Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 3.1

Я ошеломленно смотрю в небесные глаза мужчины, которые меня пытливо прожигают.

Есть в нём что-то тёмное и глубокое, отчего хочется встать за спину Максима. Виктор Николаевич кажется весьма спокойным человеком, но он опасен — я это чувствую. В данной ситуации рядом с Максимом я чувствую себя в безопасности.

Виктор Николаевич перевел взгляд на своего сына, кивнув.

— Девочка хороша, — отец моего мужа выносит сомнительный вердикт.

То есть мне до сих пор не надо беспокоиться? Ладно. У каждой семьи свои странности.

— Дорогие мои, пожалуйста, присаживайтесь к столу, иначе всё остынет, — женщина притягивает наше внимание.

Мы усаживаемся за стол. Виктор Николаевич садится напротив меня со своей женой, Максим остается рядом со мной. Появляется напряженная тишина, и я непроизвольно смотрю на Максима, чего-то от него ожидая. Обычно мы не молчим за столом в нашем доме, размышляя о каких-то планах, иногда о чем-то беседуя или безудержно пререкаемся.

Тишина нагнетает обстановку.

— Вы… Извините, Госпожа Гордеева, вы словно избегаете со мной знакомства. Надеюсь, что мне кажется. Я бы хотела с вами познакомиться поближе, — внезапно для себя, и, видимо, для всех, я разогнала тяжелую тишину… Которая в следующий момент стала ещё тяжелее.

Виктор Николаевич недовольно покосился на свою женщину, в то время как она, нервно улыбнувшись, рассеянно поджала сухие тонкие губы.

— Ну, что ты, милая Ярослава, — её голос дрогнул. — После ужина мы обязательно прогуляемся по вечернему саду и поболтаем, — женщина кротко улыбнулась.

И снова тишина.

Не желая обслуживания на семейном ужине, мужчины охотно ухаживают за своими женщинами. Я недоуменно рассматриваю семейство Гордеевых, и находиться в такой обстановке оказывается невыносимо тяжело.

— Извините, у вас за ужином положено молчать? — переспросила я, не зная, что мне нужно делать.

На мои вопросы Максим реагирует спокойно и даже не пытается подсказать мне, как правильно себя вести. Он будто абстрагировался от всего, что происходит и просто забыл обо мне.

— Конечно, что нет, — опомнился муж, — на общении сказывается наше долгое расставание и знакомство. Это всё забудется после первого же бокала вина, — мой муж встал, открывая бутылку вина, разливая напиток по бокалам.

— Мой мальчик, ты так любезен! — его мама почти тает, когда Максим помимо вина наливает ей сока.

Я борюсь с желанием расшевелить Гордеевых своим болтливым языком, но вовремя заткнулась, внимательно рассматривая Виктора и Маргариту. Она не поднимает на меня взгляда, но любовно смотрит на сына, в то время как сам Гордеев-старший не сводит с меня своего надзирательского взгляда.

Я хочу, как можно быстрее сбежать из этого дома.

— Ярослава, насколько я помню из упоминания Максима, вы здесь уже не один месяц, а ты нашла пристань на работе моего сына, — начал разговор Виктор Николаевич. — Чем занимаешься? — его вопрос почти заставил меня фыркнуть.

Понятное дело, что я не работаю в его клубе шлюхой или стриптизершей!

— Ничего важного… Отчеты и тому подобное, помогаю перебирать архивы, — отчиталась я перед отцом мужа.

— Она у меня скромница. Ярослава успевает за полдня перебрать десяток отчетов и правильно их оформить по новым стандартам. Несколько дней назад она подготовила отличный договор, который оценили партнеры по поставке алкоголя из Грузии, — похвалил меня Максим.

— Надеюсь, ты проверяешь то, что она делает в твоих отчетах и договорах? Ты уже не в том возрасте, когда можешь быть доверчивым ослом, которого обхаживает женщина, — Виктор Николаевич пробуравил Максима почти с враждебной настороженностью.

Даже я зарделась такому замечанию моему мужу, который плотно сжал в руках вилку с ножом, выстрелив взглядом в ответ.

— Вы думаете, что я хочу отбить у вашего сына бизнес? Это же просто смешно. Я хочу помочь, и чтобы Максим был не так загружен на работе, — я даже слабо рассмеялась на такое глупое предположение его отца.

Сразу почувствовала, как Максим толкнул мою ногу под столом своей коленкой. Молчать? Да пожалуйста!

— Я никогда не был ослом в бизнесе, отец. Отчеты Ярославы проходят через финансового администратора и юриста, потом попадают ко мне на стол, и, естественно, я их внимательно перечитываю, — процедил Максим, разрезая мясо с неприсущей ему неаккуратностью.

Гордеев-старший и бровью не повел на его слова.

Если бы я хотела его подставить в документах и это увидел юрист, моя задница стала бы ядерно-красной, и сомневаюсь, что только задница. А такие идеи уже проскальзывали в моей голове. Чёрт, Максим очень осторожен ко всему, к чему я прикасаюсь и это может стать настоящей проблемой.

— Ты уже уничтожила часть бизнеса Максима, он потерпел глобальные убытки. Ты это считаешь смешным, Ярослава? — претензия Виктора Николаевича меня поразила.

Он говорит только со мной, игнорируя сына, и отнюдь не вежливо продолжал топтаться по мне взглядом.

Ну, знаете ли…

— В России я не занималась бизнесом Максима, и до сих пор не имею к нему отношение. Сейчас я отчасти знаю о ремонтных работах, зарплату работников и о поставках товара. Подобным раскладом я никак не перепишу на себя его бизнес, — нахмурилась я очень нечестному обвинению в мою сторону.

Разве я виновата, что Макс такой садист и я не готова была терпеть подобное отношение, когда у меня была возможность остановить его? Разве я могла поступить иначе, если он своей настойчивостью загнал меня в угол?

Я пожертвовала своей свободой, когда шла на риск, чтобы разоблачить Максима, и понесла наказание от его же рук. Как по мне, это очень честно, что он потерпел убытки.

Моя жизнь и заключение не самое дешевое приобретение Гордеева, но он наслаждается этим приобретением каждый день сполна. Мы квиты.

— В России ты обесчестила Максима. Тебя сложно назвать дурой, — он перевел взгляд с меня на моего напряженного мужа, — и лучше бы она продолжала быть твоей женой и любовницей, а не лезть в наш семейный бизнес. Жизнь тебя ничему не учит. Укусила раз, укусит и второй.

— Я не собака, которая безвольно будет сидеть на одном месте в тесной будке, — успеваю язвительно ответить на претензию Виктора Николаевича, что совершенно не нравится мужу. — Вам не о чем волноваться, Господин Гордеев, мой муж внимателен ко мне на работе. Я стараюсь быть полезной. К тому же это семейный бизнес, как вы заметили, и я всецело могу претендовать на определенные обязанности в сфере бизнеса мужа, — если сначала я почти надерзила, то в конце я мягко улыбнулась, обращая почти влюбленный взгляд на сурового Максима. — А ещё я поддерживаю равенство между мужчиной и женщиной, поэтому нет ничего странного в том, что жена может стать хорошим партнером, — выбиваю страйк таким заявлением и отчасти даже горжусь своим твёрдым стержнем.

— Максим, я жду твоего ответа, в то время как твоя жена-феминистка затыкает твой рот, равно как и мой тоже. Что за неслыханная дерзость за ужином? — холодно поинтересовался его отец и даже тона не повысил.

— Ярослава хоть и острая на язык, но замечательная жена и хороша в работе. Девушкам свойственно быть своевольными и немного несдержанными. Ярослава раньше была журналистом, любит излишне поговорить и отстоять свою точку зрения, — я поняла, что Максим растерялся, но умело прикрыл мою вспыльчивость и наглость.

Его глаза предупреждающе встретились с моими, отчего я едва заметно кивнула, понимая его немое требование.

— Твоя мать тот самый образец, с которым она должна сравниться. С такими манерами негоже выводить её в свет на предстоящий банкет, — заметил его отец. — Хоть и прекрасна, как ангел, по сути — дьяволица, околдовавшая тебя. И что за идеология феминизма? Неслыханно! — он так тяжело вздохнул, что я нахмурилась.

— Вы такого плохого мнения обо мне, Виктор Николаевич? — я недоуменно посмотрела на мужчину, который оставался предельно спокоен, — кстати, феминизм очень актуальный спектр идеологии, и я поддерживаю идею, чтобы феминистское движение считалось одним из крупнейших социальных изменений в области прав женщин, — я знаю, о чём говорю и раньше писала об этом статьи, поддерживая равенство между мужчиной и женщиной, раскрывая все ужасы западных стран.

Увы, в нашей, казалось бы, цивилизованной стране дела идут не лучше, чем на Западе. И теперь под столом меня ударила другая нога, с противоположной стороны.

Взгляд матери Максима стал острым и сверкающим от ярости. Я даже забыла, о чём шла речь, рассматривая Маргариту и её совершенно необоснованную злобу. Я вообще-то наши права отстаиваю!

— Я уже сказал, как ты должна меня называть, почему ты обращаешься ко мне иначе и мне приходится акцентировать на этом внимание? — он сделал паузу, и, похоже, выдохнув поднявшуюся из недр темной души ярость, решил продолжить, на что я никак не рассчитывала. — Максим, так значит ты говоришь…

— Я проявляю уважение к старшему по годам мужчине, отцу моего мужа. У меня язык не поворачивается называть вас просто по имени, — рассуждаю я, совершенно случайно перебив Гордеева. — Не понимаю вас. Вы что, намеренно портите нашу беседу?

— Ты любишь перебивать старших, но не можешь обращаться по имени. Глупое дитя, это тебе не стоит создавать конфликт, — Виктор Николаевич осадил меня, из-за чего я крепче сжала бокал, в упор глядя на мужчину, который пытается задавить меня словами.

Ну, что же!

— Ярослава, — остепенил меня Максим, прежде чем я хотела ответить его отцу. — Попробуй багет, моя мама божественно готовит тесто и начинку, — муж вовремя отвлекает меня, и я замолкаю, борясь с чувством несправедливости внутри себя.

Ладно. Я заткнусь! Уже молчу!

Около получаса Максим и его отец обсуждают работу, контракты и планы на какое-то торжество на следующей неделе. Я и мать Максима молчим, терпеливо выслушивая разговоры, не поддерживая их. Еда оказалась такой вкусной, что я решила перепробовать всё, что вижу, пока не ощущаю, как плотно село платье в районе живота…

— Возьми на банкет Викторию, она будет достойной партией на предстоящее мероприятие и умело очарует наш круг знакомых и коллег, — и если я витала где-то в своих мыслях, то с резкостью дернула голову в сторону Максима, ожидая его ответа.

— У меня есть прекрасная жена и мне больше незачем Виктория, — я, удовлетворившись ответом мужа, отпиваю глоток вина, решая, в который раз, пропустить колкость Виктора Николаевича мимо ушей.

— Умение быть любовницей никак не связано с женщиной, которая хорошо держит себя на светском банкете, — поразительно то, как Гордеев-старший принижал меня, при этом даже не обзывая и не обращаясь ко мне напрямую.

Незаметно для других, Максим крепко сжал мою ладонь в своей, похоже, увидев в моих глазах готовность остепенить его отца в дерзких замечаниях.

— На банкете никто не будет задевать мою жену, как это делаешь сейчас ты, — Максим встал на мою защиту, и заметив это, его отец хмыкнул.

— Если ты считаешь, что никто не обратит на неё внимание из-за громких слухов о тебе и не выкрикнет Ярославе в спину, что она лживая продажная дрянь — ты очень заблуждаешься, мой мальчик. Послушай меня и сделай правильные выводы.

Максим отвернулся, будто на самом деле задумавшись.

— До банкета у меня ещё есть время об этом подумать, — отвечает Макс, вызвав на губах отца удовлетворительную улыбку.

— Ты серьезно намерен взять с собой какую-то женщину вместо меня? — прямо спросила я Максима.

— Я сказал, что только подумаю над подобным вариантом, — твёрдо повторил он.

— Я не домашняя шлюха, Максим.

Гордеев взглянул на меня с раздражением и злостью, в то время как его отец сложил на груди руки, словно ожидая того, что предпримет его сын в такой ситуации.

Если Макс сейчас поднимет на меня руку, я переверну стол и вылью в лицо самодовольного Гордеева-старшего вино. Клянусь, мне нужен только один меткий толчок к этому безумству…

Наверное, увидев в моих глазах решительность и бурю, он тщательно подбирает слова.

— Ярослава, я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Кто-то может выкрикнуть какую-то непристойность в твою сторону, это правда. Неловкое положение испортит не только настроение, но и банкет в целом.

— Тебя не смущает, что неловкое положение возникло только из-за твоего отца? — я невольно сдернула руку мужа со своей ноги. — Надо было брать сюда эту Викторию, если я такая идиотка и не умею разговаривать с людьми.

— Думаю кому-то нужно отсудиться. Марго, покажи Ярославе дом, пока мы с Максимом поболтаем о своих делах.

Я встала, небрежно скинув на стул тряпочную салфетку резким и пренебрежительным жестом.

Меня выгнали из-за стола!

— Ярослава, — почти прорычал на мои действия Максим.

— Я твоя жена, а не лающая собака, — с приподнятым подбородком, прошипела я в ответ. — Объясни это доходчивее Виктору Николаевичу.

— Деточка, пойдем, — женщина поманила меня своей рукой, на что я сразу подчинилась. Но сделав лишь шаг, моё запястье оказалось в хватке Виктора Николаевича.

Я не смотрю на него, ожидая новой колкости с высоко поднятой головой и вздернутым подбородком.

— Я вижу тебя насквозь, Ярослава. Мы ещё пооткровенничаем друг с другом. А пока приди в себя, ведь ты действительно похожа на лающую собаку, — предупредил Виктор Николаевич, отпуская мою руку, но странный жестом приласкав большим пальцем моё запястье.

Мать Максима буквально вцепилась в мои плечи.

— Мама, лучше покажи Ярославе нашу спальню, возможно, она устала и ей необходим отдых, — от взгляда Максима по коже бежит холодок.

В его глазах сверкают молнии… Но вряд ли Гордеев что-то предпримет при родителях, не так ли? А до возвращения я могу быть хорошей и вежливой девочкой, просто день сегодня дурной.

Ещё и тяжелые размышления о Вадиме никак не покидают.

Как мы прошли огромный холл, поднялись на третий этаж, и прошли вдоль просторного коридора, я почти даже не заметила за размышлениями и смешанными чувствами. Как только женщина завела меня в спальню и закрыла дверь, она сразу же схватила меня за руку, больно сжав запястье своими длинными тонкими пальцами.

Она меня так испугала, что я нервно дернулась, и несмотря на всю хрупкость и слабость матери Максима на вид, она оказалась неожиданно сильной и цепкой.

— Скажи, ты совсем идиотка или только притворяешься? — с обвинением, даже прикрикнув, задает она вопрос, требуя незамедлительного ответа.

Что. Здесь. Происходит?