Цифровой журнал «Компьютерра» № 191

Голубятня: О железном излишестве и смущённом сознании Сергей Голубицкий

Опубликовано 17 сентября 2013

Сегодня у меня не пойми какая по тональности Голубятня — то ли радостная, то ли печальная. Поскольку я сам до конца еще не разобрался, не могу и лопотать адекватно — то ли мажорными фанфарами, то ли минорным нытьём.

Дело в том, что мой Macbook Pro 17″ с матовым экраном окончательно испустил в дух, так и не придя в сознание, и это плохо. В результате пришлось срочно покупать новый ноутбук, и это хорошо. Ноутбук чудовищно дорогой, и это плохо. Зато он совершенно умопомрачительный, и это хорошо. С деньгами у меня сегодня, как и у всей страны, — очень хреново, поэтому свалившиеся как снег на голову непредвиденные расходы — это очень и очень плохо. Производительность моей работы на новом ноутбуке после недели, проведенной на Sony Vaio Z с «Виндой», с ходу возросла раз в 20, не только потому, что Mac-среда для меня привычная, но и потому, что технические характеристики нового ноутбука на порядок (а может — и более) выше моего старого ноутбука образца 2009 года. И это хорошо. Денег все равно жутко жалко, несмотря на удовольствие, и это плохо. Ну и так далее до бесконечности.

Самое поразительное — это, конечно, поведение испустившего дух старого ноутбука. На прошлой неделе я рассказывал, как за день до отъезда из Молдавии главный «струмент» моего труда на ровном месте отказался запускаться и превратился в кирпич — редкое состояние компьютерного гаджета, мне лично знакомое только по общению с Sony PSP.

Сразу по возвращении в Москву отнёс Macbook в мастерскую вместе с «Айпадом» сына, стекло которого я умудрился расколоть также неделей раньше. (И кто-то ещё будет говорить, что астрологические транзиты не оказывают влияния на жизнь человека?) Стекло мне заклеили через час, а вот под ноутбук попросили сутки на диагностику. Сутки плавно перетекли в другие, потом в третьи. На четвертый день мне позвонили и честно признались, что не то что починить, а даже понять, что случилось с моим ноутбуком, чудо-мастера не могут: кирпич кирпичом при полном отсутствии внешних признаков заболевания.

Я, конечно, подивился талантам местных умельцев, оперирующих под яркой бравурной вывеской (не буду называть, чтобы не отнимать у людей хлебушко-маслушко), вежливо отказался от предложения передать ноутбук кому-то там ещё другому, прокатился в мастерскую и забрал покойника.

Спешил по понятным причинам: хотел поскорее добраться до жесткого диска, чтобы перекинуть всю информацию на новый ноутбук, с неизбежностью покупки которого к тому моменту я уже полностью примирился. Дело в том, что неспособность умельцев провести результативную аутопсию лишь усилила мою догадку, которая после штудирования форумов давно уже превратилась в уверенность: в моем ноутбуке сдохла видеокарта.

Во-первых, именно эта поломка тянется мрачным шлейфом за всеми Macbook Pro выпусков 2008–2009 годов: дискретная карта Nvidia в них в прямом смысле слова «закипает», причем не по вине Apple, а из-за брака Nvidia.

Во-вторых, первые ласточки пролетали ещё годом ранее: сначала ноутбук отказывался работать на автономном питании при включенной дискретной карте (только от сети, в противном случае вырубался в течение 10 секунд), затем периодически компьютер стал отключаться даже на интегрированной карте в том случае, когда на неё приходилась большая нагрузка (видеомонтаж AVCHD, например).

Поскольку замена видеокарты (даже если не погорели сопутствующие или какие-нибудь смежные узлы на материнской карте) обходится раза в полтора дороже, чем стоит сегодня весь мой четырехлетний ноутбук, мероприятие это автоматически попадало в категорию иррациональных.

Выбор нового «струмента» на удивление оказался простым. Потому как с моими приоритетами и вкусами выбирать особенно было не из чего. Либо новый «Макбук», либо Dell Precision. 17-дюймовый Dell (модель М6700) отпадал сразу: вес 3 кг 760 г (!) и смешная в РФ цена 105 тысяч рублей, так что оставался 15,6-дюймовый (M4700). Это Intel Core i7-3000, 15.6 LED», 1920×1080, 8192 Mb, 750 Gb, AMD FirePro M4000-v1024Mb, DV DRW, Wi-Fi, упакованные в безрадостного вида коробку весом 2,87 кг. Цена вопроса — 68 тысяч. Слово «безрадостный», впрочем, не передаёт всего ужаса картины: Dell M4700 — это монстр, вышедший аккурат из визуальных предпочтений середины 90-х годов прошлого века. Видимо, так и выглядят эстетические предпочтения инженерной братии в представлении знатока дизайна и видного ИТ-пророка Майкла Делла.

Как бы ни привлекал меня матовый экран, предельные характеристики железа и репутация надёжной рабочей лошадки во флагманской линейке Dell, три антифактора все-таки перевесили: жуткая внешность, вес и Windows. Последнее обстоятельство, конечно, тоже сказалось после недели мучений, проведенной накануне с Sony Vaio Z под Windows 7.

Выходит, деваться некуда: Macbook Pro. Скажу честно: если бы не удивительная ситуация, сложившаяся на российском рынке в сентябре с ценами, я бы, наверное, наступил на горло перфекционизму и отправился-таки менять видеокарту или материнскую плату на своём мёртвом ноутбуке. От безысходности, потому что у меня как были, так и остались не то чтобы претензии, однако же весьма существенная сдержанность в отношении линейки Retina. В первую очередь — это абсолютная неремонтопригодность. Даже замена аккумуляторной батареи превращается в рисковую операцию, поскольку эта батарея наклеена на корпус, а под ней расположен ещё и шлейф тачпада. Про матрицу вообще не говорю: меняется исключительно в сборе со всей крышкой.

Иными словами, Macbook Pro Retina, будучи без малейшего преувеличения (собственно говоря, в этом никто никогда и не сомневался) абсолютно лучшим ноутбуком, существующим последние полтора года на мировом рынке, является нерациональным приобретением. И этим сильно напоминает любой предмет роскоши (от спортивной машины до швейцарских часов): обслуживание стоит таких денег, что нужно ОЧЕНЬ любить Совершенство, чтобы решиться на такой подвиг.

У меня подвига не получилось, потому что до сих пор переживаю иррациональность приобретения. Единственное, что успокаивает, так это помянутая ценовая конъюнктура, которая позволила купить новый ноутбук за очень хорошую цену. Если вы отправитесь в российский магазин Apple, то ужаснётесь: моя модель — Macbook Pro Retina ME665 (обновленная в 2013 году серия) с четырёхъядерным Intel Core i7 2,7 ГГц, память 16384 Мб DDR3L, 1600 МГц, SSD на 512 Гб и 15-дюймовым экраном с разрешением 2880×1800 — стоит там… 109 тысяч 990 рублей!!!

У всех остальных «официалов» цена варьирует от 98 тысяч до 135!!! Я даже представить не могу, на каких идиотов рассчитаны подобные ценники. Впрочем, догадываюсь, что дело тут не в россиянах, а в политике Apple, которую я не в состоянии рационализировать. Сравните наши цены со стоимостью той же модели в родном американском App Store — $2 799 (93 200 рублей):

Даже на Amazon.com стоимость ME665 находится в том же порядке цен ($2 599).

Ну а теперь самое интересное: сегодня в Москве можно купить запечатанную коробку с ME656 LL/A (модель для американского рынка) за 77–78 тысяч рублей, что соответствует $2 300. 110 тысяч и 77 тысяч — согласитесь, большая разница.

Причина столь фантастических по привлекательности предложений, на мой взгляд, объясняется грядущими ожиданиями обновления линейки Macbook Pro 15 на гипотетической презентации 15 октября. Грех было не воспользоваться удачным совпадением.

Что касается самого ноутбука, то тут ничего оригинального мне добавить не получится, потому как всё давно уже сказано: совершенство — оно совершенство и есть. 15,4-дюймовый ноутбук феноменальной мощности уровня рабочей графической станции, весящий 2 килограмма, невообразимой грациозности, изящества и субтильности (толщина по всему корпусу — 18 миллиметров!) и с разрешением экрана 2880 на 1800 пикселей — это просто чудо.

Единственное, что я всё-таки хотел бы отметить, так это WOW-эффект экрана. Даже после нового «Айпада» (также с разрешением Retina) он шокирует какой-то нереальной яркостью и сочностью красок. Добавьте сюда реальные 5 часов работы от одного заряда (анонсировано 7 часов, но это, видимо, при всех выключенных интерфейсах связи и на минимальной яркости: для меня это совершенно бессмысленный modus laborandi) — и вы получите идеальную комбинацию для извлечения наслаждения из общения с компьютерами.

К оглавлению

Младшая сестра-дурнушка наконец-то собралась замуж Сергей Голубицкий

Опубликовано 16 сентября 2013

В пятницу компания Twitter в запредельно местечковой и неуместной форме оповестила мировую общественность о намерении выйти наконец-то на биржу. Оповестила — ну кто бы сомневался! — игривым твитом:

Я специально сохранил на скриншоте несколько комментариев, чтобы у читателей сложилось адекватное представление об уровне аудитории, на которую сервис микроблогов, видимо, желал произвести впечатление своим сенсационным признанием.

В том, что оно «сенсационное», сомнений нет никаких, поскольку разговоры о выходе на биржу этой социальной сети ведутся уже как минимум года три. Впрочем, реакция Twitter на эти разговоры была столь же неуместной, как и пятничный твит. Создавалось впечатление, что компания ощущает себя кем-то вроде невесты на выданье, невесты, явно пересидевшей в девичестве, однако мнения о себе высокого и не по фасаду капризной и разборчивой: то ей жених не приглянулся (венчурные капиталисты попадаются шибко жадные), то погода для свадебного банкета неподходящая (рыночная конъюнктура хромает).

На самом деле Twitter можно было понять — и три года назад, и сегодня. Компания как не была уверена в верности биржевого сценария тогда, так не уверена и сейчас, иначе новость, обладающая потенциалом захватить первые страницы всех профильных ИТ и финансовых изданий, и подавалась бы адекватно (а не в жеманно-ёрнической манере) и резонанс вызывала бы соответствующий.

А так… А так всё получилось скомканно и без сюрпризов: пара–тройка путаных комментариев «специалистов» рынка на обочине большой прессы, шуточки-прибауточки на площадках социальных сетей да неуклюже-неловкая попытка знатока go public-гешефтов Цукерберга предсказать будущее.

С Цукера мы, пожалуй, и начнём наш разбор полетов. Приемного отца «Фейсбука» спросили в минувшую среду на конференции TechCruch Disrupt в Сан-Франциско о том, как бы так «Твиттеру» удачнее изловчиться, чтобы вывести свое дело на биржу. Отец ответил такую чушь, что невозможно удержаться от дословного цитирования: «Необходимо знать всё о своей компании. Нужно сфокусироваться на том, чтобы делать правильные вещи».

Любой ответственный человек, наверное, под землю провалился бы от стыда после такой реплики, но Цукерберг, во-первых, аутист, во-вторых, у него много миллиардов долларов, поэтому ему можно. Тем более что ему ещё и всё равно.

Ну а если серьёзно, то CEO Facebook ответил так, как только и можно было ответить, — никак! Потому что Twitter ничего нельзя посоветовать по данному вопросу, и он об этом сам прекрасно знает, оттого и тянет до последнего.

Что же «не так» с социальной сетью, которая насчитывает более 200 миллионов подписчиков? Как такой потенциал может бояться либо испытывать сложности от процедуры go public? Попробуем разобраться.

Начнем с мотивации. На самом деле не всё так однозначно с добровольным превращением частной компании в публичную. Разумеется, на информационную поверхность по большей части попадают лишь правильные (вернее — политкорректные) мотивы: развивать бизнес, выйти на новые уровни, недостижимые в рамках частного владения, приносить пользу людям, ну и тому подобные глупости. Не буду оспаривать абсурдность тезиса о «недостижимых уровнях»: лучше об этом послушать аргументацию Майкла Делла или присмотреться к бизнесу Cargill, Koch Industries, Mars, Bechtel или Ernst & Young (почти обо всех этих гигантах я писал в «Бизнес-журнале», поэтому при желании читатели могут углубиться в красочную фактуру, иллюстрирующую неоспоримые преимущества частной формы собственности над публичной).

Скажу лишь, основываясь на знании бесчисленных корпоративных биографий, что в 9 случаях из 10 главным мотивом go public выступает такое простое человеческое желание, как жажда разбогатеть! Именно под это желание подводится потом теоретическая база из общественно-полезных и гражданско-патриотических мотивов, которые так любят обсуждать «специалисты».

Ставим вопрос ребром: почему владельцы Twitter (Джек Дорси, Виз Стоун и Дик Костоло) так долго не решаются выйти на биржу? Да потому, что они не уверены в успехе мероприятия! При этом истинная мотивация для получения публичного статуса совершенно не имеет значения: при любой мотивации — от жажды денег до амбиций общественной пользы — шансы Twitter на успешное IPO очень маленькие. И дело тут не в конъюнктуре рынка, а в специфике самого бизнеса.

О том, что эта специфика вызывает реальные затруднения, можно судить по комментариям «специалистов», которые последовали после пятничного анонса. Если отбросить шелуху терминологической фени, то мы увидим точно такую же бессмыслицу, что и в «рекомендации» Цукерберга. Для иллюстрации я выбрал не абы кого, а Брайана Блау, аналитика — ни много ни мало — Gartner.

Начинает Брайан издалека: «Это превосходный шаг для Twitter. Компания растет, выходит из пеленок, мужает… такие вот дела. И это (выход на биржу. - С. Г.) обеспечивает для компании стабильное будущее». Тут аналитик, видимо, понимает, что получается не ахти как убедительно, поэтому добавляет конкретики: «IPO создаёт масштабирование, которое может поставить Twitter в один ряд с Facebook или Apple». Вона как! Да и вообще — чем чёрт не шутит: «Тип социальной сети, которую представляет сайт Twitter, до сих пор не был никем реплицирован».

Короче, вы понимаете: людям нечего сказать! Вообще нечего! Почему? Всё очень просто: тип социальной сети Twitter и в самом деле уникален, причем эта уникальность может существовать только до тех пор, пока не начнется её коммерциализация! Как только компания Twitter станет публичной, ей придется радикально менять всю парадигму бизнеса, потому что у публичной компании одна-единственная парадигма — постоянно (и к тому же желательно как можно быстрее) демонстрировать прибыль перед акционерами!

Тонкость в том, что этим акционерам вовсе не обязательно выплачивать дивиденды, однако демонстрировать прибыль нужно нон-стоп. Стоит лишь на мгновение остановиться, как начнется обвал акций, акционеры не смогут заработать на капитализации, начнут сбрасывать бумаги по второму кругу, и в конце концов компания выйдет из фавора на рынке — а это равносильно физическому уничтожению, потому что вернуться в фавор за всю историю фондового рынка удавалось единицам.

Из этого расклада биржевых карт вытекают и все дефекты публичного бизнеса: тотальная коммерциализация бизнеса, предпочтение доллару, заработанному сегодня, перед 10 долларами, но в отдаленной перспективе, постоянные гешефты с отчётностью (перенос пассивов всеми правдами и неправдами на грядущие периоды, учёт доходов будущих периодов не по факту кредитования счёта, а по подписанию договора и проч. бесчисленные хитрости, обеспечивающие праздничную квартальную отчётность).

Проблема Twitter в том, что эта социальная сеть не поддается коммерциализации традиционными способами. Интерфейс её таков, что в нём физически невозможно размещать рекламу: разве только спамить, рассылая непрошеные твиты. Интересно, сколько продержится пользователь в Сети, если его начнут заваливать рекламными твитами: день? неделю? месяц? Но потом же всё равно сбежит!

Никто не сомневается, что Twitter очень хочется выйти на биржу. И все затяжки и задержки вызваны тем, что компания пока еще не знает наверняка, какую бы придумать хитрость, чтобы выйти на максимально безболезненную для пользователей коммерциализацию социальной сети. Буквально накануне анонса запланированного IPO сервис микроблогов купил MoPub — компанию, разработавшую единую платформу для консолидации разнообразных форм мобильной рекламы.

Очевидно, что Twitter, отчаявшись «рекламизировать» собственную веб-площадку, делает теперь ставку на интерфейс мобильных приложений. Тренд, безусловно, модный, однако, на мой взгляд, такой же безнадёжный. Дело ведь не в площадках и интерфейсах, а в принципе, на котором держится вся привлекательность социальной сети по обмену краткими сообщениями: люди не для того пошли на добровольную жертву принудительной лаконичности (140 знаков!), чтобы наблюдать, как их твиты разбавляют баннерами или контекстной рекламой. Как только это начнется (а начнётся в случае выхода на биржу непременно и сразу!), тут же все из Twitter и побегут.

Видите в левом углу столбик с хештегами — «Актуальные темы в мире»? Думаю, именно через эту лазейку начнется ползучая коммерциализация Twitter!

Единственная реалистичная надежда на ненавязчивую коммерциализацию — это тонкая работа с хештегами и целевой рекламой, обладающей максимально высокой степенью «попадания». Задача сложнейшая, но реалистичная. Думаю, «Твиттер» давно ею озаботился и наверняка что-то там серьёзное наработал, раз решился, наконец, выходить на биржу. Проблема, однако, в том, что никакие наработки ещё не были обкатаны на практике. А значит, придется играть вслепую, причём в реверсивном порядке: сначала выходить на биржу, затем коммерциализировать социальную сеть.

Даже если эта коммерциализация будет проводиться предельно тонкими методами (та самая точечная целевая реклама и манипуляция хештегами), никто не возьмётся предсказать, как отреагируют пользователи даже на столь тактичное посягательство на привычный статус ads-free любимой соцсети.

Одним словом, как ни крути, а IPO Twitter обещает стать предельно рискованным предприятием, и я лично ни за какие коврижки не согласился бы разделить стартовые риски этой авантюры.

К оглавлению

Голубятня: Рецепт успеха Великого Гэтсби Сергей Голубицкий

Опубликовано 21 сентября 2013

Зачем разлучница-судьба - Всегда любви помеха? И почему любовь — раба Достатка и успеха?

В мае состоялась премьера «Великого Гэтсби», пятая по счету экранизация романа Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда (предыдущие были в 1926, 1949, 1974 и 2000 гг.), снятая австралийским режиссером Базом Лурманном. Зрители знают Лурманна по единственному и очень странному фильму — Moulin Rouge! (2001) с Николь Кидман в главной роли. У австралийца есть еще несколько полнометражных и с полдюжины короткометражных картин, однако все они совсем неприметны.

Экранизацию База Лурманна можно смело считать успешной и не только потому, что кассовые сборы получились блестящими (бюджет 105 млн долларов, продажи на август — уже 145 млн), а потому, что фильм однозначно понравился зрителям, причем независимо от гражданской и национальной принадлежности. Я читал множество восторженных отзывов о «Великом Гэтсби» от американских зрителей, равно как и выслушал страстные похвалы от соотечественников. Сам я фильм посмотрел вчера вечером, и он мне однозначно понравился, поэтому с чистой совестью рекомендую к просмотру всем любителям кино как развлечения. Увы, не более того.

Вообще же это великий парадокс нашего времени, которое позволяет создавать эстетический продукт весьма добротного качества без малейшего намека на глубину. Раньше это было немыслимо: любое художественное произведение, лишенное эстетической мощи и напряжения мысли, выглядело жалко и убого. Сегодня все спасают технологии. Компьютерная графика, реально не отличимая от реальности, возможности операторской съемки, которые каких-нибудь 15 лет назад выглядели фантастикой, способны компенсировать любые издержки сюжета, диалогов и даже актерской игры (хотя с последним — сложнее).

«Великий Гэтсби» База Лурманна — очень высококачественное кино, причем на всех уровнях: монтаж, камера, костюмы, компьютерная графика — на пределе современных возможностей. Игра актеров умопомрачительна, потому как сами актеры гениальны: Леонардо ДиКаприо (в роли Джея Гэтсби), Тоуби Макгуайр (Ник Каррауэй), Джоэл Эджертон (Том Бьюкэнан), Кэри Маллиган (Дэйзи Бьюкэнан) и даже едва мелькнувший в эпизоде Амитабх Баччан (Меер Вольфшайм) бесподобны в каждом своем жесте и реплике.

Вся эта алхимия отливается в два с половиной часа визуального наслаждения, дополненного роскошной звуковой дорожкой. Не случайно soundtrack фильма, изданный на CD, пользуется едва ли не большей популярностью, чем сама картина. Особенно мне бы хотелось выделить молодую певицу, которую однозначно ожидает великое будущее (если, правда, она не сопьется: в 13-летнем возрасте ее уже лечили от серьезного алкоголизма) — Лану дель Реи, исполняющую в фильме композицию «Young and Beautiful»).

Что же тогда в «Великом Гэтсби» не так? Читатель наверняка догадался, что Старый Голубятник чем-то недоволен, иначе не было бы столько суперлатива (у меня всегда так: начинаю захваливать без меры, будь уверен — дело не чисто :)

Я даже не знаю, с чем у фильма больше проблем: со Скоттом Фитцджеральдом или и желанием режиссера во что бы то ни стало всем понравиться. Наверное, и с тем, и с другим. Дело в том, что писатель, которого шаблонно называют «певцом эпохи джаза», являет собой образец житейской трагедии. Свою жизнь Скотт сравнивал с cracked plate, разбитой тарелкой: мучительное и долгое восхождение к славе и борьба за руку и сердце любимой женщины, короткий период ошеломительного успеха, богатства и беспечности, которые сменяются невыносимым горем — любимая жена Зельда начинает тихо сходить с ума и под конец полностью лишается рассудка. Сам Фитцджеральд умер от разрыва сердца в возрасте 44 лет.

Трагедия жизни отпечаталась в каждом слове писателя. Все его романы переполнены такой неизбывной тоской и беспросветной печалью, что они просто не передаются адекватной транскрипцией (скажем, средствами кинематографии) без того, чтобы не разрушить сюжетную канву произведения.

Получается парадоксальная ситуация: если мы хотим адекватно передать дух романа Фитцджеральда (то, что я когда-то, адаптируя в литературоведении теорию Вальтера Беньямина, определил как «ауру художественного произведения»), необходимо жертвовать сюжетом, поскольку этот дух скрывается в слове и языке, которые умирают в сценарном диалоге. В кино правит балом визуальный ряд, а это — сюжет и графика, но никак не слово.

Все без исключения экранизации романов Фитцджеральда хватаются, разумеется, за сюжет (потому что иначе ничего снять, скорее всего, невозможно), в результате писатель умирает, дух его литературы умирает, трагическая напряженность его мысли умирает, а вместо нее остается какая-то плоская пошлость на уровне фольклора.

Что такое «Великий Гэтсби» без подлинной ауры этого романа (которая кроется в художественном языке)? Это невозможная пошлость на ментальном уровне пасторального английского романтизма XVIII века! Того самого Роберта Бернса, чьи трогательно-детские стихи я заимствовал для эпиграфа. Богатство и любовь, бедность и любовь, любовь выше богатства, богатство убивает любовь и тому подобная катастрофа для искусства даже уровня начала ХХ века. Не говоря уже про 2013 год.

Это уже не искусство в полном смысле этого слова (а именно искусством были романы Фитцджеральда), это народный лубок. Уровня индийского кино. Или современного Голливуда, который от индийского кино уже не отличается ни на йоту.

Баз Лурманн пошел, однако, еще дальше. Своим желанием всем угодить он довел фактуру романа Фитцджеральда до какого-то фантасмагорического абсурда, сначала растворив в бернсовском лубке душевный надрыв писателя, а затем прихлопнув остатки иллюзий Фитцджеральда таким политкорректным повидлом, что хочется вешаться. Это я о неграх, которые рассекают по Нью-Йорку на роскошных лимузинах с шампанским под музыку рэпа и исчадье ада Меере Вольфшайме, исполнением роли которого осчастливили индуса Амитабха Баччана.

Что же мы получили в итоге? Хорошее и очень зрелищное кино — об этом я сказал с самого начала. То есть как развлечение «Великий Гэтсби» База Лурманна — превосходен. Но это — если совсем ни о чем не думать. Как только зритель начинает думать (не надо, не надо этого делать!), то выходит швах: гениальные актеры выкладываются без остатка для того, чтобы разыграть на экране совершенно пошлую, не имеющую ни малейшего отношения к жизни commedia del’arte. Ярмарочный балаган о том, как нищий пройдоха, занимаясь бутлегерством, сколачивает бандитское состояние, но не ради наживы (?), а ради того, чтобы снова завоевать женщину, которую любил пять лет назад и которая давно вышла замуж за другого! Женщина, увы, не соответствует его высоким идеалам, однако в этот момент едва наметившуюся настоящую и глубокую трагедию разрешает плебейка-судьба — роковым и нелепым выстрелом.

Роман Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда совершенно не об этом. Он вообще о другом. Зато у База Лурманна ничего, кроме «Зачем разлучница-судьба / Всегда любви помеха? / И почему любовь — раба / Достатка и успеха?», не получается. Народная драма глазами Beyoncé и Jay-Z.

Закончить реплику хочу парадоксом, с которого и начал: «Великий Гэтсби» База Лурманна — замечательное кино, которое смотрится на одном дыхании. Почти так же, как и все остальные современные народные лубки из Голливуда от «Титаника» до «Заплати дальше».

Жаль Владимир Ильич Ульянов (Ленин) не дожил до наших дней: он бы наверняка порадовался тому, что искусство наконец-то стало бескомпромиссно народным!

К оглавлению

Цукергейтс — орёл и решка неомальтузианства Сергей Голубицкий

Опубликовано 20 сентября 2013

Питер Зингер из Slate отписал панегирик цифровым технологиям («The World Wide Web Should Actually Be Worldwide»), который прямо-таки вывел меня из равновесия. Я давно подозревал, что зреет какая-то яростная схизма между картиной мира, воображаемой западными коллегами, и моим собственным видением, однако не мог предположить, что расхождения столь глубоки и принципиальны.

Питер Зингер противопоставляет новую гуманитарную инициативу Марка Цукерберга, наполненную по мысли колумниста интуитивным чутьём будущего, приземленной концепции Билла Гейтса, которую богатый софтодел реализует через свой благотворительный фонд. Зингер занимает однозначно сторону отца Facebook, пусть и допускает «новые риски и болезненные этические моменты» в его гуманитарной инициативе. Хотя доля истины есть и в бескрылой благотворительности отца Microsoft.

На мой скромный взгляд, никакой принципиальной разницы между обеими гуманитарными инициативами нет, ибо обе они не только отражают иллюзорную картину мира, но и несут безусловное зло тем, кого меценатствующие коммерсанты якобы стремятся облагодетельствовать. Столь радикальное отторжение с моей стороны вовсе не означает, что Цукерберг и Гейтс действуют со злым умыслом. Как раз наоборот: я нисколько не сомневаюсь, что оба мецената искренне верят в свою добрую миссию и имеют благие намерения. Совсем другое дело, что вера эта строится если не на культурологической галлюцинации, то как минимум на глубоком диссонансе, существующем между западной цивилизацией и остальным миром.

Я сознательно переставил местами введение в тему и собственные из нее выводы, чтобы не давить на читателя, а, напротив, подвигнуть его на самостоятельное осмысление и оценку. Переходим теперь к сути дела.

В августе 2013 года Марк Цукерберг основал всемирное сообщество Internet.org, в которое привлек ряд ведущих ИТ-корпораций: Ericsson, Mediatek, Opera, Samsung, Facebook, Nokia и Qualcomm. Лейтмотивом объединения стал вполне предсказуемый мотив: «Internet.org — это всемирное партнёрство между лидерами в области технологий, некоммерческими организациями, местными сообществами и экспертами, объединяющими усилия, чтобы обеспечить доступ к интернету двум третям населения мира, которые не имеют его».

Иными словами, Internet.org собирается организовать доступ к мировой компьютерной сети всем без исключения жителям нашей планеты. Зачем? Затем, что партнеры Internet.org «верят в невероятные возможности общества в мире глобального взаимодействия».

Питер Зингер подводит следующую философскую базу под апологетику гуманитарной инициативы Марка Цукерберга:

— мир сегодня принципиально unequal, и среди множества форм неравенства (раса, нация, материальное благосостояние, уровень образования, классовая и кастовая принадлежность и т. п.) доступ к интернету / отсутствие такового является едва ли не самым важным, поскольку только этот фактор обладает потенциалом преодолеть все остальные формы неравенства. (Очень интересная мысль, между прочим!) Иными словами, если предоставить всем людям доступ к интернету, эти люди сами изыщут возможности (либо многократно облегчат достижение) для преодоления всех прочих форм неравенства (в образовании, материальном благосостоянии и т. п.); — масштабы интернет-неравенства колоссальны: сегодня 2 миллиарда людей живут в Цифровой Эпохе, однако ещё 5 миллиардов — в Эпохе Бумажной.

Жизнь в Цифровой Эпохе открывает перед людьми уникальные преимущества — например:

— мгновенный и бесплатный доступ к практически неограниченным ресурсам в любой сфере знаний. В Бумажной Эпохе для получения какого-то специфического знания требовался поход в библиотеку и долгие часы поиска информации в каталогах и книгах. С помощью интернета ответ на любой вопрос отделяется несколькими кликами мыши в поисковой системе; — быстрая и бесплатная коммуникация в любой форме — текст, аудио и видео. В Бумажной Эпохе общение с друзьями, отделёнными от нас тысячью километров, происходило по почте с двухнедельными перерывами между письмами (в лучшем случае!), поскольку международные телефонные звонки были баснословно затратными. О видеообщении в стиле Skype мы могли мечтать лишь на страницах научно-фантастических книжек; — возможность для простых людей получать с помощью интернета всю необходимую информацию по оказанию первой медицинской помощи, а также общаться с медицинским персоналом дистанционно, что актуально в ситуации, когда до ближайшей больницы — десятки и сотни километров (не такая уж и редкость во множестве стран мира).

Питер Зингер допускает наличие негативных аспектов организации тотального доступа к интернету в мире — правда, в качестве примера называет лишь два: сетевые мошенники получат доступ к колоссальной аудитории наивных, незащищённых и никем не окученных лохов (политкорректно лохи зовутся «gullible audience»), а также случится ещё более масштабное нарушение копирайта (что, по мысли Зингера, совсем не страшно, потому что новые аудитории оборванцев (опять же политкорректно — «the poor») в любом случае никогда бы не купили книги или другие защищенные копирайтом продукты.

Светлой утопии Марка Цукерберга противопоставляется, как я уже сказал, филантропия от сохи Билла Гейтса, которая Питеру Зингеру не очень нравится. Так, Билл Гейтс считает, что интернет-доступ не входит в число первичных необходимостей в беднейших странах мира. Гораздо важнее бороться с поносом и малярией (это дословно). Зингер думает, что такой подход не учитывает масштабного взгляда на возможности Всемирной сети по преодолению тех самых поноса и малярии и улучшению жизни бедного землянина: «Если фермер получит доступ к более точным предсказаниям благоприятных условий для посадки сельхозкультур или сможет продавать свой урожай по более высоким ценам (через интернет. - С. Г.), этот фермер гораздо эффективнее начнет преодолевать сложности с санитарией, у его детей не будет поноса, а над кроватями будут висеть защитные сетки, которые уберегут семью от малярии».

Даже если абстрагироваться от последней цитаты (из которой ясно как божий день, что пишущий человек Зингер в жизни своей не встречал не то что зимбабвийского, но даже американского фермера), все равно невозможно удержаться от критики этого бреда в полной его совокупности — от дистопии (именно так!) Цукерберга до утопии Гейтса вместе со всеми интерпретациями этих ересей Питером Зингером.

Проблема не в том, что истинный мотив человеколюбивого аутиста-мизантропа Цукерберга скрывается не в заботе об обеспечении видеосвязи по «Скайпу» жителям зулусских и индонезийских деревень, а в глобальном расширении аудитории «Фейсбука» (отдадим должное: Зингер допускает и такую возможность, однако приветствует вероятную корыстную мотивацию Цукерберга, поскольку она совпадает с объективной потребностью мира в «равенстве и свободе»). И не в том, что Bill & Melinda Gates Foundation не только занимается вакцинацией от СПИДа и малярии, но и энергично проталкивает в третьем мире последнюю мальтузианскую уловку — концепцию планирования семьи. Проблема в каком-то патологическом нежелании западных интеллектуалов воспринимать мир с равноправных позиций!

Западный мыслитель идет в мир с факелом. С факелом знания, одному ему известного, и горит желанием (почти) бескорыстно поделиться. Думаете, западный мыслитель не догадывается о том, что его видение мира, его представление о том, что такое хорошо и что такое плохо (во всём спектре — от благостной концепции прав личности до дьявольской пропаганды сексуальной патологии), может вступать в противоречие с культурами и цивилизациями, которые подвергаются западной интеллектуальной экспансии? Ещё как понимает! Тот же Питер Зингер допустил возникновение «новых рисков и болезненных этических моментов».

Но дальше, дальше-то что: хрен с вашими этическими моментами, потому что мы и только мы знаем, как вам лучше жить, думать, развиваться! А ваше унтерменшное дело — разинуть тряпочку и благоговейно впитывать Высшую Мудрость. Нашу западную мудрость!

И вот эта исходная установка, подлежащая всем без исключения формам западной благотворительности, независимо от инкарнации (Цукерберг или Гейтс), вызывает у меня яростное неприятие. До скрежета зубовного. Для меня это всё выглядит омерзительным Цукергейтсом, современной формой неоколониализма. Единственная разумная реакция на этот Цукергейтс — символическое сожжение звездно-полосатого флага, чем периодически и занимаются обитатели разных уголков планеты.

P. S. Обратите внимание: когда в новостях CNN или BBC проходят сюжеты об очередной кремации символов западной государственности, в эфире не звучит ни осуждение, ни возмущение! Не потому, что уже привыкли, а потому, что изначально нет ничего в душе, кроме дьявольского высокомерия: «Жгут флаг? Так ведь не ведают же несчастные туземцы, что творят!»

К оглавлению

Рон Уэйн — подстрочное примечание в чужой истории, или Кое-что о критериях счастья Сергей Голубицкий

Опубликовано 19 сентября 2013

Сегодня маленький юбилей — 100-ый «Битый Пиксель», поэтому тему подобрал исключительно позитивную. 12 сентября Next Shark (замечательный ИТ-портал — всем рекомендую!) опубликовал видеоинтервью с текстовыми комментариями, которое дал изданию Рон Уэйн, один из троих учредителей Apple.

Начну, однако, с печального: человек устроен таким образом, что Рон Уэйн обречен на вхождение в историю именно так, как сам и определил, — «подстрочным примечанием в чуждой истории». Мимо будущего пройдут и аргументы Рона Уэйна в защиту своего поступка, и безусловные признаки счастья, которые отметили долгую и интересную жизнь этого человека.

Поступок, о котором идет речь, то самое «подстрочное примечание» — это легендарный отказ Рона Уэйна на 13-ый день от доли, которую он получил при учреждении компании Apple. За свои 10% Джобс и Возняк выплатили Рону $800. Сегодня эта доля оценивается в $35 млрд!

Да что там сегодня: прибыль стартап Apple стал приносить с первого же года после учреждения: в 1976-м доход от продаж составил $174 тыс., в 77-м — уже $2,7 млн, в 78-м — $7,8 млн, а в 80-м — $117 млн.

Как бы там ни было, $35 млрд против $800 — вот цена, которую заплатил Рон Уэйн за право собственного выбора. И теперь, похоже, последние лет 15 только тем и занимается, что отбивается от журналистов, объясняя и оправдывая своё решение.

Начнём с аргументации. Рон Уэйн объясняет свой отказ от участия в Apple в первую очередь прошлым отрицательным опытом. Пятью годами ранее ему уже приходилось учреждать стартап (планировавший производство слот-машин), который быстро развалился, и инженер потерял свои хоть и скромные, но все же инвестиции.

Кроме того, Рону Уэйну, в отличие от Стива Джобса и Стива Возняка, было что реально терять: «Для меня отказ был чисто деловым решением. У Джобса и Возняка на тот момент не было и двух центов за душой. У меня же был дом, была машина, был сберегательный счёт в банке. Мне очень легко было достать».

Наконец, последняя и, на мой взгляд, основная причина отказа Уэйна от участия в предприятии, которому в скором будущем было предначертано достичь эпохальных вершин: «Мне было тогда за сорок, а этим ребятишкам едва перевалило за 20. И они были настоящим ураганом».

Очевидно, что решение по горячим следам Рон Уэйн принимал скорее на эмоциональном, чем на глубоко рациональном уровне. В конце концов, 800 долларов — не такие великие деньги, чтобы обменивать на них даже эфемерный шанс заработать состояние на участии в ИТ-стартапе в эпоху зарождения самого понятия ИТ.

Отдадим должное аналитическим способностям Рона: со временем он сумел рационализировать свои подсознательные страхи и подвести под них более капитальную базу. Скажем, вот эту: «У меня были все основания полагать, что Джобс планировал для меня в Apple должность разработчика и управляющего системы документации, создателя информационного подразделения… Последнее, о чём я тогда мечтал, — это провести следующие 20 лет жизни в большом помещении на задворках офиса за перекладыванием с места на место бумажек».  В конце концов, Уэйн был инженером, и ему нравилась именно инженерная работа. Он долгие годы трудился в Atari, затем короткое время — в Lawrence Livermore Labs. В 1980 году открыл собственный магазинчик по продаже марок, монет и других коллекционных объектов: именно в этих игрушках находила успокоение душа инженера! Дела пошли столь замечательно, что уже через два месяца Уэйн уволился из Lawrence Livermore Labs и сосредоточился на торговле любимыми цацками.

Что-то в гороскопе Рона Уэйна было однозначно прописано со знаком минус по части коммерции, потому что через два года его Wayne’s Philatelics полностью разорился (не потому, что он был плохим коммерсантом, а потому что обвалился рынок нумизматики и филателии!). Три года Рон пытался работать на дому, готовя технологическую документацию для компании Scientific Technology Systems (какая жуткая все-таки ирония судьбы: именно это занятие и планировал под Уэйна в Apple Стив Джобс), перебиваясь от одного случайного договора к другому.

В 1985-м — ещё одна проказа судьбы: Рон Уэйн устраивается в штат калифорнийскую Thor Electronics, где его основной обязанностью становится дизайн нового поколения слот-машин. (Ну чем не перифраз первого провального стартапа в жизни!)

В скором времени Thor Electronics переквалифицировалась с игровых аппаратов на военные спецзаказы (интересно — какие? :-) ), и инженер Уэйн окончательно оказался не у дел. Да и пенсия уже была на носу. Рон уволился и с тех пор занимается потихоньку любимым делом — меняет / приторговывает марками и старыми монетами, не выходя из дому. Уже почти четверть века.

Обидно ли было Уэйну в душе за упущенную возможность разбогатеть? Что бы он ни говорил в многочисленных интервью, думаю, что обидно. За долгие годы, однако, инженер научился сублимировать свои переживания, придавая им форму стоического приятия того, что ты не в силах изменить.

К слову сказать, звёзды и в самом деле разыгрывают из судьбы Рона Уэйна какую-то многоактную пьесу с суровыми кармическими уроками: в 90-е годы из его флоридского дома похитили коллекцию золота, серебра и старинных монет, в которую инженер вложил все свои сбережения! Он перенес и этот удар, сохранив приверженность стоической философии: «Все меня постоянно спрашивают, не хотелось ли мне рвать на себе волосы и лезть на стену? Мой ответ всегда был простым и отражал мои искренние чувства: что, по-вашему, я должен был делать? Убиваться до бесконечности? То, что случилось, — случилось. И мне с этим жить. Когда что-то с вами случается, вы просто живёте с этим дальше, и больше ничего».

Надеюсь, что читатели не пожалеют получаса и просмотрят видеоинтервью Рона Уэйна, чтобы составить собственное мнение об этом человеке, мере его искренности и наличии в его душе переживаний по поводу недополученных от жизни 35 миллиардов долларов. Со своей стороны хотелось бы ещё добавить чуточку обывательской пошлости — для полноты картины и рельефности нравственного выбора.

Недавно Рону Уэйну исполнилось 79 лет. Он скромно живёт в своем домике во Флориде, по-прежнему собирает марки, внимательно следит за развитием трендов в любимых ИТ. Стив Джобс был моложе Уэйна на 20 лет. Стив Джобс уже два года как лежит в земле.

Был ли счастлив Стив Джобс? Счастлив ли Рон Уэйн?

Счастлив ли Стив Возняк, не пропускающий ни одной конференции Apple, на которых он скромно сидит в средних рядах, а по окончании раздает интервью, подвергая испепеляющей критике едва ли не всё, что делается в некогда родной компании?

К оглавлению

Хитрый ход Шопотам Сергей Голубицкий

Опубликовано 18 сентября 2013

Тема онлайн-ритейла сквозная не только в «Битом Пикселе», но и в «Голубятне» со времен царя Гороха. Да иначе и быть не может, потому что я вижу ИТ исключительно с той стороны баррикады, то есть как потребитель, а не разработчик, программист, вендор или розничный продавец. И это естественно: ещё не хватало лирику учить физика гонять позитроны по коллайдеру (звучит, конечно, как «струмить бамбуку», но тут я уже не виноват :-) ).

Последний раз мы рассматривали проблемы отечественного ритейла в апреле («Бум русского онлайн-шопинга как симптом хвори риаллайфа»), пытаясь разобраться в причинах массового оттока российских потребителей не столько из офлайна в онлайн (эта тенденция сформировалась лет уже десять назад), сколько из отечественного онлайн-ритейла в международный (в первую очередь американский и китайский).

Собственно говоря, разбираться особо было не в чем, потому как причины лежат на поверхности: «Российская реальная экономика всё глубже и глубже погружается в морок государственного регулирования и удушения поборами, налогами, таможенными пошлинами, акцизами и прочей ересью, которая служит лакмусовой бумажкой для выявления экономики, выстроенной на модели третьего мира».

Все эти процессы сказываются в первую очередь на ценах: в российском онлайне они много привлекательнее, чем в традиционной рознице, а в зарубежном — ещё заманчивее, чем в доменной зоне RU. Вот и бежит народ отовариваться на eBay, Amazon, ChinaBuye, AliExpress да DealExtreme.

Сегодня я хотел бы продолжить эту тему в несколько ином контексте. Связующим звеном покупок в зарубежных онлайн-магазинах выступает почтовая курьерская служба. В подавляющем большинстве случаев речь идёт об EMS, поскольку её российское подразделение (EMS Russia) является единственной (насколько мне известно из личного опыта) почтой, которая пользуется всеми государственными привилегиями по части таможенных поборов. Во всяком случае последний раз, когда я пытался проторить альтернативную дорожку из США, FedEx, TNT, UPS и DHL обкладывали пошлиной все, что превышало $300, тогда как в EMS планка соответствовала положенным по закону $1 000.

Соответственно, в какой-то момент все существующие зарубежные онлайн-магазины и шопинг-агрегаторы стали заложниками своего узкого бутылочного горлышка — EMS Russia. Опять же по личному опыту: доставка со склада в США до Москвы занимала обычно 4–6 дней, а остальные 10–15 приходились на мучительную последнюю милю. Как вы понимаете, никуда все эти полторы–две недели ваше отправление не перемещалось, а лишь лениво перекатывалось из одного бюрократического ведомства в другое. Выглядело это примерно следующим образом:

12 сентября 2012 года посылка прибыла из Америки в Москву (через 6 дней после оформления), затем два дня мурыжилась на сортировке, ещё два дня — на таможне, в тот же день была доставлена в сортировочный центр EMS Почты России, а затем 11 (!!!) дней «вручалась адресату».

Для этого (псевдо) «вручения» был даже изобретен отмазывающий эвфемизм — «неудачная попытка вручения». Видимо, для отчётности: послали курьера, а получателя-негодяя дома не оказалось, вот и пришлось гонять человека вместе с машиной впустую. Аж два раза. Потом — ясен пень — доставлять надоело, так что 8 дней ушло на то, чтобы у получателя вправились мозги, проснулась совесть, и он ножками самостоятельно причапал в пункт раздачи, где ему и было вручено отправление.

На самом деле, конечно, это чушь собачья. Никаких «неудачных попыток вручения» не было в помине: курьеры никуда не выезжали, никого не отлавливали. Вместо этого я по 10 раз на дню вызванивал офис EMS Почты России, пытаясь понять, куда загнали мою посылку. На том конце провода мне лепили горбатого по-чёрному, каждый день изобретая отмазки — одна фантастичнее другой. На самом же деле всё сводилось к простой сермяге: Почта России банально зашивалась! Именно на последней миле: не хватало кладовщиков, расфасовщиков, сортировщиков, курьеров, не хватало всего.

Весной 2013 года ситуация стала совсем угрожающей. Помню, читал несколько материалов о том, что с EMS Russia случился настоящий коллапс: посылки перестали вообще принимать с таможни, потому как их просто негде было складировать.

Как вы понимаете, заказывать посылки напрямую стало бессмысленно, пользоваться услугами посредников-агрегаторов — тоже, поскольку бутылочное горлышко одно на всех. Где выход?

Хочу рассказать сегодня лишь об одном примере конструктивного и творческого подхода, который демонстрирует не только аксиому о том, что безвыходных ситуаций не бывает, но и очень высокую степень креативности отечественных компаний. Именно это последнее обстоятельство меня несказанно радует, ибо в нём — надежда на светлое будущее.

О компании eBayToday.ru я писал много-много раз в «Голубятнях», поскольку последние лет 8 все свои заказы в американских магазинах делаю через этот шопинг-агрегатор. Несколько дюжин посылок, думаю, достаточный опыт, чтобы сформировать объективное мнение о бизнесе. eBayToday.ru мне нравится, поэтому я и рекомендовал его услуги читателям: за 10 долларов, добавленных к стоимости товара, вы получали полное снятие головной боли. Товар из любого магазина США (а также Великобритании, Германии и Китая) доставляется на собственный склад агрегатора, по вашему желанию формируются посылки в любой комбинации товаров, сотрудники eBayToday.ru оформляют за вас таможенные выездные декларации, страхуют отправление и отсылают в Москву, а оттуда — по всей России. Через EMS Russia, разумеется.

eBayToday.ru развивался динамично и вышел на блестящие показатели: около двух миллионов зарегистрированных пользователей, 1,68 миллиона покупок, примерно 20 тысяч отправлений в месяц. Если вы заглянете на портал eBayToday.ru, то сразу же ощутите меру ответственности компании перед своими покупателями: тысячи описаний товаров и тестов, десятки подробнейших инструкций с пошаговым описанием алгоритмов покупки на всех крупнейших торговых онлайн-площадках мира (особенно это полезно в случае с китайскими магазинами, напоминающими криптолабиринты).

В этом году eBayToday.ru, отражая диверсификацию своего посредничества (начинал он, как явствует из названия, с услуг по доставке покупок из аукциона eBay), сменил название и торговую марку на ShopoTam. Мне эта кличка активно не нравится, ну да хозяин — барин.

Как бы там ни было, но «Шопотам» столкнулся весной 2013 с той же проблемой, что и все остальные, — с невменяемой работой EMS Russia. Знаете, какой выход нашли ребята? Не поверите: они создали собственную службу курьерской доставки — ShopoTam Express! В обход Почты России!

Пропорция EMS / ShopoTam Express — $57,95 против $38,63, при этом, обратите внимание, сроки доставки политкорректно указаны равными. На портале опубликованы десятки отзывов счастливых шопоголиков, которые подтверждают реальные преимущества использования проприетарного почтового курьера. Я бы с удовольствием добавил к хору и собственный голос, однако моя посылка, отправленная ShopoTam Express 13 сентября, ещё не доставлена, поэтому врать не стану (непременно расскажу в одном из последующих «Битых Пикселей», когда реально будет получено отправление).

Как бы там ни было, речь сегодня идет не о самом ShopoTam Express, а о блестящем деловом решении шопинг-агрегатора: не ныть, не жаловаться, не опускать рук и не сворачивать бизнес, а послать EMS к чёртовой бабушке и разработать собственную, альтернативную курьерскую службу! Думаю, это пример, достойный массового подражания в суровых реалиях отечественного государственного капитализма. Не нужно ничего от них ждать, друзья-товарищи! Похороните уже, наконец, свои патерналистские иллюзии, впитанные с молоком матери. Никакой пользы от государства нет и не будет, а будут только неприятности и препоны. Поэтому чем скорее частный бизнес найдет пути для максимальной автономизации своей работы, тем успешнее он будет.

К оглавлению