Чудовище

32. Круговерть

Еще когда я курила и смотрела, как мелкий препарирует память Сириуса Блэка, мне пришло в голову, что вся эта суета вокруг беглеца из Азкабана к лучшему. Пока он не пойман, все внимание красноперых принадлежало ему, а это значило, что мне можно было все же выглянуть из подполья. Что я и сделала с превеликой осторожностью.

Последнее не было лишним: охота на меня заглохла, но авроры с завидной регулярностью переворачивали все мало-мальски пригодные укрытия, закутки и норки в поисках Блэка. И это создавало дополнительные проблемы. Но они были вполне преодолимы, пусть и пришлось чуть больше побегать. Мои услуги по предоставлению биоматериалов различного рода были по-прежнему востребованы.

Однако первый после годичного перерыва заказ свалился на меня весьма неожиданно, и совершенно не с той стороны, откуда я ожидала. Как-то раз, в начале лета меня попросили перевезти несколько донорских органов из заштатной больнички в Корнуолле в Глазго. Дело было деликатным до нелегальности, но я справилась, пусть и трангрессировать пришлось в несколько этапов. Курьерские услуги были оплачены весьма щедро, так что еще несколько раз я перетаскивала сердца, почки и прочие потроха из одного места в другое. Пик моих метаний по острову пришелся как раз на конец августа.

А потом через двоюродных кузенов Ясме Планкетт пришел заказ на мертвую кровь, и пока я собрала по всем моргам Лондона нужное количество, прошло еще полмесяца. Дальше очнулся еще один старый аптекарь, и пошло, поехало... Авроры ловили Сириуса Блэка, а я ловила рыбку в мутной воде. Случай с Боргиным не прошел даром, я стала гораздо осмотрительнее. Постепенно все возвращалось в свою колею. Ну как возвращалось... Размах по-прежнему был не тот, что прежде, но я компенсировала это тем, что искала альтернативные источники дохода.

Одним таким источником являлись просроченные лекарства. Поразительно, сколько всего интересного можно сотворить с препаратами с истекшим сроком годности! Об этом я узнала лет семь назад, когда забравшись в фармацевтический склад с целью его обнести на коробку-другую атракуриума, подслушала один интересный разговор. Оказалось, что из некоторых препаратов, подлежащих утилизации, смышленые парни с развитой фантазией могли намешать такие чудные вещи, которые разлетались вмиг, как горячие пирожки. Так что, когда я в очередной раз летом девяноста третьего решила вспомнить прежние деньки и слегка обчистить оптовый аптечный склад, то я захватила и несколько готовящихся к утилизации коробок. Их пропажи никто и не заметил — магия в таких вещах весьма и весьма полезна.

В-общем, я крутилась как могла. Время за всей этой круговертью летело совершенно незаметно: казалось, еще вчера алый паровоз увез мелкого на север, но на календаре уже был почему-то ноябрь. Тварь тихо сидела в своем коконе, даже кошмары о буднях магических террористов почти не снились. Я еще не знала, что это мой последний спокойный год.

После Хэллоуина даже удалось выяснить, отчего это авроры так ко мне привязались. Меня подвела моя универсальность, ведь достать я могла — благодаря связям в магловских моргах — буквально все, что угодно. Рассудив, что женщина в одиночку на такие зверства не способна, авроры решили, что я — лишь представитель хорошо организованной жестокой преступной группы магов, занимавшихся убийством людей с целью добычи их органов и частей тела. Так что ловили они меня, чтобы выйти на остальных членов банды. В чем-то это даже логично: в патриархальной Магической Британии женщины таким бизнесом обычно не занимались.

При выяснении причин интереса ко мне и моим делам аврората ни один красноперый, кстати, не пострадал. Почти не пострадал: голова с похмелья у того салаги должна была болеть просто зверски. Эту рожу конопатую я запомнила еще с той погони весной. Молоденький аврорчик в тот день оказался очень шустрым, его Инкарцеро едва удалось избежать, а от моего Ступефая он ушел рыбкой. И вот, уже осенью, я заприметила его все так же усыпанную веснушками, хоть и порядком осунувшуюся физиономию в пабе Джека-Попрыгунчика. Парень явно был после дежурства. Пройти мимо и не напоить мальчишку было выше моих сил. A Chríost na bhFlaitheas, этот засранец со мной даже флиртовал! (п/а: ирл. Христос Небесный!) Отлигиллиментить эту пьянь было легко, несмотря на неплохой окклюменционный щит: синтетические ингибиторы моноаминоксидазы совершенно не имеют вкуса и запаха, а при сочетании с крепким алкоголем позволяют практически без помех войти даже в защищенное сознание. С сильным, опытным окклюментом такой фокус и не прокатил бы, но у аврореныша уровень был средненьким. Так что на следующее после наше встречи утро он проснулся в дешевом номере с сильным сушняком, жесточайшей головной болью и памятью о весело проведенной ночи. Правда, вместо реальных воспоминаний я оставила эпизоды из фильмов для взрослых. А вот царапины и синяки были настоящими.

Полученные сведения мне в дальнейшем не раз пригодились: я и подумать не могла на некоторых заказчиков, что они тесно контактируют с авроратом. Или что скупщик краденного в дальнем тупичке Лютного сам носит алую мантию. Да, а сдал меня год назад все же Боргин. Значит, Агнес была права, утверждая, что я несколько раз перебежала дорожку его дальнему родичу, с которым владелец лавки темномагических артефактов был явно в доле. Ну да ничего, даст Бог и Святой Патрик, сочтемся!

Рождество и Новый год прошли спокойно. Дик, теперь уже полноценный продавец в букинистической лавке, преподнес мне крайне ценный подарок: потрепанную монографию более чем вековой давности за авторством колдомедика, специализировавшегося на неизлечимых проклятиях. Она была посвящена исследованиям случаев внезапной потери разума у легилиментов. Книга была в откровенно плохом состоянии, некоторых листов не хватало, но это было неважно. Дело в том, что автор, чья фамилия сохранилась лишь частично, затронул крайне интересующие меня темы: обучение детей защите мыслей и оная защита путем изменения сознания и восприятия.

Колдомедик, живший в конце восемнадцатого столетия, категорически не советовал — опираясь при этом на ряд примеров — обучать детей до двенадцати-тринадцати лет окклюменции. Более того, он утверждал, что в восьми из десяти случаев это еще и бесполезно и наносит непоправимый вред «внутреннему миру ребенка». По видимому, он имел в виду детскую психику. Так же он не советовал пытаться купировать детскую шизофрению при помощи ментальных практик. Вот интересно, что бы этот ученый муж сказал, понаблюдав Воробья?

Так же подробно и достоверно этот колдомедик крайне отрицательно отзывался о сложном и опасном способе защиты воспоминаний, который весьма напоминал тот, что был у Воробья. Он описывал случаи, когда ментальный маг терялся в собственном подсознании и даже погибал там, физически при этом становясь подобным жертве Поцелуя дементора. Был даже пример, когда мага запирали в созданном им самим лабиринте, и в итоге талантливый и сильный волшебник так никогда и не смог вернуться к нормальной жизни. Как оказалось, подводных камней у этого способа защиты было слишком много, чтобы он стал популярен среди мастеров ментальной магии. Избранные главы в итоге были скопированы в обычную магловскую тетрадочку и переданы для ознакомления мелкому.