Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 13.1 Только с ним

Мне снится смертельный выстрел, в меня, прямо в сердце. Я взволнованно вскакиваю, и глотнув воздух в раскалённые лёгкие, замерла. Вокруг сплошная темнота, такая, что я не вижу даже каких-либо очертаний. Словно я всё ещё во сне, но по ощущениям это совсем не так… А ещё я нахожусь в чём-то тёплом и мягком… В постели. И я практически раздета.

Начинаю паниковать и ворошиться, оглядываясь в поиске источника света, ощупывая пространство и жалостливо всхлипываю, не в силах совладеть с собой.

Где я? Что происходит вокруг? Почему так темно?

— Тише, Яра, тише. Сейчас включу свет. Всё хорошо, — убаюкивающее шепчет его голос и кровать немного прогибается от чужого веса.

Через мгновение небольшой торшер освещает тусклым светом просторную комнату.

Мой взгляд сразу врезается в поджарую обнажённую спину. Вадим поворачивается, несколько настороженно разглядывая меня. Мой взгляд скользит по белому бинту, который обхватывает его грудь и спину. Я мысленно врезаюсь в воспоминания и дрожащими пальцами перехватываю одеяло, подтянув его повыше. До подбородка.

Одёрнув взгляд от Вадима, я осмотрела совсем незнакомую мне комнату. Рядом нет никакой опасности, только он.

Выдохнула свой страх довольно резко.

— Где мы? — осипшим голосом спросила я, приложив руку к горлу, которое ужасно першило.

— Ты много кричала во сне, — объяснил парень мой дискомфорт, и на этот факт я нахмурилась. Мне редко снится что-то цельное и понятное, чтобы я могла испугаться во сне. Всместо снов меня посещала только тенота и тревога. — Мы сейчас находимся в моём фамильном доме. Здесь никто не жил уже несколько лет… Я успел очистил только эту комнату, — отвечает уже на мой вопрос, потирая свои сонные глаза.

Ощущаю кожей, как он смотрит на меня, отчего-то смущаясь такому пристальному вниманию, старательно осматривая пристанище. К сожалению, ни на одной поверхности нет вещей, ни фотографий в рамках, ни аксессуаров, ни даже цветов. А ещё здесь холодно, отчего я больше закутываюсь в одеяло.

— Мы в Москве? — сбито спросила я, не до конца понимая, где мы всё-таки находимся.

Вадим облокачивается на спинку кровати очень осторожно, чуть боком, чтобы не нагружать свою повреждённую спину. Бронежилет хоть и сдерживает пули, но он явно не защищает досконально. Как она сам обработал раны? Или мы уже не сами?

В голове столько вопросов…

— Почти, — рассудительно говорит Волков, и я замечаю, как он лукаво отводит взгляд. Я выжидающе смотрю на него, терпеливо дожидаясь конкретного ответа. — Мы в Петропавловске-Камчатском, — неохотно ответил Вадим, и этот ответ словно ударил под дых.

Я буквально оторопела от услышанного.

Возмущённо открываю рот, затем закрываю и хмурюсь. Какого чёрта вообще здесь творится? Почему мы в Камчатском крае?

В какой-то момент всё начинает вызывать сплошное раздражение и негодование!

— Тогда сколько же я спала? — спросила я, нахмурившись. Мы слишком далеко от Турции, чтобы долетать за пару часов до Камчатского края.

— Немного больше суток, мы здесь немного больше четырёх часов.

Стало немного неловко, что я его подорвала, когда парень только лёг отдохнуть после сумасшедших дней нашего побега и потерь, которые подкосили наш боевой дух.

Но всё же…

— И ты не заметил, что мы пролетели всю Россию?! — я, не сдержавшись, повысила голос. — Вадим! Мы должны быть дома, а не… Здесь! — уже простонала я от безнадёжности, закрывая лицо руками. Мы же летели домой, нас давно уже все ждут. Почему он решил лететь на отдалённый полуостров? — Я не давала тебе право решить такие вопросы самостоятельно, — помедлив, прошептала я, совсем уже не понимая, что в голове у этого самовольного полицейского.

— Слишком опасно и ожидаемо для наших врагов оказаться через несколько часов в столице. Нам пришлось менять маршрут уже в полёте… Здесь безопаснее всего, пока что, — сдержанно ответил парень на мой выпад, совсем немного сглаживая ситуацию своим спокойствием. — Как ты себя чувствуешь? — участливо спрашивает Вадим.

Только сейчас смотрю на то, что парень лежит на самом краю двухспальной кровати, в принципе, как и я… Раньше он всегда был предельно близко, заставляя чувствовать такую странную, но уютную тесноту, а сейчас он словно… Брезгует?

— Ужасно, — выдохнула я, возвращаясь на подушки, машинально оставаясь на том же самом краю кровати.

Мы замолчали, напряжённо думая каждый о своём. Или о том, что произошло, и кто пострадал. Наверное, разговор об Эльдаре и я, и Вадим избегаем осознанно. Невероятно тоскливо, что мужчина отмучился последние часы наедине с Гордеевым и в конечном счёте погиб. Он был хорошим полковником и человеком.

Ещё когда я не поняла, кто он такой на самом деле и какая у полковника цель, совсем не интересовалась им и поэтому очень многое было не невозможно понять. Но Эльдар со дня появления в нашем доме был заботлив, крайне внимателен и терпелив ко мне. Он, как мой телохранитель и личный надзиратель был в курсе всего происходящего, что я стараясь всегда скрыть от наёмных людей Гордеева. Наши отношения с мужем всегда были не для посторонних.

Полковник часто относил меня на руках и укладывал в кровать, после того как Гордеев в очередной раз утолит свою жажду крови и мучений. Все распоряжения Эльдара были неоспоримыми для наёмного персонала, поэтому ко мне никто не заходил в то время, пока я зализывала свои раны и утешала сама себя. Только полковник навещал, предоставляя мне еду и постоянно интересовался самочувствием, не смотря, на то, что часто не получал ответы. Или…

Только сейчас понимаю, что он помогал мне всегда. Например, даже когда Гордеев мучил меня готовкой, я неожиданно нашла три кулинарных тома в одной из тумбочек на кухне, и легко выкрутилась из положения. Максим, даже если и заметил эти своеобразные шпаргалки, то виду не подал.

Когда меня подкашивало здоровье по-женски или же меня где-то продуло, для Гордеева звучало это словно я едва ли живая и за мной нужен очень тщательный уход. Я тогда ещё думала, как божественно могла симулировать разного вида недуги… Как же, наивная! Это всё было только благодаря ему.

В душе тоскливо. Этот мужчина заботился обо мне и помогал выживать в тех адских условиях, часто рискуя своим положением, а мы… Мы не спрасли его в нужный момент.

— Я бы хотела… Чего-то съесть, — всё-таки нарушила эту гнетущую тишину, понимая, что я зверски голодна до судорог в животе.

— Да, я сейчас приготовлю… Завтрак, — мгновенно подрывается Вадим, словно только и ждал того, как бы побыстрее от меня сбежать.

Что с ним? Сердце болезненно сдавило от возможной догадки.

Не ожидала, что он от меня отстранится, как только мы окажемся на территории России. Он же обещал, что как только мы окажемся в России, мы будет никем друг для друга. Неужели, я ему так противна? Зачем тогда раньше всё делал наоборот, и оказывался ко мне как можно ближе? Теперь избегает, как какой-то прокажённой… Мужская логика никогда не станет понятной женщинам.

И без него тошно. Пусть сбегает. Трус.

— Я могу сама, — возразила я, отчётливо замечая залёгшие под его глазами круги от усталости и недосыпа. — Ты можешь отдыхать, я не хотела тебя будить. Просто испугалась незнакомого места, всё в полном порядке, — понимаю, что на протяжении долгого времени не давала ему спокойно отдохнуть, поэтому не желала терроризировать Вадима дальше.

Если хочет побыть один… Да пожалуйста!

— Нет-нет, всё в порядке. Давай я лучше покажу тебе ванную, — говорит Вадим, натягивая на себя свитер, и поверх него жилетку. Заметив мой удивлённый взгляд, он протягивает мне мужскую тёплую одежду в стопке. — Я включил здесь обогреватель, оденешься после ванны. Вне этих комнат просто собачий холод.

Я беру стопку одежды, но Вадим не даёт слезть с кровати, когда я пытаюсь спустить ноги на пол.

Парень удивляет меня своей неожиданной заботой, подхватывая шерстяные носки и поочерёдно одевая мои ножки, аккуратно прикасаясь к ним своими горячими пальцами. Чувствую себя несколько неуютно, поджимая губы, обдумывая странное поведение парня… Он колеблется, как маятник. Тем не менее подобный жест успокаивает и заставляет меня улыбнуться, хоть и подавленно.

Мужская логика… Да-а-а, определённо сложная штука.

Вадим поднимает свои глаза, рассматривая моё лицо, пытаясь что-то разглядеть. Что же не так? Он какой-то настороженный, что ли…

— Всё в порядке? — интересуется он, вставая и поддавая мне руку. — Пожалуйста, Яра, не стоит меня бояться. Я не причиню тебе вред. Обещаю, — вновь нашёптывает Вадим, и, возможно, я начинаю понимать в чём же дело.

Его обеспокоило то, что было накануне? Да, я не ожидала его выходки, когда вместо того, чтобы зайти на борт, он меня пропихнул внутрь и совершил два выстрела в моего мужа. Тогда я видела его решимость и машинально попыталась препятствовать, или, скорее всего вполне осознанно.

Я хотела избежать убийства и насили. Мы бы нашли другой способ как с ним покончить, но Вадим решил всё по-своему. Он не хотел никого убивать, иначе сделал бы это раньше… Наверное, для него стало ударом, когда на наших глазах умер полковник. Это была чистая месть.

Я не сожалею, но определённо не могу смириться с такой жуткой мыслью, что Максима Гордеева больше нет. В груди что-то сжимается в немом неверии происходящего. Вадим смотрит на меня с прищуром недоверия, словно я целеустремлённо пыталась сбить ему прицел в Гордеева. И, он прав, если так считает.

— Я тебя не боюсь, Вадим, — уверенно перехватываю его за ладонь. — Ты ведёшь себя странно. Что-то не так? — не в бровь, а в глаз, как говорится.

Мне не нужны секреты, итак голова полна дурных и неприятных мыслей.

— Я думал… Неважно, — небрежно отмахивается Вадим от объяснения. — Советую принимать горячий душ быстро, здесь прохладно, — он открывает дверь, заводит меня в большую мраморную ванную, включая яркий свет. — Всё работает. Можешь брать, что нужно или что найдешь. Вот полотенце, — он достаёт большое махровое полотенце из тумбы возле зеркала, складывая его на бортик. — Я разложил твои вещи в тумбе возле кровати, но они не такие теплые, как мои… Ну… Я тогда пойду, — не нравится мне, как он себя ведёт. Совершенно.

Осторожничает? Да, причём настолько, будто боится лишний раз мне что-то сказать. Но я ведь несахарная, дожила же как-то до сегодняшнего дня! К тому же таким обходительным можно было бы быть и сначала, а не нагибать в меня лицом в стол в первую нашу встречу.

— Иди, — киваю я, напрягаясь такому поведению парня.

Он проходит мимо меня, останавливается, чуть помедлив, но не поворачивается. Какую-то секунду мешкает, но выходит, тихо закрывая за собой дверь. Несколько недоумённо смотрю на закрытые двери, бездумно пожимая плечами.

Купаюсь быстрее, чем пар нагревает прохладную ванную. Сушу волосы, разглядывая своё бледное отражение в зеркале. Натягиваю мужской шерстяной свитер поверх футболки, широкие спортивные штаны на флисе и тёплый меховой жилет.

Выхожу из ванны и спотыкаюсь на пороге об два домашних валенка, едва устояв на ногах. Обуваюсь в тёпленькую обувь, которая выглядит новенькой и довольно привычной, нежели мужская одежда. Дверь из комнаты открыта, и я замечаю, как по дому теперь горит свет. Именно он привёл меня на кухню через длинный коридор с третьего на первый этаж, где Вадим жарит яичницу.

— Не замёрзла? — спрашивает парень, когда я поближе подошла к нему, разглядывая то, что он готовит.

— Нет, — качаю головой, потянувшись к доске, на котором лежал сыр, пару помидоров и колбаса. — Я помогу, — говорю я, решительно став нарезать продукты и выкладывать на тарелочку.

Вадим молчит и даже как-то отодвинулся от меня подальше, и хоть я не смотрела в его сторону, насторожилась такой смене отношения ко мне. Я только в аэропорту ощутила, что между нами наконец-то рухнула ледяная стена, но кое-кто, без моего ведома, отстроил её заново. Вот уж этот… Архитектор неуёмный!

Недавно только думала о том, что благодарна ему за то, что не видит во мне какую-то мученицу или шлюху Гордеева, но вот сейчас уже перебор.

Когда парень снял с плиты готовый омлет, я поддаю ему тарелки. Вадим с особой осторожностью берёт их, не поднимая на меня своего взгляда.

— Что не так? — не выдерживаю, начав допытываться.

— Ничего, — утверждает Вадим, и делает такое удивлённое лицо, будто совсем не понимает о чём речь.

Выкладывая яйца на две порции, он целеустремлённо игнорирует мой пристальный взгляд.

— Вадим, — твёрдо обращаюсь я к нему, — почему ты себя так ведёшь? — я обхожу парня с другой стороны, так как он повернулся ко мне спиной. — Ну? — когда он пытается взять тарелки и переставить их на обеденный стол, я двумя руками впиваюсь в них, не давая ему уйти.

— Давай просто позавтракаем, ладно? Поверь мне, всё хорошо, — отводит глаза в сторону, заставляя меня поморщиться.

Врать-то мне прямо в лицо зачем?

— Вадим, нам, как никогда ранее, нужно держаться вместе, а ты сейчас закрываешься от меня и избегаешь даже прямого взгляда. Что пошло не так? Неужели мне показалось, что мы наладили наше общение и до конца разобрались кто-есть-кто. Или мне действительно показалось, Вадим? — напряжённо уточняю я.

Парень тяжело выдыхает.

— Ты боишься меня? — выпаливает он. Второй раз за утро слышу, поэтому непонимающе поднимаю брови. — Ты боишься моих эмоции, действий, поступков? — он испытывающие смотрит на меня, внимательно следит за моим неподдельным удивлением, которое становится все явнее.

— И с чего ты взял…

— Все твои кошмары были с моим именем, а в самолёте ты так шарахнулась от меня, словно увидела нечто ужасное, — перебивает меня парень.

— Я толком ничего не помню из снов, — покачала я головой, не понимая, как ему вообще такое пришло в голову, — а в самолёте ты вправду был не в себе и смотрел на меня по-волчьи, убил Гордеева и держал в руках пистолте. Но ты быстро исправился, когда обнял меня… Так значит, ты думал всё это время, что я тебя боюсь? — уточнила я ещё раз.

— Да. Я не совладел с собой, не смог сдержать эмоции…Ты была напугана, и мне жаль, что так вышло. Я больше к тебе никогда не прикоснусь без разрешения… — обещает Вадим, заставляя меня напрячься таким заявлениям.

— Я знаю, что тебя терзают очень сильные эмоции, Вадим, поэтому предлагаю считать тот инцидент… Забытым. А кошмары… Ничего не помню, и кто знает, может быть я звала тебя, чтобы ты меня спас? — пожимаю я плечами, сглаживая углы.

Неожиданно для меня щёки Волкова порозовели, вызывая во мне трепещущие ощущения в животе. Зарделся, как мальчишка…

— Омлет стынет, — тихо говорит парень и я разжимаю пальцы на тарелках, позволяя их поставить на стол. — Кстати… После завтрака тебе нужно позвонить… Андрею, — говорит Вадим, раскладывая столовые приборы и приглашая меня за стол, — он выносит мне мозги. Я ещё ему не говорил где мы находимся, только что в безопасном месте. Но он у тебя слишком буйный. Пока нам, как бы вам этого ни хотелось, нужно залечь на дно и оценить обстановку, надеюсь, ты понимаешь меня и донесёшь эту мысль своему брату.

— Он мог бы приехать сюда? — спрашиваю я, но меня явно еда интересует больше какого-либо разговора.

Я просто зверски голодна.

— Если ты не хочешь наблюдать за нашей грызнёй по поводу и без него, лучше пусть сидит в Москве и следит за обстановкой в СМИ. Возможно, мы в розыске даже в нашей стране… Знаешь, нужно быть готовыми к любым ситуациям, а для этого нужно время, — парирует Вадим, и понимаю, что он как всегда прав.

Сейчас как никогда хочется тишины и покоя.

Наверное, это лучшее его решение, что мы оказались в этом месте, вдали от проблем и суеты.

Хочу укутаться в одеяло и болтать о мелочах. Пить горячий чай с обычными шоколадными конфетами… Растопить настоящий камин, который обязан быть в этом просто огромном особняке и греться возле него. А ещё я хочу в январский сугроб снега, который точно должен быть в такой холод. Хочу насладиться мелочами с Вадимом, разделить эту возможность на несколько дней, забыть беспокойстве.

Мы измотаны. Нам нужно набраться сил. Мы заслужили пару дней тихого уютного уединения, и возможности поспать на просторной кровати…

— Как ты относишься к тому, чтобы проваляться целый день в постели? — спрашиваю я, буквально вылизывая тарелку и ещё сверху набивая рот сыром.

— Как никогда положительно. А знаешь, здесь где-то ещё были настольные игры из моего детства… — задумчиво говорит Вадим, прищуриваясь. — И кажется, я знаю где они.

***

Провалялись ли мы в кровати весь день? О да, ещё как, с настоящим вдохновением и энтузиазмом! Вадим нашёл пару игр, довольно сложных, но развлекательных, благодаря которым мы общались на различные темы, коротая наше время. Обедали тоже в кровати, а готовили вкусный бульон с фрикадельками, конечно же, вдвоём, в непривычном, но уютном уединении на кухне.

Наши темы ни разу не коснулись о минувших событиях, говорили о более важных вещах, чем о смерти, насилии и бегстве. Он успокаивал меня, вовремя менял плохие темы и заставлял смеяться над разными жизненными казусами.

Оказывается, Вадим тот ещё весельчак, а сразу и не скажешь под этим суровым взглядом, после чётких сухих приказов и, моё самое любимое — раздражённости из-за каких-то мелочей… И что поразило меня в наблюдении за парнем, он буквально через пару минут остывал от кипящего и выпускающего пар дракона, до спокойного умиротворённого мурчащего кота. Ну, почти мурчащего. Просто он едва слышно что-то нашёптывал себе под нос и быстро менял тему.

День прошёл незаметно, и даже я себе созналась, что не хотела бы, чтобы наше время так быстро уплывало. С ним спокойно и весьма комфортно, и то, что этот холодный дом был нашей крепостью, внутренне я находила спокойствие и атрофировала на время волнение и страх.

И, конечно, наступило время, когда кто-то должен, просто обязан испортить такой момент моего хоть и шаткого, но всё-таки душевного равновесия.

Когда позвонил Андрей, Вадим сразу стал напряжённым, молчаливо выслушивая повышенный тон брата, который неразборчиво долетал до меня из динамика телефона. Вадим тогда отвечал на совесть спокойно, даже не огрызался, выслушал точно десяток неприятных слов и передал телефон мне. Наверное, из какого-то уважения ко мне он стал даже называть моего брата по имени.

Взгляд Вадима был тяжёлым, предупреждающим и напоминающим о нашем разговоре, когда парень передал мне телефон.

Я отложила телефонный звонок брату на один день, пытаясь к нему подготовиться… И, как оказалось, совсем не зря. Брат, спустя пять минут разговора, начал напирать и требовать ответить, где я нахожусь. Несмотря на то, как я расчувстовавалась и готова была уже сейчас не ждать и кинуться в его объятия, не была готова предавать Вадима и ставить его действия под сомнение.

Андрей начал грубить и убеждать меня, применяя разного рода манипуляции. Реакция у меня сейчас на стресс совсем неоднозначная, напряжение заставляет сжаться, испугаться и одновременно приготовиться к нападению.

Внутри меня, за время разговора, всё покрывается коркой льда, заставляя снова вспомнить чувство одиночества и беспомощности.

Страшно ли чувствовать подобное к брату? Да, черт возьми! Не то улыбаясь от неверия, не то собирась начать реветь навзрыд, в цвепилась в подушку, волнительно хватая ртом воздух.

В этот момент заходит Вадим с чашкой чая, обнаруживая меня на грани плача и нервного смеха. Хмурится, садится рядом со мной и берёт мою холодную ладонь в свою горячую, крепко сжимая. Поддерживает без слов.

Я его не подведу. И я не намерена говорить с братом в таком тоне, в такой жёсткой экспрессии, где на меня кричат, душат эмоционально и подавляют морально. Я не могу вытерпеть подобное отношение снова.

— Прости, — я пытаюсь передать брату одним словом, как сильно я сожалею обо всём, что происходило, происходит и будет происходить, скинув вызов и отложив телефон.

Не сдерживаюсь и горько всхлипываю. Вадим сразу же притянул меня к своей груди, на которой я бессовестно захлебываюсь слезами, крепко обнимая парня. Он как настоящая опора с прочным внутренним стержнем, и его уверенность передаётся мне, но вот только в сердце такая разъедающая горечь, что её так просто не унять.

— Тш-ш-ш, — шепчет он, проводя рукой по моим волосам. — Всё образуется, я верну тебя домой, но нужно немного больше времени. Яра, не плачь. Он немного неадекватен из-за всей этой истории, и скоро сам всё поймёт, осознает ошибки, поверь мне.

Что-то я не очень хочу домой. Меня здесь абсолютно всё устраивает!

— Он кричит на меня, — обидчиво жалуюсь я, шмыгая носом.

— Андрей всегда кричит, когда бесится. А бесится он исключительно из-за меня, не принимай на свой счёт, — тихо рассмеялся Вадим, успокаивая. — И да… Отключим этот телефон, отдохнем от разных навязчивых звонков, — парень берет телефон, который снова звонит в его руках. Он без зазрения совести его выключает. — Мы заслужили отдых, не так ли? — я киваю, уныло улыбнувшись.

— Заслужили, — киваю я, и Вадим улыбается, показывая свои милые ямочки на щеках. Он стирает мои горячие слезы, проникновенно заглядывает в глаза.

— Думаю, пора вылезать из кровати и приготовить ужин, — рассуждает он, отвлекая меня от гнетущих мыслей.

— Поужинаем возле камина в гостиной? — сразу же вдохновилась я, перестав всхлипывать.

— Там грязно и холодно. Давай лучше здесь? Тебе же понравилось, как мы обедали, — в ход идёт моё печальное выражение лица и выпяченная губа. — Ладно, ладно… Найду одну шкуру, где-то мой деда свернул Потапыча, надо всего лишь хорошенько поискать… Обложимся одеялами, подушками и поедим возле камина. Может тогда я и вина из погреба достану? — вот эта идея мне нравится намного больше.

— Тогда я займусь ужином, а ты гостиной комнатой, — довольно согласилась я, наслаждаясь тем, что Вадим старается радовать меня и прислушивается к моим желаниям.

Вот, теперь снова всё замечательно. Мы должны отдохнуть, пока есть время на такую роскошную возможность.