Чужая игра для Сиротки

Глава шестнадцатая

Я уже слышала этот голос.

И, Плачущий мне свидетель, тысячу раз молилась перед сном, чтобы он навсегда испарился из моих головы и воспоминаний.

Но вот же он… Прямо здесь, почти что рядом и…

— Баронесса, полагаю, я просто обязан дать ответ на ваш вопрос, — говорит мужчина, по широкой лестниц спускаясь к нам тяжелой уверенной поступью. — Раз уж Его Величество король Эвин Скай-Ринг отчего-то решил наградить меня счастьем провести ближайшие несколько недель в таком… гммм… уточненном обществе.

Я уговариваю себя даже не смотреть в его сторону, но взгляд тянется к нему, словно привязанный.

От попыток пересилить себя и не поддаваться, начинает болеть шея.

Но это все равно бессмысленно, потому что я уже смотрю на этого человека, и ловлю себя на греховной мысли, что он был очень красив в мундире простого гвардейца, но в потертых кожаных штанах, плотно обтягивающих его ноги, кожаной куртке, небрежно наброшенной на белоснежную сорочку и высоких тяжелых ботинках, «братец» просто… слишком…

— Это что — Рэйвен Нокс?! — Девушка с пухлыми губами тут же пятится подальше, пытаясь найти убежище за спинами остальных.

— Этого не может быть! — шипят «Оттопыренные уши».

— Будет… определенно необычно, — иронично выгибает бровь рослая красавица в каменной короне.

Все они тут же, без подсказки и команды, выстраиваются в ряд, и я с трудом успеваю пристроится в самом конце этой ленты, исполняя реверанс настолько ужасно, что кажется, даже когда я вообще не умела их делать, у меня и тоже получилось бы лучше.

Рэйвен Нокс.

И никакой он не «братец» и точно не гвардеец. Вряд ли король назначил бы куратором такого важного дела военного человека, далекого от интриг и долгосрочного планирования.

— Баронесса Вустер, — мужчина останавливается напротив рыжей, которая стоит почти в самом начале шеренги. — Возвращаясь к вашей обеспокоенности, начну, пожалуй, с того, что не считаю ее ни разумной, и хотя бы… имеющей право на жизнь.

Кто-то из нас — пятнадцати, если я верно посчитала — начинает хлюпать носом и плакать, да и на рыжей лица нет.

Но мужчина, заложив руки за спину, продолжает моральную порку (иначе это никак и не назвать):

— Дело в том, баронесса, что, ставя под сомнение вопрос безопасности, вы, тем самым, ставите под сомнение способность Его Величества обеспечить порядок в любом уголке Артании, будь то его замок или хлев в деревушке у Песчаного хребта. Желаете сравнить? — Он многозначительно приподнимает бровь.

— Нет, нет, — торопливо извиняется рыжая. — Прошу простить мне мои необдуманные слова!

Он вздыхает.

Ленивым кивком заталкивает обратно в строй и идет дальше.

Шаг за шагом, для каждой из нас находя милый комплимент или животрепещущий вопрос.

Но, стоит Ноксу поравняться со мной, как девушки справа от меня одновременно двигаются назад.

Он меня узнает?!

Паника бьет крупной дрожью, когда мужчина подходит так близко, что между нами не протиснуть и ладонь.

— Герцогиня Лу’На, — подчеркнуто холодно и нарочито жестко. — Рад, что вы, несмотря ни на что, нашли в себе силы принять королевское приглашение. Без вас этот отбор, безусловно, не стал бы полным и идеально сбалансированным. А теперь осчастливьте меня своим ясным взглядом. Не настолько уж я изуродован вашим отцом, чтобы мой вид вселял ужас в трепетные девичьи сердца.

Изуродован? Он — изуродован?!

Отцом герцогини?!

Я вскидываю голову скорее от удивления, чем боясь осушаться непрямого приказа.

Наши взгляды скрещиваются.

Плачущий помоги, он меня узнал?

У него очень темные глаза. В прошлый раз, когда на нас то и дело косилась и сестра Фьёрда, и наставница, я толком почти не смогла разглядеть их цвет. А сейчас, когда он еще и нарочно наклоняется ко мне поближе, ни капли не смущаясь, что с его громадным ростом для этого придется трудить спину, могу различить все оттенки этого подозрительного и явно недружелюбного прищура.

Только нет там никаких оттенков. Одна лишь глубокая непроглядная чернота в обрамлении длинных густых ресницы.

Рэйвен прищуривается еще сильнее, когда я невольно отклоняюсь назад, чтобы удержать хотя бы видимость расстояния между нами.

— Хммм… — как-то многозначительно тянет он. — Когда мы виделись в прошлый раз, герцогиня, вам было шестнадцать, если память мне не изменяет.

И?

Что мне ответить на это глубокомысленное изречение?

Может, это какая-то ловушка и они с герцогиней виделись на прошлой неделе, а все эти замечания — лишь попытка вывести меня, самозванку, на чистую воду?

К счастью, ни одно из моих худших опасений не подтверждается, потому что Рэйвен не ждет моего ответа и продолжает:

— Не могу не отдать вам должное, юная леди — эти три года превратили вас в настоящую… — Он поджимает уголок губ, словно никак не может подобрать подходящее слово.

— … красавицу? — импульсивно подсказываю я.

Герцог Нокс самую малость в удивлении приподнимает бровь.

— Вообще-то я собирался сказать «настоящую дочь своего отца», но ваш вариант тоже имеет место быть.

Я густо краснею, когда стоящие особняком девушки начинают дружно перешептываться и хихикать над явно грубой издевкой.

Хочется закрыть лицо ладонями, развернуться — и со всех ног пуститься в бега, желательно, в те далекие края, где в моей голове не останется даже воспоминаний об этом человеке. Точнее, именно воспоминаний, потому что от них, увы, не получилось избавиться так же легко, как от той белой книжки, которую он подарил вместе с… Плачущий, помоги, непристойными намеками!

Но.

К счастью, я помню не только это, но и слова, которые герцогиня твердила каждый день, что я провела в «Горностаевом приюте»: чтобы быть убедительной и продержаться эти две недели, нужно забыть, что я — послушница веры Плачущего.

Я — герцогиня Лу’На, наследница одного из самых огромных состояний Артании.

И она-Я никогда бы не потерпели таких насмешек в свой адрес.

Даже если они заслуженны грехами ее-Моего отца.

Поэтому, приходиться мысленно вспомнить подзатыльники, которые по случаю и без отвешивала настоятельница Тамзина, и прийти в себя. Распрямиться, выдержать заинтересованный ответной реакцией взгляд герцога Нокса.

— Благодарю за изысканный комплимент, Ваша Светлость, — проговариваю чуть не через силу, но в итоге это звучит именно так, что и нарочно не придумаешь: сухо, немного с ленцой и прикушенным пренебрежением. — Должна сказать, что вы тоже неплохо выглядите, как для человека, изуродованного моим отцом, да пощадит Авера его грешную душу.

Невесты в полном составе перестают хихикать и над всем этим маленьким представлением зависает трескучая тишина.

Я до сих пор не понимаю, что такого натворил отец герцогини, но и так ясно, что о нем, как о предателе короны, говорить можно только с разрешения Его Величества и приближенных.

Но герцогиня так много говорила об отце, что в ее безусловной любви не могло быть никаких сомнений. Будь она здесь в эту минуту — вряд ли проглотила бы откровенную издевку.

Вот и я не стала.

И все же, до тех пор, пока герцог не отреагирует на мои слова, вряд ли в этом пространстве гнетущей тишине, даже комар рискнет пищать.

— Вам ли не знать, юная леди, что мои уродства несколько… более глубоки, чем ваша преданность отцу.

Что бы он не имел ввиду — я этого не знаю.

И продолжаю хранить каменное выражение лица. Ничего другого пока не остается.

— Впрочем, — Рэйвен распрямляется, заканчивает терзать меня пытливым взглядом и говорит уже для всех зрителей и слушателей, — такое отношение к семье заслуживает похвалы в любом случае.

Девушки снова шушукаются, но на этот раз без насмешек и укоров в мою сторону.

Но, как только я собираюсь хотя бы на минуту «снять маску», герцог снова напоминает о себе. Правда, на этот раз, его речь обращена ко всем.

— Милые девушки, полагаю, многие из вас меня знают. — Рэйвен приветливо и обворожительно улыбается. — Но для тех из вас, кто по какой-то причине не слышал о моем существовании, и чтобы соблюсти формальности, я представлюсь: герцог Рэйвен Нокс, капитан Элитной королевской гвардии.

Чей-то громкий неосторожный шепот добавляет: «И личный убийца на службе короля».