Чудовище

52. Винки

Через пару дней после первого испытания Добби удалось найти Винки. Ко мне ее приводить было небезопасно: домовики видели, кто я на самом деле, слету, и реакция на меня могла быть абсолютно непредсказуемой. В замок, на кухню к остальным эльфам ее тоже тащить не стоило, мало ли что. Поэтому теплый закуток и пара одеял для несчастной эльфы были приготовлены в Тайной комнате.

Винки выглядела — и пахла — ужасно. Три месяца скитаний и безмерного потребления сливочного пива, той еще отравы для ее организма, сказались на ней отвратительно. Из ухоженной чистенькой домовихи она превратилась в тощее, вечно пьяное существо в лохмотьях. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что Носорожка, в ее пламенном стремлении отстоять гражданские права и свободу эльфов, не так уж и не права, другое дело, что взялась она за это не с той стороны. Она посчитала, что домовые эльфы — это почти люди, вроде негров. А они не люди, у них несколько другая психология, свои обычаи, традиции, правила и мораль. Даже не находись они в рабстве, у них было бы гораздо больше общего с гоблинами, чем с людьми, тем более что изначально эти две расы обитали по соседству, и только магический катаклизм выгнал их с родины и привел к нынешнему состоянию.

В отличие от более воинственных гоблинов, эльфы весьма и весьма миролюбивы. При всем своем магическом могуществе — палочки им и нафиг не сдались — они очень беззащитны. Всякого рода насилие им чуждо, на убийство другого разумного наложено абсолютное табу, даже для самообороны: домовикам проще умереть, чем убить, убийца для их недостоин жизни. А наиболее ортодоксальные представители вообще вегетарианцы. Потому-то они на рабский контракт и попали. Добби в их среде считался чуть ли не сумасшедшим революционером: одет, как человек, ест, как человек — и мясо тоже! — умеет читать и писать, получает за работу деньги. Добавьте ко всему еще и некоторую независимость в суждениях и нежелание наказывать себя за нелестные эпитеты в адрес бывших хозяев... Кошмар и ужас во плоти, damnú ort, потрясатель устоев! (п/а: ирл. проклятье! Черт побери!)

Винки же была обычным, среднестатистическим эльфом, для которого свобода — нечто постыдное. Несмотря ни на что, Барти Крауч оставался ее Хозяином, и его секреты хранились старой домовичкой с прежним рвением. Весь смысл ее жизни заключался в служении семье Краучей, а когда ее этого лишили, бедолага запила со страшной силой. С одной стороны, ее было дико жаль, с другой — с вусмерть пьяной, почти невменяемой Винки было несоизмеримее легче работать. Толку, правда, от этого было немного. Да, Воробей узнал, что Крауч-старший вытащил сынулю из Азкабана, оставив вместо него умирающую жену, и более десяти лет держал его под Империо. Да, от неумелого Обливиэйта этого уважаемого члена общества серьезно пострадала Берта Джоркинс. Ну, козел, ну, гад двуличный, но что тут нового? Не стоит забывать, что именно этот человек узаконил применение Непростительных аврорами. Да только красноперым, насколько я помню, это не сильно помогло…

Впрочем, на трагедию семейки Краучей лично мне было плевать с высокой башни. У меня, блин, Реддл шлялся неведомо где по Англии, а на левом предплечье с каждым днем все больше темнела Метка. То, что Оборотку Джуниору приходилось покупать, а не варить, было не так уж и важно. Главным было то, что указать, где же конкретно находился тот самый охотничий домик, в котором большую часть времени и провел Джуниор под бдительным присмотром домовухи, Винки не могла. Во-первых, дом был максимально изолирован от посторонних и скрыт под Фиделиусом и прочими чарами. Во-вторых, она не знала, где конкретно он находился. Понятие «где-то в лесу» — штука растяжимая. Связываться с другими домовыми эльфами Краучей — если они и существовали — смысла не было. В-общем, попасть туда можно было только с помощью самой Винки, а она в начале декабря была способна только на пьяные слезы и безмерное потребление пива, которое доставала всеми мыслимыми и немыслимыми способами с изощренностью, свойственной всем алкоголикам. А в дом тот нам попасть было просто необходимо: уж больно он смахивал на ту самую уютную норку, где мог бы спрятаться Лорд. И попасть по-тихому, не привлекая так ненужного нам внимания. А для этого она нам была нужна трезвой или хотя бы вменяемой. Так что пол декабря мелкий вместо того, чтобы разбираться с золотым яйцом, разбирался с эльфийкой. Яйцо, по его словам, могло и подождать до января, а вот Лорд — нет. Нельзя сказать, что такая расстановка приоритетов меня не порадовала.

Казалось бы, что может быть проще: принудить к сотрудничеству свободную эльфийку, злоупотребляющую сливочным пивом. Есть зелья, есть чары — выбирай на вкус, но… Было одно но: Добби. Наш ушастик искренне сочувствовал Винки, пытался помочь ей всеми силами, и вряд ли ему бы понравилось, если бы мы воспользовались Империо или его аналогом. Винки в таком случае пришлось бы зачищать, а ее смерть лупоглазого пацифиста привела бы в ужас, сделав его автоматически нашим врагом. Он был слишком полезен для этого, так что пришлось искать пути, как бы с домовухой договориться. Воробей их нашел, но это было весьма и весьма непросто. Правда, без самого Добби этого вряд ли можно было добиться.

Именно он нашел нужные доводы, чтобы Винки захотела вылечиться. Дело в том, что организм домовых эльфов отвратительно перерабатывает любой алкогольсодержащий продукт. Обычный виски, неважно, магический или нет, для них — сильнейший яд, действующий мгновенно. Пиво — действует подобно метиловому спирту: слепота, тошнота, потеря сознания и прочие прелести отравления метанолом. А чрезмерное потребление такого безобидного продукта, как сливочное пиво, очень быстро вызывает привыкание и деградацию. Излечить от зависимости Винки было можно, была бы на то ее воля. А она не желала выходить из запоя, пока мелкому и ушастому не удалось растолковать, в чем преимущество ее нынешнего состояния: теперь она могла быть рядом с обожаемым хозяином Краучем, как бы он ни прогонял: она же свободная домовуха, может делать, что хочет, и быть там, где хочет! А ведь он попал в беду… В чем совершенно не обманули: после Первого испытания Бартемиус Крауч на люди практически не появлялся, взяв больничный и держа связь с внешним миром через сов. Эту немаловажную информацию мне предоставила Деми Экслер, младшая помощница второго секретаря Крауча и та еще болтушка, когда я пыталась выяснить расписание главы департамента. Правда, слегка не по своей воле: крайне неприятное ощущение того, как утекает песком сквозь пальцы время и мое везение, и недалек тот день, когда запульсирует татуировка на руке, вынуждало меня пойти на крайние меры. Под крайними мерами подразумевались не только легиллименция в туалете трехгрошовой забеговки вздорной полукровки, но и похищение и допрос с пристрастием Бартемиуса Крауча-старшего. Для последнего наша встреча вполне могла закончиться тем же, чем в свое время закончилось подобное происшествие для одной бывшей медсестры из Омы. Жизнь порой выкидывает забавные коленца, не правда ли? Каких-то десять лет назад об одной мысли о подобном меня рвало от отвращения.

Для человека, не пропустившего на работе ни дня по болезни и получившего говорящее прозвище Каменный истукан, поступок Крауча был несколько необычен. К тому же дом его казался пустым и необитаемым, и никаких охранных чар, никаких сигналок на нем также замечено не было. И хозяина дома, и его домовика — а кроме старой Винки семье Краучей служил еще и ее племянник, если перевести на человеческий манер — будто ветром унесло. И на вопрос «куда?» могла ответить только Винки… Чудненько!

Она и ответила, в самый канун Нового года. И buíochas le Naomh Pádraig, с ней был Добби. (п/а: ирл. Хвала Святому Патрику)