отдыхали волшебники. Кто знает, может, с кем–нибудь из них я флиртовала.

— В этом отеле тоже проживают только волшебники? — с любопытством спросила я.

— Нет, не только.

— Как… — я не поверила своим ушам. — Я думала, у вас свои собственные отели, и вы держитесь подальше от людей, чтобы не раскрываться.

— Есть и свои отели, — улыбнулся Телар. — Но если мы не планируем поупражняться, например, в трансформациях или перемещениях, не ищем общества исключительно волшебников, то вполне можем останавливаться в любом приглянувшемся отеле. Вот ты, когда познакомилась со мной в Астрахани, разве заподозрила, будто со мной что–то не так?

— Э–э–э… нет. Внешне, да и по поведению ты абсолютно нормальный человеческий человек.

— Вот видишь, — снова улыбнулся Телар, обходя многоэтажное здание шикарной гостиницы слева. — Мы почти на месте, клуб здесь.

— А если кто–нибудь из отдыхающих увидит, как вы появляетесь одетыми и сухими из моря? — не унималась я.

— А тебя никогда не гоняли вечером с пляжа охранники?

— Хм… Гоняли. Ну и что? Просто они боятся, как бы отдыхающие спьяну не залезли в воду, а в тропических морях с наступлением темноты очень небезопасно — хищников много к берегу подходит, да и ядовитые медузы подплывают.

— Это одна из причин, — ухмыльнулся Телар и многозначительно посмотрел на меня.

— А–а–а-а… — протянула я, начиная понимать. — Ясно. Обеспечивают скрытность перемещений волшебников.

— Так точно.

— Зря стараются.

— Почему?

— Одно из двух: либо пьяный отдыхающий увидит выходящих из воды волшебников и не придаст этому спьяну никакого значения, либо трезвый отдыхающий их увидит и решит, что пьяные собратья решили освежиться, и также не придаст этому никакого значения. В худшем случае предупредит об опасностях, которые таит в себе Красное море, и робко посокрушается по поводу испорченного гардероба.

— В чём–то ты права, — снова ухмыльнулся Телар.

Мы обогнули отель и, пройдя вперёд ещё метров пятьдесят, упёрлись в двухэтажное, отдельно стоящее здание ночного клуба. На второй этаж вела широкая деревянная лестница с перилами, заканчивающаяся небольшой площадкой у тяжёлой металлической двери. Над дверью, переливаясь бегающими разноцветными огоньками, сверкала вывеска: «Black Castle». Вокруг здания, на уровне второго этажа, проходил балкон, на котором беспорядочно располагались лёгкие плетёные столики со стульями для тех посетителей клуба, которые, устав от грохочущей музыки и духоты, желали насладиться тишиной и относительной свежестью ночного воздуха.

Завидев нашу процессию, трое охранников заведения, осуществлявших входной контроль, засуетились, возбуждённо переговариваясь. Один из них отворил входную дверь и юркнул внутрь. Не успели мы подняться по ступенькам наверх, как дверь отворилась, и на площадку выскочил менеджер клуба — низкорослый, полный, лысоватый мужчина средних лет.

— Ваше Величество! Какая честь для меня! Милости просим! — обрадовано закричал менеджер, бегая вокруг нас и практически беспрерывно кланяясь. — Вы как раз вовремя, сейчас начнётся шоу. Проходите, проходите, пожалуйста.

Мы прошли внутрь вслед за расшаркивающимся мужчиной и очутились в просторном зале, темноту которого время от времени пронзали яркие вспышки простенькой разноцветной светомузыки. Центр зала занимал танцпол, отделённый от зоны отдыха невысоким резным деревянным ограждением, напоминавшим садовый забор. Музыка играла, но танцпол почему–то пустовал. Наверное, все ждали шоу.

По всему периметру к ограждению примыкала ВИП-зона — небольшие стеклянные столики, окружённые чёрными кожаными креслами, расставленными в виде полумесяца. И хотя помещение клуба было заполнено до отказа, большая часть этой зоны пустовала. По всей видимости, далеко не каждому смертному предоставлялся в неё доступ.

Сразу же за ВИП-зоной начиналась зона экономкласса, вмещавшая не более десятка редко расположенных круглых деревянных столиков на высокой металлической ножке. Каких–либо кресел или стульев для «галёрки» предусмотрено не было, поэтому посетители группировались вокруг них стоя.

Менеджер клуба провёл нас в ВИП-зону и усадил на самые лучшие места для почётных гостей. Охрана Телара тотчас рассредоточилась вокруг, полностью блокируя все подступы к столику. Появился услужливый официант с огромным подносом напитков и фруктов.

— Есть хочешь? — спросил Телар, доставая из вазы большую кисть винограда. — Заказать что–нибудь посущественней?

— Нет, спасибо, иначе я танцевать не смогу, — задорно улыбнулась я и, оторвав от его кисточки виноградинку, отправила её себе в рот.

— Привет! Проходи! — прокричал Телар, маша кому–то рукой.

К нам подошёл Азиз — так вот с кем намечалась встреча. Мы обменялись приветствиями, и Азиз присел в кресло по другую сторону от Телара.

Внезапно фоновая музыка стихла, а огни светомузыки погасли. Стало совсем темно. Я слышала за своей спиной дыхание охраны, ни на миг не выпускавшей нас из поля зрения. Вскоре тусклый свет снова зажёгся, а яркие прожекторы, не мигая, уставились в центр танцпола, в котором был установлен высокий металлический шест для исполнения стриптиза. Я нервно сглотнула и с опаской покосилась на Телара — мужчина не обращал на происходящее никакого внимания, что–то оживлённо обсуждая с Азизом. Эх–х–х… завязать бы Телару глаза на всякий пожарный…

«Эх–х–х, предложить бы Телару проверить тебя на ревность на всякий пожарный…» — передразнил меня внутренний голос.

Началось музыкальное сопровождение, и к шесту плавно приблизилась красивая светловолосая девушка — так и знала: либо русская, либо из бывших советских. Девушка обладала великолепной фигурой, но при этом пышными формами — арабский размерчик. Её тело украшало лишь расшитое переливающимся бисером и блестками узкое бикини, из последних сил сдерживавшее рвущееся наружу содержимое. Грациозно поклонившись публике, девушка начала танцевать.

Зал взревел. Я огляделась: горячие, необъезженные арабские скаку… тьфу ты, парни рыли копытами деревянный пол и пускали носами струи пара. Многие из них скрестили руки чуть ниже пупка, словно участники футбольной «стенки», готовящиеся отражать пенальти. Сомнений не было: танец девушки завёл всех без исключения. Почему–то я начала злиться.

«Танцуй, девочка, танцуй, — недобро подумала я, — если головой не способна заработать на жизнь».

Я всегда считала, что зарабатывать деньги нужно исключительно головой, а точнее, «мозгами».

«Спорный постулат, — вдруг проснулся внутренний голос. — А что если природа не наделила тебя умом, но зато одарила великолепными внешними данными? Почему не задействовать сей ресурс? Кушать–то хочется».

«Почему, почему… потому… потому что «не мозгами» любой дурак сможет».

«Ой ли?» — усмехнулся внутренний голос.

Хм… наверное, всё же нет. Я вот не смогу и прежде всего потому, что нет у меня этих идеальных внешних данных, неплохие — есть, а идеальных — нет. Поэтому мне и не остаётся ничего другого, как работать головой. Скорее всего, я просто завидую так называемым «блондинкам».

«А стоит ли завидовать? Возможно, у них достаточно ума, чтобы сообразить: его им явно не хватает для получения другой прилично оплачиваемой работы. Представляешь, как им в этом случае обидно?»

Быть может, быть может… А может, они искренне гордятся красотой и получают огромное удовольствие от неприемлемой для меня работы, ловя на себе жадные, восхищённые взгляды мужчин… Ха… вечное противоборство брюнеток и блондинок. И всё же абсолютно не важно, «с мозгами» ты или божественно красива, главное уметь грамотно использовать ресурс, щедро предоставленный тебе природой и родителями.

Гораздо сложнее тем, кому Бог не дал ни того и ни другого, вот как им–то быть? Вариант один: найти свои сильные стороны и на них играть, а для начала верить в свои силы и не впадать в депрессию по поводу несправедливости злодейки судьбы. Те, кто считает себя обделёнными, не унывайте! Вспомните законы физики: всё в мире относительно. Если вы уверены в себе, то ваша уверенность непременно передаётся окружающим. Все любят успешных и излучающих спокойствие людей, к ним тянутся, от них получают подпитку в виде положительных эмоций; замкнутые же в своих комплексах люди отталкивают, поскольку всем хватает собственных комплексов и проблем, и совершенно не хочется приобщаться ещё и к чужим.

Задумайтесь вот над чем: далеко не все красавицы и талантищи стали Деми Мур, также как далеко не все умники — Биллом Гейтсом, а ведь таких — миллионы. Представляете, что должны чувствовать от природы одарённые люди, не сумевшие реализовать своих амбиций, если таковые были? Так что расслабьтесь и поехидничайте: им гораздо труднее, чем вам. Отыщите в себе сильную сторону, если сами не можете, то прислушайтесь к мнению близких, друзей, учителей, в конце концов. В вас непременно есть что–то, о чём вы даже не подозреваете, и ваша задача — постараться это что–то обнаружить.

Услышали, поняли, обнаружили? Тогда действуйте! Развивайте в себе эту сильную сторону! Хм… одна маленькая, но существенная оговорка: предварительно убедитесь, что эта потенциально сильная сторона увязывается с нормами морали и буквой закона. Так что прочь, комплексы и обиды! Будьте уверены в себе, жизнерадостны, оптимистичны и последовательны в достижении поставленных целей — кстати, не забудьте их поставить — и всё у вас получится и наладится! Если не верите, то по крайней мере попробуйте. Хуже чем есть — точно не станет.

Так что танцуй, девочка, танцуй, у тебя это действительно здорово получается. Не только мужчинам, но и женщинам приятно тобой полюбоваться. Э–э–э… только бикини не снимай, пожалуйста: всё же мы в мусульманской стране.

После шоу началась дискотека. Кокетливо улыбнувшись и помахав Телару рукой, я сбросила с ног шлёпки и выскочила на танцпол. Не прошло и нескольких минут, как я напрочь забыла о существовании Телара, с наслаждением отдавшись танцам. Мне недолго пришлось танцевать одной: не имеющие свободного, халявного доступа к женскому телу египтяне, точно рабочие пчёлы, созываемые пчелиной царицей, быстро облепили меня со всех сторон. Каждый из них открыто претендовал на жирный кусочек женского внимания. При этом мужчины вели себя прилично и предупредительно. Не желая показаться невежливой, я мило улыбалась всем страждущим и попеременно танцевала с разными кавалерами. Мою душу переполняло ощущение праздника: а какой нормальной женщине не польстит повышенное мужское внимание?

Постепенно я начала замечать, как несметные полки ухажёров вначале уменьшились до батальонов, затем до рот, потом до малюсенького взвода — и наконец мне показалось, что в этот последний с трудом выживший взвод угодила авиационная бомба, напрочь разметавшая жалкие остатки. Я разнервничалась. В чём дело? Что происходит? Уже восьмой кавалер исчезает, станцевав со мной медленный танец! Если бы они были волшебниками, я бы ещё могла списать сей прискорбный факт на мистику, но они — люди. Ничего не понимаю: выгляжу замечательно, веет от меня не козлиным потом, а потрясающими духами, да и ноги в танце ни одному из них я не оттаптывала… Чудеса, да и только, но чудеса отнюдь не приятные.

Недоумевая, я выскочила на улицу, на балкон, глотнуть свежего воздуха и почти тотчас же нос к носу столкнулась со своим последним кавалером. При виде меня он смутился и заметно занервничал.

— Адель, что случилось? — обратилась я к нему по–английски. — Куда ты пропал?

— Прости, — испуганным голосом забормотал паренёк, косясь на охрану у входа. — Я не могу с тобой больше общаться, иначе меня никогда снова не пустят в этот клуб.

С этими словами Адель быстро зашагал к лестнице и, сбежав вниз по ступенькам, вскоре исчез из виду, так ни разу и не оглянувшись. Какое–то время я продолжала стоять с открытым ртом и смотреть в направлении, в котором удалился парень. Кто–нибудь объяснит мне, что происходит? Почему он не может со мной общаться? Кто запретил?

«Кто, кто… — заворчал внутренний голос. — А сама не догадываешься?»

«Кроме Телара… некому, — растерянно подумала я. — Но как он мог!? С какой стати? На каком основании?»

«М-да… Похоже, влипла ты, подруга, по полной. Ты же проверку на ревность ему не устраивала? Не устраивала. Теперь жди фингала под глазом».

«Что ты несёшь? Какой фингал?» — возмутилась я, но противная искорка сомнения в душу всё же пробралась.

Действительно, у меня пока не было возможности проверить Телара ни алкоголем, ни на ревность. Если он уже сейчас, когда между нами и отношений–то практически никаких нет, не подпускает ко мне мужчин, то что же дальше будет?

Была у меня в школе подруга, которая, выйдя замуж, повинуясь супругу, стала домохозяйкой. Не пускал её муж работать, и всё тут. Всё бы ничего, если бы не малюсенькая загвоздочка: девушка абсолютно ничего не умела делать по хозяйству. И ладно бы просто не умела. Как ласково выражалась её мама, руки у нашей юной хозяйки из одного места росли, а подобная патология, к сожалению, неизлечима. Посему у всех, кто знал молодую пару, возник логичный вопрос: всё ли в порядке с головой у мужа? Если он такой любитель уютного гнёздышка, которое его собственная жена и под страхом смертной казни свить не в состоянии, не проще было бы нанять помощницу по хозяйству? Открывшаяся правда ошарашила всех. Дело в том, что молодой оказался страшно ревнивым. Он боялся отпустить супругу на работу, поскольку там, по его словам, есть мужчины. Смешно? Лично мне на её месте было бы не до смеха.

Исполненная решимости расставить все точки над i с самого начала, я направилась к Телару, но по дороге передумала и решила сначала заглянуть в дамскую комнату. Я зашла в туалет и приблизилась к зеркалу. Косметика — в порядке, тушь не поплыла, вот только лицо и шея совсем мокрые от пота. Вытащив из диспенсера бумажное полотенце, я аккуратно промокнула пот и вошла в туалетную кабинку. Внезапно в помещение из зала ворвались звуки громкой музыки, которые почти сразу же вновь зазвучали приглушённо — кто–то вошёл и закрыл за собой дверь.

— Что, довольна? Увела мужика? — раздался молодой женский, весьма раздражённый голос.

Я прислушалась. Опять девчонки из–за парня отношения выясняют. Никогда не понимала подобных разборок. Мужчина — не щенок, его на верёвочке не уведёшь. Если дал себя увести, значит, хотел уйти, а если хотел уйти, то зачем он вам нужен? Так и будете всю жизнь на коротком поводке его держать, а глаза шорами прикрывать? Хорошенькая жизнь. Как сказал Ремарк: «Кто хочет удержать — тот теряет». Возможно, физически вы парня не потеряете, но душой он будет далеко не с вами. И нужна вам такая жизнь?

— Что молчишь? Я с тобой разговариваю! — продолжала наседать женщина.

Ответа, как и в первый раз, не последовало. Хм, не поняла. Уж не ко мне ли она обращается? Я вышла из кабинки и лицом к лицу столкнулась с… Хоридой. Ба–а–а, какая встреча. Больше в помещении никого не было.

Не подав виду, что удивилась, я улыбнулась одними губами и спокойно ответила:

— Здравствуй, дорогая. Я тоже страшно рада тебя видеть.

Хорида опешила и захлопала глазами.

— Здравствуй, — наконец, выдавила из себя она.

Вот теперь можно продолжать разговор, вот теперь он может получиться.

— Если ты пришла выяснять отношения, — спокойно продолжала я, — боюсь, ничего не выйдет, поскольку выяснять нечего. Я перед тобой ни в чём не виновата, и стыдиться мне нечего. Телар сам сделал свой выбор, без какого–либо влияния извне. Так что извини.

— Ты его околдовала, — пробурчала Хорида.

— Э–э–э… видишь ли, о том, что я теперь волшебница, мне стало известно лишь вчера… нет, уже позавчера днем. Поэтому колдовать — если вы колдуете — я пока не умею, а никакого ускоренного курса обучения Телар мне, к сожалению, не предлагал, — с усмешкой сказала я. — Если он тебе так нужен, то почему же ты его не загипнотизировала, как меня? У тебя это замечательно выходит.

Хорида нахмурилась и отвела взгляд в сторону:

— Он не поддаётся гипнозу.

М-да… Не ошибалась я на её счёт. Странно, но мне не было её жалко. Возможно потому, что видела перед собой не убитую горем неразделённой любви женщину, а человека, который не получил то, что пожелал. Но если один человек будет всегда получать желаемое, то другому никогда ничего не достанется — так работает применительно к человеческим отношениям закон сохранения энергии. А это несправедливо.

— Знаешь, хоть он мне и дорог, но я его не держу. Если Телар вдруг решит уйти к тебе, препятствовать не стану. Жизнь есть жизнь.

— Издеваешься!? — внезапно вскипела Хорида и сжала кулаки, словно собиралась броситься в драку. — Как он уйдёт ко мне, когда вы связаны?!

Мне на память пришли слова Телара о тяге волшебников в первую очередь к представителям своей стихии. Возможно, Хорида это подразумевает под связью?

«Ничего подобного, она тоже Вода», — возразил внутренний голос.

М-да, точно, забыла. Тогда… тогда… похоже, ей известно что–то, о чём я пока не имею ни малейшего представления.

— О чём ты? Какая связь? — осторожно спросила я.

— Ну–у–у, если помолвка для тебя не является достаточной связью…

— Какая… помолвка? — ошарашенно протянула я.

Хорида поедала глазами моё лицо. Ещё чуть–чуть и точно дырку в нём прогрызет.

— Неужели он ничего тебе не рассказал? Быть не может! — наконец сказала она, недоумённо пожимая плечами. — Вы помолвлены… и об этом все знают.

Хорошо, что ближайший унитаз находился в нескольких метрах от меня, иначе я бы непременно на него плюхнулась, поскольку ноги мои мгновенно подкосились.

Неужели Телар, которому я доверяла как себе, опустился до вранья? С какой целью он распускает подобные сплетни?

— Это он тебе сказал? — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как начинаю закипать от злости.

— Что сказал?..

— Про помолвку?!

Хорида одарила меня откровенно насмешливым взглядом:

— А зачем говорить? Я и сама всё прекрасно видела своими глазами. На празднике Нептуна. Помнишь, он прилюдно тебя выбрал и предложил стать подругой грозного царя? А ты согласилась. Это и была ваша помолвка.

От сердца отлегло: ну какой здравомыслящий человек поверит подобному бреду? Хориде явно давно пора к доктору. Интересно, у волшебников есть полисы добровольного медицинского страхования?

Я облегчённо вздохнула и рассмеялась:

— Уф–ф–ф, ну и напугала ты меня. Я уж было и правда подумала, что упустила нечто важное.

— Судя по всему, всё же упустила, — спокойно заметила девушка, с интересом меня разглядывая. — Ты не учла: волшебники живут по своим законам и правилам, которые не всегда совпадают с законами и правилами людей. А к моменту проведения праздника ты уже была волшебницей.

— Говори, — выдохнула я, чувствуя, как желудок начинает сводить от страха.

— Ты знаешь, что Телар — царь, и он действительно потомок Нептуна, поэтому предложение он тебе делал от себя лично. В соответствии с нашим Законом помолвка считается состоявшейся, если:

1. Предложение было сделано прилюдно. Прилюдно — это значит в присутствии как минимум десяти волшебников. Помимо меня, Стара и охраны Телара я видела на празднике не менее одиннадцати знакомых лиц волшебников. Так что уже больше десяти.

2. Ты прилюдно приняла предложение царя.

3. Хотя это и не является обязательным условием, но ты приняла мой вызов и победила, тем самым подтвердив серьёзность своих намерений.

4. В конце вы скрепили союз поцелуем. Так что помолвка состоялась. Наши помолвки, как правило, не разрываются.

Я стояла, облокотившись на стену, и слушала Хориду с открытым ртом и вытаращенными глазами. Вот это да–а–а… Как такое может быть? Нонсенс! Во что ещё я влипну или, может, уже влипла по незнанию? Кошмар какой–то… А что если в Москве ко мне подойдёт молодой, симпатичный человек в чёрном и, щебеча про погоду, невзначай поинтересуется, не желаю ли я через пару деньков отправиться к каким–нибудь праотцам? Съедаемая любопытством и горя нетерпением приобрести новый для себя, недоступный в бытность человеком опыт, я, разумеется, с энтузиазмом соглашусь… А через пару дней ко мне в квартиру заявится похоронная команда с пахнущим смолой новехоньким гробом и начнёт гоняться за мной по всем этажам, пытаясь усыпить, как лишайную кошку, поскольку я, мол, прилюдно озвучила давнюю мечту уйти из жизни молодой и красивой…

— Разве ты не довольна? — голос Хориды вывел меня из неприятных раздумий. — Ты же его заполучила!

— Это не я его заполучила, а он меня. Это не одно и то же.

— Разве цель не оправдывает средства?

— Далеко не всегда.

— Похоже, у Телара на этот счёт иное мнение, — усмехнулась Хорида, и её лицо, внезапно изменившись, приобрело хищное выражение. — Он облапошил тебя, как несчастную дуру.

Сердце ёкнуло. Интуиция подсказывала: девушке известно ещё что–то, касающееся меня и Телара, и это что–то однозначно негативное. Я внутренне сжалась, морально готовясь к неприятностям.

— Ты наивно полагаешь, будто он тебя любит. Так вот, спешу обрадовать: не от большой любви он подстроил помолвку, едва с тобой познакомившись, и не в своих интересах действовал. Телар решил пожертвовать своей свободой ради…

Девушка не успела закончить мысль. Дверь резко распахнулась и в проёме появилась голова телохранителя Телара. Увидев, что в помещении лишь я и Хорида, он вошёл и плотно закрыл за собой дверь.

— Здравствуйте, мисс… Хорида? Хорида, — сказал телохранитель и поклонился девушке. — Простите, что прерываю вашу беседу, — продолжил он, на этот раз обращаясь ко мне: — Но Его Величество просит мисс Алёну подойти к нему.

С этими словами, не дав опомниться и сказать что–либо в ответ ни мне, ни Хориде, телохранитель открыл настежь дверь и вежливым жестом пригласил меня выйти. Мгновение помявшись в нерешительности, я послушно покинула туалетную комнату и зашагала к Телару, так и не дослушав девушку до конца. Честно говоря, и хорошо, что не дослушала. Судя по тому, в какую степь её понесло, она из зависти планировала наговорить кучу гадостей. Как бы то ни было, Хорида рассказала достаточно для того, чтобы мне захотелось задать Телару пару–другую нелицеприятных вопросов и потребовать объяснений.

«Сначала посчитай», — внутренний голос прозвучал нравоучительно.

«Кого?» — не поняла я.

«Кого, кого… Лосей мохнатых. Да никого. До десяти медленно посчитай… нет, лучше до тридцати, дабы наверняка успокоиться и не взорваться», — ответил голос.

«Не собираюсь я взрываться!» — возмутилась я.

«А то я тебя не знаю… Уже на грани. Попробуй посмотреть на сложившуюся ситуацию с другой стороны: вы теперь обручёны и Телар от тебя никуда не денется. Так что свадьба не за горами. Начинай готовить приданое».

«И с таким беспринципным дурнем я живу уже двадцать шесть лет…» — сокрушённо вздохнула я.

Телар и Азиз продолжали беседовать, потягивая напитки из высоких бокалов. Не понимаю, как они могут общаться в таком шуме? Уши же от перенапряжения отвалиться могут! Но Телар сказал, что шум страхует их конфиденциальный разговор от других ушей, любопытных, поэтому риск оправдан.

Приблизившись к парочке, я наклонилась над головой Телара и громко спросила:

— Ты меня звал?

— Нет, а что?

— Хм… ладно, тогда я хотела бы отвлечь тебя минут на пять — разговор есть. Если не возражаешь, конечно.

— Хорошо, мы уже практически закончили.

Телар поднялся с кресла и, прокричав что–то Азизу, направился к выходу из клуба. Я — за ним. Мы вышли на воздух и, пройдя по балкону, присели за свободный столик вдали от всех.

Ночь была очень теплой и немного влажной. И всё же по сравнению с душным клубом с неважным кондиционированием казалось, будто вы из жарко натопленной русской бани нырнули в реку. Хотелось просто сидеть и глубоко дышать, не загружая себя мыслями ни о чём. Я вдохнула полной грудью, готовая впитать всю гамму ароматов ночной флоры. Но обоняние почему–то дало сбой — я практически ничего не почувствовала. В отличие от Гоа воздух не пах ни йодом, ни рыбой, он вообще ничем не пах, а точнее, пах зноем. Ветра не было, создавалось впечатление, будто горячий воздух застыл и законсервировался. Возможно, это отголоски окружающей город пустыни.

Любопытно, но я не услышала привычного стрекотания насекомых. Интересно, почему? Может, они совсем обессилили от жары или заботливые египтяне заморили их до смерти ядохимикатами, спасая изнеженных туристов от кусачих мошек и вездесущих тараканов.

Я осмотрелась. Вокруг клуба росли финиковые пальмы и разнообразные фикусы. Очень странно наблюдать огромные фикусовые деревья «на свободе», а не в карликовом виде в офисе. А вон — гигантские кусты олеандров, словно елочными гирляндами усыпанные крупными соцветиями розовых цветов. Никогда бы не подумала, что такое восхитительное растение может оказаться ядовитым. Не обошлось и без аккуратно подстриженных кустов гибискуса, на этот раз, яркого оранжевого цвета.

— Как отдыхается? — улыбнулся Телар.

— Замечательно. Только что пообщалась с Хоридой, — сказала я и посмотрела на него вопросительно.

— Как… с Хоридой… — опешил он. — Ты в порядке? Куда смотрела охрана?!

— Однозначно мимо женского туалета. Или там тоже пост был? Ладно, дело не в этом, я даже рада, что мы с ней пересеклись, поскольку получила от неё весьма любопытную информацию.

Я замолчала и в упор взглянула в глаза Телара. Он терпеливо ждал, слегка нахмурив брови.

— Скажи, пожалуйста, почему ты… нет, просто расскажи мне о нашей помолвке на празднике Нептуна.

Если Телар и ожидал услышать от меня нечто неприятное, то уж точно не этот вопрос. Он откинулся на спинку стула и, обречённо вздохнув, сказал:

— Чего я и боялся… ты узнала обо всём сама.

— То есть ты не планировал оповестить меня о столь радостном событии?

— Конечно же, планировал, но…

— Что «но»?

— Не успел…

— Замечательно. Просто замечательно.

«Стой! — раздался у меня в голове истошный вопль внутреннего голоса. — Не вздумай язвить! Разве ты не хочешь быть с Теларом? Хочешь и ещё как хочешь! Теперь вы помолвлены и скоро станете мужем и женой, так не начинай семейную жизнь со скандала! Да, получилось не очень красиво, но выслушай сначала, что он скажет в своё оправдание. И не дави на него, как ты любишь, веди себя по–женски, мать твою перетак, с присущей настоящей женщине мудростью и хитростью».

Я не могла не прислушаться к разумным доводам внутреннего голоса и на ходу поменяла тактику.

— Телар, поясни, пожалуйста, как ты мог принять решение о помолвке без моего согласия? — спокойно спросила я, вытянув перед собой руку и разглядывая маникюр на ногтях.

— Алён, клянусь, я понял, что выходит помолвка, когда предложил тебе стать спутницей царя и ты согласилась.

— Хорошо, — сказала я. — Пусть ничего заранее запланировано не было, просто очередное волшебное стечение обстоятельств. Но почему ты не предупредил меня о том, что произойдёт, если я отвечу «да»? По–моему, это несправедливо по отношению ко мне.

Телар неуверенно пожал плечами:

— И как бы я тебя предупредил? Что бы сказал? Не говори «да», а то по нашему волшебному Закону станешь моей невестой? И что бы ты обо мне подумала?

Я немного смутилась. А ведь и правда. Как бы я тогда отреагировала на подобное признание? Наверняка приняла бы его слова за шутку или решила бы, что на почве радости от победы в состязаниях у Телара наступило временное помутнение рассудка.

— Хорошо, допустим, — снова согласилась я. — В тот момент я бы действительно не приняла твои слова всерьёз. Но когда ты сам понял, что вот–вот произойдёт, почему не остановился? Ты же не мог не осознавать серьёзности последствий!

— Конечно же, я их осознавал.

— Тогда почему?

— Я… я… я… — Телар явно замешкался с ответом, но потом посмотрел на меня в упор и твёрдым, ровным голосом произнёс: — Я понял, что хочу этого.

И снова я растерялась. Как можно обижаться или злиться на подобное признание? Радоваться нужно и плясать от счастья. Но только не мне. Как бы то ни было, он поступил нечестно по отношению ко мне.

— Скажи, почему ты ничего мне не рассказал, когда провожал на базу?

— Алён, будь благоразумной! Я два дня рот не закрывал, посвящая тебя в подробности нашего бытия! Как бы я смог успеть за полчаса поведать тебе обо всём об этом, а потом рассказать о помолвке? Или ты полагаешь, я должен был сразу же начать с помолвки без предыстории? А мне ведь срочно уехать нужно было, если помнишь.

— Хорошо, — не сдавалась я, хотя чувствовала: пыл мой значительно поутих. — Как ты сам выразился, два дня твой рот не закрывался. Так почему он не раскрылся для того, чтобы рассказать о помолвке?

Я посмотрела на него самым что ни на есть укоризненным взглядом.

В ответ Телар окинул меня самым что ни на есть грустным взглядом и, тяжко вздохнув, промямлил:

— Алён, я планировал это сделать, честное слово, в ресторане.

— Но у тебя были дела, и в ресторан ты не дошёл, а потому не рассказал, так? — усмехнулась я.

«Да что ты до него докопалась, как пьяный до приёмника? — возмутился внутренний голос. — Опять заставляешь мужика оправдываться и чувствовать себя виноватым?»

«Отстань. Знаю, что это неправильно, но ничего с собой поделать не могу, поскольку повод уж слишком серьёзный. Ох уж эти мне отмазки… Как мужчины не понимают? Для женщины такие вещи, как любовь и всё, с ней связанное, стоят на первом месте! Да пусть хоть цунами обрушилось на его голову! Он всё равно должен был немедленно вынырнуть и поспешить ко мне, чтобы сообщить информацию действительно первостепенной важности!»

— Да нет, не только в ресторане дело… — медленно заговорил Телар, отведя взгляд в сторону.

— Тогда в чём?

Телар на какое–то время замялся, пригладил ладонями на голове волосы, почесал нос и, понимая, что всё едино придётся отвечать, нехотя сказал:

— Да как я мог признаться после скандала, который ты мне закатила на пляже.

Вах… А ведь он прав. Телар просто струсил, опасаясь нового взрыва негодования с моей стороны… и правильно сделал. После его «признания в любви» и «предложения руки и сердца» я бы его точно в песок с головой закопала, как страуса.

Уловив моё замешательство, Телар быстро заговорил, шаря рукой в заднем кармане джинсов:

— Понимаешь, я ведь хотел всё сделать в торжественной обстановке, по-…человечески.

Он извлёк наконец из кармана небольшую коробочку, обитую малиновым бархатом, и положил её передо мной на стол.

— Вот смотри, это кольцо. Я ношу его с собой с праздника Нептуна. Когда мы вечером расстались, первым делом я рванул в Нью — Йорк — у меня там знакомый в хорошем ювелирном магазине работает — и купил это кольцо. С тех пор я ждал удобного момента, чтобы вручить его тебе, да… так и не смог…

Телар открыл коробочку. У меня перехватило дух: в ней лежало широкое золотое кольцо, наподобие свадебного, украшенное крупными изумрудами.

— Я подумал, что изумруды подчеркнут восхитительный цвет твоих глаз… Тебе… нравится?

Телар робко заглянул в мои в глаза, он заметно нервничал.

«Фи–и–и… всего лишь изумруды. Не мог на бриллианты раскошелиться, жмот несчастный. Ой… а может, он нищий? Не–е–е, нам такие кавалеры не нужны», — разочарованно протянул внутренний голос.

«Ах ты, гад меркантильный! — мысленно взорвалась я. — Да как ты смеешь! Да хоть бы он мне гайку железную подарил вместо кольца — тебе–то какое дело!? Я обожаю изумруды! И вообще, не в них дело! Вон отсюда и не порть мне торжественный момент!»

— Это мой… любимый камень… — смущённо прошептала я в ответ, совершенно сбитая с толку.

— Так ты… простишь меня?

Ой, мама дорогая, что сейчас будет… Страстно желая и одновременно панически боясь продолжения, я ухватилась за первую же мысль, пришедшую мне в голову, в надежде протянуть время.

— Ответь, пожалуйста, на последний вопрос, только честно.

— Да хоть на сто, — улыбнулся Телар. — Не хочу, чтобы между нами были недомолвки и, как следствие, недопонимание.

— Мне что, теперь и потанцевать ни с кем нельзя?

Телар удивлённо на меня воззрился.

— Э–э–э… любопытно, на основании чего ты пришла к подобному выводу? Знаешь, иногда очень проблематично проследить сложную цепочку твоих умозаключений от начала до конца.

— Ничего сложного. Ты разогнал всех моих кавалеров… то есть партнёров по танцам.

— Но я никого не разгонял…

— Ну–у–у, не ты лично, разумеется, а твоя охрана, но наверняка не по собственной инициативе. Последний из восьмерых мальчиков, внезапно испарившихся после медленного танца, сказал, что его больше в клуб не пустят, если он снова ко мне приблизится.

От удивления Телар открыл рот и какое–то время безмолвно смотрел на меня, хлопая глазами. Постепенно его лицо озарилось пониманием. Едва сдерживая смех, он прикрыл рот ладонями и уставился на меня хитрющим взглядом.

— Что? Что такое? Почему ты хихикаешь? Не томи, скажи! — начала волноваться я.

— Алён, честное слово, по моему приказу ухажёров тебя не лишали, — он едва сдерживался от смеха, — мне бы и в голову подобное не пришло. Танцуй на здоровье с кем хочешь и сколько хочешь.

— Тогда… кто? — растерялась я.

— У меня есть предположение на этот счёт. Охрана выполняет только мои распоряжения. Впрочем, старший имеет право принять решение самостоятельно, но только по действительно серьёзному поводу.

Ага, как же. И какой это серьёзный повод он нарыл, чтобы выманить меня из туалета и прервать наш с Хоридой разговор на самом интересном месте? Хотя… мы ведь до сих пор не знаем наверняка, причастна девушка к покушению или нет. Так что правильно выманил.

— Уверен, это происки местной охраны, — закончил мысль Телар.

— А им–то какое до меня дело?

— Не до тебя, а до… меня, — мягко поправил Телар. — Видишь ли, я — известная, уважаемая и почитаемая персона, а ты — не просто моя спутница, а невеста. Да даже если бы и просто спутница — не важно. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что волшебники не делятся по страновому признаку, а только лишь по принадлежности к кафту и кверу? Мы в Египте, а у них свои правила и обычаи, причём касаются эти правила не только волшебников, но и обычных людей. Так что здесь мы с тобой египтяне, арабы, и, следовательно, подчиняемся их законам. По местным обычаям, ни один мужчина не имеет права с тобой флиртовать и тем более тебя касаться, поскольку подобные действия, по мнению местных, должны меня оскорблять.

— Но мои ухажёры не цапали меня руками, да я бы и не позволила! — возмутилась я. — Мы всего лишь танцевали!

— Прости, но вы не просто танцевали, — снова начал подхихикивать Телар. — Руки партнёров во время медленного танца были на твоей полуобнажённой талии, поэтому по местным канонам тебя фактически лишили невинности, а моё честное имя навеки опорочили.

Телар всё же не удержался и расхохотался.

— Какой кошмар… Больше в Египет с тобой не поеду, и не проси, — пробурчала я.

Странно, но мне было немного досадно, оттого что не Телар разогнал ухажёров.

«Совсем с ума сошла? — удивился внутренний голос. — Радоваться нужно — он не ревнивец!»

— Ещё вопросы? — спросил Телар.

— Больше нет.

— Тогда жду ответа на свой. Простишь меня?

Я вздохнула. Чему быть — того не миновать.

— Мне не за что тебя прощать…

— Значит, ты позволишь… надеть кольцо тебе на палец? — робко спросил Телар.

«Не–е–ет! — истошно завопил внутренний голос. — Не давай! Мы ещё не проверили его алкоголем! А вдруг он напьётся и…»

«…замолчи немедленно! — прервала его я. — Мы уже помолвлены! Кольцо — условность, но важная для меня, как для любой женщины. Прошу тебя, уйди, не мешай…»

К моему великому удивлению, внутренний голос тотчас замолчал.

Я мысленно поблагодарила небеса за полумрак, царивший на балконе: Телар не заметит, как моё лицо внезапно превратилось в спелую красную клубничку.

— Да… — прошептала я, опуская взгляд.

Ничего больше не говоря, словно опасаясь, как бы я передумала, Телар быстро извлёк кольцо из коробочки и медленно, будто растягивая удовольствие, надел его мне на безымянный палец правой руки. В тот же миг мрак ночи, слегка разбавленный тусклым освещением балкона, разбила яркая вспышка, которая тотчас же погасла. Я не придала этому никакого значения. Словно зачарованная, я смотрела на свою окольцованную руку, которую Телар не выпускал из своих рук, и пыталась обрести душевное равновесие. Но как его обрести, когда вдруг понимаешь, что по очередному невероятному стечению обстоятельств ты внезапно становишься чьей–то невестой… Хотя нет… почему чьей–то? Я стала невестой Телара и… я счастлива. Мне почудилось или к глазам подступили слёзы? Тогда почему я чувствую радостное биение сердца, почему мне хочется петь, плясать, орать и кувыркаться одновременно?

«Хорош тупить, — довольно пробурчал внутренний голос. — Конечно же, ты счастлива. Теперь он твой, и «лишь смерть сможет вас разлучить». Бла–бла–бла, бла–бла–бла… Тьфу ты, и какого лешего волшебники не бессмертны? Не могла подцепить вампира…»

«Шёл бы ты спать», — миролюбиво подумала я, не желая портить очарование момента.

«Ладно, наслаждайся, — ухмыльнулся внутренний голос и, спохватившись, быстро добавил: — Только не забывай о том, что это всего лишь помолвка, а не свадьба. Поэтому веди себя прилично».

«Есть, товарищ командир! — усмехнулась я. — И без тебя знаю».

Забывшись в мыслях, я и не заметила, как Телар встал сам и поставил на ноги меня, осторожно приподняв за руки. Не дожидаясь, пока я разберусь, что к чему, он порывисто меня обнял и поцеловал в губы. Ни секунды не размышляя, я интуитивно ответила на его поцелуй, с невероятным наслаждением покоряясь силе его желания. Снова вспышка яркого света, уловимая даже сквозь плотно сомкнутые веки.

Вдруг я услышала крики и явную ругань на арабском языке, потом хруст сучьев и топот ног. Телар словно оцепенел и оторвался от моих губ. С трудом приходя в себя, я открыла глаза и посмотрела сначала на Телара, а затем в направлении его настороженного взгляда. По газону, не разбирая пути, топча цветы на клумбах и продираясь через декоративные живые изгороди из аккуратно подстриженного кустарника, без оглядки улепётывал какой–то мужчина, крепко сжимавший в руке фотокамеру. За ним, размахивая руками и ругаясь, неслись охранники клуба. Создавалось впечатление, будто убегавший человек как минимум был чемпионом мира по бегу, а как максимум бежал на спор, причём ставкой в данном споре была его собственная жизнь.

— Вот дьявол, папарацци, — нахмурившись, процедил сквозь зубы Телар. — Теперь жди какой–нибудь гадости в газете.

— Почему же гадости? — улыбнувшись, возразила я. — Ты надел мне на палец кольцо, и мы поцеловались. Если учесть, что весь волшебный мир за исключением меня уже давно знал о нашей помолвке…

— Э–э–э… ты права, — улыбнулся в ответ Телар и ласково провёл рукой по моей щеке. — Ну так как, пошли танцевать?

— Погнали!

Распрощавшись с Азизом, Телар присоединился ко мне на танцполе, и мы растворились в танце и друг в друге. Осознание того, что я теперь невеста, наполнило мою душу непонятными, никогда не испытываемыми ранее ощущениями и эмоциями. Мне было и радостно, оттого что судьба подарила мне такого замечательного мужчину, и немного неловко: я никак не могла сассоциировать себя с невестой, а в будущем — женой. Одно дело, когда ты долго встречаешься с мужчиной, ваши отношения постепенно развиваются и наконец приходят к логическому завершению — совместному решению связать судьбы воедино. А тут…

Воображение рисовало сцены набега доисторического пещерного племени Дын–дын на племя Тынц–тынц, во время которого вождь первого, Телар, шарахнул меня по голове деревянной дубинкой и, перекинув моё обмякшее тело через плечо, с торжествующими воплями уволок его в свою пещеру. Не на съедение, нет, а чтобы сделать меня новой хозяйкой этой пещеры, поскольку прежнюю стрескал саблезубый тигр. И в этом что–то было…

И всё же как теперь продолжать вести игру и строить из себя неприступную крепость, когда я только что практически согласилась стать его женой? Я пока не готова к настолько серьёзным отношениям.

«Ну и что ты переживаешь? — проснулся внутренний голос. — Не думай о помолвке, пусть отношения развиваются постепенно, как это и происходило до сих пор».

«Ничего себе постепенно, — удивилась я. За несколько дней знакомства я умудрилась влюбиться, нечаянно оказалась помолвленной — слава тебе господи, с тем, в кого влюбилась, — а потом ещё и признать эту помолвку. Что произойдёт завтра? Обнаружу себя замужней женщиной?»

«Нет. Я больше чем уверен, свадьба должна состояться как положено. По крайней мере ты сначала обнаружишь себя либо в загсе, либо в церкви перед священником и тогда поймёшь: что–то здесь нечисто».

«Спасибо, утешил, — усмехнулась я. — Тогда уже поздно будет».

«Послушай, кончай думать! Танцуй и радуйся жизни, которая наконец–то стала интересной и непредсказуемой»…

«Дырку тебе от бублика, а не Шар–р–рапова!»

Когда мы вернулись в наш отель, солнце уже давно встало. Начинался новый день, а мы ещё не успели попрощаться со старым, который оказался невероятно длинным. Я с ног валилась от усталости, в голове шумело и звенело — это возмущался организм, перегруженный громкой музыкой и продолжительным бодрствованием. Спать, скорее спать.

Быстро добравшись до апартаментов в паланкине — спасибо тебе, о паланкин, за то, что ты есть! — пошатываясь, я поковыляла к своей комнате, на ходу стряхивая с ног шлёпки. Открыв дверь, я застыла на входе, тупо уставившись на… темноту. Ничего не понимаю. В комнате было темно, словно за окном по–прежнему резвилась ночь. В гостиной — почти день, а в спальне — ночь. Хм. Волшебство, что ли?

— Я попросил слуг задвинуть портьеры и закрыть ставни — не могу спать при дневном свете, — раздался за моей спиной голос Телара.

Хм… А моя комната–то здесь при чём? Лично я и по соседству с дохлым гамадрилом засну, если очень устала. Что–то он воду мутит. Медленно повернув голову, я поджала губы и уставилась на Телара самым что ни на есть наиподозрительнейшим взглядом.

— Э–э–э, я подумал, и ты предпочитаешь засыпать в темноте, потому наказал слугам и в твоей комнате ночь устроить, — поспешно сказал Телар и отвёл взгляд в сторону.

Он вдруг засуетился, заметался из стороны в сторону. Наконец Телар подскочил к книжному шкафу и вытянул с полки первую попавшуюся под руку книгу.

— Вот, — сказал он, радостно сияя, — почитаю немного перед сном.

Я чуть не поперхнулась. Ага. Как же. Так я и поверила. У самого от недосыпа уже глаз дёргаться начал, а он, проведя день и ночь на ногах, видите ли, только и мечтал о том, чтобы насладиться книгой под натужный стук издыхающего от изнеможения сердца, причём в кромешной темноте.

«А ничего, ночничок включит», — захихикал внутренний голос.

«И ты туда же? Предатель».

Нутром чую: не успею я затворить за собой дверь, как к нему в спальню прибегут слуги и начнут устраивать ночь и в его комнате.

— Да–да, конечно, — защебетала я, мило улыбаясь. — Только долго не зачитывайся, тебе отдых нужен. Спокойной ночи, дорогой!

Я театрально захлопала глазками и послала ему с ладошки воздушный поцелуй.

— Ну уж дудки, — голос Телара прозвучал почти угрожающе.

В течение последующих нескольких секунд я с любопытством наблюдала, как Телар, отшвырнув книгу в сторону, — судя по плюху, опять карпам досталось, — в три прыжка — ну натуральный кенгуру! — подскочил ко мне и сгрёб меня в охапку. После этого наши губы соединились в жадном поцелуе — хм, и кто бы сомневался? Моё сознание тотчас затуманилось на несколько минут и пришло в себя лишь после суровой тирады внутреннего голоса.

«Да чтоб тебя приподняло и шлёпнуло! Думал умаялась, как собака, можно одну оставить, ан нет! Фиг вам — индейская изба! А я вот спать хочу! А ну марш в постель и хахаля своего — пинком под зад в его комнату!»

И хотя, как обычно, мне пришлось приложить немало усилий для того, чтобы заставить себя высвободиться из возбуждающих объятий Телара, я послушно выполнила требования внутреннего голоса. Он прав: я едва стою на ногах. Более потрясающего первого секса с любимым человеком, чем внезапно впасть верхом на нём в летаргический сон, подслащённый молодецким храпом, в процессе… пожалуй, вряд ли знала история.

«М-да? Тебя это останавливает? Глупости какие. Давай, дерзай! Попадёшь в Книгу рекордов Гиннесса», — съязвил внутренний голос.

«Вредный ты, уйду я от тебя», — устало подумала я.

— Спокойной ночи, — ещё раз нежно напоследок прошептала я и, шмыгнув в спальню, захлопнула дверь перед носом Телара.

На ощупь пробравшись в ванную комнату и включив свет, я сбросила с себя одежду и встала под тёплый душ. Несмотря на огромное желание улечься спать прям здесь, в джакузи, расставаться с ласковой водичкой не хотелось. Сполоснувшись и смыв с лица косметику, я бросила взгляд на высокую, аккуратную стопку в углу столешницы — какая–то одежда в прозрачной фабричной упаковке. Похоже, Телар расстарался. Рассмотрев свёртки, я обнаружила несколько пар шорт, лёгких брюк, джинсов и с десяток футболок. Вах. Он сориентировался в моих предпочтениях, умничка. Благодарно улыбнувшись, я развернула и быстро надела лежащую сверху тонкую, мягкую зелёную футболку и окинула себя в зеркало оценивающим взглядом.

«Жаба», — хмыкнул внутренний голос.

«Бери круче — зелёный мухомор».

Полюбовавшись напоследок изумрудным кольцом, я счастливо вздохнула и вышла из ванной комнаты. Уф–ф–ф, лягушка–путешественница наконец–то вернулась в любимое болото. Добравшись до постели, я сбросила на пол покрывало и, натянув до самого носа одеяло, мгновенно уснула…

Ох уж это шестое чувство…

Глаза открылись сами по себе. Проводя рекогносцировку на местности, я повела ими вправо, потом влево, вверх, вниз и задумалась: самочувствие отличное, сна — ни в одном глазу — проверила, тогда… почему за окном ночь? В комнате непроглядная темень. Я что, сутки проспала?

«Ты прям, как собака Павлова», — улыбнулся внутренний голос.

«Почему?»

«Твой мозг без звонка будильника просыпаться отказывается».

«А что не так?»

«Забыла? Вы с Теларом вернулись домой сегодня утром и слуги устроили в ваших спальнях ночь, чтобы лучше спалось».

Точно! Вот тундра. Я хотела было рвануть к окну и раздвинуть тяжёлые портьеры, чтобы впустить в комнату новый день и солнце — в том, что день сегодня снова солнечный, сомнений не возникало, — но вовремя вспомнила про ставни. С ними мне не справиться. Да и ладно. Выберусь в гостиную — и будет мне день. Нащупав выключатель, я зажгла прикроватный светильник. Вот теперь можно действовать.

Пройдя в ванную комнату, я не спеша привела себя в порядок, даже не удостоив взглядом кипу новой одежды на столешнице, и с удовольствием натянула помимо бронзового купальника свою жёлтую футболку и оливковые брюки. Простите, обновки, но они — вне конкуренции, поскольку любименькие.

Выйдя в гостиную, я тотчас крепко зажмурилась от ударившего в лицо яркого солнечного света. Йес! День! Солнце! Продолжая щуриться от рези в глазах, я бросила взгляд на настенные часы и опешила: начало третьего. Вот это мы продрыхли. Хотя, почему мы? Телар наверняка проснулся рано и отправился решать свои противные государственные проблемы. Как пить дать.

На журнальном столике зазвонил телефон.

— Алло, — промурлыкала в трубку я, будучи абсолютно уверенной в том, что звонит Телар.

Но это оказался не он. Я почувствовала лёгкую досаду, услышав в трубке голос Санчо — старшего моей охраны, выделенной Теларом. Моей охраны… ёлки–палки, как приятно звучат эти два слова! Так и хочется повторять их снова и снова… Ой… Стихи. Плохенькие, но всё же.

— Добрый день, мисс, — приветливо сказал Санчо. — Желаете позавтракать или пообедать?

Ну наконец–то он перестал обращаться ко мне в третьем лице!

— Здравствуйте, Санчо, — вежливо ответила я. — Не умею обедать сразу после пробуждения, поэтому пусть будет завтрак. Пожалуйста, попросите принести омлет, креветочный коктейль, чёрный кофе и стакан какого–нибудь экзотического сока либо шейк.

Я хотела было сказать: «А ещё гуаяву», но язык заклинило при одной только мысли о вредоносном плоде и, быстро сориентировавшись, я добавила:

— А ещё одно манго. Спасибо.

— Хорошо, мисс. Желаете отправиться по магазинам после завтрака?

Он совсем с ума сошёл? По каким ещё магазинам? Мне впору собственную барахолку в ванной комнате открывать.

— Спасибо, но нет, — улыбнулась я. — Хочу на пляж. Поеду в паланкине.

— Как Вам будет угодно, мисс.

В ожидании завтрака я подошла к фонтану и, взяв с ободка бассейна привычную пиалу с рисом, принялась увлечённо кормить карпов.

— Кушайте, мои обжорки, — приговаривала я, отправляя щепотку за щепоткой в практически раскрытые рты карпов, сбившихся в кучу при виде еды. — Давайте–ка я вас пересчитаю: раз, два, три — надеюсь, Телар никого из вас книжкой не пришиб — четыре, пять… о’кей, все на месте, кверху брюхом вроде никто не плавает. Эх, и кто будет о вас заботиться после моего отъезда?

«Да их изжарят и съедят после твоего отъезда: откормила кабанчиков», — хохотнул внутренний голос.

Почему–то стало немного грустно. Так, всё, хватит ныть — жизнь продолжается! Я принялась выскребать и вытряхивать остатки риса из пиалы, как вдруг она выскользнула из моих рук и с глухим стуком ударилась об ободок бассейна. Разумеется, пиала разбилась — раскололась на несколько частей, которые шлёпнулись в воду.

«Да что же я сегодня такая неловкая! — раздражённо подумала я. — Обычно я бью посуду раз в пятилетку».

«Похоже, очередная пятилетка закончилась, — ухмыльнулся внутренний голос. — Да не переживай, это на счастье».

«Знаю, что на счастье и всё равно досадно».

Я вылавливала из бассейна черепки, когда раздался вежливый стук в дверь.

— Войдите, — без энтузиазма в голосе сказала я.

В комнату вошёл официант, толкая впереди себя сервировочный столик на колёсиках. Поздоровавшись и поклонившись, он быстро расставил мой заказ на журнальном столике и бесшумно удалился, прихватив по пути собранные мной черепки.

Я уже практически расправилась с омлетом и креветками, когда лежащий в кармане брюк мобильный телефон зазвонил. Сердце ёкнуло в предвкушении. Поспешно отложив вилку с ножом в сторону, я извлекла трубку и скользнула взглядом по имени звонившего — нет, к сожалению, звонил не Телар, но это был человек, голос которого я хотела услышать разве что чуть–чуть поменьше, хотя и по другой причине.

— Ванечка, привет! — радостно защебетала в трубку я и, едва выслушав ответное приветствие, засыпала его вопросами: — Ты как? Как Матвей? Как Баксик? Что там у вас происходит? Что нового? Мой рекорд по сазану побили?

— Алён, да погоди ты! — рассмеялся Иван. — Всё у нас отлично. Сазана твоего побить пока не удаётся, хотя сегодня мы шикарно отловились, потому и вернулись рано. Как сама–то? Как нога?

— У меня всё великолепно! Жива–здорова, полна сил и энергии, — улыбаясь, отчиталась я. — Сейчас купаться пойду.

— Ну и отлично, — Иван произнёс эти слова так, словно у него гора с плеч свалилась. — А то Баксик нас с Мотом напряг малёк.

— А что с ним? — занервничала я.

— Нет–нет, с ним полный порядок, — Иван поспешил меня успокоить. — Просто странный он сегодня какой–то с самого утра.

— Рассказывай, что за симптомы, — строгим голосом попросила я. — Это, может, по–вашему с ним всё в порядке, а на самом деле какое–нибудь заболевание начинается.

— Да нервный он с утра и словно… сам не свой. Не играет, не гоняет по двору, а как мы вернулись — прорвался в твою комнату, забрался на кровать, обнюхал её, да как завоет. Вот мы и решили позвонить, убедиться, что у тебя всё хорошо.

— Миленький мой Баксярка, — растроганно прошептала я. — Скучает, наверное. Но ничего, передай ему — завтра приеду, пусть потерпит денёк.

— Так и передать? — хихикнул Иван.

— Так и передай, — с улыбкой подтвердила я. — Он умный, поймёт.

— Ладно, не буду больше тебя отвлекать, — начал прощаться Иван. — Мы с Мотом тоже отдохнуть решили, на пляж едем. Теларычу привет.

— Спасибо. Чмокни за меня Матвейку и Баксика, а если на пляже владимирцев увидите — чмокать не нужно, но привет передайте.

Я убрала телефон обратно в карман. Хм… Странно, но беседа с Иваном вроде бы обрадовала меня, а вроде бы и нет. Задумавшись, я взяла с тарелки манго, вооружилась ножом и принялась срезать с плода кожуру. Внезапно — сама не понимаю, как это могло произойти — я почувствовала резкую боль в большом пальце. Вот дьявол, порезалась. Бросив манго и нож обратно на тарелку, я осмотрела палец и обнаружила на нём небольшую, неглубокую и тем не менее кровоточащую рану.

«Вот гадство», — разозлилась я. Да что же это со мной сегодня происходит?! Я уже лет десять не резалась!

«Не нравится мне всё это…» — задумчиво протянул внутренний голос.

«А мне–то как не нравится!» — возмущённо подумала я.

«И поведение щенка не нравится…» — продолжал рассуждать внутренний голос, не обращая на меня внимания.

Я задумалась. А ведь и правда. Вот что меня напрягло в разговоре с Иваном — описание поведения щенка. Если бы Баксик скучал, то он бы жалобно скулил, а не выл. Согласна, некоторые собаки воют в отсутствие хозяев, но Баксику это не свойственно. И потом, если уж даже ребята, в принципе не разбирающиеся в поведении собак, сассоциировали поведение щенка с проявлением беспокойства и решили мне позвонить — это о чём–то говорит…

Настроение начало ухудшаться. Решив, что замечательный летний день и тёплое море поправят положение, я заторопилась на воздух. Зажав ранку на пальце бумажной салфеткой, я нацепила очки от солнца, обулась и выскользнула в коридор, где уже давно томился от бездействия паланкин…

Шатёр стоял на прежнем месте. Я шагнула внутрь и застыла на входе с улыбкой на губах, переваривая изменения в интерьере: топчаны больше не были разделены стульями, их сдвинули вместе. В остальном ничто не изменилось, если не считать полностью обновлённой цветочной гирлянды и букета на столе.

«Вот поросёнок, — усмехнулась я, оценивая нововведение. — Любопытно, это была его инициатива или слуги расстарались?»

Я прошла внутрь и присела на край топчана. Моё внимание привлекло какое–то движение на выровненном песке чуть поодаль от ног. Я присмотрелась…

«Скорпион!!!» — пронеслось в голове у меня и, составив достойную конкуренцию скорости звука, я запрыгнула на топчан.

«Не скорпион, а всего лишь маленький крабик», — попытался успокоить меня внутренний голос.

Я пригляделась повнимательней — точно. Да что же я сегодня дёрганая–то такая?! Нет, с этим пора кончать. Раздевшись, я поспешила к воде — ничто так не успокаивает нервы, как она, разумеется, если не принимать во внимание хороший клёв на рыбалке.

Вдоволь наплававшись и наплескавшись в волнах, я действительно почувствовала себя значительно спокойней, но… лишь до того момента, пока снова не вышла на берег. Что–то не так… Что–то не так… Я легла на застеленный махровой простынёй топчан и закрыла глаза. В голову, словно дождавшись своего часа, немедленно потянулись гадкие мысли. «Вечер неприятных воспоминаний», да и только. Пытаясь встряхнуться, я снова встала, насухо вытерлась полотенцем и, одевшись, вышла из шатра.

Внезапно я почувствовала лёгкое беспокойство, которое с течением времени не только не проходило, а усиливалось. Час от часу не легче. Рассеянно озираясь по сторонам, я силилась понять причину беспокойства, но так и не смогла. Тёплое, яркое солнце, почти спокойное море, слегка шелестящие на ветру листья пальм — всё как обычно. Даже вороны молчали. Хм… а вот этот факт настораживает. Почему они не галдят, как обычно?

«Грядёт какая–то беда», — озабоченно сказал внутренний голос.

«Ты тоже так думаешь? А не знаешь с кем?»

«Понятия не имею. Будь начеку. Ощущения такие же, как перед прошлым покушением».

У меня от страха свело желудок. Нет, только не покушение! Но Телар говорил, повсюду скрытая охрана, да и Санчо ходит за мной по пятам.

«А с чего ты взяла, что цель — ты?» — задумчиво спросил внутренний голос.

У меня мурашки по телу побежали. Я машинально достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Телара. Соединения не последовало. Выключен. Нервозность нарастала.

— Санчо! — позвала я стоявшего неподалёку и скучавшего телохранителя и направилась к нему. — Скажите, пожалуйста, а Телар с охраной на встречу отправился? Что–то у меня на душе неспокойно.

— Вы обладаете даром предвидения? — с любопытством спросил Санчо и окинул меня с головы до ног уважительным взглядом.

— Нет, нет, что Вы, — смутилась я. — Многие люди могут предчувствовать приближение беды, так было и со мной. Похоже, став волшебницей, я не утратила навыка, поскольку у меня сейчас подобные ощущения. Так он с охраной?

— Разумеется, мисс! Не волнуйтесь на этот счёт, Его Величеству ничто угрожать не может, да он и сам в состоянии за себя постоять.

— А на него когда–нибудь были покушения?

Лицо Санчо тотчас преобразилось — из беззаботного превратилось в серьёзное.

— Простите, мисс, но я не уполномочен обсуждать с Вами подобные вопросы.

Я нервно сглотнула. Вот утешил, так утешил, уж лучше бы не спрашивала. Снова достав мобильный телефон, я набрала номер Телара. Связи нет.

— А почему он не отвечает на звонки? — продолжала допрос я. — Он же обязан на них отвечать.

— Это очевидно. Либо очень занят и отключил телефон, либо находится вне зоны доступа, например, перемещается в данный момент.

— А в подводной мгле связь не работает?

— Никогда.

Бродя по воде, я напряжённо обдумывала сложившуюся ситуацию. Кому–то из близких мне людей грозила беда. Зная об этом, я не могла оставаться безучастной и не попытаться её предотвратить. Для начала необходимо понять, кто под прицелом.

«Для начала необходимо привезти Баксика», — вдруг перервал мои размышления внутренний голос. Он прозвучал задумчиво.

От неожиданности я остановилась и растерянно огляделась по сторонам, будто голос прозвучал не в моей голове, а шёл откуда–то извне.

«Зачем?»

«Сам не знаю, но чую, что он нужен, — продолжал размышлять внутренний голос. — Знаешь, после того, как ты едва не погибла, со мной временами странные вещи начали происходить».

«То есть?» — испуганно подумала я. Конечно, испуганно… Если странные вещи происходят с ним, то выходит и со мной.

«У меня чутьё обострилось».

Уф–ф–ф, от сердца отлегло: подобные качественные изменения мне только на руку.

«И в чём это выражается?» — с любопытством подумала я.

«Если раньше я мог объяснить причину своих умозаключений, поскольку знал, на чем они базируются, то сейчас — не всегда. При этом понимаю, что прав».

«У тебя интуиция проклюнулась?» — не удержалась от улыбки я.

«Не иронизируй. У нас мало времени. Я чувствую, необходимо доставить щенка сюда и сделать это нужно как можно скорее».

Я задумалась. Доставить сюда быстро Баксика с рыболовной базы можно лишь одним способом — переместить. Получается, надо отправить за ним кого–то из охраны, поскольку сама я перемещаться пока не умею. Любопытно, какой будет реакция на мою блондинистую просьбу?

— Санчо! — позвала я, повернувшись в сторону телохранителя, стоявшего неподалёку и внимательно наблюдавшего за моими перемещениями.

— Да, мисс, — через секунду он уже стоял передо мной, готовый выполнить любое моё желание, словно золотая рыбка.

Эх, приятно всё же быть большой шишкой! Но только не надолго.

— Санчо, знаете… э–э–э… ммм… Вы не могли бы послать кого–нибудь за моим щенком? Он на базе, — неуверенным голосом начала я и, заметив некоторое недоумение на лице телохранителя, быстро добавила: — Понимаете, он там один–одинешенька, без своей хозяйки, скучает, наверное, того и гляди блох от тоски нахватает.

Я захлопала глазками и одарила Санчо самым что ни на есть невиннейшим взглядом. Телохранитель задумчиво почесал нос и в ответ бросил на меня взгляд умоляющий.

— Что? — не поняла я. — Что такое? Это запрещено?

— Э–э–э… а может, мы сначала ему блох выведем, а потом уже сюда доставим? — жалобным голосом попросил телохранитель. — Я, конечно, выполню любое Ваше распоряжение, но… блохи ведь… поймите правильно…

Мгновение я изумлённо таращилась на Санчо, а потом звонко рассмеялась.

— Санчо! О чём Вы? Какие блохи от тоски? Скорее я блох от скуки нацепляю, а не щенок. Кстати, при заезде в отель в карантин меня не помещали и на предмет наличия блох не проверяли!

Мой смех резко оборвался, когда я увидела, как лицо телохранителя начинает вытягиваться от удивления. М-да… Либо под воздействием тревоги я начала сыпать плоскими шутками, либо… Эх, ребят бы сюда, они бы наверняка поддержали и не дали мне окончательно расклеиться. Я горестно вздохнула.

— Санчо, забудьте всё, что я Вам тут наговорила. Это была шутка… похоже, неудачная. Просто я очень скучаю по щенку и хочу с ним повидаться. Переправьте его, пожалуйста, ко мне, хорошо? — печально улыбнулась я телохранителю.

— Сделаем, мисс, — расплылся в улыбке Санчо и со всех ног бросился организовывать процесс. Вскоре, отдав соответствующие распоряжения, он снова занял свой пост поодаль от меня.

Я опять зашагала по воде, погружаясь в размышления. Так на чём я остановилась? Ах, да… нужно постараться понять, кому угрожает беда. В очередной раз достав из кармана телефон, я позвонила родителям и сестре. Все они были здоровы, чувствовали себя великолепно и ни один из их планов на текущий день не заставил сердце ёкнуть, как если бы оно почувствовало, откуда исходит угроза. Значит, я или Телар. При мысли о том, что Телар в опасности, моё сердце не просто ёкнуло, а забилось как ненормальное и едва не выскочило из груди. Так это… Телар?

«Не факт. Ты волнуешься за него, а потому предвзята. Для начала успокойся. Потом, если с ним что–то случится, браслет тебя оповестит».

«Так поздно будет! — в отчаянии подумала я. — Вспомни про его брата. Если уж Телар не успел на выручку, то… Я не смогу ему помочь, даже если узнаю!»

«Почему не сможешь?» — улыбнулся внутренний голос.

«Как почему? Я же не умею…»

Мысль оборвалась, получив мощный пинок от другой, более крепкой мысли, которая практически мгновенно трансформировалась в навязчивую идею.

— Санчо! Санчо! — закричала я, почти бегом направляясь назад к мужчине. — Научите меня перемещаться под водой, пожалуйста! Прямо сейчас.

«Умница!» — довольно хмыкнул внутренний голос.

Безошибочно угадав по лицу телохранителя зреющую реакцию и не дав ему ни малейшего шанса раскрыть рот и отказаться, я твёрдым голосом затараторила, приводя в качестве аргументов первые пришедшие в голову здравые аргументы.

— Я — невеста Телара и вы — моя охрана, а потому обязаны заботиться обо мне так же, как и о нем. Только не говорите, что не уполномочены что–то решать без Телара, я наделяю Вас такими полномочиями и в случае возникновения проблем сама отвечу перед Его Величеством. Мне необходимо обучиться искусству перемещения прежде всего для личной безопасности. Я, конечно, верю, что в окружении таких замечательных асов своего дела, как Вы и Ваши коллеги, мне ничто не угрожает, и всё же считаю, данный навык позволит Вам подстраховаться от неожиданностей. Вы даже представить себе не можете, насколько я бестолковая в вопросах топографии. Если Его Величество будет лично меня обучать, у него не останется времени на государственные дела. Поэтому в целях экономии его времени, прошу Вас принять удар на себя и посвятить меня хотя бы в азы.

Закончив пламенную речь, я уставилась на Санчо с самым невинным выражением лица и часто–часто захлопала ресницами. Должно сработать.

Телохранитель окинул меня проницательным взглядом и хмыкнул. Похоже, раскусил он мои женские хитрости. А я даже рада — значит, в окружении Телара нет дураков. Хотя об истинной причине спешки с обучением он вряд ли догадывается.

— Хорошо, мисс. Не вижу в Вашем желании ничего предосудительного и полагаю, Его Величество меня не осудит. Давайте начнём с азов. Вы машину водите?

Ну вот, опять начинается. Я глубоко вздохнула:

— Вожу, но в данном случае проку от этого чуть, поскольку я всегда пользуюсь навигатором — это такая штука, в которую заводишь пункт назначения, и она тебя к ней приводит. Мне остаётся лишь следовать указаниям навигатора, и всё. К сожалению, я плохо ориентируюсь по карте и вечно сворачиваю не туда, куда нужно. В этом–то вся загвоздка.

Санчо ненадолго задумался.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Значит, основной вариант для Вас пока не доступен.

— Что за вариант?

— По карте. Существуют специальные подробные карты разных уголков планеты. Чтобы перемещаться с их помощью, Вам необходимо мысленно представлять, в какой части света находится заданная точка, уметь мысленно проложить маршрут к этой точке, а также знать наверняка расстояние до неё.

— Это ужасно… — расстроенно протянула я. — Вы сказали, это основной вариант, значит, существует ещё какой–то, менее популярный?

— Разумеется, мисс, — улыбнулся Санчо. — Как у Вас с памятью? Цифры легко запоминаете?

— Да, да, конечно! — обрадовано воскликнула я. — У меня никогда не было проблем ни с памятью, ни с математикой.

— Замечательно. Основные точки перемещений отмечены на картах флажками и рядом с каждой точкой есть координаты — долгота и широта. Если Вы в уме зададите точные координаты, то переместитесь в нужную точку. Но цифр много придётся запоминать.

— Ерунда! — обрадовано воскликнула я. — С этим справлюсь. Буду постепенно подучивать, а там, глядишь, и с основным способом разберусь — освою карты.

— Тогда разденьтесь, пожалуйста, до купальника. Мы потренируемся в перемещениях на ближайшие пляжи, и будет правильней не привлекать к себе никакого внимания, чего в одежде избежать не удастся.

Не дожидаясь повторного приглашения, я пулей полетела к шатру, точнее, попыталась полететь, но не очень удачно, поскольку пуля продвигалась крайне заторможенно, преодолевая сопротивление песка. Добравшись до шатра, я сбросила с себя брюки, уже схватилась руками за футболку, чтобы расстаться и с ней, но передумала: мало ли куда по моей милости мы переместимся, а я в одном купальнике. Многие купаются в футболках, чтобы спрятаться от солнца, поэтому подобная одежда поверх купальника ничьего внимания не привлечёт. Только нужно будет не забыть её намочить при выходе из воды.

Когда я вернулась к Санчо, то обнаружила его сидящим на песке в одних плавках и рассматривающим карту. В моё кратковременное отсутствие кто–то из охраны уже успел её доставить. Я присела рядом с ним на колени и с любопытством принялась разглядывать знакомые континенты, испещрённые непонятными значками, пометками и цифрами.

— Прям, карта сокровищ какая–то, — резюмировала я и с хитрой улыбкой заглянула в глаза Санчо.

— Нет, карты сокровищ другие, — тоном знатока возразил он.

У меня от волнения перехватило дыхание, а глаза заблестели в предвкушении новой умопомрачительной информации.

«Остынь, — проснулся внутренний голос. — Наша задача сейчас — как можно быстрее освоить перемещение».

Мгновенно разогнав полезшие было в голову фантазии, я сконцентрировалась.

— С чего начнём? — деловито спросила я.

— С теории, мисс.

Санчо расправил карту на песке, разгладил её руками и принялся объяснять, время от времени водя по ней указательным пальцем.

— Есть карты общие, есть детальные. Это — общая карта мира, и на ней указаны лишь основные, самые значимые точки перемещений, которые отмечены вот такими флажками. Циферки рядом — точные координаты места. Это безопасные выходы в столицы и крупные города различных государств. Чтобы попасть в какую–то определённую, менее значимую точку, например, в этот отель, необходима подробная карта государства, в нашем случае — Индии. Понятно?

— Конечно!

Телохранитель отложил карту в сторону и развернул другую, с изображением Индии. Он быстро отыскал нужную точку на побережье и уверенно ткнул в неё пальцем.

— Мы здесь. А вот наши координаты — восемь цифр, обозначающих широту, и восемь — долготу. Чем дальше расположено место, в которое Вы планируете переместиться, тем дольше Вы пробудете в подводной мгле. Давайте начнём с простого — переместимся недалеко от нас, вот в этот отель. Он также наш. Время в пути — менее одной минуты.

Санчо ткнул пальцем в точку, отмеченную на карте правее нас. Километров сто, не больше.

— Учите координаты, когда будете готовы — скажите. Я отправлю на место охрану, а после этого мы с Вами переместимся туда же.

Я занервничала и заёрзала на месте. У меня зрел вопрос, задать который я стеснялась. Покосившись на меня, Санчо безошибочно определил, что меня что–то угнетает и мягко спросил:

— Вас что–то беспокоит, мисс? Не стесняйтесь, спрашивайте. Вы — ученица и нет ничего зазорного в том, чтобы снять все беспокоящие Вас моменты.

Бросив на Санчо виноватый взгляд, я опустила глаза в песок и принялась выводить на нём пальцем цветочек. Но песок был сухим, рассыпающимся, и вместо цветочка выходила какая–то непонятная взъерошенная грядка.

— Понимаете, я даже с навигатором плутаю и сейчас боюсь заблудиться. Уверена, даже если запомню координаты, могу умудриться и потеряться в подводной мгле, либо выберусь на поверхность совсем в другом месте, а не там, где предполагала.

— Не переживайте, мисс, — голос Санчо прозвучал успокаивающе. — Важно сосредоточиться на координатах и не допускать никаких посторонних мыслей, тогда всё получится. Абстрагируйтесь от всего, кроме визуализации места назначения и координат. Для подстраховки задайте их дважды — при заходе в воду и в момент погружения в воду с головой. Тогда всё получится. Если всё же ошибётесь с цифрами, то ничего страшного не произойдёт. Вы всего лишь выйдете в другом месте. Тогда нужно будет повторно задать координаты, погрузиться с головой в воду и повторить перемещение. Вот и всё, ничего сложного.

Это для тебя в этом ничего сложного нет, а я умудрюсь напутать, я себя знаю. Вдруг задам координаты какого–нибудь пика Коммунизма? На нём же нет водоёма!

— А вдруг я нечаянно задам координаты точки, расположенной в пустыне Сахара?

Я посмотрела на Санчо умоляющим взглядом, словно просила его подтвердить возможность по окончании перемещения не выйти из воды, а вылезти из песка.

— Мисс, я же говорю, не стоит беспокоиться, — Санчо уже едва сдерживался от смеха, но, понимая, что это вовсе не то, чего я от него ожидаю, мужественно терпел. — В этом случае Вы всё равно выйдете из воды в ближайшем от заданного места водоёме. То есть Вам нужно будет снова в него войти, задать правильные координаты и переместиться. А в подводной мгле потеряться невозможно: Вы в неё не погрузитесь, не задав места назначения, а задав место назначения, где–нибудь да выберетесь. Всё.

У меня на душе немного полегчало. Какие же волшебники молодцы, всё предусмотрели!

— Спасибо, Санчо, — я благодарно улыбнулась телохранителю. — Больше волноваться не буду. Всё, учу координаты.

С этими словами я взяла карту в руки и принялась зубрить цифры. Несколько минут спустя, повторив координаты про себя раз двадцать, не меньше, я отложила карту в сторону и встала, отряхиваясь от песка.

— Готова!

— Повторите.

— Долгота 73.909560, широта 15.295100.

— Всё правильно, — улыбнулся телохранитель и подал мне руку. — Идёмте?

Мы зашагали к воде.

— Перемещаться будем, держась за руку, — сказал Санчо, когда мы подошли к воде. — Чтобы в случае чего я переместился вместе с Вами, и нам не пришлось бы разыскивать Вас где–нибудь в Австралии.

Санчо обернулся и подал кому–то знак рукой. Тотчас на пляже появились семь мускулистых телохранителей в одних плавках и, не глядя на нас, побежали к морю. Потрясающие тела, просто потрясающие, эх, ещё бы мордашки не подкачали… Приблизившись к воде, телохранители не сбавили скорость, а побежали по ней и продолжали бежать до тех пор, пока это было возможно. Когда уровень воды позволил, они нырнули.

— А разве можно при перемещении бежать и нырять? — удивлённо спросила я, проводив взглядом ребят и уставившись на Санчо.

— Конечно, можно, почему нет, — ответил он. — Главное, чтобы вода покрывала Вас с головой, а каким образом Вы этого достигнете — не важно. Можете даже лечь у самого берега, дождаться, пока Вас с головой накроет волной и в этот момент задать перемещение.

— Класс! — восхищённо воскликнула я. — Начнём!

И я потянула его за руку.

— Подождите, не спешите, — улыбаясь, мягко остановил меня Санчо. — Так Вы далеко не уедете, поскольку это ещё не всё. Как в любой сказке, необходимо сказать заклинание.

Вах… здорово! Наконец–то хоть что–то волшебное! А то обычные географические карты, маршруты, координаты всякие…

Воображение тотчас нарисовало старинную потрепанную книгу в обложке из грубо выделанной бычьей кожи, объеденные временем желтоватые страницы и странные, едва различимые иероглифы, начертанные рукой давно умершего сказочного волшебника. Иероглифы неразборчивы и их очень много, а если произносить заклинание, то… просто язык заплетается — до того сложно. Но я должна освоить заклинание и сделаю это!

— Говорите какое, — таинственным шёпотом произнесла я, и мои глаза лихорадочно заблестели. — Не волнуйтесь, запомню!

— После того как задали координаты, нужно мысленно сказать… «поехали!»

— И это… всё? — разочарованно протянула я, едва не брякнувшись от расстройства на песок.

— Всё. Итак, начинаем. Задавайте координаты, говорите «поехали!» — и заходим вместе в воду. Перед погружением с головой повторите всё ещё раз. Начали.

Я чётко выполнила указания Санчо и, держась за руки, мы пошли по воде, которой я не почувствовала. Значит, всё шло, как полагается. Вскоре мы погрузились с головой, я почувствовала лёгкий толчок и практически сразу очутилась в подводной мгле. Жаль, так хотелось рыбок посмотреть…

— Ура, — осторожно прошептала я. — Мы во мгле, значит, куда–то перемещаемся. А туда или нет — скоро узнаем.

— Всё будет в порядке. Смотрите, уже свет пробивается, так что почти на месте.

И действительно: вскоре наши головы показались над водой и первое, что я увидела — цепь из семерых телохранителей, стоявших по пояс в воде и напряжённо вглядывавшихся в воду в ожидании нас. Санчо отпустил мою руку.

— Йес! Я сделала это! — обрадовано закричала я в полный голос, в азарте шлёпая ладонью по воде, не обращая внимания на то, что на пляже, помимо нас, были ещё волшебники. — Ура! Я жива и не заблудилась!

— Тс–с–с, пожалуйста, тише, мисс, — озабоченно зашептал Санчо, заметив, как со всех сторон к месту нашего предполагаемого выхода из воды начинают подтягиваться заинтересовавшиеся волшебники. — Мы привлекаем к себе внимание. Сейчас они поймут, кто Вы, и…

— Ой, мама дорогая, — опомнившись, прошептала я и остановилась — вода доходила мне до груди. — Не хочу внимания. Давайте переместимся обратно или ещё куда–нибудь. Каковы будут новые координаты?

Тем временем охрана уже давно окружила нас с Санчо плотным кольцом и застыла в ожидании дальнейших распоряжений.

И вдруг запястье моей руки под браслетом обожгло, словно щупальцами ядовитой медузы. В страхе вскинув руку к глазам, я быстро сдвинула браслет чуть в сторону и…

«Ожёг!!! Предупреждение браслета!!! Телар в смертельной опасности!!!» — в отчаянии заорал внутренний голос.

Не осознавая, что делаю, я в панике вскрикнула: «Телар!» — и ушла с головой под воду, в мыслях пронеслось: «Поехали!»

Похищение

Я находилась в подводной мгле уже несколько минут. Меня больше не волновали глупые мысли о том, куда перемещусь, утону или не утону, заблужусь или не заблужусь, даже паника куда–то испарилась: душа была не на месте. Единственная мысль, не дававшая мне задуматься ни о чём другом, была о Теларе, о том, что он находится в смертельной опасности. И я должна его найти и спасти, пусть даже ценой собственной жизни. Должна. И сделаю это. В том, что браслет запеленговал местоположение Телара и вёл меня к нему, сомнений не возникало.

Перед глазами возник образ Телара — такого мужественного и сильного. Он смеялся над моей неудачной попыткой отдать ноги на съеденье термальным рыбкам… В горле неприятно защекотало, а глаза наполнились слезами. Нет! Я должна взять себя в руки и успокоиться, иначе не смогу ему помочь. Должна. Точка.

Над головой забрезжил свет — близилось окончание перемещения. Я начала морально готовить себя к выходу из воды на берег, но ноги почему–то не потащило вперёд, в его направлении. Я по–прежнему стояла на месте, на непонятной мягкой субстанции подводной мглы. И вдруг…

Холодея от страха, я беспомощно озиралась по сторонам, изо всех сил стараясь высмотреть воспалёнными от знойного солнца и водных бликов глазами хоть что–нибудь, что помогло бы мне выжить, но ничего не находила. Вокруг — только безбрежные просторы Красного моря, внизу — бездонная синева необыкновенно прозрачной воды, величественные коралловые рифы со своей слепящей красками жизнью, а у поверхности — трёхметровая акула, нарезавшая круги вокруг меня, выбирая момент для атаки. Как ни старалась, я не могла полностью подавить чувство паники, охватывавшее меня с новой силой всякий раз, когда акула сжимала радиус круга.

И всё же факт оставался фактом: я в купальнике барахталась в Красном море — его подводный мир не спутаешь ни с каким другим — вдали от берега, и на меня охотилась огромная акула… пока одна.

Господи… Это же мой сон с проклятой бычьей акулой! Только теперь он стал явью!

«Влипла, Каштанка…» — горестно вздохнул внутренний голос.

«Да не я влипла, а Телар!»

«А я говорю: ты влипла! Где бомжа возьмёшь?»

«Не проблема. Сон хорошо помню и в нужный момент сумею переместиться».

«Очень надеюсь, ты не опоздаешь», — глубоко вздохнул внутренний голос.

Мои нервы на пределе, сосредоточенность достигла верхней границы, я жду атаки и уверена, что она последует, причём очень скоро. Я набираю воздуха и ухожу под воду всякий раз, когда акула приближается, слежу под водой за её движениями и жду…жду…жду… Любимое солнышко нещадно пекло голову и лицо — за что же ты меня так? — соль разъедала глаза, но я должна, должна… У меня раскалывается голова, воспалённые глаза с трудом открываются, все мышцы буквально одеревенели от постоянного напряжения. Боже, сколько это может продолжаться? Хватит ли у меня сил? Но я должна, должна!!! Я — борец!!! Я — человек и не сдохну, как последняя собака, от зубов какой–то рыбёшки!!!

Мама дорогая, да что же я творю–то!? Зачем заново переживаю сон про акулу? Мне ведь Телара искать нужно, он должен быть где–то поблизости…

Я озиралась по сторонам, тщетно пытаясь нащупать глазами знакомые очертания. Телара не было. «А вдруг он… утонул?» — промелькнула в голове холодящая сердце мысль.

«Ты совсем сбрендила на почве любви? — возмутился внутренний голос. — Телар не может утонуть».

«А вдруг он был ранен и потерял сознание?» — предположила я и тотчас ощутила приближение проклятой паники. О нет! Только не она.

Мельком зафиксировав для себя траекторию движения акулы, я набрала в лёгкие побольше воздуха и нырнула. Погружаясь всё глубже и глубже, я всматривалась в разноцветные кораллы, но они находились настолько глубоко… Почувствовав, что больше не в состоянии терпеть страшную боль в ушах — ещё немного и голову расколет давлением, словно колуном полено — я начала постепенно подниматься к поверхности.

«Сколько можно тянуть!? — возмутился внутренний голос. — Ещё минута, и нас с тобой сожрут! Перемещайся немедленно!»

«Не могу, — чуть не плача подумала я. — Телар где–то здесь и нуждается в помощи. Я не могу его бросить — он мне дорог».

Я вращалась на месте и всматривалась в спокойную поверхность моря. Ничего. Только одинокий спинной плавник акулы, от одного вида которого мурашки плотно закрепилась на моём теле.

Тем временем акула сменила тактику: теперь она не кружила вокруг меня, а овалила, то есть плавала не по кругу, как водится, а описывала овал, то приближаясь ко мне, то снова отдаляясь. Ну что за игру ты ведёшь, что ещё затеяла?

И вдруг — о нет! только не это! — второй плавник, а за ним — третий. Я почувствовала мощный штурм паники: в моём сне присутствовала лишь одна акула, а наяву их уже три, и если действия первой были предсказуемы, то… как поведут себя остальные? То есть, в какой момент ожидать атаки?

«Перемещайся немедленно!!! — внутренний голос уже не возмущался, а в страхе орал. — Ситуация начинает выходить из–под контроля! Вряд ли из моря вынырнет пьяный бомж, который пробудит тебя ото сна. Это не сон, а реальность. Предупреждение браслета было слабым, значит, опасность, угрожавшая Телару, оказалась незначительной и наверняка миновала. Вспомни о рубце — оповещении о гибели брата Телара. Так что Телар уже давно либо переместился, либо трансформировался в морское существо и ушёл от опасности. Перемещайся немедленно, упрямица! Я жить хочу!!!»

Больше медлить действительно было нельзя, да и внутренний голос звучал очень убедительно. Сосредоточившись, я мысленно проговорила единственные известные мне координаты и, зажмурив глаза, погрузилась с головой в воду. «Поехали!»

В тот же миг я ощутила лёгкий толчок и поняла две вещи. Во–первых, слава тебе господи, перемещение удалось. Воды я больше не ощущала, одежда тотчас просохла, а осторожная попытка втянуть носом воздух оказалась успешной. Во–вторых, перемещение проходило не в гордом одиночестве, а… вместе с кем–то, причём я находилась у этого кого–то на руках. Поэтому радость от состоявшегося перемещения смешалась с изумлением, которое продлилось недолго и в конечном итоге перешло в бурный восторг.

— Телар, милый! Это ты!? — воскликнула я, едва сдерживая слёзы радости и облегчения.

Я обхватила шею Телара руками и, притянув к себе, принялась осыпать поцелуями его лицо, ласково шепча:

— Милый, мой самый любимый человечек на земле, я так за тебя переволновалась!

Странно, но Телар не разделил моего порыва страсти. Напротив, мне показалось, будто он напрягся. Хм… а каким это образом его лицо за несколько часов умудрилось обрасти трёхдневной щетиной? И почему от него жутко несёт рыбой, будто он неделю занимался промысловой рыбалкой на специализированном сейнере? Ничего не понимаю. Ну почему в этой противной мгле нет электричества!? Хоть бы фонарь какой завшивелый.

Я отстранилась от Телара и с сомнением в голосе произнесла:

— Телар?

— Пусть мисс простит меня, но я не Его Величество, — вдруг раздался над моим ухом низкий, хрипловатый и абсолютно незнакомый мужской голос.

Меня словно взрывной волной подбросило.

— Вы кто!? — в страхе заорала я и стала вырываться. — Отпустите меня немедленно!!!

— Нет, нет, мисс не нужно вырываться, — твёрдым голосом ответил незнакомец и ещё крепче прижал меня к себе. — Пусть мисс ничто не беспокоит. Я — телохранитель Его Величества, и сейчас мы перемещаемся к нему.

Я перестала вырываться, но напряжение не спало.

— А почему Телар сам за мной не прибыл? — недоверчиво спросила я.

— Его Величество, как и все мы, телохранители, переместились вслед за мисс, когда браслет Его Величества оповестил его о грозящей мисс опасности. Я оказался к мисс ближе всего, а поскольку нам угрожали акулы, по приказу Его Величества мне пришлось подхватить мисс на руки и переместить её в безопасное место. Его Величество прибудет туда же вслед за нами.

Вот теперь я позволила себе расслабиться: объяснение мужчины звучало более чем логично и правдоподобно. Действительно, Телар не мог не получить оповещение браслета о грозящей мне опасности в виде по крайней мере одной акулы, потому и переместился вслед за мной и, разумеется, в отличие от бестолковой меня действовал продуманно, предусмотрительно и прихватил с собой охрану. Надеюсь, ожёг несильный.

— И как же зовут моего спасителя? — улыбнулась я.

— Энрике, если мисс будет угодно.

— А если мисс не будет угодно? — потешалась я, приходя в самое, что ни на есть, замечательное расположение духа.

— Э–э–э… — опешил телохранитель. — Всё равно Энрике.

Я замолчала, погрузившись в приятные размышления. Телар получил предупреждение браслета и бросился выручать меня, недотёпу. Он волновался за меня. Просто очаровательно, что всё обошлось и закончилось хорошо, как в сказке. Эх–х–х, всегда бы так в жизни. Я уже представляла, как выхожу из воды, потом появляется Телар, и мы бросаемся друг другу в объятья…

«Подожди, — внутренний голос прозвучал насторожённо. — Не нравится мне всё это».

«Ты о чём?»

«Что–то меня настораживает, но что конкретно — пока не пойму. Помоги мне».

С трудом заставив себя оторваться от сладкой сцены встречи с Теларом, я задумалась. И чем дольше размышляла, тем сильнее меня охватывало беспокойство. Действительно, было в поведении незнакомца, да и в самом незнакомце что–то, что обращало на себя внимание. Меня напрягали сразу несколько вещей. Во–первых, почему Энрике обращается ко мне в третьем лице? Ещё вчера я разговаривала по этому поводу с Теларом и он при мне дал указания старшему охраны обращаться ко мне на «вы» и напрямую. Охрана — не та структура, которая игнорирует распоряжения руководства, поэтому все они уже наверняка осведомлены об этом указании, а в том, что они его выполняют, я сама сегодня убедилась, общаясь с Санчо. Раз так, почему Энрике продолжает обращаться ко мне в третьем лице? Во–вторых, охрана Телара всегда выглядит идеально и безупречно, а Энрике несколько дней не брился. В-третьих, почему Энрике держит меня на руках, почему не дал встать на ноги? Я же перемещалась с Санчо просто держа его за руку.

Я окончательно разнервничалась. Энрике появился не в момент нападения акул. Да, мне в принципе угрожала опасность с их стороны, но не конкретно в тот момент, когда я задала перемещение. Мужчина же появился в тот миг, когда я его начала и, выходит, сорвал мне его: теперь я перемещаюсь не по заданным координатам, а — у меня внутри похолодело от страха — сама не знаю, куда мы направляемся… Учитывая обстоятельства, всё это смахивает на самое настоящее похищение. А может — и от этой мысли у меня волосы на голове зашевелились, — мишенью на самом деле был не Телар, а… я?

«Тебе не надоело? — устало вздохнул внутренний голос. — По–моему, ежу понятно, тебя похитили. Не понятно лишь, с какой целью. Но не советую зацикливаться на этом вопросе, иначе опять запаникуешь. Ясно одно — нужно бежать».

«Но как? — растерянно подумала я. — Мне не вырваться из его рук! Он же мужчина и притом крепкий, как бульдозер…»

«Нет, не нужно вырываться. В данной ситуации необходимо действовать только хитростью. Дожидаться, пока вы прибудете на место, неразумно. Вас там наверняка уже поджидают. Нужно бежать здесь и сейчас. Придумай как. Чтобы задать новое направление для перемещения, тебе необходимо стоять на собственных ногах, и он не должен держать тебя за руку. В противном случае, даже если смена координат удастся, мне кажется, он переместится вместе с тобой. Действуй. Возможно, на кону твоя жизнь или жизнь Телара».

Как обычно в критической ситуации, мой мозг заработал чётко и быстро: я должна играть, чтобы усыпить бдительность Энрике и, выбрав удобный момент, сбежать. Но кто знает, когда этот момент наступит? А вдруг перемещение сейчас завершится? Мы уже минуты четыре в пути.

— Ох, — громко вздохнула я и блондинистым голосом защебетала: — Ну почему здесь такая темень? Как я покажусь на глаза Его Величеству, не зная, как выгляжу? Вдруг у меня тушь потекла? А на голове у меня сейчас наверняка не укладка, а последствия ядерного взрыва. Волосы же намокли, а теперь высохли. Ужас како–о–ой… Энрике, у Вас случайно нет при себе зеркальца и фонарика?

— Не хочу расстраивать мисс, но нет.

— Это ужасно. Что же делать? Может, заскочим куда–нибудь по пути, чтобы я смогла привести себя в порядок? Нам долго ещё до места?

— Пусть мисс меня простит, но я не имею права отклоняться от маршрута. Примерно через три минуты будем на месте.

У меня внутри так всё и опустилось. Через три минуты. Уже через три минуты. И теперь понятно, что направляемся мы не в Гоа. Нельзя медлить, нужно бежать, пока не стало слишком поздно.

— Ой! — вдруг вскрикнула я, привлекая к себе внимание телохранителя.

— С мисс что–то не так? — голос Энрике прозвучал озабоченно.

— Пока нет, но скоро нетакнется, — плачущим голосом ответила я и нарочито громко икнула — сымитировала, разумеется. — Меня сейчас вырвет.

Энрике вздрогнул и испуганно промямлил:

— А мисс не может немного потерпеть?

— Мисс уже ничего больше не может, дурно ей. Скажите спасибо вашему повару — он скормил мне тухлого лангуста. Ой–ой–ой!!! — запричитала я и на сей раз искусно сымитировала рвотный позыв. — Учитывая количество съеденного мной за обедом, и у меня, и у вас есть все шансы искупаться с головы до ног в непереваренном содержимом моего несчастного желудка.

Снова рвотный позыв. Руки Энрике задрожали. Отлично, ещё чуток поднажать. Снова рвотный позыв.

— Господи, за какие прегрешения мне такая кара?! — взмолилась я. — Не хочу предстать перед Его Величеством в непристойном виде! Что он обо мне подумает? И ведь не помоешься, пока из воды не выйдешь. И этого милого человека тоже не хочу позорить перед товарищами… Его же засмеют, кличку какую–нибудь блевотную на него повесят.

Энрике задёргался. Снова рвотный позыв. Времени нет, пора.

— Ой–ой–ой!!! — заорала я и начала тихонько вырываться. — Быстрее ставьте меня на пол или что там у нас под ногами или поздно будет! Только за руку обязательно держите, чтобы я не грохнулась во всё это добро!

Вконец обескураженный, Энрике спешно поставил меня на ноги, не отпуская моей руки.

Ура! Ура! Ура! Получилось! Душа ликовала, я почувствовала мощный всплеск адреналина — как всегда в опасной, авантюрной ситуации. Продолжая имитировать рвотные позывы и горестно причитать, чтобы Энрике ничего не заподозрил, я судорожно перебирала в голове варианты дальнейших действий. Первое, что приходит в голову, если речь идёт о мужчине — двинуть ему со всего маху между ног… М-да… только как я в этой проклятой мгле его ноги узрею? Может, тупо дёрнуть руку и попытаться вырваться?

«Ни в коем случае, — возразил внутренний голос. — Скорее всего, попытка окажется неудачной. Телохранитель заподозрит неладное и уже больше не выпустит тебя из рук. У нас всего одна попытка и необходимо действовать наверняка, со стопроцентной уверенностью».

«Но что ещё можно предпринять? Я безоружна!»

«Ты должна сделать ему очень больно, настолько больно, чтобы он непроизвольно разжал руку или хотя бы ослабил хватку».

«Всё это понятно, но как? Чем? Может, ногтями со всей дури в руку вцепиться…» — неуверенно подумала я.

«Не смеши. Детские шалости и не более… Хм… А знаешь, укуси–ка его за руку ближе к запястью — там больнее. И не сдерживайся, кусай изо всех сил. Зубы вставить можно, а вот голову обратно не пришпандоришь».

И я вцепилась.

— А–а–а-а–а–а-а-а!!!!! — взревел от боли и ярости Энрике и — о, чудо! — машинально разжал руку.

В тот же миг я уже рыбкой летела в сторону, мысленно проговорив координаты. «Поехали!» Лёгкий толчок. Крик мужчины резко оборвался. Приземлившись на мягкую поверхность дна, я попыталась отползти подальше, но не смогла. Выходит, если перемещение началось, волшебник не может сдвинуться с места. Если так, то и Энрике тоже не сможет. Отлично! И всё же, погружённая в мглу и полную тишину, я продолжала лежать не шевелясь, и со страхом прислушивалась к бешеному биению сердца, мысленно уговаривая его стучать потише: вдруг похититель услышит? Я ведь столького ещё не знаю.

«Не глупи. Ты вырвалась. Умница. Я тобой горжусь, — ободряюще сказал внутренний голос. — Но не расслабляйся. Если похищение спланировано, организаторы наверняка знают о том, что тебе известны одни единственные координаты. Энрике наверняка последует за тобой и выйдет на поверхность где–то поблизости. Легко можешь снова попасться».

В словах внутреннего голоса, несомненно, была логика.

«И что же делать?»

«Измени координаты. Попробуй переместиться наобум чуть левее или правее, тогда окажешься недалеко от отеля Телара и сможешь пешком дойти до него по берегу или… в общем, на месте сориентируешься».

Точно, так и сделаю! Вот только… Куда прибавлять или откуда отнимать цифры? От широты или долготы? Или от обеих? Из меня такой же географ–топограф, как из Тома Круза — Чебурашка. Я совсем загрустила: со школы путала, где на глобусе широта, а где долгота. И потом… всё же прибавлять или отнимать цифры? Э–э–э… а какие цифры менять — начальные или конечные? М-да… Господи, ну почему я такая убогая!?

Так я лежала и размышляла над тем, какой вариант предпочесть, а время шло. Внезапно я ощутила необходимость подняться, что и сделала с большой осторожностью. Наверху забрезжил свет, и сердце сжалось от страха: перемещение практически завершилось, а я так и не пришла ни к какому варианту. Ноги пошли сами по себе. Я хотела задержать выход, остановиться, чтобы определиться, наконец, но не смогла — ноги не слушались, двигаясь вперёд вопреки моей воле.

«Быстрее перемещайся! Сейчас голова покажется над водой!» — запаниковал внутренний голос.

«Сейчас, сейчас», — в страхе прошептала я и мысленно проговорила координаты, наобум убавив немножко как от широты, так и от долготы. «Поехали!» Лёгкий толчок — и мои ноги застыли на месте, всё вокруг вновь окуталось мглой.

Я тяжко вздохнула — понятия не имею, куда на этот раз перемещаюсь, но куда–то в любом случае попаду. А вдруг повезёт, и я попаду в наш отель? Чудеса ведь случаются. Но сама я не верила в то, что мне может настолько повезти.

Так я и знала, или Первый блин — громадным комом

Новое перемещение заняло порядка двух минут, и этот факт сильно меня удручил: значит, далеко переместилась.

«Ничего страшного, — успокаивал внутренний голос. — Выйдешь там, куда тебя занесло, спрячешься в теньке недалеко от моря, а через пару часов переместишься по известным координатам. Уверен, Телар и ещё с полсотни телохранителей будут там. Спрячь браслет — по нему тебя легко вычислят и не факт, что эти волшебники окажутся нашими сторонниками».

Я беспрекословно повиновалась и сняла с запястья браслет. Вот только… куда его надеть, чтобы видно не было? На талию, под футболку? Но футболка короткая, да и Телар ничего не говорил о способности браслета трансформироваться в пояс.

«Вот и выяснишь. Попробуй его закрепить выше талии, под грудью».

Задрав футболку, я поднесла браслет к груди — сработало! Через несколько секунд под ней появился тонкий золотой шнурок с камешками и жемчужинами — они легко прощупывались. Внезапно я прочувствовала непонятную и необоримую потребность лечь — тело сгибало и прижимало к дну. Не в силах сопротивляться, я сдалась, опасливо легла на спину и притихла — будь, что будет. Вскоре перед лицом забрезжил свет, и я ощутила новую потребность — сесть, что послушно и сделала. Глаза тотчас же машинально зажмурились от слепящего, яркого солнечного света, а в нос шибануло стойким, омерзительным запахом разлагающихся пищевых и прочих органических отходов. Мама дорогая… я что, на свалку, что ли, переместилась!?

Медленно открыв сначала один, а потом и второй глаз, я огляделась по сторонам. Увиденное заставило меня скривиться от подступившей тошноты и поспешно вскочить на ноги, поскольку я сидела по пояс в воде посередине небольшого вонючего болотца — не болотца, лужи — не лужи, в общем, весьма подозрительного водоёма, наполненного буро–зелёной водой, кишащей микроскопическими водорослями, которые, как правило, быстро размножаются в стоячей воде под действием прямых солнечных лучей.

Перед моими глазами, на берегу, доходя непосредственно до воды, гордо возвышалась огромная свалка — помойка, источавшая жуткое зловоние. За моей спиной, почти у самого берега, по щиколотки в воде стояла молодая смуглая женщина, одетая в простое выцветшее малиновое сари, и стирала бельё. Рядом с ней была девочка лет восьми, также одетая в старенькое сари, но только розового цвета. В руках она держала плетёную корзину с выстиранным бельём. Девочка весело щебетала, по всей видимости, развлекая маму разговорами.

У меня немного отлегло от сердца: судя по сари, да и внешности, женщина и девочка — индуски, значит, я всё ещё в Индии. Я перевела взгляд чуть левее помойки. У самого её окончания трое старых индусов — крестьян колдовали на какой–то каменной насыпи, очень похожей на плотину.

Водоём находился на склоне крутого холма, нижняя часть которого была засажена фруктовыми деревьями, а верхняя, густо поросшая кокосовыми и финиковыми пальмами, постепенно переходила в высокую горную гряду.

Я посмотрела себе под ноги — вода и до колен не доходила. По всей видимости, её уровня едва хватило, чтобы полностью покрыть моё тело и голову в положении лёжа. Именно поэтому меня и пригнуло к дну в конце перемещения. Явно немногим глубже было у плотины. Какой кошмар… Мне даже в голову не могло прийти, что можно переместиться в подобную зловонную лужу.

«От души поздравляю, — захихикал внутренний голос. — Похоже, ты проложила новый маршрут перемещения — … в помойку. Не забудь запатентовать открытие и обозначить маршрут на волшебных картах».

«Прекрати измываться! — возмутилась я. — Где ты раньше был, когда я задавала координаты?!»

«Так у меня же топографический кретинизм…» — пошёл на попятную внутренний голос.

«И у меня тоже! Так что сиди и молчи».

Брезгливо морщась от омерзительного запаха гниющих отходов, я скорее автоматически, чем осознанно, поспешила прочь из жуткой лужи, в которую помои наверняка просачивались. Разумеется, я направилась в сторону индусок, то есть в сторону, противоположную свалке. За моей спиной раздался скрежет, и послышались крики крестьян, но я их проигнорировала, торопясь добраться до желанного берега. Травка, хочу на травку. Выбравшись на мягкую зелёную траву, я облегчённо вздохнула. Как же здорово иметь возможность выбраться из вонючей воды сухой и чистой!

Бросив взгляд в сторону крестьян, я не сразу разобрала, что происходит, а когда осознала, мои ноги подкосились, и я непроизвольно опустилась на траву. Крестьяне подняли какую–то металлическую заслонку, и в образовавшийся довольно широкий проход устремилась вода, торопясь вырваться из ненавистного плена на свободу.

— Не–е–ет! — не своим голосом заорала я и, вскочив на ноги, побежала к плотине. — Не спуска–а–айте! Посто–о–ойте!

Я неслась напрямик по воде, оступаясь и поскальзываясь, теряя равновесие и вновь его обретая, не отрывая расширившихся от ужаса глаз от убегающей по желобу воды. Всё моё тело и футболку покрывали пятна противной, скользкой жижи, но ничего этого я не замечала. Голову разрывала одна единственная мысль: если воды не будет, мне ни за что не переместиться обратно. По крайней мере отсюда.

А крестьяне стояли, не шелохнувшись, и с интересом за мной наблюдали.

— Не спускайте воду! — снова заорала я.

«Вряд ли они волшебники, — сказал внутренний голос. — А ты обращаешься к ним по–русски. Они тебя не понимают. Попробуй английский: многие индусы, помимо местных наречий, говорят по–английски».

Точно! Вот бестолочь! Я так привыкла, что окружавшие меня волшебники легко под меня подстраивались и общались со мной по–русски…

— Остановитесь! Не спускайте воду! — заорала я по–английски.

Но крестьяне опять никак не отреагировали и продолжали с любопытством на меня смотреть. А вода всё убегала и убегала. Вдруг за моей спиной раздался звонкий женский голос, который что–то произнёс на местном наречии. Крестьяне вздрогнули, любопытное выражение их лиц сменилось на испуганное, и они принялись лихорадочно водружать заслонку на место, преграждая путь убегавшей воде.

— Спасибо! — благодарно бросила я через плечо по–английски нежданной помощнице.

Подбежав к плотине, я быстро проговорила про себя известные координаты — хоть куда–нибудь переместиться бы, пока не поздно — и, упав сначала на колени и зажмурив глаза, плюхнулась лицом в воду. Меня прошиб холодный пот: я почувствовала воду. О нет! Только не это! Я спешно перевернулась на спину и с ужасом обнаружила: вода скрывает моё тело лишь наполовину…

Это конец. Воды недостаточно. В отчаянье я начала ползти по дну, стараясь найти нужную глубину, но всё безрезультатно. Самое глубокое место, как и предполагала, оказалось непосредственно перед плотиной, откуда я попыталась переместиться в самом начале, дальше было ещё мельче… Что делать, что делать? От отчаяния я потеряла над собой контроль и горько разрыдалась. Я сидела в луже и плакала, как перепуганный ребёнок, потерявший в лесу родителей. Где я? Что теперь со мной будет? Как переместиться? Где расположен другой ближайший водоём? А вдруг в паре дней пути отсюда? Как я туда доберусь грязная, вонючая, без денег и в одной футболке!? Да ещё с бесценным пояском…

«Попробуй выкопать в этом пруду что–то наподобие могилы. Туда соберётся достаточно воды и сможешь переместиться», — предложил внутренний голос.

«Ты… в своём… уме!?» — с горечью подумала я.

«Нет, — спокойно ответил внутренний голос. — В твоём».

Э–э–э… ну да.

— Мама, а Белый Слон играет в хрюшку, да? — детский голос вывел меня из тяжких раздумий. Девочка говорила по–английски.

Кто слон, я слон!? Неправда! Я не толстая, а нормальная!

Слова ребёнка, наслоившись на недавно пережитый стресс, спровоцировали ещё более мощный водопад слёз.

«Тундра. Так они называют белого человека. Его ассоциируют с мифологическим Белым Слоном, приносящим удачу. Не удивлюсь, если дамы захотят с тобой сфотографироваться… э–э–э… на удачу».

«О да–а–а! Со мной сейчас только фотосессию устраивать, да ещё учитывая моё катастрофическое невезенье», — с горечью подумала я, вытирая руками лицо и тоскливо оглядывая своё перепачканное тело. Я вздрогнула от одной только мысли о том, каким дерьмом от меня сейчас несёт.

«А для них нет разницы, плачет Слон или смеётся, в дерьме он или в праздничных гирляндах, главное, что это Белый Слон».

— Нет, дорогая. Белый Слон решил искупаться, но водички ему не хватило, — прервала мои размышления речь на английском языке, произнесённая женским голосом. — Мисс, с Вами всё в порядке? Я понимаю Ваше расстройство, но здесь Вы искупаться не сможете: слишком мало воды.

М-да, только выжившему из ума может прийти в голову поплескаться в этом болоте по собственной воле. В нём даже жабы передохнут или подцепят неизлечимое кожное заболевание. Мгновенно взяв себя в руки, я перестала плакать и поднялась на ноги. Рядом со мной стояли и приветливо улыбались уже знакомые мне женщина — индуска и её дочь.

— Да, да, конечно, — заплетающимся языком проговорила я. — Теперь и сама вижу, но уж очень хотелось помыться. А Вы не подскажете, здесь поблизости есть ещё какой–нибудь водоём?

— Ближайший водоём — это море, он очень далеко, километров двести отсюда, — всё так же приветливо улыбаясь, ответила женщина.

Я чуть от разрыва сердца на месте не умерла: это же надо, куда меня занесло! Двести километров!

— А это что за водоём? — не теряя надежды, спросила я, кивая себе под ноги. — Он скоро вновь наполнится водой?

— Это пруд. В него стекает вода с гор. Но уже третий день нет дождя, новая вода не поступает, а эта быстро испаряется на солнце. Потому крестьяне и спустили её на свои поля, чтобы не погубить урожай.

Вот мать вашу переэдак… А я ещё радовалась, что Телар устроил мне солнце. И вот чем всё это обернулось… Нельзя вмешиваться в природу! Я с содроганием оглядела своё перемазанное грязью тело. И что теперь делать? Вонючей свиньёй ходить!?

«Лучше бы подумала о том, как домой попасть», — с упрёком отозвался внутренний голос.

Похоже, эмоции, отразившиеся на моём лице, не ускользнули от внимательного взгляда незнакомки.

— Мисс, если хотите, можете пойти со мной. Я дам Вам воду, чтобы обмыться, вот только мыла у меня нет.

— К дьяволу мыло! — в сердцах воскликнула я. — Буду очень благодарна хотя бы за нормальную воду.

— Тогда пойдёмте, — снова улыбнулась женщина. — Я живу неподалёку. Моё имя Виджая, а это Индира.

— Алёна.

Благодарно улыбнувшись, я кивнула в знак согласия, и мы зашагали прочь из пруда.

Мы шли, продвигаясь меж редких пальм, совсем недолго. Вскоре среди деревьев показались бедные глиняные хижины. Это была местная деревня. Вспоминая кадры познавательных передач об Индии и фотографии иллюстрированных журналов, я разглядывала индийскую деревню и чувствовала, как душа начинает наполняться тоской.

Воображение упорно рисовало сказочные дворцы и фонтаны махараджей; роскошные огромные дома с внутренними дворами, по периметру окружёнными галереями; бесчисленные арки, колонны, украшенные цветными и зеркальными инкрустациями, расписанные изображениями богов и животных… А тут… М-да… Моим глазам предстала иная Индия.

«Не те картинки вспомнила, — нравоучительно заметил внутренний голос. — Вспомни жуткие кадры из кинофильма «Миллионер из трущоб»».

Вместо дворцов я увидела небольшие глиняные лачуги, когда–то белоснежные, а теперь с растрескавшейся и облупившейся во многих местах побелкой. Крыши лачуг покрывала обыкновенная солома. Меня не покидало ощущение, что когда–то очень давно по этой местности прошёл гигантский заклинивший штамповочный агрегат, который и наплодил всё это убогое, безликое безобразие. Дворы одних хижин были окружены заборами, выложенными из грубого, необработанного камня, других — из плотно сплетённых ветвей или стеблей какого–то очень колючего растения.

На улице сновали жители, занимаясь привычной работой по хозяйству. Кто–то переворачивал на разложенном на земле холсте из сухих пальмовых листьев зерна, кто–то что–то толок в деревянных ступах; тут и там резвились грязные полуголые ребятишки, гоняя перепуганных кур; что–то жуя, бродили коровы и козы. Повсюду валялся мусор. М-да… Всё говорило за то, что махараджи в этой деревне либо не водились вовсе, либо давно перевелись…

Женщина подошла к одной из хижин и жестом пригласила меня проследовать внутрь. Морально приготовившись увидеть разве что не груды человеческих костей и черепов в жилище гостеприимной хозяйки, я смело шагнула вперёд.

Интерьеру комнаты, в которой я оказалась, действительно удалось поразить моё воображение, но поразить приятно. Я совершенно забыла о цели своего визита. Так вот где гнездятся махараджи! Белые, слегка облупившиеся стены помещения, были покрыты многочисленными миниатюрами и орнаментированными цветастыми ковриками. В центре комнаты стоял большой деревянный стол, столешница которого, инкрустированная выкрашенной в зелёный цвет слоновой костью, вместо привычных ножек покоилась на спинах двух слонов, хоботы которых были подняты кверху. Рядом со столом стояло три плетёных табурета. Платяной шкаф представлял собой стенную нишу, закрытую резными дверцами; широкую плетёную тахту застилало пёстрое одеяло, выполненное из лоскутков разных фактур и цветов, поверх одеяла в художественном беспорядке были разбросаны круглые и квадратные пёстрые подушки. Окна украшали узорчатые занавески с бесчисленными складками. У стены притулился большой кованый сундук. Бесконечные стенные ниши дали приют статуэткам богов, фигуркам слонов и коров, разнообразным вазам. Обилие красок, их сочность и яркость приковывали взгляд и будоражили воображение. Деревянная ширма с филигранной резьбой, инкрустированная кусочками сандалового дерева, загораживала проход во вторую и, как мне представлялось, последнюю комнату.

И всё же было в окружающем меня восточном очаровании что–то, наводящее на мысль о некоем застое. Сама не понимаю, что конкретно навело меня на эту мысль. Может, забывшие руку хозяев и начавшие облезать стены? Тщательно замазанные, заделанные сколы и глубокие царапины на мебели? Порядком вытершийся в некоторых местах напольный ковёр? Застиранное одеяло? Подставки под восточные аксессуары и стенные ниши, многие из которых с некоторых пор пустовали? Разбитый плафон на люстре? Наверное, всё в комплексе. Создавалось впечатление, будто за домом хоть и следят, но не привносят в его убранство и оформление ничего нового, а лишь стараются как можно дольше сохранить жизнь существующего.

— У вас потрясающий дом, — не кривя душой, восхищённо заметила я, присаживаясь на предложенный мне табурет и продолжая рассматривать любопытные штучки. — Особенно изделия из дерева. Особенно резьба.

— Спасибо, мисс, — смущённо улыбнулась Виджая. — Это всё мой муж. Он был резчиком по дереву.

Слово «был» неприятно резануло слух. Умер? Развелись?

Заметив замешательство на моём лице, женщина пояснила спокойным, ровным голосом:

— Он погиб шесть лет назад вместе со своими родителями.

Ах вот оно что… Теперь понятно. Похоже, муж был основным добытчиком в семье и с его смертью дела Виджаи и её дочери пошли не так хорошо, как прежде.

— А кем Вы работаете?

— У меня нет постоянной работы, перебиваемся случайными заработками.

— Здесь сложно найти работу?

— Её просто нет, — в очередной раз улыбнулась Виджая.

— А почему Вы не переберётесь в город? Наверняка там проще трудоустроиться.

— На это нет денег, — просто ответила она.

Женщина встала и подошла к небольшому посудному шкафу.

— Будете с нами кушать? — через плечо спросила она, извлекая из шкафа необходимую посуду и приборы.

— Нет–нет, спасибо, — поспешно отказалась я. — Я не голодна.

На самом деле мой самым наглым образом обманутый желудок, получивший завтрак вместо положенного обеда, уже давно разобрался, что к чему и начал возмущённо требовать своего. Но мне совесть не позволяла объедать этих людей.

— А дочка в какой класс ходит? — поинтересовалась я, просто чтобы заглушить громкое возмущение желудка.

— Она не ходит в школу, — всё так же спокойно ответила Виджая, расставляя на столе посуду. — Работает вместе со мной. Когда–то мы с мужем планировали жить в большом городе, хотели, чтобы дочь пошла в школу, потом получила высшее образование, копили деньги…

Женщина глубоко вздохнула и… снова улыбнулась.

— Вы такая красивая! — с жаром воскликнула я, не без оттенка зависти скользнув взглядом по миловидному молодому лицу и точеным формам Виджаи. — Почему снова замуж не выходите? Нашли бы себе хорошего городского парня и всё бы у вас наладилось!

Виджая посмотрела на меня так, как будто я только что предложила ей малёк пошалить и отпилить рога её любимой корове. Понятно, брякнула лишнее, но… что лишнее–то?!

— Выйти снова замуж?! Это позор! — вдруг возмущённо воскликнула женщина и в сердцах шлёпнула ладонью по столу. — Позор для меня и всей моей родни!

Э–э–э… м-да. Угу. Позор… Как позор? Почему позор?! Что за ерунда?! У нас некоторым пальцев на ногах соседа не хватает, чтобы сосчитать количество своих официальных и гражданских браков — и ничего! Почему вдова, причём молодая, не имеет права снова стать желанной и любимой?! А родня могла бы и попозориться для разнообразия, ничего бы с ней не случилось. Ребёнок не знает детства и вынужден работать вместо того, чтобы получать знания в школе — вот где позор!

— Простите, — растерянно пробормотала я. — Не хотела Вас обидеть. Просто у нас, в России, повторное замужество считается нормой. Мы можем выходить замуж и жениться хоть двадцать раз, и никто нам ничего на это не скажет.

В дверях появилась Индира. В руках она держала небольшую пиалу, наполненную чем–то, мгновенно распространившим по всему помещению аромат незнакомого, но необычайно аппетитного букета восточных специй. Я невольно потянула носом воздух и сглотнула слюну. Желудок требовательно заурчал. Девочка поставила пиалу на стол и заняла своё место на свободном табурете рядом с мамой.

— Точно не хотите к нам присоединиться? — поинтересовалась Виджая, раскладывая какую–то ржаво–оранжевую кашу с чёрными вкраплениями по тарелкам.

На миг замешкавшись, я присмотрелась к каше — бррр… ячмень со специями — и, благодарно улыбнувшись, повторно вежливо отказалась.

— А что Вы здесь делаете, да ещё в таком виде? — жуя и внимательно изучая содержимое своей тарелки, вдруг спросила Виджая.

Её вопрос меня ошарашил, но совсем по другой причине: действительно, какого лешего я здесь лясы точу, когда мне необходимо как можно быстрее, до наступления темноты, добраться до моря, а для начала не мешало бы помыться?!

— Ой, простите, — засуетилась я и вскочила с места, едва не опрокинув табурет. — Я — туристка, от автобуса экскурсионного отстала и заблудилась.

И не дожидаясь логичного вопроса о том, что я делала в этом автобусе без штанов, быстро добавила:

— Мне бы помыться…

— За домом курятник, ведро воды и кружку я туда уже принесла, — деловитым тоном произнесла девочка, тщательно пережевывая пищу.

— Спасибо, найду.

Небольшой курятник практически ничем не отличался от русских собратьев, разве что его стены были сплетены из прутьев, а крышу, как и у деревенских хижин, покрывала солома. Я потянула за ручку двери и зашла внутрь. При моём появлении доселе дремавшие на насесте тощие куры — штук десять, не меньше — разом взмыли в воздух и, пронзительно квохча, испуганно заметались по всему курятнику, задевая друг друга крыльями.

Я отскочила к стене и инстинктивно заслонила лицо руками.

— Тпр–р–р!!! Кыш!!! Хаш!!! Брысь, пернатые!!! — я последовательно перебирала пришедшие на память слова и междометья, не представляя, каким образом утихомиривают индийских кур… хм… впрочем, русских тоже. — На место говорю! Я, конечно, понимаю, моя нынешняя прическа больше напоминает воронье гнездо, но не советую пытаться снести в него яйца! А–а–а!!!

А куры всё летали и летали, орали и орали как потерпевшие, вовсе не собираясь утихомириваться. Мне даже начало казаться, что происходящее действо воспринимается ими в качестве неожиданного, но, безусловно, приятного разнообразия в их унылой куриной жизни.

Дверь отворилась и в курятник, громко хихикнув, влетела Индира. Она метнула в меня хитрый взгляд и в мгновение ока выгнала пернатых террористов на улицу прутиком. Переполошённая куриная братия, спокойно спикировав на землю, тотчас разбрелась в разные стороны в поисках пропитания.

— Мойтесь, — снова хихикнула девочка и убежала.

Тяжко вздохнув над неполным ведром почему–то студёной воды, я встала коленями на земляной пол, устланный соломой, и, зажмурившись, окунула в ведро голову. Тщательно прополоскав волосы, я разделась и обмыла тело, поливая его из кружки. Страшно хотелось не только израсходовать всю воду, но и попросить дополнительно ведра два–три, но, памятуя о том, что эти люди даже стирают в вонючем пруду… С очередным тяжким вздохом отставив кружку в сторону, я замочила в остатках воды купальник и футболку.

Когда я наконец вышла из курятника, у меня было такое ощущение, будто грязь с меня не смылась, а размазалась по всему телу более равномерным слоем.

«Хватит из себя царицу строить, — отчитал меня внутренний голос. — Не придумывай. Ты практически чистая. Домоешься дома».

Мокрая, холодная футболка, прилипшая к телу, вызывала озноб, несмотря на жару. Ёжась, я поспешила согреться и вышла на освещённый солнцем участок. Итак, мне предстояло разработать план дальнейших действий… А что тут, собственно, разрабатывать? Вариант один: добраться до ближайшего подходящего водоёма и для начала переместиться по известным координатам, поскольку добираться по суше до отеля, названия и точного расположения которого я не знала, и находящегося в двухстах километрах отсюда было равносильно сказочному путешествию «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Хм… может, эта сказка родилась после похожего неудачного перемещения такой же тютехи волшебницы, как я?

Поднявшись по ступенькам, я зашла в дом. Девочки не было, Виджая наводила порядок на столе.

— Тяжко же вам живётся, — сочувственно вздохнула я, занимая своё место за столом. — А далеко ли отсюда до ближайшего города?

— Километров пять по дороге через джунгли.

Какой кошмар… Но город — это единственный путь к морю или иному водоёму. Не думаю, что в их глуши ходят автобусы или другой транспорт. И в деревне я не заметила ни одного средства передвижения. Но на чём–то жители должны передвигаться, не пешком же в город ходят, в самом деле. Хотя… всего–то пять километров.

— А как вы добираетесь до города?

— Конечно, пешком.

М-да, так и знала.

— Скажите, а питьевую воду вы в городе берёте?

— У нас есть колодец, только он очень глубокий и воды в нём мало. Едва хватает на приготовление еды.

Колодец? — встрепенулась я. То есть природное хранилище воды, водоём. Теперь понятно, почему вода в ведре была ледяной. Я ощутила легкое возбуждение. А вдруг из колодца тоже можно переместиться?

«Совсем с ума сошла? — возмутился внутренний голос. — И как ты себе это представляешь? Нырнёшь на глазах у всей деревни средь бела дня в колодец?»

«Э–э–э… зачем же нырять, — неуверенно подумала я. — Попрошу Виджаю спустить меня в него в ведре». Мама дорогая, что я несу…

«Просто сногсшибательно. И чем же, позволь полюбопытствовать, ты собираешься аргументировать сиё, мягко говоря, необычное желание освежиться не под струёй воды, как все нормальные люди, а непременно побултыхаться в их единственном колодце с питьевой водой? Далее: не факт, что перемещение удастся. И, откровенно говоря, я и сам не знаю, что лучше — чтобы оно удалось или наоборот. Представь, будто удалось. Что люди подумают о том, куда ты подевалась? Да в нём полдеревни перетопнет в поисках твоего трупа!»

«Ладно, всё, хорош позорить. Сама понимаю, идея не самая здравая».

— А где же вы моетесь и стираете? — я вновь переключилась на Виджаю.

— В пруду.

— А во время засушливого сезона?

— Ходим на горное озеро.

— Как… озеро?

Мое сердце бешено заколотилось. Рядом есть озеро!? Так что же она раньше молчала?! Это же выход, причём в буквальном смысле слова!

— Какое озеро? Где?

— За деревней есть тропинка в горы, в горах есть озеро. Но сейчас мы туда не ходим. Рядом с нами ведь есть пруд, — ответила женщина и мягко улыбнулась.

— А далеко до озера?

— Нет, около километра.

Километр в гору — м-да… И всё же это лучше, чем сначала пять километров через джунгли до города топать, а потом до посинения попутку до моря ловить, поскольку денег нет. А двести километров пешком до вечера не пройдёшь. И упаси господи, как всегда, заблудиться…

— А в горах водятся дикие звери и прочая опасная живность?

В глазах Виджаи появился интерес.

— Хотите прогуляться в горы?

— Нет, нет, что Вы, что я, ненормальная, что ли. Так просто, любопытствую. Не до прогулок мне сейчас, в город нужно выбираться до темноты.

— Да, там водятся медведи, леопарды, ядовитые змеи, скорпионы, — начала перечислять женщина, напрягая память.

— …достаточно, — сконфуженно пробормотала я, не дав ей закончить.

На медведях уже можно было остановиться. И как только жителей деревни до сих пор всех не переели? Наверное, через колючие ограждения пробиться не могут.

Я загрустила. Итак, вариант с горным озером, к сожалению, отпадает. К медведям и леопардам я точно не пойду, уж лучше длинной дорогой добираться, но без приключений, с которыми у меня за последние дни явный перебор. И потом, Виджая ведь забыла про горное озеро, вероятно, в округе всё же есть другие водоёмы, о существовании которых она просто не знает, иначе откуда люди воду берут? Да, в других посёлках тоже могут быть колодцы, но крестьяне питаются с полей, а полям нужна вода и колодезной водой тут явно не обойтись. Добравшись до города, порасспрошу местных жителей — уж они–то точно по–английски говорят — и, возможно, мне повезёт. Тогда не нужно будет до моря добираться.

— Что ж, спасибо Вам огромное за гостеприимство, — поднимаясь из–за стола, сказала я и благодарно улыбнулась. — Мне пора.

— Постойте, — задумчиво сказала Виджая, откладывая в сторону тряпку, которой вытирала стол. — Не можете же Вы идти в город вот так, в одной футболке.

Ой, да что это я в самом деле, совсем плохая стала. Конечно, не могу! Но где же взять юбку или хотя бы шаль, чтобы обмотать её вокруг бёдер? Хм… Может, у них есть огороды, а на огородах — пугала… э–э–э… павлинов каких–нибудь, уничтожающих урожай, пугать. Тогда можно было бы…

«Ты бредишь, что ли? Последние мозги вымыла? — сокрушённо вздохнув, прервал мои размышления внутренний голос. — Попроси одежду у хозяйки».

«Не могу. Совесть не позволяет последний кусок изо рта вырывать», — грустно подумала я.

«Это не еда, а одежда. Попроси. Без штанов только до первого встречного мужика и доберёшься, нужно объяснять почему?»

«Да понимаю я всё…»

«Будет повод вернуться сюда ещё раз и отплатить добром за добро».

Я было собралась с духом попросить какую–нибудь старую, погрызенную мангустами шаль, но Виджая меня опередила.

— Есть у меня одно сари, — с неизменной улыбкой на лице сказала она. — Я его по большим праздникам надеваю и…

— …нет, нет, что Вы! — я испуганно замахала руками, отпрыгивая от женщины к двери. — Не нужно самое лучшее! Мне и кусок тряпки сгодится — только чтобы бёдра прикрыть.

— Вы — моя гостья, — всё так же приветливо улыбаясь, твёрдым голосом возразила Виджая. — А гостю полагается всё самое лучшее. Пожалуйста, не обижайте меня отказом.

Тем временем женщина подошла к сундуку и, со вздохом подняв тяжёлую крышку, опустила в него обе руки. Я думала, она начнёт вытаскивать из сундука одежду, примется её перебирать, выискивая праздничное сари, но… руки Виджаи тотчас же снова появились. Они сжимали тёмно–зелёное сари, расшитое золотыми нитями.

Я сделала неуверенный шажок вперёд, затем ещё один и, привстав на цыпочки, вытянула шею и заглянула внутрь сундука. Пусто. Больше никакой одежды. Только теперь я поняла истинное значение произнесённой ею ранее фразы: «Есть у меня одно сари…»

Растерянно хлопая глазами, я выжала из себя улыбку и покорно приняла из рук женщины одежду. М-да… мне ещё никогда не доводилось забирать у человека последнее. На душе было до того гадко, что я почувствовала отвращение к самой себе…

— Вы в нём такая хорошенькая! — лучась удовольствием, всплеснула руками Виджая, закрепив свободный конец полотна одеяния булавкой на моей новой юбке и теперь оглядывая меня со всех сторон. — Замечательно! И размер у нас один…

Внезапно она осеклась и замолчала. Её глаза наполнились необъяснимой тоской, а руки чуть заметно задрожали.

— Виджая, с Вами… всё в порядке? Я могу чем–то помочь? — испуганно пробормотала я, слегка касаясь пальцами руки женщины.

— А? — вздрогнула, очнувшись, Виджая и… как обычно, искренне улыбнулась. — Конечно, в порядке. Просто задумалась. Я очень рада, что смогла Вам помочь.

Растроганная и одновременно подавленная, я суетливо засобиралась. Мне страшно хотелось обнять и расцеловать эту милую женщину, но я стеснялась проявления столь бурных эмоций, не представляя, как она на них отреагирует. Так ни на что не решившись, срывающимся от волнения голосом я произнесла:

— Мне пора. Ещё раз огромное спасибо за всё. Удачи Вам и Вашей замечательной дочке. И пусть у Вас всё наладится, — и быстро повернулась к двери.

На пороге появилась Индира. Пряча руки за спиной, девчушка робко ко мне приблизилась. Она помолчала немного, переминаясь с ноги на ногу, и подняла на меня умоляющий взгляд:

— Я раздобыла фотоаппарат. Мне разрешили сделать одну фотографию. Вы не откажетесь сфотографироваться со мной и с мамой? На удачу.

Мое сердце сжалось. Господи… девочка… От внезапно нахлынувших эмоций я чуть не расплакалась: кто–то с жиру бесится, а кому–то остаётся лишь верить в Белого Слона…

— Конечно! — с трудом взяв себя в руки, бодро воскликнула я. — Ну и где наш фотограф?

Обрадованная девочка выпорхнула из хижины и тотчас впорхнула обратно, таща за руку смущённого оборванного, босоногого мальчугана–ровесника. Она вручила ему фотоаппарат — это его она прятала за спиной — и, подтащив ко мне за руку маму, встала рядом.

— Нет, так не пойдёт, — ласково сказала я, протиснулась между мамой и дочкой и крепко обняла обеих за плечи — а пусть думают, что хотят. — Вы должны прикоснуться к Белому Слону и зарядиться его волшебной энергетикой.

Раздался щелчок — кадр отснят. Фотограф тут же испарился за дверью хижины вместе с фотоаппаратом. Индира сияла. Она взяла меня за руку и, доверчиво заглянув в мои глаза, с надеждой спросила:

— И теперь нам с мамой будет везти?

— Обязательно, — твёрдым, уверенным голосом ответила я и ободряюще улыбнулась. — Верь в это. Но только запомни одну очень важную вещь: нельзя сидеть сложа руки в ожидании удачи. Удача приходит к тому, кто её ищет и кто её добивается. Запомнишь?

— Да.

— Виджая, — обратилась я к женщине, которая стояла чуть поодаль и печально улыбалась, задумавшись о чём–то своём. — Напишите, пожалуйста, название вашей деревни. Как знать, может, ещё как–нибудь в гости заскочу… если не прогоните, конечно.

— Будем только рады…

Долгая дорога в город

Тепло распрощавшись с хозяйкой, в сопровождении девочки, вызвавшейся немного меня проводить, я направилась к дороге, ведущей в город. Выведя меня на дорогу, Индира приветливо помахала на прощанье рукой и во весь дух понеслась обратно, домой.

Не успела я покинуть территорию деревни, как кокосовые пальмы резко сменились на самый настоящий тропический лес — непроходимые джунгли. Я быстро шагала вперёд по сухой красной глиняной дороге и с любопытством глазела по сторонам. Вот это природа, так природа! В глазах рябило от красок и оттенков, прежде всего, цветов. Создавалось впечатление, будто некий многообещающий, но вдрызг пьяный художник от души порезвился, без конца окуная кисточку в краски всевозможных цветов и размахивая ею направо и налево. Многие цветущие растения показались мне знакомыми, и хотя я понятия не имела, как они называются, я наверняка могла их видеть в цветочном магазине. Красота. И этим всё сказано.

Деревья–гиганты, в стволах которых можно было запросто устроить длительное пристанище для Маленькой Разбойницы из сказки «Снежная королева», густо оплетали лианы, убегавшие вверх по стволам и ветвям до самых крон. Воздух был насыщен сильными запахами цветущих растений и жужжанием многочисленных насекомых. Время от времени раздавались незнакомые крики каких–то птиц и животных.

Меня охватили необычные ощущения — это было и счастье, и восхищение, и неописуемый восторг, и благоговение… Казалось, будто я продвигалась по сказочному лесу. Где–то там, в деревне, может, даже в доме у Виджаи, живёт ручной мангуст Рики — Тики-Тави, а на дынной грядке трясётся от страха трусливая Чучундра, в джунглях разгуливает кровожадный Шерхан, а на лианах раскачивается славный мачо Маугли…

Я практически полностью погрузилась в нарисованные воображением картинки и образы, когда мой чуткий слух уловил треск сучьев и громкий, беспорядочный шелест листвы. Тотчас остановившись, я обратила взор в направлении звука и прислушалась. На деревьях, растущих вдоль дороги, кто–то был.

«И это точно не Маугли», — настороженно сказал внутренний голос.

Сначала я разглядела длинные хвосты, а затем увидела и славные мордашки их обладателей — это были обезьяны. Они перескакивали с ветки на ветку, с лианы на лиану, словно меня сопровождали.

— Ой, бандерлоги! — радостно воскликнула я, всплеснув руками.

«Надеюсь, Каа не с ними», — пробурчал внутренний голос.

Как жаль, что у меня нет при себе никакой еды — можно было бы приманить этих милых созданий и хорошенько их разглядеть.

«Вот ещё, глупости какие… оттяпают пальцы — тогда узнаешь».

Вдоволь насмотревшись на обезьян, я продолжила движение. Дорога не причиняла мне особых неудобств, поскольку пешком ходить я любила, а ходить босиком — просто обожала. Тень, отбрасываемая деревьями на дорогу, закрывала от солнца, а солнце успешно подсушивало воздух, сокращая влажность. Очень комфортно. Эх, сейчас бы ещё окунуться…

Внезапно моё внимание привлекло что–то маленькое, продолговатое, жёлтое, лежавшее впереди практически посередине дороги. Приблизившись, я обнаружила обыкновенную зажигалку.

«Подними», — потребовал внутренний голос.

«Разве я похожа на бомжиху?» — возмутилась я.

«Подними, — настаивал внутренний голос. — Чую, она может пригодиться».

Брезгливо морщась, я подняла зажигалку и щёлкнула пимпочку — зажёгся огонь. Надо же, рабочая. Тщательно вытерев зажигалку подолом сари, я засунула её за пояс. Ума не приложу, зачем она мне? Я же не курю… Ладно, пусть будет.

Дорога петляла, иногда легко извиваясь, иногда образуя крутые повороты. Я как раз вглядывалась в очередной крутой поворот вдали, когда из–за него на умопомрачительной скорости вылетели две насмерть перепуганные женщины–индуски. Завидев меня, они отчаянно замахали руками и заголосили, выкрикивая какие–то непонятные фразы. Я застыла на месте. Не было необходимости во владении местным наречием, чтобы понять — они пытаются предупредить меня о надвигающейся опасности.

Женщины уже поравнялись со мной, не переставая кричать и показывать жестами, что мне необходимо присоединиться к ним и бежать назад — туда, откуда пришла, а я всё стояла и стояла, словно замороженная, и смотрела в то место, в котором дорога круто уходила влево. Но так вышло, что прежде я услышала его, а потом уже увидела. Раздался душераздирающий трубный рёв разъярённого животного, и через несколько секунд из–за поворота выбежал слон. От неожиданности и изумления я впала в ступор.

«У тебя ноги, что ли, отсохли, пенсия!? — не своим голосом заорал в испуге внутренний голос. — ЭТО НЕ ДОБРЫЙ СЛОН ХАТХИ!!!! БЫСТРО В ДЖУНГЛИ!!!!»

И я рванула что есть сил, но не по дороге вслед за женщинами, а как и подсказывал внутренний голос, в лес. Не знаю, почему так поступила… хотя где–то я слышала, будто на открытой местности у человека нет никаких шансов убежать от слона.

Я неслась напролом, огибая лишь деревья. Длинная юбка сари сковывала движения и, недолго думая, я на бегу задрала её как можно выше и заткнула конец за пояс. Меня больше не беспокоили ни ядовитые пресмыкающиеся, ни насекомые, ни дикие звери, ни прочая опасная живность, в изобилии обитающая в тропических лесах; всё, о чём мечтала, — спастись от разъярённого слона. Пребывая в панике, я не могла разобрать, преследует меня слон или нет, и решила наконец остановиться и перевести дух лишь тогда, когда поняла, что ещё метров тридцать — и я упаду от бессилия, и больше уже никогда не поднимусь.

Мое внимание привлекло древнее дерево, словно на подпорках, стоявшее на многочисленных воздушных корнях. Корни густо переплелись между собой, образуя подобие укрытия–шалашика, способного запросто вмесить сидящего человека. Не раздумывая, я бросилась к убежищу и отыскав между корнями достаточно широкое отверстие, не мешкая, протиснулась внутрь. Быстро оглядев своеобразный шалашик, я с облегчением выдохнула: помимо меня в укрытии не было ни единого живого существа. Ну хоть в чём–то повезло. Расслабившись, я в изнеможении упала на теплую голую почву.

Восстанавливая дыхание, я прислушивалась к звукам, доносившимся извне, но ничего подозрительного не улавливала. Всё говорило за то, что слон либо не преследовал меня вовсе, либо уже давно преследование прекратил. Насколько хватало радиуса обзора, вокруг высился лес. Стремящиеся к свету лианы настолько плотно оплели ветви деревьев, сгущая и без того густые кроны, что повсюду царил полумрак. Я поёжилась. Бррр, почти как в моём сне, только зелёных мухоморов не хватает.

«Баксик!» — тотчас радостно воскликнул внутренний голос.

Точно! Конечно же, Баксик!!! Теперь понятно моё идиотское желание привезти его в отель. Господи, только бы охрана выполнила приказ! Только бы выполнила! Я знаю, он меня услышит, точно услышит! И я смогу ему рассказать, где нахожусь, а он передаст информацию Телару. Я даже взвизгнула от радости, словно маленький ребёнок.

«Рано радуешься», — задумчиво протянул внутренний голос.

«Почему?» — сразу же забеспокоилась я.

«Что ты ему скажешь? Что ты в джунглях недалеко от города, деревни, помойки и горы с озером? Так это нормальный среднестатистический индийский пейзаж».

«Но я знаю название деревни!» — воскликнула я и судорожно зашарила по лифу купальника — именно в него я положила бумажку с адресом Виджаи.

Моё сердце сжалось от отчаяния, когда, развернув бумажку, я обнаружила не английские буквы, а закорючки — иероглифы… Труба… просто труба… Губы задрожали, а к глазам подступили противные слёзы.

«Харэ кукситься, — внутренний голос говорил строго, стараясь возродить во мне боевой настрой. — Чёрные полосы всегда заканчиваются».

«Да, но не всегда они заканчиваются белыми…» — с горечью подумала я, но слёзы усилием воли отправила восвояси.

«В любом случае вызывай Баксика. По крайней мере Телар будет знать, что ты жива–здорова. И давай думать, как поступить дальше».

И то правда. Я понятия не имела, сколько времени провела в лесу, спасаясь от предполагаемой погони, наверное, около часа, но в том, что в результате заблудилась — не сомневалась. С трудом разобравшись, в какой стороне находилось солнце — его не было видно, — я попыталась сориентироваться. Выходило, дорога проходила где–то за моей спиной и градусов на тридцать левее. Похоже, я переместилась ближе к горам и дальше от города. Что делать? Вариантов всего два. Во–первых, можно попытаться вновь попасть на дорогу и продолжить прерванное путешествие в город.

«Забыла? Там слон дорогу патрулирует, да и время упущено, а идти прилично».

Ой, точно… Вдруг слон не ушёл или вернулся? Нет, ни за что туда не пойду. Хорошо, есть второй вариант: можно двинуться в сторону гор, найти тропинку и добраться до озера.

«Там дикие хищные звери», — задумчиво протянул внутренний голос.

«Там гипотетические звери, — поправила его я. — А на дороге вполне реальный разъярённый слон, так что, выбирая из двух зол, предпочту горы».

«Но ты можешь не успеть до темноты».

«Знаю, — вздохнула я. — В этом случае вернусь в деревню и с рассветом возобновлю попытку».

«Доброй охоты, Каа».

«И тебе», — печально улыбнулась я.

И я смело зашагала в направлении, где, по моим представлениям, находились горы, без устали вызывая Баксика. То ли на почве стресса мне действительно удалось определить маршрут правильно, то ли удача решила, что вдоволь надо мной сегодня поиздевалась, но менее чем через десять минут пути я в буквальном смысле слова упёрлась в подножие горы. Она появилась внезапно — джунгли примыкали к ней вплотную.

Я быстро огибала гору слева в поисках упомянутой Виджаей тропинки и очень скоро её обнаружила. К моему великому удивлению тропинка оказалась достаточно широкой и хорошо утоптанной дорожкой и имела всего один недостаток: она взбегала к вершине горы не по прямой, а без конца петляя между валунами. Порыскав глазами по сторонам, я подобрала с земли толстую, увесистую палку и обломала на ней ненужные ветки. С палкой будет чуть–чуть спокойней. Окрылённая, я с удвоенной энергией заработала ногами и зашагала вверх; в том, что успею добраться до озера засветло, сомнений не осталось.

Некоторые деревья и кустарники умудрились поселиться выше подножия горы, но по мере продвижения вверх растительность редела, пока и вовсе исчезла, обнажив темные камни. Лишь изредка между корявыми валунами встречались пучки незнакомых цветов и трав.

Учитывая заданную скорость движения и качество дорожки, я планировала добраться до озера примерно через час. Пребывая в самом что ни на есть великолепном расположении духа, я не теряла бдительности и без устали вертела головой во все стороны, страхуясь от неприятных сюрпризов. Солнце потихоньку садилось, жара спадала, и передвигаться становилось всё легче и легче. Только сейчас я почувствовала, что не только умираю с голода, но и ужасно хочу пить. Ничего страшного, на голод я никогда не обращала внимания, а напьюсь из озера. Мысль о чистой, студеной горной воде словно плеткой подхлестнула мои ноги, и я зашагала быстрее…

Постепенно меня начало охватывать беспокойство: прошло уже больше часа, но никаких намёков на озеро не было. Всё те же бесконечные горные валуны с редкой растительностью, оккупировавшей пятачки почвы, или вцепившейся в камни крепкими корнями, всё та же нескончаемая, хорошо утоптанная дорожка. Остановившись, я развернулась назад и окинула взглядом подножие горы в поисках деревни. Я была абсолютно уверена в том, что пальмовая роща не скроет от моих глаз хотя бы очертаний хижин. Но пальмовой рощи не было. И деревни не было. Беспокойство усилилось. Я снова и снова прочёсывала взглядом подножье, но так и не обнаружила ничего, хотя бы издалека намекавшее на близкое присутствие человека. Меня прошиб холодный пот: если рядом с дорожкой нет деревни, то… то… по какой же дорожке я иду?

Я внимательно осмотрела тропу — широкая, значит, по ней одновременно продвигается по несколько пар ног; утоптанная и не размытая ежедневными дождями, значит, по ней ходят очень часто, возможно, ежедневно. Но Виджая сказала, что на горное озеро жители ходят лишь в засушливый период и уж точно не толпой и не каждый день. Но если это не человеческая тропа, то… то…

Инстинкт самосохранения сработал шустрее, чем я успела ответить себе на этот пугающий вопрос и в следующее мгновенье я уже карабкалась по камням в сторону, перпендикулярно тропе. Удивительно, но ступни моих ног за последние несколько кошмарных для них часов ни разу не пожаловались на боль или усталость. Они не возмущались, когда я неслась напролом через джунгли, натыкаясь на корни деревьев, скользя по колющим и режущим растениям, они стоически молчали и сейчас, когда в них вонзались острые камни. Казалось, ноги мужественно жертвовали собой ради одной единственной достойной цели — спасения жизни их обладательницы.

Начинало темнеть и, очнувшись, я замедлила движение и принялась пристально вглядываться в окружавшие меня валуны в поисках подходящего места для ночлега. В том, что мне придётся заночевать в горах, я уже не сомневалась. Наконец глаза нащупали широкое полукруглое отверстие, походящее на вход в пещеру. Обрадованная, я быстро добралась до отверстия и, согнувшись, с опаской вошла внутрь. Пещера оказалась небольшой: метра три в длину, два в ширину и полтора в высоту. В самом конце убежища, практически до самого верха, была навалена куча хвороста. Просто замечательно!

«А всё не так уж и плохо, — радостно подумала я. — Заложу вход камнями, чтобы хищники не добрались, а сама устроюсь на куче хвороста, подремлю до рассвета — и в путь. Жестковато, конечно, на сучьях лежать, но всё же лучше, чем на холодном каменном полу».

«Зачем камнями вход закладывать? — удивился внутренний голос. — Я бы предпочёл у костра погреться…»

«Какой костёр? Где же я огонь раздобу…»

Я не успела додумать фразу — рука непроизвольно потянулась к поясу — туда, куда я заткнула найденную на дороге зажигалку. Только бы не потерялась!

— Ур–р–р-а–а–а!!! — радостно воскликнула я и тут же прикрыла рот рукой, в страхе озираясь по сторонам: а вдруг хищник на голос пожалует?

— У меня есть зажигалка, — прошептала я, счастливо улыбаясь.

«И дрова есть», — довольно хмыкнул внутренний голос.

Быстро натаскав хвороста к входу в пещеру, я развела огонь. Высушенные, но впитавшие в себя из воздуха влагу сучья, занимались огнём постепенно. Вот и славно, значит, на несколько часов точно хватит. Перетащив оставшийся хворост поближе к входу и к костру, я соорудила из него подобие лежака. Осторожно устроившись на ежеподобном лежбище, я закрыла глаза и позволила себе, наконец, немного расслабиться.

«Думаешь, ты правильно поступила, прекратив подъём и удрав с тропы?» — задумчиво спросил внутренний голос.

«Но это была звериная тропа, — возразила я. — Значит, в любую секунду я подвергала свою жизнь опасности».

«Тропа наверняка протоптана стадом парнокопытных, а не леопардов. Звериная тропа, как правило, ведёт либо к пище, либо к воде, эта, скорее всего, ведёт к озеру».

«Вероятно, ты прав, — со вздохом признала я. — Но там, где еда — парнокопытные — там и охотники — хищники. Продолжать искать озеро, продвигаясь по звериной тропе и не зная наверняка, где оно находится, было слишком рискованно».

«Твоя правда… Что делать будешь?»

«Дождусь рассвета и попробую найти человеческую тропу или… в общем, не уверена пока, подумать нужно. Отдохну немного, а потом подумаю».

«Отдохни, а я покараулю…»

Стемнело окончательно. Переживания сегодняшнего страшно длинного дня, физическая усталость, голод и жажда дали, наконец, о себе знать и, обессиленная, я впала в полудрёму. Не знающее усталости подсознание преданно стояло на страже, не давая мне заснуть окончательно и тщательно анализируя каждый доносящийся шорох, каждый звук, отличный от звуков, издаваемых горящими сучьями. Я старалась не обращать ни на что внимания и не вздрагивать от криков ночных животных и птиц: они всего лишь ведут обычную жизнь и вовсе не обязаны заботиться о том, чтобы кто–то от их перемещений и перекличек не заработал инфаркт.

Не знаю, сколько времени прошло, когда раздавшийся в непосредственной близости от пещеры звук заставил меня тотчас открыть глаза и схватить лежащую рядом палку. Кто–то передвигался немногим выше пещеры — я слышала, как катятся и ударяются о валуны мелкие камешки, вероятно, отбрасываемые лапами зверя. Сердце сжалось от страха, а руки, вцепившиеся в палку мёртвой хваткой, задрожали — никогда бы не подумала, что придётся лично проверять байки о том, будто дикие звери боятся огня. Не переставая сжимать палку, я спешно поднялась и, захватив большую охапку хвороста, швырнула его в огонь. Присев на корточки, я привалилась боком к стене пещеры, морально готовясь к появлению зверя и изо всех сил стараясь не дать панике ни малейшего шанса овладеть моими мыслями. Холодная рассудительность, мне нужна только холодная рассудительность. Точка. Но, несмотря на жестокое сопротивление с моей стороны, страшные мысли упорно штурмовали сознание и пытались прорваться внутрь.

Господи, хоть бы Баксика сюда, всё не так страш…

Оглушительный рёв–лай, донесшийся откуда–то сбоку, заставил меня громко вскрикнуть и выронить из рук палку.

— Баксик, миленький!!! — набрав в лёгкие побольше воздуха, что есть сил заорала я.

Панически боясь, что щенок меня не услышит, я выскочила из пещеры и снова заорала:

— Баксик!!! Баксик, я зде–е–есь!!! Ко мне–е–е!!! Баксик!!! Баксик!!!

Словно подтверждая, что мои усилия не напрасны, щенок вторил мне громким, радостным лаем, который с каждым мигом звучал всё ближе и ближе.

— Солнце моё шерстяное… ты меня нашёл… — растроганно прошептала я, увидев наконец в нескольких метрах от себя такую любимую и желанную мохнатую морду щенка.

Издалека доносились отрывистые звуки мужских голосов. Опустившись на камень, я закрыла лицо руками и громко разрыдалась…

Отказавшись от предложенных бутербродов, я вцепилась в большую пластиковую бутылку с минеральной водой и, не останавливаясь даже на то, чтобы перевести дух, осушила её до дна.

— Домой, — усталым голосом прошептала я.

Телар, в присутствии шестнадцати человек охраны мужественно сдерживавшийся от проявления каких–либо эмоций, легко подхватил меня на руки и крепко прижал к своей груди. Его руки и тело подрагивали, но не от напряжения, а от пережитого стресса — я это чувствовала.

— Алён, я чуть не умер от волнения, — прошептал он мне на ухо. — Так испугался, что могу тебя потерять…

— Спасибо, что пришёл за мной, — растроганно прошептала я в ответ и уткнулась носом ему в шею. — Я ждала тебя… всё это время ждала…

Осторожно ступая по камням, подсвеченным фонарями охраны, Телар двинулся наверх.

— Мы идём к озеру? — спросила я.

— Да.

— Далеко?

— Метров двадцать. Почему ты не захотела переместиться?

— Не дошла до озера… получается, что не дошла всего каких–то несчастных двадцать метров, — с досадой ответила я.

— Э–э–э… не понял, — Телар даже на миг остановился, но тотчас продолжил движение. — Разве не в него ты изначально угодила?

У меня не было ни сил, ни желания затевать длинный разговор и пускаться в разъяснения. Не сейчас. Позже. Я прикорнула на груди Телара и наслаждалась ощущением полной безопасности.

— Милый, прости, давай потом поговорим, хорошо? — извиняющимся голосом попросила я. — Сначала хочу принять ванну. Отправь, пожалуйста, кого–нибудь набрать джакузи к нашему возвращению…

И снова загадка

Я нежилась в джакузи, наслаждаясь теплой водой и с удовольствием вдыхая аромат пенки для ванны, толстым, пушистым ковром покрывавшей всю поверхность моего приватного озерца, когда в дверь ванной комнаты робко постучали. Похоже, Телар начал беспокоиться — я уже полчаса здесь прохлаждалась. Но ему незачем знать о том, что я не столько расслабляюсь, сколько отмокаю и пытаюсь наверняка отделаться от мерзких запахов, въевшихся в мою кожу за сегодняшний день… как мне казалось.

— Заползай! — бодро крикнула я.

Дверь осторожно отворилась.

— Прям к тебе? — хитро прищурился Телар, кивая на джакузи и проходя внутрь.

— Прям в комнату, — хитро прищурилась в ответ я и показала ему язык.

А так хотелось сказать «да»…

«О, да–а–а… — хихикнул внутренний голос. — Поплескаться на пару в помойной водичке».

— Вижу, ты уже почти оклемалась, — удовлетворённо констатировал Телар, внимательно изучая моё довольное лицо и присаживаясь на край джакузи. — Вот только вид у тебя какой–то болезненный. Неважно себя чувствуешь?

— Просто я косметику смыла, потому с непривычки кажется, будто с лицом что–то не так. А чувствую я себя хоть и не волшебно, но уже почти по–человечески. Так, ерунда: пара десятков царапин, порезов, ссадин и синяков, ожогов растений да ноги здорово сбила, в остальном — всё на месте.

— А ну покажи ноги, — потребовал Телар.

— А больше ничего не показать? — снова высунула язык я.

— Так, хорош шутить, давай сюда ступню, — нарочито строгим голосом приказал Телар.

Кокетливо улыбаясь, я медленно подняла из воды ногу ровно по щиколотку и ни сантиметром выше. Телар аккуратно взялся за неё рукой и немного потянул на себя, чтобы лучше рассмотреть. Тотчас заскользив попой по гладкому днищу джакузи, я чуть не ушла с головой под воду, а пяткой взлетевшей над водой ноги едва не саданула мужчине в нос, но в самый последний момент успела ухватиться рукой за бортик.

— Осторожно! Утопишь… — пробурчала я, восстанавливая равновесие.

— Прости, я нечаянно… О… боже… — выдохнул Телар, уставившись на мою красно–синюю израненную ступню испуганным взглядом. — Когда ты успела так угробить ноги? Что случилось?

— А ты как хотел? — спокойно ответила я, с интересом наблюдая за выражением его лица и предвкушая удовольствие от реакции Телара на рассказ о моих приключениях. — Несколько часов беготни по дорогам, чащобам и горам босиком, знаешь ли, даром не проходят.

— Как… по горам, каким… чащобам? — почти прошептал Телар, всё так же испуганно таращась, но теперь уже на меня.

Я довольно расхохоталась.

— Ну уж не–е–ет, — игриво протянула я. — Сначала ты расскажи, что произошло. Какая смертельная опасность тебе угрожала?

На лице Телара отобразилось полное недоумение. Он неосознанно отпустил мою ногу, и она покорно шлёпнулась в воду, обдав его лицо брызгами и шматками пены.

— О чём ты? — подозрительно спросил Телар, смахивая пену с лица рукой.

— Хм… Надеюсь, ты не считаешь, будто мне вдруг пошалить захотелось и потому я улизнула из–под носа Санчо и переместилась фиг знает куда по неизвестным координатам?

— …

— М-да, — нахмурилась я.

Ерунда какая–то выходит. Разве он мог забыть про браслет?

— Телар, — терпеливо начала я. — Я получила оповещение браслета о грозившей тебе смертельной опасности и, разумеется, бросилась на помощь! Времени на раздумья и обсуждение проблемы с Санчо не было. И потом, мои действия были, скорее, инстинктивными, чем осознанными. Почувствовав ожёг, я вскрикнула: «Телар!», ушла с головой под воду, и браслет переместил меня куда–то в Красное море. Я решила, что попала в то место, в котором с тобой что–то случилось. А тебя там не оказалось…

— Но мне не угрожала никакая смертельная опасность, — медленно проговорил Телар и посмотрел на меня каким–то странным взглядом.

Как ни старалась, я не смогла определить, что же этот взгляд выражал. Предположив, что Телар мне не верит, я возмущённо воскликнула:

— Да как же не угрожала, когда браслет! Вот! Посмотри на ожог!

Я вытащила из воды руку и, очистив её от пены, принялась выискивать на запястье след от ожога, но сколько ни разглядывала ровную, коричневатую от загара кожу, никаких повреждений в зоне запястья не обнаружила. Я растерянно захлопала глазами. Телар следил за моими действиями задумчивым взглядом и ничего не говорил.

— Но он меня обжёг! Я точно знаю! И вообще, с самого утра меня не покидало предчувствие надвигающейся беды, я и Санчо об этом говорила…

Телар кивнул головой — разумеется, он не мог не вытянуть из охраны каждого слова, произнесённого мной накануне исчезновения.

— А Баксика я, по–твоему, зачем попросила привезти? Чувствовала ведь, пригодится! Так всё и вышло, — не унималась я.

Телар нахмурился и зачерпнул полную пригоршню пены. Какое–то время он молча сдувал пену с ладони обратно в джакузи, наблюдая за разлетающимися мыльными пузырями. Наконец он тщательно вытер руки полотенцем, аккуратно его свернул, положил на столешницу и поднял на меня глаза. От неожиданности я вздрогнула: взгляд Телара был решительным, жёстким и каким–то колючим. Мне стало не по себе. Я уже было решила серьёзно задуматься о погружении под воду с головой, на всякий пожарный, дабы спрятаться от непонятной перемены настроения Телара, когда он снова заговорил. Его глаза не улыбались, во всём теле ощущалась напряжённость, а голос звучал спокойно, твёрдо и безапелляционно.

— Алён, заканчивай, пожалуйста, с ванной. Жду тебя через пять минут в гостиной. Нам подадут ужин — ты покушаешь, потом Мария займется твоими ногами, а ты тем временем подробно, во всех деталях, расскажешь мне и Стару о том, что происходило с того момента, когда ты почувствовала предупреждение браслета.

Не дожидаясь моего согласия или какой бы то ни было реакции на свои слова, как если бы они обсуждению не подлежали, Телар быстро встал и направился вон из ванной комнаты.

— Хорошо–хорошо, — поспешно согласилась я ему в спину и едва снова не ушла под воду с головой, от страха заскользив попой по днищу джакузи.

До сих пор не понимаю, как умудрилась уложиться в отпущенное мне время — наверное, с перепугу, — но ровно через пять минут одетая, с высушенными и уложенными феном волосами, я уже сидела на диване рядом с Теларом и прочесывала голодным взглядом царский — в буквальном смысле слова — ужин на столике.

Мы молча поели, и не успела я допить чай, как в гостиной появились Стар и Мария. Недолго раздумывая, я забралась с ногами на диван и расположилась полулёжа в его углу, подложив для комфорта под спину несколько небольших подушек. Мария присела рядом и принялась обрабатывать мои ступни различными снадобьями. По всему телу тотчас разлилось тепло и умиротворение, я почувствовала, как сон начинает настойчиво атаковать расслабленное сознание.

— Алён, не спи пока, пожалуйста, — голос Телара заставил меня вздрогнуть и вернуться в реальность. — Мы со Старом хотим послушать рассказ о твоих приключениях. Долго мучить не будем, обещаю.

Оба мужчины расположились в глубоких креслах напротив дивана, по другую сторону от столика, и теперь выжидающе смотрели на меня.

— Да–да, конечно, — поспешно согласилась я и заёрзала в своём углу, устраиваясь поудобней. — С чего начать?

— С оповещения браслета.

— Хорошо. Почувствовав ожёг, я переместилась по твоим координатам и очутилась в Красном море. Всё было практически, как в моём сне с акулой, с той лишь разницей, что на мне кроме купальника была футболка, а на руке — браслет. И акула была. Я долго озиралась по сторонам, высматривая тебя, а потом заметила приближение ещё двух акул и быстро переместилась… э–э–э… точнее, попыталась переместиться.

— То есть? — не понял Телар. — С первой попытки не удалось?

— Нет, всё удалось, — хитро прищурилась я. — Только в момент начала перемещения меня перехватили. Кто–то подхватил меня на руки — я было решила, что это ты, — и мы начали перемещаться по маршруту, заданному незнакомцем.

Я видела, как от моих слов кровь схлынула с лица Телара. Он внутренне напрягся и вжался в кресло. Понимая, что это не тот случай, когда можно поиграть, потянуть время, дабы помучить слушателей, я быстро и в деталях рассказала о перемещении с Энрике, поведала о том, каким образом раскусила похищение и о побеге.

— Вот, собственно, и всё, — улыбнулась я, закончив рассказ. — Больше сегодня с волшебниками я не сталкивалась. Вы были первыми.

— А Вам не удалось разглядеть этого Энрике? — спросил Стар.

— Нет. Он подхватил меня на руки практически во мгле, да я ещё и глаза зажмурила, — с сожалением в голосе ответила я. — Но если хотите его найти — ищите мужчину со следами от укуса на внутренней стороне запястья — я от души его цапнула. Уверена, быстро укус не пройдёт — у меня часа два потом зубы ломило.

Телар бросил на Стара многозначительный взгляд. Мужчина коротко кивнул, спешно поднялся и, поклонившись, покинул апартаменты в сопровождении Марии.

Тяжело поднявшись с кресла, Телар глубоко вздохнул и подошёл к дивану. Он пристроился на подушках рядом со мной, и я прикорнула у него на груди, счастливо посапывая. Какое–то время мужчина просто крепко прижимал меня к себе, задумчиво перебирая волосы на моей голове, наконец он снова глубоко вздохнул и медленно проговорил:

— Сегодня я мог тебя потерять…

«И не один раз», — подсуетился внутренний голос.

Я оторвала голову от груди Телара и с нежностью заглянула в его печальные глаза.

— Это я могла потерять тебя, — ласково возразила я. — Но я никак не могла этого допустить, понимаешь?

— Алён, как ты думаешь, зачем тебя похитили?

— Но это же очевидно, — удивлённо сказала я и села. Телар последовал моему примеру. — Я чувствовала приближение беды, потом получила предупреждение браслета о грозящей тебе смертельной опасности, наконец, меня похитили — и наверняка для того, чтобы использовать в качестве наживки. Кто–то хотел до тебя добраться.

Телар снова вздохнул.

— Похоже, не до меня кто–то пытался добраться, а… опять до тебя.

Слова Телара прошлись по моему сердцу, словно кусочки льда, от страха дыхание перехватило: эта мысль лишь мельком однажды пронеслась в моей голове. Но все факты логически подтверждали обратное.

— Поясни… — почти шёпотом попросила я.

— Моей жизни ничто не угрожало, — чётко проговаривая каждое слово, сказал Телар. — Я действительно находился на переговорах в Красном море. Мы шли на яхте. Внезапно перед яхтой из ниоткуда возникла волна метров пятнадцать в высоту. Теоретически она могла представлять для всех находившихся на борту смертельную опасность. Но только теоретически. Цунами однозначно было вызвано волшебником, и каждый ребёнок–волшебник знает, как волну остановить, что моя охрана и сделала… я даже не прервал беседы, которую вел. Мы решили — это кто–то из наших детей балуется или тренируется.

Телар снова вздохнул.

— Но мой браслет расценил ситуацию по–своему и послал тебе хоть слабое, но всё же предупреждение. Тот, кто всё это организовал, скорее всего воспользовался твоей неопытностью и рассчитывал на то, что ты бросишься меня спасать. Так и вышло.

— Но почему он не убил меня на месте, когда я переместилась? — тихо спросила я, чувствуя, как на слове «убил» тело мгновенно покрылось мурашками.

— Думаю, он боялся подставиться. Достаточно было провала со змеёй. Волшебник рассчитывал, что ты запаникуешь при виде акулы, и в конечном итоге она тебя убьёт или смертельно ранит. То есть несчастный случай и не более.

Телар не щадил мои чувства и называл вещи своими именами. А меня уже начинало трясти от запоздалого страха — версия мужчины звучала всё более и более убедительно. Тогда, захваченная переживаниями по поводу любимого человека, я совершенно не думала о себе, теперь же, рассмотрев происшедшее под другим углом, я ужаснулась: какой же идиоткой я была…

— Ты говорила, к одной акуле позднее добавились ещё две, — продолжал Телар. — Думаю, это были волшебники. Один из них, поняв, что задумка с акулой не удалась — ты задала перемещение — похитил тебя, наверняка планируя осуществить замысел чуть позже, либо хотел доставить тебя к заказчику. Ты просто умница, что разгадала похищение и удрала, не дожидаясь завершения перемещения.

— Просто я за тебя боялась… потому и удрала… — тихо сказала я и слабо улыбнулась.

Вдруг Телар соскочил с дивана и зашагал по комнате, о чём–то размышляя. Я молча следила за ним взглядом и ждала.

— Знаешь, — решительно сказал Телар, внезапно резко остановившись и посмотрев на меня в упор. — Я понимаю, что, с твоей точки зрения, наши отношения развиваются слишком стремительно и тебя это пугает.

«И ничегошеньки не пугает, — хмыкнул внутренний голос. — Мы уже вполне созремши».

«Цыть».

— Но… — продолжал рассуждать мужчина, — я не хотел бы тянуть время, поскольку — и это очевидно — промедление слишком опасно. Я тебя люблю и хочу быть с тобой.

«А мы–то как хотим!» — восторженно прошептал внутренний голос.

«Ты что, пьяный? Цыть говорю!»

— В общем так, — подвёл черту Телар. — Я не требую, чтобы ты вышла за меня замуж немедленно…

«Тю–ю–ю… мы так не играем…»

«Цы–ы–ыть!!!»

— Но я прошу тебя не возвращаться завтра в Москву, а остаться со мной. Только так я смогу обеспечить твою полную безопасность.

«Ой…» — выдохнул внутренний голос.

В ожидании ответа Телар вопросительно смотрел на меня. А я, в свою очередь, растерянно смотрела на него, и как это часто случалось в общении с ним, не знала, что сказать. Действительно, внутреннее я уже была готова к переходу на новый уровень отношений, но… невозможно вот так, за одну минуту, взять и отрезать себя от старого, привычного мира.

«А зачем отрезать–то?» — удивился внутренний голос.

«А что подумают родные, когда послезавтра я не появлюсь в Москве? А что скажут на работе? А кто будет поливать цветы в моей квартире, оплачивать счета за коммунальные услуги? И так далее, и тому подобное».

«А что мешает в любой момент переместиться в Москву — там ведь полно водоёмов — сделать свои дела и вернуться обратно?» — не унимался внутренний голос.

Хм… действительно ничто не мешает… Но нет! Я так не могу! Завтра я поеду в Москву, а там посмотрим. Ничто не помешает мне точно так же в любой момент переместиться к Телару, если захочу. А насчёт безопасности… спорный вопрос: сегодня же за мной не уследили.

Ласково улыбнувшись, я похлопала ладонью по дивану:

— Иди ко мне.

Телар бросил на меня настороженный взгляд, немного помялся, потом не спеша приблизился к дивану, забрался на него с ногами и сел напротив. Я взяла его ладонь в свою и, легонько поигрывая его пальцами, нежно сказала:

— Дело даже не в том, что наши отношения развиваются слишком стремительно…

Я пресекла попытку Телара возразить, мягко прикрыв его рот ладонью.

— Подожди, не перебивай. И я тоже хочу быть с тобой, но… завтра я уеду в Москву. Проведя двадцать шесть лет своей жизни там, мне не удастся в одночасье от всего отстраниться и остаться здесь. Заметь, в одночасье не удастся, а не в принципе.

Я снова улыбнулась и коснулась губами его щеки. Телар окинул меня долгим изучающим взглядом и… расхохотался.

— Так и знал, что ничего не выйдет, но попытаться–то надо было, — сквозь смех сказал он и хитро прищурился. — Ладно, погуляй недельку на воле, а потом вернёмся к этому разговору. А пока… дам тебе восемь человек постоянной охраны вместо четырёх, и жить они будут в твоём доме.

— Ты не оговорился, в доме, не в квартире? — с иронией в голосе спросила я.

— В доме.

Э–э–э… о’кей. В доме, так в доме. Спасибо, что не в моём шкафу. Хотя свои плюсы в проживании в одном доме, разумеется, есть: глядишь, наконец–то выдам замуж соседку.

«Естес–с–сно! — возбуждённо воскликнул внутренний голос. — А если с замужеством не выгорит, то… хотя бы забеременеет».

«Что ты несёшь?!» — испуганно подумала я.

«Просвещение в массы», — расхохотался внутренний голос.

«М-да, у тебя точно на фоне сегодняшних волнений крыша поехала».

— Ты что притихла? — голос Телара прервал мои размышления.

— А? Нет–нет, всё в порядке. Договорились, — поспешно отозвалась я и мило улыбнулась.

— Ну вот и славно.

Телар забрался в угол дивана и разлегся на подушках.

— Иди ко мне, расскажи, что делала на горе и почему не переместилась из озера, лягушка ты моя путешественница.

Забравшись к нему подмышку, я принялась увлечённо описывать свои приключения: то, как опасаясь преследования Энрике, изменила координаты и очутилась в вонючем прудике, который спустили на моих глазах, лишив меня возможности вернуться домой или хотя бы подобраться к нему поближе. Телар, не прекращавший в знак одобрения моих действий кивать головой, вдруг замер.

— Стоп.

— Что?

— Знаешь, почему так вышло с прудом? Ты не задала при перемещении опции безопасного перемещения.

— Как это? — навострила уши я.

— Если мы перемещаемся по известному маршруту, то нет необходимости задействовать данную опцию, поскольку он проверенный. Если же координаты неизвестные или если ты хочешь, чтобы поблизости от заданного места не оказалось ни единой живой души, у которой твоё появление из воды могло бы вызвать подозрение, — после озвучивания координат необходимо добавить одно слово — «сэйф» и только после этого говорить «поехали!». Если бы ты задала безопасное перемещение, то попала бы в горное озеро, откуда легко смогла бы переместиться снова.

— Да откуда же мне было знать, — расстроенно развела руками я. — Санчо не успел об этом рассказать.

— Ладно, не переживай, — улыбнулся Телар и звонко чмокнул меня в нос. — Научу всему, как и обещал. Так как же ты всё же в горах оказалась, и какая смертельная опасность тебе угрожала?

Телар сдвинул с запястья браслет чуть в сторону и с улыбкой продемонстрировал тонкий розовый рубец — очередной след от лёгкого ожога. Я вздрогнула.

— М-да… — сокрушённо вздохнула я. — Когда–нибудь по моей милости ты превратишься в одну большую головешку.

— Не превращусь, — весело парировал Телар, — если всякий раз буду получать необходимое лечение, как Карлсон.

— Варенье? — я удивлённо вскинула брови.

— Поцелуй, — довольно хмыкнул Телар, привлекая меня к себе, и… на несколько минут мы потерялись для сознательного мира.

— На чём мы… остановились? — переводя дыхание, спросила я, с трудом остановившись и оторвавшись от губ Телара.

— На опасности, — нехотя ответил он.

Я ненадолго задумалась.

— Хм… наверное, слон. Мы тут со взбесившимся слоном немного поохотились.

Телар резко отпрянул и тупо на меня уставился.

— Ты… успела поохотиться на… слона?

Я громко расхохоталась — шутка удалась.

— Да не я на него, а он на меня.

— Господи, да как же так вышло?

— Пруд, который спустили на моих глазах, находился рядом с одной местной деревней. Я узнала у жителей, как попасть в ближайший город, чтобы потом добраться на машине до моря или иного водоёма и пошла. Я честно вышагивала по дороге, ведущей от деревни в город, когда из–за поворота мне навстречу выбежали две до смерти перепуганные индуски, за которыми гнался и ревел как ненормальный слон. Я и сама до смерти перепугалась и нырнула в лес, в котором, разумеется, заблудилась, а где–то через час плутаний вышла к горе, на которой вы меня и нашли. На горе есть озеро, к нему–то я и направлялась, но не дошла.

— А почему ты сразу не пошла к озеру?

— Мне достаточно было услышать о том, что там тусят медведи, — хитро прищурилась я. — Но если бы меня предупредили о том, что на дороге в город устраивают забеги шибанутые слоны…

Телар захохотал.

— Алён, я горжусь тобой. После всего пережитого ты ещё в состоянии шутить.

— Не обольщайся на мой счёт, — серьёзным голосом сказала я. — Это сейчас я шучу, поскольку безмерно рада, что и для меня, и для тебя всё так славно закончилось. Там, в пещере, я ощущала себя такой несчастной, всеми брошенной и одинокой, мне было так страшно… в общем, сидела я там, тряслась и ревела.

Телар порывисто меня обнял и крепко прижал к себе.

— Алён… прости, что не уследил за тобой, — его голос немного дрожал. — Если бы с тобой что–то случилось…

— И что бы было? — с любопытством спросила я и, задрав подбородок кверху, пронзила его хитрющим взглядом.

— Ничего, — смущённо ответил мужчина и отвернулся.

— Тю–ю–ю, я так не играю, — наигранно разочарованным голосом протянула я, едва сдерживаясь от смеха.

— Нет, с тобой не соскучишься…

— А всё же балда я.

— Почему?

— Совсем забыла про оповещение браслета, — пустилась размышлять я. — Нужно было сразу устроить себе какую–нибудь опасность, и ты бы давно меня нашёл.

— Ты понимаешь, что говоришь? Устроить себе смертельную опасность!? А если бы тебе не удалось её избежать!?

— Э–э–э… ну да… Я же говорю, что я балда, — невинно улыбнулась я и захлопала глазками.

Но Телара не удовлетворили мои слова. Он нахмурился и жёстко отчеканил:

— Обещай мне никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах не рассматривать подобную дикую идею всерьёз.

— Торжественно обещаю, — улыбнулась я и, задрав подбородок кверху, чмокнула его в нос.

— А как вы меня нашли? — с любопытством спросила я. — Где искали?

— Вообще–то по всему миру, — ухмыльнулся Телар.

— …?

— Памятуя о твоих проблемах с топографией… В общем, когда ты исчезла, мы понятия не имели, где тебя искать. Разумеется, выставили пост на тренировочном пляже, на который ты с Санчо перемещалась. Вероятно, твой браслет по какой–то причине не расценил встречу с акулой как смертельную опасность, поэтому оповещения браслета не последовало. Время шло, а от тебя не было ни слуха ни духа. Я зарядил на поиски весь свой народ сначала по побережью Индии, затем в соседних государствах, но тебя и след простыл.

Примерно через час–полтора после твоего исчезновения я получил предупреждение браслета. Мы рванули по координатам, но, разумеется, переместились не на дорогу, где ты со слоном столкнулась, а в ближайший доступный водоём, то есть в горное озеро. Нам и в голову не могло прийти, что ты отдалишься от водоёма. Разумеется, вариант с прудом я спрогнозировать не мог, поскольку рассуждал как волшебник, а не как новоиспечённый волшебник, — я имею в виду безопасное перемещение.

Покрутившись вокруг озера и не найдя никаких следов твоего на нём пребывания, мы пришли к заключению, что ты снова куда–то переместилась. Мы прочесали все окрестные водоёмы, на этот раз попросили помощи у волшебников кафта Земли и Воздуха, в общем, все тебя искали — и на земле, и с воздуха, и в воде.

— А я в это время штурмовала джунгли, спасаясь от слона, потому меня не заметили и не нашли, — встряла я.

— Точно, — согласился Телар. — Я был в Индонезии, когда услышал SOS Баксика. Он говорил, будто услышал твой зов. И тут я вспомнил твой сон про зелёные мухоморы и понял, что совершил большую ошибку, не задействовав щенка в поисках.

— И я вспомнила про мухоморы, там, в чаще, и позвала щенка. Только тогда я поняла, почему внутренний голос настойчиво мне твердил о необходимости привезти Баксика в отель. Вероятно, в Астрахани он бы меня не услышал, а если бы и услышал, вряд ли ему удалось бы достучаться до тебя. Что было дальше?

— А дальше я взял щенка, и мы снова переместились в горное озеро — про него и про какую–то деревню поблизости говорил щенок. И опять тебя не нашли. Тогда мы отыскали тропу и начали спускаться к деревне, но Баксик не взял твой след.

— Естественно, — со вздохом прервала я Телара. — Поскольку я перепутала тропы и приняла звериную за людскую. В то время, когда вы спускались вниз как нормальные люди, я карабкалась вверх с другой стороны склона, как валдайская коза.

— Похоже на то, — согласился Телар и в его глазах заиграли озорные искорки. — Мы спустились в деревню…

— С ней всё в порядке? Стоит? — прервала его я: меня не покидало беспокойство по поводы её судьбы. — Туда ненормальный слон побежал.

— Не волнуйся, стоит. У жителей мы выяснили, что ты была в деревне и что ты расспрашивала про дорогу в город и про… горное озеро. В деревне Баксик взял твой след и потащил нас к дороге. Мы доверились его чутью и пошли следом, хотя и недоумевали, зачем ты сначала спустилась с горы в деревню, потом вдруг пошла в город и с какой стати расспрашивала про озеро, из которого вышла. Не забывай, мы понятия не имели, что изначально ты переместилась в пруд.

— Наверное, вы решили, у меня не все дома? — прыснула со смеху я.

— Э–э–э… ну не то чтобы, — уклончиво начал Телар, стараясь сдержать смех. — Скорее, единодушно пришли к выводу о том, что женская логика ещё очень слабо изучена и необходимо поднять вопрос о финансировании научных исследований в этой области.

Мы расхохотались. Аккуратно высвободившись из моих объятий, Телар легко соскочил с дивана и наполнил стакан свежевыжатым апельсиновым соком.

— Будешь? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Давай.

Наполнив соком ещё один стакан и передав его мне, он снова занял своё место. Сделав несколько больших глотков, Телар продолжил рассказ:

— Так мы шли по дороге и шли до тех пор, пока щенок вдруг не заволновался. Принюхиваясь, он начал метаться из стороны в сторону, пока наконец не определился и не повернул решительно в джунгли. Мы замерли как вкопанные, недоумевая, зачем тебе понадобилось сворачивать с дороги в непролазную чащу.

— Цветочков для гербария насобирать решила, — хохотнула я.

— Начинало темнеть. Мы не знали, как поступить. Продвигаться по джунглям в темноте — полный маразм, но и бросить тебя одну в джунглях мы также не могли. Вдруг щенок замер, словно прислушиваясь к чему–то. В конце концов он повернул морду в сторону гор, постоял так пару минут и, радостно взвизгнув, понёсся обратно на дорогу. Мы поняли, он тебя либо услышал, либо учуял, и бросились вслед за ним.

Так мы добежали до знакомой тропинки в гору — уже стемнело — и пошли вверх. Ну а дальше ты сама знаешь. Щенок тебя услышал. Видела бы ты, как он рванул с тропинки в сторону по камням. Мы боялись, он либо лоб себе расшибёт, либо с горы покатится.

— Милый мой Баксик, — расчувствовавшись, прошептала я и поспешно отпила из стакана: только расплакаться мне сейчас не доставало.

Баксик, с момента нашего возвращения в апартаменты крепко спавший под столом, оторвал от пола морду и жалобно заскулил.

— А я не милый? — вдруг пробурчал Телар и метнул в меня обиженный взгляд.

— Конечно, милый, — ласково промурлыкала я и, пододвинувшись к нему поближе, нежно провела рукой по его щеке. — Пожалуйста, перестань сравнивать себя с кем ни попадя. Для меня ты… самый–самый… единственный и неповторимый…

«Понесла–а–ась душа в рай, — злобно зашипел внутренний голос. — Прекрати мужика травить, он не таракан!»

«А я и не травлю».

«Как… не травишь!? — испуганно прошептал внутренний голос. — Ты что удумала, чучундра!?»

«Не твоё дело».

Мы сидели друг напротив друга и утопали друг у друга в глазах. Невзирая на усталость, сейчас мне хотелось лишь одного — его. Справедливости ради нужно отметить, мне хотелось его с самой первой встречи, но только сейчас я почувствовала, что готова его получить. Э–э–э… по–моему, готова. Наши головы начали медленно сближаться.

«Не–е–ет! — истошно завопил внутренний голос. — Только не сейчас, не перед отъездом! А вдруг это всё, что ему от тебя нужно, и он больше не объявится?»

«Плевать, я хочу его. А пропасть он может в любой момент».

«Секс сейчас будет выглядеть, как проявление благодарности за очередное спасение!» — внутренний голос не оставлял попыток меня образумить.

«Чушь. Если умирающему от жажды провидение вставит в руки долгожданный стакан воды, человек не станет раздумывать над тем, за какие такие заслуги оно его отблагодарило, а залпом выпьет спасительный подарок и нагло попросит добавки».

«Из тебя ещё помойный запах не выветрился!»

«Снова чушь. Я хорошо отмокла. А даже если бы и не выветрился — не заметит, сто пудов».

И тут, понимая, что для выправления сложившегося положения необходимо радикальное средство, внутренний голос отчаянно заголосил:

«Ба–а–аксик!!! Спасай хозяйку!!!» — и я поняла, что схватка мной проиграна.

Наши с Теларом головы так и не успели сблизиться. Между нами, словно из дивана, выросла довольная морда щенка, и мы, как по команде, отпрянули от неё и, как следствие, друг от друга. Радостно виляя хвостиком, щенок сначала пробуравил взглядом Телара, а потом повернулся ко мне и жалобно заскулил.

— Приплыли, — приглушённым голосом сказала я и перевела растерянный взгляд со щенка на Телара. — Он в туалет просится.

— Пусть… здесь… гадит, — тяжело дыша, процедил сквозь зубы Телар и непроизвольно сжал кулаки.

— Прям на диване? Может, всё же выгулять его… всего минут пять, — блондинистым голоском проворковала я и невинно захлопала глазками. — Я быстро.

С этими словами я предприняла попытку слезть с дивана, но была остановлена твёрдой рукой Телара.

— Нет. Я сам. Ты устала, отдыхай, — жёстким, но уже не таким суровым голосом сказал он и поднялся.

Через минуту дверь за Теларом и Баксиком захлопнулась, и я осталась в помещении одна. Уф–ф–ф, пронесло.

«Ха–ха–ха», — довольно рассмеялся внутренний голос.

«Победил? Счастлив?» — беззлобно подумала я.

«Я не над этим смеюсь, — продолжал потешаться голос. — Думаешь, почему он сам пошёл щенка выгуливать, а тебя не пустил?»

«Ну и?»

«Не хочет оставлять свой народ без правителя».

«Какая взаимосвязь?»

«Если накануне секса — это он так надеется — ты вдруг снова потеряешься, Телар застрелится. Точняк».

«Дурак».

«Он?»

«Ты».

Внезапно наступившая тишина подчеркнула и усилила звуки бьющего фонтана и разбивающихся о поверхность воды струек. Я медленно перевела взгляд на фонтан. Вода притягивала взгляд, словно гипнотизировала. Понаблюдав какое–то время за её движением, я потянулась, сладко зевнула и легла, устало закрыв глаза. Почему–то не хотелось думать ни о настоящем, ни о будущем, душа требовала покоя.

В который раз я ощутила себя маленькой девочкой, но теперь уже на обласканной солнцем обширной лесной поляне. Вокруг — высокая трава насыщенного зелёного цвета, несметное количество ромашек–близняшек, синхронно склоняющих головки под порывами — набегами завоевателя ветра. Их движения напоминали волнение сказочных белых волн такого же сказочного необъятного океана. Не нужно было напрягать слух, чтобы услышать монотонный, убаюкивающий звук моторчиков корабликов–шмелей, исследующих тайны этого белого океана, или стрекотание кузнечиков, обитающих в его глубинах.

К звукам поляны примешивались специфические звуки окружавшего поляну леса, но почему–то они не ассоциировались с шумом, а лишь подчеркивали тишину, тишину необъятности, глубины и величественности земного чуда — дикой природы. Лёжа на спине в высокой траве, словно заворожённая, я впитывала в себя невероятную голубизну неба, с каким–то необъяснимым восторгом ощупывала взглядом бесшумно скользящие облака и… робела.

Как бы человек ни измывался над природой, он никогда не станет её повелителем. Никогда. Она — царица, госпожа, в её присутствии хочется сжаться, уменьшиться до размеров крупинки, чтобы ещё больше подчеркнуть величие госпожи… Возникает пугающее ощущение, будто не вы владеете окружающим вас великолепием, а оно позволяет вам на какое–то время к нему приобщиться, но в душу, в сердце не пускает. Вы чувствуете, как вас одновременно охватывают необыкновенная лёгкость, восторг, благоговение, трепет и беспечность. Вроде бы вы есть, существуете, и в то же время вас нет, потому что вы на время стали крупинкой необъятной природы.

И всё же, несмотря на противоречивые ощущения и эмоции, вам хорошо и покойно и хочется никогда не возвращаться в реальность из этого сказочного мира…

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ. Чир

Сквозь сон я почувствовала, как чьи–то нежные руки бережно опустили меня на кровать, и тело ощутило прикосновение теплого уютного одеяла, закутавшего меня, словно младенца. Я находилась в полудрёме и с трудом осознавала, где продолжалась реальность, а где начинался сон. «Спи, моя царица», — услышала я голос Телара и почувствовала лёгкое касание губами моего лба, потом до меня донеслись едва различимые звуки удаляющихся шагов, приглушённый стук закрывающейся двери, и после этого в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.

— Ага, царица, как же, может, сразу подарить тебе разбитое корыто? — вдруг раздался откуда–то со стороны ехидный хриплый голосок.

— Ты кто? — удивлённо спросила я, сразу же очнувшись от сна, и приподнявшись на локтях, огляделась по сторонам.

Сначала я не различала никаких очертаний в кромешной темноте, потом глаза постепенно освоились, и я увидела скрюченного лупоглазого человечка, сидящего в ногах на моей кровати.

— Ты кто? — повторила я вопрос, обращаясь теперь уже к конкретному человечку.

— Я — твой внутренний голос, — ответило странное существо и выжидающе на меня посмотрело, предвкушая дальнейшие расспросы.

Если бы существо сказало, что оно — инопланетянин и прилетело, чтобы забрать меня в лабораторию для опытов, поскольку у них закончились морские свинки, я бы, наверное, удивилась значительно меньше. Но удивление длилось недолго: за прошедшие три дня я узнала столько всего… В общем, его слова довольно быстро и без особых проблем улеглись в заботливо приготовленную мозгом новую извилину.

— А почему ты похож на… э–э–э… бесёнка? — с любопытством спросила я, внимательно его рассматривая.

Существо очень походило на чертёнка из сказок: небольшой, покрытый шерстью, с выпученными глазами и торчащими ушами, но в отличие от чертёнка на его голове отсутствовали рожки, на руках имелись нормальные пальцы, а ноги были обуты в обычные человеческие чёрные кеды размера, эдак, сорок пятого, скрывавшие уж точно не копытца. Вообще, вид у человечка был очень доброжелательный и располагающий к себе, в глазах мелькали озорные искорки — бесёнок, да и только.

— А почему ты так странно выглядишь? Ты похож на бесёнка или дьяволёнка, а я не люблю тёмные силы, я — за всё доброе и светлое.

— Хочу напомнить, что я — твой внутренний голос и всего лишь являюсь отражением твоей сущности.

— Неужели моя сущность настолько плоха?.. — задала я риторический вопрос и серьёзно задумалась, нахмурив брови.

Человечек довольно рассмеялся. Казалось, он наслаждался моими сомнениями, предположениями и выводами. Потом, как будто решив, что получил всё, что планировал, он широко улыбнулся и махнул рукой, выводя меня из состояния задумчивости.

— Брось, — тепло сказал человечек. — Я же не дебоширю, не сквернословлю, не подличаю, не тащу тебя в ад и не подбиваю устраивать диверсии… и вообще, практически никогда не делаю ничего плохого, потому что я — это ты, твоя сущность, а мой облик — это так… публичный имидж. Разве мой облик производит негативное впечатление?

— Да нет… вроде, — с сомнением в голосе ответила я и ещё раз внимательно его рассмотрела. — Нет, — более уверенно сказала я. — Я бы сказала, совсем наоборот, производишь приятное впечатление и какой–то ты… успокаивающий, что ли…

Существо снова улыбнулось и уверенно протянуло волосатую руку.

— Будем знакомы, меня зовут Чир.

— Ну, меня ты уже знаешь, — хитро прищурилась я в ответ и крепко пожала протянутую руку.

Удивительно, его рука оказалась абсолютно реальной, тёплой, а рукопожатие — крепким. Вот это да… Мой внутренний голос, оказывается, живой и похож на человека–бесёнка. Интересно, он всегда так выглядит? Если да, то как он во мне помещается? Бред какой–то. Впрочем, какая разница, мне он если и мешает время от времени, то только высказываниями и нравоучениями, которые идут в разрез с моими собственными представлениями о чём–либо, а не физическими перемещениями внутри моего тела.

— Ты родился тогда же, когда и я?

— Так точно, только тогда я был маленьким и глупеньким.

— Значит… и… — начала было я и осеклась.

— … и умру я тоже вместе с тобой, — ответил Чир на незаданный вопрос. — Так что в моих интересах обеспечить, чтобы ты прожила как можно дольше.

— Скажи, а почему ты выглядишь гораздо старше меня? — с любопытством спросила я и, внезапно смутившись, быстро добавила: — Прости, пожалуйста, если моё умозаключение показалось тебе хамским.

Чир звонко расхохотался.

— Брось, подобными вещами меня не пронять — я ведь не женщина. Мой возраст, — а я действительно выгляжу гораздо старше своих, то есть твоих лет — это отражение зрелости твоих мыслей.

— Спасибо за комплимент.

— Это не комплимент, а действительность.

Я немного помолчала, переваривая услышанное.

— Знаешь, я ещё помню, как мы с тобой ругались из–за бантика, который я собиралась прицепить к платью на выпускной в детском саду… — я грустно улыбнулась воспоминаниям и вздохнула. — За столько лет… хм… общения, ты впервые показал своё лицо, почему?

— До недавних пор ты была обыкновенным человеком.

Разумеется, теперь понятно. Очень хорошо. Значит, оснований предполагать, что у меня всё же наконец поехала крыша — нет. Просто я ещё не успела привыкнуть к мысли о том, что теперь в мою жизнь вошло волшебство.

— Чир — это от английского слова cheerful, то есть весёлый, жизнерадостный?

— В точку.

— Но ты… я… ты же не всегда такой…

— Всегда веселые и жизнерадостные только психи.

— Логично.

— Но в глубине души и от природы — я такой.

— У тебя… есть душа?

— Я имел в виду нашу общую душу.

Любопытное он существо: мне нравилось, что на задаваемые вопросы Чир давал чёткие, исчерпывающие ответы, при этом не болтая лишнего. И всё же мы впервые общаемся «вживую», неужели ему не хочется просто поболтать?

— А ты немногословен, — хитро улыбнулась я.

— Так же, как и ты, — ещё хитрее улыбнулся он.

Мы оба рассмеялись. В общем, для первого знакомства достаточно информации.

— Так что ты там болтал насчёт царицы и разбитого корыта? — напомнила ему я. — Кстати, ничего, что я на «ты»?

— Валяй, — усмехнулся Чир. — Да мне показалось, будто ты не прочь возомнить себя царицей, вот и решил спустить тебя с небес на землю: бери корыто и радуйся жизни.

— Добрый ты…

— А то…

Мы обменялись друг с другом многозначительными ироничными взглядами.

— Считаешь, я зарываюсь?

— Э–э–э, нет.

— Тогда почему тормозишь? Я и сама в состоянии себя контролировать.

— На всякий пожарный напоминаю тебе: «Ты смертна, ты смертна». Проще предпринять упреждающие действия, чем потом разгребать последствия.

— Испытание известностью?

— А то…

— Я его пройду.

— Откуда такая убеждённость?

— Базируется на личностных характеристиках и поставленной цели. Тебе ли не знать — я не корыстна.

— Про цель поподробнее, пожалуйста.

— Стать царицей — не цель, а следствие её реализации. А цель — быть вместе с Теларом. Поскольку Телар ца…

— … можешь не продолжать, я давно понял.

— Так что на корыте я при всём своём желании не остановлюсь, извини.

— Принято.

Я снова с интересом вгляделась в его искрящиеся иронией глаза — как же легко с ним общаться! Приятно, ёлки–палки, когда встречаешь понимание с полуслова.

— Извини, я иногда несдержанна, хамлю…

— Всё в порядке, мы друг друга стоим. И потом, как там у Сократа: в споре рождается истина? М-да… далеко не всегда, правда, так что постулат спорный, — улыбаясь, сказал Чир и, потягиваясь, поднялся с постели. — Ладно, мне пора.

— Ещё увидимся?

— Разумеется.

— Удачи!

— И тебе того же!

Мы тепло пожали друг другу руки, как старые, добрые друзья, Чир щёлкнул хвостом — ха! а хвост–то у него всё же имеется! — и растаял в воздухе. И в тот же миг, словно по щелчку телевизионного пульта, я очутилась на живописном морском берегу в окружении прекрасных русалок, достойных составить конкуренцию первым красавицам Вселенной, наперебой дававших мне советы по поводу нового платья, которое я собиралась заказать у придворного портного. И я была морской царицей. Сто пудов. И пусть все мы были в купальниках, но только на моей голове красовалась маленькая, аккуратная золотая корона. Так что, Чир, 1:0 в мою пользу… «Да пожалуйста…» — с улыбкой отозвался внутренний голос.

Ну вот и всё…

«Пора вставать», — затормошил меня внутренний голос, и я нехотя открыла глаза. За окном ярко светило солнце, открыто и гордо заявляя об очередной победе в тяжёлой схватке с сезоном дождей. Похоже, Телар снова организовал хорошую погоду, умничка. Хотя чему радоваться? Я не смогу насладиться всеми прелестями солнечного дня здесь, на побережье Гоа, поскольку пора возвращаться на базу собирать вещи… Эх–х–х… как быстро пролетел отпуск… Сегодня днём я стартую домой, в Москву… НЕ ХО-ЧУ!

Соскользнув с кровати на пол, я влезла в тапочки и поспешила в ванную. В очередной раз порадовавшись предусмотрительности Телара и восхитившись богатым арсеналом разных штучек, позволяющих женщине не забывать о том, что она женщина, я приняла душ и привела себя в порядок. Сняв с крючка оливковые брюки, я быстро оделась и поспешила в гостиную. Телара там не было. Возможно, спит ещё? Вид бьющего в центре просторной комнаты фонтана снова наполнил душу необъяснимой радостью, и мне ужасно захотелось проверить карпов. Рыбки, как и вчера, рылись в грунте в поисках пропитания. На ободке бассейна, словно дожидаясь меня, стояла пиала с рисом. Какой же он всё–таки умничка. Я не могла не почувствовать в своём сердце прилива теплоты и благодарности… не из–за риса, разумеется, а от мысли о том, что о тебе кто–то заботится, кто–то хочет тебя порадовать, сделать приятное, причём этот кто–то — Телар.

Сидя на ободке чаши бассейна, я увлечённо созерцала уничтожающих рис рыбок, когда за моей спиной раздался знакомый голос, прозвучавший необыкновенно ласково:

— Доброе утро, принцесса.

От неожиданности я вздрогнула и чуть не выронила из рук пиалу — кошмар, совсем не слышала шагов приближающегося Телара! И не представляю, как долго он находился за моей спиной, наблюдая за процессом кормления.

— Царевна, — тепло улыбнулась я в ответ, вставая с ободка и поворачиваясь к нему лицом. — Доброе утро.

Рука так и застыла в пиале с рисом. Я заворожённо смотрела в его глаза, не в силах оторваться — они излучали положительные эмоции, в которые я с наслаждением окунулась, точно в тёплое море.

— А меня покормишь? — нарушил паузу Телар и, подойдя ко мне почти вплотную, хитро прищурился, наклонив голову на бок.

— Конечно, — не задумываясь, ответила я и, ухватив пальцами щепотку риса, потянулась рукой к его рту, не отводя от лица мужчины заворожённого взгляда.

— Э–э–э… мммм… — вдруг промямлил Телар, отстраняясь и неуверенно почесывая подбородок.

Не понимаю, что произошло, но лицо его как–то странно изменилось: на нём отразились и смущение, и удивление, и восторг одновременно, при этом казалось, будто он вот–вот прыснет со смеху.

— Что такое? — спросила я, не переставая улыбаться и опуская на время руку с рисом — сколько ещё держать её поднятой, пока он соизволит съесть?

— Может, это, — и Телар смущённо кивнул головой в сторону пиалы, — для рыбы оставим, а сами… э–э–э… человеческий завтрак съедим?

Он с трудом сдерживал подёргивающиеся губы, силившиеся как минимум расплыться в широченную улыбку, но с глазами оказался справиться не в состоянии — они откровенно веселились над моей оплошностью.

Я посмотрела на свои пальцы, сжимавшие рис, на мгновение задумалась и… расхохоталась. Вот я тупындра беспросветная — решила накормить его рыбьим рисом! Хорошо ещё, что я сейчас не Баксика сырым мясом кормила или кошку какую–нибудь — кошачьим кормом.

— Я заказал для нас завтрак, надеюсь, угодил, — посмеиваясь, сказал Телар и подошёл к журнальному столику у дивана, заставленному плоскими блюдами, накрытыми прозрачными стеклянными колпаками. Чего только на этих блюдах не было: креветки, лангусты, мидии и устрицы с гарниром из свежих овощей и без — он правильно подметил моё пристрастие к морепродуктам; спелые, сочные экзотические фрукты — целые и измельчённые в фруктовый коктейль, заправленный взбитыми сливками; яйца — в виде омлета, глазуньи и просто сваренные вкрутую; тарелка с сыром нескольких сортов, тарелка с пирожными и корзинка с аппетитными, румяными булочками. Серебряные чайнички с кофе и чаем терпеливо ожидали своего часа.

— Так чем же тебя покормить? — спросила я, в нерешительности разглядывая суперзавтрак и проглатывая невольную слюну.

— Я не голоден, так что омлет и бутерброд с сыром, — с готовностью ответил Телар, усаживаясь на край дивана перед столиком и потирая руки в предвкушении.

Большой серебряной ложкой я положила в тарелку приличную порцию омлета и, взяв со стола вилку и нож, разложила всё перед Теларом. С самым довольным видом мужчина внимательно следил за движениями моих рук, время от времени переводя взгляд на лицо, напоминая послушного маленького мальчика, терпеливо ожидающего завтрака от мамы. Булка оказалась настолько мягкой, что мне с трудом удалось разрезать её пополам. Два тонких кусочка сыра легли на поверхность одной из половинок и…

— Может, три или четыре кусочка положить? — спросила я, неуверенно глядя на бутерброд — уж слишком тонкие кусочки, мне лично, любительнице сыра, было бы мало.

— Шесть, пожалуйста, — развеял мои сомнения Телар и, сглотнув, добавил: — Я очень люблю сыр.

— Аналогично, — улыбнулась я и добавила ещё четыре кусочка. — Вот, пожалуйста.

Положив бутерброд на маленькое блюдечко рядом с тарелкой с омлетом, я взяла в руки чайную чашку.

— Тебе чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Наполнив чашку, я поставила её перед Теларом.

— Приятного аппетита.

Меня немного коробило: так чудно было за кем–то ухаживать, я уже успела забыть, как это делается. По выражению лица Телара легко читалось — он испытывает схожие ощущения, получая при этом невероятное наслаждение.

— За мной так только мама ухаживает… — вдруг тихо сказал Телар и посмотрел на меня почти влюблённым взглядом.

— Кушай… — так же тихо сказала я, пытаясь скрыть тотчас охватившее меня смущение и, схватив со столика чистую тарелку, принялась сосредоточенно накладывать в неё очищенные креветки…

Мы молча поели и теперь пили кофе, задумавшись каждый о своём. Я украдкой косилась на Телара — о чём он сейчас думает? Интересно, почему, как он сказал, за ним никто никогда так не ухаживал, кроме мамы? Не может быть. Телар же встречался с женщинами — даже если бы он сказал, что не встречался, я бы всё равно не поверила, несмотря на то, что верю каждому сказанному им слову. Так что же получается, ни одна из них никогда не приготовила ему элементарной яичницы и не напоила чаем? Наверное, он никогда не приводил их домой и не оставался у них дома. Странно, тогда где же они встречались? Стесняюсь спросить, где занимались сексом? Не на пляже же и не под кактусом, в самом деле… Хотя нет, Телар рассказывал, как Хорида провела у него ночь, но сбежала задолго до его пробуждения. У них что, так принято? М-да… ну и нравы…

Глядя на его задумчивую, лучащуюся удовольствием мордашку, мне страшно захотелось сделать для него ещё что–нибудь приятное, показать, каких маленьких радостей в жизни лишают себя волшебники в отличие от людей. Итак, будем наверстывать упущенное.

— Какие фрукты ты любишь больше всего? — спросила я, лукаво улыбаясь.

— Манго, — не задумываясь, ответил Телар, и его глаза сверкнули искорками любопытства.

Хм, аналогично. Я положила на тарелку манго, взяла со столика нож и забралась с ногами на диван, скрестив их по–турецки.

— Что–то мне подсказывает, что ты не наелся, — загадочным тоном пропела я, начиная аккуратно срезать кожуру с плода.

— Ты… будешь меня им кормить? Как… в кино?

Такое лицо я наблюдала лишь однажды у коллеги по работе — маньяка компьютерных игр, когда в день его рождения извлекала на его глазах из дамской сумочки подарок — диск с долгожданной, давно обещанной игрой–новинкой.

— Почему, как в кино? — удивлённо спросила я, не переставая очищать манго. — Это жизнь, реальность, а кино лишь фиксирует эту реальность и выдает на находку режиссёра… Да, я буду тебя им кормить.

— И что я должен делать?

Телар также, как и я, забрался с ногами на диван и уселся напротив, ёрзая на месте от нетерпения. Я ощутила себя матерой жрицей любви на свидании с девственником.

— Следовать инстинкту и… есть это манго, — промурлыкала я в ответ, чувствуя, как фрукт начинает расплываться у меня перед глазами.

«Мать, ну что ты творишь, а? — вдруг раздался в моей голове расстроенный голос Чира. — Разве не чувствуешь, как заводишься? Марш с дивана, немедленно!» После нашего с ним знакомства в реальной жизни прошлой ночью, я не смогла с былой лёгкостью его отбрить: перед глазами стоял забавный бесёнок, а не неодушевлённая пустота, как раньше.

«Можно подумать, отсутствие дивана в непосредственной близости остановит меня… в случае чего, — спокойно подумала я, очистив наконец фрукт и теперь нарезая его небольшими кусочками. — Не переживай, я контролирую ситуацию». «Ну–ну…» — тяжело вздохнул внутренний голос, но ругаться, как и я, не стал.

Закончив резать манго, я попыталась взять кусочек рукой, но спелый плод выскальзывал из моих пальцев, возможно, понимая, какая судьба ему уготована. Сосредоточившись, я всё же вцепилась в него пальцами — пришлось нажать посильнее — и подняла с тарелки, чувствуя, как сладкий липкий сок начинает течь сначала по моим пальцам, а потом дальше — вниз по руке.

— Ой… лови быстрей!

Я спешно поднесла кусок ко рту Телара, не сводя глаз с ползущей по руке тонкой струйки сока, небеспочвенно опасаясь, как бы она не скатилась на диван. Нужно скорей вытереть руку. Но не одну меня привлекла эта струйка: не успела я молвить и слова, как Телар, минуя кусок, быстро нагнулся к моей руке и… языком остановив каплю, слизал весь ручеёк снизу вверх до самых кончиков пальцев, судорожно сжимавших манго, оставив на кисти руки широкую, мокрую, прохладную полоску…

Я покрылась мурашками с головы до ног… С лица Телара исчезло осмысленное выражение, он воззрился на кусочек осоловевшим взглядом и, едва дыша, начал медленно приближаться к нему губами. Следя за его движениями расширяющимися глазами, я чувствовала, как моя грудь начинает вздыматься высоко вверх, повинуясь напору лёгких, внезапно начавших работать в два раза быстрее и с большей отдачей.

Тем временем Телар широко раскрыл рот, в котором исчез не только злополучный кусочек, но и мои пальцы. Его губы крепко их сжали, а затуманенный взгляд переместился на моё лицо. Я смотрела в его глаза, не в силах ни оторваться, ни пошевелиться, ни сказать хоть что–нибудь. Телар провёл губами по пальцам и ногтям, и добрался до фрукта. Он разжал кончики моих пальцев языком, высвободил кусочек манго, который и проглотил, не разжёвывая. Кончики пальцев так и остались в его губах — я не в силах была отвести руку, а он взял мою ладонь в свои и начал медленно целовать пальцы, губами и языком очищая их от сладкого липкого сока.

Изнемогая от желания вновь ощутить его губы на своих, но чётко осознавая, что ни к чему хорошему это сейчас не приведёт, я промямлила, едва шевеля языком и стараясь выровнять дыхание:

— Хочешь… ещё манго?

— Да… — прошептал в ответ Телар, не отрываясь от моей руки.

— Тогда… отдай… руку… — промямлила я, понимая, что сама не отниму её и под страхом смертной казни.

— Не отдам… — прошептал Телар и ещё сильнее зажал руку в своих ладонях. — У тебя есть ещё одна…

Не вполне отдавая себе отчёт в том, что делаю, я тупо шмякала всей пятернёй левой руки по тарелке с фруктом, тщетно пытаясь зацепить хоть кусочек. В воздухе повис стойкий аромат манго, дразнящий обоняние и дурманящий мозг.

Сил моих больше нет сдерживаться… может, пора уже…

Я не успела додумать крамольной мысли, как рингтон мобильного телефона Телара, подобно мощному пинку, вернул в реальность нас обоих.

— Я должен ответить, — прохрипел Телар, одной рукой доставая телефон из заднего кармана джинсов, а другой продолжая прижимать мою руку к своим губам.

— Алло? — его голос прозвучал почти естественно. — Это тебя — Иван.

Телар протянул мне трубку. Не задумываясь, я потянулась к телефону левой рукой и… застыла, так его и не взяв: моя ладонь сама напоминала манго, равномерно облепленная сантиметровым слоем сочного плода. Зажжённые было новой волной вожделения глаза Телара начали блёкнуть, а на лице отразилось неподдельное расстройство и огорчение, когда он принялся её очищать тряпичной салфеткой, на целую минуту оторвав мою правую руку от своих губ, бережно разместив её на своём колене.

— Привет, Вань… — Я уже почти полностью взяла себя в руки, приложив наконец трубку к уху очищенной от манго левой рукой.

Тем временем Телар снова завладел отдохнувшей правой и поднёс её к губам, прислушиваясь к разговору и не сводя глаз с моего лица.

— Привет, — настороженно–ласково сказал Иван и, помявшись немного, добавил: — Э–э–э… прошу прощения, если помешал, но ты не забыла, что у нас через три часа поезд?

— Как… поезд!? — ошарашенно прошептала я, переводя беспомощный взгляд на Телара.

— Хм… значит, всё же помешал… — Я чувствовала, как губы Ивана растягиваются в удовлетворённой улыбке. — Твои рыболовные прибамбасы мы с Мотом собрали, рыбу в термопакеты упаковали, но чемодан — это уж ты сама, ладно? Через час придёт такси, так что поторопись, пожалуйста, и… привет Телару.

— Хорошо… — почти беззвучно прошептала я и вернула телефон Телару, разглядывая его лицо так, словно видела впервые: — Я забыла про сегодняшний отъезд. Такого со мной ещё никогда не случалось…

Телар просиял, как натертая ластиком советская трёхкопеечная монета. Устремившись всем телом вперёд, он порывисто меня обнял и прошептал на ухо:

— Собираемся? А то опоздаешь.

И мы забегали… Точнее, больше всего суетился он, спешно организуя наш отъезд, а я на пару с Баксиком бестолково путалась у него под ногами, переживая, что подставляю ребят и рискую вместе с ними опоздать на поезд. Но не прошло и получаса, как мы, пройдя через знакомое уже путешествие сначала в катафалке, а потом сквозь пространство через море, подходили к знакомому домику на рыболовной базе.

— Это тебе, — Телар протянул мне большой, тяжёлый пакет, чем–то набитый до отказа. — Встретимся у поезда.

Помахав на прощанье рукой, вскоре он скрылся за воротами базы, едва успев перекинуться парой слов с высунувшимися из домика ребятами.

— Как нога? — спросил Иван, поедая меня изучающим взглядом.

— В порядке, — спокойно улыбнулась я в ответ, смело глядя ему в глаза.

А с чего тушеваться? Приличия соблюдены.

— А сама как? — полюбопытствовал Матвей, с не меньшим интересом меня разглядывавший, точно за прошедшие сутки я могла самым невероятным образом измениться до неузнаваемости.

— В порядке, — я перевела взгляд на Матвея и снова улыбнулась.

Больше они ни о чём не спрашивали, погрузившись в последние приготовления к отъезду и предоставив мне право рассказать всё, что сочту нужным, позднее — во время долгого путешествия в поезде. Я чувствовала, они сгорают от любопытства услышать новые подробности моего пребывания на побережье Гоа, но ребята терпеливо молчали и ничем не выказывали ни нетерпения, ни какой–то особой заинтересованности… Вот только уши у меня горели, не переставая, да затылок без конца ощущал на себе их любопытные взгляды.

Сказка продолжается!

Мы с Теларом стояли недалеко от вагона поезда, ждущего сигнала к отправлению. Ребята, не желая нам мешать, давно сидели в купе, едва сдерживая рвущегося ко мне Баксика.

— Как быстро всё… закончилось… — печально прошептала я.

Покусывая губы и едва сдерживая предательски подступающие слёзы, я подняла на мужчину удручённый взгляд. Почему–то настроение за последний час резко ухудшилось. Если бы только Телар знал, как мне не хотелось уезжать, как не хотелось с ним расставаться… Да, он обещал, что скоро приедет, и всё же… Расставание — это всегда расставание, словно сказка закончилась…

Телар порывисто меня обнял и крепко прижал к груди, на мгновенье закопавшись лицом в моих волосах; потом осторожно взял за плечи и медленно отстранил от себя, не отнимая рук. Мужчина внимательно посмотрел в мои глаза и, копируя мою излюбленную манеру, хитро прищурился.

— Знаешь, беру свои недавние слова обратно, — полушутливым тоном произнёс Телар и, прочитав недоумение у меня на лице, пояснил: — Всё же иногда глупые мысли приходят в твою умную головку.

Он широко улыбнулся и коснулся указательным пальцем кончика моего носа. Совершенно сбитая с толку, с немым вопросом в глазах, я уставилась на него, ожидая дальнейших пояснений.

— Ничто не закончилось, всё только начинается, и ты сама это прекрасно понимаешь, — ласково сказал Телар и тихонько сжал моё лицо обеими руками.

Наши глаза встретились, и взгляды слились воедино, отключая сознание от всего, что могло помешать мощной энергии любви, метавшейся по этому странному виртуальному коридору и грозящей выплеснуться наружу разрушительным потоком, сметающим всё и всех на своём пути. Я уже не пыталась бороться с чувствами, не старалась сдерживать эмоции, утопая и топя Телара в океане нерастраченной любви. Ещё немного — и мы соединимся в безумном поцелуе и уже ничто и никто, включая мой глубоко моральный внутренний голос, не сможет нас остановить…

С трудом разорвав воистину магическую связь и отведя взгляд в сторону, Телар тряхнул головой и нервно рассмеялся:

— Уф–ф–ф… ты меня без ножа режешь. Ещё немного — и я прыгну в поезд вместе с тобой.

В ответ я лишь грустно улыбнулась. Внезапно спохватившись, я зашарила рукой по карманам джинсов в поисках бумажки с адресом деревни Виджаи.

— Телар, — озабоченно сказала я, выудив бумажку из кармана и протягивая её мужчине. — Вот, возьми. У меня к тебе большая просьба. Эта женщина очень много сделала для меня, она… она… поделилась со мной фактически последним. Её муж погиб, живёт Виджая с дочкой в крайней нищете и, главное, просвета нет…

Я нахмурилась, вспомнив печальную улыбку на лице Виджаи при словах Индиры о Белом Слоне.

— Знаешь, они до сих пор верят в Белого Слона… А Белый Слон пообещал им принести удачу, но со своей стороны потребовал, чтобы они её искали и добивались. Лживый Слон, он ведь знает — нет у них никакого шанса хотя бы отправиться на её поиски, не то чтобы найти…

Я глубоко вздохнула и в упор посмотрела на Телара.

— И всё же Слон не смог их не обнадёжить. Я понимаю, всех на свете не осчастливить, да и портит людей незаслуженное благополучие, но… если есть возможность помочь кому–то получить хотя бы маленький шанс на то, чтобы это благополучие заработать, то нужно помочь человеку его получить. Когда–то Виджая мечтала выбраться из своей глуши, работать в городе и зарабатывать столько денег, чтобы ей хватило на хорошее образование для дочки, не то чтобы на… несчастный кусок мыла… Найти её несложно — у неё есть фотография, где мы втроём стоим, обнявшись.

— Я тебя понял. Хорошо.

Ласковый взгляд Телара стал серьёзным и задумчивым. Мужчина надолго замолк, тщательно исследуя каждую деталь моего лица, как будто выискивал лазейку, позволившую бы ему проникнуть в сознание и прочитать мысли. У меня возникло ощущение, будто он утаивает какую–то важную информацию, которой хотел бы со мной поделиться, но по непонятной причине не готов или не может этого сделать; словно он завис чётко посередине между двумя вариантами развития событий, но, как ни старается, не может определиться и сдвинуться хотя бы на миллиметр в сторону одного из них.

Я внимательно наблюдала за его внутренней борьбой, но не пыталась вмешаться: если захочет сказать — скажет и так. Спустя некоторое время взгляд мужчины смягчился, мне почудилось, что он если и не решился на что–то, то по крайней мере пришёл к некоему компромиссному варианту.

— Алёна, на прощанье я хочу попросить, чтобы ты подумала кое о чём, — задумчиво сказал Телар.

— Конечно, о чём пожелаешь, — чуть быстрее, чем позволяли правила приличия, прошептала я и, смутившись, добавила: — Ты же знаешь, я люблю думать.

— Помнишь, что сказал тебе Силантий? — спросил он и, не дожидаясь ответа, ответил сам, отчётливо и с нажимом произнося каждое слово: — Чудо тебе поможет… Я хочу, чтобы ты на досуге серьёзно задумалась над его словами и постаралась убедить себя в том, что чудеса действительно случаются, нужно только в это поверить. И ещё… заведи себе морскую черепашку… э–э–э… люблю черепашек… Пожалуйста, береги себя и будь благоразумной. Скоро увидимся.

— Уважаемые пассажиры! Поезд отправляется! Просьба пассажирам занять свои места, а провожающим — покинуть вагон! — прокричала неподалёку, немилосердно вторгаясь в наш с Теларом прощальный разговор, молодая, доброжелательная проводница — полная противоположность фрекен Бок.

Телар улыбнулся, крепко меня обнял, снова закопавшись лицом в волосах, потом ещё раз напоследок взглянул на меня, так взглянул, как будто пытался сохранить в памяти каждую мельчайшую чёрточку лица; так, что у меня от возбуждения перехватило дыхание и подкосились ноги, и со словами: «До скорой встречи, маленький!» — повернулся и, ни разу не обернувшись, быстро зашагал прочь.

Я машинально поправила на руке браслет, в который раз проверяя надёжность неубиваемой застёжки, и тяжело вздохнув, медленно поковыляла к вагону. Стремясь как можно быстрее отвлечься от удручающей сцены прощания, я заставила себя задуматься вот над чем: о каком бы таком катаклизме наплести на работе шефу, чтобы он срочно отправил меня в командировку в Питер? Думай, Алёна, думай…

Конец…

Конец?

КАК ЖЕ!