Цифровой журнал «Компьютерра» № 171

Почему мы позволяем нас обманывать, или Грустные размышления об иррациональности политической жизни Дмитрий Шабанов

Опубликовано 30 апреля 2013

Я сейчас хочу обсудить сложную для меня тему, относительно которой не достиг ощущения полного понимания. Касаясь политики, я тем не менее не хотел бы, чтобы на этой колонке лежал оттенок политического характера. Поскольку большинство моих читателей — россияне, мне проще писать об украинской политике. Моя задача — не вовлечь в неё читателей, а подтолкнуть их к анализу того, какая часть наших политических действий объясняется нашими врождёнными программами (увы, анахроничными), а какая является рационально обусловленной.

Вначале — постановка проблемы. Эволюционная психология накопила немало данных о врождённой обусловленности многих наших политических свойств. В прошлой колонке я писал, что макиавеллиевская политика внутри групп древних людей стала мощным фактором их эволюции. Специальными исследованиями показано, что даже иные, кроме человека, обезьяны демонстрируют врождённое наличие чувства справедливости. Репутацию сородичей, сформированную историей прошлых взаимоотношений, учитывают не только приматы, но и крысы. Способность отслеживать и запоминать обманы «прошита» не только в настройках нашей памяти, но даже в механизме восприятия зрительной информации. Учёт репутации каждого из нас со стороны других членов нашего общества делает наши поступки лучше: многие наши действия рассчитаны на улучшение нашей репутации у потенциальных наблюдателей.

Исходя из сказанного, можно предположить, что мы являемся удивительно хорошо приспособленными к политической жизни существами. Можно ли надеяться, что унаследованные нами готовность к политическим взаимодействиям сделает наши общества замечательно управляемыми?

Насколько этот врождённый фундамент, обеспечивающий наше политическое поведение сегодня, влияет на наше поведение — вопрос спорный. Безусловно, что в наших политических проявлениях велик вклад компонентов, которым обучаются. Множество экспериментов по разделению людей с одинаковыми врождёнными качествами на группы, находящиеся в разных условиях, показывают весомые отличия в их политической жизни. Западная и Восточная Германия, Финляндия и Псковская область, континентальный Китай и Тайвань, Северная и Южная Корея… В Южной Корее создано эффективное и динамичное общество, в Северной — тоталитарный и неэффективный лагерь, осаждённый врагами. Многие семьи разделены между двумя обществами, значит, причина отличий в поведении северокорейского и южнокорейского индивида — не в унаследованных из прошлого программах, а в культуре и опыте. Вероятно, многие из достаточно свободных граждан Юга, попав в нужное время на Север, тоже оказались бы способны в течение многих дней публично лить слёзы по умершему диктатору.

Однако то, что мы делаем, всё равно накладывается на нашу врождённую структуру, обеспечивающую наше поведение. И мотивации политиков, и причины поведения их сторонников и противников неизбежно опираются на унаследованные матрицы поведения.

Мне кажется, что я лучше смогу донести свою мысль, если буду обсуждать интересующие меня вещи на конкретном примере. Для этого я расскажу о своём участии в политической жизни. Буквально через несколько дней после того, как в колонке о многостороннем конфликте я написал, что являюсь противником партий, мне случилось пойти на митинг оппозиции, который проводился в Харькове в рамках всеукраинской акции «Вставай, Украина!». Нет, я не изменил своей позиции. Я не готов вступать в какую-то партию или группу её поддержки. Знаете шутку о том, что ум, порядочность и партийность не встречаются вместе? Не знаю, правда ли, но меня убеждали, что эта мудрость была известна уже в Древней Греции.

Но означает ли отказ от партийной заангажированности необходимость отстраниться от политической жизни? Для меня неприемлемы действия нашей нынешней власти. Как выразить моё несогласие с генеральной линией? Во-первых, голосованием — когда до него дойдёт очередь. Во-вторых, явной поддержкой оппозиции. Означает ли это, что тогда, когда нынешняя оппозиция станет властью, я должен буду их безоговорочно поддерживать? Конечно, нет.

Я только что воспроизвёл свои рассуждения, на основании которых я рационально (ключевое слово) принял решение совершить определённые политические действия. Последний раз перед этим я был на митинге в 2004 году, во время Оранжевой революции. В то время и я, и значительная часть людей, которые оказались рядом со мной, находились в состоянии острого эмоционального подъёма. Сейчас мой взгляд был намного холоднее.

Оппозиция назвала акцию в Харькове победой. У меня такого ощущения не возникло. Рационально присоединившихся к митингу людей было на нём совсем немного, меньше, чем партийных активистов, эмоциональной публики и просто случайных попутчиков…

В 2004 году и я, и множество людей рядом со мной были эмоциональными. Лживость тогдашней политической жизни превысила и мои адаптивные возможности, и меру терпения значительной части моих сограждан (мы тогда ещё не видели нынешней политики). Появилась надежда на очищение общественной жизни, приход новой, моральной власти. Президент Ющенко пришёл к власти на волне широчайшей общественной поддержки. Увы, он воспринял события Оранжевой революции не как запрос на качественное изменение политики, а как выражение поддержки его уникальной персоны. Готовая к переменам страна опустилась в болото. Пожалуй, единственной заслугой бывшего президента стало относительно честное проведение выборов. В результате страна вернулась в состояние, оказавшееся ещё хуже того, в котором была до революции.

Какие признаки могут свидетельствовать о том, что в поведении определённого человека велик вклад врождённых мотиваций? Острая эмоциональность. Мотивация, поддерживаемая не логическими конструкциями, а апелляцией к архетипам, ярким образам.

Кровные братья, подлые враги, чёрная кровь захватчиков, боль матери-земли, мудрый защитник, ночная дума отца-руководителя, гордые рыцари-освободители, обесчещенные сёстры, вороватые уродцы, орды инородцев, слёзы седой старухи-матери, решающая битва сил Добра и Зла, нависающая туча сил Тьмы, поднимающийся с колен Светлый Богатырь и многие другие архетипы из этого ряда — маркеры патологической эмоциональной вовлечённости. Все аргументы, взывающие к подобным символам, — очень тревожный симптом. Они могут означать, что решение проблемы, требующее обращения к этим сакральным сущностям, породит новые проблемы и только запутает ситуацию, а не разрядит её.

Рациональная оценка может быть верной или ошибочной, она ограничена особенностями и пределами нашего интеллекта, но ничего, что вносило бы в неё неустранимые искажения, в ней нет. Убеждённость, опирающаяся на врождённые матрицы, не может привести к той цели, которую она декларирует. Как мы уже говорили, наши врождённые матрицы анахроничны. Они сформированы в совершенно ином мире, при иных отношениях между людьми и группами. Боюсь, что действия, основанные на иррациональных врождённых программах, будут бесконечно порождать шараханье из стороны в сторону, вечно раскачивать маятник, толкающий общество из крайности в крайность.

Митинг, на который я ходил, проводили руководители трёх партий, суммарно набравших большинство голосов на последних выборах (которые, в силу сложностей политической математики, превратились в меньшинство в парламенте). Двое из этих трёх лидеров, а также декларируемые ими программы представляются мне приемлемыми. Третий, с моей точки зрения, — опасный националист, чей приход к власти чреват серьёзными потрясениями. Однако то, что три разных партии и три разных лидера демонстрируют своё единство, мне нравится. Первая задача — создать условия, при которой власть будет выполнять свои обязанности и организует нормальную процедуру учета мнения общества. Следующий шаг — недопущение к власти тоталитарных и националистических сил и последовательная либерализация управления государством. Это очень важный шаг, но сегодня на повестке дня он второй по счёту…

Организаторы митинга планировали собраться в центре города и пройти к апелляционному суду. Там должно было происходить очередное рассмотрение одного из дел, по которым была лишена свободы основная конкурентка нашего президента на последних выборах. Если бы за неё проголосовало чуть больше граждан, она управляла бы государством, но теперь её содержат то в тюрьме, то в колонии, то в больнице. Наша власть подчеркнула, что тут нет никакого выборочного правосудия — исключительно торжество законности.

Городские власти отказались санкционировать шествие, так как оно могло бы помешать нормальной жизни города, вызвав транспортные проблемы. И сами же организовали то, что нельзя назвать иначе, чем транспортным коллапсом.

Улицы, по которым должны были пройти демонстранты, были перегорожены сплошными колоннами трамваев, троллейбусов и автобусов. Тяжёлая строительная техника, пребывающая в бездействии, перекрывала улицы. Насосы откачивали воду из колодцев, заливая город потоками воды. Три моих фотографии, которыми я иллюстрирую эту колонку, отразили лишь малую часть того безобразия, которое началось на улицах Харькова ещё за несколько часов до начала митинга.

И вот тут я перехожу к самой интересной детали. Мэр города заявил, что никаких специальных мер противодействия митингу не предпринималось. Город жил своей нормальной жизнью. Всё, что мешало горожанам, — происки политических неудачников, лидеров оппозиции. Мэр заявил это на всю страну, покрасовавшись в самом популярном ток-шоу…

Я вернулся из командировки, где общался с коллегами со всех концов Украины. Главное, о чём меня спрашивали, — действительно ли в нашем городе был искусственно организован транспортный коллапс и действительно ли мэр обманывал, говоря, что он тут не при чём. Знаете, какой вывод делали умудрённые нашей жизнью коллеги на основе моих утвердительных ответов? Что наш мэр далеко пойдёт в политике…

И вот теперь начинается непонятное. Эволюционная психология учит, что в наши врождённые программы входит учёт репутации наших сородичей, позволяющий определять людей, с которыми опасно иметь дело. Выборный политик публично заявляет нечто, что является откровенным обманом, и это понятно всем. Как реагируют на это люди? «О, он перспективный руководитель, его ожидает карьерный рост». Почему?!

Кстати, такое иррациональное поведение характерно не для всех стран. Во многих державах (обычно хорошо развитых) политик, пойманный на публичном обмане, оказывается вынужден поменять профессию. Люди там занимаются политикой намного рациональнее. Удивительно ли, что «наши» люди не любят эти страны?

Ещё одна странность. Политикой руководства страны недовольно более четырёх пятых населения. Как они реагируют на действия политических сил, противостоящих этой политике? Унижающей, уничтожительной критикой! Пытаться противодействовать политике власти, которую мои достойные уважения сограждане считают неправильной, могут, с их точки зрения, только жалкие шавки, шакалящие у иностранных посольств. Почему?! Я уже написал об этом феномене, когда нашёл свежий пример, касающийся российских реалий.

Иррациональность описанных мной феноменов, с моей точки зрения, — свидетельство их связи с врождёнными программами.

Конечно, есть и рациональные объяснения. Унижающая критика оппозиции — одна из технологий власти. Убеждать, что наши рулевые рачительно расходуют бюджет и заботятся о торжестве законности, — практически нерешаемая задача. Значительно проще формировать гадливое отношение к слабакам, которые мешаются под гусеницами властного бульдозера. Тезис «все они одним миром мазаны» — испытанное средство противодействия попыткам что-то изменить. Но почему этот тезис подхватывают не только платные агитаторы руководства, но и граждане, которые кажутся незаангажированными?

У меня нет полного ответа на эти вопросы. Как-то так получилось, что механизмы, которые позволяли нашим предкам выбирать заслуживающих доверия сородичей, приводят к тому, что нами управляют циничные манипуляторы. Моя версия состоит в том, что причина этого феномена — переплетение нашего социального поведения с парохиализмом (приходским альтруизмом, любовью ко своим, переплетённой с ненавистью к чужакам). Их связь показывает моделирование, психологические эксперименты и даже исследования гормональной регуляции поведения.

Главный месседж, который транслирует нечестный лидер, — «я свой». И если он оказывается успешным в этом, то все его критики и противники воспринимаются как чужие. Лгать чужакам, поступать в их отношении несправедливо — вполне нормально «с точки зрения» наших врождённых программ. Ругать и унижать чужаков — хорошее поведение для того времени, когда эти программы формировались.

…Возможно, главная линия, раскалывающая общество в России и Украине, — не линия противостояния власти и оппозиции. Граница между иррациональностью и рациональностью может оказаться намного существеннее…

К оглавлению

Голубятня: Samsung Galaxy S4 — цидули перебежчика (часть 1) Сергей Голубицкий

Опубликовано 30 апреля 2013

Свершилось: после трех лет конкубината с айфонами (iPhone 4, iPhone 4S, iPhone 5) я решился таки на изменение ориентации и сбежал на андрофон. В нарушении собственного же нерушимого принципа, который так часто проповедовал читателям: «От добра добра не ищут».

Я в самом деле искренне верил, что не ищут. Оказалось — ошибался. Есть в мире вещи, которые будут посильнее добра, выступающего синонимом комфорта и без-сучка-без-задоринкости. Среди таких вещей — банальная скука. Когда минувшей осенью я провозглашал iPhone 5 идеальным телефоном, я не кривил душой: эта элегантная венская сосиска и в самом деле безупречна. Разумеется, не без своих маленьких изъянов (вроде некрасиво царапающегося корпуса да поголовно у всех заваливающейся кнопки включения, которая рано или поздно начинает реагировать на нажатие через раз на пятый), однако по гамбургскому счету iPhone 5 — совершенный телефон.

Проблема оказалась в том, что мне не нужен телефон, а нужен гаджет. То есть некая технотронная штучка, которую можно изучать, исследовать, наполнять новым функционалом. Ничего этого в iPhone 5 нет, потому что iPhone 5 — это абсолютная концептуальная реплика iPhone 4, который, в свою очередь, точно такая же реплика всех предыдущих моделей айфонов за исключением разве что измененного дизайна корпуса.

Получается, что iPhone 5 — это гаджет образца 2007 года! Самым тоскливым элементом этого образца выступает iOS — операционная система с общей для всей продукции Apple идеологией минимализма. Закладки рабочего стола, на который мы вываливаем иконки с программами. Всё. Больше ничего.

Концепция iOS и в самом деле гениальна, поскольку она соответствует ожиданиям и потребностям 99 % рядовых пользователей. Достаточно сказать, что я, человек, который последние 15 лет не просто живет, но буквально дышит гаджетами и IT-технологиями, целых два с половиной года довольствовался минимализмом iOS, удовлетворяя при этом все свои информативно-коммуникационные потребности.

Однако потом … мне стало скучно! Даже когда я вертел iPhone 5 в магазине перед покупкой, восхищаясь традиционным качеством сборки и дизайном, в глазах моих не горел огонь первопроходца. Потому что гореть там было не отчего: смартфоны Apple, как ни прискорбно об этом писать жутко безнадежно стагнируют. Технологии iPhone 5 образца осени 2012 года — это в лучшем случае 2010 год технологического мейнстрима. Пресловутая Роллс-ройсовская концепция («Какова мощность мотора? Достаточная! А в лошадиных силах? Да какая вам разница! Вам это ни к чему!») и в самом деле работает, потому что удовлетворяет запросы массового рынка.

Вот только запросы человека живущего и дышащего техникой несколько отличаются от запросов массового рынка. Одним словом, мне стало жутко безнадежно скучно с айфоном и я возжелал перемен. Разумеется мне захотелось иметь гаджет, который бы по меньшей мере не уступал флагману Apple, а с учетом страшного технологического отставания айфонов, желательно — и опережал мою Пятерку.

В 2013 году, как мы все знаем, были анонсированы дюжины андрофонов, которые по своим технических характеристикам смотрелись на фоне iPhone 5 космическими кораблями против телеги. Из всего этого изобилия я выбрал то, что мне показалось самым совершенным и самым продвинутым во всех отношениях — Samsung Galaxy S4. Возвращаясь с зимовки минувшей пятницей, я попытался купить новинку в навороченном Duty-free международного аэропорта Катара, но там, вопреки мировому старту продаж 26 апреля, о существовании S4 даже не догадывались.

Пришлось покупать смартфон в Москве, хотя этого очень не хотелось делать по причине уже давно ставшего мерзкой традицией завышения цен: повсюду в мире S4 с 16 Гб памяти (других пока не проризводят и не скоро будут) стоит на 150-300 долларов дешевле, чем в России. Ну да ладно — искусство консюмеризма требует жертв, поэтому в субботу я заехал в один из фирменных магазинов Samsung и купил себе новый смартфон (iPhone 5 перешел к жене).

 Что ж, я завел и поехал. Об этих своих первых впечатлениях и хочу поделиться с читателями, многие из которых, полагаю, также серьезно задумываются о покупке S4. Если у моих заметок есть какая-то объективная ценность, то она связана исключительно с контекстом перехода на флагманский андрофон с флагманского айфона: очевидно, что всё без исключения я вижу через призму своего былого опыта, который последние два с половиной года связан с iOS и смартфонами Apple.

Яблочная публика выделяется из окружения феноменальным фанатизмом и религиозно-экстатической приверженностью к своему идолу, поэтому нативных перебежчиков вы почти не отыщите. Под нативными я понимаю яблофанов, которые родились в Яблоке и именно Apple открыла им глаза на мир компьютерных и коммуникационных технологий. Такие нативы полностью зомбированы НЛП-шными техниками внушения и нет на свете силы, способной заставить их отряхнуть сайентологический морок и взглянуть на реальность объективно.

Другое дело — яблофаны пришлые (вроде Старого Голубятника). Такие всегда сохраняют трезвость ума, проявляют гибкость оценок и способны на переходы в любую сторону. По этому причине мне совершенно четко видятся все достоинства и недостатки любых платформ — что iOS, что Android, что Mac OS X, что Windows. В разное время я по разному оцениваю ситуацию и отдаю предпочтение тому, что в данный момент мне приятнее, интереснее и ближе, однако это вовсе не означает, что я не могу отличить черное от белого.

Подведя теоретическую базу, перехожу к тому, что называется hands-on report. Android как среда обитания существенно сложнее iOS. Выражается это практически во всем: в многоуровневой организации пользовательского пространства, в невообразимом (особенно для спартанцев-яблочников) разнообразии настроек, бросающем вызов здравому смыслу, в сложности конфигурации, в глобально отличной парадигме взаимодействия с контентом.

Из всего перечисленного наибольшую сложность для адаптации яблочного человека вызывает именно парадигма взаимодействия с контентом. В iOS мы взаимодействуем с приложениями, через которые выходим на содержание (файлы), в Android мы движемся в обратном направлении — от файлов к приложениям.

Очевидно, что парадигма Android совпадает с парадигмой Windows и *nix, где мы также работаем с файлами и директориями, от которых затем переходим к приложениями. Парадигма iOS полностью продолжает парадигму Mac OS X, в которой нам надлежит, по замыслу Apple, работать с приложениями, не задумываясь о физической локации контента. Что такое видеоклип А? Для пользователя Windows это некий файл вроде videoclip.mp4, который хранится на диске D в директории \abc. Мы запускаем файловый менеджер, находим нужный файл, и далее выбираем нужную программу: для редактирования это будет что-то вроде Adobe Premiere Pro, для простого просмотра — Classic Media Player.

Такая же логика (многие считают ее устаревшей) реализована и в Android — мы работаем от контента к приложениям. На эту же парадигму работает и обилие альтернатив: выбираем файл в файловом менеджере и Android любезно осведомляется, какое приложение мы желаем использовать для открытия этого файла.

В Mac OS X мы не работаем с видео или фотографиями на дисках и директориях. Мы открываем iPhoto или iMovie и видим контент во внутреннем пространстве этих приложений. Подавляющее большинство нативных яблофанов вообще не догадываются о том, что есть какие-то диски и директории — им это ни к чему. У них есть iPhoto, в котором лежат фотографии.

Признаюсь, что я никогда так и не смог привыкнуть к яблочной глобальной парадигме, поэтому главная программа на моем Макбуке, с которой начинается любая моя работа — это Path Finder, аналог форточного Total Commander’a: я ковыряюсь с файлами, сортирую их по директориям, выбираю программы, которые мне нужны для конкретной работы над файлом в данный момент времени. Слава богу, Mac OS X прекрасно позволяет работать в любой парадигме (хотя для нативов, выросших на ОС Надкусана, рекомендуется «правильный» вариант).

На iOS альтернативы для «правильной» — надкусановой — парадигмы нет. В iOS даже нет доступа к файловой системе и файлам как таковым (нужно делать джейлбрейк!): запускаете приложение и уже через него работаете с контентом. Только так и никак иначе.

Стоит ли говорить, что я всегда испытывал внутренний дискомфорт от неорганичного для меня (не яблочного натива) алгоритма работы? Стоит ли объяснять, с какой радостью я приветствовал возвращение к привычной мне норме в Android? Иными словами, работа с контентом на S4 сходу показалась мне и органичной, и знакомой, и комфортной.

К сожалению я заигрался с объемом аки заправский графоман, так что придется отложить рассказ до ближайшей Голубятни. В следующий раз я расскажу об общих впечатлениях от работы конкретно Samsung S4, его функционале, мере «ответа за базар», то есть соответствия реальных возможностей смартфона рекламным заявлениям компании, а также сравню по функционалу и комфортности работы ключевые приложения, отобранные в результате кропотливых поисков в Google Play, с аналогами из iOS.

К оглавлению

Уроки любви к Родине: McAfee патентует технологию обнаружения и блокировки пиратского содержания Сергей Голубицкий

Опубликовано 29 апреля 2013

Вот в чем — в чем, а в празднолюбии копирастическое лобби обвинять не приходится: трудятся ребята не покладая рук, денно и нощно изобретая новые способы борьбы с распространением пиратской заразы. Ладно бы эти способы сводились к одному только примитивному «Не пущать!», ан нет: изобретательность и фантазия копирастов не знает границ.

Раньше самой популярной стратегией было заламывание рук и стращание: устраивали показательные порки со штрафами на 15-25 тысяч долларов, которые впаивали случайно выхваченным из многотысячных потоков домохозяйкам за скачанный десяток-другой контрафактных треков, пытались продавить поисковые системы на жесткую фильтрацию всех варезных сайтов, стращая засудить вусмерть, даже арендовали вертолеты-спецназы для выполнения театральных постановок вроде захвата поместья Толстого Кима.

Когда буффонада в полном объеме потерпела фиаско (поисковые системы отказались от принудительной фильтрации сайтов, а судьи стали создавать прецеденты на основе доктрины first sale и законности реэкспорта товаров, защищенных копирайтом: см. мои «Битву эпохи» «Триумф первой ночи: историческая победа аспиранта над корпоративным гигантом«, «Право первой ночи«) в ход пошли более изысканные методы, которые сегодня составляют негласную основу копирастической борьбы с пиратством.

Попробуйте произвести на Google поиск по названию любого модного попсового шлягера — будь то голливудский блокбастер, макулатура имени Дэна Брауна, либо любой музыкальный трек из национального чарта: подавляющее большинство линков из первой сотни приведет на сайты, предлагающие скачать бесплатно вожделенный фабрикат китч-культуры. Только бога ради не поддавайтесь на провокации и ничего не скачивайте: ничего кроме злостных вирусов и троянских коней вы не получите.

Да-да, именно этим и занимаются сегодня высоконравственные борцуны за интеллектуальную собственность: создают на потоке десятки тысяч ложных «варез»-порталов, которые, якобы, предоставляют возможность бесплатного получения аудио и видеошлягеров, а на самом деле нашпиговывают компьютеры наивных пользователей отборной вирусной заразой.

Делается это, надо так понимать, в назидательных целях: пару-тройку раз безбашенный лемминг запорет себе жесткий диск, а затем, глядишь, и выработается у него рвотный рефлекс на любое предложение в стиле FREE. Так, по крайней мере, представляется копирастам, иначе они бы не тратили миллионы долларов на развертывание сетей псевдо-пиратских порталов.

Сегодня я узнал о еще одном интереснейшем начинании: похоже, к борьбе за чистоту помыслов подвязали уже и разработчиков антивирусного программного обеспечения! Ветеран отрасли McAfee (та самая компания, одноименный отец учредитель которой — Джон МакАфи — недавно был экстрадирован Гватемалой в США по подозрению в убийстве) подал заявку на получение патента (№ WO2013055564 A1) на новую технологию, обеспечивающую изоляцию пользователей от пиратского контента. Предполагается, что разработка McAfee будет массово внедрена на всех уровнях — от корпоративного до частного.

Джон МакАфее, отец-учредитель ветерана антивирусной борьбы, одноименной компании MacAfee, был экстрадирован из Гватемалы в США после того, как Белиз потребовал выдать беглеца по обвинению в убийстве Грегори Фолла

Название патента «Обнаружение и предотвращение нелегального потребления контента в интернете». Полюбуйтесь, как это выглядит:

Все начинается с того, что пользователь безмятежно впечатывает в адресную строку браузера URL какого-то сайта. Запрос на соединение перехватывается и направляется на посреднический сервер, который сначала сравнивает адрес со своим «черным списком», а затем, если URL в нем не обнаруживается, анализирует непосредственно сам сайт. Если веб-страница не содержит запрещенного содержания (в теории — пиратского контента, ну а что там будет на практике — одному богу известно), пользователю позволяется соединиться с сайтом. Если веб-страница скомпрометирована, начинается самое интересное.

Вместо запрошенного сайта патентованная разработка McAfee может предложить на выбор (не пользователя, разумеется, а того, кто будет развертывать весь этот дьявольский комплекс): предупреждение об опасности (с сохранением опции продолжить соединение на свой страх и риск); предупреждение с предложением проследовать на альтернативные онлайн-площадки (надо так понимать — туда, где искомый контент будет не раздаваться бесплатно, а покупаться за деньги); блокировка искомого портала с предложением альтернативных вариантов (см. выше); наконец, блокировка без всяких альтернатив.

Что ж, выбор богатый: от пожурить до наказать. Очень показательно McAfee мотивирует внедрение своего начинания: «Главная причина для озабоченности — это возможное нарушение права Интеллектуальной Собственности (именно так в оригинале — прописными буквами!) вместе с потенциальными финансовыми издержками, связанными с этим нарушением» — поясняет компания свою добрую волю. «Другая причина связана с потенциальной угрозой, которую несут в себе некоторые неавторизованные дистрибуции (контента — С.Г.). Например, нередко неавторизованное распространение материалов в интернете включает в себя и вредоносное содержание (т.е. вирусы и трояны — С.Г.).

В контексте приведенной мотивации вся стратегия копирастической борьбы начинает идеально укладываться в хрестоматийную триаду Дэвида Айка «Проблема — Реакция — Решение»: сначала искусственно создается проблема (в нашем сюжете: открываются тысячи порталов, которые нашпиговывают пиратский контент вирусами), затем вырабатывается рефлекторная реакция отторжения (обыватель, подхватив на желании посмотреть дармовую киношку болезнь на свой компьютер похлеще «негодной хвори», начинает бояться «бесплатного» контента пуще огня), под конец предлагается решение (то самое патентованное MacAfee тотальное вмешательство в частную жизнь пользователей) , которое любезно и безвозмездно возьмет на себя функцию заботливого сторожа от напастей, невзгод и материальных убытков.

Классическая триада Дэвида Айка на примере спектакля 9/11 (иллюстрация из книги «Infinite Love Is The only Truth Everything Else Is Illusion»

MacAfee планирует внедрить свою патентованную технологию в свой флагманский продукт SiteAdvisor, причем делаться это будет как на индивидуальном, так и на корпоративном уровне. Не нужно обладать хваткой Эйнштейна, чтобы предсказать грандиозный успех калифорнийской компании, ибо ее целевая аудитория идеально вписывается в мотивационный план: страх перед денежными штрафами и судебным преследованием за случайно скачанный пиратский контент бросит в объятия MacAfee всю корпоративную тусовку, а страх подхватить гусарскую заразу от архива с пиратированным шлягером Бритни Спирс, заставит обывателей добровольно самоизолироваться от опасного внешнего мира с помощью латекса SiteAdvisor!

К оглавлению

Подпадает ли астрономия под закон о митингах Дмитрий Вибе

Опубликовано 29 апреля 2013

Приношу редакции и читателям свои извинения за задержку с колонкой, но минувшие дни выдались необычно загруженными. В выходные 20-21 апреля мы на обсерватории проводили дни открытых дверей, с 22 по 25 апреля я был в Новосибирске, а 27 апреля немного побыл на фестивале «Астрофест» в Подмосковье.

В Новосибирске мне удалось поучаствовать в работе круглого стола по проблемам популяризации астрономии вообще и планетариев в частности. За эту возможность я очень признателен Сибирской государственной геодезической академии (СГГА). Я сам геодезии не чужд, будучи по образованию астрономом-геодезистом. В стародавние времена на нашей кафедре астрономии и геодезии УрГУ астрономия считалась голубой мечтой, реализовать которую удаётся только самым удачливым и интеллектуально продвинутым; уделом остальных была геодезия. Сказал бы мне кто тогда, что у меня от астрономии будет голова пухнуть, а среди теодолитов я буду бродить с ностальгическим восторгом…

Новосибирск — счастливый город: в нём целых два планетария. Один работает в СГГА, второй, открывшийся чуть больше года назад, — самостоятельно. Прибавьте к этому ещё и собственного производителя любительских телескопов под боком — НПЗ, и картина получится совсем радужной. Тем не менее возвращаться с таких встреч всегда приходится с сокращённым запасом оптимизма. В прошлый раз я обращался к этой теме примерно год назад, и за это время она обрела новые нюансы.

Одной из новых помех стал, как ни странно, закон о митингах. У астрономии есть особая специфика — астрономические мероприятия, в том числе массовые, должны, вообще говоря, приходиться на тёмное время суток. Закон же «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» предписывает все массовые мероприятия заканчивать к 22 часам, за исключением «публичных мероприятий культурного содержания текущего дня по местному времени». Что означает последняя формулировка, сказать сложно. Понятно, что в реальности её текущий смысл зависит от настроения толкователя, то есть должностного лица, к которому нужно обращаться с уведомлением. Наши должностные лица наверняка часто разделяют популярное убеждение, что в телескоп на звёзды можно смотреть и днём, и потому понятно, что попытка организовать наблюдения вечером и ночью вполне может показаться им опасным вольнодумством.

Потом, во многих местах «тротуарная астрономия» не ограничивается только наблюдениями. Попутно проводятся и лекции по астрономии, тут же, рядом с телескопами. Собираются слушатели, перед ними выступает лектор — приглашённый учёный… Допустим, его спросят что-нибудь об отношении власти к науке, он с прямотой римлянина ответит, народ загудит и завозмущается… Где проходит грань между лекцией и выступлением на митинге? Я понимаю, что мои слова отдают паранойей, но кое-где подобные вещи уже происходят.

«Кое-где» — отдельная песня. Когда слушаешь организаторов подобных мероприятий из разных мест России, складывается ощущение, что они приехали не из одной страны, живущей по одним законам. Где-то людей заматывают беготнёй с бумажками, где-то вообще ни с какими проблемами не сталкиваются, а наоборот, говорят о полном взаимопонимании с мэрией, где-то, если в мероприятии участвует молодёжь, для неё пишут справки, объясняющие, почему она находится на улице ночью…

Работа с детьми — тоже вещь в себе и тоже с астрономической спецификой. Если хочется, не ограничиваясь тротуарной астрономией, дать детям какие-то более глубокие познания и привить навыки наблюдения, их нужно вывозить за город. Раньше это делалось систематически. Теперь же сделать это не то чтобы совсем невозможно, но крайне трудоёмко. И никто не гарантирует, что вы, собрав тридцать бумажек, не узнаете за два часа до начала мероприятия, что нужна ещё 31-я, сделать которую вы уже не успеете. А руководство потом скажет: «Все наши запреты — только ради безопасности детей».

Положа руку на сердце, с этим сложно спорить. Мало ли кому какая дурь взбредёт в голову, если он узнает, что в час N по ночной дороге поедет автобус с детьми. Да и в ночном городе много всяких пакостей может приключиться. Или, скажем, наши дни открытых дверей. Часть экскурсий проходит в тёмное время, общего освещения на обсерватории нет, а возле телескопа так и вовсе должно быть максимально темно. Ну как в этой темноте кто-то споткнётся или подвернёт ногу? (Дети у нас бывают только с родителями или педагогами!)

Человеку, который отвечает за выдачу разрешения и при этом не горит огнём просветительского энтузиазма, конечно, проще запретить попадание детей в рискованные ситуации. Ещё кот Базилио знал, что дети ночью должны спать. Но при этом остаётся без решения другая глобальная проблема: падение интереса к научно-технической тематике. Опять же наш собственный пример. Минувшие дни открытых дверей не поразили высокой посещаемостью: к нам пришло всего человек полтораста. При этом звонков было очень много. Но как только звонившие узнавали, что из-за погоды наблюдений в телескоп не будет, они отказывались от поездки, будучи изначально ориентированными на развлечение, а не на лекции по астрономии. При этом лекции-то у нас хорошие. Я своими глазами видел, как даже на днях открытых дверей с ясной погодой народ сбегал от телескопа на лекцию, потому что «там интереснее»!

Я убеждён, что падение интереса к научно-технической тематике связано не с разочарованием в ней, а с тем, что человеку с юного возраста становится труднее узнавать, что этой тематикой вообще можно интересоваться. Из разных мест приходит информация о том, что в домах и дворцах детского творчества сокращается число кружков научной и технической направленности, уступающих место танцам и спорту. Почему? Да потому что у детей и родителей изначально отсутствует представление о том, чем они на этих кружках смогут заниматься. Это, конечно, не основное, а дополнительное образование, но оно в силу своей необязательности является более чувствительным индикатором ориентированности на развлечение, о которой я писал и год назад.

Нам говорят: ищите новые формы. Вот недавний пример: полюбуйтесь на красавцев. Несколько российских астрономических институтов смело названы партнёрами и верными друзьями торговцев сертификатами со звёздными именами, а потом выражена благодарность практически всем обсерваториям Земли. Информация о «друзьях» скопирована с сайтов, фамилии конкретных сотрудников выбраны произвольным образом. Коллеги начали возмущаться, наш институт опубликовал опровержение…

Но есть и другие мнения. Не только в связи с этим конкретным сайтом, но и раньше нет-нет да и звучали предложения: не боритесь с продавцами звёзд, а уешьте их. Начните продавать такие сертификаты сами. У кого человек охотнее купит сертификат, у неведомой фирмы или у «официальной» астрономической организации — института или планетария? Полученные средства можно будет потратить на развитие МТБ российской науки или на пропаганду астрономии — разве же это не благая цель, которая оправдывает любые средства? Люди хотят развлечений — дайте им развлечений! Можно, конечно, и так рассуждать. Деньги не пахнут. Но кого мы привлечём таким образом? И надолго ли?

С другой стороны, я сам не очень представляю, что на самом деле можно было бы сделать, чтобы исправить ситуацию. Мне не кажется, что мы в данном случае (как любят рассуждать сторонники теории заговора) имеем дело с изменой и умыслом. То, что происходило и происходит, есть не более чем следствие длинной и разветвлённой вереницы событий, случившихся за последние десятилетия. То ли следует как-то пытаться переломить тенденцию, то ли можно спокойно ждать, пока маятник не качнётся в другую сторону…

К оглавлению